вархаммер

Путь до заброшенных кварталов будет долгим. Нужно хорошо подготовиться. "Потеря одного из органов чувств компенсируется усилением оставшихся..." Интересно. Знания ни разу не были бесполезны. Значит, я должен их использовать. Пожертвовать чем-то, чтобы усилить остальное. Это неприятно. Но не невозможно. "Зрительная информация передает мозгу около 80% всех накапливаемых человеком знаний."Глаза? Неужели без них можно выжить? В темноте. В пустоте. Чувствовать себя беспомощным. Одиноким. Но лучше рискнуть сейчас, когда у меня ничего нет. Когда нет врагов. Нет друзей. Нет ложного чувства силы. И мир вокруг сер. В нем нет света. Нет цветов. Только грязь. Смотреть на нее? На отчаяние людей? На небо без звезд? И помнить, что бывает иначе? Мучать себя мечтами? Бесполезными размышлениями? Нет! Глаза мешают. Они видят оболочку этого мира. Но нет того, на что хотелось бы смотреть. Красивого. Яркого.

Повязка охватывает голову. Я замираю. Прислушиваюсь. Принюхиваюсь. Пытаюсь понять, верно ли решение. Вокруг появляются ощущения. Звуки. Запахи. Ближе всего бухает чье-то сердце. Мое? Пахнет кровью. Врагов? Наступаю на что-то холодное. Нож? Шуршание справа. Кто-то живой? Мог ли я смотреть и не видеть? Глаза говорили, что мир умирает. Но с каждой минутой я слышу всё больше. Капли. Крики. Шуршание. Ветер. Шум моторов. Так много. Так быстро.Я привыкаю. Еще не понятно. Не привычно. Но время поможет. И действия. Они дарят уверенность.

Сначала еда. Мясо убитых было жестким, с каким-то кислым привкусом. Тупой нож не мог его отрезать. Только пилил, долго и бесполезно. Гораздо лучше было прокусывать мышцы зубами. А потом отрывать куски вдоль роста тканей. Я определенно сильнее простых людей. Или большей их части. Сытость. Она приходит. Но не надолго. Нужно взять с собой кости. Их можно грызть, если охота неудачна.

Кровь высыхала на теле, стягивая кожу. Ее нужно смыть. Или сильнее вымазаться. Чтобы эта корка шла трещинами и отваливалась сама. Но тогда будет запах. Лишний. Он выдает. Нахожу миску, в которой собиралась вода. Она щиплет кожу. Капает на лохмотья, в которые я завернулся. В них же завернут прут. Так удобней нести. Теперь нужно выйти наружу. Страх. Без глаз я беспомощен. Беспомощен ли? Повязку можно снять. Да. Снять. Если будет опасно. Не раньше. Глаза — преимущество. Как яд. Как свет. Скрытые от врагов.

Двигаться по городу, ничего не видя, было сложно. Подумать только, я пользовался глазами меньше суток и уже начал от них зависеть! Создал уязвимую точку, в которую могут ударить. Но и слабость можно сделать силой. Запасным вариантом. Сюрпризом. Нужно только всё обдумать. Воплотить в реальность. И выжить в процессе.

Тело привыкало. Училось на ошибках. Менялись движения. Походка. Легко двигаться бесшумно, если собственные шаги оглушают. Легко услышать приближение опасности, если сердца живых стучат так громко, и голоса отражаются эхом от улиц. И после пятой лужи, что обожгла ступни, понимаешь, что их можно обнаружить. По запаху. По движению воздуха. Даже звук у них есть. Разный. Где-то бульканье пузырьков. Где-то шипение кислоты, растворяющей что-то. Где-то падение капли. Плеск маленьких волн.

Сложнее было с кучами мусора — основной деталью заброшенных кварталов. Не всегда там что-то шуршало. Скрипело от ветра. Скатывалось с кучи. Осыпалось. Хрустело. Нужно идти аккуратно. Согнувшись. Чтобы руки успели стать точкой опоры. Правильно ставить ногу. Чтобы не пропороть ее чем-то острым. Замирать, если теряешь равновесие. Скатишься вниз — серьезные повреждения, как минимум. Я часто слышу крики. И грохот. И радостный писк крыс, что бегут к упавшему. Растаскивают его на куски. Съедают заживо, если не повезло. Не оставляют даже скелета.

