С вещами на выход !

Чем ближе мобиль подъезжал к городу, тем прозрачнее становился морок: из тумана иллюзий вырастали белые дома с колоннами, стены которых были увиты виноградом и розами, проступали кривые улочки, серебрились потоками воды фонтаны. И вот уже преображенный иллюзией тарантас покатился по мощеной мелким камнем мостовой. Мимо чудесных вилл, мимо парков и цветников, мимо маленьких площадей к центру, где дома меньше, старше и стоят плотнее, но и эти дома были украшены фресками, прихотливой резьбой и цветочными кашпо.

— Нам к Песчаному берегу, к Круглой Башне, — направила извозчика Рози.

-Смотрите, кафешка! — Сюзи махнула рукой в сторону маленького домика. Над дверью висела большая вывеска, на которой были изображены силуэты трех дам, сидящих за маленьким столиком, а сверху синей краской было выведено "Три Клюшки".

— Обязательно зайдем, прямо про нас кафешка, — хихикнула Хель.

Ландо свернуло в переулочек, еще раз свернуло и покатило вниз, к морю.

— Круглая Башня, — торжественно проговорил извозчик и остановился.

— Какая бестолковая башня! И облезлая. И осот вокруг. Рози, а что там на самом деле, под иллюзией? — Сюзи быстро выскочила и уже топталась у привязанных к задку мобиля чемоданов.

— На самом деле, все так и есть, — мрачно проговорила Рози, расплачиваясь с извозчиком, — вот оно, мое наследство.

При этих словах извозчик как-то глумливо усмехнулся, сообщил, что найти его можно на Западной площади, быстро снял чемоданы и уехал.

Дом был удивительным. Казалось, какой-то великан отломил кусок сторожевой башни и так небрежно воткнул его в землю, что дом получился немного перекошенным. Зубцы башни с узкими бойницами грозно нависали с высоты второго этажа, огромные серые булыжники, из которых был сложен дом, кое-где покрылись мхом, окна скрылись под ковром плюща, а входная дверь была такой узкой, что казалось, протиснуться в нее можно только боком.

Рози вытащила из сумочки огромный ключ, вставила его в замочную скважину, повернула и охнула — ключ оцарапал руку. Кровь из пальца мгновенно впиталась в металл, дверь дрогнула и медленно отворилась.

— Фу, как противно скрипит, — сморщилась Сюзи.

— Зловеще. Смотрите, сколько паутины, жуть! — Хель заглянула через плечо Рози.

— Девочки, пять минут прогуляйтесь, я сейчас тут приберусь. Только плащ вытащу, чтобы самой не извозиться, — Рози открыла чемодан, вытянула черный плащ с глубоким капюшоном и принялась одеваться.

Через пять минут Рози выскочила из дома. Плащ стал совсем серым от пыли.

— Очистила. Я с этими арендованными помещениями так наловчилась магией убираться, что теперь думаю, если что, я клининговое агентство могу открыть, — похвасталась Рози, — там даже водопровод есть, но только он не работает.

— Сейчас проверю, — успокоила ее Сюзи.

— А я соберу букет и сбор для чая, видела, там вроде шалфей, и, кажется, тимьян, — решила Хель, махнув рукой в сторону зарослей у башни.

Внутри дом был еще более странным. Крошечная прихожая, а дальше большая круглая комната со множеством дверей. Рози шла вдоль стены и заглядывала в двери: ванная, кладовка, крошечная спальня, кухонька, спальня, спальня, спальня, кладовка, ванная. Посреди комнаты стояли огромная кровать под балдахином и круглый стол на массивных ножках с десятком стульев. В самом большом простенке между дверями торчал мраморный камин, а все свободное пространство стен было занято картинами.

— Ну и сумасшедший архитектор это строил, — покачала головой Рози, — да и обставлял комнату кто-то не в своем уме!

