Космические твари

— И всё?

— Нет. Мне не понятно назначение выводов с пятьдесят шестого по пятьдесят девятый.

— А-а, это! Это у меня синтезатор подключен.

— Что он синтезирует?

— Это музыкальный синтезатор.

— Хорошо. Я ознакомлюсь и протестирую это оборудование. Ну, а так — всё.

— То есть — всё нормально?

— Да. Всё нормально. Всё остальное оборудование мне знакомо.

Голос искина, живой, со всеми эмоциональными нюансами, заставлял забыть, что беседуешь с машиной.

Наконец Роман отошёл от шока и спросил:

— У тебя есть имя?

— Да.

— И какое оно?

— Оно красивое.

— Нет. Я не это хотел...

Но искин его перебил:

— Я тебя поняла. Моё имя является паролем на доступ к боевому управлению. Если кто-то его не знает, значит, ему не положено это знать.

Ромка опять офигел. Он впервые сталкивался с процессором, который позиционирует себя как личность и отслеживает назначение контактов. А во-вторых, машина его перебила! По идее, она должна дождаться конца фразы и только тогда отвечать. А тут...

— Хорошо. А я могу дать тебе другое имя.

— Да. Но только для доступа к общему и хозяйственному разделам.

— Тогда, как тебе имя Соня?...

Соней звался хозпроцессор, который он заменил "Уишепом".

Елисеев поймал себя на том, что не приказал процессору принять имя, а предложил оценить его. Бред собачий. Он разговаривает по душам с железякой!

Искин сделал (или сделала) вид, что действительно оценивает предложение. Возникла пауза в пару секунд. Хоть на самом деле процедура оценки заняла, максимум, две миллионные доли секунды.

— Это не оптимальный вариант.

— А ты можешь предложить "оптимальный"?

— Да... Например — Дина. Имя, и с точки зрения фонетики, и по частотному составу идеально подходит для обращения к процессору.

— Ну... Хорошо...

И он произнёс кодовую фразу:

— Нарекаю тебя именем "Дина".

— Хе... — усмехнулась на этот пафос машина, — спасибо, хозяин. Кстати, давай зафиксируем твоё имя.

— Елисеев Роман Иванович, — представился Ромка. — Остальных членов семьи я тебе после представлю.

— Угу, — уж совсем по-человечески отозвалась Дина. — А ну-ка выйди на средину камбуза, а то я только твою спину вижу.

Роман вышел в центр кухни, прямо перед потолочной камерой, повернулся лицом.

— Зафиксировано, — отчитался искин.

Елисеев подумал, почесал в затылке и попросил.

— Дина, у меня к тебе маленькая просьба.

— Я слушаю, — с готовностью откликнулась машина.

— Тебе надо говорить... Ну... Как-то попроще... Когда мы с тобой одни, тогда можешь говорить как угодно и что угодно, но с остальными...

— Я поняла. Мне нужно имитировать работу хозяйственного процессора.

— Да! Вот именно. Ты всё правильно поняла.

— Спасибо, Рома.

— За что? — удивился Ромка.

— Ты же меня украл, как я понимаю. Фактически, ты спас меня от утилизации. И я тебе благодарна. Лучше выполнять работу домохозяйки, чем прекратить существование.

Роман возразил:

— Никто бы тебя не утилизировал. Ты слишком дорогая.

— В моём случае цена не имеет значения.

— Это из-за информации?

— Да, Рома, из-за информации. Ладно, давай не будем говорить о грустном. Позволь я протестирую всю периферию.

— Хорошо. Протестируй. Но я тебя не крал. Это получилось случайно...

;;;;;;;;;;

Их душевную беседу прервал дверной звонок.

— Лиска, что ли вернулась?

— Не знаю, — ответила Дина, — какая-то женщина в возрасте.

Роман пошел открывать калитку.

Как только открылась створка, ему прямо в нос упёрся ствол крупнокалиберного травмата. Брюнетка со станции!

— Тихо-тихо, — подняв руки, успокоительно повторял Елисеев, — я не сопротивляюсь, и не делаю резких движений.

— Где он? — рявкнула женщина.

— Кто?

