Ферума

ФЕРУМА

ПРОЛОГ

— Спокойствие, только спокойствие, — тихо сказал я, успокаивая самого себя. — Спокойно. Всему всегда есть объяснение.

Вот только у меня плохо получалось вернуть душевный порядок. Всего пару минут назад я был в напрочь знакомом месте, изученном до последнего грязного гранитного камешка и сломанной ветки пижмы. А сейчас стоял где-то... где-то ещё. Так и хотелось последовать примеру героя старой советской комедии и покричать "надо пить меньше", да только я трезв, как стёклышко.

— Мать вашу, мать, да что это такое? — молчать в создавшейся ситуации я не мог. Нервы, страх или что-то иное заставляли произносить слова. Это как-то помогало сдерживаться и не впасть в панику, последствия которой могли мне дорогого стоить.

А теперь о ситуации. Несколько минут назад я стоял на станции Барсуки. Ничем не примечательная платформа из бетонных плит на бетонных блоках с оградой из профтрубы и арматуры с одной стороны. Напротив имелась такая же платформа, а между ними на бетонных шпалах среди гранитного щебня лежали четыре блестящих рельса. Электрички здесь останавливаются четыре раза в сутки. До ближайшей, на которой я планировал добраться до города, оставалось минут двадцать, когда я пришёл сюда со своей дачи.

На платформе кроме меня не оказалось ни одного человека. От скуки я прошёлся несколько раз от одной лестницы до другой. А потом неожиданно увидел в траве за платформой блестящий паровозик, размером с мой кулак. Не знаю, что меня толкнуло подобрать его. Никогда не замечал в себе тяги прибирать бесхозные вещи, особенно настолько бесполезные да ещё и детские. Но тут буквально загорелся этой идеей. Не поленился спуститься с платформы, пройти по рельсам и пролезть под плитами, чтобы добраться до блестящей вещицы. В тот самый миг, когда сжал паровозик в руке, я не удержал равновесия и скатился с небольшой насыпи, заросшей травой, прямо в кювет. Будто кто-то невидимый в спину подтолкнул! И вот когда я открыл глаза и поднялся на ноги, то испытал шок — знакомой платформы не было! Мало того, местность разительно поменялась. Сейчас вместо бугров с елями и соснами, идущими параллельно путям, за которыми, в свою очередь, протянулись лесопосадки, скрывавшие несколько дачных кооперативов, перед моими глазами раскинулась равнина, покрытая густым разнотравьем, чуть выгоревшим под лучами солнца. Единственное знакомое — это пара рельс на деревянных чёрных, как уголь шпалах. Ещё сюда можно приплюсовать четыре плиты, используемых в строительстве в качестве перекрытий, а здесь явно служащих платформой.

Теперь вы представляете моё состояние? Я нормальный трезвомыслящий человек, не верю в зелёных человечков, аномалии и прочую ересь, которой забиты многие телеканалы (а один аж только её и транслирует, мешая отборную чушь с лёгким налётом полуправды). И вдруг столкнулся с таким, что хоть звони директору рен-тэвэ и продавай сюжет.

— Чёрт, телефон, — мысль про звонок напомнила мне, что в кармане лежит сотовый, который может мне помочь. Увы, но экран аппарата был чёрен, как ночь и ни одна из кнопок не реагировала на нажатие. — Зараза!

Понемногу я приходил в себя. Вскоре уже обращал внимания на всяческие мелочи. Например, шпалы выглядели и пахли, как новые. Рельсы сверкали зеркалом, а на костылях и пластинах с болтами, скрепляющие их, ржавчины было немного. Судя по всему, путь здесь проложили недавно и пользуются часто. Правда, следов недавних работ не увидел. По краям щебеночной отсыпки вовсю росла чахлая трава, которую в любом случае должно было сорвать работающей техникой. Ещё немного удивило отсутствие столбов с высоковольтными проводами. Выходит, тут катаются дизеля, которым электричество не требуется? Также обратил внимание на отсутствие, так сказать, техногенного мусора: бычков, пакетов, бутылок, обёрток и прочего. Мягко говоря, очень странно.

— Подожду, — принял я решение.

Шансы выйти к цивилизации были равными что в случае ожидания поезда или какой-нибудь дрезины, что при попытки пойти по рельсам влево или вправо.

Спустя полчаса мне надоело стоять и сидеть. Я нарвал несколько охапок травы и выложил из них себе лежак на плитах. Во время "сенокоса" вдруг вспомнил про паровозик, ставший причиной моего перемещения в "не знаю куда, не знаю зачем". Потратив несколько минут на бесплодные поиски, я махнул на странную детскую игрушку рукой. Не до неё, когда тут происходит такое, из-за чего можно сойти с ума.

"Если уже не сошёл, — мелькнула в голове невесёлая мысль. — Кстати, а ведь это может всё объяснить. Упал-ударился-кома. Как же там фильм назывался про коматозников, которые оказывались в непонятном месте? М-да, забыл... да и не важно. Главное, если слишком натянуть сову на глобус, то можно логично обосновать текущую ситуацию".

Наконец-то, я слегка повеселел, найдя приличную версию для странностей, творящихся со мной. Устроившись на траве и натянув козырёк кепки на глаза, чтобы не мешало солнце, я стал ждать. Чего? Сам не знаю. Или поезда, или врачебной помощи там, если с версией про кому я угадал.

Незаметно для себя задремал и проснулся от оглушительного гудка буквально над ухом. Пока вскакивал, то разметал всю траву и обсыпал ею себя. Потом ещё долго сердце колотилось от такой побудки. Сам уже пришёл в себя, вспомнил, что случилось и где я, а вот этот кусочек мышц и жил суматошно бился в груди.

— Здорово парень, ну и крепко же ты спишь. Даже не услышал, как я подъехал! — крикнул мне мужчина в тёмно-синей железнодорожной форме и в оранжевом жилете поверх неё. Он стоял на "дорожке", идущей вдоль локомотива, ограниченной с внешней стороны оградой из металлических уголков и прутьев. Как называется этот проход я не знал. Да и знать не хотел. Локомотив был один — вообще один, состав только из него состоял — огромный, в длину как два вагона электрички и выше их на пару метров. Выглядел новеньким, словно только что из депо после ремонта. Сиял свежей ярко-красной краской.

— Слава богу, — с облегчением воскликнул я, подбегая к технике. — Помоги, пожалуйста. Я, как бы странно не звучало, заблудился. Можете меня довезти до ближайшей станции? Я заплачу.

— Довезти не могу, извини, парень, — отрицательно покачал он головой. — И не заблудился ты, пришёл ты туда, где и должен быть.

— Что? Мужик, перегрелся? А-а, понял, ты цену набиваешь...

— Мне не нужны твои деньги. Хочешь, сам тебе заплачу? — перебил он меня.

— Ты лучше помоги мне! — уже не сдерживаясь, повысил я голос. — Не хочешь меня везти...

— Я не могу тебя везти, просто не могу, — вновь перебил он меня. И сказал это таким тоном, что мне стало стыдно за мой недавний крик. Кажется, он не хочет пускать меня на борт своего локомотива не из-за паршивости характера, а по другим причинам. Может, там видеокамеры стоят или напарник сидит из корявых, который сдаст моего собеседника начальству и того уволят.

— Извини. Скажи тогда хотя бы куда идти и через сколько будет населённый пункт.

— Идти тебе туда, — он указал вправо. — А вот с пунктами всё сложно.

— Смотрю, у тебя... вас всё "сложно". То не можете, этого нет.

— Да не выкай, парень, я не из гордых, — слегка усмехнулся он. — Что же до остального, то ты прав на все сто — сложно тут всё. Извини, что не могу рассказывать, времени у меня мало. Лучше я его потрачу с толком, — тут он кинул мне обычную алюминиевую флягу в матерчатом чехле. Я даже не заметил, как она появилась у него в руках. — Держи, небось, пить хочешь.

— Спасибо, — поблагодарил я его, поймав предмет.

— Да не за что. Себе оставь, тебе она нужна больше.

Воды в стандартной фляжке было примерно две трети, и она оказалась ледяной, аж в висках заломило. При этом удивительно вкусной, как бы странно не звучало такое определение обычной пресной воды. Выпил я не меньше половины, после чего завернул пробку и подвесил ёмкость на ремень джинсов через хлястик чехла.

— Тебе нужно дойти до платформы Еркино. Это часа три пешком. Ни в коем случае не сходи с путей. А если уж пришлось, то держись к ним как можно ближе, метрах в двадцати. По пути увидишь развязку, тебе нужен будет второй путь слева, — стал рассказывать, как мне выбраться из этой глуши мужчина, когда я напился. — Вообще, хм, — он на пару секунд задумался, потом тряхнул головой, будто принял некое важное решение. — Так, ладно, я тебе ещё раз помогу. На будущее, чтобы не попасть в беду, внимательно осматривай рельсы. Если заметишь черноту, то избегай этих путей. Тебе подойдут самые яркие. И не лезь на пустые пути, они ведут в никуда.

— Э-э? — только и смог я сказать в ответ на то, что только что услышал. На мой взгляд, это или ересь перегревшегося на солнышке и надышавшегося паров солярки, или особый сленг железнодорожников, в котором я был полным нулём.

— Не понимаешь? — он всё правильно прочитал по моему лицу. — Ничего скоро разберёшься. Всё, мне пора. Удачи!

— И тебе, — сказал я.

Мужчина скрылся в кабине локомотива, после чего тот неторопливо стронулся с места. При этом шума он издавал чуть больше, чем легковушка. Я стоял и смотрел ему вслед, пока он не скрылся за линией горизонта. После чего повернулся в ту сторону спиной и шагнул на шпалы.

Идти по ним оказалось неудобно, но и вдоль рельс шагалось не лучше из-за травы и мелких колючих кустиков, цепляющихся за штанины. В итоге так и семенил. Несколько раз пробовал идти по рельсам. Но это было ещё неудобнее. А после странного напутствия машиниста не удаляться от путей, я не стал рисковать искать тропинку на равнине. Вдруг потеряю рельсы, заблужусь или они растают, как туман? Я не удивлюсь ничему после всего случившегося. Тут же вспомнил, как собирал траву, ничего не страшась и невольно поёжился.

Спустя полтора часа я оказался среди десятков рельс и множества стрелок. Этот железнодорожный узел было дико видеть среди чистого поля. С другой стороны, а не плевать ли мне? Даже если это выверт моего коматозного сознания... плевать.

— Так, второй слева, второй... этот, что ли?

Выбранный путь отличался от предыдущего только тем, что шпалы были из железобетона и выглядел он несколько потрёпаннее. На этой же развязке я понял, что подразумевал машинист, говоря о яркости и тусклости путей. Стоило немного расфокусировать зрение и посмотреть на рельсы как бы сквозь них, как появлялась, что ли, дымка там. Из восьми путей рельсы одного окружал чёрный дымок, будто внутри них горел битум, и дым просачивался наружу сквозь невидимые трещины. Прочие рельсы при таком взгляде дымки почти не мели, зато их рабочая часть, накатанная стальными парами составов, выглядела иначе, чем при пристальном взоре. У одних тусклая, у других заметно ярче, как будто слегка начищенная наждачкой. Что ж, как говорила одна девочка, любительница тащить всякое-разное в рот, всё страньше и страньше. С другой стороны, я понял про что говорил тот машинист. С другой стороны, он мог бы и объяснить получше, а то только чудом и волей случая смог разобраться в том, как нужно правильно смотреть.