Хель остановилась у картины рядом с камином. По осеннему лесу мчалась Дикая охота: горящие скелеты бодро скакали на призрачных конях за убегающей перепуганной селянкой, рядом с конями, вытянувшись от усердия стрелой, бежали адские псы. Дева меланхолично смотрела в небо голубыми глазками и умудрялась на бегу жалобно простирать вверх руки. С одного круглого плечика беглянки живописно свисали остатки платья, на другом и остатков не было, поэтому обнаженная грудь сияла молочным светом, а сквозь разорванную юбку проглядывали пышные ляжки в целлюлитных ямочках. Скелеты гончих с языками пламени, вырывающимися из пустых глазниц, из всех сил тянули зубастые пасти к обнаженным прелестям.

— И художник псих! Вы видели когда либо у псов по восемь пальцев? В анатомичку бы сходил, прежде чем краску переводить, — проворчала Хель, вытащила из маленького шкафчика вазочку с отбитым горлышком и воткнула в нее букет. Странные синие колючие шары, репейник и три веточки лаванды гордо встали посреди огромного стола.

— Так гораздо уютнее, — уверенно заявила Хель.

В глубине дома заскрипело, задрожало, заныло железо, раздался совершенно жуткий вой, который могут издавать только грифинские мантикоры и водопроводные трубы, и в комнату вошла довольная Сюзи.

— Сейчас ржавая вода сойдет, и можно пользоваться. На десять дней моей заплатки хватит, а дальше надо мастера вызывать, трубу поменять. Есть хочу, сил нет. Даже не так, жрать хочу, как тролль в походе!

— И тоже есть хочу. Как помагичу, так слона могу съесть. — призналась Рози. — Пойдемте в "Три клюшки", поедим. Или на рынок, и сами еду приготовим?

— Пошли в клюшки, на рынок потом сходим.

В маленьких "Трех клюшках" оказался очень большой зал. У двери традиционная стойка вышибалы, на которой сладко спал серый кот, в глубине барная стойка, а по залу расставлено множество самых разных столов и столиков. И массивные столы с деревянными лавками, и низенькие столики с диванчиками, и даже какие-то подвешенные к потолку столешницы, рядом с которыми стояли круглые шары — пуфы.

Сюзи оглядела полупустой зал:

— Куда пойдем?

— Только не на диван. С них не встанешь потом.

— Да, я тоже за обычный стул. Я однажды на такой пуф уселась и провалилась, — пожаловалась Рози, — столешница надо мной нависает, раскачивается, зараза, и почти по носу меня стукает. Ужас! А у меня переговоры. Представляете, я обсуждаю, как будем свадьбу устраивать клиенту, а сама рукой столешницу держу!

Небольшой столик, как раз на троих, и с тремя самыми обыкновенными стульями, нашелся в углу у окна. Официантка, по виду обычная человечка, принесла свиток — меню и книжечку с картой вин.

— Нам, пожалуйста, без спиртного, — строго сказала Хель и уткнулась в свиток.

Когда на столе появились приборы, кувшин сока со льдом занял свое место, а высокие стаканы встали рядом с глиняными мисками с рагу, тогда Сюзи не выдержала и прищелкнула пальцами.

— Полог молчания стоит, и учти, если ты не расскажешь нам свою страшную тайну, мы будем тебя пытать, — предупредила Сюзи.

Рози огляделась: на пуфики уселась стайка девчонок и защебетала как птицы, сразу обо всем и не о чем, в дальнем углу сидела парочка, полностью поглощенная друг другом, в центре зала за столом сидел невысокий лысеющий господин и увлеченно поедал спагетти.

— Ладно, слушайте. Помните Сильвио Лоцци? Ну, учился с нами, стихийник, на курс старше? Брюнет, бабник страшный!

— Помню! Он из фейри, то ли герцог, то ли граф, по нему все девчонки сохли. И я в него была влюблена. Целых три дня, даже думала с ним того, но влюбилась в Акая, — вспомнила Сюзи.

— А мне он никогда не нравился, спесивый такой. И вообще не люблю брюнетов, — фыркнула Хель.

— Значит, ты умнее меня. Я за него замуж вышла, — призналась Рози.

— Ты?!

— Не может быть!