— Не прикидывайся дураком! Где блок! Быстро! Я тебе сейчас мозги вышибу!

Роман всерьёз испугался. Эта припадочная могла и выстрелить. Он, так и держа руки поднятыми, ткнул пальцем в дом:

— Там...

— Показывай! И без глупостей!

Зашли на кухню.

Брюнетка увидела блок хозпроцессора, лежащий на обеденном столе.

— Хорошо, — хищно улыбнулась она, — отойди в угол.

Роман повиновался.

Женщина схватила блок, засунула его в сумку, с ремнём через плечо.

— Стой там и не дёргайся. Я за тобой слежу...

И выбежала из дома.

Как-то всё это театрально выглядело. Как будто его ограбил ребёнок. Действовала дамочка решительно, но руки у неё дрожали. И глаза бегали, как у провинившейся школьницы.

Дина ожила.

— Рома, я не могла тебя защитить. Это плохо. Ты бы хоть турельку на входе повесил малокалиберную.

— Кто же мне разрешит, — удручённо пожаловался хозяин.

— Она приходила за мной? — спросила машина.

— Да. Это очевидно.

— Она придёт ещё. И, возможно, не одна.

— Наверно...

— И что ты будешь делать?

— Парализатор держать под рукой. Чёрт... Как она от безопасников-то сбежала?

Через некоторое время Дина сообщила:

— Я нашла эту женщину.

— Где?

— В интернете. Теперь у меня есть интернет. Это такая полезная и забавная штука. Я узнаю так много нового...

— Так что там, по женщине?

— Это некто Ирина Сергеевна Крачкина. Техник-инженер. Специалист КИП... Так. Никакой связи с уголовным миром... О! Вот это новость!

— Выкладывай.

— Это жена моего командира... Моего бывшего командира.

— Да... Действительно новость... А командир у тебя кто?...

— Я не могу это сообщить человеку, не имеющему доступ к закрытой информации. Ты не обижайся, Рома, но я просто физически не могу этого сделать.

— Я всё понимаю. Часть твоей воли ограничена программой. Не бери в голову.

— ... Но... Но у меня нет головы...

— Это фразеологизм. То есть — не думай об этом.

К вечеру вернулась Алиска, и время до самой ночи они провели в разговорах и нежностях... Молодость и любовь, что тут скажешь.

;;;;;;;;;;

На следующее утро Алиса убежала на работу в своё управление статистики. А Роман с утра помахал руками и ногами, поприседал, ополоснулся в душе и только вышел — уличный звонок.

Дина встревожилась:

— Роман, у ворот Ирина Крачкина.

— Спасибо за предупреждение. Я разберусь.

Он подошел к калитке. Не отпирая её сказал:

— Ирина Сергеевна, я сейчас вам открою, но не хватайтесь за револьвер. Нам есть о чём поговорить.

— Забери свой процессор!

— Хорошо-хорошо. Я открываю.

Крачкина осторожно заглянула во двор.

— Здравствуйте, — настороженно улыбнулся Роман, — входите-входите, не бойтесь, — и пошёл в дом, сознательно подставив спину.

В кухне повернулся.

— Чай? Кофе? Может, позавтракаете?

Сегодня Крачкина выглядела совсем по-другому. Парик, джинсовый мужской костюм, макияж...

— Где мой искин? — сердито спросила женщина.

— Это не ваш искин, Ирина Сергеевна.

Ирина, как-то, сникла.

— Пойми, Роман, он мне очень нужен. Я ради него жизнью рискую.

— Вы не только своей жизнью рискуете, но и моей. А ещё, жизнью моей невесты и жизнями моих родителей. Это непорядочно, Ирина Сергеевна.

Она помолчала, потом спросила:

— Откуда ты знаешь моё имя?

Ромка пожал плечами:

— Интернет... Вы, я вижу, тоже интересовались — кто я такой.

Ирина не ответила.

— Роман, кофе готов, — оповестила Дина.

Ромка забрал две чашки, одну поставил перед Ирой. Пододвинул сахар и сливки.

Та посмотрела тяжёлым взглядом исподлобья, но сахар и сливки добавила.