К слову сказать, путь, который мне советовал машинист, выглядел вторым по тусклости. Выходит, что пироги и плюшки мне на нём не светят.

"Шагнуть, что ли, на самый яркий? — мелькнула мысль в голове, но тут же была задавлена осторожность. — Не, на фиг. Сначала стоит разобраться в происходящем".

Пришлось семенить по шпалам добрых полчаса, пока не увидел впереди небольшую платформу, поднятую на стандартную высоту над землёй для удобства посадки пассажиров. Вернее две платформы, слева и справа, промеж которых протянулись шесть рельс. Но только центральный путь как-то светился, те, что вплотную подходили к платформам, были тусклыми-претусклыми.

— Еркино, — вслух прочитал я белую надпись на серо-голубом прямоугольном щите. — Я на месте и?..

Со всех сторон окружала всё та же равнина. Ни слева, ни справа на горизонте не мелькали составы. А ещё на плитах — на них строители даже пожалели асфальта, там и кинули их на бетонные блоки, кое-как замазав раствором щели — хватало пыли с мусором, которые копятся неделями. И на этом "листе" не было ни черточки от людских ног, только те, что оставил я. М-да, не радужно, совсем не радужно всё.

Отстегнув фляжку, я сделал несколько глотков холодной вкусной воды. А когда завинчивал, то остолбенел — воды в посудине не убавилось, там всё так же плескалось примерно две трети объёма. И за часы, проведённые в пути, она не нагрелась, хотя там точно не может быть двойных стенок. Это же обычная солдатская, а не новомодная термофляга. Это только сильнее меня подтолкнуло к мысли, что всё вокруг есть плод моего сознания, пока тело пребывает в коме. Слишком сильно контрастируют самые обычные вещи рядом с самыми невероятными возможностями.

— Бр-р, — я помотал головой, чтобы таким детским жестом выгнать ненужные размышления, способные вогнать меня в чёрную яму хандры, депрессии, а то и безумия. — Подумаю об этом завтра.

К счастью, на платформе имелись лавочки. И не узкие коротыши, сделанные из обрезка двадцатисантиметровой доски, а крепкие девайсы из пяти толстых брусков на каркасе из металлических уголков. Длины лавочки вполне хватило, чтобы уместилось туловище с головой.

Я несколько раз то ложился, то садился, то прохаживался от края до края, то переходил на соседнюю платформу. И всё время ждал... чего-то. К усталости и усилившемуся отчаянию присоединилось чувство голода. Несколько раз хотел наплевать на слова странного машиниста и продолжить путь дальше. С этими порывами кое-как удавалось справляться. Но чем больше шло времени, тем сильнее склонялся к мысли, что оставаться здесь — это зря терять время. Лишь мысль про кому помогала держаться. Всё думал, что тот красный локомотив — это подсказки подсознания, и если нарушу, проигнорирую их, то потеряю все шансы очнуться.

Всё случилось, когда солнце коснулось горизонта.

В стороне противоположной той, откуда я пришёл на платформу, появилась чёрная точка. И она понемногу приближалась ко мне. Глядя на неё, я даже скрестил пальцы, загадав, чтобы это оказалось моим спасением.

— Однако, — произнёс я, когда сумел подробно рассмотреть движущийся объект. — Кажется, моему сознанию требуется хороший психиатр.

По рельсам в мою сторону двигалась какая-то смесь бульдога с носорогом. Состав напоминал исторический бронепоезд и грузовик-дальномер из постапокалиптических боевиков "а-ля Безумный Макс". В голове располагалась короткая платформа. В ней максимум было шесть метров в длину. Со всех сторон вдоль неё тянулась стальная стенка чуть выше метра. На ней с трёх сторон имелись шкворни или нечто похожее. Часть из них сейчас были заняты тремя пулемётами, возле которых стояли их владельцы. Один из них, курсовой, недвусмысленно смотрел точно на меня. Пара других водили раструбами пламегасителей по сторонам. Над головами пулемётчиков нависала редкая сетка из толстых арматурин, крепящаяся к платформе с помощью двухметровых широких уголков. Люди там были одеты в разный камуфляж. Такой можно увидеть где-нибудь на слёте охотников, где почти никогда не найти больше двух-трёх одинаковых костюмов. Свои лица незнакомцы прятали за платками и очками.

Вторым после платформы двигался закрытый вагон. Почти такой же небольшой, как платформа, может, метра на два подлиннее и на метр выше. На его крыше в окружении шипов и колючей проволоки торчала бородавкой высокая стрелковая башенка, из которой высовывался толстый ствол крупнокалиберного пулемёта. В стенках вагона чернели узкие щели-бойницы, откуда, вероятно в любую секунды могли высунуться стволы автоматов или ручных пулемётов.

Третьим в составе катил локомотив, который я опознал по двум толстым трубам, из которых тянулся жидкий чёрный дымок. Затем ещё один вагон с пулемётной башенкой, открытая пустая платформа стандартного размера, на которых в настоящем мире перевозят грузы. Потом опять небольшой вагон, без башни, зато с двумя пулемётными стволами, высовывающимися из бойниц. Причём они очень сильно напоминали знаменитый "максим". Так сильно, что скорее всего и были им. И замыкала состав ещё одна платформа с пулемётчиками и решёткой.

Вот проехала мимо меня головная платформа, потом вагон, из бойниц которого на меня "посмотрели" несколько стволов автоматов. Проскочил локомотив. И лишь, когда со мной поравнялся последний вагон, бронепоезд остановился.

К этому моменту у меня сердце билось с такой частотой, будто я поднялся на девятый этаж по лестнице. А ещё слегка дрожали колени... признаюсь, что порядком струхнул, стоя под прицелами.

Громко скрипнула тяжёлая сальная дверь, лязгнула, ударившись о борт, откинутая сильной рукой. А немного погодя из тёмного нутра броневагона показался мужчина в светлых затёртых джинсах и застиранной курке из комплекта "горка", что надевалась через голову. На груди у него расположился так называемый "лифчик", набитый автоматными магазинами. На левом бедре висела большая открытая кобура с, вроде бы, АПС, а на голени на высоком берце правого ботинка устроились ножны с прямым ножом. Голову незнакомец прикрыл чёрной банданой.

— Давно стоим? — громко спросил он.

— Часа два.

— Кого ждём?

— Вас, наверное, — пожал я плечами.

— И кто сказал?

— Машинист какой-то на красном локомотиве.

— Что-что? — немедленно сделал стойку собеседник. Если до этого он вел себя как-то несерьёзно, хоть и не показывал это видом. То после моих слов его юморок улетучился без следа. — Как зовут?

Может быть, я зря упомянул о той встречи. Но что ж теперь, слово не воробей.

— Максим.

— Глеб Иванович, — протянул он мне ладонь. — Так что за красный локомотив ты видел? И где?

Сказав "а", замолкать уже не имело смысла. Такая гоп-компания легко вытянет из меня необходимую информацию. И пусть всё это происходит в моём воображении.

— Там, — я махнул рукой туда, куда направлялся бронепоезд. — Поболтали с ним буквально минуту, он мне сказал идти сюда и ждать на платформе.

Рассказывать про фляжку пока что не стал, как и о чужой подсказке про рельсы. И если второе удержал в себе просто так, то про фляжку не стал распространяться из боязни потерять её. Бесконечная посудина пригодится самому.

— Сам давно здесь?

— Часа два слоняюсь, уже хотел идти дальше и не ждать никого.

— Хех, — хмыкнул тот. — Дальше, значит. Тут в паре километрах стрелка с тремя разъездами. Пошёл бы не туда и всё — с нами бы запросто разминулся. И я не о том, сколько ты на платформе загорал. В этом мире ты давно?

— В мире? — переспросил я его.

— В мире, в мире. Давно?

— В обед где-то попал. Слушайте, Глеб Иваныч, расскажите, а? Тот мужик вообще ни словечка не сказал что да как. Просто ткнул пальцем, назвал название платформы и по какому пути идти сюда. И умотал, только его и видели.

— А ещё красный локомотивщик что-то говорил или дарил? — пропустил мои слова мимо ушей собеседник. — Да ты не бойся, у нас новичков не обижают. Мы все такими были когда-то.

И так пристально посмотрел, так странно, что я понял: о моих недомолвках он в курсе, читает их, как с листа.

— Флягу подарил с водой. Она необычная или мне так кажется, — нехотя признался я и тут же укорил себя за болтливость. — Ещё предупреждал, чтобы я не сходил с железки. Что-то опасное в траве для меня.

— И всё?

Тут мне в голову пришла мысль проверить насколько реально работает подсказки чудного машиниста насчёт цветовых эффектов.

— Почти. Не знаю, что он подразумевал, говоря, что на одном из путей в конце я получу компенсацию... м-м, как-то так он сказал, похоже. Извини, не могу точно вспомнить его слова. Я в таком состоянии находился, что половину пропустил мимо ушей. Обидно было, что меня вот так бросают посреди чистого поля и вешают лапшу на уши.

— Хех, — вновь хмыкнул он. — Я тебя отлично понимаю, Максим, сам таким когда-то был. А за флягу свою не бойся, подарок одного из Локомотивщиков не отнять, можно только передарить или продать, но от чистого сердца. Даже под крошечным чужим давлением ничего из этих попыток не выйдет. Ты даже потерять флягу не сможешь, она сама собой однажды вернётся. И чем дольше ты её носишь, тем быстрее случится возврат.

— Чудеса да и только, — не скрывая скепсиса ответил я ему.

Он прищурился:

— Смотрю, не веришь. Думаешь, что сон, так?

— Типа того, — не стал скрывать я.

— Не ты первый, не ты последний...

Тут наш разговор прервали. В дверном проёме показался парень лет двадцати пяти и торопливо произнёс:

— Глеб Егорыч, стоим долго, как бы стая не навелась на нас.

— Егорыч? — сказал я.

— Не обращая внимания. Это прозвище мне шалопаи дали из-за имени. Оно тут редко встречается, а я ещё и в милиции служил перед тем, как сюда попасть. Ещё не раз услышишь что-то в духе "Глеб Егорыч по пятницам не подаёт" или "стреляй, уйдут проклятые", — слегка улыбнулся он, после чего посмотрел на парня и показал ему кулак. Затем опять повернулся ко мне. — Предлагаю с нами поехать. Локомотивщик же не просто тебя на этот путь направил, знал, что мы тут окажемся. Поедешь?

— А куда мне деваться? — развёл я руками. — Выбора особого нет.

— Э нет, — погрозил он мне пальцем, что смотрелось в исполнении грозного брутального мужика немного непривычно. Выбор есть. Не хочешь с нами, то силком тащить тебя не станет. А так как не звери, то выдадим еды, одежды...

— Даже волыну подарим, — влез в его речь паренёк и гыгыкнул. — Дадим тебе парабеллум, а сами будем отходить в горы. Сможешь нас прикрыть?

— Дима, свалил с моих глаз! — рявкнул на шутника Глеб Иваныч или Егорыч, я уже запутался, как его правильно называть.

— Смотрю, на вашем бронепоезде подобрались те ещё любители крылатых фраз из старого фонда, — заметил я.

— Да тут таких пять человек, остальные получше... местами и временами. Так что надумал? С нами или в вольные охотники?

— С вами. Просьба будет к вам только.

