Синдром дворняги

Синдром дворняги

Фанфик

Мир "Гарри Поттера"

автор: mama_lu

бета: Сара Хагерзак

Пролог

Жарко до чертиков. И народу-то, народу — можно подумать, не свадьба, а митинг. Надо как-то протолкаться во внутренний дворик. Там-то будет попросторнее. И, наверное, не так жарко. Здесь, у входа, кажется, софиты греют сильнее, чем солнце. Ну какое солнце в апреле? А, с согревающими чарами перестарались. Невеста, надо думать, захотела платьице-на-чем-держится-и-ничего-не-прикрывает. И начхать ей, что жених не в плавках к венцу идет. Или наоборот — во внутреннем дворике температуру слегка опустили, а снаружи она, соответственно, поднялась. Закон сохранения — он и для волшебного мира закон. Мерлин, ну почему вас так много, господа? Рабочий день ведь. Вот у меня — точно рабочий. Иначе черта с два толкался бы я тут. Сидел бы в своем маленьком кабинетике. За чашечкой пива... в смысле, кофе. А завтра все увидел бы в утренних газетах: Р.Уизли и Г.Грейнджер — молодожены, Г.Поттер — друг жениха, во всевозможных ракурсах. Отчет, думаю, будет развернутый, многословный — опишут все, вплоть до формы бретелек на невестином белье... в смысле, платье... в смысле, это почти одно и то же у нынешних невест. Уф, платок уже совершенно мокрый. До палочки не дотянешься. Если, не приведи Мерлин, сейчас что-то случится — народу поляжет, страшно вслух подумать. Хотя, что может случиться? Министерство всех на уши поставило с безопасностью. Разве что какой-нибудь шутник Уизли... Так они все внутри. Кстати, и мне туда надо. Тролль бы его побрал, храни его Мерлин, любимого шефа. Ну, почему не вчера, не завтра, не через месяц — именно сегодня: ой, Хиггинс, все брось и беги, пока они не... Ой, да что ж это — пока я тут платок мучаю, они там...

Низенький лысоватый волшебник завертелся, освобождая полы мантии из крепкого захвата толпы и, подскакивая и тоненько выкрикивая извинения и просьбы, принялся продвигаться ко входу во внутренний дворик небольшой белокаменной усадьбы.

Дворик дрожал от смеха. Пожилой священник качал головой и улыбался — никогда в жизни он не видел такого веселого венчания. Рядом с ним, делано хмурясь, стоял такой же высокий маг с палочкой наперевес. Он отдавал короткие приказы, смысл которых в основном ускользал от священника, но у аудитории вызывал новые приступы смеха. Жених, хоть и теребил нервно манжеты, торчащие из рукавов смокинга значительно сильнее, чем следовало, улыбался от уха до уха, а в ответ на очередную реплику высокого мага даже прикрыл ладонью лицо — но трясущиеся плечи выдавали его с головой. Невеста нахмурилась, пытаясь спрятать улыбку, сочувственно посмотрела на священника, но тут к ее уху наклонился молодой человек в круглых очках, что-то прошептал, и невеста закусила губу, чтобы не позволить рту растянуться в глупейшей улыбке.

Мистер Хиггинс неодобрительно покачал головой, поняв, что священник — маггл. Нетрудно догадаться, что это требование невесты или ее семьи. Но увидеть министра Шеклболта, проводящего магическую брачную церемонию... Впрочем, нет, вот он спрятал палочку и отошел в сторону. Его место у импровизированного алтаря занял Дамблдор. Аберфорт Дамблдор. Ну, это уже куда ни шло. Да и смешки утихли. Невеста поправила прическу и осторожно провела пальцами по лицу, словно стирая следы слез. Жених последний раз нервно дернул манжеты и под строгим взглядом любимой опустил, наконец, руки. Друг жениха и подружка невесты чинно заняли свои места. Смешки и разговоры утихли, сменившись вздохами и приглушенным женским всхлипом. Маг и священник посмотрели друг на друга и одновременно кивнули.

— Я думаю, первое слово вам, святой отец, — сказал Дамблдор.

Священник сделал полшага вперед, задумался на секунду, что-то про себя прикинул и произнес:

— Если здесь есть человек, знающий причины, по которым этот брак не может быть совершен, пускай скажет сейчас или уже не говорит никогда.

Его голос легко разнесся по всему дворику без всякой магии. Мгновение было тихо. Потом снова с разных сторон послышались смешки. Священник улыбнулся, поднял руку, чтобы призвать к порядку веселых волшебников, но едва все стихло, от входа послышался задыхающийся голосок:

— П-простите, это, видимо, я.

Казалось, к нему повернула лица вся магическая Британия. И мистер Хиггинс, который до сих пор и не мечтал быть услышанным даже собственными домочадцами во время семейного завтрака, в этот миг почувствовал себя скверно, как никогда в жизни. Он скользнул взглядом по невесте, порывисто обернувшейся к нему, и уставился в землю.

— Вы? Кто — вы?

Ну да, а кто я, собственно, такой, чтобы явиться сюда и помешать счастью двух славных людей? Таких молодых. Таких сильных. Героев. Ну, почему бы мистеру Фобстеру не вспомнить об этом деле завтра? Или послезавтра? Или не вспомнить вообще никогда. Какая все-таки прекрасная формулировка у этих магглов: или говори сейчас, или не говори никогда. Вот никто бы им никогда и не сказал. Но скажут ведь. И это буду я. Да я уже, фактически, сказал.

— Ну, это вы обо мне, — залопотал он. — В смысле, я знаю, что э-э данный брак не может быть заключен. Простите.

Он сконфузился и последнее слово произнес совсем шепотом. Но вокруг было так тихо, что его услышали. Друг жениха — всемирно известный Гарри Поттер — в несколько шагов преодолел разделявшее их расстояние. Парадная мантия развевалась у него за спиной и едва не хлопала, как стяг на ветру. Он подошел вплотную к мистеру Хиггинсу и вполголоса произнес:

— Что вы несете? Почему не может?

И тут же со всех сторон подхватили: "Как так — не может? Кто это? Как он сюда попал?"

Чудаки. Как попал? Да потому и попал, что имею важную информацию. Иначе чары не пропустили бы. Кажется, Мессия Поттер это прекрасно понимает — вон как глазищи расширились. Или это из-за очков кажется? Ох, мистер Фобстер, если мне набьют морду... Могут ведь — магглов тут вполне достаточно. Да и сам Поттер среди магглов вырос.

Но тут на плечо мальчку-который-уже-далеко-не-мальчик легла чья-то рука, и он отстранился. Мистер Хиггинс встретился глазами со священником-магглом.

— Помолчите, молодой человек, — сказал он Поттеру. — Дайте ему сказать. Он имеет право это сделать. Вернее, он обязан это сделать.

— Да-да, я обязан, — с облегчением зачастил мистер Хиггинс. — Я надеюсь, господа, вы понимаете — я всего лишь исполнитель. Я бы ни за что не стал бы...

— Заткнись, — тихо, но очень нехорошим тоном произнес Поттер. — Говори, что там у тебя, или убирайся.

Интересно, а шрам сохранился? Ну что за глупости в голову лезут, право слово!

— Да, так вот, — мистер Хиггинс нервно сглотнул. — Дело в том, что э-э эта молодая дама, — кивок в сторону алтаря, — невеста, я имею в виду. Она не может выйти замуж за этого э-э джентльмена — Рональда Уизли, если не ошибаюсь.

— Это еще почему?

О, подтянулось подкрепление — сам Рональд Уизли, где уж тут ошибиться: лицо побелело, каждую веснушку видно, кулаки сжаты...

— Потому что она замужем, — выдавил из себя Хиггинс. — За другим джентльменом, я имею в виду.

Вокруг снова все пришло в движение.

— Замужем? Чушь! Ерунда. Вы в своем уме?

— Думаю, вы обознались, сэр.

Поттер. Видно, что сдерживается из последних сил. Да, пожалуй, взгляда на его дружка достаточно, чтобы потерять самообладание. Этакий здоровый детина в полуобморочном состоянии.

— Ее фамилия Грейнджер. Гермиона Грейнджер. И она еще не замужем. И никогда не была.

О, а вот и она идет. Нет, Мерлин, пожалуйста, я не хочу объясняться с ней. Это не моя работа. За это мне не платят. Я не хочу смотреть ей в глаза. Пускай она сейчас оступится, упадет в обморок, забьется в истерике, пожалуйста, Мерлин!

Как же! Она покрепче женишка своего будет...

— Сэр?

Ох, улыбается. Кто-то кладет ей руку на плечо, пытается обнять, что-то говорит. Да, заберите ее от меня, уведите куда-нибудь... Но она отмахивается.

— Ради всего святого, замолчите все! Послушайте, сэр. Ведь вы ошиблись, правда? Вы приняли меня за кого-то другого? Меня зовут...

— Я прекрасно знаю, как вас зовут, мэм!

Лучше всего — просто разозлиться. Чего он с ними церемонится? Вот с ним никто никогда не церемонился.

— И я даже не знал... — ну вот, опять сбился. — Простите, я совсем не собирался э-э мешать вашему счастью с этим э-э юношей. Я искал вас совсем не потому, что... Просто истекло время по договору передачи прав. Мы потому о вас и вспомнили именно сегодня... Вам следует вступить в права. Я, понимаете, помощник нотариуса, мистера Фобстера. Вам следует кое-что подписать, мэм. Я даже не думал, что попаду... — он сделал неопределенный жест руками, как бы обводя пространство дворика, — прямо на свадебную церемонию. Мне бы, наверное, стоило промолчать. Но я, видите ли, верующий человек... И потом это внесет путаницу... Ну, в официальные бумаги, понимаете? Ваш муж...

Тут он взглянул на жениха и окончательно сбился. И, наверное, вовремя. В конце концов, он сказал все, что следовало.

— Мой муж? — Гермиона тоже оглянулась на Рона. — Но у меня нет мужа. Пока нет. Он у меня должен появиться только... Только через несколько минут.

Она кивнула сама себе, словно решив в уме какую-то заковыристую задачку.

— Вы подождете, пока мы закончим церемонию? — то ли спросила, то ли предложила она помощнику нотариуса и повернулась к священнику.

— Продолжайте, сэр. Да что с вами со всеми?

— Мы не можем продолжать, Гермиона, — ответил за священника Дамблдор.

— Как не можете? Почему? Рон, Гарри, скажите им. Что происходит?

Девушка завертела головой, заглядывая в глаза то одному, то другому.

— Герми, успокойся, — Гарри сжал ее локоть. — Надо сначала разобраться.

— В чем разбираться? — выкрикнула она, оборачиваясь к Рону. — Мы с ним разбирались с первого класса. В чем еще нам надо разобраться?

— Гермиона, успокойся, пожалуйста, — это уже Дамблдор.

— Да что вы все меня успокаиваете? Я что, истеричка? Я спокойна, как боа констриктор.

Рон снова вцепился в манжеты.

— Ты что, не слышишь? — прошипел он. — Этот... этот...

— Рональд, держи себя в руках...

— Идите к троллям в задницу! — заорал Рон. — Я не собираюсь держать себя в руках! Я совершенно не в состоянии держать себя в руках, когда какой-то...

— Рональд Уизли!

О, это, кажется, Молли. Никто другой, пожалуй, не заставил бы Рона прикусить язык.

— Когда какой-то хмырь врывается на мою свадьбу и сообщает, что моя невеста — уже чья-то жена, — закончил он почти спокойно.

— Это ошибка, Рон.

Поттер. Великий миротворец.

— Я уверен — это ошибка. Все прояснится.

— Да-да, прояснится, не переживайте — все обязательно прояснится, — затараторил мистер Хиггинс, чувствуя, что проклинать его, кажется, никто не станет — во всяком случае, не при маггловском священнике, храни его Мерлин. — Только пускай миссис Грейнджер...

— Миссис? — прорычал Рон.

Кажется, что касается проклятий — это было поспешное суждение. Но что поделать? Бизнес есть бизнес.

— Разумеется. Так вот, надо, чтобы она подъехала в контору мистера Фобстера...

— Миссис Грейнджер? — встрепенулась невеста. — Моя мама?

— Нет, мэм. Вы.

— Кто?

Ох, господин министр. А я и забыл, что вы тоже тут.

— Э-э, простите, господин министр, сэр. Кто — что?

— Кто ее муж?

— В смысле?

— Имя!

Да, если он в свою аврорскую бытность так вел допросы...

— Э-э, боюсь, сэр, я не могу вам ответить. Это конфиденциальная информация. И я ею, по правде говоря, не располагаю. Это вне моей компетенции. Вам, мэм, надо подъехать в контору мистера...

— Гермиона! Кто твой муж?

О, они переключились друг на друга. Это хорошо? Или не слишком?

— Лучше скажи мне честно! Ты и так слишком старательно это скрывала.

— Муж? Рон...

— Подожди, братец. Просто заткнись и постой в сторонке. Гермиона, очнись, наконец.

Благослови, Мерлин, женщин Уизли.

— Этот человек утверждает, что у тебя есть муж. Что ты замужем. И поэтому не можешь выйти за Рона.

— Церемония отменяется? — со странным спокойствием в голосе поинтересовалась невеста.

— Переносится, — Джинни Уизли красноречиво посмотрела на брата.

— Я не могу выйти за Рона?

— Да приди ты в себя, наконец!

Когда она подрастет, у нее будет получаться не хуже, чем у матери.

— Я уверена, что это чертова ошибка. Но сейчас церемонию никто продолжать не будет. Тебе придется поехать в эту чертову контору и разобраться со своим мужем. Вернее, с этой путаницей.

— А потом я собственными руками превращу всю эту контору в подобие Стоунхэнджа, — пообещал Рон.

— С моим мужем... — Гермиона едва понимала, о чем говорит. — Мамочка...

"В обморок, что ли, упасть? — подумала она, чувствуя, что едва ли не впервые в жизни не справляется с наплывом информации. — Хорошо бы. Да не с нашим счастьем. Никогда в жизни не падала в обморок. И сейчас наверняка не повезет".

Не повезло...

Глава 1

Гермиона сидела на самом краешке стула. Деревянная рама давила на копчик. Когда боль станет нестерпимой, придется встать. Если она сядет поудобнее, то все затянется и начнет болеть спина, шея. Это не считая депрессии и мигрени. Гермиона плотнее прижалась щекой к столу и пошире раскинула руки. Прекрасное положение для того, чтобы сосредоточиться, успокоиться или просто секунду передохнуть — но не более того. Когда она уселась в этой позе первый раз в жизни, то сделала глупость, устроив пятую точку слишком удобно. Все закончилось затяжной депрессией — глубокой и черной, как будто все, что она не передумала и не пережила во время войны, разом предстало перед ней и предъявило права на ее внимание.

Собственно, это произошло четыре года назад — в тот день, когда они с Роном и Гарри посетили нотариальную контору Фобстера и Министерство магии, где Гермиона устроила грандиозную истерику, выплеснув все, что накопилось со дня неудавшегося венчания. Когда она добралась до дома и уселась на этот стул, сил не было уже ни на что. Она просто уронила голову на стол, разбросала в стороны руки и уставилась в одну точку. Рон и Гарри были рядом, хотя зашли только для того, чтобы убедиться, что она не свалилась у порога, не справившись с замком. Говорить было не о чем. Да и не могли они говорить — ни она, ни Рон. А Гарри... Он осторожно приблизился к столу и положил на уголок тубус с документами. Хорошо, что он пошел с ними — она наверняка посеяла бы пергаменты, едва успев взять их в руки.

В тот день так и не было сказано ни слова. Уходя, друзья даже не попрощались. Да что там — Гермиона головы не подняла, когда они направились к двери: Рон, за ним Гарри. Никаких эмоций. Ни обиды, что ее оставили одну в таком состоянии, ни благодарности за то, что ее избавили от необходимости держать лицо. Тубус с пергаментами остался на столе. Гермиона долго к нему не прикасалась. Очень долго. Она потом сама не могла вспомнить, сколько прошло времени, прежде чем она взяла его в руки. Взяла только для того, чтобы переложить на другое место. Потом убрала куда-то. А там и вовсе забыла — убедила себя, что забыла, — куда его сунула. В общем, не меньше года прошло, прежде чем она, наконец, открыла тубус и развернула документы.

Она думала, что будет уже не так больно. Но оказалось — наоборот. Сразу после венчания она впала в смятение, граничащее с безразличием. Какое-то время она верила, что все происходящее — путаница, глупая шутка. Потом начала подозревать, что ее подвергли заклятию забвения. Потом — что все в любом случае незаконно, надо только изучить соответствующий раздел права, адвоката пристойного нанять, наконец. В Министерстве магии, когда она увидела брачный контракт, на краю сознания что-то наконец прояснилось. Но тут с ней случилась истерика, и ею снова овладела апатия. И вот, год спустя, собрав в кулак всю свою волю, всю смелость, она разложила на столе перед собой свитки и принялась внимательно читать. И поняла, как это больно.

О таком брачном контракте можно было только мечтать. В том случае, если бы это был полноценный брак. Ладно, даже фиктивный — но по согласию обеих сторон. Впрочем, в Министерстве магии ее уверяли, что брак самый что ни на есть полноценный. Миссис Грейнджер, что вас не устраивает? Вы даже фамилию можете выбрать такую, какую вам захочется — хоть мужа, хоть девичью, а хоть и новую выдумать. Не говоря уже о том, что супруг не претендует на ваше имущество — в том числе, нажитое в браке. В то время как сам отдает в полное ваше распоряжение почти все — имущество, движимое и недвижимое, научные разработки. И даже не требует, чтобы вы упоминали его имя при публикации! Ну, не можете кое-что продать без его согласия — из его же вещей, кстати. Тут его, простите, можно понять. Ах, да, было бы хорошо, если бы вы тоже подписались под этим контрактом. Нет? Не хотите? Ваше право. Нет-нет, соблюдать его условия вы все равно обязаны, пока ваш брак, так сказать, действителен. О, да, он действителен, без сомнения: посмотрите документы — никаких нарушений процедуры.

Это на голову не налезает — она так и сказала пожилому волшебнику, который сочувственно разглядывал ее через квадратные очки в роговой оправе. Этого просто не может быть: чтобы девушку взяли замуж без ее согласия. Чтобы на брачном контракте было достаточно подписи мужа. Чтобы ее, наконец, не потрудились хотя бы поставить в известность, что она теперь замужняя женщина! А если бы она, оставаясь в неведении, вышла замуж вторично? У нее ведь была возможность сделать это! Ах, тогда с ней разбирался бы суд... Ее еще и к ответственности привлекли бы, да? Это можно понять? Конечно, когда Волдеморт контролировал Министерство, для его приближенных все было возможно. Кто бы в то время подумал о правах магглорожденной ведьмы? Но, оказывается, и теперь, когда Волдеморта уже никто-не-боится-называть-по-имени, этот брак не признают недействительным. Что же теперь — смириться?

"Это потому, что вы магглорожденная", — снисходительно сказал пожилой волшебник. И даже не обратил внимания, каким взглядом одарил его Сам Гарри Поттер. Магглорожденным трудно понять некоторые закономерности магического мира. Например, слепую приверженность традициям и страх перед изменением всего, на что опирается жизненный уклад волшебника. Магглы любят прогресс и имеют для этого все основания. Волшебство же слишком тонкая материя, чтобы рисковать ее стабильностью в угоду неизвестно почему и как меняющимся представлениям о мире и человеке. Подобный брачный трюк возможен, кстати, только с магглорожденной волшебницей. Иногда, в исключительных случаях, с ведьмой-полукровкой. Нет, дело не в количестве прав, мисс, пардон, миссис — магглорожденные в магическом плане менее стабильны. Поэтому основная наша задача — как можно скорее и полнее интегрировать их в систему волшебного мира. Брак — прекрасный, можно даже сказать, наиболее совершенный способ интеграции...

Да, магические законы оказались удивительно гибкими. Вернее, странными. Семейный кодекс магической Британии за последние пятьсот лет менялся сугубо косметически, причем изменения запутывали его еще больше. Брачный контракт, состряпанный бывшим профессором зельеварения и защиты от темных искусств, бывшим деканом Слизерина, бывшим директором Хогвартса, бывшим человеком Северусом Снейпом, был либеральным до приторности. Но разорвать этот брак можно было только по взаимному согласию сторон. Что же ей теперь, спиритический сеанс заказывать, дабы получить согласие благоверного? Ведь после еще получасового хождения по министерским коридорам им удалось выяснить, что Северус Снейп, не числящийся среди живых, не числится и среди мертвых — для этого нет достаточных юридических оснований. Свидетельство троих гриффиндорцев, присутствовавших при его смерти, в расчет не брались. Во-первых, Рон и Гермиона оказались "заинтересованными лицами". А во-вторых, они, согласно каким-то замшелым инструкциям министерства, не могли квалифицировано констатировать смерть. Чтобы Снейпа признали мертвым, а Гермиону, соответственно, вдовой, нужен был либо пригодный к опознанию труп, либо свидетельство двух совершеннолетних магов, либо заключение колдомедика. Поэтому Снейп до сих пор числился "пропавшим без вести". И если в течение десяти лет он не явится пред ясны очи двоих совершеннолетних магов, то будет признан мертвым и освободит, наконец, свою любезную женушку от священных уз брака. Десять лет не с момента предполагаемой смерти, а с момента заявления о пропаже. То есть с сегодняшнего дня. Если, разумеется, вы, миссис Грейнджер, оформите должным образом...

Вот тут-то у Гермионы и случилась истерика.

Гермиона поморщилась и поднялась со стула. Копчику в этот раз было слишком удобно — спина казалась деревянной, ноги едва слушались. Растирая поясницу и ругаясь про себя, Гермиона побрела на кухню. Не стоило думать о Роне. Во всяком случае, не сегодня. А, собственно, почему не сегодня? Завтра легче не станет. Раз не стало легче за четыре года.

Ох, Рон. Сколько он ждал. Сколько он натерпелся с ее вечными сомнениями, скрытыми за уверенным тоном. Как он по-мальчишески обижался на ее отповеди о том, что "пока не время". И как быстро отходил от обид. Такой взрослый — и такой мальчишка. Сколько он натерпелся от них от всех. От Гарри, едва не спятившего после битвы при Хогвартсе. От Джинни, норовившей последовать за ним. От Джорджа, который после смерти Фреда словно потерялся во времени и пространстве. Как странно. Рон оказался среди них всех едва ли не самым сильным. Уж во всяком случае, самым здравомыслящим. Чего это ему стоило, знала, наверное, только она. Сколько раз он появлялся на пороге ее тесной квартирки в Оксфорде, валился в кресло, и, спрятав лицо в ладонях, говорил, говорил без конца — обо всех вместе и о каждом в отдельности. Как Джордж иногда со смехом убеждает его, что на самом деле он Фред. Как гаснут глаза Джинни, когда он приходит домой один, без Гарри. Как мама цепляется за него, когда он оказывается рядом — будто боится, что он тоже сейчас куда-то исчезнет. Как Перси спрашивает его мнения и совета по сущим мелочам, а то вдруг, словно в голове у него что-то переключается, начинает учить жизни с лучшими интонациями секретаря министра. Даже Билл всякий раз, покидая Нору, долго держит его за руку и заглядывает в глаза с таким выражением, что и вслух не надо говорить: ты тут присмотри за ними за всеми. Чарли сбежал к своим драгоценным драконам в Румынию. Артур, ссылаясь на нужды страны и малое количество надежных сотрудников, сутками пропадал в Министерстве.

Он всю жизнь был младшим. Неудачником, даже по меркам Уизли. Уступал всем во всем. Коричневый свитер. Малыш Ронни — снисходительно, если не с издевкой. Бесплатное приложение к блестящим близнецам. К умнице-Перси. Красавчику Биллу. Легендарному ловцу Чарли. А теперь вся слабость, которую он мог себе теперь позволить — прийти к Гермионе, упасть в кресло и говорить, ни слова не надеясь услышать в ответ. Ни утешений, потому что она на них не способна — ее бы саму кто утешил, эгоистка, бесчувственная эгоистка. Ни советов — какое она имела право давать советы? Ни предложений помощи — она сама боялась даже близко подходить к Гарри. И к Джинни. О Джордже и Молли и говорить не приходилось. А если честно, она просто сторонилась всех, кто напоминал ей о бойне под школой, об ужасном годе, проведенном в погоне за хоркруксами, о Лавгуде, об атаке Нагини в Годриковой Лощине и о той, другой атаке, которую они подсмотрели в Визжащей Хижине, о луже крови, скрюченных детских пальцах, последним усилием впившихся в мокрую землю, о запахе горелой плоти в Выручай-комнате... Она бы и Рона сторонилась — но запрещала себе даже думать об этом. Все душевные силы уходили на то, чтобы не оттолкнуть человека, которому не на кого опереться, в то время как на него норовят опереться все. Все, что она могла для него сделать — не вешать на него еще и свои проблемы. Кажется, ему этого оказалось достаточно. В его взгляде было столько благодарности, что хотелось разреветься. Он был благодарен ей просто за то, что она рядом, что ему есть куда прийти, кроме душной Норы и угрюмого дома на площади Гримо.

А она... Она училась. За три года подготовила магистерскую работу по алхимии. Год потратила на попытки сколотить приличную экспериментальную базу. Ничего не получилось — хорошие лаборатории наперечет, в каждой свои порядки и хозяева, не спешащие делить пространство и секреты даже с героями войны. Тем более с героями войны. Тем более с ней, Гермионой Грейнджер, выскочкой-подружкой-Поттера. В глаза все восхищались, выражали уверенность в ее блестящем будущем, но... Только в одной лаборатории ее приняли бы если не с распростертыми объятиями, то вполне терпимо — в лаборатории школы чародейства и волшебства Хогвартс. Но туда Гермиона не поехала бы ни за что. По крайней мере, еще лет десять. Она не могла сказать, почему именно. Ведь ее приглашали — как минимум раз в год на празднование Дня победы. Но Гермиона посетила школу всего лишь раз — в очередную годовщину смерти Альбуса Дамблдора.

Но дело было не только в том, что сами эти места вызывали у нее содрогание. Для людей, оставшихся в школе, для самих хогвартских стен она навсегда останется студенткой. Патлатой большезубой девчонкой с вечно поднятой рукой и горящими глазами. Которой больше нет. А они этого не замечают. Для своих родителей мы навсегда остаемся детьми. Для своих учителей — учениками. Значит, и от тех, и от других надо вовремя уйти. Надо быть Снейпом, чтобы вернуться преподавать в собственную школу и заставить своих бывших учителей воспринимать тебя всерьез... Нет. Она не будет думать о Снейпе. Только не сегодня. И не завтра. И вообще никогда.

Гермиона не знала, сколько простояла на кухне у открытого шкафчика, забыв о кофе. Четыре года прошло с тех пор, как она не вышла замуж за Рона. Четыре года...

Телефонный звонок оказался настоящим спасением. Тем более что звонил Пол.

— Миона! Немедленно поставь, положи, убери подальше все, что у тебя в руках!

— Привет, Пол.

Ни малейшей растерянности.

— Теперь сядь.

— Я крепко держусь на ногах.

— Ладно, я тебя предупредил. Когда положишь трубку, оденешься во все самое нарядное — причем чем меньше на тебе будет, тем лучше, — и мчишься в контору. Инструкции ясны?

— Инструкции — да. Все остальное — нет.

— А еще говорят, что ты умная... Девчонка, через час у нас должна состояться встреча с нашим Великим Шефом. По вопросу, интересующему нас обоих уже полгода. Половину слова "да" я из него уже выдавил. Так что с тебя... Ладно, разберемся на месте. Все бросай и мчись.

— Ты сказал — через час?

— Я сказал именно это.

— Тогда к чему такая спешка?

— О, женщины, вам имя — опозданье... — проворчала трубка и отключилась.

Гермиона с улыбкой отправила трубку на базу. Пол, конечно, не знал, что путь от дома до конторы не займет у нее и 30 секунд.

Глава 2

"Каморкой" это помещение окрестил хозяин. На самом деле это был довольно большой, но просто ужасно захламленный кабинет. Пространство загромождали стеллажи с разнообразными компьютерными причиндалами, ящики с инструментами, коробки с компакт-дисками, чашки с недопитым чаем, книги и журналы. А посреди всего этого хаоса за роскошным столом (когда-то это был стол Великого Шефа) восседал сам Пол — хозяин кабинета, он же ведущий программист и добрый компьютерный гений компании JANY-SOFT. Несмотря на наличие в огромном офисе конторы соответствующих помещений, все серьезные мозговые штурмы происходили именно здесь. Гермиона всегда с удовольствием заглядывала к Полу — полежать в некогда шикарном кресле, поболтать и просто подумать. Раньше это кресло стояло в холле, но после того, как на его якобы кожаную поверхность несколько раз упал пепел с сигареты, даже неискушенной уборщице стала ясна цена этой "кожи". Посему кресло сначала задвинули в темный угол, а потом на него наложил лапу Пол, привыкший тянуть в свою "каморку" что ни попадя. "Ко мне же люди ходят", — пояснил он свое самоуправство директору. "Людьми" в понимании Пола были молоденькие офис-менеджеры, которые посещали "каморку" под предлогом компьютерных консультаций или поиска чего-то в Интернете. В понимании же директора "людьми" были клиенты. Он не знал, зачем клиентам их компании может понадобиться программист — пускай и ведущий. Но раз ходят — значит, надо устроить их с максимальным комфортом. Он лишь с тревогой осведомился, не нанесет ли кресло ущерб имиджу компании. На что Пол заверил Великого Шефа, что его клиенты не на кресла смотреть ходят. Это успокоило директора и придало ему уверенности в разговорах с капризными сотрудниками, пеняющими на приходящий в негодность инвентарь.

— Как ты оцениваешь результат? — вяло спросила Гермиона из глубины кресла.

— Половина успеха — это уже огромный успех, — ответил Пол. — Идея у тебя превосходная. Но ты до сих пор не продумала структуру...

— Структура — не проблема, — так же вяло отбивалась Гермиона. — Я ищу принципиально новый подход...

— Ты знаешь, я согласен с шефом. Киберпанк — это не твое. Вот волшебная сказка... И нуар тебе неплохо удается. А твоя "Лиловая птица" — это же просто маленький шедевр!

— Ага, с коммерческим успехом, стремящимся к нулю.

— Плевать. В данном случае это значения не имеет. "Птица" — имиджевая вещь. Ты заметила реакцию шефа?

— Я заметила реакцию маркетингового отдела.

— Не твоя забота. Шеф был впечатлен. Он из меня неделю жилы тянул — ему, видишь ли, интересно, как ты это делаешь...

Гернмиона фыркнула.

— Что ты ему сказал?

— Ушел от ответа, — Пол пожал плечами. — Не мог же я признаться, что сам не понимаю?

— Знаешь, я думаю, это из-за "Птицы", — пробормотала Гермиона с ноткой отчаяния в голосе.

— Что именно?

— Ну, наш сегодняшний провал.

Пол застонал.

— Миона, почему провал? Потому что все вокруг не скачут до потолка и не кричат "Это гениально!" в ответ на твой бессвязный лепет? Тебе дали все, что нужно: немного денег и машинное время.

— Но не поставили в планы.

— Миона! — Пол воздел руки горе. — Он-лайн игра — это круче, чем все, что мы клепаем пакетами на продажу. Ты сама говоришь: это эксперимент. Причем не можешь сформулировать его условия достаточно четко, чтобы убедить Великого Шефа. Сценария нет. Образов нет.

— Да я их тебе навалю...

— Это я знаю, что навалишь. А шеф, в лучшем случае, догадывается. Ему нужно четкое обоснование расходов. А мы дать их не можем. В первую очередь потому, что неясны объемы работы. И все, что он сказал поперек — отказаться от киберпанкового антуража. Неужели это так страшно?

— Не слишком... — промямлила Гермиона. — Но в него бы хорошо легла сценарная задумка.

— А почему бы не волшебники, Миона? Чем плох магический мир? Возможностей не меньше, чем у киберпанка. И после "Лиловой птицы" я не поверю, что тебе это не нравится. Увидишь, шеф забьется в экстазе.

Гермиона снова обмякла в кресле. Пол, впрочем, не обратил внимания. Он кружил по комнатенке, собирая грязные чашки.

— Ты посидишь? — спросил он. — Я сейчас.

— Иди, иди, — все так же вяло отозвалась Гермиона. — Поспеши. А то штанишки замочишь — конфуз выйдет.

На рабочем месте Пол много пил — чай, кофе, минеральную воду, пиво — в рамках борьбы с гиподинамией, этим бичом всех работников сферы высоких технологий. Дело было, конечно, не в самом питье, а в его свойстве провоцировать частые позывы к мочеиспусканию. А туалет Пол посещал самый дальний, то есть с первого этажа поднимался на четвертый и шел в противоположное крыло здания. Где в большом "аквариуме" располагалась бухгалтерская служба их конторы, в которой работали одни девицы. Дверь с буквой "М" там существовала лишь потому, что была предусмотрена проектом. Именно к ней и направлял свои торопливые стопы ведущий программер компании JANY-SOFT. Пока девицы, наблюдавшие за ним из-за прозрачной стенки "аквариума", гадали, ради кого из них он сюда ходит.

— Это вредно для сердца, столько дудулить воды, — назидательно произнесла Гермиона, когда Пол вернулся. — И для почек тоже.

— От сердца и почек, — рассеянно произнес он, расставляя на полке чистые чашки. — А что прикажешь? Надо же как-то заставить себя двигаться. Сидя целый день за компом я посажу себе сердце скорее. А еще заработаю тромбоз. И туннельный синдром. Знаешь, что такое туннельный синдром? Впрочем, откуда тебе знать. Вы, гуманитарии, народ темный...

— Попробуй перемежать мочегонное проносным, — посоветовала Гермиона. — Двигаться придется и быстрее, и чаще. И почки побережешь.

— Злая ты, — грустно и кротко произнес Пол. — Злая и жестокая. Кстати, отчего ты так здорово разбираешься в фармацевтике? У тебя двоюродная бабушка — доктор?

— Не в фармацевтике, а в зельях. Не двоюродная бабушка, а родители. И не доктор, а стоматологи. Еще вопросы будут?

— Будут, конечно. Но мне и так ясно, в кого ты такая э-э человеколюбивая.

Он включил кофеварку и удобно расселся в своем рабочем кресле.

— Ну-с, ты подумала над моим предложением, я вижу?

— Которым? — спросила Гермиона мрачно.

— Как — которым? О большой, но чистой любви, разумеется. Ухаживания можно опустить — я для этого слишком ленив, а ты слишком занята. А в остальном... Вы привлекательны, я чертовски привлекателен... Что скажешь?

Гермиона покачала головой.

— А еще, если узнает муж, он превратит тебя в крысу. И меня, скорее всего, тоже.

— А кто у нас муж? — лукаво глядя из-за монитора спросил Пол.

— Волшебник, будь он неладен, — со вздохом произнесла Гермиона.

Пол просиял.

— Умница. За что я тебя уважаю, Миона — ты быстро начинаешь думать в нужном направлении. Итак, сейчас сгенерим волшебника и отправим его прямиком в логово Зверя. Он у тебя какой — темный или светлый?

— Черт его разберет. Так никто по сей день и не понял, — честно ответила Гермиона, не зная, плакать ей или смеяться.

— Женщина, как ты отзываешься о собственном муже? Ладно, не переживай. Недолго ему осталось, — Пол оскалился. — Пускай будет светлый. Так его скорее съедят.

— Выкрутится, — сказала Гермиона. — Если это будет именно тот волшебник, который мой муж — выкрутится.

— Так значит, у меня шансов нет?

— Ни одного. Так же, как у меня.

Мерлин, ну что за день — ей ведь иногда удавалось месяцами не думать о Снейпе. А сегодня она уже который раз мыслями возвращается к нему.

Может, Пол прав? С поганой овцы хоть шерсти клок. Почему не сделать именно такой сценарий? Задумка-то действительно будет лучше смотреться в магическом, а совсем не в киберпанковом антураже.

На полке за спиной у Пола захрипела кофеварка. Он встал, не глядя сгреб чашки, одну сунул в руки Гермионе и снова плюхнулся в кресло.

— Ты подумай, а я пока клаву потопчу — идет? — сказал он.

Под перестук клавиатуры ей превосходно думалось. Разработка сценария игры ни в коей мере не входила в компетенцию программиста — пускай и ведущего. Но Гермионе и Полу нравилось работать вместе. Все ее сценарии рождались именно здесь — в дерматиновом кресле. Здесь же писались эпизоды, проговаривались сомнения, рвались в клочья блокноты. Гермиона даже не заметила, как ее стол в сценарном отделе был завален чужим хламом, как ее рабочую машину растащил на запчасти сисадмин — она работала или дома, или в кресле у Пола.

Но сегодня даже здесь ничего не получалось. По вине Снейпа. Стоило только вспомнить о нем... И тут же с разработки образов мысли перескочили на то, что пора бы уже добраться до его дома — она там еще ни разу не была. То есть была, но порога не переступила, только освидетельствовала магические печати и подписала документы о вступлении в права. В хранилище в Гринготтсе тоже не заглядывала. И не стала бы, наверное. Ей чужого не надо — она себе на жизнь зарабатывает достаточно. А относиться к имуществу Снейпа как к своему она за четыре года не научилась. Да и надо ли? Пускай хоть сгниет...

На этом решении она бы и остановилась, если бы не Министерство магии. Никто не мог обязать ее сломать печати. У авроров не было оснований для обыска — Северус Снейп сразу после окончания боевых действий был полностью оправдан на основании показаний Гарри Поттера и воспоминаний самого Снейпа. Да и помимо Гарри нашлось достаточно свидетелей того, что даже после убийства Альбуса Дамблдора Снейп продолжал поставлять Ордену Феникса информацию. Об этом, например, суду поведал Кингсли Шеклболт. МакГонагалл, помнится, обижалась, что ей ничего не сказали — она бы не стала поднимать бунт против директора. То есть, надо думать, правильно сделали, что не сказали. В результате Снейп даже был награжден Орденом Мерлина второй степени. В наградном листе стояла приписка "посмертно". Когда Гермионе, как наследнице, выдали эту награду, она истерически хихикнула, глядя на приписку. Северус Снейп был достаточно мертв, чтобы вместо поцелуя дементора получить Орден Мерлина, но недостаточно для того, чтобы Гермиона стала свободной.

Однако покопаться в его вещах аврорам хотелось. Могли остаться записи, которые вывели бы на след каких-нибудь до сих пор не пойманных, а то и вовсе неведомых врагов магического мира. Могли сохраниться артефакты, книги, зелья, алхимические формулы. Гермионе при вступлении в права и при каждом вызове в аврорат напоминали об обязанности каждого волшебника при малейшем подозрении на присутствие темной магии вызывать авроров или лично сдавать магические предметы в соответствующий отдел Министерства Магии — для проверки и, по результатам, изъятия. Может, еще и поэтому ей так не хотелось лезть в дом Снейпа. Странное дело — у нее не было ни малейших сантиментов к темной магии — насмотрелась на хоркруксы, спасибо, — но потрошить дом, рыться в чужих вещах, чтобы успокоить аппетиты авроров или Министерства... Гермиона подумала, что рано или поздно ее вынудят открыть дом в Тупике Прядильщиков для досмотра. Так может, имеет смысл сначала пошарить там самой и спрятать все интересное? Гарри на днях напоминал, что дом, в который никто не наведывается, постепенно теряет магическую защиту, и однажды его могут просто ограбить. Милый Гарри. Он все такой же — прямолинейный, категоричный, помешанный на справедливости. Но, как и раньше, дружба прежде всего — решил хоть так, завуалировано, предупредить Гермиону о возможном вторжении. Наверное, он прав. Хватит откладывать в долгий ящик. Боль все равно не проходит. И, судя по всему, не пройдет никогда.

— Ну, много надумала? — донесся до нее голос Пола.

Она удивленно глянула на него.

— Эй, девчонка, ты о чем думаешь?

Гермиона растерянно проследила за его взглядом. Ее чашка была по-прежнему полной. Кофе, разумеется, остыл.

— Основываясь на дедуктивном методе, я делаю единственный возможный вывод, — кисло произнес Пол. — Ты думаешь не о работе.

Гермиона неопределенно хмыкнула и пожала плечами.

— В твоих интересах сказать правду, — заявил Пол тоном киношного прокурора. — Имей в виду: если ты скажешь, что думала обо мне, — возможно, выйдешь по амнистии.

Гермиона улыбнулась.

— Нет, Пол. Амнистия мне не грозит.

— Ох, ну зачем ты такая честная, — вздохнул Пол. — Я был бы так рад обманываться.

— Именно поэтому, Пол.

— Гут, проехали. Так о чем же ты думала?

Гермиона мысленно заметалась.

— Ну, скажем, о муже... Или о диссертации.

— Садишься за игру в диссер? — Пол скривился. — Брось, девчонка. За это теперь почти не платят. А вот муж — это интереснее. Как тебе удалось скрестить его с диссертацией?

И тут Гермиону осенило.

— Пол, я тебя обожаю, — выдохнула она.

Пол подозрительно посмотрел на нее.

После того, как Гермиона отказалась от идеи посвятить свою жизнь алхимии — не в последнюю очередь из-за открывшегося родства со Снейпом — она вернулась к оставленной было нумерологии. И она сказала Полу чистую правду: диссертация по нумерологии была подготовлена в рекордные сроки. А чем еще заниматься одинокой женщине, напрочь лишенной даже надежды на личную жизнь? Теперь Гермионе очень хотелось на чем-то обкатать научные идеи, изложенные в практической части диссертации. И сейчас она поняла, чем мучилась так долго и что не сумела сформулировать в кабинете у шефа.

— Нумерологические расчеты, Пол, — прошептала она.

Тот склонил к плечу голову и затаил дыхание.

— Мы сделаем основой игры нумерологические расчеты. Ты сможешь перегнать их в машинный код?

— Я могу перегнать в машинный код любую логическую операцию, Миона, — снисходительно ответил Пол. — Только бы она была достаточно логична.

— Превосходно. Я подготовлю для тебя сначала основные формулы, чтобы посмотреть, как они разворачиваются в виртуале. А там...

Гермиона заскакала в кресле.

— Все-все в этом мире, согласно нумерологическому учению, может быть представлено в качестве ряда чисел. Соответственно, любое действие, любой процесс, может выражаться функцией, взаимодействием констант и переменных.

— Ты предлагаешь сгенерировать игровую вселенную на основе нумерологических расчетов?

Гермиона кивнула.

— Как?

— Это... Моя кухня. Извини, я же не спрашиваю, как именно тебе удается мои бредни представить в виде машинного кода.

Пол кивнул.

— Главное — достоверность, Миона. Это единственное, к чему я призываю. Тебя иногда заносит.

Гермиона замотала головой. На этот раз она была совершенно уверена в результате.

— Помнишь "Лиловую птицу", Пол? — хитро прищурившись, спросила она. — Так вот, если в следующий раз к тебе пристанет шеф, ответь ему правду.

Пол вопросительно поднял брови.

— В основе сценарной разработки — алхимическая формула.

— Алхимическая формула?

— Ага. Моя прежняя диссертация.

Пол расхохотался, откинув голову.

— Чем вы занимаетесь в своем университете, дармоеды? — патетически воскликнул он. — Продвигаете лженауку!

— Ладно, давай не будем о том, чем вы, программисты, занимаетесь в конторе типа этой, — ответила Гермиона сквозь смех. — Изготавливаете орудия убийства времени.

— Один-один, — согласился Пол. — А теперь к делу. Вернее, к мужу. Что у нас с образами?

— Маги, — Гермиона пожала плечами. — Волшебники. Ведьмы. Домовые эльфы. Все, что хочет наш любимый шеф.

— Эльфы? О, это нашим дизигнерам понравится. Натура-то какая! Орландо Блум. Кэйт Бланшетт. Этот, как там его, агент Смит...

— Нет-нет, Пол. Совсем наоборот, — Гермиона почувствовала, что устала смеяться — давно забытое ощущение. — Домовые эльфы маленькие росточком, с огромными ушами, ртом от уха до уха... Ужасно некрасивые и страшно преданные существа.

— О, нет, Миона, это ты нашему худсовету расскажешь, — Пол отмахнулся. — Эльфы в понимании потребителя — прекрасны изнутри, как и снаружи. Впрочем, про "изнутри" не знаю. Что-то там в Сильмариллионе не то написано. Ну да я дальше пятнадцатой страницы не пробился. Предпочитаю Х-файлы.

— Хорошо, Пол, с художниками я поговорю, — согласилась Гермиона. — Объясню, что высокие эльфы — не то же самое, что домовые.

— Да, так им и скажи: домовые. Ни слова про эльфов. Тогда и проблем не будет.

Гермиона кивнула.

— Теперь муж, — деловито продолжил Пол.

— Дался тебе мой муж.

— Еще как. Я собираюсь сделать его тестовым персонажем и быстренько загнать на тот свет. Хочу видеть тебя свободной женщиной.

Гермиона криво ухмыльнулась.

— Что ж, изволь. Мой муж. Человек с ужасной внешностью и еще более ужасным характером. Не знаю, кто бы добровольно пошел за него замуж. Судя по всему, незаурядный волшебник. Превосходный зельевар. Знаток и изобретатель разнообразных боевых заклинаний. Страшно скрытный человек. Живет в подземельях. Лицом бледен. Нос крючком. Черные глаза. Черные волосы. Черные одежды...

— Гермиона, как тебе не стыдно, — прервал ее Пол. — Это же совершенно по-детски: в черном-черном замке, в черном-черном подземелье живет черный-черный человек...

— Мне не стыдно, Пол. Это действительно так. Он живет в подземелье. Там же находится лаборатория, в которой он готовит зелья...

— Яды?

— Да нет, разные зелья. В том числе лекарства.

— Брось, Миона, пускай будет отравителем. Для дизигнеров — подробнее о подземельях. Красивую локацию можно соорудить.

— Просторное помещение со сводчатыми потолками. Множество полок, на которых расставлены простейшие и в большинстве своем безопасные вещи, используемые в зельеделии. Еще кладовка, куда ни под каким видом нельзя лезть. Полезешь — пожалеешь, что на свет родился. А когда входишь в класс... В смысле, в эту лабораторию, первое, что видишь...

— Миона, — простонал Пол. — Это же... Это же Синяя Борода!

— Что?

— Твой муж — Синяя Борода! Помнишь, у него была комната, в которую нельзя заходить? Он за это женушек к ногтю брал.

— Блеск, Пол!

— Продолжай, — Пол потер руки. — Что там кидается в глаза, когда входишь?

— Расставленные на полках стеклянные банки со всякими уродцами, — выпалила Гермиона.

— Жабы в формалине?

— Что-то вроде... Постой... Жабы... Царевны-лягушки...

Она забормотала, закусив локон, и вдруг взвизгнула:

— Пол! Это его жены!

— В банках?

— Да. Они лезли в его кладовку за ингредиентами, он их на этом ловил, трансфигурировал в уродцев и мариновал в банках!

— Правильно. Нет трупа — нет дела, детективы идут в отпуск. Молоток твой муж. Дальше.

— Ой, — Гермиона подняла на Пола глаза, полные ужаса. — А ведь я тоже воровала у него ингредиенты. Может, он для того на мне и женился, чтобы...

Она затрясла головой.

— Погоди, Миона, не увлекайся, — простонал Пол сквозь смех. — Ты все еще в реале. А твоего мужа и его уродцев мы даже не сгенерили еще. Продолжай. Бери Синюю Бороду за его... синюю бороду.

Но Гермиона задумалась и надолго замолчала. Пол тоже прикусил язык. Через какое-то время она покачала головой.

— Застряла, — призналась она.

— Тогда иди домой и ныряй в ванну, — ответил Пол. — А потом прими кружку коньяку. Ты сегодня заслужила. Хорошая девочка.

Гермиона помахала ему рукой и выпорхнула из каморки.

Глава 3

— Конечно, Герми, — Гарри улыбался из камина, и от этой улыбки у Гермионы теплело на сердце. Хорошо, хоть что-то не меняется в мире. И хорошо, что это что-то — улыбка старого друга.

— Не знаю, какие планы у Рона, — сказал он. — Но ты все равно приходи — я постараюсь его уговорить отказаться от всего на свете. Мы так давно не виделись.

— Давно не виделись, — как эхо повторила Гермиона.

— Сегодня же исправим, — пообещал Гарри и исчез.

О путешествии в дом Снейпа в Тупике Прядильщиков было довольно легко думать, сидя в кресле у Пола. Несколько тяжелее эта мысль давалась дома — Гермиона честно пыталась смириться с нею весь вчерашний вечер, пока плавала в ванне, вяло жевала дежурные крекеры с молоком и крутилась в постели. Утром же эта мысль стала совершенно невыносимой.

Гермиона сидела в кухне на подоконнике, гоняла по чашке кофейную гущу, и перед ее мысленным взором вставал мрачный образ Синей Бороды. Она ясно представила себе Снейпа, который с торжеством устанавливает на полке банку с очередным маринованным уродцем и клеит к ней бирочку: "Гермиона Грейнджер, Гриффиндор". Жиль де Рэ нервно курит в сторонке... Снейп, как всегда, гладко выбрит. Голову мыть забывает, а бриться — ни-ни. Значит, не в аккуратности дело — маскируется, сволочь. Ничего, милый, мы тебя проясним. Дай только до сценария добраться.

Кстати, о Жиле де Рэ, бароне, если память не изменяет, де Лаваль... Первый кандидат на базовую разработку образа. Гермиона ощутила приятное возбуждение, обычно предшествующее долгому творческому запою. Она даже успела мысленно набросать маршрут — в библиотеку, где будет вытрушено на свет божий все, касающееся Жиля де Рэ и его ближайшего окружения. Хорошо бы просмотреть материалы суда. Им, кажется, инквизиция занималась. А может, он и вовсе волшебник? Хотя бы сквиб? В таком случае, была это маггловская инквизиция или авроры постарались? Придется аккуратно навести справки в аврорате. Можно Гарри попросить — наверняка это не самые секретные архивы.

Гермиона криво усмехнулась. Самыми секретными теперь были относительно недавние дела. Ну и те, разумеется, которые находились в работе в настоящее время. Три года назад Гермиона сделала робкую попытку избавиться от своего странного семейного статуса. Она обратилась в архив аврората с просьбой предоставить ей возможность ознакомиться со всеми документами, касающимися Северуса Снейпа, ее мужа. Разрешения на пользование архивом ей не дали.

Она не удивилась. Даже, как ни странно, не слишком расстроилась. Дела волшебников, подозреваемых в связях с Волдемортом, хранились под грифом "совершенно секретно". Сразу после войны Министерство устроило два или три показательных процесса над Пожирателями Смерти, чья принадлежность к ближнему кругу Волдеморта не подлежала сомнению. Все было очень правильно и справедливо: инкриминировалось использование запрещенных заклятий и нападение на школу, повлекшее множество смертей — в том числе детских. Ни о каком сочувствии к подсудимым, ни о каких сомнениях в их виновности речи быть не могло. После этого суды перешли в закрытый режим. А там и вовсе стали поговаривать, что зачастую дело до суда не доходит — прямо из следственных камер аврората людей переводят в Азкабан. В сложные времена, наступающие после путчей, переворотов и прочих гражданских войн, бдительность не помешает. В связи с этой самой бдительностью всех, кто подозревался в симпатиях к идеям "путчистов", проверяли всеми дозволенными и некоторыми недозволенными методами и при малейшем подозрении отправляли в СИЗО. Семьи подвергались проверкам и всевозможным ограничениям — в том числе и в использовании магии. Гермиона до сих пор гадала, что спасло ее от подобных проявлений бдительности — дружба с Гарри Поттером, собственное участие в войне или то, что ее мужа все-таки оправдали? Но и она не вышла сухой из воды...

Нет, это никуда не годилось. Гермиона отставила чашку и слезла с подоконника. Думать о работе совершенно не получалось — из всех мыслимых щелей вылезал Снейп. Вот пожалуйста, про себя она уже, оказывается, называет его мужем. Неплохо было бы скрестить его с Жилем де Рэ и посмотреть, что получится в виртуале. Формулу для этого скрещивания она выведет — уж в этом вы не сомневайтесь. По нумерологии она была лучшей — не только в школе, где это было не слишком сложно. Несмотря на "порочащие связи" и нежелание Министерства видеть ее среди своих сотрудников, именно к ней, теряя тапочки, бежали и министерские, и авроры, когда нуждались в точных расчетах. Она работала за гонорары и всегда с мстительным удовольствием называла цену. Которая обязательно чуть-чуть превышала лимиты, предусмотренные министерским бюджетом. И никакого торга. На следующий или, максимум, через день к ней возвращались с тем же предложением и подписанным договором именно на ту сумму, которую она называла. Если люди обращаются к тебе, переступая через собственные принципы или желания — заставь их платить дороже.

Потоптавшись еще немного по кухне, Гермиона поняла, что выхода у нее нет — надо выбираться в логово Снейпа. Впрочем... Она же давно не виделась с друзьями! Ей просто необходимо с ними увидеться — надо же обсудить то, что она собирается сделать. Глядишь, слово за слово — разговор затянется, она поймет, что сегодня уже не успеет. А там и завтра настанет — новый день, несущий новые заботы. Например, она может по дороге м-м... куда-нибудь завернуть в библиотеку и заняться Синей Бородой. Или едва она проснется — на нее накатит вдохновение, и она подготовит кое-какие наброски игры. А может, с утра позвонит Пол и скажет, что у него сногсшибательная идея, а значит, им совершенно необходимо встретиться. Или позвонит Великий Шеф и сообщит, что она уволена. Или позвонит мама и примется разбирать ее личную жизнь. Или позвонит Снейп и скажет, что согласен на развод. В общем, главное — дотянуть до завтра. Поэтому сегодня она встретится с Гарри и Роном. И, кстати, хорошо бы еще и с Джинни — вот с кем можно накрепко зацепиться языками...

Из камина в гостиной Поттеров в Годриковой Лощине Гермиона вышла совершенно умиротворенной. Ей нравились собственные планы на день. Где-то между душем и нижним бельем ее осенила идея: после беседы она попросит Джинни составить ей компанию для похода в магазин этого самого нижнего белья. Не то чтобы Гермионе нечего было надеть. Просто именно в лавке нижнего белья она могла провести сколько угодно времени вместе с Джинни.

Гермиона расцеловалась с хозяином и устроилась в кресле.

— А что Рон?

— Рон? Э-э... — Гарри чуть смутился. — Он никак не смог выбраться, Герми. Он просил извинить его и все такое... Последнее время в лавке очень много работы. Ты же понимаешь, каникулы начались...

Гермиона кивнула, стараясь не выдать разочарования. Сейчас она готова была признаться сама себе, что с большим удовольствием увиделась бы с Роном, чем с Гарри.

— Жаль, — позволила она себе сказать, чувствуя, что не совладала с лицом. — Мы давно не встречались и... Я скучаю по нему. Мне его не хватает. Последнее время мы с ним вообще почти не видимся!

Она глянула Гарри в глаза и испытала мимолетное удивление — он как-то слишком поспешно отвел взгляд.

— Гарри, — строго произнесла она, пытаясь скрыть тревогу, — с Роном точно все в порядке?

— Да, конечно, — Гарри бодро кивнул. — Он действительно сильно занят и... И он сожалел об этом, конечно, Герми. Он, может, как-нибудь сам к тебе заглянет.

Гермиона еще несколько мгновений смотрела на Гарри. Нет, ничего подозрительного.

На кухне засвистел чайник, и через несколько минут Гарри левитировал в гостиную поднос с чашками и блюдом пирожных.

— А Джинни? — спросила Гермиона.

— Она в Министерстве, — ответил Гарри. — Ты хотела с ней встретиться?

— Мерлин, Гарри, я раз в сто лет выбираюсь из своей скорлупы — конечно, я хочу встретиться со всеми своими друзьями!

— Не проблема, — Гарри подошел к камину.

После короткого разговора Гермиона с облегчением выяснила, что Джинни совершенно не против составить ей компанию в предполагаемой пикантной прогулке — при Гарри она не стала обсуждать свою потребность в нижнем белье. Они договорились о встрече в "Дырявом котле" и распрощались, после чего Гарри заблокировал камин. Гермиона удивленно подняла брови.

— Не хочу неожиданностей, — пробормотал Гарри, как бы оправдываясь.

— Работа в аврорате скоро заставит-таки тебя пить из собственной фляги, — поддела его Гермиона.

Гарри неопределенно пожал плечами.

— А как твоя работа? — спросил он.

Теперь пришла очередь Гермионы пожимать плечами. Ее основная работа была абсолютно маггловской — разработка сценариев для компьютерных игр. Еще она время от времени выполняла заказы Министерства магии и аврората. Но это было сложно назвать постоянной или даже просто стабильной работой.

— Да так, пишу кое-что, — рассеянно ответила она.

Гарри кивнул. Вежливость, тролль бы ее драл. Ничего он не понял. А может, ему и вовсе неинтересно. И, что самое обидное, у него есть полное право не вникать в ее жизнь. Она сама отдалилась от них — сначала в первый послевоенный год, когда единственной ниточкой, связывавшей ее с прошлым, оставался Рон. Со временем эта ниточка окрепла настолько, что все вроде бы вернулось на свои места. Следующий удар настиг ее у самого венца и снова отдалил от друзей. Ей было больно их видеть. Не видеть, впрочем, тоже было больно. Они слишком многое друг другу напоминали — и случившееся, и, что иногда еще хуже, несбывшееся.

— Знаешь, чего мне сейчас больше всего не хватает? — спросил Гарри.

Гермиона с улыбкой покачала головой.

— Твоих слов.

— Каких?

— Любых. Лишь бы фраза начиналась с "на самом деле" или "ты не понимаешь простой вещи".

Он улыбнулся. Получилось печально.

— Боюсь, мне нечем тебя порадовать, Гарри, — сказала она. — В данное время я совершенно не знаю, что и как на самом деле, и сама не понимаю массы простых вещей.

— Что-то на работе? — рука Гарри на миг зависла над блюдом. — Или в личной жизни?

Гермионе стало смешно. Работа? Личная жизнь? Все то, чем она жила сейчас, и близко не должно было называться подобными словами. Это не работа — писать глупые развлекалки для инфантильных магглов. Во всяком случае, для ведьмы ее уровня. А квалифицированной работы в магическом мире для нее не было — ей неоднократно давали это понять. Что же до личной жизни...

— Гарри, я жена трупа. Что тебе еще рассказать о моей личной жизни?

Получилось жестко. Пожалуй, даже зло.

— Герми, помнишь тот год — первый после победы над Волдемортом? Помнишь? — сказал Гарри, глядя в пол.

Гермиона хмыкнула — разве такое забывается?

— Я тоже не забуду — хотел бы, да не могу. У меня было просто дикое ощущение... легкости, что ли. Все закончилось. Все прошло. Я могу больше не думать о том, что ждет меня впереди, на меня больше никто не посмотрит как на надежду магического мира. От меня все отвяжутся со своими интригами, ожиданиями, недоверием. Я принадлежу сам себе и больше никому. Так вот, я чуть не загнулся, Герми, — он, наконец, оторвал взгляд от пола и посмотрел ей в лицо, его губы кривила незнакомая неприятная усмешка. — Я был волен делать все, что хочу — но не хотел ничего. Ты сдала школьный курс экстерном и пошла в университет. А я не смог даже вернуться в Хогвартс, чтобы получить диплом!

— Гарри...

— Нет, ты меня послушай. Я завис. Пытался испытывать какие-нибудь чувства, а у меня не получалось. Пытался ненавидеть кого-нибудь — Волдеморта, Дамблдора, Снейпа, Петтигрю — но не мог. Невозможно ненавидеть мертвецов. И любить, наверное, тоже — у меня, во всяком случае, не получалось. Я привык к сильным чувствам, Герми. Я привык к чему-то готовиться, с чем-то бороться, чего-то бояться, кого-то защищать. А у меня этого не стало.

— А Джинни?

— Джинни... Она меня любит, Герми. Я виноват перед ней. Я не могу любить ее так же, как она меня, как она того заслуживает. А до встречи с Волдемортом я был уверен, что могу, что люблю — весь мир люблю, всех люблю.

Он вздохнул и отставил чашку в сторону.

— Герми, он все-таки победил меня, понимаешь? Он убил во мне любовь.

— Глупости, Гарри. Ты бы не переживал, если бы не любил своих близких, правда?

— Но не так! Раньше это было... ярко, сильно, понятно, что ли. А теперь... Если бы, не дай Мерлин, Джинни умерла, я бы не смог любить ее так... — он запнулся и закончил он уже совсем шепотом: — Так, как Снейп любил мою маму.

Гермиона задумалась. Она слишком хорошо это понимала. Но не хотела слышать этого от Гарри.

— Раньше была война, — сказала она настолько мягко, насколько могла. — И раньше мы были детьми. Все ощущалось иначе. Интенсивнее. Первый и, возможно, последний раз в жизни...

— Мне этого не хватает, Герми. Я понимаю, ты хочешь сказать, что теперь мы обычные люди с обычными человеческими чувствами, да? Но это тоже неправда. Она что-то выжгла в нас, эта война. И во мне, и в тебе.

Гермиона пожала плечами.

— Я теперь совсем не понимаю тебя, Гермиона, — продолжал Гарри. — Раньше понимал. Теперь — нет. Раньше ты не просто принимала вызов — ты искала его, сама искала. А когда находила — или хотя бы выдумывала — боролась с такой энергией, что не заразиться этим было невозможно.

— А теперь не так?

— Не знаю. Это тоже мне не знакомо в тебе. Раньше я бы все о тебе знал. И я, и Рон... Чем ты теперь занимаешься, Герми?

— Ох, Гарри, теперь я чувствую себя виноватой.

— Брось. Я, наверное, виноват не меньше. Это же я тогда исчез...

— Я тоже, Гарри. Я тоже тогда исчезла. Тогда только Рон все выдержал... Только Рон... Скажи мне хоть, как он?

Гарри нахмурился.

— А как? Живет себе. Работает. Мы с ним часто встречаемся. Ну, знаешь, я ведь женат на его сестре.

— А что он...

Гермиона смутилась.

— Говорим ли мы о тебе?

Глаза Гарри сузились.

— По правде сказать, последнее время — все меньше. Он не поддерживает разговора. А я не люблю сольных партий. С некоторых пор я их просто ненавижу.

Гермиона ссутулилась в кресле.

— Ты должна его понять, — произнес Гарри уже несколько мягче. — Ему было тяжело потерять тебя. И он надеялся, что все это каким-то образом утрясется. Что вы будете вместе. Мы все будем вместе... А ты...

Гермиона вскинулась, но Гарри жестом остановил ее.

— Давай откровенно — мы все-таки друзья. Прошло четыре года. А ты так и не попыталась разыскать Снейпа. Ты ничего не сделала, чтобы от него избавиться. Как, ты думаешь, должен чувствовать себя Рон? Сколько еще он сможет ждать тебя?

Под конец речи Гарри слегка покраснел и отвел глаза — ему, казалось, с трудом давались слова.

— Вы должны были быть вместе, — совсем тихо сказал он. — Тогда, на пятом или шестом курсе, помнишь — я здорово разозлился на вас. Подумал: вот, они вдвоем, я им теперь не нужен. Никому не нужен... Глупо, верно? А теперь вы порознь, и я чувствую себя еще паршивее, чем тогда.

Гермиона вздохнула, подождала, пока комок, образовавшийся под ребрами, ослабит давление, и ответила:

— Ты прав. Мне тоже кое-что показалось странным. Я, если помнишь, в первый же год попыталась найти Снейпа, но не сумела добыть информацию.

— И отступила!

— Да! — Гермиона почувствовала, что начинает по-настоящему злиться. — И знаешь, Гарри, я тоже не узнаю вас с Роном. Вы знали о моем провале. Как и обо всем остальном. И ни ты, ни он не подумали предложить мне помощь. Вас не было рядом. Это не упрек, Гарри. Это просто факт.

— Если тебе нужна была помощь, тебе стоило только сказать...

Гарри не поднимал на нее глаз. По всей видимости, он чувствовал себя не совсем удобно.

— Я знаю, Гарри, — сказала она. — Вы не думали, что я не справлюсь. Вы не верили, что выскочка Грейнджер может сломаться. И я повторю: я никого не осуждаю. Каждый живет свою жизнь и по мере своих сил побеждает или отступает.

Гарри по-прежнему разглядывал ковер.

— Гарри, — она заставила себя улыбнуться. — Помнишь, когда тебе было плохо после войны, я тоже не пришла к тебе и не предложила помощь.

Он хмыкнули и, наконец, поднял глаза.

— Это значит, нам всем нужно взять и дружно исправиться?

— Это значит, нам всем нужно перестать мучить друг друга из-за собственного чувства вины.

Гарри хлебнул из чашки и скривился.

— Ты не против, если я разогрею его магией? Неохота на кухню переться.

Гермиона кивнула.

— Мне вообще хватит, — сказала она, отставляя чашку. — Я пришла почти по делу.

— Тебе нужна помощь?

— Пока только совет. Я собираюсь посетить свою собственность в Тупике Прядильщиков.

Гарри присвистнул.

— Ну, наконец, — он воздел руки горе. — Мерлин не забудет этого дня. Не прошло и четырех лет... А какой совет?

Гермиона задумалась. И правда, какой совет? Она же, если сказать честно, вовсе не за советом пришла — она пришла, чтобы оттянуть визит туда под благовидным предлогом.

— Э-э, значит, ты считаешь, надо идти? — спросила она неуверенно.

Гарри одарил ее таким взглядом, что сам Снейп помер бы от зависти.

— Я... — она замялась.

— Боишься, — подсказал Гарри.

Гермиона покачала головой.

— Если и боюсь, то не Снейпа, не дома и не его привидений. Вообще-то нет, не боюсь. Просто не хочу. Так не хочу, как ничего другого в жизни. Не знаю, почему. Может, какие-то отталкивающие чары?

Гарри пожал плечами.

— Зачем? — спросил он. — Раз он сам это тебе оставил.

Гермиона и сама не знала, как объяснить свое почти болезненное нежелание прикасаться к имуществу Снейпа.

— Если даже чары, — сказал Гарри. — За столько лет они должны были ослабнуть.

— Вот и ослабли, — пробормотала Гермиона. — Я теперь, по крайней мере, могу вслух предположить, что сделаю это.

— Хочешь, я пойду с тобой? — предложил Гарри.

Гермиона покачала головой. Ей это почему-то показалось стыдным.

— Боюсь, это для меня слишком личное, — сказала она, не понимая сама, почему прячет глаза от друга.

Гарри невесело усмехнулся.

— Как скажешь. Хотя было бы разумнее...

Но она так энергично помотала головой, что Гарри понял — лучше не настаивать.

Еще полчаса они обсуждали возможные ловушки, которые могли ожидать ее в доме Снейпа, технику охранных заклятий и новые достижения авроров в области антимаскирующих чар. Мир в душах был восстановлен.

Когда Гермиона подошла к камину, чтобы отправиться в "Дырявый котел", Гарри вдруг схватил ее за руку.

— Ты... Гермиона, если что-то узнаешь о Снейпе... Ты скажи сначала мне, ладно? — не поднимая на нее глаз, пробормотал он. — Ну, чтобы я узнал раньше, чем авроры. А то мало ли, что им в голову взбредет... а мы, все-таки, друзья.

Гермиона улыбнулась. Ее грела его забота.

— Конечно, Гарри. А ты сообщи Рону, хорошо?

Гарри кивнул. Гермионе показалось, нехотя. "Ну и ладно, попрошу Джинни", — решила она. Не хотелось думать о плохом — они так хорошо расстались...

Джинни уже ждала ее в "Дырявом котле" — она стояла у стойки и болтала с Томом.

— Мы должны немедленно поесть, — сказала она Гермионе. — Я уже сделала заказ. Ты согласна на плотный ланч?

Гермиона пожала плечами — после пирожных с Гарри она не чувствовала себя достаточно голодной для обильной трапезы.

— Соглашайся, — посоветовала Джинни. — Тебе не повредит. А мне не поможет.

Джинни развела руки в стороны и засмеялась. Гермиона тоже улыбнулась. Джинни располнела. Впрочем, Гермиона тоже давно рассталась с формами девочки-подростка. После войны Джинни не могла нормально есть. Рону пришлось уложить ее в госпиталь. К счастью, это не было последствием проклятия. Колдомедики наложили на девушку какие-то успокоительные чары, которые повлияли настолько хорошо, что Джинни начала есть много, как никогда. Впрочем, полнота оказалась ей к лицу.

— Ты не беременна? — спросила Гермиона, рассматривая стол после того, как Том выполнил заказ. Свободного места не осталось совсем.

Джинни покачала головой.

— Решили нет спешить?

— Гарри не хочет. Говорит, пока не готов, — нехотя ответила Джинни. — Не готов стать хорошим отцом. Он иногда и сам как ребенок... Так что я не слишком настаиваю.

Некоторое время они ели в полном молчании. Наконец Джинни, утолив первый голод, подняла взгляд на Гермиону.

— Так что у тебя за дела с моим мужем? — спросила она. — Он попросил не тревожить его сегодня в первую половину дня. Сказал, важная деловая встреча. Я была удивлена, увидев тебя.

— Да так, работа, — Гермиона неопределенно помахала а воздухе вилкой. — Он не сказал тебе, что я приду поболтать?

— Ты приходила поболтать? Может, он неправильно тебя понял... Ладно, к троллям работу, — отрезала Джинни. — Как твоя жизнь? По-прежнему — борьба?

— Что-то в этом роде, — Гермиона улыбнулась. — Хотя твой муж уверен, что я в последнее время не слишком энергична.

— Это из-за Снейпа?

Гермиона удивленно посмотрел на нее.

— Ах, брось, Герми, — Джинни поморщилась. — Мой муж бредит поимкой Снейпа с тех самых пор, как выяснилось, что ты его жена.

— Воскресшая ненависть?

Джинни покачала головой.

— Может, это из-за Рона? — предположила Гермиона.

Джинни настороженно глянула на нее и снова уставилась в тарелку.

— При чем тут Рон?

Гермиона удивленно посмотрела на нее. Джинни заерзала на стуле и вдруг выпалила:

— Герми, я, наверное, не должна тебе этого говорить, но мы, тролль задери, подруги. И я не хочу видеть, как ты чахнешь. Так вот, забудь о Роне, хорошо?

— Джинни, ты...

— Что ты так вцепилась в моего братца! Он что, какой-то особенный? Может, вам есть о чем поговорить? Или он умеет что-то необыкновенное? Прости, не верю. Во всяком случае, когда вы были вместе, он еще вряд ли мог блеснуть...

— Джинни, я...

— Ты, — Джинни решительно ткнула вилкой в направлении Гермионы, — заслуживаешь счастья. С этим ты не будешь спорить, глупая ты корова?

Гермиона открыла было рот, чтобы ответить, и тут же его закрыла. А чего, собственно, она заслуживает? Не от Рона, не от Гарри и, уж конечно, не от Снейпа — от него вряд ли кто-либо имел именно то, что заслуживал. От жизни. В глубине души она все еще хранила осколки детской уверенности в том, что заслуживает всего самого лучшего просто потому, что родилась на свет и к тому же всю свою сознательную жизнь была хорошей девочкой, поступала правильно, не причиняла никому зла... Ну, почти никому. А если причиняла — то не без повода. Конечно, теперь, после войны лелеять подобную уверенность было смешно. Но Гермиона бережно хранила в себе эту маленькую девочку. Она любила прислушиваться к ней, верила ей и надеялась, что когда-нибудь именно у нее — у этой внутренней маленькой Гермионы — все сложится, все будет хорошо. Так хорошо, как не может быть у нее самой — взрослой, реальной, отягощенной памятью и страхами.

— Счастье... — пробормотала она. — Его получают не потому, что заслуживают, верно? Просто потому, что умеют его испытывать...

Вот и вся мировая справедливость, — подумала она. Что там сегодня Гарри говорил: перестал чувствовать? А ведь он действительно умел это — раньше, когда они учились в Хогвартсе и были не разлей вода. А вот она и тогда была, в общем-то, эмоциональной калекой.

Джинни выжидательно смотрела на нее, и Гермиона поняла, что должна продолжить.

— Счастье, Джинни, — это вытянуться на полу у горящего камина с хорошей книгой в руках. Или в ванне с ароматом сирени. Или даже просто в постели, на накрахмаленных до хруста простынях после трудного дня. Главное и непременное условие — хорошая книга.

— Ты просто не понимаешь, как здорово, если все то же самое, только заменить хорошую книгу умелым мужчиной, — ответила Джинни, отодвигая опустевшую тарелку.

— Отстань, Джин. Я замужняя женщина, — Гермиона невесело засмеялась.

— Я тоже, — Джинни пожала плечами. — Тем более.

Потом они пили кофе, и Гермиона удивлялась тому, что все еще способна есть пирожные. Ей больше не хотелось говорить о Роне. Наверное, надо было надавить на Джинни, чтобы выяснить, что стоит за ее странной отповедью. Но не хотелось. Поэтому она рассказывала о работе.

— Пол? — Джинни вылавливала из ее рассказа то, что ее интересовало больше всего. — О, твоя работа начинает мне нравиться. Значит, Пол. Сколько ему?

В магазин женского белья они так и не попали.

Глава 4

Отыскать и избавиться, да, Гарри? Лучше избавиться, не отыскивая. Ужасный человек. Ужасный дом. Кто бы мог подумать, что в Европе еще можно найти такой отвратительный уголок. А говорят, земля дорогая... Впрочем, чары. Добротные отталкивающие чары — не только антимаггловские, но и рассчитанные на волшебников. Пожалуй, никто кроме Гермионы не углядел бы в полуразрушенном сарае вполне приличного дома. Ну, не приличного, но, по сравнению с окружающим безобразием... По крайней мере, он цел — единственный во всем квартале.

Сколько времени ушло на то, чтобы сломать печати, она не обратила внимания. Ей было важно сделать это аккуратно. Не хотелось объясняться с дежурным нарядом авроров. В том, что авроры приложили руку к сигнализации, можно не сомневаться. Ей столько раз и намекали, и прямо говорили, что хорошо бы ознакомиться с документами, хранящимися в доме и банковском хранилище Снейпа, что можно было не сомневаться в интересе Министерства. Не хотелось давать аврорам повод заглянуть в гости. Так же аккуратно Гермиона сняла охранные заклятия — они оказались на удивление простыми.

Войдя в дом, она едва не задохнулась. От всего сразу — и от пыли, и от убожества, и от восхищения, и, — наверное, в первую очередь, — от навалившейся тяжести. Казалось, давит сам воздух — густой и напряженный. Через несколько мгновений ощущение пропало. Осталась только потревоженная пыль. Гермиона чихнула. Она понимала, что удушье и тяжесть не были иллюзией. Дом насквозь пропитан магией — совершенно незнакомой, вероятнее всего — охранной, возможно, темной. Неприятные ощущения исчезли, скорее всего, потому, что Гермиону признали. Хорошо, что Гарри не увязался — его бы тут просто расплющило. Если бы он вообще сумел порог переступить.

Гермиона подняла палочку и приступила к сканированию помещения. Она предполагала, что это не займет у нее много времени. Комнатенка, в которую она попала, едва переступив порог, оказалась довольно тесной. Всей обстановки — стол, кресло, диван, небрежно сдвинутые к окну. С потолка свисает шнур с жестяным подсвечником, напоминающим о банке из-под тушенки, сверху — неопрятный желтовато-серый колпак, призванный считаться абажуром. Гермионе хотелось поскорее закончить с мерами безопасности, чтобы приступить к самому интересному. Стены комнаты от пола до потолка были скрыты рядами книг. Но даже ради книг Гермиона не стала торопиться и проверила дом так тщательно, как только могла. Это ведь дом Снейпа, Пожирателя Смерти и просто кошмарного человека. Ее мужа. Который вполне мог оставить тут парочку сюрпризов специально для нее. Неприятных таких сюрпризов. Что-нибудь из репертуара Синей Бороды.

Поиск подвоха довольно быстро увенчался успехом. За книжными стеллажами обнаружились пустоты. К этому Гермиона была готова — снаружи дом выглядел хоть и не большим, но и не крошечным. Кроме этой комнатки в нем должны бил найтись и другие помещения. К тому же, не могла в одной этой комнатенке тесниться семья из трех человек. Где-то им надо было готовить еду, спать. В бытность свою профессором Хогвартса Снейп вряд ли проводил здесь много времени — он, насколько Гермиона помнила, не отлучался из школы ни на выходные, ни на праздники. Значит, он бывал здесь летом и, возможно, во время Рождественских и Пасхальных каникул. Но и для столь недолгого пребывания этой комнаты было слишком мало — даже для такого спартанца, как профессор Снейп. А впрочем, кто сказал, что Снейп был спартанцем? Он жил в хогвартском подземелье — так же, как все слизеринцы. Но в его личных апартаментах Гермиона никогда не бывала. Конечно, она сомневалась, что увидела бы дизайн в стиле ампир, но вполне готова была допустить, что профессор не отказывал себе в минимальном комфорте.

Если в доме и были ловушки, на Гермиону они не реагировали. Во всяком случае, пока. Поборов желание немедленно заняться книгами, она подошла к одному из стеллажей, за которым обнаружила лакуну, и, одно за другим, попробовала несколько отпирающих и демаскирующих заклинаний. Стеллаж не двинулся с места. Гермиона спрятала палочку и принялась внимательно разглядывать книги на полках. Прикасаться к ним она, разумеется, не спешила — книги могли быть хорошо защищены. Она вновь с кривой усмешкой подумала о Синей Бороде и маринованных женах.

— Почему же вы меня не пропускаете? — спросила она у книг.

Вслух. Это, наверное, выглядело глупо — но тишина становилась гнетущей. Даже с улицы не доносилось ни звука. Книги, разумеется, не ответили. Гермиона вынула палочку и сделала еще несколько попыток открыть проход. После чего перешла к следующему стеллажу, скрывавшему за собой пустое пространство. Здесь ей повезло больше. Когда она попробовала с помощью магии, не прикасаясь, вынуть одну из книг — наименее пугающую как видом, так и общим ощущением исходящей от нее магии, — книга вместо того, чтобы, повинуясь палочке Гермионы, покинуть полку, провалилась внутрь, а стеллаж развернулся, открывая короткий коридор. Сделав по нему всего три-четыре шага, Гермиона оказалась на тесной кухне.

— Это, по-видимому, мой рабочий кабинет, поэтому сюда меня впустили, — пробормотала девушка. — Следуя этой логике, надо попытаться проникнуть в спальню.

Она невесело ухмыльнулась, представив себя в спальне Снейпа. Но о спальне она тут же забыла, поскольку увидела камин. Нет, скорее, очаг. Закопченный, с тяжелым ржавым экраном, крюками и жаровней. К нему примыкала дровяная печь с плитой. Поэтому назначение очага осталось для Гермионы загадкой. Может, он в свое время был подключен к каминной сети? Зачем тогда жаровня и крюк? Если печь сложили позднее, логичнее было бы складывать ее прямо на месте очага, а не рядом. А газ, кажется, в этот квартал так и не дотянули. Может, разве что до фабрики — Гермиона вспомнила торчащую в перспективе улицы наполовину обвалившуюся трубу.

Она внимательно осмотрела очаг. Прямо перед ним был сложен из кирпича уступ, облицованный изразцами. Что за причуда? Гермиона поддела носком туфля отвалившийся изразец, перевернула и тут же присела рядом — на поверхности плитки проступили какие-то символы. Она протянула руку и провела ладонью по ряду изразцов на уступе. Некоторые из них не изменились, а на некоторых тоже появились, возникли рисунки. Гермиона с удивлением рассматривала их, силясь понять, что на них изображено. Рисунки казались просто детскими каракулями. По-прежнему в недоумении, она подняла отвалившийся изразец, приложила его к обнажившемуся кирпичу и произнесла клеящее заклятие. В ту же секунду в очаге взвился огонь. Гермиона ахнула, отшатнулась и почувствовала, как по спине пробежал холодок. Весь дом словно вздохнул. Гермиона кинулась в гостиную — вернее, просто к выходу, — но на пороге гостиной застыла. Пыль исчезла, свеча на шнурке горела, а мебель была передвинута к центру комнаты и находилась теперь в узком кругу бледного света.

Гермиона собрала в кулак все свое мужество, чтобы не выскочить за дверь и не дать деру.

— Это магия. Магия дома. Что-то произошло — и дом отозвался на мое присутствие.

Что произошло? Она приклеила на место изразец, вот что. Гермиона снова опрометью кинулась в кухню. Огня в очаге уже не было — неудивительно, поскольку гореть в нем было решительно нечему. Девушка села на пол — он теперь тоже казался довольно чистым — и принялась рассматривать рисунки на изразцах. Она трогала их пальцами, прикасалась волшебной палочкой, но все, что ей удалось — заставить картинки меняться местами, составляя новые и временами довольно забавные ряды. Возможно, это была головоломка. Но на нее у Гермионы сегодня не было ни времени, ни сил. Воображение нарисовало идиотскую картинку: Снейп сидит на кухонном полу и долгими зимними вечерами разрисовывает глиняные плитки детскими каракулями. Впрочем, почему идиотскую? Был же Снейп ребенком. При этой мысли Гермиона улыбнулась. Возможно, так и было. Возможно даже, в этот момент он был если и не счастлив, то, по крайней мере, не так зол на весь мир. Рисунки были странными, но не несли в себе гнева. Разве что обиду — чуть-чуть. И чем же он рисовал? Гермиона провела палочкой по изразцу и пробормотала выявляющее заклятие. Древесный уголь. Как и следовало ожидать. Потом рисунки заколдовали — возможно, это сделала его мама, Эйлин Принц. Странная слизеринка, выбравшая себе в мужья маггла. Свекровь.

— Профессор, если бы вы не повели себя как скотина, связав меня по рукам и ногам, я бы сейчас, наверное, умилилась, — сказала Гермиона вслух.

Но думала она о другом — Снейпа трудно назвать сентиментальным человеком. Поэтому он вряд ли держал тут эти рисунки для красоты. Хотя, почему не сентиментальный? Злые люди часто оказываются сентиментальными. Особенно когда речь заходит об их собственном прошлом. Гермиона вздохнула. Не до загадок ей сейчас было — хватало и общей атмосферы дома. Кстати, когда она успела превратиться в эмпата? Откуда эта уверенность в настроении, с которым делались рисунки?

Гермиона поднялась с пола и еще раз оглядела кухню. И, ругнувшись про себя, подняла палочку. Она так увлеклась, что забыла просканировать помещение. К счастью, здесь ловушек тоже не оказалось. Синяя Борода не возражал против присутствия жены на своей кухне. Что ж, предсказуемо. За облезлым предметом мебели, претендовавшим на звание буфета, обнаружился еще один ход. Гермиона осторожно коснулась дверцы, печально повисшей на одной петле, и буфет беззвучно скользнул в сторону, открыв тесный тамбур, из которого вниз вела лестница.

Посветив огоньком палочки, девушка спустилась на несколько ступенек и уперлась в глухую кирпичную стену с облупившейся штукатуркой.

— Конечно, профессор, так я вам и поверила, — пробормотала Гермиона. — Ведь это обычное дело — лестница, ведущая прямо в стену. Что же вы там прячете? Что обычно скрывается в подвале? Разумеется, винный погреб и мешки с картошкой...

Гермиона фыркнула. Говорить с собой было приятнее, чем просто сходить с ума от беспокойства. Стена не поддалась на ее увещевания и осталась стеной. Гермионе пришлось подняться по лестнице и вернуться сначала в кухню, потом в гостиную, смирившись с тем, что в этом доме не везде готовы ее принять.

В гостиной она оглянулась по сторонам и направилась к последнему не исследованному стеллажу-дверце. Он скользнул в сторону, только лишь Гермиона навела на него палочку — даже заклинание сказать не успела. Неожиданное гостеприимство заставило ее забеспокоиться. Но она, собрав волю в кулак, вступила в еще один тесный тамбур, из которого тоже вела лестница — на сей раз наверх. Ступеньки скрипели под ногами, и Гермиона думала, не поступила ли она легкомысленно, не укрепив их заклинанием. Неизвестно, сколько времени в доме никто не жил — ступеньки могли прогнить. Но, к счастью, она добралась до верхней площадки без приключений.

Там обнаружился короткий темный коридорчик, из которого вели две двери в небольшие комнаты с низкими потолками. Вероятно, это были спальни. Двери располагались одна против другой. Первая комната оказалась завалена разнообразным хламом — старой мебелью, тряпьем, закопченными котлами и кастрюлями, стеклянной тарой разнообразных форм и размеров — все щедро присыпанное пылью и плотно опутанное паутиной. Видимо, чары очага, очистившие дом и придавшие ему некое подобие жилого, на эту комнату не распространялись. Может, имелось в виду, что ей, Гермионе, здесь делать нечего? С нашим удовольствием, профессор. Девушка решительно отступила в коридор и закрыла дверь.

Вторая комната казалась довольно приличной. По сравнению с обстановкой в прочих помещениях, ее даже можно было назвать уютной. Тут под стенкой стояла узкая кровать, застеленная когда-то бледно-зеленым с желтыми разводами, а теперь серым потрепанным покрывалом, у окна — стол. Столешница, впрочем, в ужасном состоянии — растрескавшаяся полировка, множество пятен разнообразных цветов и форм, края загнуты кверху. И снова огромный книжный шкаф. А еще платяной, к которому Гермиона подошла с опаской — ей сегодня для полного счастья только боггарта не хватало. Интересно, на что он будет похож? Шкаф открывать она не стала. Пока ей есть чем заняться — рыться в тряпках, которые, возможно, носил Снейп, ей было недосуг. Да и неприятно, если честно. Несмотря на то, что теперь это было ее имущество. Гермиона фыркнула при мысли, что стала наследницей Снейповых подштанников.

Она задержалась у книжного шкафа. Тут были не только книги — свитки пергаментов, тетради, огарки свечей, неопрятное, засаленное перо с засохшими чернилами, осколок зеркала и даже сморщенный каштан. Гермиона потянулась было к нему, но тут же отдернула руку. Что за причуда — годами хранить на полке каштаны? Слишком странно, чтобы отнестись к этому легкомысленно. Каштан вполне мог оказаться порт-ключом, который перенесет ее Мерлин знает куда. Еще это мог быть очень неприятный магический артефакт. То, что проверки не дали никаких результатов, ничего не значило — магия артефакта может находиться в латентном состоянии, пока к нему не прикасаются. Или это могла быть такая магия, с которой Гермиона до сих пор не сталкивалась. И сталкиваться, по правде сказать, не хотела.

Но она-то сюда пришла не по сторонам глазеть. Это ее дом. И пока единственная зацепка в поисках выхода из того положения, в котором она оказалась благодаря странному поступку бывшего хозяина этого дома. Значит, придется набраться смелости, отложить палочку и заняться... Да хоть бы этими бумагами. Мелькнула шальная мысль все оставить как есть и пригласить в дом авроров — хотя бы только Гарри, — чтобы все как следует проверили, возможно, вскрыли те помещения, в которые она сама не сумела проникнуть. Но она отогнала эту мысль. Это ее жизнь и, хочет она того или нет, ее дом.

Чувствуя себя Алисой, тянущейся за бутылочкой с надписью "Выпей меня", она взяла с полки первое, что попало под руку — осколок зеркала. Ей самой это показалось забавным.

— Видимо, я больше женщина, чем сама привыкла думать, — пробормотала она.

В следующую минуту запятнанная и словно бы чешуйчатая поверхность зеркала отразила ее улыбку. Несколько секунд Гермиона смотрела на свое отражение — осколок как раз вмещал ее лицо — а потом по поверхности зеркала пробежала дрожь, и ее словно заволокло туманом.

— О, да ты волшебное, — сказала она.

По зеркальной поверхности снова прошла рябь, и Гермиона опять увидела свое отражение, но уже расплывчатое, словно зеркало изнутри покрылось изморозью.

— Молчишь? — с упреком произнесла она и отложила осколок на стол.

— Наверное, прежний хозяин не позволял ему болтать слишком много, — пробормотала девушка, вернувшись к осмотру полок. — Что ж, не ему одному...

Вскоре почти все содержимое книжного шкафа перекочевало на стол и надежно похоронило зеркало под собой. Единственное, к чему Гермиона так и не заставила себя притронуться, был высушенный каштан. Да и не до него ей было. Ее увлекли записи — в большинстве своем сделанные полузабытым почерком хогвартского профессора зельеварения. Формулы, расчеты, описания процесса приготовления зелий или магических действий, заклятия с подробными пояснениями их магической и морфологической сущности, сделавшие бы честь хорошему лингвисту, снова рецепты, ссылки на книги и журнальные статьи. Гермиона так увлеклась расшифровкой одной из записей, что потеряла чувство времени. Было интересно разгадывать аббревиатуры, логику схем и уравнений, смысл символических рядов. Здесь были даже рисунки — быстрые росчерки, намеки на алхимические символы, схематические изображения человеческих фигур.

Когда шея заныла и ноги затекли совершенно, Гермиона подняла голову и осмотрелась в поисках стула. Но тут же поняла, что если сядет, то не выйдет из этого дома до глубокой ночи. А оказаться глубокой ночью в Тупике Прядильщиков, на берегу заиленной, замусоренной речки-вонючки, не улыбалось даже героине войны, вооруженной волшебной палочкой. Поэтому она с сожалением окинула взглядом пергаментно-бумажное великолепие, разбросанное на столе, выхватила из него толстую маггловского вида тетрадь в надежном кожаном переплете, сунула ее в сумочку и решительно направилась к выходу. У порога комнаты она остановилась и оглянулась.

— Я вернусь, — пообещала она то ли осколку зеркала, то ли предполагаемому боггарту.

Перед тем как покинуть дом, Гермиона решила сделать еще кое-что. Повинуясь то ли смутной догадке, то ли импульсу, она зашла на кухню и сковырнула с уступа очага изразец. Рисунки тут же исчезли с гладких плиток, а атмосфера в доме ощутимо сгустилась. Гермиона поставила на место стеллажи и осмотрела при свете палочки гостиную, снова приобретшую зловещий вид . Ей хотелось быть уверенной, что дом Снейпа еще какое-то время останется недоступным для авроров. Пока не завершатся ее собственные поиски.

Выйдя из дома, Гермиона, помимо обычных охранных чар, добавила еще и сигнальное заклинание — на всякий случай. Вдруг в ее отсутствие кто-то попробует нанести визит? И уже пройдя несколько шагов по безлюдной улице в поздних летних сумерках, вдохнув ставший почти приятным запах застоявшейся воды, она почувствовала, что на душе светлеет. Мерлин, какая чудесная локация! Тайники, секретные ходы, скрытые комнаты. А на первый взгляд — убогая лачуга безумного библиофила. По достижении определенного уровня или получении определенных способностей, магических предметов или имени, лачуга открывает игроку новую тайну.

Неплохо, мистер Синяя Борода. Что же ваши жены — пытались влезть, куда не след, не имея соответствующего уровня доступа? Может, вы их даже при этом не трансфигурировали в уродцев самолично, а падали они жертвами криптосистемы? На вход навешивается хитрый вирус (можете называть это "темной магией", если так вам понятнее), в результате при взломе происходят неприятности с интерфейсом, в смысле, внешностью. А вы, профессор, всего лишь заливали их, бедняг, формалином — чтобы процессы распада не заходили слишком далеко. Может, вы их даже любили. Может, вы их продолжаете любить — это же не слишком обременительно — любить того, кто стоит себе на полке и глазеет из банки. Надо обсудить с Полом возможность трансформации персонажа в связи с попыткой сунуться куда не надо — как характерную особенность данной локации. Замок Синей Бороды? Вычурное название. Но если учесть, что на самом деле это убогая хибара в Тупике Прядильщиков... Дизайнерам даже говорить ничего не нужно — сделать пару фотографий и, главное, запретить всю и всяческую отсебятину.

Да, разработка игры, кажется, сдвигается с мертвой точки — спасибо, профессор Снейп. Но что у нас с "отыскать и избавиться"? Полный провал, надо признаться. Может, все-таки вернуться к идее убедить двоих совершеннолетних волшебников подтвердить смерть? Хотя, если бы такие волшебники существовали на белом свете, уже подтвердили бы. А так... Разве что отыскать Малфоев и наложить империо. Гермиона нервно хихикнула. Им поверят, что видели Снейпа — кому, как не им. Кстати, надо ввести в игру непростительные заклятия. Придумать особый способ расходования магической энергии. Или даже жизни — чтобы не использовали почем зря, а то сбалансировать игру будет слишком сложно. Зачем городить огород с изучением заклятий, стратегией и тактикой, если на любого враженьку есть своя маленькая авада-кедавра? "Мерлин, ну почему теперь я не могу сосредоточиться на Снейпе? — с раздражением подумала Гермиона. — То он не дает мне работать над игрой, то игра не дает мне основательно поразмыслить над поиском". Впрочем, не собирались ли мы их скрестить? По крайней мере, одного зайца точно прикончим.

Когда Гермиона уже подходила к воротам в конце улицы, откуда собиралась аппарировать — ей не хотелось это делать прямо возле дома, чтобы не оставлять лишних следов, — она подумала, что надо собраться с силами и посетить Хогвартс. Во-первых, подсмотреть еще пару локаций — например, освежить в памяти подземелья. Можно задействовать движущиеся лестницы. И вообще побродить по замку — там идеи носятся в воздухе. Один потолок Большого зала чего стоит. Во-вторых — и это главное, — поговорить с МакГонагалл. И портретом Дамблдора, кстати. Конечно, МакГонагалл совсем необязательно знать, чем спровоцирован ее интерес к Снейпу. Есть надежда, что она не знает об их внезапно открывшемся родстве. Вот и не нужно ей знать. Пусть воспринимает как ностальгию. Можно кое-что присочинить. Например, что она пишет книгу. Или признаться насчет игры. Нет, об игре пока придержим язык. Не нужно разбалтывать свои истинные творческие планы. Не то чтобы Гермиона была суеверной, но некоторые маггловские привычки впитала с молоком матери. И избавиться от них... А почему, собственно, она должна от чего-то избавляться? Да, она магглорожденная ведьма и ничто ей не чуждо — ни волшебное, ни маггловское. Может, из-за этого министерские жуки перестали заказывать ей расчеты? Или магглы-геймеры перестали резаться в придуманные ею игры?

С этой мыслью Гермиона аппарировала.

Глава 5

Что там говорил Пол? Главное — достоверность? Так пускай же Великий Шеф не сомневается. Только достоверность. Только реальность — люди, судьбы, действия и даже целые события. Что за проблема для хорошо подкованного нумеролога? Берем магический мир и разворачиваем в числовые ряды. Сюжеты — самые свежие. Никакого средневековья! Хватит с нас этих клише: если волшебники, то непременно средневековье. Пускай хоть что-то останется от ее киберпанковой задумки с антиутопией. Игровое пространство, в котором успешно сосуществуют высокие технологии и магия, магглы и волшебники. С жанром тоже вопросов нет, есть только воля начальства — стратегия с элементами РПГ. Но есть же и воля разработчика, верно? Стало быть, квестовое начало раздуем до неприличия. Да, разработчик-сценарист — женщина. Да, квесты — дамский жанр. И, между прочим, "Лиловая птица" — этот маленький игровой шедевр — именно квест. Или, как теперь говорят, адвенчер.

Гермиона четвертый день не поднимая головы строчила расчеты. Перед этим она провела два дня в библиотеке — в тесном общении с Жилем де Рэ, его друзьями, соратниками и врагами. Где-то между делом она ненадолго вырвалась в Хогвартс. Но совершенно безрезультатно. МакГонагалл, как обычно, жалостливо вздыхала, глядя на совершенно неприкаянную, погруженную в себя мисс Грейнджер. Кто мог предположить? Девочка подавала такие надежды... Легиллиментом быть не надо, чтобы понять, о чем она думала. А эта самая мисс-которая-уже— вовсе -не-мисс осматривала директорский кабинет и признавалась себе, что так стремилась в него попасть исключительно в надежде увидеть среди портретов покойных директоров портрет Снейпа. Но его не было. На ее осторожный вопрос МакГонагалл только плечами пожала — зачем ей тут еще и Снейп? С нее и Финеаса Найджелуса Блека хватает. Потом директриса, наконец, куда-то вышла, оставив Гермиону одну. И она получила возможность обменяться несколькими колкостями с портретом Блека — на правах старой знакомой. А затем наговорить гадостей Дамблдору — просто от плохого настроения. Конечно, окажись здесь портрет Снейпа, Дамблдору не досталось бы и десятой части. А вот портрет Снейпа она бы выкрала, поставила у себя в кабинете напротив стола, клеила бы на него постики с номерами телефонов и списком покупок, а в свободное от работы время использовала бы в качестве мишени для дартса.

Бродить по Хогвартсу "для вдохновения" она не стала — вдохновения и так было хоть отбавляй. После визита в дом Снейпа ее словно прорвало. За четыре дня она оторвалась от работы лишь однажды, и только для того, чтобы слетать в контору и передать Полу первые расчеты. Все остальное время она читала и считала, выводила формулы и решала уравнения, вычерчивала диаграммы и строила схемы. Она варила кофе, не вынимая носа из ноутбука, летавшего за ней по квартире, забиралась в ванную с книгой о Столетней войне, капала майонезом с дежурного бутерброда на подшивку прошлогодних "Ежедневных пророков". В постель она забиралась только тогда, когда становилось совсем невмоготу. И то исключительно для того, чтобы увидеть во сне сетку последних расчетов и найти в них ошибку.

Ровно четыре дня жизнь была прекрасна. Принцип организации игровой вселенной был найден. Первые локации продуманы и просчитаны. Гермиона с гордостью и умилением рассматривала сложную, но невероятно изящную формулу Золотого сечения, сводившуюся к простому уравнению. Оно сбалансировало придуманную — нет, списанную с реальности, — игровую вселенную. Одна часть уравнения воплощала маггловский технологический мир с его культом неустойчивого равновесия, обеспечивающего прогресс. Другая, соответственно, магический — максимально закрытую систему, культивирующую стабильность, как залог семантического постоянства.

А ведь этот странный брак кое-чему ее научил. Она, кажется, поняла некоторые отличия магического мира от маггловского. Не просто поняла — приняла как должное. Гермиона криво усмехнулась. Можно было и раньше сделать расчеты, чтобы это понять. Просто понимать не хотелось. Да и теперь не хочется. Если бы не игра...

Кстати, настало время переходить к разработке сценарных принципов и образов. Для этого ей нужно было найти в организации игрового мира то, чего она пока не нащупала — способ взаимодействий между миром и персонажем, между персонажем и персонажем и, разумеется, между мирами. Причем для всех типов взаимодействий принцип должен быть единым. Обычно она откладывала подобные задачи в долгий ящик. Принцип зачастую сам выплывал из логики образов и сюжета. Как многие женщины, Гермиона не могла однозначно ответить на вопрос: что правильнее — сшить платье по фигуре или подгонять фигуру под платье? Но главное — результат, а не методы его достижения. И раз Великий Шеф в одну дуду с главным программистом дудит о ее "проблемах с достоверностью", она будет исходить из реальных событий и судеб, а не из бесплотных теоретических конструкций.

Приняв это решение, Гермиона почувствовала опустошенность. Творческий запой окончился. Как всегда, ей показалось, что рановато — еще бы с сюжетом поработать... Но вдохновение заснуло. Исчезло. Развеялось. Оставив Гермионе только легкое чувство самодовольства. Все-таки хорошо потрудилась. И могла позволить себе, например, выбраться в книжную лавку. Посидеть в кафе. Заглянуть-таки в магазин нижнего белья — хотя бы и без Джинни. И, да, в "Умники Уизли". Она соскучилась. Она хочет видеть Рона, тролль задери. И ей решительно плевать, что думает об этом Джинни. Или что скажет Гарри в связи с тем, что она за целую неделю не нашла времени наведаться в Замок... В смысле, в хибару в Тупике Прядильщиков. Ох, она и не вспоминала о Снейпе все эти дни. Или вспоминала? Когда делала расчеты по магическому миру, вычисляла основные данные по двум уже придуманным локациям — они обе связаны со Снейпом, не так ли? Да и сама задумка с Синей Бородой не могла не повлиять на результаты расчетов. Потом что-то мелькало в "Пророках", которых она за эти дни перевернула, кажется, не меньше центнера... Мать моя великая! Хорошо, она не может избавиться от мужа. Но она может избавиться хотя бы от навязчивых мыслей о муже. Просто не думать о нем — лет шесть, не больше. А там все само собой закончится.

А Гарри прав. Когда это Гермиона Грейнджер просто сидела сложа руки и ждала, когда все само закончится? А вот поди ж ты... Рон. Ей надо встретиться с ним. Посидеть, поговорить — эта встреча придаст ей решимости. Ей в последнее время катастрофически не хватает именно решимости. Рон вряд ли сможет что-то посоветовать — скорее, сморозит пару глупостей. Но это же Рон. Не за то она его ценит — не за тактичность, тонкий интеллект или широкий кругозор. За стойкость. За чистое сердце. За преданность. Шляпа отправила ее в Гриффиндор, а не в Равенкло — благородство значит для Гермионы Грейнджер больше, чем изощренный ум... Или нет? Мерлин, маленькая мисс Грейнджер, ты ли это? Если ты, то это какая-то другая реальность. В которой ты вышла победителем из всех испытаний, стала миссис Уизли, получила достойную работу в магическом мире и по-прежнему начинаешь большинство фраз словами "на самом деле". И ты не думаешь о Снейпе. Ты похоронила его после битвы при Хогвартсе, и даже имя своего школьного учителя теперь припоминаешь с трудом.

Девочка моя, здесь, в этой реальности — не так. Но все в наших руках. Даже если этой реальности пока нет, ее можно создать. Видел ли кто-нибудь нечто более совершенное, чем "Лиловая птица"? И тебя, Северус Снейп, я найду. Живого или мертвого — решим в процессе разработки. Тогда и посмотрим, кто кого порубит в капусту и замаринует в банке. Пускай даже после этого я обрасту синей бородой. Издержки образа — герой, воюющий с чудовищем, сам превращаешься в чудовище. Чихать. Существует с полдюжины бреющих заклятий. Не говоря уже о лазерной эпиляции. И поцелуе любимого.

Рон. Все, что сейчас нужно — встретиться с Роном.

Гермиона заметалась по квартире. То, что отражалось в зеркале и всегда казалось удовлетворительным, сегодня ее совершенно не устраивало. Она суетилась, злилась, роняла и теряла шпильки. Заклинания срабатывали не так, как она хотела. Наконец, ей самой стало смешно: она собирается на встречу с Роном, как на первое свидание. Эта мысль показалась настолько несуразной, что Гермиона разом успокоилась. И волосы тут же, как будто сами собой, легли в обычное и весьма милое отсутствие прически. Исчезли с лица следы исступленного творчества. Нашлось простенькое платьице, прекрасно сидевшее по фигуре.

Сначала пришлось аппарировать в контору — забросить Полу результаты работы. Пол, к счастью, оказался в запарке и едва кивнул, когда она бросила свои расчеты на стол, сопроводив этот жест скромной просьбой не посеять ее папку "в этом бедламе". Пол был скромным информационным гением, и порядок представлялся ему всего лишь примитивной формой хаоса. Гермиона подумала, не предложить ли коллеге вымыть хотя бы те чашки, которые выстроились у него на столе. Но решила, что сегодня ей не до Пола. А ему не до нее. Настолько, что если бы она аппарировала прямо в каморку, он вряд ли придал бы этому значение.

— Если бы я не видела тебя в таком состоянии, я бы поверила, что ты действительно ленив, — с улыбкой сказала она, прежде чем распрощаться.

— Я ленив, — заверил ее Пол, не отрывая взгляда от монитора. — Но при этом чертовски работоспособен.

— Это совместимо?

— Еще как. Просто Великий Шеф и канальи-разработчики в полном согласии с общественно-экономической формацией не позволяют мне реализовать свое настоящее призвание в полной мере.

— Dolce far niente.

— Только ты и понимаешь меня, Миона. Но... — он взвесил на руке Гермионину папку и театрально вздохнул. — Но ты в этом вопросе теоретик.

Не прошло и десяти минут, как Гермиона материализовалась на Диагон-аллее. К черту книжный. Ноги сами несли ее в лавку приколов Уизли. Она вбежала, едва не снеся на своем пути дверь. Колокольчик нервно звякнул. Под ногами что-то хлопнуло, и прямо перед носом у Гермионы возникла надувная рожа... профессора Снейпа. Рожа повела крючковатым носом, сощурилась, тряхнула сальными волосами и бархатным баритоном, способным довести до полуобморока любого выпускника Хогвартса, произнесла:

— Вас занесло в магазин Ужастиков Умников Уизли. Двадцать баллов с Гриф... В смысле, двадцать сиклей с вас за такой чудесный прикол, как я, если пожелаете приобрести. В рамках рекламной акции.

— Мерлинова борода, — Гермиона перевела дух и засмеялась. — А как вы работаете, профессор?

— Я профессор? Странно, вы не выглядите школьницей. Принцип боггарта, дорогая. Я приобретаю внешность того, кому клиент сильно хочет хм... дать по морде.

— То есть я могу съездить вам по физиономии, и мне за это ничего не будет? Ни снятых баллов, ни отработок...

— Ничего подобного, — заверил прикол-Снейп. — Только двадцать сиклей. Можете не переживать, руки не отобьете — я сделан из мягкого материала. Я скорчу ужасно обиженную мину и эффектно лопну. Будет очень смешно.

Гермиона замахнулась. За настоящее удовольствие и двадцати сиклей не жалко. А если деньги кончатся — у нее есть имущество Снейпа. Но в последний момент она передумала — осторожно похлопала надувного профессора по щеке и прошла в лавку. Прикол с тихим свистом сдулся, опустился на пол и исчез под порогом.

Подойдя к прилавку, Гермиона задумалась. Судя по тому, что лавка открыта, в ней наверняка кто-то есть. Можно поколотить о прилавок и поорать всласть, привлекая внимание — обычное дело в магазине Уизли. Но Гермиона предпочла осмотреться и собраться с мыслями, воспользовавшись вынужденным одиночеством. Вдруг из открытой двери подсобки донесся тихий смех. Потом послышались шаги, и на пороге появилась незнакомая девушка. Она посмеивалась, а за ее плечом маячила рыжая макушка. Передвигалась девушка довольно неуклюже, потому что сзади ее крепко держали за талию. Увидев Гермиону, девушка прогнала с лица улыбку и отцепила мужчину от своей талии. Тот поднял голову, и Гермиона встретилась взглядом с голубыми глазами Рона. Улыбка сползла с его лица.

— Привет, — сказала Гермиона, обращаясь к обоим.

— Добрый день, — девушка встала за прилавок. — Чем могу помочь?

Гермиона смотрела поверх ее головы.

— Герми?..

Но тут сбоку налетел рыжий вихрь. Он сначала смял Гермиону, потом подхватил девушку за прилавком и повлек ее снова к двери в подсобку.

— Ах, Гермиона, какое счастье видеть тебя снова! Эмми, давай мы оставим работу Рону — он же всем известный трудоголик. Я надеюсь, он не обижал тебя в мое отсутствие, дорогая?

— Джордж, я тоже ужасно рада тебя видеть! — прокричала Гермиона вслед, но дверь успела закрыться раньше.

Рон смотрел на нее из-за прилавка, и на лице его отражалась борьба — то ли он хотел ее расцеловать, то ли наговорить гадостей. Но вместо этого он тихо повторил:

— Герми.

— Я к тебе, Рон, — ответила она. — Давно не виделись... Это была девушка Джорджа?

— Ну, она у нас работает...

— Да ладно, Рон, я ничего не расскажу Молли.

— Все девушки, которые попадают в нашу лавку, рано или поздно становятся девушками Джорджа, — проворчал Рон, пряча глаза.

— Завидуешь? — спросила Гермиона, хитро прищурившись.

— Радуюсь, — буркнул Рон. — Ты по делу или так?

— Я соскучилась, — честно призналась Гермиона. — Давай где-нибудь устроимся. Поболтаем.

— Я вообще-то на работе, — с сомнением произнес Рон. — Но... Но не каждый же день обо мне вспоминает Гермиона Грейнджер.

Гермиона наклонила голову, показывая, что приняла упрек. Рон бросил быстрый взгляд на дверь подсобки.

— Где ты хочешь посидеть? — спросил он.

— У Флориана, если не возражаешь.

— Знаешь, ты пока иди туда, а я дождусь Джорджа и тоже приду.

Гермиона кивнула, ласково улыбнулась Рону и вышла из лавки.