Местные дети считают, что здесь пустынно. Нечего есть. Не на кого охотиться. Только на крыс. Но они редко ходят поодиночке. А собаки огромны. И опасны. Они сами — охотники. Так считают зрячие. Они не видят друг друга в темноте. И не слышат. Могут сидеть на соседних кучах мусора, не подозревая друг о друге. И уходят ближе к городу. К взрослым. Буд-то они там нужны. Нет, вообще-то нужны. Мертвыми. Или живыми. Если не повезет. Живыми игрушками, которые завидуют мертвым. Я многое слышал, пока полз оттуда. Больше, чем хотелось бы. И многое слышу здесь.

Сердце. Оно стучит. Всегда. Громко. Быстро. Медленно. Выдает. Но об этом знаю только я. Потому что другие дети слабее. Даже среди взрослы потеря глаз равна смерти. Но я крепче. Сильнее. Упрямее. И слышу всех живых. Не потому, что они шумят. Потому что они живые. Собственное тело выдает их. Считающих себя охотниками. Бесшумными. Опасными. Слишком слабые, чтобы отказаться от того, что мешает. Слишком глупые, чтобы собрать банду и помогать друг другу. Слишком наивные, чтобы не пытаться уйти в город. Наивные? Нет. Просто дети. Которые никогда не вырастут. Потому что мертвы. Просто не знают об этом.

Неудачи были и у меня. Особенно, в начале. Не раз падал с куч мусора. Очень неприятно, когда тебя едят заживо. И ты карабкаешься наверх. А крысы все не разжимают челюстей. Болтаются гирляндами. Расширяют раны собственным весом. И отваливаются с кусками плоти в зубах. Хуже только провалиться внутрь. Под пласты всякого хлама. В норы собак. Где они собираются стаей. Я слышал о таких местах. Но не попадал. Скопление сердец слышно издалека. Хотя животные тише людей. Они тоже хотят есть. И охотятся.

Глава 2

Сколько я здесь? Много? Мало? Достаточно? Повязка прилипла к лицу. И затвердела. Снимать ее будет больно. Нужно найти воду. Всё это время я не встречал ее. Редкий дождь уже перестал разъедать кожу. Тело привыкло. Загрубело. Выросло. Вода здесь всегда стекает вниз. К крысам. Как и кровь. Ее тоже можно пить. Если охота удачна. Последнее время она удачна всегда.

Сначала я убивал на одиночных крыс. Найти их на слух было не просто. Но легче, чем глазами. Потом настал черед детей. Тоже одиночек. Иногда за ними следили другие. Более взрослые. Ждали, пока цель ослабнет от голода и жажды. Их я тоже ел. И грабил. У кого-то нашелся кастет. Очень полезная вещь. Рваные лохмотья заменились обмотками. "Портянки..." всплыло как-то раз в голове. Но обуви не было. Поэтому я начал плотно заматывать тело чем-то, похожим на длинные лоскуты ткани. Более плотным, чем бинты. Такой наряд не цеплялся за что-то, чего я не вижу. Не рвались в бою, стесняя движения. Правда, такая ткань попадалась редко, но и защиту давала неплохую.

Сегодня у меня важный день. Я решил убить собаку. У них плотная шкура, хорошие когти и клыки. И сухожилия. Сомневаюсь, что у меня получится собрать что-то путнее с первого раза. Тем более, на ощупь. Но надо же с чего-то начинать. Тем более, проявление знаний замедлилось. Последний раз "воспоминание" появлялось восемь ночевок назад. Чем больше я напрягаю силы или встречаю нового, тем больше информации, скрытой внутри, становится доступно. Я уже научился правильно дышать. Правильно напрягать мышцы, чтобы разминать их почти без движения. Даже почувствовал энергию внутри себя. Тень силы, но и управлять ей проще. Были и менее полезные знания. Но они помогали противостоять безумию.

Сначала я не обращал внимания на странности. Выживание забирало все силы. Страх ощутить пустоту под ногой. Пожалуй, он был моим самым серьезным противником. Сковывал движения. Лишал уверенности. Но я справился довольно быстро. И это было странно. Буд-то я прозрел. И мог угадать, куда безопасно ставить ногу. Когда начнется дождь. В какой стороне можно найти убежище. Куда ударит противник. Где искать добычу. Это было больше, чем слух. Больше, чем зрение. И я не мог этим осознанно управлять. Хотя кое-какие идеи были. В знаниях крылось много интересных мыслей. Но "седьмое чувство" не мешало, даже помогало. И я занимался своими делами.