— Слушаю, — он внимательно посмотрел мне в глаза.

— Обо всём этом, — я махнул рукой вокруг себя, — расскажите?

— Об этом? Обязательно.

Внутрь вагона забирался с лёгким чувством тревоги и надежды, что если я в коме, то сейчас подсознание в виде этой стальной гусеницы вытащит меня в реал. Увы, увы, но вместо больничной палаты, писка приборов, запаха лекарств меня встретил запашок соляра, разогретого металла и пластика, едва уловимая вонь подпалённой проводки, лязг железной двери за спиной и скрип шкворней в амбразурах, когда стрелки водили оружием влево-вправо.

— Трогай! — крикнул в трубку старого проводного телефона один из находящихся внутри мужчин.

Глава 1

Спустя несколько секунд вагон резко дёрнулся. От неожиданности я чуть не упал. К счастью, меня вовремя подхватил под локоть Глеб.

— Присядь сюда, — он указал на короткую двухместную лавку со спинкой и обитую тёмно-красным дермантином. Когда я примостился на ней, он устроился напротив на откидном стуле. — Сейчас я тебя быстренько введу в курс дела. Постарайся не перебивать и придержать вопросы до конца. На часть из них ты получишь ответы по ходу рассказа.

— Слушаю.

Тут рядом возник парень (не тот, что предлагал пистолет) с бутербродом в руках.

— Держи, — протянул он мне два тостовых куска белого хлеба с несколькими тонкими ломтиками розовой ветчины между ними. — Или не хочешь?

— Хочу, хочу, спасибо, — поблагодарил я дарителя.

— Да не за что, — улыбнулся тот и исчез так же незаметно, как и появился.

Стоило мне вонзить зубы в хлеб, как Глеб начал свою лекцию.

— Вот тебе пример того, на чём стоит жизнь в этом месте, — произнёс он. — Твой тёзка дал тебе бутер не только по доброте душевной, но и в расчёте однажды получить за это профит...

Тут его перебил недовольный выкрик за моей спиной:

— Глеб Егорыч!

— Твой знакомый Красный Локомотивщик за добрые дела может наградить материальным или нематериальным подарком при встрече. Например, за вот этот бутер, который Максу ничего не стоил, можно при большом везении или стечении обстоятельств получить такую же флягу, — не обратив внимания на чужой возглас, продолжил мой собеседник и указал в конце речи на мой пояс, где висел подарок машиниста с красного локомотива. Чуть помолчал и продолжил. — А есть такие, кто верит, что за преступления одаривает Чёрный Локомотивщик.

Я только-только прожевал к этому моменту первый кус.

— Почти понял, но мне бы сначала, а? Не с появления местных Адама и Евы, конечны.

— Хех, — вновь в своей манере усмехнулся мужчина. — Наверное думаешь, что спишь?

— Почти. В коме.

— А, ну да, есть и такая версия. Она пару лет назад появилась после выхода нового фильма с таким названием и забубённым сюжетом. Ещё верят в происки инопланетян. Но больше всего народа склоняется к версии, что это другой мир с непривычными для нас физическими законами. Не всеми, но даже парочки хватает, чтобы тут голова кругом шла. Называют его Ферумой, кто-то кличет Железякой, есть любители Стального или Рельсового мира. Совсем мало поклонников названия Депо, хотя оно очень близко подходит. Но, — он чуть развёл руками, — путаница возникает с обычными Депо.

— Почему Ферума?

— Не догадался? Железяка, Стальной мир... ну?

— Феррум! — осенило меня.

— Молодец, возьми с полки пирожок. Там их два, твой посередине, — широко улыбнулся Глеб. — Будет из тебя толк, точно говорю. У меня глаз набит на таких догадливых. И Локомотивщики не всем попавшим вот так сразу дарят подарки, только тем, кто не из серой массы, ну или за достижения. Хотя и бывают исключения.

— А серьёзно? — нахмурился я, задетый чужой шуткой. Нервы и так ни к чёрту, а тут ещё и шутки шутят со мной.

— А серьёзно...

Все, кто попал в этот странный мир, в своём находили модельку паровоза или поезда рядом с железнодорожными путями. Возможно, остались на Земле лишь те везунчики, что их увидели, хмыкнули и пошли дальше. Мир этот словно сошёл со страниц книги, автор которой фанател по попаданцам и любил жанр выживания, щедро замешанный с мистикой. Вся жизнь здесь крутилась вокруг железнодорожных путей и обеспечивалась только благодаря им. Железные дороги появлялись и исчезали по странному графику. Или меняли своё направление. Приверженцев той и другой теории хватало с избытком. Вместе с рельсами на Феруме появлялись города, посёлки, станции, депо и многое другое, что на Земле всегда находится рядом с железными дорогами. Всё это привело к тому, что люди пересели в поезда, забыв про машины. Хотя находились чудаки, которые считали, что им местные законы не писаны и обзаводились внедорожниками и грузовиками, превращая их в рейдерские авто. После чего уносились вдаль. Таких новичков больше никто не видел.

— Хотя есть тут странные типы, кто по машинам, а не по поездам, но про них как-нибудь потом. Они к нашей железнодорожной братии никаким боком не относятся, — сообщил мне Глеб по ходу своего рассказа.

Существовал главный путь, тянущийся куда-то в бесконечность. На нём расположились поселения железнодорожников-попаданцев. Впрочем, народ переносился на Феруму давно и на данный момент здесь родилось уже не одно поколение. К слову сказать, местных жителей здесь не встречал никто и никогда насколько знал Глеб. Здесь жили лишь потомки попаданцев. С ними тоже не всё так было просто. Это они любили обычные автомобили больше поездов. Ещё и животным отдавали предпочтение — лошадям, верблюдам, быкам и даже собакам и их родичам.

Коренными обитателями странного мира все считали животных, подчас таких, словно они сошли со страниц мифов. Так я узнал от Глеба о гарпиях и кентаврах.

— Только не думай, что там получеловек-полуконь, — усмехнулся он, дойдя до этой темы. — Торсы что у четвероногих, что крылатых больше обезьяньи, чем людские. И разума примерно столько же, сколько у мартышек в джунглях. Нас они ненавидят люто...

Вернее, существа Ферумы люто ненавидели попаданцев. А вот к родившимся уже в этом мире относились куда нейтральнее. Второе и последующие поколения железнодорожников и вовсе не вызывали у них интерес, если не были связанны с железными дорогами. Поэтому эти люди свободно раскатывали на машинах и лошадях вне жэдэ путей. А вот железнодорожникам грозило быть разорванным в клочья, если они отходили далеко от рельсов. Именно об этой опасности меня предостерегал Локомотивщик. Да, что же до него, то эти мужчины — Локомотивщиков существовало несколько — здесь считались не то призраками, не то апостолами, не то богами. Всего их было несколько человек и различались они по цвету своих огромных локомотивов: красный, чёрный, белый, жёлтый и так далее. Легенд и историй про них ходит столько, что Глеб посоветовал самостоятельно ознакомиться с ними как-нибудь потом.

Вся жизнь на Феруме, ну или на доступной людям её части, гнездилась вдоль Млечного пути. Так назвали гигантскую железнодорожную артерию, состоящую чуть ли не из сотен путей, протянувшихся в одном направлении по всему миру. От Млечного отходит множество "времянок", на которых вываливаются объекты с Земли. Некоторые времянки держатся несколько часов, другие существуют годами. На таких тасовались лишь города и иные объекты.

— А что будет, если такой путь пропадёт в тот момент, когда по нему поедет кто-нибудь? — не удержался и задал я вопрос рассказчику.

— Ничего. Путь пропадёт лишь после стрелки, когда ты проскочишь на новые рельсы. На нём можно даже остановиться и поспать. Только твари могут досаждать. Они чувствуют, когда пути вот-вот исчезнут и начинают наглеть.

Как оказалось, железнодорожные пути отпугивают зверей и прочую нечисть. Рельсы для них, как серебро или солнечный свет для классических вампиров. Но и тут не обошлось без исключений. Есть те, кто плевать хотел на это табу.

— На наше счастье, матёрых тварей очень мало. Их чаще можно встретить в переброшенных городах, чем в чистом поле.

Многие железнодорожники входили в бригады — так назывались отряды, как тот, что меня подобрал. Название было взято из железнодорожной тематики, а никак не преступного сленга. Другие жили в городах, где требовался полный набор тех же профессий и специалистов, как и на Земле: повара, строители, продавцы, милиционеры, учителя и те же шлюхи с проститутами.

— Глеб Егорыч, ты ему про самое сладкое расскажи! — крикнул кто-то в полутьме вагона.

Дальше я услышал то, к чему, в принципе был готов. Почти у всех железнодорожников после года или лет жизни на Феруме появляются некие сверхспособности. Это может быть и создание фентезийного фаерболла, а может проявится и силовая ковка, проявляющаяся у всех по-разному. То есть, один может голыми руками вылепить из любого материала чашку, нож, болт и так далее. А другой улучшить или восстановить предмет, например, из убитого в хлам двигателя сделать новеньких, словно из магазина мотор. Для этого ему и нужно-то поводить руками или погладить сломанную вещь.

"А не такой ли мне Дар вручил Красный Локомотивщик?", — вдруг подумал я. И угадал.

— Ещё сверхспособностями могут Локомотивщики наделить, — подтвердил мою догадку Глеб и затем добавил. — Или она случайно перейдёт от матёрой твари, если её прибить и потом коснуться туши. Обычно, правда, такого монстра убивают толпой и Дар не переходит ник кому из выживших. Либо слегка усиливается уже имеющийся.

— А много бывает Даров?

— По разному, — пожал он плечами. — Два есть у каждого, прожившего лет пять на Феруме. В бригадах можно обзавестись им в первый же месяц, если повезёт выжить в заварушке с матёрой тварью. И уж точно у каждого бригадного есть одна фишка, даже если он прожил не год, а полгода. У многих бригадиров есть правило отдавать матёрого новику из тех, кто хорошо себя показал. Очень часто это выгодно. Ведь новичок получит Дар с куда большей вероятностью, чем старожил с уже имеющейся фишкой.

— И сколько нужно отработать, чтобы заслужить такую привилегию?

Тот усмехнулся и посмотрел на меня с хитрым прищуром:

— Я говорю — будет из тебя толк. Нужные вопросы задаёшь. По всякому случается, Максим. Лично моя бригада на рожон не лезет, потому с монстрами почти не сталкиваемся и стараемся смыться, а не принимать бой.

— Но...

Тот перебил меня, правильно поняв мой вопрос:

— Ты не смотри на наши пушки и толстое железо. Для матёрой твари обычная автоматная пуля вроде гороха для тебя. Некоторые носят броню, которую не пробить из "утёса". При этом они сами когтями разрежут пару сантиметров стали или с разбегу тараном свалят вагон с рельсов.

— Ни хрена себе! — присвистнул я.

— Вот, вот. Потому и не рискуем почём зря.

Дальше он бегло просветил меня о других чудесах Ферумы. Некоторые приятные, другие не очень. Например, иногда встречались места, где можно как получить вкусные новые плюшки, так и лишиться уже имеющихся, а то и здоровья. Эти места с чьей-то лёгкой руки прозвали аномалиями. В качестве примера один из стрелков у бойниц по просьбе Глеба показал обычный ПМ. Вот только по их словам патроны в магазине пистолета не заканчивались. Нет, постоянную стрельбу из него вести нельзя. Но и пополнять боеприпасы в нём не требовалось: через час магазин самостоятельно заполнялся. И таких чудес на Феруме хватало.

