| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
И, что?!
Многие из остряков кончили подобно николаевской семейке: с чекисткой пулей в затылке в грязном подвале — в котором в каждом углу насцано.
Поэтому, я вполне убеждённо считаю, что подобные выходки осмелевшего быдла — надо жёстко пресекать!
Сухо-официально:
— Если сам не назовёшь, товарищ Поегли — я выберу на закланье первого попавшегося!
Он, конечно назвал "жертву" — куда ему деваться... Но отношение между нами с тех пор — стали из дружеских сухо-официальными.
Судьба того, кто "официально" послал "пёхом" нашего Председателя, была увы — очень печальной.
После "чистосердечного" признания, Фрол Изотович лично набил тому рожу в кутузке, а Абрам Израилевич оформил "антисоветскую агитацию" и пришлось-таки бедолаге ехать на лесоповал с полновесным "червонцем" за плечами.
Одно хорошо дополнительным бонусом: товарищ Анисимов перестал злоупотреблять "торжественными" церемониями — по каждому удобному случаю и без онного, что сэкономило мне изрядно времени.
Да и не только мне!
Но, "отряд не заметил потери бойца".
"Установочную партию" в двенадцать 47-мм противотанковых пушек получивших индекс ГАУ "1К", Красная Армия для войсковых испытаний получила вовремя. Правда, не из Подлипок — а из Ульяновска... Но про это мало кто знал, а кто знал — предпочитал помалкивать.
"Лучшие", но злоупотребляющие спиртным специалисты из Подлипок — кое-чему научившись у нас и, в обратном процессе — кое-чему научившие наших и, по истечению срока наказания отправились домой...
Но, не все!
Кое-кто из них предпочёл остаться в Ульяновске, кого-то удалось уговорить устроиться у Дыренкову в АО "Россредмаш", что дополнительно испортило отношение между мной и Главным конструктором будущего "Завода Љ 8". В общем-то, моя задумка вполне удалась и в "сухом остатке" я остался доволен: в ситуации когда "кадры решают" всё — я приобрёл (на время или на постоянно) нескольких высококвалифицированных рабочих и инженеров, здорово мне помогших в реализации кое-каких других интересных задумок.
* * *
Квалифицированных кадров — специалистов-рабочих и инженеров в России, не просто — не хватало...
Не хватало — просто катастрофически!
Было в эпоху НЭПа ещё одно "психико-историческое" обстоятельство — которое могло поставить жирный крест на любой прогрессорской хотелке попаданца. При ближайшем рассмотрении менталитет инженеров-хроноаборигенов оказался совсем не таким, к каковому я привык — работая на своём "Заводе сельскохозяйственного машиностроения, имени..." в позднесоветское время.
ЭТО — КАСТА!!!
Каждый доставшийся Советской власти от старого режима инженер — мнит себя незаменимым, мало того — эдаким "пупом земным". Причём, в чём бы хорошем, они бы проявляли эту свою кастовость.
Давно уже дивлюсь-удивляюсь: в принципе, ничто не мешало топовой технической интеллигенции — хотя бы из чувства самосохранения договорившись об совместных действиях, поставить большевиков в "интересное" положение.
Ан, нет! Эгоцентричный индивидуализм наших технократов — просто зашкаливал!
Другой момент.
В отличии от советского инженера эпохи застоя, или своего современника-коллеги — демократичного инженера-американца к примеру, русский инженер — сам не спустится в шахту и взяв в руки отбойный молоток — не покажет рабочему как надо работать. Не встанет он у плавильной печи, у станка и тому подобное...
Русские инженерные традиции таковы, что "специалисты" предпочитают сидеть в конторах и всю жизнь перебирать бумажки — подальше от грязного производства. И даже революционный террор времён военного коммунизма, не смог избавить его от привычки смотреть на "быдло" сверху вниз и частенько на него поплёвывать .
Что, сцуко, характерно: даже молодые специалисты из самых что ни на есть "низов" — которых успели подготовить за постреволюционные годы, перенимают эту кастовость от дореволюционных инженеров — у которых вынуждены учиться, за имением ничего лучшего...
В свою очередь "быдло" — отвечает "касте" полной взаимностью: на предприятиях промышленности процветает так называемое "спецеедство" — травля рабочими инженерно-технических работников. На слуху и в прессе — многочисленные факты избиения и даже убийств "технократов-элитариев" прямо на рабочем месте.
Конечно, мои "подопечные" — зэки из Ульяновского исправительно-трудового лагеря, которыми я укомплектовал "Особое проектно-техническое бюро Љ 007", несколько отличались от своих "вольных" коллег. Эти люди, пережив мощнейший стресс — связанный сперва с совершённым ими преступлением, а затем с последовавшим наказанием, за редким исключением были психологически податливы как "пластилин" — лепи с них, что хочешь.
Однако, на одних зэках далеко не уедешь — НКВД остановит!
Проблема комплектования инженерно-техническим персоналом — не только "ОПТБ-ОО7" и Опытно-экспериментального цеха при нём, но и других производственных структур — создаваемой мной подпольной промышленной "империи", остро встал уже весной-летом 1924 года и в будущем грозил ещё более усугубиться.