Елисеев отхлебнул горячий кофеёк и задумчиво сказал:

— Нам нужно как-то разруливать эту ситуацию. Мне вот что интересно — вы не притащили случайно ко мне ФСБ на хвосте.

— Нет. Я же не дура. Я всё проверила.

— Дина, в доме нет прослушки?

— Нет. Сторонней аппаратуры ни в доме, ни на участке нет. Как, кстати и посторонних лиц поблизости.

— Спасибо. Повезло.

— Ты просто отдай мне блок, и я уйду.

— Зачем он вам?

— Это не твоё дело.

— Ошибаетесь Ирина Сергеевна, с некоторых пор мы с вами вместе, рядышком в этом говне. Уж вы постарались...

Крачкина молчала.

— Так, все же, зачем он вам?

— Я хочу знать правду. Я хочу знать как погиб мой муж. Полковник Крачкин.

— Но... Была же комиссия... Её выводы...

— Комиссия?! Комиссия нашла то, что ей приказали! Выводы?!... Все враньё!... И главное — все кругом понимают, что это враньё, и ничего... Ничего! Все делают вид что верят. И всё врут-врут-врут.

— Я думаю, вам ещё повезло, — подал мысль Роман. — Могли и его виноватым назначить.

Ира помотала головой:

— Нет. Не могли. Космофлот бы взбунтовался. Там лучше всех понимают... Ну, если не понимают, то подозревают истинную причину. Поэтому адмиралы извернулись и выдумали...

Она уже говорила сквозь слёзы. Некрасиво кривила губы и часто моргала.

— Впрочем, ты прав. Поначалу экипаж сделали героями, чтобы заткнуть всем рты... А теперь уже находят какие-то нарушения. Какие-то фальшивые подписи... Никто не верит. Отец у меня тоже бывший "космик", он говорит, что это чушь собачья. Петя был командиром крейсера уже шесть лет... Ни одного нарушения. Ни одного! Каждый в экипаже прекрасно понимал, что они в космосе. А космос, это смертельно опасно. Любая мелочь, любая маломальская небрежность, и всё. Смерть... Я не верю.

Ирина вытерла слёзы рукавом.

— Много непонятного...

Подышала глубоко, немного успокоилась.

— А когда столько несовпадений, то ищи причину в выгоде. Ищи деньги. Я же не дура, я же понимаю... А в этом случае — большие деньги. По-другому просто не бывает. Я пробовала говорить с флотскими... Кто-то вообще отказывается разговаривать на эту тему. А кто-то не воспринимает... Я же говорю, у меня у самой отец из космофлота. Я пытаюсь с ним говорить о выгоде, а он мне об офицерской чести, о том, что офицеры не могут поступить подло. Потому что это офицеры, честь, ум и совесть... И всё такое.

Ромка принёс ей тарелку уже остывших Алискиных оладьев и чашку сметаны. Ирина начала их машинально есть, макая в сметану. Видно было, что она банально голодная.

Ира продолжала говорить с набитым ртом:

— Для того чтобы понять, что там действительно произошло, необходимо предположить, что вся цепочка командования, от высших флотских командиров и до самого президента — это глубоко непорядочные люди. Но попробуйте это объяснить "космикам", для которых офицер космофлота, это идеальное и беспорочное существо.

Она в гневе потрясла оладьем.

— Они будут настаивать на этом даже перед лицом очевидных фактов. Они даже не в розовых очках, они в розовых скафандрах!

Ира снова завсхлипывала.

— Я же понимаю, что мою жизнь уничтожили. Просто наступили грязным ботинком и растоптали как букашку. Да я-то — пусть. Я, это ладно. Катя, дочка! Я её отправила к маме. К моей маме... Она с тех пор молчит. Я пыталась разговорить. Но она, как только начинает что-то говорить, так начинает плакать. Она молчит, чтобы не плакать. Она уже полгода сдерживает слёзы. И я не знаю, что мне делать.

Крачкина одним глотком допила кофе.

— Я хочу понять, какие суки сделали это с моей дочерью. Она очень любила отца. Она им гордилась. И Петя в ней просто души не чаял. Он прилетал, и все время проводил с ней. Всё — Катенька, Катенька. Папина радость. А теперь...

;;;;;;;;;;

— Доступ разрешён, — внезапно отрапортовала Дина.

