krestonosci 3

— Что делать будем атаман? — старый друг и соратник Панас появился по своему обыкновению почти бесшумно — мыслю, надо гонца отправлять в Константиновский редут. Пиши грамотку Константин Лексеичу, пусть на помощь поспешает.

— Делать нечего, сами не совладаем с супостатом, уж больно много их набежало — согласно кивнул атаман — продержаться бы до прихода помощи. Подбери хлопца пошустрее да этой же ночью его отправь.

— А и думать тут нечего, Аким пойдет, джура мой — хмуро проворчал Панас — акромя него и некому.

— Ну, добре. Только вот что, сперва я сам с ним перегуторю.

Вскоре перед атаманом предстал гонец — крепкий, чубатый парень лет двадцати.

— Ну как Акимушка, сможешь пройти? — Кольцо окинул добровольца испытующим взглядом.

— Ништо батька, Бог даст, проскочу. Тише меня никто ходить не может. Ужом проскользну.

Минут через пятнадцать, внимательно выслушав инструктаж, парень понятливо кивнул, осенил себя крестным знамением, и ловко спустившись по веревке со стены, растворился в ночной тьме.

Над округой повисла тишина, настолько густая, что ее казалось бы, можно было резать ножом. Некоторое время ничего не происходило, затем где-то совсем недалеко раздался крик, шум короткой, но яростной схватки и торжествующий вопль не менее чем десятка индейских глоток.

— Эх, Аким, Аким. Какого парня сгубили — скрипнул зубами Панас.

— Прими Господь христьянскую душу — Прохор снял шапку, широко перекрестился — видно плотно обложили собаки басурманские. Что ж будем утра ждать.

ГЛАВА 2. В которой читатель, наконец, встречает наших героев, а те в свою очередь считают деньги.

Для современного наблюдателя, если бы таковой появился бы в столь ранний час в рабочем кабинете главы Новороссии, заседание правительства княжества скорее напомнило бы утреннюю планерку у главы какой-нибудь небольшой фирмочки, настолько просто и естественно держались и вели беседу присутствующие. Не хватало только чашек с чаем и кофе на столе. Да и собственно перед кем было чиниться, если присутствовали в залитой ярким светом небольшой горнице "все свои". Во главе стола, как и положено руководителю восседал сам Великий князь Новороссии — Егор Ляшков. К описываемому нами моменту "стукнуло" нашему герою уже тридцать семь лет, и вот уже не гибкий, спортивный юноша — студент явился перед глазами любопытного читателя, но крепкий, казалось весь отлитый из стали, закаленный в трудах и сражениях, умудренный опытом былых лет муж: воин и правитель, в самом рассвете сил и возможностей.

Рядом с мужем, небрежно присела на подлокотник его кресла великая княгиня Татьяна. Прожитые в средневековье годы, рождение троих малышей, не только не лишили некогда юную выпускницу медицинского института города Н-ска, прежнего очарования молодости, но сделали из нее настоящую красавицу, любящую мать для своих детей, заботливую и мудрую правительницу для поданных и верную помощницу вечно занятому государственными делами супругу.

Да и остальные члены все этой теплой компании бывших студентов из века двадцать первого, ровно пятнадцать лет назад неведомо каким образом очутившиеся в суровом шестнадцатом столетии, уже разменяли свой четвертый десяток и в разной степени, кто в большей, кто в меньшей, изменились и внешне и внутренне.

По левую руку от Ляшкова разместилась со всеми своими счетами и гроссбухами Елена Живчикова. Некогда пухленькая, подвижная как ртуть, шустрая на слова и поступки "Живчик", изменилась кардинально. Не только возраст наложил свой отпечаток на внешность и характер этой нашей героини, но и весьма ответственная должность главного казначея. Теперь это была статная, уверенная в себе величественная дама с довольно привлекательным, но весьма серьезным и волевым лицом, властная и решительная, способная не только крепко держать в кулаке всю финансовую систему княжества и своих подчиненных, но и кажется даже собственного мужа, скромненько притулившегося рядом со своей второй половинкой.