— Что не может быть, я же вам сразу сказала, что разведена, вы что, мне не верили? — Рози надулась, посмотрела на потупившихся подруг и смилостивилась. — Ладно, замнем это. Мы с ним сразу после защиты диплома поженились, все наши уже разъехались, очень скромная свадьба была, да еще и в Дори, у меня там вообще никого знакомого нет. Брачными обетами обменялись, стали жить, и тут потихоньку выяснилось, что милый мой — брехун! Никакой он не фейри, так, квартеронец, и графами там и не пахло, и денег у него нет. Но тут уже Масик родился, да и привыкла уже к нему. Любила. Вот только лет через пять стал мне зайчик мой изменять. Я сначала не верила, молчала, терпела, а когда рога совсем заветвились, прижала его. А он мне и говорит, мол, кровь фейри, влекут молодые человечки, вот прямо устоять не может. А меня любит, ценит, уважает, но как женщина я его уже не привлекаю. Стара.

— Козел! — дружно воскликнули подруги.

— И я решила, что козел, и развелась.

— Как развелась? Слушай, если у вас ребенок, вас не должны были развести? Это только через жреческий суд и вообще умрешь, а не сделаешь, — удивилась Сюзи.

— Мой красавец тогда с дочкой судьи роман закрутил. А я сообщила папочке о поведении дочери. Не сама, конечно, а так, случайно, через знакомых. И на следующий день пришла к судье с просьбой о разводе с Сильвио. Он нас за два дня развел, а на третий день Сильвио на своей лапочке женил.

— А ты?!

— А что я? В одну руку Масика, в другую то, что от приданого осталось, и ходу! В столицу. Бабушка мне помогла, одна бы я не справилась. Вот, агентство открыла, сына вырастила, сама. Про Сильвио и думать забыла. А тут недавно приходит ко мне эльф. Чистокровный, пучеглазенький, остроухий, светлый аж до зелени. Говорит: "Бла-бла-бла, вы вдова господина Лоцци, вы можете претендовать на наследство". Я ему честно отвечаю, что конечно, господину Лоцци покойного посмертия, но после меня у него еще четыре жены было. И вообще, у него дети есть, им и наследовать. А он мне говорит: "Это по вашим, человеческим законам. Его человеческое имущество по ним и унаследовалось. Но у него была капля крови дивного народа, и так получилось, что он остался последним в своем роду. Его эльфийское наследство может принять только совершеннолетний ребенок или достойная вдова. Все дети не достигли совершеннолетия, все четыре жены признаны амулетом недостойными. Вы последняя в списке". И так презрительно смотрит на меня, как... как на червяка. Сноб! "Это, говорит, чистая формальность, вас признают недостойной, дом разрушат, род вычеркнут из книг. Не тратьте мое время, не заставляйте вас упрашивать". И такое меня зло взяло. Словом, натетерила я этот амулет, а он как засияет! Видели бы вы лицо этого зелененького! Глазками лупает, и лопочет: "Не может быть".

— Класс! — подпрыгнула на месте Сюзи. — А это наследство — дом?

— Ага. Эта кривая башня и есть родовое эльфийское гнездо моего бывшего. Ничего, я его в порядок приведу, Масик Академию закончит, и будет у него свое родовое гнездо!

— Да... история. Никогда бы не подумала, что ты и Сильвио..., — Хель покрутила головой.

— Девочки, история давняя и не очень приятная. Поэтому предлагаю о ней забыть и отправиться гулять. А еще нужно купить постельное белье, полотенчики и посуду. Хочу новые чашки! И вазочку нормальную, — закончила исповедь Рози.

— Посуду глиняную берем, не обливную. Знаешь, как из нее вкусно есть? Я такую на рынке в Моле видела, наверное, и тут есть, — оживилась Хель.

— И ложки-вилки надо купить, — задумалась Сюзи, — тут должны из Тонта привозить, у них хороший металл.

— Подскажите, пожалуйста, где у вас покупают нужные в хозяйстве вещи?

* * *

Рынок богатого городка мало чем отличается от рынка городка бедного. Конечно, площадь почище, навесы поярче, и продавцы сидят на приличных скамьях, а не на перевернутых ящиках, но товар большинства рынков совершенно одинаков. Ковры и коврики всевозможных размеров, рядом старушка с плетеными из соломки шляпками и кружевными платками, тут же толстуха с шалями и шерстяными носками, потом носатый гоблин со специями, пахнущими остро и пряно.