Она любила работать в кафе. Но обычно выбирала для этого маггловские заведения. Кафе, полное волшебников и волшебства, диссонировало с ее маггловской работой — Гермиона начинала чувствовать себя чужой для обоих миров. Поэтому сейчас она решила просто почитать. На такой случай она всегда носила с собой две-три уменьшенные книги. За одной из них она сейчас и полезла в сумочку. Но под руку подвернулось что-то другое. Гермиона не без удивления извлекла толстую тетрадь и не сразу вспомнила, что сунула ее в сумку, покидая спальню Снейпа. Она тогда не рассмотрела эту тетрадь толком — собиралась сделать это дома, но руки не дошли. Зато сейчас время было.

Гермиона поняла, что ошиблась, приняв тетрадь за маггловскую. На самом деле у нее в руках была просто невероятно роскошная волшебная вещь. К тому же, судя по идеальному состоянию обложки и обреза страниц — совершенно новая. В смысле, ею никто не пользовался. Сама же тетрадь, по всей видимости, была сделана довольно давно — теперь таких, скорее всего, не выпускают. Толстая, нарочито грубо выделанная кожа переплета скрывала под собой не обычный пергамент и уж конечно не маггловскую бумагу. Это был велен — тонкий, невероятно приятный на ощупь. Гермиона провела пальцами по срезу и скользнула под переплет. Руке стало тепло. Тетрадь была пропитана магией. Неудивительно — при весьма приличном объеме она почти ничего не весила. Что ж, нет худа без добра. У нее появилась по-настоящему дорогая вещь. Видел бы Малфой — масть бы поменял от зависти.

Поэтому, когда Гермиона открыла, наконец, тетрадь, она испытала легкое разочарование. В тетради писали. Да что там — она была использована почти полностью. Только в конце оставалось несколько чистых страниц. Кто бы мог подумать — ведь ни малейшей потертости, ни уголка обтрепанного... Впрочем, чары. Странно, если есть такие, почему их не использовать на библиотечных книгах — они же иногда прямо в руках разваливаются...

Гермиона принялась просматривать записи и вскоре забыла обо всех разочарованиях в мире. Автор записей использовал это произведение искусства самым лучшим образом — она была вынуждена это признать. На миг она задумалась — а окажись она действительно чистой, что бы она, Гермиона Грейнджер, писала на настоящем велене, выделанном Мерлин знает когда? Смогла бы она создать хоть мало-мальски приличный текст, достойный подобных страниц? Насколько все-таки проще с маггловской бумагой — мараешь себе и не считаешь, сколько гектаров леса ушло на твои бездарные упражнения. Тот, кто писал в этой тетради, определенно, был достоин ее качества. "Тот, кто"... Давайте уж назовем по имени: профессор школы чародейства и волшебства Хогвартс Северус Снейп.

Или нет? Гермиона присмотрелась к почерку. Определенно, в нем было что-то снейповское. Но лишь "что-то". Какие-то незначительные детали — наклон букв, например, характерная для летящего почерка манера сливать букву в букву, иногда делающая текст нечитабельным. В остальном... Нет, это не был почерк Снейпа. Просто похож — достаточно, чтобы с первого взгляда ошибиться.

Минуточку, а это что такое? Вот эту формулу Гермиона определенно видела — на одном из пергаментов, попавших ей в руки в Тупике Прядильщиков. И пояснения к ней тут есть. Толковые такие пояснения — можно подумать, писавший эту формулу сам вывел. Пожалуй, даже круче — выстрадал... И это знакомо... Восхитительно простая и действенная комбинация символов. С подробными пояснениями и ходом рассуждений. А эта фраза кажется знакомой до боли — "заткнуть пробкой смерть". Чертовски поэтично. Во всяком случае, здесь, в этой тетради, фраза кажется поэтичной, а не таинственной и завлекательной, как казалось в первом классе, и не идиотски-напыщенной, как казалось в пятом. Да, профессор Снейп. Судя по всему, вы не гнушались присваивать чужие идеи. Вы просто вытащили когда-то счастливый билет, найдя эту тетрадь. Или украв. Или... Гермиона помотала головой. Ей не хотелось думать, какими еще путями тетрадь могла попасть к Снейпу. Ясно было одно: человек, ведший этот исследовательский дневник — именно эту роль и играла, судя по всему, тетрадь — был незаурядным ученым. И это не мог быть Снейп. Никак не мог. Дело не только в почерке. Это было слишком... Артистично. В общем, никак не вязалось ни с образом профессора зелий, ни с его убогим и угрюмым обиталищем. Человек, выросший в Тупике Прядильщиков, среди вони и пьянства, не мог быть настолько... тонким.

Для очистки совести Гермиона провела палочкой над тетрадью и утвердилась в мысли о том, что авторство не принадлежит Снейпу — никаких маскирующих чар, никаких магических изменений почерка. И даже литера "С", занимающая собой всю первую страницу тетради, не могла убедить ее в обратном. Мало ли имен и фамилий на белом свете начинается именно на эту букву! Гермиона принялась просматривать тетрадь, но уже через несколько минут безнадежно увязла, увлекшись описанием превращения зелья под действием лунного света, пропущенного через специально подготовленный хрустальный диск. Гермиона листала чудные веленовые страницы в поисках пояснений к символам, нанесенным на диск, улыбалась, натыкаясь на остроумные комментарии, и чувствовала, что постепенно теряется в этих записях. Автор будто специально отсылал ее то к одной записи, то к другой, причем странным образом в более ранней записи могла содержаться ссылка на более позднюю. Если тот, кто вел этот дневник, задался целью создать хитроумный лабиринт, то он достиг успеха. Гермиона брела по нему и чувствовала все возрастающую неудовлетворенность — будто ей пообещали что-то прекрасное, очень нужное, но давать не спешили.

"Некоторые книги очаровывают разум не хуже зелий", — подумала Гермиона, с трудом отрываясь от страниц. Она готова была поклясться, что в этих записях таятся ответы на множество ее вопросов. Надо только понять, как их прочитать. Автор здорово шифровал свои идеи, пуская неосторожного читателя по ложному следу и уводя в извилистые коридоры, из которых он, читатель, возможно, так никогда и не выберется. Но читателем в данном случае была Гермиона Грейнджер. Девушка, чье умение работать с информацией могло соперничать разве что с ее же логикой.

От тетради Гермиону отвлек шум. Она подняла голову и увидела Рона, который, сшибая стулья, спешил к ней.

— Извини, Гермиона, — пробормотал он. — В лавке действительно много работы. Я уж и не думал, что ты дождешься.

— Ну что ты, как я могла уйти. Что-то закажешь?

— Вряд ли, — ответила вместо Рона молодая ведьма за стойкой. — Мы закрываемся.

Гермиона удивленно посмотрела на Рона, потом на часы, и лишь тогда поняла, что посетителей в кафе — только она и Рон, а за окнами уже почти темно.

— Идем? — предложила она.

Рон поднялся, и они двинулись к выходу.

— Прогуляемся? — спросила Гермиона, когда они вышли на улицу.

Рон кивнул.

— Послушай, Герми, ты, правда, извини, что я так...

— Брось. Я не скучала, — Гермиона отмахнулась.

— Читала?

— Да, можно сказать. Нашла в доме Снейпа потрясающую вещь.

— Снейпа? — в голосе Рона слышались одновременно горечь и удивление.

— Да, я же там была на днях. Гарри тебе не говорил?

Рон покачал головой.

— А ты виделась с Гарри? — спросил он.

— Где-то неделю назад, — ответила Гермиона и вдруг остановилась.

— Погоди. Разве Гарри тебе не говорил, что я собираюсь заглянуть на огонек в Годрикову Лощину? Он мне обещал, что тебя пригласит, а потом оказалось, что ты был занят...

Рон пару секунд смотрел на нее с неподдельным удивлением. А потом, словно что-то вспомнив, неуверенно улыбнулся и ответил:

— Ах, тогда... Да, я был занят. В лавке. Ну, ты сама сегодня видела, сколько там дел.

Гермиона подумала, что то, что она видела, не совпадает с ее представлением о колоссальной занятости. Но тут же выбросила это из головы. У каждого своя работа.

— Значит, ты занялась Снейпом, — сказал Рон через некоторое время.

— Да, — ответила Гермиона.

— Гарри знает?

— Разумеется. Он знает, что я туда собиралась. Меня удивляет, что ты этого не знаешь. Гарри обещал сообщить тебе.

— Зачем?

— Тебе неинтересно? — Гермиона была немного удивлена.

— Что ты, интересно, конечно, — ответил Рон. — Просто... Просто я думал, ты мне сама расскажешь.

Гермиона промолчала. Она вдруг почувствовала себя очень неуютно. А чего, она собственно, ждала? Ведь Гарри прав: четыре года прошло, а она так и не приложила достаточно усилий, чтобы освободиться от этого чертового брака. Как должен чувствовать себя Рон? Она искоса глянула на него, стараясь не замечать растущего в душе чувства вины. Потому что если его заметишь... Она просто станет посреди улицы и разрыдается. Как маленькая. Оказывается, рядом с Роном это ей ничего не стоит.

— Как результат? — Рон, кажется, ничего не заметил.

— Пока никак, — честно призналась она. — По крайней мере, вернулась оттуда живая и невредимая — чем не результат?

Рон хмыкнул, но ничего не сказал. А чего она ждала? Что он примется расспрашивать, какой у Снейпа дом, как обставлен, какие обои и есть ли на окнах занавесочки? Ему же вообще не хочется о Снейпе слышать. Гарри прав — не надо его этим обременять. Вот она разберется со всем и тогда... А что, собственно, тогда?

— Рон, тебе... Тебе это все неинтересно, да?

Рон пожал плечами.

— Честно сказать, Герми, не слишком. Я рад тебя видеть. Мне по-прежнему хорошо рядом с тобой. До тех пор, пока...

Он замялся.

— Пока?

— Пока не всплывает Снейп. Но знаешь, — он криво усмехнулся, — у меня все-таки есть во всей этой истории одно утешение. В течение двух лет я наставлял рога Снейпу.

Гермиону передернуло. Какой бы виноватой она себя не чувствовало, это было слишком. Рон был первым и до сих пор оставался единственным в ее жизни мужчиной. И то, что между ними было, оказывается, не более чем "наставлять рога Снейпу"?

— Это твое единственное утешение во всей этой истории, Рон? — тихо спросила она. — А чем прикажешь утешиться мне?

Рон ответил не сразу.

— Прости, — наконец выдавил он. Из меня неважный утешитель. И я не хочу больше никого утешать. Даже тебя. Извини.

Гермиона хотела было возмутиться, но прикусила язык.

— Кроме того, ты должна была оценить преимущества брака со Снейпом, — вдруг сказал Рон, и Гермиона краем глаза заметила мгновенно мелькнувшую у него на лице неприятную усмешку. — Готов поспорить, у него колоссальная библиотека.

Ей захотелось остановиться посреди улицы и закричать дурным голосом. Как он смеет? Ей так больно...

Спокойно, девчонка. Ему тоже больно. И не он пришел к тебе скрести по ране, а ты к нему. Хотела утешения? Думала, если Рона у тебя на глазах перекосит, тебе легче станет? Что ты можешь ему сказать? Милый, я все еще чужая жена и, скорее всего, это будет продолжаться еще шесть лет, а посему мы будем жить долго и счастливо, только еще нескоро?

Гермиона остановилась. Но кричать, конечно, не стала.

— Извини, Рон, я, кажется, напрасно тебя потревожила.

Она круто развернулась и быстро пошла прочь.

— Герми, постой. Герми!

Он схватил ее за локоть и вынудил остановиться. Ох, Рон. Ну почему не дать мне просто уйти, раз уж мы не можем находиться рядом?

— Я... Извини. Мне просто тяжело видеть тебя и... Если бы Гарри...

Он сбился и замолчал.

— Что — Гарри? — тихо спросила Гермиона.

Начхать ей было сейчас на Гарри. Ей хотелось домой. Немедленно. Залезть в ванну и прореветь до утра.

— Ничего, — он опустил глаза. — Ты... Ты действительно пытаешься его найти?

— Да, Рон. Но пока безуспешно, — жестко произнесла Гермиона.

Ей во что бы то ни стало надо удержаться от слез — еще хотя бы несколько минут.

— Ты иди домой, Рон. Молли будет волноваться. Поздно уже.

— Мама? — удивился он. — Ах, да, мама... Ну, я пойду?

Гермиона просто кивнула. Рон аппарировал. Она медленно развернулась и пошла к "Дырявому котлу". Домой она поедет на метро. Как обычная маггла после трудного рабочего дня. И даже если она, сидя в вагоне, будет размазывать по лицу слезы, на это никто не обратит внимания. Мало ли на белом свете баб, ищущих в перестуке колес утешения в своих мелких женских горестях. Она одна из них. Глупая баба, вот уже четыре года хранящая верность исчезнувшему мужу, которого она никогда не знала и, естественно, не любила, изводящая молодого здорового и все еще любимого мужчину бесплодными, мучительными встречами...

Ох, Рон. Как же больно...

Глава 6

— Не лезь в мою тачку — терпеть не могу, когда кто-то видит полуфабрикат, — бросил Пол и торопливо покинул каморку, унося с собой не меньше полудюжины чашек.

Гермиона кивнула ему вслед и, как только дверь закрылась, немедленно схватилась за мышку. Пароль, конечно. Она выхватила палочку, провела над системным блоком, потом стукнула по экрану. В окошке диалога появились звездочки. Через несколько секунд Гермиона входила в игру. А еще через несколько минут — она толком осмотреться не успела — дверь распахнулась, и на пороге появился Пол с самой коварной улыбкой, какую только можно было изобразить на столь добродушной круглой физиономии. Гермиона от неожиданности подпрыгнула.

— Ох, женщина, кто додумался отдать тебя замуж за Синюю Бороду? Ты у него и дня не протянешь, — патетически воздев к потолку мокрые чашки, воскликнул Пол.

— Помрешь от гиподинамии, — буркнула Гермиона, освобождая ему кресло.

— Моя смерть будет на совести сантехников, — ответил Пол, усаживаясь. — Мой личный туалет вышел из строя.

— Не выдержал напряженной эксплуатации? — невинно поинтересовалась Гермиона.

Пол с сомнение посмотрел на нее и произнес:

— Ладно. Бери стул и иди сюда.

Гермиона подтянула к столу еще одно кресло и с надеждой глянула на экран.

— Да, как ты могла догадаться, я обработал все, что ты мне дала, — сказал Пол. — Я не спал ночами. Не доедал. Забыл о деловых и неделовых встречах...

— Зато ты экономил время на походах в туалет, — оборвала его Гермиона. — Так и быть, выставишь пиво сантехникам.

Пол вздохнул, одарил ее взглядом, полным горького упрека, и принялся за демонстрацию.

Это были всего лишь лоскутки — кусочки улицы, фрагмент подземелья.

— А в целом? — спросила она.

Пол пожал плечами.

— Пока дизигнеры не проработали основные локации, ничего не скажу.

— Так уж и ничего?

Пол с сомнением посмотрел на Гермиону. Та улыбалась своей самой обворожительной улыбкой.

— Небось уже и протестировал кое-что, — подсказала она.

Пол закатил глаза горе.

— Пол, мне это необходимо, — проникновенно произнесла Гермиона. — У меня масса идей, одна гениальнее другой. Но справиться с ними без погружения в игру мне сложно. Я просто не удержу в голове все закономерности. Нет, не так. Я их все просто не узнаю.

Пол пожал плечами, давая понять, что он всех предупредил о последствиях и больше ни за что ответственности не несет.

— Как скажешь, мастер. Пардон, мастерица... — проворчал он. — И, ладно. Только по секрету. Вот только постучу... Черт бы побрал эти технологии — ни кусочка дерева во всем кабинете! Нет, Миона, пока по дереву не постучу — слова не скажу.

Гермиона выдвинула из рукава краешек волшебной палочки.

— Ива подойдет?

Пол аккуратно одним пальцем постучал.

— Это что — теперь рукава на деревянных каркасах шьют?

— Да вот, ношу специально для таких случаев. Ну?

— Ладно, ладно. Не знаю, девчонка, что ты задумала, и как это тебе удается, но ничего подобного я еще и близко не видел. Ты знаешь, что виртуалка получается вариативной? Судя по всему, в нашей игре есть колоссальный потенциал в плане непредсказуемости сюжетов.

Гермиона хмыкнула.

— Это же нумерология, Пол, а не предсказания. Нумерологические расчеты задают гибкую — она же живая — систему. В этом их цимес — они не дают возможности четко определить, что будет обязательно так и никак иначе. Зато ты можешь наметить способ реализации возможности при определенных условиях, каковых условий может быть бесконечное множеств. То есть мы имеем систему, в которой реальность будет неизбежно вариативной.

— А теперь еще раз и медленнее, — попросил Пол. — Я не получал докторских званий ни в одной из лженаук — прорицания и нумерология присутствуют в этом списке.

— Разворачивание реальности нелинейно, — Гермиона любила объяснять, это она сохранила в себе еще со школьной скамьи. — События, которые случаются в одной точке при одних и тех же видимых условиях, могут иметь разные последствия. Я не буду писать сюжеты, Пол, — они будут рождаться по ходу пьесы. Каждый персонаж напишет свой сюжет сам в процессе взаимодействия с игровой вселенной, которую мы ему предоставим. Открытая релятивная система — что тут непонятного?

— Но в этом случае количество сюжетов потенциально бесконечно? — ошеломленно произнес Пол.

— Не бесконечно. Но очень велико. Поэтому мы с тобой и делаем разомкнутый цикл.

— Хорошо, что мы согласились на он-лайн, — проворчал Пол. — Не представляю, как бы мы это реализовали на диске. Но... Погоди, это сколько же у меня работы будет? Ты представляешь, если каждую из вероятностей представлять в виде алгоритма? Мне и ста лет не хватит, девчонка! Или ты думаешь, на тебя будет целый отдел работать? Так и целому отделу это лет на восемьдесят.

— Думаю, если бы все было так, как ты говоришь — больше. Но... — Гермиона выдержала эффектную паузу. — Это нумерология, Пол. То, что я тебе уже отдала, не вызвало у тебя протеста?

— Нет.

— А это, фактически, готовый мир.

Пол медленно кивнул.

— Не понимаю, — честно признался он. — Или ты с чем-то мошенничаешь, или сама чего-то недопонимаешь — и тогда нас ждет сокрушительный провал. Или эта твоя нумерология обладает колоссальными возможностями в плане обработки информации. Такими, какие кибернетике не снились. А в это я, прости, не могу поверить.

— Почему? — Гермиона хитро посмотрела на него. — Боишься, что всю жизнь чем-то не тем занимался? Впрочем, тебе это не надо. Это просто разные вещи. И ты представляешь, какая будет фишка, если нам удастся их скрестить?

— Игра выйдет — пальчики оближешь, — с мечтательной улыбкой протянул Пол. — Непредсказуемое развитие сюжета — для каждого игрока почти индивидуальный сценарий. NPCы, живущие собственной жизнью. Знаешь, в чем сложность такой игры? — спросил он вдруг.

— Знаю, — со вздохом ответила Гермиона. — Придумать сверхзадачу.

— Точно. Как выкручиваться будешь?

— Методом проб и ошибок, — Гермиона пожала плечами — она-то себе этот вопрос задавала все последние полгода.

— Можно только проб? Терпеть не могу переписывать готовое.

— Хорошо. Для начала разработаем пару тестовых персонажей и посмотрим, как они будут продвигаться. А там, глядишь, поймем, в чем логика этого странного мира.

— Ну, если ты до сих пор не знаешь... — Пол одарил ее укоризненным взглядом.

— До конца, скорее всего, никогда и не узнаю, — легко призналась Гермиона. — И это хорошо. Иначе жить, в смысле, играть станет вовсе неинтересно.

Пол поскреб макушку и улыбнулся монитору.

— Впервые слышу от сценариста, что он поймет логику того, что сотворил, только когда сам поиграет.

— Ты знаешь, что макрокосм во многом повторяет микрокосм? — спросила Гермиона со своими лучшими школьными интонациями. — Во всяком случае, в том, что касается целеполагания и методов.

— Это тоже из области нумерологии?

— Нет, алхимическая максима.

— Ах да, "Лиловая птица"...

— Именно.

Потом Гермиона тихо сидела в кресле и старалась отключиться от всего, что не касалось игры. Пол стучал по клавишам, на скорую руку обрабатывая ее новые расчеты. Гермиона непременно хотела их проверить прямо сегодня. У нее возникла просто головокружительная идея...

— А что Синяя Борода? — спросил вдруг Пол. — Ты не оставила этой мысли, судя по уродцам в банках.

— Ни-ни, — ответила Гермиона лениво. — Жиль де Монморанси-Лаваль, барон де Рэ, герой Столетней войны. Двадцати шести лет отроду, после смерти Жанны д'Арк, у которой, между прочим, выступал в роли телохранителя и к которой, по некоторым признакам, был весьма неравнодушен, поселился в своем фамильном замке Тиффож. Тратил сумасшедшие деньги на книги, сколотил колоссальную библиотеку, ничем не интересовался так, как получением знаний. На это спустил все свое состояние. Жена от него сбежала...

— Как сбежала? — возмутился Пол. — А Синяя Борода? Нет, девчонка, не отклоняйся от сценария.

— Погоди. Я о Жиле де Рэ — историческом лице...

— Чихать на его лицо...

— Напрасно. Очень интересно. Дело в том, что когда деньги якобы кончились, у нашего барона появилась — или проявилась — страсть к магии.

— Когда кончаются деньги, Миона, какие только страсти не начинают проявляться... — печально произнес Пол — ему это, судя по всему, было известно не понаслышке.

— Ты слушай, — нетерпеливо потребовала Гермиона. — Он написал весьма толковый трактат о призывании демонов. Настолько толковый, что возникают сомнения, а был ли он только теоретиком в некромантии.

— Миона! — застонал Пол. — Умоляю! Хватит с меня алхимии с нумерологией — не добивай меня еще и некромантией!

— Договорились. Большинство этих ограниченных идиотов думало, что Жиль занимается синтезом философского камня. Идиоты почему-то уверены в том, что философский камень нужен только для того, чтобы все на свете превращать в золото.

— Идиоты, — согласился Пол. — Карла Маркса не читали. Какая ж экономика выдержит такое насилие?

— Экономику в сад, — отмахнулась Гермиона. — Философский камень на самом деле дает бессмертие. И даже — хоть это и не проверено на практике — возможность превращать смерть в жизнь. Информация о философском камне весьма отрывочна. По моему мнению, это специфический артефакт, заключающий в себе универсальную возможность произвольных превращений на уровне первичных субстанций, а не просто обычной трансфигурации.

Она перехватила взгляд Пола, направленный на нее из-за монитора и прикусила язык.

— Да, м-м... И еще одно. Он мучил детей, — выпалила она.

Пол фыркнул.

— Можно подумать, он был обычным школьным учителем.

Гермиону почему-то передернуло.

— Ты мне лучше про его жен расскажи, — попросил Пол.

— Не было жен, — ответила Гермиона. — То есть была, но сбежала, как я уже и говорила. А вообще женщин не было. Были мальчики — в огромном количестве.

— Фу, какая гадость, — Пол поморщился. — А как же Жанна д'Арк? Кстати, подумай о ней — жирный образ.

— Жирный. Если хорошо приготовить. А так... — Гермиона поморщилась. — Избито.

— А ты хорошо готовишь?

— Какая тебе разница, Пол?

— Как какая? Люблю вкусно пожрать. Может, я ищу новый повод позавидовать твоему мужу, — он снова строго глянул на нее из-за монитора. — Кстати, ты о нем подумала?

— Обязательно, Пол. Я только о нем и думаю в последнее время. Но для достройки образа мне еще кое-чего не хватает.

— Достроим в процессе. Я правильно понимаю — это будет NPC? Или сделаем его управляемым?

Гермиона не выдержала и расхохоталась.

— Тот, кто сделает управляемым Северуса Снейпа, одной левой обеспечит мир во всем мире и стабильную работу Windows Vista, — отсмеявшись, пробормотала она.

— Значит, Северус Снейп? У тебя неплохо получается придумывать имена.

— Нет, Пол. Шут с ним, со Снейпом. Давай мы его пока отложим, — сказала Гермиона. — Я еще не прояснила до конца его прообраз. В этом Жиле де Рэ есть пара загадок, которые я сначала должна разгадать. У меня есть другая идея... А что до Жиля де Рэ... Знаешь, меня даже больше интересует не он сам, а этот отец Прелати, который был его якобы наставником в темных искусствах. Все преступления, которые приписаны Жилю, они совершали преимущественно вместе. Но Прелати на суде фигурировал исключительно как свидетель. — Провокатор?

— Не исключено. Интересно, чей агент. Вот на кого надо копать, а не на свихнувшегося чернокнижника.

Пол кивнул.

— А что за идея? — спросил он.

Гермиона задумалась. Последние несколько дней она провела над тетрадью, найденной в доме Снейпа. Более того, она нанесла еще один визит в Тупик Прядильщиков и утащила большую часть записей, оставленных в прошлый раз на столе в спальне. Теперь она сидела, обложившись ими, сутки напролет и сопоставляла записи, сделанные рукой Снейпа, с записями неизвестного ученого, писавшего на веленовых страницах.

— У меня есть один образ, — неуверенно сказала Гермиона.

Пол поднял голову. Он знал эту интонацию — она часто знаменовала рождение по-настоящему блестящих идей.

— Образ человека, чья личность была скрыта. Который находился в тени. По каким-то причинам не смог или не захотел заявить о своих открытиях. Его находками пользовались другие — в основном, в каких-то прикладных целях. Хотя то, что он создавал, было... было прекрасно как некая целостность. Прекрасно, как произведение искусства, я имею в виду...

Она замолчала, закусив локон.

— Что нам мешает? — осторожно спросил Пол.

— Его нет, — ответила Гермиона, нервно пожимая плечами. — Нет человека, понимаешь? Есть только его текст.

Пол ухмыльнулся.

— Нет — сделаем.

— Из чего?

— Как обычно, из нулей и единичек.

— А образ?

Пол посмотрел на нее, как на тяжелобольную.

— Попробуй нумерологию. Или алхимию. На худой конец, задействуй некромантию — чем ты хуже какого-нибудь Жиля де Монморанси-дальше-не-помню-как-его-черта.

Гермиона рассмеялась. Идея ей самой казалась бредовой. Но если и был способ разобраться с таинственным незнакомцем — автором записей, скрывшимся за литерой "С", то ее игровая вселенная представляла идеальное пространство для поиска подобного персонажа. Гермиона с внутренним урчанием подумала о том, как проведет над прекрасной тетрадью ближайшие несколько суток, извлекая из-за строчек образ живого человека с помощью нумерологических формул.

Потом она заставила себя вернуться к Жилю де Рэ. Вернее, к его помощнику. Кто они были на самом деле? Маршал Франции, увлекшийся по непонятным причинам некромантией. Действительно колдун? Или просто изучавший алхимию маггл? Или все-таки волшебник, но нарушивший законы волшебного мира? Если да, то, учитывая его происхождение, к нему трудновато было подобраться. Вон, хоть на Малфоев посмотреть. При всех послевоенных чистках, при том, какому прессингу подвергают не только самих нарушителей — даже членов их семей, Малфой не только не попал в объятия дементора, он остался на свободе, сохранил имущество, может, и магией пользуется безо всяких ограничений. Тем, кто хотел справиться с человеком, носящим имя Монморанси во Франции, нужно было попотеть — неважно, маггл он был или маг.

Но он ли Синяя Борода? Что-то не сходится. Просто соблазнительная для спекуляций персона — боевой товарищ Жанны д'Арк. Ее сожгли как ведьму — по политическим мотивам. Его как колдуна — по экономическим. Вкусно может получиться — тут Пол прав. Когда Орлеанскую деву захватили в плен, он всеми силами старался ее спасти: готовил нападение на лагерь англичан, предлагал королю в качестве выкупа свое состояние — но все напрасно. Потом чокнулся на почве потери и принялся за некромантию. И мальчики вписываются — Жанна, по описаниям современников, обладала внешностью мальчика-подростка. Видимо, они просто были парой. И он, осознав это, пытался ее вернуть любыми путями. К черту золото. Даешь чистую вечную любовь. Ну, ладно, не такую уж и чистую. И совсем не вечную. Но над Жанной есть смысл поработать. А уж над кем придется работать несомненно — так это над Прелати...

— Миона, — голос Пола выдернул ее из размышлений. — А принцип генерирования персонажа ты продумала?

— Давно, Пол. Квадрат Пифагора, — Гермиона с трудом поборола желание предложить Полу заткнуться.

— Про штаны знаю, — буркнул Пол. — А про квадрат впервые слышу.

И Гермионе ничего не оставалось, кроме как пустилась в объяснения. При этом она ловила себя на том, что время от времени подражает интонациям профессора Вектор. Но думала она о другом. Кем мог быть Прелати? Провокатор на службе инквизиции? Аврор под прикрытием? Хорошо подкованный маггл-авантюрист? Вообще, он маг? Если да, то на чьей стороне? Куда там Жанне — вот это действительно жирный образ.

— Пол, а Жанна — это точно неплохая мысль? — с сомнением спросила она.

— Во всяком случае, с такой мыслью не стыдно переспать, — ответил Пол, выразительно глядя на часы.

— Это означает, что времени у меня до завтра? — уточнила Гермиона.

— Не более, — отрезал Пол.

Гермиона распрощалась с Полом и вскоре уже стояла посреди собственной гостиной, с сомнением поглядывая на камин. В конце концов, она решительно шагнула к нему и бросила щепоть дымолетного порошка.

К счастью, Гарри уже был дома.

— Гермиона, что-то о Снейпе? — спросил он, даже не поздоровавшись.

Гермиона поморщилась.

— О Снейпе? Нет, Гарри. Пока ничего.

— Гермиона, ты говоришь правду? — Гарри подозрительно смотрел на нее из зеленого пламени. — Ты весь этот дом уже должна была вверх дном перевернуть. И так и не нашла ничего интересного? Не верю.

— Я там всего два раза была, — Гермиона никак не могла собраться с мыслями — напор Гарри ее смутил. — Причем второй раз — коротким набегом.

Гарри какое-то время просто смотрел на нее, а потом тихо спросил:

— Гермиона, зачем ты говоришь неправду?

Гермиона от неожиданности пару раз открыла и закрыла рот, но так и не нашлась что сказать.

— У нас там сигнализация стоит, — все так же тихо продолжал Гарри. — Ты там за последние две недели раз десять была. Не меньше.

— Я?

Глупый вопрос, но голова звенела, как пустой котелок.

— Почему ты думаешь, что это была я?

— Да потому, что этот дом никого кроме тебя не пропускает, — отрезал Гарри.

— Гарри, я клянусь... — она запнулась. — Сигнализация? Кто же это...

Тут она, наконец, взяла себя в руки и первым делом прекратила думать вслух. Она вызвала Гарри по делу. И этим делом ему придется заняться.

— Гарри, мы с этим потом разберемся. Я действительно была там всего два раза. А ваша сигнализация могла и на кошку сработать.

— Только если это был анимаг, — отозвался Гарри — казалось, ее слова его задели.

Но ей было все равно — он первый обидел ее, обвинив во лжи.

— Неважно. Сейчас мне нужно кое-что другое. Информация. Возможно, в архиве аврората что-нибудь найдется...

Гарри нетерпеливо кивнул.

— Жиль де Рэ. Запомнишь?

Гарри снова кивнул.

— Жиль де Рэ? Он на чьей стороне воевал?

— На стороне Валуа в Столетней войне, — Гермиона досадливо поморщилась — ее друзьям всегда приходилось слишком многое объяснять. — Боевой товарищ Жанны д'Арк.

Теперь Гарри выглядел несколько обалдевшим.

— Но сколько лет прошло, Герми. Когда это было-то?

— Начало пятнадцатого века. Неважно. Я просто исключаю из расчетов параметр времени.

— Каких расчетов?

Гермиона замялась всего на мгновение.

— Ну ты же знаешь — я ищу Снейпа. Так вот, у него с Жилем де Рэ диаграммы одна в одну.

— То есть этот твой Жиль — на самом деле Снейп, только в настоящем времени?

— Ну, не больше, чем наша современная ситуация — на самом деле Столетняя война.

Что-то дернулось у нее внутри при этих словах.

— Так ты посмотришь? — спросила она, отмахиваясь от какой-то неясной догадки. — Я вообще не уверена, что он маг... Знаешь, посмотри еще, что есть на Прелати. Франческо Прелати.

Гарри кивнул.

— Мне понадобится некоторое время.

— Не проблема, Гарри.

— А дом? Гермиона, если это была не ты...

— С домом я разберусь, Гарри, — прервала Гермиона друга. — В конце концов, это мой дом, не так ли?

На том они и расстались.

Гермиона рухнула в кресло и прикрыла глаза. Что там Джинни говорила? "Мой муж бредит поимкой Снейпа". Что ж, это похоже на правду. Вот только зачем? Неважно. Пока неважно. Пока мы этим просто воспользуемся.

Глава 7

О своей просьбе, как и о необходимости проверить имущество в Тупике Прядильщиков, как и о массе насущных бытовых проблем, Гермиона не вспоминала несколько дней. Она не думала и не вспоминала даже о Роне. Да что там — даже о Снейпе. Она забыла бы и о Синей Бороде, Жанне д'Арк и прочих, если бы Пол не морочил ей голову, изо дня в день заставляя вырабатывать норму текста, появляться с ним в его каморке и сопровождать этот текст хотя бы короткими пояснениями. Чихать, что все это делалось через-не-могу или, скорее, через-не-хочу. Работала Гермиона как хорошо отлаженный механизм: в каком бы состоянии не находилось ее тело, душа и мысли, заданное количество знаков на заданную тему будет готово к определенному сроку. Игра постепенно продвигалась, в планах фирмы уже маячила дата выхода демо-версии, и все это означало, как минимум, что Великий Шеф смирился с экспериментом и готов выпустить игру в Сеть под логотипом JANY-SOFT.

Впрочем, информация о демо-версии посеяла в душе у Гермионы если не панику, то крайнее беспокойство. По зрелом размышлении она сумела сформулировать причину этого.

— Пол, мы не успеем с демкой! — почти кричала она в трубку, сидя на краю ванной в чем мать родила — ее осенило прямо в ванне, и она сразу кинулась к телефону, несколько минут металась по квартире в поисках трубки, которой, естественно, не оказалось на базе, и теперь покрывалась гусиной кожей, но даже не вспомнила о том, что можно хотя бы закутаться в полотенце.

— Миона, ты впадаешь в панику, — лениво тянул в трубке голос Пола. — Успокойся, девчонка...

— Я знаю, о чем говорю! — кричала Гермона. — У нас все еще нет главного.

— Нет — будет, — уверенность Пола была бы заразительной, если бы на месте Гермионы оказался кто-нибудь другой.

— Убери в сторону пиво и слушай меня, — произнесла она с интонацией профессора МакГонагалл. — У нас нет поиска. Я еще не сформулировала поисковый элемент — даже в самых общих чертах. И гоблин меня задери, если я хотя бы представляю, из какого пальца его высосать. У меня нет ни одной идеи, Пол!

Трубка молчала. По всей видимости, интонации МакГонагалл на Пола не подействовали — он продолжал цедить пиво, слушая, как подруга срывается на истерические нотки.

— Успокойся, девчонка, — наконец повторил он, причмокивая. — Это у тебя сейчас нет ни одной идеи. Но они появятся.

Гермиона в очередной раз передернула плечами и вдруг поняла, что сидит и мерзнет на краю ванны, в которой по-прежнему плещется теплая вода, что на крючках висят полотенца и халат, а на полочке лежит волшебная палочка. В общем, нет ни малейшего повода зябнуть. Гермиона вернулась в ванну и спросила уже почти спокойно:

— Появится? А когда?

— Завтра, — ответил Пол. — Это будет завтра.

— Почему ты в этом уверен? — жалобно спросила Гермиона.

— Потому что ждать дольше мы не можем, — просто ответил Пол. — У нас нет выбора, Миона — есть только воля Великого Шефа, который утвердил дату выхода демки. И его не интересуют ни творческие метания, ни программные глюки. Его интересует продукт, который можно показать клиенту. А нас с тобой интересует, будет ли профинансирована дальнейшая разработка этого проекта. Тебе растолковать логическую связь?

Гермиона только вздохнула.

— Поэтому идея родится завтра, Миона, — отеческим тоном произнес в трубке Пол. — А сценарную разработку ты отдашь мне не позже четверга. Да, и не пытайся напихать в булочку больше изюма, чем потянут дрожжи. Иначе я до новых веников буду прогу отлаживать. А у меня еще и другие занятия есть — пива, например, выпить.

Гермиона раздраженно нажала на отбой, поставила трубку на полочку с шампунями и ушла с головой под воду. Пиво он будет пить... А ей — хоть утопись. Ну не тем у нее сейчас голова занята. Гнать текст по намеченному сценарию она может километрами, а вот свежую идею сгенерировать — фигушки. Чем у нее занята голова? Да тетрадью некоего С. Вот она — висит над ванной. Кстати, лучше ее в сторону отогнать — в таком раздражении можно не совладать с заклинанием и макнуть рукопись в воду. Конечно, так просто чернила с пергамента не смыть. К тому же, всегда можно воспользоваться магией и восстановить текст. Но колдовать над этой тетрадью Гермиона решалась пока крайне осторожно. Тетрадь сама по себе была перенасыщена волшебством — отчасти совершенно незнакомым. Поэтому магических манипуляций с записями Гермиона старательно избегала — мало ли, какой эффект может дать заклинание при наложении на собственную магию тетради. Даже копии со схем и рисунков она делала от руки.

Гермиона призвала тетрадь и попыталась снова погрузиться в чтение. Но тут же передумала — вылезла из ванны, закуталась в халат и побрела в спальню. Тетрадь поплыла следом, и когда Гермиона улеглась в постель, зависла на секунду рядом, а потом хлопнулась на одеяло. Гермиона в который раз недоверчиво осмотрела ее со всех сторон. Тетрадь вела себя странно — то послушно следовала за ней по квартире, то вдруг захлопывалась безо всяких причин и не желала больше открываться на нужной странице.

— Ну же, будь паинькой, — пробормотала Гермиона, разыскивая запись, на которой остановилась.

А уже в следующее мгновение она поймала себя на том, что читает совсем в другой отрывок, пальцы поглаживают страницы, которые снова кажутся теплыми и от ее прикосновений как будто вздрагивают. И строки, по которым скользит ее взгляд, на самом деле — именно те, которых ей не хватало, чтобы понять... понять что-то очень важное. Что? О, она это узнает — вот только дочитает до конца эту страницу. Она обязательно ее дочитает до конца, потому что это путь к разгадке... Какая длинная, запутанная, свивающаяся в смысловую спираль запись! Она читает эту страницу уже не меньше часа. Часа? Нет, скоро, наверное, уже рассвет. Но она должна закончить — иначе мысль будет потеряна, навсегда потеряна, даже открыв тетрадь снова на этом месте, она не сумеет разыскать нить, которую ей в этот раз удалось нащупать... Она нашла след. Мерлин, это же так просто: запись на пергаменте — отпечаток разума. Извилистый, прочерченный мгновенной работой мысли след. След человека. Все, что нужно — идти по нему и не сбиться. Это так легко — сбиться. Принять свою мысль, свой след за чужой, а чужой — за собственный. И навсегда затеряться в жутком лабиринте, заключенном в бесконечных коридорах собственного разума — замкнутых коридорах, темных или светлых, гулких или глухих, монотонных или расцвеченных безделицами, но в любом случае они заканчиваются тупиками, а не распахнутыми дверьми. Какая страшная вещь...

Гермиона вздрогнула и оторвала взгляд от страницы. Покосилась на часы и поняла, что вглядывалась в одни и те же строчки никак не меньше двух часов кряду. И она не могла бы сказать, что казалось ей более правдоподобным -были ли эти часы для нее вечностью или мгновением. Призвав на помощь все запасы здравого смысла, она заставила себя отложить тетрадь — недалеко, на пол у кровати, чтобы ее в любой момент можно было взять, протянув руку. Какая притягательная, прекрасная, страшная вещь! Но сейчас спать. Потому что если завтра она так и не набросает хотя бы в общих чертах квестовые элементы... Набросает. Никуда не денется. И тогда она вернется к записям. Пройдет по следам чужого разума, распутает хитросплетения смыслов, за которыми скрывается этот человек. О, он хорошо поработал над убежищем! Он основательно замел следы, начертил массу ложных маршрутов. Но не так просто сбить с толку Гермиону Грейнджер, любезнейший господин С. Ей всегда удавались квесты или, если угодно, авентиры. Или вы думаете, что двое мальчишек сами раскрыли бы секреты философского камня? Тайной комнаты? Книги Принца-полукровки? Не говоря уже о хоркруксах. Помилуйте, им бы воображения не хватило. Они прекрасные ребята, любимые друзья, но поиск требует двух вещей: логического мышления для обработки информации и благородного безумия для моделирования конечной цели и выработки метода. Понимаете, к чему я клоню, мистер С.? К тому, что шансов у вас нет. Вы скажете, что за мной числится по крайней мере один провал — я не смогла найти Снейпа. Поцелуйтесь с Гарри Поттером, мистер С. А потом примите во внимание: я его еще и не начинала искать. И не буду. Не хочу. Вы, мистер С., интересуете меня куда больше. И я знаю, как вас найти.

Гермиона заворочалась на подушке. Ею овладело возбуждение. Возбуждение детектива, нашедшего нить расследования. Возбуждение охотничьего пса, взявшего след... Она резко села на постели и уставилась в темноту. Мерлин, до чего просто! Зачем мучить себя и изводить Пола, когда идея поиска — вот она, лежит на полу возле кровати?

Рассвет застал Гермиону за рабочим столом. Она так и не уснула в эту ночь. Сценарная разработка вошла в стадию лихорадочного воплощения. В шесть утра Гермиона решила поставить в известность Пола — надо же сообщить человеку, что он оказался прав. Гермиона мстительно выслушала длинные гудки в трубке, а когда они прервались сообщением "абонент не отвечает", набрала номер еще раз, чувствуя, как настроение поднимается на уровень циферблата Биг-Бена. Пол все-таки откликнулся. Он не сразу понял, кто и почему звонит. Потом помолчал, видимо, подавляя ярость, от чего жизненный тонус Гермионы приподнялся еще на пару делений. И, наконец, неуверенно, словно боясь выдать себя, выразил свой восторг. Даже то, с каким удовольствием Пол напомнил о сроке подачи разработки, подчеркнув, что речь шла не просто о четверге, а о самом начале рабочего дня, ничуть Гермиону не покоробило. Она была уверена, что все будет готово даже раньше. Работа шла браво, по-суворовски, и любые Альпы были ей сейчас по колено.

Так оно и случилось — к тому моменту, как сценарий лег на стол ведущему программисту, оставив позади несколько согласительных инстанций, задумка оформилась и приобрела черты полноценной адвентюры. И не только виртуальной. В тот же день в руки научного редактора "Алхимика" попала статья, подписанная очень коротко — одной лишь литерой "С". В свое время, работая над диссертацией, Гермиона сотрудничала с "Алхимиком". И теперь она сумела сделать так, что рукопись попала в руки нужному человеку, избежав обычной — довольно муторной — процедуры подачи статьи в журнал. Редактор не доверял анонимкам, но просматривал их очень внимательно. И в этот раз, добравшись до конца статьи, он чувствовал легкую дрожь во всем теле — дрожь, знакомую каждому редактору, который посреди серого самотека, состоящего из писаний городских сумасшедших и статей маститых ученых, от стиля которых дохнут мухи в радиусе четырех кварталов, находит вдруг Настоящий Текст. Редактор порадовался, что сова не улетела — он по рассеянности (или все-таки предчувствие?) ее не прогнал. Всего пара строк — о том, что текст принят к рассмотрению, ориентировочная дата выхода и вопрос о согласовании корректуры — и птица упорхнула, оставив редактора еще раз, теперь уже профессионально-придирчиво, перечитывать текст. Ориентировочная дата? Ха! Ближайший же номер, если редколлегия не внесет коррективы. И дай Мерлин, чтобы этот автор прижился...

Когда Гермиона вошла в дом в Тупике Прядильщиков и по уже привычному маршруту прошла на кухню, чтобы водворить на место отколовшийся изразец, вид она имел весьма бледный. Но настроение было прекрасным. Работа кипела — но она уже могла позволить себе отойти от котла и наблюдать за ней со стороны. Дизайнеры дымились, программисты мучили клавиатуры, из редакции "Алхимика" пришла записка, посредством которой редактор пытался осторожно выяснить, кто из ныне здравствующих мастеров решил скрыться от научной общественности за столь скромной подписью.

А еще начиналась осень. Еще совсем робкая. Но пронзительная синь неба и необыкновенно прозрачный и словно уплотнившийся воздух, в котором звуки шагов глохнут, как в перине, не позволяли ошибиться: уже осень. И даже в убогом доме Снейпа Гермионе было хорошо, светло и спокойно. Сегодня она хотела взяться за изучение библиотеки. Она даже принесла в комнату с кухни довольно устойчивый табурет и поставила его у стола. Но вместо того, чтобы обратиться к полкам, она, неожиданно для себя самой, села за стол, положила голову на руки и закрыла глаза. Тишина. Запах речной гнили плыл через открытое окно и смешивался с ароматом старых книг...

Наверное, она задремала. Последние две недели ей не удавалось нормально поспать — как правило, на ночь она откладывала эскизы. Дизайнеры присылали их в совершенно невообразимых объемах и сопровождали требованием посмотреть и внести коррективы в совершенно неприличные сроки. Дни напролет она торчала в каморке Пола, отвечала на письма и звонки, два или три раза разговаривала с Великим Шефом, убеждая его в перспективности дальнейших разработок. Даже умудрилась осторожно побеседовать через камин с главным редактором "Алхимика", представившись агентом мистера С., и изо всех сил стараясь оставаться на самом краю его поля зрения. А еще она мельком встретилась с Гарри, чтобы забрать заказанные архивные материалы. Но даже не открыла тубусы. Потому что на самом деле все время, свободное от суеты, отнимали записи на веленовых страницах, в которые Гермиона погружалась так часто и настолько долго, насколько могла себе позволить.

Да, она все-таки задремала. Потому что когда она пришла в себя, то не сразу поняла, что происходит. А происходило форменное безобразие: сам дом вздрагивал, словно по нему перекатывались волны возмущения. Гермионе казалось, что она чувствует их кожей. А еще откуда-то снаружи доносились звуки — то похожие на глухие удары, то звонкие, словно кто-то бил в гонг. Гермиона вынула палочку и осторожно двинулась к двери, раздумывая, стоит ли ей высовываться или все-таки остаться под защитой дома и дождаться, пока незваные гости уберутся сами. Впрочем, эту возможность она рассматривала только теоретически — не в ее привычках было отсиживаться за закрытой дверью. Особенно когда становится любопытно.

Услышав снаружи громкую ругань, она опустила палочку и с широкой улыбкой распахнула дверь.

— Гарри, — сказала она. — Если бы ты предупредил меня о визите — тебе не пришлось бы теперь чистить одежду.

Гарри Поттер посмотрел на нее странным взглядом, в котором удивление мешалось с разочарованием и, слава Мерлину, все-таки с радостью, и быстрым взмахом палочки привел одежду в порядок.

— Гермиона... Значит, это ты?

Она пожала плечами — ну что тут скажешь? Глупее вопроса "это ты?" может быть только ответ "да, это я". Кажется, Гарри сам это понял и пустился в объяснения.

— Понимаешь, эта чертова сигнализация... Я сюда за последнюю неделю уже раз тридцать аппарировал. И всегда одно и то же — дверь закрыта, печати на месте. А тут смотрю — окна нараспашку, печати сняты, ну, думаю, дай зайду, проверю...

Гермиона едва сдержала язвительный смешок.

— Сняли бы вы ее к гоблинам, эту сигнализацию. Или попросите новую поставить — кого-нибудь, у кого хотя бы одна из двух рук правая, — посоветовала она.

Гарри хмуро глянул на нее, всем своим видом показывая, что ничего смешного тут нет. Еще бы! Если бы это она была вынуждена по десять раз на дню аппарировать из-за того, что в какой-то вонючей дыре сработала сигнализация...

— Мне кажется, что кто-то изо всех сил старается заставить нас снять сигнализацию. Дескать, надоест рыпаться — сами отключат, — сказал он. — Так вот, мы этого не сделаем. Даже если будем вынуждены скакать туда-сюда весь рабочий день. И, кстати, о правых руках: сигнализацию проверяли всего три дня назад лучшие специалисты аврората. Полностью исправна.

Гермиона пожала плечами.

— А зачем? — спросила она. — Чего вы привязались к моему дому?

Гарри неприятно усмехнулся.

— Ах, к твоему дому, — протянул он. — А я думал, это дом Снейпа. Кстати, раз это твой дом, может, позволишь мне войти?

Гермиона отступила с порога и произнесла:

— Добро пожаловать, Гарри Поттер. Я рада видеть тебя гостем этого дома.

И прошла в гостиную первая — посмотреть, не лежит ли на видном месте что-нибудь, что она хотела бы пока припрятать. Кстати, на кухне Гарри делать совершенно нечего. А книги на стеллажах, скорее всего, здорово защищены.

— Извини, не могу предложить тебе даже чаю, — сказала она, — я не держу здесь ничего...

— Герми... — прохрипело у нее за спиной.

Она стремительно обернулась и увидела, что Гарри едва переступил порог, и ему, судя по всему, было здорово не по себе. Он судорожно схватился за косяк, лицо заливал лихорадочный румянец, глаза неестественно блестели.

— Гарри?

— Убери... — он задыхался, — Убери охрану... Выпусти... Меня сейчас раздавит...

Гермиона оглянулась по сторонам и опрометью кинулась на кухню. Все изразцы были на местах. Ожившие рисунки переливались красками и кочевали с плитки на плитку, словно играя в классики.

— Прекратите немедленно, — прошипела Гермиона.

Рисунки, разумеется, не вняли. Тогда она выскочила обратно в гостиную и кинулась к Гарри.

— Наружу! Быстро! — крикнула она на ходу.

Но Гарри, казалось, оцепенел. Тогда она просто с разбега ударилась в него всем телом, и они вдвоем покатились через порог. Когда Гарри отдышался, все еще сидя на земле, он поднял взгляд на Гермиону и тихо спросил:

— Почему ты не сняла охрану? Не хотела меня впускать?

Гермиона сама плохо понимала, что происходит, и глупые вопросы сейчас были совершенно неуместны.

— Гарри, тебе что, уши заложило от частых аппараций? Ты не слышал, что я пригласила тебя в дом?

Гарри опустил глаза и кивнул. Того, что она сказала, должно было хватить, чтобы нейтрализовать защитную магию дома. Но дом почему-то не захотел пускать его дальше порога. Гарри поднялся с земли и отряхнулся.

— Ладно. Не судьба, — проворчал он.

— Ты что-нибудь понимаешь? — с нажимом спросила Гермиона.

Гарри неопределенно хмыкнул.

— По всей видимости, родовая магия. Заклятия накладывал глава рода, и только глава рода может ими управлять, — нехотя ответил он. — Темная магия. Чего еще ждать от Снейпа?

Гермиона недоверчиво посмотрела на него, потом оглянулась на распахнутую дверь. Она выглядела так приветливо, будто приглашала войти, устроиться на потрепанном, но все равно удобном диване, выпить чашку чаю... Гермиона потрясла головой.

— Почему непременно темная? — спросила она.

Гарри пожал плечами.

— Может, раз меня тут не принимают, посидим где-нибудь снаружи? — предложил он, оглядываясь по сторонам.

И, не дожидаясь ответа, двинулся по направлению к реке. У Гермионы не было особого желания прогуливаться — она отдохнула ровно настолько, чтобы несколько часов посвятить монотонной работе вроде запланированного перебирания книг. Но повернуться спиной к Гарри она не могла. Ему было плохо — она видела. Не из-за магии дома. Просто плохо. Поэтому она заставила себя пойти следом.

Гарри медленно шел вдоль берега, и вдруг остановился. Гермиона едва не ткнулась ему в спину — но он этого не заметил.

— Вот это место, — сказал он тихо, словно обращаясь к самому себе. — Посидим тут?

Гермиона пожала плечами. От заболотившейся реки поднималось такое зловоние, что к горлу подкатывал комок. Но Гарри этого не замечал. Он подошел к кромке воды, осмотрелся, вычистил заклинанием ствол завалившейся вербы и сел.

— Гарри? — Гермиона судорожно сглотнула и опустилась рядом. — Что за "то место"?

— Я видел его в воспоминаниях Снейпа. Они тут сидели с моей мамой — еще когда были детьми. А потом пришла тетя Петуния...

Он замолчал. Она не ответила. Только еще раз судорожно сглотнула и закрыла глаза. Она устала. У нее не было ни сил, ни желания уговаривать, растолковывать, увещевать взрослого человека, которому, кажется, нравится вот уже который год пережевывать одни и те же детские сопли. Дать бы ему по морде, — вдруг со злостью подумала она. По-маггловски — разбить нос, поставить пару фонарей. Чтобы дурь из головы выбить. Чтобы вспомнил, что он здоровый мужик. Чтобы было больно — настоящая боль, а не фантом давно ампутированной конечности. Ему просто нельзя было вызывать мертвых... Гоблиново семя! У нее нет сил еще и на это. Но он ведь друг. И она уже однажды бросила его — когда ему было больно и плохо, хуже, наверное, много хуже, чем теперь...

— Гарри, хватит гальванизировать трупы, — наверное, это прозвучало слишком резко, но это все, на что она была сейчас способна. — Их надо просто похоронить. И вернуться к живым. У тебя есть семья — это Джинни.

— А ты похоронила?

— Я — другое дело.

— Ты не хочешь его найти?

— Он умер, Гарри. А я не испытываю к нему чувств достаточно глубоких, чтобы искать его могилку и носить на нее каждую неделю цветочки. Меня другое удивляет — почему ты так хочешь найти его?

Гарри пожал плечами.

— Просто хочу. Он любил мою маму.

Гермиона почувствовала, что на нее накатывает волна самой настоящей ярости. Ну как можно оставаться таким сентиментальным идиотом после всего, что довелось пережить?

— Да, — ядовито произнесла она. — А еще он ненавидел тебя, твоего отца, твоего крестного — и неизвестно, кому в этом смысле принадлежала пальма первенства.

— Если бы ты видела его лицо, когда он узнал, что мне суждено умереть! — запальчиво выкрикнул Гарри, становясь действительно похожим на мальчишку.

Но через минуту он обмяк.

— Я сам не знаю, как к нему отношусь, — тихо произнес он. — Может, это просто совесть. Мы ведь могли ему помочь — там, в Визжащей хижине. Любой из нас мог остановить кровотечение. А мы стояли рядом и смотрели, как он умирает.

— Ты его ненавидел. И было за что, — жестко ответила Гермиона.

— Да, в том-то и дело — я его ненавидел. Человека, столько раз спасавшего мою задницу.

— Но он же, в общем-то, и подставил под это все твою задницу — ты забыл? Если бы он не передал пророчество Волдеморту, ты бы не стал мальчиком-который-выжил.

— Наверное, ты права, — Гарри улыбнулся и снова напомнил ей мальчишку-гриффиндорца. — Ты ведь у нас всегда права. Это такой талант?

— Нет, Гарри, — ответила она, постаравшись подавить горечь. — Это мировая справедливость. Должно же и во мне хоть что-то быть.

— Как ты думаешь, почему он это сделал? — Гарри сделал неопределенный жест. — Ну... женился на тебе.

— Гоблин его разберет, Гарри. А что, он снова спутал тебе карты? Ты после этого снова не знаешь, как к нему относиться?

Это она хорошо понимала. После того, как выяснилась истинная роль Снейпа в войне с Волдемортом, она тоже испытывала к бывшему учителю странную смесь из чувства вины, признательности и восхищения. До того дня, когда... Нет. Она не будет думать о Роне. Не сегодня. Не сейчас. Сейчас с нее и Гарри выше крыши... А Гарри... Ему просто позарез нужна ясность в собственных чувствах. Ему надо, чтобы черное было черным, а белое — белым. И никаких полутонов. В конце концов, ему это действительно необходимо. Он же аврор...

— Ты же знаешь, я его ненавидел. А потом я увидел его воспоминания... Маму... Я его почти полюбил. Во всяком случае, восхищался — это точно. А потом... А потом он сделал несчастными двоих самых близких моих друзей. Да, Гермиона, ты снова права, тролль задери — я опять не знаю, как к нему относиться. И чтобы определиться с этим, я должен знать его мотивы.

— Не думаю, что мы их когда-либо узнаем, — устало произнесла Гермиона.

— Не мог же он совсем ничего не объяснить! — воскликнул Гарри.

— Даже если он и оставил какое-то объяснение, то хорошо его припрятал, — ответила Гермиона и сама подивилась собственному спокойствию — или это было безразличие? — Думаю, он не счел нужным объясняться. Иначе объяснения были бы вместе со всеми прочими документами у нотариуса. А там были только инструкции — что где лежит, что я могу делать и чего не могу. Очень подробно. Снейп, знаешь ли, был педант.

— Ты смирилась? — на лице Гарри снова появилась кривая усмешка, делающая его лицо незнакомым.

— Я устала, — честно призналась Гермиона. — От тебя в частности. Прости, Гарри, но ты сам сводишь себя с ума и норовишь прихватить с собой окружающих. У тебя прекрасная жена, которая тебя любит и сделает все, чтобы у тебя, наконец, была нормальная семья. А ты, вместо того, чтобы радовать ее, сидишь на берегу вонючей лужи, грызешь ногти и городишь чушь.

Гермиона сама не заметила, что под конец своей речи сорвалась на истерические нотки. Гарри спрятал лицо в ладонях, и у Гермионы от этого жеста сжалось сердце. Она тут же выпустила пар. Ее вдруг передернуло от мысли, что Снейпу удалось испортить Гарри остаток жизни на редкость изящным жестом: подсунув ему воспоминание о своей любви к его матери.

— Дело в том, Гарри, что вы со Снейпом любили одного и того же человека, — продолжила она уже спокойнее, хотя чего ей стоило это спокойствие... — Это иногда связывает людей сильнее, чем любовь друг к другу. Это связывало тебя с Сириусом и Ремусом. Но они умерли, и у тебя остался только Снейп. Но он тоже умер, Гарри. И давай покончим с этим.

Она обхватила себя за плечи. Мерлин, этот разговор может оказаться последним шагом в ее личное безумие...

— Извини, — глухо произнес Гарри, вставая с бревна.

Гермиона тоже поднялась.

— Ты меня прости, — сказала она. — Я устала. Давай расходиться.

Гарри кивнул, и они пошли к дому.

— Много работы? — спросил Гарри. Его, казалось, угнетала тишина, царившая в Тупике Прядильщиков.

Гермиона сделала неопределенный жест.

— Ты же знаешь, у меня всегда море работы. И, как всегда, в этом виновата я сама, — она попыталась улыбнуться.

Гарри кивнул и улыбнулся в ответ.

— А чем ты теперь занимаешься?

Выдумывать и выкручиваться не было сил.

— Разработкой компьютерных игр, — честно ответила она. — Сценарии пишу.

Гарри поднял брови.

— Круто!

Гермиона удивленно посмотрела на него. Она не ожидала такой реакции. Ей до сих пор стыдно было признаться своим друзьям, что она, несмотря на свое блестящее магическое образование и все те надежды, которые на нее возлагали со школьной скамьи, работает на магглов.

— Ты правда так думаешь? — осторожно спросила она. — Это ведь маггловская работа.

— Брось, Гермиона, — Гарри отмахнулся. — Я среди магглов вырос. Компьютерные игры — это покруче приколов Уизли! Только я тебе этого не говорил, ага?

Гермиона рассмеялась от всего сердца. Ей, оказывается, было очень важно, что друг ее не осуждает и не жалеет ее якобы загубленные магические таланты.

До дома они дошли в неплохом расположении духа и, кажется, оба испытывали огромное облегчение от мысли, что, несмотря ни на что, их дружба не пошатнулась. Гарри, распрощавшись, аппарировал, а Гермиона зашла в дом. Надо было разобраться с защитной магией. Она быстренько прошла на кухню и убедилась в том, что рисунки на изразцах неподвижны. После секундного размышления она сбегала в гостиную за пергаментом и скопировала рисунки, обведя кружочком тот, что был изображен на "съемной" плитке. Гермиона пока не знала, что будет делать с этими рисунками. Но над поведением дома следовало крепко подумать.

Гарри утверждал, что кроме обычных охранных чар, которые гость может преодолеть, воспользовавшись приглашением хозяина, существует еще какая-то магия, которой не может управлять любой член семьи — только глава рода. Но если она не глава рода, значит... Мерлинова борода, значит, Снейп жив?! Стоп. Без паники. Почему, собственно, Снейп? Вернее, именно этот Снейп. Может, у него есть какой-нибудь троюродный дядюшка, живущий в местечке Литтл-Рок, штат Северная Дакота. Формально глава рода — он... Чушь. Если он Снейп, значит, он маггл. Тогда кто-то из Принцев? Но этот дом никогда не принадлежал Принцам. Вернее, мог принадлежать только одному. Одной. А почему в прошедшем времени? Возможно, Эйлин Принц жива и здравствует. По самым скромным подсчетам, она не старше МакГонагалл — не возраст для ведьмы. Может, она живет себе где-то в другом месте, а этот дом закономерно считает ее главой рода. Но тогда почему о ней нет ни слова в распоряжениях Снейпа? В завещании, наконец? Почему именно она, Гермиона Грейнджер, названа наследницей всего "движимого и недвижимого"? Разругались с мамочкой вусмерть? Но в таком случае и магия дома должна подчиняться Гермионе...

Мерлин, как же она устала. Гарри, Снейп, дом с его своенравными охранными чарами и взбесившейся сигнализацией. Не много ли? А еще Великий Шеф и примкнувший к нему Пол... О, легок на помине. Гермиона вынула из кармана мобилку, напевающую что-то из японского мультика, и, заранее скривившись, нажала на кнопку.

— Миона, ты, конечно, бездельничаешь? — жизнерадостно осведомился Пол.

— Разумеется, — сквозь зубы процедила она.

— Придется прерваться, девчонка.

— Да что ты говоришь?

Интересно, как модифицируется сглаз при преобразовании в электромагнитные колебания и обратно?

— Если есть особые пожелания к замку Синей Бороды в демо-версии — подать не позже...

— Нет, Пол, — прервала она его, все еще борясь с искушением. — К демке у меня нет больше никаких пожеланий. Кроме одного. Если эти троллевы рембрандты оденут-таки гоблинов в джинсы вместо смокингов...

— Банка в демке не будет. Или почти не будет. Я тебя пока о Замке спрашиваю. Я его уже неделю вплотную тестирую в он-лайне. И он мне чертовски нравится. Мы сможем добавить в него еще пару локаций — я оставил резервное...

— Что? — заорала в трубку Гермиона. — Повтори-ка, братец.

— Я оставил...

— Нет, о тестировании. Неделю?

— А, ну да, долго, я понимаю. Но это основная локация в демке...

— Время фиксировалось?

— Время чего?

Гермиона заставила себя медленно вдохнуть и выдохнуть.

— Я спрашиваю, — четко выговаривая слова, произнесла она в трубку, — сможешь ли ты восстановить точное время заходов в локацию. Хотя бы некоторых.

— Ну, если пошарю...

— Пошарь. Мне это совершенно необходимо. И еще. Ты можешь зайти в нее прямо сейчас?

— Нет, Миона. Прямо сейчас я с ней работаю. Она выключена. А зачем тебе? Хочешь — приезжай сюда, я ее к твоему приезду доработаю слегка и подключу.

— Договорились.

Пол отключился. Гермиона поднялась с пола и пошла в гостиную. Ноги дрожали. Она тяжело оперлась о стеллаж и едва не упала — стеллаж мягко качнулся и отъехал в сторону, открывая до сих пор недоступный коридор.

Глава 8

— У меня появилось хобби, — буркнула Гермиона вместо приветствия и упала в кресло.

— Не верю, — мрачно парировал Пол. — У тебя нет времени.

— А я не сказала, что у меня появилось время, — огрызнулась Гермиона. — Я говорила только о хобби.

— Как же называется твое хобби? — Пол, наконец, оторвался от монитора и посмотрел на нее.

— Метафизик-любитель, — ответила она со вздохом.

— Некруто, — разочаровано протянул Пол. — То ли дело я. Онтолог-профессионал.

Гермиона улыбнулась. Через силу. Но Пола это воодушевило, и он продолжил:

— Каждый день с девяти до восемнадцати согласно штатному расписанию я занимаюсь сотворением мира.

— Некруто, — с ноткой злорадства произнесла Гермиона. — Настоящие профессионалы справляются за семь дней.

— Всего за семь дней? А потом сидеть без работы? — Пол фыркнул.

— Нет, Пол. Наоборот — без конца клепать патчи типа "пророк", или там "апостол", а все остальное время тратить на сервисное обслуживание.

Оба рассмеялись.

— Что ж, сейчас я подхожу к этапу столь же ответственному, сколь приятному, — продолжал Пол. — Условно называемому "плодитесь и размножайтесь". Не желаете присоединиться, леди?

Гермиона не обратила внимания на двусмысленность и снова помрачнела. А чем она, по-вашему, занимается последние недели? Ну, кроме тетради С., разумеется. О, да, она, наконец, нашла способ вплести ее в расчеты, ввести в игру. И теперь ее строки разбегались по игровому миру тропками, вились узкими коридорами, прочерчивали широкие тракты, рассыпались островками, звучали в устах НПС-ов. Они пропитывали, пронизывали игровую реальность, проступали на ней, как невероятно изящная вышивка белым по белому, делая игровую реальность рельефной, осязаемой. Теплой...

— Я не совсем понимаю, Миона, — голос Пола вырвал ее из размышлений, — почему данные по Жилю де Рэ не совпадают с Синей Бородой. Это мой глюк или твой?

— Не совпадают, — отозвалась Гермиона. — И это не глюк. Пока не знаю, что с ними делать, но для демки и так сойдет. Образы будут развиваться — дай дожить.

— Значит, вводишь Синюю Бороду отдельным персонажем?

Гермиона помолчала. Она пока не была готова объяснять, потому что сама еще не решила окончательно, кто и как станет Синей Бородой. Они оказались разными — просто два разных человека. Не могла она поверить, чтобы магия, какой бы темной она не была, превратила красивого, сильного мужчину с тонким разумом и, видимо, пылким сердцем, в мрачного изувера. Как сквозь чистое, загорелое рыжебородое лицо могла проступить уродливая образина с землистой кожей, в обрамлении иссиня-черных неопрятных волос и синей бороды? Как? Мерлин... Элементарно! Точно так же, как, в зависимости от информационного ряда, сквозь одну и ту же комбинацию знаков проступают совершенно разные смыслы. Может, магия не напрасно так прочно связана с семантикой? Кстати, не своей ли ручкой в концепции сценария мисс разработчица изволила начертать нечто подобное?

— Думаю, Пол, Синяя Борода — это вообще не юнит, — задумчиво произнесла она. — Это маска. При определенном ходе развития сюжета определенный персонаж может стать или не стать Синей Бородой.

— Судьба Жиля де Рэ, а главное, его жен — в руках геймера?

Гермиона усмехнулась.

— Пожалуй, на его месте я предпочла бы руки Прелати. Он просто спровадит на тот свет почти без пересадок. А вот на что может хватить воображения геймера... Избави Мерлин!

На самом деле, она прекрасно понимала, что разорвать образы Синей Бороды и Жиля де Рэ будет непросто. Особенно крепко заставили задуматься документы из архивов аврората, которые ей передал Гарри. Записи оказались весьма смутными и путанными. Но одно в них было выписано предельно четко: Жиль де Монморанси-Лаваль, барон де Рэ, был чистокровным магом. Лишенный родителей в раннем возрасте, он воспитывался дедом, который, по-видимому, любил внука сверх всякой меры и исповедовал педагогический либерализм. В результате, несмотря на ранее проявление волшебных способностей (что фиксировалось семейной хроникой), к изучению собственно магических наук Жиль приступил только по возвращении с войны. После смерти Жанны д'Арк. И проявил немалые таланты. Данных, впрочем, было мало. И это были в основном ссылки на документы, которыми Гермиона не располагала. То там, то сям в пергаментах упоминались какие-то "дополнительные материалы", которые могут быть предоставлены "по особому требованию", а дальше стоял значок, больше всего напоминавший зодиакальный символ созвездия Рыб. Что он мог означать? Повышенная секретность? Уничтожено за давностью? Передано в какой-нибудь другой архив — исторический, например?

Впрочем, для разработки убедительного игрового образа и этой информации хватало с лихвой. Судя по описаниям деяний барона, за довольно небольшой срок практики в темной магии он насовершал массу преступлений, из цветущего молодого мужчины превратился в сгорбленного бледного урода, потерял почти все родовое имущество, лишился семьи. Как бы между прочим отмечалось, что Жиль изобрел несколько новых заклятий, из которых два по сей день используют авроры, а еще три или четыре активно практикуют алхимики и колдомедики. Разумеется, им обучают без упоминания авторства — в связи с тем, что автор был лишен всех прав из-за преступлений, связанных с применением темной магии. Такая вот казуистика... К сожалению Гермионы, документы умалчивали, о каких именно заклятиях идет речь. Но у нее закрались подозрения, что, как алхимик, по крайней мере с одним-двумя она наверняка знакома. Скорее всего, имей она хотя бы небольшой намек, догадалась бы. Мерлин, что за глупость! Сколько лет прошло... Да и какая разница, кто и как изобрел заклятие, если оно может использоваться во благо?

А вот о Жанне д'Арк в документах не было почти ничего. Странно. Ведь ее судили и казнили как раз англичане. Так что британский аврорат по меньшей мере принимал участие в расследовании, а то и вовсе вел его от начала до конца. Не сохранили дела? Или загнали в какой-нибудь особо секретный архив? Скорее уж списали в утиль... Впрочем, это все в том случае, если она была ведьмой. Запись же на пергаменте, полученном из аврората, озаглавленная как "Решение выездного согласительного заседания в Руане" вгоняла Гермиону в ступор: казнена посредством аутодафе в связи с весьма вескими обвинениями в ведьмовстве. Так она ведьма? В таком случае, что за странная формулировка обвинения? Или она была маггла, которая пыталась выдавать себя за волшебницу? Тогда почему обвинения "веские"? Можно подумать, у инквизиторов списали. И что значит "согласительное заседание"? Кто с кем соглашался? Не персонаж, а загадка века. Пятнадцатого к тому же. Гермиона приняла самое простое решение, на какое была способна: еще раз подумать, стоит ли связываться с этим образом.

С самым большим интересом она разворачивала пергаменты, на которых значилось имя Франческо Прелати. В отличие от Жанны д'Арк и даже Жиля де Рэ со всей его чистокровностью и длиннющей вереницей магов-предков, этот человек, кажется, не только знал о существовании магического мира с его законами, закрытыми пространствами и прочим, но и чувствовал себя в нем достаточно уверенно. Значит, он тоже маг? Хоть об этом и нет никаких упоминаний. И если принять во внимание его настойчивое стремление угробить барона, практикующего Темные искусства — скорее всего, аврор. Но есть неувязочка, господа присяжные заседатели: опираясь на некоторые факты, можно смело утверждать, что темную магию Жиль де Рэ начал практиковать только после того, как в его жизни появился указанный отец Прелати. Да, он имел священнический сан. И напарника. Вернее, напарницу — некую Моффрэ, выдававшую себя за ведьму. Впрочем, почему "выдававшую"? Вполне возможно, что она и была ведьмой. Но зачем они его провоцировали? Если он маг, зачем ему уничтожать другого мага, да еще таким театральным способом? Зачем они раздули скандал на всю Францию и половину Европы в придачу? Скандал, который мог выказать магглам факт существования волшебного мира. В те времена, когда магглы в отношении магов были настроены весьма агрессивно. Кстати, ни в одном документе аврората нет и намека на то, что Прелати, как и Моффрэ, сами использовали темномагические заклятия. Да что там — вообще практиковали магию. О Прелати и маггловские источники говорят не иначе, как об авантюристе, лжеалхимике, водившем за нос доверчивого барона. Ха! Доверчивый чистокровный темный маг — несчастная жертва интриг. Расскажите об этом Гарри Поттеру...

В общем, Гермиона сама не заметила, как отложила в долгий ящик не до конца понятных ей героев Столетней войны, и все силы бросила на разработку образа Прелати. И поняла, накладывая первые расчеты на игровую вселенную, что этот персонаж никак не вписывается в рамки образа обычного, нет, даже не слишком обычного, аврора. Он не укладывался даже в рамки какого-нибудь светломагического клуба — вроде Ордена Феникса. Это интриговало. Почти как тетрадь С. И рисунки на очаге в доме Снейпа. Кстати...

— Пол, — она подняла голову от расчетов. — Ты что-нибудь смыслишь в криптографии?

— А что?

— У меня есть шифровка.

— Это ты думаешь, что шифровка, — Пол фыркнул. — А Штирлицу точно известно, что это кои-8. Или, еще лучше, юникод. Знаешь, сколько я таких шифровок видел? А создаются они так: одаренная секретарша открывает файл и, не глядя, давит на "принт". Потом так же, не глядя, забирает распечатку с принтера и относит на подпись шефу. Тот, в свою очередь, подмахивает, а сам не в бумаги смотрит — ни Боже мой! — он смотрит на ее коленки, скажем, или там в вырез — зависит о того, в чем именно состоит одаренность секретарши. После чего все пакуется в папку или в конверт и отправляется по инстанциям.

— Боюсь, Пол, я не так одарена, как описанная тобой секретарша...

— Это точно. С тобой и безо всяких документов в два счета косоглазие заработаешь, — Пол изобразил тяжелый вздох. — Поэтому-то тебя в секретарши и не берут, Миона.

Гермиона терпеливо переждала эту тираду и продолжила:

— Я готова поручиться, что это не кои и не юникод. Там, откуда я ее принесла, и принтера-то никакого нет.

— О святой Кевин Митник! — Пол завел глаза горе. — На этой планете еще остались такие оазисы?

— Замок Синей Бороды, Пол.

— Решила ввести в игру головоломку? — он протянул руку и сцапал листок с копиями рисунков. — Думаешь, стоит раздувать квест? Хотя, это твоя сильная сторона...

Он небрежно бросил листок поверх прочих бумаг.

— Ты посмотришь рисунки или нет? — строго спросила Гермиона.

— При чем тут я — пускай дизигнеры смотрят, — Пол попытался снова уткнуться в монитор.

Но не тут-то было. Гермиона уперлась руками в стол и наклонилась чуть не к самому его лицу.

— Это, возможно, шифр. При чем тут дизигнеры?

Пол вздохнул.

— Немедленно отойди на четыре с половиной шага, женщина, — буркнул он. — Или ты решила проверить, правду ли я сказал о косоглазии?

— Неправду, — отрезала Гермиона. — Ты обоими глазами пялишься мне в вырез. Хотя должен был хотя бы одним глянуть в бумаги. А ну как и правда кои-8?

Пол вздохнул и сосредоточился на листочке.

— Что это за народное творчество?

— Рисунки на изразцах.

— Оставь. Подумаю, — он снова отложил листок. — Криптоанализ не поможет. Ты даже не знаешь, что это за язык. А может, метаязык.

— Скорее, метаязык.

— Почему?

— Нутром чую.

— Операция "нутром чую" не может быть алгоритмизирована, Миона. И уж тем более не может быть ключом для криптоанализа.

— Нужен ключ?

— Ю нид э еллоу ки ту оупен зис дор, — противным голосом пропел Пол.

Гермиона раздраженно хмыкнула. Она не понимала детской любви к древним шутерам. А уж цитировать их...

— Посмотри сюда, — она ткнула в обведенный кружком рисунок. — Вот это лежало отдельно. Возможно, в этом символе скрыт ключ.

— О, это уже кое-что, — кисло произнес Пол. — Попробую найти в комьюнити криптоаналитика, который согласиться работать с детскими каракулями. Возможно, удастся придумать хорошую головоломку.

— Пока я хочу просто это расшифровать.

— А что, нумерология не канает? И алхимия тоже? Впрочем, что с нее взять — со лженауки...

Гермиона, склонив к плечу голову, с минуту наблюдала за Полом — он снова уткнулся в экран и сделал вид, что ее вообще нет в каморке, а может, и на всем белом свете. Настроение у него было ниже уровня городской канализации. Работа, которую он как раз заканчивал, казалась ему страшилищем. Его тошнило от того, что он видел на экране. И это было прекрасно. Это означало, что результат этой работы превзойдет все ожидания начальства и клиентов. А сам он, месяца через два, после пятой бутылки пива будет смотреть на дело рук своих сквозь слезы умиления и бормотать, что это его бест, и больше никогда в жизни ему такого шедевра не сделать.

Но сейчас общение с Полом следовало свести к минимуму — ради них обоих и, главное, ради дела. Поэтому Гермиона выскользнула из каморки, прошла в конец коридора, вышла через запасной выход на лестничную клетку, где никогда не было ни души, и аппарировала домой.

Было несколько интригующих вопросов, которые она хотела прояснить как можно скорее. В первую очередь ее тревожил Гарри. За последние две недели она перелопатила все, что смогла найти о магической сигнализации. Судя по данным таймера, сигнализация срабатывала, когда Пол заходил в локацию. Это Гермиона могла понять, хоть поверить было трудно. Впрочем, простая проверка сделала невероятное очевидным. Однажды Пол зашел в локацию и едва не захлебнулся от возмущения, обнаружив кого-то в закрытой от пользователя игре. Он не сразу поверил, что "кулхацкером хреновым" оказалась Гермиона, которая как раз в этот момент находилась в доме Снейпа. О том, как ей пришлось изворачиваться, чтобы объяснить происходящее коллеге, лучше было не вспоминать — сама себе в этот момент она напоминала ужа на сковородке.

Самым интересным, впрочем, было даже не это. Интереснее была обмолвка Гарри, с которым она осторожно обсудила ситуацию со смешением реальностей: сигнал о вторжении получал он лично, вся сигнализация замыкалась на нем, а не на соответствующем отделе аврората. Раскопав все министерские инструкции на эту тему, Гермиона убедилась, что к подобной практике прибегали очень редко и только в самых исключительных случаях. Скажем, когда речь шла об охране свидетеля, агента или семьи, находящейся под угрозой. Делалось это с целью обеспечить максимальную секретность. Как правило, такая сигнализация дублировала Хранителя секрета на тот случай, если его захватят или убьют. Ее могли относительно спокойно использовать люди, связанные с домом — члены семьи или просто добрые друзья. Если сигнализацию замыкали на чужом человеке, его нужно было провести через особый ритуал, который бы "сроднил" его с местом. Ритуал, хоть Гермиона смогла найти только довольно общее его описание, наверняка не принадлежал светлой магии. Кроме того, последствия подобной связи могли оказаться весьма пагубными. Каждый вызов сам по себе не наносил существенного урона, но нагрузка имела кумулятивный эффект — в какой-то момент она давала о себе знать, почти мгновенно приводя к магическому и нервному истощению.

Гермионе это очень не понравилось. Что они там в аврорате — совсем рехнулись? Во-первых, использование темной магии. Во-вторых, Гарри. И главное — ради чего? Даже если Снейп жив и его таким образом можно поймать — неужели оно того стоит? Неужели Гарри не наигрался в самопожертвование? Она подошла к камину и вызвала дом в Годриковой Лощине. Через минуту в зеленом огне забавно, словно птичка, крутила головкой Джинни.

— Привет, Герми. Как поживает Пол?

— Пол?

Гермиона не сразу вспомнила, что Джинни в курсе маггловской работы подруги и уже проявляла интерес к ее сотруднику.

— Оставь, Джин, не сейчас, — Гермиона поморщилась. — Я по поводу Гарри. Он дома?

— Нет, конечно, Герми.

Джинни заметно погрустнела.

— Вот и ладушки, — Гермиона устроилась поудобнее у камина. — Я с тобой хочу поговорить. О Гарри. Объясни, что ты имела в виду, когда говорила, что он бредит поимкой Снейпа?

На мгновение Джинни растерялась, но тут же взяла себя в руки и вернула лицу беспечное выражение.

— Это его работа, Герми. Они хотят выяснить судьбу всех, кто был связан с этой войной. Если бы Снейп оказался жив, то его показания...

— Это все я слышала уже раз пятьдесят, — прервала ее Гермиона. — Я спрашиваю о другом. Тебе не кажется, что Гарри ведет себя немного странно? Что он принимает это задание ближе к сердцу, чем любое другое? Во всяком случае, ближе, чем следовало бы?

Джинни помолчала, а потом медленно кивнула.

— Ты же знаешь все сама, правда, Герми? — неуверенно спросила она. — Ну, об их отношениях.

— Джинни, это ненормально — тебе не кажется? Меня, например, со Снейпом связывает никак не меньше, чем Гарри. Но я не схожу с ума по этому поводу!

Тут Гермиона прикусила язык и подумала, что если Джинни сейчас скажет "неужели?", она не будет знать, что ответить. Но, к счастью, Джинни была занята другим.

— Герми, у него задание, — сказала она, но встревоженный, внимательный взгляд выдавал ее с головой.

— Значит так, подруга. Хочешь верь, хочешь — нет, но это не просто задание. Оно может стоить слишком дорого нам всем. И Гарри — в первую очередь, — решительно произнесла Гермиона. — Узнай об этом как можно больше. Делай что хочешь, но узнай.

Глаза Джинни нехорошо сузились.

— Ты предлагаешь мне шпионить за собственным мужем? — спросила она.

— Да! — заорала Гермиона. — Я предлагаю тебе помешать ему спятить!

И, чувствуя, что больше не сможет держать себя в руках, Гермиона прервала связь. Смех смехом, но после публикации демо-версии заходы в локацию станут настолько частыми, что Гарри действительно рискует спятить. Идиоты. О чем они думали? Если Снейп жив и до сих пор не появился, значит, он не хочет, чтобы кто-то узнал о том, что он жив. И можно быть совершенно уверенным, что так глупо он не попадется. Ну не кретины же они в этом аврорате, в конце концов. Тогда зачем? Тролль задери, ей нужно как можно больше узнать об этом чертовом ритуале. Можно попробовать создать нумерологическую модель и просчитать возможные магические связи...

Через минуту Гермиона уже сидела у компьютера и стучала по клавишам. Кроме ноутбука у нее в кабинете стояла мощная настольная система, на которой, по выражению Пола, можно было летать в космос. Так далеко Гермиона не собиралась. Но для работы с программами, созданными специально для нумерологических расчетов, моделирования алхимических процессов и прочей "лженауки", писаными под аккомпанемент насмешливого фырканья все тем же добрым компьютерным гением фирмы JANY-SOFT, мощность имела значение. Не говоря уже о нормальной работе новинок игровой индустрии, которые, казалось, специально подгоняли системные требования под последний писк "железного" рынка. Гермиона судорожно вводила известные ей данные о ритуале и сигнализации. Едва она закончила ввод, запустила обработку и откинулась в кресле, кривясь от боли в шее, как услышала, что в окно бьется сова.

Гермиона отвязала письмо, и птица тут же, словно была хорошо знакома с планировкой квартиры, полетела на кухню. Значит, ждут ответа, — проводив ее подозрительным взглядом, подумала Гермиона. А может, просто голодная. Гермиона бросила письмо на клавиатуру, мельком глянула на монитор, прикидывая, сколько времени будет длиться обработка данных, и пошла кормить сову.

Загадка дома в Тупике Прядильщиков была отложена в сторону. Но это не означало, что Гермиона о ней забыла. Особенно после того, как Пол, наконец, показал ей локацию во всей красе. Он, видите ли, собирается продолжать ее развитие — и оставил для этого резерв места. В частности, был в схеме коридор, открывающийся за одним из стеллажей. Короткий, тесный, темный коридор, который заканчивался тяжелой дубовой дверью. Такая дверь могла вести в оружейную в старинном рыцарском замке. Но ей уж точно совсем не место в развалюхе в умершем промышленном квартале. И зачем было так тщательно маскировать коридор, который ведет к наглухо запертой двери? Гермиона перепробовала на ней все известные отпирающие и разрушающие заклинания, пыталась сделать ее прозрачной — все напрасно. Если бы не эта дверь, коридор можно было бы принять за черный ход. Осмотрев дом снаружи, Гермиона прикинула, что он должен был выводить на задний двор. Туда, где вплотную к стене дома стоял покосившийся сарай. У сарая-то дверь отсутствовала напрочь. По всей видимости, туда попадали из дому. Возможно, как раз через эту самую дубовую дверь. Ну не смешно? Ю нид э еллоу ки ту оупен зис дор...

А больше всего в этой истории Гермиону раздражало то, что коридор за стеллажом она обнаружила задолго до того, как они с Полом взялись за разработку локации...

Оставив сову насыщаться, Гермиона вернулась в комнату. Процесс обработки информации протекал вяло — слишком много данных, да и программа была довольно "тяжелой". Поэтому Гермиона взялась за письмо. Способ, которым оно было доставлено, не оставлял сомнений: отправитель, не пожелавший писать свое имя на конверте, был волшебником. Кто же?

Развернуть пергамент ей не дали — из прихожей донеслось пение мобилки. Гермиона чертыхнулась, бросила письмо на клавиатуру и пошла на звук.

— Гермиона! Ты в курсе, что идет война?

Интересно, на какое предельное давление рассчитана мембрана?

— Не кричи, Пол, — рявкнула она в ответ. — Разумеется, я в курсе. Ты какую войну имеешь в виду? В Ираке? Или в Иране? Или на Марсе?

— Нет, девчонка, — раздраженно, но уже не так громко прозвучало из трубки. — В нашей чертовой игре. А где, скажи на милость, возможные сетки сражений? Управление боевыми юнитами? Все, что у нас есть — дуэльные арены. Но это не то! Я был уверен, что ты предусмотрела...

— Какими юнитами? — простонала Гермиона и сползла по стенке на пол. — Что я должна была предусмотреть?

— Черт, Миона. Ты что, не знаешь, чего ждет геймер от боевых стратегий?

Мерлин. Какая война? Откуда он ее взял? Война закончилась восемь лет назад...

— Пол. Подожди, — она постаралась быстренько собраться с мыслями. — Ты уверен, что это именно война?

— Миона, я похож на желторотого? Тебе напомнить, сколько игр прошло через мои руки? Я их по алгоритму читаю, как дьяк отченаш по псалтыри, — Пол снова сорвался на повышенные тона. — То, что я вижу перед собой, предполагает довольно активное противостояние, регулярно переходящее в вооруженные конфликты!

Гоблиново семя...

— Погоди, Пол. Я... Мне надо просто подумать.

— Хорошо, думай. Но после того как ты мне скажешь, будут ли использоваться боевые юниты — я тут, знаешь ли, прогу пишу...

— Нет, Пол. Никаких юнитов.

Над этим ей и думать не надо. Пушечного мяса она создавать не будет. Хватит. Этим она сыта.

— Благородные поединки один на один, перемежающиеся отстрелом неугодных из снайперских винтовок с соседней колокольни? Сформулируй четко и займись немедленно, — приказал Пол.

— Погоди... Мы же решили дуэль...

— Это не способ ведения войны, — отрезал коллега.

— Почему? Это может быть основной формой вооруженного конфликта. Я уже говорила тебе про дуэльный клуб. Для того, чтобы получить право на вызов, надо стать членом клуба. Внутри сложные многоуровневые отношения, формы допуска к заклятиям, оружию и боевым тактикам. Для остроты ощущений — возможность вести бой чужими руками. Пойдет? Все остальное — после обдумывания.

— РПГ-шный подход, — с сомнением произнес Пол. — В военных действиях я бы предпочел стратегию. Уверен, пипл придерживается того же мнения.

— Будет тебе стратегия, — пообещала Гермиона. — Но после того как я все обдумаю. А пипл, кстати, в подобной игре скорее поприветствует РПГ-шный способ выяснения отношений.

— Устроим плебисцит?

— Не раньше, чем Великий Шеф утвердит наше светлое будущее, — буркнула Гермиона и отключилась.

Война. Мерлин. Она брала в расчет только последние несколько лет. Неужели это из-за Жиля и Жанны? Не может быть. Жанна еще в зачаточном состоянии. А Жиль брался уже после того, как покинул армию. И фактор времени при расчетах она исключила. Каким образом в игровую вселенную просочилась неучтенная война? Так, спокойно, девчонка. Сейчас мы влезем в игру и попробуем для начала определить, что у нас там за война. И если это таки Столетняя, своими руками, не дожидаясь суда инквизиции, придушим Жиля де Рэ, маршала Франции. С особым цинизмом, если вдруг обнаружится, что он и есть наш маленький игрушечный Снейп.

Она с сожалением поставила на паузу процесс обработки данных по ритуалу, смахнула письмо неизвестного с клавиатуры и полезла в игру. На выяснение ситуации ушло не слишком много времени — когда сытая сова взялась терзать занавеску, Гермиона нажала на "выход" и откинулась в кресле. Что ж, война так война. Хочет Пол стратегий? Будет. Больше, чем он сможет унести. К счастью, война... хм... весьма интеллигентная. Никаких "стенка на стенку". Только стратегия, расчеты, высокая магия и высокие же технологии. Незримый бой. Точечные удары. Партизанщина. Террор. Черт, это так... реально. Но как это пробралось в ее расчеты? Как-как... Реально. За что боролись...

Впрочем, версию несанкционированного вмешательства Столетней войны тоже отбрасывать не стоит. Фактор времени — хитрая штука. Могло пробраться в расчеты такими окольными путями, о каких ни один Пифагор не догадается. Магия, одним словом, тролль ее дери. Ладно. Небольшая победоносная война любой игре придает остроты и пикантности. Рано или поздно Великий Шеф все равно заставил бы написать войнушку. А так... Кушать подано, господа инфантильные милитаристы.

Сове надоели занавески, она подлетела к столу и, царапая когтями пластик, попробовала устроиться на мониторе. Гермиона прогнала ее прочь и полезла под стол за письмом. Увидев почерк, она испытала противное чувство — внутри что-то дернулось и под ребрами засосало, как перед выходом на сцену.

"Уважаемая миссис Грейнджер.

По всей видимости, я должен быть Вам признателен. Если Вы настаиваете — я готов постараться испытать это чувство. Публикация некоторых результатов моих исследований в "Алхимике" имела успех — неожиданный, если принять во внимание интеллектуальный уровень большинства представителей редакционной коллегии. Не исключаю, что это было бы мне приятно. В том случае, если бы эта публикация входила в мои творческие планы. Но раз уж так случилось, что Вы взяли на себя труд, о котором Вас никто не просил, можете выполнить свою представительскую миссию до конца. Я связался с редакцией и подтвердил ваши полномочия.

С.

P.S. Я также прошу Вас получить в редакции "Алхимика" мой гонорар. Переведите его на банковский счет — реквизиты прилагаю к письму. Вам за труды причитается 6% от суммы. Это не слишком высокая ставка. Но, учитывая тот факт, что Вы только начинаете карьеру агента, не думаю, что Вы можете претендовать на большее.

С."

Гермиона дважды прочитала письмо. Задумалась. Потом открыла веленовую тетрадь и уверилась, что почерк идентичен. Еще немного подумала и направилась к камину.

— А, мисс Грейнджер, — оживленно откликнулся научный редактор "Алхимика". — Что же вы сразу-то не признались?

— Э-э, профессор, вы уже знаете... — она не успела приготовиться к разговору и теперь судорожно подбирала слова.

— Да-да, все формальности улажены, дорогая, — уверил ее редактор. — Доктор Смотрицки связался со мной вчера...

— Доктор Смотрицки?

Это уже кое-что.

— Конечно, — редактор лучился благожелательностью. — Разве вы не об этом хотели поговорить? Доктор уверил меня, что все вопросы, связанные с его публикациями, я могу решить с вами.

Гермиона сглотнула. Публикациями?

— Доктор Смотрицки говорил о публикациях?

— Да, мисс, — редактор радостно кивнул. — Он обещал подготовить для нас несколько статей, и я думал, что вы хотели поговорить именно об этом.

— Нет, профессор... Пока нет. Я только хотела увериться, что... Что формальности улажены.

— Да, конечно.

— Профессор, а вам... — и тут ее, наконец, посетило вдохновение. — Что вам известно о докторе? Дело в том, что он предложил мне быть его агентом. А у меня не слишком много опыта. Да и самого доктора я почти не знаю...

Для пущей убедительности Гермиона растерянно хлопнула ресницами.

— О, это довольно интригующая персона, мисс, — протянул редактор. — Я уверен, вам это известно не хуже, чем мне.

Да уж, не сомневайтесь...

— Фактически, я могу поделиться только общей информацией. Станислас Смотрицки. Доктор алхимии. Мастер Зелий. Ученый секретарь Центральноевропейского алхимического общества. Ну, еще он довольно замкнутый человек. Домосед. И, — редактор хмыкнул, — не самый приятный собеседник.

Гермиона согласно кивнула. Она не знала, какой собеседник мистер Смотрицки, но в переписке он был почти хамом. Она попрощалась с редактором и отключилась. Подумав еще несколько минут, она села за стол и принялась писать письмо Виктору Краму.

Глава 9

За что мне все это? Вопрос крутился в мозгу, как навязчивый мотивчик. Стоило чуть отвлечься, попытаться расслабиться, как он всплывал в сознании и вскоре приобретал истерическое звучание. Четыре года она прожила, как во сне. Да, были авралы на работе, были тяжелые встречи с Роном, трудные разговоры, одинокие вечера. Но в целом жизнь вполне можно было назвать если не терпимой, то размеренной. Во всяком случае, во сне и в чтении она себе не отказывала. Может, именно благодаря этому, непреодолимое желание пожалеть себя накатывало на нее не слишком часто. Да, бывало. Случались ночи, когда душили кошмары. Случались грустные вечера, праздничные дни, глупые вечеринки, на которых кто-то обязательно задавал пару лишних вопросов... Но это были короткие дистанции, плановая откачка желчи из подсознания — часик-полтора в слезах, полбутылки коньяка — и можно жить дальше. Теперь же она чувствовала, что висит над пропастью. И если сорвется...

И всего-то две ночи без сна, а перед этим еще несколько — почти без сна. Правда, дневное время тоже не приносило облегчения. Хотелось бы сказать "дни, расписанные по минутам" — но это было бы слишком хорошо. То есть да, они были расписаны, но все это расписание с самого раннего утра и с самого первого пункта летело коту под хвост. Гермиона не успевала заняться одним делом, как кто-то вносил в ее планы совершенно неожиданные коррективы, с которыми она никак не могла не согласиться. Ей бы вполне хватило гонки, сопровождавшей выход демо-версии игры. Гермиона, как обычно, не рассчитала сил, времени, не учла сложности разработки. Но она не была бы собой, если бы в этом призналась. Идея многоуровневой игровой вселенной с имманентной логикой развития была великолепна, но в какой-то момент начала сводить с ума сценариста. Гермиона крутила пальцем у собственного виска, но всякий раз, оказавшись в тупике, запускала игру и путешествовала по ее мирам, чтобы понять, как действовать дальше, как прописать образ, набросать способы ведения боя, условия использования заклинаний и прочая, и прочая. В конце концов, она вынуждена была признать, что уже не пишет игру — игра сама направляет ее разработки, а она только подбрасывает игровой реальности материал для дальнейшего расширения границ.

Персонажи вели себя не лучше и на каждом шагу сбивали с толку. Но, учитывая цейтнот, Гермиона даже не попыталась призвать их к порядку. Просто набросала два десятка образов, ориентируясь на известных ей магглов и волшебников, и выпустила их в игровой мир — пускай сами выясняют, кто они теперь и в каких отношениях состоят. Потом она с ними разберется, если Великий Шеф не уволит к троллям. Она все чаще ловила себя на мысли, что если шеф это сделает — то будет совершенно прав. А к моменту выхода демки в сеть Гермиона уже была совершенно уверена, что скажет ему за это спасибо.

Зато в эти безумные дни она более-менее определилась с Синей Бородой. Гермиона соткала его из всего того, что ей стало известно за это время о Станисласе Смотрицки, из его писем и записей в веленовой тетради. Образ получился эфемерный, как хогвартское привидение. Она и не думала отказываться от идеи связать с ним основной поисковый сценарий. Синяя Борода мог проявиться в том или ином персонаже в той или иной точке сценария. Но мог также выступать как самостоятельное действующее лицо, не воплощаясь в виртуальной личности — как некий информационный агент. В этом случае он был неуловим. Избавиться от него можно было только одним способом: заставить воплотиться. Для чего надо было обрести навыки управления игровой реальностью — магические или технологические — колоссального уровня. Вопрос, как поступить с ним потом, не имел однозначного ответа — можно попытаться перегрызть горло, можно сдать инквизиции, а можно выйти замуж, например — мало ли у кого какие вкусы...

Этим сценарным решением Гермиона была целиком и полностью обязана доктору Смотрицки. Оно было маленькой местью человеку, который не постеснялся прибавить ей работы. Впрочем, мистер Смотрицки, казалось, вообще мало чего стеснялся. В тот день, когда Гермиона получила от него письмо, она все-таки отправила ответ — ей надо было как-то избавиться от совы, которая облюбовала в качестве насеста монитор и пребольно щипалась, когда ее пытались оттуда согнать. Сове, судя по всему, у Гермионы понравилось. Это ее не удивило — если это была личная сова мистера Смотрицки, то ей должно было понравиться даже в провинциальном зоопарке. Но терпеть у себя на мониторе кусачую птицу исключительно из чувства милосердия Гермиона готова не была. Избавиться же от нее можно было одним-единственным способом — послать ответ. Поначалу Гермиона хотела написать что-то обидное и резкое. Потом подумала, что это несправедливо: она действительно опубликовала часть работы, не испросив разрешение автора. С другой стороны, этот фрагмент работы присутствовал также в записях, сделанных рукой Снейпа. А Снейп, в свою очередь, разрешил жене использовать его разработки на свое усмотрение. Она, может, и знать ничего не знает ни про веленовую тетрадь, ни про Смотрицки.

Но теперь-то узнала. К тому же, отвечать хамством на хамство — не лучшая стратегия. Но и сесть себе на шею она не позволит. Поэтому Гермиона ограничилась минимальным усилием — написала короткую записку, в которой высказала сомнения по поводу собственного желания работать на доктора Смотрицки в качестве агента. А также отказалась переводить деньги на любые счета. А ну как никакой он не Смотрицки, а самый настоящий самозванец? Почерк и подделать можно, между прочим...

Перечитав письмо раз пять, она осталась довольна его содержанием, а главное, стилем — сухая вежливость иногда убийственнее неприкрытого оскорбления. Впрочем, это верно только в том случае, когда собеседники достойны друг друга. Гермиона выгнала птицу за окно с нехорошим чувством — она почему-то была уверена, что еще не раз увидит ее.

Но что было самым ужасным, что отняло у нее за эти дни все душевные силы и привело на грань истерики — это ритуал, связавший Гарри Поттера с домом в Тупике Прядильщиков. Ей надо было найти способ нейтрализовать сигнализацию до выхода демки и заставить Пола учесть это в разработке. С этим заданием они вписались в аккурат за день до выхода демо-версии в он-лайн. Двое суток Гермиона не занималась больше ничем — в том числе не спала и почти не ела, — а на третьи сутки к ней в ее бдении присоединился Пол. Глубокой ночью, сидя в кресле и грызя от волнения ногти, Гермиона наблюдала за хмурым встрепанным Полом, отрывавшимся от клавиатуры только для того, чтобы схватиться за очередную чашку кофе, и думала, как непохоже все происходящее на "Лиловую птицу". Тогда они тоже сидели в каморке сутками, и трясло ее не меньше, чем сейчас. Но на душе было светло. Теперь же она думала об одном: кажется, она приняла от Снейпа эстафету в деле защиты задницы героя магического мира. Причем, как и Снейп, она старается делать это так, чтобы никто — и в первую очередь сам герой — ничего не заметил. Неужели это семейное?

Но какие все-таки сволочи! — с горечью думала Гермиона, глотая остывший кофе. Да, она обезопасила этого дурака — на какое-то время. Пока ему не покажется подозрительным, что давненько сигнализация не срабатывала. И тогда придется выдумывать что-то новое. А еще — и это ее злило и пугало больше всего — она совершенно не представляла, на что способна та гремучая смесь темной магии, нумерологии и кибернетики, которую ей пришлось наворотить, чтобы ненадолго защитить Гарри Поттера.

Модель, которую ей удалось создать по отрывочным данным, наверняка не давала полного представления о том, чего можно достичь посредством этого ритуала. Но кое-какую информацию она получила. В частности, о том, что человек, связанный с домом, присваивает кровь рода. Если он делает это не по воле хозяина или главы рода, последствия могут быть ужасны — не только для него, но и для всей его семьи, потомков и даже предков, если они, скажем, привидения. Избежать этих последствий он может лишь в том случае, если глава рода признает "самозванца" своей собственностью. А что, Снейпу это, наверное, понравилось бы — превратить Гарри Поттера в домового эльфа в хибаре в Тупике Прядильщиков. Он был бы отмщен за все. Она сама могла бы уже сейчас распорядиться Гарри как захочет — в том случае, если Снейп мертв. Кстати, надо выяснить, какие в этом смысле права у жены главы рода. Отправить бы Золотого мальчика на исправительные работы в Тупик Прядильщиков — окна помыть, сарай покосившийся поправить, печь почистить да подмазать, кухню побелить. Работа найдется. Главное — без магии. Палочку она у него отберет на входе. Физический труд облагораживает, а уж дурь из головы выгоняет, что ты!

На следующий день после выхода демо-версии, когда Гермиона подумывала уже лечь в постель и проспать двое суток кряду, прилетела сова от Виктора. В любое другое время она бросила бы все и кинулась читать. Но сейчас едва не застонала от раздражения. Накануне у нее был очень тяжелый день — ее попеременно дергали все, решительно все отделы конторы, начиная с бухгалтерии, которая почему-то с ней сверяла какую-то строку в бюджете проекта, и заканчивая Великим Шефом, который едва ли не каждый час напоминал, что срок выпуска демки истекает сегодня, и если они не представят до пятнадцати ноль ноль... И снова почему-то ей, а не программерам, не маркетерам, не администратору, наконец. Так вот, посреди всего этого кошмара, когда она забежала после бессонной ночи домой, чтобы принять душ, переодеться и снова нестись в контору контролировать последний этап — раз уж все так уверены, что она за это отвечает — прилетела знакомая наглая сова. Гермиона выместила ярость на конверте и выхватила пергамент.

Миссис Грейнджер.

Боюсь, вы неправильно меня поняли: я не предлагал Вам работу — Вы сами ее на себя взяли. Что до моего возможного самозванства... Это разумно. В устах маггла-пятиклассника. А Вы, будучи хоть и магглорожденной, но все-таки ведьмой, могли бы знать, что в Гринготтсе поддельную подпись, как и поддельный счет, распознают мгновенно. Я, конечно, не обеднею, не получив гонорар, на который не рассчитывал, поскольку не собирался публиковать статьи в "Алхимике". Но что скажет Ваша совесть, если вы оставите эти деньги себе? Впрочем, Вы умеете с нею ладить, судя по тому, как свободно пользуетесь плодами чужого труда.

С.

P.S. Не обижайте Птицу. Она не захочет улетать без чего-нибудь, предназначенного мне. Поэтому, если Вы не хотите писать ответ — на чем я, разумеется, настаивать не стану ни в коем случае, — учтите, что я предпочел бы получить пакет хорошего черного чая. Раз уж вы не собираетесь отдавать мне деньги — могу я претендовать хотя бы на угощение?

С.

Ага, сейчас как раз самое время отправляться за чаем для скучающего джентльмена. Да пускай троллева птица живет у нее хоть до конца света! Она-то все равно дома теперь почти не бывает. Но чуть ли не в ту же минуту, когда Гермиона отбросила смятое письмо прочь, в камине показалась голова научного редактора "Алхимика".

— Наконец-то, мисс Грейнджер, — воскликнул он с такой неподдельной радостью, что у Гермионы засосало под ложечкой от нехороших предчувствий.

— Я говорил сегодня с доктором Смотрицки. Мы обсудили...

— Нет! — рявкнула Гермиона.

Редактор поднял брови.

— Простите?

— Я не собираюсь работать на мистера Смотрицки. И отдайте ему его троллевы деньги — я не буду заниматься еще и делами этого надутого хама!

Редактор секунду смотрел на разъяренную женщину и, наконец, улыбнулся.

— Да, я знаю, он бывает очень сух в общении...

— Сух? Вы сказали — сух?!

Гермиона задохнулась от бешенства. И вдруг отстраненно подумала, что уж кто-кто, а научный редактор журнала "Алхимик" совершенно не виноват в том, что у нее была бессонная ночь, что Гарри выкинул очередную глупость, что Великий Шеф полчаса назад поймал ее в коридоре и посулил все казни египетские. В том, что Смотрицки — хам, редактор тоже не виноват. Равно как и в том, что она, кажется, больше никогда не будет с Роном. Эта мысль поразила ее своей внезапностью и неуместностью. Она не думала о Роне уже несколько дней. И уж конечно, подумать не могла... "Стоп, — приказала она себе. — У нас с Роном все будет хорошо. Все будет...". Нет, сейчас, стоя перед камином, и разговаривая с совершенно посторонним человеком на тему, не имеющую к ее личной жизни ни малейшего касательства, она совершенно четко поняла: она больше не верит в это. Гермиона выдохнула и села в кресло.

— Простите, профессор, — пробормотала она. — Я чертовски устала, очень спешу и не в состоянии вести серьезные разговоры. Могу уверить вас в одном: с мистером Смотрицки меня ничего не связывает. Я отказалась работать на него. Я его в глаза не видела. И вообще не уверена, что он существует.

— О, в этом вы можете не сомневаться, моя дорогая...

— Не могу, — отрезала Гермиона. — Когда он в следующий раз с вами свяжется...

— Он не сможет со мной связаться, мисс! — прервал ее редактор, повышая голос. — Сегодня он сообщил мне, что уезжает. Надолго. И все вопросы я теперь буду решать с вами. Вы в курсе его разработок. У вас его документация. И вы, как его секретарь...

— Ого! Уже секретарь? — Гермиона криво ухмыльнулась. — Мне он предлагал только работу агента.

Редактор покачал головой.

— Как с вами тяжело, — вздохнул он. — Впрочем, доктор Смотрицки предупреждал меня, что у вас нелегкий характер.

— У меня нелегкий характер? — она отказывалась верить собственным ушам.

— Да. Он употребил другое слово — позвольте мне не говорить, какое именно. И добавил, что если бы не ваш блестящий ум, ни за что не стал бы вас терпеть.

Гермиона помолчала, переваривая информацию.

— Он так и сказал "блестящий ум", или тоже употребил слово, которое вы не хотели бы повторять? — мрачно поинтересовалась она.

— Я не помню дословно, — безмятежно улыбаясь, ответил редактор.

Скотина, — почти равнодушно подумала Гермиона. Как будто знал, на что ловить...

— Хорошо, я подумаю, — буркнула она. — Но поскольку именно я теперь занимаюсь делами мистера Смотрицки, я буду сама устанавливать сроки подачи статей.

Редактор помрачнел, но вынужден был согласиться.

Гермиона еще какое-то время смотрела в пустой камин и раздумывала, почему ответила именно так. Она что, действительно будет заниматься его делами? Ей работы мало? Но, поразмыслив, поняла, почему так поступила. Из-за веленовой тетради, на которую теперь Станислас Смотрицки претендовал как на свою собственность. Пока она его секретарь, она избавлена от необходимости доказывать свое право держать ее у себя. Да, она нашла ее в доме Снейпа. Но откуда ее взял профессор? Может, украл? Или нашел? Какой тролль дернул ее публиковать статью? Впрочем, у нее есть алиби. Она всегда может сделать невинные глаза и показать записи Снейпа. Ничего не брала, ничего не знаю — вот, разработки покойного мужа публикую. А то, что недостающую информацию и ход некоторых рассуждений позаимствовала из тетради... Так может, это она сама такая умная. Не верите? Спросите у директора МакГонагалл...

И вот теперь она стоит у окна с письмом Виктора в руках. Еще полчаса назад ей казалось, что все это случилось не вчера. Даже не на прошлой неделе. Скорее, в прошлом году. Нет, в прошлой жизни. И, наверное, в чужой. А она, Гермиона Грейнджер, вообще никогда не получала писем от мистера Смотрицки, не разговаривала с редактором "Алхимика", не соглашалась готовить какие-то статьи... Письмо Виктора возвращало ее к реальности. Гермиона развернула пергамент.