К счастью, "лихие 20-е" — любезно предоставили мне немало возможностей для решения этой проблемы, которыми я не преминул воспользоваться.
* * *
Ульяновская воспитательно-трудовая колония (ВТК) для несовершеннолетних начала превращаться в "Завод контрольно-измерительных инструментов им. Кулибина" летом-осенью 1924 года — когда рядом с бывшим женским монастырём начали возводить стены его первого цеха, а из Германии стало прибывать оборудование и начали приезжать первые специалисты — инженеры и рабочие. Которые должны были обучать воспитанниц делать всё: от школьных линеек и циркулей — до микрометров, нутромеров, калибров и штангенциркулей.
Однако, сразу же выяснилось: некоторые нанятые за валюту специалисты, мягко говоря — не соответствовали заявленному профилю. Из пятнадцати первых "ласточек" только одиннадцать оказались лекальщиками или вроде того, а профессии остальных четырёх были весьма далеки от производства точнейших контрольно-измерительных инструментов и приборов: архитектор, инженер лесного хозяйства, химик и железнодорожник.
Нет, эти немцы вовсе не самозванцы: это наши бестолково-тупорыло-равнодушные бюрократы в столице — напутали-перепутали!
Мимо такой удачи я не мог пройти и, тут же от имени всемогущего НКВД — технично перевербовал заблудившихся "интуристов" в "ОПТБ-ОО7".
Кстати, спешу обрадовать: уже летом 1925 года, в этой "шарашке" — больше специалистов числилось вольнонаёмными, чем отбывающих срок.
После этой истории мне вспомнилось кое-что из ильфо-петровского "Золотого телёнка:
"На диване с утра сидел выписанный из Германии за большие деньги немецкий специалист, инженер Генрих-Мария Заузе...
К началу служебного дня, когда инженер занял позицию у дверей Полыхаева, лицо его было румяным в меру. С каждым часом оно все разгоралось и к перерыву для завтрака приобрело цвет почтового сургуча...
После перерыва смена красок пошла в обратном порядке. Сургучный цвет перешел в какие-то скарлатинные пятна, Генрих-Мария стал бледнеть и к середине дня..., лицо иностранного специалиста стало крахмально-белым...
Генрих-Мария Заузе подскочил на диване и злобно посмотрел на полыхаевскую дверь, за которой слышались холостые телефонные звонки: "Wolokita!"...
...Через месяц очень взволнованный Заузе поймал Скумбриевича в буфете и принялся кричать:
— Я не желаю получать деньги даром! Дайте мне работу! Если так будет продолжаться, я буду жаловаться вашему патрону!
Конец речи иностранного специалиста не понравился Скумбриевичу. Он вызвал к себе Бомзе.
— Что с немцем? — спросил он. — Чего он бесится?
— Знаете что, — сказал Бомзе, — по-моему, он просто склочник. Ей-богу! Сидит человек за столом, ни черта не делает, получает тьму денег и еще жалуется" .
— Сём-ка, — сказал я тогда сам себе, — а ведь такие эпизоды пишутся неспроста! Ни один юморист в мире, сам нарочно такое не придумает — человеческой фантазии не хватит. Это надо чего-то "конкретного" курнуть — обычный "кокс" из местной аптеки не поможет в таком юмористическом творчестве.
После этого из инженеров, отсидевших срок в Ульяновском ИТЛ — но желающих продолжать сотрудничать с "Особым проектно-техническим бюро", была составлена "Комиссия по учёту, контролю и распределению кадров ОПТБ-007" (КУКРК).
Специальные "тройки" с грозными ксивами, раздобыв по запросу же от НКВД полные поимённые списки — объезжали места работы нанятых иностранных специалистов и, обнаружив реально "неприкаянных" — наподобие вымышленного Генриха-Мария Заузе, перевербовывали их в мою пользу.
Что самое удивительное и необъяснимое: советская система найма за границей работала чётко как часы. Отбирались действительно — самые лучшие специалисты имеющие безукоризненные рекомендации...
Но, Боже — как бесталанно и расточительно, а то и вовсе с нулевой эффективностью — их использовали на наших советских "социалистических" предприятиях!
Ну, что тут поделаешь, если даже сам Сталин — пока ничего поделать не может?
Переломить ситуацию я не в силах и мне лишь остаётся ею воспользоваться по известному принципу "нет без добра лиха". Таким образом, я снабжал кадрами не только растущую как на дрожжах ульяновскую промышленность — но и щедро ими делился с АО "Россредмаш", где Председателем Совета директоров был мой человек — Дыренков Николай Иванович.
Была, правда, пара-тройка скандалов...
Ну, да ладно!
* * *
Ещё одним источником хоть и молодых — но перспективно-ценных кадров, стали советские ВУЗы.
Исторически так сложилось, что слово "студент" у простого человека ассоциируется с каким-то — вечно голодным, незатейливо и неряшливо одетым существом. Что касается России, то во все времена это определение относится к нему в полной мере. Наш "Studiosus Vulgaris" никогда не жил в достатке, а после любой "Эпохи перемен" — оказывался на грани выживания и исчезновения.
