Она думала, что будет уже не так больно. Но оказалось — наоборот. Сразу после венчания она впала в смятение, граничащее с безразличием. Какое-то время она верила, что все происходящее — путаница, глупая шутка. Потом начала подозревать, что ее подвергли заклятию забвения. Потом — что все в любом случае незаконно, надо только изучить соответствующий раздел права, адвоката пристойного нанять, наконец. В Министерстве магии, когда она увидела брачный контракт, на краю сознания что-то наконец прояснилось. Но тут с ней случилась истерика, и ею снова овладела апатия. И вот, год спустя, собрав в кулак всю свою волю, всю смелость, она разложила на столе перед собой свитки и принялась внимательно читать. И поняла, как это больно.
О таком брачном контракте можно было только мечтать. В том случае, если бы это был полноценный брак. Ладно, даже фиктивный — но по согласию обеих сторон. Впрочем, в Министерстве магии ее уверяли, что брак самый что ни на есть полноценный. Миссис Грейнджер, что вас не устраивает? Вы даже фамилию можете выбрать такую, какую вам захочется — хоть мужа, хоть девичью, а хоть и новую выдумать. Не говоря уже о том, что супруг не претендует на ваше имущество — в том числе, нажитое в браке. В то время как сам отдает в полное ваше распоряжение почти все — имущество, движимое и недвижимое, научные разработки. И даже не требует, чтобы вы упоминали его имя при публикации! Ну, не можете кое-что продать без его согласия — из его же вещей, кстати. Тут его, простите, можно понять. Ах, да, было бы хорошо, если бы вы тоже подписались под этим контрактом. Нет? Не хотите? Ваше право. Нет-нет, соблюдать его условия вы все равно обязаны, пока ваш брак, так сказать, действителен. О, да, он действителен, без сомнения: посмотрите документы — никаких нарушений процедуры.
Это на голову не налезает — она так и сказала пожилому волшебнику, который сочувственно разглядывал ее через квадратные очки в роговой оправе. Этого просто не может быть: чтобы девушку взяли замуж без ее согласия. Чтобы на брачном контракте было достаточно подписи мужа. Чтобы ее, наконец, не потрудились хотя бы поставить в известность, что она теперь замужняя женщина! А если бы она, оставаясь в неведении, вышла замуж вторично? У нее ведь была возможность сделать это! Ах, тогда с ней разбирался бы суд... Ее еще и к ответственности привлекли бы, да? Это можно понять? Конечно, когда Волдеморт контролировал Министерство, для его приближенных все было возможно. Кто бы в то время подумал о правах магглорожденной ведьмы? Но, оказывается, и теперь, когда Волдеморта уже никто-не-боится-называть-по-имени, этот брак не признают недействительным. Что же теперь — смириться?
"Это потому, что вы магглорожденная", — снисходительно сказал пожилой волшебник. И даже не обратил внимания, каким взглядом одарил его Сам Гарри Поттер. Магглорожденным трудно понять некоторые закономерности магического мира. Например, слепую приверженность традициям и страх перед изменением всего, на что опирается жизненный уклад волшебника. Магглы любят прогресс и имеют для этого все основания. Волшебство же слишком тонкая материя, чтобы рисковать ее стабильностью в угоду неизвестно почему и как меняющимся представлениям о мире и человеке. Подобный брачный трюк возможен, кстати, только с магглорожденной волшебницей. Иногда, в исключительных случаях, с ведьмой-полукровкой. Нет, дело не в количестве прав, мисс, пардон, миссис — магглорожденные в магическом плане менее стабильны. Поэтому основная наша задача — как можно скорее и полнее интегрировать их в систему волшебного мира. Брак — прекрасный, можно даже сказать, наиболее совершенный способ интеграции...