Дорогая Гермиона!

Я так рад весточке. Несмотря на то, что пишешь ты не потому, что соскучилась, а по делу. Но такая уж ты. И мы со Светланой все равно тебя любим.

Не совсем понял причину твоего интереса: ты решила плюнуть на ваших скучных стариков и защищаться у нас? Было бы здорово. Хотя, говорят, алхимическая школа у вас лучше. Это Светлана так говорит — а она знает. Но еще она говорит, что если ты решила связаться со Смотрицки — лучше передумай сразу. У него отвратительный характер, хотя произвести приятное впечатление он тоже умеет — но только тогда, когда это нужно ему. Его страшно уважают и стараются дружить. Во-первых, говорят, он отличный спец. Во-вторых, он консультант большинства наиболее серьезных фондовых программ и, соответственно, именно от его оценки часто зависит финансирование.

Закончил Дальневосточную алхимическую академию. Работал на оборонку. Возможно, сейчас занимается тем же. Неудивительно, что у вас его почти не знают. Он старается не слишком "светиться" — изредка появляется на конференциях, публикует статьи в закрытых изданиях. Войти с ним в прямой контакт почти невозможно. Но поскольку это нужно тебе, я задействовал свои связи. Адрес на другой стороне листа.

Да, еще одно. По слухам, которые я проверить не смог, за этим Смотрицки тянется какой-то шлейф от той вашей войны.

Несмотря на то, что ты об этом не спрашивала, я напишу. У нас все неплохо устроилось. Я собираюсь оставить большой спорт — карьера ловца короткая, хоть и блестящая. Мы со Светланой решили попутешествовать. Так что она тоже бросает свою лабораторию. Надеюсь, у тебя все тоже неплохо складывается — хоть об этом ты тоже не пишешь.

Крепко обнимаю,

Виктор.

Гермиона невесело усмехнулась. "Той вашей войны"... Как она возмущалась, когда впервые услышала эту фразу на конференции в Толедо вскоре после падения Волдеморта. Она даже не сразу поняла, о чем речь. А когда поняла... Что ж, ее, наверное, пожалели. Они не хотели признать, что это действительно была война. Так, попытка политического переворота. В просторечии — "заварушка". Интересно, что со временем той же точки зрения стало придерживаться и британское Министерство Магии. Несмотря на то, что его костяк теперь составляли люди, принимавшие активное участи в войне. Когда Гермиона с этим столкнулась уже не где-то в далеких странах, а в Англии, ей стало больно. А потом ничего, привыкла. Какой бы масштаб не имела война, когда ты попадаешь в самое ее сердце, для тебя она становится мировой. Когда-то Гермиона пыталась убедить магов-иностранцев, для которых магические войны закончились с падением Гриндевальда, что Волдеморт, если бы победил в Англии, устроил бы настоящую мировую войну. Куда более страшную, чем война с Гриндевальдом. У того, по крайней мере, не было безумной идеи геноцида магглов. Но вскоре она поняла, что ей кивают, почти не слушая.

Гермиона перевернула листок и скользнула взглядом по адресу. Аппарировать не имело смысла. Смотрицки сказал редактору "Алхимика", что уезжает. Даже если это неправда, он не хочет, чтобы его тревожили. В этом случае он сумет сделать вид, что его нет дома. Его устраивает, что Гермиона — единственная, кто может с ним связаться, причем только посредством совы. Судя по всему, Смотрицки догадывается, что она согласится работать на него, чтобы не расставаться с тетрадью. А может, он не так уж и против публикации своих исследований. Почему он не сделает это самостоятельно? Может, потому что работает на оборонку? Гермиона не совсем понимала, что это такое, и как оно может быть связано с записями в тетради. Но поскольку это было удобное объяснение, она на нем остановилась.

Но просто взять и смириться с тем, что тебя снова используют, не оставляя тебе шанса сказать "нет"?

Следующий час у Гермионы ушел на составление письма Рите Скиттер. Она написала, что случайно, делая выписки из алхимических журналов, наткнулась на имя некоего Станисласа Смотрицки. Человек этот оказался настоящей загадкой. Кроме того, что он талантливый алхимик — возможно, непризнанный гений — его судьба таинственным образом связана с Волдемортом. Хотя ее источники утверждают, что почти всю свою жизнь он прожил за "железным занавесом".

Гермиона перечитала написанное и скривилась. Чушь какая... Рита должна клюнуть. Она отправила сову, немного подумала и написала еще Луне Лавгуд.

Ответ от Риты она получила неожиданно быстро, не успев даже покончить с завтраком. Сова приволокла свежий номер "Ежедневного пророка". На второй полосе, в отчете об открытии Средиземноморского конгресса зельеваров, в списке почетных гостей значилось имя, обведенное жирным красным кружком в сопровождении столь же жирного вопросительного знака. Станислас Смотрицки, доктор алхимии, Мастер Зелий. Из газеты выпала открытка — обычная, маггловская, с изображением фрески Кносского дворца. На обороте теми же красными чернилами было небрежно начертано: "Спасибо. Учту. Р."

Гермиона поборола желание немедленно аппарировать на Крит и выяснить отношения с этим нахалом прямо в конференц-зале. Вместо этого она взяла веленовую тетрадь и отправилась в ванную. По ее расчетам, первый вал звонков и воплей по поводу глюков в игре должен был накатить не раньше, чем к обеду.

Глава 10

Что ж, защита для Гарри сработала отлично. Вот он, сидит у нее на кухне — спокойный, не дергается. А в это время пипл терзает дом Снейпа, — пардон, Замок Синей Бороды — почем зря: Пол говорит, в первые же сутки было порядка ста заходов в час. А нарастает посещаемость в арифметической прогрессии. Так что сегодня должно быть... Ну его к троллям — еще минимум неделю никаких расчетов.

— Герми, что ты знаешь о Станисласе Смотрицки?

Гермиона вздрогнула и оглянулась на друга. Тот смотрел на нее снизу вверх. Очень внимательно. Гермиона снова отвернулась к плите и ответила как можно беззаботнее:

— Почти ничего. Алхимик. Откуда-то из Восточной Европы.

— Он был связан с Волдемортом.

Гермиона пожала плечами и услышала, как Гарри у нее за спиной вздохнул.

— Рита Скиттер показала нам твое письмо, — сказал он.

— И что? — она изо всех сил старалась, чтобы голос звучал ровно. — Кому это — вам? И с чего это вдруг Рита стала делиться личной перепиской с тобой?

— Нам — значит, аврорам, — веско произнес Гарри.

— Гарри, я ничего не знаю о Смотрицки, — она сняла с конфорки кофе и повернулась к другу лицом. — Кроме того, что он ученый секретарь Центральноевропейского алхимического общества и две недели назад находился на Крите на конгрессе зельеваров.

— Откуда ты это знаешь?

— Из газет, Гарри.

Она пожала плечами и принялась выкладывать на блюдо гренки.

— Почему ты направила к нему Риту? — спросил Гарри.

— Я не направляю корреспондентов, — раздраженно ответила Гермиона. — Я, слава Мерлину, не главный редактор "Пророка". И если бы я могла направлять Риту Скиттер, можешь себе представить, куда именно я бы ее направила.

— Тогда как понять твое письмо?

Гермиона на мгновение задумалась. А почему бы не рассказать Гарри обо всем? Ну, почти обо всем. О тетради из дома Снейпа Гарри знать совсем не обязательно — еще отнимут как вещдок, с них станется. Но если начать рассказывать все, всплывет и тетрадь...

— Как совет, Гарри, — ответила она, наконец. — Мне этот человек показался интересным. Превосходный алхимик, о котором у нас почти ничего не знают. Ты видел статью в "Алхимике"?

— Я много чего видел в "Алхимике", — неопределенно ответил Гарри. — Откуда ты знаешь о его связи с Волдемортом?

Гермиона поставила перед Гарри блюдо гренок и розетку с медом.

— А я и не знаю, Гарри, — с улыбкой ответила она. — Это я для Риты письмо писала, а не для тебя. Для тебя я не стала бы такие завлекалочки выдумывать.

Гермиона тоже села за стол и захрустела гренком.

— Она взяла интервью? — спросила она безразличным тоном. — Почему ты ее не спросишь?

— Не сомневайся, мы ее уже расспросили, — с досадой ответил Гарри.

— Когда выйдет статья?

— Никогда. Ее сняли с номера, — Гарри набил рот, и речь его стала малоразборчивой. — Успели. Случайно узнали, между прочим. Хорошо иметь своих людей в редакции...

— Вы сняли с номера интервью?

Гермиона едва не поперхнулась. Подумать только, какие полномочия у аврората...

— Ага. Со сверстанного, — с мстительным удовольствием подтвердил Гарри.

— Почему?

— Потому что сначала с этим Смотрицки должны поговорить авроры, а не журналисты, — отрезал Гарри.

— Зачем? — спросила Гермиона. — Что в этом интервью такого занимательного для авроров?

— Герми, если этот человек был связан с Волдемортом, он уже занимателен для авроров. Потому что потенциально опасен, — жестко произнес Гарри. — Это раз. И два — он может знать о тех, о ком мы еще не знаем, но очень хотим узнать.

Гермиона криво усмехнулась. У магглов это называется "охота на ведьм". А как это должно называться у магов?

— А он что, действительно был связан с Волдемортом? — невинно поинтересовалась она.

Гарри замялся.

— Мы бы хотели выяснить, — ответил он. — В интервью об этом говорится уклончиво: мол, при первом явлении Волдеморта был вынужден скрыться, уйти за занавес — что-то в этом роде.

За занавес... Гермиона задумалась. Странная формулировка. Что там Виктор писал? Работал на оборонку? Как раз период холодной войны у магглов. Но какое отношение это имеет к магическому миру вообще и к магу Станисласу Смотрицки в частности?

— То есть вы не уверены? — уточнила она. — Не уверены, но интервью блестящего ученого из уже сверстанной газеты изъяли? Только на основании подозрений?

— Гермиона, он определенно скрывается.

— С чего ты взял? — она почувствовала, что начинает злиться.

Начхать ей было на "Пророк" и Скиттер — ее больше интересовало, что она может рассказать Гарри, и как скрыть то, чего она рассказывать не собирается.

— Хотя бы с того, что он не стал разговаривать со Скиттер, — ответил Гарри.

— Она же взяла интервью.

— Она передала вопросы, он на них ответил — после долгих препирательств. Все. Она его вообще, между прочим, на этом конгрессе не видела. Все знали, что он там — но кто видел его своими глазами? И у меня складывается впечатление, Герми, что его не было не только на этом конгрессе.

Гарри продолжал жевать, а у Гермионы аппетит пропал напрочь.

— О нем знают, да — очень многие знают, — продолжал Гарри. — Знают, кто он, чем занимается, на кого и на что влияет. Но встретиться с ним невозможно.

Гарри перегнулся через стол и заглянул Гермионе в глаза.

— Я не знаю, где, как и, главное, когда ты с ним столкнулась, — понизив голос, сказал он, — но согласно нашим данным, о нем не было никаких упоминаний — нигде — еще три месяца назад.

— Что за чушь? — почему-то шепотом спросила Гермиона.

— Ты знаешь, что такое хроноворот? — поинтересовался Гарри. — Так вот, один наш коллега кое-что проверил. Вернулся на три месяца назад и засел в редакции "Алхимика". Думал перехватить сову со статьей некоего С. и проследить, куда она вернется.

Гарри налил себе кофе, сделал глоток и продолжил:

— А совы-то никакой не было. Просидел он в редакции целый день. А уходя, захватил свежий номер журнала — зачитал, так сказать.

Гарри вынул из заднего кармана свернутый журнал и бросил его на стол.

— Полюбопытствуй, — предложил он Гермионе. — У тебя наверняка есть такой?

Гермиона кивнула и потянулась за журналом.

— Принеси свой экземпляр, — попросил Гарри, накрыв журнал ладонью.

Гермиона вышла и вернулась через две минуты с точно таким же журналом в руках.

— А теперь, — Гарри пролистал свой экземпляр, отыскал нужную страницу и театральным жестом протянул Гермионе. — Если тебя не затруднит, сравни тексты.

Гермиона, по-прежнему ничего не понимая, открыла журнал свой на той же странице и оторопело уставилась на заголовок. Это был другой заголовок. И статья под ним была другая. Гермиона выхватила у Гарри "Алхимик" и перелистала оба экземпляра. Они совпадали во всем, кроме одной статьи. Она подняла глаза на Гарри.

— Ты что-то понимаешь? — спросила она. — Давай уже, хватит меня интриговать.

— В статье, которая напечатана в твоем экземпляре, есть несколько ссылок на работы Смотрицки.

— Ха, ссылок! Да она полностью построена на его работах!

— Вот именно, — сказал Гарри. — А в моем экземпляре — том, который из прошлого — нет ни единого упоминания о Станисласе Смотрицки. Поэтому у нас появились основания полагать, что еще три месяца назад человека с таким именем не было. Вообще.

Гермиона медленно опустилась на табуретку.

— Ты что-нибудь понимаешь, Герми? — спросил Гарри.

Она покачала головой.

— А два месяца назад он уже был? — жалобно спросила она. — Вы ведь наверняка туда тоже смотались.

Гарри кивнул.

— Был.

Гермиона глубоко вздохнула и постаралась взять себя в руки.

— Так, не своди меня с ума раньше времени, — попросила она. — Начнем с начала. Как и почему вам вообще пришло в голову использовать хроноворот?

— Спьяну, — честно ответил Гарри. — Этот Смотрицки нас так достал за последние дни, если бы ты только знала... В общем, напились они. Прямо на дежурстве. И поставили эксперимент с хроноворотом. Сразу протрезвели. И доложили.

Гермиона потерла виски.

— Не понимаю, — призналась она. — Если вы его ищете и никак не можете найти — просто отследите палочку.

— У него нет палочки, Герми, — раздраженно ответил Гарри. — Или он ею не пользуется. У меня вообще такое впечатление, что он не маг. Или не совсем маг. Но, судя по его докладу, зачитанному на конгрессе, наши говорят, алхимик отменный.

— Зачитанному? — уточнила Гермиона.

— Он никогда не выступает сам, — пояснил Гарри. — У него что-то с горлом — говорит только шепотом.

— Не сомневаюсь, гипотезы у аврората уже есть, — Гермиона вопросительно посмотрела на друга.

Тот мрачно кивнул.

— Фальсификация личности, — сказал он.

— Это тоже спьяну придумали? — ядовито поинтересовалась Гермиона.

Гарри мрачно смотрел в чашку.

— Очень похоже на делириум тременс, — продолжила она в том же тоне.

Гарри по-прежнему не отрывая взгляда от чашки, гонял по стенкам гущу.

— Фальсификация личности — тотальная фальсификация — невозможна, Гарри, — выкрикнула Гермиона, наклоняясь над столом. — Можно подделать документы. Выпить полиморфное зелье. Сделать пластическую операцию. Фальсифицировать биографию, наконец. Но при подробном изучении легенда лопнет. Любая легенда. Потому что обязательно найдутся школьные друзья или соседка бабушки. Не говоря уже о том, что ученый такого уровня — публичная фигура.

— При желании любой человек — даже маггл — может так замести следы, что не докопаешься ни до соседок бабушки, ни до школьных друзей, — сказал Гарри не слишком уверенно. — А если это маг...

Гермиона покачала головой и вернулась к своему кофе.

— Если кто-то научился магически фальсифицировать личность на таком уровне — это ужасно, — продолжал между тем Гарри. — Только представь: вчера он Джонс и совершает парочку преступлений, а завтра он уже Смит, примерный семьянин, у которого на вчера железное алиби, как и на всю предыдущую жизнь. Ты понимаешь? Установить истинную личность становится невозможно!

Гермиона снова покачала головой.

— Это фантастика, Гарри, — просто сказала она. — Нет такой магии. И быть не может.

— Такой нет. Подобная есть, — буркнул Гарри. — При определенной форме допуска.

— Что?

— Например, можно изъять из архивов и всех документов, связанных с определенным делом, имя человека — так, чтобы он не упоминался совсем, словно его никогда там и не было, — сказал Гарри нехотя. — Но это, конечно, не совсем то — короткий спектр действия заклятия и форма допуска высшая...

— Высшая — это какая? — уточнила Гермиона.

— Лично министр магии, — ответил Гарри. — Только он. По рекомендации Уизенгамота. Но в чрезвычайной ситуации может и собственным решением...

Гермиона откинулась назад и оперлась спиной о стену. Сколь многое, оказывается, им не рассказывают в школе... И тут ее поразила неприятная мысль.

— Гарри, это все, кажется, очень серьезно?

Он кивнул

— И, наверняка, секретно, — продолжала Гермиона.

Гарри снова кивнул.

— Так почему ты мне об этом рассказываешь? — сузив глаза, спросила она. — Ты что, память мне собираешься подправить, когда достаточно воспользуешься моими мозгами?

Гарри непонимающе посмотрел на нее. А в следующую минуту покраснел от гнева и вскочил на ноги. Чашка со звоном покатилась по столу, разбрызгивая гущу.

— Неужели я хоть раз давал тебе повод так думать обо мне, Гермиона? — тихо спросил он.

Гермионе почему-то показалось, что прозвучало это не слишком уверенно. Она промолчала, по-прежнему настороженно глядя на друга снизу вверх.

— Если хочешь знать, я сам ума не приложу, почему все это тебе рассказываю, — вдруг сказал он и снова устало опустился на табурет. — Возможно, потому, что никак не избавлюсь от привычки делиться проблемами со своими друзьями. Дурацкой такой привычки, — зло закончил он.

— Я прекрасно знаю твои привычки, Гарри, — тихо ответила Гермиона. — Но до сих пор ты не слишком спешил рассказывать мне о своей работе.

Иначе я бы гораздо раньше узнала о связующем ритуале, например, — добавила она про себя.

— Ладно. Я, правда, не знаю, почему я тебе это рассказываю, — признался Гарри. — Ты пользовалась хроноворотом — может, знаешь что-то о том, как работает эта штука. Может, дело во времени... Я тоже пока не могу поверить в существование магии, которая делает возможной фальсификацию целой человеческой жизни...

Гермиона смотрела на друга, но слушала его вполуха. Она догадывалась, почему Гарри пришел со своими проблемами к ней. Не к Джинни, жене, которую он любит, что бы там не говорил, и которая тоже далеко не глупа. К ней, Гермионе. Потому что именно она сейчас самый близкий для него человек. Старшая в его семье. Глава рода. Даром, что они последние четыре года общаются весьма натянуто. Что он мог не появляться в ее доме месяцами. Теперь все иначе и дальше будет только хуже — ритуал все сильнее привязывает Гарри к семье Снейпа. В конце концов он совершенно подпадет под власть крови. И будет рыть носом землю, чтобы отыскать пропавшего патриарха — не потому, что это нужно аврорату, а потому что это станет смыслом его собственной жизни. И будет рыдать от счастья, если ему позволят умереть за хозяина. Домовой эльф. Мерлин, за что ему это? А ей? А Джинни? Всем. Ради чего?

— Гарри, почему ты согласился на ритуал? — задумчиво спросила она.

Гарри непонимающе посмотрел на нее.

— О чем ты, Герми?

— Брось, — она поморщилась. — Я знаю о сигнализации и о том, что надо сделать, чтобы она замкнулась на конкретного человека.

Герри ссутулился и уставился в стол.

— Что ж... Можно было догадаться, что ты докопаешься, — с кривой ухмылкой произнес он. — Зачем... Ты знаешь, зачем. Нам надо его найти. Я очень хочу его найти. А тебе что до ритуала?

— Ты знаешь, что это темная магия? — Гермиона проигнорировала его вопрос.

— А почему мы должны этого бояться? Она у нас под контролем.

— Магия под контролем? Что ты несешь? — зашипела Гермиона. — Тогда почему вы так дергаетесь с этим Смотрицки, раз у вас магия под контролем? Вперед, контролируйте! Только глядите, как бы вам нового Волдеморта не нафальсифицировали народные умельцы.

— Герми, этот ритуал был необходим для работы сигнализации. И только, — с досадой произнес Гарри. — Он может представлять опасность только в том случае, если есть предрасположенность к темной магии. А я в этом смысле прошел огонь и воду — ты же знаешь. Поэтому я был лучшей кандидатурой.

Гермиона смотрела на друга и чувствовала, что не может на него злиться. Он всегда был такой — лез на рожон, не имея ни малейшего представления, чем это может обернуться для него. И рядом обязательно находился кто-то, кто умело этим пользовался. Предрасположенность. Какие все-таки гады. Они же знали о его предрасположенности. О его слабом месте. Не темная магия — нет, хотя это тоже вопрос, учитывая его отметину. Предрасположенность к поиску семьи, в которой он мог бы быть ребенком. И наверняка они знали, что все может пойти именно так. Знали об их отношениях со Снейпом. Мерлин, если он жив... Тогда Гарри вряд ли отделается ролью домового эльфа.

— Герми? — Гарри настороженно смотрел на нее.

Она очнулась от своих невеселых размышлений и подумала, что на лице, как всегда, было написано все, о чем она думала. Хорошо, что из Гарри не получилось приличного легиллимента. Да что там приличного — никакого не получилось.

— Я подумаю, Гарри, — пообещала она. — Дай мне время, хорошо?

Гарри кивнул. Они допили оставшийся в кофейнике кофе, изо всех сил стараясь показать друг другу, что на самом деле нет никаких причин для беспокойства, никаких недомолвок, что это просто дружеская встреча за завтраком, и распрощались.

Гермиона собиралась в контору. Сегодня ей предстояло прижать к стене Великого Шефа. Пора было определиться с судьбой игры. Но мысли ее с предстоящего разговора постоянно соскальзывали на Смотрицки. Может, он просто скрытный человек, ученый-затворник, чье прошлое упрятано так надежно, что аврорат не может разобраться? Но как объяснить трюк с "Алхимиком", в котором его нет — с "Алхимиком" из прошлого? Какое-то несостоявшееся прошлое. Может, дело в самом путешествии во времени?

Время. Сложная штука. Гермиона кое-что смыслила в теории вероятности — постольку, поскольку вероятностями оперирует нумерология. Ей как нумерологу было прекрасно известно понятие множественного будущего. Но о возможности существования множественного прошлого ей слышать не приходилось. Хотя, если исходить из посылки о том, что реальность вообще потенциально множественна... Гермиона затрясла головой. Нет, эта игра определенно что-то творила с ее мозгами. Может, было бы неплохо, если бы Великий Шеф отказал им в дальнейшей разработке? Вернулась бы к каким-нибудь простым и прозрачным, пускай и довольно прозаическим вещам. Гермиона даже честно постаралась подумать об этих прозаических вещах. Но не получалось — догадка была слишком близко, она мерцала где-то на краю сознания и только ждала, когда, наконец, ей позволят вступить в поле зрения.

— Глюк, — бормотала Гермиона, стоя с расческой перед зеркалом. — Просто глюк хроноворота. Этот деятель был пьян. И хроноворот проглючило. А почему нет? Хроноворот — это магия. А магия зависит от общего состояния мага. В противном случае хроноворот не отправил бы его в альтернативное прошлое.

Мерлин великий! Скачок во времени мог сам по себе сработать как переключатель между вариантами реальности. Эффект пьяного стрелочника, который не туда перевел стрелки, и поезд покатился совершенно не по тому маршруту. Да, это объяснило бы многое. Но не все. А по сути, ничего не объясняло. Почему это "переключение" изъяло из реальности одного только Станисласа Смотрицки, а всех остальных оставило на прежних местах? В альтернативном "Алхимике" поменялась только одна статья...

Занятая этими мыслями, Гермиона вполне могла пройти сквозь шефа, стоявшего прямо у нее на пути посреди коридора. К счастью, он окликнул ее прежде, чем случилось столкновение.

— А, мисс Грейнджер, вас-то мне и надо! — жизнерадостно произнес он.

Гермиона немедленно вернулась с небес на землю и настороженно посмотрела на начальника. Мерлин, она не подготовилась к разговору. Как бы теперь его эдак осторожно, но цепко ухватить за жабры?

— Пройдите ко мне в кабинет, — Великий Шеф очертил рукой в воздухе широкий полукруг.

Гермиона вошла в услужливо распахнутую дверь, миновала приемную, едва кивнув секретарше, и ступила в святая святых фирмы JANY-SOFT. К ее удивлению, кабинет не был пуст — под окном в кресле сидел высокий лысоватый мужчина. Гермиона не могла как следует разглядеть его лица, поскольку солнечный свет бил ей прямо в глаза.

— Прошу вас, — раздался у нее за спиной голос шефа. — Мисс Грейнджер, креатор-разработчик.

Лысоватый кивнул и, благожелательно улыбнувшись, указал Гермионе на кресло напротив — словно хозяином кабинета на самом деле был он. Гермиона села.

— Вы позволите? — спросил он. Тон его был очень мягок.

— О, разумеется, — ответил шеф и вышел, оставив Гермиону наедине с незнакомцем.

Тот не спешил начинать беседу — разглядывал Гермиону через стол и все так же благожелательно улыбался.

— Мисс Грейнджер, — сказал он наконец, словно обращаясь сам к себе. — Гермиона Грейнджер.

Она кивнула.

— А вы...

— Ваш шеф не сказал вам? — удивился незнакомец. — Странно. Мог бы сообщить, что я представляю фирму Микроидс.

Глаза Гермионы расширились, и ей стоило большого труда удержать рот закрытым. Лысоватому понравился произведенный эффект — он улыбнулся шире. Улыбка у него была располагающей. Видимо, он об этом знал.

— Да, я сообщил вашему шефу, что наша фирма готова выступить паблишером вашей чудесной игры.

Гермиона сглотнула.

— Да, — он мечтательно закатил глаза, — превосходная вырисовывается игра, дорогая мисс. У вас удивительные способности. Не так ли?

Он наклонился вперед и посмотрел Гермионе прямо в глаза — уже без тени улыбки.

— Способности, многим недоступные. И вы умеете ими пользоваться...

Гермиона сделала над собой усилие, чтобы не выказать замешательства.

— У каждого есть какие-то способности. И многие умело ими пользуются, — осторожно ответила она. — Я вот умею писать сценарии. А кто-то здорово укладывает асфальт.

Представитель Микроидса еще несколько секунд внимательно смотрел на нее, а потом откинулся на спинку и тихо засмеялся.

— Прекрасно сказано, мисс Грейнджер, — сказал он. — Приятно встретить достойного собеседника. Это фактически гарантирует продуктивный разговор.

— Кстати о продуктивности, а вы не желаете представиться, сэр?

Гермионе было не по себе, но от этого разговора, возможно, зависела судьба разработки. Если Микроидс действительно возьмется за паблишинг...

— Ох, простите! — воскликнул ее собеседник. — Я не думал, что ваш начальник так быстро нас оставит — даже не представив. Но я, знаете, привык — в Ай-Ти царит такая либеральная атмосфера... Только здесь начальник серьезной фирмы может ходить на работу в вытертых джинсах и вытянутом свитере. Да-да, в Микроидсе все точно так же. Это прекрасно. От этого чувствуешь себя моложе. Вообще, я считаю, это отражает суть Ай-Ти-индустрии. Это в большей мере свободное искусство, чем производство. Вы не находите?

Гермиона кивнула.

— Так как же мне вас называть? — спросила она.

— Прелати, — он приподнялся в кресле и наклонил голову. — Моя фамилия Прелати. И вы, разумеется, можете называть меня именно так.

У Гермионы перехватило дыхание. Она выдавила вежливую улыбку. А он снова смотрел ей прямо в глаза внимательным, цепким взглядом.

— Что-то не так? — вежливо поинтересовался он.

— Нет-нет, — она помахала рукой. — Просто знаменитая фамилия.

Прелати вопросительно поднял брови, а потом усмехнулся.

— Ах, да... Вы имеете в виду эту историю. Эту старую-старую историю о Синей Бороде...

— О Жиле де Рэ, — поправила Гермиона.

— Да, я мог бы догадаться, что моя фамилия произведет на вас впечатление, мисс, — сказал он, возвращая на лицо благожелательную улыбку. — Ну, раз формальности мы худо-бедно проскочили, вернемся к нашей игре?

Гермиона снова нервно сглотнула.

— Ею заинтересовался Микроидс? — на всякий случай уточнила она.

— Пока ею заинтересовался лично я, — ответил Прелати. — Но готов вас уверить, что моих выводов вполне достаточно, чтобы руководство Микроидса приняло нужное решение.

Гермиона промолчала — он ждала продолжения. Она сама не могла объяснить себе внутренней дрожи, которая охватила ее после того, как он назвал свое имя. В конце концов, это же всего лишь имя, не так ли? Девочка моя, да мало ли на белом свете Прелати...

— Ваша игра меня увлекла,— между тем продолжал он. — В основе, я так понял, довольно тонкая идея. И вы оказались способны развернуть эту идею в нечто, — он сделал неопределенный жест, — поистине грандиозное. Такое необычное решение поиска...

Он мечтательно закатил глаза.

— И как вам могло такое в голову прийти? А война как хороша... Я уж не говорю об основательном знании нынешнего состояния магического мира, его новейшей истории.

Его тон был настолько ровным, что Гермиона не сразу отреагировала на последние слова. Но когда до нее дошел их смысл, глаза ее расширились. Прелати, не скрывая довольной улыбки, наслаждался эффектом.

— Как вы... — начала Гермиона и тут же огромным усилием заставила себя замолчать.

Прелати не возражал. Он покивал и продолжил:

— Да, прекрасная поисковая идея, мисс. Прекрасная. Я уверен, вы продолжите работать. Мне очень хочется знать, чем увенчается ваш поиск.

— Мой поиск? — уточнила Гермиона, не узнавая своего голоса.

Прелати кивнул.

— Я тут для того, чтобы уверить вас, моя дорогая: что бы вам не понадобилось для

вашей работы — вам стоит только обратиться ко мне. Документы, которые оказались для вас хм... недоступны, подробная информация о любом из ваших прототипов, я не говорю уже о финансовой поддержке и, если понадобится, технической тоже. Впрочем, у вас тут неплохие специалисты... Но вдруг возникнут особые пожелания... Вплоть до того, что ваша разработка может быть продолжена даже в том случае, если здесь, в этой фирме, вам перестанет нравиться.

Гермиона смотрела на него во все глаза.

— Мистер Прелати, — наконец выдавила она. — Мне — нам обоим — было бы удобнее, если бы вы четко сформулировали: чего вы от меня хотите.

Прелати тихо рассмеялся.

— Все, что мы хотим...

— Кто — мы? — перебила Гермиона.

Прелати пожал плечами.

— Я же вам сказал, чьи интересы представляю.

— Неужели Микроидс...

— Уверяю вас, что и Микроидс тоже, — прервал ее Прелати. — Можете не беспокоиться.

— Тоже, — повторила Гермиона и выжидательно посмотрела на него. — А кто еще?

Прелати покачал головой.

— Вы ведь неплохо поработали над образами для вашей игры, правда? — вкрадчиво спросил он.

Гермиона кивнула. Она по-прежнему не понимала, куда клонит этот странный человек со странной фамилией.

— Так вот, — он поднялся с кресла. — Вы, скорее всего, не могли найти этого в архивах вашего аврората. А я вам скажу. И, кстати, повторю: я готов предоставить вам любую, я подчеркиваю, любую информацию, какая может вам понадобиться. Так вот, Жанна д'Арк была магглорожденной ведьмой. И история их отношений с бароном де Монморанси-Лаваль — далеко не первый и не последний пример того, как магглорожденная ведьма помогала при необходимости добраться до темного мага.

Гермиона смотрела на Прелати, как завороженная, и слышала, как гулко бьется в висках кровь.

— Что вы хотите этим сказать, мистер Прелати? — спросила она севшим голосом.

— Думаю, у вас хватит воображения, чтобы разобраться что к чему, — ответил Прелати уже без тени улыбки.

Он быстрым шагом пересек кабинет и взялся за дверную ручку.

— Но это не так, — пробормотала Гермиона. — Это неправильно!

Прелати оглянулся.

— Я хочу сказать... — Гермиона сбилась и тут же затараторила. — Между ними ничего не было. Между Жанной д'Арк и Жилем де Рэ ничего не было. Она не любила его...

— А что было между вами и вашим мужем? — Прелати усмехнулся, но в голосе его звенел металл. — Я повторяю, вы можете рассчитывать на мою всемерную поддержку в вашей дальнейшей работе. Пишите, миссис Снейп — это все, что от вас пока требуется.

— Пока? — переспросила Гермиона — она даже не обратила внимания на то, как он ее назвал.

Прелати одарил ее еще одним насмешливым взглядом, слегка поклонился и вышел. Гермиона поникла в кресле — она не чувствовала себя в силах двинуться с места. Дверь снова распахнулась, и на пороге возник Великий Шеф.

— Гермиона! — воскликнул он преувеличено радостно. — Как хорошо, что ты меня дождалась.

Гермиона кисло посмотрела на него. И когда они успели перейти на "ты"?

Шеф прошел к своему роскошному креслу, сел и принялся лучезарно улыбаться ей через стол.

— Ну, как тебе этот перец? — спросил он. — Думаешь, они возьмутся за издание игры?

Гермиона пожала плечами. Она была не в состоянии связно говорить. Но рассмотрела, что за показной веселостью шефа прячется тревога.

— Значит так, Гермиона, — прогнав с лица улыбку, сказал шеф. — Я должен признать: я в восторге от этой идеи. Ты не просто выросла. Ты показала себя исключительно талантливым креатором. И я рад, что все это случилось именно у нас. Что ты в нашей команде.

Гермиона смотрела начальнику в рот и думала, что ей суждено было умереть от удивления. И, скорее всего, именно сегодня. Шеф между тем продолжал.

— В связи с тем, что эта игра в данный момент — одна из приоритетных разработок фирмы, я снимаю с тебя всю прочую нагрузку.

Гермиона кашлянула. Шеф истолковал это по-своему и поднял руку, пресекая возражения.

— Я понимаю, тебе нужна нагрузка, — сказал он. — Но я повторяю — это приоритетное направление. Поэтому брось все. С поделками без тебя разберутся. Мы не станем тратить твое время, твои силы на мелочи. И я могу уверить тебя, что на конечной сумме вознаграждения это... Хм, отразится, конечно. Думаю, дела фирмы вполне позволяют нам выплатить тебе за эту игру гонорар с коэффициентом полтора. И, кстати, думаю, ты достаточно выросла, чтобы претендовать на повышение зарплаты. Надо обсудить с бухгалтерией, на сколько именно — о размере я тебе сообщу позже. Но в одном можешь не сомневаться — в обиде не останешься.

— Спасибо, — прошептала Гермиона, чувствуя, что пора бежать — или она хлопнется в обморок прямо в кабинете Великого Шефа.

— Перестань, — шеф отмахнулся. — Что у может быть ценнее, чем хорошие специалисты? Мне приятно говорить это тебе — здорово вскормить такого разработчика в собственном коллективе.

Он говорил что-то еще, но Гермиона его почти не слышала. Она вспоминала почему-то, как пришла сюда полтора года назад с предложением о разработке "Лиловой птицы". Мерлин, что ей пришлось выслушать — несмотря на вылизанный сценарий и страстные рекомендации Пола. Она сидела точно так же в кресле, слушала, как шеф скучающим тоном объясняет ей, почему она никогда не станет ничем большим, чем посредственный разработчик, что она старательна и усидчива — и это делает ее прекрасным командным игроком, но о сольных сценариях ей даже думать не стоит... Самым ужасным были потные ладони — она боялась убрать их с кожаных подлокотников, чтобы не открыть взору этого самовлюбленного борова мокрые пятна — свидетельство ее волнения. Она не встала и не ушла, да что там — ни пикнула — только потому, что твердо знала: он примет "Птицу". А эта болтовня — чтобы девочка не забывала своего места.

Когда шеф, наконец, иссяк, Гермиона собрала все силы, встала, вышла из кабинета и поплелась в каморку к Полу.

Тот встретил ее таким хитрым взглядом, что Гермиону передернуло.

— Ну что, ты уверила шефа, что если он не даст нам достаточно денег на разработку, ты удерешь с игрой в Микроидс? — спросил он.

— Откуда ты знаешь? — простонала она, откидываясь на спинку кресла.

Пол захихикал.

— Пока ты там общалась с их вице-директором...

— Ох, он вице-директор?

— А ты не знала? — Пол удивленно поднял брови. — Да, так вот, шеф ко мне раз пять забегал — все эдак обиняками пытался выспросить, что у тебя с Микроидсом.

— И что ты насочинял? — спросила Гермиона.

— Это он насочинял, — Пол потер руки. — Он меня сам спросил, не подрабатывала ли ты на них долгими зимними вечерами.

Гермиона снова смогла только охнуть.

— Я подтолкнул его в этом направлении, — продолжал Пол.

— Ага. Надо было сказать, что Бенуа Сокаль — мой псевдоним, — устало сказала Гермиона.

— Не проканает, — с сожалением в голосе ответил Пол. — Сокаль издал "Амерзон" в 97-м. Ты в это время еще пупсиков в носовые платки пеленала.

Гермиона снова прикрыла глаза. В 97-м они похоронили Дамблдора... Мерлин, она не хочет вспоминать о войне. Только не сегодня...

— Эй, девчонка, твое начальство, наконец, заподозрило, что недооценивало тебя, — Пола явно веселило происходящее, и ему не нравился кислый вид Гермионы. — И это самое начальство собирается исправиться. Мне кажется, ты должна выставить мне ящик пива!

— Фиг тебе, — мстительно ответила Гермиона. — У тебя зарплата выше.

— В свете последних событий — еще посмотрим, что у кого выше, — проворчал Пол. — Скоро к тебе на содержание выстроится длинная очередь. Ты не забудь, что я в ней первый, хорошо?

— Я замужняя женщина, — отрезала Гермиона.

— Тем более, — невозмутимо отвечал Пол. — Одни удовольствия и никакой ответственности.

Гермиона еще немного посидела в кресле, откинув голову и закрыв глаза. Надо было вставать и отправляться домой. А там... Гермиона содрогнулась. Нет. Только не домой. К неугомонному телефону. Жужжащему скайпу. Дурацким совам, нахально лезущим в окно. К камину, давно превратившему квартиру в проходной двор. Нет. Ей надо подумать в тишине. А еще лучше — не думать вовсе. Просто провести какое-то время вдали от всех — включая Великого Шефа, Прелати, Гарри Поттера... Всех.

Эта мысль Гермиону приободрила. Она попрощалась с Полом, даже не заметив, что прервала на полуслове очередное излияние, и первым делом направилась в супермаркет. Всего через пару часов Гермиона стояла посреди своей комнаты над открытой сумкой и размышляла, брать ли с собой сову Смотрицки. Наглая птица сидела, нахохлившись, в кабинете на мониторе и подозрительно поглядывала на Гермиону. В конце концов, всегда можно заглянуть домой среди дня, чтобы покормить птицу. Главное при этом не реагировать на телефонные звонки и не забирать почту. А камин она заблокирует прямо сейчас. Гермиона подошла к камину, поднимая палочку, и только теперь заметила на каминной полке конверт. Как он мог туда попасть? Впрочем, в ее квартиру могло попасть что угодно и когда угодно — дверь закрыта простейшим заклинанием, а камин и вовсе сутками свободен. Беспечность, граничащая с безалаберностью. Сколько раз она получала за нее нагоняй от Гарри? Чья бы корова мычала, осторожный ты наш...

Гермиона сунула конверт в задний карман брюк и снова занялась камином. Нет уж, в ее отсутствие сюда ни одна холера не просочится. И так уже пол библиотеки растащили, читатели троллевы. Она вспомнила о Роне. Ведь он мог прийти — после того, как они так нехорошо расстались на Диагон-аллее, Гермиона каждый день думала, что он может внезапно появиться в камине. Милый Рон, он всегда приходит мириться первым. Он думает, что она просто упрямая — а у нее на самом деле все время голова занята какой-то ерундой. И на главное ей всегда не хватает самой малости душевных сил... Она с минуту раздумывала, не открыть ли камин, чтобы хотя бы передать Рону, что ее не будет дома эти дни. Но потом вспомнила, сколько уже прошло времени с их последней встречи. У нее перехватило горло — ведь месяца два, не меньше. И ничего...

Гермиона схватила сумку, выскочила из квартиры и прямо с лестничной клетки аппарировала в Тупик Прядильщиков.

Глава 11

Случается же иногда: находишь местечко, где можешь ото всех спрятаться, обо всем позабыть и просто валяться на диване с утра до вечера с хорошей книгой. Или гулять по пестрым коврам из опавших листьев в компании одних только солнечных зайчиков, наслаждаясь тишиной и одиночеством. Конец сентября — лучшее время для одиноких людей. И для заброшенных местечек тоже. Тупик Прядильщиков — обычно не самый уютный уголок не земле — сейчас казался почти сказочным. Просто сказки бывают разные — бывают о волшебных лесах, а бывают о покинутых городах.

Гермиона бродила по развороченной мостовой и думала, что, не будь здесь сильных отталкивающих чар, район стал бы довольно опасным местом. А так на руины однообразных кирпичных построек со всех сторон надвигалась лишь природа. Ее медленное, неотвратимое наступление, постепенно поглощающее все, некогда нагроможденное людьми, делало воздух покинутых кварталов по-особому плотным, словно насыщенным магией — древней, незнакомой и неподвластной ни одному, даже самому могущественному, волшебнику. Гермиона поводила ладонью по закопченным кирпичным стенам — вот и все, что осталось от чьего-то дома, семейного гнезда, в котором жили, умирали, пили, целовались, мучили друг друга, любили... Ей казалось, она чувствует, как самый след, оставленный человеком, каждым движением его души, преобразовывается, распадается и вливается в сплошной поток магии природы. Чуждой страстям и желаниям, несоразмерной человеку, плавящей в своих котлах ничем не замутненные субстанции жизни и смерти.

Гермиона, не сопротивляясь, пропускала через себя потоки этой дикой магии, не испытывая ни страха, ни радости, ничего не получая, но и ничем не делясь. Она могла стоять так вечно. И иногда ей казалось, что это было бы лучшим решением. Но вскоре ноги сами несли ее домой — именно так она последние несколько дней называла дом Снейпа, — где, едва переступив порог, хваталась за работу. Ничего не вышло не только с "внутренней эмиграцией", на которую она рассчитывала — даже с коротеньким творческим отпуском. Потому что на следующий же день после прибытия сюда, когда были решены самые элементарные бытовые проблемы, закипела работа.

Началось с того, что Гермиона вспомнила о письме, которое сунула в карман, спасаясь бегством из собственной квартиры. Разумеется, неподписанный конверт мог прислать только один человек — Станислас Смотрицки. Человек, который, с точки зрения Гарри Поттера и целого британского аврората, не существовал. Зато с точки зрения Гермионы существовал даже слишком активно. Если бы его было немного меньше, она бы не стала возражать.

Миссис Грейнджер, отпустите, наконец, мою сову. Она же Вам наверняка надоела хуже горькой редьки. Не хотите прислать мне чаю — так и скажите. Хотя жаль, если так — на Крите нет приличного. Да, я все еще здесь — конгресс закончился десять дней назад, но я был вынужден задержаться для консультаций, и, по всей видимости, проведу здесь еще не меньше двух недель.

Познакомился на конгрессе с корреспондентом "Ежедневного пророка". Занимательно... Хотел поинтересоваться, не стыдно ли Вам, но спохватился — зачем задавать вопрос, если ответ очевиден.

Касательно дальнейших публикаций в "Алхимике". Помимо всего прочего, Вы, насколько я понял, присвоили утерянную мною много лет назад тетрадь. Так вот, найдите в ней страницу, помеченную зодиакальным символом Рыб. Думаю, Вам должно быть интересно поработать с этим фрагментом. Если нужны разъяснения, обращайтесь. Готовый текст высылайте мне для сверки. И подпишите статью так же, как предыдущую — этот момент я обсудил с редактором.

С.

Гермиона криво усмехнулась. Со своим секретарем Смотрицки пытался быть если не милым, то, по крайней мере, учтивым. Что ж, это правильно. С секретарем лучше дружить. А то не ровен час... В прошлый раз это была всего лишь Скиттер. Можно только представить, сколько крови они друг другу попортили...

Но приятные мысли о нервных клетках, которые уже никогда не восстановят Смотрицки и Скиттер, развеялись, когда Гермиона подумала о задании, данном в письме. Страница, помеченная символом созвездия Рыб... Гермиона выхватила из сумки тетрадь, и та немедленно открыла ей нужную записи. Но Гермиона не спешила читать — она вглядывалась в символ в углу страницы. Медленно, глубоко дыша, она развернула также захваченные из дома пергаменты из архивов аврората. Нет, она не ошиблась — символы были идентичны. В архивных материалах ими сопровождались ссылки на "дополнительные документы", предоставляемые по требованию "формы..." и дальше стоял именно такой знак.

Гермиона обхватила голову и тяжело задумалась. Перед ее глазами мелькала благожелательная улыбка "вице-директора Микроидса" с многозначительной фамилией Прелати: любые документы и материалы, любая информация, только скажите. Гермиона потрясла головой, но видение не пропадало: это не первый и не последний пример того, как магглорожденная ведьма... Гоблиново семя! Этот символ — что он может означать такого, что связало бы воедино Смотрицки, Прелати, героев Столетней войны — жертв инквизиции и... И ее игру.

Гермиона по школьной еще привычке открыла маггловский блокнот и принялась за создание сводной таблицы, в которую впихнула все, что хоть как-то касалось интересующего ее вопроса. Получилась странная картина, состоящая в основном из белых пятен. До поздней ночи Гермиона пыталась то так, то эдак перекроить скудную информацию. Но кончилось все как всегда — она уткнулась в веленовую тетрадь, лежа в кровати в спальне на втором этаже. А когда пришла в себя — было утро. И она не могла сказать точно — читала она все это время, блуждая по бесконечным лабиринтам, прочерченным строками на велене, или просто спала.

Еще через два дня Гермиона поняла, что без дополнительной информации не справится никак. И раз этот Прелати сам предложил ей помощь... К тому же, по зрелом размышлении, она пришла к тому, что знак, похожий на зодиакальный символ Рыб, скажет мистеру Прелати гораздо больше, чем ей. Он определенно означал доступ к данным. Возможно, неограниченный. А не это ли обещал ей Прелати? Вот только как с ним связаться? Этого-то он ей не сказал. Может, так и было задумано? Приходите, когда нас нет дома... Искать его через офис Микроидса после намеков на его принадлежность к магическому миру казалось абсурдным.

Совершенно определенно, надо было выбираться в контору. Во-первых, о том, как найти Прелати, мог знать Великий Шеф. Кстати, заодно можно поинтересоваться текущим уровнем заработной платы. А во-вторых, тягостные вечерние раздумья о Роне дали совершенно неожиданный результат — Гермиона набросала новый фрагмент игровой вселенной, ориентируясь на магазин магических приколов Умников Уизли. Ее словно прорвало — она писала ночь напролет и потом еще полдня, а следующие сутки ушли на то, чтобы сделать необходимые нумерологические расчеты. Но результат был удовлетворительным. Очень даже неплохим. Просто превосходным, что уж там...

Поэтому в каморке Пола Гермиона появилась с глазами, опухшими от бессонницы, и с осанкой триумфатора, вступающего в Рим. Пол, пробежав глазами фрагмент сценария, засиял, как начищенный сикль.

— Миона, это та изюминка, которой нам не хватало, — заявил он. — Поподробнее распиши магические приколы. Немного — штук двадцать хватит. А я, если позволишь, добавлю кое-что от себя.

И он лукаво посмотрел на Гермиону. Та подобралась — вмешательство Пола в сценарий иногда приводило к разрушительным последствиям.

— Всего лишь приколы, — заверил ее Пол. — Это нечестно, что приколы только магические. У нас же смешанный мир. Надо, значит, подбросить юзеру и чисто технологические головоломки. Кстати...

Он пощелкал мышкой и поманил Гермиону пальцем. Она обошла стол, склонилась над плечом Пола и заглянула в монитор. На экране, переливаясь разными цветами, медленно вращалась сфера, причудливо сплетенная из подвижных линий. Линии постоянно меняли формы, то выпрямляясь, то сплетаясь с соседними, то выгибаясь, скручиваясь, напоминая то примитивные рисунки, то пиктограммы, то просто неразборчивый рукописный текст, смысл которого, казалось, не успеваешь уловить только потому, что своенравная линия куда-то ускользнула или преобразовалась во что-то. Гермиона какое-то время заворожено наблюдала за этой игрой, не в силах оторвать глаз.

— Что это? — шепотом спросила она.

Пол повернул к ней физиономию, излучающую самодовольство.

— Моя идея, — похвастался он. — Посему — с тебя поцелуй.

— Поцелуй? — удивленно переспросила Гермиона.

— Ну да, пива-то от тебя не дождешься, — вздохнул Пол.

Гермиона легонько чмокнула его в заросшую густой щетиной щеку. Пол скосил на нее глаз и пробормотал:

— Ладно, зачет. От некоторых людей бессмысленно требовать слишком много.

— Так что это? — спросила Гермиона. Изображение на экране определенно что-то ей напоминало.

— Трехмерные модели твоих изразцов, — ответил Пол. — Попросил дизигнеров — они отрендерили рисунки и свели в одну модель.

— А зачем? — удивленно спросила Гермиона.

— Не знаю пока, — Пол пожал плечами. — Воткнем куда-нибудь. Красиво сложились.

Гермиона хмыкнула.

— Вообще-то я думала, что в них скрыт шифр, — сказала она.

— Ну, ты же не надеялась, что они расшифруются во что-то осмысленное? — ответил Пол. — А так из них, по крайней мере, красивая моделька получилась. О шифре подумаем на досуге.

— Дай-ка ее мне, — попросила Гермиона, задумчиво рассматривая сферу на мониторе.

— Давай флешку. Файл довольно тяжелый...

Гермиона удивленно глянула на Пола: она не сразу поняла, что тот имеет в виду.

— А, да, — спохватилась она и сняла с шеи кулон-флешку.

Вообще-то она хотела снять магическую копию прямо с компа — но не при Поле же...

Пока Пол возился с копированием, Гермиона вспомнила, что еще ей нужно было в конторе.

— Шеф меня не искал? — осторожно спросила она.

— Он все время тебя ищет, — беззаботно ответил Пол. — Но я сказал, что ты работаешь над сценарием и соблюдаешь режим радиомолчания. Он тебя не тронет. Твое творчество теперь — святое дело, девчонка.

Он подмигнул ей.

— А этот, из Микроидса, больше не появлялся? — спросила она, стараясь придать голосу оттенок скуки.

— Появлялся, — ответил Пол и развеселился еще сильнее. — Заходил ко мне и вел долгие беседы.

Он засмеялся.

— Потом заходил Великий Шеф и тоже вел долгие беседы.

Гермиона улыбнулась.

— То есть, надо думать, на содержание у меня ты уже не претендуешь? — спросила она.

Пол кивнул.

— Что ты о нем думаешь? — спросила она.

— Об этом перце из Микроидса? — уточнил Пол. — Что-то он темнит. О тебе расспрашивал. Кажется, ты ему понравилась, — Пол вздохнул. — Почему я не удивлен?

Гермиона недоверчиво покосилась на него.

— Ты понимаешь, о чем я, — подытожил Пол, заметив ее взгляд. — Ты его интересуешь, Миона, не только как разработчик. На что-то он мне намекал весь разговор. Ты, мол, особенная. Не замечал ли я... Старый хрен.

Пол фыркнул.

Гермиона секунду стояла в оцепенении.

— Он не говорил, как его найти? — спросила она.

Пол удивленно воззрился на нее.

— Мне — нет, — ответил он. — Но я думал тебе... Миона, если хочешь знать мое мнение — плюнь на него. Зачем такой женщине, как ты, старые скользкие козлы? Пускай ими пользуются те, кто никак иначе заработать не может.

Гермиона непонимающе уставилась на Пола, а потом засмеялась.

— Нет, Пол. Я не собираюсь таким образом зарабатывать. А что до старых козлов... Хватит с меня и мужа, — закончила она.

Пол покосился на нее.

— Ты придумала что-то новенькое с Синей Бородой? — спросил он.

— Пока нет, — ответила Гермиона. — Но продолжение будет — дай только пообщаться с этим Прелати.

Пол отдал ей флешку с записанной 3D-моделью. Гермиона покинула каморку и направилась к запасному выходу — обычному месту аппарации. Она собиралась заскочить на Диагон-аллею за совиным кормом и раздумывала, не купить ли лучше пачку чая и избавиться от совы. Хотелось бы добавить "раз и навсегда" — но она не питала иллюзий: Смотрицки теперь так просто от нее не отвяжется. Гермиона прикрыла за собой дверь и совсем уже собиралась дисаппарировать, когда заметила, что она не одна. Опершись пятой точкой о перила, перед ней стоял Прелати.

— Вы ведь меня искали?

Снова эта благожелательная улыбочка, и снова спиной к окну.

Гермиона секунду помолчала, приходя в себя. Она едва не аппарировала на глазах у человека, который пока никак не подтвердил своей принадлежности к магическому миру. Провокационные заявления не в счет.

— Да, мне хотелось с вами встретиться, — ответила она, осторожно подбирая слова. — И я была удивлена, узнав, что вы расспрашиваете обо мне сотрудников. Вы не думаете, что у них могли возникнуть на мой счет подозрения? Или вы сами стремитесь их посеять, чтобы потом меня же подвести под обвинение?

Он вопросительно вскинул брови.

— Простите, под обвинение?

— В неадекватном поведении, — подсказала она. — Странности, которые можно истолковать... по-разному.

Прелати пожал плечами.

— Я расспрашиваю людей о том, что мне интересно, — ответил он. — И вам предлагаю поступить так же. У вас ведь сейчас не слишком много времени?

Гермиона заколебалась. Да, у нее тысяча вопросов. Но сейчас она серьезно задумалась, не послать ли этого Прелати к троллям вместе с его информацией.

— Не стоит, — мягко произнес он. — Не разбрасывайтесь такими возможностями.

Гермиона с сомнением посмотрела на Прелати. Если он маг, вполне может оказаться легиллиментом. Тогда общение усложняется еще сильнее.

— Умение читать в сознании — редкая способность, — сказал между тем Прелати. — Но ее отсутствие можно компенсировать наблюдательностью и жизненным опытом.

Гермиона кивнула. Ей всего лишь в который раз напомнили, что надо следить за выражением лица.

— Итак, ваши вопросы, — предложил Прелати. — Вы не возражаете против разговора прямо здесь?

Гермиона усмехнулась и уселась на ступеньку. Она-то ведьма, одежду себе в два счета потом очистит. А вот вы, мистер Прелати, как поступите?

— Начнем с начала, — предложила она. — Как вы догадались, что мне надо с вами встретиться, и, еще интереснее — откуда вы знали, где и когда меня искать?

— На второй вопрос ответить проще. Я уже говорил — наблюдательность. Вы единственный сотрудник фирмы, который пользуется запасным выходом. Сюда зимой ходят курить. Но сейчас не зима. И вы не курите. Что касается времени... Я увидел, что вы направляетесь сюда... Вы медленно ходите, мисс. Несмотря на то, что я прошел через второй этаж — успел раньше.

— В общем, все очень просто, — иронично произнесла Гермиона. — Наблюдательность и опыт. Ну и знание планировки, разумеется.

Прелати кивнул и после минутного колебания сел рядом с ней на ступеньку.

— Иначе к концу разговора у вас разболится шея, — пояснил он в ответ на ее красноречивый взгляд.

— Откуда вы знаете, что я замужем, и кто мой муж? — спросила она прямо. — Никто на фирме этого не знает.

— У нас есть возможность навести самые подробные справки о тех людях, которые нас интересуют, — уклончиво ответил Прелати.

Гермиона достала блокнот, быстро нарисовала в нем "знак Рыб" и сунула под нос Прелати.

— Вам это о чем-то говорит, — спросила она.

— Ох, ну, наконец-то, — он снова заулыбался. — А я уж думал, вы так и будете ходить вокруг да около. Вы позволите?

Он взял из ее рук блокнот.

— Похоже на зодиакальный символ Рыб, верно?

Она кивнула.

— Хороший выбор, — он вернул ей блокнот. — Ума не приложу, кому пришло в голову использовать именно этот знак. И не спрашивайте, что он значит — это вне моей компетенции. Кстати, вы, человек не чуждый алхимии, должны в этом понимать больше. Я знаю только то его значение, которое касается меня. Моей работы.

— Мерлин великий, так скажите уже, что вы знаете! — воскликнула Гермиона.

Прелати насмешливо покосился на нее.

— Магглорожденная ведьма, — удовлетворенно пробормотал он. — Ни с чем не сравнимое удовольствие.

Гермиона фыркнула. Удовольствие. Не дождется...

— Символ Рыб, как вы знаете, обозначает двойственность, являющую собой противоборство, которое обеспечивает неустойчивое равновесие. По сути, символизирует возможность сосуществования двух любых равновеликих и равноценных противоборствующих элементов. Ими могут быть как личные качества одного человека, так и целые миры. Понимаете, о чем я?

— О гомеостазе, что ж тут непонятного, — ядовито произнесла Гермиона. — Вы мне лекцию про алхимическую символику прочитать хотите?

Прелати только тихо засмеялся в ответ.

— Я не сомневаюсь в уровне вашего образования, мисс Грейнджер, — примирительно сказал он. — Но вы спросили, что значит этот символ.

— И вы мне так и не ответили, — напомнила Гермиона.

— Хорошо, раз вы так хотите это знать. Но сначала: где именно вы его нашли?

Гермиона колебалась всего мгновение.

— На документах из архивов аврората, — сказала она. — Я пользуюсь ими для разработки игры.

Она виском почувствовала тяжелый взгляд Прелати.

— И только? — мягко поинтересовался он.

Гермиона уверенно кивнула. Прелати вздохнул.

— Что ж, в этих документах — он сделал ударение на "этих", — он обозначает форму допуска к особым архивам. Тем, в которых хранятся документы, касающиеся взаимодействий между магическим и маггловским мирами. Что до той эпохи, с которой имеете дело вы, это один из закрытых отделов архива святой инквизиции.

— Этим занималась инквизиция?

— В то время очень многим занималась именно инквизиция, — он пожал плечами. — Там просто были сосредоточены силы самых образованных людей своего времени — как магглов, так и магов. Вот и все.

— Но инквизиция... Они же казнили ведьм и колдунов!

Прелати покачал головой.

— Да уж, мифологией они тоже занимались, — насмешливо произнес он. — Но их основной миссией было ведение расследований и соблюдение баланса сил, или, лучше сказать, принципа невмешательства, поскольку с балансом сил никогда ничего толком не получалось.

Гермиона готова была забросать Прелати вопросами, но воздержалась. Об этом можно было говорить неделю, не вставая с места. А запасная лестница конторы JANY-SOFT — совсем не то место, в котором можно провести так много времени.

— Ладно, ближе к нашим героям, — предложила она. — Хотя не думайте, что я поверила вам на слово по поводу инквизиции.

Прелати снова пожал плечами.

— И не надо, — сказал он. — Тем более, это был довольно короткий период. Собственно, инквизиция этими вопросами давно не занимается. Да и нет уже никакой инквизиции. Эту службу, знаете ли, упразднили. Или, лучше сказать, переименовали.

Он усмехнулся.

— Вообще-то меня интересует только одно, — сказала Гермиона. — Зачем вам я.

— На этот вопрос я вам уже ответил в прошлый раз. Нам интересна ваша игра.

— Вы мне в прошлый раз много чего сказали, — сварливо заметила Гермиона. — Что это за намеки на темного мага и магглорожденную ведьму?

— Никаких намеков, — бесцветным голосом ответил Прелати. — Все предельно ясно. Операция "Синяя борода". Прекрасная была операция... — его тон стал мечтательным. — Если бы не его влюбленность... Если бы не связь, которая между ними возникла — сразу, с первой же встречи... Он бы прожил спокойную почтенную жизнь, наплодил детей, которым передал бы силу своего рода, магию своего дома. Там было что передавать — можете мне поверить. Очень древний род. Но... Вместо этого он попал под расследование, вина была доказана, он сам — осужден, дом и земли — отчуждены...

И вдруг, словно очнувшись от приятного сна, Прелати спросил уже совсем другим, деловым, тоном:

— Вам это ничего не напоминает, миссис Снейп? Эта безумная влюбленность — с первого взгляда и на всю жизнь, довольно короткую, впрочем. Его попытки ее спасти — тщетные попытки. Ее ранняя гибель, или, лучше сказать, жертвенная смерть. Привязанность, которую он хранил всю свою жизнь, которая направляла его жизнь...

Гермиона молча рассматривала щербину на бетонной ступеньке. Напоминало? О да, это ей действительно кое-что напоминало...

— Он умер, — просто ответила она. — Почему вы все никак не можете этого понять? Или смириться. Вы не сможете убить того, кого уже однажды убили.

Прелати одарил ее еще одной лучезарной улыбкой.

— А почему вы решили, что мы хотим его убить? — спросил он с ноткой укоризны.

— Да потому, что ваша аналогия с Жилем де Рэ...

— Это не аналогия, — нетерпеливо перебил ее Прелати. — Вы же нумеролог, как вам не стыдно? Это просто изъятие фактора времени!

— Да, я нумеролог, и мне не стыдно, — запальчиво выкрикнула Гермиона. — Именно как нумеролог, я вам могу сказать совершенно точно: диаграммы Снейпа и Жиля ни черта не совпадают!

— Поттеру вы говорили обратное, — небрежно кинул Прелати.

— Ах, как вы осведомлены! — Гермиона сочилось ядом. — Как хорошо вы знаете, что я говорила Поттеру. А какого цвета мои трусики, вы, случайно, не знаете?

— О трусиках не знаю — это не входит в круг моих обязанностей, — Прелати, в отличие от нее, говорил все тише, но от его тона, будь Гермиона не так зла, ей стало бы жутко.

— Зато я отлично знаю, что Рональд Уизли уже больше года как помолвлен, мисс Грейнджер, — отчеканил Прелати. — И это знаю не только я, но и мистер Поттер, который очень просил своего друга повременить со свадьбой — ведь информация о подобном событии немедленно стала бы достоянием общественности, а значит, и вашим тоже. Я не то чтобы вмешиваюсь в вашу личную жизнь, я просто хочу посоветовать: подумайте, зачем они столько времени держат вас в неведении относительно сего факта.

Гермиона, как рыба, выброшенная на берег, несколько раз беззвучно открыла и закрыла рот. Воспользовавшись этой временной потерей речи, Прелати снова заговорил обыденным, доброжелательным тоном:

— А что до намерения убить... Вы в курсе, что далеко не все колдуны и ведьмы действительно погибали, попав в руки инквизиции? Это зависело от степени фанатизма — как самих обвиняемых, так и преследователей. Или политики. В случае с Жанной, например, было и то, и другое.

Он с нескрываемым интересом рассматривал Гермиону.

— Если вас интересует что-то еще, спрашивайте, — радушно предложил он.

— Что... Что вы себе позволяете в вашем аврорате... — выдавила она наконец.

— К благородной профессии мракоборца не имею ни малейшего отношения, миссис Снейп, — холодно отрезал Прелати и насмешливо добавил: — С чего вы вообще взяли, что я волшебник?

Он поднялся со ступеньки и потянулся, разминая затекшие мышцы.

— Вы должны выбрать, мисс. В жизни Жиля де Рэ была не только ведьма Жанна. Но и ведьма Моффрэ. Кстати, для вашей разработки мы можем предоставить всю необходимую информацию об этой персоне. Подумайте. И, нет, не пытайтесь навести о ней справки у авроров. Там почти ничего нет. Еще меньше, чем о... Прелати, — он усмехнулся. — Уж об этом мы позаботились. Всегда заботимся. И, да, я согласен с вами — методы у них... Особенно в последнее время.

Он подошел к двери и оглянулся.

— Не забивайте себе голову ерундой, миссис Снейп. Все, что вам сейчас нужно — продолжать разработку игры. Не напрягайтесь, не спешите. Работайте в свое удовольствие. Все прочие заботы оставьте тем, кому это пристало. Увидимся.

Он коротко кивнул и покинул лестничную клетку, оставив Гермиону в оцепенении.

Через некоторое время она встала, очень тщательно привела в порядок одежду и отправилась по намеченному маршруту — сначала на Диагон-аллею за совиным кормом, потом в супермаркет за чаем, где после секундного размышления сунула в корзину еще и бутылку бренди, и, наконец, домой. Все это было выполнено с четкостью автомата. Гермиона с удивлением, словно сторонний наблюдатель, отмечала, как безупречно работает тело — без единого лишнего движения. Будь она в нормальном состоянии, кошелек в сумочке, например, не сразу нашла бы. И пакет с кормом не вскрыла бы так быстро и аккуратно. Странное чувство — знать, что у тебя есть тело, наблюдать за ним и в то же время не быть уверенной в собственном существовании.

Она не помнила, сколько простояла посреди гостиной без единой связной мысли, перед тем, как разблокировала камин и вызвала дом в Годриковой Лощине.

— О, Герми, наконец-то, — зачастила Джинни, едва увидев подругу. — Я тебя уже три дня добиваюсь. Слушай, ты была права. Гарри выполняет какое-то страшно важное задание. Докладывает лично министру...

Тут она осеклась, рассмотрев выражение лица подруги.

— Герми? — неуверенно произнесла она. — Что-то случилось?

Гермиона сцепила пальцы, пытаясь сдержать нечто рвущееся из самых темных уголков души.

— Джин, — хрипло сказала она и мельком удивилась собственному голосу. — Гарри дома?

— Нет, конечно. Да что случилось-то?

— Тогда ответь мне ты, подружка, — Гермиона улыбнулась и сама содрогнулась, представив, как сейчас выглядит. — Может, тебе тоже забыли сообщить, что твой брат помолвлен? Уже больше года. И не женится только потому... Потому что не хочет, чтобы я узнала, что у него кто-то есть...

Джинни с минуту глядела на нее, не говоря ни слова. У Гермионы даже успела зародиться сумасшедшая надежда, что Прелати ее попросту зло разыграл... Но выражение лица Джинни — она, наконец, рассмотрела его за пляской язычков зеленого пламени — не оставляло ей надежды.

— Значит, знала, — произнесла Гермиона едва слышно.

— Герми... — неуверенно начала Джинни.

Но Гермиона прервала ее жестом.

— Ты не скажешь, я сейчас застану твоего брата в лавке?

— Гермиона...

— Не вздумай его предупредить, — Гермиона говорила тихо, но от ее тона даже у совы, казалось, пропал аппетит. — Если я его не застану...

— Гермиона, не трогай Рона, — Джинни, наконец, сорвалась на крик — видимо, действительно испугалась. — Он ничего не скажет. И я не могла. Мы дали клятву. Магическую клятву, Герми!

— Какого черта? Кому? — теперь она тоже кричала.

— Гарри, — ответила Джинни, глядя на нее перепуганными глазами. — Герми, подожди, я сейчас к тебе зайду...

— Нет! — рявкнула Гермиона.

Она откатилась от камина и немедленно заблокировала его. После чего, снова напоминая самой себе автомат, привязала к ноге совы пакет с чаем, вытолкнула ее в окно, положила в сумку бутылку бренди и аппарировала на Диагон-аллею.

В магазин Уизли она ворвалась, как ураган, с палочкой в руке. Ей было безразлично, кто угодит под проклятие — Рон, Джордж, эта девица, как там ее — Эмми? Энни? Начхать.

— Экспелиармус!

Почувствовав, как из ладони вырвалась палочка, Гермиона едва успела удивиться — никогда в жизни Рону не удавалось выбить у нее из рук оружие. А в следующий момент она встретилась взглядом с Артуром Уизли. Он вышел из-за прилавка ей навстречу. Гермиона невесело усмехнулась.

— Глупо, мистер Уизли, — сказала она. — Не стоит подходить так близко.

— Ты безоружна, Гермиона, — мягко напомнил он.

— Если бы на вашем месте был Рон... Если бы эта маленькая дрянь вас не предупредила...

— Если ты имеешь в виду мою дочь, Гермиона, — все так же мягко отвечал Артур, — то я попросил бы...

— Мистер Уизли, бросьте, — Гермиона криво усмехнулась. — Вы и Молли... Любому другому Уизли я сейчас в два счета проломила бы череп. Без палочки — с помощью одной лишь бутылки бренди. Я маггла — вы забыли?

Мистер Уизли укоризненно покачал головой. Он заметил, что Гермиона едва держится на ногах.

— Присядь, Миона, — предложил он и взмахом кисти призвал из-за прилавка табурет.

Она сделала вид, что не заметила приглашения.

— Я хочу видеть Рона.

— Ты уверена?

Гермиона почувствовала, как уходят силы.

— Позовите его, — попросила она. — Можете не возвращать мне палочку. Хотите, я вам и бутылку отдам, если вы так боитесь за... за своего сына... Я просто хочу его увидеть.

Артур колебался. Но тут из подсобки вышел Рон — собственной персоной. Он подошел ближе и встал рядом с отцом. Его лицо полыхало, как зимний рассвет — ни одной веснушки не рассмотреть. Но он нашел в себе силы посмотреть Гермионе в глаза.

— Мистер Уизли, верните мне палочку, — не отводя взгляда от лица Рона, попросила она. — Не беспокойтесь, я ничего ему не сделаю.

Артур протянул ей палочку. Гермиона вложила ее в рукав. У нее не было сил даже отвесить ему пощечину...

— Я отомщу тебе, Рон Уизли, — бесцветным тоном пообещала она, глядя ему в глаза. — В другой раз. Я обещаю: ты узнаешь, каково это — связываться с настоящей ведьмой.

— Герми, меня использовали точно так же, как и тебя... — пробормотал он.

— Скажи об этом своему другу.

— Нашему другу, Герми, — с нажимом произнес Рон. — Нашему. Я должен был ему помочь. А ты... И... ты думаешь, ему легко? — наконец, выпалил он.

Это было слишком. Гермиона почувствовала, что голова идет кругом, ноги становятся ватными. Она, не сказав в ответ ни слова, выскочила из лавки и, наплевав на все правила доброго тона и технику безопасности, аппарировала прямо с порога.

Материализовавшись в Тупике Прядильщиков, Гермиона лишь мельком удивилась тому, что осталась цела. Она вбежала в дом, на ходу вынимая из сумки бутылку. Но открыть ее уже не хватило сил. Гермиона со стуком поставила бутылку на стол, а сама сложилась пополам, повалилась на потертый диван и разрыдалась. Она ревела и ревела, уткнувшись носом в одноногого безглазого плюшевого медведя, найденного в заброшенной спальне наверху. Она понимала, что надо взять себя в руки всего на секунду, только чтобы дотянуться до стола, открыть бутылку и сделать глоток — на душе легче не станет, но исчезнут хотя бы спазмы, сотрясающие все тело. Но она не могла. Она плакала долго и отчаянно, изливая в слезах все, что не выпускала из себя с того дня, когда в ее жизни появились Рон и Гарри — обиды, одиночество, войну, потери и снова одиночество. Она рыдала, пока совсем не обессилела и не уснула, скрючившись на колченогом диване, вцепившись мертвой хваткой в покалеченную игрушку, одна посреди безлюдного полуразрушенного квартала — маленькая девочка в разгромленном городе.

Глава 12

Что ее разбудило, Гермиона толком не поняла. Наверное, боль в затекших мышцах — спать на диване оказалось очень неудобно. А может, запах бренди. Хотя нет, запах ей, скорее всего, приснился — она же собиралась выпить перед тем, как... И еще она не помнила, чтобы укрывалась пледом. В этом доме вообще не было пледа — только одеяло, которое она привезла с собой. Охнув, Гермиона приподнялась, высвободила из-под себя руку и потерла щеку, тоже затекшую — плюшевый медведь оказался довольно твердым. Болели не только мышцы — раскалывалась голова, саднило горло, а уж спина ныла...

Определенно, запах бренди ей не приснился. Она что, не заметила, как бутылку разбила? А чай? Она покупала еще и чай... Ах, да, она отправила его Смотрицки. На Крит. Или на Кипр? Мерлин, да что это с головой-то? При чем тут вообще чай? Да при том, что чаем, кажется, тоже пахнет. Конечно, лучше бы кофе...

Она заставила себя принять сидячее положение и не сдержала стона — кто бы мог подумать, что истерика может за какой-нибудь час превратить здоровую молодую женщину в развалину? Она стянула с себя плед. В комнате было душно, хотелось пить, значит, надо подняться и доковылять хотя бы до кухни...

И тут Гермиона скорее угадала, чем услышала, какое-то движение, звук. Она обмерла. В доме никого не было. Не могло быть. Она же помнит, как скрутило Гарри, когда он попытался войти... Игра?.. Кто-то просто забрел в локацию. Нет. Чушь...

Тогда кто же там... В кухне? Точно, в кухне. Гермиона привстала на диване, нащупывая палочку — кажется, она не вынимала ее из рукава... Или вынимала? Мерлин, как не вовремя. Она не уверена, что справится сейчас даже с обычным "акцио". Пить-то как хочется... Хоть бы чаем не так пахло... Язык распух. Губы не слушаются — прикусила во сне, что ли... Ну, где эта деревяшка! Гермиона завозилась на диване, и тот противно заскрипел. Она замерла, надеясь, что, кто бы не шатался по ее дому, в темноте он не заметит, что она здесь, что она не спит...

В следующее мгновение прямо над ее головой зажглась свеча — Гермиона не услышала ни звука, видимо воспользовались невербальным заклинанием. Хорошо хоть свет получился тусклым — свечка оплыла. Комната из совершенно темной стала сумеречной. Гермиона осторожно повернула голову. Да, стеллаж, закрывавший вход в кухню, был отодвинут. В проеме, на фоне льющегося с кухни света, чернел силуэт. У Гермионы перехватило дыхание. Так свободно распоряжаться домом мог только один человек... Но этого не может быть... Ведь не может, правда?

— Сделать свет поярче, мисс Грейнджер? Или вы предпочтете сначала привести себя в порядок?

Если его голос и изменился, то совсем немного, а уж интонации точно остались прежними.

— Ваша палочка на столе.

Гермиона, не отрывая взгляда от говорившего, автоматически протянула руку и зашарила по столу. Разумеется, все, чего она добилась — смахнула палочку на пол. Вздрогнув от стука, она глянула вниз, свесилась с дивана и принялась высматривать палочку, проклиная про себя полумрак и свое разбитое состояние.

— Вам знакомо заклинание...

— Заткнитесь, — хрипло произнесла она.

— Что?

Гермиона, наконец, увидела свою палочку — она укатилась в направлении кухни и лежала примерно шагах в четырех. Гермиона с тихим стоном спустила ноги на пол, встала и ломкой походкой направилась к палочке. Она не смотрела на человека, стоявшего теперь прямо перед ней. И вообще предпочитала пока думать, что это галлюцинация, и не хотела развеивать эту надежду. Подойдя к палочке, Гермиона опустилась на колени и подобрала ее. А в следующее мгновение поняла, что теперь вряд ли скоро поднимется. И просто уселась на пол. Зачем она полезла за палочкой? Все, что ей нужно — это стакан воды. Можно, конечно, призвать... Нет. Не получится. Сейчас вообще ничего не получится. Вот умыться бы... А еще лучше — принять ванну. Одежда, наверное, имеет жуткий вид. А уж прическа...

— Вы стали настоящей грубиянкой, — прозвучало сверху. — Впрочем, с такими друзьями...

— А вы стали настоящим идиотом, раз явились сюда, — вяло огрызнулась она. — Вы вообще в курсе, что вас ищут? Как вам в голову взбрело так просто взять и появиться в этом доме?

— Ну, это вообще-то мой дом — вы не забыли?

— Да лучше бы вы появились в чужом! — все-таки, она сорвала горло — крика не получилось, получился хрип. — А если бы я пришла не одна? А если бы пришла не я, а кто-то из авроров? Или не авроров... Вы знаете, сколько народу вас ищет?

— Какой сюрприз, — разобрать, что скрывается за бархатными интонациями, было совершенно невозможно. — Вы переживаете за меня, мисс Грейнджер?

Мерлин, за что мне все это? Гермиона встала на колени и сделала попытку подняться. Нет, снова не получилось. Тогда она уселась на пятки и уперлась руками в колени.

— Вам помочь? — холодно поинтересовался Снейп.

Или все-таки не Снейп?

— А вы в состоянии мне помочь? — с горечью спросила она.

Ей было решительно начхать, в каком она виде и что он о ней подумает. Если бы она встретилась с ним еще пару дней назад, то вместо "здрасьте" он услышал бы добротное проклятие, которое если не отправило бы его на тот свет немедленно, то напрочь испортило бы остаток жизни. А сейчас у нее не было желания даже какую-нибудь заурядную гадость сказать. Она уставилась в пол, пытаясь разобраться, что делать дальше, понимая, что должна как-то отреагировать на появление человека, выдающего себя за Северуса Снейпа. Но ее охватило такое безразличие, что явись ей сейчас хоть Альбус Дамблдор собственной персоной, она вряд ли удостоила бы его кивка головой.

Гермиона больше не делала попыток подняться. Словно сквозь вату, она слышала, что ей что-то говорят, по игре теней догадывалась, что Снейп — или все-таки не Снейп? — покинул дверной проем. Потом у ее лица появился стакан. Она выпила — наконец-то, чистая холодная вода... Снова изменилось освещение — он куда-то ушел? Гермиона не поднимала взгляда от пола. Ей хотелось, чтобы все замерло, чтобы ничего не происходило — и она просидит на полу вечность.

— Мисс Грейнджер, я не Дева Мария — не надо стоять передо мной на коленях.

Гермиона заставила себя поднять голову и увидела лицо Снейпа в каких-то дюймах от собственного. Он внимательно посмотрел ей в глаза.

— Нет, это не шок, — он покачал головой. — Апатия после истерики, я думаю.

Она принялась рассматривать его лицо — с тем же ровно интересом, с каким только что пялилась в пол.

Ему, по-видимому, не слишком понравилось, как она на него смотрит.

— Встанете сами, или мне поднять вас за волосы? — спросил он.

Вместо ответа она протянула руку и, вцепившись в его плечо, поднялась на ноги. Что ж, по крайней мере, этот человек материален. Он тоже выпрямился и посмотрел на нее сверху вниз.

— Приведите себя в порядок, — брезгливо процедил он. — На вас смотреть тошно.

— Так вам и надо, — равнодушно ответила Гермиона. — От красавца слышу.

Она с отстраненным интересом наблюдала, как сжимаются его кулаки, и прикидывала про себя, что он скорее сделает — проклянет или так, по-маггловски отделает. Но он обошел ее, стараясь не задеть даже краем одежды, и до ее слуха донесся тихий звон и бульканье жидкости.

— Перестаньте грубить, Грейнджер, — устало произнес Снейп у нее за спиной и, судя по скрипу, сел в кресло. — Хотите разыгрывать из себя пугало — воля ваша. Вам, впрочем, эта роль должна легко удаваться.

— Вам-то и разыгрывать ничего не надо, — пробормотала Гермиона, раздумывая, хватит ли у нее сил добрести до кухни и умыться, или лучше вернуться на диван.

Ее колебания разрешил Снейп.

— Пейте уже, Грейнджер, — сухо сказал он. — Этот бренди и так довольно плох, а если еще и выдохнется...

Она оглянулась через плечо. На столе стоял бокал. Еще один Снейп крутил в пальцах. Определенно, имело смысл вернуться на диван, по дороге захватив бренди. Она справится? Гермиона, с усилием преодолевая каждый дюйм, подошла к столу, взяла бокал и без лишних церемоний выпила бренди залпом. Теперь можно было не бояться, что, садясь, она выронит бокал или расплещет содержимое. Во взгляде Снейпа мелькнуло что-то похожее на уважение. Гермиона села и перевела дух.

— Что это вас так разобрало? — спросил Снейп, не спускавший с нее внимательного взгляда. — Узнали, что Уизли нашел себе жену?

Гермиона потерла лицо. От бренди действительно становилось легче.

— Похоже, в целой Галактике только я не знала, что Рон помолвлен, — пробормотала она.

Снейп криво усмехнулся.

— Нет, я тоже не знал. Всего лишь предположение. Вы, как и большинство людей, предсказуемы.

Гермиона откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза.

— Давно вы здесь? — спросила она.

— Вы имеете в виду сегодня?

— А вы тут бывали раньше? В смысле, после вашей смерти.

— Последние месяца три я тут живу постоянно, мисс Грейнджер, — ответил он.

Гермиона приоткрыла один глаз и посмотрела на него — Снейп тоже откинулся на спинку кресла и положил длинные ноги на табурет. Он был одет по-домашнему — застиранная рубашка с расстегнутым воротом, потрепанная стеганая телогрейка.

— Почему же я вас не видела? Я тут, знаете ли, бываю регулярно. Или обычно к моему приходу вы растворяетесь в воздухе?

Снейп не ответил. .

— Идите спать, Грейнджер, — сказал он, поставив на стол опустевший бокал. — До спальни доковыляете?

Гермиона открыла глаза и уставилась на него.

— Вы что, думаете, я смогу уснуть? — спросила она.

Он пожал плечами.

— Я не специалист, но насколько могу судить, истерика — утомительное дело, — насмешливо ответил он.

— А утром я проснусь и обнаружу, что все это мне приснилось, — прошептала Гермиона.

— Вас бы это устроило? — спросил Снейп.

Гермиона задумалась. Потом нащупала возле дивана сумочку и вынула мобильный телефон. Снейп исподтишка наблюдал за ней. Гермиона, игнорируя его любопытный взгляд, набирала номер снова и снова, пока Пол, наконец, не отозвался.

— Какого черта? — спросил он вместо приветствия. — Ты знаешь, который час?

— А, кстати, который? — спросила Гермиона.

Пол выдержал паузу.

— Миона, — сказал он, наконец, — если ты хочешь поделиться гениальной идеей...

— Пол, ты в состоянии выйти в он-лайн? — прервала она его. — Срочно. Сейчас. Сию минуточку.

Пол снова выдержал паузу. А потом сказал почти весело:

— А я и есть в он-лайне.

Только теперь Гермиона почувствовала укол вины.

— Я думала, ты спишь, — неуверенно произнесла она.

— Ах, так вот, почему ты позвонила... Ладно, радуйся, я спал. Уснул за монитором. Я вообще в конторе сейчас. Засиделся. С нашим проектом возился, между прочим. Мы с админами сегодня подключили все то новенькое, что вы с дизигнерами за последний месяц набросали.

— Ну, и как?

— Знаешь ли ты, вождь, что такое кайф? — мечтательно протянул Пол. — Впрочем, откуда тебе знать — ты же пива не пьешь...

— Да, в данное время я пью бренди в компании собственного мужа, — сказала Гермиона.

— Дурак твой муж, — буркнул Пол.

— Не спорю, — злорадно ответила она. — И раз ты в игре, загляни-ка к нам в Замок.

— Пресвятой Кевин Митник! — через несколько секунд завопил Пол. — Это ты?.. Ого, а это и есть твой муж? Ты не говорила, что он геймер. Или ты его недавно подсадила?

— Да, Пол. Ты его видишь?

— Реальнее реальности, Миона. Настоящий колдун... брр... Вот только синей бороды не хватает. А ты смелая девчонка — за такое замуж выйти.

— Ну, у меня никто не спрашивал... Что ты сегодня делал?

— В основном возился с образами. А что?

— Ничего пока. Так, идея возникла. Спасибо, Пол. Спи дальше.

Она отключилась и внимательно посмотрела на Снейпа. Тот сидел с каменным выражением лица и смотрел в свой бокал.

— Где вы были все это время, профессор? — тихо спросила она. — Вернее, сначала ответьте: были ли вы вообще хоть где-то?

Снейп повернулся к ней и криво ухмыльнулся.

— Мне нравится, — сказал он. — Во-первых, я снова профессор. Во-вторых, неплохой вопрос... Приблизительно соответствует степени вашего здравомыслия.

Он снова откинулся на спинку, поставил бокал на стол и заложил руки за голову. Гермиона подумала, что вряд ли удостоится ответа. Но после паузы Снейп заговорил:

— Начнем с того, что для вас я уже не профессор.

— Как же мне вас называть? — поинтересовалась она.

— Как вам угодно, — он поморщился. — Теперь вопрос бытия... Где-то я, разумеется, был. Но сюда смог вернуться всего три месяца назад.

— Сюда?

— В этот дом, — уточнил он.

— А что вам мешало раньше?

Он пожал плечами.

— Вы, кажется, занялись нумерологией на досуге? Значит, вам не надо объяснять, как распределяются вероятностные кривые. Если ты находишься в одном из возможных мест, ты гарантировано не можешь находиться ни в одном другом. Что мне мешало? Именно это: я находился в других местах, в которые меня забрасывало нечто, что может быть рассчитано как среднее арифметическое от случайности, обязанности и свободного выбора. Я ответил на ваш вопрос?

— И каким образом вы смогли вернуться сюда? Именно сейчас?

Он пожал плечами.

— Это оказалось возможным. Вопрос об изменениях магической реальности и тем более оперирование вариантами... Это, скорее, к вам, как к нумерологу...

Если бы не насмешка, звучавшая в каждом его слове...

— Ладно, не хотите говорить — не надо, — Гермиона передернула плечами. — Сказали бы прямо: скрывался. И я бы отстала.

Он хмыкнул.

— Вряд ли. Вы и теперь не отстанете. Кроме того, я хотел сказать вам правду. Не моя вина, что она такова. Я сам не до конца понимаю, почему вернулся сюда и при чем здесь вы. Такой ответ устроит? Да, и еще одно: я бы очень хотел это понять.

Гермиона вздохнула, нашарила рядом с собой медведя, прижала его к груди и опустила на него подбородок.

— Действительно, при чем здесь я? — пробормотала она. — Вы что-то путаете, профессор. Вот только не пойму — намеренно или нет.

Снейп кинул на нее убийственный взгляд.

— Вы знаете, что такое магия, Грейнджер? — спросил он язвительно. — Можете не отвечать. Откуда вам знать? Этого не проходят в школе. И в университете тоже. И в книгах об этом мало что можно найти. А вы всего лишь маленькая маггла, по какой-то причуде природы наделенная волшебной силой. Но быть чем-то наделенным и знать — разные вещи. Вот и нумерология — для вас это какая-то смесь математики, статистики, термодинамики... А то, что это в первую очередь магия...

Она снова прикрыла глаза. Ей все это снится. Плохой сон. И глаза болят... Будто песка в них насыпали...

— Откуда у вас этот тролль? — донеслось до нее рассерженное шипение.

— Тролль? — она приподняла веки и проследила его взгляд. — А... Это медведь. Я нашла его на втором этаже — в комнате с хламом.

— Дайте сюда.

— Не дам.

— Акцио Элвис!

Игрушка вырвалась из ее объятий, оцарапав подбородок пуговицей, пришитой на месте носа. Гермиона охнула.

— Как? Элвис? — наверное, в другом случае она бы расхохоталась, а сейчас даже вялое удивление далось с трудом. — Что за имя для медведя?

— Грейнджер, где вы видели медведей такого цвета? — пренебрежительно поинтересовался Снейп — он с недоверчивым видом вертел плюшевого инвалида в руках.

— А где вы видели троллей такого цвета? — спросила она.

— Да что вы знаете о троллях! Ах, да, вы же о них читали, — его губы снова кривились в привычной усмешке, больше похожей на гримасу. — А потом пытались поймать в дамском туалете... Впрочем, тогда вы врали. Достаточно было одного взгляда на рожу Уизли, чтобы это понять. Зачем вы все время врете, Грейнджер?

Гермиона пожала плечами.

— Я думала, вы это одобряете.

Нет, сейчас сарказм ей решительно не удавался.

— Да, одобряю. Если эта способность сопряжена со способностью определить, когда именно это стоит делать. Но на это вам ума не хватает. Вот сейчас, например, зачем вы врете?

— Я вру? — Гермиона попробовала изобразить удивление.

Плохо получилось.

— Разумеется, — отрезал Снейп. — Эта... игрушка не могла находиться на втором этаже. И вообще в этом доме.

— Как вам угодно, — безучастно ответила Гермиона. — И все же, почему Элвис?

— Не ваше дело, — буркнул Снейп.

— Отдайте.

— А если не отдам, то что — заплачете?

— Если хотите, — она пожала плечами. — Или наоборот. Не знаю, в общем. Скорее, нет. Назло не заплачу. Вам же всегда нравилось доводить людей до слез.

— Ну, это маленькое вознаграждение, — ответил Снейп со скукой в голосе. — Если бы вы имели учительский опыт, вы бы поняли, какое это удовольствие — заставить реветь маленькую самоуверенную нахалку. Или ленивого тупицу. Пара затрещин была бы, конечно, эффективнее... Но в Хогвартсе это, к сожалению, запрещено.

— Почему вы думаете, что я бы вас поняла?

— Потому что вы не обладаете ни благодушием Флитвика, ни стойкостью Минервы, ни пофигизмом Вектор.

— Да вы завидуете коллегам, профессор.

— Только Вектор. Немного.

— Дайте мне еще бренди.

— Обойдетесь.

— Что-то вы сегодня жадный, профессор. Элвиса отняли. Бренди зажилили. Вам не стыдно?

— Это мне должно быть стыдно? — Снейп фыркнул. — Передо мной сидит настоящее чучело. От которого несет дешевой выпивкой. Которое городит чушь. А несколько часов назад устроило грандиозную истерику из-за того, что тупица Уизли женится на другой!

Наконец Гермиона почувствовала легкое раздражение — первая живая эмоция с момента пробуждения.

— От вас, между прочим, несет тем же бренди, а совсем не горными фиалками, — напомнила она. — И вообще, не нравится — убирайтесь. Кто вас заставляет пить в компании такого чучела?

— Сами убирайтесь. Это мой дом.

— Да что вы говорите? Не вашими ли стараниями этот дом — и мой тоже?

Снейп с минуту молчал, а потом сказал:

— Ложитесь спать, Грейнджер. От вас сегодня никакого проку.

Он поднялся, зажал под мышкой игрушку, одной рукой подхватил свой бокал, другой бутылку и двинулся к стеллажу, за которым скрывалась лестница.

— Э, — просипела ему вслед Гермиона. — Оставьте бренди! Он вам не нравится. И вообще, это мое!

Он задержался перед стеллажом и бросил через плечо:

— Как вы мне только что любезно напомнили, у нас общее имущество. А вам хватит. Мало мне было истерики, вы хотите, чтобы я еще имел дело с вашим пьяным разгулом, а потом с похмельем? Увольте.

И он ступил на открывшуюся лестницу.

— Скотина! — каркнула Гермиона и запустила ему вслед бокалом.

Бокал завис в воздухе на полпути.

— И вам спокойной ночи, — сказал Снейп, не оборачиваясь.

Гермиона вскочила на ноги, охнула и снова осела на диван — резкое движение отозвалось головной болью. Она посидела несколько минут в тишине, потом погасила свет и побрела в свою спальню.

Поздним утром, когда она спустилась в гостиную, ничто в ней не напоминало о ночном разговоре. Даже плед с дивана исчез. Плюшевый медведь-инвалид обнаружился на столе — рядом с гермиониной сумочкой и волшебной палочкой. Гермиона обошла весь дом, но не нашла ни следа Снейпа. Спальня напротив по-прежнему оставалась складом хлама. Если Снейп действительно был здесь, где он провел ночь? Куда он делся, поднявшись по лестнице? Поразмыслив и выпив таблетку от головной боли, Гермиона решила, что ей все приснилось. Конечно, приснилось: иначе она при встрече вела бы себя совершенно иначе. Она бы этого так не оставила! Потребовала бы разъяснений. И, разумеется, развода. Немедленно. Она не могла вести себя так... глупо. Так безразлично. Она же не удивилась, не испугалась, да что там — не разозлилась как следует. Даже когда швырнула в него бокал, злости не было — так легкая досада. Значит — сон. Ночной кошмар. Вот только куда запропастилась бутылка бренди?

Гермиона наспех привела себя в порядок, глядя в осколок зеркала.

— А ведь и правда чучело, — пробормотала она, рассматривая бледное помятое лицо.

По поверхности зеркала пробежала рябь — можно было подумать, что амальгама затряслась от смеха.

— Будешь злорадствовать — разобью к троллям, — пообещала Гермиона осколку и вернула его на полку.

Мимоходом она отметила, что там чего-то не хватает — каких-то мелочей. Но она не придала этому значения. После ее набега на записи Снейпа что-то могло потеряться, куда-то закатиться... Да и кого тревожит судьба засохшего каштана или там замусоленного пера?

Гермиона уже направилась в кухню, чтобы сварить себе кофе, когда застыла на месте, пораженная внезапной идеей. Она вернулась в гостиную, вынула из сумочки мобилку и проверила исходящие звонки. Определенно, ее звонок Полу около двух часов ночи не был сном. После минутного колебания Гермиона нажала на "вызов".

— А, чокнутая геймерша проснулась, — голос у Пола был не слишком уверенный.

— Пол, я тебе вчера звонила...

— Сегодня, — поправил Пол.

— Неважно. О чем мы говорили?

Пол секунду молчал.

— Об игре, — осторожно произнес он. — Миона, с тобой все в порядке?

— Ты видел меня? Нас?

— Я же тебе ночью говорил...

— Пол, повтори. Что ты видел?

— Тебя и... То есть я видел в Замке Синей Бороды — в той локации, куда попадаешь сразу, входя в Замок, — двоих. Мужской и женский персонажи. Женский, я так понял, была ты. Или нет?

— Опиши мужской.

— Все, как ты говорила, Миона. Черные волосы — довольно длинные. Нос крючком. Глаза черные. Бледный. Одежка такая длинная, широкая...

— Мантия, — подсказала Гермиона.

— Возможно, я не спец — это к дизигнерам. Ну, что еще. Взгляд... Нехороший такой взгляд.

— Что он делал?

— Ходил по дому. Передвигал мебель — так, щелчком пальцев. Переходил из локации в локацию. Пил что-то — похоже, коньяк.

— А я? В смысле, женский персонаж.

— Это еще не персонаж — это прототип. Просто торчала в одной точке и ничего больше.

— Пол, а куда он делся?

— Кто?

— Сне... В смысле, колдун этот — мужской персонаж?

— Я откуда знаю? Пошел кому-нибудь рыло начистить за экспу. Или артефакт раздобыть. Ты у нас сценарист...

— А ты сейчас в игре?

— Я теперь все время в игре.

— Локации все видишь?

— Те, которые функционируют — все.

— На втором этаже дверь направо — что там внутри?

Пол помолчал. До Гермионы доносились только щелканье мышки.

— Андер констракшн, — ответил Пол. — Пока невнятный набор полигонов. Это я не дописал или дизигнеры тормозят? Или вообще ты дырку оставила?

— Наверное, я, — призналась Гермиона, на ходу что-то соображая. — Не трогайте пока...

— Как скажешь, девчонка. А ты где сейчас?

— Я? Э-э, дома. А что?

— В контору заглянешь?

— А надо?

— Скорее, наоборот, — голос Пола звучал неуверенно.

— Что значит...

— Тут этот перец из Микроидса...

— Что?

— Да зачастил, — Пол замялся. — Великого Шефа охмуряет... Он мне не нравится, Миона. Не знаю, почему. Попой чувствую.

— Операцию "попой чувствую"...

— Невозможно алгоритмизировать, я знаю. Но в некоторых случаях я больше доверяю попе, чем алгоритму.

— Учту.

Гермиона отключилась и задумалась. Снейп в игре был. И был не таким, каким она видела его ночью, а таким, каким по ее расчетам его сделали Пол и дизайнер. Собственно, ночью она его не рассмотрела. Странно. Разглядывала чуть не в упор — и никаких впечатлений. Но одно несомненно — ночью он не был одет в мантию. Ее, Гермиону, Пол вообще видел только как заготовку к образу. Что ж, ее образа действительно все еще нет. Не сгенерировала. Да что там — не написала. Не определилась даже, какой именно ведьмой... Стоп. При чем тут это? Это не из игры — это из Прелати. А Прелати не имеет отношения к игре. В смысле, этот Прелати, а не тот... То есть имеет, но не такое... Мамочка...

Гермиона тяжело опустилась в кресло и потерла виски. Вчерашняя истерика совсем расстроила ее мозги. Рон... Тролль тебя задери, Рон. Мог ведь просто сказать... Она почувствовала, что ее снова охватывает апатия — такая же, какая владела ею ночью во время предполагаемой беседы со Снейпом. Но ночь прошла... Гермиона сжала кулаки и резко поднялась. Хватит. У нее есть работа. На этом и остановимся.

Она подхватила сумочку, выскочила из дома, прошла до конца улицы и через минуту уже входила в свою лондонскую квартиру.

Глава 13

Мерлин, как она могла оставить открытой форточку? Вот, пожалуйста — на мониторе сидит знакомая сова. С письмом. И Гермиона очень сомневалась, что в неподписанном конверте она обнаружит пергамент со словом "спасибо".

Миссис Грейнджер, неужели Вы так наивны? Вы полагали, что, прислав отраву в пачке с надписью "чай", избавитесь от меня на веки вечные?

Ну уж нет. То, что Вы прислали, я подарил своему соседу. Вернее, обменял на бутылку "бехерувки", выдав за "настоящий английский чай". Так что в этот раз я не внакладе Но предпочел бы, чтобы Вы больше не вынуждали меня к подобным гешефтам.

Все еще жду вашего письма по поводу задания, которое дал Вам в прошлом послании. Уверен, записи со страницы со "знаком Рыб" вызовут у Вас вопросы. На самые глупые из них я готов ответить. Со всеми остальными разбирайтесь сами — тетрадь-то у Вас. Если ничто другое не помогает — попробуйте подумать головой. Судя по той гадости, которую Вы тянете в рот, Вы все равно не используете ее для удовольствий. Или этот чай предназначался исключительно для меня, а Вы сами предпочитает другие марки?

В любом случае, больше не рискую просить у Вас угощения. Лучше деньгами.

С.

Гермиона задумалась, стоит ли отвечать. Она вдруг поняла, что Смотрицки совсем не пытается ее задеть, обидеть, поставить в неловкое положение. Он ее просто дразнит. Что он о ней знает? Возможно, то, что смог рассказать научный редактор "Алхимика". Какие-то выводы он мог сделать по тому, как она подготовила его статью... Вернее, написала, пользуясь его материалами. Его и Снейпа. Может, правда, позадавать "глупые вопросы"? О "знаке Рыб", например. Это совпадение? И если да, то до какой степени? Он может быть осведомлен о ее общении с Прелати? О ее родстве со Снейпом? Об игре? О том, как она использует его записи на самом деле? Если да, то его указание обратить внимание на страницу, помеченную "знаком Рыб", означает не столько то, что ему хотелось бы подготовить статью по этому фрагменту, сколько... Что? Он пытается ее предупредить? О Прелати? О том, что за взаимодействием между мирами кто-то следит? Может, пытается подсказать, кто и как это делает?

Она не может без конца разгадывать загадки. Почему бы не встретиться и не поговорить толком? Только откуда она знает, что может доверять Смотрицки — человеку, которого еще три месяца назад, возможно, даже не было на белом свете! Стоп. Вот это уже чушь. Если он существовал хоть в одном из вариантов прошлого... Это, впрочем, тоже чушь. Аврорат еще и не такого нагородит... Только зачем? И почему этим занимается Гарри? Ему что, Снейпа мало? Или они что-то знают — что-то такое, что связывает Снейпа и Смотрицки? Что это может быть? Гермиона усмехнулась. Например, она. Жена Снейпа и секретарь Смотрицки. Вот только аврорату до нее дела нет и быть не может — она мирный обыватель. Ага, жена темного мага, исчезнувшего при невыясненных обстоятельствах. Но ее же два года через такое мелкое сито пропускали...

Что ж, попытка не пытка. Она присела к компьютерному столу, отодвинула клавиатуру и принялась писать.

Уважаемый мистер Смотрицки.

Если Вы думаете, что такими письмами вынудите меня перевести деньги на счет, который передали в первом послании, — не трудитесь. Реквизиты я давно выбросила. Напоминаю: Ваш гонорар по-прежнему в редакции "Алхимика". А если Вы настаиваете на том, чтобы я забрала его оттуда, то при единственном условии: я передам Вам деньги лично в руки, и только при наличии достаточно веских доказательств, что Вы именно тот, за кого себя выдаете.

Г.

P.S. Вы не боитесь, что полученная Вами выпивка тоже "выдана за настоящую бехерувку"?

P.P.S. Буду признательна за более подробную информацию о "знаке Рыб".

Гермиона привязала письмо к лапе совы и выпустила птицу в окно. После чего взяла с подоконника "Пророк" и пошла на кухню варить кофе. Последнее время читать газету стало особенно тоскливо. Передовицы пестрели рассуждениями об угрозах, таящихся в темной магии, идеологии чистокровности, самих домах и вещах, принадлежащих темным магам. Гермиона ловила себя на том, что после прочтения газеты начинала путаться в понятиях "чистокровный" и "темный". Хотя было очевидно, что это не одно и то же. Дамблдор, например, так чистокровен, что любой спаниель на выставке покраснел бы при виде его родословной. При этом никто не посмел бы усомниться в том, что Альбус — светлый маг. С другой стороны, Том Риддл был полукровкой...

Притом отношение к магглорожденным волшебникам совсем не изменилось после падения идеологии, проводимой сторонниками Волдеморта. Гермиона на собственной шкуре это испытала, когда пыталась разобраться со своим странным семейным положением. Покопавшись в магическом законодательстве, она выяснила, что, будь на ее месте хотя бы полукровка, для того, чтобы расторгнуть подобный брак, хватило бы только ее требования. Но поскольку она была магглорожденной...

И это положение никто не собирался менять. Казалось, магический мир после войны застыл в каком-то параноидальном страхе — как перед доктриной чистокровности, так и перед экспансией магглорожденных. Даром, что экспансии никакой не было и быть не могло, а чистокровные и те, кто так или иначе был пойман на недозволенных видах магии — список недозволенного после войны разросся невероятно, — сидели тише воды ниже травы. Преимущественно в Азкабане.

Но страх никуда не делся. Не просто страх — мучительное ожидание новой катастрофы, ощущение ее неотвратимости. Никто не знал, откуда ждать удара, каким он будет. Просто ждали. Как будто война не окончилась. Как будто это всего лишь короткое, шаткое перемирие. Как будто хоркруксы не уничтожены и Волдеморт в любой момент может снова возродиться — сильнее, чем прежде.

Да вот хоть этот "Пророк" почитайте. Передовица посвящена рабочей встрече премьер-министра и министра магии. Ничего особенного, казалось бы. Только вот "министр магии обещал придерживаться достигнутых договоренностей по безопасности обоих миров и всеми силами обеспечивать их соблюдение". И во всей многословной до безобразия статье ни толики информации о сути договоренностей, мерах этой самой безопасности или хотя бы вероятных источниках угрозы. Непонятно даже кому угрожают — магам или магглам. Незримый бой какой-то...

Безопасность — это святое, кто же спорит. Но если, скажем, посчитать... Гермиона пробежала глазами первую полосу: слово "безопасность" встречалось не менее двадцати раз. А если распутать некоторые речевые обороты, оказывалось, что это же значение имеет еще десять-пятнадцать фраз. Мерлин великий, если столько раз повторить слово "безопасность" в разных контекстах, то читатель сам не заметит, как уверует нависшую над миром угрозу, не успев передовицу дочитать.

Гермиона вгляделась в колдографию: чеканный профиль Кингсли, который отрывисто кивал премьер-министру, пожимая ему руку. Маггловский премьер быстро поворачивает голову, чтобы улыбнуться в объектив — маггл, одно слово, не знает, что такое колдография. А вот Артур Уизли маячит за плечом министра магии. Анфас. И просто лучится настоящим, неподдельным уизлиевским благодушием. А это что за персонаж? Будто намеренно отвернулся от камеры заранее и не поворачивается, хотя по напряженной позе можно догадаться, что ему не слишком удобно. Стоит шагах в двух позади премьера. Значит, скорее всего, из магглов, но знает, на что способна колдография. Что ж, в правительстве магглов должны быть люди, которые обеспечивают связь с магическим миром. Или не должны? У магов принято думать, что премьер — единственный человек в маггловском правительстве, знающий о магическом мире. Значит, это не так? Разумеется, не сам же премьер-министр готовил, скажем, эти же договоренности, отказавшись от долгих семейных уик-эндов... Впрочем, насколько можно судить по колдографии, народу на этой встрече было немного. К тому же, никто из присутствующих магглов, кроме самого премьера, может, и не знает, что перед ними министр магии. Мало ли с кем у премьера "рабочая встреча", и мало ли о каких "договоренностях" может идти речь. А присутствовать, согласно протоколу, обязаны. Но все же... Кто-то о чем-то догадывается. Что-то знакомое чудилось Гермионе в худощавой фигуре и резких движениях отвернувшегося от камеры человека.

Она скользила взглядом по строчкам, почти не вчитываясь и не вникая в смысл. И вдруг зацепилась за небольшую заметку. Читателям очень коротко сообщали, что выход специализированного журнала "Алхимик" приостановлен на неопределенный срок. Ночью в редакции была проведена спецоперация аврората, выявившая и обезвредившая некое, судя по предварительным данным, темномагическое заклятие. До выяснения обстоятельств редакция закрыта и опечатана. Главный редактор, члены редколлегии и технический персонал получили запрет на международную аппарацию.

Гермиона дважды перечитала заметку. Посидела, глядя перед собой, попыталась убедить себя в том, что это совпадение. А потом решительно направилась к камину. Она не знала пока, к кому обратиться — в редакции наверняка никого нет, а разговаривать с Гарри ей совершенно не хотелось. Но едва она разблокировала камин, в нем появилась Луна Лавгуд.

— Гермиона, — Луна смотрела на нее мечтательным взглядом из зеленого огня.

— Луна?

Гермиона была немного удивлена — они с Луной общались нечасто. Гермиона по-прежнему старалась избегать тяжелых воспоминаний о войне. Визит в дом Ксенофилиуса Лавгуда был одним из них...

— Ты прислала мне письмо, — напомнила Луна. — Но я в это время была в экспедиции...

— Да, я поняла, — перебила Гермиона — она не была готова выслушивать истории о вымышленных животных. — Я писала тебе о Смотрицки. Его статья вышла в "Алхимике" и...

— И "Алхимик" закрыли, — закончила Луна, высматривая что-то за плечом Гермионы.

— Это совпадение, — быстро сказала Гермиона.

Луна покачала головой.

— Это таежная веланика — у тебя на обоях? — спросила она и, прежде чем Гермиона успела ответить, продолжила. — Нет, это не совпадение. Из-за его статьи все и случилось. Она была заколдована и заколдовала весь офис "Алхимика". У меня там работает знакомый корректор. Мы собираемся писать об этом случае в "Придире". Ты нас проконсультируешь?

— Тебе не кажется, что это бред? — спросила Гермиона.

— Что именно? Что статья, присланная в редакцию, может изменить что-то в мире?

Интересно, почему Луну считают "девочкой не от мира сего"?

— Но... это же образное выражение, — промямлила Гермиона.

— Ничуть, — ответила Луна, по-прежнему разглядывая обои. — Ты разве не знаешь, что такое магия?

Гермиона застыла с открытым ртом. Этой ночью ее уже о чем-то подобном спрашивали. Снейп. Во сне. Или это был не сон?

— Можно я как-нибудь заскочу к тебе и перерисую сюжет твоих обоев? — спросила Луна. — Это так удивительно: в волшебном мире никто не знает о таежной веланике, а магглы вот знают.

Луна склонила голову к плечу и устремила на Гермиону взгляд, от которого ту передернуло.

— Интересно, что происходит с человеком, живущим в комнате, оплетенной таежной веланикой...

Луна улыбнулась и исчезла. А Гермиона осталась стоять, невидящим взглядом уставившись в камин. Магия... Мерлин, что они все хотят этим сказать?

— А то, что хватит дурью маяться — пора за работу, — вслух произнесла Гермиона, сбрасывая оцепенение, и решительно направилась к компьютеру.

Ей сегодня нельзя расслабляться. После вчерашнего... После того, как Рон...

Она провела за рабочим столом никак не меньше пяти часов. А может и больше. Снова изучала тетрадь Смотрицки, вчитывалась в страницу, помеченную "знаком Рыб", и одновременно что-то писала, бродила по игровой вселенной, постепенно теряя грань, отделявшую ее реальное путешествие по веленовой странице от виртуального — по вымышленному миру .