Пусть рыжая шевелюра Лехи Емелина заметно поредела, а лицо украсилось морщинами, и шрамом, но фигура его: невысокая, сухощавая; живой, любознательный ум, и неунывающий характер остались прежними. Впрочем, кое-что все-таки добавилось. В нужный момент маска некоей веселой, незлобивой бесшабашности вдруг слетала с него, обнажая свирепый оскал опасного хищника, готового мертвой хваткой вцепиться в горло врага. А врагов этих, тайных и явных у главы министерства государственной безопасности Новоросского княжества за пятнадцать лет неустанных трудов на ниве разведки и контрразведки накопилось предостаточно. Вот и сейчас внешняя скромность и покорность Алексея была лишь видимостью, на самом же деле в семейном тандеме Емелин — Живчикова, главную роль играл все-таки он, а грозная казначейша, супруга своего очень уважала и даже втайне побаивалась.

Ну и еще одним, уже упомянутом нами участником совещания, сидевшим как раз напротив четы Емелиных, был министр обороны и единственный в Новом Свете генерал — Серега Корнев. Человек, когда-то в молодости, за свои не маленькие габариты и свирепый в бою нрав, получивший от индейцев почетное прозвище "Стоящий Медведь", с годами стал еще больше походить на подарившего ему столь славное имя, зверя. Теперь это был огромный, двухметровый, обритый что называется "под ноль", могучий детина с плечами — косой саженью, бочкообразной грудью, начинающим заметно выпирать брюшком, бревнооподобными руками и ногами и окладистой, роскошной, но рано начинающей седеть бородой.

Таким образом, здесь в просторном тереме — дворце на Княжьей горке собрались почти все наши герои. Мы говорим, почти, но не все. Семейство Щебенкиных, исполняющий обязанности адмирала новоросского флота Костя и его жена Светлана, по совместительству министр образования находились далеко от столицы княжества — Форта Росс, в городе Новороссийске, который если помнит читатель, располагался в устье реки Миссисипи.

— По итогам прошлого года, общие расходы казны составили... — наклонившись над разложенными на столе бумагами Живчикова, что-то прошептала про себя, нахмурилась, несколько раз щелкнула костяшками лежащих рядом счетов, и недовольно покачав головой, вздохнула — 136 тысяч 637 рублей.

— Фьють! — присвистнул сидящий напротив Сергей.

— А чего фьють-то? — укоризненно взглянула на него главная хранительница государственной казны — между прочим, почти половину этой суммы "сожрало" твое ведомство. Хотя и остальные тоже неплохо постарались.

— С этого места попрошу подробней — недоверчиво прищурился Корнев.

— Поподробней ему — казначей бросила быстрый, вопросительный взгляд на невозмутимую физиономию Ляшкова и поймав утвердительный кивок, продолжила — ну извольте, сударь. Общая численность наших вооруженных сил составляет тысяча триста человек. Одних только кормовых денег из казны было выделено за год 33тысячи 215 рублей серебром. Из расчета семь копеек в день на человека. Так?

— Ну, так — несколько сконфужено пробасил министр обороны.

— Дальше. Выплаты жалования составили 32 тысячи 682 рубля. А если добавить сюда расходы на закупку пороха, пошив униформы, корм для лошадей и мулов и прочие удовольствия, набегает общая сумма в 75тысяч 897 рублей. Вот. Получите и распишитесь.

— Мда. Солидно получается — потер бритый затылок Корнев, и тут же руководствуясь одному ему понятной логикой предложил — слушай, Михалыч. А давай еще полчок сформируем? А?

— Серега, ты милитарист. Ты знаешь об этом? — усмехнулся Ляшков.

— Знаю. Ты уже говорил. Ну, один? Всего-то, триста штыков. У нас армия сам видишь, кот наплакал. Даже полутора тысяч не насчитывает. А если завтра война? Если враг нападет?