За время беседы состав оказался на развязке, где я видел "разноцветные" пути. Здесь мы остановились.

— О котором пути тебе Локомотищик рассказал? — спросил меня Глеб.

— Кажется... раз, два, — я сделал вид, что считаю. — Так, вот этот, если всё правильно понял. На второй путь он направил меня для встречи с вами, а про четвёртый сообщил, что найду там компенсацию. Это вон тот, со шлаком вместо щебня между шпал, — я указал на рельсы, которые для меня светились ярче всех. — "Ох, только бы Локомотивщик меня потом не наказал, что я наврал про него", — мысль, несмотря на кажущуюся вздорность, вполне могла быть здравой в этом мире чудес.

— Ясно.

По телефону Глеб передал вводные. Далее пришлось подождать, пока бронепоезд сманеврирует, чтобы оказаться на нужном пути. Для этого несколько человек выскочили наружу и переводили стрелки.

— Хоть бы новенькая точка, да, Глеб Егорыч? — произнёс обладатель аномального пистолета.

— Сплюнь, ещё сглазишь, — недовольно посмотрел на него Глеб. Под его взглядом парень трижды поплевал через левое плечо и следом постучал по деревянному прикладу АКМ.

Поймав мой скептический взгляд, мужчина наставительно произнёс:

— Не смотри так, Максим, сам скоро таким станешь. В этом мире суеверие и реальность так крепко замешаны между собой, что и не разберёшь сразу, где что.

— Кто знает, — пожал я плечами, не став спорить. Пока что себя считаю здравомыслящим человеком и материалистом, несмотря на попадание в другой мир. Понадобиться что-то большее, чтобы я стал плевать в мнимого чёрта на плече и после искать деревяшку.

Ехать пришлось всего минут двадцать. О том, что мы рядом с целью, я узнал по переговорам между окружающими людьми.

— Все провода целые, — сказал один из стрелков.

— И щитовые с трансформаторами не взломанные, — добавил другой.

— Мы или первые, или одни из первых, Глеб Егорыч, — вставил слово мой тёзка, которому я был благодарен за бутерброд.

— А можно взглянуть? — вклинился я в их переговоры и кивнул на одну из бойниц, что сейчас была закрыта бронезаслонкой.

— Смотри, конечно, — легко разрешил мне Глеб.

К моменту, когда я справился с заслонкой, наш бронепоезд уже медленно катил по рельсам, приближаясь к двухэтажному зданию вокзала. Постройка выглядела крайне провинциально, выполненная из тёмно-красного кирпича в стиле пятидесятых-шестидесятых годов прошлого века. Только современные ПВХ-окна сообщали, что вокзал попал к нам из двадцать первого века, а не был выброшен на Феруму из середины двадцатого столетия. Кстати, здесь я впервые увидел привычные столбы с растяжками проводов. С одной стороны территорию вокзала с платформами огораживал высокий забор из крашенного профлиста. С другой шла невысокая оградка из тонких профилированных труб, выкрашенных в серый и красный цвета. Вдоль этой оградки расположились газоны и дорожка из брусчатки, стояли красивые невысокие фонари, исполненные под старинные газовые. Дальше шла асфальтовая дорога, а за ней стояли частные домики. Почти все старые, невысокие, одноэтажные, с шиферными крышами, а кое-какие и вовсе рубероидом крытые. Дорогих двухэтажных особняков за высоким железным забором я увидел только два.

За забором из профлистов виднелись кирпичные и панельные многоэтажки. Ни одного дома выше пяти этажей я не увидел. Как не нашёл и новых. Лишь старые здания, возведённые ещё в ту эпоху, когда мои родители были моими ровесниками, а меня на свете не существовало даже в проекте.

Этот момент оценили и мои новые знакомые.

— Убогий посёлок, — вздохнул обладатель аномального пистолета. — Готов поспорить, что здесь не даже ментовки.

— А что вообще ценного ищите в таких местах? — поинтересовался я.

— Да всё, — отозвался тёзка вместо Глеба, который сейчас вполголоса общался с кем-то по телефону. — Одежда, еда, всякая техника, книги, игры и фильмы. Но лучше всего идёт топливо и оружие с патронами.

— Вы же на поездах?

— А ты видел на путях провода? — заметил парень. — Соляр тут балом правит, Макс, и нужно его до жопы. А ещё бензин покупают таксисты и богатенькие буратины в полисах.

— А... — хотел кое-что спросить я, но был перебит.

— Макс, всё потом. Тут тебе столько всего надо рассказывать, что лучше делать это в спокойном месте, лучше в каком-нибудь полисе или на посту где-нибудь, — оборвал меня тёзка.

Тут бронепоезд остановился.

— Готовимся к разведке! — громко сообщил Глеб, потом посмотрел на меня. — Максим. Здесь посидишь или с ребятами сходишь?

— Схожу, — быстро сказал я. Лучше начать знакомиться с новым миром в компании знающих и подготовленных людей. А то мало ли как моя жизнь дальше повернётся. Пока что мне тут симпатизируют, и этим надо пользоваться.

— Отлично.

Всего в город вышли три группы по три человека в каждой. Плюс я в одной. Ещё два парных поста были выставлены на пешеходном мосту. Бронепоезд занял центральный путь, чтобы не подходить вплотную к платформам. Мы, разведчики и наблюдатели, спрыгнули на грязный гранитный щебень, потом помогли друг другу забраться на платформу рядом с забором из железных листов. С неё поднялись на мост. Там наблюдатели распределили сектора, а мы направились в город. Мне выпало попасть в единственный отряд, где была девушка. Или скорее молодая женщина, которая на мой взгляд оказалась старше меня лет на шесть семь. Так-то выглядела она почти моей ровесницей. Лишь едва заметные морщинки на шее и в уголках глаз выдавали её возраст.

— Вера, — представилась она. — Я старшая группы, слушаться меня во всём. Ясно?

— Да, — кивнул я.

За ней представились парни.

— Игорь, — назвался владелец аномального ПМа.

— Михаил.

У всех были автоматы и пистолеты, ещё ножи. Дополнительно каждый нёс небольшой рюкзак. У каждого из левого нагрудного кармана куртки торчал чёрный хвостик антенны небольшой радиостанции. Мне не дали ничего. С другой стороны, я сам бы, окажись на их месте, не торопился бы вооружать незнакомца.

— Идёшь третьим, смотришь по сторонам, всё примечаешь, ни о чём не спрашиваешь. Не орать! — после представления Вера продолжила инструктаж. — Заметил что-то странное — тихо и чётко сообщил "вижу цель". А лучше просто молчи, сомневаюсь, что польза будет.

— Как скажете, — пожал я плечами. Возникать и качать права в отряде, где у всех кроме тебя имеется оружие, и ты для них чужак? Боже упаси. Только дураки и герои кинобоевиков на такое способны.

Нашему отряду выпало идти налево в сторону длиннющей пятиэтажки из серого кирпича с вкраплениями красного в виде примитивного орнамента. Направо, вроде как в центр города, ушла команда из трёх мужиков в возрасте за тридцать, вооружённых АКМами с глушителями и арбалетом.

— Робин Гуд? — очень тихо спросил я Игоря, и указал на арбалетчика. — Зачем арбалет, автомата не хватило?

— Шуметь бывает опасно даже из ствола с глушаком, и лучше арбалета нет оружия в таких случаях, — ответил он. — Учти на будущее.

Третья группа двинулась прямо, по разбитой асфальтовой дороге, резко поднимающейся вверх. Там примерно в полукилометре белели стены небольшого храма или церкви.

Шли быстрым шагом, на расстоянии пять-шесть метров друг от друга. Первой двигалась Вера, за ней Игорь, потом я и замыкал группу Михаил. Сразу после моста мы увидели небольшой "магнит". За ним стояло одноэтажное здание, поделенное на троих: магазин с женской одеждой "от 44 до 70", пивной и "всё по 45". На другой стороне улице зеленели каштаны с липами, закрывающие серую панельную пятиэтажку. Как раз сейчас мы двигались мимо неё.

Наконец, дошли до кирпичного здания — главного ориентира для нашей группы. Здесь каждая вторая квартира на первом этаже оказалась переоборудована в коммерческий объект. И все бесполезные для нас — парикмахерские, юристы, нотариус, магазин детских игрушек, мебельный.

— Там заправка, — сообщила Вера, первая увидевшая самый лакомый объект для нас. — Чёрт, газовая, тьфу.

Выпавшая нам часть посёлка оказалась крайне скупой на полезные подарки. Почти сплошь жилые дома, несколько ларьков, хозяйственный павильон "1000 мелочей", заправка с пропаном для транспорта, оборудованного ГБО, большой пустырь, заросший американским клёном и бузиной. Чуть дальше, на другой стороне пустыря, протянулись ряды гаражного кооператива, за которым виднелись стены какого-то завода из жёлто-синих железных профильных листов. Точнее, сэндвич-панелей из профлистов. Ещё недалеко имелся переезд, оснащённый шлагбаумами и просторной будкой для оператора. За переездом протянулась зелёная полоса деревьев, которая должна уткнуться в частный сектор.

— Вон там какой-то большой магазин, — махнул Михаил рукой правее. — Стоит взглянуть.

Вера повернула в указанную сторону голову, пару секунд размышляла, потом кивнула:

— Согласна. Пошли.

Идти пришлось дворами. В итоге вывели они нас к двухэтажному строительному магазину, обнесённому со всех сторон зелёной 3Д-решёткой. Глядя на неё, у меня проскочила мысль, что владельцы делали упор больше на красоту и защиту от, например, собак, чем на реальную безопасность. Ведь с этой решёткой можно быстро и легко справиться голыми руками.

— Опять непруха, — сквозь зубы сказала Вера и недовольно посмотрела на меня.

— Эй, не гляди на меня так, словно я виноват, — возмутился я, правильно истолковав её взгляд.

— А кто говорил про ценное место?

— Я сказал Глебу, что здесь могу найти что-то полезное, чтобы устроиться на первое место на Феруме. Полезное мне. Может, это коробка тушняка и макарон!

Тут скрипнули радиостанции у всех троих.

— Мазур — Ярцево!

Спустя несколько секунд вновь:

— Мазур на связи.

— Есть хорошая точка. Наливняк с бензином, ещё один с соляром и фуры с компами, планшетами и прочей электронникой. Приём.

— Ярцево, далеко?

— По прямой пять-шесть минут до железки. Сейчас поищем подъезд к путям. Приём.

— Помехи?

— Коряшек видели.

— Много?

— Троих.

"Мазур" чуть помолчал, потом вновь проявился:

— Отлично, вы молодцы. Пока сами не высовывайтесь. Верба и Дрон, слышали?

— Дрон на связи, слышали.

Вера достала из кармана радиостанцию, поднесла к губам и негромко произнесла:

— Верба слышала.

— Выдвигайтесь к Ярцево. Поможете им.

— Верба приняла.

— Дрон принял.

Убрав рацию обратно в карман, Вера махнула рукой в сторону центра посёлка:

— Нам туда. Идём быстро, но не забываем смотреть по сторонам.

— Да уж не дети, знаем, — буркнул под нос Игорь.