Ей нравилось это состояние. Но пока оно было не органичным. Она понимала, в чем дело — ей не хватало персонажа. Подробно прописанного игрового "я". Без него мир вокруг простирался, растягивался, монотонно тек мимо, никак не превращаясь во что-то целое и осмысленное. Не давая ей силы. Не соприкасаясь с ней. Грандиозный, могучий, но чужой и безразличный. Как магия природы, которая во время прогулок по Тупику Прядильщиков обтекала ее со всех сторон, пронизывала насквозь и оставалась при этом чужой и чуждой. Но если с магией природы у нее не было шансов соединиться, то уж с игровой реальностью она знала, как поступить. Просто нужно приключение. То, что из безликого прототипа делает героя, а бесконечную протяженность вокруг превращает в осмысленный ландшафт, связанный взглядом, шагами, надеждами, избранными тропами. То, что превращает безликое пространство и бессмысленно текущее время в жизнь. Человек и его выбор.

Да, мистер Прелати, пришло время выбирать. Пора и ей явиться в собственный мир во всей красе избранного образа. Значит, магглорожденная ведьма, да? Жанна из Домреми или неведомая Моффрэ. Кстати, кое-какую информацию об этой Моффрэ из аврората она получила — что бы там не говорил Прелати. И его, разумеется, потрусить стоит. Охмуряет, значит, Великого Шефа? Зачем? Чтобы Великий Шеф не передумал и не свернул разработку? А как же "все наши возможности" и золотые горы впридачу? Что-то тут не так... И к Полу он какого-то пьяного тролля пристает...

Ладно, разберемся. Но не ранее, чем набросаем образ. Гермиона поудобнее устроила перед собой веленовую тетрадь, и, сверяясь со страницей, помеченной знаком Рыб, принялась за расчеты. Собственная идея казалась ей столь же безумной, сколь интересной — нумерологически интересной. Но после первых же расчетов она была вынуждена прерваться. Результаты повергли ее в тревожное состояние. По самым приблизительным подсчетам — они были более чем приблизительны из-за недостатка информации — ее личная диаграмма в основном совпадала как с диаграммой Жанны, так и с диаграммой Моффрэ. При том, что диаграммы двух ведьм пятнадцатого века были далеко не идентичны, при исключении фактора времени они едва ли не сливались воедино...

Гермиона мрачно рассматривала результаты, пока не поняла, что ничего лучшего все равно не сделает. Во всяком случае, до тех пор, пока не узнает об обеих побольше. А значит... Значит, надо было снова искать Прелати. Вернее, дать ему возможность найти ее. А пока она все-таки продолжит расчет образа.

От работы ее отвлек звонок в дверь. Гермиона вздрогнула всем телом — она не привыкла к этому звуку. Обычно ее гости ходили через камин, стучали или просто входили без предупреждения, воспользовавшись простейшим отпирающим заклятием. Единственным ограничением в квартире Гермионы были антиаппарационные чары. Да и то — больше для безопасности гостей. Неприятно, знаете, материализоваться пятой точкой на горячей конфорке...

Гермиона распахнула дверь и тут же вскинула предусмотрительно зажатую в руке палочку. Повинуясь невербальному заклятию, палочка Гарри выскочила из его рукава и легла в ладонь Гермионы.

— Герми... — Гарри ошалелыми глазами смотрел на кончик палочки, нацеленный ему в лоб. — Герми, я... Нам надо поговорить...

Гермиона молчала. По выражению ее лица легко было угадать, что в уме она перебирает безопасные для жизни, но при этом очень неприятные проклятия. В памяти Гарри немедленно всплыл образ Мариэтты Эджкомб с безобразными прыщами, складывавшимися в слово "гнида". Определенно, Гермионе часто изменял вкус. Но в том, что она настоящая ведьма, сомневаться не приходилось.

— Герми... — снова пролопотал Гарри.

Гермиона хищно усмехнулась.

— Что, Гарри, без палочки не можешь со мной справиться? — елейным тоном спросила она. — Да ты и палочку-то на меня не поднимешь. Хочешь, проверим?

И она бросила ему палочку. Гарри поймал ее и с удивлением посмотрел на подругу.

— Ты что, вызываешь меня на дуэль? — неуверенно спросил он.

— Это равносильно убийству, Гарри, — ядовито произнесла Гермиона. — А я все еще не пала так низко.

Непонимающий и в то же время покаянный взгляд Гарри раздражал ее неимоверно. А чего она ждала? Что он больше не появится ей на глаза? Как же... Она его пинать будет — а он все равно приползет. На пузе. И умрет на пороге — стоит ей приказать. Ну, может, не ей — может, Снейпу. Но в таком одолжении Снейп ей, скорее всего, не откажет. Гермиону передернуло от собственных мыслей. Она отступила с порога, позволяя Гарри зайти в квартиру.

— Ты чего мокрый такой? — спросила она, косясь на его ботинки, с которых уже натекла лужица. — Разучился аппарировать?

— Опасно, — хмуро ответил Гарри. — Знаешь, у нас проблемы...

— О, да, у тебя проблемы, — язвительно отозвалась Гермиона. — Могла бы не спрашивать. Раз ты здесь — значит, у тебя проблемы. А вот у меня их нет. Так почему бы мне не поболтать о твоих?

Гарри посмотрел на нее глазами побитой собаки. Но у Гермионы сердце не дрогнуло.

— Герми, ну, хочешь — дай мне по морде...

— Не хочу, — отрезала она. — Я вообще предпочла бы не видеть твоей морды еще очень долго. Возможно, вовсе никогда. А впрочем, что с вас взять, мистер аврор? У вас высокая цель очистить мир от скверны, побить всех бэд-гаев в околотке. О том, как можно использовать людей во имя светлых целей, ты знаешь не понаслышке — тебя этому обучили еще в то время, когда я пупсиков в носовые платки пеленала. Тебе надо было меня использовать — ты это сделал. Что ж, не в первый раз. Но Рон...

Ох, нет, это больно... Гермиона задохнулась, и ей мгновенно расхотелось продолжать гневную филиппику.

— Это я его попросил, — чуть слышно пробормотал Гарри, по-прежнему не поднимая глаз. — Его и Джинни.

— А он и рад стараться, — с горечью произнесла Гермиона. — Конечно, почему бы не помочь другу?

Гарри вздохнул. Мерлин, как же он ее раздражал! Здоровый мужик стоит, потупив глазки, как нашкодивший школьник. Играл в футбол... пардон, квиддич — и вот, окошко разбил... Хотя, его детские игры... Он-то пупсиков не пеленал — сразу имел дело с жизнью и смертью. С тех пор, когда сам был еще пупсом...

Гермиона спрятала палочку и подтолкнула Гарри в кухню. Надо было его хотя бы чаем напоить — простудится ведь... Герой соплохвостый. Ну, не может она на него злиться. Рона убила бы, а Гарри...

— Герми, я вчера случайно услышал разговор министра и Артура.

Он сел на табурет и поднял на подругу глаза, полные тоски.

Гермиона занялась чайником.

— Герми, они уверены, что Снейп мертв, — с надрывом произнес Гарри. — Совершенно уверены.

Гермиона пожала плечами.

— А я тебе говорила что-то другое? — спросила она,

Она стараясь не вспоминать о прошедшей ночи. После того, как Гарри поступил с ней, она ему ни на грош не верила. Мало ли, когда он научился играть растерянного ребенка. Впрочем, из-за этого ритуала он не может нанести ей вред. Как и Снейпу. Осознанно, во всяком случае. Но кто знает, как его сейчас используют. И кто. И зачем.

— Гермиона, ты что, не слышишь меня? — он сорвался на крик. — Или не понимаешь? Они с самого начала знали, что Снейп мертв! Когда делали эту сигнализацию, проводили этот чертов ритуал — они знали!

— И все равно сделали это, — закончила Гермиона спокойно, словно говорила о вчерашних бутербродах.

Гарри кивнул и снова поник.

— Это было ужасно, Герми. Этот ритуал... И — бессмысленно... Столько времени врать...

— Так что было ужасно, Гарри? То, что врал, или то, что бессмысленно?

Он не ответил — только спрятал лицо в ладони.

— Ты простишь меня? — глухо спросил он.

Гермиона пожала плечами.

— Спроси меня об этом через неделю, — сухо сказала она. — Вот кого я сейчас точно не могу простить — так это твою жену.

— Джинни? — Гарри поднял голову. — Это я ее попросил... Заставил...

— Заставил? Джинни можно заставить?

— Она любит меня, Герми, — тихо сказал Гарри. — Она сделала это ради меня.

— Ладно. Я не о том, — проворчала Гермиона. — Я о том, что она предупредила Рона. И вместо Рона в лавке меня поджидал Артур. Отнял у меня палочку и не дал проклясть этого...

Гарри поднял на нее глаза — в них читалось удивление.

— Гермиона, Джинни ничего не говорила Рону, — сказал он. — Ни Рону, ни отцу.

Гермиона только отмахнулась.

— Правда, — настаивал Гарри. — После вашего разговора она связалась со мной. И мы поругались — я хотел, чтобы она немедленно дала знать Рону, а она говорила, что не сделает этого.

Он хмыкнул.

— Она считала, что ты имеешь полное право его проклясть. И меня заодно, — добавил он.

Гермиона усмехнулась. Хотелось бы, чтобы это было правдой...

— Артур был готов к нападению, — сказала она.

— Это точно не Джинни, — уверенно произнес Гарри. — И не я. Клянусь.

Гермиона пожала плечами. Не то чтобы это было так уж важно. Она налила в большую кружку чай, выдавила лимон и поставила перед Гарри.

— Сахара в доме нет, — злорадно сообщила она.

Гарри пожал плечами.

— Ладно, я не слишком люблю сладкое.

— Хины, к сожалению, тоже, — добавила Гермиона. — Или горькое ты тоже не любишь?

Гарри пропустил это мимо ушей. Впрочем, он мог не знать, что такое хина.

— Герми, если они были уверены, что Снейп мертв, то этот ритуал... — пробормотал Гарри, глядя в чашку. — Что ты о нем знаешь?

— Не слишком много, — ответила Гермиона. — Только то, что этот ритуал связывает человека с местом через магию крови. Человек как бы становится частью рода. Но чувствует себя при этом инородным телом. При определенной предрасположенности ему становится жизненно необходимо соединиться с новым родом до конца.

— Как?

— Насколько я поняла, ключевая роль у главы рода. Человек, который ждет соединения, попадает к нему в полную зависимость. Он постоянно должен чувствовать его присутствие. Знать, где он, что с ним, что он делает, участвовать в этих делах... В общем, он входит в семью, но на совершенно рабских условиях.

— Этого можно избежать?

— Можно произвести разрешительный обряд — это делает тот, кто проводил ритуал. Или глава рода может отпустить — подарить свободу.

— Как эльфу?

— Да, — Гермиона усмехнулась. — Только одежды не будет. Судя по формуле отпущения, ты должен оказать роду или его главе услугу, за которую получишь свободу.

— Герми, если они знали, что Снейп... — Гарри запнулся — казалось, ему было тяжело произносить это имя. — Что его нет. Значит, они хотели, чтобы я соединился с тобой?

— Мерлин разберет, Гарри. Зачем? Что они могли от меня получить?

Гарри пожал плечами.

— Я так понял, ритуал не предполагает обязательного возникновения такой связи?

— Насколько мне известно — нет, — ответила Гермиона. — Только по предрасположенности.

— Какой? К темной магии? — глаза Гарри стали совершенно несчастными.

— Нет, магия тут ни при чем, — Гермиона поморщилась — это выискивание темной магии везде и во всем начинало ее раздражать. — Наверное, из-за твоих чувств к Снейпу. Ты никогда не был к нему равнодушен — с первой встречи. Эмоции могли оказаться катализатором возникновения связи. Там пространно написано: внутренняя потребность стать частью, ощутить связь — в общем, дебри семантики. Ты не собираешься потребовать, чтобы с тебя это сняли?

Гарри криво усмехнулся.

— Предполагается, что я не знаю, что Снейп мертв. Я же подслушал...

— Тогда все, что нам остается, Гарри, это попробовать узнать, зачем им это надо на самом деле. И ты в этом заинтересован первый. Может, попробуешь расспросить Артура? Он в курсе твоего положения?

Гарри с сомнением покачал головой.

— Это тайная операция, — сказал он. — По идее, знают только министр и мой непосредственный начальник.

— Ты из-за этого не аппарировал? — спросила Гермиона. — Не хочешь лишний раз у меня "светиться"?

Гарри замотал головой.

— Это очень странно, Герми... Мы в последнее время постоянно фиксируем искажение заклятий в определенных местах.

Гермиона удивленно вскинула брови. А потом, что-то смекнув, пробормотала:

— Редакция "Алхимика"?..

— Да, там тоже, — Гарри кивнул. — В этих местах неадекватно работает магия — это пока все, что нам известно доподлинно. Но, думаю, на самом деле это далеко не все... Мы пока это не афишируем — представляешь, какая поднимется паника? Пока стараемся локализовать, определить систему в распространении...

Гермиона смотрела на него во все глаза.

— Эти... области нестабильности кочуют?

— Скорее, пульсируют. На одном и том же месте эффект то проявляется, то пропадает. Проблема в том, что таких мест с нестабильной магией становится все больше. Ты представляешь, насколько это опасно?

Еще бы она не представляла!

— Давно началось?

— Говорили, сразу после войны с этим сталкивались — но точных данных нет. А по точным сведениям — тем, которыми мы располагаем, — три-четыре месяца назад.

Гермиона задумалась. Четыре месяца назад она послала письмо в "Алхимик". Но не могли же они не заметить искажений сразу? Мерлин, что за чушь. Письмо никак не может быть связано с эффектом искажения магии — она же сама его писала...

— Думаю, они, в конце концов, обратятся к тебе, — говорил между тем Гарри.

— Ко мне? — Гермиона очнулась от размышлений и удивленно посмотрела на него.

— А кто у нас лучший нумеролог? — Гарри ухмыльнулся. — К тому же я слышал, как Артур упоминал твое имя в связи с этим. В том же разговоре с Кингсли...

Он снова помрачнел и залпом допил чай.

Уже уходя, он оглянулся на нее в дверях и спросил с неуверенной улыбкой на губах:

— Герми, а это правда... Ну, то, что ты играла пупсиками?

Гермиона с минуту смотрела ему в переносицу, соображая, не напрасно ли она не прокляла его, когда он только появился на пороге.

— Да, Гарри, — выдавила она, наконец. — Один из них был рыжий, а другой со шрамом на лбу. И я не понимаю, почему не открутила им головы еще тогда, когда они были маленькими.

Гермионазахлопнула за ним дверь, привалилась к ней плечом и крепко зажмурилась. Мерлин, она снова собирается помогать Гарри Поттеру. Ее что, тоже околдовали этим ритуалом?

Она прошла в комнату и остановилась перед шкафом. Сейчас ей нужен Пол. А значит, придется выбираться в контору, и тролль с ним, с Прелати. Магическая нестабильность... Гермиона пока не понимала, зачем, но чувствовала — надо влезть в игру и посмотреть, что там с этой дурацкой войной. Уже давно нужно было разобраться, как эта война пробралась в игровую вселенную помимо воли сценариста. Для этого ей срочно нужен персонаж — хотя бы полуфабрикат. Магическая нестабильность, если только она не вызвана неизученными естественными причинами, может быть связана с войной. Какой-то странной незримой войной. Что они там писали в "Пророке"?.. Наверняка ерунду. Идиоты. Что-то серьезное назревает, но они заняты — у них, видите ли, охота на ведьм... Или, в данном случае, скорее, на ангелов.

Пол встретил ее ворчание счастливой улыбкой.

— Эх, сманят тебя "микроидсы", и будут правы, — сказал он. — Шеф старается, но у него просто столько нет, чтобы удержать такого сценариста. Охота на ангелов... Такую конфетку можно сделать!

— Пол, это образное выражение, — раздраженно произнесла Гермиона и скривилась — который раз она произносит эту фразу? И все время попадает пальцем в небо...

— Ты не права, Миона, — сказал Пол, просматривая ее наброски. — Знаешь, кто такой Норберт Винер?

— Отец-основатель кибернетики?

— Он. Так вот, этот чудак поначалу назвал свою науку ангелитикой. Почему? — Пол строго посмотрел на нее поверх монитора.

Гермиона пожала плечами.

— Потому что "ангел" означает "переносящий информацию", — он поднял палец и принялся помахивать им в такт словам. — Информационный агент, то есть. Но потом чудак испугался обвинения в мистицизме и остановился на названии "кибернетика"... Тебе, разумеется, срочно?

Он кивнул на гермионины записи.

— Даже еще скорее, — сказала Гермиона.

— Без дизайна? — Пол скривился.

— Ты работай — красоту потом наведем. Архангел...

Пол ухмыльнулся.

— Что поделаешь, девчонка, демоны — это по твоей части. Кстати, ты с этим Прелати не встретилась?

Гермиона насторожилась.

— Он что, опять здесь?

— Сегодня заглядывал, — Пол покачал головой. — Спрашивал о тебе. Ну, в смысле, как твои разработки.

Гермиона задумалась. Можно было бы его найти — самое время порасспросить о Моффрэ...

— Я пойду, Пол, — сказала она. — Когда закончишь — набери меня, ага?

Пол кивнул. Гермиона вышла из каморки, на секунду задумалась и направилась к запасному выходу.

Глава 14

Гермиона смахнула со стола бумаги с расчетами и устало потерла виски. А ведь придется нанести визит в Тупик Прядильщиков. Не хочется... Что, если там снова Снейп? Конечно, если он ей не приснился той ночью и, стало быть, жив, встретиться с ним надо. О, еще как надо! Зайти в дом и прямо с порога потребовать развода. Немедленно. Пускай только попробует сказать "нет"!

Гермиона вздохнула. Дурак будет, если согласится. Он же мертв. В аврорате в этом уверены. В министерстве тоже. И если это входит в его планы, — что совершенно не исключено, — нипочем не станет высовываться. То, что это нужно ей, для него, разумеется, не аргумент — не стал же он интересоваться ее мнением, когда заключал этот брак. И теперь не поинтересуется. Мерлин, о чем она думает? Он , скорее всего, просто приснился ей. Значит, можно со спокойной душой отправляться в дом Снейпа, где она оставила почти все свои предыдущие расчеты — в частности, по Прелати. А также наброски, необходимые для работы с записями Смотрицки. Кстати, надо отправить ему письмо...

Гермиона усмехнулась. Их переписка мало того, что становилась регулярной, она еще начала доставлять ей удовольствие. Смотрицки совсем не представлялся ей больше животным хамом, каким выступил в первом письме. Он по-прежнему не пропускал случая написать гадость, в то время как сам довольно болезненно реагировал на ее язвительные замечания. Но он был умен, наделен блестящим чувством юмора, что Гермиону легко подкупило, и вскоре она была готова прощать ему нелестные отзывы о собственных интеллектуальных способностях, вкусах, стиле и всем, о чем он мог составить мнение по переписке. Что ж, по крайней мере, он не знал, как она выглядит. Можно только представить, какой мишенью для эпистолярного дартса могла оказаться ее прическа, потрепанные джинсы или привычка грызть ногти.

За последние два дня они обменялись посланиями дважды. Что дало Гермионе повод думать, что Смотрицки покинул Крит и, скорее всего, находится теперь в Европе, а может, и вовсе — в Англии. Она решила спросить об этом в следующем же письме. И не только об этом. Ей нужны были разъяснения — все новые и новые вопросы не давали ей покоя. Веленовая тетрадь после ее давешнего разговора с Прелати приобрела особый смысл.

Прелати поджидал ее на площадке запасной лестницы и был более, чем прежде, благодушен и многословен. Он с видимым удовольствием возвращался к "успешной операции "Синяя борода"" и готов был рассказывать о колдунах и ведьмах тех времен часами.

— Столетняя война, отвлекшая, в частности, Жиля от магического образования и выявившая в Жанне ведьму, была замечательным временем, — мечтательно заведя глаза, разглагольствовал он. — Финал великой драмы, развернувшейся во Франции. Драмы, которая увенчалась серьезными шагами по упорядочиванию дел в магическом мире. Мерлин великий, сколько нам пришлось помучиться с Францией! Казалось бы, такие возможности — альбигойские войны, процесс над тамплиерами, наконец, Столетняя... Ах, если бы в роду Валуа к тому моменту был хоть один маг. Да что там — сквиб. Но нет... Нам удалось установить контроль над этим домом только при поддержке Екатерины Медичи — но это уже ничего не решало, династия угасла. Впрочем, к тому моменту проблем во Франции у нас уже почти не было. И это во многом благодаря двум магглорожденным ведьмам времен Столетней войны...

Да, войны они использовали здорово. Гермиона листала отчеты на пожелтевших листах и еще раз убеждалась в том, что война — прекрасное время для тех, кто хочет и умеет исподволь менять мир. Естественно: люди напуганы, неуверенны — покажите им, что вы в состоянии стабилизировать их жизнь, укажите им разумные пути, и они поддержат вас. История Синей Бороды и трагическая судьба Жанны увязывались в единый узор с программой охоты на ведьм. Нет, пожалуй, даже украшали его, как драгоценные жемчужины.

Нет, Гермиона все еще не могла в это поверить. Судя по документам Прелати, в то время всеми вопросами, связанными с деятельностью магов, действительно ведала святая инквизиция. То, что программа охоты на ведьм была полностью их разработкой, Гермиону не удивило. Но то, с какой целью это делалось... С каким знанием магии... С привлечением самих волшебников... И все ради того, чтобы обеспечить разделение магического и маггловского миров?

Да, наверное, это было необходимо — во всяком случае, теперь с этим многие согласятся. В первую очередь, маги — магглы, предполагается, о волшебном мире ничего не знают. Но тогда, кажется, было совсем иначе. И, Мерлин, зачем было разделять эти миры? Они жили все вместе, в одних и тех же общинах, одними и теми же проблемами, радостями и болями. Помогая друг другу, поддерживая. Влюбляясь, рожая детей, поддерживая одни и те же традиции, разделяя общие представления о добре и зле. И были внутри своих общин весьма терпимы — как к наличию "странностей", так и к их отсутствию. Кто-то — и Гермиона теперь начинала понимать, кто — провел огромную работу, чтобы посеять в них страх друг перед другом. Что ж, это, наверное, было не слишком сложно. Уж кто-кто, а Гермиона прекрасно знала, как легко настроить женщин против молодой ведьмы...

А если еще и война... Этого Гермионе тоже не надо было долго объяснять. Ей было отлично известно : война выявляет в человеке такие вещи, которые в мирное время могли бы не проснуться никогда. О которых не думаешь. В которые не хочешь верить. И вдруг оказывается, что ты на них способен. Еще как способен! И это касается не только человека — целого общества. Самое истинное, самое сокровенное, самое звериное вылезает наружу во всем своем безобразии. Впрочем, также спонтанно проявляются и чудеса человеческого благородства. И сверхчеловеческие способности.

Если судить по документам, полученным от Прелати, так и случилось с Жанной, бедной девчушкой из Домреми. Ее способности проявились в межвоенный период, наступивший после очередного сокрушительного поражения французов. Короли в который раз оказались не в состоянии платить наемникам, боевые действия прекратились, а солдаты превратились в мародеров. Одна из банд совершила тот памятный набег на родное селение Жанны. Ей самой чудом удалось избежать насилия, которому подверглось почти все женское население — от маленьких девочек до старух. Жанну, по ее собственным словам, защитила Пресвятая Дева, которая подсказала ей, когда и как спрятаться. Обычное для юной ведьмы стихийное проявление магической способности. И после этого она регулярно слышала "святые голоса", которые направляли ее на пути к великим победам. У нее был блестящий и довольно редкий магический дар — влиять на сознание как отдельных людей, так и целых толп. К тому же, несомненный дар пророчества. Что ж, понятно, как ей удалось стать тем, чем она стала для Франции, а также лично для Карла Валуа и Жиля де Рэ. Первые же расчеты, которые Гермиона сделала на Жанну и Жиля, показали, что Жиль был обречен. Чистокровный маг Жиль де Рэ и магглорожденная ведьма Жанна д'Арк, несомненно, были парой.

Почему же она не ответила ему? Это оставалось для Гермионы загадкой, пока она не нашла среди бумаг короткий отчет о процессе в Руане. Из отчета кто-то любезно выбросил почти все, что касалось политических мотивов преследования, и оставил только то, что, видимо, казалось ему важным. Жанна представлялась всего лишь набожной необразованной девочкой, которой в раннем детстве вбили в голову, что ведьма — сатанинское отродье. И когда во время расследования инквизиции ей объяснили, кто она на самом деле, какова природа ее дара, и предложили развивать этот дар, она предпочла умереть. С ее данными, к счастью, она сумела убедить себя в том, что ее чудо — от Бога. А то бедняжка сошла бы с ума раньше, чем короновала дофина. Вся история Европы могла бы измениться.

Гермиона вздохнула и отложила документы Жанны. Похоже, девочка действительно была святой, и католическая церковь имела все основания ее канонизировать. Предпочесть верность вере и ради нее умереть в мучениях — вместо того, чтобы научиться колдовать...

Собственно, в этом случае она ничем не отличалась бы от Моффрэ. Обычная история: в юном возрасте проявление магических способностей, обвинение в колдовстве, расследование инквизиции, допросы с пристрастием. Уж она-то не стала слишком долго колебаться. И это легко понять. Если бы вы висели на дыбе. Или в вас вливали ведро воды. Или одели испанский сапог. И в перспективе маячила казнь — очень жестокая казнь. А вместо этого вам предложили бы развивать ваши необыкновенные таланты. Что выбрали бы вы? Моффрэ выбрала магию. И попала под начало Прелати. Кстати, это надо внести в расчеты: в разговоре с Прелати нынешним она узнала о Прелати прошлом нечто действительно интригующее...

— Сквиб?

— А что вас удивляет, мисс Грейнджер? Вы думали, сквибы — это просто отбросы магического мира? Для Моффрэ Прелати был Наставником.

— Но как он мог ее чему-то научить?

— А я не сказал, что он был ее учителем. Я сказал "наставником" — это не одно и то же. Вспомните, сколько у вас было учителей — людей, которые заставили вас вызубрить заклятия, научили варить зелья, летать на метле, превращать одну ненужную вещь в другую — менее ненужную. Но был ли у вас наставник? Человек, который провел бы вас по волшебному миру, научил в нем жить, открыл для вас нужные двери. Сделал органичной частью этого мира. Но у вас хотя бы была школа. А у Моффрэ и ей подобных школы не было...

Человек, который дал вам понять, что такое магический мир и как в нем жить... Гермиона поймала себя на том, что горько улыбается. Сколько раз ей об этом говорили — в разной форме, в разных ситуациях. Но она не верила. И сейчас не верит — знает, что правда, но не верит. Она ворвалась в волшебный мир со своими маггловскими представлениями и убеждениями, уверенная в том, что это то же самое, только вместо трамвая — метла. Одна идея с равноправием домовых эльфов чего стоила! Можно научиться пользоваться палочкой и вызубрить заклинания. Но как жить, давая этому миру часть себя и питаясь его силой?

— А что наставник получает взамен? — спросила она с кривой улыбкой.

— Преданность. Только преданность — и ничего сверх того, — заверил Прелати. — Ну, а что касается Моффрэ... Вы знаете, чем увенчалась эта кампания? К середине 15-го века французское магическое сообщество уверилось в опасности бесконтрольного использования магии. В связи с чем, кстати, правительство приняло решение о праве на магическое обучение для магглорожденных волшебников. А к концу века они открыли Бобатон...

Судя по документам, примерно в это же время произошло окончательное размежевание магического и маггловского сообщества в этой стране... Зачем? Это же, в конце концов, просто наивно. Сквибы, изгнанные маги, лишенные права колдовать, члены семей магглорожденных волшебников, хозяева транзитных территорий — это неполный список тех, кто живет в маггловском мире и при этом осведомлен о существовании и, что важнее, возможностях магов. Кому и зачем нужно было подобное размежевание? Какой в нем смысл?

Потом... Глобальными философскими вопросами она займется на досуге. Если он у нее когда-нибудь будет. А пока... Пока нужно дождаться сову от Смотрицки и отправляться в Тупик Прядильщиков. Потому что без документов на Прелати в свете последних событий она с расчетами далеко не уедет. Ей нравилась идея воспользоваться образом Моффрэ. Но, с другой стороны, ее интриговали возможности, скрытые в образе Жанны. Мерлин, она должна на чем-то остановиться — иначе Пол ее сглазит. Прикрутит к ее виртуальному образу какой-нибудь кибернетический сглаз.

К счастью, долго ждать не пришлось. Скорее всего, Смотрицки и правда был в Англии. Гермиона распечатала как всегда неподписанный конверт и принялась читать. К середине письма она поймала себя на том, что улыбается и готовит остроумные ответы на его замечания. Гермиона нахмурилась. Это было неправильно. Она не знает, кто такой этот Смотрицки на самом деле. Она не знает, можно ли ему доверять. Он умен — это все, что она может сказать определенно о человеке, с которым обсуждает довольно щекотливые темы. Вот и сейчас — она ждала его письма, чтобы иметь благовидный предлог задать собственные вопросы. Об инквизиции. Прелати. Игре. Гарри. Снейпе, наконец. Ей нужен совет. В прошлом письме она довольно откровенно попросила подробностей о веленовой тетради и ее связи со службой, которую после разговоров с Прелати про себя называла "инквизицией". На мысль о том, что эта связь существует, ее натолкнул "знак Рыб".

Дорогая миссис Грейнджер.

Вам известно, что такое палимпсест? Не сомневаюсь: с вашей самоуверенностью вы немедленно ответите "да" и, возможно, по памяти процитируете соответствующую статью из Британской энциклопедии и парочки учебников по истории и криптологии. Так вот, не спешите — ответ не так очевиден. По крайней мере, в этом случае. Попробуйте собрать воедино все, что вам уже известно о "знаке Рыб" и палимпсесте. Предвосхищая ваши уверенные заявления об абсурде, в который чаще всего превращается палимпсест: чистая правда. Но давайте решать проблемы по мере их поступления. Когда ситуация действительно станет абсурдной — а вы это почувствуете — тогда и поговорим, собственно, об абсурде. Пока примите за аксиому то, что каким бы несуразным не казалось содержание палимпсеста, это не повод отбрасывать его. "Абсурдно" еще не означает "бессмысленно". Поэтому жду от вас письма со связным, по крайней мере, текстом. Никак не могу написать "осмысленным" — в моем возрасте стыдно выказывать такую откровенную наивность.

Ваш совет по поводу антипохмельного зелья отражает глубину вашего падения. Или степень невинности — во что я не могу поверить. Эта так называемая "бехерувка" оказалась плохим самогоном, смешанным неумытым гунном, не представляющим себе принципа работы перегонного куба. А в случаях отравления некачественным алкоголем ни в коем случае нельзя прибегать к услугам антипохмелина. Иначе вы рискуете наслаждаться симптомами абстинентного синдрома — хоть и в ослабленном виде — неделю. С Вашим образом жизни, усугубленным катастрофическим отсутствием вкуса, Вам следует вызубрить этот урок. Для этого случая — как и для обычного похмелья, вызванного маггловскими напитками — я рекомендую варварский коктейль "Парагвайский пилот". На литр крепкого парагвайского мате сок половины лимона и рюмка бренди. Выпить небольшими дозами (чем сильнее тошнота — тем меньше дозы) в течение полутора-двух часов. Средство, повторюсь, варварское — но действенное. И, ради Мерлина, — не покупайте для этих целей мате в маггловском супермаркете. Мате или Yerba mate, он же парагвайский падуб, в магической аптеке, конечно, обойдется дороже. Но если голова Вам не столь же дорога, то подумайте хотя бы о цвете лица.

С.

PS. Как могли догадаться даже Вы, я нахожусь в Англии. Вам не показалась интересной история с "Алхимиком"? Думаю, мне имеет смысл туда наведаться.

Улыбка сползла с лица Гермионы. "Алхимик" опечатан аврорами. Которые еще совсем недавно очень интересовались Смотрицки. Надо его предупредить... Гермиона села писать ответ и крепко задумалась: предупредить о возможной засаде — это благородно. Но почему она уверена в том, что у Смотрицки нет проблем с законом? Что, если у аврората достаточно оснований его преследовать? Предупредить, конечно, надо. Но не прямо. И вообще, лучше вести себя поосторожнее — пока не станет ясно, в какие игры играет мистер Смотрицки.

В результате письмо отняло у нее гораздо больше времени, чем она планировала — приходилось тщательно взвешивать слова и подолгу думать над тем, как сделать так, чтобы Смотрицки не догадался о том, о чем она предпочла умолчать. Определенно, переписка с этим человеком походила на работу сапера.

Когда она вытолкала сытую Птицу в окно, уже смеркалось. Гермиона поежилась и подумала, не отказаться ли, сославшись на погоду, от путешествия в Тупик Прядильщиков, а вместо этого провести приятный вечер в кровати с чашкой горячего шоколада. Воспоминание о хмуром виде совы, которую она только что выгнала под дождь, пробудило в Гермионе угрызения совести. Нелетная погода — не помеха для аппарации. А там она растопит на кухне печь, заварит чай, усядется прямо на полу и будет наблюдать за игрой рисунков на изразцах.

Мерлин, почему она не аппарировала на порог дома? В этой части Англии дождь не сеялся, как в Лондоне — он лил как из ведра. И пока она пробежала бегом до дома, успела вымокнуть до нитки. Гермиона распахнула дверь, заскочила вовнутрь, наложила на вход первое пришедшее в голову запирающее заклятие, развернулась, чтобы пройти в кухню — и застыла.

— Добрый вечер, мисс Грейнджер.

Снейп стоял у кресла с палочкой в руке, у его ног лежал плед — кажется, бывшего профессора, мирно отдыхавшего в кресле, впечатлило громкое появление бывшей студентки.

— Профессор? — вместо приветствия пробормотала она.

— Вы никогда не возвращаетесь домой в нормальном состоянии? — спросил он с издевкой.

А дальше все произошло очень быстро и само собой: Снейп направил на Гермиону палочку, она, пригнувшись, кинулась вперед, на ходу вынимая из рукава свою, нырнула за спинку дивана и в следующий миг заняла приличную оборонительную позицию, краем сознания удивившись тому, как четко сработало тело.

Снейп тоже напрягся, но быстро оценил обстановку и заговорил:

— Мисс Грейнджер, вам не кажется, что если бы у меня было намерение на вас напасть, я бы сделал это еще во время нашей прошлой встречи? Вы, напомню, были не в состоянии удержать в руках палочку. А сейчас я всего лишь собирался высушить вашу одежду, пока вы не вынудили меня варить литры перечного зелья.

Он говорил медленно и внятно — по всей видимости, сомневаясь в адекватности ее реакции. Но палочку опустил. Гермиона секунду постояла, пытаясь унять сердцебиение, и спрятала свою палочку в рукав. Ей стало неловко — с ней давно не разговаривали как с ребенком. А у Снейпа для этого был повод — в их прошлую встречу она выглядела истеричкой, в эту — просто психом.

— Простите. Рефлекс, — пробормотала она. — Никак не привыкну к тому, что война закончилась... Лучше предупреждайте, когда собираетесь навести на меня палочку, сэр.

Снейп хмыкнул.

— Вот как... — он окинул Гермиону оценивающим взглядом. — Значит, я должен быть благодарен, что вы не ударили первой? На вашем месте я бы не стал церемониться.

Гермиона вышла из-за дивана. Ей хотелось все-таки пойти на кухню и хотя бы сварить себе чаю. После пережитого испуга ей не было холодно, но в горле пересохло. Она неуверенно осмотрелась, потирая плечи. Снейп по-прежнему стоял у кресла и внимательно ее разглядывал.

— Так вы позволите навести на вас палочку, или сами вспомните заклинание? — насмешливо поинтересовался он.

Гермиона непонимающе уставилась на него — она не сразу поняла, о каком заклинании идет речь. Потом вынула палочку из рукава и высушила одежду.

— Если сделаете то же самое с волосами, будете выглядеть почти прилично, — проворчал Снейп,. — Сядьте.

Гермиона только сейчас почувствовала, как у нее дрожат ноги, и опустилась на диван. Высушивать волосы с помощью магии она не собиралась. Гермиона не представляла, что Снейп имеет в виду под "почти прилично", но точно знала, во что превратится после этого ее голова, и как далеко это будет от того, что она сама привыкла называть словом "прилично". Впрочем, перед кем ей тут красоваться? Не перед Снейпом же... Гермиона решительно подняла палочку и высушила еще и волосы. Ее начала разбирать злость. Ну, чего она растерялась? Сам виноват. Пускай еще спасибо скажет, что не одарила каким-нибудь хорошеньким сглазом. Это она отлично умеет. Снейп, наблюдавший за выражением ее лица, удовлетворенно кивнул.

— А теперь, мисс Грейнджер, — вкрадчиво произнес он, — пообещайте мне одну вещь. Вы не станете делать глупостей.

Она вскинула брови.

— Боитесь, профессор? — с чем-то похожим на восторг в голосе спросила она.

— Я бы не стал недооценивать ведьму, склонную к истерии, — пояснил Снейп. — И нет, не боюсь. В этом доме вы вряд ли сможете нанести мне серьезный ущерб.

— Зачем — серьезный? — спросила Гермиона. — Мы люди маленькие, дела наши суетны. Нарывами на лице я вас, конечно, не напугаю — они вас не испортят. А вот чесоточное проклятие, например... Знаете, что это? Свербеж между пальцами ног. Я его во время очередной презентации в нашей конторе на Великом Шефе испробовала. Вы бы видели, как он танцевал!

Снейп с минуту сверлил ее взглядом, от которого Гермионе, сколько бы она ни храбрилась, стало очень не по себе.

— В таком случае, мне придется вас связать, — тон Снейпа стал мечтательным, — применить пару неприятных проклятий, которые научат вас придерживать язык, отнять палочку и лишить своего общества, а, стало быть, и возможности задать мне пару вопросов.

Он с удовлетворенной ухмылкой понаблюдал, как меняется лицо Гермионы, и светским тоном закончил:

— И все это вместо того, чтобы угостить вас горячим чаем и... — он снова окинул ее с головы до ног оценивающим взглядом, — и рюмкой бренди. Это, помнится, неплохо действует.

Гермиона мысленно застонала. Да, рюмка бренди — это было то, что нужно именно сейчас.

— Ну, что? — спросил Снейп.

— И какая вдова ему б молвила нет? — пробормотала Гермиона.

Снейп ушел на кухню, а Гермиона получила тайм-аут на то, чтобы привести в порядок мысли. Она была довольно рациональным человеком. И сейчас уже не сомневалась в том, что Снейп ей не приснился. Что он жив. Что он здесь. А значит, надо было подумать, как вести себя, о чем имеет смысл спросить и что она может требовать. К тому моменту, когда на столе появились две кружки с чаем, два бокала и бутылка бренди, она была почти спокойна и почти готова к разговору. Почти. Потому что никак не могла предположить, как пойдет беседа. Как поведет себя ее бывший профессор. Она даже не решила пока, как к нему обращаться. А он молчал и не собирался, по всей видимости, нарушать тишину первым.

— Э, профессор, мне действительно неловко, что я так м-м... отреагировала... Едва не напала на вас, — с трудом подбирая слова, заговорила она.

Снейп поморщился.

— Бросьте. Вы правильно отреагировали. И я оценил вашу подготовку, — он открыл бутылку и налил бренди в бокалы. — Вы хотите похвалы? Получайте: у вас неплохая реакция. Но инстинкт самосохранения — достойный Гриффиндора. Если бы я хотел вас проклясть — я бы это сделал запросто. Кто вас учил заходить в помещение вперед спиной?

— Я была уверена, что в доме никого нет.

— Что дало вам такую уверенность?

Действительно, она даже не обратила внимания на то, что окна освещены слабым светом свечи.

Она пожала плечами.

— Может, обойдемся без прелюдий? — предложил Снейп и устало откинулся на спинку кресла. — Спрашивайте уже. И покончим с этим.

Что ж, покончить с этим — как раз то, что ей нужно, не так ли? Гермиона нахмурилась. Жаль, что она не готовилась к этой встрече. Непременно написала бы конспект. При этой мысли она улыбнулась: кто-то из римских императоров — кажется, сам Октавиан Август — писал конспекты бесед с женой. Боялся сболтнуть лишнего. А она ему изменяла. Неудивительно — такой зануда... Может, он и для всего остального конспекты писал? А потом Овидий украл у него эти конспекты и издал под своим именем как "Искусство любви". За что и был сослан.

Гермиона отхлебнула бренди и попробовала удивиться своим мыслям. Последствия стресса? Или просто не хочется начинать этот разговор? Ведь ежу понятно — он будет тягостным. И, вполне возможно, совершенно бессмысленным. В конце концов, что сделано — то сделано. Рон женится на другой. У нее никого нет и, главное, не хочется. Так не все ли равно?

Гермиона посмотрела на Снейпа. Тот сидел в кресле, зажав в пальцах бокал. Голова откинута, глаза закрыты, те же сальные пряди, тот же крючковатый нос. Если бы ее попросили описать профессора Снейпа, пожалуй, она мало что смогла бы к этому добавить. А, вот еще шрам на шее. Странно, неужели рана была такой маленькой? Тогда, в Визжащей хижине, она казалась просто ужасной. Наверное, впечатлило количество крови. Что еще? Да, глаза — черные и пустые. Но сейчас они закрыты. Как всегда, лицо почти ничего не выражает. Почти. Усталость и безразличие — не в счет. Может, он тоже понимает, что разговор так же бессмыслен, как и неизбежен? Но если они оба это понимают...

Это малодушие. Она ничего не может поделать с прошлым, которым кто-то распорядился. Но она должна, наконец, взять в свои руки собственную жизнь. Хотя бы попытаться. Мерлин, она же всегда была любопытной, как кошка. Ну почему именно сейчас ей ни о чем не хочется спрашивать?

Потому что она устала. Гермиона тоже закрыла глаза и откинулась на спинку дивана. Она устала думать о том, почему он так с ней поступил, куда делся, зачем скрывался. Для чего вообще весь этот фарс. Она устала предполагать. Устала его ненавидеть. И ей решительно все равно, какими будут его ответы. Усталость и безразличие. Неужели они так похожи? Хорошо, что сейчас она не видит собственного лица.

— Вы правы, профессор, — сказала она наконец бесцветным голосом. — Покончим с этим.

Глава 15

Гермиона пригубила бренди и выдавила бледную улыбку.

— Профессор, скажите честно: вам ведь это все в тягость, правда? Этот разговор, мои вопросы...

Снейп приоткрыл глаз и покосился на нее.

— Какая разница, мисс Грейнджер?

Гермиона дернула плечом.

— Возможно, мне будет легче, если окажется, что мы на одной волне, — ответила она. — Вообще странно. Вы, кажется, всегда терпеть не могли отвечать на мои вопросы. А теперь вы мне предлагаете — а мне не хочется спрашивать.

— Неинтересно делать то, что разрешают, правда? — тонкие губы Снейпа слегка растянулись. — Вам не хочется спрашивать... Это потому, что вы боитесь, мисс Грейнджер.

— Боюсь? Я?

— Именно. Вы боитесь. А вдруг окажется, что у меня были веские основания сделать то, что я сделал? Вы привыкли считать меня подлецом, а себя жертвой. А вот сейчас может оказаться, что никакая вы не жертва.

— А вы, соответственно, не подлец?

Вместо ответа Снейп занялся бренди.

— Не трусьте. Вы же гриффиндорка, — сказал он наконец. — Любопытство у вас должно превалировать над инстинктом самосохранения. Впрочем, гриффиндорцы всегда трепетно относились к своим иллюзиям... Да, сложная дилемма.

Он скривил губы в издевательской усмешке.

Гермиона почувствовала, что начинает закипать. Что бы он ни сказал, какими бы благородными не оказались его мотивы, в том, что он подлец, что он разрушил ее жизнь, никаких сомнений быть не может.

— Боюсь, профессор, мои иллюзии уцелеют, — ядовито произнесла она. — Вы не думаете, что мне просто не хочется с вами разговаривать? Мне разве что слегка любопытно послушать, как вы будете оправдываться перед бывшей студенткой.

Снейп насмешливо приподнял бровь.

— Кто вам сказал, что я буду оправдываться? — спросил он. — Я готов всего лишь проявить любезность и ответить на несколько вопросов. Если вы потрудитесь сформулировать их достаточно толково. И лишь на те из них, на которые посчитаю нужным отвечать.

Гермиона не знала, на какую реакцию рассчитывал он. Но собственная реакция ее удивила. Вместо досады, гнева, обиды ее опять охватило безразличие, в зародыше задушившее злость. Она вздохнула и снова прикрыла глаза. "Завтра, — попросила она про себя. — Давайте завтра. Или послезавтра. Или на следующей неделе. А может, вообще никогда..."

— Завтра будет не легче, — словно прочитав ее мысли, сказал Снейп — из его голоса тоже исчезли ядовитые нотки. — Тяжелые дни имеют обыкновение сливаться в тяжелые недели, месяцы и годы. Так что исходите из того, чем располагаете, а не ждите удачного момента. Он может не наступить никогда.

— Вам что-то угрожает?

— Мне всю жизнь что-то угрожает, мисс Грейнджер, — равнодушно произнес он. — Сейчас — не более, чем всегда. Хотя, возможно, и не менее. Но вас это вряд ли заинтересует.

— Вы так думаете? Вряд ли авроры погладят меня по головке, когда выяснят, что я скрываю ваше... возвращение, — она едва не сказала "воскрешение", но вовремя спохватилась.

— Авроры уверены, что я мертв, — сказал Снейп жестко. — Они просканировали голову Поттера вдоль и поперек, не сомневаюсь, — для этого их способностей вполне хватило. А в чем уверен аврорат, в том уверено и Министерство магии. Так что, меня вряд ли еще надеются найти. Не бойтесь.

— Тем не менее, в Министерстве отказались признать меня вдовой, — заметила Гермиона, стараясь унять охватившую ее горечь.

Мерлин великий, если бы только в Министерстве действительно считали Снейпа мертвым, они с Роном уже давно поженились бы...

— У бюрократической машины свои законы, мисс Грейнджер, — сказал Снейп . — Есть разница между фактом и официальным признанием факта.

Еще несколько минут они пили чай в полной тишине. Наконец Гермиона заговорила. Голос ее снова был ровным — до бесцветности.

— Рассказывайте уже, профессор. Вам же не нужны наводящие вопросы — верно? Скажите то, что считаете нужным, и промолчите обо всем остальном. Если мне понадобятся подробности — я спрошу.

— Вас интересуют мои мотивы? — спросил он.

— Не то чтобы меня вообще что-то интересовало, — устало ответила она. — Но мотивы — так мотивы... Надо же о чем-то говорить за выпивкой.

Снейп хмыкнул. Это, кажется, было не совсем то, на что он рассчитывал.

— Я слишком много оставил здесь, мисс Грейнджер. В доме и в Гринготтсе, — уточнил он. — Толком спрятать документы и разработки, книги и артефакты, перевезти их в безопасное место, я в то время не имел возможности. За мной слишком пристально следили — с обеих сторон. Да и занят был изрядно...

— Но если бы вы действительно умерли?

Снейп оторвался от созерцания бокала и посмотрел на нее. Какое-то время он изучал ее лицо. Гермиону это не волновало — она знала, что он не увидит ничего, кроме усталости. У нее всегда все честно написано на физиономии...

— Тогда это не имело бы большого значения. Для меня, — по-прежнему не сводя с нее глаз, медленно произнес он. — Но я располагаю такими вещами и такой информацией, которые могли изменить судьбы других людей — в частности, тех, кому я обязан. Ведь все это немедленно перешло бы в ведение Министерства. И поверьте мне, неважно, кто был бы в тот момент у власти — сторонники Темного Лорда, Ордена Феникса или вообще кто-то третий. А это случилось бы, поскольку у меня нет прямых наследников. Не было, — поправил он себя после короткой паузы.

— Но вы могли завещать свое имущество кому-нибудь...

— Что я и сделал, — он снова удобно откинулся в кресле. — Если бы я умер, а победил бы Темный Лорд, мое завещание, не исключено, сохранило бы вам жизнь и, возможно, дало бы некоторую надежду на будущее в волшебном мире — если бы вы пожелали в нем остаться и вели себя разумно. А вот если бы я завещал свое имущество кому-то из... — он запнулся, — с другой стороны — что было бы логичнее в тот момент, согласитесь, — сразу после вашей победы мое имущество было бы конфисковано. А в случае победы Темного Лорда могло стать предметом торга, в котором ставками были бы жизни все тех же небезразличных мне людей.

— Почему я? — спросила она без всякого любопытства.

Он пожал плечами, будто она спросила о чем-то само собой разумеющемся.

— Мне нужна была магглорожденная волшебница. Совершеннолетняя. Не школьница. С некоторыми личностными качествами, необходимыми для выполнения моего замысла. Я остановился на вас. Вы были если не превосходной, то вполне приемлемой кандидатурой.

— Но как вам позволили...

— В тот момент я мог себе позволить очень многое, — перебил он ее. — Впрочем, Лорд знал об этом.

— И он согласился? — вот теперь она, наконец, удивилась.

— Он мне вас подарил, — Снейп усмехнулся. — Поттер, насколько мне известно, не стал делать тайны из моей личной жизни. Так что вы знаете, что Лорд был передо мной в долгу. Что бы вы ни думали о Темном Лорде, он берег свою деловую репутацию. Его давно раздражало, что я ни о чем не прошу — он искал случая расплатиться со мной. Так что это оказалось удобно для нас обоих.

— Подарил, значит... — Гермиона отставила бокал — у нее задрожали руки. — Вам, значит, обоим было удобно...

— А что вас смущает? — взгляд, брошенный на нее, как для Снейпа, мог сойти за "вполне невинный". — Все неплохо обернулось, мне кажется.

— А если бы все обернулось с точностью до наоборот?

— У вас был бы шанс остаться в живых. Не заставляйте меня повторяться.

Снова повисло молчание. Гермиона закрыла глаза и постаралась вернуться в то состояние, в котором пребывала еще недавно — состояние полного, мертвого безразличия. Чего вдруг она разволновалась? Получил в счет давнего долга... Что ж, мог выиграть в карты. Или выменять на фантики. Какая разница?

— А поставить меня в известность — показалось вам слишком свежей мыслью? — спросила она — просто чтобы нарушить тягостное молчание.

Снейп кивнул, давая понять, что принял вопрос, но ответил не сразу.

— Я мог бы сказать, что хотел сообщить вам о том, что вы м-м... сменили статус, при первой же встрече. Но, — он сделал неопределенный жест рукой с зажатым в ней уже почти пустым бокалом, — вы помните, эта встреча состоялась при таких драматических обстоятельствах... По правде, я вас даже не заметил — только Поттера. Он и был мне нужен... В любом случае, тратить силы на объяснения с вами было бы с моей стороны глупо. А потом я мог ожидать, что вам сообщат обо всем — раньше или позже. Признаюсь, мне было выгодно, чтобы это случилось позже, а не раньше. Но не моя вина, что после войны начался бардак в исполнительной власти. Что оба моих агента оказались в Азкабане, несмотря на то, что не имели к Пожирателям Смерти никакого отношения. Что контора, которой я поручил свои дела, хоть и была совершенно чиста и абсолютно аполитична, подверглась такой проверке и таким чисткам, что все прочее было забыто если не вовсе, то надолго. Спасибо, хотя бы не позволили вам совершить беззаконие, выйдя замуж вторично при живом муже. Вы же знаете, что за это привлекают к суду?

— И я теперь должна сказать вам спасибо за то, что вы спасли меня от суда? Давайте, профессор! После всего того, что вы мне уже сказали...

Снейп коротко глянул на нее и пожал плечами.

— Брак — это деловое соглашение, мисс Грейнджер, — веско произнес он. — Вам не за что меня благодарить. Но вы и не имеете оснований жаловаться. Вы получили в пользование все, что я имел — как материальное, так и нематериально. При этом я ни к чему вас не обязывал.

— А вы не подумали, что мне начхать на все, что вы мне оставили? Что мне даром не надо всего этого. А все, что мне надо — жить своей жизнью, распоряжаться ею по своему усмотрению.

О, да, он сумел ее разозлить. Гермиона не могла бы сказать, какие именно слова так ее задели. Не слова, нет — тон. Такой спокойный, деловой, словно они обсуждают... даже не научный проект — меню вечеринки, которая состоится после защиты этого проекта. Меню банкета — а не ее жизнь, которую этот человек просто купил, а теперь соизволил ей сообщить, что она, оказывается, в доле.

— Распоряжаться, значит... — проговорил Снейп сквозь зубы — он тоже не был в восторге от собеседника. — Мисс Грейнджер, а вам не показалось странным, что вас, пока вы метались по всей стране, сопровождая Поттера, так долго не могли обнаружить власти, хотя гонялись за вами, как проклятые? И это притом, что для поиска магглорожденных волшебников были разработаны специальные поисковые чары.

— А нас и обнаружили, — ответила Гермиона. — Вам не говорили? Ваша милая подружка Беллатрикс. Ваш любимый ученик Малфой. Фенрир Сивый — простите, чуть не сказала "ваш домашний любимец"...

Она прикусила язык, глянув на его руку, державшую бокал. На краю сознания мелькнула мысль, что стекло в его пальцах может в любой момент треснуть...

— Готов держать пари, вас обнаружили не потому, что вы магглорожденная, а по глупости — не знаю уж чьей именно, но предполагаю, что не вашей, — глухо произнес он, не глядя в ее сторону.

— Гарри назвал Волдеморта по имени, и это как-то пробило мои маскирующие чары, — пробормотала Гермиона.

Она решила вести себя поосторожнее — профессор Снейп, как она помнила, никогда не отличался сдержанностью. И он обещания "вести себя разумно" не давал — в отличие от нее.

— Да, я так и думал, что это было какое-нибудь... гриффиндорство Поттера, — Снейп кивнул и, судя по удовлетворенной усмешке, немного расслабился. — Но, насколько я понимаю, когда вас поймали, мисс Грейнджер, лично вас не сумели сразу идентифицировать как магглорожденную, не так ли? А у них были для этого средства.

— Почему? — быстро спросила она.

— Да потому, что вы уже были моей женой! — рявкнул Снейп, резко развернувшись к ней. — Я оформил этот брак сразу, когда выяснил, что вы не приехали в школу и исчезли, так же как и Поттер. Мне не понадобилось много времени и интеллектуальных усилий, чтобы догадаться, что это не простое совпадение. В результате этого брака вы стали членом семьи потомственного волшебника, вас покрывала родовая магия, и поисковые чары уже не действовали. Не слишком совершенные чары, к счастью — он криво усмехнулся. — Далеко не все разработчики были заинтересованы в их... выдающейся эффективности. Во всяком случае, с такой древней магией, как брак, они справиться не могли. Не будь этого, вас вместе с вашим золотым мальчиком выследили бы в два счета. И совсем не из-за его патологической глупости — а из-за вашего происхождения.

— Ах, так вы просто нам помогали, — его гневная речь действовала на Гермиону как красное на быка. — Как... благородно. Я должна сказать спасибо? Или мне еще для этого Гарри привести? И Рона?

— Достаточно вас. Меня мало интересует мнение Поттера и Уизли. А вы... — он усмехнулся и вальяжно развалился в кресле. — Ну, вы все-таки моя жена. Так что да, можете меня поблагодарить.

Гермиона, хоть и понимала, что он ее провоцирует, не смогла сдержаться.

— Поблагодарить? — завопила она. — За то, что вы меня использовали?

— Использовал?

Это слово подействовало на Снейпа, как удар хлыста — его лицо побелело, тело напряглось, словно перед броском.

— Так вас использовали... Какая вопиющая несправедливость! — он сверлил ее холодным, презрительным взглядом и шипел, как в лучшие времена своего учительства. — А все остальные тем временем делали только то, что хотели, не так ли? Вот я, например, с пеленок мечтал на вас жениться. Не помню только, с чьих — своих или ваших. Вы, глупая девчонка, ввязались в войну, в которой ничего не смыслили, в мире, в котором ни тролля не разбирались, но при этом делали умозаключения космического толка — о добре, зле и справедливости. Да будет вам известно, вы были нужны только для того, чтобы защитить задницу золотого мальчика! Вы — чтобы думать за него, а Уизли — на тот случай, если придется закрыть его собой. И вы с успехом справлялись с этой ролью с первого класса. Я использовал вас? Да! И не я один, если хотите знать. Перестаньте себя жалеть и кроить обиженную мину. Если вы влезли в войну, вы подписываетесь под тем, что вас используют и при необходимости превращают в пушечное мясо!

Гермиона смотрела в его черные глаза и не могла отвести взгляда, — он сам, наконец, прервал зрительный контакт и жадно припал к бокалу.

— Что ж, это убедительно, — сказала она почти спокойно. — Но одного не меняет. И вы это сами понимаете — потому и злитесь. Вы исковеркали мне жизнь. Вы ее просто разбили, растоптали, сломали... — она задохнулась, но взяла себя в руки и продолжила: — Шла война — прекрасно. Меня использовали. Вас. Гарри. Не спорю. Но война окончилась! — теперь была ее очередь кричать. — Она закончилась несколько лет назад. Все живут своими жизнями — в мире и радости — по мере сил и везения. Все! Кроме меня.

— Мерлин, сколько драматизма, — с издевкой произнес Снейп. — Ваша жизнь — это вы. И у вас, — он окинул Гермиону оценивающим взглядом, — все на месте. С головой стало даже получше — в обоих смыслах. Или это вы таким образом попытались любезно предоставить мне возможность извиниться?

— От извинения синяк не пройдет, профессор, — жестко ответила Гермиона. — Ваши оправдания ничего не изменят, не исправят и, скорее всего, даже не произведут на меня впечатления.

Снейп промолчал. Какое-то время они пили почти остывший чай и бренди в полной тишине, избегая смотреть друг на друга. Чего она так завелась? Знала же, что будет нелегко. И, главное, ни к чему этот разговор не приведет, никому не поможет, ничего не изменит. А она и не просила. Ей, может, впервые в жизни не хотелось докапываться до истины. Как чувствовала, что истина эта ко всем прочим прелестям ее положения добавит еще и омерзение. Что ж, Гермиона, с этим ты тоже сживешься. Не так ли, девочка?

— А вы изменились, мисс Грейнджер, с тех пор, как последний раз тянули руку у меня на уроке, — насмешливо заметил Снейп.

Она подняла глаза. Он смотрел на нее поверх бокала — будто на неведому зверушку.

— Во-первых, вашими стараниями я уже давно не мисс, — отрезала Гермиона. — Во-вторых, с тех пор, как я перестала посещать ваши уроки, прошло немало лет. В которые уместилось довольно много событий. Война, например. Несостоявшаяся научная карьера, которую мне так громко прочили, что сами себя убедили — сначала в том, что я должна ее сделать, а потом в том, что я не оправдала ожиданий. А еще я не понаслышке познакомилась с темной магией — мы ведь уничтожили почти все хоркруксы. И часть из них — моими руками. Только с Нагини разделался Невилл — да-да, профессор, Невилл Лонгботтом, мечом Годрика Гриффиндора. А еще я не вышла замуж за любимого человека, потому что прямо на мое венчание ворвался какой-то тип и объявил всем присутствовавшим, что я — замужняя женщина. И можете мне поверить, половина подумала, что я этот факт намеренно скрыла и пыталась обмануть бедного простофилю Уизли. Рону тоже досталось, можете радоваться. И, несмотря на конфиденциальность, в которой меня за два дня уверили раз двести, о том, кто мой муж, стало известно всем желающим. А уж в аврорате я каждую трещинку в полу наизусть знаю. Хорошо еще, что моя роль в войне не ставится под сомнение — иначе неизвестно, чем бы это для меня закончилось. У нас, видите ли, вопрос о благонадежности в последнее время стал очень актуальным. За мной два года ходил "хвост"...

— Он жив? — перебил ее Снейп — из ее слов он выхватывал только то, что ему было нужно.

— Кто? — Гермиона запнулась. — А, это такое маггловское выражение. "Хвост" означает слежка. Два года они ходили за мной по пятам, пока не убедились, что я действительно не знаю, где вы и живы ли вообще. Но и после того, как подозрения улеглись, на приличную работу я могла не рассчитывать. К серьезным разработкам даже в качестве лаборанта не подпускали. Я уже не говорю о том, что последние несколько лет живу соломенной вдовой. Да, профессор, я изменилась. Я просто не могла этого не сделать.

Гермиона перевела дух, чувствуя, как снова подступает усталость. Но сдаваться она пока не собиралась.

— А что, вас смущает тот факт, что я не впадаю в панику от одного вашего вида? — ядовито поинтересовалась она. — Знаете, после близкого знакомства с миссис Лестрейндж, после диадемы Равенкло, после моей прекрасной свадьбы... После всего этого у вас, профессор, не осталось ни малейшего шанса стать моим ночным кошмаром.

Снейп усмехнулся, взял бутылку и снова наполнил ее бокал.

— Пейте бренди, — лениво произнес он. — И, кстати, не покупайте больше ту дешевую гадость, которой поили меня в прошлый раз. Захотите выпить — скажите, я угощу вас чем-нибудь приличным.

— Я не собиралась вас поить. Вы сами навязались, — напомнила Гермиона. — Поэтому не обессудьте.

— Я и не такую отраву пил, — ответил Снейп. — А вам не пристало. Женщина все-таки... И, кстати, не пейте с горя — у женщин это верный путь к алкоголизму.

— А я не пью. Я лечусь, — беспечно произнесла она. — Бренди — превосходное лекарство от стресса.

— Пейте успокаивающее зелье. Или вы деградировали настолько, что не можете его сварить?

— Нет, профессор, я настолько хорошо учила ваши уроки, что помню о затормаживающем эффекте этого зелья, — сладким голоском отличницы произнесла Гермиона. — А этого я себе позволить не могу. У меня работы по горло.

С этими словами она опрокинула в себя все, что было в бокале. Снейп посмотрел на нее, склонив к плечу голову, и снова наполнил бокал — теперь до краев.

— Вы хотите напоить меня до бесчувствия? — уточнила Гермиона.

— Неплохая идея, — ответил Снейп без выражения.

— Зачем?

— Чтобы воспользоваться вашим беспомощным состоянием, разумеется.

Гермиона закашлялась. Уж чего-чего, а этого она точно не могла допустить. Даже представить такое...

Снейп обошел диван и заботливо похлопал ее по спине.

— Бросьте, Грейнджер, — язвительно произнес он. — В моей жизни было достаточно бесчувственных женщин — для меня это блюдо слишком пресно. Во всяком случае, нет смысла присовокуплять к этой коллекции собственную жену.

Он наклонился к ее уху и произнес тихо, почти шепотом:

— Уверяю вас, если бы у меня была именно такая цель, я бы подмешал в ваш чай афродизиак. Вы еще помните, что я зельевар?

Гермиона с тревогой принюхалась

Снейп довольно хмыкнул, выпрямился и вернулся в свое кресло.

— Не старайтесь. Я могу приготовить такой афродизиак, что вы не почувствуете запаха. Да и вообще ни о чем не догадаетесь.

Гермиона с сомнением посмотрела на Снейпа. А тот, мечтательно заведя глаза, продолжал:

— Некоторые люди любят, чтобы их соблазняли, но при этом вели себя максимально естественно. Большинство афродизиаков превращает человека в одержимого. Это почти так же неинтересно, как проклятие подчинения. Мои знакомые одно время делали друг другу такие подарки — подпаивали объект желаний. Выпивший зелье остается абсолютно адекватным — может поддерживать беседу, ведет себя прилично, способен на красивый флирт... Впрочем, если не добьется близости или не получит антидота...

Снейп покачал головой. И, словно опомнившись, кашлянул и замолчал. Повисла пауза. Снейп покосился на Гермиону. Та смотрела на него расширившимися глазами.

— В чем дело, мисс Грейнджер? — вкрадчиво поинтересовался он. — Вы не знали, что существую такие зелья? Или сомневались, что я способен их приготовить?

— Какая гадость, — выдавила из себя Гермиона.

— А вы думали, что империус или круциатус — это самое страшное, что можно сделать с человеком? — с презрительной усмешкой спросил Снейп. — Напрасно. Превратить человека в бездумную машину или в скукоженный кусок мяса... Некоторым нравится. Но, не правда ли, любопытнее получить полную власть над человеком, просто играя его иллюзиями? Да и добиться можно гораздо большего. К тому же, непростительные заклятия — страшная вещь. Для мага, который их использует.

— Вы пытаетесь меня шокировать, профессор? — хмуро спросила Гермиона. — Не старайтесь. Это не самое отвратительное, что я от вас услышала сегодня.

— Что именно вам противно, мисс Грейнджер? Идея игры с человеческими чувствами?

Гермиона молча крутила в пальцах бокал. Ей не хотелось поддерживать этот разговор. А вот Снейпу нравилось.

— А вы, если не ошибаюсь, последней узнали, что Уизли помолвлен? — поинтересовался он светским тоном.

— Вас это веселит, профессор? — спросила она, пытаясь сдержать гнев.

— Просто любопытно наблюдать, как гриффиндорцы пытаются манипулировать друг другом, — ответил Снейп. — Святые, прямодушные гриффиндорцы...

Он хмыкнул и допил свой бренди. После чего отставил бокал в сторону и строго посмотрел на Гермиону.

— А теперь, наконец, к делу. Я просмотрел ваши записи... — он помахал кистью в сторону полки, на которой Гермиона свалила свои бумаги и пергаменты. — Мы обсудим это в другой раз. Сегодня не время для слишком серьезных вопросов.

— Значит, то, о чем мы говорили сегодня — несерьезно? — агрессивно поинтересовалась Гермиона.

Снейп посмотрел на нее с сожалением.

— И, кстати, я не помню, чтобы разрешала вам совать нос в мои бумаги, — продолжала она.

— Но и не запрещали. Да, кстати, вы давно состоите в переписке с мистером Смотрицки? Очень, очень любопытные письма...

— А о том, что читать чужие письма неприемлемо — вас тоже надо было предупредить? — Гермиона со злости ударила ладонью по столу.

Колченогое чудовище покачнулось.

— Я не имею права знать, что пишут моей жене другие мужчины? — заломив бровь, спросил Снейп — определенно, он веселился. — Нет, не поймите меня превратно — я не запрещаю. Я всего лишь хочу знать...

— Не ваше дело, — буркнула Гермиона.

Она вдруг поняла, что ей больше не хочется злиться. Ей было тепло и уютно. Кажется, она действительно опьянела. Или это действие афродизиака? Может, сейчас она начнет красиво флиртовать? Со Снейпом... Она с трудом подавила глупое хихиканье, которое отчаянно рвалось наружу. Нет. Лучше она посидит с закрытыми глазами и при этом будет представлять, что Снейпа рядом нет. Что его вообще нет — на всем белом свете. В целой Галактике — ни малейшего Снейпа...

— Думаю, все эти вопросы мы обсудим в другой раз, — разбивая ее мечты, прозвучал рядом бархатный голос.

Чертовски красивый голос...

— ...равно как и мои задания. Мне бы не хотелось откладывать это в долгий ящик, но вы...

— Задания? — спросила Гермиона, с трудом пробиваясь к смыслу, скрытому под шелковистыми нотками. — Ваши задания?

Она открыла глаза и поняла, что так лучше — мысли стали яснее.

— Профессор, вы думаете, мне сейчас нечем заняться? Обращайтесь через месяц. А лучше через полгода. А еще лучше — никогда.

Снейп стоял, опершись руками о стол и, как казалось Гермионе, нависал над ней, словно грозовая туча.

— Вы будете следовать моим инструкциям, мисс Грейнджер, — сказал он. — Я буду знать, где вы и чем заняты. Здесь вы будете появляться, по крайней мере, раз в два дня. А лучше — каждый вечер. Это, в конце концов, ваш дом...

— Варить вам по утрам манную кашу и стирать носки? — спросила Гермиона ехидно. — А если я скажу "нет" — вы наложите на меня империо? Ах, вы же зельевар...

— Грейнджер, и это все, на что хватает вашего ума? — лицо Снейпа выражало крайнюю степень презрения. — Впрочем, откуда вам знать... У вас в школе Защиту от темных искусств вели либо полные кретины вроде Локхарта, либо люди, по определению ничего не смыслящие в Темных искусствах — вроде Люпина.

— Вы забыли, что меня также учили настоящие профессионалы — Барти Крауч-младший и вы, профессор, — напомнила она.

— Барти был слишком занят турниром, Поттером и своим собственным маленьким спектаклем — ему было не до вас. А я, при всех своих педагогических талантах, был не в состоянии впихнуть в ваши тупые головы за один год то, что рассчитано на шесть лет. Хотя, видит Мерлин, я старался.

— Ваши педагогические таланты? — Гермиона заставила себя засмеяться.

— Мисс Грейнджер, я начинаю жалеть, что вы не познакомились с преподавательской манерой Амикуса Кэрроу, — подчеркнуто мягко произнес Снейп. — Вот это действительно профессионал. И, возможно, он-то научил бы вас кое-чему.

С минуту они просто зло смотрели друг на друга. Потом Снейп, по-прежнему нависая над столом, продолжил:

— Я могу наложить на вас следящие и запретительные чары любой мощности. Я могу заставить вас делать то, что сочту нужным — просто потому, что я ваш муж и глава рода. Но я любезно предлагаю вам остаться в рамках договорных отношений. И делаю это в последний раз.

— Договорных? Прекрасно, — Гермиона не собиралась сдаваться — ее гневными взглядами не проймешь. Особенно после хорошей порции бренди.

— Что я получу взамен?

— А что вы хотите?

— Свободу.

— Я вас не ограничиваю.

— Я имею в виду развод, — уточнила Гермиона.

Снейп коротко кивнул.

— Я подумаю над этим, — сказал он.

— Тогда и я подумаю.

— Я не дам вам на это времени, мисс Грейнджер.

— Профессор Снейп!

Ее терпение лопнуло. Она тоже вскочила и уперлась ладонями в столешницу. Стол жалобно скрипнул, давая понять, что он уже не в том возрасте, чтобы выдерживать взаимную ярость двух волшебников.

— Если бы я собирала коллекцию мерзавцев, уверяю вас, она была бы велика и богата. Но все равно именно вы стали бы ее украшением!

Снейп несколько секунд сверлил девушку взглядом, а потом слегка поклонился и сказал:

— Спасибо, мисс Грейнджер. Чем-чем, а украшением меня еще никто не называл. Вдвойне приятно слышать подобные признания от собственной супруги, — насмешливо закончил он.

Гермиона снова упала на диван и закрыла лицо руками.

— Я обещаю вам, что вы не останетесь в накладе, — его тон стал немного мягче. — Так или иначе — вы получите то, что хотите. Вас устроит такой ответ?

— Я предпочла бы более определенный, — устало произнесла она.

— Но придется довольствоваться тем, что есть, — отрезал Снейп.

Она не стала отвечать — на перепалку не осталось сил. Ей хотелось упасть на кровать, зарыться лицом в подушку и либо уснуть, либо, если не получится, хотя бы поплакать всласть. Нормальными бабьими пьяными слезами.

— Где вы собираетесь спать? — спросила она, резко отнимая ладони от лица.

— Вы заняли мою комнату, — напомнил Снейп. — Впрочем, если у вас появилось намерение превратить ее в супружескую спальню...

Гермиона застонала.

— Профессор, пожалуйста... Вам не кажется, что на сегодня хватит?

Он пожал плечами.

— В таком случае, мне придется воспользоваться второй спальней — это же очевидно.

— В ней ужасный беспорядок. Просто склад всякого хлама.

— Грейнджер, для вас это, возможно, новость, но я немного умею колдовать, — раздраженно произнес Снейп.

— Рада за вас, — проворчала Гермиона.

Она встала и пошла к стеллажу, скрывавшему лестницу наверх. Она чувствовала себя совершенно пьяной, но при этом каким-то чудом умудрялась идти ровно. Снейп остался стоять посреди комнаты, засунув руки в карманы брюк. Он смотрел ей в спину слегка прищурившись, словно прицеливаясь перед выстрелом.

— И кто вам сказал, что война закончилась, миссис Снейп? — пробормотал он едва слышно.

На его губах играла нехорошая улыбка.

Глава 16

Наверное, хорошо, что она не расслышала последних слов Снейпа. Ей и так хватало — во всех отношениях. Утро оказалось отвратительным. Это не было обычным похмельем — не так уж много она выпила. Да, ее разобрало — но в этом в большей степени был виноват Снейп, а не бренди. Гермиона спустилась в гостиную, одной рукой растирая затылок, а другой, на всякий случай, держась за стену. В гостиной на столе ее поджидал свиток пергамента. Рядом стоял флакон, к которому вместо этикетки была приклеена записка: "Выпейте — это поможет". Гермиона скривилась. Если бы ей так просто можно было помочь... Впрочем...

— Надеюсь, это яд, — пробормотала Гермиона, вертя в пальцах флакон. — Или, в крайнем случае, что-то такое, после чего я стану способной хотя бы на красивый флирт.

Она вспомнила о коктейле "Парагвайский пилот". Интересно, применим ли он в ее случае? Бренди — маггловский напиток. Но сможет ли коктейль Смотрицки нейтрализовать последствия беседы с дражайшим супругом? Гоблиново семя! Ей работать надо. К тому же, хорошо бы поскорее аппарировать домой — сова от Смотрицки наверняка прилетит туда.

При мысли о письме от "работодателя" Гермиона непроизвольно улыбнулась. Потом решительно отставила прочь флакон Снейпа и пошла на кухню. Она выпьет чаю и не будет экспериментировать с зельями Снейпа. После того, что она услышала ночью... Мало ли что он со своей стороны включил в их "договор". Кстати, хорошо бы прояснить...

Гермиона вдруг поняла, что их беседа была, вопреки ее ожиданиям, слишком эмоциональной и не особо информативной. Во всяком случае, она не получила ответа на массу вопросов. Хотя... Она же их так и не задала! Где Снейп был все это время? Как спасся? Какая именно опасность ему грозит? И от кого, раз авроры и Министерство уверены в его смерти? Откуда у него тетрадь Смотрицки? Почему им интересуется Прелати? Снейп вообще знает, кто это такой и что за организация за ним стоит? Мерлин великий! Она полночи разыгрывала оскорбленную невинность, вместо того, чтобы получить ответы на действительно важные вопросы! Во всяком случае, задать их. Снейп мог и не ответить. Но шанс был. А теперь — кто знает, когда он появится в доме в следующий раз. Он настаивал на том, чтобы она приходила раз в два дня — но не обещал, что сам будет делать то же самое. Он вообще ничего ей не обещал. И, уж конечно, вряд ли почувствует себя обязанным посвятить еще один вечер вопросам и ответам. Скажет, что один раз уже предоставил ей возможность расспросить обо всем, что ее интересовало — вот и хватит. С него станется.

Впрочем, у Гермионы возникло подозрение, что их ночной разговор Снейп, в отличие от нее, продумал заранее и направлял беседу в наиболее безопасное для себя русло — дал выговориться ей. Он первый завел речь о мотивах. Не мог не понимать, что это ее спровоцирует, заставит говорить о себе, о своей жизни. Разозлит. Возможно, вообще доведет до греха. Недаром же он с самого начала взял с нее слово не делать глупостей... И поначалу, кажется, удивлялся ее способности держать себя в руках. Значит, все-таки намеревался вывести из себя? А зачем он ее подпаивал? Надеялся, что она что-то выболтает? Тогда почему не задавал вопросов? Вывод пока напрашивался один: Снейп делал все, чтобы избежать тех вопросов, на которые он не хотел отвечать. Сбивал ее. Отвлекал. Уводил в сторону. Будь она в трезвом уме, наверняка, подавив первый всплеск эмоций, перешла бы к делу. А так... Что ж, ловко. Но она ведь и не сомневалась, что в ловкости ей с ним не тягаться, правда? Снейп виртуозно умеет добывать информацию и избегать ненужного интереса. Иначе вряд ли дожил бы до собственной свадьбы.

С этой мыслью Гермиона прошла на кухню и направилась к буфету, в котором теперь хранила чайные принадлежности. Она навела палочку на висевшую на одной петле дверцу. Прикасаться к ней руками она боялась — а ну как напрочь отвалится, чини потом... Но буфет, вместо того, чтобы приоткрыть дверцу, качнулся и отъехал в сторону, открывая узкую лестницу, ведущую вниз. Гермиона помнила, что лесенка заканчивается глухой стеной. Спускаться по ней не было смысла. Но тут она почувствовала едва уловимое движение воздуха. И что ее особенно удивило — воздух этот не был сырым и затхлым. Пожалуй, у него был слабый аромат... Чего-то знакомого...

Гермиона зажгла огонек на кончике палочки и начала спускаться. Что ж, ничего не изменилось — лестница, как и прежде, упиралась прямо в стену с осыпавшейся местами штукатуркой. Гермиона с минуту смотрела на стену, потом постучала по ней палочкой, бормоча отпирающие заклятия. Глупо. Она уже делала это однажды. Стена снова осталась стеной. Гермионе следовало вернуться в кухню, заняться, наконец, чаем и садиться за работу. Но вместо этого она провела ладонью по стене на уровне своего лица. Штукатурка держалась на честном слове — приличный фрагмент отвалился, едва его коснулась рука. Пласт штукатурки рухнул к ногам Гермионы, и ее с головы до ног покрыло пылью. Она прочихалась, отряхнула одежду и волосы, после чего снова глянула на стену — и едва удержала удивленный возглас.

Перед ней был рисунок, наводивший на мысль о детских каракулях. Вроде тех, что украшали изразцы. Гермиона провела по рисунку пальцами, прослеживая его линии. Они словно того и ждали — ожили и, как и на изразцах, начали переливаться разными цветами. Гермиона зачарованно смотрела на рисунок, потом сломя голову кинулась по лестнице наверх и, влетев в кухню, упала на колени перед очагом. Рисунки на изразцах тоже переливались разными цветами.

— Тролль вас задери, — пробормотала Гермиона сквозь зубы. — Головоломка, да?

Мерлин... С чего она взяла? Просто тот, кто рисовал эти каракули на изразцах, рисовал еще и на стенах. А также на обоях, заборах и гвоздиком на полированных поверхностях. Тяжелое детство. Ни альбома, ни красок. Рисовал чем попало, на чем попало, где попало. Неукоснительно получал за это по шее. Вот, например, однажды испорченную стену заставили самостоятельно отштукатурить и побелить... Как Том Сойер красил забор... А потом мальчик вырос и увековечил сии творения — свой первый опыт социального протеста...

Она сходит с ума. С этой игрой. С этим Снейпом. С этим Прелати. Да, о Поттере не забыть...

Гермиона в задумчивости провела ладонью по изразцам, отчего они замигали с удвоенной силой — как щенок, которого погладили, и он заскакал от радости... Потом встала с пола и вернулась к буфету. Но не успела вернуть его на место, как из проема подуло, и кухня немедленно наполнилась запахами. Сложным, знакомым ароматом. Таким знакомым... Гермиона кинулась по лестнице вниз.

Стены не было — она словно растворилась, открыв сквозную арку. Гермиона шагнула в нее и оказалась в довольно просторном помещении с невысоким сводчатым потолком. Она потянула носом. Ей даже свет не надо было зажигать, чтобы понять, куда она попала. Лаборатория. Что ж, этого можно было ожидать — ну, честное слово, не мешки же с картошкой хранит в подвале зельевар...

Она взмахнула палочкой. Лабораторию залил свет. Гермиона с удовольствием осмотрелась. Небольшая... Но до чего рационально все устроено! Сама, если бы имела возможность, сделала бы точно так же. Неспешно пройдя вдоль полок, Гермиона рассмотрела запасы ингредиентов. Придирчиво изучила горелки и посуду. Все было в отличном состоянии. Надо же, столько времени лабораторией не пользовались... А почему, собственно, она думает, что не пользовались? Вот Снейп утверждает, что он уже три месяца живет в этом доме. За три месяца и в хлеву можно порядок навести. Ага, а в собственной спальне — не удосужился? Она же заходила туда около месяца назад. Как раз тогда, когда был найден плюшевый медведь. Или тролль. В общем, Элвис...

В задумчивости Гермиона вертела в руках какую-то банку. Наконец, очнувшись, она присмотрелась к тому, что наугад сняла с полки. Банка с плотно притертой пробкой. На этикетке значилось Yerba mate и ниже по-английски — парагвайский падуб. Да, Смотрицки прав: это совсем не походило на буро-зеленую пыль, которую продавали в маггловском супермаркете. Банка была заполнена скрученными темно-зелеными листочками, на которых угадывался белесый налет, выдававший родство с обычным для европейского жителя ясенем. Гермиона попыталась припомнить, в каких зельях используется парагвайский падуб, и, к своему удивлению, легко насчитала минимум полдюжины довольно популярных лечебных и тонизирующих составов. Причем для всех тех, чьи рецепты Гермиона более-менее помнила, листья падуба надо было растирать в пыль. Что ж, магглы не так уж неправы. Кстати...

Она плеснула в оловянный котел воды, водрузила его на горелку и щедро насыпала в колбу из термостойкого стекла листьев из банки. Греть воду магией — испортить все. Вот и вчерашний Снейпов чай, наверняка, не на колдовстве был заварен. Что ж, со сволочного зельевара — хоть чаю глоток. Превосходного, надо отдать должное, чаю. Может, на этой же горелке и варил. Впрочем, он-то вырос в этом доме — наверное, с дровяной плитой умеет обращаться. Не то что она...

Вскоре вода в котелке закипела, Гермиона залила кипятком мате и, подхватив колбу, покинула лабораторию. С ней она еще познакомится поближе — но не сейчас. Снейпа, кажется, снова нет дома. Но мало ли... Возьмет и явится, как раз в тот момент, когда она доберется до лазуритового порошка. Или до грифоновых перьев. А может, и вовсе — до крови единорога. Кстати, что-то банок с заспиртованными женами, в смысле, с уродцами, не видать. Плохо продумана локация. Из рук вон...

Гермиона остановилась и чуть не выронила колбу. Какая, к гоблинам локация? А такая... Она, не глядя, сунула колбу на стол и полезла за телефоном.

— Пол, что ты делал с Замком Синей бороды? — завопила она вместо приветствия.

— А? Доброе утро, Миона, — ответил Пол.

— Ничего в нем нет доброго, если хочешь знать, — проворчала она. — А я задала тебе вопрос, если ты не заметил.

— Ты попросту наорала на меня, девчонка, — лениво ответил Пол. — И если бы я не питал к тебе слабости... Да что там, если бы я не любил тебя всей душой...

— Пол, не зли меня...

— Ну, я же не виноват, что у меня душа такая крошечная, — вздохнул Пол. — Зато все остальное у меня — ого-го! Хочешь проверить?

— Пол, ты же знаешь, я ненавижу пошлости, — строго ответила Гермиона.

— Какой пошлости? — невинно поинтересовался Пол. — Я говорил о своем сердце и жилплощади. А также о суммарном объеме памяти принадлежащих мне винчестеров. А ты что подумала? Впрочем, если тебя интересует именно это... Пожалуйста, можешь проверить и убедиться — я не просто так хвастаюсь...

— Пол! — снова завопила Гермиона. — Я ненавижу...

— Да знаю я, девчонка, знаю, — перебил ее Пол. — А ты не подумала, что я ненавижу, когда на меня орут с утра пораньше?

— Прости, Пол. У меня была ужасная ночь. Я провела ее с мужем...

— И звонишь, чтобы услышать мои соболезнования?

А Снейп еще удивляется ее умению держать себя в руках...

— Нет, я хочу знать, что ты сделал с локацией, — сказала она как можно спокойнее.

— Только то, что ты написала, — ответил Пол. — Никакой отсебятины. Довольна? Сегодня я тоже, как ни странно, провел ночь с твоим мужем. Не устраивай мне сцен ревности — я всего лишь подключил к его замку лабораторию, которую ты собственной ручкой описать изволила. Она что, плохо работает?

— Отлично работает.

— Тогда почему вместо крепкого утреннего поцелуя в губы я имею вопли истеричной фурии? — спросил Пол тоном обиженного ребенка.

— Прости, Пол, — кротко произнесла Гермиона.

— То-то. Еще вопросы будут?

— Да. Как туда можно попасть.

— В лабораторию? Ну, если у героя есть определенный уровень, после беседы с НПС-ом — с твоим... в смысле, с хозяином замка... Он там кому квест дает, кому по морде — как повезет. Да, и я использовал один из рисунков в качестве ключа... Ну, надо же эту красоту с изразцов как-то в сюжет вплетать...

— Тролль тебя задери, Пол! — Гермиона снов сорвалась на крик. — А говорил "никакой отсебятины".

— Так оно в тестовом режиме, Миона. Хочешь — приберу.

— Оставь, — Гермиона перевела дух. — Скажи лучше, почему там нет банок?

— В смысле, маринованных жен? — уточнил Пол. — Мы с дизигнерами решили поместить их в тайную комнату — так логичнее. Кстати, надо продумать ее, Миона. Время, которого у нас нет, — это деньги, которые у нас уже есть.

— Подписали смету? — спросила Гермиона, затаив дыхание. — Сильно порезали?

— Порезали? — Пол хохотнул. — Миона, ты, не иначе, этому микроидсу душу продала. А может, не ему одному. Я не припомню, чтобы конечная сумма в подписанной смете была выше, чем в заявленной. Здорово выше. А уж гонорар у сценариста... Миона, попой чую: этот Прелати собирается заявиться к вам в замок, замордовать твоего мужа, жениться на тебе и всю оставшуюся жизнь пропивать твои денежки.

— Мерлин ему в помощь, — буркнула Гермиона и отключилась.

Смету подписали. Не порезали — наоборот, добавили... Хорошо-то как — танцевать впору. А ей это не нравится. Особенно последняя шутка Пола. Вот уж шутка, в которой и доли шутки на самом деле нет...

Гермиона потерла виски. Голова болела — не слишком сильно, но достаточно, чтобы сделать предстоящую работу вдвое сложнее, чем она есть на самом деле. Она вернулась в кухню с колбой, в которой приготовила мате, разыскала и выдавила в нее лимон, потом вынула из буфета бутылку с недопитым бренди и на глазок плеснула туда же. Выпить следовало в течение полутора-двух часов. Что ж, можно пока ознакомиться с инструкциями Снейпа.

Она развернула пергамент. Задания примерно соответствовали представлениям Снейпа об уровне ее интеллекта. Все, что ей следовало делать ближайшие сутки — мотаться по магическому и маггловскому мирам, как Иванушке-дурачку, посланному за "тем-не-знаю-чем". Нужны были кое-какие книги и записи, находящиеся в хранилище в Гринготтсе, память, отданная Гарри и по сей день хранящаяся в архиве аврората, думоотвод, который следовало одолжить у МакГонагалл в Хогвартсе — идея одолжить думоотвод в аврорате или Министерстве Гермионе не казалась удачной... И это лишь малая часть списка. Интересно, Снейп вообще знает, что она работает? Впрочем, даже если знает. Когда это его интересовали чьи-то затруднения? Но, в таком случае, пускай тоже не рассчитывает на многое. Да, она приняла договор — попробовала бы отказаться! — и она будет его выполнять. В свободное от работы время.

— Отныне мое хобби называется "Снейп", — процедила сквозь зубы Гермиона и залпом выпила чашку коктейля "Парагвайский пилот".

Смотрицки был прав. Варварское средство.

В течение последующего часа она также убедилась и в том, что оно действенное. Гермиона позабыла о головной боли, разбитом состоянии и даже новоприобретенном хобби. Она увлеченно строчила уравнения, увязывая в единое целое образы Жанны, Моффрэ и Прелати. Получалось красиво. Единственная беда — Жанна и Моффрэ по-прежнему безбожно совпадали. Гермиона призадумалась.

В этом был определенный смысл — эти образы можно было трактовать как варианты одной личности, проявившиеся или не проявившиеся в зависимости от вектора развертки игровой реальности. В игре представить проще простого — персонаж развивается "по выбору" и в результате становится, например, либо крутым магом, либо непобедимым воином. Схема довольно плоская, но суть отражает четко: есть точка, в которой должен произойти выбор. Окончательный и бесповоротный.

Проблема образа Жанны-Моффрэ состояла в том, что такой точки не было. Вернее, такой точкой мог оказаться любой шаг, а следующий шаг мог все вернуть на прежние места. Гермиона стонала, терла пальцами лоб, грызла перо, но так и не смогла найти ответ на вопрос: это свойство образа или самой игровой вселенной. Аналогия с проявлением или не-проявлением Синей Броды в образе Жиля де Рэ, вроде бы, указывала на то, что это свойство всей игры. Но этот образ не был "мерцающим" — тот, кто воплощался в Синюю Бороду, оставался им до конца или, во всяком случае, до следующего уровня, предполагавшего перевоплощение. Буде таковой придумает разработчик. Или выкрутит своенравная игровая вселенная. Эх, если бы уловить суть, природу этой вариативности. Узнать, за счет чего происходит метаморфоза. Изменение магической реальности...

Гермиона подпрыгнула на стуле и затравленно осмотрелась в поисках часов. Мерлин великий, здесь нет стенных часов — она же не дома... Значит, надо все бросить и нестись в лондонскую квартиру. Потому что может объявиться Смотрицки. В смысле, его сова. Он же собирался в редакцию "Алхимика" — полюбопытствовать на предмет нестабильности магического поля. А там...

Гермиона заметалась, собирая пергаменты и бумаги, затолкала в футляр ноутбук, секунду поколебавшись, отправила в сумку пергамент с инструкциями Снейпа, выскочила из дому и в нескольких шагах от порога аппарировала.

Сова, разумеется, царапал когтями монитор. На подоконнике натекла лужа. Ковер оказался мокрым, и Гермиона, подойдя к окну, чтобы закрыть форточку, немедленно промочила носки. В квартире было так же промозгло и неуютно, как и на улице. Ей, определенно, следовало пересмотреть свое отношение к Смотрицки. По крайней мере, к его сове. Ну, полетала бы туда-сюда под дождем — работа у нее такая. Ее за это кормят — судя по виду, хорошо и часто. А вот ей, Гермионе, сейчас не пришлось бы выворачивать наизнанку шкаф в поисках сухих носков. Теплых, по возможности. Кто это мечтал о шерстяных носках на Рождество? Дамблдор? Нет, до Рождества она не доживет. В таком холоде... К тому же, у нее работа вредная. И муж. Да и сама она, если честно... Так что, все к лучшему в этом лучшем из миров. Последнее относилось к наконец-то найденным носкам. Осталось затолкать назад в ящик бесформенную кучу капрона — в основном чулки, лишившиеся пары еще во время оно. Ну, согласитесь — не выбрасывать же целый чулок! Его можно реплицировать — она, между прочим, немного умеет колдовать. Только вот руки все не доходят...

Покончив со шкафом, Гермиона почувствовала, что готова заняться совой и письмом. Она мимоходом включила компьютер и пошла на кухню в сопровождении Птицы. Сове полагался корм, а Гермионе — кофе. Пока сова ела а кофе настаивался, она читала письмо и снова ловила себя на том, что улыбается. По-своему, Смотрицки был несносен. Но теперь Гермиона могла понять и даже согласиться со словами редактора "Алхимика" — Станислас Смотрицки мог, не изменяя своей обычной манере общения, вызывать как отвращение, так и симпатию. При этой мысли Гермиона покачала головой и, в который раз, подумала, что не стоит спешить симпатизировать Смотрицки. Острый ум не гарантирует высоких человеческих качеств. Вот хоть на Снейпа посмотреть...

Смотрицки по-прежнему планировал посетить редакцию "Алхимика". Он, конечно, прошелся по ее предупреждению с нескрываемым сарказмом, но Гермиона поняла этот пассаж как попытку сказать "спасибо". Письмо в этот раз было довольно длинным и обстоятельным. Смотрицки довольно подробно ответил на ее вопросы о веленовом палимпсесте. А вот намеки на "службу", которую представлял Прелати, проигнорировал. Сделал вид, что не понял. Или действительно не понял? Писать прямо Гермиона пока не решалась. Вопрос о странностях магического поля она решила тоже пока отложить. В конце концов, он сам собирался наведаться в "Алхимик" — вот когда наведается, тогда она его и спросит.

Когда наведается... Интересно, КАК он это сделает? И чем это все закончится? Учитывая печати и сигнализацию авроров... Что касается сигнализации, Гермиона была неплохо подкована — пока искала способ нейтрализовать чары, наложенные на Гарри, перерыла все источники, доступные частному лицу. И даже немного больше. Кстати, интересно, что там у них стоит?

А узнать-то не сложно. Гермиона схватила чашку с кофе и переместилась к компьютеру. Расчеты заняли не слишком много времени. Когда они были готовы, она переслала их по электронной почте Полу. И тот, конечно, откликнулся почти немедленно.

— Миона, что за шутки? — заворчал он, едва она отозвалась. — Ты же знаешь, я не работаю с материалами, присланными по мейлу!

— Здравствуй, Пол, — не скрывая злорадных интонация, произнесла Гермиона.

— Ну, здравствуй, — буркнул добрый компьютерный гений. — Что это, и насколько срочно? Только не говори, что на вчера.

— Ладно, — легкое согласилась Гермиона. — На сейчас. Всего лишь на сейчас. Это сигнализация, которую надо повесить на...

Она сверилась с игровой картой магического Лондона и назвала Полу координаты.

— Там нет рабочей локации, — отвечал он. — Что это вообще такое?

— Редакция научного журнала.

— У магов есть наука? — Пол фыркнул. — Могу себе представить...

— Не можешь, — ответила Гермиона. — Ты не можешь себе представить, насколько плохо у них с логикой и воображением.

— Почему?

— За ненадобностью. Зачем исследовать ядерный синтез, если помещение можно согреть взмахом волшебной палочки? Равно как уничтожить планету парой заклинаний...

— А зачем сигнализацию на муляж вешать? — спросил Пол. — Может, там быстренько какой-нибудь ангар соорудить?

— Во-первых, там не ангар, а редакция. Во-вторых, быстренько этого не сделаешь. А в-третьих, и не нужно, — ответила Гермиона. — Я не собираюсь туда лезть. Я только хочу смоделировать защиту и посмотреть, можно ли ее снять.

— Девчонка, нет такой защиты, которая устояла бы перед добротной крякой.

— Крякой? — Гермиона задумалась. — А неплохая идея. На нее много времени надо?

— Миона, я сам пишу эту защиту. Как ты думаешь, мне понадобится много времени, чтобы придумать, как ее сломать? Я могу писать защиту и кряку одновременно. Кстати, так я, чаще всего, и делаю.

— Ты пишешь кряки к собственным программам? Зачем? — Гермиона хихикнула.

— На случай, если потеряю код доступа, — хмуро ответил Пол. — У меня, знаешь ли, карманы худые. И пьян я бываю часто.

Пол отключился. А Гермиона, дабы не терять времени, разблокировала камин и связалась с Годриковой Лощиной. По поводу памяти Снейпа у нее была одна идея.

На ее счастье, Гарри оказался дома. Он смотрел на нее из зеленого огня преданным взглядом, от которого к горлу подступала тошнота.

— Это... За один день не сделаешь, Герми, — лопотал он. — Надо написать заявление. Потом завизировать...

— Гарри, я знаю процедуру, — оборвала его Гермиона. — У меня нет на это времени. Если бы было — я не стала бы обращаться к тебе. Ты же можешь просто зайти и взять. А потом подсунем как-нибудь необходимые бумаги.

— Подойти и взять? Ты знаешь, какая там охрана?

— Неужели серьезнее, чем в Отделе тайн? — спросила Гермиона, стараясь не вздрагивать при воспоминании о Беллатрикс. — А что твоя мантия-невидимка? Моль побила?

— Герми, это не шутки, — строго произнес Гарри. — Чего тебе так приспичило? Напиши заявление — и в течение недели его рассмотрят.

— Ага, а потом будут еще два месяца за нос водить, — ответила Гермиона. — Знаю я ваших бюрократов. Впрочем, — она сделала паузу. — Если ты не торопишься посетить хранилище Снейпа в Гринготтсе...

Даже зеленое пламя не могло скрыть его реакции. Он нервно сглотнул и запустил пятерню в непослушные волосы. Мерлин, Гарри... Но он сам на это согласился, не так ли?

— Ты собираешься в его хранилище? — внезапно севшим голосом спросил он.

— Да, как можно скорее, — небрежно ответила она. — Хотела попросить тебя сопровождать меня — там могут быть какие-нибудь ловушки...

— Конечно, Герми, — заволновался Гарри. — Когда? Сегодня?

— Как только получу память, — беззаботно ответила она.

— А как связаны память и Гринготтс?

— Гарри, я не спрашиваю, зачем тебе в хранилище Снейпа, — с досадой произнесла она. — Я пытаюсь найти хоть какие-то зацепки в поисках. Поэтому мне нужно внимательно просмотреть его память.

Гарри кивнул. Поиск Снейпа был для него argumentum omni denudatum ornamentum. Гермиона снова почувствовала легкий укол совести, но быстро подавила это чувство.

— Да, Гарри, если удастся еще и думоотвод одолжить на денек-другой... — сказала она осторожно.

Ей совершенно не хотелось в гости к МакГонагалл.

Гарри снова кивнул.

— Посмотрю, что можно сделать, Герми, — сказал он и исчез.

Гермиона допила остывший кофе, выбрала на полке книгу потолще и направилась в ванную. Она заслужила пару часов чистого удовольствия.

Глава 17

Если не считать того, что до постели она добралась под утро и проспала не более трех часов, начало дня можно было назвать весьма недурным. Все-таки человек, сколько бы он не развел вокруг себя техники или магии, остается метеозависимым животным. Вот выглянуло солнышко после месяца кромешной мглы — и жизнь уже не в тягость. Казалось бы, большая уже девочка — что она за столько лет, на солнечные улицы не насмотрелась? А вот поди ж ты... Стоит на балконе, кутается в банный халат, под ногами толстая книга — холодно же на кафеле, даже в шерстяных носках. Пьет кофе и глазеет по сторонам, как первоклашка наутро после новоселья. Воробьи на соседнем карнизе ухахатываются. Из окна напротив мужик чуть не вываливается. Ну, что уставился? Женщины растрепанной не видел? Ты, мил человек, как я погляжу, тоже без галстука...

Гермиона жмурилась на солнышке и с удовольствием вспоминала вчерашний вечер. Или, скорее, ночь. Все-таки она молодец. И Пол тоже. Хорошо поработали. Игра... Что вам сказать? Не оторваться. Сразу не поймешь, за счет чего. Ну да, красиво нарисовано. Геймплей — на уровне. Логика сюжета невероятно прозрачная, при том что сам сюжет запутан еще невероятнее. А образы! Диалоги! Будто с живыми людьми. С тем преимуществом, что можно в любой момент запустить проклятием — просто потому, что сегодня ты злая фея. А потом долго и увлекательно улепетывать от авроров.

В игру Гермиона полезла только для того, чтобы пощупать печати и сигнализацию на редакции "Алхимика". Довольно успешно — Пол переслал ей кряку, она над ней поразмыслила, сделал несколько расчетов, и в результате получила пару превосходных заклинаний, которые без сучка и задоринки справились и с печатями, и с сигнализацией, да еще и следящие чары развеяли... Из игры она вынырнула часов через пять, не меньше. Аттрактивность, тролль ее за ногу... Нет, здесь больше подойдет слово "шарм". Пол прав. И Великий Шеф прав. И даже Прелати, как это ни противно, прав: что-то она умеет такое, что придает ее творениям шарм. Вот только что? "Как ты это делаешь?" Мерлин великий! Если бы она знала...

На самом деле Гермиона искренне пожалела, что в игре редакция "Алхимика" не была рабочей локацией — как интересно было бы залезть внутрь и посмотреть, что там с магическим полем происходит... Впрочем, об этом она расспросит Смотрицки. Кстати, не предложить ли ему апробировать ее заклинания в реале? Или, еще лучше, взять ее с собой в редакцию. Заодно познакомились бы. А пока надо ему письмо написать. А то сова играть мешает — в самый напряженный момент, когда одной рукой удерживаешь щит, другой нервно применяешь к двери все имеющиеся в наличие ключи, это создание принимается возбужденно ухать, приседать и хлопать крыльями по экрану.

Кофе на залитом солнцем балконе имел один изъян — в конце октября даже через банный халат холодом пробирало изрядно, а сам напиток остывал за несколько минут. С Гермиониной привычкой растягивать удовольствие, это приводило к тому, что последние глотки оказывались просто ледяными. Гермиона нехотя покинула балкон и пошла на кухню за еще одной порцией. По дороге глянула на часы — они с Гарри договорились встретиться в десять в Дырявом котле. Думоотвод и казенного вида мензурка с серебристой субстанцией стояли у нее на столе в кабинете. Гарри, по всей видимости, не терпелось посетить хранилище Снейпа. На ее удивленный возглас он только раздраженно отмахнулся. Из чего Гермиона сделала вывод, что Гарри пришлось нарушить должностную инструкцию. Вполне возможно, и не одну.

Гермиона налила себе кофе, зашла в кабинет и постояла с минуту над думоотводом. Можно было бы действительно просмотреть воспоминания Снейпа. Он, скорее всего, обвинит ее в этом — так хоть повод будет. Она знала о содержании этих воспоминаний только по рассказам Гарри. Весьма подробным, как она подозревала, рассказам. А может, там есть что-то, что касается ее? Вряд ли. Снейп же сказал — не до нее ему было тогда в Визжащей хижине. И обвинить его в этом как-то язык не поворачивается. Она вспомнила картину, которая долго всплывала в ее памяти после войны: залитый кровью пол, скорченная черная фигура, вымазанные в крови длинные пальцы, отчаянно зажимающие рану — напрасное усилие, кровь все равно толчками вытекает из пробитой артерии, сочится из-под пальцев, стекает в рукав, шарящие движения второй руки — то ли палочку ищет, то ли Поттера, то ли просто кого-нибудь, за кого можно уцепиться и удержаться на краю черной бездны...

Гермиона очнулась и обнаружила, что по-прежнему стоит с чашкой кофе над думоотводом. А так хорошо утро начиналось... Что это с ней сегодня? Давно ведь уже не вспоминала. Нет, тролль с ней, с его памятью — ей Снейпа и так хватает. И все-таки, как ему удалось выбраться? Выжить? Или ожить?

Гермиона потрусила головой, допила залпом кофе и решительно направилась к рабочему столу. У нее было еще часа полтора для плодотворной работы на благо фирмы JANY-SOFT и собственного кармана.

Полутора часов ей не хватило. Зато у нее оказалось достаточно времени в "Дырявом котле". Если бы не обещание, данное самой себе, не работать над маггловскими проектами в волшебных кафе... Впрочем, в "Дырявом котле" все равно много не наработаешь. Проходной двор. Гарри опаздывал. Гермиона пыталась читать. Но ее все время отвлекали. Только тут, в "Дырявом котле", начинаешь понимать, что мир не просто тесен — что целая галактика на самом деле размером с Уэльс.

Когда Гарри, наконец, появился, шея у Гермионы уже болела от кивков в разные стороны, а скулы ныли от дежурных улыбок. Гермиона хотела высказать Гарри все, что думает о его манерах, но он был так мрачен, что она решила придержать язык. Мало ли что могло случиться у человека?

— Как Джинни? — осторожно спросила она.

Гарри удивленно посмотрел на нее, а потом замотал головой.

— Все в порядке. А что?

Гермиона пожала плечами.

— Ну, когда кто-то опаздывает на встречу больше, чем на час, а потом является с таким видом, будто только что похоронил любимого хомячка...

— Ох, Герми, прости... Ужасная ночь...

Гермиона понимающе кивнула.

— Ночное дежурство?

— Ага. Незапланированное.

Гарри взъерошил волосы и, перегнувшись через стол, громко зашептал:

— Помнишь, я тебе об "Алхимике" рассказывал? Так вот, этой ночью туда вломились.

— Э-э, — протянула Гермиона и опасливо оглянулась по сторонам. — Гарри, если ты не хочешь, чтобы нас слышали, говори, пожалуйста, нормально.

Гарри удивленно осмотрелся. Он привык, что на него обращают внимание, и до сих пор не мог забыть своего первого визита сюда, в Дырявый котел и на Диагон-аллею с Хагридом. Как он был поражен тем, что его, заброшенного сироту, тут встретили как героя, норовили представиться, пожать руку... Это было так... волшебно. Сейчас было, в общем-то, так же. Он привык.

— Когда говоришь конспиративным шепотом, привлекаешь лишнее внимание, — объясняла между тем Гермиона. — А когда этот конспиративный шепот слышен даже в вагоне маггловского метро...

Гарри кивнул и, как ни в чем не бывало, откинулся на спинку стула.

— Так что, сигнализация сработала? — делано безразлично спросила Гермиона.

Гарри покачал головой.

— В том-то и дело, Герми. Сигнализация была снята. Так же, как и печати. Чисто, осторожно — кто-то очень твердо знал, что делает.

— Откуда же вы узнали о... вторжении?

— Случайно. Получили сигнал об очередном проявлении нестабильности магии. Стали выяснять, откуда — оказалось, как раз из "Алхимика". Сначала подумали, что нет смысла туда снова лезть — там же все опечатано. А потом решили, что лучше проверить. Аппарировали туда, а там — ни одной нашей печати. Опросили, естественно, всех в округе.

— И что? Его видели?

— Его? Ее! Это была женщина.

Гермиона застыла с открытым ртом. А Гарри продолжал:

— Но это, к сожалению, все. Описать ее толком так и не смогли. В смысле, под это так называемое описание не подходит никто, и в то же время подходит кто угодно...

Гермиона закрыла рот и решила пока помолчать — ей мог изменить голос. Гарри тоже замолчал. Он сидел, уперев локти в стол и придерживая голову обеими руками. Похоже, этой ночью он совсем не спал. Гермиона сглотнула и решила все же попробовать заговорить:

— А... А это в принципе возможно — незаметно снять сигнализацию и печати?

— Вообще легко это может сделать только тот, кто накладывает, — ответил Гарри. — У всех остальных должны возникнуть проблемы.

— Так может, кто-то из ваших и полез? — осторожно поинтересовалась Гермиона.

Гарри покачал головой.

— Во-первых, это был бы мужчина.

Гермиона отмахнулась.

— Полиморфное зелье — и я мужчина.

— Во-вторых, их было бы трое. Один накладывал сигнальные чары. Другой — следящие. Третий ставил печати.

Гермиона задумалась.

— А во сколько это все произошло?

— Сигнализацию сняли около полуночи.

— И что, просто сняли чары и ушли?

— Нет, конечно. Она была внутри. Причем довольно долго. Думаю, это вторжение и нарушило стабильность магии. Сигнал мы получили где-то в районе часа. Так что приблизительно час этот... эта кто-то была внутри.

Теперь пришла очередь Гермионы схватиться за голову. Нет, это не лезло ни в какие ворота! Она обкатывала Полову кряку на муляже редакции как раз в районе полуночи. Но она не могла зайти внутрь — там нет локации! Мерлин мой, девчонка, разумеется, ты не могла зайти в редакцию — потому что ты была в это время дома. Дома! Ты сидела за компом и резалась в спасение мира от зеленых человечков!

— Герми?

Гермиона очнулась от своих размышлений и посмотрела на Гарри. Тот с тревогой вглядывался в ее лицо.

— С тобой-то все в порядке?

Гермиона скривилась.

— Насколько это вообще возможно в моем положении, — сухо ответила она.

Гарри заерзал.

— Герми, ты на меня больше не злишься?

Снова этот тон нашкодившего ребенка...

— Злюсь, — отрезала она. — Я по-прежнему не отрываю тебе голову только потому, что не хочу оставить Джинни вдовой. Хотя на нее я тоже злюсь.

— Герми, пойми меня, этот ритуал...

— Гарри, я все понимаю, — с досадой перебила его Гермиона. — Но вопреки расхожему мнению, понять и простить — далеко не одно и то же. Что ты узнал о ритуале?

— Ничего пока. Не до того было...

Благие небеса... Ему не до того... Он что, так и не понял, во что влип?

— Герми, не надо так на меня смотреть. И вообще, пошли, что ли, отсюда...

Когда они вошли в хранилище, Гермиона все еще плохо соображала после головокружительной поездки на тележке. Все-таки хорошо, что она не летает на метле — что-то у нее с вестибулярным аппаратом... Зато на драконе, помнится... Она посмотрела на Гарри и поняла, что он думает примерно о том же. Может, потому, что хранилище Снейпа напоминало хранилище Лестренджей в миниатюре. Только соотношение книг и денег другое. В одной из ниш лежали аккуратными пирамидками свитки, в другой поблескивали флаконы, два или три сосуда в дальне углу переливались серебром, скрывая чьи-то воспоминания.

