| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Хм..., — качает головой мой помощник, — и на какой куй тебе это дерьмо, скажи на милость?
— На третьей планете этой звездной системы, Клим, — мечтательно закатив глазки, отвечаю, — нет никакого "дерьма" — есть лишь ценное сырьё...
Тот зачерпнул в пригоршню, поднёс песок к носу — рассматривая в упор и даже нюхая:
— Ишь, ты! "Сурьё"... А на вид — говно говном и, воняет точь так.
* * *
После "Подтёлкова" наша труппа поставила ещё один спектакль по Шекспиру — "Иван да Марья"... Угадайте, с трёх раз — с какой пьесы "новодел"? Правильно, молодцы: "Ромео и Джульетта". Правда репетировали и играли в этот раз без меня: я в то время был в Нижнем — играл со смертью в жмурки...
Народ у нас в городе Ульяновске не избалованный зрелищами, поэтому опять же — прошло при полном аншлаге.
За две недели с небольшим перед Новым — 1923 годом, спохватились и решили сыграть что-нибудь — эдакое "грандиозное", чтоб народ конкретно на уши встал. Моя нелицеприятная критика репертуара — предложенного на новогоднее представление Аристархом Христофоровичем, вызвала неожиданный эффект.
Тот обиделся и умыл руки:
— Тогда предложите свой!
Ничего не оставалось делать, как психануть в ответ и пообещать:
— И, предложу!
Чтоб не портить людям праздник, пришлось напрячь память и поискать в себе сценаристский талант. К удивлению нас обоих с Аристархом Христофоровичем — таковой оказался "недюжинным" и, буквально за ночь — пьеса была готова. За основу сюжета взял старый советский музыкальный фильм с подходящим сюжетом и названием — "Карнавальная Ночь", свалил в него всё до кучи — всё выловленное в мутных глубинах своего "послезнания": от "Весёлых ребят" — до "КВНов", "Голубых огоньков" и "Комеди-Клабов"...
Сюжет банален, как подмышечная щекотка: любовный треугольник.
Главная героиня, молодая девушка и активная комсомолка (Елизавета) выбирает между двумя ухажёрами (я и Барон). Конечно, были кое-какие накладки — Мишку сразу узнали в кое-как наложенном гриме и сперва орали Лизе из зала:
— Ты чё, дура?! Разуй глаза — он же тебя в прошлый раз задушил. Контуженного Поповича в хахали выбирай — тот хоть просто пристрелит, если чё...
Однако, репутация у меня здесь, да?!
Из значительных ролей "второго плана", стоит отметить незадачливого бюрократа (Брат-Кондрат) — который весь этот водевиль ходит с важным видом и с большим "совнаркомовским" кожаным портфелем и, постоянно попадает впросак — вызывая гомерический хохот... Остальные актёры так — "на подтанцовке". Главное, для них было хохмить вовремя — но за этим "графиком" плотно следил сам Аристарх Христофорович из наскоро забацанной суфлёрской будки.
Хотя времени репетировать оставалось впритык, сыграли-сплясали-спели на "ять"!
Фишка вся была в песнях да плясках, а мы с Лизой в этом изрядно поднаторели — непроизвольно репетировав, как бы не с конца сентября. Мишка тоже имел приличное музыкальное образование и природное дарование — поэтому выучив текст песен, заливался просто курским соловьём и скакал северокавказским архаром! Ну а то, что другие "актёры" пели-выли как подвыпившие глухонемые и соответственно плясали бухими медведями, только добавляло "шарма" — ржачности в эту и, без того уморную хохму.
Главное, чё?
Когда в финале Елизавета всё-таки выбрала меня и, мы с ней спев дуэтом "Пять минут" из репертуара Людмилы Гурченко, затем зажгли "Пролетарочку" — "рок-н-ролл", если кто забыл... Да, ещё в таких "костюмчиках"...
Это был "гвоздь программы": юбочка дрыгающей ногами Лизы была чуть короче общепринятых стандартов (буквально на ладонь) и, её голые коленки — так и мелькали!