А потом как-то раз обнаружил, что сижу неподвижно. Или буду сидеть? И кто-то грызен мой палец. Или будет грызть? Или уже сгрыз? А может я его уже убил? Убью? А вот первая капля дождя. Она упала мне на лоб. Или еще нет? Запах говорит, что дождь уже был. Начнется еще один? Начался? А я вообще ел? Буду есть? Ем? Мыслей слишком много. Они создают цепочки, но нет полной картины. Я знаю, куда подует ветер через минуту. Через две. Через час. Знаю, куда пойду. И что меня ждет. Мелочи. Но их слишком много. И я теряюсь. Больше нет здесь и сейчас. Есть будущее. Оно размазывает границы реальности.

Я знаю, что наткнусь на банду детей. И что у них какое-то оружие. Но когда это будет? Где? И где и когда я нахожусь сейчас? Нашел ли я яму с чьим-то запасом костей? Или до сих пор сижу на куче мусора, захваченный видениями? И замечу ли свою смерть? Или останусь пленником будущего? Пророк, который не заметил, что его съели.

Нужно вернуться. К себе. К миру. Но как? Якорь? Закладка? Нужно что-то, что неизменно. Свет? Он скрыт. Я давно не использую его. Чувства? Они одинаковы для реальности и видений. Тело? Оно может помочь против чего-то осязаемого. Материального. Как и сила в нем. Тогда остаются знания. Их не было в видениях. Я не могу предсказать, когда появится очередная их часть. Зато могу обдумать полученную информацию. Сделать свои выводы. Попробовать придумать что-то самостоятельно. Изобрести? В груди разливается странное веселье. Кругом столько хлама, что вполне можно и изобрести что-нибудь.

Но начать нужно с малого. С освоения знаний и развития тела. Придумывать себе задачи? И выполнять их? "Сами себе создаем препятствия, и сами их мужественно преодолеваем". Интересная мысль. И верная. Глаза-то я себе сам завязал. Значит, нужно усложнить себе жизнь. Поставить цели. И стремиться их выполнить. Только надо что-нибудь долгосрочное. Чтобы проблем на дольше хватило. Чтобы реальность взяла за задницу и не отпускала. Просто выживания недостаточно.

Какой-то я веселый. Наверно, это нервы. Или душевный подъем? Как он вообще должен ощущаться? Не знаю. Но что же выбрать? Я еще молод. Информации мало. Значит, цель получится расплывчатой. И глобальной. Уж я постараюсь. Прислушиваюсь к себе. К миру. Жду подсказки. Но нет, не сегодня. Похоже, пора использовать голову. Последний аргумент в споре. Мысли скачут. Стоп! Цель можно изменить! Внести в нее поправки по ходу дела. Или дополнения. Или взять еще одну. Как много вариантов. Тогда... я изменю мир! Да! Понять бы еще, как. И какими будут изменения. Теперь нужно набросать план. Но сначала поесть. Не знаю, сколько длился мозговой штурм, но живот пуст. Да и погруженный в видения я вряд ли двигался с места.

Цель. Всего лишь слова. Но как она меняет жизнь! Раньше я выживал. И этого было достаточно. Теперь же меня вела цель. Что нужно для нее? Сила. Знания. Ничего нового. Но их не найти на свалке. На ней нет ничего нужного. Выброшенные вещи. Выброшенные дети. Ничего серьезного. Способного изменить мир. Но знали ли люди, что они выбрасывали? Или им было все равно? Ведь все можно использовать. Повторно переработать. Переделать. Создать. Здесь не получится собрать звездолет или робота. Зато вокруг достаточно деталей для ступеньки. Простой ступеньки. Первой в лестнице, что приведет к цели.

Сознание было чистым. И острым. Оно решало задачи. Строило планы. Просчитывало вероятности. Предвиденье пыталось мешать. Показывать лишнее. Отвлекать. Забирать ресурсы разума. Удержать их в равновесии было сложно. Сложнее, чем казалось в начале. Сложнее, чем убить собаку. Ведь силы росли. Но росли и навыки. "Статистика". Еще одно слово неизвестно откуда. Наблюдение за собой. Постоянно. Контроль. Сбор информации. Анализ. И выводы. Вот как я использовал ее. Это был ценный опыт. Информация, полученная не из знаний. Найденная самостоятельно. Так в стремлении к равновесию появилась еще одна переменная.