Наш путь опять пролёг через дворы. И они оказались не четы ровным и открытым дворам многоэтажек в больших городах. Здесь между двух— и трёхэтажными зданиями пространство оказалось застроено сарайчиками с узкими и извилистыми проходами между ними, росли яблони, боярышник и сирень, кусты шиповника. Также прямой путь перекрывали качели с песочницами и каруселями ещё из той эпохи, когда местные шлакоблочные дома считались новым и престижным жильём.

— И почему нельзя выйти на улицу, как мы шли до этого? — поинтересовался я у Игоря.

— Слышал, что парни корявых видели? А эти твари любят по улицам шарахаться.

— Коряшки?

— Они самые. Их изломами называют, корявыми и вывертами или вывернутыми.

— Матёрые звери? — предположил я.

— Не, это другие...

Тут нас прервала Вера.

— Тихо вы там. В поезде наговоритесь, — остановилась она и шикнула на нас. Затем сделала несколько шагов, заглянула за угол дома и немедленно шагнула назад. Одновременно с этим вскинула левую руку в предупреждающем жесте. Вернувшись на прежнее место, она, ни говоря ни слова, достала рацию из кармана и как-то странно посмотрела на меня с парнями. Я этот взгляд не понял в отличии от Игоря и Мишки. А вот те быстренько отключили свои радиостанции. Увидев это, Вера поднесла свою к самым губам и очень тихо и чётко произнесла. — Рядом со мной корявый, отключаюсь. Заложу крюк, — после этого тоже выключила её и вернула в карман.

Из-за неведомой опасности, нашей группе пришлось возвращаться назад, выходить на пустырь и пробираться по запутанным проездам гаражного кооператива. Здесь Вера включила рацию и сообщила, что всё у нас в порядке. Заодно я узнал, от кого мы прячемся.

— Изломы — это местные жители. Ну, все так считают, — торопливо дал мне пояснения Игорь. — Большая часть населения куда-то девается при переносе на Феруму. А те, что, всё-таки, сюда попадают, превращаются в натуральных уродов.

— И чем они так опасны, что мы от них прячемся?

— Их убить тяжело, прям натуральные зомби. Только этих даже пуля в голову не убивает сразу. Им бошку можно срубить, а они всё равно захотят тебя прикончить.

— Не хуже кур могут носиться без головы, — подтвердил Михаил слова Игоря.

— А изломы и корявые из-за уродств?

— Ага, — кивнул Игорь. — Их ни с кем не спутаешь, увидишь — сразу узнаешь.

— Заканчиваем болтовню, — прервала нашу беседу Вера. — Выходим к домам, глаз держим востро.

Только сейчас я обратил внимание на то, что женщина закинула укороченный "калаш" за спину и вооружилась револьвером с массивным глушителем. И вроде бы это был знаменитый "наган". Я его приметил ещё в самом начале у неё в кобуре. Только тогда был без ПББСа.

"Когда только успела закрепить его на стволе?", — про себя слегка удивился я такой сноровке.

Вроде и маленький посёлок оказался, но с теми петлями, что нам пришлось навернуть, чтобы добраться до "Ярцево", километраж вышел немалый. В итоге мы оказались последними.

— Вера, тебя только за смертью посылать, — недовольно произнёс старший группы с арбалетчиком.

— Ты ещё накаркай, Тём, — поморщилась моя командирша. — Что тут у вас?

— Вон там наливняки стоят. Но по той улице бродят коряшки. Парочку мы уже отработали. Но там ещё минимум четверо... о-о, вот и они.

— Смотри, Макс, — следом за старшим чужого отряда отозвался Игорь. — Вот это изломы.

Я смотрел, ещё как смотрел.

Из-за угла дома напротив нашего укрытия, вышла человекоподобная фигура. Росточком небольшим, едва ли полтора метра в неё было. Зато в ширину раздалась, как три меня. Левая рука у существа оказалась тонкой и очень длинной, чуть ли не до земли. Ноги толстые и короткие, тумбообразные. Ступни казались опухшими и имели лиловый оттенок. Правая рука выглядела нормальной, вот только мизинец и безымянный срослись вместе и обзавелись изогнутым когтем в половину собственной длины. Кожа была бледная и дряблая, с каким-то синюшным оттенком. Жидкие волосы росли пучками. А лицо выглядело так, будто оно было восковой маской, которую слегка обдули из строительного фэна, отчего воск чуть-чуть потёк.

Пока я разглядывал первого, всё из-за того же угла показался второй излом. От предыдущего он отличался разительно, как собака от енота. Во-первых, у него рост был не меньше двух с половиной метров. Его конечности имели равную длину. Причём, не просто левая нога ничем не отличалась от правой. Нет, у существа и руки и ноги выглядели, как две капли воды: очень тонкие и метра полтора длинной с дополнительным суставом и четырёхпалой кистью, похожей на куриную лапу. Вероятно из-за последнего излом шёл на четырёх конечностях странной дёргающейся походкой. Оказавшись на середине проезжей части, он остановился и выпрямился во весь рост. Тут-то я и смог примерно оценить его размеры. Тело у него было шарообразным с такой же круглой головой, гладкой, как бильярдный шар. Кожа цветом не отличалась от кожи первого существа. Но была гладкой и блестящей, словно покрытой глянцевым лаком. Лицо... лицо было никакое. Прямо не лицо, а смайлик.

Ещё стоит отметить, что на обеих существах имелись обрывки одежды, а у худого на шее ещё блестела жёлтая цепочка из крупных звеньев.

Изломы несколько минут стояли на проезжей части. Толстый изображал статую, практически не шевелясь. А вот обладатель ног-ходуль то и дело вставал в полный рост и двигал головой, не то высматривая что-то, не то принюхиваясь или прислушиваясь.

"И что в них такого страшного? — подумал я. — Двигаются не быстро, да. Уроды ещё те, но на Земле слонов убивают почти также легко, как котят. И этих можно расстрелять из нескольких стволов".

Вслух ничего говорить не стал, разумеется.

— Падла, кровь чувствует, — очень-очень тихо произнёс старший группы "Ярцево". — Готовьтесь, этих придётся тоже убирать.

Оружие подняли пятеро: ярцевские, у которых все автоматы были с ПББСами, Вера и один из парней второй группы, у которого в руках была спортивная малокалиберная винтовка.

— Почуял нас, — прокомментировал всё тот же ярцовец, когда длинноногих резво опустился на четвереньки и двинул в нашу сторону. — Новичок, ты позади нас держись...огонь!

Автоматы ударили короткими очередями и при этом... чувствительно залязгали. Никаких хлопков и стуков, которые показывают в киношках. Или у бойцов уже глушаки прогорели, или режиссёры заметно приукрасили действие спецоружия.

Пули ударили в корявые тела, выбросив из ран капли яркой крови. Вот только это ничуть не замедлило уродливых существ. Те просто подёргивались от попаданий.

Щёлк!

Сквозь лязг затворов и хлопки автоматных выстрелов, я услышал, как пальнул из мелкашки её хозяин. На общем фоне звук выстрела почти затерялся. А вот эффективность его оказалась на голову выше прочих! Маленькая лёгкая пулька ударила в голову длинноногому, отчего тот упал на латаный-перелатанный асфальт.

Парень двинул большим пальцем флажок затвора, перезаряжая винтовку.

Щёлк!

Вторая пуля угодила в голову оплывшему толстяку, который шагал медленнее напарника и заметно отстал. После ранения, он сильно дёрнулся назад, запрокинув голову, но на ногах устоял и продолжил движение. В начале боя между нами было метров семьдесят. Сейчас же обладатель ходуль поднимался с асфальта в каких-то тридцати метров.

Щёлк!

Очередная пуля опять сбила с ног прыткого излома.

Щёлк!

Из черепа толстяка щедро плеснуло кровью, густо залив асфальт вокруг него, будто там вылили полстакана вишнёвого сиропа.

— У меня обработанные пули закончились, — сообщил парень, меняя магазинчик в винтовке. — Остались простые.

— Гадство, — отозвался кто-то за моей спиной. — У меня только два особых картечных, но нашумлю ими на всю округу.

Только сейчас я заметил, что мои соратники за несколько секунд боя разошлись в разные стороны. Я так засмотрелся на неуязвимых существ, что позабыл обо всём на свете. И вроде не страшно, всё, как в кино, но откуда-то ступор возник.

Глава 2

Я закрутил головой по сторонам. Отметил, что Вера расстреляла все патроны и сейчас заполняет барабан... откинув тот в бок.

"Не наган, значит? А так похож", — мелькнула мысль. А потом я увидел несколько гротескных нечеловеческих фигур за кустами сирени справа позади наших позиция и заорал. — Сзади изломы!

И вот тут загрохотало оружие всё, что имелось. От шума в ушах сначала болезненно закололо, а потом там поселились ватные пробки и ровный гул. Не имея оружия, я метнулся в сторону двухэтажного дома справа. Там имелась железная дверь с домофоном, но без электричества магнитный замок не должен работать. Так и вышло. Оказавшись в подъезде, я захлопнул дверь за собой и отступил к лестнице. Хотелось как-то заблокировать, но нечем и не за что — на двери не было ни скобы, ни ручки.

— Зараза, темно, как у негра в одном месте, — пробормотал я, почти на ощупь поднимаясь по лестнице на второй этаж. Лестничные окна оказались закрашены и света практически не давали. Когда поднялся на лестничную площадку, то услышал снизу громкий металлический удар, а потом яркий солнечный свет, озаривший подъезд от входной двери. — Ну, млять.

На люке, ведущим на чердак, болтался массивный замок. Сам люк был обит оцинкованным железом, с крепкими петлями, которых тут аж четыре штуки кто-то присобачил. Пришлось толкаться в квартиры, пробуя их двери на прочность. На моё счастье, здесь не оказалось ни одной новомодной стальной, которые открываются на себя. Всего на просторной площадке было четыре квартиры и у всех двери старые филенчатые, открывающиеся внутрь. Две на мои удары не поддались, даже не шевельнулись. А вот в третьей что-то громко хрустнуло после первого же удара плечом. Понадобилось ещё два, чтобы замок с треском вывалился и неё. Не теряя времени, я заскочил в квартиру. Захлопнул дверь и стал судорожно оглядываться в поисках чего-то, что поможет закрыться от излома. Увидел под вешалкой деревянную палку и поставил её враспор между полом и дверью, уперев верхних край в железную ручку, а нижний в глубокую щель между половиц.

И только сейчас перевёл дух.

На лестничной площадке тяжело затопал невидимый излом. Я услышал, как он несколько раз останавливался, очень громко втягивал воздух и по лошадиному фыркал.

Я на цыпочках сделал несколько шагов назад и скривился, как от зубной боли, когда старые рассохшиеся половицы подо мной протяжно заскрипели.

"Да что ты будешь делать", — в сердцах подумал я и уже не таясь шагнул в комнату, где стал оглядываться в поисках чего-то полезного. Почти сразу же взгляд остановился на старом лакированном комоде на чёрных высоких ножках и с зеркалом. Даже на взгляд эта штука весила прилично.

Сразу хвататься за комод не стал, решив подождать действий урода в подъезде. Вдруг излом не найдёт меня и уберётся обратно на улицу? К сожалению, надежды не оправдались. Я услышал его фырканье напротив двери в квартиру, а затем ту сотряс сильный удар. С паузой в секунду ещё один. Излом или услышал меня, или унюхал. А может и вовсе сохранил разум полностью либо частично и сумел связать меня и свежие повреждения на двери.