Гарри оглядывался, хищно прищурившись. А Гермиона тем временем раздумывала, как бы достать свиток с инструкциями Снейпа и не вызвать при этом подозрений. Воспользовавшись тем, что Гарри потянулся к обычной картонной коробке, стоявшей на полу у противоположной стены, она осторожно развернула свиток и подошла с ним к стопке книг.

— Что это у тебя? — спросил Гарри.

— Да так, список литературы, — безразлично ответила она, надеясь, что Гарри не придет в голову заглядывать ей через плечо.

К счастью, Гарри был поглощен коробкой — он сосредоточенно водил над ней палочкой, определяя защитные чары.

— Мерлин, все просто светится, — пробормотал он.

— Светится? — переспросила Гермиона.

— Лучше бы сказать наоборот, конечно, — ответил Гарри. — Так магглы говорят, когда определяют степень радиоактивности.

Гермиона вскинула брови.

— С каких пор ты так хорошо ориентируешься в маггловском жаргоне?

— А ты думала, это твоя прерогатива? — спросил Гарри, опускаясь на колени рядом с коробкой. — Мы в последние годы очень тесно сотрудничаем с маггловской полицией. Они считают нас каким-то особым отделом по аномальным явлениям.

Гермиона кивнула и снова занялась книгами. К счастью, инструкции Снейп составил очень четко — он действительно был педантом, книги и записи находились именно там, где он и указал . Поэтому Гермиона довольно быстро справилась со своим заданием. И совсем уже собиралась уменьшить немалую кипу собранных материалов, когда один из пергаментов привлек ее внимание. Он был исписан летящим, четким и при этом совершенно нечитаемым почерком. Знакомым. Похожим на почерк Снейпа...

— Вот так встреча, — вырвалось у нее.

Гарри повернулся к ней, но не успел переспросить, как кипа у ног Гермионы завалилась на бок, и книги вперемешку с пергаментами рассыпались по полу. Очень удачно — пергамент Смотрицки оказался надежно укрыт всем прочим.

— Помочь? — спросил Гарри.

Гермиона отмахнулась, вынула палочку и снова собрала все в аккуратную стопку. Гарри с улыбкой наблюдал за ней.

— А вот Снейп заставил бы убирать без палочки, — почти мечтательно произнес он.

Гермиона пожала плечами — она не испытывал подобной ностальгии.

— Так что там у тебя светится, Гарри? — спросила она.

— Ну, я имею в виду, что тут кругом все пропитано темной магией, — ответила он. — Мне бы хотелось получше рассмотреть это оружие. Но я не могу... Не знаю, стоит ли пробовать...

Гермиона подошла поближе и провела своей палочкой над коробкой. Ничего. Она опустилась на колени рядом с Гарри и провела над ней ладонью. Никаких ощущений.

— Ты уверен, что они защищены? — спросила она.

— Как Форт-Нокс, — ответил Гарри.

Он не успел перехватить ее руку — только ахнул, когда Гермиона взяла что-то, напоминающее стилет с трехгранным клинком, и вынула его из коробки. Она выразительно посмотрела на Гарри и передала ему клинок . Гарри тоже попробовал прикоснуться к лежащим в коробке стилетам, но, не успев коснуться рукояти одного из них, вскрикнул и отдернул руку так резко, что едва не упал.

— Говорю тебе, защита, — растирая кисть, пробормотал он. — Просто на тебя почему-то не реагирует.

Гермиона снова сунулась в коробку — теперь осторожнее — и без затруднений достала еще один стилет. Его она тоже отдала Гарри. Тот уже привел в порядок пораненную руку и теперь с увлечением изучал оружие.

— Век четырнадцатый, — сказал он.

Его глаза возбужденно блестели. Как многие мальчишки, Гарри любил холодное оружие.

— Что это? — спросила Гермиона.

— Мизерикорд, — ответил Гарри и сделал несколько резких движений, словно наносил удары невидимому противнику. — Название говорит само за себя. Считается рыцарским оружием, но в свое время с успехом использовался и как орудие обычного уличного убийства.

Он снова поводил над стилетами палочкой и удовлетворенно кивнул.

— Разумеется, проклятые, — он снова покосился на коробку. — Пять штук... Ритуальные, без сомнения...

Гермиона не стала спорить. Хотя ее не покидала мысль, что Гарри, как и все авроры, просто параноик.

— Ты хотел что-то поискать тут? — спросила она. — Что-то определенное?

Гарри пожал плечами.

— Наверное, — неуверенно произнес он. — Хорошо бы в документах порыться... Может, на что-то натолкнет.

Гермионе совершенно не улыбалось торчать в хранилище, в котором, по выражению Гарри, все "светилось" от темной магии, пока тот будет искать сам-не-знает-что. К счастью, Гарри чувствовал себя в этом помещении еще хуже, чем она. Он прошелся вдоль ниш, развернул несколько пергаментов, поколдовал над флаконами с зельями и, наконец, застыл возле бутылочек с воспоминаниями. По всей видимости, ему очень хотелось с ними ознакомиться. Гермиона криво усмехнулась. Перебирать пергаменты, исписанные неудобочитаемым почерком, никому не хочется. А тут посмотрел — и все дела. Нет уж, дорогой друг. Ты даже не знаешь, как спросить, а я вот хорошо знаю, как тебе ответить.

— Мы не можем торчать здесь вечно, — произнесла она с ноткой раздражения. — Если хочешь, могу закрыть тебя тут на ночь. Или ищи быстрее, что тебе нужно.

Гарри растерянно посмотрел на нее. Она едва успела подавить злорадную улыбку. А ты думал, как только зайдешь в хранилище — так сразу узнаешь все про Снейпа? Она вопросительно подняла брови. Ей-то здесь уж точно делать было нечего.

— Ты ведь будешь разбирать его архивы? — Гарри указал на уменьшенную связку книг и пергаментов в ее руках.

Она кивнула.

— Зачем бы иначе я сюда лезла? — проворчала она.

— А что за список? — спросил Гарри.

— Я же сказала: список литературы. Для моих исследований. Думала, может, у Снейпа что-то есть на эту тему.

— У Снейпа? — Гарри недоверчиво усмехнулся. — У него тут только темные искусства.

Гермиона насторожилась.

— Ты хочешь сказать, что собираешься натравить на мое хранилище аврорат? — спросила она, сделав ударение на слове "мое".

Гарри колебался.

— Ну, вообще, это хранилище Снейпа...

— Моего мужа, — подсказала Гермиона. — И, согласно брачному договору, оно находится в моем распоряжении.

Гарри опустил глаза в пол.

— Герми, я только хочу узнать, если ты вдруг... найдешь что-то...

— Ты решил меня еще немного пошантажировать? — обманчиво ласковым голоском спросила Гермиона. — Гарри, тебе не кажется, что ты искушаешь судьбу?

— Мне кажется, что ты от меня что-то скрываешь! — воскликнул Гарри.

— А мне кажется, что у меня есть для этого основания! — рявкнула Гермиона.

Гарри с грохотом свалил стилеты, которые до сих пор держал в руках, в картонную коробку, сунул руки в карманы и, ссутулившись, пошел к выходу.

— Идем отсюда, — бросил он через плечо.

Они не сказали друг другу ни слова, пока не покинули Гринготтс. Гермиона уже собиралась аппарировать, когда Гарри схватил ее за руку.

— Герми, извини, — сказал он, глядя в сторону. — В аврорате не узнают, что ты... что мы были в хранилище Снейпа. Я ничего не скажу. Гоблины — тем более. Я... Я не понимаю, что со мной происходит. Как будто Волдеморт вернулся и снова поселился в моей голове...

Гермиона вздохнула.

— Гарри, еще раз говорю тебе: займись ритуалом. Узнай — как хочешь, но узнай — зачем это сделали, и тогда, возможно, мы сможем придумать, как заставить их освободить тебя. Это сейчас самое важное. Это, а не какая-то чертова сигнализация и нарушения магии. Хватит спасать мир. Подумай о себе и своей семье. О Джинни. Гарри, ты слышишь меня?

Гарри по-прежнему смотрел в сторону.

— Мне иногда кажется, что мне не стоило жениться, — пробормотал он. — Вообще заводить семью. Я не умею. У меня никогда не было семьи...

Мерлин, дай мне сил...

— Тролль тебя задери, Поттер, — она вдруг поймала себя на том, что шипит в точности как Снейп. — Что сделано, то сделано — и теперь изволь соответствовать. Все, что тебе сейчас нужно — вернуться в семью. В свою собственную семью. Снейп тебе не отец — никогда им не был и не будет. А я, соответственно, не мать. Поэтому избавь меня от своих мокрых пеленок!

Гарри резко кивнул. И посмотрел на нее с вымученной улыбкой.

— Я могу сказать Джинни, что ты ее простила?

— Снова шантаж, — проворчала Гермиона. — Ладно. Только если это не она предупредила Рона.

— Нет, Герми. Это точно не она, — твердо сказал Гарри.

Гермиона кивнула и аппарировала домой. По заданиям Снейпа на сегодня норма была, пожалуй, даже перевыполнена. Она и подумать не могла, что удастся так быстро достать память и думоотвод. До вечера время еще было, и она снова вернулась к расчетам. Пол звонил несколько раз и среди прочего сообщил, что Великий Шеф одной рукой гонит картину, а другой мечет громы и молнии — игра должна была обновляться регулярнее, чем лунные циклы. Что ж, циклы так циклы. И Гермиона, едва перекусив какой-то скороспелой гадостью, завалявшейся в холодильнике, снова уселась за расчеты.

Когда окончательно стемнело, она вдруг поняла, что расчеты отложены в сторону, часть бумаг просто сброшена на пол, а она сама она невидящим взглядом смотрит в веленовую тетрадь. Палимпсест. Что Смотрицки имел в виду, когда предупреждал об абсурде и бессмыслице? Кажется, он обещал что-то прояснить, когда ситуация действительно станет абсурдной. Станет? То есть он считает, что сейчас все нормально?

Гермиона отложила тетрадь и села писать письмо Смотрицки. (или "и села писать ему письмо") В частности, она осторожно поинтересовалась, собирается ли он еще раз в "Алхимик" и не хочет ли, чтобы она составила ему компанию. Впрочем, она не была уверена, что ее заклинание-кряка подойдет к обновленной версии аврорской защиты. Гермиона вытолкала Птицу в форточку, засунула в большую сумку все, что следовало взять с собой, и отправилась в Тупик Прядильщиков.

Надеждам на то, что хозяина не окажется дома, не суждено было сбыться.

— Вы всегда так поздно приходите домой, мисс Грейнджер? — спросил Снейп.

— Добрый вечер, профессор, — ответила она безмятежно. — Да, зачастую еще позже.

— В таком случае, я попросил бы вас изменить свои привычки, — сказал он.

— Попросить вы, конечно, можете, — отвечала Гермиона. — Но, в таком случае, будьте любезны, сократите список своих притязаний.

И она выразительно помахала выуженным из сумки свитком. Снейп в ответ лишь хмыкнул. Гермиона выгрузила на стол стопку книг и связку пергаментов из Гринготтса, думоотвод и мензурку с воспоминаниями.

— Это все?

Снейп буравил Гермиону взглядом учителя, которому вместо трех футов эссе сдали всего два и три четверти. Но Гермиона уже давно закончила школу.

— На сегодня все, — ответила она безразлично.

Снейп изобразил на лице что-то вроде ленивой досады.

— Вы действительно изменились, — пренебрежительно произнес он. — В школьные времена вы бы на изнанку вывернулись, чтобы выполнить задание в полном объеме. Не спали бы, не ели...

— Вы знаете, я еще и работаю, — перебила его Гермиона. — И да, я почти не сплю и очень редко ем. Особенно в последнее время.

Снейп какое-то время смотрел на нее, словно прикидывая, не отчитать ли жену за то, что посмела его перебить, но сказал совсем другое:

— Ах да, маггловские игрушки, — он презрительно усмехнулся. — Возможно, вы были бы лучшей парой с Уизли, чем я себе представлял. Он по-прежнему занимается идиотскими розыгрышами?

Гермиона закрыла глаза и несколько секунд стояла, почти не дыша. Она не позволит ему снова спровоцировать себя. Кстати, ее обещание "не делать глупостей" все еще в силе или уже нет?

— Ранние браки по определению не могут быть счастливыми — продолжал Снейп все в той же небрежной манере. — Вы не согласны?

— Вы не дали мне возможности проверить, — ответила она совершенно спокойно.

Мерлин, чего ей это стоило...

Снейп увеличил книги и свитки и принялся неспешно разбирать их.

— Надеюсь, вы не устроили в хранилище разгром? Знаете, я стараюсь содержать свои вещи в порядке. Иначе потом слишком долго приходится искать то, что нужно. А промедление иногда может стоить жизни.

— Вы решили научить меня житейской мудрости, профессор? — с долей яда поинтересовалась она.

— Я решил напомнить вам о своих требованиях. И заодно о том, что личное хранилище — не то место, куда можно приглашать посторонних, — отрезал он.

Гермиона вскинула на него глаза. Он усмехнулся.

— Ага, значит, вы там были не одна, — сказал он с ноткой торжества.

Гермиона полжала плечами. Ни в каких документах не упоминалось о том, что она не имеет права пускать в хранилище кого-либо.

— Это еще что, профессор, — равнодушно произнесла она. — Скоро туда заявятся авроры... Кстати, кто вам сказал, что вас уже не ищут? Вот Гарри...

— Поттер ходит за вами по пятам? — перебил ее Снейп.

Гермиона проигнорировала вопрос. Ее отношения с друзьями его не касаются.

— Отвечайте! — потребовал он и, сжав ее плечо, развернул лицом к себе.

— Что вы себе позволяете! Не смейте распускать руки!

— А то что? — насмешливо поинтересовался Снейп.

— Я наведу на вас сглаз, — сказала она, глядя на него в упор. — Чирей на заднице, например. Мелочь — а сидеть неудобно.

Уголок рта у Снейпа дернулся — то ли усмешка, то ли нервный тик...

— Мисс Грейнджер, со сглазом такого уровня я справлюсь. Так что не тратьте силы на ерунду, а подумайте о действительно серьезных вещах, — сказал он тихо.

Гермиона дернула плечом, стряхивая его руку.

— Например, о том, что если Поттера приставили следить за вами, это совсем не значит, что ищут меня. Это значит, что они пытаются контролировать вас.

— Гарри не мог...

— Почему вы до сих пор не знали о матримониальных намерениях мистера Уизли, Грейнджер? — вкрадчивым тоном поинтересовался Снейп.

— Я не понимаю, почему Гарри так поступил. Не понимаю.

Гермиона из последних сил пыталась мыслить здраво — сейчас это было важно как никогда. Снейп не должен узнать о том, что Гарри прошел через ритуал присвоения крови. Он же его со свету сживет...

— Гарри сам не понимает...

— О да, он не понимает, — Снейп презрительно хмыкнул. — Он никогда не умел думать своей головой — предпочитал отдавать ее в аренду. Ладно, Дамблдору. Но этим министерским остолопам...

— Перестаньте, я прошу вас, — Гермиона сжала руки и принялась ходить туда-сюда по тесной гостиной. — Поверьте мне — ему здорово досталось...

— Будем перечислять потери всех и каждого? — все тем же презрительным тоном произнес Снейп. — Перестаньте мельтешить. Сядьте.

Гермиона уселась в кресло.

— Вообще-то, это мое кресло, — сказал Снейп.

— Наше, профессор, — ответила Гермиона с ноткой злорадства. — Сегодня моя очередь. А вы можете сесть на диван. Или принесите себе табуретку из кухни.

Снейп не стал садиться на диван. Он подошел к Гермионе и встал прямо перед ней — теперь ей приходилось запрокидывать голову. Чертовски неудобно. И смотришь снизу вверх — ну точно провинившаяся школьница...

— Все, что я пытаюсь до вас донести, Грейнджер — это необходимость избавиться хотя бы на время от двоих идиотов, которых вы называете друзьями. От Уизли вы, к счастью, избавлены. Но Поттер по-прежнему нависает над вами.

— В данный момент надо мной нависаете вы, профессор, — проворчала она. — И я не помню, чтобы в нашем брачном договоре был пункт, запрещающий мне встречаться с друзьями.

— Воспринимайте это как совет, Грейнджер. Или как предупреждение. Поттер — безмозглая марионетка. Он сам, скорее всего, не понимает, кто и для чего его использует. Столь же туп, сколь высокомерен.

— Не смейте так говорить о Гарри! — она бы вскочила на ноги, но Снейп стоял слишком близко. — Гарри мог стать самым могущественным волшебником в мире после того, как победил Волдеморта. Но он отказался от даров смерти. Сам отказался — без чьей-либо указки. Ему и посоветоваться было не с кем. И все, о чем он теперь тоскует — о любви. Не о могуществе — о любви! Вам этого не понять...

Снейп усмехнулся углом рта.

— Вам известно, что такое синдром дворняги, Грейнджер? — спросил он после недолгого молчания. — Собаки не могут быть одинокими — тут природу не обманешь. Самый озлобленный дворовой пес-ублюдок ждет своего человека, его собачье нутро твердит ему, что у него должен быть человек. Стоит его приласкать — и он уже бежит за вашими ногами.

— Так поступает любая собака, — пробормотала Гермиона, чувствуя, что ее снова пытаются сбить с толку.

— Вы знаете о генетике?

— Разумеется.

— Доминантные признаки с наибольшей вероятностью проявляются при метизации. Так вот, для собаки потребность разделить свою жизнь с другим — лучше всего с человеком — доминантный признак. Поэтому всякие злобные породы специально культивируют — чтобы не задавить рецессив. А ублюдки дружелюбны до идиотизма. Дворовые собаки слишком остро чувствуют, что чем-то обделены, и готовы вцепиться в первую же возможность.

— Не думала, что вы кинолог.

— Ни в коем случае. Я бы скорее завел кошку... — Снейп хищно ухмыльнулся. — Назвал бы ее Минерва.

— И неделями забывали бы кормить — я поняла, — Гермиона нетерпеливо кивнула. — Почему вы об этом заговорили?

— Поттер — типичный носитель синдрома дворняги. Страшная штука, если учесть нагрузку в виде всеобщего обожания. Его полюбили, приласкали — и он побежал, виляя хвостом. Даже не подумал, что его прикармливают, чтобы потом сдать на бойню. Он был счастлив положить живот на подходящий алтарь. Загрызть врага и подохнуть с именем хозяина на устах... — Снейп скривился. — Будь у него дома ситуация хоть чуть-чуть лучше — все планы Дамблдора могли бы рухнуть. И, как я теперь понимаю, не только Дамблдора. Любовь — это своего рода прививка, которую надо сделать в детстве. Чтобы потом не путать, где любовь, а где что-то другое.

— В данном случае вы можете быть спокойны за Гарри, профессор. У него теперь есть Джинни.

Снейп нехорошо ухмыльнулся.

— Мисс Уизли, — сказал он. — Вы можете мне не поверить, но я одобряю ее выбор. Поттер — прекрасная партия для женщины породы Уизли.

Его ухмылка стала просто гнусной. И Гермиона взорвалась.

— Отвратительно. Все, что вы говорите — омерзительно до дрожи. Все, к чему вы прикасаетесь, становится грязным. Что вы-то знаете о любви? Вы сами-то получили эту прививку? Ваши родители все время грызлись. У вас не было друзей — были только люди, которые вас использовали, и которых использовали вы. Ваша любимая вышла замуж за вашего заклятого врага, потому что не смогла простить вам одного-единственного слова, брошенного в сердцах...

Она запнулась и испуганно глянула на Снейпа. Его лицо напоминало восковую маску, снятую с умершего.

Гермиона, девчонка, куда это тебя занесло? Он же тебя сейчас...

— Продолжайте, мисс Грейнджер, — вкрадчивым тоном предложил Снейп.

Он наблюдал за ней, прищурившись, как кот за обнаглевшей мышью. Продолжать, определенно, не стоит. Извиняться, пожалуй, тоже...

— Я смотрю, вы успели довольно подробно изучить мои воспоминания, — сказал Снейп.

Гермиона покачала головой.

— Их видел Гарри. Он рассказал... кое-что.

Снейп кивнул и откинулся на спинку дивана.

— Грейнджер, вы знаете, что такое ложное воспоминание? — спросил он.

Гермиона пожала плечами.

— Гарри говорил, что профессор Слагхорн создал что-то такое. Чтобы никто не узнал о том, что это он рассказал Волдеморту о хоркруксах, — неуверенно ответила она.

— Слагхорн никогда не был силен в ментальной магии, — с ноткой презрения произнес Снейп. — За столько лет не состряпать приличного воспоминания...

— Вы... — Гермиона вскинула на Снейпа удивленный взгляд. — Вы хотите сказать, что подсунули Гарри фальшивку?

Лицо Снейпа по-прежнему напоминало маску — никаких эмоций.

— Нет, — Гермиона покачала головой. — Нет. Не может быть. Зачем?

— Это очевидно, — ответил он. — Мне надо было заставить его поверить мне и встретиться с Волдемортом.

— Но... — Гермиона заметалась в поисках аргументов. — Но ваш патронус!

Снейп поднял бровь.

— Вы любили Лили!

Снейп кивнул.

— А я не говорю, что фальшивы все воспоминания, — ответил он с оттенком скуки в голосе. — Трогательные сцены из моего настоящего прошлого не оставили Поттера равнодушным, правда? Так ему легче было поверить в мою искренность. Гриффиндорцы сентиментальны.

— Что же вы... подделали?

— Не догадываетесь?

— Дамблдор...

Снейп кивнул.

— И это тоже.

— Но вы же работали на Орден!

— О, у меня было немало работодателей. Знаете, Грейнджер, когда живешь двойной жизнью, границы быстро размываются. Друзья, враги, свои, чужие... Границы реального...

Гермиона пару раз открыла и закрыла рот. А Снейп между тем продолжал:

— И, как вы любезно заметили, я профессионал в области темных искусств. И да, Грейнджер, ваш превосходный Поттер был прав — я действительно их люблю.

Она сжалась в кресле.

— У вас еще есть вопросы о моей лояльности, воспоминаниях и прочем? — спросил он. — Я рад, что Поттер отправил Темного Лорда в небытие. Но если бы все сложилось наоборот, я тоже был бы вполне удовлетворен.

Гермиона спрятала лицо в ладонях. Гарри не должен узнать... И Снейп не должен узнать. Все, что ей сейчас нужно — оказаться далеко отсюда. Ничего не знать о Гарри, Снейпе, Волдеморте, Дамблдоре и магическом мире вообще. Она чувствовала, что может это сделать — прямо сейчас. Надо только чуть-чуть напрячься — и все это растает, как иллюзия... как игра — выйти в меню и нажать quit. А потом вытереть ее к черту, эту отвратительную, мерзкую игру. И отформатировать диск...

Она, наверное, отключилась. Потому что когда открыла глаза, увидела лицо Снейпа прямо перед собой. Он тряс ее за плечо, пока она не подняла руку и не сделала слабую попытку отцепить его пальцы. Тогда он уперся ладонями в подлокотники, уставился ей в глаза и тихо и четко произнес:

— Грейнджер, это были настоящие воспоминания. Вы слышите меня? То, что я отдал Поттеру — подлинные воспоминания.

— Я должна вам верить? — она слышала свой собственный голос словно издалека.

— Вы мне должны только то, что записано в брачном контракте, — ответил он. — О доверии, насколько я помню, там нет ни слова.

Он оттолкнулся от подлокотников, выпрямился и прошелся туда-сюда по комнате.

— Подумайте сами. Во-первых, в думоотводе фальшивка все равно чем-то себя выдаст. И уверяю вас, в аврорате быстро разобрались бы, что к чему — там не только Поттер работает. Во-вторых, я, когда передавал воспоминания Поттеру, как вы, может быть, помните, был не в лучшем состоянии. И делал это без палочки. Голова — не библиотека, чтобы можно было выдать только то, что записано в формуляре.

— Тогда зачем вы это сделали? — прошептала она. — Зачем вы мне это все наговорили?

— Затем, чтобы вы поняли, что имеете дело с магией, механизма которой не понимаете. С людьми, чьих мотивов не знаете. С миром, в котором так и не сумели найти себе места. Затем, чтобы вы поняли, как опасно бывает задавать лишние вопросы, тем самым искушая судьбу. Потому что в магическом мире одно-единственное неосторожное слово действительно может изменить все!

Последнее слово он рявкнул так, что Гермиона подскочила в кресле. А Снейп вдруг заговорил шелковым шепотом, склонившись к самому ее уху:

— Вам же будет лучше, если вы будете думать, что вы жена пускай и самого выдающегося мерзавца из вашей коллекции, но воевавшего на вашей стороне, героя и кавалера ордена Мерлина... какая там у меня степень?

— Вторая, — автоматически ответила Гермиона.

— А у Поттера, конечно, первая? — спросил Снейп.

— Конечно.

— Надо же.

Он обошел кресло и вернулся на диван.

— Когда Фадж обещал мне орден за поимку Блека, мне было приятно. А сейчас... Прямо как Локхарт...

Он хмыкнул.

— Если это вас утешит — это я, как Локхарт, — устало сказала Гермиона. — У меня третья степень — так же, как у него.

— Ну, и где та справедливость, за которую вы воевали? — насмешливо произнес Снейп.

— А вы считаете, за справедливость и воевать не следует? — спросила Гермиона без всякого выражения.

Не то, чтобы ее интересовал ответ...

— Отчего же? Следует, конечно. Вот только стоит ли доживать до ее победы?

С этими словами Снейп снова поднялся с дивана, взял со стола воспоминания и думоотвод и направился в сторону кухни.

— Думоотвод я должна вернуть, — сказала Гермиона ему вслед. — Завтра.

Снейп оглянулся.

— Грейнджер, вы хоть поняли, к чему я вам рассказал о синдроме дворняги?

— Вы повышали мой образовательный уровень выкладками из генетики, — вяло произнесла она.

— Я пытался вас предупредить: если вы не собираетесь вешать себе на шею шелудивую шавку, лучше ее сразу как следует пнуть. Не стоит позволять своей жалости сделать себя же сволочью.

Он вышел. Стеллаж мягко покачнулся и встал на место.

Глава 18

Следующие несколько дней прошли, как во сне. Хотя спала-то она как раз совсем мало — от силы часа по три-четыре в сутки. Продолжительных бесед со Снейпом больше не случалось. То ли он решил, что с нее пока хватит, то ли она сама подсознательно уклонялась от разговоров. Он неукоснительно встречал ее на пороге какой-нибудь критической репликой: она поздно приходила, аппарировала слишком близко к дому или слишком далеко, не так одевалась, хлопала дверью, запирала ее не на те заклинания, плохо выглядела... В конце концов, ее терпение лопнуло.

— Профессор, нельзя ли внести в наш договор пункт, согласно которому вы, вместо бесценных замечаний по поводу моей внешности, манер и прочего, будете произносить "добрый вечер" или любое приемлемое для вас приветствие, не противоречащее нормам английского языка? Вы женились на мне по собственной воле — извольте же терпеть мой внешний вид и мои манеры, — ядовито ввернула она, не удержавшись.

Снейп выслушал этот длинный период с бесстрастным видом и в ответ лишь коротко кивнул. Она мысленно посчитала до десяти. Решение "не обращать внимания" давалось легко. Трудно было его придерживаться... Она уставала, как собака, приползала на порог чуть ли не на четвереньках, чтобы принести очередную порцию книг, пергаментов, зелий и ингредиентов для них, чьи-то записки, которые почему-то нельзя было отправить совой, какие-то ненужные вещи... У нее не оставалось сил терпеть еще и дурной характер Снейпа. Она не ждала, что он примет во внимание ее пожелание. И снова дала ему повод для маленького торжества — открыла удивленно рот, когда он встретил ее коротким "приветствую" и вернулся к своим занятиям. Впрочем, как следует порадоваться маленькой победе у нее тоже не оказалось сил.

Гермиона отложила почти все и занималась игрой. Она даже веленовую тетрадь старалась открывать пореже — Смотрицки придется подождать со своими заданиями. Впрочем, он ее не торопил — все равно редакция "Алхимика" оставалась опечатанной, журнал не выходил. Они продолжали обмениваться письмами. Правда, то, что писала Гермиона, скорее следовало бы называть короткими записочками — иногда не больше трех строк, две из которых — приветствие и подпись. Зато Смотрицки, ничуть не обижаясь на такую лапидарность, писал по-прежнему довольно разлого, обстоятельно отвечая на вопросы, содержавшиеся в той единственной строчке, на которую Гермионы хватило в предыдущем письме. Она лишь краем сознания отмечала, что эти письма помогают ей понять многое из того, о чем раньше, возможно, она не задумывалась вовсе. Гермиона вдруг вспоминала какие-то детские впечатления, которым не придавала значения в школе, но которые теперь вдруг увязывались в цельную картину и обретали смысл. Их общение как-то само собой вышло за границы обсуждения тетради-палимпсеста. И, тем не менее, каким-то образом оставалось крепко привязанным к ней. Наверное, дело было в том, что Смотрицки оставался для нее в первую очередь автором увлекших ее записей. Записей, ставших частью ее жизни, ее мира. Частью — если не основой — ее нынешней работы. Читая его письма, она по-прежнему улыбалась.

Впрочем, одно из них — полученное на следующий день после истории с сигнализацией — заставило ее занервничать: оказалось, что Смотрицки посетил редакцию "Алхимика" как раз в то время, когда она — в игровой реальности — была там же.Самым странным и пугающим было то, что, как писал Смотрицки, "сигнализирующие и запирающие чары к его приходу кто-то любезно ликвидировал". Кто-то... Кажется, она догадывается, кто это был. Вот только как?

К лучшему это или нет, но на тягостные размышления времени не оставалось. Великий шеф подгонял их группу ежедневными пинками, всю силу которых она, к счастью, не могла оценить, поскольку избегала посещений конторы. Не столько даже из-за шефа и его непомерного энтузиазма, сколько из-за нежелания встречаться с Прелати. Она не могла сказать, почему именно, но этот человек был ей неприятен до омерзения. Гермиона отрывалась от сценария только для того, чтобы побродить по игровому миру. Она наслаждалась возможностями, которые давал ее персонаж — превосходно сбалансированный образ полуведьмы-полумагглы, легко использующей возможности, предоставляемые обоими мирами. Сегодня она собиралась проверить две новые локации — магазин волшебных приколов и поместье мага-аристократа. Поразмыслив, Гермиона направила стопы своей героини к поместью.

Она побродила вокруг дома, постояла на пороге, изучая богатый декор из хищных птиц и змей. Потом толкнула дверь и вошла. В холле ее уже поджидал домовой эльф. Как и предрекал Пол, дизайнеров с трудом удалось уговорить не срисовывать эльфов ни с Орландо Блума, ни с Кейт Бланшетт. Иначе эльфа можно было бы перепутать с хозяином. Убеждение было долгим и многоходовым: едва удавалось прийти к соглашению на предмет маленького роста, как тут же кому-то в голову приходила гениальная идея прилепить эльфам на спины стрекозиные крылья, например. В результате долгих переговоров, венчавшихся громкими ссорами и даже истерикой одной слишком впечатлительной художницы, домовики получились весьма похожими на настоящих. Гермиона знала от Пола, что обозленные дизайнеры специально рисовали их в шаржевой манере, чтобы досадить упрямой креаторше. Но какая разница, что ими двигало? Главное — результат. И вот он, шлепает впереди непомерно большими босыми ступнями и покачивает ушами в такт шагам.

Эльф распахнул перед ней дверь в хозяйский кабинет. И Гермиона замерла у монитора. Что ж, этого можно было ожидать. Да что там — она почти не сомневалась: Люциус Малфой. Кому же еще разыгрывать из себя владетельного лорда в кресле с гербом? НПС-Малфой, разумеется, не поднялся из кресла — лишь коротко кивнул и принялся разглядывать ее с холодным любопытством. Как всегда холеный и надменный. Совсем не такой, каким Гермиона помнила его по последним встречам — на судебных процессах против Пожирателей Смерти. Война не оставила на игровом варианте Люциуса ни единой отметины. Гермиона не удивилась тому, что Малфой пробрался в ее расчеты — слишком уж видное место он занимал в магической Британии. Даже теперь. Но что он окажется таким же, каким она помнила его с той — самой первой — встречи в книжной лавке на Диагон-аллее...

Малфой выдержал идеальную паузу — ровно такую, чтобы гость понял, что он не зван и должен быть признателен, что его присутствие терпят. После чего едва заметно кивнул на соседнее кресло. Гермиона, то есть ее героиня, села. Сама Гермиона не понимала, почему она это делает — ей бы обойти кабинет, полазить по полкам, заглянуть в ящики... Это же игра, тролль задери. Даже если он запустит в нее убийственное проклятие, она сможет зайти с места последнего сохранения, вернуться и применить против него что-нибудь из своего арсенала прямо с порога вместо "доброго утра".

Но что сделано — то сделано. Она села в кресло, и Малфой, вернее, НПС с внешним видом и повадкой Малфоя, заговорил:

— Вы же понимаете, моя дорогая, как я рад вас видеть, — тонкая манерная улыбка. — И с каким удовольствием лично вам преподал бы пару уроков доброго тона и отборных проклятий. Но, принимая во внимание обстоятельства и ваш нынешний уровень...

Ха, заметил, что она не со вчерашнего дня в игре... Впрочем, в ином случаеона в эту локацию и не попала бы. НПС какое-то время разглядывал ее из-под полуопущенных ресниц, потом встал, подошел к бару, налил себе в бокал янтарной, маслянистой жидкости. После чего шагнул к креслу Гермиониной героини и встал прямо перед ней.

— Хорошо, я окажу вам любезность и дам задание, — легкий кивок, чуть заметное колыхание белых локонов...

Эх, дизайнеры, художники — всем по шоколадке! А той, с истериками — еще и литр молока...

НПС между тем продолжал:

— Моя роль в вашей игре, я так понимаю, давать задание всяким... таким, как вы, — еще одна презрительная ухмылка и пауза ради глотка из бокала.

Гермионе даже показалось, что она чувствует запах коньяка.

— Ну, тогда лично для вас... — снова легкий кивок. — Принесите мне ритуальный мизерикорд, принадлежавший моей семье.

Внимательный взгляд — прямо в глаза и уже без тени насмешки. Интересно, Малфой обучен легиллименции?

— Вообще-то их пять. И мне нужны все. Но сколько бы вы не принесли — я... буду благодарен. Я слышал, что кто-то собрал все пять — но это не самые точные сведения. Так вот, за каждый я плачу по сотне галеонов. За весь комплект — восемьсот. Или... Или лично вам, дорогая, я могу предложить кое-что взамен.

Хищный огонек в глазах погас, и перед молодой ведьмой снова стоял просто вальяжный аристократ.

— Что же это? — уточнила она, воспользовавшись окошком внизу экрана.

— О, всего лишь пару ответов на мучающие вас вопросы, — светским тоном ответил НПС-Малфой.

Он вернулся к своему креслу и сел, небрежно закинув ногу на ногу.

— Возможно, сейчас они вас еще не мучают — опыта у вас маловато, уровень низок и все такое прочее. Но к тому моменту, когда вы сумеете раздобыть и доставить в мой дом мизерикорды, вы несколько... м-м... улучшите свои показатели, — он подпустил в голос ровно столько сомнения и насмешки, сколько позволял вкус. — И тогда вы будете готовы спрашивать и воспринимать сказанное. Что это вам даст? Опыт. Довольно много. Достаточно для того, чтобы перейти на гораздо более высокий уровень, чем у вас сейчас. А новый уровень — новые возможности, не так ли?

— Что ж, это предложение можно принять, — набрала Гермиона в текстовом окошке. — Но для того, чтобы найти ваши мизерикорды, мне нужно знать о них как можно больше.

Малфой кивнул.

— Эти артефакты принадлежали моему роду, я же уже сказал, — по его голосу можно было догадаться, что он тщательно взвешивает каждое слово — какая реалистичность, Мерлин великий!

— Впервые они упоминаются в наших семейных архивах в конце тринадцатого века. Как раз в связи с потерей одного из них. Все остальные были потеряны во время Столетней войны. Последнее упоминание в наших архивах датируется 1443 годом. Моя прародительница графиня Лаваль оставила сумбурную запись... Якобы один из фамильных мизерикордов фигурировал в процессе инквизиции против какой-то ведьмы-грязнокровки, которая сыграла роковую роль в истории нашей семьи. После этой записи след фамильных кинжалов теряется. Можно лишь сделать вывод, что комплект растащили. Несколько лет назад я узнал из источника, которому абсолютно доверяю, что, по крайней мере, четыре из пяти артефактов теперь в Англии.

— Зачем они вам?

— Это часть магии моего рода, — ответил Малфой.

— Я должна удовлетвориться этим объяснением?

— Как хотите, — пожатие плеч. — У меня есть то, что вам нужно. Принесите то, что нужно мне, — и совершим взаимовыгодную сделку.

— Я пока не поняла, что у вас есть такого необходимого для меня, — написала Гермиона. — И не знаю, можно ли вам доверять.

— Пока не понимаете и не знаете. Но вы поймете. И тогда милости просим с артефактами, — он указал рукой с бокалом на дверь, давая понять, что разговор окончен, и ее дальнейшее присутствие в его кабинете нежелательно.

Гермиона поднялась и направилась к двери. Чертов Малфой! Она так и не решилась обшарить его кабинет.

— Кстати, без артефактов в мой дом больше не суйтесь — я вас по стенке размажу. Вы знаете, я могу, — прозвучало ей в спину.

Героиня вышла из кабинета, а Гермиона — из игры.

Вот тебе, Грейнджер. Малфой и ритуальные мизерикорды. Не те ли, которые Гарри перебирал в хранилище Снейпа? Как это в игру пробралось? Она и слова-то такого не знала, когда локацию рассчитывала. Хотя... Детали она дописывала буквально дня три назад — так что, могло и пробраться. Впрочем, это особой роли не играет — главное, локация просто роскошная. Малфой — как живой. Что еще надо благородному дону-геймеру?

Но какой, однако, квест. Снова магглорожденная ведьма... Троллева Прелати надо было сдать на живодерню после первой же встречи — из-за него ее теперь всю игру будут преследовать душераздирающие подробности из жизни магглорожденных ведьм пятнадцатого века.

Итак, что нам задал Малфой? Магглорожденная ведьма, нанесшая ущерб семье Лаваль... Не барон ли Монморанси-Лаваль имеется в виду? Но тогда кто, как не Моффрэ? Впрочем, могла быть и Жанна. Скорее даже Жанна — ее-то как раз и осудила инквизиция. Было это, правда, не в 1443-м, а несколько раньше... Впрочем, графиня в 1443-м могла сделать запись о событиях, свидетелем которых была много лет назад. Возможно, ритуальный мизерикорд был подарком Жиля Жанне. И стал свидетельством против нее на суде инквизиции — если это действительно был темномагический артефакт. Но, в таком случае, каким образом мизерикорды оказались в хранилище Снейпа? К тому же все пять — комплект? Хотя, может оказаться, что это фальшивки — как меч Гриффиндора в хранилище Лестранджей...

Стоп, девчонка. Это всего лишь квест в игре. При чем тут реальные кинжалы, хранящиеся в реальном хранилище Снейпа? Тоже, кстати, реального. До нытья в зубах реального, тролль его за ногу... Но... Именно такие и именно пять...

Она, не до конца осознавая, что делает, открыла файлы с материалами на Жанну и Моффрэ и принялась набрасывать расчеты. Но прежде, чем она сама поняла, для чего это делает, ее прервал настырный стук в окно. Гермиона подавила внезапное острое желание увидеть Птицу. Тем более что это оказалась совершенно другая — незнакомая — сова. И к ее ноге был привязан номер "Придиры". Когда Гермиона взяла его в руки, из него выпал кусочек пергамента.

Гермиона, думаю, это будет тебе интересно. Извини, не застала тебя дома, когда приходила копировать таежную веланику. Консультацию по поводу "Алхимика" мы получили из других рук. Надеюсь, ты не в обиде.

Луна Лавгуд.

Гермиона хмыкнула. Да, кажется, у них с Луной были равные сомнения по поводу ее, Гермионы, способности проконсультировать "Придиру" по любому поводу. Тем не менее, журнал она развернула. Как раз на рубрике "Тема номера" — наверняка не обошлось без волшебства. Луна, скорее всего, догадывалась, что Гермиону вряд ли заинтересуют прочие материалы "Придиры". Но вот данная тема номера... Мерлин великий! Изменение магической реальности. Первая же статья посвящена, разумеется, случившемуся в редакции "Алхимика". А комментарии к ней... Станислас Смотрицки.

Гермиона уткнулась в журнал и упала в кресло. Она мельком просмотрела домыслы корреспондента о том, что на самом деле произошло на месте происшествия, и принялась за Смотрицки.

— На мой взгляд, не происходит ничего, что должно пугать. Реакция аврората кажется мне чрезмерной. Прекратить выход лучшего алхимического журнала Британии... Из-за того, что именно в этом месте фиксируется магическая нестабильность. Очень в духе нашего аврората — просто все опечатать, закрыть доступ, не давать людям работать и при этом никому ничего толком не объяснить.

— Так что же там происходит?

— Нестабильная магическая реальность. Когда в нее попадает маг и применяет магию, она работает не так, как ожидается. Но тут важно понимать: дело не столько в том, что место такое особенное — дело в маге. Поскольку для нас именно маг — воплощение магии мира, ее проводник. Он становится другим — и магия начинает работать по-другому. Понимаете? Это не магия меняется — это человек меняется. Все, что происходит — происходит внутри вас. У самого места — функция чисто инструментальная.

— То есть на кого-то действует, а на кого-то — нет?

— Это примитивно, но, в общем, верно.

— А как появляются подобные места?

— Для того чтобы спровоцировать нестабильность, надо быть в особом состоянии, в особом положении. Некто приходит и превращает самое обычное помещение в место потенциальных отклонений. Это, разумеется, маг. И это — бесприютная особа. Маг, который появляется то там, то тут, всегда чужой, где бы он ни находился. Ему нечего терять. Он никогда не принадлежит целиком и полностью одному и тому же месту и времени. Маг с размытыми границами реального. Мы узнаем его по делам его: он сеет неуверенность в душах и оставляет следы нестабильности в мире. Места, где нарушается привычное течение событий. Места, где смешиваются понятия и смыслы. Магглы называют это чудом. А для магов это проклятие.

— За счет чего это происходит? Каков механизм?

— Знаете, что такое хронотоп? Определенное место, в котором в определенное время происходит некое событие, которое меняет ваше представление о мире — то есть меняет вас. Представьте себе старинный пергамент, на котором то писали, то смывали написанное, то снова писали — и так много-много раз. И вот он попадает вам в руки, вы направляете на него палочку и произносите заклинание выявления. Что проявится? Какая запись? Это зависит от многих факторов. Даже если мы отбросим такой существенный фактор, как случайность. Это зависит от мага. Его склонностей, интонации, ожиданий, эмоционального состояния, воображения, интеллекта. Но самое интересное, что, скорее всего, проявится не одна запись — проявятся фрагменты разных записей. И скомбинируются в одну — совершенно новую, какой никогда на самом деле не было. Ваша голова — это тот же пергамент, на котором много-много писали. Одна запись наложена поверх другой — родители, учителя, друзья, враги, книги, вы сами. Понимаете, что такое место с нестабильной магией? Это место, в котором происходит метаморфоза смысла. Соответственно, метаморфоза магии. А попросту — метаморфоза мага.

— О, это было бы просто здорово. Интересно. Весело!

— Ага, расскажите об этом нашему правительству...

— Чего они могут бояться?

— Это очевидно. Стабильность магии — это постоянство магического ответа на запрос мага. Если я говорю "люмос", я предполагаю, что зажжется свет. Поэтому мы так свято блюдем слово и так трепетно охраняем неприкосновенность его значения.

— В аврорате убеждены, что подобные метаморфозы могут нарушить баланс темной и светлой магии.

— Абсолютная чушь. Каким образом? Разве доказано, что эти места превращают мага светлого в мага темного? И что вы понимаете под словом "баланс"?

— Разумное равновесие магического мира.

— Трескучая ерунда в духе реляций нового министерства. Слово "баланс" не имеет никакого отношения ни к магии, ни к равновесию. Алхимическая формула дает нам возможность определить пропорции ингредиентов, веществ и субстанций. С помощью нумерологических уравнений можно рассчитать золотое сечение для любого магического явления. Но это не имеет никакого отношения к понятию "баланс". Границы мира задаются четкими оппозициями: темное и светлое, свои и чужие, доброе и злое, мужское и женское — можно продолжать до бесконечности. Так вот, оппозиция — очень четкая и ясная вещь. И когда в ней появляется нечто третье... Оно замутняет наш разум. Мы уже не видим добра и зла — мы начинаем измерять, сколько того и другого в одном и том же и как нам в связи с нашими измерениями к этому относиться. Мы вместо того, чтобы выбирать то или другое, начинаем "балансировать" и подозревать всех вокруг, что они хотят нас подтолкнуть. Это заставляет нас чувствовать себя неуверенно. Сеет в нас страх. Сеет в нас чувство вины и, соответственно, протеста. Поэтому тот, кто вводит в обиход понятие "баланс", развязывает войну в умах.

Гермиона прочитала интервью дважды. Потом рассеянно просмотрела подборку материалов под рубрикой "Тема номера". Один из них, кстати, оказался посвящен таежной веланике и сопровождался рисунками, снятыми с ее обоев. В статье пересказывалась легенда о магглорожденной волшебнице (Мерлин! Доколе?). Ее муж — король и (кто бы сомневался) темный маг — прикладывал неимоверные усилия, чтобы убедить любимую в том, что магический мир — это ее мир, ее судьба. Для этого он привез с ее родины растение, которое она любила, как частичку своего детства. Женщина очень обрадовалась — она тосковала по родной земле. Но когда ее муж показал, что это растение на самом деле волшебное, и даже сделал ей волшебную палочку, в которую пометил листья таежной веланики, жена возненавидела его. Он испробовал все — ритуалы, беседы, угрозы и мольбы. Он изо всех сил пытался превратить ее в ведьму, ввести в магический мир и вырвать из плена маггловских страхов. Но все это вызывало у нее еще больший ужас и омерзение. И однажды она сбежала к королю соседней страны, давнему врагу ее мужа, заявила, что ее муж колдун, и дала повод развязать священную войну. Ее муж был побежден. Но она так и не нашла ни счастья, ни даже места на земле, где могла бы спокойно жить. Она ненавидела и страшилась себя. И дожила свой век отшельницей в далекой-далекой стране, где все были уверены, что она самая святая женщина в мире. Таежная веланика же с тех пор остается растением, покровительствующим магглорожденным ведьмам. Она помогает им примириться с магией в себе и с самой реальностью волшебного мира.

Ниже была помещена довольно разлогая статья о Певцах. Гермиона, конечно, читала о магии пения — редком и очень опасном даре, по-видимому, особом виде ментальной магии. В статье, естественно, все было вывернуто таким образом, что сама практика пения искажала магическую реальность. Этот вид магии был признан опасным и запрещен. Сами Певцы неукоснительно истреблялись или, в лучшем случае, исторгались из магического мира. И поскольку этот дар, как правило, передавался по наследству, вскоре среди магов не осталось не только ни одного певца, но и вообще ни одного человека, имеющего хоть какие-то способности к музыке. В статье довольно подробно описывался последний акт исторической драмы искоренения магов-певцов, пришедшийся на конец пятнадцатого века. Дело происходило в Испании, в период царствования "католических королей". Чистками занималась, естественно, инквизиция под наблюдением лично кардинала Хименеса де Сиснероса.

Мамочки...

Последнюю статью Гермиона лишь просмотрела краем глаза. Ей хватило слова "инквизиция", и она всерьез боялась наткнуться на очередную ужасающую историю из жизни магглорожденных ведьм. Вместо этого она еще раз пробежала глазами интервью Смотрицки. Ее не покидало чувство, что все, сказанное в этом интервью, было сказано именно для нее, а совсем не для читателей "Придиры". Гермиона сопоставила все то, что он писал ей раньше о палимпсесте и теперь в интервью объяснял с помощью аналогии с записями на пергаменте. Ей показалось, она поняла, что он имел в виду. Абсурд — это когда вместо одного привычного и ясного смысла на тебя наваливается множество смыслов, принять которые ты не готов. Текст-палимпсест чаще всего абсурдный. Но не бессмысленный.

Гермиона почувствовала, что начинает злиться. Что за игры в угадайку со взрослой и чертовски занятой женщиной? Она вернулась к компьютеру и, дабы успокоиться, медленно и старательно закончила начатые расчеты по Моффрэ и Жанне...

Результаты не дали повода для спокойствия. Напротив. Оказалось, что Моффрэ, скорее всего, была приговорена церковным судом к аутодафе по обвинению в ведовстве. Так же, как и Жанна — только несколько позже. Вот вам и совпадения диаграмм... Гермиона откинулась на спинку стула и запрокинула голову. Письмо Смотрицки ей придется отложить. Что ей действительно нужно сейчас сделать — так это пообщаться с Прелати.

Глава 19

Она аппарировала на лестничную площадку и уже схватилась за дверную ручку, когда за спиной прозвучал знакомый глуховатый голос:

— Вы бы хоть журнальчик припрятали, миссис Грейнджер.

Гермиона только сейчас заметила, что сжимает в руке свернутый в трубочку магический журнал. Она обернулась. Прелати стоял, привалившись бедром к перилам. Сегодня он не излучал благожелательности — напротив, взгляд его был сумрачен, между бровей пролегла складка, короткие пальцы нервно постукивали по перилам.

— Вижу, вы уже ознакомились с этим... — он поморщился, и указал глазами на журнал.

— Вы, я так поняла, тоже, — сказал Гермиона.

Он кивнул.

— Вас же не убедит, если я скажу, что это просто легенда? — со вздохом произнес он.

— Вы даже представить себе не можете, до какой степени не убедит, — с холодной насмешкой ответила Гермиона. — Вам рассказать, что бывает, когда слово сказано? А если оно еще и напечатано... А если еще и в магическом журнале...

— Что именно вас интересует? — оборвал ее Прелати.

Гермиона на мгновение задумалась. Вообще-то ее интересовала судьба Моффрэ. Но раз уж речь зашла о еще одной магглорожденной ведьме... Она открыла журнал, пробежала глазами текст о таежной веланике.

— Поскольку это подается как легенда, в основе, разумеется, лежат исторические события? — спросила она.

— Разумеется, — голос Прелати выдавал напряжение. — Вы с маггловской историей знакомы?

Гермиона кивнула.

— Тогда фраза "хождение в Каноссу" или "Каносское унижение" не окажется для вас пустым звуком. В легенде речь идет о последней жене Генриха IV, императора Священной римской империи, Евпраксии-Адельгейде. Вообще от рождения она предназначалась в жены маркграфу Саксонскому. Но маркграф до этой свадьбы не дожил — совсем немного. По какому-то совпадению императору очень нужна была очередная жена. И именно ведьма. Разумеется, королевской крови. Но, как на беду, в тот момент ни один двор Европы не мог предложить ему приемлемой кандидатуры. И тогда какая-то умная голова — случайно или нет — указала нужному человеку на странную вещь: одна из дочерей киевского князя Всеволода по непонятным причинам была отдана на воспитание в монастырь — притом, что все прочие дети, как предписывала традиция, воспитывались при княжеском дворе.

— Стихийные проявления магии? — догадалась Гермиона.

Прелати кивнул

— Ей повезло меньше, чем Жанне из Домреми. Той удалось убедить себя и всех прочих, что ее дар — от Бога. А в случае с Евпраксией решили, что это происки дьявола. И упрятали туда, где князь тьмы гарантированно не мог добраться до девочки. Христианство в Русской земле в то время было фанатично до крайности — неофиты... — Прелати скривился. — Можете себе представить, какое воспитание Евпраксия получила в монастыре и как восприняла попытки Генриха превратить себя в ведьму...

Гермиона кивнула.

— А при чем тут таежная веланика?

Прелати удивленно поднял брови, а потом тихонько хмыкнул.

— Ни при чем. Совершенно ни при чем.

Гермиона внимательно посмотрела на него. Она не верила в существование таежной веланики. Почти так же, как не верила Прелати. Но на всякий случай с сомнением покачала головой.

— Неужели только для того, чтобы заставить мятежного императора покориться власти Папы Римского, следовало затевать такую авантюру? Сживать со свету императрицу. Раскрывать темного мага. Мерлин, сколько риска...

Прелати поморщился.

— Ладно, — произнес он устало. — В результате этого инцидента нам удалось повсеместно ввести на территориях, подчиненных Генриху, обязательное использование волшебных палочек. Причем за каждым магом закреплялась определенная палочка.

— Так ведь и теперь так же, — пробормотала Гермиона.

Но Прелати, не обращая внимания на ее слова, продолжал:

— Магический мир Германских земель при Генрихе был очень... независим. Позже, чем там, палочки были введены только в Британии — после гоблинских войн. И то, только тогда, когда гоблины потребовали этого от своих деловых партнеров и клиентов их банков. Чертовски сложно работать с гоблинами...

Гермиона удовлетворенно кивнула. Теперь мифическая таежная веланика заняла нужное место в структуре мифа. Любопытство было удовлетворено. Пора переходить к делу.

— Да уж, наверняка сложнее, чем с магглорожденными ведьмами, — ехидно заметила она. — Вот и Моффрэ, которую вы мне так рекомендовали, по всей видимости, была сожжена по обвинению в колдовстве.

Прелати с минуту смотрел Гермионе прямо в переносицу.

— Да, — наконец произнес он. — И что?

— Произошло это вскоре после того, как был закончен процесс над Жилем де Рэ — в обоих мирах.

Прелати пожал плечами.

— Совпадение, — равнодушно произнес он.

— Или была списана. Магглорожденные ведьмы — идеальный расходный материал, не правда ли? Либо тебя будут пытать и казнят, либо делай, что говорят. Потом тебя, правда, все равно казнят.

Прелати снова поморщился.

— Это ваши домыслы, миссис Грейнджер.

— Вся эта игра — мои домыслы, — легко согласилась Гермиона.

— Кстати об игре, — Прелати откровенно обрадовался смене темы. — У меня к вам большие претензии, миссис Грейнджер. Вы саботируете наши задания.

— Я? Саботирую? Да я только на вас и работаю!

Возмущение Гермионы было почти искренним.

— Правда? Тогда почему вы занимаетесь чем угодно, кроме Синей Бороды? — Прелати тоже потерял терпение. — Почему остановили разработку Замка? Где развитие персонажа?

— Знаете, что, мистер Прелати, не учите меня писать сценарии, — в голосе Гермионы было столько яда, что его хватило бы перетравить всю династию Валуа. — В этой игре, между прочим, есть масса персонажей и локаций, которые хочет видеть геймер, и о которых некому позаботиться, кроме меня.

— Какими же локациями вы теперь озабочены? Магазином волшебных приколов? Поместьем Малфоя?

— Это еще что! — злорадно отвечала Гермиона. — Этот журнальчик, — она потрясла перед носом Прелати "Придирой", — чертовски интересное чтиво. Вот, скажем, певцы. В моей игровой вселенной определенно не хватает музыки. Знаете, меня родители в детстве не пустили в музыкальную школу. Я теперь так жалею! Играла бы сейчас на тромбоне, например, вместо того, чтобы с вами разговаривать. Так как на предмет обещанной всесторонней поддержки, мистер Прелати? Предоставите мне материалы касательно певцов, кардинала Хименеса Сиснероса и "католических королей"?

На щеках Прелати проступили красные пятна. Гермиона на всякий случай незаметно стряхнула в руку конец палочки. Интересно, все-таки, он маг или маггл?

— Я смотрю, статьи из этого журнала — источник вашего вдохновения, миссис Гренйджер? — а вот его голос был спокоен до бесцветности. — Тогда вас, наверняка, не могли оставить равнодушной комментарии. Как там? — он закатил газа к потолку, будто пытаясь что-то припомнить. — Станислас Смотрицки, если не ошибаюсь?

Гермиона покрепче сжала палочку и подумала, что если эдак небрежно прикрыть ее журналом...

— Интригующая фигура, — продолжал Прелати насмешливым тоном. — Удивительная осведомленность в том, что касается метаморфоз магов и самой магической реальности. И, если не ошибаюсь, после его статьи произошла эта неприятность в "Алхимике", не так ли?

Гермиона пожала плечами и попыталась изобразить на лице непонимание. Прелати лишь отмахнулся.

— Бросьте, миссис Грейнджер. Уж кому, как не вам, знать.

— Мне?

— Вы думаете, что если тупые авроры не в состоянии установить личность секретаря Смотрицки, то этого не сможет сделать никто?

Да, у него был повод для самодовольной улыбки. Мерлин, она когда-нибудь научится контролировать выражение лица?

— А я вам даже больше скажу, — злорадно продолжал Прелати. — Я лично не знаком с мистером Смотрицки. Никогда его не видел. И вообще не уверен в его существовании. И не я один, между прочим, — кажется, ваш аврорат разделяет мои сомнения. Зато я абсолютно уверен в том, что его секретарь — реальный человек. И этот человек — профессиональный мистификатор.

Гермиона хмуро смотрела на Прелати, по-прежнему сжимая в руке палочку. Может, просто поправить ему память? Прелати чуть заметно покачал головой.

— Вы интересовались судьбой Моффрэ. Хорошо. Вскоре после окончания процесса над Жилем, как вы совершенно правильно заметили, она решила, что не нуждается больше в наставнике. Она получила от него все, что могла, он стал ей в тягость, и она попыталась освободиться и действовать дальше по своему усмотрению.

Если он и был умен, этот Прелати, то сейчас он сделал ошибку. Гермиона была уязвима, имела массу слабостей, ею можно было управлять, ее можно было использовать. Но одного нельзя было с ней делать ни в коем случае — угрожать.

— Вы сулите мне аутодафе? — обманчиво мягко спросила она.

— Мы никого не сжигаем. Не вздергиваем на дыбу. Не применяем круциатус, — задушевным тоном произнес Прелати, не чувствуя подвоха. — И это к лучшему. Не нахожу удовольствия в общении со скукоженным куском мяса. Но кто вам сказал, что с человеком нельзя поступить хуже?

В следующий момент прямо ему в грудь указывала палочка. Прелати застыл на месте. Даже если он был магом, даже если в совершенстве владел любым видом защитной магии и мог воспользоваться ею без палочки, Гермиона успела бы проклясть его раньше. Война — прекрасный тренер. Гермиона со злым удовольствием смотрела в побледневшее лицо Прелати.

— Вы правы. Круциатус — это примитивно. Лучше что-нибудь из моих личных изобретений. Скажем, Чесоточное проклятие. Я могу обеспечить вам непередаваемые ощущения между пальцами ног, в подмышках или в паху, — сладким голоском произнесла она. — Вы же знаете, наверное, — я ведьма.

Она несколько секунд держала его на прицеле — пока не заметила, как по его щеке скатилась капля пота. Тогда она хмыкнула, убрала палочку в рукав и взялась за ручку двери, стараясь не выпускать Прелати из поля зрения.

— Миссис Грейнджер, спрячьте хотя бы журнал, — прошипел он, заметно расслабившись. — Не компрометируйте себя... раньше времени.

Гермиона выскочила с лестничной площадки и понеслась к каморке Пола. Ей было очень неспокойно. Что-то он сказал такое, этот Прелати... Сказал вскользь — так, что она пропустила, а теперь вот не может избавиться от нехорошего послевкусия... Она резко остановилась, не дойдя до цели всего пяти-шести шагов, и с трудом подавила желание немедленно развернуться и бежать назад.

Не нахожу удовольствия в общении со скукоженным куском мяса. Но кто вам сказал, что с человеком нельзя поступить хуже...

Что-то подобное она уже слышала.

От Снейпа.

Она сделала над собой неимоверное усилие, изобразила на лице легкомысленное выражение и открыла дверь в "каморку".

Пол сидел у монитора и ржал. Так заразительно, что Гермиона тут же улыбнулась сама — совершенно искренне — и ледяные пальцы, сжимавшие ее внутренности, ослабили свою хватку ровно настолько, чтобы можно было дышать.

— Забрел на форум, — пояснил Пол сквозь смех. — Случайно. Ты только послушай.

"Девчонки и парни, если такие здесь есть, караул! Порвался презерватив! Что делать???"

"Не дрейфь. Поспринцуйся кока-колой"

"Поможет???"

"Не повредит".

— А дальше, Миона, дальше, — Пол задохнулся в новом пароксизме хохота, — форум валится от наплыва желающих обсудить, помогает ли кока-кола!

Пол снова откинулся на спинку кресла и затрясся всем телом.

— Я люблю интернет-комьюнити, — с чувством сказал он, наконец. — Вот он, пульс цивилизации. Поступь новых идей. Рождение религий.

Гермиона плюхнулась в кресло.

— Не преувеличивай.

Пол погрозил ей пальцем.

— Ни в коем случае. Вот посмотри — это медицинский форум. Медицинский, Миона! Пока пробьешься через темы и статьи, превратишься в параноика. Кругом сплошные опасности. Не бывает безопасного секса — даже в гидрокостюме. Безопасных поцелуев — даже в изолирующем противогазе. Да что там — безопасных рукопожатий, и тех нет. Люди вокруг тебя распространяют вирусы, бациллы и прочие стрептококки. Понимаешь, что это значит?

Гермиона покачала головой. Не до стрептококков ей сейчас было...

— Это война в умах, Миона. Нас приучают к мысли о том, что человек человеку — вирус. Нас хотят заставить опасаться друг друга на биологическом уровне. Даже твой самый близкий друг, который на самом деле желает тебе только добра — твой невольный враг. Потому что у него в носу сидит невидимая бяка.

— Зачем? — спросила Гермиона.

Ей стало интересно.

— Заговор врачей, не иначе, — важно произнес Пол. — Но раз у меня в гостях именно ты, мы не будем говорить о врачах и гадать, почему они пользуются латынью, а не каким-нибудь человеческим языком. Мы будем говорить о магах и эльфах. А вот когда покончим с ними, возьмемся за новую игру — о заговоре врачей. РПГ с элементами шуттера, дизайн в стиле нуар. А в основе сценария — во-от такенный эдипов комплекс...

Голос Пола стал насмешливо-мечтательным.

— Нет, давай о войне в умах, — попросила Гермиона. — Что ты хотел этим сказать?

— Это очевидно. Информационная война. Генерирование страхов, охота на ведьм. В данном — медицинском — смысле в роли ведьм выступают наши невидимые враги — бациллы, и наши видимые враги — их носители. То есть все-все окружающие.

— На ангелов, — быстро поправила Гермиона. — Давай об охоте на ангелов.

Пол вопросительно посмотрел на нее.

— Война в умах — это самая реальная война для магического мира, — Гермиона принялась по привычке размышлять вслух. — Я же говорила тебе: магия — это смысл сказанного слова.

Пол поудобнее устроился в кресле. Он любил такие момент — Гермиона как будто беседовала с ним, но на самом деле просто проговаривала свои идеи.

— Миона, пока все отлично, но давай ближе к ангелам.

Гермиона посмотрела на Пола бессмысленным взглядом и кивнула.

— Ангелы, — послушно повторила она и на минуту задумалась.

Ангелы появляются, и начинаются чудеса. То есть рушатся обычные структуры смысла. Что естественно при резком приросте информации... У магии и информации так много общего?

— Ангелы не приветствуются, — медленно заговорила она. — Потому что резкий прирост смысла и разрушение семантики — это изменение самой языковой, а значит, и магической реальности. И если семантика и магия связаны пуповиной, значит, ангел — причина нестабильности, именно он переключает инварианты магической реальности.

Она подняла голову и обалдело уставилась на Пола. Он ответил ей таким же удивленным взглядом. Но тут же покачал головой.

— Миона, ты просто плохо подкована.

Она фыркнула — уж в этом ее никто никогда не мог обвинить.

— Норберт Винер, — Пол с важным видом поднял палец, — считал, что увеличение информации ведет к уменьшению энтропии. То есть упорядочиванию системы. А не наоборот.

— А как же закон о неубывании энтропии? — Гермиона скептически подняла бровь

— Речь не о физическом мире, — Пол пожал плечами — казалось, он сам не слишком в это верил. — Переводя на ваш гуманитарный, он же ненаучный, язык: чем больше информации, тем яснее картина. Возьми детектив: вначале ничего непонятно, а к концу книги, когда ты получила столько информации, сколько было, все стало на свои места. Система стала упорядоченной.

Гермиона задумалась всего на мгновение.

— Чушь, — категорично произнесла она. — С точки зрения нашей... гуманитарной ненауки, чем больше информации — тем нестабильнее семантика.

— А теперь для тупых технарей, — попросил Пол, скривившись.

— Пожалуйста. У тебя есть слово. За ним стоит определенное значение. Оно определенное, Пол. Единственное. Как у первобытного человека или маленького ребенка, который только учится говорить. А потом на тебя начинают валиться уточнения касательно этого слова. И его значение расплывается — оно обрастает рядами омонимов, непрямых значений, перевирается контекстами. И теперь, зная обо всех этих обманных маневрах, ты уже никогда не будешь чувствовать уверенности в ясности слова. Твоя семантическая система расшатана и хаотична. Ты потому и зависишь от все больших и больших потоков информации — они как костыли для твоего сознания. Поэтому, кстати, маги пользуются латынью — так же, как врачи. Мертвый язык, язык с замершей семантикой. Слова, не употребляемые в повседневной речи, теряют способность обрастать излишними смыслами — остается только чистое, первозданное значение. Когда я говорю "люмос" — я предполагаю, что зажжется свет.

Она на минуту задумалась над тем, где прочитала или услышала эту фразу — но так и не вспомнила.

— Поэтому маги на редкость хреновые литераторы и никудышные логики, — закончила она невпопад.

— Вот поэтому вы и не наука, Миона, — Пол покачал головой. — Вы не можете полноценно использовать метаязыки с устойчивой и нерушимой семантикой. Такие, как математика.

— Такие, как нумерология, — эхом отозвалась Гермиона, обращаясь к самой себе.

Пол не расслышал этих слов. Он уже повернулся к монитору.

— Кстати, я говорил, что подключил нашим маленьким магам возможность использовать функцию "непростительные заклятия"? С меня пиво. Я сомневался в целесообразности — это могло здорово разбалансировать игру. Но... — он тяжело вздохнул. — У тебя снова получилось. Отличная идея по поводу невосполнимого убывания жизни и перерождения персонажа. Это к слову — о латыни. Единственное, чего я пока не понял — в чем суть пыточного проклятия.

— Круциатус? — Гермиону передернуло. — У тебя когда-нибудь болел зуб?

— Спрашиваешь! — с чувством ответил Пол.

— Так вот, это когда все твое тело — один сплошной зуб. С пульпитом, — точно так же с чувством пояснила Гермиона, стараясь прогнать воспоминание о перекошенном лице Беллатрисы Лестрендж.

— Ах, ну да, родители стоматологи... — Пол поежился.

Какое-то время Гермиона просто сидела, развалившись в кресле и закрыв глаза. Кажется, она даже задремала — голос Пола заставил ее вздрогнуть.

— Я так понял, наши цели ясны и задачи определены, Миона, — сказал он. — Брось все и занимайся охотой на ангелов. Давай, наконец, внесем ясность в эту нашу магическую войну.

Гермиона попрощалась с Полом и отправилась домой. Ей было о чем подумать. Внезапно открывшиеся горизонты с магической реальностью "войны в умах" и ролью ангелов казались очень перспективными. Что ж, по крайней мере, она может с чистой совестью еще очень долго не заниматься проработкой локаций и образов, "заказанных" Прелати. Сначала нужно решить судьбоносные для всей игровой вселенной проблемы.

Конечно, дадут ей подумать в тишине... Едва она успела переодеться и взяться за почту, из камина появился Гарри Поттер собственной персоной.

— Я поговорил с начальником, — мрачно произнес он вместо приветствия. — О Снейпе и ритуале.

Гермиона подняла брови. Больше всего на свете ей сейчас нужна была ванна. А потом хорошо бы пошарить в холодильнике. Она посмотрела на Гарри одновременно жалобно и агрессивно.

— Я устала, — сказала она сухо. — Уже ночь на дворе. Это может подождать до завтра?

Гарри пожал плечами.

— Я сегодня уже третий раз к тебе заглядываю, — сказал он немного обиженно.

Гермиона упала в кресло и уставилась в камин.

— Гарри, если у тебя действительно что-то серьезное — говори. А если это может подождать...

— Герми, почему они хотят, чтобы я был рядом с тобой? — Гарри присел перед креслом и заглянул ей в глаза. — Скажи мне. Тебе что-то угрожает?

Нет, Мерлин, нет!

Она спрятала лицо в ладонях.

Гарри вздохнул и поднялся.

— И еще, — Гарри поколебался. — У меня такое впечатление, что это связано со Смотрицки...

Она подняла на него взгляд. Гарри смотрел куда-то в сторону. Он тоже выглядел чертовски усталым.

— Как там Джинни, Гарри? — спросила она.

Ей не хотелось говорить о Смотрицки. Ей вообще не хотелось говорить...

Гарри дернул головой, словно собирался повернуться к ней, но не стал. Только пожал плечом.

— Думаю, хорошо, — ответил он тихо.

— Что значит — думаю?

— Она сейчас в Норе, — нехотя ответил Гарри. — Ей сейчас лучше быть подальше от меня...

Гермиона хотела что-то сказать — грубое, обидное. Накричать на него. Встать и дать по морде. А потом выгнать к троллям из своего дома и запретить переступать порог. Но она не сдвинулась с места. Ее охватило странное оцепенение. Она будто видела всю эту сцену со стороны. Причем какими-то чужими глазами, думала чьей-то чужой головой. То, что приходило в голову, никак не могло быть мыслями Гермионы Грейнджер.

Из этого странного состояния ее вывел голос Гарри.

— Ты читала "Придиру"? — спросил он натянуто. — Луна поступила неосторожно...

— Луна поступила так, как должна была, — раздраженно прервала она его, — написала о том, что интересно публике, и попросила человека, который что-то в этом смыслит, прокомментировать. Приличная журналистская работа. Даже странно, что это сделала именно Луна.

— По-прежнему считаешь ее... выдумщицей?

Он, наконец, глянул на нее, и на какое-то мгновение Гермионе показалось, его взгляд стал нехорошим — подозрительным, расчетливым... В ответ она просто пожала плечами.

Тогда Гарри вынул из кармана мантии какую-то книгу и положил ей на колени.

Гермиона взглянула на обложку и вскинула на друга удивленный взгляд.

— Гербология за третий класс? Гарри, ты думаешь, я найду в ней что-то новое?

Гарри нехорошо усмехнулся и, указав на книгу палочкой, открыл ее на нужной странице. Гермиона едва сдержала вскрик.

На иллюстрации она увидела изображение растения. В точности такого, какое украшало ее собственное обои. Даже изгибы стебля и количество жилок на листочках совпадали. Под иллюстрацией значилось: "Таежная веланика". Гермиона подняла взгляд на друга и обмерла: Гарри с мрачным удовлетворением разглядывал стены.

— Как там у Луны? — криво усмехаясь, произнес он. — Покровительствует магглорожденным волшебницам?

Гермиона вернулась к началу книги и посмотрела год издания. По этому учебнику могла учиться она. Но в то время в нем не было упоминания о таежной веланике!

— Что ты на это скажешь? — определенно, в голосе Гарри было больше иронии, чем она сейчас могла выдержать — особенно от него.

Гермиона сделала над собой нечеловеческое усилие и ответила самым небрежным тоном, на какой была способна:

— Проконсультируйся у Луны. А еще лучше — у Невилла. Он у нас герболог. А я так — по маггловским игрушкам. Вот если возникнут вопросы по прохождению Quake — тогда милости просим.

— Гермиона, пожалуйста, ты же все учебники наизусть знала. Была эта троллева трава в нем, когда мы учились?

О, уже лучше — ирония из голоса пропала, осталась только растерянность. Гермиона покачала головой.

Гарри снова присел и заглянул ей в глаза.

— Почему ты отказалась делать расчеты по зонам нестабильности? — спросил он, понизив голос почти до шепота. — Шеф говорил — к тебе обращались.

Гермиона с трудом вспомнила. Мерлин, неужели только вчера?

— Это вызывает лишние подозрения. Ты же никогда раньше не отказывалась, — продолжал Гарри.

— Отказывалась и раньше, — Гермиона пожала плечами. — Я же не торгуюсь, Гарри. А они никогда не хотят платить столько, сколько моя работа на самом деле стоит.

— Но в этот раз ты просто отказалась — даже цены не выставила.

— Гарри, у меня работы до чертиков, — Гермиона поняла, что больше не может сдерживать раздражение.

Да и надо ли?

— Знаешь, кто такие чертики? Так вот, если аврорат готов подождать, через полгода я к их услугам. Я так им и написала. Так что я ни от чего не отказывалась — просто поставила их в очередь. А если кто-то кого-то в чем-то хочет подозревать... Каждый из нас дает полно поводов. У кого-то темное прошлое, у кого-то муж неизвестно где, а у кого-то просто стафилококка полный нос.

Гарри опустил голову и принялся изучать пол. Гермиона смотрела на него и пыталась понять, чего ей хочется больше — потрепать его по загривку или отвесить подзатыльник.

— Герми, — Гарри замялся. — Можно я останусь сегодня у тебя?

Гермиона открыла рот. Герри поднял голову и несмело глянул ей в глаза.

— Ты ничего не подумай — я просто посижу тут в кресле...

— Ты... ты с ума сошел, — выдохнула Гермиона. — У тебя есть дом и жена...

Гарри закрыл глаза, и Гермиона замолчала — его лицо напоминало бумажную маску. Тонкая, помятая бумага... Она непроизвольно протянула руку и коснулась его щеки кончиками пальцев. Гарри вздрогнул и открыл глаза. И Гермиона остро почувствовала его боль. Она провела языком по враз пересохшим губам и сказала:

— Это надо прекратить. Этот ритуал...

Герри замотал головой.

— Они не сделают этого. Они говорят, что даже если Снейп мертв, — при этих словах его лицо перекосилось, — остаешься ты...

— К черту! — рявкнула Гермиона. — Они не могут так с тобой поступать. Я сама о себе позабочусь. Надави на Артура — он же помощник министра. Пускай поговорит с Кингсли. Сочини что-нибудь — что угодно. Что я хочу тебя превратить в домового эльфа. Затащить в постель. Использовать в качестве хоркрукса, чтобы воскресить Волдеморта. Сымпровизируй — я ни на что не обижусь, лишь бы подействовало. Артур любит Джинни больше жизни — он должен помочь тебе ради нее.

Гарри кивнул.

— А теперь иди, — сказала она, помахав кистью в сторону камина. — Пожалуйста, иди. Оставь меня. Я... я страшно устала, Гарри.

Гарри исчез в зеленом пламени. Спустя несколько минут Гермиона вылезла из кресла и поплелась на кухню, захватив с собой новое письмо от Смотрицки — когда Гарри вышел из камина, она едва успела сунуть его между книг. По дороге на кухню она вскрыла конверт, вынула пергамент, положила его на стол и полезла в холодильник. Там — она точно помнила — среди множества пришедших в негодность продуктов должен был стоять пакет вполне свежего молока. Она разыскала его, налила молоко в кружку, вытрусила из пакета остатки крекеров прямо на стол и...

Именно в этот момент позвонили в дверь. Гермиона выругалась. Грубо. По-маггловски. Первый час ночи! Потом со стуком поставила кружку на стол и направилась в прихожую, вынимая на ходу палочку. Она не стала даже в глазок смотреть — просто распахнула дверь и вскинула палочку. Чесоточное проклятие уже готово было сорваться с губ. Но тут ее словно кто-то подтолкнул под локоть. Палочка вырвалась из пальцев и взлетела под потолок.

На пороге стоял Снейп. Когда Гермиона встретилась с ним взглядом, он насмешливо приподнял бровь. Ему не пришлось рта открыть, да что там — он даже рук из карманов не вынул. А палочка... Вон она, так и висит под потолком.

Снейп, видимо, понял, что приглашения не дождется. Тогда он отодвинул хозяйку с дороги, вошел в квартиру, закрыл дверь и наложил на нее запирающее заклятие, воспользовавшись палочкой Гермионы, охотно прыгнувшей в его руку.

Гермиона плюнула с досады и направилась в кухню.

Глава 20

Гермиона устроилась на подоконнике с кружкой молока в одной руке и крекером в другой. Она прислушивалась — Снейп бродил по ее квартире и, как ей показалось, время от времени что-то бормотал. Колдовал? Появись он чуть раньше, имел бы все шансы столкнуться с Гарри. Вот это была бы сцена... А вообще надо блокировать камин. Во избежание...

— Я заблокировал камин, — сообщил Снейп, входя в кухню. — Ваша неосторожность приблизительно соответствует вашей безголовости во всем остальном.

— А чему соответствует ваша неосторожность, профессор? — огрызнулась она. — Вы, если хотите знать, рисковали встретиться с Гарри. Он ушел всего несколько минут назад.

Снейп хмыкнул.

— Поттер по-прежнему крутится рядом с вами?

Гермиона не стала отвечать.

Снейп взял со стола пакет с молоком и подозрительно принюхался.

— Вы отравились? — спросил он.

— Почему отравилась?

— Это же молоко? Универсальный бытовой антидот, — он поморщился и отставил молоко в сторону. — Лучше примите безоар.

— Угощайтесь, — предложила Гермиона. — Чашки вон в том шкафчике.

— Я уже давно вышел из того возраста, в котором молоко является основным продуктом питания, — он смерил Гермиону презрительным взглядом.

— Я тоже предпочла бы коньяк, — огрызнулась Гермиона. — Да где ж его взять?

— Вводить в качестве основы рациона коньяк я бы тоже не советовал, — ответил Снейп. — Это которая по счету ваша трапеза за последние сутки? Не считая кофе.

Гермиона пожала плечами.

— Это имеет значение? Ну, первая.

Снейп удовлетворенно кивнул.

— Легкомысленная особа, склонная к истерии и плохой выпивке, — отчеканил он, сверля взглядом ее переносицу.

Гермиона громко сглотнула и от греха подальше отставила молоко.

— Почему вы не явились сегодня вечером домой?

Гермиона открыла рот. Потом закрыла. Потом прокашлялась.

— А какой сегодня день, — наконец выдавила она.

Снейп картинно заломил бровь.

— Четверг.

— Мерлин, — выдохнула Гермиона. — Простите, профессор. Я потеряла счет дням. Куча работы...

— Я впечатлен вашей занятостью, мисс Грейнджер, — отрезал он. — Но настоятельно рекомендую: не заставляйте меня взывать к вашему страху, раз уж я, как оказалось, лишен возможности взывать к разуму.

— Профессор, я уже поняла, что нарушила договор, — она слишком устала, чтобы огрызаться. — Может, хватит штрафных санкций?

Снейп кивнул и снова покосился на пакет на столе.

— Кстати о договоре. Похоже, мне придется ввести в него пункт, согласно которому вы обязываетесь не протянуть ноги до тех пор, пока нужны мне.

Гермиона вздохнула и закрыла глаза. Когда же она их открыла, Снейп уже не обращал внимания на молоко — у него в руках было письмо Смотрицки. Она так и оставила его лежать на столе...

— Профессор, это личная переписка, — напомнила она.

— Вы удивительно умеете выбирать друзей, — с ядовитой насмешкой ответил Снейп. — Сперва Поттер с Уизли. Теперь вот Стен.

Он кинул пергамент на стол.

— Раньше я думал, что вы намеренно собираете вокруг себя тупиц — чтобы на их фоне выглядеть хоть сколько-нибудь прилично. Но теперь я полагаю, что в основе вашего выбора лежит что-то другое. То ли вы жить не можете без сирых и убогих. То ли без тех, с кем вам гарантированы неприятности...

— А какой категории вы относите себя, профессор? — спросила она почти спокойно, хотя испытывала настоящую досаду.

Он с минуту просто смотрел на нее ничего не выражающим взглядом. А потом сухо произнес:

— Возьмите вашу палочку и идите сюда.

Он протянул ей руку.

— Зачем? — Гермиона подобралась

— Мерлин, мисс Грейнджер, оставьте свои фантазии, — он усмехнулся. — Я всего лишь помогу вам аппарировать домой. Не уверен, что вы справитесь с этим самостоятельно.

— Я дома.

— А я — нет.

Досада, наконец, прорвалась наружу:

— Профессор, хватит устраивать балаган, — рявкнула она. — Раз уж так получилось, что я здесь, и вы здесь, и мы договорились проводить какое-то время под одной крышей, мы можем остаться в моем доме. Я даже готова предложить вам диван, а не коврик для ног.

Снейп, к ее удивлению, только пожал плечами.

— У вас действительно так плохо с инстинктом самосохранения? — скучающим тоном поинтересовался он. — Извольте, я отвечу вам, почему мы не останемся тут, и почему с сегодняшнего дня вы будет проводить в нашем доме каждую ночь. Просто потому, что мне не хотелось бы накладывать защиту на вашу квартиру. Аврорат вам потом жизни не даст.

— Мне хватает защиты.

— Я так не думаю, — отрезал Снейп.

— А вы теперь ничего кроме темной магии не практикуете? — огрызнулась Гермиона.

— В некоторых случаях я доверяю лишь тем чарам, которые смогу снять только я. Всем прочим придется очень долго стараться, а потом дорого заплатить, — он хищно усмехнулся.

— Что же это за чары? — Гремиона нервно сглотнула и подумала, что на самом деле не хочет этого знать

— Всего лишь родовая магия, мисс Грейнджер.

Он взял со стола гермионину палочку, письмо Смотрицки, подошел и сунул все это ей в руки.

— Я правильно понял, что это чудо эпистолярного жанра вы еще не изучили?

— Как вы догадались? — проворчала Гермиона.

— На нем нет жирных пятен и потеков молока, — любезно пояснил Снейп, выразительно глядя на ее руки.

У Гермионы мелькнула шальная мысль вытереть их о его мантию, после чего спокойно отправиться к праотцам, где не будет ни Снейпа, ни Прелати, ни самого Великого Шефа.

Но вместо этого она пробормотала очищающее заклятие. Снейп, словно только того и ждал, взял ее за локоть.

— Можно я хотя бы оденусь? — хмуро поинтересовалась Гермиона. — Холодно на улице.

— Я аппарирую прямо в дом, — ответил Снейп.

У Гермионы не было сил спорить. Она закрыла глаза. А когда открыла — они со Снейпом стояли чуть ли не вплотную друг к другу посреди гостиной в Тупике Прядильщиков. Снейп не торопился ее отпускать. Гермиона перехватила его взгляд и вздрогнула — он смотрел прямо ей в вырез. В тот момент, когда она это поняла, он поднял руку и медленно, осторожно потянулся пальцами к ее груди.

— П-профессор, — произнесла она севшим голосом, — что вы себе...

Но он не обратил внимания. Его пальцы, наконец, коснулись того предмета, который так его заинтересовал.

Флешка-кулон. Подарок Пола. Он преподнес ее Гермионе в тот день, когда "Лиловая птица" ушла на золото. На приеме, устроенном в конторе по такому случаю, о Гермионе почти сразу забыли. Тогда Пол отвел ее в уголок и протянул ей бархатную коробочку. У Гермионы оборвалось внутри — она подозревала, что у Пола в процессе работы возникли некоторые чувства, не вписывающиеся в рамки коллегиальных отношений. Впрочем, бархатная коробочка, в свою очередь не вписывалось в образ Пола. Да и хихикал он при этом довольно откровенно. Гермиона осторожно открыла коробочку и обнаружила на благородном черном бархате кулон на цепочке. Она не успела понять, что Пол мог найти привлекательного в этой вещице, когда он ухватил кулон и быстрым движением сломал его пополам. Гермиона ахнула и в следующий момент увидела знакомые очертания USB-входа. Флеш-карта...

— Удивительная вещь, — сказал Пол, вертя флешку в пальцах. — Четыре гига. Стальной корпус. И... стразы от Сваровски. Интересно, почему до сих пор на рынке нет баллистических ракет, инкрустированных изумрудами. Вот была бы поистине коллекционная вещь!

Он вернул флешку в рамку и торжественно надел Гермионе на шею.

— Носи, девчонка — ты заслужила.

Потом снова мерзко хихикнул и добавил, показывая на кулон:

— Редкий случай, когда мозги украшают женщину...

Снейп медленно поглаживал кулон двумя пальцами.

— Удивительная вещь, — произнес он.

У Гермионы перехватило дыхание.

— Это ведь маггловская штучка? — он, наконец, оторвал взгляд от ее выреза и посмотрел в глаза. — И в то же время она просто напичкана магией. Как это вам удается, мисс Грейнджер? Причем, если я не ошибаюсь, темной магией...

Гермиона смотрела на него расширившимися глазами. И он, будто только сейчас заметив, в каком двусмысленном положении они находятся, резко отстранился.

— Я не занимаюсь темной магией, — с трудом переводя дух, ответила Гермиона. — И не собираюсь ею пользоваться. Никогда

Снейп насмешливо глянул на нее.

— Вы уверены?

Гермиона кивнула и уселась в кресло.

— Вообще-то сегодня моя очередь, — сказал Снейп, кивая на кресло. — Но ладно, сидите уже.

Он ушел на кухню, а Гермиона закрыла глаза. Сейчас она немного придет в себя, встанет, поднимется в спальню и ляжет спать...

Она вздрогнула от какого-то непонятного звука, открыла глаза и увидела тарелку, которая висела в воздухе. В ней было что-то... Каша? Молочная каша? Гермиона вскинула глаза на Снейпа.

— Манная, — сказал он с мстительным выражением. — Для чего-либо более существенного уже поздновато — вы не находите?

— Терпеть не могу манную кашу. С детства, — с чувством произнесла Гермиона.

Снейп удовлетворенно кивнул.

— Видимо, я должен расценивать ваши слова как благодарность. Я тоже терпеть ее не могу. И тоже с детства. Но готовлю превосходно — попробуйте, ни единого комочка.

Гермиона вздохнула. Есть хотелось — до слабости во всем теле. Она поставила тарелку на стол и взялась за ложку. Пока она ела, Снейп стоял рядом и не спускал с нее глаз. Она старалась не обращать на него внимания — скорее всего, он специально висел у нее над душой. Смутить хотел, что ли... Наконец ее терпение лопнуло.

— Профессор, не надо меня гипнотизировать. Можете считать меня маленькой девочкой, сколько душе угодно — я не обижусь.

— Я не считаю вас маленькой девочкой, — ответил он, в его бархатном голосе явственно прозвучали нотки самодовольства. — Я хочу услышать вашу похвалу моему умению варить манную кашу.

Гермиона едва не подавилась. Лишь мысль о том, что Снейп еще и заботливо похлопает ее по спинке, не позволила ей закашляться.

— Знаете, мне трудно воспринимать вас как маленькую девочку после того, как вы, стоя на четвереньках посреди гостиной, велели мне заткнуться, — светским тоном сообщил Снейп.

— А, так это месть, — Гермиона мрачно посмотрела в тарелку.

Снейп хмыкнул и, наконец, отошел от нее. Он шагнул к стеллажу, пробежался по корешкам пальцами и, остановился на одном из них.

— Книга на ночь, профессор? — невинно поинтересовалась Гермиона.

Снейп не удостоил ее ответом. Он вынул книгу и принялся ее листать.

— А вот мне не удалось воспользоваться почти ничем из нашей библиотеки, — она сделала ударение на "нашей". — Профессор, если вы знали, что книги мне недоступны, зачем вы передавали их мне в пользование? Чтобы подразнить?

— Я передавал их в ваше пользование, чтобы они не пропали, и чтобы я сам мог до них добраться, когда мне это понадобится. Я вам уже объяснял. "Передать в пользование" — это юридический термин. Не более того.

Гермиона вздохнула и отодвинула опустевшую тарелку.

— Вынуждена признать — это было съедобно, — сказала она. — Хотя не будь я так голодна — нипочем не стала бы есть.

Снейп коротко глянул на нее и снова уставился в книгу.

— И кстати, — вдруг сказал он. — Здесь почти все книги — по темной магии. А вы ее не знаете, и знать не хотите. Не ваши ли слова?

Гермиона пожала плечами.

— Погорячилась. Ознакомиться стоило бы, — сказала она. — Врага надо знать в лицо.

— Вы действительно этого хотите? — спросил Снейп, скептически приподнимая бровь. — Впрочем, с такими украшениями...

Он выразительно взглянул на флешку.

— Это мозги, профессор. Просто мозги.

— Глядя на их размер — готов поверить.

Гермиона была сыта и благостна. Снейп мог язвить сколько угодно.

— Но вам, возможно, действительно стоит кое-что узнать о темной магии.

Гермиона искоса глянула на него. Неужели он что-нибудь расскажет? Она затаила дыхание. Снейп поставил книгу на полку и вернулся к столу.

— Что, интересно, вы понимаете под темной магией? — спросил он.

Гермиона пожала плечами. Если бы на этот вопрос так просто было ответить...

— На самом деле на этот вопрос легко ответить, мисс Грейнджер, — словно прочитав ее мысли, сказал Снейп. — Просто вам об этом никогда не говорили. По нескольким причинам. Во-первых, ясность никогда не приветствуется властью — какова бы ни была ее идеология, а образование, как вы понимаете, находится в прямой зависимости от господствующей идеологии. Во-вторых, вы маггла — вам это особенно трудно понять.

— Шовинист, — отрезала Гермиона.

Снейп слегка поклонился.

— Вы сами полукровка.

Снейп снова слегка поклонился.

— Поэтому я получше иных чистокровных знаю, о чем говорю, — с усмешкой произнес он. — Вы, кстати, помните, что я учился на Слизерине? Несмотря на происхождение. И никогда не думали, по какому принципу Шляпа распределяет туда студентов?

— Согласно их отношению к магглам, — предположила Гермиона.

Снейп скроил презрительную мину.

— Это Поттер заразил вас привычкой считать себя пупом земли, Грейнджер? При чем тут магглы, когда речь идет о магии? Только о магии — и ни о чем больше.

Гермиона нетерпеливо отмахнулась.

— Хорошо, мне это объяснение тоже казалось натянутым, — призналась она. — Но тогда каков принцип?

— Предрасположенность к определенному типу магии, — ответил Снейп. — У нас у всех на этом факультете было кое-что общее. Магия. Не идеи, не черты характера, не особенности поведения или интеллектуального склада, как на прочих факультетах. Магия. То, что дала мне мама. Она принадлежала к чистокровному роду, если вы не знаете.

— Темная магия? — уточнила Гермиона.

— Да. С моими коллегами меня связывало не происхождение, а гораздо более глубокая и сильная вещь — разделенная магия. Я лучше всего чувствую себя именно в том типе магии, которую вы называете темной. Я чувствую ее, пронизан ею, силен ею, мы с ней одно целое, — Снейп говорил, прикрыв глаза, таким задушевным голосом, что у Гермионы перехватило дух.

Так можно говорить о любви.

...Ваш блистательный Поттер был прав — я действительно люблю темные искусства...

— Это и означает быть темным магом? Черпать свою силу в зле? — спросила она.

— Почему — в зле? — Снейп словно очнулся — открыл глаза и снисходительно глянул на нее. — Просто фобия какая-то, право слово. Магия похожа на знания, Грейнджер, — сама по себе она не добра и не зла. То, что качества ключ-травы зависят от лунного цикла — это хорошо или плохо?

— А из какого источника черпаешь силу — значит, все равно? Добро ли, зло — все равно?

Пожалуй, она была готова разозлиться.

— Маггловские сказки, Грейнджер, — отрезал Снейп. — Добро и зло — это понятия, моральные категории. Сами по себе они не могут быть источником магии. Они лишь задают координаты намерений, с которыми ты ее используешь.

С этим трудно было поспорить.

— То, что мы называем темной магией, на самом деле представляет собой древнюю родовую магию, которую хранят и передают от поколения к поколению магические семьи, — продолжал Снейп; можно было подумать, что он читает лекцию по ЗОТИ. — Как это ни трудно принять лично вам и нашему нынешнему правительству, именно родовая магия составляет основу системы магического мира. Нерушимую основу.

— Ах, так Волдеморт на самом деле был прав со своей доктриной чистокровности? — ядовито поинтересовалась Гермиона. — И ваши любезные "братья по магии" Пожиратели Смерти — тоже? Все эти кровавые обряды с кучей трупов и галлонами крови...

Снейп скривился.

— Перестаньте пороть чушь, — пренебрежительно бросил он. — Вы рассуждаете, как маленькая напуганная маггла-первоклассница, а не как взрослая разумная ведьма. Неужели вам настолько основательно промыли мозги? А что до роли крови в родовой магии... — он усмехнулся. — Ежу понятно, почему она не может держаться ни на чем, кроме крови. Потому что родство — это кровь.

Он прошелся туда-сюда по гостиной, привычная черная мантия привычно делала его похожим на гигантскую летучую мышь.

— Я неоднократно говорил Дамблдору, что таким вещам надо учить. Нельзя оставлять в образовании белые пятна — потому что обязательно найдутся те, кому будет выгодно заполнить их ерундой. Мифами. Фобиями. Но все его ответы сводились к одному — он не подпускал меня близко к Защите от темных искусств...

— Ну, в конце концов, подпустил же, — пробормотала Гермиона, не желая вспоминать печальный финал этой истории.

Снейп кивнул.

— Когда стало ясно, что малолетних идиотов надо срочно хоть чему-то научить, потому что идет война, — процедил он. — А теперь бывшая лучшая студентка Хогвартса сидит передо мной и розовыми губками лепечет блажь о галлонах крови.

Он внезапно остановился прямо перед ней, и Гермиона ойкнула — сейчас он был ну точно прежний учитель Зелий. А она, судя по выражению его лица, Невилл Лонгботтом...

— Мисс Грейнджер, скажите мне как специалист, — он скривился в мерзкой ухмылке, — сколько галлонов девственной крови можно получить от одной девицы?

Гермиона почувствовала, что заливается румянцем. Снейп с видимым удовольствием наблюдал.

— Могу вас заверить — и унции не нацедите, если при дефлорации вести себя прилично, — он, наконец, отошел от нее и уселся на диван. — Так ведь больше и не надо. И крови младенца, между прочим, это тоже касается. И крови единорога и прочих геральдических животных. Вы хорошо помните зельеделие?

По его ухмылке было понятно, что это риторический вопрос.

— Сколько крови требуют зелья? Не больше нескольких капель. А перестараетесь — сильно рискуете. Если не взорвете лабораторию, то имеете все шансы отравиться. Система хранит сама себя: для родовых обрядов тоже не нужно было больше — невеста становилась членом семьи, проходя через определенный ритуал, включающий в себя девственную кровь. Новорожденный жертвовал несколькими каплями пуповинной крови, чтобы присоединиться к своему роду. Кровь геральдических животных использовалась в ритуалах посвящений и охранной магии. И тоже в гомеопатических дозах. А оргии...

Он скривился, словно вспомнил что-то неприятное.

— Оргии не имеют с магией ничего общего. Это уже из области чисто человеческого — пороков, интенций. Можете мне поверить...

— А вообще они все белые и пушистые, эти темные чистокровные маги, — язвительно произнесла Гермиона, вспомнив при этом, почему-то, Драко Малфоя.

— Ну, конечно, не пушистые и уж никак не белые, — ответила Снейп. — Они умели обороняться от врагов. Очень эффективно. И очень жестоко. Род для магов, связанных кровью, — святое. Слово "семья" значит все. То, что дает силу для защиты, даст силу и для нападения. Если добавить к этому, что чаще всего содержание родовой магии оставалось тайной для всего остального мира...

Снейп вздохнул.

— Вот и сделали все, чтобы она оказалась вне закона — мягко, постепенно, с помощью страхов и скандалов. В волшебном мире всегда существовали полукровки и магглорожденные — если не магический, то уж численный перевес точно на их стороне. Впрочем, подобные конфликты — не такая уж давняя традиция.

— А почему Дамблдор не хотел, чтобы мы об этом знали? — спросила Гермиона.

Снейпа передернуло.

— У него были свои демоны, — глухо ответил он. — Дамблдор был последовательным противником родовой магии. Не мог им не быть. Он поднял борьбу с ней на щит. Каждый, как может, борется с собственными ночными кошмарами, мисс Грейнджер.

— Кошмарами? Дамблдор? Чего ему было бояться?

— Такие люди, как Дамблдор, боятся только собственных ошибок, — Снейп невесело усмехнулся. — Боятся до такой степени, что готовы развязать войну — только бы не признаться в них самому себе.

Гермиона промолчала. Снейп тоже не спешил продолжать. И когда она решила, что он уже больше ничего не скажет, он снова заговорил.

— Вам известно, что у него была сестра?

Гермиона кивнула.

— Он мог ее спасти, — жестко произнес Снейп. — Дважды. И тогда, когда она потеряла контроль над магией после нападения. И тогда, когда она подвернулась под проклятие Гриндевальда. Кстати, я не исключаю, что Гриндевальд проклял Ариану умышленно — хотел заставить Альбуса воспользоваться родовой магией, чтобы спасти ее. Альбус, старший мужчина рода, был единственным, кто мог это сделать. Аберфорт умолял его... Но Альбус был гриффиндорцем. Вызов Гриндевальда он воспринял именно как вызов — и выдержал этот натиск. С честью... — Снейп криво усмехнулся. — Принципиален и непреклонен... Но совесть — страшная вещь. Его принципы стоили жизни невинной девочке. Разве об этом можно забыть?

Гермиона с ужасом смотрела на Снейпа. Она знала эту историю, конечно. В разных исполнениях. Но она и подумать не могла, что Дамблдор мог спасти Ариану. И не сделал этого. Чтобы не запачкать руки темной магией.

Мерлин...

— В своей ненависти к темным искусствам он находил оправдание себе? — тихо спросила она.

— Скорее, убежище, — ответил Снейп. — Совесть — страшная штука. Можете мне поверить. Спасаясь от нее, иногда совершаешь такие странные поступки...

Гермиона удивленно посмотрела на Снейпа. Он сидел на диване, запрокинув голову и закрыв глаза. Совесть... Странные поступки... Да, она с легкостью готова была ему поверить.

— А Волдеморт, — осторожно произнесла она и заметила, как Снейп вздрогнул. — Он ведь тоже был полукровкой...

— Но при этом обладал колоссальной магической силой рода Слизерина, — ответил Снейп. — Возможно, при скрещивании с магглами магическая доминанта проявляется ярче. А может, магическая неполноценность заставляет больше работать над собой.

— Комплекс полукровки.

Снейп приоткрыл один глаз и удивленно глянул на нее.

— У магглов считается, что полукровки гораздо более непримиримые ксенофобы, чем чистокровные, — пояснила Гермиона. — Комплекс неполноценности. Простите, профессор, ничего личного. Но это иногда действительно доходит до психоза.

Снейп усмехнулся.

— Но я так и не поняла главного, профессор, — сказала Гермиона.

Снейп насмешливо приподнял бровь.

— Почему родовая магия был признана темной и...

Она сделала неопределенный жест.

— А вы никогда не задумывались, зачем магам палочки, мисс Грейнджер? — спросил Снейп.

Гермиона насторожилась.

— Это как костыли для инвалида — правда? — продолжал Снейп. — Отнимите у хромого его костыль — и он в ваших руках. Понимаете? Родовая магия требует палочки лишь в редких случаях. Раньше она всегда применялась как вспомогательное средство — для передачи части магической силы или использования магической энергии сущности, заключенной в палочке. А теперь палочка для мага — это сама магия.

Гермиона сглотнула. Так вот о чем говорил Прелати...

— Значит, это просто способ контролировать мага?

Снейп кивнул.

— Своего рода конвенция. С волшебниками маггловского происхождения. Да и с магглами.

— Поэтому вы так любите зелья? — с улыбкой спросила Гермиона. — Глупые помахивания палочкой — не для вас.

— Вам известен такой Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм, мисс Грейнджер?

— Парацельс?

— Именно.

— Но... он, кажется, врач...

— Потому что маггл. А вообще ему по сей день нет равных в некоторых аспектах зельеделия. В ядах и противоядиях, например. Раймонд Луллий был сквибом. Но если бы не его теоретическая алхимия, у вас с вашим другом Поттером в школе было бы на одно приключение меньше. Потому что великий маг-алхимик Фламель никогда не создал бы философского камня. Маггловский и магический миры далеко не так хорошо изолированы друг от друга, как мы предпочитаем думать. И периодически у обоих миров возникает потребность в конвенциях.

Снейп потянулся, забросил за голову руки и вытянул ноги под стол — казалось, он с трудом борется со сном. Голос его звучал все тише, все глуше, — и Гермиона сама почувствовала, что засыпает. Или, скорее, впадает в странное состояние — полного детского доверия, будто маленькая девочка, которой рассказывают сказку перед сном. Вот только то, что говорил Снейп, было совсем не похоже на сказку.

— За все приходится платить. И за спокойствие, и за безопасность, и уж тем более за разнообразные конвенции мы всегда платим непомерную цену. Мы приручили часть магии, загнав ее в палочки, научились ею управлять. И теперь делаем вид, что всей остальной магии не существует. Мы предпочитаем не думать и не знать магии в ее полноте — мы предпочитаем ею просто пользоваться. Спросите у любого выпускника Хогвартса, имеющего "превосходно" по теории магии, каков магический механизм простейших заклятий вызова или трансфигурации.

Гермиона подумала, что она сама вряд ли смогла бы ответить — хотя она-то как раз имела "превосходно" по теории магии. Или это он ее и имеет в виду? Нет, у нее есть кое-какие допущения. Флуктуации... Демон Максвелла... Кстати, почему демон, а не ангел? Нет, термодинамика — это из Пола. А не из теории магии. И уж конечно, не из Снейпа...

— В результате мы имеем массу возможностей в любой момент схватить за руку любого мага. Но магия стихий, скажем, для нас навсегда потеряна, — продолжал между тем Снейп. — И родовая тоже вот-вот будет потеряна.

— Чем это нам грозит? — спросила Гермиона, сбрасывая оцепенение.

— Потерей связи между магом и магией, — отвечал Снейп. — Тем, что наши собственные магические силы, свойства, особенности, наши индивидуальные магические интонации не будут значить ничего — это умрет в нас, не родившись. Все отличие мага от маггла будет состоять в том, что один может использовать палочку, а другой — нет. А это уже не магия, мисс Грейнджер — это фокусы. Как в маггловском цирке.

Гермиона задумалась. Она вспомнила удивительное чувство, охватывавшее ее во время прогулок по Тупику Прядильщика — ощущение заполненности магией, которая никак себя не проявляет, которую невозможно использовать. Которая просто есть.

— Почему я могу это чувствовать — магию природы? — спросила она.

Конечно, риторический вопрос.

Но Снейп ответил:

— Потому что вы магглорожденная. Чистокровный маг не замечает этого ощущения — он с ним родился. Поэтому ваш опыт осознания магии по-своему бесценен. Так что, — Снейп вдруг поднял голову и улыбнулся — ну совершенно по-человечески, — считайте, они просто иногда нам завидуют. Им никогда не понять и не почувствовать магии так, как нам.

Гермиона засмеялась. Ей вдруг стало удивительно легко. Снейп посмотрел на нее, вскинув бровь. Она покачала головой. И вдруг, сама не зная почему, спросила:

— Профессор, а вы что-нибудь слышали о таежной веланике?

Ей показалось — или его лицо дернулось, словно он пытался удержать маску?

— Это в "Придире" было, — затараторила она. — Там было сказано, что это растение покровительствует магглорожденным... И еще о волшебных палочках...

Она оборвала сама себя. Прелати... Говорить или нет? И, боясь смотреть на Снейпа, она осторожно произнесла:

— Профессор, на самом деле вас ищет не только аврорат. Мне так кажется. Хотя я не знаю, кто они и зачем... И вообще я ни в чем не уверена, — еле слышно закончила она.

Какое-то время в комнате было тихо. Казалось, находящиеся в ней люди боялись даже дышать, чтобы не спугнуть тишину. Наконец, Снейп зашевелился и произнес:

— Да, мисс Грейнджер, я снова должен признать: вы изменились. Гермиона Грейнджер, которая не уверена.

Потом он наклонился вперед, заглянул ей в лицо и почти шепотом спросил:

— А почему вы думаете, что они ищут меня?

— За мной снова хвост, профессор, — с сердцем ответила она. — Не спрашивайте, что за хвост и откуда я знаю. Знаю. Этого достаточно.

— Допустим. Но почему именно ищут и именно меня? — сказал он. — Может, они просто интересуются магией моего дома, магией рода Принц. Вернее, тем, что от нее осталось, — он снова откинулся на спинку дивана и нехорошо усмехнулся. — В таком случае они не отстанут от вас, пока не убедятся, что этот дом умер. В магическом смысле умер. Да и в физическом это не заставит себя ждать после того, как развеется наша родовая магия.

Гермиона сгорбилась в кресле. Она не должна говорить о Гарри. Она не должна даже думать о нем. Лучше о Прелати. Или о таежной веланике. О чем угодно. Тролль бы его драл, этого Снейпа! Этот разговор... Ей теперь так хочется доверять ему. Рассказать ему все. Попросить совета. Но... Нет. Он же играет с ней. Покупает ее... Как сказал бы Рон: это же Снейп! Ох, Рон...

— А может, им нужен вовсе не я, не вы и не наша с вами семейная магия, — продолжал обыденным тоном Снейп. — А нужен им Стен Смотрицки. Я бы не удивился, знаете ли.

Гермиона живо развернулась к нему всем телом.

— Вы его знаете? — спросила она. — Что он за человек?

— Знал — так будет правильнее, — ответил Снейп. — Мы давно... расстались. Теперь, думаю, вам лучше знать, что он за человек — вы же с ним переписываетесь.

— Это деловая переписка, — сказала Гермиона, пряча глаза.

— О качествах арманьяка разных лет? — насмешливо поинтересовался Снейп. — О способах борьбы с похмельем? О соседке, сметающей мусор вам под дверь? О сотруднице, которая после ссоры с вами ходит к бабке снимать порчу?

— Да как... — она задохнулась от возмущения и даже забыла на время о своих опасениях. — Как вы посмели читать мои письма?

— Не все, — небрежно бросил Снейп. — Только письма Стена. У меня есть для этого основания. Вы моя жена и я отвечаю за вашу безопасность — насколько это в моих силах. А Стен всегда был... опасным знакомым. Я работал с ним одно время.

— И присвоили себе его разработки, — как бы между прочим ввернула Гермиона.

Снейп кивнул.

— Это был взаимовыгодный обмен, — заверил он. — Можете спросить у Стена. Впрочем, не знаю, что он вам ответит теперь... Но тогда он не жаловался.

Снейп хищно усмехнулся, и у Гермионы появилось подозрение, что жалобы Смотрицки могли ему слишком дорого стоить.

— Он был в ближайшем окружении Волдеморта, — продолжал Снейп. — Никто толком не мог понять, какую роль он при нем играл. Стен, определенно, был узником. И в то же время — серым кардиналом. Но то, что он делал для Лорда... Делал он это добровольно, или нет? Каковы его мотивы? Его страхи? И потом его работа на Орден Феникса... В этом не было никакой логики.

— Он работал на Орден? — удивленно спросила Гермиона. Она была уверена, что знает об Ордене если не все, то почти все.

— На Лорда, на Орден и еще на кого-то... Думаю, он сам под конец не знал, на кого и зачем работает — просто работал, — равнодушно ответил Снейп. — Только потому и не засыпался нигде. Вроде игры — понимаете?

О, это Гермиона понимала превосходно.

— Он, наверняка, и теперь играет, — продолжал Снейп, внимательно глядя на Гермиону из-под полуопущенных век. — И снова у меня возникает вопрос: на кого он работает и что им движет.

Гермиона избегала смотреть на Снейпа. Легилимент все-таки. А она совершенно не собирается с ним откровенничать на предмет игры. Она и так сказала сегодня больше, чем следовало. В конце концов, Снейп-то точно ее использует.

— А вообще, если вам захочется расспросить кого-то подробнее — вдруг возникнет необходимость... — Снейп сделал паузу. — Обратитесь к Малфою. Люциусу Малфою.

Вот этого Гермиона не выдержала — она вытаращила на Снейпа глаза и открыла рот. А Снейп — словно и не заметил — встал и отошел к окну.