Тело не мешало думать. И не влияло на видения. Зато оно было ценным источником информации. А еще оно находилось в реальности. И действовало в ней. Позволяло мыслям и видениям воздействовать на мир вокруг. Менять его. Тело — точка приложения сил. Проводник моей воли. Инструмент. Несовершенный. Но его можно улучшить. Изменить характеристики. Тренировками. Снаряжением. Или повредить. Как и любой инструмент, если не заботиться о нем.

Защита из плотной ткани была слаба. И ненадежна. Зато это было просто. Но нужно двигаться дальше. Сделать броню самому. Не сразу. После множества попыток. Это нормально. Нужно только постараться. И найти материал. Но с этим проблем не будет. Пальцы с интересом ущупывают шкуру убитой собаки. Не первый раз. Они знают, где есть шипы. О них можно порезаться. Еще есть костяные пластины. Их мало. Особь была молода. И это хорошо. Однажды я встретил матерого пса-одиночку. И сломал железный прут о его броню. Или его хребет о железный прут? Это была невосполнимая утрата. Для него. И для меня. И первая шкура, которую я смог снять достаточно целой. Из нее получится хороший доспех. Потом. После сотен неудач. Ничего нового.

Создавать было сложно. У меня были материалы. Время. Упрямство. И смутные представления о процессе. К сожалению, в знаниях не было точных рецептов. Только общие принципы. А еще у меня были ногти. И они жутко мешались. Потому что длинные. И острые. Не как у собак, конечно, но незащищенную плоть вспарывают хорошо. Раньше я не обращал на них внимания. Просто еще одно оружие. Инструмент, который не потеряется. Не вывалится из одежды. Не улетит в темноту, выбитый врагом. Очень полезная часть организма. Идеальная для охоты на слабо защищенные цели. Самовосстанавливающаяся. Протыкающая мои поделки на стадии формирования. Уменьшающая результат ручного труда до нуля на самых ранних этапах одним своим существованием. Еще одно испытание. Вызов моей воле. И смекалке. Ведь как-то я чешусь, не нанося себе повреждений?

В знаниях было много странных слов. Фраз. Понятий. Они были разными. Но очень емкими. И то, чем я сейчас занимаюсь... "страдать херней" подходит больше всего. Делать одежду на ощупь. Из шкуры мутировавшего животного, вымоченной в кислоте. Из почему-то оставшихся гибкими и прочными жил. Сидя закопавшись в хлам. На опасной территории. Не зная рецепта. Не имея инструментов. Из материала с неизвестными свойствами. Не видя конечный результат. Орудуя когтями. По крайней мере, проблему последних я решил. Нужно было просто научиться их использовать. И приспособить к делу. А еще следить за движениями. Они были непривычны. Чужды. Новы. Пальцы норовили привычно согнуться. И протыкали шкуру. Руки норовили замереть. Или раздвинуться для сохранения равновесия. Потом начинали двигаться. Вот только куда, если я сам не знаю этого? А они двигались. И то, что получалось, проще было выкинуть, чем распутать обратно.

Я сбился со счета, сколько ночевок прошло, прежде чем что-то начало получаться. Прежде чем два куска кожи стали поножами. Я знаю, довольно громкое название. Но если я придумаю, как прицепить к нему костяные пластины, то получится что-то похожее. Наверно. Не знаю. Очень хотелось посмотреть на результат глазами. Зрелище то еще, наверное. Но нет, я не поддамся искушению! Я не буду снимать повязку! Потому что прилипла намертво. И воды вокруг нет. Это хорошо. А то мог бы и поддаться. Хотя хочется. Чего уж там, очень хочется. Медленно ощупываю ногу, пытаясь представить результат. Получается не очень. Что-то шершаво-бугристое. Что-то, что не может прокусить крыса. Значит, я смогу спуститься вниз. Там может лежать что-нибудь полезное. Что-то, что дети не смогли подобрать из-за опасности. Что-то, что не нужно животным. Только закончу защиту. И усилю места креплений. Они — слабое место.