— Между прочим — вмешался в разговор помалкивавший до того времени Емелин — у английского короля, на сегодняшний день, регулярная армия насчитывает всего двести человек, и ничего, справляется как-то.

— Зато у английского короля есть ополчение и возможность навербовать на континенте ораву крепких, опытных ребят, которые, за его кровные нобили, пойдут воевать с кем угодно — возразил Сергей — а нам наемников брать негде.

— Обойдемся, как-нибудь без этого сброда. А ополчение у нас самих имеется — махнул рукой Егор — у нас населения на все княжество что-то около ста двадцати тысяч человек из них почти три четверти еще несколько лет назад в каменном веке жили. А некоторые и до сих пор живут. Лен напомни, сколько мы с них налогов собираем, если не считать купцов и мануфактурщиков?

— В год около восьми тысяч рублей.

— Вот так. А ты говоришь еще триста штыков. Не до жиру, этих бы прокормить.

— Ну, нет, так нет — сдался, наконец, Корнев — я ведь просто так разговор завел. Вдруг да получится.

— Авантюрист — укоризненно покачала головой Живчикова — Егор, я могу продолжать?

— Да, продолжай, пожалуйста.

— Так вот. Расходы на флот, занимают второе место по степени затратности. Они составили порядка 36740 рублей серебром. Сюда включается и стоимость работ по строительству нового гальюна...

— Чего? — подпрыгнули одновременно Егор и Сергей.

— Галеона дорогая, галеона — с улыбкой поправил супругу, быстрее всех сообразивший в чем дело, Алексей.

— Гальюны, галеоны, я вашей морской терминологии не очень разбираюсь — слегка смутившись, огрызнулась Живчикова — и нечего ржать как кони. Вы слушать дальше будете?

— Ладно, не обижайся. Только ты если в чем-то не разбираешься, значит, нечего щеголять малознакомыми словечками — махнул рукой Ляшков — продолжай дальше...

— Остальная часть суммы практически в равных долях это расходы на образование, медицину и государственную безопасность — продолжила Лена — теперь о доходах. Нас здорово выручил пришедший из Новороссийска караван с товарами. Из одного только золота было отчеканено 8 тысяч 600 червонцев по 4 грамма каждый. Это только то, что пошло на переплавку, не считая изделий представляющих высокую историческую и художественную ценность. И перца 700 килограмм, проданного в Европе и России в среднем примерно по два червонца за фунт, на общую сумму 28 тысяч рублей. От казенной торговли мехами и прочими товарами, а также пошлин и налогов, полученных с купцов и мануфактурщиков, получено еще 37 тысяч 359 рублей. Таким образом, по итогам года сальдо получилось положительное, и доход казны составил 22 тысячи 732 рубля.

— Это хорошо — удовлетворенно проворчал Егор, обменявшись взглядом с довольно улыбающейся супругой — нас можно поздравить. Если мне не изменяет память, за все пятнадцать лет существования княжества это самый приличный годовой доход. Раньше-то в самый жирный год и десяти тысяч не оставалось.

— Очень хорошо выручило привезенное Костиком из Мексики золото и серебро. Если бы не оно, бюджет был бы дефицитным — скептически покачал головой Емелин — европейский караван этой весной совсем дохленький от казны собрали. Много ли товара на двух кораблях увезешь.

— А сколько всего у нас сейчас денег? — полюбопытствовала отмалчивавшаяся до сих пор Татьяна.

— А всего у нас накопилось уже 78 тысяч 865 рублей и 22 копейки.