— Вы сами понимаете — делать это следует лишь в случае крайней необходимости. И еще надо постараться его заинтересовать...

Он распахнул окно и глубоко вздохнул.

— Скоро начнет светать. А вы не ложились, — тихо сказал он. — Вам следовало все это знать, мисс Грейнджер. Иногда сном приходится жертвовать ради того, от чего, не исключено, скоро будет зависеть жизнь. Ваша жизнь.

Он снова пересек комнату, подошел к стеллажу, за которым скрывалась пока нерабочая в игре "дверь в тайную комнату". Стеллаж повернулся, пропуская его в коридор. Гермиона сползла с кресла и на цыпочках двинулась следом. Снейп быстрым шагом подошел к двери, взялся за кованую ручку и оглянулся на Гермиону.

— Не вздумайте совать сюда свой нос, Грейнджер. Голову оторву, — сухо произнес он, распахнул дверь и кинул через плечо:

— И помойте за собой тарелку.

Гермиона не успела рассмотреть, что там за дверью. Но, определенно, там было довольно светло. И еще, когда дверь закрылась, в коридорчике остался запах. Аромат разогретой солнцем степи и морского ветра. Гермиона осторожно приблизилась к двери, нажала на ручку, толкнула, навалилась всем весом, пнула, применила одно заклятие, другое. Дверь не шелохнулась.

— Чертов Синяя Борода, — пробормотала она и пошла спать.

Глава 21

Великий шеф сверлил взглядом стол. А Гермиона боролась с искушением вынуть палочку и произнести "Фините инкантатем". То, что говорил шеф, не лезло ни в какие ворота. Разработка игры продвигалась семимильными шагами. Посещаемость достигла показателей стабильного роста. Маркетологи осторожно забрасывали удочки на предмет релиза на дисках. По сведениям Пола, которые он принес из очередной вылазки в свой персональный туалет, суммы прибыли вполне могли поразить воображение провинциального Билли Гейтса. И что? Вот, перед ней сидит Великий Шеф, и вместо большого человеческого спасибо в пухлом конверте одаривает ее такой головомойкой, какой она в жизни не получала. Даже в школе. Даже от Снейпа. Потому что по его начальственному мнению вся группа разработчиков — и она в первую очередь — занимается "цацками-пецками, а не работой!

— А можно поконкретнее? — с досадой поинтересовалась Гермиона. — А то, знаете, "цацки-пецки" в моей профессии — это почти комплимент.

Шеф дернулся, словно хотел поднять голову и одарить ее взглядом, что твой василиск, но в последний момент передумал.

— Вы тормозите разработку основных локаций и образов, — монотонно произнес он.

— Мы сейчас дорабатываем геймплей! — взвыла Гермиона. — Вы сами подписали календарный план — и мы в него укладываемся. Вы лично утвердили войну — и я сейчас заканчиваю с ней возиться. Локации — те, которые уже подключены — все в рабочем состоянии. Образы функционируют. А развивать их можно потом — хоть до второго пришествия...

— А Синяя Борода? — рявкнул шеф. — А тайная комната? Она по-прежнему недоступна!

Гермиона сделала два глубоких вдоха. Так, значит, Прелати охмуряет Великого Шефа... Да что там — уже охмурил. Может, все-таки "империо"? Она еще раз с сомнением осмотрела напряженную фигуру за столом. Не может нормальный взрослый человек, съевший зубы на игровом бизнесе, нести такую ахинею. И, главное, если это рука Прелати — хоть с "империо", хоть без оного — нет никакого смысла упираться...

— Значит так, — веско произнес шеф, по-прежнему не поднимая на нее глаз. — Или вы в ближайшее время долизываете основную локацию...

— Замок Синей Бороды — это не основная локация, — не выдержала Гермиона. — Это всего лишь одна из локаций. И далеко не для всех сюжетных линий она вообще нужна!

— Я сказал...

— Если уж об основных локациях, — продолжала горячиться Гермиона, — надо срочно заканчивать Грин... Гоблинский банк. И Магическую школу. И Министерство магии. И аврорат!

Шеф ударил ладонью по столу так, что подпрыгнул мобильный телефон.

— Вы будете делать то, что вам сказано, мисс Грейнджер! — рявкнул он. — Или можете быть свободны — вместе с вашей никому не нужной разработкой. Или вы думаете, что найдется еще одна контора, готовая терпеть ваше... В общем, вас.

Гермиона задохнулась и открыла было рот, чтобы потребовать, в таком случае, немедленно ее рассчитать — уж она не пропадет, можете не сомневаться. И ее игра тоже...

Но шеф поднял руку и, не дав ей сказать слова, указал на дверь.

— Все. Идите работать. И извольте отчитываться о ходе выполнения работ. Скажем, каждый вторник.

Гермиона вылетела из кабинета шефа, едва не сбив с ног кого-то из сотрудников, выскочила из приемной в коридор и уже собиралась повернуть в сторону каморки Пола, но тут заметила в конце коридора знакомую фигуру. Прелати. Она испытала жгучее желание вынуть палочку и хорошенько его проклясть. Что он сделал с шефом? Что ему наговорил? Что посулил? Или все-таки заколдовал? Прелати, увидев ее, направился было в ее сторону, но остановился, не сделав и трех шагов. Видимо, что-то понял. Или просто вспомнил о чесоточном проклятии? Гермиона смерила его взглядом и подумала, что в следующую встречу — буде она состоится в более приватной обстановке — она с этого начнет разговор. А может, на этом его и закончит.

Это решение несколько примирило ее с реальностью, и в каморку она заявилась уже не пышущая яростью, а всего лишь злая до чертиков.

— Начальственный гнев — что женские слезы, — философски заметил Пол, указывая на кресло. — Легко появляется, легко исчезает, не оставляя отметин на сердце.

Гермиона ничего не ответила. Она вообще отказывалась открывать рот и говорить, пока не получила свою чашку кофе и не сделала пару глотков.

— Они требуют тайную комнату, — наконец мрачно произнесла она.

Пол пожал плечами.

— Не то чтобы они были так уж неправы, Миона.

— Пол, ты бы слышал, что он мне наговорил, — простонала Гермиона. — Вообще, как он со мной разговаривал. Как с нашкодившей девчонкой. С глупой, ленивой графоманкой, которой он по доброте душевной дал работу, чтобы ноги с голоду не протянула.

Она перевела дух и закончила:

— И все из-за того, что не готова тайная комната.

Она снова припала к чашке. А потом подняла взгляд на Пола и прошептала:

— Пол, тут что-то не так. Зачем этому Прелати тайная комната?

— Паблишер заинтересован в игре, — Пол пожал плечами. — Как может стимулирует разработку.

— Да уж, стимулирует, — проворчала Гермиона.

— Ну, шеф, может, был неправ по форме, но прав по сути, Миона. Замок Синей Бороды, фактически, готов. В нем только эта самая комната не функционирует. И, кстати, если ее сделать — это будет первая полностью готовая локация в игре. Может, поэтому они и сепетят? Хотят увидеть готовый фрагмент. Может, презентацию планируют.

Гермиона покачала головой.

— Для презентации хватит и того, что есть — лишь бы движок не глючил, да функции персонажей работали. А презентационных персонажей у нас — солить впору. Тут что-то другое...

Гермиона крепко зажмурилась. Хорошо бы с кем-то посоветоваться. С кем-то совершенно незаинтересованным. Вот, хоть с Полом. Да как ему объяснишь, что их игра каким-то странным образом переплетается с магической реальностью? А тут еще Прелати, оказывается, не просто вице-директор фирмы-паблишера — он, судя по всему, представляет некую службу безопасности. Она не знает безопасности кого и от чего — инквизиция, в общем. И ему просто позарез нужен ее муж — тот, который в игре сделан из Жиля де Рэ и некоего профессора Северуса Снейпа, он же в перспективе — Синяя Борода. Хотя, на самом деле, она уже и сама не поймет, что это за персонаж и во что выльется его адвентюра. И ее, кстати, тоже. Потому что они связаны родовой — она же темная — магией. А родовая магия, Пол, — это тебе не пасьянс "Косынка".

А еще, Пол, у нас там какая-то невидимая война. И нестабильно работающая магия. И авроры со своими репрессиями. Нет, ничего особенного, обычные чистки после подавления путча. Это же даже не война была, Пол. Перемолотили кучу народу — магглов, магов, чистокровных, магглорожденных — но это не война, ни-ни, как можно. Теперь вот люди пропадают. А в последнее время — еще и появляются неизвестно откуда. И не только люди. Ты, например, Пол, знаешь, что такое таежная веланика? Как не стыдно — это же третий класс! И еще, Пол, у меня есть друг Гарри Поттер, который влип в очередную историю — это, кстати, о родовой магии. И еще, кстати, о том же — мой бывший жених собирается жениться на другой. Пока мой нынешний муж читает мне по ночам лекции по темной — она же родовая — магии и уверяет, что от этой информации скоро будет зависеть жизнь. Моя. А может, не моя. А может, от какой-то другой информации, которую я пропустила мимо ушей, потому что думала о моем несостоявшемся женихе. Или о некоем Стене Смотрицки, которого я не знаю, но каждый день жду его письма... О, нет, моя личная жизнь ясна, как стекло. А то, что я начинаю плутать в трех мужчинах — так это просто с непривычки. А еще, Пол, я магглорожденная ведьма. Что это такое? Расходный материал. Как картридж в принтере — можно перезарядить, но проще выбросить и купить новый... Да, Пол, так что ты мне в связи со всем этим посоветуешь?

— Знаешь, что я тебе посоветую, Миона, — сказал вдруг Пол.

Гермиона вздрогнула всем телом.

Она что, думала вслух?

— Да, Миона, — ответил Пол на ее удивленный взгляд. — Я дам тебе совет. Совершенно бесплатный. Не потребую даже поцелуя, памятуя о том, кто твой муж.

Гермиона с сомнение посмотрела на него, хлебнула из чашки и скривилась — кофе совершенно остыл.

— Они хотят тайную комнату? Делай им тайную комнату, — сказал Пол. — Неспешно. Набросай схемку и представь ее шефу во вторник. Потом добавь к этой схемке пару деталей, причем изведи на черновики чертову кипу бумаги — и всю эту кипу подсунь шефу в следующий вторник. Потом, когда у тебя кончится первая пачка бумаги, принимайся за свою нумерологию. Делаешь расчеты. А в них — случайно, естественно, — допускаешь досадную ошибку. Нет, не ты допускаешь — она прокрадывается в твои расчеты. Сама. Понимаешь?

Гермиона хмыкнула. Ошибки? В ее расчетах?

— В результате ты будешь заниматься тем, чем считаешь нужным, а отчитываться — по тому, по чему им хочется получать отчеты, — резюмировал Пол. — Твоя цель проста: быть хорошей девочкой или даже целым добрым Гудвином, а может и самим Марксом-Энгельсом, который торжественно обещал всем и каждому по потребностям.

— Иногда на имитацию бурной деятельности уходит больше времени и сил, чем на саму бурную деятельность, — проворчала Гермиона.

— Это не наш метод, — отрезал Пол. — Ты себе хоть приблизительно представляешь, что обычно находится в тайных комнатах?

— Отлично представляю, — мрачно ответила Гермиона. — Василиск. Что же еще?

А для того, чтобы победить василиска, Пол, нужны всего лишь феникс, меч Годрика Гриффиндора, — продолжила она мысленно. — Ну и, по-хорошему, Гарри Поттер. Но это все чушь, Пол. Потому что не имеет никакого отношения к Синей Бороде. В нашем Замке не может быть василисков. Да и Гарри Поттера я там тоже видеть не желаю.

— Ты забыл? Мы хотели расставить там консервы, — напомнила она.

— А, маринованные жены...

— На самом деле я пока ума не приложу, что там, — призналась Гермиона. — Надо сделать расчеты. И главное, нужно подумать, как туда попасть. Как открыть дверь...

— А если использовать нашу головоломку? — предложил Пол.

— Головоломку?

— Ту, что мы сделали из рисунков с изразцов, — Пол заскакал в кресле и потер руки. — Смотри, для того, чтобы открыть комнату, нужно собрать их все. Каждый рисунок — на каком-то объекте. Вход в лабораторию...

— Банковское хранилище, — подхватила Гермиона. — Скажем, оружейная в поместье... Главное, чтобы эти локации и объекты были связаны либо с Синей Бородой лично, либо с его родовой магией, либо с темной магией вообще.

Пол энергично закивал.

— Надо как-то сбалансировать этот сюжет, — бормотала Гермиона — она уже увлеклась.. — Героиня должна иметь веские причины как открыть эту комнату, так и наоборот — не открывать ее ни в коем случае. Как в сказке — с одной стороны любопытство, с другой — угроза. А то... — Гермиона неопределенно помахала кистью. — Слишком... просто, что ли. Здесь надо придумать что-то... судьбоносное. Героиня должна тем самым решать судьбу — не только свою.

— Только не судьбу мира, Миона! — взвыл Пол. — Давай мы хотя бы раз в жизни не будем спасать мир.

Гермиона передернула плечами. Хорошо бы...

— Мне этот апокалипсис на каждый день, этот повседневный катаклизм надоел хуже горькой редьки, — вещал Пол. — Это я тебе как геймер говорю.

— Согласна. Я тоже за что-то... человекомерное, — ответила она.

— Но так, чтобы геймеру понравилось, — Пол погрозил ей пальцем из-за монитора. — Пипл в большинстве своем консервативен — он любит спасать мир. Так что...

— Хорошо, будет и спасение мира. Я подумаю. В смысле, посчитаю.

— Ну вот, видишь — и тайная комната пошла в разработку, — с умиленной улыбочкой произнес Пол. — Все мы, Миона, гордые птицы ежи — пока не пнут, не полетим. Так что плюнь на методы Великого шефа. Прими как аксиому то, что он велик, а значит, его логика нам, маленьким, недоступна.

Гермиона скривилась. У нее не было ни малейшего желания обсуждать с Полом собственные сомнения на тот предмет, откуда именно у Великого шефа возникла потребность в подобных методах.

— А сами тем временем займемся спасением мира, — предложил Пол. — Что у нас с ангелами?

— Пока ни одного претендента, — со вздохом ответила Гермиона.

Она поднялась из кресла, потянулась и направилась к двери.

— Да, Миона, — сказал ей в спину Пол. — Не знаю, что имел в виду шеф, но от меня тебе большое человеческое спасибо. Я даже поцелую тебя — потом, если ты захочешь. Магазин волшебных приколов — это не локация. Это полные штаны геймерского удовольствия.

Гермиона покинула каморку. Она совсем уже собиралась направить стопы, как обычно, к запасному выходу, но вспомнила о Прелати. Можно быстренько проклясть его и идти дальше по своим делам. Но она все еще не была уверена, что удержится от чего-нибудь более существенного, чем обычный зуд в ботинках. А потому она передумала идти на лестницу и вообще аппарировать. Сегодня она прокатится на метро. Для занятой женщины это была непозволительная роскошь. Но туда, куда она сейчас направлялась, ей не хотелось. Очень не хотелось.

Поздним утром, вернувшись в свою лондонскую квартиру из Тупика Прядильщиков, она обнаружила приглашение в аврорат. Не повестку, к счастью — именно приглашение. "Для беседы". У нее было достаточно опыта — она прекрасно знала, что не явись она "для беседы", через два дня придет повестка, а еще через день — конвой. Было уже... У нее до сих пор горела кожа, когда она вспоминала, как ее провели через все, казалось, здание министерства двое авроров с каменными мордами и палочками в руках. А она всего лишь ездила в отпуск...

Гермиона зашла в вагон метро и забилась в уголок. Хорошо, что в это время дня народу было мало. Она сидела и задумчиво крутила в пальцах сферу, сложенную из рисунков с изразцов. Со стороны она выглядела как богато разрисованный шарик — чуть больше мячика для пинг-понга. И лишь маг мог увидеть, что это не рисунки по пластику — что сама сфера соткана из живых, переменчивых линий. По какому-то совпадению она именно сегодня вспомнила об этой головоломке и сняла, наконец, магическую копию 3D-модели. Ей нравилось держать ее в руках, рассматривать, следить за игрой рисунков. Было в этом что-то... от палимпсеста Смотрицки. Может, веленовая тетрадь и эти рисунки на изразцах как-то связаны? А если еще не связаны — кто мешает связать их в игре? Гермиона начала прикидывать в уме сетку расчетов, в которые она уложит рисунки, и попыталась припомнить какие-нибудь записи в тетради, которые можно было бы использовать.

До кабинета начальника аврората она дошла как во сне. Это было к лучшему — иначе она всю дорогу гадала бы, зачем ее вызывают, и готовила бы ответы на вопросы, которые сама же сочинила. Она была уверена, что ее попробуют уговорить сделать расчеты по зонам нестабильности.

И почти угадала.

— Миссис Грейнджер!

Начальник аврората изобразил сердечную радость, когда увидел ее на пороге. Гермиона покопалась в памяти, но так и не смогла вспомнить его имя. Это было удивительно — ни один из героев войны, кроме Артура Уизли и самого министра, не получили более-менее заметных постов при новом правительстве. Ладно Гермиона и Рон — просто дети, друзья Гарри. Но сам Гарри... Да что там — было достаточно взрослых членов Ордена Феникса, которые могли на что-то претендовать. А вот поди ж ты... Даже кандидатуру Минервы МакГонагалл на пост директора Хогвартса насилу удалось провести через Попечительский совет. Да и то, наверное, лишь потому, что вторым претендентом оказалась Долорес Амбридж...

Гермиона села на краешек стула и взглянула главному аврору в глаза. Он по-прежнему удерживал на лице маску радушия.

— Что ж вы, миссис Грейнджер, не хотите с нами сотрудничать? — спросил он как бы в шутку.

Но Гермионе шутка не понравилась.

— Вот, не хотите сделать для нас расчеты, — продолжал аврор. — А мы в них так нуждаемся. Вы же знаете, что творится на белом свете?

— Я читаю прессу, — осторожно ответила Гермиона.

— Ну, пресса не всегда... — аврор сделал неопределенный жест.

Это она не решилась комментировать.

— У меня сейчас нет времени на выполнение частных заказов, — сказала она. — Много работы.

Как она и ожидала, лицо начальника аврората помрачнело. "Частный заказ"... Именно так, милостивый государь. Она-то не работает на правительство.

— Видите ли, миссис Грейнджер. Иногда наступают такие времена, когда работа на правительство должна быть в числе приоритетов, — сказал аврор. — Даже если формально вы не являетесь работником министерства. Вы все равно член магического сообщества.

— Какие — такие времена? — уточнила она.

— Нарушение стабильности в работе магии, — веско произнес аврор. — Мы подозреваем, что происходящее... неестественное явление. Это проявление чье-то воли. Недружественное проявление. Вы понимаете, о чем я говорю?

Гермиона кивнула.

— Разумеется. Но знаете, сэр, это у вас незримый бой. А я свое отвоевала. И мне приходится зарабатывать себе на жизнь, ради чего я кручусь, как белка в колесе, с утра до вечера.

Это был рискованный ход. Напомнить ему о том, что она, в отличие от него, приняла в прошедшей войне самое активное участие, но, во многом благодаря повышенной бдительности аврората, найти место под солнцем в магическом мире так и не смогла. И она знает о той роли, которую сыграл в ее деле лично главный аврор. И он знал, что она об этом знает. А еще у нее действительно было до чертиков работы. И все, что сейчас было нужно — заставить этого очень ответственного господина сказать, наконец, ради чего он ее сюда пригласил и отпустить на все четыре стороны. Или предъявить обвинение и препроводить в камеру. Там она, по крайней мере, выспится...

Ее тактика возымела эффект. Аврор помрачнел еще больше.

— Все, что нам от вас нужно — это расчеты, — сухо сказал он. — В первую очередь.

Гермиона покачала головой, но он поднял руку в предупредительном жесте.

— И еще нам очень нужен человек по имени Станислас Смотрицки.

А хорошо, что у нее именно сегодня случилась стычка с Великим шефом. Она слишком сильно перенервничала там, чтобы остро реагировать еще и здесь. Поэтому она лишь приподняла бровь, непроизвольно копируя повадку Снейпа.

— А при чем здесь я?

В ответ аврор вынул из ящика стола "Алхимик" со статьей Смотрицки, кинул на стол и, направив палочку, открыл на нужной странице.

— Научный редактор утверждает, что эту статью ему прислали вы, — сказал он.

Гермиона кивнула.

— Чистая правда. Это статья моего мужа. Видите, она подписана литерой "С". Это значит "Снейп".

— Научный редактор утверждает, что "С" означает "Смотрицки".

— В таком случае, обратитесь к редактору, — Гермиона пожала плечами. — А я могу предоставить вам черновики моего мужа, по которым я готовила статью. Графологическая экспертиза — это же несложно?

Аврор кивнул и уставился ей в переносицу.

— Снейп, — задумчиво повторил он. — Интересно, что же с ним все-таки случилось... Он так и не появлялся?

Гермиона не ответила, но аврору и не нужен был ответ. Он посмотрел в окно.

— Вы теперь ведете уединенный образ жизни в Тупике Прядильщиков... Поттер как-то пытался туда проникнуть...

Аврор покачал головой.

— Вы, должно быть, знаете — он очень хотел найти вашего мужа. Так хотел, что даже решился на некоторые э-э экстренные меры. Он связал себя с этим домом посредством магии...

Гермиона затаила дыхание. Зачем он ей об этом говорит? Зачем? А аврор, словно в задумчивости продолжал:

— Да, магглы говорят — "плохое место". Как вы там живете? Дом просто пропитан темной магией. Как вам удается ее поддерживать, миссис Грейнджер? И, главное, зачем? Вы что-то прячете? Или кого-то?

Гермиона хотела ответить что-то дерзкое. Злое. Это не его дело — где она живет. И что она прячет. И вообще... Но она прикусила язык. Ей было что скрывать. Ей было за кого волноваться. Мерлин, ну не напрасно же он вспомнил о Гарри. А еще был Снейп. И Смотрицки.

Гермиона, девчонка, тебе действительно пора что-то делать со всеми своими мужиками. Проку-то от них никакого. Зато проблем...

— Мне интересно, как вы могли позволить вашему сотруднику связать себя со столь темным местом, сэр, — сказала она. — Это же наверняка какой-то темный ритуал?

Аврор развел руками.

— Во-первых, он сам на этом настаивал. А во-вторых, это имело смысл, поскольку могло вывести нас на след вашего мужа.

— Но вы же знаете, что он мертв!

— По всей видимости.

— Так почему тогда Гарри...

— Миссис Грейнджер, вы же не ждете, что аврорат станет отчитываться перед вами? — с досадой перебил ее аврор. — Мы защищаем покой и безопасность магической Британии. Ваш в том числе. Для вас этого должно быть достаточно. И в связи с этим самым покоем я настоятельно прошу вас взяться за расчеты по зонам нестабильности.

Он встал.

— Вы, кажется, говорили, что очень заняты. Поэтому я предлагаю больше не тратить время.

Его тон, как и поза, говорили о том, что он не ждет возражений и попросту не станет их выслушивать.

Что ж... Гермиона тоже поднялась.

— Хорошо, — стараясь сдержать гнев, произнесла она. — Вы знаете мои расценки.

Аврор открыл было рот, но она не дала ему сказать слова.

— Плюс десять процентов за срочность.

Вернее, за шантаж, — добавила она про себя, развернулась и пошла к двери.

Выйдя из кабинета и не успев даже дух перевести, она оглянулась по сторонам и испытала что-то вроде дежа-вю. В конце коридора маячила фигура Прелати. Он шел по направлению к ней. И он был не один.

— А, Гермиона, рад видеть тебя, девочка!

— Д-добрый день, мистер Уизли, — промямлила она, переводя затравленный взгляд с Артура на Прелати.

Тот снова лучился благожелательностью.

— Ну что, Канингем тебя уговорил? — Артур указал глазами на дверь, которую она только что закрыла.

Канингем? А, точно, Эдвард Канингем. Уговорил? Вот как это теперь называется...

Она вскинула брови и выразительно посмотрела на Прелати. Но Артура это ничуть не смутило.

— Мы пытаемся убедить Гермиону сделать для нас расчеты по этим зонам нестабильности, — пояснил он Прелати.

Тот кивал — несомненно, ему не нужно было объяснять, о чем идет речь.

— О, это, должно быть, интересная работа, — сказал Прелати, обращаясь одновременно к Артуру и Гермионе. — И очень ответственная.

Гермиона смотрела во все глаза на Артура, а тот смотрел в рот Прелати.

— И вы согласились, миссис...

— Грейнджер, — подсказал Артур. — Гермиона Грейнджер.

— Ах, да, Грейнджер, — повторил Прелати, словно что-то припоминая.

Гермиона кивнула. Прелати улыбнулся — и Гермионе очень не понравилась его улыбочка. Какая-то она была... гнусненькая, что ли.

— Рад за вас, — сказал Прелати. — Вполне возможно, что вы сумеете сделать очень интересную работу. Артур, — он повернулся к мистеру Уизли.

Артур кивнул Гермионе, и они с Прелати пошли дальше по коридору. А она стояла на месте, не в силах пошевелиться, и смотрела им вслед. Прелати, прежде чем завернуть за угол, оглянулся через плечо и заговорщицки ей подмигнул.

Гермиона аппарировала домой. Там она написала письмо Смотрицки. Довольно смелое письмо. Но что было делать? Она нуждалась в совете. И раз дело дошло до аврорского шантажа... Впрочем, это поразило ее меньше, чем Прелати, идущий под ручку с Артуром Уизли. Что-то шевельнулось у нее в мозгу, когда она смотрела, как они удаляются по коридору — шерочка с машерочкой. Гарри уверял, что ни он, ни Джинни не предупреждали Рона о том, что она собирается его проклясть... О том, что Рон помолвлен, она узнала от Прелати. И в лавке ее встретил именно Артур... И как давно помощник министра магии Арутр Уизли общается с мистером Прелати? В чем состоит их общение? Колдография в Пророке... Вот кого ей напоминал человек, отвернувшийся от камеры — Прелати! Помощник маггловского премьера? Советник по магическим делам? И в то же время, условно говоря, инквизитор. Которому зачем-то позарез нужен Снейп. Причем, судя по неадекватному поведению директора фирмы JANY-SOFT — нужен как можно скорее.

Снейп... Гермиона глянула в окно. Уже стемнело. Пора было выбираться в Тупик Прядильщиков. Когда Снейп заявил, что она должна там бывать — она возмутилась до глубины души. А теперь, пожалуй, была даже рада, что имеет повод лишний раз убедиться, что с ним все в порядке. Не то чтобы она не была уверена в его способности постоять за себя, или слишком им дорожила — Мерлин избавь. Гермиона сама не понимала, почему чувствует себя в ответе — за Снейпа, за Гарри, за Смотрицки...

— За Синюю Бороду и за василиска, — закончила она вслух и покачала головой.

Снейп прав — она просто удивительно умеет выбирать друзей.

И все-таки она испытала что-то вроде облегчения, когда обнаружила его дома. И тут же, едва переступив порог, рассказала ему все, что было, по ее мнению, необходимо. О Прелати, его интересе к Снейпу и Смотрицки, возможном сотрудничестве с Артуром и маггловским премьер-министром. Снейп слушал внимательно, не сводя с нее цепкого взгляда. Но, к ее удивлению, не стал ничего уточнять и задавать вопросы. Несмотря на то, что собственные попытки кое-что утаить она сама оценила бы не выше "отвратительно". Гермиона по-прежнему была уверена, что Снейпу не стоит знать ни об игре, ни о ее связи с магической реальностью, ни о Гарри и ритуале присвоения крови. Возможно, ему и о Прелати знать не следовало. Но это, в конце концов, могло оказаться опасным для него.

— Это не министерские. Во всяком случае, не только министерские, — закончила она. — Я пока сама не знаю, чьи. Не могу поверить... Неужели Артур... Или не Артур?

Она беспомощно замолчала.

— Во всяком случае, не только Артур, — ответил Снейп после краткого молчания. — Правда, сюрприз? Для тех, кто не в курсе его прошлой деятельности. А с виду милый, мирный, добрый волшебник, простофиля под каблуком у бойкой жены...

Снейп холодно усмехнулся.

— У него здоровые инстинкты. Он очень сильно и очень искренне любит свою семью. Он же чистокровный маг. Хоть и магглофил.

— Вы хотите сказать, что его семье что-то угрожает? Они шантажируют его?

Снейп поднял бровь.

— Кто — они, мисс Грейнджер? — спросил он. — И что значит шантажируют? Артур Уизли чистокровный маг, глава рода, последовательный борец с темной магией, — Снейп пренебрежительно хмыкнул. — Но, в отличие от Дамблдора, Артур не осознает ее возможностей, ее способности не только давать силу магу, но и использовать мага. Родовой магией нужно владеть, осознавать ее — хотя бы для того, чтобы понимать, когда она использует тебя, и как себя при этом вести.

— Значит, его все-таки используют? — настаивала Гермиона.

Ей очень хотелось, чтобы это было так. Она любила Артура — своего, она была когда-то в этом уверена, будущего тестя. Милого. Отважного. Доверчивого... Ее личный счет к Прелати рос, как на дрожжах...

Снейп пожал плечами.

— Артур любит магглов, — с сарказмом произнес он. — Платонически. В смысле, знает о них столько же, сколько и о собственной магии. Кстати, — Снейп повернул голову и посмотрел ей в глаза. — Я правильно понял, что Поттер теперь тоже часть семьи Уизли?

Гермиона кивнула.

Снейп встал с кресла и прошелся туда-сюда по гостиной. Гермионе показалось, что он неспокоен. На него произвел впечатление ее рассказ? Снейп постоял посреди комнаты, прикрыв глаза. Тонкие ноздри дрогнули. Он потер руки — казалось, ему стало зябко.

— Где вы сегодня были, — спросил он, не открывая глаз.

Гермиона честно перечислила.

— Аврорат...

Снейп подошел к ней, взял ее за подбородок, приподнял голову и уставился в глаза. Гермиона дернулась — она подумала, что он собирается покопаться в ее сознании. Но он тут же отвел взгляд и провел ладонью перед ее лицом.

— Следящие чары, — пробормотал он. — Это не страшно... Это не то...

Он отвернулся и теперь стоял к ней спиной: все, что она могла видеть — это то, что он напряжен. Как готовый к броску зверь. Потом он резко повернул голову. Его взгляд остановился на сумочке, которую Гермиона бросила на столе. Она не успела сказать ни слова, как он протянул руку, схватил сумочку и вывернул все ее содержимое на стол.

— Профессор, это мои личные...

Снейп метнул в нее короткий холодный взгляд, заставивший тут же захлопнуть рот. Он порылся в рассыпанных вещах и выудил то, что Гермиона про себя называла "сферой живых линий". Покрутил ее в длинных пальцах. Потом перевел взгляд на Гермиону и тихим, шелковистым голосом, от которого просыпались самые страшные школьные воспоминания, произнес:

— Что это, Герйнджер?

Гермиона нервно сглотнула.

— Я спрашиваю, что это и откуда оно у вас? — так же, не повышая голоса.

Он подошел поближе и навис над ней, как туча.

— И не вздумайте лгать.

Это Гермиону возмутило.

— Головоломка, — ответила она. — Просто головоломка.

Снейп с минуту смотрел на нее совершенно пустым, холодным взглядом.

— Головоломка, — повторил он безо всякого выражения. — Этот артефакт, полный темной магии, называется головоломкой...

Гермиона снова нервно сглотнула. Ей очень не нравился его тон.

— Откуда вы его взяли, Грейнджер? Кто его создал?

— Это...

Ну, как ему объяснить?

— Это дизайнеры сделали, — с отчаянием произнесла она. — Наложили рисунки и отрендерили. Есть такие специальные компьютерные программы... Этот, кажется, в 3D-Studio делали, — она кивнула на сферу. — А я потом сняла магическую копию...

— А рисунки?

— Рисунки я им дала — с ваших изразцов скопировала.

Снейп сжал сферу в руке. Гермиона подумала, что не будь она магической — наверняка рассыпалась бы в пыль.

— Магглы, — выплюнул он. — Вы понимаете, что вы сделали, глупая девчонка? Вы дали неизвестно в чьи руки магию, защищающую этот дом. Нашу родовую магию.

Гермиона посмотрела на сферу. Что ж, были у нее подозрения на предмет этих изразцов.

— Рисунки на изразцах...

— Скажем так, некоторые фрагменты родового заклятия. А то, что у вас получилось...

Он поднес сферу к самому ее носу.

— Ключ. Темномагический ключ.

Он положил сферу на стол, сел в кресло, откинулся на спинку и уставился в потолок.

— И вы носите это в кармане? — его голос был полон сарказма.

— В сумочке.

— Да, существенная разница...

Гермиона принялась складывать в сумочку рассыпанные вещи. Когда дело дошло до сферы, она заколебалась.

— Профессор, это... опасно — носить его с собой?

— Опасно не знать, что у вас в руках, Грейнджер, — ответил Снейп. — Опасно было бы, если бы вы воспользовались им без моего ведома. А так... Носите, если вам не мешает темный артефакт в кармане. Только не потеряйте, — язвительно закончил он.

Гермиона решительно сунула сферу в сумочку.

— Она успокаивает мне нервы, — пробормотала она и хмуро усмехнулась. — Может, на ночь под подушку класть?

— Вам снятся кошмары? — сухо поинтересовался Снейп. — До сих пор?

— Только один, — ответила Гермиона. — Я отступаю, отбиваясь от проклятий. У меня под ногой что-то хрустит. Я смотрю вниз и вижу, что наступила на чью-то руку, а хрустнули, скорее всего, кости. Это мальчишка — не старше пятого курса. Зеленая мантия. Слизеринец. И у меня только одна мысль, с которой я просыпаюсь: за чью победу он отдал жизнь? Идиотская мысль... — с отвращением закончила она.

— Почему же идиотская? — спросил Снейп.

— Да потому что это-то как раз не имеет ни малейшего значения! — раздраженно ответила Гермиона.

Она упала на диван и прикрыла глаза. Услышала, что Снейп встал, куда-то ушел, потом пришел, но так и не открыла глаз, пока до ее слуха не донеслось характерное бульканье. Разлепив веки, она увидела перед собой на столе бокал, до половины наполненный янтарной жидкостью.

— Я правильно понял из вашей переписки — вы предпочитаете арманьяк?

Гермиона удивленно глянула на Снейпа и кивнула.

— Тогда пейте. Вам на пользу.

Какое-то время они молча пили. А потом Снейп сказал:

— Да, мисс Грейнджер, это действительно жуткий сон. Я таких не вижу.

Гермионе послышалась насмешка в его голосе. И она немедленно ощетинилась.

— А какие видите вы? — с вызовом спросила она. — Смерть директора?

— Альбуса? — Снейп мельком глянул в ее сторону, вскинув бровь. — Нет, с чего бы...

Он сделал глоток, отставил бокал в сторону и прикрыл глаза.

— Вам не приходило в голову, что я имею основания не жалеть о том, что убил Альбуса? Почему вы думаете, что именно это должно стать моим ночным кошмаром?

Гермиона открыла было рот — она сама уже жалела, что завела об этом речь. Но Снейп поморщился и жестом заставил ее молчать.

— Не трудитесь, я скажу, почему, — сказал он с холодной насмешкой в голосе. — Альбус был велик. От него многое зависело. Вам, наверное, вовсе казалось, что на него опирается весь мир. Даже когда он был уже полумертв. По собственной, кстати, глупости. Не стоило старику мнить себя титаном, даже если на самом деле он был сильнее, чем титан. Просто когда умер Альбус, вам показалось, что осиротел целый мир. А когда умирала какая-нибудь молодая маггла, сиротой оставался всего лишь один младенец. Вам кажется, что первое страшнее. И вы, скорее всего, ошибаетесь.

С этими словами он поднялся, подхватил свой бокал и пошел к стеллажу, скрывающему лестницу наверх.

— Спокойной ночи, мисс Грейнджер, — не оборачиваясь, произнес он.

Глава 22

Следующие два дня Гермиона почти не выходила из дому — один раз аппарировала в контору с очередной порцией расчетов и один раз выбралась в лондонскую квартиру в надежде на письмо от Смотрицки. Все остальное время она проводила в гостиной у стола — за расчетами и довольно тяжелыми размышлениями. Она ерзала на стуле, куталась в плед, пила горячий чай. Ей было не то чтобы холодно — как-то зябко. Не от сквозняков, не от промозглой сырости — холодок поднимался откуда-то изнутри, разрастался, затапливал все тело. Время от времени ее кидало в крупную дрожь — и Гермиона не могла сказать определенно, был это холод или расшалившиеся нервы. На всякий случай она спустилась в лабораторию и приготовила себе успокаивающий отвар. А когда он не помог, снова спустилась в лабораторию и принялась за согревающее зелье. Очень скоро она что-то перепутала. А спустя еще какое-то время в лабораторию зашел Снейп и застал ее сидящей на столе с кружкой в руках. Она никак не решалась выпить густую зеленоватую бурду, которая и близко не походила на изумрудное согревающее зелье. Гремиона рассудила, что жидкость, по крайней мере, горячая, точно не ядовитая, да и ингредиентов жаль... Снейп, по всей видимости, собирался разразиться тирадой, способной превратить в отраву даже родниковую воду, но почему-то передумал — молча забрал у нее из рук кружку и вытолкал из лаборатории.

Гермиона вернулась к расчетам. Вопреки желанию Великого шефа и интригана Прелати, она занималась совсем не тайной комнатой, а судорожно заканчивала расчеты по аврорату. Ей нужно было разобраться, что происходит в треугольнике Артур-Канингем-Прелати. Ради Гарри. На следующее утро после посещения аврората Гермиона отослала ему сову с короткой запиской, в которой строго-настрого запретила посвящать Артура в историю с ритуалом присвоения крови. Артур был помощником министра, правой рукой и очень осведомленным — возможно, самым осведомленным — человеком в магический Британии. Но о ритуале он мог и не знать. Гарри утверждал, что в это были посвящены только начальник аврората и сам министр — операция была строго секретной. То, что аврорат с подачи министра прибег к темной магии, можно было считать гарантией молчания участников. И если Артур до сих пор не знал о связи Гарри с Гермионой, то сообщать ему об этом сейчас было бы неразумно. Не исключено, что, узнай об этом Артур, через несколько минут об этом узнает и Прелати. Еще один повод для шантажа. Конечно, была вероятность, что и Артур, и Прелати — или хотя бы один из них — знают о ритуале. Но ей почему-то казалось, что это не так — уж Прелати точно постарался бы использовать это в своих целях. Впрочем... Кто сказал, что он уже выложил все карты на стол?

Гермиона автоматически строчила формулы, пока ее мысли бродили от Артура к Гарри, от Гарри к Джинни... Какая он все-таки скотина — ее друг. Джинни не заслужила такого обращения... Мерлин, она же просила Джинни, чтобы та постаралась выяснить, во что влип Гарри — когда еще сама не знала о ритуале. Что, если Джинни попробует подключить к этому отца, а тот... Интересно, в каких отношениях Прелати с министром. Если он помощник маггловского премьера, то ему вряд ли нужно посредничество Артура, чтобы добраться до Кингсли лично...

Какую игру, в таком случае, ведет Канингем? Не похож он на простого служаку-исполнителя. Да и с министром накоротке... Кстати, не прилетела ли в лондонскую квартиру сова с договором? Вряд ли. Эта машина работает медленно. В отместку за шантаж Гермиона поставила условие: пока все бумаги не будут подписаны и аванс не ляжет на ее счет в Гринготтсе, к пакету с документами она пальцем не прикоснется. Все покривились, пометали в нее угрожающие взгляды, но деваться некуда — кивнули головами и сказали "да". Она выиграла чуть-чуть времени.

Так же, как и с тайной комнатой. На самом деле ей самой было интересно узнать, что там скрывает Синяя Борода. Вернее, Синей Бороды как такового еще нет. Он проявляется с развитием образа. Что-то такое происходит, после чего некто, один из персонажей, подходящий по предыстории, уровню и возможностям, обрастает Синей Бородой. А еще задействовать темномагический ключ и тетрадь Смотрицки...

Гермиона потерла виски и снова поежилась. Интересно, что она могла насчитать и сколько ошибок наделать, думая о совершенно посторонних вещах. Вообще нумерология не терпит небрежности и рассеянности — Гермиона потому и достигла в ней столь многого, что ни в том, ни в другом ее нельзя было упрекнуть. Она отодвинула бумаги, потянулась к ноутбуку и вдруг обнаружила рядом с собственным локтем кружку. Наверное, она стояла там уже давно. Но, судя по пару, поднимавшемуся над изумрудной поверхностью, согревалась магией. Гермиона включила ноутбук и, пока он загружался, взяла кружку и обхватила ее ладонями. Вот она, магия — она еще не сделала глотка, а от кружки по телу уже пошли волны тепла.

— Спасибо, профессор, — пробормотала она.

Поэтому магглы не верят в магию, — подумала она, глядя, как над кружкой поднимаются и свиваются в призрачные колечки струйки пара.

— Почему?

Гермиона вздрогнула. Она думала вслух?

— Вот эта чашка нарушает законы термодинамики. По крайней мере, второе начало — точно. А может, и первое.

Снейп вошел в ее поле зрения, и Гермионе показалось, что он рассматривает ее с долей любопытства. Она хлебнула из чашки и отметила, что вкус у зелья довольно приятный.

— Мед? — удивленно спросила она. — Вы добавили в согревающее зелье мед?

Снейп кивнул.

— У вас довольно высокая вкусовая чувствительность. Жаль, что она сопровождается неспособностью сварить зелье за третий класс... Природа иногда очень бестолково распределяет блага — вы не находите?

Гермиона пожала плечами.

— Так почему вы считаете, что начала термодинамики несовместимы с магией?

— Это не я так считаю. В этом меня все время убеждает мой коллега. Иногда я готова с ним согласиться. Вот хоть эта кружка... — Гермиона снова с удовольствием отхлебнула зелье. — Можно подумать, демон Максвелла в действии.

Снейп усмехнулся углом рта.

— Магглы. Демоны... Как поэтично. Вам по теории магии поставили удовлетворительную оценку только из-за того, что у вас орден Мерлина? Или потому, что вы подруга блистательного Поттера?

Он фыркнул.

— Ну, раз вам сказки про демонов понятнее, чем теоретическая магия, скажем так: все, что нужно сделать магу, — правильно сформулировать запрос-заклинание и четко адресовать его нужному демону.

Гермиона задумалась. Снейп был прав — теорию магии они проходили в школе очень поверхностно. В университете ею занимались только те, кто действительно очень сильно этого хотел. А таких было мало. Волшебники, как правило, интересовались прикладными разделами магии. Но она-то и здесь умудрилась прочитать больше, чем требовал школьный курс.

— Вещества и поле... В смысле, субстанции и силы в природе направляются магом, а не вероятностью... Что-то вроде флуктуаций? — на ходу соображая, спросила она. — Только если исключить фактор случайности. Флуктуцация по требованию, — она усмехнулась и тут же покачала головой. — Но механизм все равно непонятен.

— Ключевое слово — демон, мисс Грейнджер, — с насмешкой в голосе напомнил Снейп. — Демоны в вашем маггловском представлении, кажется, носители постоянных функций? В таком случае, в следующий раз скажите вашему коллеге, что магия — это общение с демонами. Запрос-заклинание всегда адресован определенному демону или группе демонов — магических силовых констант, которые активизируют и направляют тот процесс изменения вещества или поля, с которым связаны. Механизм один и тот же как для макроуровня, так и для микроуровня — магии, работающей в области элементарных частиц и квантовых полей.

Гермиона кивнула. Пожалуй, Полу это было бы понятно. Нет, ему это понравилось бы.

— И уверяю вас, закон сохранения непременно действует, — продолжал Снейп. — Если вы наколдовали себе бифштекс, где-то в мире убавилось веществ, из которых он состоит. Но не советую вам этого делать, — он сокрушенно вздохнул. — Магическая молекулярная кулинария дает превосходные результаты. У настоящих мастеров. А их на белом свете еще меньше, чем толковых зельеваров.

Последнее, по всей видимости, было сказано о ней и для нее. Но она пропустила это мимо ушей.

— Значит, демоны — магические сущности, — задумчиво произнесла Гермиона. — А стало быть, заклинание они воспринимают не как словесную формулу?

Снейп кивнул.

— Разумеется. Словами пользуются люди и только люди — и то просто потому, что никак иначе формулировать свои запросы мы не умеем. Сознание — это язык и vice versa.

— Но они-то не люди. Они принимают сигнал, понятный для них, — размышляла Гермиона. — Что преобразует сигнал?

Снейп насмешливо приподнял бровь.

— Палочка, — выдохнула она.

— Вернее магическая сущность, которая в ней содержится, — Снейп даже слегка улыбнулся. — Поэтому маг и его палочка привыкают друг к другу, и их магия в идеале становится совместным действом.

— А как же тогда магия без палочки?

— Да так же, как и с палочкой. Только вместо магической сущности используются другие магические ресурсы. Дети, например, безотчетно используют силу магии природы — вокруг нас на самом деле полно подобных преобразователей. Просто мы о них не знаем, не чувствуем и, соответственно, не умеем ими пользоваться. Разучились.

— Удивительно. Так похоже на информацию, — Гермиона с легкой улыбкой посмотрела на ноутбук. — Для разных типов передачи информации — разные способы кодировки.

Снейп внимательно посмотрел на нее и медленно кивнул.

— Можно сказать и так. Вам, как маггле, проще себе представить магию как информационный обмен, правда? Или как энергетический. Впрочем, на это вам образования не хватит.

— А вам, конечно, хватит, — беззлобно огрызнулась она.

Снейп лишь кивнул. И Гермиона подумала, что для мага он действительно неплохо подкован в маггловской науке. По крайней мере, у него поворачивается язык произносить слова "информация" и "квантовое поле"...

Значит, демоны... Она прикрыла глаза. Что ж, это логично и по-своему красиво. Демоны против ангелов. Постоянные функции против случайных метаморфоз. О том, что зоны нестабильности могут оказаться точками бифуркации, она догадывалась. Догадывалась? А что такое поливариантная игровая вселенная, девочка моя? Не своими ли ручками ты заложила в основу игры пространственно-временные, — они же в нашем случае событийные — бифуркации? Остается только понять главное: что выступает в роли управляющей переменной.

Что?

Или кто?

Ох, Мерлин. Маг. Это же у Смотрицки в "Придире": маг и бесприютный человек.

Ангел...

Гермиона опомнилась, когда увидела направленный на нее взгляд Снейпа. Его черные глаза сверлили ее переносицу, лицо застыло, сама поза выдавала напряжение. Но Гермиона почему-то была уверена, что он не пытается сейчас прочитать ее мысли. Он просто чего-то ждет. От нее. Прямо сейчас.

— Профессор? — неуверенно спросила она.

Он словно очнулся — на миг расслабился и тут же снова подобрался. Но уже в более привычной для себя личине — сложил руки на груди, поплотнее завернулся в мантию.

— Мисс Грейнджер, вам, наконец, надо принять решение, — он сделал паузу, будто подбирая слова. — Вам надо определиться с тем, кому вы будете доверять, а кому — нет. И в дальнейшем — просто придерживаться выбранной линии.

Гермиона нервно сглотнула.

— Профессор, что вы...

Он поднял руку, и она замолчала.

— Сейчас я вас оставлю. Я не могу тратить на вас весь свой день. А вы подумайте над моими словами.

Он резко развернулся и направился к стеллажу, закрывавшему коридорчик, ведущий в тайную комнату. Стеллаж, словно испугавшись его стремительных движений, отлетел в сторону. Снейп вступил в коридорчик и, вместо прощания, бросил:

— И ради Мерлина, не доверяйте свой выбор нумерологии. Постарайтесь раз в жизни просто пораскинуть мозгами и проанализировать слова и поступки людей, которые, на свою беду, имеют с вами дело.

Он исчез. Стеллаж мягко качнулся и встал на место. Гермиона тупо уставилась на него.

Вот тебе, девчонка, — кисло подумала она. И скажи теперь, что он не прав. Сама же мучилась последние недели, металась, хотела посоветоваться. Так давай — выбирай. Но уж тогда выкладывай все. Начистоту. Вот только кому лучше это все выложить?

Со свойственной ей педантичностью, Гермиона открыла блокнот и записала на чистом листе имена всех возможных кандидатов. По сути — всех, кто оказался так или иначе вовлечен в историю с игрой и магической нестабильностью. Подумав еще минуту-две, она переписала имена таким образом, чтобы под каждым оставалось достаточно места для заметок. В список вошли Снейп, Прелати, Смотрицки, Гарри, Канингем, Артур Уизли, министр Шеклбот. Поначалу она с разгону вписала также Великого шефа, Пола, Джинни и Рона, но потом их вычеркнула. Потом подумала еще немного и снова вписала Рона. А вычеркнула Гарри. Он не в том положении, чтобы можно было рассказать ему все.

В конце концов, в ее списке остались только Снейп, Смотрицки и Артур Уизли. А спустя еще какое-то время она поймала себя на том, что всерьез раздумывает, почему так решительно вычеркнула Прелати.

А правда, почему? Гермиона изо всех сил пыталась найти хоть одно рациональное объяснение своей неприязни к Прелати. То, что он не тот, за кого себя выдает, не было аргументом. Потому что все остальные в ее списке отличались тем же. Да и почему "не тот"? Он действительно вице-директор Микроидса. И то, что он, условно говоря, инквизитор — он ей тоже дал понять достаточно ясно. Из чего следует, что Прелати с ней по-своему честен. Пытался кое-что утаить? А кто из ее списка поступает иначе? Может, Снейп? Или Гарри Поттер? Или Артур Уизли? Значит, степень откровенности вообще не может быть критерием выбора. А то, что Прелати в хороших отношениях с Артуром, что он уж точно не симпатизирует темной магии, и наверняка не в его планах преследовать магглов и магглорожденных...

Он ее шантажировал. Канингема она вычеркнула из списка именно поэтому. С другой стороны, что ему остается, если она не делает то, что нужно? Как, что? Сказать, какого черта он от нее хочет и для чего ему это надо! У него могут быть веские основания не делать этого. Достаточно вспомнить, как дозировано выдавал информацию Дамблдор. И попробуйте его в этом упрекнуть, учитывая обстоятельства...

Ладно, Прелати снова был вписан в список претендентов на доверие. Теперь Гермиона прицелилась к фамилии Снейпа. О, она очень хотела ему доверять. И это ее пугало. Нет, это было просто глупо — доверять ему после того, как он показал, с какой легкостью может заставить ее верить себе и тут же убить эту веру. Взять хоть их ночной разговор о его воспоминаниях... Как можно доверять человеку, который сам изо всех сил старается твое доверие подорвать? С другой стороны, Дамблдор доверял ему безоговорочно — и оказался прав. Или нет?.. И Волдеморт, в свою очередь, тоже доверял ему... Мерлин, этот человек водил за нос куда более трезвых и опытных людей, чем она. Но повод ли это не доверять ему в данном случае? Оставлять в списке и Снейпа, и Прелати казалось ей противоестественным. А впрочем, может, Снейп не против встретиться с Прелати? Может, это фрагмент какой-то большой игры, в которой Гермиона — только проводник на коротеньком участке пути?

На самом деле ей больше всего хотелось обо всем рассказать Смотрицки. И это пугало еще сильнее, чем готовность посоветоваться со Снейпом. Потому что Стена Смотрицки она в глаза не видела. Двумя словами с ним не обменялась. Он вообще до сих пор оставался фигурой виртуальной. Может, в этом все дело? Реальные люди всегда кажутся опаснее. И это, вполне вероятно, ошибка.

А еще оставался Артур. И хотя, положа руку на сердце, Гермиона признавалась самой себе, что ее желание все рассказать Артуру держится на одних эмоциях, дела это не меняло ничуть. Он отец Рона, и едва ли ее вина, что он не стал и ее отцом тоже. Главой ее семьи. Это просто желание маленькой девочки залезть на колени к папе, все ему рассказать и предоставить ему возможность решить все-все ее проблемы. Одно оставалось непонятным: почему ее так тянуло именно к Артуру, а не к собственному отцу? Да, он маггл. Но чертовски разумный и рассудительный человек.

И тут Гермионе снова стало зябко. Она вспомнила рассказ Снейпа о механизмах родовой магии: невеста жертвует девственную кровь и таким образом становится частью семьи. Учитывая тот факт, что Рон был ее первым мужчиной, и никого другого у нее никогда не было... Значит, Артур в некоторой степени может считаться главой ее рода — не юридически, не фактически, но, вполне вероятно, магически. А это в волшебном мире что-нибудь да значит...

Гермиона, превозмогая себя и мысленно извиняясь перед Роном, Артуром и всеми Уизли до седьмого колена, вычеркнула Артура из своего списка. В конце концов, в нем осталось всего три фамилии: Прелати, Снейп и Смотрицки. Что ж, это уже было лучше, чем вначале.

Она сунула в сумку блокнот, собрала расчеты, несколькими движениями палочки привела себя в порядок и отправилась в контору, по дороге подумав, что решение по кандидатуре Прелати лучше отложить. Со Смотрицки придется сначала встретиться — доверять подобную информацию сове она не желала. Значит, пока в ее руках оставался только Снейп. Но откровенничать со Снейпом... К этой мысли надо было хотя бы привыкнуть. В конце концов, кто сказал, что решение надо принять именно сегодня? Сегодня надо забросить Великому шефу "куклу" тайной комнаты образца Салазара Слизерина. А Полу — расчеты по аврорату. Делать Канингема своим наперсником она, конечно, не будет. Но пощупать его стоило. И лучше всего сделать это в игре.

Но какой поворот сценария! Если бы сама сочиняла — нипочем такого не выдумала бы. Основной квест для группы персонажей — обнаружить ангела. Найти, вычислить, поймать чужими руками, просто обрести контроль над этой сущностью... Зачем? Если принять как гипотезу, что ангел — это и есть переменная в точке бифуркации, смысл очевиден: контролируя поведение переменной, контролируешь сам процесс метаморфозы. То есть в магическом смысле обретаешь огромную власть. Возможно, власть над самой магией. И ведь ничего в ответ не пикнешь: не контролировать, пустить на самотек — значит, позволить метаморфозе развиваться в любом направлении, в конечном итоге реализуясь как в свет, так и во тьму. Идеальная ситуация: ребята, если мы сейчас не возьмем этого "ангела" в свои руки, одетые в изящные ежовые рукавицы... Вопрос только в том, чьи руки до него дотянутся раньше.

Но почему тогда Прелати столько времени морочил ей голову Снейпом? Для отвода глаз? А на самом деле ему нужен Смотрицки? Что ж, темный маг. Возможно, чистокровный. Так что может иметь что-то общее и с Жилем де Рэ, и, соответственно, с Синей Бородой. Кстати, его тетрадь она вовсю использовала, когда работала над образами. А диаграммы Снейпа и Жиля ни тролля не совпадали. Впрочем, не факт, что Синей Бородой был именно Жиль. Почему не предположить, что Прелати ищет Снейпа для того, чтобы выйти на Смотрицки? Во всяком случае, пока из всех, причастных к этой истории, только Снейп признает свое знакомство с этим человеком. Да что там — хотя бы не сомневается в его существовании.

Что ж, с тем, кто в этой истории выступает в роли ангела, она определилась. Станислас Смотрицки. С его статьи в "Алхимике" началась катавасия с нестабильностью магического поля. А может даже раньше — с дома Снейпа, после того, как она нашла и открыла его тетрадь-палимпсест.

Гермиона отвлеклась от своих раздумий только дома, когда обнаружила на мониторе знакомую сову. Ее тревоги тут же улетучились. Настроение стало стремительно улучшаться. И ощущение холода, глодавшего ее изнутри два дня, проведенных в Тупике Прядильщиков, наконец, исчезло. Она только взяла в руки как обычно неподписанный конверт, а на лицо уже выползла улыбка. Определенно, если этот человек и был ангелом, то она, хоть и ведьма, ничего не имела против чуда.

Письмо оказалось почти полностью посвящено веленовому палимпсесту. Даже непременные колкости были вытеснены на поля. Смотрицки сухо, но довольно обстоятельно описал известную ему часть истории тетради. По его сведениям, она была сделана магом, но вряд ли в качестве магического артефакта — скорее, просто как добротная и удобная книга для записей. В дальнейшем принадлежала то магам, то магглам — все записи проследить невозможно. Перед тем, как надолго выйти из обихода, она принадлежала магглу — судя по записям, сделанным чернилами и киноварью, как ему удалось выяснить. Это было нелегко, возможны ошибки, так как тетрадь попала к нему в руки уже очищенная от предыдущей записи. Их сути уже не уловить. Предположительно в нее были переписаны образцы прованской поэзии. Книга была изъята приблизительно в середине пятнадцатого века и, судя по тому, что она надолго пропала, легла в спецхран. Возможно, дело было в том, что не каждый мог ею воспользоваться: любые чернила — как маггловские, так и магические — не оставляли на ней следа. С этой историей тетрадь попала ему в руки. И, как ни странно, его писания пошли тетради впрок. Все остальное, как писал Смотрицки, ему не хотелось бы вверять ненадежным лапам совы, а еще меньше — кудрявой головке легкомысленной молодой особы.

Гермиону это ничуть не обидело. Напротив. В Тупик Прядильщиков она вернулась вполне удовлетворенной. День был прожит не зря: она сумела найти способ оттянуть решительно все — от шефа она отделалась на ближайшую неделю, нагрузив василиском, аврорат занимался бумажной волокитой, а решение о том, с кем посоветоваться, она примет, например, завтра. Просто потому, что ей сначала надо найти Смотрицки. Во-первых, он, по ее разумению, и есть ангел. А во-вторых, он, возможно, именно тот человек, с которым ей захочется быть откровенной.

Гермиона была достаточно честным человеком, чтобы признаться самой себе: то, что она сейчас делает, по меньшей мере, неразумно. События вышли из-под контроля и развиваются быстро. Слишком быстро. Гораздо быстрее, чем она соображает. Что это страусиная политика — откладывать в долгий ящик проблемы, с которыми надо разделаться, пока они не разделались с тобой. Если Прелати использует ее с тем, чтобы потом списать — он сделает это в любой момент. Если Снейп использует ее с тем же намерением — ему тоже ничто не помешает. Смотрицки же вообще ведет совершенно неизвестную ей игру, и она в ней вполне может оказаться заложником. Она ни тролля не понимает в происходящем, но нутром чует, что оно затягивает петлю у нее на шее.

— Все это не повод помирать с голоду, — громко сказала она, заходя на кухню и сгружая на стол пакеты.

Гермиона выудила из буфета тарелки и разложила на них снедь. Бризоли из лавки, располагавшейся в цоколе ее лондонского дома. Ломти ноздреватого швейцарского сыра. И к нему — две большие сочные груши и несколько слив. Оценив размеры порций, Гермиона покачала головой. Сколько раз она клялась себе не покупать еду в состоянии зверского голода? Это всегда заканчивается одинаково — она покупает приблизительно в три раза больше, чем может съесть. Да, бризоли в этой лавке готовят превосходно — но что делать с эдакой горой пускай даже самых лучших бризолей в мире? Гермиона со вздохом направила палочку на блюдо и пробормотала согревающее заклинание. Есть их холодными уж точно не стоило.

Не успела она проглотить и кусочка, как в гостиной послышались быстрые шаги, и в кухню черным вихрем влетел Снейп. Увидев, Гермиону, он остановился на пороге и, ей показалось, едва не спросил, что она здесь делает. Но вместо этого осмотрел стол и подозрительно повел носом.

— Если вам не нравится, можете сварить себе манную кашу, профессор, — безмятежно произнесла Гермиона. — А если не хотите каши — садитесь и ешьте, что дают.

Снейп развернулся и вылетел из кухни.

Гермиона пожала плечами — пускай скажет спасибо, что она не отправила его мыть руки. Впрочем, Снейп вскоре вернулся — уже без мантии, в привычном черном сюртуке, застегнутом под горло. Он сел на табурет и осмотрел стол голодными глазами.

— Что тут у вас? — буркнул он. — Кто это стряпал?

— Не волнуйтесь, профессор. Это не мои упражнения в молекулярной кулинарии. Не спешите радоваться, — она с удовлетворением отметила, как рука Снейпа замерла над блюдом. — Это делали магглы. Отвратительные глупые магглы.

Снейп одарил ее презрительным взглядом и подцепил бризоль. Гермиона жевала свой и украдкой рассматривала профессора. Выглядел он неважно. Круги под глазами. Глубокие, словно следы резца, морщины. Щетина на подбородке. Волосы еще более неопрятные, чем всегда.

— Мясо, — удовлетворенно пробормотал он.

Он подхватил еще один бризоль, поднялся и, на ходу жуя, направился к буфету. Буфет уплыл в сторону, и Снейп исчез в проеме. Гермиона проводила его взглядом. Есть в лаборатории, по ее представлениям, было дурным тоном. Впрочем, Снейп вскоре вернулся, держа в одной руке вилку, на которой уже не было бризоля, а в другой — винную бутылку, покрытую такой плотной коркой пыли и паутины, что разобрать цвет было невозможно. Повинуясь помахиванию пальца, из буфета выплыли и встали на стол два бокала. Пробка выскочила из горлышка.

— Что за вино? — принюхиваясь, спросила Гермиона.

— Маггловское, — коротко ответил Снейп, наполняя бокалы.

Он снова принялся за еду. Гермиона смотрела, как тает гора бризолей, и думала, что не ошиблась с количеством.

Какое-то время они ели молча.

— Вы подумали о том, о чем я вам говорил днем? — спросил вдруг Снейп.

Гермиона неопределенно пожала плечам.

— Я думала, но...

Она затолкала в рот ломтик груши — это избавило ее от необходимости говорить на скользкую тему.

— Если вам это поможет, Грейнджер... — Снейп хмыкнул. — Или хотя бы утешит... Я думаю, уже не слишком важно, кому именно вы все расскажете и с кем будете советоваться. Это не особенно повлияет на ситуацию.

— А на что повлияет? — мрачно поинтересовалась Гермиона.

— Например, на вашу судьбу.

— Ну да, тогда совсем неважно, с кем я посоветуюсь. Вы правы... — голос Гермионы сочился ядом. — Кого интересует судьба индейца? В смысле, магглорожденной ведьмы.

Снейп оперся затылком о стену, расстегнул несколько пуговиц и распустил узел шейного платка.

— А что, профессор, разве что-то происходит? — Гермиона изобразила на лице невинное выражение и как следует хлебнула из бокала. — Какие такие события? Какая такая ситуация? Вы о чем?

Снейп пожал плечами и занялся сыром. Гермиона какое-то время смотрела на него, разрываясь между желанием швырнуть в него бокалом или уткнуться в плечо и разрыдаться.

Спокойно, девчонка, — сказала она себе и еще раз как следует приложилась к вину. — Ты же понимаешь — это магия. Если тебя так тянуло все рассказать Артуру только потому, что он глава твоей так и не состоявшейся семьи, то что говорить о главе твоей нынешней семьи. Это магия. Только магия. И не сам ли Снейп тебя об этом предупреждал: магия использует мага.

— Профессор, мне очень хочется все рассказать вам, — грустно произнесла она. — Но я не вижу ни одного рационального основания для этого. Вы же сами сознательно убили во мне доверие к себе.

— Грейнджер, я дал вам понять, что не стоит доверять — не только мне, но и всем прочим, — он досадливо поморщился. — Но ограниченность, которой вы отличались еще в школе, как я посмотрю, осталась при вас.

Он нехорошо усмехнулся.

— Вы не думаете, что я просто не хочу всего этого знать? Если бы хотел — давно вытрусил бы это из вас. Есть с десяток не самых трудоемких, а в некоторых случаях даже довольно приятных способов добыть информацию у собственной жены — в том числе вопреки ее воле.

Гермиона опустошила свой бокал и уставилась в него.

— Налейте мне еще, — попросила она.

Снейп с сомнением посмотрел на нее, но налил до краев.

— Кажется, от вина вы пьянеете быстрее, чем от бренди, — проворчал он.

Гермиона кивнула и быстренько набила рот сыром со сливой.

— Поговорите со Стеном. Судя по его письмам, он к вам благоволит, — Снейп издевательски усмехнулся. — Это плохое знакомство, Грейнджер. Поэтому запомните: что бы он вам ни сказал, к чему бы не пытался подтолкнуть, три раза подумайте, стоит ли соглашаться. А еще лучше, послушайте его внимательно и поступите наоборот.

— Вы так и делали, профессор? — невнятно произнесла она.

Снейп покачала головой.

— Нет. О чем сильно потом сожалел.

— Я бы давно уже поговорила с мистером Смотрицки, — Гермиона, наконец, проглотила все, что было во рту, и смогла поддержать беседу. — Но он не хочет со мной встречаться. А я не хочу обо всем этом писать.

— Вы и так доверили совам больше, чем следовало, — проворчал Снейп. — Ладно, вы — безголовая девица. Но от Стена я ожидал большей... осторожности.

Кажется, он хотел сказать что-то другое, но косо глянул на Гермиону и прикусил язык.

— Что же вам мешает с ним встретиться?

Гермиона глупо хихикнула.

— Да то, что его нет, профессор. Вы разве не знаете? Ах, да, откуда вам знать. В аврорате уверены, что он появился только после статьи в "Алхимике". И еще у него нет палочки. Или он ею не пользуется. А значит, он, скорее всего, не маг. Или его на самом деле нет. По крайней мере, раньше не было.

Снейп покачал головой и с сомнением посмотрел на бокал в ее руке.

— И этот человек морочил мне голову термодинамикой, — пробормотал он.

Гермиона сама чувствовала, что голова идет кругом. Но ей это ощущение нравилось. От бренди, даже от самого хорошего арманьяка, она хмелела медленно и совершенно иначе — в ней зажигался огонек, сам черт ей был не брат... А сейчас ей просто становилось легко, тепло, она словно заворачивалась во что-то мягкое, но дающее самую надежную защиту...

— Вы все-таки маггла, — с презрением произнес Снейп. — У вас в руках одно из самых совершенных магических орудий, а вы сидите тут и распускаете слюни, как второклашка.

Гермиона приподняла брови — ей не хотелось расставаться с этим уютным опьянением.

— Вы нумеролог, Грейнджер. А нумерология — это магия. И только потом формулы и уравнения. Вы можете достать Смотрицки хоть в другой Галактике.

Гермиона покачала головой.

— У меня слишком мало данных, — ответила она. — Я не могу рассчитать его местонахождение. Даже координаты для аппарации — только весьма приблизительно.

— Аппарировать по приблизительным координатам — довольно сложный способ самоубийства, — раздраженно произнес Снейп. — Но какой гоблин вам мешает рассчитать параметры порт-ключа?

Вот теперь хмель с нее слетел — и она даже не подумала сопротивляться. Мерлин, ну, конечно, для того, чтобы рассчитать порт-ключ у нее было все, что нужно. Достаточно просто писем. А еще и веленовая тетрадь... Но... Гермиона снова обмякла на своем табурете и расстроено покачала головой.

— Рассчитать можно, — сказала она. — Но как я его создам? У меня нет лицензии.

— Заколдуйте здесь, — Снейп обвел рукой кухню.

— Вам для полного счастья не хватает в собственном доме наряда авроров? — кисло поинтересовалась Гермиона.

Снейп с минуту смотрел на нее взглядом, напоминавшим о школьном детстве. Причем не ее собственном — скорее, о детстве Гарри. Или Невилла.

— Грейнджер, — с ядовитой интонацией произнес Снейп. — Вы заметили, что в этом доме я пользуюсь палочкой? Своей палочкой. И ни разу не задались вопросом, почему до сих пор ни один аврор не поинтересовался воскресшим Северусом Снейпом?

— Может, они на вашу палочку уже и внимания не обращают, профессор — они же уверены, что вы умерли.

Снейп отмахнулся.

— В этом доме вы можете творить любую магию, ничем не рискуя. Кроме непростительных заклятий, разумеется.

В кухне снова стало тихо. Но ощущение уюта и покоя не возвращалось. Голова стала отвратительно ясной. Гермиона смотрела на Снейпа, который опять прикрыл глаза и потягивал вино, опершись спиной о стену. Почему-то она подумала, что на черном сюртуке останется белый след, и едва успела одернуть себя, чтобы не посоветовать ему отодвинуться от стены, или, еще лучше, просто переодеться. Чего вдруг? Кто он ей? Вообще, почему она сидит с ним на кухне и поддерживает пародию на семейный ужин?

— Профессор, дайте мне развод, — сказала она вдруг — совершенно неожиданно для самой себя.

Снейп приоткрыл один глаз и покосился на нее. Гермиона уставилась в стол и сжала руки на коленях.

— Я хочу нормально жить, — сказала она, изо всех сил стараясь сделать так, чтобы это прозвучало спокойно. — Обычной жизнью. Выйти замуж за нормального человека. Родить детей. Готовить им манную кашу, работать, как лошадь, с утра до вечера и ходить в зоопарк по выходным...

Гермиона почувствовала, что голос срывается, и замолчала. Она не ждала ответа. Поэтому вздрогнула, когда он заговорил.

— Я понял. Ключевое слово "нормальный", — с легкой иронией произнес он. — Завидую, Грейнджер. Вы все еще верите, что это возможно. Не можете обрести, но верите, что могли бы. Интересная разновидность глупости.

— Это называется оптимизм, профессор, — прошептала она, не доверяя своему голосу.

— Я не склонен к эвфемизмам, — отрезал Снейп. — Пускай глупость называется глупостью — иначе мы совсем запутаемся.

Сдерживаться дальше у нее не было ни сил, ни желания. Это все-таки вино. Никак иначе ни в тот момент, ни потом она не могла объяснить свое поведение. Она вскочила, шагнула к нему и, наклонившись к самому его лицу, зашипела:

— Мне наплевать, что вы думаете о моих интеллектуальных способностях. Да, я обычная безмозглая курица. Самка. Глупая баба со своими бабьими потребностями.

Снейпу, по всей видимости, не слишком понравился ее тон. Он мерзко ухмыльнулся ей в лицо и издевательски-сочувствующим тоном произнес:

— Брачный контракт не запрещает вам... м-м реализовать свои бабьи, как вы изволили выразиться, потребности. Или мистер Уизли оказался настолько впечатлен моими методами преподавания, что...

Закончить фразу она ему не дала — коротко размахнулась и закатила пощечину. Снейп стукнулся затылком о стену. Гермиона отшатнулась и испугано сжала горящую ладонь.

Снейп медленно поднялся. Он стоял вплотную к ней, глядя ей в глаза, и непроизвольно кончиками пальцев потирая алую щеку. А потом он вдруг отнял руку от своего лица и потянулся к Гермиониному. Она зажмурилась, хотела отшатнуться и поняла, что не может сдвинуться с места.

Снейп легко коснулся пальцами ее лба. Гермиона замерла.

— Темперамент, — тихо, с ноткой удовлетворения произнес он. — В некоторых случаях с успехом компенсирует недостаток опыта.

Он медленно провел кончиками пальцев по ее брови, словно приглаживая. Отвел упавшую на щеку прядь и аккуратно заправил за ухо. Она закрыла глаза и почувствовала, как заливается краской.

— Какое первоклассное колдовство — не находите? — шелестел над ней бархатистый голос. — Двигаться не можете, но чувствительность не пропадает — даже, кажется, наоборот...

— Прекратите! — выдохнула она.

— Вам не нравится? — всего лишь легкое удивление.

Пальцы заскользили вниз по щеке. Слегка ущипнули за подбородок. Медленно скользнули по губам.

— А мне вот нравится, — продолжал Снейп. — У вас такая приятная кожа. Такая... бархатная. Да, бархатная... Вас смущает то, что вы не можете мне ответить? Или ваша беззащитность?

Она открыла глаза и посмотрела ему в лицо. Он задумчиво улыбался, наблюдая за движением собственных пальцев.

— Нет, скорее, то, что вам это нравится, — он покачал головой. — Ласка — ужасная вещь, я согласен с вами. Самое жестокое насилие не идет с ней ни в какое сравнение. В случае насилия у вас остается внутреннее оправдание: вы просто оказались слабее. А тут... Ваше собственное тело предает вас. И никаких оправданий — вы сами хотите этого.

— Вы самоуверенный ублюдок. Я ничего не хочу, — рявкнула Гермиона.

— Тогда зачем так кричать? — вкрадчиво поинтересовался Снейп.

Он поднял вторую руку и осторожно, будто что-то очень хрупкое, обхватил ладонями ее лицо. Его голос понизился до шепота.

— Не стесняйтесь, мисс Грейнджер. Я, в конце концов, ваш муж — так что не бойтесь своих желаний. Не ошибитесь только в главном — это похоть или страсть? Помните: то, что легко гасит огонь похоти, только подливает масла в огонь страсти. Так что хорошенько подумайте, прежде чем идти на поводу у своих желаний.

— Нет у меня никаких желаний, — Гермиона чувствовала, что начинает задыхаться. Сердце давно сбилось с привычного ритма и неслось вскачь.

Снейп отпустил ее лицо и отступил на шаг. Улыбка стала откровенно издевательской.

— Что, совсем никаких? Тогда к чему была эта сцена по поводу вашей... неудовлетворительной жизни? Или вы не уверены в природе своих желаний?

— У меня нет никаких желаний, — упрямо повторила она.

Потом с трудом перевела дух и попробовал съязвить:

— Простите, профессор, у меня не так много опыта, чтобы поддерживать разговор на подобные темы.

— Выбор между похотью и страстью, основан не на опыте, а на семантике, — скучающим тоном отвечал Снейп. — Так что тут вам и карты в руки. Я правильно понял, ваш маггловский диплом — по лингвистике?

Он отошел еще на шаг, и Гермиона обнаружила, что снова может двигаться. Она упала на табурет и тут же свернулась в тугой комок, поджав ноги и обхватив себя руками.

— Зачем вы это делаете? — глухо спросила она. — Вам нравится демонстрировать свою власть?

— Демонстрировать? — он вскинул бровь. — Нет. Пожалуй, нет. Ощущать — да.

Гермиона спрятала лицо в коленях. Ее трясло, и она никак не могла унять дрожь. Когда он прикоснулся к ее руке, она отшатнулась и едва не упала с табурета. Он подхватил ее под локоть, сунул ей в руку бокал с вином и отошел к окну. Гермиона залпом осушила бокал.

— Не нервничайте. Мы, кажется, решили оставаться в рамках договорных отношений, — с ноткой пренебрежения произнес Снейп. — Вы же не думаете, что я нарушу слово?

— Кто вас знает, — хмуро ответила Гермиона. — Слизеринцы хозяева своего слова — захотели дали, захотели обратно взяли.

— Что вы знаете о слизеринцах, Грейнджер? — с сарказмом поинтересовался Снейп. — Да, мы не гриффиндорцы — для нас договор есть договор. И никакие высокие соображения совести, справедливости, победы добра и прочие химеры не заставят нас от него отступить. Поэтому у слизеринцев всегда безупречная деловая репутация. Возьмите хоть Люциуса. Знаете, почему он сохранил и свободу, и имущество? И почему он сохранит их при любом режиме и любой власти?

— Потому что он самая хитрая задница во всей магической Британии, — буркнула Гермиона.

Снейп усмехнулся и удовлетворенно кивнул.

— Повторите ему эти слова при встрече — он будет польщен. А на самом деле, это все только потому, что сделка, гарантом которой выступает Люциус Малфой — это самая надежная сделка в магическом мире. И неважно, речь идет о карточном долге в два сикля или о сделке на миллион галеонов.

Гермиона прикрыла глаза и принялась покачиваться на табурете из стороны в сторону. Все это нереально — Снейп, его кухня, ее жизнь, она сама...

— Дай мне развод, — сказала она — теперь уже совершенно спокойно.

Он покачал головой. Она скорее угадала, чем увидела этот жест.

— Почему?

— А что бы ты хотела услышать? — спросил он после короткой паузы. — Например: я не хочу тебя потерять — подойдет?

— Нет. Ты не можешь меня потерять. Я никогда не была твоей.

— А если бы была?

— В данном случае сослагательное наклонение неуместно — тебе не кажется?

Он кивнул, соглашаясь.

— Будут другие версии? — спросила она.

Он несколько секунд смотрел на нее, будто подыскивая нужное слово, а потом просто покачал головой.

Гермиона слезла с табурета и направилась в ванную. Ей нужен душ. А потом сон. Долгий сон. А когда она проснется, все в ее жизни окажется совсем не так...

Глава 23

Так оно, можно сказать, и случилось. Потому что назавтра выпал снег. Поднявшись с постели, Гермиона выглянула в окно и поняла, что теперь все иначе. И, возможно, навсегда...

Кто-то — кажется, Джинни — говорил ей, что сменам сезона и вообще атмосферным явлениям люди радуются тем больше, чем меньше они имеют настоящих поводов для радости. Гермиона не могла с этим согласиться. Ее жизнь трудно было назвать счастливой — но уж безрадостной она точно не была. Тем не менее, она всегда радовалась наступлению осени, капели, первому снегу. Особенно снегу. Потому что он каждый год обещал ей кое-что — и никогда еще не нарушал своего обещания. Чувство отрешенности, внезапное, временами просто абсурдное при ее образе жизни ощущение покоя. Молитвенная сосредоточенность. В душе поднималось всегда неуместное, но успокаивающее ощущение необратимости. Глядя на первый снег она ловила себя на мысли: это навсегда. Снег укрывал все, к чему был привычен глаз — менял очертания, искажал реальность, заставлял поверить в то, что все на самом деле совсем не так. А еще это означало приближение Рождества с его вечным возвращением к неистребимому внутреннему ребенку...

С первым снегом у Гермионы открывалось второе дыхание. Так случалось из года в год — когда в воздухе появлялись первые снежинки, Гермиона напоминала сама себе загнанную лошадь, которую следовало поскорее пристрелить — для ее же блага. Вопреки расхожему мнению, Гермиона не была трудоголиком. Просто ей приходилось работать немного больше, чем всем остальным. Это вошло в привычку — с детства. В маггловской младшей школе — чтобы компенсировать подозрительную отчужденность, связанную с ее магическими способностями. В Хогвартсе — чтобы компенсировать свое маггловское происхождение и, что уж тут скрывать, Снейп прав, — непонимание множества вещей, само собой разумеющихся для детей, выросших в магических семьях. После школы, вопреки всем ожиданиям, стало еще хуже. Раздвоенность превратилась в хроническую болезнь, и теперь Гермиона прилагала неимоверные усилия, чтобы в обоих мирах не то что укорениться — просто сойти за свою. Возможно, редуцированная личная жизнь была следствием привычки работать чуть больше, чем можешь — на глубокие переживания уже не оставалось душевных сил.

Гермиона безропотно выпила найденный на столе в гостиной флакон с чисто кэрролловской этикеткой "выпейте — не повредит". Интересно, маггловских знаний Снейпа хватало, чтобы понять и оценить тот факт, что в данном случае он выступал в роли Белого Кролика? Образ Снейпа, который мечется по дому и бормочет что-то о забытых перчатках, перед тем, как шмыгнуть в свою потайную дверь... Мерлин, тайная комната! Ей надо, наконец, расспросить его о тайной комнате. И обо всем остальном тоже. Еще вчера надо было это сделать. Или нет? Когда это она приняла решение посоветоваться именно со Снейпом? До того, как отвесила ему пощечину или уже после?

Гермиона почувствовала тошнотное посасывание под ребрами. Это ж надо, как ее вчера разобрало. Неужели от вина? Или не только? Что-то она стала слишком чувствительной. Нервной даже. У нее до сих пор волоски на загривке дыбом встают, когда она вспоминает о вчерашнем. Только о чем именно? О том, как она съездила ему по морде, или о его пальцах на своей коже? Что-то он теперь о ней подумает? То есть он и раньше думал о ней не слишком хорошо. Поводов она дала предостаточно: сначала вела себя как истеричка, потом как психопатка. К каким выводам он придет теперь? Ну, например, что она пьет, как сапожник, и во хмелю буйна. Кстати, что-то она и правда в последнее время стала пить до неприличия регулярно. Собственно, с тех самых пор, как в ее жизни появился Снейп.

Гермиона выскочила за дверь, набрала горсть снега и потерла им лицо. Еще одна детская привычка. К тому же, от тяжелых мыслей спасает получше снейповых зелий. Хотя вряд ли Снейп варит зелья, способные спасти от дурных мыслей. Это не под силу даже ему. От них помогает коньяк. Но так и спиться недолго...

В дом Гермиона вернулась полная решимости. Она все расскажет Снейпу. Именно ему. Наплевать, что это влияние магии. Может, не так уж это глупо — подчиниться ее влиянию. Даже если она темная. Вот только встретится сначала со Смотрицки... А может, не стоит откладывать? Надо еще порт-ключ заколдовать. Лучше, чтобы Снейп при этом был дома. Мало ли, как дом отреагирует на такую сложную магию. Да и аврорат... В общем, лишняя защита лишней не будет.

Приободренная это мыслью, она обложилась письмами Смотрицки и принялась за расчеты. Снейп прав — данных у нее достаточно. Но расчет параметров порт-ключа — дело муторное. К тому же их лучше лишний раз перепроверить — иначе занесет тебя этим порт-ключом туда, где Макар телят не пас. А ключик-то — билет в один конец. Вкладывать в рассчитанный таким образом порт-ключ еще и функцию возврата не стоит — количество возможных ошибок пропорционально количеству заложенных в девайс функций. Не верите — спросите Пола, почему он презирает коммуникаторы. Кстати, о Поле...

Гермиона отложила готовые расчеты по порт-ключу и исписала еще несколько листков формулами и уравнениями. После чего мысленно приказала себе сохранять спокойствие — хватит с нее вчерашней выходки — и заставила себя смириться с необходимостью визита в контору. А также с отсутствием надежды на то, что удастся избежать встречи с Прелати. Честно говоря, сейчас она с большим удовольствием обменялась бы парой реплик со Снейпом. Пускай даже нелицеприятных — это прибавило бы ей куражу. Но Снейп не появился ни в гостиной, ни на кухне. Судя по тому, что буфет стоял на месте — его не было и в лаборатории. А если и был, то не желал никого там видеть. Значит, соваться не стоило. В его спальню она бы тоже ни за что не полезла. А уж в закрытую тайную комнату ломиться и вовсе смысла не было.

Поэтому Гермиона собралась и вышла из дома. Она с детским восторгом обнаружила, что по присыпанной снегом дорожке еще никто не успел пройти — да и кому тут ходить-то? А значит, ее следы будут первыми. И, возможно, единственными. Снежок скрипел под ногами. Холодный воздух казался чистым, как кристалл. Присыпанные снегом руины. Черная полоса реки. Незримое и оттого еще острее ощущаемое присутствие древней великой магии. До конца улицы — обычного места аппарации — Гермиона добралась с легким головокружением и абсолютной, спокойной, монолитной уверенностью: все изменилось. Навсегда.

Она ненадолго забежала в свою лондонскую квартиру, чтобы отправить Смотрицки письмо — короткую записочку с предупреждением о скором визите. Наверное, это было не слишком вежливо — так откровенно набиваться в гости. Но обстоятельства не позволяли разводить церемонии. Во всяком случае, Гермиона предпочитала так думать — и находила в этом оправдание собственному любопытству и желанию непременно увидеть, наконец, загадочного Стена Смотрицки. Да что там — просто убедиться, что этот человек существует.

После этого Гермиона отправилась в контору. Но аппарировала не на площадку запасной лестницы, как обычно, а в укромный уголок за стойкой охраны, присмотренный заранее. Это было рискованно — хлопок мог привлечь внимание. Но встречаться с Прелати раньше времени и с расчетами по Смотрицки в сумочке она не желала. Сначала надо было закончить работу. Поэтому она решительно толкнула дверь в каморку Пола.

Тот едва кивнул на ее приветствие. Гермиона с минуту с завистью смотрела, с какой скоростью он стучит по клавиатуре. Судя по выражению мрачной решимости на его как обычно плохо выбритом лице, она сделала вывод, что работа идет на пропасть. В таких случаях лучшая тактика — быстро, по-деловому, выложить, зачем пришла, и убираться восвояси. Так она и поступила. Пол едва глянул в ее листки.

— Когда?

— Сейчас.

Он лишь дернул плечом. Гермиона вздохнула, собрала грязные чашки, вышла и вскоре вернулась с вымытыми. Более того, в одной из них был кофе — не из автомата, а настоящий, сваренный только что ее собственными руками на офисной кухне. Она поставила чашку с кофе перед Полом. Тот нервно потянул носом и, наконец, посмотрел ей в глаза.

— Ладно, — протянул он, сцапав чашку. — Если ты скажешь мне, что это тайная комната, я брошу все.

Гермиона покачала головой.

— А что — все? — спросила она.

— Твой аврорат. Заканчиваю.

— Можешь пока отложить. Сегодня мне надо проверить это, — она показала глазами на свои листки.

Пол взял их со стола и принялся просматривать.

— Нумерология, — проворчал он. — На словах что-то будет?

— По моим расчетам, должна быть локация, — сказала она. — И мне важно, чтобы она оказалась именно там, где я ее рассчитала.

Идея проверить с помощью игры правильность параметров порт-ключа ей самой казалась одновременно абсурдной и удачной.

— И что за локация? — Пол поморщился. — Вообще-то ты распыляешься, Миона. Надо добить что-то одно — Замок Синей Бороды, например. А потом уже...

— По моим расчетам — дом волшебника, — ей хотелось поскорее закончить с этим.

Пол скривился.

— А другого названия не будет?

— Как угодно. Приют алхимика. Кстати, на него можно навесить один из рисунков из головоломки, — она искательно заглянула в глаза Полу.

Разумеется, он купился.

— А, так это будет частью квеста по тайной комнате?

Гермиона энергично закивала. Пол одним глотком осушил чашку, скривился, поплевался гущей и решительно схватился за листки.

— Хорошо, основу сделаю прямо сейчас. А там — как карта ляжет.

— Когда что-то получится — ты мне сразу сообщение сбрось, — попросила Гермиона.

Пол рассеянно кивнул и снова ушел с головой в работу.

Гермиона выскользнула из каморки, два раза глубоко вздохнула и твердой ровной поступью направилась к запасному выходу.

Разумеется, он был здесь. Возможно, уже давно — так как сидел на ступеньке, тяжело облокотившись о колени. Когда она закрыла дверь, Прелати поднял на нее взгляд, и Гермиона не увидела в его глазах ничего, кроме усталости. Ее вдруг охватило сочувствие. Острое чувство сопричастности. Неважно, на чьей он стороне — и существует ли вообще в этой странной войне такое понятие, как "сторона". Он точно так же не был в восторге от всего происходящего, от собственного спектакля, от необходимости иметь дело с ней, с ее плохим настроением, с ее ежеминутным и, в общем-то, беспричинным желанием его проклясть, как и она — от необходимости иметь дело с ним, его интригами и стремлением использовать ее втемную.

— Здравствуйте, миссис Грейнджер, — бесцветным голосом произнес он, чем-то неуловимо напомнив ей Снейпа.

Она кивнула и остановилась напротив, опершись пятой точкой о дверь.

— Готовитесь к бегству? — с кислой насмешкой спросил он. — Не бойтесь. Вам-то чего бояться? Я, в отличие от некоторых, не имею дурацкой привычки чуть что размахивать палочкой.

— Мало ли, какие у вас дурацкий привычки, — проворчала Гермиона.

Они немного помолчали. Казалось, каждый ждал, что разговор начнет другой.

— Что вам от меня нужно? — наконец, спросила Гермиона. — Только не врите.

— Я думал, вы заметили, что я предпочитаю не лгать без крайней необходимости, — ответил Прелати.

Гермиона криво усмехнулась.

— Но и всей правды говорить не спешите.

Прелати пожал плечами.

— Я не совсем понимаю, что такое "вся правда", миссис Грейнджер. Конкретизируйте запрос. А то снова рискуете получить ответ, который вам не понравится.

Гермиона задумалась лишь на секунду.

— Что вас связывает с Уизли? С Артуром Уизли? — спросила она.

Прелати изобразил на лице удивление.

— А вы уверены, что это ваше дело? — спросил он. — Что это вообще вас хоть как-то касается?

— Хоть как-то — точно касается. Это вы предупредили Артура о том, что я узнала о планах Рона на женитьбу?

— А что тут такого? Так, к слову пришлось.

— Что такого? То, что когда я пришла к этому... моему бывшему жениху, чтобы его проклясть, меня там встретил Артур. С отеческими увещеваниями.

Прелати пожал плечами.

— Артур, видимо, знает о вашей... импульсивности. Можете быть уверены — я его туда не отправлял.

Мерлин, о чем мы говорим?

— Вы работаете на Министерство магии?

— С чего вы взяли? — он довольно удачно изобразил на лице удивление. — А, наша встреча в аврорате... В определенном смысле — да. Выполняю некоторые поручения. Так же как и вы — я правильно понял?

— Какие поручения?

Прелати тихо засмеялся.

— Консультант, — ответил он. — Всего лишь консультант. Или, как теперь говорят, эксперт.

— По каким вопросам?

Давайте, мистер Прелати, говорите, не заставляйте меня вас подталкивать.

— Ну, вы же в курсе дела, миссис Грейнджер — в магическом мире происходит что-то странное.

— Вы имеете в виду нестабильность? — уточнила она.

Прелати кивнул.

— И это тоже.

— Какое это имеет отношение к вам?

— Вы знаете о моей маггловской работе?

— Вице-директор компании Микроидс?

Прелати кивнул.

— И что?

— Это значит, что я специалист в такой тонкой области, как моделирование реальности, миссис Грейнджер, — задушевным тоном произнес он. — Вам-то это должно быть понятно.

— Игровой реальности, — с нажимом произнесла Гермиона. — Виртуальной реальности. При чем здесь аномалии магического поля?

Прелати снова пожал плечами.

— Вот я и пытаюсь понять, при чем, — ответил он просто.

— Понять, — повторила Гермиона с нескрываемым сарказмом. — Просто понять.

Прелати кивнул, невинно глядя на нее.

— Интересно наблюдать за людьми — в том числе наделенными магическими способностями — в подобной ситуации, — доверительно сообщил он ей. — Ведь что такое стабильность? Остановка в развитии. Тепловая смерть Вселенной. А как нам, людям, ее хочется — этой стабильности. Вот и вам тоже, не так ли, миссис Грейнджер? Что это? Воля к смерти?

Гермиона вздрогнула.

— Почему к смерти? — пробормотала она, чувствуя, что ее сбивают с толку.

— Нестабильность — на редкость продуктивное состояние, — продолжал Прелати, не обращая на нее внимания. — И довольно естественное в нашем случае. Двадцатый век для магического мира оказался просто переполнен потрясениями. Как и для маггловского, впрочем — но маги все воспринимают гораздо болезненнее. Сначала война Гриндевальда, потом Волдеморт-первый, следом Волдеморт-второй. Целые поколения, фактически, занимались тем, что боялись, делали выбор, воевали, промывали друг другу мозги... Добавьте разрушение системы родовой магии. И вы хотите после этого стабильности? И главное — зачем? Мир меняется. А вы просто не успеваете меняться вместе с ним.

Повисла пауза. Гермиона пыталась понять, как все сказанное относится к ней. К ее игре. К Снейпу, наконец.

— К этому сводится ваше консультирование нашего министерства? — спросила она наконец. — Сложить лапки и принять все как должное, потому что это естественный процесс изменения мира?

— К этому сводится моя работа с вами, миссис Грейнджер, — жестко ответил он. — Да, я считаю: хорошо, что расчеты по зонам нестабильности будете делать вы. Возможно, хоть это заставит вас понять: то, что происходит, действительно опасно, хотя и естественно. Тайфуны, знаете ли, тоже естественны. И то, что происходит, выходит за границы компетенции как магов, так и магглов. Вы можете сколько угодно кривиться по поводу излишнего контроля, закручивания гаек и прочего. Но на самом деле закручиванием гаек занимается ваш доблестный аврорат. А мы... — он усмехнулся. — Мы просто спасаем мир.

Гермиона засмеялась — надрывно и горько. Некстати вспомнились слова Пола: только давай без спасения мира, мне надоел этот повседневный катаклизм...

Прелати вопросительно посмотрел на нее и кивнул.

— Я знал, что вы оцените, — сказал он с ноткой удовлетворения. — Мне нравится ваша реакция.

— Чего вы от меня хотите? — спросила она прямо.

— Ничего. Кроме того, что от вас требуется, как от сценариста. Просто работайте.

— А вы будете всякий раз напускать на меня шефа, когда вам покажется , что я не дорабатываю? — пренебрежительно фыркнула Гермиона. — Чем вы его купили? Я была готова поверить, что вы держите его под проклятием подчинения.

Прелати мечтательно улыбнулся.

— Я уже говорил вам, что непростительные проклятия — это плоско и неинтересно. И, ко всему прочему, незаконно. Надо уметь работать с людьми, миссис Грейнджер. И уверяю вас, можно научиться делать это безо всякой магии. Вот ваш шеф, например, — Прелати аж причмокнул от удовольствия. — Технарь. С гуманитарной подготовкой у него очень плохо. Более того, как все технари, он, скорее всего, к гуманитарному знанию относится пренебрежительно. В чем-то он прав: это не наука. Гуманитарная подготовка дает нам умение мыслить критически. Знание о механизмах моделирования реальности. Вернее, реальностей. Это, представьте себе, особенно трудно налезает на головы людям с научно-техническим мировоззрением. Они почему-то упорно верят в то, что реальность одна, и она полностью совпадает с действительностью.

Прелати фыркнул.

— Если человек сам не в состоянии контролировать щелканье тумблеров в собственной голове, управлять его реальностью становится легче, чем играть в тетрис. Вот, например, ваш шеф. Он, как и почти все люди, любит две вещи: быть причастным к тайне и спасать мир. Универсальные категории. Просто константы маркетингового успеха. Вам, как разработчику, это должно быть хорошо известно.

Прелати больше не выглядел усталым. Он едва не пел, мечтательно прикрыв глаза. Да, он, по всей видимости, очень любил свою... хм... работу, что ли...

— А зачем вам Снейп?

Гермиона с долей злорадства наблюдала, как с лица Прелати сползает мечтательное выражение, и оно снова становится угрюмым.

— Нам есть о чем поговорить, — отрезал он.

— Жаль, что ваше желание не может быть удовлетворено, — Гермиона с наигранным сочувствием покачала головой. — Вам еще не сказали? Он умер. Погиб в битве при Хогвартсе.

Прелати поднял на нее взгляд и глумливо усмехнулся.

— Вы боитесь, миссис Снейп, — сказал он.

— А что, у меня нет повода? — холодно поинтересовалась она.

— Мера ответственности определяется мерой участия, моя дорогая. Вы придумали эту игру. Вы создали условия, при которых активизировался... хм, ангел — если не сами его активизировали. Идея поиска — охоты на ангела — тоже ваша. И способы ее реализации — исключительно изящные, должен признать — также ваших рук дело. Как специалист по моделированию реальностей, — его ухмылка стала еще шире, — я в восторге и с замиранием сердца жду продолжения.

— Значит, свою роль вы сводите...

— К консультациям. Разве я вам не говорил?

— А мне казалось, вы предлагали себя в качестве наставника для магглорожденной ведьмы.

Прелати кивнул.

— Консультант. Эксперт. Наставник. Как хотите. Кто хотите. Или у вас есть кандидатура получше? — он развел руками. — Пожалуйста, я не против. Только определитесь, наконец. А также поймите и запомните: от вашего выбора зависит только одно. Ваша собственная судьба. Надеюсь, вы цените мою заботу? Я мог вам этого не говорить.

Вот только мне об этом уже сказал кое-кто другой, — мрачно подумала Гермиона. И, Мерлин великий, — примерно теми же словами! Не слишком ли часто эти двое совпадают? В плане лексики. А может, и в плане семантики. Значит ли это, что в плане магии тоже?

— Он умер, — упрямо произнесла Гермиона.

Прелати покачал головой.

— Нет. Пока нет.

Гермиона вздохнула и тоже присела на ступеньку. Она устала. А у нее впереди еще долгий день. И, вполне возможно, не самый легкий вечер.

— Хорошо. Но у меня тоже есть условие, — сказала она. — Оставьте меня в покое. Я не могу работать, когда мне в затылок кто-то дышит. Расчеты требуют тишины.

— Миссис Грейнджер, вы можете быть совершенно спокойны, — задушевным тоном ответил Прелати. — Лично я лично вас ни за что не обижу. За все остальное — не ручаюсь. Это не от меня зависит.

— А Снейп? — спросила она.

— Снейп, — как эхо повторил Прелати.

Он встал, отряхнул брюки и направился к двери.

— Снейп — больше не ваша забота, — жестко сказал он.

И с тем покинул лестничную площадку.

Ее решение рассказать все-все Снейпу, как только она доберется до дома в Тупике Прядильщиков, окрепло.

Но когда она, наконец, там появилась, Снейпа снова не оказалось дома. Теперь она уже искала его — и в спальне, и в лаборатории, и даже подергала дверь в "тайную комнату", которая снова не поддалась.

Ранние сумерки застали ее за столом в гостиной. Она сидела, сложив руки, как первоклашка, и ждала двух вещей: сообщения от Пола и появления Снейпа. Она честно пыталась отвлечься. Но читать не получалось. Делать расчеты — тем более. Даже веленовая тетрадь не могла надолго удержать ее внимания. Гермиона не знала, сколько времени она провела в таком положении, переводя взгляд со стеллажа, за которым скрывался коридор в "тайную комнату", на мобильный телефон, лежавший на столе, и обратно.

Телефон ожил первым. Он нервно дернулся и коротко мяукнул, давая понять, что пришло SMS. Гермиона дрогнувшей рукой схватила его и, не попадая по маленьким кнопочкам, открыла сообщение. "Интересная локация. Приходи, покажу. Пальчики оближешь по самые локти".

Гермиона отложила телефон, медленно развернула пергамент с расписанным на нем заклинанием изготовления порт-ключа. Теперь ей нужен был подходящий предмет — небольшой и привычный, по возможности, принадлежащий ей достаточно давно. Она порылась в сумочке, пошарила в карманах и положила на стол рядом с пергаментом латунный медальон размером с сикль на латунной же цепочке. Она носила его с первого класса — сначала на шее, но латунь постоянно оставляла на коже грязный зеленоватый след, поэтому медальон перекочевал в карман. Когда она была совсем маленькой, она верила, что это ее талисман. Она нашла его при довольно странных обстоятельствах в театре, куда она пришла с мамой на какое-то детское представление. Ее что-то напугало, и она непостижимым для себя образом оказалась в душной, захламленной комнате, заполненной музыкальными инструментами. Там, в пыли под наполовину развороченным роялем, где она пришла в себя после удивительного перемещения, она случайно наткнулась на этот медальон. Потом, став старше и уже будучи ученицей Хогвартса, она проверила медальон и убедилась в том, что он никак не может претендовать на роль талисмана — в нем не было и следа магии. Но по-прежнему носила в кармане.

Теперь ему предстояло стать магическим артефактом. Гермиона стояла над ним с палочкой в руке. Ничто не мешало ей заколдовать медальон прямо сейчас. Но она по-прежнему надеялась, что вот-вот придет Снейп — в его присутствии ей было бы спокойнее. Поэтому она спрятал палочку, пошла на кухню и сварила кофе. Потом сделала пару бутербродов и аккуратно выложила их на тарелку вместе с большим румяным яблоком. Все это она перенесла в гостиную и поставила на стол. Приготовления были закончены. А Снейпа по-прежнему не было. Гермиона вздохнула, решительно вынула палочку и принялась за изготовление порт-ключа.

Это заняло не слишком много времени. Но когда она закончила, от усталости дрожала всем телом. Для нее, не имевшей привычки к подобной магии, манипуляции с медальоном оказались очень изнурительными. К тому же она очень боялась сделать ошибку и перепроверяла себя по несколько раз. Закончив, Гермиона упала в кресло и взялась за бутерброды. Хорошо, что они были приготовлены заранее. Гермиона испытывала лютый голод, но сейчас у нее не хватило бы героизма заниматься приготовлением обеда .

Вскоре с едой и кофе было покончено. А Снейп так и не появился. Гермиона еще немного посидела в кресле, отдыхая. Потом вышла из дома и прошлась туда-сюда по заснеженной улице. Наконец ее терпение лопнуло. Она вернулась в дом. С помощью осколка зеркала и палочки привела с себя в порядок — насколько это было возможно. И, мысленно попросив прощения у Смотрицки, который в эту минуту вряд ли ждал гостей, взялась за медальон.

Что ж, порт-ключ — он порт-ключ и есть.Гермиона, конечно, не грохнулась с воплем, как это случилось при первом в ее жизни перемещении. Но приятного все равно было мало — она неловко развернулась, уже после того, как потеряла опору в гостиной Снейпа, и в результате пребольно ударилась о какой-то угол — то ли комода, то ли тумбы — уже в комнате Смотрицки. Во всяком случае, она надеялась, что попала именно в его дом.

Осмотреться как следует было непросто. Комната оказалась небольшой, с простой, но удобной мебелью, камином, круглым столом, заваленным книгами и пергаментами. Несколько полок. Большое окно, за которым на фон сиреневого неба накладывалось хаотическое переплетение черных кривых — Гермиона почему-то не сразу сообразила, что это ветви деревьев. Комната, по всей видимости, находилась на втором этаже. Гермиона вынула палочку и прошептала "люмос".

Никой реакции.

— Люмос, — строго повторила Гермиона уже громче.

Снова ничего.

— Люмос максима! — она занервничаала.

На кончике палочки чуть засветился огонек, но его свет тут же был поглощен полумраком комнаты. Точно так же у нее не получилось разжечь камин. И открыть дверь, которая оказалась запертой. Она перепробовала массу заклинаний перемещения, направив палочку на книги, сваленные на столе, но добилась неимоверными усилиями лишь легкого шевеления пергаментов.

В конце концов, она просто упала в кресло у холодного очага, свернулась калачиком и принялась ждать. Когда-нибудь сюда кто-то придет и найдет ее. Может, стоило рискнуть и заколдовать порт-ключ в оба конца? Конечно, "обратный билет" мог стоить ей слишком дорого. Но теперь она просто сидит взаперти, без магии и всякой надежды на быстрое освобождение.

На этой мысли Гермиона, кажется, задремала. Потому что когда открыла глаза, то увидела, что в камине пляшет огонь, и, судя по шелесту страниц, в комнате находился кто-то еще. Вот только по-прежнему почти темно — огонь камина не самое лучшее освещение. Как же он читает? И кто — он?

— Мистер Смотрицки? — спросила она хриплым со сна голосом, попробовала повернуть голову и охнула от резкой боли в затекшей шее.

Рядом с ней появился человек. Он вошел в поле ее зрения, прошел к камину и повернулся к ней лицом, небрежно опершись о каминную полку.

— Миссис Грейнджер, — чуть слышно произнес он.

Его голос был похож на шелест — не понять интонаций, не определить тембра...

— Простите, я не предупредила о визите...

— Нет, вы как раз о нем предупредили, — был ответ. — Вы не посчитались с моими желаниями — это другое дело.

Гермиона растирала шею.

— Простите, — повторила она. — Мне надо было с вами увидеться.

Он кивнул.

— Хоть вам это, как я понял, неинтересно, но ваше желание в данном случае совпало с моим.

Он снова обошел ее кресло.

— Вы воспользовались порт-ключом, — сказал он. — Вот это лежало на столе.

У лица Гермионы появился медальон. Но прежде, чем она успела протянуть за ним руку, он исчез.

— Эта вещица у вас уже давно. Очень давно.

Она повернула, наконец, голову и посмотрела на Смотрицки поверх спинки кресла. Но увидела лишь силуэт на фоне уже почти темного окна. Он стоял, склонив голову, и что-то вертел в пальцах. Ее медальон?

— Да, — ответила она. — С детства.

— Оберег?

— Нет. Это маггловская вещь.

Судя по движению, он повернул к ней лицо.

— Вы превратили в порт-ключ маггловскую вещь?

Она кивнула и подумала, что в полумраке комнаты это движение осталось незамеченным.

— Вам следовало уточнить в вашем письме время, — сказал Смотрицки. — Я не знал, когда вы появитесь. Вам долго пришлось ждать?

— А который час?

— Начало одиннадцатого.

Гермиона охнула. Значит, она проспала не меньше трех часов. Неудивительно, что так шея болит...

— Простите, — в третий раз повторила она.

Но Смотрицки сделал нетерпеливый жест.

— Я ждал вас, — ответил он. — Я знал, что рано или поздно вы меня найдете.

— Тогда почему вы столько времени уклонялись от встречи? — спросила Гермиона.

— Я хотел, чтобы вы нашли меня сами, — был ответ. — Когда будете готовы...

Гермиона завозилась, выбираясь из кресла. Тело тоже затекло и не хотело слушаться.

— Значит, порт-ключ, — шелестел в полутьме Смотрицки. — Вы сами рассчитали параметры? И рискнули им воспользоваться без проверки?

— Его проверили, — ответила Гермиона. — Мой друг.

— Друг?

В его фигуре, проступавшей черным силуэтом на фоне темно-синего окна, ей почудилось напряжение.

— Не волнуйтесь, — сказала она с усмешкой. — Он маггл.

— Маггл может проверить расчеты параметров порт-ключа? — вот теперь в его шелесте появилась нотка удивления.

— Вам даже представить себе трудно, на что способны магглы, — вздохнула Гермиона.

Она чувствовала себя странно — одновременно спокойно и неуверенно.

— Мистер Смотрицки...

— Стен, если вас не затруднит.

Гермиона кивнула.

— Стен. Нельзя ли зажечь свет? Я... — она замялась. — У меня не получается почему-то...

— Неудивительно. Это мой дом, и он слушается только меня, — был ответ. — Странно, что он не сыграл с вами какую-нибудь милую шутку.

Слова о "милой шутке" Гермионе не понравились. Она немного знала о специфическом чувстве юмора Станисласа Смотрицки — по его письмам.

— А я не люблю яркого света, — продолжал Стен. — Я привык к полумраку. И прекрасно вижу в темноте. Но раз вы настаиваете...

Он сделал небрежное движение кистью, и в комнате зажглись две свечи.

— Хватит? — спросил он.

Мрак слегка рассеялся. Но лишь слегка. Свечи горели неярко — словно знали о предпочтениях своего хозяина.

— Вы голодны? — спросил он. — Впрочем, уже довольно поздно. Хотите выпить?

— Нам надо поговорить, — сказала Гермиона не слишком уверенно.

— Одно другому не мешает, — ответил Смотрицки. — Вино?

— О нет, только не вино! — вырвалось у нее.

Она подумала, что ее реакция могла вызвать удивление, и поспешила пояснить:

— Последнее время после вина я веду себя... не совсем адекватно.

— Что ж, в таком случае, выбор очевиден, — теперь в его шелесте ей чудилась насмешка. — Херес. Вино, которое помогает держать себя в руках ровно столько времени, сколько нужно.

С этими словами он покинул комнату и вскоре вернулся, неся в одной руке бутылку, а в другой — два бокала. Книги и пергаменты — словно подчиняясь безмолвному приказу — переместились на полку, освободив круглый столик. Смотрицки поставил на него вино и бокалы и подманил пальцем кресло, стоявшее у камина.

— Если вам надоело это кресло — можете сесть в другое, — сказал он.

Гермиона с удивлением отметила, что он открывает бутылку с помощью штопора.

Она села в кресло, подвинув его так, чтобы хоть немного лучше видеть Стена. Но немного рассмотреть его ей удалось только в один краткий момент — когда он приблизился, чтобы передать ей бокал. Короткие взъерошенные волосы — светлее, чем у нее, хотя в таком неверном свете оттенок разобрать было трудно. Недобрый прищур. Резкие мимические морщины — у рта, на лбу. Впрочем, это тоже могло быть всего лишь игрой света и тени... В тот миг, когда Гермиона взяла из его рук бокал, он посмотрел ей прямо в глаза. Она вздрогнула. Но он тут же отвел взгляд, и неясное ощущение ускользнуло.

Или нет?

Он уже отошел и сел в кресло напротив, а она все еще не могла справиться с собой. Да что там — не могла понять, что происходит. Если бы она успела хотя бы пригубить вина, то подумала бы, что в него что-то подмешали.

— Что происходит? — словно издалека прошелестел его голос. — Что происходит... Гермиона?

Она снова вздрогнула. Ее собственное имя в устах Смотрицки показалось ей странным.

— Что происходит? — как эхо повторила она.

— Ты появилась в моем доме. В этой комнате. Воспользовавшись маггловской побрякушкой в качестве порт-ключа. У этого должна быть причина.