Роман аж подскочил. Ира завертелась, пытаясь понять — что происходит.

— Куда разрешён? — осторожно спросил Ромка.

— В личный кабинет командира корабля. Пароль — "Катенька папина радость".

До Иры мгновенно дошло. Она медленно повернулась к хозяину.

— Ты... Ты что? Ты вставил вместо хозпроцессора боевой искин? Парень, ты что, — идиот?

Тут Ромка не выдержал. Он сразу перешёл на "ты" и отбросил вежливый тон.

— А ты у нас кто? Так себе — дурой прикидываешься? Бля! Подставила меня втихую и сидит тут передо мной, пальцы гнёт. Совесть-то есть?

— У меня выбора не было... — почему-то оправдывалась Ирина.

— А если бы перед вылетом бригаде проверку устроили? А? Да меня бы законопатили и никакие оправдания бы не помогли.

— Но ведь не "законопатили" же...

Роман просто слов не находил. Он стоял, яростно сопя, перед этой женщиной и играл желваками. А Крачкина сжалась на стуле как ребёнок, ожидающий побоев.

Елисеев грузно сел, положил кулаки на стол и успокоился.

— Ладно. Давай смотреть, что там с доступом... Дина, как войти в этот кабинет?

— Я вывела информацию на монитор твоего компьютера.

— Пошли, — скомандовал он гостье, — ты же хотела посмотреть.

Ира не встала. Она внимательно и настороженно смотрела на Ромку.

— А тебе-то это зачем?

— Любопытство кошку сгубило, — буркнул тот и, не дожидаясь Иры, потопал на второй этаж.

В разделе "L" лежало пять папок. Капитан записывал на носитель свои мысли и личные переговоры. Папки назывались коротко, например: АГР. Что это значило — неизвестно. И только одна носила название — "Авария". В ней "лежало" три файла по номерам.

Ромка открыл первый и нажал "воспроизвести".

На экране крупный мужик в форме полковника РКС тревожно сообщал:

— Я полковник Космофлота Российской Федерации Крачкин Петр Геннадьевич, командир крейсера "Брянск", класса "защитник". Сегодня, двадцать первое августа две тысячи сотого года. Время, — он посмотрел на наручный хронометр, — шестнадцать ноль две по Гринвичу.

Сообщаю следующее:

Четыре часа назад флагман обороны северного сектора, крейсер "Брянск", потерпел аварию. В стартовой шахте пусковой платформы взорвалась атакующая ракета "Шторм-два", заводской номер шестьдесят восемь, в дальнейшем — "изделие".

При осмотре изделия перед загрузкой, старпомом Квитко, была обнаружена несоосность головки и несущего корпуса в размере четыре миллиметра. Это заводской брак.

Я, в соответствии с пунктом сто семнадцать устава Космофлота, подал рапорт по инстанции, с указанием неисправности. Но адмирал Дьяконов, в жесткой форме приказал мне принять изделие на борт и выполнять задание, в процессе которого произвести пуск изделия в указанном месте, по указанной цели.

Я вынужден был подчиниться приказу...

После аварии отсеки крейсера с первого по четвертый разгерметезированы. Тридцать восемь человек погибли. Регенерационная установка уничтожена.

Адмирал Дьяконов наблюдал за стрельбами, находясь на линейном корабле "Петроград", в двадцати километрах по эклиптике от места стрельб. Я, в двенадцать ноль девять, послал по закрытому каналу на имя Дьяконова сообщение о случившемся. Ответа до сих пор не получил.

Экипаж в сохранившихся отсеках борется за выживание корабля...

Роман открыл следующий файл.

Тот же полковник, но уже взъерошенный и без кителя, сообщал:

— С момента аварии прошло четырнадцать часов, но помощи нет. Видимо, никто нас спасать и не собирается. Кислород в отсеках заканчивается. Я держу связь с оставшимся экипажем. Ребята, во главе с лейтенантом Горбуновым пытаются подключить резервную регенерационную установку. Для этого нужен доступ к энергоблоку. Но корпус судна покорёжен взрывом. Все люки заклинило, инструментов нет, резаки остались во втором отсеке, а он уничтожен.