Ферума

Вторым после платформы двигался закрытый вагон. Почти такой же небольшой, как платформа, может, метра на два подлиннее и на метр выше. На его крыше в окружении шипов и колючей проволоки торчала бородавкой высокая стрелковая башенка, из которой высовывался толстый ствол крупнокалиберного пулемёта. В стенках вагона чернели узкие щели-бойницы, откуда, вероятно в любую секунды могли высунуться стволы автоматов или ручных пулемётов.

Третьим в составе катил локомотив, который я опознал по двум толстым трубам, из которых тянулся жидкий чёрный дымок. Затем ещё один вагон с пулемётной башенкой, открытая пустая платформа стандартного размера, на которых в настоящем мире перевозят грузы. Потом опять небольшой вагон, без башни, зато с двумя пулемётными стволами, высовывающимися из бойниц. Причём они очень сильно напоминали знаменитый "максим". Так сильно, что скорее всего и были им. И замыкала состав ещё одна платформа с пулемётчиками и решёткой.

Вот проехала мимо меня головная платформа, потом вагон, из бойниц которого на меня "посмотрели" несколько стволов автоматов. Проскочил локомотив. И лишь, когда со мной поравнялся последний вагон, бронепоезд остановился.

К этому моменту у меня сердце билось с такой частотой, будто я поднялся на девятый этаж по лестнице. А ещё слегка дрожали колени... признаюсь, что порядком струхнул, стоя под прицелами.

Громко скрипнула тяжёлая сальная дверь, лязгнула, ударившись о борт, откинутая сильной рукой. А немного погодя из тёмного нутра броневагона показался мужчина в светлых затёртых джинсах и застиранной курке из комплекта "горка", что надевалась через голову. На груди у него расположился так называемый "лифчик", набитый автоматными магазинами. На левом бедре висела большая открытая кобура с, вроде бы, АПС, а на голени на высоком берце правого ботинка устроились ножны с прямым ножом. Голову незнакомец прикрыл чёрной банданой.

— Давно стоим? — громко спросил он.

— Часа два.

— Кого ждём?

— Вас, наверное, — пожал я плечами.

— И кто сказал?

— Машинист какой-то на красном локомотиве.

— Что-что? — немедленно сделал стойку собеседник. Если до этого он вел себя как-то несерьёзно, хоть и не показывал это видом. То после моих слов его юморок улетучился без следа. — Как зовут?

Может быть, я зря упомянул о той встречи. Но что ж теперь, слово не воробей.

— Максим.

— Глеб Иванович, — протянул он мне ладонь. — Так что за красный локомотив ты видел? И где?

Сказав "а", замолкать уже не имело смысла. Такая гоп-компания легко вытянет из меня необходимую информацию. И пусть всё это происходит в моём воображении.

— Там, — я махнул рукой туда, куда направлялся бронепоезд. — Поболтали с ним буквально минуту, он мне сказал идти сюда и ждать на платформе.

Рассказывать про фляжку пока что не стал, как и о чужой подсказке про рельсы. И если второе удержал в себе просто так, то про фляжку не стал распространяться из боязни потерять её. Бесконечная посудина пригодится самому.

— Сам давно здесь?

— Часа два слоняюсь, уже хотел идти дальше и не ждать никого.

— Хех, — хмыкнул тот. — Дальше, значит. Тут в паре километрах стрелка с тремя разъездами. Пошёл бы не туда и всё — с нами бы запросто разминулся. И я не о том, сколько ты на платформе загорал. В этом мире ты давно?

— В мире? — переспросил я его.

— В мире, в мире. Давно?

— В обед где-то попал. Слушайте, Глеб Иваныч, расскажите, а? Тот мужик вообще ни словечка не сказал что да как. Просто ткнул пальцем, назвал название платформы и по какому пути идти сюда. И умотал, только его и видели.

— А ещё красный локомотивщик что-то говорил или дарил? — пропустил мои слова мимо ушей собеседник. — Да ты не бойся, у нас новичков не обижают. Мы все такими были когда-то.