Да, магические законы оказались удивительно гибкими. Вернее, странными. Семейный кодекс магической Британии за последние пятьсот лет менялся сугубо косметически, причем изменения запутывали его еще больше. Брачный контракт, состряпанный бывшим профессором зельеварения и защиты от темных искусств, бывшим деканом Слизерина, бывшим директором Хогвартса, бывшим человеком Северусом Снейпом, был либеральным до приторности. Но разорвать этот брак можно было только по взаимному согласию сторон. Что же ей теперь, спиритический сеанс заказывать, дабы получить согласие благоверного? Ведь после еще получасового хождения по министерским коридорам им удалось выяснить, что Северус Снейп, не числящийся среди живых, не числится и среди мертвых — для этого нет достаточных юридических оснований. Свидетельство троих гриффиндорцев, присутствовавших при его смерти, в расчет не брались. Во-первых, Рон и Гермиона оказались "заинтересованными лицами". А во-вторых, они, согласно каким-то замшелым инструкциям министерства, не могли квалифицировано констатировать смерть. Чтобы Снейпа признали мертвым, а Гермиону, соответственно, вдовой, нужен был либо пригодный к опознанию труп, либо свидетельство двух совершеннолетних магов, либо заключение колдомедика. Поэтому Снейп до сих пор числился "пропавшим без вести". И если в течение десяти лет он не явится пред ясны очи двоих совершеннолетних магов, то будет признан мертвым и освободит, наконец, свою любезную женушку от священных уз брака. Десять лет не с момента предполагаемой смерти, а с момента заявления о пропаже. То есть с сегодняшнего дня. Если, разумеется, вы, миссис Грейнджер, оформите должным образом...
Вот тут-то у Гермионы и случилась истерика.
Гермиона поморщилась и поднялась со стула. Копчику в этот раз было слишком удобно — спина казалась деревянной, ноги едва слушались. Растирая поясницу и ругаясь про себя, Гермиона побрела на кухню. Не стоило думать о Роне. Во всяком случае, не сегодня. А, собственно, почему не сегодня? Завтра легче не станет. Раз не стало легче за четыре года.
Ох, Рон. Сколько он ждал. Сколько он натерпелся с ее вечными сомнениями, скрытыми за уверенным тоном. Как он по-мальчишески обижался на ее отповеди о том, что "пока не время". И как быстро отходил от обид. Такой взрослый — и такой мальчишка. Сколько он натерпелся от них от всех. От Гарри, едва не спятившего после битвы при Хогвартсе. От Джинни, норовившей последовать за ним. От Джорджа, который после смерти Фреда словно потерялся во времени и пространстве. Как странно. Рон оказался среди них всех едва ли не самым сильным. Уж во всяком случае, самым здравомыслящим. Чего это ему стоило, знала, наверное, только она. Сколько раз он появлялся на пороге ее тесной квартирки в Оксфорде, валился в кресло, и, спрятав лицо в ладонях, говорил, говорил без конца — обо всех вместе и о каждом в отдельности. Как Джордж иногда со смехом убеждает его, что на самом деле он Фред. Как гаснут глаза Джинни, когда он приходит домой один, без Гарри. Как мама цепляется за него, когда он оказывается рядом — будто боится, что он тоже сейчас куда-то исчезнет. Как Перси спрашивает его мнения и совета по сущим мелочам, а то вдруг, словно в голове у него что-то переключается, начинает учить жизни с лучшими интонациями секретаря министра. Даже Билл всякий раз, покидая Нору, долго держит его за руку и заглядывает в глаза с таким выражением, что и вслух не надо говорить: ты тут присмотри за ними за всеми. Чарли сбежал к своим драгоценным драконам в Румынию. Артур, ссылаясь на нужды страны и малое количество надежных сотрудников, сутками пропадал в Министерстве.