Я тоже был одет несколько необычно — но про мой "костюмчик" чуть позже: это будет отдельная "песТня".
Зал прямо на ушах стоял и ревел — как вставший на дыбы океан, после удара цунами!
На "бис" вызывали — ладоши себе отбили и, многим на Новый Год стаканы с водкой жёны к губам подносили... Раз за разом, мы выходили и танцевали, танцевали...
— БИС!!! — ревело из зала, — "ПРОЛЕТАРКУ" НА БИС!!!
В следующий раз так будут аплодировать только "дарагому и уважаемому" бровеносцу — тому, что целовался с неграми-людоедами в дёсны — это однозначно. Может я и, несколько преувеличиваю...
Но только самую малость!
После спектакля наш режиссёр, уже успевший где-то назюкаться — плакал от счастья слезами умиления и, предлагал нам с Лизой и прочим актёрам — всё бросить, оформиться труппой и отправиться с гастролями по Матушке-России:
— Да мы с такими талантами всех цыган перепляшем-переплюнем! А потом в Париж поедем, а там...
— ...Полотёрами в борделях устроимся, — прервал его сладкие грёзы, — ибо места таксистов, швейцаров и сутенёров — уже заняты "их благородиями" с георгиевскими и прочими крестами.
После этого, как бы ещё не с месяц, он приставал ко мне — упрекая за "зарытый талант" и, других "актёров" подбивал — чтоб они на меня воздействовали. Добрался до Отца Фёдора и поедом "поедал" ему плешь и, даже у Надежды Павловны его частенько стал заставать — провожая Лизу домой... Видать, решил что через "тёщу" будет вернее!
Переговоры закончились безрезультатно — не считая того, что нам с Лизой не сразу стали открывать двери.
Но, это к делу уже не относится.
После новогодних праздников, от желающих научиться танцевать "Пролетарочку" — отбоя не было и, пришлось открыть ещё и танцевальную студию. Занятия взяли на себя в основном Лиза, её мама и вездесущий Мишка-Барон, а я стал там появляться всё реже и реже...
* * *
Теперь про мой "костюмчик"...
Мне с первого же взгляда не понравилось та одежда, в которую одеваются хроноаборигены и, которую — волей-неволей приходилось носить мне. Сам стиль жутко не понравился — ни военной формы, ни цивильного платья — прямо отстой и анахронизм какой-то. Даже модная одежда из Европы, что уже видел на преуспевающих нэпманах или чаще всего — в нижегородских магазинах, не вызывало абсолютно никакого энтузиазма её носить.
Нет, не моё это!
Тем более, на мой взгляд — одежда местных неудобная, нефункциональная: ходить "руки в брюки" — ещё туда-сюда, но работать в ней...
Не, а!
Если что-то не нравится — попробуй это изменить под себя и, я всё чаще и чаще стал задумываться, как это сделать.
Ещё когда только начал ремонтировать анисимовский "Бразье", познакомился с нэпманшей Анной Ивановной Паршиной — владелицей швейного предприятия с весьма незатейливым названием "Игла".
Конечно, "предприятие" это громко сказано!
Третьеразрядное ателье, да и то — с большой натяжкой. С пяток швейных машинок "Зингер" Подольского завода, да с десяток работниц... Кстати, по советскому законодательству больше двадцати наёмных работников, частнику иметь нельзя... Какой-то дикий перекос — в то время как кругом кишмя кишит безработными, да?!
Да и тот "десяток" на работу ходит нерегулярно — из-за недостатка заказов. От натурального хозяйства мы недалеко ушли и большинство населения предпочитает одежду шить да сапоги тачать самостоятельно... Если есть из чего, конечно.
К Анне Ивановне я зачастил с заказами: мне нужны были рабочие рукавицы — ибо мои ладони и пальцы хоть и, окрепли после ежедневных упорных "физкультзанятий" — но ещё не огрубели до такой степени, чтоб без боязни за их кожу можно было работать с железом. Позже, такие же проблемы возникли у Лизы и Брата-Кондрата, да и прочим моим помощникам не каждый раз хотелось марать руки в "мазуте", который потом очень плохо отмывается подручными средствами...