И так пристально посмотрел, так странно, что я понял: о моих недомолвках он в курсе, читает их, как с листа.

— Флягу подарил с водой. Она необычная или мне так кажется, — нехотя признался я и тут же укорил себя за болтливость. — Ещё предупреждал, чтобы я не сходил с железки. Что-то опасное в траве для меня.

— И всё?

Тут мне в голову пришла мысль проверить насколько реально работает подсказки чудного машиниста насчёт цветовых эффектов.

— Почти. Не знаю, что он подразумевал, говоря, что на одном из путей в конце я получу компенсацию... м-м, как-то так он сказал, похоже. Извини, не могу точно вспомнить его слова. Я в таком состоянии находился, что половину пропустил мимо ушей. Обидно было, что меня вот так бросают посреди чистого поля и вешают лапшу на уши.

— Хех, — вновь хмыкнул он. — Я тебя отлично понимаю, Максим, сам таким когда-то был. А за флягу свою не бойся, подарок одного из Локомотивщиков не отнять, можно только передарить или продать, но от чистого сердца. Даже под крошечным чужим давлением ничего из этих попыток не выйдет. Ты даже потерять флягу не сможешь, она сама собой однажды вернётся. И чем дольше ты её носишь, тем быстрее случится возврат.

— Чудеса да и только, — не скрывая скепсиса ответил я ему.

Он прищурился:

— Смотрю, не веришь. Думаешь, что сон, так?

— Типа того, — не стал скрывать я.

— Не ты первый, не ты последний...

Тут наш разговор прервали. В дверном проёме показался парень лет двадцати пяти и торопливо произнёс:

— Глеб Егорыч, стоим долго, как бы стая не навелась на нас.

— Егорыч? — сказал я.

— Не обращая внимания. Это прозвище мне шалопаи дали из-за имени. Оно тут редко встречается, а я ещё и в милиции служил перед тем, как сюда попасть. Ещё не раз услышишь что-то в духе "Глеб Егорыч по пятницам не подаёт" или "стреляй, уйдут проклятые", — слегка улыбнулся он, после чего посмотрел на парня и показал ему кулак. Затем опять повернулся ко мне. — Предлагаю с нами поехать. Локомотивщик же не просто тебя на этот путь направил, знал, что мы тут окажемся. Поедешь?

— А куда мне деваться? — развёл я руками. — Выбора особого нет.

— Э нет, — погрозил он мне пальцем, что смотрелось в исполнении грозного брутального мужика немного непривычно. Выбор есть. Не хочешь с нами, то силком тащить тебя не станет. А так как не звери, то выдадим еды, одежды...

— Даже волыну подарим, — влез в его речь паренёк и гыгыкнул. — Дадим тебе парабеллум, а сами будем отходить в горы. Сможешь нас прикрыть?

— Дима, свалил с моих глаз! — рявкнул на шутника Глеб Иваныч или Егорыч, я уже запутался, как его правильно называть.

— Смотрю, на вашем бронепоезде подобрались те ещё любители крылатых фраз из старого фонда, — заметил я.

— Да тут таких пять человек, остальные получше... местами и временами. Так что надумал? С нами или в вольные охотники?

— С вами. Просьба будет к вам только.

— Слушаю, — он внимательно посмотрел мне в глаза.

— Обо всём этом, — я махнул рукой вокруг себя, — расскажите?

— Об этом? Обязательно.

Внутрь вагона забирался с лёгким чувством тревоги и надежды, что если я в коме, то сейчас подсознание в виде этой стальной гусеницы вытащит меня в реал. Увы, увы, но вместо больничной палаты, писка приборов, запаха лекарств меня встретил запашок соляра, разогретого металла и пластика, едва уловимая вонь подпалённой проводки, лязг железной двери за спиной и скрип шкворней в амбразурах, когда стрелки водили оружием влево-вправо.

— Трогай! — крикнул в трубку старого проводного телефона один из находящихся внутри мужчин.