Так уж сложилось, что государство, построенное собственными руками на диком континенте, практически на пустом месте и голом энтузиазме стало делом всей жизни для попавших в прошлое уроженцев двадцатого века, их самым любимым детищем. Надо ли говорить, что в отличие от элит, пожалуй, всех без исключения тогдашних (да и нынешних тоже) держав, не считающих для себя зазорным без стеснения запустить руку в государственный карман, для наших героев даже сама мысль о том, чтобы воспользоваться этими деньгами для удовлетворения личных нужд казалась нелепой и кощунственной. Как любящие родители воспринимают каждый пусть даже самый небольшой успех своего отпрыска, так и они по праву считали каждый новый шаг к процветанию Новоросского княжества своей большой победой и поводом для совершенно искренней радости. Разве может нормальный родитель воровать у собственного дитя?

Мало того, Великое княжество Новоросское было единственной державой в мире, в расходной части государственного бюджета, которой напрочь, отсутствовала статья, регулирующая траты на содержание двора и правительства. Немыслимое дело для 16 века, и Ляшков и его друзья, имея довольно солидный доход от мануфактур и торговых предприятий, считали себя обязанными наравне со всеми платить налоги в казну.

— Значит так — хлопнул в ладоши Егор — Лена отсчитаешь для своего благоверного, сверх уже оговоренной суммы еще восемь с половиной тысяч.

— Это очень много! — удивленно подняла тонкие брови казначей — я понимаю, что дело наверняка очень важное и очень секретное, но все-таки...

— Ну, раз понимаешь, это уже хорошо. Значит не будешь задавать лишних вопросов — тоном не терпящим возражений остановил ее Ляшков — мало того пять тысяч из этой суммы должны быть в европейской монете, без разницы какой, но чтобы ни один наш рубль или червонец, ни одна копеечка туда не попала.

— Хорошо. Я могу идти? — пожала плечами очевидно привыкшая к подобным причудам начальства Живчикова и дождавшись разрешения вышла из кабинета.

— Я тоже пойду — поднялась со своего места Таня — распоряжусь, чтобы вам сюда перекусить принесли.

Егор, занятый какими-то своими мыслями, только рассеяно кивнул головой, когда супруга, ласково погладив его по плечу и чмокнув в щеку, вышла вслед за Леной.

Остановившись на залитом солнцем крыльце, женщины еще немного поболтали, на сей раз о делах семейных, житейских и совершенно обыденных, но от этого для них не менее важных, и разошлись. Татьяна вернулась обратно в дом, а ее подруга, направилась к ожидавшему у ворот транспорту. На козлах закрытой, подрессоренной двуколки мирно клевал носом паренек — кучер, рядом негромко переговаривались, держа в поводу оседланных лошадей, двое крепких, вооруженных до зубов молодцов в черных мундирах госбезопасности.

— Франц, едем! На монетный двор — коротко распорядилась Елена.

— Да госпожа! — встрепенулся кучер.

Он проворно соскочил на землю, почтительно помог хозяйке забраться в возок, затем запрыгнул на свое место, причмокнул губами, слегка хлестнул вожжами ухоженные, лоснящиеся крупы двух невысоких исландских лошадок. Охранники ловко запрыгнули в седла, и небольшая кавалькада, бодро цокая конскими копытами, по устилающей двор брусчатке, выехала в распахнутые ворота Кенигсберга на дорогу, ведущую в Форт Росс.

Проехав примерно с километр, главный новоросский казначей и ее сопровождающие свернули на неширокий проселок, который миновал небольшое селение состоявшее из полутора десятков домов, окруженных огородами и садами, и вскоре привел их к группе строений, окруженных трехметровой бревенчатой стеной. У запертых, тяжелых, раскрашенных косыми белыми и черными полосами ворот расхаживали двое караульных в зеленых, гвардейских мундирах и надраенных до зеркального блеска кирасах и касках.

При виде подъезжающего возка сопровождаемого вооруженными всадниками, солдаты скинули с плеча и взяли наизготовку титовки с примкнутыми трехгранными штыками и приказали остановиться. Выглянувшую из возка Живчикову, они естественно узнали, но, тем не менее, подчиняясь жестким предписаниям регламента, пропускать не спешили. Напротив, один из часовых строго приказав оставаться на месте, с помощью свистка, вызвал начальника караула.