Она отпила из бокала. Причина? Ей надо было с ним поговорить. Рассказать об игре. О том, что его ищут. Что он, скорее всего, ангел. Возможно, посоветоваться — с ним, а не со Снейпом. Но сейчас это все показалось ей несущественным. Она скользила взглядом по его лицу, едва различимому в полумраке комнаты. По очертаниям фигуры. Смотрицки был худощав, и у Гермионы возникла мысль, что его скелет предназначался для гораздо большей мышечной массы, чем была на самом деле.

— Гермиона?

Она тряхнула головой, отгоняя наваждение.

— Извини, Стен. Это, наверное, со сна...

Это оказалось очень легко — называть его по имени.

— Ты прав. Нам надо поговорить. Вернее, мне надо тебе кое-что рассказать.

Он слегка пожал плечом.

— Дело не терпит отлагательств? — снова в шелесте его голоса ей чудилась насмешка.

Она не была в этом уверена.

Сколько они просидели в тишине? Его бокал был уже пуст. Он поставил его на стол, поднялся и протянул ей руку.

Она тоже отставила свой бокал.

— Иди ко мне.

Его ладонь оказалась горячей и жесткой.

Это случилось само собой. Будто все, что она делала до сих пор — все последние полгода, проведенные над его тетрадью, расчетами, игрой, все ссоры, открытия, сомнения — все это лишь прочертило ей дорогу к нему. Она сделала по ней последний шаг. Шаг, к которому она уже давно была готова...

Потом она лежала, обхватив руками подушку, и чувствовала его сонное дыхание в своих волосах. Кончики пальцев лениво скользили по ее спине.

— Ты спрашивал, что происходит, — невнятно пробормотала она.

— Угу, — такой же невнятный ответ.

— Синдром дворняги. Страшная вещь...

Легкий смешок.

— Догадываюсь, раз ты здесь... — ответил он. — Неужели до меня никому не пришло в голову тебя погладить? У тебя такая приятная шерстка...

Теперь была ее очередь хихикнуть.

— Ты в своей темной берлоге просто не рассмотрел, какие у меня большие и страшные зубы.

— Здесь есть вещи поинтереснее. Вот эта родинка, например. Она похожа на шоколадную каплю.

Снова горячие губы на ее коже...

Мерлин знает где. С человеком, которого она и не рассмотрела толком. Неизвестно, в какой реальности.

Но, наконец-то, дома.

Глава 24

Тело, благодарное и за любовный пыл, и за долгий здоровый сон, казалось, пело. Она проснулась одна в чужой кровати, в незнакомой комнате, но не испытывала по этому поводу ни малейшего неудобства — ни обид, ни сожалений, ни угрызений совести. Ночью она несколько раз просыпалась, разбуженная тем, что Стен во сне беспокойно шарил руками по кровати, находил ее на самом краешке, и прижимал к себе, как плюшевого мишку. Она улыбнулась. Похоже, Стен редко спал с кем-то вместе. У нее, правда, и во всем остальном опыт, как она смогла оценить этой ночью, был довольно убогий. Рон... Наконец она поняла, что имела в виду Джинни, когда сомневалась, что ее братец мог чем-то блеснуть. Их опыт был равным — они постигали премудрость любви вместе. Если бы у них было больше времени... Она почему-то подумала о том, что Рон никогда не оставался с ней на всю ночь. Не мог. Боялся, что без него может что-то случиться дома. Что ж, у него были основания для беспокойства. После гибели Фреда Джордж долгое время путал время суток и вел, фактически, ночной образ жизни — слонялся по дому, выходил гулять, летал на метле... Несколько раз он терялся и под утро, когда Молли должна была вот-вот выйти из своей спальни, Рон брал метлу и отправлялся на поиски — исчезновение еще одного сына могло выбить мать из состояния хрупкого равновесия, в котором ее удавалось поддерживать.

Поэтому прошедшая ночь стала для Гермионы первой полностью разделенной с другим человеком. С мужчиной. Он исчез лишь под утро — за окном уже серело. Она разлепила веки, когда почувствовала рядом осторожное движение, легкое прикосновение губ к плечу. Потом снова закрыла глаза, услышала шепот — но не поняла слов, затем кровать мягко качнулась и до ее слуха, словно сквозь плотный полог, донесся тихий шелест босых ступней по полу. И Гермиона снова погрузилась в сон, пряча в подушку довольную улыбку. Пожалуй, она была даже признательна ему за то, что он предоставил ей возможность проснуться в одиночестве.

Гермиона выскользнула из кровати и, на ходу заворачиваясь в простыню, ломкой походкой направилась на поиски ванной. Она обнаружилась прямо рядом со спальней и, к счастью, не требовала применения волшебства. Приняв душ, Гермиона разыскала свою одежду. О ней кто-то позаботился — помнится, вечером одежда была сброшена кое-как и даже, кажется, местами пострадала. Но теперь вещи висели на спинке стула — аккуратно, без единого пятнышка, складочки, все пуговицы на своих местах.

Гермиона оделась и почувствовала, что готова, наконец, встретиться с хозяином дома. А заодно позавтракать и выпить кофе. Да, есть хотелось зверски. Но сначала следовало найти Стена. Она прошлась по дому, заглядывая во все комнаты, которые удавалось открыть. Спустилась вниз — в небольшую гостиную. Вышла на кухню. Стена нигде не было. Оставались запертые двери — одна на втором этаже и одна на первом. Скорее всего, кабинет и лаборатория — представить себе, что у алхимика в доме нет хотя бы небольшой лаборатории, Гермиона не могла. Был еще чердак. Но туда она решила пока не не лезть. И что еще очень удивило Гермиону — ни одна из комнат, в которые она заглядывала, нисколько не была похожа на ту, в которой они со Стеном давеча пили херес.

Гермиона вернулась в гостиную, подошла к окну и потянула раму. Та не поддалась. За окном был виден сад — деревья, покрытые инеем, вызвали у Гермионы беспокойство. Поразмыслив, она поняла причину: снег выпал вчера утром. А вечером из окна второго этажа она видела голые ветви — без всякого следа снега. Конечно, она могла ошибиться — ведь это были всего лишь черные линии на фоне неба. Но, Гермиона была уверена, ветви без снега от ветвей, покрытых снегом, она отличила бы легко — даже по силуэту. Может, окна заколдованы? Дорогое удовольствие — волшебные окна. Предмет роскоши? Или мера предосторожности? Судя по повадкам Стена и довольно простой обстановке дома, скорее второе. Впрочем, возможно, хозяину слишком не нравился вид из окна. Ведь на самом деле там могло быть все, что угодно. Дом мог стоять на шумной лондонской улице, его окна могли выходить в заплеванный двор и открывать чудесный вид на мусорные баки или прямо в соседские окна, в которых по вечерам без всякого стеснения маячит толстая тетка в неглиже и папильотках в крашеных волосах. Да, в таком случае она, Гермиона Грейнджер, обязательно потратилась бы на пару волшебных окон. Но стал бы так делать Стен Смотрицки? Что ж, на самом деле это легко проверить. Гермиона быстрым шагом пересекла гостиную, потом маленькую прихожую и нажала на ручку входной двери. Разумеется, заперта. Разумеется, магией — поскольку не было даже намека на замок. На стандартные открывающие заклятия не реагировала, как и следовало ожидать. Что же это? Как ей выбраться? Стен в доме? Или он скоро вернется? А может, он сознательно посадил ее под замок? Она пленница?

С этой нехорошей мыслью Гермиона вернулась в гостиную. Еще хуже становилось от крепнущего в душе подозрения, что проснулась она совсем не в том доме, в который попала вчера, воспользовавшись порт-ключом. Мерлин, похоже, это путешествие — самое глупое, что она совершила за все послевоенные годы. Очертя голову кинуться в неизвестное место, к человеку, знакомому лишь по письмам. Не запастись порт-ключом, который перенес бы ее обратно. Ни слова никому не сказать о том, куда и к кому собираешься... Впрочем, Снейп может догадаться. А ведь он ее предупреждал, что Смотрицки — опасное знакомство. Хотя он же и дал ей совет, как до него добраться. Значит — в случае чего Снейп будет ее искать. Будет? Так ведь она же не вернулась этой ночью в Тупик Прядильщиков! Значит, он ее уже ищет. И может запросто попасть в какую-нибудь ловушку. Или так и было задумано? Вряд ли. Откуда Стену Смотрицки знать о содержании их договора? Откуда ему вообще знать о том, в каких отношениях она состоит со Снейпом?

Гермиона села в кресло возле камина и только теперь обратила внимание на свиток пергамента, лежащий на низком столике рядом. Она схватила его, развернула и, видимо по привычке, улыбнулась, узнав почерк:

Глядя на то, как ты спишь, можно подумать, что у тебя чистая совесть. Увы, я так не умею. Завтрак под салфеткой — просто подними ее. Если тебе покажется, что кофе мало, вспомни (или хотя бы поверь более опытному в этом вопросе человеку), какая гадость большинство сердечных зелий.

С.

PS. Не хочется об этом писать. Но представляю, во что может превратить мой дом разъяренная магглорожденная ведьма с твоим темпераментом. Когда пожелаешь уйти, приложи руку к двери и представь то место, в которое хочешь попасть. Сработает как порт-ключ.

С.

Гермиона перевела дух. Значит, все не так плохо — она может покинуть дом, когда пожелает. Еще раз перечитав записку — теперь уже совершенно спокойно, она снова улыбнулась. Их обширная переписка приучила ее к манере Стена Смотрицки здороваться, благодарить, извиняться и даже высказывать нежные чувства, избегая слов и фраз, обычно употребляемых в таких случаях.

Гермиона подняла салфетку, лежавшую здесь же на столике, и под ней, словно грибы, прямо из поверхности стола выросли тарелка с гренками, розетка с джемом, масленка и довольно большой керамический кофейник. Позавтракав и выпив кофе, — превосходный, надо признать, кофе, — Гермиона вернулась в то блаженное состояние, с которым проснулась этим утром. Конечно, загадки оставались. В первую очередь — дом. Нет, в первую очередь все-таки Стен, а уж потом его дом. Мерлин, она же явилась сюда — или все-таки не сюда? — чтобы что-то узнать. И чем все закончилось? Она снова почувствовала, как на лицо выползает глупая довольная улыбка. Ну, закончилось вполне неплохо. Очень даже хорошо закончилось. Вот только не узнала ничего. Но стоит ли всю жизнь стремиться к знаниям в ущерб удовольствию? А что до знаний... Их она тоже получит. Очень скоро. Если, конечно, дверь сработает, как обещал Стен.

Дверь не подвела. Гермиона довольно удачно упала на диван в собственной гостиной. Вообще-то у нее было сильное желание отправиться не домой, а прямиком в Тупик Прядильщиков. Но что-то ее остановило. Во-первых, не стоило Стену Смотрицки до выяснения обстоятельств знать о ее связи со Снейпом. Мало ли какую информацию о перемещении может предоставить хозяину его собственная дверь. А во-вторых, прямо сейчас она не была готова к встрече со Снейпом. Их брачный договор не ограничивал ее личную жизнь — Снейп сам ей об этом любезно напомнил. Но факт остается фактом: этой ночью она изменила мужу. То, что муж фиктивный — смягчающее обстоятельство. Но юридически... Ох, а магически? В общем, она пока не готова предстать пред ясные очи супруга — только не в таком разнеженном состоянии и не с такой сияющей от удовольствия физиономией.

Поэтому она включила компьютер и, пока он грузился, набрала номер Пола. Тот откликнулся немедленно.

— Пол, я сегодня поработаю дома, — сказала она. — Так что о новой локации, пожалуйста, на словах.

— Превосходная, — невнятно пробормотал Пол — он что-то жевал. — То есть у тебя они все хороши, но эта — что-то особенное.

— Что именно особенное? — осторожно спросила Гермиона.

— Нестабильность, — ответил Пол. — В этой локации с персонажем могут происходить изменения. Произвольные. Как положительные, так и отрицательные. Он может приобрести или потерять новые возможности, получить или утратить знания и экспу, метаморфозы способностей, просто переход с уровня на уровень. Можно продумать и прописать подробнее. Но мне кажется, интереснее будет, если оставить нестабильной. Это добавит остроты.

Гермиона молчала, переваривая эту информацию. Что ж, это вполне соответствовало образу Смотрицки-ангела.

— Если бы я не знал о нумерологии, алхимии и прочих твоих штучках, я бы непременно спросил, как ты это делаешь, — болтал между тем Пол. — Но у тебя все равно спросят — не я, так паблишер, например. Придумай приличную отговорку. Ну, скажем, что ты — реинкарнация Парацельса.

— Парацельс был магглом, — думая о своем, брякнула Гермиона и тут же прикусила язык.

— Вот-вот, магом, — к счастью, Пол не расслышал. — Скажи, что ты установила с ним ментальную связь. Или нет, лучше не с ним, а самим Жилем де Рэ — чернокнижником и некромантом.

— Хорошо, Пол, я подумаю, — ей было не по себе от этого разговора. — Скажи лучше, как там аврорат.

— А что аврорат? Готов твой аврорат, — бодро отрапортовал Пол. — Так что, девчонка, если ты в ближайшие два-три дня не загрузишь меня новыми расчетами, будет зафиксирован простой.

— Вот и чудесно. Отладишь, наконец, Банк гоблинов, — с ноткой злорадства сказала Гермиона.

— Я творец, Миона, — проникновенно произнес Пол. — Отладкой у нас занимается младший персонал — всякие там пророки и апостолы. Так что глюки с обменом валют и застревающими тележками — это их грешки.

— А ты у нас, конечно же, безгрешен.

— Я выше этого, Миона.

На том они расстались. Гермиона села к машине и совсем уже собиралась направить героиню в Приют алхимика, когда что-то ее остановило. Нет. Пока нет. Ей нужно время. И ему, возможно, тоже. Конечно, это всего лишь виртуальная встреча... Нет, даже виртуально — не стоит. В конце концов, это должен сделать он. Найти ее, прийти к ней. Написать хотя бы. Теперь его ход. Она заглушила противный голосок, говоривший о том, что он может и не захотеть делать этот ход. И направила свои виртуальные стопы к аврорату.

Аврорат получился на славу. Все-таки она недаром провела там столько времени — ей казалось, что даже табличка на двери начальника скошена точно так же, как в реальности. Она побродила по кабинетам, пошарила по шкафам. Получила вполне ожидаемый access denied у двери в Отдел тайн. Забрела в архив, где ей тоже почти все было заказано. Заглянула для ознакомления в хранилище артефактов с дурацкой мыслью о мизерикордах Малфоя. Разумеется, их там не было, и Гермиона подумала, что когда программеры отладят Гринготтс, обязательно сходит в виртуальное хранилище Снейпа — просто посмотреть, так ли там все, как в реальности. Ну и мизерикорды, конечно... Нет, она не собиралась отдавать их Малфою. Даже если они были изъяты у его семьи — почему вдруг она должна укреплять магию его рода? Тот еще род, доложу я вам...

NPC-ов в этой локации оказалось довольно много. Для смеху ей хотелось разыскать Гарри и посмотреть, что из него вышел за NPC — может, выдаст пару служебных тайн. Но вместо этого она зашла в кабинет начальника аврората и, без всякого удивления, обнаружила Эдварда Канингема за рабочим столом. Когда она вошла, он поднялся и коротко кивнул на стул. Однако Гермиона не стала с этим спешить — сначала обошла кабинет, рассматривая полки, подергала за ручки выдвижных ящиков, попробовала снять с полки какие-то свитки. Канингем все так же стоял у стола и ждал, когда она, наконец, сядет. Служивый, жертва простенького алгоритма, ты постой, постой, хоть в ногах правды и нет... Наконец ей надоело обшаривать кабинет, в котором все равно ничто не давалось ей в руки. Значит, в этой локации ее в данной точке сценария ожидает только разговор. Она — вернее, ее героиня — села на предложенный стул. Алгоритм образа хозяина кабинета двинулся в заданном направлении — аврор сел в свое рабочее кресло и заговорил:

— Я ждал вас.

Ей показалось, или у него действительно слишком напряженная поза? Дизайнерам по голове настукать, что ли. Человек в своем кабинете, начальник — он должен быть собран, допустим, но не напряжен, как пятиклассник при сдаче СОВ.

— Я знал, что вы еще появитесь здесь, — продолжал NPC-Канингем. — Я имею в виду до того, как возьметесь за расчеты.

Гермиона замерла перед монитором. Она что, и это в сценарий засунула? Зачем? Троллев Прелати...

— У меня к вам просьба, — он, казалось, колебался, — личная просьба.

Ага, все-таки квест.

— Сделайте эти расчеты. Обязательно. Я не знаю, почему им так надо, чтобы это делали именно вы. То есть да, вам это хорошо удается. Но есть и другие специалисты... Я не знаю, что у них за игры.

— У них?

Канингем качнул головой.

— Я не могу сказать яснее — не знаю, у кого. Думаю, у нашего министра с маггловским премьером. Во всяком случае, этот его советник к нам что-то зачастил.

— Советник? — набрала Гермиона в текстовом окошке. — Вы имеете в виду мистера Прелати?

Глаза Канингема сузились.

— Вы его знаете? — спросил он с ноткой подозрительности в голосе.

Гермиона с минуту поколебалась и написала:

— Нас представил друг другу Артур Уизли.

Канингем еще мгновение сверлил ее взглядом, а потом опустил глаза и нервно забарабанил пальцами по столу.

— Ах, да, вы же близко знакомы с Уизли...

Он с сомнением посмотрел на Гермиону с экрана.

— И все же я надеюсь на вашу... лояльность.

— Это смотря кому. Или чему, — написала Гермиона.

— Хорошо, — решительно произнес Канингем. — Я понимаю, мне придется поделиться с вами кое-чем. Вам уже известно, что последнее время стали появляться места, в которых магия работает нестабильно?

— Да.

— Странно, — сказал Канингем с нехорошей ухмылкой. — Мы пытались это скрыть — чтобы не сеять панику.

— Считайте, что у вас плохо получилось, — написала Гермиона.

Канингем кивнул.

— Официально мы признаем, что это делается со злым умыслом и является следствием применения темной магии, — он сделал паузу, словно раздумывал, стоит ли продолжать. — Так вот. Темная магия тут ни при чем.

Не то чтобы это ее удивило...

— Так в чем же дело? — осторожно спросила она.

— Пока не знаю. Кое-кто пытается нас уверить в том, что это все-таки дело рук темных магов. Но есть и другое мнение: что это какие-то спонтанные изменения, которые происходят помимо воли волшебников, хотя, может, и не без их участия.

— Что же вас смущает?

— Я хочу знать наверняка, — ответил Канингем.

— Расчеты не дают точных ответов, — напомнила Гермиона. — Нумерология работает с вероятностями.

— Я знаю, как обрабатывать нумерологические данные, — Канингем поморщился. — Но я вынужден работать вслепую. Вернее, меня вынуждают принимать чью-то точку зрения на происходящее. Мерлин с ним. Но меня вынуждают также вести расследование, исходя из чьих-то спекуляций. Расследование ситуации, возможно, более опасной, чем минувшая война.

Гермиона с минуту подумала. Потом написала:

— Чего вы хотите от меня?

— Чтобы вы представили мне результат расчетов. Лично. Хотя бы за день, а лучше за два до того, как официально перешлете их письмом в Министерство.

— В Министерство? Не вам?

Канингем покачал головой.

— Этот вопрос находится под личным надзором министра. Вернее, я так подозреваю, его помощника. А еще вернее, — Канингем хмыкнул, — консультанта его помощника. Так что все, что мы получаем — мы получаем после них. И, я подозреваю, получаем лишь то, что они сочтут нужным нам передать.

— Если я соглашусь, что я получу взамен? — написала она.

— Что вам нужно? — спросил Канингем. — Снейп. Смотрицки. Работа...

— Поттер, — написала Гермиона. — Гарри Поттер. Вы проведете разрешительный ритуал.

Канингем молчал довольно долго.

— Чем вам мешает Поттер? — наконец спросил он с ноткой безнадежности.

— Я не могу позволить своему другу сойти с ума, — Гермиона с таким чувством грохнула по enter, что клавиатура подпрыгнула.

— Хорошо, — бесцветным голосом произнес Канингем. — Я сделаю это, раз вы до такой степени чихали на собственную безопасность.

— Безопасность? Вы просто пытаетесь меня контролировать.

— Контроль и безопасность — вы думаете, одно возможно без другого? Или вы предпочитаете полностью довериться контролю со стороны Уизли?

— При чем тут Уизли?

— Вы, кажется, едва не вышли замуж за одного из них?

Гермиона почувствовала, как пальцы на клавиатуре деревенеют. Однако взгляд на экран ее немного успокоил — кажется, Канингем сам был не рад тому, что сказал.

— Ладно, — он устало потер пальцами лоб. — Давайте о безопасности. Вы знаете, где сейчас находится научный редактор "Алхимика"?

— Нет.

Он снова откинулся на спинку. На лице появилась кривая усмешка.

— Вот и мы не знаем, — произнес он.

Снова пауза.

— Вы по-прежнему не желаете пользоваться защитой, которую вам предоставляет аврорат? — наконец спросил Канингем.

— Вы имеете в виду Гарри? — уточнила она.

И, получив в ответ кивок, написала:

— Все в силе, мистер Канингем: мои расчеты в обмен на освобождение Гарри Поттера от последствий ритуала присвоения крови.

Канингем медленно кивнул, и на мониторе появилась табличка со словом accept.

Гермиона покинула локацию и вышла из игры.

Все это следовало обдумать. Лучше всего за чашкой кофе. А еще лучше за обедом. А по совсем большому счету — обсудить. Со Снейпом. И чем скорее, тем лучше. Тем более что после виртуальной встречи в аврорате ее разнеженное утреннее состояние как рукой сняло. Мерлин великий, что за игра! Или это не совсем игра? А может, не игра вовсе? Гермиона подскочила к камину и вызвала Годрикову лощину. Ей срочно нужно было обменяться хотя бы двумя словами с Гарри. Дом Поттеров не отозвался. Неудивительно — середина рабочего дня. Гермиона заставила себя смириться с промедлением, нацарапала записку и отправила ее с совой. А пока она решила все-таки пообедать. И подумать заодно.

К счастью, Гарри был не слишком далеко. Она едва успела прикончить дежурный "фиш-энд-чипс", купленный в знаменитой лавке в цоколе ее дома и наспех разогретый магией, как в камине что-то грохнуло и, ругаясь и отряхивая местами прожженную мантию, густо засыпанную пеплом , в кухню ввалился Гарри Поттер.

— Герми?

Ох, снова этот собачий взгляд. Ничего, Гарри, недолго осталось. Мне этих расчетов дня на четыре — не больше. Все заброшу. Спать-есть не буду... Гоблиново семя. Этот ритуал и на меня, что ли, действует?

— Сядь.

Поттер подчинился. Гермиона поставила на плиту кофейник и подумала, что больше всего ей хочется знать, вернулась ли Джинни домой — или так и мается, бедняжка, в Норе. Артур... Значит, он не знает, что Гарри привязан к роду Снейпов и к ней в частности. В частности или даже в первую очередь. Скорее всего, это была инициатива аврората. А Артур, стало быть, сохраняет контроль над ней посредством родовой магии. Причем, вполне возможно, он сам об этом не знает. Снейп что-то говорил на тот счет, что Артур ничего не понимает в родовой магии, но она, магия то есть, сама его использует. И в аврорате об этом знают. Поэтому на всякий случай пристегнули к ней Гарри. Чтобы нейтрализовать влияние Уизли. Или хотя бы знать о нем. А заодно контролировать родовую магию Снейпов-Принцев. Ну и каша. Просто интриги мадридского двора. Гермиона невесело усмехнулась. Тогда уж вальядолидского — или где там была столица у этих "католических королей".

— Гарри, как дела с "Алхимиком"? — спросила она осторожно.

— Почему ты спрашиваешь?

Гермиона раздраженно пожала плечами.

— Отвечать вопросом на вопрос невежливо, — процедила она сквозь зубы. — Статейку, знаешь, хочу тиснуть. О колдомедицинских свойствах маггловского красителя, известного как бриллиантовый зеленый.

Гарри смотрел на нее круглыми от изумления глазами.

— Зеленка, Гарри, — буркнула она. — Обычная зеленка. Тебе что, в детстве коленки разбитые ею не мазали?

Гарри хмыкнул.

— Дурсли не признавали зеленку. Они пользовались йодом.

Гермиона вздохнула. Не стоило говорить с Гарри о детстве.

— Так что с "Алхимиком"?

Гарри покачал головой.

— Это правда, что пропал научный редактор? — прямо спросила она.

Глаза Гарри снова округлились.

— Откуда... — он сглотнул, — откуда ты знаешь?

— Значит, правда...

Она вдруг почувствовала странную слабость во всем теле.

— Герми?

Гермиона отмахнулась и опустилась на табуретку. В этот момент на плиту с шипением полился сбежавший кофе. Гарри кинулся к плите и, обжигаясь и снова ругаясь на чем свет стоит, подхватил кофейник и переставил его на подставку.

— Да что с тобой, Герми? — воскликнул он, разворачиваясь к ней. — У тебя никогда в жизни ничего не сбегало!

Гермиона покачала головой.

— Это из-за "Алхимика", да? — спросил Гарри. — Откуда ты знаешь о редакторе?

Гермиона слабо помахала кистью.

— Так... Не бери в голову.

— Что? Об этом знает всего два с половиной человека!

— Кто?

— Мой шеф, министр. Ну и Артур Уизли, возможно.

— Что ж, ты ответил на свой вопрос, — мрачно произнесла Гермиона. — Один из этих двух с половиной мне и сказал. Откуда бы мне еще знать?

Гарри посмотрел на нее откровенно подозрительно.

— Ты у нас вообще очень осведомленная, Герми, — тихо сказал он. — Я бы не удивился, если бы оказалось, что ты узнала об этом раньше, чем все остальные.

Гермиона внимательно посмотрела на него.

— Та-ак, — протянула она. — Значит, подозрения. И в чем же? Может, я на досуге занялась киднапингом? У магглов, знаешь ли, платят плохо — надо же как-то выкручиваться одинокой женщине.

Гарри сокрушенно покачал головой.

— Ты просто ничего мне не рассказываешь, Герми, — с упреком произнес он. — Что я должен думать?

— Думай, что хочешь, — отрезала Гермиона.

В конце концов, она выяснила у него все, что было нужно. Редактор "Алхимика" действительно пропал.

— Расскажи мне о своем шефе, — попросила Гермиона, сама не до конца понимая, зачем ей это. — Какие у него отношения с Артуром?

Гарри пожал плечами.

— Да никаких. Канингем классный аврор. Ну, может, не такой, как Хмури...

Гермиона усмехнулась. Откуда им знать, каким аврором был Хмури? Но Гарри так трепетно хранил память обо всех участниках той войны. Они остались для него не просто героями — самыми лучшими людьми, которых он потерял. Ох, Гарри, в чем-то Снейп прав — ты действительно слишком сосредоточен на себе. Своих чувствах, обязанностях, памяти, потерях...

— Правда, Артур как-то что-то говорил... — Гермиона насторожилась. — Канингем — полукровка. Его отец чистокровный маг, а мать маггла. И отец этот, кажется, не вызывал доверия у Артура. Но как это относится к моему шефу, я толком не понял. Во-первых, его отец ни в чем не был замешан. Во-вторых, даже если бы был — он же не в ответе за отца...

Гермиона задумалась. А ведь стоило в школе хоть чуть-чуть ознакомить их с тем, что такое родовая магия и как она работает. А то сидит у нее на кухне матерый аврор, великий и ужасный Гарри Поттер, и пожимает плечами — как чистокровный отец может бросить тень на сына-полукровку. И невдомек ему, что Артур, хоть сам и не владеет родовой магией, о ее существовании и силе знает. И очень не любит... Что ж, вот теперь, кажется, она действительно выжала из Гарри все, что хотела. И пришло время подумать. Крепко подумать. И увидеться со Снейпом. Мерлин, она хочет его видеть. Она должна с ним поговорить как можно скорее. Она заболеет, если не встретится с ним в течение ближайших часов.

Гермиона покачала головой. Что это с ней? С каких пор ее стало так тянуть к Снейпу? Ах, да, магия. Она в затруднительном положении, а он — глава ее рода. Тролль с ним. Пускай магия. Она хочет с ним увидеться — и она это сделает. Пускай даже он начнет с того, что отделает ее за проведенную неизвестно где ночь.

Гермиона выпроводила Гарри и вскоре материализовалась в Тупике Прядильщиков. Сегодня даже в сгущавшихся сумерках улица казалась просто безобразной. Снег растаял, превратив все вокруг — включая развалины домов — в подобие каши из грязи. Гермиона, содрогаясь, поспешила в дом. Который оказался пуст. Обшарив его весь — включая спальню Снейпа и лабораторию — но так и не найдя хозяина, она устроилась в кресле в гостиной и принялась ждать. Читала, просматривала записи аврората по зонам нестабильности, начала расчеты и даже увлеклась ими. Но беспокойство и нетерпение не покидали ее. Гермиона постоянно посматривала на циферблат мобилки, прислушивалась к каждому шороху, несколько раз отодвигала стеллаж и подходила к двери в "тайную комнату", которая, как и прежде, не думала открываться. В конце концов, она прислонилась к ней спиной и стояла так, пока ноги не ослабли — и тогда сползла по двери на пол и просидела там неизвестно сколько, обхватив руками колени. К полуночи ее уже трясло — то ли от беспокойства, то ли от холода. Из-под двери сквозило — или ей только казалось — наполняя коридорчик едва уловимым, но уже знакомым ароматом разогретой степи и морского ветра. Мерлин, что там за ней, за этой дверью? И когда он соизволит явиться? И придет ли вообще?

Глубокой ночью Гермиона перебралась на диванчик в гостиной и уснула беспокойным сном. А когда проснулась — еще не начало светать. Но было понятно, что Снейп так и не появлялся. И что уснуть снова ей не удастся. Тогда она принялась слоняться по дому. Потом сварила кофе на горелке в лаборатории и забралась в спальню к Снейпу — теперь это уже была обычная жилая комната, напоминавшая ту, которую заняла Гермиона. Она посидела в его кровати, завернувшись в плед и снова дрожа. А когда окончательно рассвело, Гермиона почувствовала, что если останется в этом доме еще хоть на час — просто сойдет с ума. Лучше она вернется сюда вечером. И снова даст ему по морде. Сволочь. Мерзавец. Он что, не понимает, как она за него переживает? Девочка моя, а как ты поступила в прошлую ночь? Может, он тоже вот так метался по дому, не находя себе места от беспокойства? Может. А может и нет. Чего вдруг он станет о ней беспокоиться? Ну, разве что в договоре что-то такое записано...

Она понимала, что ищет оправданий себе. Бесплодное занятие. Что сделано — то сделано. Вечером — она заставила себя верить в это — вечером они, наконец, увидятся и как следует поскандалят. А сейчас она аппарировала домой в Лондон.

Войдя в квартиру, Гермиона почувствовала, как сердце дало сбой. На подоконнике под открытой форточкой — оставленной в расчете на визит Птицы — топталась сова. В первое мгновение Гермиона со смятением подумала, что это и есть Птица — и сама не поняла своих чувств. Радость? Удовлетворение? Раздражение? За всю ночь она ни разу не вспомнила о Смотрицки. И его письмо, которого она вчера ждала, как звездочки в Сочельник, сейчас показалось ей до крайности неуместным.

Впрочем, это была не Птица. И письмо — не от Смотрицки. Гермиона крутила в руках простой серый конверт с затейливой министерской печатью и никак не решалась вскрыть. Наконец она вынула сложенный вдвое казенного вида пергамент, развернула его и прочитала:

Миссис Грейнджер.

Сим уведомляем вас о том, что факт смерти вашего мужа, Северуса Снейпа, установлен и подтвержден в официальном порядке. Согласно показаниям двоих совершеннолетних магов, чья дееспособность не подлежит сомнению, ваш муж, Северус Снейп, погиб 01 мая 1998 года во время Битвы при Хогвартсе. Для получения документов, подтверждающих смерть вашего мужа, и разрешения на вскрытие завещания, вам надлежит явиться в Отдел регистраций в течение пяти дней со дня получения настоящего письма.

Аделаида Паттерсон,

Отдел регистраций,

Британское Министерство Магии.

Гермиона положила пергамент на подоконник, разгладила его ладонями и уставилась невидящим взглядом в окно, за которым занимался новый тусклый день.

Глава 25

Гермиона сидела на самом краешке стула, — так, чтобы рама давила на копчик, -прижавшись виском к столешнице и широко раскинув руки. Точно так же, как в прошлый раз. И точно так же на уголке стола лежал тубус с министерскими документами, касающимися ее личной жизни. Не то чтобы сейчас она чувствовала себя хуже, чем тогда. Но, определенно, не радостно. Да что там — она вовсе ничего не чувствовала — будто эту функцию сознание отключило. За ненадобностью? Или чтобы предохранители не сгорели? Впрочем, хватало и тела. Ее трясло — как начало ночью, так и не отпускало вот уже полдня.

— Этого не может быть. Это ошибка.

Сколько раз за сегодня она повторила эту фразу? Гермиона никак не могла избавиться от ощущения дежа вю — четыре с половиной года назад она стояла в том же кабинете и твердила те же слова под таким же сочувствующим взглядом. Только тогда с ней разговаривал пожилой маг, а теперь — довольно молодая ведьма.

— Никаких ошибок, миссис Грейнджер. Вот, пожалуйста, подтверждение, — она выудила из тубуса свиток пергамента. — Факт смерти установлен на основе свидетельства двоих совершеннолетних магов. Вы желаете знать их имена?

Гермиона равнодушно пожала плечами.

— А впрочем, да, хочу.

Интересно, где эти умники были четыре, нет, уже скоро пять лет назад,— когда ей позарез нужно было избавиться от невесть откуда взявшегося мужа?

Аделаида Паттерсон развернула один пергамент, другой.

— Ах, вот, — сказала она наконец. — Это мистер Малфой, Люциус Малфой, — уточнила она. — И... Станислас Смотрицки.

— Что?

Гермиона открыла рот. Она не слышала почти ничего из того, что говорила ей министерская ведьма дальше. В висках стучала кровь. Смотрицки. И Малфой. Нет, главное — Смотрицки. Зачем? Почему именно сейчас? Как раз в тот день, когда... Или нет, раньше. Гораздо раньше — это же министерство. Пока они почешутся... Или...

— Простите, — хрипло пробормотала она.

Ведьма, прерванная на полуслове, удивленно посмотрела на нее.

— Простите, — повторила Гермиона, справившись с голосом. — Я могу узнать, когда вы получили эти свидетельства?

Ведьма пожала плечами и снова принялась рыться в пергаментах. Наконец, она нашла то, что нужно.

— Вчера утром, — ответила она с ноткой самодовольства. — Знаете, мы стараемся все делать быстро. Тем более, такие обстоятельства...

— Какие обстоятельства?

Ведьма снова сверилась с записями на пергаменте.

— Тут написано, что вас следует оповестить как можно скорее. Никаких пояснений. Видимо, эти господа что-то сказали непосредственно начальнику отдела...

— Они были здесь? Оба?

— Во всяком случае, мистер Малфой — я его видела. И, да, кажется, он был не один.

— Как выглядел второй?

— Ну, ростом чуть пониже мистера Малфоя. Волосы острижены — так, довольно коротко...

Она покачала головой.

— Больше ничего не припомню, — призналась она с ноткой удивления.

Гермиона кивнула. Троллев Стен. Чары неприметности — вне всякого сомнения. Конечно, теперь эта курица ничего не припомнит. Под чарами, да еще рядом с Малфоем... Значит, он знаком с Малфоем? Что ж, если он был в стане Волдеморта одновременно со Снейпом, имел все шансы познакомиться и с Малфоем — что тут удивительного. Важно другое — он вполне мог знать, что связывает Гермиону и Снейпа. Скорее всего, когда она опубликовала его статью в "Алхимике", он наводил о ней справки. И ничто не мешало ему поинтересоваться, в частности, у Малфоя. Впрочем, а знает ли Малфой о ее браке? Волдеморт точно знал. Но счел ли нужным шепнуть Люциусу? Который, кстати, в то время не исключено, еще был в Азкабане...

Пока она шла по министерству к каминам, в голове несколько прояснилось. Но тело словно слилось с душой, превратившись в один комок глухой боли. Снейп исчез. Так или иначе, слова Прелати о том, что "Снейп больше не ее забота" резонировали со словами самого Снейпа — его обещанием, что она от него освободится. А чего ты хотела, девчонка? Он просто выполнил твою просьбу. Вполне возможно, встретившись с Прелати. Или просто исчезнув — туда, откуда явился. В какую-то свою норку. Подальше от этой непонятной войны. Тем самым, кстати, развязав ей руки — теперь в списке возможных объектов для шантажа было на одну позицию меньше. Эх, это имело бы смысл, если бы не было на свете Гарри Поттера и Стена Смотрицки.

Смотрицки. Еще один приступ боли. Его действия Гермиона не могла точно классифицировать — пока она колебалась между предательством и циничным расчетом. Она больше не вспоминала об удовольствии. Ее кидало в дрожь от осознания того факта, что это был просто эпизод в игре — в чужой игре. Ее использовали и выкинули прочь. Что ж, на войне как на войне — не об этом ли ей толковал Снейп. А уж он-то разбирается в таких вещах... Но как именно использовал ее Стен Смотрицки в сговоре с Люциусом Малфоем? Для чего? Выманить Снейпа из его убежища? Зачем такие сложности? Неужели Малфой не мог добраться до Снейпа как-то иначе? Или ему хотелось сделать это именно так — чтобы заодно унизить и грязнокровку Грейнджер?

Глупости. Ну, выманили бы — и успокоились. Нет никакой причины после этого являться в Министерство и свидетельствовать о героической смерти бывшего профессора в битве при Хогвартсе. Если только... Если только в этом же сговоре не участвовал и сам Снейп. Подсказал ей идею с порт-ключом, наверняка зная, что в случае чего Стен ее задержит. Интересно, представлял ли он, каким именно способом... А впрочем, вообще нужен ли им был сам Снейп? Или достаточно официального признания его смерти — причем чем скорее, тем лучше? И это еще не все — им нужно было, чтобы она, Гермиона, об этом узнала. Что им до нее и до ее осведомленности, если она уже сыграла свою роль в их интриге? Значит, еще не доиграла?

Завещание. Это же очевидно. Вскрыть завещание может только она — единственная прямая наследница Снейпа.

Ладно, с этим разобрались. Как быть со всем остальным? С тем, в частности, что случилось в ту самую ночь между ней и Смотрицки. Если отбросить все предположения касательно интриг Снейпа, в сухом остатке Стен Смотрицки официально превратил ее в свободную женщину. А если даже это не совпадение, получится, что она — свободная женщина, унаследовавшая чертову уйму всякого снейповского магического хлама. Пардон, темномагического. Ради чего же, в таком случае, вы это все затеяли, мистер Смотрицки? Гермиона нервно хихикнула. Вот уж никогда не думала, что станет достойной целью для охотника за приданым... А если еще принять во внимание характер этого приданого...

К счастью, на этом месте размышления пришлось прервать. Копчик болел нестерпимо, а в ее рассуждениях было так много допущений, что она за короткое время запуталась окончательно. Стоило сварить кофе и попробовать заполнить хотя бы часть белых пятен во всей этой истории с очередной смертью Снейпа.

Поэтому Гермиона приказала себе успокоиться и, несмотря на свое прежнее решение предоставить ему возможность сделать следующий шаг, написала письмо Смотрицки. Обстоятельства изменились. Теперь речь шла не о романе и его возможном продолжении, а о вещах куда более прозаических, но не менее серьезных. В своем письме она коротко и сухо потребовала у Смотрицки объяснений по поводу его роли в истории с установлением факта смерти Снейпа. Она долго раздумывала, признаваться в том, что бывший профессор ее муж, или нет. Оставалась крошечная вероятность, что Смотрицки не знал об этом. В таком случае не исключено, что это была сольная партия Малфоя. И в этой игре пешкой могла оказаться не только она, но и Стен. Поразмыслив, Гермиона решила, что это не так чтобы совершенно невероятно. Поэтому о своей связи со Снейпом она на всякий случай решила умолчать. Зато очень четко дала понять, что знает о том, что Снейп не погиб и еще совсем недавно видела его живым. Мелькнула мысль, что Стену покажется подозрительным ее интерес к судьбе Снейпа. Но Гермиона подавила эту мысль.

Отправив сову, она решила связаться с Канингемом. На сей раз в реальности. Для разговора с главным аврором у нее были и причина, и повод. Поводом стало то, что она взялась за расчеты по зонам нестабильности. Первые результаты она уже получила — но настолько отрывочные и приблизительные, что о них и говорить не стоило. Причина же состояла в том, что, поскольку Снейп теперь официально мертв, у Канингема не было оснований и дальше держать Гарри под действием ритуала. Да, она прекрасно понимала, что не в Снейпе дело. Но официально признанная смерть Снейпа могла стать поводом для Гарри просить разрешительного ритуала. Так оно и было бы, если бы он не завяз с этим... синдромом дворняги. А еще ей было очень нужно осторожно "прощупать" Канингема на предмет того, насколько реален был их вчерашний разговор и, соответственно, договоренности.

Она вызвала приемную начальника аврората. К счастью, приемная была оборудована камином, и Гермионе не было нужды снова переноситься в министерство, чтобы поговорить с главным аврором. У камина оказалась девица-секретарь.

— Мистера Канингема? — переспросила она, глупо хлопая ресницами.

Но смотрела при этом не на Гермиону, а куда-то в глубину приемной. Гермиона вытянула шею, и ей показалось, что там кто-то есть — стоит у самой двери, ведущей в кабинет начальника.

— А вы, простите...

— Грейнджер. Гермиона Грейнджер.

— Миссис Герйнджер? — зачем-то громко переспросила секретарша, снова кося глазом вглубь приемной.

Там Гермионе снова почудилось движение.

— А... э... простите, мистер Канингем сейчас на совещании у министра, — ответила наконец секретарь.

Хоть бы врать научилась, — раздраженно подумала Гермиона.

— Что ж, мистеру Канингему это нужно не меньше, чем мне, — тоже нарочито громко произнесла она. — Когда появится, передайте ему, что он может со мной связаться. Я дома. Он поймет, о чем речь.

Гермиона отошла от камина и села в кресло. Канингем ее избегает? Почему? Знает, что ей нужно? В таком случае ни тролля пьяного не станет он с ней связываться еще дня два, не меньше. Он слишком давно в аврорах, чтобы не понимать, что за одну ночь расчеты такой сложности не делаются.

Тем не менее, она ждала. Ждала ответа от Смотрицки. Появления Канингема. Ждала, когда утихнет боль. Пройдет дрожь, по-прежнему сотрясавшая тело. Совы и правда прилетали — из министерства, с напоминанием о необходимых юридических процедурах и предупреждениями о сроках. Из нотариальной конторы — сообщить о смерти Снейпа, вдруг она еще не знает... А потом о том, что из министерства получены необходимые документы, подтверждающие полномочия... А потом — с просьбой как можно скорее определиться с датой вскрытия завещания и намеком на то, что чем раньше это случится, тем лучше... Мерлин, они что, правда, думают, что в ее сутках сорок восемь часов? Почему она должна сделать это все за один день? Завтра. А лучше — послезавтра. А еще лучше — вообще никогда...

Тем не менее, после трех часов сидения у камина она поняла, что пора бы хоть чем-то заняться. Иначе станет совсем плохо. И раз так, то почему бы не заглянуть в нотариальную контору — ознакомится с завещанием прямо сегодня? А то гоняют сов туда-сюда. Птичку жалко... А еще жальче себя — все время открывать им окно, с приступом сердцебиения убеждаясь, что это снова не та сова... Вот и еще одна, кстати, и снова от мистера Фобстера. Нет, лучше собраться — и поскорее. А то вместо совы пришлет клерка. И если это опять окажется, как там его, Хиггинс, что ли — она за себя не ручается.

Кряхтя и охая, Гермиона кое-как доползла до ванной и привела себя в порядок. На полочке очень кстати нашелся пузырек бодрящего зелья. Гермиона опрокинула его в рот и через несколько минут почувствовала себя вполне прилично. Что ж, в пузырьке было никак не меньше двух доз. О том, что с ней будет, когда действие зелья закончится, она предпочла не думать.

В контору Фобстера Гермиона попала уже под конец рабочего дня. Тем не менее нотариус встретил ее очень радушно и уверил, что ради ее дел он готов задержаться сам и задержать своих сотрудников — хоть на всю ночь. Гермиона выразила слабую надежду, что ночь она все-таки проведет дома, в своей постели, а не в конторе мистера Фобстера. Потом ее усадили в кресло и принялись суетиться. Она автоматически что-то подписывала, просматривала какие-то инструкции, выслушивала выдержки из законодательства, подписывалась под тем, что она "ознакомлена", потом в каких-то графах в амбарной книге, потом под описями, потом снова ее с чем-то знакомили и она снова подписывалась.

Наконец формальности были улажены. Откуда-то появилось двое свидетелей — магов, которых Гермиона впервые видела, но которые тоже под чем-то подписались и покивали головами на что-то сказанное устно. Гермионе передали пергаментный свиток, и в комнате установилась подобающая случаю торжественная тишина. Гермиона сломала печати, но не успела развернуть пергамент, как он был выхвачен у нее из рук и передан незнакомому магу-свидетелю. Тот развернул пергамент, прочистил горло и торжественным тоном принялся зачитывать присутствующим волю покойного Северуса Снейпа.

К счастью, список желаний профессора был не слишком длинным. Все свое имущество он завещал жене. Было лишь несколько условий, которые она должна была соблюсти. Они касались дома в Тупике Прядильщиков и того, что осталось в его хранилище в Гринготтсе. На отдельном листе прилагался список того, что должно остаться там и ни в коем случае не переходить в чужие руки, так как являлось частью фамильной магии рода Снейпов. Гермиона быстро просмотрела список и почему-то испытала облегчение от того, что не обнаружила в нем ритуальных мизерикордов. В самом деле, они не принадлежали роду Снейпов или, если быть точным, Принцев — поскольку, по крайней мере, в игре, принадлежали семье Малфоев. Интереснее оказалась та часть завещания, которая касалась дома в Тупике Прядильщиков. Гермиона была обязана сразу по оглашении завещания взяться за продажу этого дома и одновременно — покупку другого, вместо этого, на свое усмотрение.

— Зачем? — удивленно спросила Гермиона, ни к кому не обращаясь. — Меня устраивает этот дом.

Мистер Фобстер покачал головой.

— Вы обязаны выполнить условия завещания, миссис Грейнджер, — сказал он. — Это магическое обязательство. Если вы не выполните его, завещание потеряет силу — и все имущество за неимением других наследников перейдет в распоряжение Министерства магии.

Мерлин, Снейп же говорил, что в его хранилище полно компромата...

— Если вы не возражаете... — мистер Фобстер помялся. — Наша контора работает с несколькими специалистами в области недвижимости. Я мог бы рекомендовать вам кое-кого...

Ну еще бы, — кисло подумала Гермиона. — Кто же станет упускать из рук хорошую сделку. Вот, безутешная и столь же беспомощная вдовушка — прекрасный клиент. Почему бы не получить с нее малую денежку?

— Если вы согласны, агент свяжется с вами завтра утром.

— Куда такая спешка? — Гермиона начала раздражаться.

Хоть бы постарались остаться в рамках приличия! Понятно, что мы тут все комедию ломаем. Ну так играли бы каждый свою роль. Я — убитую горем вдову. Они — сочувствующую массовку.

Мистер Фобстер еще немного помялся, а потом подхватил ее под локоть и увлек в свой кабинет.

— Видите ли, миссис Грейгнджер, — произнес он и нервно пожевал губу. — Магия вашего дома — дома вашего супруга — скоро ослабнет настолько, что за сохранность всего того, что находится внутри...

— Бросьте, судя по этой писульке, — она помахала свидетельством о смерти, которое до сих пор держала в руках, — мой муж преставился восемь лет назад. За это время магия дома должна была развеяться, раз уж она такая непрочная...

— Во-первых, не стоит недооценивать родовую магию, миссис Грейнджер, — прервал ее Фобстер. — Во-вторых, у вас странные представления. Магии дома ничего не угрожало эти восемь лет. Потому что смерть мистера Снейпа не была магически установленным фактом.

Глаза Гермионы округлились.

— Вы хотите сказать, что смерть Сн... моего мужа, фактически, произошла...

— Восемь лет назад, — кивнул Фобстер. — Но магически — только в момент должным образом оформленного признания сего факта. А что касается имущества — в момент, когда была сломана печать на завещании.

Гермиона кивнула. Что ж, это имело смысл. Биологическая смерть организма имеет лишь биологическое и связанное с ним социальное значение. Магическое же признание — оповещение демонов, так сказать. И теперь они возьмутся за работу. Или, скорее, наоборот — уволятся. Она криво усмехнулась своим аналогиям. Фобстер с тревогой наблюдал за ней.

— И все же я не понимаю, зачем такая спешка с покупкой нового дома, — призналась она.

— Это очевидно, — ответил Фобстер. — Вы можете отложить это хоть на год, хоть на сто лет. Но родовая магия, которая теперь сосредоточена только в вас, требует пристанища.

— Тогда зачем продавать дом? Пускай там и остается. Вместе со мной.

Фобстер покачал головой.

— Вы ведь магглорожденная ведьма? — произнес он скорее утвердительно, чем вопросительно.

Гермиона кивнула.

— И вы думаете, что справитесь с родовой магией, заклинаниями, наложенными мистером Снейпом и его предками? — он понизил голос до свистящего шепота. — Темной магией, миссис Грейнджер — вы отдаете себе в этом отчет? Вы уверены, что вообще хотите иметь с этим дело? Или хотя бы что вам это простят?

Гермиона пожала плечами. Она вспомнила, как пыталась пригласить в дом Гарри и что из этого вышло. Впрочем, тогда она не была официально главой рода.

— А кроме того, я понимаю мистера Снейпа. Тупик Прядильщиков — далеко не самое лучшее место для приличной молодой женщины, — светским тоном закончил Фобстер.

Но Гермиону не оставляло ощущение, что нотариус нервничает.

— Мистер Фобстер, — сказала она. — Нам будет легче понять друг друга, если мы станем чуть-чуть откровеннее. Не все ли вам равно — ну, ослабнет магия дома. Может, и вовсе развеется. И пускай. Темной магии туда и дорога. Не так ли?

Фобстер поерзал в кресле.

— Видите ли, миссис Грейнджер, — нерешительно произнес он. — Дом мистера Снейпа хранит множество... Множество вещей, свидетельств... В общем, я бы не хотел, чтобы кое-что из того, что хранится в этом доме, открылось.

— Вы уверены, что в доме, а не в Гринготтсе? Или еще где-нибудь?

Фобстер покачал головой и снисходительно улыбнулся.

— Такие вещи не хранят в банках, миссис Грейнджер.

Гермиона пожала плечами. Она представления не имела, о чем идет речь. В конце концов, это не ее дело. И все же...

— А я была уверена, что вы и ваша контора не имеет никаких проблем с законом.

Фобстер удивленно посмотрел на нее.

— С законом? О, можете быть уверены — никаких, — он нервно хохотнул. — После войны нас очень тщательно проверили.

— Так в чем же дело? Скажите, и, возможно, я просто отдам вам то, что там хранится. То, что вас тревожит. Или интересует.

— Это нельзя отдать, миссис Грейнджер, — тон Фобстера стал торжественным. — Это не принадлежит ни мне, ни моей семье. Просто моя семья кое-чем обязана мистеру Снейпу. И мне не хотелось бы, чтобы суть этих... обязательств стала достоянием общественности. Это все, что я имею право сообщить вам — да и то только потому, что вы теперь глава рода. Все остальное — не может быть сказано вслух. Во всяком случае, не мной.

Гермиона наклонила голову. Мерлин, она когда-нибудь научится понимать волшебников?

— Хорошо, — ответила она, стараясь, чтобы ее голос прозвучал безразлично. — Оставьте себе все, что считаете нужным. И не вижу причин отказываться от ваших услуг.

Фобстер так явственно расслабился, что Гермиона едва не покачала головой. Интересно, это настолько опасно — быть обязанным Северусу Снейпу? А профессор, по всей видимости, умел работать с людьми... Что он там говорил о слизеринцах и их деловых качествах? Кажется, они не столько сами держат слово, сколько умеют заставить других делать это. Даже после смерти.

— Наш агент свяжется с вами завтра утром, — предложил Фобстер. — Если вы не возражаете.

— Только, Мерлина ради, не раньше девяти часов, — поморщившись, попросила она.

Гермиона раскланялась с Фобстером и вернулась в свою лондонскую квартиру. По-хорошему, сегодня следовало нанести визит в Тупик Прядильщиков и проверить, не появился ли Снейп. Но сначала ей хотелось увидеть письмо Смотрицки. И узнать, не появлялся ли Канингем.

Письма не было. Зато был Гарри Поттер. Он нервно мерил шагами гостиную, и когда Гермиона, наконец, ввалилась в дом, кинулся к ней.

— Герми, ты уже все знаешь?

— Все — это про Снейпа? — уточнила она.

Гарри кивнул.

— Я только что ознакомилась с завещанием, — ответила Гермиона. — Устала, как собака. Так что, Гарри, если ты по делу — пожалуйста, говори и проваливай.

Она упала в кресло и прикрыла глаза. Гарри нахмурился.

— Я вообще-то от шефа, — сказал он сухо. — Канингем просил передать, что ваши вчерашние договоренности остаются в силе.

Гермиона с трудом разлепила веки и подозрительно посмотрела на Гарри. Вчерашние договоренности? Ах, так значит, они были... И в силе...

— И еще, — продолжал Гарри. — Он просил, чтобы ты больше не появлялась в аврорате — он сам с тобой свяжется. Герми?

Бодрящее зелье выветрилось. Гермионе казалось, что на нее навалилась колоссальная тяжесть. Что ее вот-вот раздавит. Во рту появилась мерзкая горечь — словно желчь разлилась.

— Прости, Гарри. Я очень занята, — едва ворочая языком, пробормотала она. — Вот, добралась до ваших зон нестабильности. Хотела с Канингемом об этом... Потом поговорим, ага?

Гарри подозрительно посмотрел на нее.

— Это он рассказал тебе о редакторе "Алхимика"?

Она не стала отвечать. Просто снова закрыла глаза. Гарри потоптался у ее кресла, невнятно попрощался и исчез в камине.

Ей не стоит появляться в аврорате. Что бы это значило? Завуалированный совет залечь на дно и не высовываться? Это как раз то, что ей сейчас нужно. Можно и вовсе сбежать в Тупик Прядильщиков. Кстати, посмотреть, не появился ли Снейп. Она была почти уверена в том, что нет, не появился. И, возможно, уже не появится. Письмо с уведомлением о его смерти подвело некую черту в их договоре — он выполнил свои обязательства. Гермиона была свободна. Была ли? Она же знает, что он не погиб в битве при Хогварсте. Он был жив еще несколько дней назад. И нет никаких оснований считать его мертвым сейчас. Мерлин, это когда-нибудь закончится? Еще недавно она была женой мертвеца. А теперь она вдова при живом муже. Он, правда, считает, что выполнил условия и освободил ее. Официально — да. Но фактически... Нет. Она должна себе в этом признаться. Она не может считать себя свободной. Потому что ее муж жив.

Или все-таки мертв?

Гермиона сновала туда-сюда по квартире. Потом аппарировала в Тупик Прядильщиков, но вскоре вернулась, убедившись в том, что Снейпа там нет и, судя по всему, не было. Этим ее волнения не ограничивались. Потому что она ждала совы от Смотрицки. Ждала, не находя себе места, уже второй день.

Сова не прилетела ни на следующий день, ни через день. Если бы Гермиона не была так занята старыми и новыми заботами, она, скорее всего, сошла бы с ума. Ну, как минимум, впала бы в депрессию.

Но на следующий день ровно в девять утра в ее камине появился человек, представившийся Майком Вудом, агентом по недвижимости. Он оказался довольно энергичным мужчиной средних лет, к огромному облегчению Гермионы не склонным к долгим беседам и напрочь лишенным привычки вникать в обстоятельства клиента. Мистер Вуд выслушал ее пожелания: ей нужен небольшой дом, оборудованный камином и хотя бы маленькой лабораторией — Гермиона оставила профессиональные занятия алхимией, но любила иногда повозиться в лаборатории хотя бы с простейшими зельями. Агент уточнил детали касательно местоположения и цены, в ответ на что Гермиона только пожала плечами.

— В таком случае, я рекомендовал бы вам повременить с продажей вашего нынешнего дома, — сказал Вуд.

Гермиона неопределенно пожала плечами — об этом она еще тоже не думала.

— Я навел справки и разузнал кое-что весьма любопытное об этом вашем Тупике Прядильщиков, — продолжал Вуд. — Земля в этом районе давно скуплена одной маггловской строительной компанией. Вам это известно?

Гермиона покачала головой. Вуд удовлетворенно кивнул.

— Так вот, они не могут начать работы, пока не получат ваш участок.

— Из-за магии, или им просто не хватает этого клочка под проектные нужды? — уточнила Гермиона.

— И то и другое, — ответил Вуд. — Так вот, они несут убытки. И готовы будут переплатить, только бы наконец иметь возможность начать работы. Цена на ваш участок сейчас совершенно нереальна, миссис Грейнджер. Думаю, этим стоит воспользоваться.

— Что вы предлагаете?

— Найти подходящий дом для покупки, договориться о цене, а потом торговаться с магглами за Тупик Прядильщиков — с тем, чтобы сумма от продажи покрыла покупку.

Гермионе это предложение понравилось. Ей, возможно, понадобится время на то, чтобы перенести все, что нужно, из одного дома в другой. Не держать же Снейповы книги по темной магии в лондонской квартире, пока она будет подыскивать замену его берлоге в Тупике Прядильщиков...

Мистер Вуд отбыл в свою контору — просмотреть каталоги и подыскать приемлемые предложения. А Гермиона взялась за свои повседневные обязанности. К счастью, их накопилось великое множество. Начиная с расчетов по зонам нестабильности и заканчивая игрой. Как ни странно, она ощутила прилив энтузиазма по поводу тайной комнаты. Творческий порыв дополнялся совершенно неудовлетворительным состоянием тела — ломило кости, ныла поясница, каждый вдох давался немалым трудом, и дрожь, снова дрожь, которая не оставляла ее вот уже который день. А что ты хотела, девочка моя? Экий удар по гормональному балансу после многолетнего воздержания... И совы все нет. Сукин сын...

К счастью, расчеты для аврората оказались довольно муторным делом. Особенно в ее нынешнем состоянии. Данных было много, и были они довольно подробными, а она за последнее время так привыкла работать с широкими рамками вероятностей, что переход к максимально точным расчетам воспринимался едва ли не как насилие над собой.

Поэтому когда расчеты в который раз зашли в тупик, наверняка из-за очередной неточности в выборе переменной, Гермиона отложила заказ аврората и взялась за веленовую тетрадь. Она выбрала из нее несколько записей и вооружилась списком уже придуманных локаций, обозначенных рисунками с изразцов. Собрала воедино все квесты, которые были связаны с этими локациями у героинь, в чьи сценарии потенциально вписывалась тайная комната. Потом, подумав, собрала также параметры всех образов, претендующих на маску Синей Бороды. И, наконец, занялась свободным творчеством. Это вам не аврорат, милостивые государи — это поистине работа для художника. Который, впрочем, ума не приложит, что получит в результате. Гермиона криво усмехалась, предвкушая вид Пола, которому она просто передаст длинные ряды чисел и функций без всяких пояснений. А что ты хотел, Творец на жаловании? Вот подключишь, мы туда влезем — и все-все узнаем, что там на самом деле у Синей Бороды припрятано...

Когда дрожь стала донимать слишком сильно — начали стучать зубы, а при попытке сдержаться челюсти сводило судорогой, — Гермиону прервали. Возможно, к лучшему. Это было всего лишь обычное творческое возбуждение — очень знакомое для нее состояние. Само по себе совершенно безобидное. Но сейчас организм протестовал. Поэтому появившегося в камине мистера Вуда она встретила довольно приветливо.

Агент снова был немногословен. Он подобрал несколько наиболее симпатичных вариантов. И было бы неплохо, если бы миссис Грейнджер, не откладывая в долгий ящик, аппарировала вместе с ним по двум-трем адресам. Гермиона согласилась, не колеблясь. Проветриться и заставить тело подвигаться — как бы оно не возражало — показалось ей прекрасной идеей. А кроме того, пока она будет осматривать дома, она не будет ждать Птицу. Она вообще не будет думать о письме, которого все нет. И она не появится в Тупике Прядильщиков. Ни за что. Ни сегодня, ни завтра, ни до тех самых пор, пока не наступит время продавать дом. Вон пускай теперь Вуд туда мотается.

Тем не менее, она аппарировала в Тупик Прядильщиков — и в этот вечер, и в следующий. Чтобы убедиться в том, что никого там нет и не было. Как не было и письма от Стена.

День сменялся ночью, ночь — днем, она потеряла бы счет этим сменам, если бы не Пол и Вуд, которые регулярно появлялись в ее жизненном пространстве и заставляли хотя бы менять положение за столом — а в идеале вообще выйти из дому и куда-то идти, на что-то смотреть, с кем-то разговаривать. Под конец третьего дня она отнесла Полу первые результаты по тайной комнате. В конторе ей пришлось приложить немало усилий, чтобы избежать рандеву с Прелати — судя по многозначительному взгляду, брошенному на нее в коридоре, он желал с ней поговорить. Но это никак не совпадало с ее собственными планами. Ей было не до него. Ее по-прежнему била дрожь. Бодрящее и укрепляющее зелья стали ее основным питанием. Ломота в теле не проходила, а теперь еще и дополнялась постоянными головными болями, с которыми с трудом справлялись маггловские таблетки. А ей нужно было спешить на встречу с Вудом, который нашел, по его собственным словам, идеальный вариант. Для Вуда , пожалуй, было сказано слишком уж эмоционально. И Гермиона поклялась самой себе страшной клятвой, что этот дом будет последним. Каким бы он ни был — она его купит. Просто для того, чтобы это прекратилось.

Что ЭТО, девчонка?

Все. Пускай просто прекратится все...

Дома, в ожидании Вуда, который обещал заглянуть за ней, чтобы проводить на осмотр, она сделала вещь, которую никогда не сделала бы в любом другом состоянии души и тела. Написала письмо Люциусу Малфою. Не письмо — так, короткую записочку с просьбой о встрече. В конце концов, Снейп сам ей советовал...

Но чем она может заинтересовать Малфоя? Мизерикорды? Бред. Это не игра. Да и выносить темномагические артефакты...

Двадцатый раз повторяя про себя, что еще сильно об этом пожалеет, Гермиона вытолкнула сову в окно. Она больше не может жить в неизвестности. И раз Стен не желает отвечать на ее вопросы... Не желает вообще иметь с ней дела... Остается только Малфой. Который, конечно, не скажет ей правды. Конечно, посмеется над ней. Не преминет лишний раз напомнить о том, где ее место и кто она такая. Чего от него еще ждать...

Так зачем тебе эта встреча, девочка моя? Мерлин великий! Чтобы мне хоть кто-то хоть что-то, наконец, сказал. Хоть ложь. Хоть оскорбление. Лишь бы не молчание, от которого можно сойти с ума. Мелькнула мысль обо всем рассказать Артуру Уизли, но Гермиона от нее отмахнулась. Тогда уж лучше идти прямо к Прелати. От которого она сегодня откровенно удрала. Может, стоило его пощупать? Нет. Бессмысленно. Он же уже сказал ей, что Снейп — не ее проблема. А Малфоя еще был шанс заинтересовать. Хоть бы теми же мизерикордами. Заодно и проверить, так ли он чистоплотен в плане сделок, как рассказывал Снейп... Который больше не ее забота... Гоблиново семя! Не значит ли это, что о Снейпе уже позаботились — и совсем не Малфой со Смотрицки, а Прелати? Или они все в одной лодке?

К счастью, Вуд снова появился вовремя — в тот самый момент, когда Гермиона со скверной горечью во рту начинала подумывать о надвигающемся сумасшествии. Он подхватил ее под руку и активизировал порт-ключ.

Оказавшись в доме, который еще час назад собиралась купить хоть с завязанными глазами, Гермиона испытала странное чувство. Она определенно бывала здесь раньше. Но когда? При каких обстоятельствах? С кем здесь виделась? Ни малейшего предположения... Но ведь бывала... Точно... И, по всей видимости, неоднократно. Она безошибочна определила где расположена кухня, как пройти в лабораторию — маленькую, но очень разумно обустроенную, как раз такую, о какой она мечтала. С первого раза обнаружила скрытую дверь, ведущую через короткий коридорчик в библиотеку. Даже некоторые предметы обстановки находились именно там, где она ожидала... Окно. Гермиона провела рукой по раме, и ей показалось, что ладонь вспомнила нечто, ускользнувшее от сознания.

— Окна, безусловно, заколдованы, — раздался за спиной голос Вуда.

Гермиона оглянулась.

— А где мы?

Вуд пожал плечами.

— Хозяин предпочитает не раскрывать места, — ответил он со снисходительной усмешкой. — До тех пор, пока вы не определитесь по принципиальным вопросам — нравится ли вам сам дом, хотите ли вы его купить. Тогда он выдаст координаты для аппарации и адрес.

Вуд покачал головой. Поведение хозяина дома не казалось ему рациональным.

— Сказать по правде, — продолжал он, — мне это не нравится. Я предпочитаю иметь дело с людьми, которые ничего не скрывают.

Гермиона согласно кивнула.

— А как мы сюда попадем, если нам нужно будет посмотреть еще раз? — спросила она.

Вуд передал ей карандаш. Обычный маггловский цанговый карандаш. Гермиона вопросительно подняла брови.

— Порт-ключ, — ответил Вуд на ее немой вопрос. — Хозяин заколдовал его для клиентов.

— То есть я могу воспользоваться им в любой момент? — уточнила Гермиона.

— Так сказал хозяин дома, — Вуд снова пожал плечами. — Странный человек. Как будто он тут вообще никогда не бывает. Хоть глубокой ночью — это его собственные слова.

Гермиона кивнула и положила карандаш в карман. Она вдруг совершенно ясно поняла, о чем ей напоминает этот дом... Он был совсем не такой. И в то же время как будто тот самый...

— Я куплю его, — сказала она.

Вуд хотел было что-то возразить, но Гермиона подняла руку и с нажимом произнесла:

— В этом доме есть все, что мне нужно. Не вижу смысла терять ваше и свое время на осмотр других домов, если этот мне полностью подходит.

Вуд кивнул.

— Завтра, — прикинув что-то про себя, сказал он. — Завтра мы встретимся с агентом хозяина дома и обсудим детали. Думаю, мы с вами внесем первый взнос, потом продадим ваш дом, и тогда отдадим остаток суммы.

Гермиона нетерпеливо кивнула. Она ощущала страшную слабость. За последние дни она почти привыкла к этому ощущению, но сейчас поняла, что больше не может бороться. Они с Вудом, воспользовавшись порт-ключом, вернулись в ее квартиру. Вуд сразу откланялся и отбыл через камин. А Гермиона последним нечеловеческим усилием заставила себя спуститься в лавку и купить две банки яблочного сока. На поход не то что в магическую — даже в ближайшую маггловскую аптеку за углом собственного дома — у нее не осталось сил. Она доковыляла до кровати и, не раздеваясь, повалилась на подушки, прислушиваясь к тому, как голова наливается жаром, а тело сотрясается от крупной дрожи.

Угол комнаты с фрагментом стеллажа, в который она пялилась без единой связной мысли, вскоре превратился в мозаику. Вот она начала произвольно перестраиваться. Потом стала черно-белой. А потом исчезла. Вместо нее появился каток, по которому скользила пара фигуристов. И Гермиона принялась придумывать для них танец, поминутно одергивая, отчитывая, и при этом прекрасно осознавая, что это обычный температурный бред...

Глава 26

Пробуждение было удивительным. Во-первых, Гермионе удалось разлепить веки — без особых усилий и болезненных ощущений. Во-вторых, от дрожи не осталось и следа — наоборот, тело казалось легким и расслабленным, вот разве что потянуться... А еще вместо безумных мозаик, осколков видений, красноватого марева, ее взгляду предстала ее собственная спальня, залитая утренним солнцем. Дышать стало легко. Исчезла царапающая боль в горле. И вообще, было так хорошо, словно все, что ее преследовало последние месяцы, просто оказалось вязким кошмаром, который, наконец, окончился счастливым пробуждением. Гермиона потягивалась как кошка и улыбалась, жмурясь от удовольствия. Подумать только, всего одна ночь...

Одна?

Ее взгляд упал на придвинутый к кровати журнальный столик. На котором стояли две пустые банки из-под яблочного сока и еще одна — она не помнила, из под чего. Или не знала? Гермиона задумалась. Она припоминала, как свалилась с температурой и запоздало поняла, что в течение двух или трех дней ее организм пытался справиться с какой-то болезнью. Судя по всему, с гриппом — обычная вещь в это время года. И, в конце концов, сдался. Уже в полубреду она успела запастись соком. Но все остальное...

Во-первых, она не могла вспомнить, чтобы тянула в спальню столик из гостиной. Во-вторых, а в этой-то банке что было? То есть не в банке — в колбе. Гермиона осторожно взяла со столика сосуд и принюхалась. Обычный антивирусный коктейль — перцовое зелье, жаропонижающее, снотворное. Впрочем, Гермионе чудилось, что было еще и восстанавливающее — отдельно. Она помнила его вкус. Но откуда? У нее в доме совершенно точно не было и половины из этих зелий. А те, что были — уже давно пора было выбросить за негодностью.

Гермиона вылезла из-под одеяла и поняла, что еще не так. На ней была старая вытянутая футболка, в которой она занималась преимущественно хозяйственными делами. Но никогда не одевала на ночь. Она не помнила, как переодевалась, но была уверена, что если бы делала это сама, то не одела бы эту футболку. А одела бы, например, пижаму. Ту, что лежит в ящике под кроватью. Значит, у нее кто-то был? Кто-то, кто ее переодел и снабдил необходимыми зельями...

Гермиона соскочила с кровати, еще раз с удовольствием отметив превосходное состояние тела. Определенно, восстанавливающее зелье было. Вид ее маленькой квартирки, залитой солнцем, прибавил ей хорошего настроения. Но и посеял новые сомнения. Кто мог к ней прийти? И как? Гермионе очень хотелось думать, что это не Гарри снимал с нее все, в том числе нижнее белье, и одевал в первое, по всей видимости, что подвернулось под руку.

Она села на краешек кресла у камина и изо всех сил напрягла память. Ну, что вам сказать? Бред. Больше ничего. Фигуристы. Какие-то растения, которые она почему-то обрезает, удобряет и с которыми при этом ведет увлекательные ученые беседы. Картинки из маггловского еще школьного детства. Гобелен. Тот, что висел дома возле ее детской кровати — на синем фоне коты в цветовой гамме от рыжего до кофе с молоком, склонившиеся над шахматной доской. Причем одна из кошек — вылитая Минерва МакГонагалл, а ее визави — определенно, миссис Норрис. Мерлин, а ведь и правда, похожи — без всякого бреда. Это знак, что она уже тогда — трех лет отроду — была обречена на Гриффиндор? А, еще было какое-то видение — то ли Стен, то ли Снейп, то ли Прелати, а может, и вовсе Люциус Малфой, которые все время менялись, превращались друг в друга и в вовсе незнакомых людей, а потом картинка стала плоской, упала на пол и разбилась на миллион малюсеньких осколков. Она помнила, как долго терла глаза, словно засыпанные песком, пытаясь сконцентрироваться на лице, нависшем над ней, на шевелящихся губах, силилась услышать голос, но не чувствовала ничего, кроме какого-то полузнакомого аромата. Зелья? Или что-то еще? Взгляд так и не сфокусировался, и она промямлила что-то вроде "будь ты проклят" и, перевернувшись на другой бок, уснула.

Что ж, хотя бы бредовые видения. Плохо, когда совсем ничего не помнишь. Гермиона поднялась с кресла и продолжила обход квартиры, удивляясь все больше. Ее одежда нашлась рядом с кроватью — аккуратно сложенная на стуле. Вообще в доме кто-то прибрал. Почта, которой накопилось за время ее болезни немало, лежала на столе и отражала педантизм визитера — конверты к конвертам, свитки к свиткам. Значит, все-таки не Гарри.

Может, Джинни? — с надеждой подумала Гермиона. Это было бы наименьшим из зол. О том, что это мог быть Снейп, или Стен, или даже целый Прелати, ей не хотелось даже думать. Хотя толково составленный коктейль и, судя по результатам, превосходно приготовленное восстанавливающее зелье говорили скорее в пользу Снейпа. Или Стена. Но ведь эти зелья — не Бог весть что. Их в любой магической аптеке можно хоть литр купить. Так что вероятность того, что о ней позаботилась Джинни, оставалась и по-прежнему казалась самой привлекательной.

Конечно, приятно было бы думать, что это Стен... Но не стоило. Хватит с нее разочарований, связанных с мужчинами. Ха, Стен. Она бы еще подумала, что это Рон.

Рон...

Гермиона повторила про себя это имя трижды. И ничего не почувствовала. Желание блаженно жмуриться на солнышке в предвкушении чашечки кофе никуда не делось. Внутри ничего не сжалось. Дыхание не перехватило. Не больно... Клин клином. Гермиона взъерошила волосы и тихонько захихикала. Что ж, мистер Смотрицки, хоть за что-то вам большое человеческое спасибо. А больше она не будет думать о Стене. Его ищут? За ним охотятся? Он в опасности? Так ему и надо. Пускай сам о себе заботится — большой уже мальчик. Кстати, Снейпа тоже касается. Зачем она взваливает на себя чужие проблемы? Школьная привычка? Мальчишки придумывают приключения на свои головы, а она, позабыв обо всем на свете, кидается их вытаскивать. Вот и Снейп ее упрекал, что она жить не может без сирых и убогих. Могу, профессор. Еще как могу. Сами убедитесь.

А теперь она разблокирует камин и узнает, что за ней действительно ухаживала Джинни. Между прочим, когда это она успела камин заблокировать? Гермиона разыскала свою палочку — к собственному удивлению, под подушкой. Она никогда не клала палочку под подушку — в самые опасные времена она держала ее на полу рядом с кроватью. Учитывая привычку спать на самом краешке, какой бы ширины кровать ей не досталась, схватить палочку и воспользоваться ею она могла молниеносно. Но под подушкой...

Гермиона покачала головой и направилась к камину. По дороге, впрочем, с камином она решила повременить, понимая, что стоит ей только открыть его, как оттуда посыплется, как из дырявого мешка. Кстати, а почему телефоны-то молчали? А, мобильный сел. Стационарный... Ага, трубка, как обычно, лежит отдельно от базы и тоже села. Неудивительно, что никто не мешал болеть. Телефоны она пока тоже включать не будет. В очередь, средства связи, в очередь. Сначала — почта.

Гермиона принялась перебирать послания, сложенные на столе. Из министерства. Из аврората. От Артура — ему-то что нужно? От Малфоя — надо же, снизошли... От Вуда. От нотариуса. От Смотрицки по-прежнему ничего. Гермиона поняла, что перетасовывает конверты и свитки в поисках одного единственного письма — и обругала себя. Она же приняла решение, не правда ли? И ей же лучше, если она будет его придерживаться.

Тем не менее, настроение испортилось. Не окончательно, но довольно заметно. Поспевший кофе немного поправил ситуацию. Но Гермиона выпила уже полчашки, а распечатывать письма даже не начинала. Не хотелось. Она крутила в пальцах свиток от Малфоя и спрашивала себя, не выбросить ли его, не читая. Министерский вот прочитать придется. И из аврората тоже. Да и от Вуда — можно. А от Малфоя... Равно как от Артура. А, тут еще записка от Гарри. И... это еще что?

Конверт вырвался из пальцев Гермионы и взлетел на уровень ее носа. Вопиллер, тролль его за ногу...

— Герми! Что случилось? Куда ты пропала? Почему я не могу попасть в твой дом! Ты не отвечаешь на письма! Если ты в течение суток не появишься, я буду вынужден заявиться к тебе с отрядом авроров и взломать твою троллеву защиту!

Гарри... Какую защиту? Ее дверь отпирается обычным заклятием, известным каждому школьнику... Или нет? Она подошла к двери и проверила ее. Действительно, заблокирована. К тому же Гермиона обнаружила на ней сигнальные чары. Она аккуратно их сняла и открыла дверь. После чего направилась к камину. Надежда на то, что за ней ухаживала Джинни, таяла. Во всяком случае, в ее доме был кто-то еще. Скорее всего, Снейп. А может и Стен. Они, кажется, одинаково чокнутые на безопасности. Есть еще Гарри — он тоже мог. Но не стал бы после этого присылать вопиллер. Разве что совершенно спятил за эти дни.

Кстати, какой день-то сегодня? Гермиона с сомнением посмотрела на компьютер, потом ей в голову пришла идея получше. Она порылась в сумочке, вытащила КПК, включила его и тупо уставилась на дату. Не может быть. Четыре дня? Или настройки сбились? Даже магглы, заболев гриппом, не валяются в бреду по четыре дня! Гермиона покачала головой и вернулась к камину. Если действительно прошло столько времени, к ней не то что отряд авроров — сам Великий шеф лично в гости заявится...

Гермиона вызвала Годрикову Лощину, в надежде, что Гарри еще не убежал на работу. Но, к ее вящей радости, ответила Джинни.

— Ох, Джин, ты здесь? — вырвалось у нее.

Джинни усмехнулась.

— Что, не ожидала, подруга?

Ее интонации Гермионе не слишком понравились.

— Не то чтобы, — осторожно ответила она. — Просто Гарри говорил, что ты в Норе... И я рада, что ты вернулась домой.

— Неужели?

Определенно, что-то было не так.

— В чем дело, Джинни? — спросила Гермиона, ощущая отвратительное нытье под ребрами. — Что-то случилось?

Джинни снова нехорошо усмехнулась.

— Ах, в чем дело? Ты не знаешь? Наша честная благородная Гермиона...

— Прекрати, — взвизгнула Гермиона. — Или отвечай толком или...

— Или что? — рявкнула Джинни. — Проклянешь меня? Превратишь в жабу? Изуродуешь? Ты умеешь, я знаю. Давай! Хуже ты мне уже не сделаешь.

Гермиона почувствовала, что снова наливается жаром.

— Джинни, пожалуйста, — из последних сил сдерживаясь, попросила она. — Просто скажи, что случилось.

— Это я у тебя хочу спросить, — с деланным равнодушием ответила Джинни. — Что ты сделала с моим мужем? И зачем. Решила отомстить, да? И не придумала ничего лучше, кроме как свести Гарри?

— Свести? Ты о чем?

— Знаешь, о чем, — отрезала Джинни. — Но я-то тоже ведьма. Вижу, что он околдован.

— И ты думаешь, это я? — Гермиона чувствовала себя страшно глупо.

— А кто? — Джинни снова сорвалась на крик. — Кто еще, если он тобой бредит?

— Мной?

— Что, не удалась собственная жизнь — для разнообразия решила разбить нашу? Одним ударом отомстить всем — мне, Гарри, Рону. Всей нашей семье.

— Джинни, это... — залепетала Гермиона. — Это совсем не то...

Она спрятала лицо в ладонях. Мерлин, звучит так, как будто она действительно в чем-то виновата. Что сказать? И как?

— А я тебе поверила, — не слушая ее, продолжала Джинни, теперь в ее голосе явственно слышались слезы. — Поверила... Следила за ним... Шпионила... Дошпионилась, дура набитая.

Гермиона резко отняла ладони от лица и посмотрела в глаза подруге.

— Джинни, тебе не кажется, что если бы у меня были планы на твоего мужа, я бы не предложила тебе за ним следить? Наоборот, попыталась бы скрыть.

— Не кажется, — отрезала Джинни. — Тебе же не это надо было. Тебе вообще мужики не нужны — ты и без них себя прекрасно чувствуешь. Тебе просто надо было причинить боль. Мне. Ему. Всем нам. Что ж, у тебя получилось. Но запомни, подруга, я тебе этого не прощу. Ты могла проклясть Рона, Гарри, меня — допустим, у тебя был повод... Но ты замахнулась на нашу семью, — Джинни глотала слезы, но говорила твердо, пожалуй, даже торжественно. — Ты пожалеешь об этом. Я обещаю.

Сказав это, Джинни исчезла. Гермиона почувствовала непреодолимое желание расхохотаться. И постаралась подавить истерику в зародыше. Джинни, бедняжка. Она ведь даже не знает, что ее угрозы страшны в первую очередь ей самой. Ей и Гарри. Потому что сейчас она, Гермиона, глава их рода. И любой вред, который Джинни попытается ей нанести, вернется ей стократ. Чертов ритуал... Впрочем, есть еще все прочие Уизли. Джинни может говорить не только от имени семьи Поттеров.

Гермиона вздрогнула и нервно оглянулась на стол, на котором, по-прежнему нераспечатанное, лежало письмо от Артура. Ей вдруг стало по-настоящему страшно. Если семья Уизли объявит ей войну... Учитывая то, что это чистокровные маги, владеющие — ну, по крайней мере, обладающие — родовой магией... Против магглорожденной ведьмы... Не говоря уж о том, положении, которое сейчас занимает Артур. И том, которое занимает она.

Гермиона вдруг необычайно остро осознала то, что старательно гнала от себя прочь все эти годы — собственную отверженность в мире, за который она когда-то так страстно боролась. Мерлин, как это... несправедливо. Победители. Герои... Гарри, которого, не раздумывая, подставили в очередной раз. Рон, который старается тихо сидеть в своей, то есть Джорджевой, лавке, изо всех сил играя роль Фреда. Она сама... Как там Снейп говорил? За справедливость воевать надо, но стоит ли доживать до ее победы?. Что ж, он, кажется, знал, о чем говорил. Вот и сам изо всех сил старается оставаться мертвым. Общество, особенно магическое, слишком консервативно, чтобы жаловать героев. Это можно понять. Герои всегда запятнаны. Кто кровью, кто темной магией, кто просто провалами в биографии. Вот хоть Альбуса Дамблдора взять... А они-то совсем детьми были, когда ввязались в эту войну. И, главное, почему? За что эта отверженность? Они же так и не стали убийцами. Не вкусили крови. Не запятнали себя тьмой. Не переступили черту, за которой стали бы ровней чудовищам, с которыми воевали.

Вот только кто в это поверит? Кто поверит, что победа в этой войне — это победа любви, а не силы? Ведь все и каждый знает, что в войнах побеждает тот, кто сумеет стать зверем. А однажды им ставший — навсегда им останется. А если совсем уж честно — то так оно и есть. Потому что это не люди их оттолкнули. Они сами не могут найти себе места среди людей. Прячутся. Боятся вылезти из своих раковин. Потому что раны не заживают, потому что до сих пор больно. И страшно, что кто-то обязательно по этому больному ударит. Неважно, случайно или с умыслом. Поэтому некого винить — тебе нет места среди этих людей, потому что ты сам его себе не находишь. Ведь это действительно не была война всей магической Британии, как они сами почему-то были уверены тогда. Чихать, что было бы, если бы они этого не сделали. Их поблагодарили. Их наградили орденами. И даже, кажется, к десятилетию битвы при Хогвартсе собираются соорудить мемориал. И жить им, на самом деле, никто не мешает — они сами не в состоянии нормально жить. Не в состоянии вписаться в рамки, соответствовать требованиям нормального общества. Бесприютные. Нестабильные.

Гермионе снова пришлось подавить приступ глупого смеха. Странно думать о себе, как о ненормальной. Хоть она-то могла к этому привыкнуть с ранних лет — с маггловской школы. Да и в Хогвартсе было не легче. А ведь как упорно она за это цепляется — за желание жить нормально.

Завидую, Грейнджер, вы все еще в это верите. Не можете обрести, но верите, что могли бы. Глупость...

Что же, Снейп прав? Гермиона покачала головой. Возможно, сейчас она с ним согласилась бы. Но что-то не позволяет... Потому что она знает, что, пускай ненормально, пускай глупо, как угодно — но она может, уверена, что может обрести хотя бы иллюзию покоя. Которую она вполне готова назвать счастьем. Будь проклят Стен Смотрицки за то, что открыл ей это. За то, что теперь она не в состоянии просто поверить Снейпу и поставить на своих надеждах крест. За теплые объятия, в которые она шагнула однажды без всяких раздумий, и сделает это снова, если он даст ей шанс. Просто потому, что нет для нее в этом мире другого пристанища. Мерлин великий, как легко манипулировать женщиной! Это же ее единственная реальность, единственное место существования — собственная кожа, по которой скользят горячие губы...

Гермиона нерешительно подошла к столу и едва ли не с ужасом воззрилась на почту. Теперь она готова была поверить, что провалялась с горячкой четыре дня. Все поджилки тряслись от внезапной слабости — обычное дело после болезни. У магглов. Которые не знают, что такое восстанавливающее зелье. А вот она его пила — точно помнила, что пила. Поэтому слабость у нее не от болезни. А от разговора с Джинни. Гермиона криво усмехнулась. Ну что ж, она же связывалась с Годриковой Лощиной, дабы узнать, не Джинни ли за ней присматривала. Ответ она получила.

А теперь почта...

Но не успела Гермиона сломать печать на первом министерском конверте, как в камине снова полыхнуло, и из него выскочил Гарри Поттер.

— Герми, ну, наконец-то, — с облегчением воскликнул он. — Джинни сказала, что ты меня искала...

— Это все, что она сказала? — устало спросила Гермиона. — Или что-то еще добавила?

Гарри потупился.

— Она думает, — промямлил он. — Ну, что мы с тобой...

Гермиона отмахнулась.

— Она мне уже сказала, что она о нас думает.

Гарри оперся о каминную полку.

— Где ты была все эти дни? — тихо спросил он.

— Дома, — ответила Гермиона честно.

Гарри покачал головой.

— Тебя искали, — бесцветным тоном сообщил он.

Гермиона пожала плечами.

— А что случилось?

— Случилось, — Гарри хмыкнул. — Много чего случилось. С чего начать?

— С начала, — Гермиона почувствовала, что начинает раздражаться.

Гарри без лишних слов вынул из кармана газету и передал ей. Гермиона развернула ее. "Пророк". С первой полосы тут же закричали заголовки: "Новая угроза над магической Британией! Магия меняет свойства! Реванш темных магов!" Гермиона поморщилась и свернула газету в трубочку.

— Что за бредятина? — спросила она. — Вы же собирались это скрыть, дабы не сеять панику...

— И как долго, по-твоему, нам удалось бы это скрывать? — Гарри скривился. — Кроме того, ты знаешь, как я отношусь к идее скрывать что-то по-настоящему опасное с целью избежать паники.

Гермиона кивнула. Ей тоже подобные идеи были крайне неприятны. С другой стороны, "Пророк" всегда отличался умением извратить даже самую правдивую информацию.

— А при чем тут темные маги? — спросила она. — Это "Пророка" выдумка или ваша?

— А почему выдумка? — вопросом же ответил Гарри. — Это версия аврората.

Гермиона отмахнулась. Она знала от Канингема, что они используют эту версию для маскировки.

— Гарри, мне этим можешь голову не морочить, — сказала она строго. — Во-первых, я, если ты помнишь, располагаю всеми данными по зонам нестабильности, которые есть у министерства. И некоторыми — которых у министерства еще нет.

— Ты закончила расчеты? — живо поинтересовался Гарри.

— Не совсем, — ответила Гермиона уклончиво. — Но кое-что у меня уже есть. А во-вторых, сам Канингем говорил мне о том, что темная магия здесь ни при чем.

— Когда? — внимательно глядя ей в глаза, спросил Гарри.

— Что — когда? — не поняла она.

— Когда он тебе это говорил?

— Несколько дней назад.

Гарри нехорошо усмехнулся.

— Вот только незадача: Канингем исчез.

Глаза Гермионы округлились.

— Как исчез? — спросила она внезапно севшим голосом.

Гарри сделал неопределенный жест.

— Как и редактор "Алхимика", я подозреваю. Позавчера.

Гермиона тяжело опустилась в кресло.

— И это еще не все, — продолжал Гарри, сверля ей взглядом переносицу. — Вчера случилось еще кое-что очень любопытное. С нашим старым другом Рональдом Уизли...

У Гермионы что-то оборвалось внутри.

— Он жив? — спросила она, едва справившись с губами.

Герри вскинул брови.

— А почему он не должен быть жив?

Гермиона не ответила. Она ждала продолжения.

— Вчера около одиннадцати часов утра в лавку Умников Уизли вошел человек, — принялся рассказывать Герри. — Он подошел к Рону и по всем правилам вызвал его на дуэль. После чего сунул в руку какой-то предмет, оказавшийся порт-ключом, и они с Роном перенеслись Мерлин знает куда — в какие-то ледяные пещеры. Где дуэль и состоялась. К счастью, Рон, как ты знаешь, неплох в боевой магии. Но ему здорово досталось.

— Как он выбрался? — спросила Гермиона, с трудом подавив дрожь в голосе.

— О, это самое интересное, — ответил Гарри. — В тот момент, когда он, фактически, уложил этого парня и собирался его обездвижить и разобраться, наконец, что к чему — все исчезло. Его перенесло обратно в лавку. И что еще интереснее — в ту самую минуту, в которую он исчез. Это видела Эмми. Она говорит, что он пропал и тут же появился — только уже весь побитый.

Гермиона слушала, открыв рот.

— С ним все в порядке? — снова спросила она.

Гарри кивнул.

— С ним — да.

— А что не так?

— Лавка, — коротко ответил Гарри. — Мы ее проверили.

— Нестабильность, — скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла Гермиона.

Гарри снова кивнул.

— Вы знаете, кто это был — тот, кто напал на Рона?

Гарри покачал головой.

— У Рона нет врагов, ты же знаешь, — нерешительно произнес он. — Кроме...

Он умолк.

— Продолжай, — потребовала Гермиона.

— Это всем известно... То, что произошло между вами, — пробормотал Гарри. — И то, что ты обещала ему отомстить.

— Нападавший был мужчиной, — напомнила Гермиона, стараясь сдержать гнев.

Гарри пожал плечами. Да она и сама понимала, что это слабый довод. Полиморфное зелье кого угодно превратит в кого угодно.

— А как же время? — спросила она растеряно. — Как он мог вернуться в ту же секунду?

— Это я у тебя хотел спросить, — ответил Гарри.

— У меня? Почему у меня?

Гарри выдержал паузу, а потом произнес:

— Ну, например, потому, что ты пользовалась хроноворотом. И вообще...

Он снова умолк.

— Что вообще? — вкрадчиво поинтересовалась Гермиона. — Ты договаривай. Ты меня подозреваешь, да? Что я выпила полиморфное зелье, украла где-то хроноворот и пришла мстить Рону, — она едва не срывалась на крик. — Ты идиот, да? Думаешь, мне, чтобы проклясть Рона, нужно такой огород городить? Гарри Поттер! Если бы я хотела убить Рона Уизли — его ничто не спасло бы. Но мне на него чихать!

Гарри стоял у камина, понурив голову.

— Где ты была эти дни, Герми? — тихо спросил он. — Тебя искали. Когда пропал Канингем. Когда напали на Рона. И не могли найти. Твоя квартира была закрыта очень надежно. Слишком надежно. Слишком — как для тебя и вообще как для человека, которому нечего скрывать.

Гермиона снова ощутила слабость.

— Я просто болела, Гарри, — сказала она. — Гриппом. У меня четыре дня была высокая температура. И я не вставала с кровати. Вот и все.

— Болела? — брови Гарри поползли вверх. — Гриппом? Герми, это же маггловская болезнь.

— А я и есть маггла, — огрызнулась Гермиона. — Тебе надо напоминать о моем происхождении?

— Но ведь достаточно выпить зелье...

— Если оно у тебя есть, — ответила Гермиона. — У меня не оказалось под рукой зелья, когда я слегла. А я, знаешь, одинокая женщина — мне некого было послать в аптеку. Вот и болела, как самая обычная маггла.

Ну вот, теперь он покраснел. И глаза снова стали щенячьими.

— Тебя искали, — который раз повторил он. — Из-за того, что ты не отзывалась, тебя начали подозревать. И я... — он замялся. — Я сказал, что ты была все это время со мной.

— Я — что? — переспросила она ошалело.

— Была со мной, — хмуро повторил Гарри. — Я, разумеется, не хотел этого, поэтому молчал до последнего. И только когда стало ясно, что дела твои плохи...

Гермиона не знала, смеяться ей или плакать. Он ее прикрыл, тролль его за ногу...

— И что? — спросила она, просто чтобы спросить. — Кого теперь подозревают?

— Эдварда Канингема, — ответил Гарри.

Гермиона захихикала. Кажется, истерике все-таки быть...

— Артур придумал? — ехидно поинтересовалась она.

Гарри неопределенно дернул плечом. Хихикать расхотелось. Гермиона тяжело вздохнула.

— Гарри, а ты не подумал, как мы будем объясняться с Джинни? — спросила она. — Если она узнает, о моем... алиби.

Гарри не ответил. Он стоял, тяжело опираясь на каминную полку, и смотрел в пол. Мерлин, это же если Канингем пропал, значит, некому провести разрешительный обряд...

— А кто теперь вместо Канингема? — спросила она безнадежно.

— У нас чрезвычайное положение, Герми, — ответил Гарри. — Так что авроратом сейчас заправляет лично министр магии.

Они еще какое-то время посидели молча. Потом Гарри, не говоря ни слова, исчез в камине. Гермиона с некоторым облегчением перевела дух и в который раз обратилась к почте.

Два письма из министерства и аврората, которые она открыла в первую очередь, фактически, дублировали друг друга. Это была настоятельная просьба, граничащая с приказом: расчеты и документы, которые ей предоставило Министерство магии, по окончании работ передать непосредственно в приемную министра магии. Еще одно письмо из аврората оказалось требованием зарегистрировать волшебную палочку ее покойного супруга, если она находится в ее распоряжении, или письменно заверить аврорат в том, что она не владеет ею. Второе письмо из министерства за личной подписью министра было соболезнованием по поводу смерти ее супруга. "Не дождетесь", — пробормотала Гермиона и, немного поколебавшись, с нехорошим холодком внутри, вскрыла письмо от Артура. Что-то ей подсказывало, что он вряд ли станет ей соболезновать.

Артур действительно ни словом не упоминал в письме Снейпа. Он просил ее "несмотря на смену обстоятельств" все равно закончить расчеты и при любых затруднениях обращаться прямо и лично к нему. Также в письме был намек на "возможные угрозы" и в связи с этим предложение "предоставить ей персональную защиту". Гермиона вспомнила слова Канингема о связи безопасности и контроля и подумала, что, хотя этого имени в письме нет, оно подразумевается. Вполне вероятно, как раз в связи с "угрозой". Неужели они действительно до такой степени не любят друг друга? Впрочем, в связи с исчезновением Канингема этот вопрос уже не актуален. А вообще интересно, что значит "исчез"... Неужели Артур мог использовать магическую нестабильность, чтобы тихонько убрать Канингема? Ведь он ему не доверял. И, кстати, как раз в с темной, в смысле родовой, магией... И что за намек в таком случае скрывается за вежливыми до нейтральности строками письма? Словно в игре: лишь две кнопки "да" и "нет". Одна запускает алгоритм родовой мести Уизли. Вторая, впрочем, тоже ничего не обещает...

Гермиона покачала головой. Артур и подобные методы — невозможно. Это же Артур Уизли — добрый, честный и совершенно бесхитростный человек. Впрочем, что-то Снейп такое говорил, что Артур, мол, не так прост, как кажется. Мерлин, этот человек, даже исчезнув из ее жизни, продолжает отравлять ей сознание. Или о чем-то предупреждать? Как он вообще умудрился, ничего ей толком не говоря, дать столько информации? А так же, как зелья преподавал — ничего, казалось, не объясняя, научил всему, что было нужно...

Гермиона, осененная внезапной идеей, включила компьютер. Пока он загружался, она развернула свиток Малфоя.

Мисс Грейнджер, никак не возьму в толк — почему вы решили, что мне захочется говорить с вами? Если у вас есть хотя бы одна причина, по которой я должен это сделать — пожалуйста, я готов ее принять. Скажем, в пятницу в полдень в моем офисе на Диагон-аллее.

Впрочем, если у вас окажется пять причин, — тогда разговор будет совсем другим. В этом случае я предпочел бы принять вас в Малфой-менор, в тот же день в пять часов.

Пришлите письмо, в котором просто укажите, сколько у вас причин. Если их нет — можете не отвечать. Потому что в этом случае нам не о чем говорить.

Л.М.

Пять причин. Мерлин...

Гермиона раздумывала довольно долго, рассеянно рассматривая изящный вензель, в который Малфой умудрился превратить свои инициалы. Потом она написала на клочке пергамента цифру "5" и отправила ее с совой в Малфой-менор. После чего села, наконец, к машине и отправилась в виртуальный аврорат.

В кабинет Канингема ее впустили. Но его самого там не оказалось. Она пошарила по полкам, по ящикам стола, но ничего путного не обнаружила. Тогда она вышла в приемную, попыталась поговорить с секретаршей. Та отделывалась от нее фразами, сводившимися к "не мешайте работать". Гермиона еще немного побродила по аврорату, поцеплялась к тамошним NPC с вопросами о Канингеме, но так и не добилась ничего более информативного, чем покачивание головой. Поразмыслив, она направилась к приемной министра — почти через все министерство — но и там не получила никакой информации. Здесь бывшего начальника аврората будто и не знали. Попытка проникнуть в кабинет министра закончилась неудачей. Тут ей открытым текстом сказали: не те права. Видимо, "те права" были только у админов. Ну, может, еще у модераторов. Вот Пол, наверняка, может...

Пол.

Гермиона схватила мобильный телефон, подключила его к сети, подпрыгивая на стуле, дождалась, пока он проморгается, и набрала Пола.

— Это я, — сказала она вместо приветствия.

— Хорошее начало... — буркнул в ответ Пол. — Куда пропала?

— Болела.

— А, я им так и сказал, — Пол несколько оживился.

— Им?

— Великий шеф очень интересовались. Нет, не тобой — не пугайся. Тайной комнатой. Ты хоть бы позвонила.

— Плохо мне было, Пол, — призналась она. — Чуть ноги не протянула.

Она вдруг подумала, что говорить об этом Полу — очень естественно. Вот Гарри ни за что не сказала бы такого. Он так привык к тому, что она сильная... И Рон тоже...

— То, что тебя не убьет — сделает тебя сильнее, — философски отвечал Пол. — В следующий раз сопротивляемость организма окажется выше. А вообще у нас эпидемия, Миона. Полконторы с гриппом валяется.

— Пол, у меня тут персонаж пропал, — сменила тему Гермиона — ей все-таки было не очень удобно обсуждать свои болячки. Даже с Полом.

— Как — пропал? — переспросил он.

— Так. Дал квест и пропал.

— Может, надо что-то сделать, чтобы появился? — предположил Пол. — Куда-то сходить, что-то принести, по морде кому-то...

— Кстати о морде... — спохватилась Гермиона. — Что у нас с магазином приколов?

— О, Миона, это кладезь, а не локация...

— Ты его подключил? — перебила Гермиона излияния коллеги.

— Целиком и полностью. И опробовал неоднократно. Приколы — с ума сойти. Не знал, что у тебя такая богатая фантазия.

— Будем считать это комплиментом, — буркнула она.

— Это не комплимент, — серьезным тоном отвечал Пол. — Это естественное мужское любопытство.

— Ты мне лучше скажи, как все-таки пропадают персонажи, — огрызнулась Гермиона.

— Известно как. Админы забанили — и все дела, — обыденным тоном отвечал Пол. — Возможны, конечно, программные глюки. Но ты понимаешь, я этого не признаю никогда. Даже под пытками инквизиции.

— Админы забанили, — задумчиво повторила Гермиона. — А кто у нас нынче в админах?

— Бог их знает, — ответил Пол. — Это к Великому шефу, плиз. Но если паблишер уже взял нас нежно в свои ежовые рукавицы, то Великий шеф может укрыться коммерческой тайной по самые уши и ни пса тебе не скажет.

Паблишер... Прелати, тролль его за ногу.

— Спасибо, Пол. Это пока все.

— Все? — патетически вскричал Пол. — А тайная комната? Или ты думаешь, я снова кинусь грудью на пулемет Великого шефа? Нет уж, девчонка. У тебя грудь посущественнее моей — такую даже шефу жалко станет. Так что сама, сама.

— Пол, комната почти готова, — простонала Гермиона. — А я еще немного болею.

— Немного — это сколько?

— Ну, еще дня три вполне за заразную сойду.

— Гут. Три дня.

Пол отключился, а Гермиона вернулась к игре. Она подумала, что еще ни разу не была в виртуальном доме Снейпа в Тупике Прядильщиков. С этой мыслью она, вернее ее героиня, аппарировала на замусоренный берег.

И тут же увидела в перспективе улицы знакомую фигуру. Нет, не Снейпа. Прелати. Его Гермиона почему-то никак не ожидала увидеть в виртуале. Первым ее желанием было быстренько вывалиться из игры. Но она преодолела эту слабость. В крайнем случае, спрячется в доме. Она подошла поближе, и Прелати повернулся к ней лицом.

— А вот и вы, — он улыбнулся. Его улыбка здесь была несколько более постной, чем в реальности, и Гермиона решила уже поставить дизайнерам на вид, а потом подумала, что так, пожалуй, органичнее.

— Вы меня ждали? — набрала она в текстовом окошке.

— Я ждал хоть кого-нибудь, — уклончиво ответил Прелати. — Мне все равно, кто это сделает.

— Сделает — что? — спросила она.

— Мне нужен палимпсест, — ответил Прелати. — Отдайте его мне.

— И что мне за это будет?

Жаль, буквы на экране не накачаешь ядом...

— Вам — ничего, — ответил Прелати. — Это лучшее, что я могу для вас сделать.

— Учту, — набрала Гермиона. — Но ничего не обещаю.

— Так ведь и я вам ничего не обещаю, — безмятежно отвечал Прелати.

— Где мой муж? — набрала она.

Взгляд Прелати стал удивленным. Нет, дизайнерам она слова кривого не скажет — экая мимика у обычного NPC...

— Я же вам уже говорил: это больше не ваша проблема. Вы, если не ошибаюсь, сами хотели от него избавиться. Еще недавно.

— А если я передумала?

Прелати покачал головой и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

Гермиона прошла мимо него в дом. Ей хотелось посмотреть, как он получился в игре.

Что ж, очень похоже. Она побродила по спальням, вышла на кухню, спустилась в лабораторию. И в самую последнюю очередь подошла к двери в "тайную комнату". Разумеется, access denied. Ну и ладно, все равно там еще ничего нет.

Гермиона вышла из игры. Вообще-то в Тупик Прядильщиков она ходила в расчете на Снейпа. Интересно, он-то куда из игры делся? Тоже забанили? Так ведь он, вроде бы, NPC. Постойте, так ведь и Канингем — NPC... Гермиона призадумалась. Но ничего лучше, чем поговорить с шефом о том, кто еще, кроме разработчиков — то есть, фактически, Пола — имеет доступ к кодам игры, не придумала. А насчет коммерческой тайны... Так ведь она ничего коммерческого спрашивать и не собирается.

Гермиона вернулась к столу и взяла в руки последний нераспечатанный конверт. От мистера Вуда. Она прочитала письмо раз, другой и ощутила, как ее охватывает глухое раздражение. Ну почему у нее никогда ничего не может получиться просто? Даже когда этим чем-то занимается кто-то другой.

Миссис Грейнджер.

Я Вас предупреждал, что хозяин выбранного Вами дома — престранный человек. На встречу со мной он явился лично. Чтобы сообщить, что передумал продавать дом, с которым у него, по его собственному признанию, связаны слишком приятные воспоминания. Он, видите ли, успел обзавестись этими воспоминаниями уже после того, как выставил дом на продажу. И теперь сильно волнуется, чтобы ставший ему таким дорогим дом не попал в нехорошие руки. В конце концов, он согласился, что, возможно, продаст дом Вам — но только после личной встречи, и в том случае, если убедится, что Вы станете этому дому достойной хозяйкой.

Если Вы по-прежнему желаете получить этот дом — встретьтесь с хозяином прямо там, воспользовавшись порт-ключом. В любое время суток — он повторил эти слова еще раз. Но если хотите знать мое мнение — лучше подыщите что-то другое. Хозяева, влюбленные в свою собственность, не знающие, хотят они ее продать или нет — очень неудобны. К тому же, они, как правило, склонны запрашивать непомерную цену.

Сообщите мне о Вашем решении письмом.

Всегда к Вашим услугам,

Майк Вуд

Гермиона опустила голову на руки и прикрыла глаза. Стоило выныривать из одного бреда, чтобы погрузиться в следующий?

Вечером. Она отправится туда этим же вечером. Она не отступится от этого дома. Кто бы ни был хозяин — ему придется продать дом ей. Она заставить его сделать это. Ей, кажется, терять особо нечего — она уже и так одной ногой вне закона. А когда еще и мизерикорды из хранилища вытащит...

А вытащит ли? Они же могут быть просто заколдованы против выноса из банка. К тому же перемещение темного артефакта могут засечь авроры. В том, что это заметят гоблины — и сомневаться не приходится... Мерлин, несколько часов назад она пообещала себе, что бросит это все.

Что ЭТО, девочка моя?

Все. Снейпа. Малфоя. Смотрицки. Гарри Поттера.

Ты сама-то в это поверила?

Гермиона сделала два глубоких вдоха, пообещала себе, что пообедает в "Дырявом котле" и принялась одеваться.

Глава 27

Последние годы Гермиона часто сомневалась в том, что Распределяющая Шляпа поступила правильно, отправив ее в Гриффиндор. Дело было, конечно, не в Шляпе, а в том, что она сама порастеряла те качества, которые когда-то в себе так ценила , за которые ее любили друзья. Что ж люди меняются — и ей было немного смешно слушать Гарри и Рона, которые по сей день называли себя "гриффиндорцами" и страшно этим гордились. Впрочем, до последнего времени Гермиона была уверена, что они сохранились лучше, чем она. До последнего времени... Теперь ей казалось, что она все больше отдаляется от той девочки, которая, вслух успокаивая себя — привычка одинокого ребенка — шла к высокому табурету в Большом Зале Хогвартса. Но и сейчас еще эта девочка время от времени давала о себе знать откуда-то из глубин подсознания — так громко и настойчиво, что Гермиона искренне понимала Шляпу и не сомневалась в ее приговоре, даже если повторить процедуру прямо сейчас — со взрослой версией Гермионы. Вот скажите на милость, куда еще можно отправить на первый взгляд вполне разумную женщину, с упорством, достойным лучшего применения, пытающуюся купить дом, который ей, судя по всему, никто не собирается продавать? Приглашение хозяина "приходить в любое время суток" оказалось равноценным приглашению "приходите, когда меня нет дома". Она исправно переносилась в этот дом — за два дня четыре раза в разное время, в надежде застать хозяина. Разумеется, впустую. Последний визит она нанесла вчера вечером — в совершенно расстроенных чувствах и разбитом состоянии, так как перед этим с величайшими предосторожностями изъяла из хранилища Снейпа в Гринготтсе пять малфоевских мизерикордов. Гермиона припрятала их в Тупике Прядильщиков — не нести же в лондонскую квартиру темные артефакты! Но переживания и общение с темной магией смутили и разволновали ее не сильнее, чем то интересное обстоятельство, что на двери хранилища она обнаружила знак, напоминающий рисунок на изразце в доме Снейпа. Она уставилась на него круглыми глазами. Потом воззрилась на гоблина, который словно чего-то ждал от нее.

— Вы собираетесь вступить в права абсолютного владения? — неприятным голосом спросил он.

Гермиона кивнула — это был официальный повод ее визита в Гринготтс.

— В таком случае, подтвердите свои притязания, — он дернул головой в сторону двери.

Гермиона не представляла, как именно это делается. За неимением лучших идей, она просто провела ладонью по рисунку. И тот ожил — принялся переливаться разными цветами, менять очертания. Гоблин удовлетворенно кивнул и распахнул перед ней дверь хранилища. Там Гермиона провела довольно много времени, в основном накладывая разнообразные маскирующие и нейтрализующие чары на сверток с кинжалами.