Глава 1

Спустя несколько секунд вагон резко дёрнулся. От неожиданности я чуть не упал. К счастью, меня вовремя подхватил под локоть Глеб.

— Присядь сюда, — он указал на короткую двухместную лавку со спинкой и обитую тёмно-красным дермантином. Когда я примостился на ней, он устроился напротив на откидном стуле. — Сейчас я тебя быстренько введу в курс дела. Постарайся не перебивать и придержать вопросы до конца. На часть из них ты получишь ответы по ходу рассказа.

— Слушаю.

Тут рядом возник парень (не тот, что предлагал пистолет) с бутербродом в руках.

— Держи, — протянул он мне два тостовых куска белого хлеба с несколькими тонкими ломтиками розовой ветчины между ними. — Или не хочешь?

— Хочу, хочу, спасибо, — поблагодарил я дарителя.

— Да не за что, — улыбнулся тот и исчез так же незаметно, как и появился.

Стоило мне вонзить зубы в хлеб, как Глеб начал свою лекцию.

— Вот тебе пример того, на чём стоит жизнь в этом месте, — произнёс он. — Твой тёзка дал тебе бутер не только по доброте душевной, но и в расчёте однажды получить за это профит...

Тут его перебил недовольный выкрик за моей спиной:

— Глеб Егорыч!

— Твой знакомый Красный Локомотивщик за добрые дела может наградить материальным или нематериальным подарком при встрече. Например, за вот этот бутер, который Максу ничего не стоил, можно при большом везении или стечении обстоятельств получить такую же флягу, — не обратив внимания на чужой возглас, продолжил мой собеседник и указал в конце речи на мой пояс, где висел подарок машиниста с красного локомотива. Чуть помолчал и продолжил. — А есть такие, кто верит, что за преступления одаривает Чёрный Локомотивщик.

Я только-только прожевал к этому моменту первый кус.

— Почти понял, но мне бы сначала, а? Не с появления местных Адама и Евы, конечны.

— Хех, — вновь в своей манере усмехнулся мужчина. — Наверное думаешь, что спишь?

— Почти. В коме.

— А, ну да, есть и такая версия. Она пару лет назад появилась после выхода нового фильма с таким названием и забубённым сюжетом. Ещё верят в происки инопланетян. Но больше всего народа склоняется к версии, что это другой мир с непривычными для нас физическими законами. Не всеми, но даже парочки хватает, чтобы тут голова кругом шла. Называют его Ферумой, кто-то кличет Железякой, есть любители Стального или Рельсового мира. Совсем мало поклонников названия Депо, хотя оно очень близко подходит. Но, — он чуть развёл руками, — путаница возникает с обычными Депо.

— Почему Ферума?

— Не догадался? Железяка, Стальной мир... ну?

— Феррум! — осенило меня.

— Молодец, возьми с полки пирожок. Там их два, твой посередине, — широко улыбнулся Глеб. — Будет из тебя толк, точно говорю. У меня глаз набит на таких догадливых. И Локомотивщики не всем попавшим вот так сразу дарят подарки, только тем, кто не из серой массы, ну или за достижения. Хотя и бывают исключения.

— А серьёзно? — нахмурился я, задетый чужой шуткой. Нервы и так ни к чёрту, а тут ещё и шутки шутят со мной.

— А серьёзно...

Все, кто попал в этот странный мир, в своём находили модельку паровоза или поезда рядом с железнодорожными путями. Возможно, остались на Земле лишь те везунчики, что их увидели, хмыкнули и пошли дальше. Мир этот словно сошёл со страниц книги, автор которой фанател по попаданцам и любил жанр выживания, щедро замешанный с мистикой. Вся жизнь здесь крутилась вокруг железнодорожных путей и обеспечивалась только благодаря им. Железные дороги появлялись и исчезали по странному графику. Или меняли своё направление. Приверженцев той и другой теории хватало с избытком. Вместе с рельсами на Феруме появлялись города, посёлки, станции, депо и многое другое, что на Земле всегда находится рядом с железными дорогами. Всё это привело к тому, что люди пересели в поезда, забыв про машины. Хотя находились чудаки, которые считали, что им местные законы не писаны и обзаводились внедорожниками и грузовиками, превращая их в рейдерские авто. После чего уносились вдаль. Таких новичков больше никто не видел.