— Ой, смотрите, специи. И палема есть, и укроп сушеный, — замерла Хель. — Я на минуточку.

И Хель зависла над прилавком.

— А сбор у вас весенний или осенний?

Носач покрутил головой, приосанился и зарокотал:

— Хороший сбор, красавица, бери, какой тебе взвесить? Давай вот этого, смотри, как пахнет! А! чудо! Мужу кабачок пожаришь, посыплешь, скажет— мясо. Сколько взвешивать?

Хель с сомнением посмотрела на продавца, на товар и уже хотела было уйти, как из-под локтя гоблина раздался пронзительный голосок:

— Вот на минуту нельзя оставить, отойди, стручок носатый. Девушка, весенний сбор, а вот эти травы осенний. Знаю, что весенний дороже считается, а я так думаю, что весенний лучше, не такой он грубый.

Хель заинтересованно посмотрела вниз, под прилавок:

— Вы знаете, я тоже весенний сбор больше люблю, лучше побольше положить.

Сюзи оглядела коробочки три раза, понюхала, заскучала и отошла от лотка к чихающей Рози.

— Как Масик? Ты так и не рассказала.

— Ой, боюсь рассказывать, знаешь, поверить сама не могу. Поступил, с первого раза, сам. Мы даже репетиторов не нанимали, я думала, что с первого раза все равно никто не поступает, узнаем, где у него пробелы, и тогда уже целенаправленно. А он сам! — на одном дыхании выпалила Рози. — Уехал. Вот не представляю, как я буду одна без него. А сейчас вообще практика, даже весточки не пошлешь.

— Рози, ну что делать, он уже большой, надо детей отпускать, — попыталась дать мудрый совет Сюзи.

— Я все знаю, вот только ... Я же привыкла все время с ним. Хорошо, что это наследство подвернулось, я хоть из дома уехала, а то там такая тоска, — Рози закопалась в сумочке в поисках платочка. — Ничего, вот в отпуске буду привыкать, что я мать взрослого мужчины, и вообще нужно учиться жить самостоятельно.

— Ему? — уточнила Сюзи.

— Да, и ему тоже.

— Все! Я купила! Смотрите, какой чудный сбор от бессонницы, с наперстянкой! — похвасталась Хель.

— С наперстянкой?

— А, что вы понимаете, — фыркнула Хель.

— Коробочки! Так, мне туда, — Сюзи подскочила к лотку со всевозможными ящичками, коробочками, шкатулочками и коробами. — А для хранения колец у вас есть ящичек?

— Хель, как у тебя с работой?

— Да, все по-старому. Как только аврал, так хозяйка вспоминает, что мы родственники и просит помочь по-родственному. Как зарплату выдавать, так о родстве забывается. Но знаешь, все, в последний раз ей помогаю. Как она рыдала, просила выйти в выходной, а когда я попросила оплатить сверхурочные, знаешь, что эта мымра мне заявила? "Ты же все равно одна, зачем тебе выходной". А как она кривилась, когда я заявление на отпуск принесла!

— А матушка?

— Рози, честно, с возрастом матушка становится просто невыносимой. Мне мало того, что на работе с отпуском повоевать пришлось, так еще и матушка устроила настоящий скандал. Она рыдала, она грозилась, она мне рассказала, что меня точно обберут, изнасилуют, утопят, а после продадут в бордель.

— Утопленную? — хихикнула Рози.

— Угу. Утопленную. На самом деле не смешно, я перед отъездом вызывала ей врача, потому что матушка объявила, что умирает!

— А врач? Хель, надеюсь, что с ней все в порядке?

— В полном. Это было у меня дома, поэтому пришел не её знакомый, а из госпиталя врач, и он велел матушке больше двигаться и меньше есть, а самое страшное — объявил, что её любимый кагорчик вовсе не лекарство, и пользы от него нет. Матушка была в такой ярости, что выпихнула из дома и его, и всех, и даже меня на вокзал. Еле сумку успела схватить!