Отлично помню Аннушку — нынешнюю законную "половинку" Василия Путина (Пукина), когда я впервые с ней познакомился в синематографе: она щеголяла в туфлях на деревянной подошве, с верхом — выкроенным из какого-то коврика и обрезков кожи. Платье ее, простенькое, с напуском на бедра по моде того времени — было явно пошито из какого-то выцветшего гобелена. Скорее всего — обивка кресла, окончившего свой век в буржуйке ещё в эпоху Военного коммунизма.
Когда я её накормил в кафе мороженным и подарил перед расставанием дешевенькую шляпку — она готова была отдаться мне прямо в примерочной магазина...
Хахаха!
Это уже история — есть, что вспомнить.
После прихода к власти партии большевиков, классовый подход превалировал над другими в большинстве — подверженных революционным изменениям сфер социальной жизни и, высшая школа не являлась счастливым исключением в этом ряду. Даже на неформальном уровне — советское студенчество разделилось на "мужиков" и "жоржиков": на выходцев из простонародья и из так называемых "бывших" — что тогда говорить об официальной позиции пролетарских властей?
Местные стипендиальные комиссии в вузах и техникумах, действовавшие под патронажем Центральной стипендиальной комиссии — решали вопрос по распределению скудных финансовых фондов в пользу социально близких, "общественно полезных" и имеющих заслуги перед Советской Властью.
Остальным была предоставлена благоприятная возможность крутиться по мере собственных способностей.
Кстати, специально для любителей "похрустеть": и до Революции — стипендия нередко превращалась в "награду за благонадежность", право получения которой — обладали далеко не все студенты Российской Империи.
Но даже студенты, попавшие в число счастливчиков — находились в положении между просто голодной смертью и просто голодным обмороком, ибо стипендия в тринадцать с полтиной рублей — была вдвое ниже минимального прожиточного минимума.
Но вопреки вся и всему, подобно неистребимой конопле Чуйской долины — советские студенты демонстрировали поразительное искусство выживания, достойное написанию отдельной книги !
Подрабатывать репетиторством или иным интеллектуальным трудом — удавалось немногим студентам, поскольку этот ниша рынка была занята — немногим менее нищими советскими педагогами.
Те, кому не помогала семья — подрабатывали частными уроками, разгрузкой вагонов, подметанием улиц, пилкой дров, торговлей папиросами. Некоторые счастливчики находили работу один раз в две недели, и были очень рады заработанным лишним двум-трём рублям. Девушки стирали бельё, мыли полы и окна. Некоторые из них — не особо щепетильные в моральном плане, торговали собственным телом.
Бывало и так: студент найдя какого-нибудь — особо лоховатого нэпмана, заключал с ним письменный договор — по которому тот брал на себя обязательство выплачивать до конца обучения определённую сумму в месяц. В свою очередь, студент обязывался полностью вернуть сумму в двойном размере.
Здесь Маркс был прав: нет такого преступления на свете — на которое не пошёл бы капиталист ради такой маржи!
Студенты же, как всегда — рассчитывали на русское авось: авось, если не сдохну — после ВУЗа найду хорошую работу, авось законы изменятся, авось нэпман-кредитор — к тому времени сам сдохнет...
Для отдельных немногих счастливчиков, существовали так называемые "хозяйственные стипендии". Их выплачивали студентам различные советские предприятия, учреждения и организации — после письменного согласия устроиться и работать на них по окончанию тем учебного заведения.
Хозяйственная стипендия могла достигать фантастическо-сказочной суммы в сто "карбованцев", но чаще колебалась в пределах от двадцати до сорока рублей.
Некоторые, особо предприимчивые представители изощрённо-изобретательного студенческого племени, даже умудрялись заключить договор с несколькими организациями и жили довольно кучеряво!
Я, прознав про такие порядки, быстренько создал соответствующую структуру почти в каждом техническом ВУЗе европейской части страны — "благо" их не было так уж много. Агенты Бюро по трудоустройству "Шанс" появившиеся вблизи каждого подобного учебного заведения, по особым "вопросникам" — подыскивали среди нуждающихся студентов подходящих и, заключали с ними соответствующие контракты сроком на три и семь лет. Чаще всего я платил кандидатам по 30 рублей в месяц, но попадались и отдельные одарённые личности среди наиболее дефицитных специальностей (например, химиков) — которые получали от меня авансом и все двести червонцев.
Такая практика продолжалась, правда, недолго.
Уже весной 1925 года, "Главпрофобр" специальным декретом запретил адресные выплаты. Физические лица отныне должны были башлять в специальный "стипендиальный фонд", откуда 30 процентов направлялись на выплату общих государственных стипендий.
Перспектива кормить чужого студента — меня не вполне устраивала по некоторым принципиальным соображениям и, я перешёл к натуроплатам.
Через агентов "Шанса", для кандидата снималось сравнительно благоустроенное (по сравнению со студенческой общагой) жильё, он снабжался канцелярскими принадлежностями для учёбы, ношенной одеждой и продуктовым пайком.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