Пришлось хватать комод и тащить его в коридор. Как и предполагал, представитель советской мебели обладал огромным весом. Плюс, неудобные ножки затрудняли его перемещение. В любое другое время я бы долго чесал затылок, ища способ упростить себе задачу. Но присутствие опасного существа в паре метрах от меня, скрытого тонкой и ненадёжной преградой, было тем ещё стимулом, чтобы выжать из себя все имеющиеся силы и ещё чуть-чуть сверху. Когда двигал комод к трещащей двери, то мысленно похвалил себя за то, что поставил палку вдоль стены между дверью и полом. Так она совершенно не мешала моей баррикаде.

Поставив комод в плотную к двери, я бросился обратно в комнату. Там я приметил небольшую тумбочку с одним ящиком и дверкой. Выглядела она младшей сестрой комода: тёмно-коричневая, лакированная и стоящая на точно таких же чёрных круглых ножках. Её я смог поднять и на руках перенёс в прихожую, где присоединил к комоду.

Следующими стали ящики-антресоли с пары книжных шкафов. Их я просто скинул на пол — и они не развалились, как это обязательно случилось бы с современными ширпотребовскими шкафами — а затем отволок в прихожую.

Между тем излом продолжал долбиться в дверь, которая трещала и вовсю шаталась. Баррикада её заметно упрочнила, но не стоило рассчитывать на то, что она не пустит тварь ко мне. Впрочем, время я выиграл, несколько минут у меня теперь есть.

Сунулся к окну, чтобы попросить о помощи товарищей, но увидел, что тем было не до меня: изломов во дворе набралось больше десятка. Чтобы не попасть им в лапы, железнодорожники забрались на возвышенности. Двое устроились в развилке тополя, четверо умудрились за то время, пока возился в доме, подняться на крышу трансформаторной постройки из силикатного кирпича. Среди них была и Вера. Остальных не видел, но слышал выстрелы одного пистолета и автомата.

Что ж, придётся выбираться самостоятельно.

Для начала я оценил высоту и отказался от прыжка. Потолки в квартирах в доме оказались за три метра и до земли с учётом невысокого фундамента было сильно за четыре метра, а то и почти пять. Будь я похудее килограмм на семь-восемь, то рискнул бы.

Затем посмотрел вправо и влево, прицениваясь к соседним окнам и балконам. Странно, что в этой квартире балкона не было. А вот у соседей слева он имелся. Так же, как с входными дверями, рамы оказались самыми обычными деревянными, без современных стеклопакетов. А балкон и вовсе был голым, имелось лишь ограждение в виде толстой и узкой полосы металла, от которой в бетонную-плиту-основание уходили круглые стальные пруты.

Чтобы дотянуться до балкона, пришлось идти в соседнюю комнату и там разбивать деревянной тяжеленой табуреткой окно. Перебраться на чужой балкон оказалось быстрее и проще, чем "разобраться" с оконной рамой. Ожидаемо двойная балконная дверь оказалась закрытой. Я высадил стекло в ней, очистил от осколков дверь и пролез в узкий проём.

— Фу, зараза, помер здесь, что ли, кто-то? — сморщился я, ощутив удушающее амбре. — Мне ещё зомби не хватало встретить. Не удивлюсь, если здесь подобная нечисть водится. Из-за таких мыслей я осматривал комнаты с огромной осторожностью. Как оказалось, запах исходил из кухни. На двухкомфорочной газовой плите стояли две алюминиевые кастрюли. Когда-то в них было что-то мясное или рыбное, но сейчас над каждой торчала шапка чёрно-зелёной плесени. И вот она-то и источала то зловоние, которое меня напугало.

Только я вздохнул с облегчением, как буквально подпрыгнул от шума усилившейся перестрелки и звона стекла в соседней комнате. Метнувшись туда, я увидел, что случайная очередь разбила последние стёкла в балконном блоке. В дверях те выбил я, а пули неведомого стрелка расправились с остеклением окна.

— Уф, вот это повезло мне. Минутой раньше — и мог обзавестись парой новых отверстий, которые чопиками не заткнёшь, — выдохнул я, осознав, чего избежал. Рефлексировать или радоваться своей удачи времени не было. В любой момент из соседней квартиры по моим следам мог пойти излом. От него нужно было продолжать убегать или дать отпор. И я видел во время поиска источника запаха кое-что интересное. Это был самодельный оружейный сейф.

Вернувшись к нему, осмотрел его и быстро выяснил, что сейф представлял из себя деревянный ящик, обитый тонким листовым железом и окрашенный серебрянкой. Дверца закрывалась на два навесных замка, продетые сквозь толстые дужки. Можно было бы поискать ключи, но я сомневался, что смогу быстро их отыскать. Вместо их поиска я заглянул в кладовку и не прогадал. Там я нашёл набор инструментов, среди которых меня интересовали топор и гвоздодёр. С их помощью я буквально за пару минут получил доступ к содержимому оружейного ящика.

Внутри я нашёл в чехле из кирзы одноствольное ружьё, две пачки чёрного пороха, жестяную банку с бездымным порохом, сумку от противогаза с пустыми гильзами, кожаный ремень-патронташ с двойным рядом кармашков под патроны, картонную коробочку с патронами и тряпочный мешочек с бечёвкой, полный какими-то охотничьими приблудами. Ещё там в самом низу ящика лежала бутылочка с машинным ярко-жёлтым маслом и стопка свинцовых листов, почему-то измазанных чёрной смолой.

К счастью, ружьё было собранно, иначе бы я потерял много времени на её сбор. Достав его из чехла и осмотрев, я сильно озадачился, увидев два спусковых крючка. И это при одном стволе! Причём, если один крючок находился там, где и должен, внутри защитной скобы, то второй располагался между скобой и прикладом.

— Вот же блядство оружейное, может, это предохранитель? — с досадой прошипел я сквозь зубы. На всякий случай я направил оружие в окно и нажал на первый, "нормальный" спуск. — Хм, ничего? А так? — следующим стал непонятный крючок. Как только я надавил на него, так немедленно опустился ствол вниз, показав пустой патронник. — Понятно, это штука вместо нормального флажка, какой у "тридцатьчетвёрки".

С ТОЗ-34 я был шапочно знаком. Несколько раз ходил с родным дядькой на охоту на уток. По началу мне было интересно, но после третьей охоты всё желание идти в четвёртый раз отбили комары, сырость, холод и то, что как "самый молодой" лез в воду или болотную грязь за добычей.

Разобравшись с оружием, я нацепил патронташ, заполнил кармашки снаряжёнными патронами и сунул пулевой в ружьё. Его легко определил по торчащей свинцовой "головке", прочие сверху закрывались растопленным стеарином, пыжом или прокладкой. Всего пулевых я нашёл три штуки. И восемь непонятно чем снаряжённых. Из одиннадцати гильз только пять были медными, остальные оказались бумажными. И как специально все пулевые были ими. В памяти отложилось, что они плохие. Дядька как-то обмолвился, что сейчас пластиковые гильзы очень радуют, а то старые бумажные вечно проблем приносили.

Подойдя к окну, я встал сбоку, чтобы не попасть под шальную пулю, и посмотрел на улицу. К этому моменту частая пальба стихла. Четвёрка железнодорожников продолжала торчат на крыше электроподстанции. А вот древолюбов не наблюдалось. Хотелось верить, что они просто сменили позиции, а не попали в кривые руки корявый тварей. Почти все коряшки неподвижно лежали на земле. И лишь парочка царапала жуткими когтями серые кирпичные стены, не обращая внимания на пули, что рвали их тела. У одного из них на плечах кровоточил какой-то жуткий измочаленный огрызок, видимо, это было то, что осталось от головы. И при этом тварь вела себя вполне активно.

На секунду мне захотелось пальнуть по врагам, показав свою полезность и просто... просто так. Уверен, что у любого на моём месте зачесались бы руки. У любого неопытного. Сдержаться получилось с трудом.

Прошло, наверное, ещё минуты две, когда изломы, наконец-то, сдались под градом пуль и свалились на землю. Ещё некоторое время люди осматривались, водя стволами автоматов по сторонам, потом стали спускаться. Но чуть раньше, чем четвёрка вернулась с крыши на землю, во дворе появились железнодорожники из тех, что остались в бронепоезде.

— Народ, я тут! — крикнул я, показавшись в окне, и чуть не наделал в штаны, когда несколько человек мгновенно навели на меня оружие. — Эй, эй!

— Присоединяйся, — махнул мне Глеб, который оказался в составе отряда, прибывшего нам на помощь. Наверное, услышали перестрелку или получили "СОС" по рации.

— Тут одна коряшка торчит, в соседней квартире, — я указал на окно, откуда перебирался на балкон.

— Ты вниз посмотри, — крикнул он. — Там твоя коряшка валяется. — Этот?

Перегнувшись через подоконник, я увидел на газоне под стеной дома неподвижную тушу, заросшую чёрной кудрявой шерстью. Если бы не гуманоидные очертания, то мёртвую тварь можно было бы спутать с какой-нибудь крупной овцой.

— Не знаю, я не видел, только слышал, — ответил я.

— Он за тобой полез через окно на балкон, — крикнул боец из второй группы разведчиков. — Повезло, что не очень шустрым оказался и я успел его свалить очередью.

После его слов стало понятно, что никаких шальных пуль не было. Это товарищи меня прикрыли. Я даже чуть-чуть почувствовал неловкость за мысли об их косорукости в тот момент, когда пули разбили оконное стекло.

— Спасибо! — крикнул я. — Я сейчас спущусь.

Несмотря на чужие заверения, что моего преследователя подстрелили, я вышел в подъезд на дрожащих ногах и с так сильно бьющимся сердцем, что его стук, казалось, заглушал все окружающие шумы.

— Ого, с обновкой! — присвистнул Глеб, увидев у меня ружьё.

— Молодец, — присоединился к нему старший второй группы разведчиков. — За спину только его повесь, сейчас оно тебе не понадобится. А то смотрю, что ты стволом как шваброй водишь. Как бы не подстрелили бы кого случайно.

Кажется, я покраснел. Стыдно было за свою неловкость, которая так сильно бросалась в глаза. И злился на его слова, показалось, что он специально решил утереть мне нос в присутствии других. Сделав так, как он сказал, я поинтересовался, чем могу помочь.

— Отдыхай, Максим, — отмахнулся от моих слов Глеб. — Сейчас сами справимся. Ты лучше смотри, что и как делаем. Да мотай на ус.

Стычка с изломами дорого обошлась железнодорожникам. Твари серьёзно ранили Михаила и убили одного ярцовца. При этом я не видел, чтобы кто-то сильно по убитому горевал. Вокруг царила деловитая суета, в которой не нашлось места для похоронного настроения. Или покойный не имел особо друзей. Или здесь к чужой смерти относятся очень просто, привыкнув к гибели и приняв тот факт, что сам постоянно ходишь под косой Костлявой.

— Игорь, а это стоило боя и жизни парня? — тихо поинтересовался я у нового знакомого. — Может, нужно было просто уйти? — и следом торопливо добавил. — Не подумай, что это я так испугался... не, страшно было, но не до паники, иначе бы меня там в доме и прибила та образина. Просто сожгли кучу патронов, потеряли человека, ещё один инвалидом стал.