Он всю жизнь был младшим. Неудачником, даже по меркам Уизли. Уступал всем во всем. Коричневый свитер. Малыш Ронни — снисходительно, если не с издевкой. Бесплатное приложение к блестящим близнецам. К умнице-Перси. Красавчику Биллу. Легендарному ловцу Чарли. А теперь вся слабость, которую он мог себе теперь позволить — прийти к Гермионе, упасть в кресло и говорить, ни слова не надеясь услышать в ответ. Ни утешений, потому что она на них не способна — ее бы саму кто утешил, эгоистка, бесчувственная эгоистка. Ни советов — какое она имела право давать советы? Ни предложений помощи — она сама боялась даже близко подходить к Гарри. И к Джинни. О Джордже и Молли и говорить не приходилось. А если честно, она просто сторонилась всех, кто напоминал ей о бойне под школой, об ужасном годе, проведенном в погоне за хоркруксами, о Лавгуде, об атаке Нагини в Годриковой Лощине и о той, другой атаке, которую они подсмотрели в Визжащей Хижине, о луже крови, скрюченных детских пальцах, последним усилием впившихся в мокрую землю, о запахе горелой плоти в Выручай-комнате... Она бы и Рона сторонилась — но запрещала себе даже думать об этом. Все душевные силы уходили на то, чтобы не оттолкнуть человека, которому не на кого опереться, в то время как на него норовят опереться все. Все, что она могла для него сделать — не вешать на него еще и свои проблемы. Кажется, ему этого оказалось достаточно. В его взгляде было столько благодарности, что хотелось разреветься. Он был благодарен ей просто за то, что она рядом, что ему есть куда прийти, кроме душной Норы и угрюмого дома на площади Гримо.
А она... Она училась. За три года подготовила магистерскую работу по алхимии. Год потратила на попытки сколотить приличную экспериментальную базу. Ничего не получилось — хорошие лаборатории наперечет, в каждой свои порядки и хозяева, не спешащие делить пространство и секреты даже с героями войны. Тем более с героями войны. Тем более с ней, Гермионой Грейнджер, выскочкой-подружкой-Поттера. В глаза все восхищались, выражали уверенность в ее блестящем будущем, но... Только в одной лаборатории ее приняли бы если не с распростертыми объятиями, то вполне терпимо — в лаборатории школы чародейства и волшебства Хогвартс. Но туда Гермиона не поехала бы ни за что. По крайней мере, еще лет десять. Она не могла сказать, почему именно. Ведь ее приглашали — как минимум раз в год на празднование Дня победы. Но Гермиона посетила школу всего лишь раз — в очередную годовщину смерти Альбуса Дамблдора.
Но дело было не только в том, что сами эти места вызывали у нее содрогание. Для людей, оставшихся в школе, для самих хогвартских стен она навсегда останется студенткой. Патлатой большезубой девчонкой с вечно поднятой рукой и горящими глазами. Которой больше нет. А они этого не замечают. Для своих родителей мы навсегда остаемся детьми. Для своих учителей — учениками. Значит, и от тех, и от других надо вовремя уйти. Надо быть Снейпом, чтобы вернуться преподавать в собственную школу и заставить своих бывших учителей воспринимать тебя всерьез... Нет. Она не будет думать о Снейпе. Только не сегодня. И не завтра. И вообще никогда.
Гермиона не знала, сколько простояла на кухне у открытого шкафчика, забыв о кофе. Четыре года прошло с тех пор, как она не вышла замуж за Рона. Четыре года...
Телефонный звонок оказался настоящим спасением. Тем более что звонил Пол.
— Миона! Немедленно поставь, положи, убери подальше все, что у тебя в руках!
— Привет, Пол.
Ни малейшей растерянности.
— Теперь сядь.
— Я крепко держусь на ногах.
— Ладно, я тебя предупредил. Когда положишь трубку, оденешься во все самое нарядное — причем чем меньше на тебе будет, тем лучше, — и мчишься в контору. Инструкции ясны?
— Инструкции — да. Все остальное — нет.
— А еще говорят, что ты умная... Девчонка, через час у нас должна состояться встреча с нашим Великим Шефом. По вопросу, интересующему нас обоих уже полгода. Половину слова "да" я из него уже выдавил. Так что с тебя... Ладно, разберемся на месте. Все бросай и мчись.
— Ты сказал — через час?
— Я сказал именно это.