Ведь, даже обычное хозяйственное мыло — здесь пока роскошь!
Из обрезков ткани, из всякой уже ненужной ветоши (у Отца Фёдора весь чердак "зачистил" с его разрешения), в "Игле" мне шили рабочие рукавицы, причём — довольно качественно и сравнительно недорого. На втором этапе ремонта "француза" я заказал у Анны Ивановне обивку сидений... Так, что в "Игле" я был желанный и постоянный клиент.
Сразу заметил: среди персонала "предприятия" встречаются разные, но основной костяк — довольно добросовестные, вполне профессиональные закройщицы и швеи. Опять же — пришлые: народ в лихое время ломился в провинцию — в поисках куска хлеба. И эти тогда же в Ульяновку "прибились" — хотя в тонкости биографий не вникал.
Поняв, что здесь мне могут помочь, я стал думать...
Какой стиль выбираем?
Проблема в том, что народ в нашей стране бедный и, не может на каждый случай жизни носить строго функциональный прикид. Здесь зачастую трудятся в том — в чём на работу пришли, в нём же гуляют с девушками (с юношами), женятся (выходят замуж), умирают... Ну, а хоронят их чуть ли не голышом — на счету каждая тряпка.
Значит, нужна одежда "на все случаи жизни"!
Потихоньку помаленьку, в редкие минуты — когда больше ничем конкретно заняться было нечем, нарисовал к осени с сотню эскизов. Затем, ещё в октябре посоветовавшись с Анной Ивановной и её работницами, выбрав из них один мужской и один женский стиль, приобрёл в местном нэпманском магазине на Базарной площади потребное количество ткани и после нескольких примерок, переделок... Мне со второго раза "зашло", а для Лизы раз десять переделывали и, даже испортили три комплекта ткани!
Название стиля придумал сразу, долго не заморачиваясь ломая голову: "Пролетарский", или просто — "Пролетарка"... Типа:
" — Смотри, Колян — какая деваха!
— Это какая из них?
— Да, вон та — в "пролетарке".
— Ух, ты... Вот это краля!
— Эх... Хороша Маша, да не наша".
Среди всех соображений, как и при выборе названия танца, самым главным было такое: назови как-то иначе — обязательно обзовут как-нибудь по-буржуазному и похерят саму идею на корню.
А так, только попробуй слово против-поперёк вякнуть!
Это было нечто среднее между джинсовым костюмом и полевой формой армии ГДР, от которой пошла наша "афганка". Сравнительно дешёвая и качественная ткань — но не такая грубая как "джинса", множество карманов, ложных заплаток, просроченных суровой ниткой... Медные заклёпки я вставил сам, как и кожаные "лейблы" с выжженными советскими символами.
— Много материала уходит и работы, — сомневалась хозяйка швейного предприятия, когда я поделился с нею своими далеко идущими планами, — дорого будет — не будут покупать.
— Вы, несколько неправы, Анна Ивановна. Сейчас среди молодёжи модны кожаные куртки, а наш с вами костюм в любом случае — дешевле её на порядок будет. В случае же расширения вашего дела и постройки фабрики "готового платья" — такая одежда будет по карману для молодёжи из семей среднего достатка и даже возможно студентам...
Это я закидываю удочку на дальнюю перспективу.
— Ну, а кому надо совсем дёшево — пусть в простыню заворачиваются, наподобие индейских йогов или египетских мумий.
Эта одежда первое время будет брэндовой, а "бренд" дешёвым не бывает... Зато, потом! "Бренд", это всего лишь реклама перед массовым потреблением.
Женский вариант "пролетарки" получился несколько проще в плане карманов, накладок и заклёпок — зато сразу было видно, что он именно женский! Приталинность, "кокетка", декольте — то да сё...
Короче, в курсе, да?