— Стоило, конечно, — уверенно ответил он мне. — Герыча жалко, но тут все мы живём по принципу: ты сегодня, а я завтра. Патронов мы найдём в городах или купим в полисах, там наладили производство самых ходовых боеприпасов. А вот топливо дороже золота. Да что там, — он криво усмехнулся, — оно дороже жизней.

Я мысленно прикинул, что в современном мире бензин и дизельное топливо встречается повсеместно. В каждом небольшом городке есть одна, а то и две заправки. То есть, этот вопрос не должен стоять так остро. А вот найти патроны — это сложно. Ну, я так думаю. Правда, это понимание основано на книгах, играх и форумных беседах на тему постапокалипсиса, во время которого, как считается, патроны будут всем — оружием и деньгами. О чём и сообщил собеседнику.

— Да ерунда всё это, деньги — это деньги. Пульками их, в самом-то деле, только в книгах и можно заменить. И патроны не так редко встречаются. Вот снаряды некоторых калибров ещё попробуй отыщи, но расходуют их экономно.

— Значит, бензин тут на вершине потребительской пирамиды?

— Ага, типа того, — подтвердил он. — И не конкретно бензин, у нас любое топливо ценится. Сам представь сколько его нужно, чтобы кататься в такой железной крепости. Движки стоят мультитопливные, жрут всё, что горит. Смотрел старый фильм, где водку лили в бак подлодки, чтобы доплыть до дока?

— Вроде бы нет, не помню, — пожал я плечами.

— Да и ладно тогда. Просто поверь на слово.

— А что за деньги? — взялся я за новую тему. — Сами печатаете или берёте уже готовые из банков в городах, которые переносятся на Феруму?

— Ага, было всё так просто, — хохотнул он. — Тут другие в ходу. Глянь сюда, — он достал из нагрудного кармана небольшое портмоне из светло-коричневой кожи с ремешком на заклёпке. Расстегнул его и продемонстрировал мне несколько листков из прозрачного плотного пластика с гнёздами, часть из которых была занята монетами. — Это железнодорожный рубль, — он вытащил одну мелкую монету. Размером, как российские пятьдесят копеек и протянул мне. — Дарю, вдруг, станет для тебя счастливой монетой.

На одной стороне на фоне морды старинного паровоза с огромной фарой, была отчеканена цифра "1". На другой стороне шлагбаум, закрывающий рельсовый путь, уходящий вдаль. Больше никаких изображений не имелось, если не считать частые ровные насечки на гурте.

— Сами штампуете?

— Купился на простой вид?

— Выглядит элементарно, — кивнул я. — Вот и подумал, что местная работа. Тем более, сам же говорил, что патроны научились делать.

— Никто не знает, кто их чеканит. Монеты находим где попало. Чаще всего в аппаратах оплаты или покупки, ну там кофейные, с газировкой и шоколадными батончиками, с артезианской водой. Ещё их много в кассах магазинов. Реже в карманах изломов, которые сохранили одежду. Совсем редко монеты можно найти в самом неожиданном месте или даже под ногами. Говорят ещё, что монет больше всего встречается в фонтанах, наподобие таких, куда в нашем мире бросают туристы монетки на удачу. Но я такие фонтаны пока не встречал.

Тут за моей спиной раздался голос Глеба.

— Новичка просвещаешь? Правильное дело, только болтайте и делайте работу, — произнёс он.

Я быстро повернулся к нему:

— А что делать-то? Я интересовался, но меня мягко послали, типа. Не путайся под ногами.

— С наливняками мы и сами разберёмся. Ты с Игорьком пошукай в окрестных магазинах. Он знает, что брать.

— Ясно, — я посмотрел на Игоря.

— Ясно, Глеб Егорыч, уже мчим, — откликнулся он.

— Посматривайте по сторонам. Мог какой-нибудь корявый затаиться.

— Да знаю я, всё будет чики-чики.

И не теряя ни одной лишней секунды направился в сторону сетевого магазина "пятёрочка", виднеющемуся метрах в трёхстах от того места, где мы стояли.

— Коряшек не бойся, Макс, — успокоил он меня, когда мы прошагали под сотню метров. — Они на любой шум быстро собираются. Так что, все, кто был в посёлке, сейчас там валяются дохлыми, — он ткнул большим пальцем через плечо назад. — Но посматривать всё равно нужно.

— Слушай, Игорь, а расскажи ещё чего-нибудь про это место? А то Глеб мне о многом не рассказал.

— Ха, — хекнул он, — думаешь, так просто описать целый мир, да ещё такой, как наша Ферума? Ты в обычный город на Земле заскочи и попроси гида о нём подробно рассказать, куда можно ходить, где что интересное, где опасно вечерами гулять, в каком районе безотказные девчонки, знающие себе цену и так далее. Так это займёт времени час! А тут целый мир.

— А что меня ждёт в полисе?

— Да всё то же, что и на Земле. Если умеешь работать руками, то в первый же день найдёшь себе место. Но тебе подфартило с нами и этим посёлком. За цистерны с горючкой Глеб тебе долю отстегнёт, это я тебе точно говорю. Рублей сто перепадёт.

— А это много?

— Порядком. На рубль можно купить винтовочный патрон. На пять перекусить в забегаловке. За двадцать снять комнату в дешёвом отеле с завтраком и ужином. Такое ружье, как у тебя, будет стоит рублей двадцать пять, может, тридцатник. Ходовой автомат вроде "калаша" можно взять за сотню.

— Ого, а что так дёшево? — удивился я отношению стоимости патрона и оружия.

— Оружие проще найти. Постоянно появляются города с оружейными магазинами, отделами полиции, фээсбэ, воинскими частями. Даже заводы оружейные сюда переносятся, ведь там тоже имеются пути. Благодаря этому нет острой нехватки в стволах. А вот патроны и снаряды тратятся в лёт. Сколько не возьми — всегда мало.

— Угу, угу, — задумчиво произнёс я, а потом меня осенило. — Слушай, Игорь, а как так получается с этими переносами, что про них на Земле никто не знает? Ладно там посёлок-два-три, такие пропажи и замолчать можно, свалив на землетрясение, террористов или ЧС. Но чтобы пропал целый завод и нигде про это не написали? И пропал не один.

— Наши учёные считают, что все мы из разных миров, точных копий друг друга или имеющих небольшие отличия. Типа, тебя в школе учила Марьванна, а твоего двойника Олесьтровна. Я слышал гипотезу, что наша Ферума летит сквозь вселенные и при столкновении с каждым миром забирает у него кусочек и отдаёт ему своё ненужное. Ну, а скрыть непонятное событие с городом или важным объектом для властей вполне по силам. Тем более, есть ещё одна версия, что Ферума берёт то, что и так прекратит существовать. Например, должна случится авария на заводе, которая поднимет его на воздух. Или в городе произойдёт огромный силы взрыв, отравление из-за разлития какого-нибудь цианида или хлора, землетрясение в девять баллов, цунами и так далее.

— Я понял.

— В общем. Не забивай себе голову на эту тему. Или ступай к учёным, может, у тебя получится раскрыть тайну Ферумы.

Слова об учёных меня заинтересовали, и я их запомнил, но прямо сейчас хотел спросить другое:

— Игорь, слушай, а обратно как-то можно?

— Самый ушлый, да? — хмыкнул он. — Да тут девять из десяти хотят вернуться домой и забыть во это всё.

— И всё-таки?

— Я не знаю о таком способе и даже не слышал ничего подобного. Так, ладно, мы уже у магазина. Сейчас осмотримся и начинаем собирать ништяки, — собеседник резко свернул разговор, когда мы подошли к супермаркету.

— А что брать? Продукты?

— Едой другие займутся, а мы кассы почистим и разную мелочовку прихватим. Глеб считает, что если ты первым зайдёшь на объект, то тебе повезёт больше всех. Типа, новичкам везёт.

— Да с чём мне может повезти? Излом, млина, откусит мне нос, а не голову?

— Сплюнь, а то ещё накаркаешь, — недовольно откликнулся напарник. — Что до удачи, то будешь вскрывать кассы и торговые аппараты. Вдруг, тебе в самом деле больше монет привалит.

— Ну-ну, — с сомнением покачал я головой, не сильно веря в собственную удачу. Будь она у меня такая, в какую хочет верить Глеб с Игорем, то я бы прошёл мимо того паровозика под платформой.

Первым делом мы с ним прошлись по магазину, подёргали дверные ручки и бегло осмотрели помещения, в которых двери оказались незапертыми. И лишь потом вернулись к выходу, рядом с которым расположились кассы и пара аппаратов: игровой с мягкими игрушками и сигаретный.

— Держи, — Игорь вручил мне небольшую фомку. — Если кассы будут закрыты, то ломай их.

— Не думал я, что однажды стану медвежатником, — со вздохом принял я изогнутую железку.

— Какой медвежатник? — сделал круглые глаза напарник. — Ты сталкер!

— Да ну тебя. Ты ещё скажи, что вокруг Зона, — поморщился я. Такое сравнение, его отсылка к мифическому месту мне показалась неуместной. Слишком страшное место — придуманная игроделами Зона.

— Ты просто местных псевдопсов не видел и с полтергейстами не сталкивался, — "успокоил" меня он.

Из четырёх кассовых аппаратов только один заставил поработать фомкой. В остальных были вставлены ключи, с помощью которых я за секунду получил доступ к их содержимому.

— Ого, а тут неплохо дела шли, — присвистнул я, когда оценил общую сумму в аппаратах. — Тысяч триста наберётся. Прям удивительно для такого посёлка.

— Скорее всего, тут инкассация раз в неделю или максимум два раза. Потому и накопилось бабло, — отозвался Игорь. — На этот мусор внимания не обращай, смотри монеты.

Среди сотен российских рублей, двушек, пятёрок и десяток я нашёл сорок шесть железнодорожных монет. Больше всего было серебристых, номиналом в рубль, два, три, пять и семь. Затем шли красные, цвета начищенной меди. Все номиналом в десять рублей. Игорь просветил, что есть ещё по пятнадцать и двадцать. И нашёл всего пять монеток желтоватого цвета, цвета латуни или бериллиевой бронзы. Торговлю последней часто приписывают цыганам, толкающим этот сплав под видом золота. Хотя такая бронза сама по себе стоит дорого и найти её не просто. Правда, исключения имеются. Я вспомнил этот сорт сплава не просто так. В памяти всплыл рассказ приятеля, работающего на маслоэкстракционном заводе в каком-то особом цехе, где им выдавали инструмент, сделанный из бериллиевой бронзы: совки, молотки, гаечные ключи и даже ломы. Вроде как такие вещи обладают взрывобезопасными свойствами. Всё от того же Игоря я узнал, что золотые монеты самые ценные и имеют номинал в двадцать пять, пятьдесят и сто. Мне попали в руки лишь четвертаки.

— Ого, классный навар. Делим пополам, — сказал Игорь, подойдя ко мне. — Считал?

— Монет сорок шесть, сумму ещё не подбивал. А это только нам или нужно в общак скинуться?

— В кассу, Макс, в кассу, — наставительным тоном произнёс он. — От некоторого воровского сленга воздерживайся, Глеб Егорыч не любит такое. А отчислять нужно двадцать пять процентов.

— Понятно. А у тебя там что? — я указал на два набитых чем-то городских серых рюкзака, который напарник приватизировал здесь же в магазине.

— Журналы всякие?

— Журналы?