— Хотя есть тут странные типы, кто по машинам, а не по поездам, но про них как-нибудь потом. Они к нашей железнодорожной братии никаким боком не относятся, — сообщил мне Глеб по ходу своего рассказа.

Существовал главный путь, тянущийся куда-то в бесконечность. На нём расположились поселения железнодорожников-попаданцев. Впрочем, народ переносился на Феруму давно и на данный момент здесь родилось уже не одно поколение. К слову сказать, местных жителей здесь не встречал никто и никогда насколько знал Глеб. Здесь жили лишь потомки попаданцев. С ними тоже не всё так было просто. Это они любили обычные автомобили больше поездов. Ещё и животным отдавали предпочтение — лошадям, верблюдам, быкам и даже собакам и их родичам.

Коренными обитателями странного мира все считали животных, подчас таких, словно они сошли со страниц мифов. Так я узнал от Глеба о гарпиях и кентаврах.

— Только не думай, что там получеловек-полуконь, — усмехнулся он, дойдя до этой темы. — Торсы что у четвероногих, что крылатых больше обезьяньи, чем людские. И разума примерно столько же, сколько у мартышек в джунглях. Нас они ненавидят люто...

Вернее, существа Ферумы люто ненавидели попаданцев. А вот к родившимся уже в этом мире относились куда нейтральнее. Второе и последующие поколения железнодорожников и вовсе не вызывали у них интерес, если не были связанны с железными дорогами. Поэтому эти люди свободно раскатывали на машинах и лошадях вне жэдэ путей. А вот железнодорожникам грозило быть разорванным в клочья, если они отходили далеко от рельсов. Именно об этой опасности меня предостерегал Локомотивщик. Да, что же до него, то эти мужчины — Локомотивщиков существовало несколько — здесь считались не то призраками, не то апостолами, не то богами. Всего их было несколько человек и различались они по цвету своих огромных локомотивов: красный, чёрный, белый, жёлтый и так далее. Легенд и историй про них ходит столько, что Глеб посоветовал самостоятельно ознакомиться с ними как-нибудь потом.

Вся жизнь на Феруме, ну или на доступной людям её части, гнездилась вдоль Млечного пути. Так назвали гигантскую железнодорожную артерию, состоящую чуть ли не из сотен путей, протянувшихся в одном направлении по всему миру. От Млечного отходит множество "времянок", на которых вываливаются объекты с Земли. Некоторые времянки держатся несколько часов, другие существуют годами. На таких тасовались лишь города и иные объекты.

— А что будет, если такой путь пропадёт в тот момент, когда по нему поедет кто-нибудь? — не удержался и задал я вопрос рассказчику.

— Ничего. Путь пропадёт лишь после стрелки, когда ты проскочишь на новые рельсы. На нём можно даже остановиться и поспать. Только твари могут досаждать. Они чувствуют, когда пути вот-вот исчезнут и начинают наглеть.

Как оказалось, железнодорожные пути отпугивают зверей и прочую нечисть. Рельсы для них, как серебро или солнечный свет для классических вампиров. Но и тут не обошлось без исключений. Есть те, кто плевать хотел на это табу.

— На наше счастье, матёрых тварей очень мало. Их чаще можно встретить в переброшенных городах, чем в чистом поле.

Многие железнодорожники входили в бригады — так назывались отряды, как тот, что меня подобрал. Название было взято из железнодорожной тематики, а никак не преступного сленга. Другие жили в городах, где требовался полный набор тех же профессий и специалистов, как и на Земле: повара, строители, продавцы, милиционеры, учителя и те же шлюхи с проститутами.

— Глеб Егорыч, ты ему про самое сладкое расскажи! — крикнул кто-то в полутьме вагона.