— Тогда к чему такая спешка?
— О, женщины, вам имя — опозданье... — проворчала трубка и отключилась.
Гермиона с улыбкой отправила трубку на базу. Пол, конечно, не знал, что путь от дома до конторы не займет у нее и 30 секунд.
Глава 2
"Каморкой" это помещение окрестил хозяин. На самом деле это был довольно большой, но просто ужасно захламленный кабинет. Пространство загромождали стеллажи с разнообразными компьютерными причиндалами, ящики с инструментами, коробки с компакт-дисками, чашки с недопитым чаем, книги и журналы. А посреди всего этого хаоса за роскошным столом (когда-то это был стол Великого Шефа) восседал сам Пол — хозяин кабинета, он же ведущий программист и добрый компьютерный гений компании JANY-SOFT. Несмотря на наличие в огромном офисе конторы соответствующих помещений, все серьезные мозговые штурмы происходили именно здесь. Гермиона всегда с удовольствием заглядывала к Полу — полежать в некогда шикарном кресле, поболтать и просто подумать. Раньше это кресло стояло в холле, но после того, как на его якобы кожаную поверхность несколько раз упал пепел с сигареты, даже неискушенной уборщице стала ясна цена этой "кожи". Посему кресло сначала задвинули в темный угол, а потом на него наложил лапу Пол, привыкший тянуть в свою "каморку" что ни попадя. "Ко мне же люди ходят", — пояснил он свое самоуправство директору. "Людьми" в понимании Пола были молоденькие офис-менеджеры, которые посещали "каморку" под предлогом компьютерных консультаций или поиска чего-то в Интернете. В понимании же директора "людьми" были клиенты. Он не знал, зачем клиентам их компании может понадобиться программист — пускай и ведущий. Но раз ходят — значит, надо устроить их с максимальным комфортом. Он лишь с тревогой осведомился, не нанесет ли кресло ущерб имиджу компании. На что Пол заверил Великого Шефа, что его клиенты не на кресла смотреть ходят. Это успокоило директора и придало ему уверенности в разговорах с капризными сотрудниками, пеняющими на приходящий в негодность инвентарь.
— Как ты оцениваешь результат? — вяло спросила Гермиона из глубины кресла.
— Половина успеха — это уже огромный успех, — ответил Пол. — Идея у тебя превосходная. Но ты до сих пор не продумала структуру...
— Структура — не проблема, — так же вяло отбивалась Гермиона. — Я ищу принципиально новый подход...
— Ты знаешь, я согласен с шефом. Киберпанк — это не твое. Вот волшебная сказка... И нуар тебе неплохо удается. А твоя "Лиловая птица" — это же просто маленький шедевр!
— Ага, с коммерческим успехом, стремящимся к нулю.
— Плевать. В данном случае это значения не имеет. "Птица" — имиджевая вещь. Ты заметила реакцию шефа?
— Я заметила реакцию маркетингового отдела.
— Не твоя забота. Шеф был впечатлен. Он из меня неделю жилы тянул — ему, видишь ли, интересно, как ты это делаешь...
Гернмиона фыркнула.
— Что ты ему сказал?
— Ушел от ответа, — Пол пожал плечами. — Не мог же я признаться, что сам не понимаю?
— Знаешь, я думаю, это из-за "Птицы", — пробормотала Гермиона с ноткой отчаяния в голосе.
— Что именно?
— Ну, наш сегодняшний провал.
Пол застонал.
— Миона, почему провал? Потому что все вокруг не скачут до потолка и не кричат "Это гениально!" в ответ на твой бессвязный лепет? Тебе дали все, что нужно: немного денег и машинное время.
— Но не поставили в планы.
— Миона! — Пол воздел руки горе. — Он-лайн игра — это круче, чем все, что мы клепаем пакетами на продажу. Ты сама говоришь: это эксперимент. Причем не можешь сформулировать его условия достаточно четко, чтобы убедить Великого Шефа. Сценария нет. Образов нет.