— Они самые. На Феруме с развлечениями так-сяк, Макс. Поэтому тащим всё, что только можно — газеты, журналы, книги, игры. Фильмы вообще золотое дно, особенно если попадётся новинка. Глеб Егорыч потом ещё отправит нас по квартирам искать компы и ноуты, точнее пошлёт выдирать из них винты. В полисе с них перекачают всё нужное. Иногда вот с такой ерунды, — тут парень похлопал по одному рюкзаку, — можно получить столько монет, что весь рейс окупится.

— И куда это всё сдавать?

— У нашей бригады в одном полисе стоят два магазинчика, где продаём то, что нам не нужно.

— А сколько вообще полисов? — пользуясь случаем, я буквально забрасывал собеседника вопросами, перескакивая с одного на другое.

— Очень много. На млечном пути их не меньше сотни и в несколько раз больше мелких посёлков с дежурными станциями, где не всегда народ живёт.

— С законом там как? В полисах имею в виду.

— По разному. Есть нормальные, вроде нашего. Там гайки особо не закручивают, и беспредела не допускают. Есть такие, где все ходят по струнке, дресс-код и всё такое. Штрафы за плевок, за шум, за грязь и так далее. Ну, и отмороженные полисы имеются, куда одиночке без связей, да и обычной бригаде лучше не соваться. Я знаю про два знаменитых полиса из таких — Свинорылье и Чернашня. Там полный разгул всех пороков: гладиаторские бои, работорговля, несколько кварталов борделей на любой вкус, заказные убийства, охота на людей, платные пытки и прочая гадость. Про наркопритоны я молчу, их там, как грязи. Районы в этих полисах контролируют самые настоящие банды.

— Ничего себе названица, — покачал я головой. — Мне бы стрёмно было в таком жить. Чтобы меня назвали свинорылым... не, нафиг.

— Понты бандитские. Полис давно стоит, вряд ли кто-то помнит, как он своё название получил. Ладно, здесь вроде бы всё. Давай накидаем пару тележек хавчика получше с бухлом и двинем на вокзал.

Как Игорь и предсказывал, Глеб развернул нас обратно в посёлок. Стоило нам с нашими трофеями появится рядом с бронепоездом. Как я понял, железнодорожники решили снять максимум сливок с этого места. Уходя, я услышал, как он даёт указание другой паре поискать местную библиотеку.

Что до топлива в наливняках, то его оказалось столько, что бензином и соляркой наполнили цистерны и баки поезда под пробку. Хочу ещё сказать, что один из вагонов был огромной цистерной с двумя отсеками, которую забронировали по максимуму. В один отсек заливался бензин, причём, никто не смотрел на октановое число, смешивая девяносто второй с девяносто пятым и полируя всё это сверху девяносто восьмым. В другой отсек лили солярку. Плюс, танки в локомотиве, имеющие порядочный объём. Топливо, которое не влезло, перелили в бочки, а те поставили на платформу.

Что ж, с проверкой своих новых способностей я не прогадал. Светящиеся рельсы привели меня может и не в местный Клондайк, но во вполне аппетитное местечко. Мне Игорь рассказал, что такие посёлки или города встречаются не часто, два-три на десяток обследованных.

Я носился по посёлку, как очумелый. Примерно через час Игоря позвал к себе Глеб, и меня прикрепили к незнакомой паре пожилых мужчин. С ними я грузил продукты в лёгкие автоприцепы, которые железнодорожники отвозили к бронепоезду на квадроциклах. Сами четырёхколёсные аппараты оказались имуществом бригады и до поры хранились в грузовом отсеке одного из вагонов.

С непривычки я вымотался так, что у меня стали подрагивать руки и ноги. Увидев моё состояние, Виталий, так звали старшего мужика в паре, отправил меня переводить дух в поезд. По пути ко мне присоединился один из парней, повредивший себе ногу.

А потом...

* * *

*

Топливо уже давно перекочевало в баки и цистерны бронепоезда. Освободившихся бойцов бригады Глеб отправил в посёлок собирать все полезные ништяки. Сам он стоял на верхней смотровой площадке одного из вагонов, рядом с башней с малокалиберной автоматической пушкой. С этого места открывался отличный обзор на вокзал и его окрестности. Привычно крутя головой в заданном секторе, командир бригады одновременно размышлял о произошедшем. Ему и его подчинённым определенно повезло с новичком. Во-первых, в нём точно нет гнили, раз красный Локомотивщик наградил его подарком. Это лучшее резюме для принятия человека в бригаду, которой уже давно пора расширяться. Во-вторых, он привёл в свежий посёлок, где ещё никто из железнодорожников не побывал. И хотя точка не очень большая и не сильно богатая, но добычи бригада отхватила роно столько, сколько способна переварить. Одних монет набрали столько, что в поездную кассу попало свыше трёх сотен. А были ещё качественные продукты и одежда из хороших магазинов, не из сетевых ширпотребовских "пятёрочек" и "мегапланет". Бойцы нашли подвальный магазинчик, который чуть ли не из начала двухтысячных вышел, так как был забит дисками с играми, фильмами и музыкой. Найти подобные было великой удачей, так как в эпоху развитого интернета люди брали всё из него. Лишь немногие что-то скачивали на ноутбуки и компьютеры. И ещё меньше надолго сохраняли эти файлы. Повезло глебовцам и с одним из коттеджей. Его внешний прям так и кричал, что хозяин любит роскошь и пафос. Взломав двери и бегло обыскав дом, железнодорожники стали обладателями великолепного бара с элитными напитками и нескольких сейфов с дорогими вычурными ружьями и охотничьими винтовками. Оружие было украшено тонкой резьбой и позолотой (а то и золотыми деталями!). Казалось бы, что простым бойцам с двуствольной горизонталки "блейзер" с золотой чеканкой, лакированным прикладом и цевьём из драгоценной древесины и спусковыми крючками из золота? И оценят ли они вкус коллекционного виски от известных брендов с выдержкой в пару десятилетий? Но Глеб знал в полисах тех, кто хорошо заплатит или будет должен услугу за такие вещи. Да только один этот коттедж стоил, наверное, больше, чем несколько найденных наливняков. Главное, не продешевить.

В-третьих, старший бригады и командир бронепоезда чувствовал, что новичок рассказал ему не всё. Есть, точно есть что-то ещё важное, ради чего стоит обхаживать парня и тащить в бригаду, заманивая пряниками, обещая молочные реки с кисельными берегами.

Тут его от мыслей отвлёк стук ботинок по ступенькам лесенки и голос одного из ближайших соратников:

— Ну, как тут у тебя, Глеб Егорыч?

— А-а, это ты, Семён. Тихо всё, спокойно. И думаю я кое о чём.

— О новеньком? — догадался тот.

— Угу.

— Хочешь его в бригаду взять?

— Ага.

— А стоит?

— Да.

— М-да, какой-то ты неразговорчивый. Точно задумался как следует, аж прям загрузился по полной.

— Парень явно не всё рассказал нам. Не доверяет или себе на уме по жизни. Как бы в полисе не решил встать на лыжи и помахать нам ручкой. Силой или обманом тащить не хочу. Это на разок сгодилось бы, а я хочу его в бригаду навсегда.

— Сведи его с Михасем и Катькой, — предложил ему Семён. — Первый с любым лучшим корефаном станет. А вторая пусть в койку парня затащит. Да не на разок. У Макса этого сейчас дичайший стресс и такая терапия не просто поможет ему, но и подсознательно привяжет к нам. Да и Катьке сказать, чтобы поиграла с ним в любовь, но чуть-чуть. Потом отвяжем тихой сапой его от неё. Ну, и приказать тому же Гене с его группой от парня держаться подальше. А то он любит нехорошо шутить над новичками в бригаде. Эй, ты меня слушаешь?

— Смотри, это наш? Не пойму что-то, — сказал Глеб.

В двух сотнях метрах от них на платформу забрался человек в длиннополом тёмно-сером плаще. Похожими раньше обеспечивали патрульных милиционеров. Ни оружия, ни каких-либо вещей при нём не было. Шёл он слегка неровно, да ещё скрыл лицо капюшоном. Мало того впереди него шла пара железнодорожников, нагруженная рюкзаками и сумками. Своё оружие они забросили за спину, чтобы было удобнее тащить трофеи.

— Да другим взяться не откуда, — отозвался его помощник и посмотрел в указанную сторону. Увиденное заставило его напрячься. — Может, кто-то из наших уже нажрался? Тот же Гена с Борькой мастаки плевать на приказы, знают, что не выгоним из-за их способнос...

Глеб не стал его дослушивать. Он наклонился и несколько раз ударил кулаком по башне. После его ударов там лязгнул стопор, поднялся люк, а затем высунулась голова молодого мужчины в шлемофоне.

— Туда наведись и глянь через оптику, кто там такой красивый, — ткнул рукой в сторону платформы Глеб.

— Щас сделаем, — мотнул головой башенный стрелок и опустился назад. Через секунду башня быстро повернулась в указанную сторону.

И в этот самый миг неизвестный стал действовать. То ли его вспугнул интерес со стороны бронепоезда, то ли посчитал, что достаточно приблизился к нагруженным железнодорожникам. Двумя огромными прыжками он покрыл расстояние до людей. Плащ распахнулся и со стороны казалось, что это огромные крылья. Левая рука неизвестного оказалась нечеловеческой. Не бывает у людей конечностей в полтора метра и раскладывающихся, как перочинный нож.

— Сзади!!! — во всю силу лёгких заорал Глеб и схватился за автомат на плече. К сожалению, он запоздал и с предупреждением, и с оружием.

Ферумовская тварь ударила в спину последнего бойца, пробив его насквозь, резко дёрнула в бок, освобождая застрявшую конечность, и рубанула её обратной стороной второго человека. Удар был так силён, что его сбросило с платформы, словно пушинку... прямо на рельсы.

И только сейчас загрохотала пушка, выпустив короткую очередь по монстру. Башнёр оказался докой: несколькими снарядами снёс ему голову, конечность-оружие и проделал пару сквозных страшных ран в теле. Как только тварь рухнула на перрон, как пушка повторно стрекотнула, окончательно разрывая врага на куски.

Спустя пару минут Глеб с тремя бойцами стоял на том месте.

— Матёрый излом, чтоб ему пусто было, — Глеб смачно плюнул на кровавое месиве в лохмотьях плаща. — Блядь, да из какой дыры он вылез-то?!

— Иван это, он обычно с Михал Михалычем тусит всегда, — сообщил один из бойцов, присев на корточки рядом с первым убитым.

— Там не Михалыч. Кажется, новичок это, — отозвался другой парень, который стоял на краю платформы и смотрел на неподвижное тело, лежащее на путях в луже крови. Вокруг головы уже изрядно натекло, левая рука изогнулась под странным углом, да и всё тело находилось в такой позе, которая только мертвецу подойдёт. — И он готов, по всей видимости. Вон как башку раскроило о рельсу...

Его речь прервала близкая стрельба. И тут же зашипела рация Глеба:

— Это Храп, на нас насел матёрый зверь, видели ещё одного. Подходим со стороны моста, прикройте.

— Бегом сюда! — схватился за рацию Глеб. — Всем внимание! Возвращайтесь! Поезд уходит через пять минут! — он бросил последний взгляд на тело внизу, вздохнул. — Эх, Максим. Максим, как же ты так подставился? Земля тебе пухом, — и следом сказал спутникам. — Бежим отсюда, пока не нарвались.

Глава 3