Прикид для Лизы обошёлся мне гораздо дороже мужского, да и ко всему прочему, он был в двух вариантах — брючный костюм и "классический" с юбкой.
Головным убором в мужском варианте была стильная кепка с отворачивающими "ушами" и большим козырьком — несколько похожая на "будёновку" без "шпиля", или скорее — на самурайскую армейскую кепку. В женском же варианте — пилотка с козырьком...
Лиза по ней, ну просто — без ума!
Сразу после представления я забрал у Лизы обновку, отдал постирать и вместе со своей спрятал куда подальше:
— Пока нечего нам с тобой форсить!
Есть у меня одна задумка — касаемая августа месяца 1923 года.
Как бы там не было, после того спектакля — швейное предприятие "Игла" заработало без выходных и, этой весной-летом, на улицах Ульяновки можно было довольно часто встретить парня или девушку из более-менее обеспеченной семьи — в модном прикиде "от кутюрье Свешникова".
Хахаха!
Анна Ивановна была женщиной честной и, с каждого пошитого и проданного изделия — не забывала отстёгивать мне долю за авторские права.
* * *
Другой, животрепещущий и схожий с предыдущим вопрос — обувь.
Я уж не про "стиль" — не до жиру, быть бы живу. С обувкой в России в те времена была просто беда, а в нашем Ульяновске — сущая катастрофа.
Пошить сапоги или ботинки очень дорого: даже наше волостное руководство в тёплый период времени предпочитало ходить босиком, что тогда про простых смертных говорить? Последнего нормального сапожника городок Ульяновка лишился в 1916 году, когда по распоряжению губернатора в уездном Ардатове попытались организовать пошив сапог для армии. Нижестоящие местные полицейские чины, получив распоряжение о привлечении сапожников-кустарей к работе в земских и военных мастерских, в безмозглом служебном рвении — приказали собрать "по градам и весям" всех сапожников и, как арестованных — под конвоем доставить в уездные города. Это обернулось бунтами и массовыми драками населения с полицией. Вот во время одной из таких потасовок, единственный стоящий ульяновский сапожник — был ненароком убит городовым...
Оставшиеся в волости представители это ремесла, могли осуществить лишь ремонт обуви — заменив подошву или сшив разошедшиеся голенище, но ничего более. Так что, если надо кому пошить обнову — приходилось ехать как минимум в уездный Ардатов.
Среди эвакуированных в 1918 году из Петрограда заводов, были не только крупные предприятия — но и небольшие национализированные частные мастерские. Досталось и мне такого добра пара-тройка вагонов. Так... В основном ничего ценного, представляющее для меня интерес: оборудование уровня середины-конца 19 века, если ещё не демидовских времён. Потихоньку-помаленьку, в течении зимы, втихаря сдал его в аренду местным кустарям от имени владельца — волостного Совета и, имел весьма весомый приварок к своим двум окладам.
Однако, была буквально парочка приятных исключений!
Когда мои бойцы-агенты выбирали себе добро из свезённого на полустанок имущества, мой заместитель Чеботарёв, нацелился на какое-то — мне незнакомого предназначения, оборудование и инструмент. Хотя, вот это — вроде швейная машинка:
— Почему такая большая?
— Прошивочный станок для кожи, — пояснил мой начальник команды по охране грузов, — а это — гвоздевая машина для прибивки каблуков. Винтовая машина, доппельная и весь струмент к ним... Видать, сапоги солдатские тачали.
Несказанно удивился:
— Ты откуда всё это знаешь? Сам — сапожник, что ли? Почему раньше молчал?!
— Да нет — вовсе никакой не сапожник, я...
* * *
С его слов дело было так.
Возвернувшись осенью 1915 года после излечения в госпитале в свою часть, Чеботарёв обнаружил её — как бы не на половину босой:
— Сам то, я свои сапоги по дороге пропил: думал — на фронте другие дадут, а тут вон оно как...
Часть находилась на Юго-западном фронте — под началом самого генерала Брусилова, а тот с подобными "босяками" особо не церемонился.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