Она так устала, что совершенно не собиралась вечером оправляться в ТОТ дом. Поэтому когда все-таки там оказалась, страшно разозлилась на себя. Гермиона активизировала порт-ключ едва ли не помимо своей воли. Почему ее сюда так тянет? Заколдованное место? Да, этот дом ей кое-что напоминает. Но достаточно ли этого, чтобы вести себя так глупо? Она уселась в кресло в небольшой гостиной, прикрыла глаза и сидела так, пока не поняла, что засыпает. Тогда она поднялась, совершила еще один обход комнат в поисках хоть одной живой души и, никого не найдя, вернулась в свою квартиру.

Ей нужен был отдых. По возможности — здоровый крепкий сон, о котором она и не помышляла с тех пор, как пришла в себя после гриппа. Слишком много дел накопилось — как в магическом, так и в маггловском мирах. И Гермиона по привычке урывала время у сна, по полночи проводя над расчетами, а днем бегала по инстанциям магического мира, улаживая формальности, связанные с признанием смерти Снейпа. Она даже представить себе не могла, каков на самом деле размах магической бюрократической машины...

А еще она срывала график сдачи игры. И сто лет не появлялась у родителей. И дома закончилось в один момент решительно все — с туалетного мыла начиная, туалетной бумагой заканчивая. И ворох счетов — за все на свете, даже за то, чем она, кажется, никогда не пользовалась. Не говоря уже о маячащем впереди Рождестве и очередной клятве не откладывать покупку подарков на последнюю сумасшедшую неделю.

Но самое ужасное состоится завтра: она должна встретиться с Люциусом Малфоем. В пять часов. С мизерикордами. Учитывая чрезвычайное положение, отслеживание палочек и передвижений даже вполне безобидных артефактов, а также повышенный интерес к ее персоне... Да она, кажется, действительно спятила, раз на полном серьезе собирается это сделать.

Так какого тролля пьяного ей тратить время и силы еще и на сумасброда, который никак не решит, продает он дом или не продает? Нет уж, она больше туда не ходок... А впрочем, встреча с Малфоем в пять. Что ей помешает навестить этот дом, скажем, рано утром? Должен же он там хоть иногда появляться, этот неуловимый Снарк. Дом совсем не выглядит необитаемым...

Разумеется, утренний визит дал ровно столько же, сколько все предыдущие — ничего. Зато раздражение в адрес хозяина несколько отвлекло Гермиону от предстоящего визита в Малфой-менор. Поэтому она не успела толком задуматься над собственным поступком и его последствиями. Только когда Гермиона материализовалась у ворот Малфой-менора и увидела знакомый по игре и смутным военным впечатлениям вычурный декор в виде змей и хищных птиц, у нее засосало под ложечкой. Что ты делаешь, девчонка? Это же не игра... Впрочем, ситуация была настолько абсурдной, что пять мизерикордов, которые NPC-Малфой требовал у нее в виртуальной реальности, казались ей и в этой, самой настоящей реальности, достаточным основанием для того, чтобы перед ней по крайней мере открыли ворота. Мерлин, это же так наивно — взять и притащить их сюда все. Припрятала бы, принесла один, пообещала бы отдать все остальные потом — в безопасном месте, после того, как получит то, что ей нужно.

Вот только что именно ей нужно? И что такого Снейп за довольно короткое время между воскрешением и возвращением в статус мертвеца, сотворил с ее мозгами, что она пришла сюда, согласившись на довольно эфемерно описанную сделку? Она готова довериться Люциусу Малфою? Нет, пожалуй, пока речь шла о доверии Снейпу. Значит, все-таки, она решила ему доверять?

Ее размышления были прерваны появлением домового эльфа. Как для малфоевского, он выглядел вполне прилично — пожалуй, даже несколько нахально. Поклонился, впрочем, достаточно низко, но окинул Гермиону взглядом, за который какой-нибудь незадачливый завсегдатай паба средней руки вполне мог получить чесотку в интимном месте. Гермиона уже давно рассталась с идеей искоренения рабства домовых эльфов — не без сожалений, надо признать. Но за эту мысль ей стало немного стыдно. Особенно при виде того, , как перекосилась мордочка домовика, когда она проходила мимо него в ворота поместья. Что это с ним? Может, мизерикорды учуял? Как бы там ни было, домовик поклонился еще раз — теперь еще ниже, и засеменил вперед, показывая ей дорогу. Гермиона пошла по коридорам и лестницам, стараясь не смотреть по сторонам и закрыться от воспоминаний. Казалось, чуть не с каждой картины на нее глядят безумные глаза Беллатрисы Лестрейндж. Она когда-нибудь избавится от этого кошмара?

Наконец они с домовиком остановились перед дверью, обтянутой тканью в тон стенам. Домовик скользнул внутрь. Гермиона осталась снаружи ждать приглашения. Прошло не больше минуты, и на двери, на тканевой обивке, проступили, проявились знакомые линии. Рисунок с изразцов. Гермиона по наитию подняла руку и провела по нему ладонью. Казалось, ткань заколыхалась — рисунок ожил.

— Мне кажется, наша гостья уже поняла, что может войти, — донесся из-за двери насмешливый голос. — Убирайся.

Последовавший за этим хлопок убедил Гермиону, что последнее слово относилось не к ней. Она снова протянула руку к двери и та сама собой распахнулась.

— Пунктуальны. Точны.

Люциус Малфой стоял посреди комнаты — скорее всего, кабинета, — его взгляд медленно скользил от ее лба к носкам туфель и обратно.

— Надеюсь, это касается не только времени, но и принятых вами на себя обязательств, — закончил он, видимо, удовлетворенный осмотром.

Малфой сделал приглашающий жест, и Гермиона, безотчетно ему повинуясь, прошла к креслу. Люциус не спешил начинать беседу. Он сам удобно устроился в кресле напротив и продолжал рассматривать Гермиону. Она ответила ему тем же. Какое-то время они молча пялились друг на друга. Гермиона избегала смотреть Малфою в глаза — она была уверена, что игру в гляделки ей не выиграть. А проигрывать не хотелось. Она и так чувствовала себя не в своей тарелке и готова была поклясться, что хозяин кабинета сделал все, чтобы это чувство расцвело в ней буйным цветом.

Снова появился домовой эльф. Он левитировал поближе к ним столик, на котором появилась чайная посуда.

— Обычно в это время я пью чай, — уронил Малфой, по-прежнему не спуская с Гермионы взгляд. — Вы составите мне компанию.

Он не спрашивал. Видимо, был уверен, что оказывает ей честь. Гермиона пожала плечами.

— Я предпочитаю кофе, — сказала она, стараясь сделать так, чтобы ее голос прозвучал разочаровано.

— А я коньяк, — в тон ей произнес Малфой. — Курвуазье. Некоторые сорта Мартеля. Северус, вот, не любил курвуазье. Хотя, будучи сносным зельеваром, не мог не признавать достоинств этого напитка. Но... — Малфой сделал изящное движение кистью, — недостаточно быть сносным зельеваром — надо еще быть утонченным человеком, чтобы понять прелесть настоящего коньяка.

Гермиона сделала глубокий вдох. Что ж, он это все сказал определенно не ради того, чтобы выслушать ее мнение о курвуазье. Кстати, оно вряд ли сильно отличалось бы от снейповского...

— Почему же — был? — осторожно произнесла она.

Малфой приподнял бровь.

— Вы имеете в виду Северуса?

Гермиона кивнула.

— А вы разве не знаете? Он умер.

Домовик налил по полчашки чаю и исчез. Малфой сделал приглашающий жест и взял свою чашку.

Гермиона почувствовала отвращение — к Малфою, к себе, к происходящему. Ну что за фантазии ее сюда привели, Мерлин великий! А теперь... Ну не удирать же, в самом деле. Значит, выхода у нее нет — придется говорить. Она зашла слишком далеко. Да что там — фактически, влезла в ловушку. Но спросить, ничего не сказав, не получится. Что он может знать? Что Снейп — ее муж? Что она знакома со Смотрицки? Об игре? О палимпсесте? О Прелати? Об Артуре и Канингеме? О зонах нестабильности?

— Вы принесли то, о чем мы говорили, — сказал Малфой.

Холодно. Сухо.

Гермиона кивнула — непроизвольно, подчиняясь его тону.

— Позвольте полюбопытствовать, — Малфой протянул руку.

Гермиона заколебалась. Малфой усмехнулся уголком рта.

— Я не смогу их взять, если вы не передадите их мне добровольно, — снисходительно пояснил он. — Даже если... — он дернул углом рта, — просто убью вас, они не перейдут в мое владение и не станут служить мне. Я думал, вы понимали это, когда шли сюда.

Последние слова были сказаны уже с откровенной насмешкой в голосе.

— Впрочем, откуда вам это знать. Вы же магглорожденная, насколько я помню. Учились на Гриффиндоре. Да еще при Дамблдоре. Что вы можете знать о подобной магии?

Он презрительно усмехнулся, и Гермиона почувствовала необходимость огрызнуться:

— Да уж кое-что знаю. Как видите, сумела взять в руки и при этом не обжечься.

Судя по всему, Малфою пришлось крепко сжать зубы, чтобы удержать рвущиеся наружу слова. Но он справился и лишь качнул головой.

— Итак...

Гермиона открыла тубус и вынула оттуда один из кинжалов. Глаза Малфоя засияли.

— Да, определенно, — выдохнул он, и его рука дрогнула от нетерпения.

Гермиона осторожно протянула кинжал Малфою, рукояткой вперед, как обычный нож. Но Малфой отдернул руку, глянул на нее едва ли не с ужасом, и его красивое лицо исказила гримаса — то ли страха, то ли отвращения, то ли ненависти. Гермиона озадаченно уставилась на кинжал.

— Вижу, вы распоряжаетесь им вполне по-хозяйски, мисс Грейнджер, — с кривой улыбкой заметил Люциус. — Или мне не стоит больше называть вас мисс? А может, вовсе не Грейнджер?

Гермиона пожала плечами — в конце концов, это не имело смысла скрывать.

— Как будто вы сами не знаете, — сказала она раздраженно. — Как будто не для того вы затеяли всю эту возню вокруг смерти моего мужа. Ну, это все? — спросила она агрессивно. — Или вам нужно что-то еще из моего наследства? Если да — назовите, и мы поторгуемся.

К ее удивлению, Малфой не пришел в ярость, выслушав эту тираду. Наоборот, он, кажется, успокоился и даже нашел в себе силы приподнять угол рта в почти вежливой улыбке.

— Ах, значит, правда... Я, признаться, думал, что он шутит. Знаете, у Северуса такая интересная манера шутить — не поймешь, шутка или нет, пока не почувствуешь, что пора принимать антидот.

Гермиона передернула плечами.

— Вам тоже этому учиться не надо, — проворчала она.

Малфой, кивнул, словно благодаря за изящный комплимент.

— А почему вы не пьете чай? — спросил он. — Думаете, вам что-то подмешали?

— Не исключаю, — огрызнулась она.

Ей действительно было не по себе от того, что она пьет чай с Люциусом Малфоем.

— Не в моих интересах, — с видимым сожалением вздохнул Люциус. — Мне надо, чтобы вы оставались в здравом уме и трезвой памяти. Никак иначе вы не сможете передать мне кинжалы. А я очень хочу их получить. Достаточно, уберите, — он помахал рукой в сторону кинжала, который она по-прежнему держала в руке, и на его лице снова мелькнуло выражение отвращения. — Я уже убедился, что это они. Надо же, значит, это был Северус... Или все-таки кузен...

Гермиона убрала кинжал в тубус.

— Кузен? — сам собой вырвался вопрос.

Малфой кивнул. Он пил чай, поэтому ответил не сразу.

— Я не знал, кому из них удалось собрать комплект — Северусу или Станисласу. Но я уверен, они оба над этим работали. Собственно, Северус делал это как раз для того, чтобы комплект не достался Стену. А Стен, я не исключаю, для того, чтобы он не достался Северусу.

Люциус откинул голову и засмеялся мягким мелодичным смехом. Неискренним, отметила Гермиона. И тут же ее словно ударило:

— Значит, Станислас Смотрицки — ваш кузен? — спросила она.

— Да. А что не так? — Малфой театрально поднял брови.

— Он чистокровный маг?

Люциус сокрушенно покачал головой.

— Нет.

— Значит, в вашей семье тоже не все благополучно с чистокровностью? — злорадно отметила Гермиона.

Люциус вздохнул.

— До тех пор, пока в моей семье все благополучно с магией, я не переживаю по поводу ублюдков, — почти доверительно произнес он. — Дело же не в чистокровности самой по себе. Вот ваш супруг не был чистокровным...

— И ваш Волдеморт, — в тон ему продолжила Гермиона, с удовольствием отметив, что Люциус едва заметно вздрогнул. — Странно, правда? Полукровка. Ублюдок. Вы считали его самым сильным магом на свете. А его победил мальчишка. Гарри оказался сильнее.

Это была маленькая месть. И Гермиона заставила себя оставить ее маленькой — потому что ее так и подмывало продолжить аналогией с Драко, который не сумел победить Дамблдора, несмотря на всю мощь родовой магии Малфоев. Впрочем, Люциус в тот момент был в Азкабане...

Ей хотелось вывести его из себя, заставить эту маску надменной холодности треснуть. Но Малфой снова поступил совсем наоборот — он слегка пожал плечом и безразлично произнес:

— Иллюзии юности, мисс Грейнджер. Пора бы понять: это не Поттер оказался силен, а Темный Лорд слаб. У него была одна единственная слабость — к сожалению, именно в том месте, где у Поттера была сила. Тоже, кстати, не его собственная, а переданная ему матерью. У каждого есть слабости. Каждый рано или поздно встретится с кем-то или с чем-то, что не сможет победить и что его убьет, если он решится атаковать. Вам особенно хорошо стоит это запомнить, моя дорогая.

Он равнодушно скользнул по ней взглядом и снова принялся за чай. Гермиона тоже решилась отпить из своей чашки.

— Задавайте ваши вопросы, мисс Грейнджер — мне позволено так вас называть? И покончим с этим, — его голос снова был холоден.

Она шла сюда спрашивать — о Снейпе, Стене, роли самого Малфоя. Но почему-то сейчас ей в голову приходило совсем не это. Игра. Вот о чем ей уже так много дней хотелось поговорить. К тому же, это был совет Снейпа...

— Расскажите мне о кинжалах.

Малфой резко качнул головой.

— Это не вашего ума дело, — жестко произнес он. — Это часть нашей родовой магии. Если бы вы принадлежали к чистокровному роду, — он хмыкнул, — вы бы знали, что подобные вопросы... неприличны.

Гермиона замотала головой.

— Меня не интересует магия, — сказала она. — Меня интересует история. Люди.

— Кто именно? А, впрочем, догадываюсь, — еще одна ленивая ухмылка. — Графиня де Лаваль. А еще вернее, ее любезный кузен Жиль. Лишивший свою семью последнего кинжала. Я прав?

Гермиона кивнула.

— Кстати, прекрасный образ получился. Спасибо, — Малфой благожелательно покивал. — Значит, маринованные существа в банках... У вас определенно есть воображение. Что неудивительно — с вашими успехами в нумерологии... — он возвел глаза горе, выражение его лица стало мечтательным. — Да, я согласен с вами — Синяя Борода и Жиль де Рэ, определенно, не одно и то же лицо.

Гермиона смотрела на него во все глаза. Образ? Это он о чем? Люциус Малфой — геймер?

— Что вы так на меня уставились, мисс Грейнджер, — поморщившись, спросил он. — Вы влезли в историю моей семьи. Переворошили ее, использовали по собственному усмотрению и думали, что я этого не замечу? Вы все-таки маггла, — выплюнул он. — И, как все грязнокровки, не ведаете, что творите. Но сильно обижаетесь, когда вас за это заставляют отвечать. Скажите, вам ведь страшно обидно из-за того, что на кострах инквизиции горели в основном магглорожденные ведьмы, а чистокровные колдуны почти никогда? Вас оскорбляет история с выдачей Моффрэ? Кстати, это у нее был изъят тот кинжал, которым вы так интересовались.

— Она взяла его у Жиля? — быстро спросила она.

Люциус покачал головой.

— Вы предполагали — и весьма верно — что Жиль подарил этот кинжал своей возлюбленной Жанне из Домреми, — он презрительно фыркнул. — Несчастный человек. Сам толком не успел понять, что из себя представляет, как его уже обложили грязнокровками.

— Как же кинжал попал к Моффрэ? — спросила Гермиона.

Она принципиально не обращала внимания на оскорбительное слово — чего еще ждать от Малфоя?

— А это я у вас хочу спросить, — Малфой смотрел на Гермиону с нескрываемой насмешкой — злой и надменной. — Вы у нас специалист по выдумкам и трюкам магглорожденных ведьм.

Гермиона искренне не понимала, о чем он говорит. Зато ей стало ясно, что так ранило Люциуса, когда он увидел вожделенный кинжал. То, что этот кинжал, часть его родовой магии, находится в руках магглорожденной ведьмы. Неприятные ассоциации, надо думать. Она усмехнулась этим мыслям.

— Не понимаю, о чем вы, — отрезала она.

Не станет же она рассказывать Люциусу о совпадении нумерологических диаграмм Жанны, Моффрэ и ее собственной...

— Мне следовало бы оставить все как есть, — раздраженно произнес Малфой в пространство.

Глаза его сузились — он больше не играл утомленного неприятным визитером аристократа. И теперь Гермиона видела, какой глубокий след оставила на нем последняя война. Он был... потрепан. Лучше не скажешь. Ему было неуютно, неудобно — не от ее присутствия. Во всяком случае, не только. Ему просто было неуютно — в собственном доме, в собственном теле. Человек, потерявший себя и не обретший ничего взамен. И дело не в том, что он проиграл эту войну. Это то, о чем говорил Снейп, — вдруг поняла Гермиона. Непростительные заклятия опасны для мага, который их накладывает. То, что они с Полом интуитивно воспроизвели в игре — каждое непростительное уносит частичку жизни. Частичку себя самого. Дементор, выпивающий душу по капле. До тех пор, пока ты не начинаешь коченеть изнутри от могильного холода — без всякой надежды согреться. Хоть в огонь прыгай. Хоть курвуазье литрами в себя вливай. Хоть десятком женщин обложись. Все равно ничего не почувствуешь, кроме холода. И Люциусу еще ничего — он мог использовать силу родовой магии. А что происходит с теми, кто лишен такой подпитки? Или с теми, у кого она не такая мощная? Ведь среди Пожирателей и тех, кто использовал непростительные, были не только чистокровные магии, но и полукровки, и даже магглорожденные. Гермиона с содроганием подумала о Снейпе. А ведь это, к тому же, затягивает — однажды младший Малфой обронил, что непростительное дает совершенно неповторимые ощущения, не сравнимые ни с какими другими — пускай даже темными — заклятиями. Сила. Могущество. Власть. Блеск. Ради короткого мига подобных переживаний можно рискнуть. Нужно. Мерлин... Она-то тогда подумала, что Хорек рисуется. Впрочем, может, это от человека зависит — вот Гарри не любит вспоминать, как пытался проклясть Беллатрису. А она-то определенно испытывала наслаждение, когда пытала ее, Гермиону, круциатусом. Помнит она ее глаза. Ее лицо. Экстаз...

Ее вывел из оцепенения голос Малфоя.

— Вы слушаете меня, мисс? — сердито вопрошал он. — Я хочу быть уверен, что вы усвоите мои слова. Этого требует, — он коротко хмыкнул, — честь. Договор есть договор. Вы принесли то, что мне было нужно. Я готов обменять это на информацию, которая может вас заинтересовать. Которая должна вас заинтересовать. Если вы хотите исправить ситуацию, в которой не можете винить никого, кроме себя. Если вы, наконец, просто хотите спасти свою жизнь. Хоть она, надо сказать, не кажется мне слишком большой ценностью. Но пока было бы лучше, чтобы вы были живы.

Гермиона сглотнула — воспоминание о Беллатрисе совершенно выбило ее из колеи. Она жадно припала к чашке и залпом допила остывший чай. После чего кивнула Малфою, чтобы он продолжал.

— То, что я вам скажу, касается непосредственно вас. Хотя речь пойдет о других людях. Например, о... — он усмехнулся. — На самом деле, неважно даже о ком именно. Назовем ее Моффрэ. Назовем это инквизицией — за неимением лучшего определения...

— Назовем его Прелати, — рассеянно подсказала Гермиона.

Малфой кивнул.

— Как вам угодно. Вы нумеролог, поэтому, я надеюсь, понимаете: когда речь идет о функции, неважно, какие переменные вы подставите в формулу и как именно назовете результат. Нумерология — метаязык, к счастью.

— Так назовите функцию, — потребовала Гермиона.

Малфой вынул палочку и ленивым движением начертил прямо в воздухе "знак Рыб". Следующее мгновение он не без удовольствия наблюдал за выражением гермиониного лица.

— Есть законы магии. Есть законы природы. Мы описываем их с помощью формул. Как и магглы, насколько я знаю. И в данном случае вы, мисс, имеете дело с чистой функцией, которая в определенных магических условиях может воплотиться в чем-то или в ком-то — в человеке, организации, случае, литературном произведении, а точнее — в самом событии, которое формирует эту личность, или предмет, или группу людей.

— То есть инквизиция... — Гермиона, открыв рот, смотрела на Малфоя.

Тот кивнул.

— И инквизиция тоже. Я повторяю — дайте этому воплощению любую форму, любое имя. Оно не перестанет быть просто частным случаем определенной функции. В данном случае вот этой, — он ткнул палочкой в висящий в воздухе "знак Рыб".

— Значит, на самом деле... на самом деле этого нет?

— Что означает "на самом деле"? — Малфой одарил ее презрительным взглядом. — Как для нумеролога... как для отличницы вы отвратительно излагаете свои мысли, мисс.

— Это всего лишь иллюзии, вызванные к жизни тем, что сработала некая функция?

— Всего лишь иллюзии... — казалось, Малфой едва сдержал смешок. — Я начинаю понимать, за что Северус любил гриффиндорок. Простодушие — это так... мило.

Он помахал рукой и "знак Рыб", вспыхнув, исчез.

— Иллюзии правят миром, мисс Грейнджер. И хорошо, что так. Потому что когда они рушатся, миром правят голод, страх и похоть.

— Я думала, вам это нравится.

Малфой кивнул и самодовольно улыбнулся.

— Все, что нужно — это отдавать себе отчет в том, какие иллюзии вы вызываете к жизни, и какие иллюзии вам навязывают другие, — наставительным тоном произнес он. — Это война, моя дорогая. А посему любая маска скрывает зверя. Так стоит ли докапываться до того, что на самом деле двигает человеком? Плодите иллюзии — это лучшее, что вы можете сделать. Впрочем, вы так и делаете. И, как это ни противно лично мне, приходится надеяться на вас. В этой конкретно войне, я имею в виду.

— Любопытно, за что такая честь.

— Вам известно, что такое синдром дворняги? — спросил Малфой.

Гермиона вздрогнула.

— Разумеется, — осторожно произнесла она. — Привычка цепляться к тому, кто погладил.

— В общем, да. Но сути вы не уловили, — заметил он. — Синдром дворняги — это когда шелудивый дворовой ублюдок из последних сил цепляется за ускользающую иллюзию, чтобы не опрокинуться в дикость. Изо всех сил — хотя бы ценой собственной жизни...

— Шелудивая дворняга. Как любезно, мистер Малфой, — нетрудно было догадаться, кого он имеет в виду. — А почему именно ублюдок?

— Да потому, что он, в отличие от породистой собаки и волка, осознает в себе эту грань и знает, насколько она тонка.

— Значит, вы думаете, я стану спасать чьи-то иллюзии ценой собственной жизни? — уточнила Гермиона не без яда.

— У меня есть основания так думать, — он пренебрежительно усмехнулся. — Вы дали множество поводов... И продолжаете давать. Но меня сейчас не это интересует. И вас я призываю подумать о том, с чего мы начали. Что могло заставить сработать функцию, которую вы условно — и не без основания — назвали "инквизицией"? Во что она воплотилась? Или в кого? И что с ней делать дальше? Каков вообще сценарий разворачивания этой функции? Можете ли вы еще на него повлиять? Вам достаточно — или продолжить?

— Пока хватит, — ответила она. — Почему вы говорите об этом мне?

— А почему вы явились сюда с этими мизерикордами? — Малфой насмешливо приподнял бровь.

Ох, Мерлин. А ведь она ждала этого вопроса — и даже придумывала какие-то ответы.

— Но это всего лишь игра... — вырвалось у нее.

— Так сыграйте, тролль вас дери, глупая маленькая маггла! — раздраженно процедил Малфой. — Только определитесь, в конце концов, за кого. Или за что. Надеюсь, тут вам подсказки не нужны?

— Уж точно не от вас, — фыркнула Гермиона. — Навряд ли я окажусь на вашей стороне.

— Стороне?

Малфой, наконец, не выдержал и расхохотался. Получилось странно. Лучше бы он продолжал играть.

— Вас интересует что-то еще? — спросил он.

И Гермиона поняла, что они уже довольно долго сидят молча.

— Впрочем, это неважно. Вы меня утомили. Передайте мне мизерикорды и покиньте, наконец, дом.

Гермиона встрепенулась. А как же...

— А как же Снейп? — выпалила она.

— Снейп? — Малфой поморщился. — Я так понял, что вы получили все, что хотели, мисс.

— Он жив? — с нажимом спросила она.

Малфой пожал плечами.

— Какая разница? Вы имеете все основания думать, что он мертв, и жить и действовать соответственно.

— Но я хочу знать правду! — воскликнула Гермиона.

— Правду? — протянул Малфой, и ее передернуло от издевательской ухмылки, перекосившей красивое породистое лицо. — В таком случае, вы обратились не по адресу, дорогая.

Гермиона поняла, что больше ничего не добьется. Да ей и так, если честно, хватало...

— Что я должна сделать, чтобы передать их вам? — спросила она, брезгливо кивая на тубус.

Малфой произнес формулу, которую Гермиона послушно повторила. После чего хозяин кабинета, ни слова больше не говоря и даже не кивнув гостье, подхватил приобретение и направился к двери. Через секунду после того, как он исчез, в кабинете появился домовой эльф, который проводил Гермиону до ворот.

Едва выйдя за пределы поместья, Гермиона сунула руку в карман и, сама не понимая зачем, активизировала порт-ключ. Через мгновение она стояла у чужого камина и пялилась в стенку. В голове гудело — то ли от перемещения, то ли от нервного напряжения, то ли от полученной информации. Нет. Не может быть. Функция? Просто функция? Значит все, что происходит — в порядке вещей. А сам порядок задается формулой "Знак Рыб". В которую она сама подставила произвольные переменные. Снейп. Жиль де Рэ. Жанна. Моффрэ. Она сама. А еще Малфой, Канингем — да что там, целый магический мир, так или иначе, оказался втянут в разворачивание этой функции. А еще Прелати. Нет, не сходится. Прелати дал понять, что этот знак — знак некоей организации, какой-то маггловского-магической службы безопасности. Да и Снейп говорил о какой-то конвенции... Значит, это не может быть безличностной функцией. Во всяком случае, сам Прелати реальнее самой реальности, как выражается Пол. Кстати, что-то они пересекаются в суждениях с Малфоем. Об иллюзиях и моделировании реальностей. Это случайность? А в магическом мире вообще бывают случайности?

Игра... Грохнуть ее к черту, — вдруг с ожесточением подумала Гермиона. Грохнуть и уволиться. Уйти в себя. Утонуть в хогвартсом озере, сжить со свету кальмара и занять его место...

Гермиона рухнула в кресло и только тут поняла, где находится.

В том самом доме. В том самом кресле, в котором уснула... когда? Неделю назад. Две? Мерлин, всего две недели... Тот же полумрак. И только одно было ново.

Гермиона смотрела на стену над камином и как-то отстраненно слушала, как в висках стучит кровь. На стене переливался разными цветами рисунок с изразца. Гермиона медленно закрыла глаза, открыла. Рисунок никуда не делся.

— Гермиона?

Она вздрогнула так сильно, что потеряла равновесие. Но вместо того, чтобы просто упасть, провалилась в мягкую, уютную черноту.

Глава 28

Гермиона откинулась на спинку рабочего кресла и глянула на часы. Хорошо проведенная ночь — залог высокой работоспособности. Она справилась с последними расчетами для министерства меньше, чем за три часа. Теперь можно было позволить себе чашку кофе. Еще одну. Пускай не такого хорошего, как тот, который она выпила с самого утра. Интересно, Стен сам его варит? Или он мастер молекулярной кулинарии? Скорее, все-таки, варит. Он же алхимик...

Гермиона направилась в кухню, понимая, что события вчерашнего вечера придется-таки обдумать. Она же пообещала себе — закончит с расчетами и вернется... к этому.

Гермиона никогда раньше не падала в обморок. Даже когда сильно хотела. Даже когда на то были весьма веские причины. И вдруг вот так — просто от неожиданности. Или не просто? С тех пор, как она вынырнула из бреда, ее не оставляло ощущение, что все происходящее ей только кажется. А на самом деле бред продолжается — в улучшенной версии, такой похожий на реальность, что не отличить. А может, она настолько погрузилась в игру? Конечно, это игра — как иначе объяснить появление рисунков на дверях и стенах? Этого просто не может быть в реальности! А Малфой? Малфой, рассуждающий о нумерологических формулах — вот это уж точно чистый, незамутненный бред.

— Почему — бред? Малфой — если ты имеешь в виду Люциуса — всегда был силен в нумерологии, — послышался рядом шелестящий голос.

Она поняла, что пришла в себя. И кажется, говорила вслух. Впрочем, говорить вслух, как и слышать голоса, можно и в беспамятстве — разве нет? Она облизала губы, стараясь подавить ощущение, что движется по какому-то сумасшедшему кругу. Вот, опять вкус восстанавливающего зелья...

— Люциус не стал действительно приличным нумерологом только из-за... происхождения, — звучал где-то рядом голос Смотрицки. — Воображения у него достаточно, а вот с логикой... как у всех чистокровных магов.

Она разлепила веки и увидела его. Стен стоял у стола и собирал в коробку флаконы с зельями. Гермиона сделала пару глубоких вдохов и осторожно приняла сидячее положение. Услышав, что она зашевелилась, Смотрицки оглянулся.

— Какого гоблина тебя понесло к Малфою? — с ноткой досады в голосе спросил он.

Что тут скажешь? Никаких рациональных объяснений. Она запуталась. Она устала. Она хотела поговорить, узнать. О чем? О Снейпе. Но говорила почему-то об игре. И что в сухом остатке? Получалось, что к Малфою она пошла только для того, чтобы передать ему эти троллевы мизерикорды. Тем не менее, ее не оставляло ощущение, что после разговора с Малфоем что-то изменилось — что-то настойчиво стучится в ее сознание. И она вот-вот поймает какую-то очень важную и довольно простую мысль...

— Я отдала ему мизерикорды из хранилища Снейпа, — сказала она.

Ей показалось, или Стен действительно вздохнул? Гермиона почувствовала острую потребность защититься.

— А что мне оставалось? — агрессивно спросила она. — Снейп исчез. Ты исчез.

— И не осталось во всем магическом мире никого, кроме Люциуса Малфоя, — язвительно произнес Стен.

Не стоило ему так говорить с ней. Гермиона вскочила и заметалась по комнате, игнорируя до сих пор трясущиеся поджилки и серую пелену, возникшую перед глазами от резкого движения. Наконец она остановилась прямо перед ним и рявкнула:

— Мистер Смотрицки, какого черта? Вы не соизволили ответить на мои вопросы. Вы вообще не дали себе труда меня выслушать. Вы предпочли благородно исчезнуть и разыгрывать фарс с продажей дома. И у вас поворачивается язык в чем-то меня упрекать? Да, я отдала бы эту дрянь вам, раз она вам так нужна. Вы...

Она закашлялась и только махнула рукой. Злость угасла так же внезапно, как вспыхнула, и теперь Гермиона почувствовала, что едва держится на ногах. Она отошла от Смотрицки и рухнула в кресло.

— А тебе не пришло в твою светлую голову, что я просто не мог ответить на те вопросы, которые ты задала в своем письме?

Шелест его голоса преобразовался в шипение.

— Что я вообще в силу определенных причин не мог с тобой связаться?

— Но смог явиться в министерство под ручку со своим кузеном и заявить о смерти моего мужа, — раздраженно произнесла Гермиона.

— Это было твое желание.

— Мистер Смотрицки...

— Стен, если тебя не затруднит.

— Затруднит, — отрезала она. — И не смейте меня перебивать. Как вы двое, или трое, или сколько вас там на самом деле — хорошо осведомлены о моих желаниях!

На самом деле Гермиону легко было довести до точки кипения даже в более спокойные дни ее жизни.

— Вас раздражает, что мы осведомлены о ваших желаниях лучше, чем вы сами, миссис Снейп?

— Грейнджер, если вас не затруднит. Моя фамилия Грейнджер.

— Затруднит, — отрезал Смотрицки. — Да и какая разница, что там у вас за фамилия, если вы на самом деле миссис Снейп?

Смотрицки обошел кресло и встал прямо перед ней.

— Кстати, об откровенности. Что вам мешало просветить меня насчет вашего семейного положения самостоятельно, а не предоставлять эту честь моему несравненному кузену?

Гермиону передернуло. О, в устах Люциуса Малфоя это должно было звучать...

— Тут не о чем говорить, — глухо произнесла она. — Это фиктивный брак.

— Тем не менее, как я понимаю, он не пожелал дать вам развод, когда надобность в этом браке отпала, — сказал Смотрицки. — А так, после нашей... любезности, вы вдова. Свободная женщина. И...

Он развел руками.

— И? — с нажимом повторила Гермиона.

— Вы могли бы устроить свою жизнь, — вкрадчиво произнес Стен.

Например с ним, — подумала Гермиона и почти не удивилась этой мысли. Почти. Потому что она совершенно не сомневалась, что Станислас Смотрицки затеял это совсем не потому, что ему нужна была Гермиона Грейнджер. То есть, нужна, но не для того, чтобы устраивать с ней жизнь. Сейчас, пожалуй, ей было разве что немного любопытно — та ночь ему понадобилась, чтобы наверняка взять ее под контроль, или он преследовал еще какие-нибудь цели? Случайно ли то, что после ночи, проведенной с ним, у Гермионы пропало всякое желание делиться своими сомнениями с Артуром Уизли? Что она освободилась от этой зависимости? Вернее, сменила одну зависимость на другую. Проклятая магия. Проклятые маги...

Она закрыла глаза и постаралась взять себя в руки.

— Все это прекрасно разыграно, мистер Смотрицки, — сквозь зубы процедила она. — Но вот маленькая незадача: Снейп-то жив. Что бы вы там не нагородили в министерстве. И я, следовательно, совсем не свободна.

— О, этот так... по-честному... — его голос был полон яда. — А заслуживает ли Северус Снейп вашей честности после того, как распорядился вашей жизнью, даже не поставив вас в известность? Насколько я осведомлен о ваших обстоятельствах, у вас нет повода ему симпатизировать. Он использовал вас. Попутно сломав вашу жизнь.

— Моя жизнь — это я. И у меня, как видите, все цело, — жестко произнесла Гермиона, безотчетно повторяя слова и копируя интонацию Снейпа. — Если что-то и ломало меня, то это была война. И мои собственные друзья. И я сама. А Северус Снейп был для меня не больше, чем школьным учителем. Он не был мне так близок, чтобы суметь нанести сколько-нибудь заметный удар. А что до того, что меня использовали... Да. Всю мою сознательную жизнь. И теперь, как я вижу, — не иначе. Только его тоже использовали. И куда циничнее, чем меня. Чем любого из нас в этой дрянной войне. Потому что его, в отличие от всех прочих, готовили не в герои, а в подлецы.

— Ну, некоторых для этой роли и готовить не надо, — в шелесте голоса Смотрицки явственно слышалась насмешка.

— А вам не кажется, что это крайне незавидная судьба — своими руками толкать на смерть тех, кто тебе дорог? Не один раз — по глупости, а на регулярной, так сказать, основе.

— Мерлин, какое красноречие... — с нескрываемым сарказмом произнес Смотрицки. — Если его адвокаты были хотя бы вполовину так... горячи, как вы... И главное, как просто — кем бы ты ни был, чем бы ты ни был, только найди подходящую девчонку. Такую, которая от тебя даже ничего не потребует взамен... Или он вас все-таки чем-то купил?

Ухмылка Смотрицки была такой мерзкой, что Гермионе захотелось его ударить. Возможно, она так и поступила бы. Но тут ее осенила догадка.

— Вы просто сами его ненавидите, правда? Признайтесь, мистер Смотрицки!

— А я и не скрываю, — легко согласился он. — Мне не за что его любить — так же, как и вам. Не терплю, когда кто-то крепко держит меня за горло и отмеривает вдохи и выдохи.

— А, он убежал от вашей мести на тот свет, и вы решили мстить мне — его жене, — почти спокойно подытожила она. — Что ж, это можно понять. Ненависть требует выхода, и рассудок тут бессилен. Валяйте. Вам больно. Мне тоже больно. Это превосходная идея — мучить друг друга.

Превосходная идея... Она действительно так думала. Мучить друг друга — пока боль не перевалит за границы чувствительности. Говорят, за ними уже ничего не страшно. Границы боли, границы страха. Границы здравого смысла...

— Вы слишком отличница, — едва слышно произнес Смотрицки — К тому же женщина. Сейчас вам кажется, что вы сходите с ума. Но на самом деле вы просто живете в ситуации абсурда. Это не одно и то же. Не беспокойтесь за свой разум. Он не пострадает. Пожалуй, даже наоборот...

Гермиона затрусила головой и, не совсем понимая, зачем, хрипло произнесла:

— Северус Снейп жив.

Отчаянная попытка уцепиться за ускользающую реальность, не для Сомтрицки — для себя, для этого чертового безумия, которое захлестывало ее, несмотря на уверения в том, что ее разум в безопасности. Она едва заметила, как Смотрицки пожал плечом.

— Как вам будет угодно, — безразлично произнес он и опустился в соседнее кресло. — Жив так жив. И все-таки не пойму, почему это для вас так важно...

Гермиона вздохнула. Действительно, почему, девчонка? Потому что он ее муж. Глава рода. Просто человек, который сделал для нее достаточно добра. И его затея с браком имела смысл — он дал ей объяснения, вполне разумные объяснения. Теперь она даже готова была допустить, что у него были причины не отпускать ее... пока.

— И, наконец, — произнесла она вслух, — я должна знать наверняка, могу ли провести разрешительный обряд. Потому что если он жив...

— Разрешительный обряд? — переспросил Смотрицки.

— Да. Гарри Поттер — вам известно это имя?

Смотрицки нетерпеливо кивнул.

— Когда авроры пытались найти Снейпа, они провели обряд присвоения крови.

— Зачем? — Смотрицки, казалось, был ошеломлен. — Ведь это темная магия, если не ошибаюсь.

— Еще какая, — со вздохом ответила Гермиона. — Но они считают, что это им не помеха. Они же для благородных целей...

— Для каких же? Просто найти Снейпа? Они были уверены, что он мертв!

Гермиона пожала плечами.

— Не знаю, что именно ими двигало, — сказала она, решив, что Смотрицки совсем не обязательно знать о подозрениях Снейпа, да и о ее собственных. — Факт тот, что мой друг теперь медленно сходит с ума.

— Победитель Темного Лорда настолько уязвим для темной магии? Кто принял его в авроры? — пренебрежительно прошипел Смотрицки.

— Дело не в магии, — ответила Гермиона. — Просто у Гарри никогда не было семьи — такой, в которой он был бы ребенком...

— И теперь он ищет утешения в ваших материнских объятиях, — закончил за нее Смотрицки. — Я вас понимаю — от этого действительно хочется поскорее избавиться. Впрочем, не спешите. Поттер может оказаться полезным. Вы знаете, что если он подпадет под власть крови, то станет рабом вашей семьи?

Гермиона кивнула.

— Я так понял, он уже готов, — с ноткой злорадства пробормотал Смотрицки. — Они дали вам в руки неплохое оружие.

Гермиона разозлилась.

— Я не собираюсь использовать Гарри, — отрезала она. — Все, что мне нужно — избавить его от этого. Поэтому я должна знать, имею ли я право провести разрешительный ритуал.

— Только в том случае, если ваш муж мертв, — мрачно произнес Смотрицки. — Мертв во всех смыслах. Иначе вы сильно рискуете.

Гермиона опустила голову. Какой-то порочный круг...

— Так что, вы мне скажете правду — Снейп жив или мертв?

Смотрицки качнул головой.

— Это несколько усложняет дело, — пробормотал он. — Все, что я вам могу сказать — ни в коем случае не пытайтесь провести ритуал.

— Значит, жив?

— Я сказал, что сказал, — устало ответил Смотрицки. — Не ищите в моих словах то, чего там нет. Кроме того, разрешительный ритуал может провести и тот, кто проводил посвящение.

Гермиона кивнула.

— Я знаю. Но это невозможно.

— Почему? Кто это был?

— Эдвард Канингем, — ответила Гермиона.

— Ах, Канингем... Неудивительно, — пробормотал Смотрицки себе под нос.

— Почему? — Гермиона насторожилась. — Что — неудивительно?

Смотрицки пожал плечом.

— Это, знаете ли, темная магия. И заниматься такими вещами без ущерба для себя могут далеко не все волшебники. Так вот, Канингем может.

— Вы его знаете? — спросила Гермиона.

— Лично — нет. Но я знаю эту семью.

— Он полукровка.

— Так же, как и ваш муж. Так же, как и я, — сказал Смотрицки. — Это не имеет значения, главное — владение определенным типом магии. У Канингема это есть. Не может не быть. Так почему он не проведет разрешительный ритуал — раз уж смерть Снейпа стала магическим фактом? У аврората нет оснований...

— Канингем пропал, — перебила его Гермиона. — Исчез. Никто не знает как, куда и почему.

— Ах, вот как...

Смотрицки усмехнулся. Или ей так показалось в полутьме гостиной?

Они какое-то время сидели молча. Потом Смотрицки снова заговорил:

— А кинжалы, стало быть, теперь у Малфоя... — его голос прозвучал устало, в нем чувствовалась безнадежность, едва ли не обреченность.

Гермиона кивнула.

— Что вы получили взамен?

— Почти ничего, — безразлично ответила она.

— Не верю, — жестко произнес Смотрицки. — Малфой честен в сделках.

— Это правда, что он ваш кузен?

— В некоторой степени.

— Зачем вам нужны были эти мизерикорды? — спросила она. — И зачем они нужны были Снейпу?

— Снейп собирал множество вещей, которые совершенно его не касались, — с ноткой раздражения отвечал Смотрицки.

Гермиона вспомнила нотариуса, который болел за дела семьи Снейпа, как за свои собственные, и усмехнулась. Не касались... как сказать.

— А вам они зачем? Часть магии вашей — то есть, не совсем вашей — семьи?

— Ах, вы и сами все знаете.

Смотрицки определенно был доволен: ее небрежное замечание избавило его от необходимости давать разъяснения. Гермиона чертыхнулась про себя. Разговор со Смотрицки требовал ничуть не меньшей осторожности, чем разговор со Снейпом или Малфоем.

— Если бы вы не исчезли, я отдала бы эти троллевы кинжалы вам, раз они вам так нужны, — раздраженно бросила она.

— Нет, пускай уж лучше будут у Малфоя, — рассеянно пробормотал он.

А потом вдруг спросил:

— Почему? Почему — мне?

— Потому что мне надо кому-нибудь доверять, — устало ответила Гермиона. — Я готова была довериться Снейпу, но именно в этот момент он исчез. Я готова была довериться вам, но вы тоже предпочли скрыться.

— И тогда вы решили довериться Малфою...

— Ни черта подобного, — огрызнулась Гермиона. — Я пошла к нему за информацией. И, подозреваю, поступила правильно.

— Ага, значит, он вам все-таки что-то сказал, — удовлетворенно произнес Смотрицки.

— Он мне много чего сказал, — сварливо ответила Гермиона.

Чертов Малфой с его аристократической манерностью и иносказаниями! Ей, наконец, нужна ясность. Просто ясность — неужели она так много просит?

— Ваш кузен умеет формулировать свои мысли так, что собеседник впадает в ступор, — она понимала что, возможно, этого не стоит говорить, но не могла остановиться. — Ему нравится смотреть, как лицо собеседника становится лицом законченного идиота. И со мной это ему удалось в полной мере. Вы довольны мои отчетом?

Смотрицки покачал головой.

— Очень... эмоционально, — кисло пробормотал он. — Но что он вам, все-таки, сказал? Вы поняли, ради чего он пригласил вас?

— Поняла, — буркнула Гермиона. — Но не поверила.

Смотрицки кивнул.

— Верить или нет — это ваше дело. Главное, что вы уловили суть, — он усмехнулся. — Жаль, что меня там не было. Интересно было бы посмотреть на Люциуса. Он наверняка был впечатлен появлением кинжалов. Да еще и в ваших руках.

Гермиона кивнула.

— Можете не сомневаться. Его просто перекосило от отвращения.

— Отвращения? О, нет. Не думаю... Скорее, страх. Пожалуй, даже ужас. Наверное, незабываемое зрелище — Люциус в ужасе...

В его шелесте появились мечтательные нотки.

— Страх? Перед чем? — удивилась Гермиона.

— Настоящий страх у мага может вызвать только одно, миссис Снейп — магия, — наставительно произнес Смотрицки. — И другой маг. Люциус столкнулся с магией, которая его поразила. А то, с какой легкостью эта магия поглотила, вобрала в себя магию его собственной семьи — просто привело в ужас. Думаю, после вашего ухода старина Люциус напился до бесчувствия.

— А... маг? Вы хотите сказать, я...

Смотрицки кивнул. Он, казалось, развлекался от души.

— Магглорожденная ведьма. Кошмар любого чистокровного мага. А учитывая драматическую историю семьи самого Малфоя... И то, что это именно те кинжалы. И именно вы, а не кто-то другой. Мне даже трудно себе представить глубину раны...

Смотрицки засмеялся тихим смехом, в котором прорезалась какая-то напряженная, болезненная нотка.

— Что с вашим горлом? — спросила Гермиона.

— А, старая рана, — поморщившись ответил Смотрицки.

— Змея укусила? — неожиданно для себя самой брякнула Гермиона.

Смотрицки удивленно поднял брови.

— Змея? Нет. При чем тут змея?

— Простите, — Гермиона смутилась. — Аналогия. Профессор Снейп — это ему змея прокусила горло. Повредила артерию, по всей видимости. У него и шрам остался...

— И вы хотите сказать, что он после этого выжил? — иронично поинтересовался Смотрицки.

Гермиона пожала плечами. Не было смысла возвращаться к разговору о жизни и смерти Снейпа. К счастью, Смотрицки тоже к этому не стремился.

— Боевое ранение, — сказал он, притрагиваясь к горлу. — Кажется, кинжал.

— Кажется? Вы не помните, как вас ранили?

Он покачал головой.

— Нет, конечно. В бою быстро пьянеешь от крови — невозможно запомнить, даже рассмотреть толком, кто тебя, кого ты...

Гермиона содрогнулась. Это было совсем не то, о чем она хотела бы знать. Помнить. Впрочем... В бою?

— Магглы? Это был бой с магглами?

Смотрицки сделал неопределенный жест.

— Магглы. Маги. Все вместе.

— Не припомню таких войн, — пробормотала Гермиона. — Если, конечно, вы не называете так нападения Пожирателей Смерти на маггловские семьи.

— Нет, — он резко качнул головой. — Это было... в другое время и в другом месте. А что до подобных войн... Не лукавьте, миссис Снейп. Кому в этом разбираться, как не вам?

Гермиона набрала было в грудь побольше воздуха, чтобы сказать ему что-то... Она пока не решила, что именно, но определенно очень резкое. Но он жестом прервал ее.

— У нас есть дела, миссис Снейп, — сухо произнес он. — Вы же сюда зачем-то примчались, верно?

Гермиона растерялась.

— Я... — начала она.

Но он снова прервал ее.

— После ужина. Вы составите мне компанию за столом.

Он не спрашивал. И не предлагал. Он ставил ее перед фактом. Мерлин, кажется, он действительно родственник Малфоя...

Ужин прошел мирно и тихо. Они почти не разговаривали, ограничиваясь лишь репликами о качествах блюд. От вина Гермиона решительно отказалась — она все еще была напугана собственным обмороком. Смотрицки не настаивал. Она была рада, что он не вынуждает ее поддерживать светскую беседу. Вообще, Стен Смотрицки оказался человеком, с которым молчать было вполне комфортно. Пользуясь этим, Гермиона пыталась привести в порядок собственные мысли и, если не сформулировать более-менее четкий ответ на вопрос, который неизбежно будет задан, то, по крайней мере, успокоиться...

— Итак, чего же вы от меня хотите, миссис Снейп?

Гермиона прикрыла глаза. Вот он, этот вопрос. Что ей нужно от Станисласа Смотрицки, малфоевского кузена? Разъяснений по поводу судьбы Снейпа? Она уже услышала все, что ей готовы были сказать. Их собственные отношения? Да. Но готова ли ты услышать правду — даже если тебе ее соизволят сказать, девочка моя? Готова ли ты услышать, что тебя в очередной раз использовали? О, нет, ничего страшного — тебе не привыкать. И это даже правильно — на войне как на войне. Но готова ли ты услышать это сейчас? И от него? Небось, струсишь... Ты же знаешь — и он наверняка это понимает — что ты позволишь себя использовать, даже если будешь об этом знать. Ты все равно будешь цепляться за свои иллюзии. Из последних сил. Хоть бы ценой самой жизни. Просто потому, что они тебе нравятся. Потому что ты больше не хочешь быть сильной. А хочешь стать целой. Целой... Для этого нужно не так уж много — другой человек. О, без этого вполне можно обойтись. Может даже, одиночество — предпочтительнее. Только это не жизнь. Это, в лучшем случае, полужизнь. Кому и знать, как не тебе — ведь ты эксперт по полужизни.

— Продайте мне этот дом, — сказала она, наконец. — Я за этим, собственно, и пришла.

Смотрицки долго смотрел на нее, а потом просто покачал головой. Гермиона раздраженно вздохнула.

— Почему?

— Зачем он вам?

— Мне нужен новый дом. Этот мне подходит.

— В Британии полно других домов. Или у вас с этим связаны приятные воспоминания?

— Это у вас с ним связаны приятные воспоминания.

Смотрицки кивнул. Гермиона снова вскочила и заметалась по комнате.

— Зачем вам это? — спросила она с истерической ноткой в голосе. — Зачем этот фарс? Неужели и правда месть?

— Может, мне просто нравится, что вы сюда приходите? — прошелестел он в ответ. — Я не хочу вас отпускать.

— Почему?

— А почему вас не захотел отпустить ваш муж?

— Не знаю, — потерянно произнесла она. — Он мне так и не объяснил.

— Ну почему вам все нужно объяснять! — раздраженно прошипел Смотрицки. — Какие еще катаклизмы должны произойти с миром и с вами, чтобы вы научились пользоваться головой по назначению? Попробуйте, наконец, подумать самостоятельно. Попробуйте понять его мотивы. Мои мотивы. И тогда...

— И тогда?

— И тогда, возможно, вы поймете, почему вам это на самом деле совершенно не нужно, — жестко произнес он.

Гермиона снова опустилась в кресло и свернулась в тугой клубок. Смотрицки отошел к окну и, по всей видимости, не собирался нарушать молчание. Она закрыла глаза. Сознание плыло. То ли слабость, то ли сытая дрема — она уже не помнила, когда нормально ела в последний раз. К тому же зелье... превосходно составленное зелье... Она вздрогнула, когда почувствовала прикосновение к своей щеке. Смотрицки сидел на корточках у ее кресла и заглядывал ей в лицо.

— Я на самом деле хочу, чтобы ты от него освободилась, — прошептал он.

— Зачем? — хрипло спросила она. — Я и так сделаю то, что тебе нужно. Ты знаешь об этом.

Он кивнул.

— Но будет лучше, если ты поступишь так, как нужно тебе.

Она силилась что-то ответить, но только беззвучно шевельнула губами. Что она хотела сказать? Он сжал ее пальцы в своей жесткой ладони и слегка потянул к себе — как тогда, в их первый вечер.

— Иди ко мне...

А наутро она снова проснулась одна. И нашла завтрак под салфеткой на столике в гостиной — вот только, кроме всего прочего, там была еще тарелка овсянки, которую пришлось съесть, потому что пока тарелка не опустела, кофе из кофейника выливаться не желал. Она снова перенеслась в свою лондонскую квартиру, приложив ладонь к входной двери. Но в этот раз была уверена, что вернется в этот дом — в любое время, когда это придет ей в голову, — и найдет там Стена. Что она больше не будет одна...

Гермиона сняла с огня кофейник и вернулась к рабочему столу. В целом, зоны нестабильности были готовы. Хоть сейчас в приемную министра. Но ей не хотелось с этим спешить. Во-первых, надо кое-что проверить. А во-вторых, самой любопытно. В ее обязанности по договору не входила интерпретация результатов — совсем наоборот, считалось, что это совершенно не ее дело и ей не следует совать в него нос. Будь это обычные расчеты — она бы избавилась от этой работы сегодня же. Сейчас же. Но она больше не считала, что зоны нестабильности ее не касаются. Еще как касаются. Возможно, больше, чем кого-либо другого. Ее, и еще Стена. И, наверное, Прелати. А может, и Малфоя?

Гермиона посмотрела на расчеты, склонив голову к плечу, что-то про себя прикинула и поняла, что самое время наведаться в контору. Кстати, почему бы не попросить Пола проверить расчеты его методами? Помнится, с порт-ключом у него получилось просто замечательно. К тому же надо, наконец, разобраться, кто кого и каким образом забанил. Когда пропадают персонажи — это ерунда. Но реальные люди...

Гермиона проглотила остатки кофе, собрала расчеты и аппарировала в контору.

Глава 29

Аппарация прошла не слишком удачно. Поскольку Гермиона решила пока не встречаться с Прелати, она в очередной раз поменяла площадку. На сей раз это был техэтаж. Аппарировать туда было рискованно. Но Гермиона уповала на то, что в это время дня там никого не будет. Зато она не представляла, насколько захламленным окажется помещение. В результате ей пришлось наскоро залечить синяк и вытащить пару заноз. Она забросила Полу расчеты по зонам нестабильности и окончательный вариант тайной комнаты и тут же кинулась к шефу. Ей нужно было узнать, кто администрирует игру.

— Все вопросы к паблишеру, — недовольно ответил шеф. — Администраторы мне не подчиняются. И я не сильно интересуюсь, кто они. И вам, — он грозно посмотрел на Гермиону, — не советую.

— Почему? — невинно спросила она. — Что за тайны? Админ в комьюнити — публичная фигура.

— Это не вам решать, — отрезал Великий шеф. — И не мне.

Гермиона насторожилась.

— Как так? Разработка еще не закончена. Администраторы...

— Мисс Грейнджер, — оборвал ее шеф. — Мы заканчиваем разработку.

— Нет, — сказала Гермиона. — Проект еще далек от завершения. Вы же сами подписали...

— Да, — рявкнул шеф. — Вы сдаете "тайную комнату" — и на этом ваша миссия, как и моя, окончена!

Гермиона опешила.

— Но сэр!

— Все, — сухо сказал Великий шеф. — Я вас не задерживаю.

— Объяснитесь, — потребовала она.

— Не обязан. Если вы чем-то недовольны — можете побузить. Но, само собой, не в моем кабинете.

Гермиона выскочила за дверь и помчалась к Полу.

— Пол, что происходит? — завопила она с порога.

Пол поморщился — он терпеть не мог женских воплей. Особенно когда пил чай.

— А что-то, наконец, происходит? — спросил он.

— Ты знаешь, что они сворачивают игру?

Пол ошалело воззрился на нее поверх монитора.

— Как — сворачивают? — спросил он, едва не подавившись сухариком. — Это же суперуспешный проект!

Гермиона покачала головой.

— Ну, может, не сворачивают. Но мы ею больше не занимаемся. Как только подключим "тайную комнату"... — она застыла, что-то на ходу соображая. — Пол, не подключай ее пока. Вообще не трогай. Даже в тестовой версии. Просто держи наготове, хорошо?

Пол кивнул, вернул очередной сухарик в пакет и отодвинул чашку на край стола. Судя по всему, аппетит у него пропал.

— Саботажем проблемы не решить, Миона, — кисло пробормотал он. — Рано или поздно заставят подключить.

— Значит, мы сделаем это, когда будет поздно, — процедила Гермиона сквозь зубы.

У нее появилась идея.

— Для начала нам надо узнать, почему они решили свернуть игру, — сказала она.

Пол пожал плечами.

— Остынь. Это их проблемы, девчонка. Они понесут убытки. А нам... — он расстроено махнул рукой. — Ну, на одну бутылку пива меньше выпьем.

Гермиона покачала головой.

— Ты не понимаешь...

— Да понимаю я все, — Пол скривился. — Дурацкая привычка гореть на работе и класть живот на алтарь правого дела.

Гермиона хотела было возразить, но тут же захлопнула рот. Пол был прав. Вот только он не знал... Не мог знать... А если ему рассказать? Ну, не все — кое-что. Он же умница. Мерлин, почему она столько времени раздумывала, с кем бы посоветоваться, и ей ни разу не пришло в голову, что этим человеком может стать Пол?

— Я же не возражаю, — продолжал между тем коллега. — За правое дело стоит повоевать...

— Но стоит ли доживать до победы, — пробормотала Гермиона. Что-то подобное она уже слышала.

— М-м, разумно, — согласился Пол. — Но я не о том. Воевать имеет смысл только в том случае, когда речь идет именно о правом деле. А не об очередной игрушке, призванной лишить потребителя малой денежки и огромного количества времени. Которое оный потребитель мог бы использовать с большим толком.

Гермиона нетерпеливо отмахнулась и принялась торопливо совать в сумочку все, что пришлось оттуда вынуть, чтобы найти расчеты. Мерлин, кто придумал эти очаровательные дамские сумочки, в которые помещается столько же, сколько в вещмешок средних размеров, но никогда не найдешь того, что в данную минуту нужно!

— С другой стороны, наш потребитель редко использует свободное время продуктивно — печально продолжал Пол. — Вместо нашей превосходной игры он, скорее всего, не напишет "Записок охотника", не сочинит Аппассионату и даже не выпьет пива в приятной компании, как надлежит благопристойному бюргеру. А будет он смотреть дурацкий ящик или путешествовать по порносайтам. Так что я с тобой, Миона, — Пол заговорщицки подмигнул. — Если ты знаешь, как спасти игру — можешь на меня рассчитывать.

— Спасибо, Пол, — искренне произнесла Гермиона.

Она, наконец, справилась с сумочкой, выскочила из каморки и едва не бегом понеслась на техэтаж..

Оттуда она аппарировала в Годрикову Лощину. Без всяких церемоний. Ничуть не удивившись тому, что защитные барьеры, поставленные Гарри, ее не сдержали. У нее мелькнула мысль, что если Джинни это увидит, она уверится в ее связи с Гарри. Но сейчас ей было начхать на всех Уизли вместе взятых. Ей нужен Гарри Поттер. Немедленно.

Разумеется, дома его не было — она ожидала, что так и случится. Зато отсюда она могла связаться с ним по внутренней министерской сети, к которой были подключены дома сотрудников аврората. Всего через несколько минут Гарри стоял перед ней в собственной гостиной.

— Гарри, мне нужен веритасерум, — сказала она, не тратя времени на предисловия. — Несколько капель хватит.

— Но Герми...

За годы аврорской практики Гарри научился быстро соображать и ориентироваться в нестандартных ситуациях. Но сейчас, судя по выражению его лица, он был огорошен сверх всякой меры. Всем сразу — тем, как легко она проникла в его дом, тем, что она вообще сюда заявилась, не боясь встретиться с Джинни, тем, что она, невзирая на все предупреждения, воспользовалась аврорской сетью, наконец, ее просьбой, лучше даже сказать — требованием.

— Гарри, тебе не кажется, что, используя кого-то, надо иногда расплачиваться? — нетерпеливо поинтересовалась Гермиона. — Ты по-прежнему хочешь найти Снейпа?

Она с садистским удовлетворением наблюдала, как Гарри нервно сглотнул.

— Тогда гони веритасерум, — закончила она.

— Гермиона, ты...

— Да, Гарри, я понимаю, это сложно и незаконно...

Гарри отчаянно замотал головой, и она замолчала.

— Ты больше не злишься? — тихо спросил он.

О, Мерлин!

— Я не злюсь? Гарри, если бы ты только знал, как я злюсь, — рявкнула она. — Больше всего на свете я хочу тебя сглазить. И я бы это сделала прямо сейчас. Но мне нужен веритасерум. И это твой единственный шанс не быть изуродованным до конца дней своих. Ты знаешь, на что я способна.

Гарри кивнул и исчез в камине. А Гермиона принялась нервно мерить шагами его гостиную, гадая, кто появится раньше — Гарри или Джинни. Включаться еще и в скандал с оскорбленной миссис Поттер Гермиона определенно не была готова.

К счастью, не прошло и десяти минут, как Гарри вернулся. С флаконом, на дне которого плескалось немного прозрачной жидкости.

— Вот, осталось однажды немного, — отдуваясь, произнес Гарри. — Возможно, слегка выдохся — просто дай чуть побольше. Тут минут на двадцать. Хватит?

Гермиона лишь кивнула. Она выхватила у него флакон и, на ходу запихивая его в сумочку, побежала к выходу. Она, конечно, глава рода, но аппарировать прямо из дома все равно не решалась.

Уже спускаясь с техэтажа, Гермиона сообразила, что ее план имеет существенный изъян — она пока не придумала, как заставить Великого шефа принять веритасерум. Помнится, он любит хорошо заваренный кофе... И разве она не ведьма? Конечно, это предполагает использование магии на магглах... Впрочем, она уже и так вымазалась по самые уши. И то ли еще будет...

Секретарша в приемной Великого шефа, как обычно, была слишком занята своими ногтями, чтобы заметить странный скользящий жест мисс Грейнджер, появившейся в дверях с кофейником в руках, и уж тем более палочку, на мгновение чуть-чуть выглянувшую из ее рукава.

— Послушай, я тут сварила нам с Полом — но как-то много получилось... — нерешительно остановившись на пороге, произнесла Гермиона.

Секретарша просияла и поднялась Гермионе навстречу. Мерлин, что делает с людьми магия — она же, оказывается, на человека похожа, эта кукла силиконовая. А всего лишь простейшее заклинание умиротворения и чуть-чуть теплоты в голосе... Нет, Снейп прав: непростительные — это плоско и неинтересно. Или это из Прелати?

— О, мисс Грейнджер, как любезно!

Ух ты, даже фамилию вспомнила... На стеклянном чайном столике появился поднос с тонкой фарфоровой чашкой. Гермиона проводила глазами секретаршу, величавой походкой уплывшую в кабинет любимого начальника, прислушалась, как она воркует. Никогда бы не подумала, что у одного и того же человека могут быть такие разные голоса — каждый на свой случай. Пожалуй, Пол прав — не стать ей секретаршей. Тут талант нужен. Это вам не километры беспомощных сценариев писать... Она глянула на часы. Минут через пять — ее выход. Вернее, вход.

— Что шеф? Как настроение? — спросила она у все еще разнеженной секретарши, когда та появилась на пороге.

— О, вы знаете, он очень любит крепкий кофе, — отвечала та тем же воркующим голоском. — Это так вредно...

Ага, особенно учитывая, что ты, девочка, варить кофе ни тролля пьяного не умеешь...

— А я с ним сегодня повздорила, — грустно произнесла Гермиона. — Пойти, что ли, извиниться.

Секретарша пожала плечами.

— Ну, он, вроде, сейчас ничего... А еще кофе хлебнет... Иди. С Богом.

Секретарша ободряюще похлопала ее по руке. Гермиона улыбнулась ей со всей сердечностью, на которую только была способна, и шмыгнула в кабинет.

— Мисс Грейнджер? — грозно вопросил начальник. — Что вам еще нужно?

Нет, как не старайтесь, Великий шеф, а до Снейпа, мужа моего, вам — как до неба.

Она повернулась к двери, вынула палочку и наложила запирающее и заглушающее заклятия.

— Что вы делаете? — громыхнул шеф. — Что за ребячество, мисс Грейнджер? Как вы себя ведете?

— Тихо, — приказала она и села в кресло по другую сторону стола, удивляясь собственному самообладанию. — Сейчас вы ответите мне на парочку вопросов.

— Да что вы говорите?

Гермиона покачала головой. По части сарказма шеф тоже не блистал.

— Немедленно покиньте кабинет, — рявкнул он.

Тоже не слишком убедительно. По всей видимости, он чувствовал себя неважно — веритасерум уже начал действовать на сознание. Не самое приятное ощущение, надо думать...

— Не шумите, — Гермиона поморщилась. — Это состояние скоро пройдет. А пока побеседуем.

Шеф вскочил и попытался выйти из-за стола, но Гермиона была к этому готова. Она направила палочку на начальника, тот упал назад в кресло и потерял возможность двигать руками и ногами.

— Не надо, — мягко произнесла Гермиона. — У меня превосходная реакция. А еще у нас совсем немного времени. Расслабьтесь. С вами все будет хорошо. Обещаю.

Шеф прикрыл глаза. Гермионе стало немного жаль его — ведь сейчас он абсолютно уверен в том, что сошел с ума. Или в том, что стал жертвой нападения инопланетян. Все зависит от того, в какую именно "тайну" посвятил его Прелати.

— Почему вы сворачиваете разработку игры? — спросила она.

— Я больше этим не занимаюсь — я вам уже говорил, — ответил шеф. — Но работы над игрой, меня уверили, будут продолжены.

— Кто вас уверил?

— Прелати.

— Этим теперь займется Микроидс?

— Не совсем, — ответил шеф. — Микроидс — это прикрытие. Но, как я понял, они собираются использовать их мощности — программистов, дизайнеров, креаторов.

— Сценарий?

Шеф покачал головой.

— Базовым сценарием будут заниматься другие.

— Кто?

Шеф пожал плечами.

— Я не посвящен во все подробности, мисс Грейнджер. Этим будет заниматься организация, которую представляет мистер Прелати.

— Что за организация?

— Своего рода служба безопасности, насколько я понял — ответил шеф. — Отдел по аномальным явлениям.

— Каким это — аномальным? — поинтересовалась Гермиона.

— Это вы у меня спрашиваете? — он хмуро уставился на палочку в ее руке.

— У Прелати тоже есть такое? — Гермиона покрутила палочку в пальцах.

— Никогда не видел. Он и голыми руками неплохо справляется, — проворчал шеф.

— Чем они мотивируют интерес к игре?

— По словам Прелати, эта игра дает возможность вмешиваться в какую-то реальность, — шеф хмыкнул — ему, казалось, самому было не слишком понятно. — Он говорил о преобразовании реальности, корректировке информационных потоков, пространственно-временных бифуркациях и прочей сайенс-фикшн. Якобы наша игра дает возможность моделировать подобные процессы — на информационном уровне.

Гермиона подняла брови.

— И что они с ней сделают, с нашей игрой?

— Это меня не интересует, — ответил шеф. — Я просто продаю им код.

— Когда?

— Мы собирались заключить сделку, как только закончим разработку Замка Синей Бороды, — отрывисто произнес шеф.

Кажется, он пытался бороться с действием веритасерума. Пока безуспешно.

— Но сегодня мистер Прелати связался со мной и попросил поторопиться с продажей, — продолжал он, нервничая все заметнее. — Даже если Замок не будет готов. Так что, дня через два-три — как только программеры, бухгалтерия и юристы подготовят документацию.

Гермиона кивнула. Веритасерум, кажется, действительно выдохся. Эти троллевы авроры когда-нибудь научатся хранить зелья? При правильном хранении веритасерум, фактически, вечен. Или это шеф — такой здоровый детина? Как бы то ни было, с дальнейшими расспросами рисковать не стоило.

— Спасибо, — сказала Гермиона. — Теперь попробую разобраться, что здесь правда, а что — лапша на маггловские уши.

— Что?

Гермиона направила на шефа палочку, сосредоточилась на только что состоявшемся разговоре, и произнесла заклинаний забвения. На всякий случай — вслух. Ей не хотелось рисковать умственным здоровьем начальника.

Тот моргнул и потряс головой.

— Что-то мне нехорошо, — пробормотал он. — Простите, мисс Грейнджер, о чем...

— Я еще раз приношу свои извинения, сэр, — смиренно произнесла она. — Я не должна была разговаривать с вами в таком тоне...

Шеф моргнул, глупо глядя на нее, но тут же напустил на себя начальственный вид и помахал кистью в сторону двери.

— Все нормально, мисс Грейнджер, я все понимаю — стрессы. Такое сейчас время, — он попытался выдавить понимающую улыбку, но получилась гримаса. — Ничего, скоро работа закончится, и мы все немного расслабимся.

Гермиона вылезла из кресла, подошла к двери, беззвучно сняла заклятия, вышла из кабинета и кинулась в каморку.

— Они продают код, — с порога объявила она. — Завтра, может, уже сегодня, получишь ЦУ готовить документацию.

Пол посмотрел на нее круглыми глазами.

— Это дня на три работы, — пробормотал он. — А кому?

— Службе безопасности, — Гермиона рухнула в кресло.

— А серьезно?

— Формально — Микроидсу. А на самом деле... Игрой якобы заинтересовался отдел по аномальным явлениям. Есть такой в полиции.

— А, Х-файлы, — Пол заулыбался. — Только в нашу игру не слишком вписывается. Совсем другой антураж. Там же не волшебники, а НЛО.

Гермиона его не слушала. Она судорожно соображала, что можно сказать Полу, а что — не стоит.

— Постой. И наш Великий шеф это все тебе выложил? — спросил Пол недоверчиво. — С какой это радости?

— Я просто его спросила, — Гермиона постаралась, чтобы это прозвучало беспечно. — А он не мог не ответить.

Пол покачал головой.

— Миона, ты, конечно, потрясающая девчонка. Я верю, что ты можешь предложить нечто такое, что я бы сам не смог удержаться от ответа. Но коммерческая тайна...

— Я дала ему сыворотку правды, Пол, — поморщившись, призналась Гермиона. — Такую гадость, от которой выбалтываешь все секреты.

Пол нервно сглотнул.

— У тебя что, брат в полиции работает? — спросил он.

— Да. Как раз в отделе по аномальным явлениям, — раздраженно ответила Гермиона. — И еще ты забыл — у меня муж колдун и зельевар.

Пол кивал головой, как китайский болванчик, после каждого ее слова.

— А... — выдавил он из себя. — А что теперь Великий шеф с тобой сделает?

— Ничего. Он не вспомнит о нашем разговоре, — ответила Гермиона. — Я стерла ему память.

— Что... Что ты сделала?

Гермиона уповала только на то, что натура Пола — здоровая, жизнерадостная, удобренная пивом и орешками — выдержит это испытание.

— Стерла память, — терпеливо повторила она. — И ты лучше забудь об этом, Пол. Иначе я и до твоей памяти доберусь.

— У меня все под паролями, — Пол неуверенно ухмыльнулся. — Так просто не влезешь.

— Окклюменция от obliviate не канает, Пол, — с угрюмой насмешкой произнесла Гермиона.

— Обливиат? Это кряка такая? — уточнил Пол.

Все-таки он неплохо справлялся с наплывом информации. Профессионал, тролль его за ногу...

— Нет, Пол. Кряка — это легиллименция. А заклятие забвения стирает фрагмент информации и таким образом изменяет воспоминание, — объяснила она с ноткой безнадежности в голосе.

— Вот и я говорю: нет лучшего средства от obliviate, чем бэк-ап, — Пол напустил на себя важный вид, маскируя под ним полнейшую растерянность, и поднял палец к потолку. — По возможности в нескольких копиях на разных носителях.

Гермиона откинула голову на спинку и прикрыла глаза.

— Да, это, пожалуй, даже понадежнее, чем думоотвод, — пробормотала она сама себе.

— Думоотвод? — Пол нервно хихикнул. — Это из репертуара брата или мужа?

— Обоих.

Она вздохнула, подняла голову и внимательно посмотрела на Пола. Он не выглядел слишком потрясенным.

— А теперь слушай меня, — жестко произнесла она. — Мы ведь не сдадим им нашу аномальную игру без боя, правда?

Пол кивнул.

— На войне как на войне, Миона. Только покажи пальчиком, кого мочить.

Гермиона потянулась к столу и взяла в руки расчеты по зонам нестабильности.

— Я думаю, разгадка должна быть здесь... — она постучала ногтем по листкам. — И мы никого не будем мочить, Пол. Я завязала с боевыми действиями, когда мне было семнадцать.

Пол кивнул.

— Уважаю. А я вот по сей день люблю человечков погонять. Геймерская зависимость. Теперь, говорят, от этого даже лечат — как от алкоголизма.

Он взял у нее из рук расчеты и уставился в ряды чисел.

— Значит, будем вести партизанскую войну? Подрывные действия? Теракты?

Гермиона устало улыбнулась — Пол выглядел, как мальчишка, которому принесли новую игрушку.

— Главное не перестараться, Пол. Нам не нужно разрушать мир.

— Но и спасать его я тоже не намерен, — капризно произнес Пол. — Давай для разнообразия не будем этого делать на сей раз.

Гермиона согласно кивнула.

— Да уж, — пробормотала она, обращаясь скорее к себе, чем к коллеге. — Тут бы собственную шкуру спасти — что там мир...

— Давай просто пошалим, — с сияющими глазами продолжал Пол. — Организуем d-o-s— атаку и завалим сервер. Вирус какой-нибудь запустим — мелкий, но вредный. Обязательно задействуем приколы. Как тебе такая идея?

Гермиона недоуменно посмотрела на него.

— Приколы?

— Ну, там, всплывающий боггарт. Сопливый огурец. Надувной...

Гермиона поперхнулась.

— Ты откуда о боггартах знаешь? — спросила она.

— Тут у нас, — он постучал пальцем по системному блоку, — в лавке магических приколов рассказали. Там такой NPC — с ума сойти... Мы с ним почти договорились об одном квесте — так, смастерить кое-что из области приколов. Но я пока в толк не возьму, как это сделать. В смысле, сделать такую штуку, пожалуй, несложно — но как ее потом в игру впихнуть?

Гермиона кивала головой, слушая Пола вполуха. Потом она вернула его внимание к листкам с расчетами.

— Ты посмотри, что тут у нас, ага? И после решим с приколами...

Пол кивнул и схватился было за расчеты, но тут у него на столе зажурчал селектор. Шеф требовал главного программиста к себе. Гермиона многозначительно кивнула, покинула каморку и аппарировала домой.

Теперь ей снова нужен был Гарри. А еще — необъятный бутерброд и чашка кофе. Ее трясло от возбуждения — она понимала, что вот-вот найдет, поймает то, что ускользало от нее до сих пор, хотя лежало, фактически, на поверхности. Она подавила желание немедленно бежать прямо в аврорат и вернулась домой. Гарри можно просто написать письмо. Ей от него нужно только одно — проверить Прелати в маггловском мире. Хоть бы через этот их отдел аномальных явлений. Возможно, даже с хроноворотом — как они проверяли Смотрицки. Если правда то, что Малфой сказал о функции, имеет смысл, по крайней мере, разобраться, когда именно она была запущена. И имеет ли это отношение к Прелати. В том, что это имеет отношение к Стену, Гермиона не сомневалась. И это ее очень тревожило.

Поэтому вместо того, чтобы бежать назад в контору и пытаться вывести на чистую воду Прелати; вместо того чтобы все-таки встретиться с Гарри и сделать строгое внушение — на всякий случай, чтобы не вздумал тянуть кота за хвост с ее заданием; вместо того чтобы вернуться в каморку Пола и подскакивать в кресле от нетерпения, пока он возится с расчетами по зонам нестабильности; вместо того чтобы просто метаться по квартире, заламывая руки от волнения, она спустилась в лавку и накупила еды дня на три. Потом посетила аптеку и пополнила запасы лекарственных зелий. По дороге — аппарировать она не стала — Гермиона зашла в банк и оплатила счета, вместо того, чтобы расправиться с этим, как обычно, с помощью Интернета. И когда ходьба и неспешное передвижение маггловского транспорта — из пробки в пробку — достаточно ее успокоили, она уселась в кресло в гостиной и принялась размышлять.

Каким образом эта игра могла сказаться на судьбе Стена Смотрицки? Смешной вопрос. Его тетрадь — веленовый палимпсест, найденный в доме Снейпа, — был заложен в основу разработки. Именно это и позволило Гермионе создать такую богатую вселенную, в которой органично переплелось маггловское и магическое. Сама игра во многом повторила принцип тетради — магия нумерологии, воплощенная в маггловской технологии. В тот момент, когда она это сделала, она еще не догадывалась, что тетрадь — палимпсест. Хотя могла бы догадаться — когда стало ясно, что вселенная, регулируемая закономерностями, основанными на этих записях, поливариантна. Смотрицки дал ей подсказку в своем комментарии в "Придире" — произвольная комбинация смыслов, зависящая лишь от того, кто, чье сознание, входит в контакт с палимпсестом. Вернее, в ее случае, с игрой. И в это же примерно время он писал ей в письме, что тетрадь — маггловско-магического происхождения. Что до него в ней писал какой-то маггл. И ничто иное, как куртуазную поэзию. Гермиона хмыкнула. Интересно, то, что произошло между ней и Стеном — в первую же встречу — как-то с этим связано?

Пока без ответа оставался еще один — возможно, главный — вопрос: каким образом игра связана с зонами нестабильности. Конечно, она приняла во внимание объяснения Стена в "Придире": зоны нестабильности проявляют в человеческом сознании качества палимпсеста и таким образом провоцируют изменение реальности. Магической реальности. Вполне логично. Но как они возникли, эти зоны нестабильности? Каким образом этот самый маг и бесприютный человек их создает? Она готова принять как гипотезу и то, что некто является переменной в точке бифуркации. Агентом чуда. Ангелом. Чем-то, приводящим в смятение до сих пор стройную семантическую систему. Саму магию. Но каким образом этот некто связывает магическую реальность с виртуальным миром игры, накладывает их друг на друга и провоцирует эффект палимпсеста?

Все это снова неизбежно приводило ее к Стену. Она сама придумала охоту на ангела. На эту переменную — кого-то неизвестного, скрытого, как будто вовсе несуществующего, спрятанного за строками. Впрочем, она тогда еще не понимала, что ангел и этот неизвестный окажется одним и тем же лицом. Стеном Смотрицки. Который теперь, ее милостью, стал объектом охоты.

А еще в перспективе маячит Синяя Борода. Кто же он? Стен? Снейп? Малфой? И что же, тролль задери, у каждого из них может находиться в тайной комнате? Ну, допустим, в тайную комнату Малфоя она и за все сокровища мира не полезет. Хотя интересно было бы посмотреть, как белокурый красавец Люциус обрастает синей бородой длинной с Дамблдорову...

Гермиона посмотрела на часы и решила, что пора отправляться к Стену. Она еще утром обещала себе, что непременно вернется в его дом, когда закончит работу. Ей было не по себе. Все еще била нервная дрожь, напоминая о приключении с веритасерумом. Мерлин, а когда-то она так старалась не нарушать правил... Но какие могут быть правила, если не покидает чувство, что вот-вот все станет ясно? А еще — что вот-вот все провалится в тартарары. Все рухнет. А она каким-то чудом снова уцелеет — должен же кто-то картинно сидеть на пепелище...

Гермиона вынула из сумочки карандаш и сомнением повертела его в пальцах. Она вынуждена была себе признаться — сейчас ее трясло не столько от недавнего перевозбуждения, сколько от тошнотворного предчувствия неминуемого предательства. Самообман, на который она безоглядно соглашалась еще вчера, сегодня ее пугал. Через несколько мгновений она вернется в его дом. Встретится с ним. И снова согласится. Когда он был рядом, она не находила в себе сил противиться желанию доверять ему. Но сейчас она была одна, в своем собственном доме, среди привычных вещей. Здесь она была сама собой — помогали стены. Они придавали ей форму — постоянную, неизменную, какие бы бури не бушевали снаружи, как бы они ее не гнули, как бы ни заставляли корчиться, изменяя самой себе. Гермиона с усмешкой смотрела на растительный орнамент на обоях. Таежная веланика. Покровительствует магглорожденным ведьмам.

Сейчас, дома, наедине с собой, она должна принять верное решение.

Не об игре речь. Не о зонах нестабильности. Не о магии. А о том, как ей поступить со Стеном Смотрицки и той необъяснимой, ее самое с толку сбивающей властью, которую он над ней имеет. Гермиона все еще верила, что, пускай огромным усилием, но сможет переломить эту власть, прекратить их странные встречи, оттолкнуть этого человека и побороть в себе желание верить ему. Нет, зависеть от него — давай называть вещи своими именами, девочка моя, или, как говорил профессор Снейп, мы совсем запутаемся.

Между прочим, Снейп говорил и кое-что еще: послушайте Стена и поступите наоборот. Интересно. Так, значит, Стена все-таки имеет смысл хотя бы выслушать? Будьте вы прокляты, профессор! Как вы могли так со мной поступить? Ничего не сказать... Нет, запутать совершенно, не оставить ничего, кроме сомнений — и бросить. В тот самый момент, когда были так нужны мне. Когда я готова была довериться вам. Когда... Мерлин. Когда я так устала от этого всего и захотела, чтобы мне кто-то умный и сильный, наконец, указал, как правильно. И я могла бы с чистой совестью списать все свои и чужие неприятности на него. Это и означает быть главой магического рода — нести ответственность за все, даже за то, на что не можешь повлиять?

Я хочу, чтобы ты от него освободилась. Я хочу, чтобы ты поступала так, как нужно тебе...

В этом случая я тоже должна сделать все наоборот?

Гермиона прикрыла глаза. А ведь можно просто начхать на все. Вот она, спасительная мысль: бросить игру, разработку — все равно она тупиковая. Они могут продать код, купить код — но они не купят принцип. Они больше ничего не смогут создать — только эксплуатировать то, что уже есть. А если этого достаточно? Впрочем, им еще нужна тайная комната...

К гоблинам! Она не будет больше этим заниматься. Никакой тайной комнаты. Сейчас она пойдет готовить ужин. И больше никаких сомнений, метаний и слабостей. Стен. Снейп. Малфой. Прелати. Да хоть сам Великий шеф...

Гермиона, не глядя бросив порт-ключ на рабочий стол, пошла на кухню. Надо, наконец, заняться делом. С этой мыслью она полезла в ящик и принялась с ожесточением выхватывать оттуда картофель и кидать его в раковину. Неплохая идея — бросить все. Остаться здесь, в своей скорлупе. А все прочие пускай выбираются из этой ерунды как знают. Она больше носа не сунет в Тупик Прядильщиков, в этот проклятый дом, с которого все началось. Который приводит ее на грань истерики. В котором находится эта дрянная тайная комната. В которой исчез Снейп. Почему она уверена, что он исчез именно там? Нет, не уверена. Но не все ли равно, раз она приняла решение больше не иметь с этим дела? Почему она должна сходить с ума, охраняя снейпов компромат, или что там у него спрятано, способное изменить чьи-то жизни и судьбы? Некоторые жизни и судьбы как раз неплохо было бы изменить...

Пускай сами разбираются. А она будет сидеть здесь, в своей кухне, и варить картошку. Как-то она жила все эти годы — без Стена, Снейпа, без троллевой игры. Без Гарри Поттера с его собачьим взглядом. Без обозленной семейки Уизли...

Она сделала неловкое движение, нож соскочил, и Гермиона глубоко разрезала палец. Выругавшись, она по детской привычке сунула палец в рот и пошла в комнату за кровоостанавливающим зельем. Обычно монотонная работа по хозяйству помогала ей успокоиться, взять себя в руки и поразмыслить здраво. Но не сегодня. Гермиона вынула из аптечки флакон с зельем и уставилась на палец, из которого сочилась кровь. Ничего особенного — порез как порез. Но ей отчаянно захотелось разреветься. Мерлин, за что ей все это? На белом свете такое количество магглорожденых ведьм. Так почему именно она? Гермиона скривилась и, плеснув на палец зелье, смотрела, как затягивается ранка. Точка бифуркации. Выбор и случайность. Ее собственный выбор и непредсказуемое поведение переменной — Стена Смотрицки.

Гермиона закрыла глаза, с минуту постояла, чувствуя, как проходит боль от пореза. Что ты выберешь, девочка моя? Лучше, чтобы это был правильный выбор... Но, знаешь, бывают ситуации, в которых, какой бы выбор ты ни сделала, — он будет неправильным. Она открыла глаза, метнулась в кухню и наспех вытерла руки. Потом вернулась в комнату и разыскала небрежно брошенный карандаш. Не желая разбираться, что именно ею движет — бабья слабость или гриффиндорское безрассудство, — она активизировала порт-ключ.

На сей раз Гермиона появилась не в гостиной, а в кабинете. Она слишком нервничала, чтобы перемещение закончилось удачно — в результате в момент прибытия ее кинуло вбок, ударило о край массивного письменного стола и, как она ни пыталась за что-нибудь ухватиться, едва не упала. В последний момент ее подхватили и поставили на ноги. Она, не поднимая глаз, не пытаясь рассмотреть в привычном для этого дома полумраке человека, так кстати оказавшего рядом, шагнула к нему, ткнулась лбом в грудь и крепко обхватила руками за талию. Разве ее вина, что единственное место, где ее не бьет дрожь, не мучают сомнения, не пугает то, что произойдет завтра — его дом? И он сам.

— Пожалуйста, пожалуйста, — невнятно бормотала она, зарываясь лицом в складки его мантии.

Она сама толком не понимала, чего просит. Помощи? Понимания? Пристанища?

Он попытался отстраниться, но она не позволила, сцепив в замок руки у него за спиной.

— Что происходит, Гермиона?

Вопрос, заданный в их первый вечер. Снова ее несет по какому-то безумному кругу. Абсурд. Бред. Игра... Ей уже было нечем дышать, но она пыталась прижаться к нему еще теснее. Втиснуться. Исчезнуть. Раствориться. Когда он с силой разомкнул ее руки и отстранился, она испытала приступ паники. Но тут же все прошло, унялось, потому что он наклонился и коснулся губами ее виска. Что-то прошептал. Она не уловила смысла слов. Даже не пыталась. Единственное, что имело значение, единственное, что вообще сейчас существовало — легкое скольжение жестких обветренных губ по ее коже...

Много позже, после того, как был съеден ужин и они снова забрались в постель, она смогла, наконец, говорить связно. И тут, в кольце его рук, окутанная его присутствием, она рассказала ему об игре. Получился на удивление короткий рассказ. Ей даже показалось, что молчание, последовавшее за ним, тянулось намного дольше.

— Что же ты решила? — спросил он.

Ей снова почудилась в его голосе обреченность.

Она дернула плечом.

— Ты имеешь в виду тайную комнату? — спросила она. — Я не понимаю, почему им это нужно. Мне кажется, эта часть игры должна была касаться только меня.

Он молчал, рассеянно поглаживая кончиками пальцев ее шею. Во мраке она не могла разобрать выражение его лица.

— Только тебя, — повторил он наконец. — Возможно. Тогда и все прочее касается только тебя.

Гермиона вздохнула. Эти слова ничуть не проясняли ситуацию.

— Ты знаешь, что находится в тайной комнате? — спросила она прямо.

Стен хмыкнул.

— А ты совсем ничего не заметила? — спросил он. — Неужели ты не попыталась в нее проникнуть?

Гермиона кивнула.

— Я видела, как он в нее входил, — пробормотала она.

— Он?

— Снейп.

Судя по движению, он кивнул.

— И что ты успела рассмотреть?

— Рассмотреть — ничего, — ответила Гермиона. — Там был запах. Разогретая солнцем степь и морской ветер.

— Степь? — с сомнением переспросил Стен. — Нет. Не думаю. Луга. Или пустоши. Довольно хмурые места. Солнце там нечастый гость. Но правда, когда выглядывает, нагревает землю очень быстро — и тогда появляется этот запах. Он смешивается с запахом моря и не пропадает еще много дней после того, как солнце снова спрячется. Даже далеко от берега от этого аромата никуда не деться.

Сердце Гермионы замерло.

— Где это? — шепотом спросила она

— Неужели не догадываешься? — прошелестел он. — Разумеется, Бретань.

— Бретань? — Гермиона открыла рот.

Стен отстранился, чтобы понаблюдать за ее лицом. Видимо, это зрелище его позабавило.

— Замок Тиффож, — как бы между прочим сообщил он.

И снова был вознагражден — Гермиона выпучила глаза и на какое-то время потеряла дар речи.

— Замок Жиля де Рэ? — наконец сумела выдавить она.

— А где еще ты собиралась искать тайную комнату Синей Бороды? — насмешливо поинтересовался Стен.

— Но это же разные люди! — воскликнула Гермиона. — Жиль де Рэ и Синяя Борода... Вот и Малфой так говорил.

— А я и не говорю, что это один и тот же человек, — ответил Стен. — Но при определенных условиях... Тайная комната могла быть создана Жилем — это вполне вероятно. И именно для жены. В смысле, для той женщины, которую он ждал. Ради которой вел переговоры с демонами.

Гермиона наморщила лоб.

— С демонами, — задумчиво повторила она. — Я видела его трактат о призвании демонов... Он... Он же просто создавал заклинания... — она ахнула. — Вот оно что. Общение с демонами — это просто магия. Любая магия. Совсем не обязательно темная. А все думали, что он занимался некромантией.

Стен кивнул.

— Он создал место, в котором эта женщина однажды должна была появиться перед ним, — Стен криво усмехнулся. — Когда он, наконец, договорился бы с демонами.

— А, все-таки некромантия... — Гермиона сама не могла понять, почему это ее расстраивает.

Стен покачал головой.

— Некромантия не помогла, — прошептал он. — Жиль экспериментировал с гальванизацией трупов — их потом предъявляли на суде, ты знаешь.

— Значит, трупы все-таки были. Те несчастные мальчики...

— Чушь, — отрезал Стен. — Трупов в то время было в изобилии. Шла война. Повторю — он от этого отказался. Эта женщина нужна была ему живой, настоящей, теплой. Не в виде духа, инферна или привидения — того, с чем имеет дело некромантия. Поэтому, отказавшись от некромантии, он нащупывал иной путь, двигаясь по которому она минует момент гибели и придет к нему живая, не ведавшая смерти.

— Альтернативный сценарий? — спросила Гермиона задохнувшись.

Стен пожал плечом.

— Тебе виднее.

— Значит, — Гермиона что-то судорожно соображала. — Значит, он сейчас там, в замке Тиффож, ждет ее...

Стен снова сгреб ее в охапку и уткнулся носом в волосы.

— Кто он и кого ее? — невнятно спросил он.

— Снейп. Лили, — просто ответила Гермиона. — Мерлин, какая я глупая. Это же Лили — магглорожденная ведьма, которую он потерял, как Жиль Жанну. И ждет ее там — в тайной комнате. А я писала Жанну...

— С себя, — закончил Стен и, щекоча губами ухо, прошептал: — Забудь о них.

Гермиона хихикнула — она боялась щекотки.

— О Жиле и Жанне? — уточнила она.

— О Снейпе и Лили, — ответил Стен. — Ты все сделала правильно. Я рад, что это именно ты.

И едва-едва слышно:

— И я...

Гермиона закрыла глаза, прислушиваясь сразу ко всему — телу, сердцу, разуму. Каждый тянул ее сознание в свою сторону, в свою реальность. Но Гермиона не ощущала от этого неудобства. Да, она понимала, почему так случилось. Магия. Она сама проложила себе этот путь, написав именно такой сценарий. Да что там, много чести — просто подставила себя и Стена с его палимпсестом как переменные в некое уравнение. Простое такое уравнение. Тристан и Изольда. Парис и Елена. Жиль и Жанна. Мерлин... Не отдавая себе отчет. Не заметив даже.

Вот, значит, как магия использует мага. Гермиона разгадала влияние магии за тягой к Уизли. Ускользнула от Снейпа — скорее благодаря случайности, чем собственным усилиям. И все равно угодила в ловушку. Вот она, эта ловушка — жилистые руки, прижимающие ее к худому телу, горячее дыхание в ее волосах, бессвязный шепот... Ну и тролль с ним со всем. Да будет так... В конце концов, разве она не ведьма? Может, это и означает — войти в магический мир? Не просто пользоваться магией — стать частью ее. Быть пронизанной ею. Сильной ею. Принадлежать.

Глава 30

— И как долго вы собираетесь бегать от меня, миссис Грейнджер?

Гоблиново семя! Прелати... Как не вовремя. Ей бы сначала с Гарри поговорить.

— Мистер Прелати? — Гермиона надеялась, что холодное удивление ей удалось. — Вы сказали — бегать?

— Именно так я и сказал, миссис Грейнджер, — язвительно отозвался Прелати.

Он больше не выглядел благожелательно или даже устало. На слегка обрюзгшем лице проступил лихорадочный румянец. Губы кривились в нехорошей усмешке. Глаза не казались ни близорукими, ни водянистыми — у него был взгляд хищника, готовящегося к прыжку. Гермиона осторожно стряхнула в руку палочку.

— Перестаньте, — Прелати поморщился. — Я не собираюсь заниматься такой ерундой, как магическая дуэль с глупой девчонкой.

— Недооценивать соперника — большая ошибка, мистер Прелати. Чтобы не сказать — глупость.

Он лишь фыркнул.

— И я не имею привычки бегать, — продолжала Гермиона, осторожно делая шаг в сторону — ей хотелось занять позицию удобную для обороны.

Впрочем, не исключено, что придется нападать.

— Я лишь избегаю людей, общение с которыми мне неприятно, — закончила она.

— Вот как, — голос Прелати был полон яда. — Интересно, чем не угодил. А ведь так старался. Ни одного вопроса, оставшегося без ответа. Я думал, вы-то это оцените, миссис Грейнджер.

Подумайте, какая осведомленности относительно ее любознательности...

— Считайте, что меня не удовлетворили ваши ответы, — невозмутимо парировала она. — Что вы сделали с моим мужем?

Прелати покачал головой.

— Тем не менее, вы продолжаете задавать их, — насмешливо произнес он. — А что, если мой ответ опять вас не удовлетворит?

— Будет лучше, если удовлетворит, — сквозь зубы процедила Гермиона. — В ваших же интересах.

Прелати издевательски захихикал.

— А почему вдруг вы спрашиваете меня о мистере Снейпе? — спросил он. — С чего вы взяли, что я имею хоть какое-то отношение к нему? И вообще — к происходящему?

Гермиона пожала плечами.

— Если не имеете — убирайтесь. И дайте мне пройти.

Прелати кивнул.

— Не раньше, чем закончим разговор, — сказал он. — Вы не в том положении, чтобы диктовать условия — не находите? После всего, что вы натворили...

— В каком же я положении? — спросила Гермиона. — Что еще вы на меня повесите?

Прелати покачал головой и снова мерзко ухмыльнулся.

— Не думаю, что на вас еще что-то нужно вешать, миссис Снейп, — с сарказмом произнес он. — Мало вам зон магической нестабильности? Сокрытия факта воскрешения Снейпа? Вашей связи с находящимся в розыске Смотрицки? Пропажи редактора "Алхимика" и главы аврората? Мне напомнить, как именно они были связаны с вами? О, если вам этого мало, то я продолжу, — он сделал шаг к ней, и она покрепче сжала в руке палочку. — Вы, глупая, безответственная девица, занимаетесь незаконными манипуляциями. Например, передали темномагические артефакты Люциусу Малфою, вместо того, чтобы сдать их в аврорат. Думаете, за это погладят по головке, учитывая чрезвычайное положение? Ну, а если вам и этого мало, давайте подмешаем в этот славный коктейль применение магии на магглах, использование веритасерума. Я правильно понял — веритасерум?

— Я даже не буду спрашивать, как вы догадались, — резко ответила Гермиона.

Прелати кивнул.

— Это очевидно. Вы стерли из памяти вашего шефа фрагмент разговора. Что могло вас интересовать, кроме игры? Что он мог скрывать от вас, кроме факта продажи кода? И как, во имя Мерлина, вы могли заставить его говорить? Вы же не станете применять заклятие подчинения.

— Нет, мистер Прелати, непростительные — это плоско и неинтересно, — напомнила Гермиона с изрядной долей яда.

— Вы быстро учитесь, — парировал Прелати. — Жаль, что не успеете воспользоваться плодами образования. И согласитесь, миссис Снейп, — голос его стал вкрадчивым. — Это только справедливо. Эта игра действительно ваших рук дело. Так не угодно ли саночки возить?

— Но вы...

Прелати отмахнулся. Его не интересовали ее возражения.

— Вам дали шанс уйти в сторону, — отчеканил он. — Вы могли согласиться с официальной версией — насколько мне известно, Канингем посвятил вас в нее еще до того, как об этом затрубили газеты. Было так легко списать все на темных магов и позволить сценарию развиваться... — он сделал витиеватый жест, — по имманентным законам. А теперь... назад дороги нет. Вы в очень незавидном положении.

Он снова не удержался и издевательски засмеялся. Но в его смехе Гермионе почудилась истерическая нотка.

— Вы просто находка, миссис Снейп — я готов понять вашего мужа, — выплюнул Прелати. — Ни черта не смыслите в происходящем. Но любопытны, самоуверенны, упрямы и готовы глотку перегрызть за идеалы, смысла которых сами не понимаете.

Мерлин, а что, если он прав? — с ужасом подумала Гермиона. Ведь она действительно с самого начала и по сию секунду не ведала, и по-прежнему не ведает, что творит. Думая, что просто разрабатывает игру, она на самом деле стала пешкой в какой-то другой, чужой игре. Как многие магглорожденные ведьмы до нее. Моффрэ. Жанна из Домреми. Самоуверенная и глотку готовая перегрызть... Идеальный исполнитель. Идеальная жертва.

— Каков же этот... имманентный путь развития, которому я воспрепятствовала? — хрипло спросила Гермиона.

Она не желала вступать в дискуссию о своих человеческих качествах. Более того, подозревала, что Прелати намеренно ее провоцирует. Вот только зачем?

Прелати пренебрежительно хмыкнул.

— Снова самоуверенна до идиотизма, — с мстительным удовлетворением произнес он. — Имманентным процессам не так легко воспрепятствовать, миссис Снейп. Все, что должно произойти, произойдет — уверяю вас. Может, не так гладко. Не так скоро. И уже без вас.

Гермиону охватила досада. Почему она стоит тут и выслушивает эту болтовню? В ней крепла уверенность, что ситуация, которой она и так не слишком уверенно владела, теперь совершенно вышла из-под контроля. Причем контроль потеряла не только она — вот и Прелати отчего-то нервничает. Очень сильно нервничает. Кажется, эти имманентные законы не так просты и прозрачны, как ему хотелось бы. Скверно лишь то, что он, судя по всему, знает о них куда больше, чем она. И с ней уж точно своими знаниями не поделится. И еще она очень четко поняла — что бы ни происходило, какие бы игроки сейчас не обдумывали следующий ход, у всех у них счет времени пошел на часы. Если не на минуты. А значит, пора закругляться с Прелати. Ей срочно нужен Гарри.

— Ладно. К делу, — подстегнула она его. — Что вам нужно?

Глаза Прелати опасно сузились. Он подобрался и сделал в ее сторону неожиданно стремительное для его оплывшей фигуры, скользящее движение. Гермиона выхватила палочку и направила на него. Он растянул плотно сжатые губы в жутковатую усмешку.

— Уберите. Я не собираюсь помогать вашему аврорату, — властно произнес он. — Отдайте мне палимпсест, и я постараюсь исправить ваши ошибки.

— Какой палимпсест? — несмотря на то, что сам воздух в помещении, казалось, звенел от напряжения, невинный тон ей вполне удался.

— Не морочьте мне голову! — рявкнул Прелати. — У вас скромный выбор. Вы можете передать мне палимпсест — это решит многие ваши проблемы. Кроме того, вы сохраните код игры. Микроидс откажется от сделки. В противном случае мы получим код. И, как вы сами понимаете, палимпсест все равно окажется в моих руках... Это будет длинный путь, но по-своему не лишенный приятности.

— Зачем вам тетрадь? — спросила Гермиона.

— Тетрадь? Какая тетрадь? — теперь Прелати, казалось, потешался над ней.

— Этот палимпсест! — процедила она.

— Ах, так это тетрадь...

Он вдруг захохотал. Гермиона подумала, что в более глупое положение ее не мог поставить даже Снейп.

— Впрочем, какая разница? Пускай тетрадь, — пробормотал Прелати. — Отдайте. Вы уже и так выжали из нее все, что могли. На большее вам не хватит воображения. Да и времени. Дайте и другим поиграть.

Гермиона внимательно смотрела на него, раздумывая, не ударить ли его оглушающим заклятием, после чего перенести в укромное местечко и хорошенько порасспросить. Ее не оставляло ощущение, что Прелати изо всех сил сдерживает панику.

— Я все еще могу вам обещать в обмен на этот маленький презент защиту, — мрачно произнес он.

Гермиона покачала головой.

— Значит, нет?

Определенно, ее ответ привел его в ярость. Ненормальную для человека, который держит ситуацию под контролем.

— Я даю вам последнюю возможность одуматься, — едва сдерживая дрожь в голосе, произнес он. — Вы знаете, где меня найти. До полуночи у вас есть время. Это мое последнее слово, миссис Снейп.

Гермиона не стала терять время даже на кивок и дисаппарировала.

В дом Поттеров она ворвалась, как вихрь. Но тут же у дверей остановилась, как вкопанная, и едва подавила неуместный смешок, рвавшийся наружу. Прямо перед ней стояла Джинни. Ее палочка указывала Гермионе в лицо, как несколько минут назад ее собственная палочка указывала в лицо Прелати.

— Явилась, — с плохо скрытым торжеством произнесла Джинни.

Гермиона покачала головой.

— С тобой я поговорю потом, если хочешь, — сказала она. — А сейчас мне нужен твой муж.

Лицо Джинни вспыхнуло. И Гермиона поняла, что не отделается легким сглазом. Джинни была настроена сотворить с мнимой соперницей что-то поистине ужасное. Гермиона снова почувствовала приближение неуместного веселья. Вот ведь абсурд...

— Джинни, успокойся, — попросила она. — Не вздумай причинить мне вред — ты сильно об этом пожалеешь.

Джинни криво усмехнулась.

— А ты трусишь, подруга, — с ноткой злорадства произнесла она. — Ты палочку вынуть не успеешь, а я уже сделаю с тобой все, что захочу.

Гермиона покачала головой.

— А я хочу, — заверила ее Джинни. — Очень хочу сделать с тобой кое-что. Например...

Ее глаза заблестели, лицо стало решительным и по-особому прекрасным. Гермиона наблюдала за подругой удивительно отстраненно, словно это не на нее собирались наслать проклятие. Она почти восхищалась Джинни в эту минуту — та была неотразима и близка к экстазу. Вот, значит, как выглядит настоящая ведьма в тот момент, когда соединяется с магией своего рода...

Джинни произнесла заклинание. В тот же миг на пороге гостиной показался Гарри. Он едва успел что-то крикнуть, протянув руку к Джинни, но тут же согнулся и повалился на пол. Гермиона зажмурилась в ожидании действия чар. Но ничего не случилось. Через мгновение она открыла глаза и увидела растерянное личико Джинни, которая перевела взгляд с Гермионы на лежащего без движения Гарри, недоуменно осмотрела свою палочку, а потом, подобравшись, снова злобно уставилась на Гермиону.

— Ах ты... ведьма, — прошипела она. — Как ты это сделала?

Гермиона тоже смотрела то на нее, то на Гарри. Наконец она шагнула к другу, по-прежнему без движения лежащему на полу. Но Джинни тут же снова направила на нее палочку.

— Не смей, — тихо приказала она.

Гермиона раздраженно вздохнула и жестко произнесла:

— Джиневра Поттер. Я приказываю тебе убрать к троллям эту деревяшку. Или ты искалечишь собственного мужа. И себя, не исключено.

На лице Джинни отразилось сомнение. Потом внутренняя борьба. А в следующее мгновение рука, сжимавшая палочку упала. А Джинни, привалившись спиной к стене, медленно сползла на пол, будто внезапно лишившись сил. Гермиона наклонилась и встревожено заглянула ей в лицо. Вот еще не хватало приводить в чувства всю семейку Поттеров! К счастью, Джинни обладала крепкой, здоровой натурой Уизли. Она посидела тихо несколько секунд. Потом провела ладонью по лицу и снова посмотрела на Гермиону.

— Тебе лучше расколдовать Гарри, — насколько могла мягко произнесла Гермиона. — Надеюсь, ты знаешь контрзаклятие?

Джинни качнула головой.

— Это женское проклятие, — пробормотала она. — На мужчин действует как обычный удар.

Гермиона кивнула головой, подошла к Гарри и, вынув, наконец, свою палочку, обрушила на друга небольшой водопад. Гарри зашевелился.

— Как ты это сделала? — все еще довольно слабым голосом спросила Джинни без всякого выражения. — Как ты отбила заклятие в Гарри?

Гермиона прикрыла глаза. У нее не было времени объясняться.

— Джинни, спроси у Гарри, — попросила она. — Мне ты все равно не веришь. А ему...

— Я спрашивала, — глухо произнесла Джинни. — Я спрашивала его сто раз. Он не желает со мной говорить о... об этом. И, кажется, вообще ни о чем...

Гарри поднял голову и ошалело посмотрел на жену. Потом перевел взгляд на Гермиону.

— Герми? — едва шевеля губами, произнес он. — С тобой все в порядке?

Гермиона кивнула.

— И с Джинни тоже все хорошо, — поспешно произнесла она.

— Джинни?

Гарри снова посмотрел на жену. Взгляд его стал недобрыми.

— Как ты могла? — грозно спросил он. — Как ты посмела поднять руку на Гермиону?

— Заткнись! — рявкнула Гермиона и едва не пнула друга, все еще полулежавшего у ее ног. — Поднимись немедленно!

Гарри, пошатываясь, встал.

— Значит так, — произнесла Гермиона деловито. — Сейчас ты расскажешь мне все, что узнал. Ты ведь узнал то, о чем я тебя просила?

Гарри кивнул, и Гермиону в который раз передернуло от его преданного взгляда.

— А потом, — Гермиона уставилась ему в переносицу. — Ты объяснишь Джинни все. Абсолютно все. Даже если она немедленно побежит жаловаться Артуру.

Это, возможно, даже к лучшему, — добавила она про себя.

— Все? — растерянно переспросил Гарри.

— Все, — твердо повторила Гермиона. — О ритуале и лжи во спасение — обязательно. Все остальное — на твое усмотрение. Но если я узнаю, что вы не помирились — пеняй на себя, Гарольд Джеймс Поттер. Я не желаю из-за твоего головотяпства еще раз иметь дело с разъяренной ведьмой и магией семейки Уизли.

Гарри растерянно переводил взгляд с Гермионы на Джинни и обратно.

— Но Герми, ты можешь пострадать... — нерешительно начал он.

Но она его перебила.

— Пострадать можешь ты — когда в следующий раз твоя драгоценная супруга попытается меня проклясть. Какая же ты сволочь, Гарри, — с сердцем воскликнула она. — Ладно, тебе наплевать на себя и свою жизнь — тебя так воспитали. Но как ты посмел распоряжаться ее судьбой? Она же теперь тоже принадлежит моей семье!

Гарри стоял, понурив голову.

— Я не знал, — прошептал он с отчаянием, достойным сопливого подростка. — Я не думал, что все произойдет именно так...

Гермиона отмахнулась. Эта бредовая ситуация ее изводила. Она пришла сюда за информацией о Прелати, а не для того, чтобы спасать чей-то семейный очаг. И даже чью-то глупую голову, раз уж на то пошло. Поэтому она увлекла Гарри на кухню, оставив Джинни одну на полу в холле.

— Что о Прелати? — спросила она без предисловий.

Гарри знакомым жестом взъерошил волосы.

— Спутала ты меня, Герми, — с укором произнес он. — Я-то думал, Прелати — это человек. Ну и наводил поначалу справки как о человеке.

Гермиона уставилась на друга расширившимися глазами.

— А человека такого никто не знает, — Гарри развел руками. — Я уж подумал, ничего не узнаю, когда случайно набрел на это слово — просто папку увидел.

Так вот, "Прелати" — это кодовое название какой-то программы. Что-то маггловско-магическое. У магглов любая информация на эту тему проходит через отдел аномальных явлений под грифом "совершенно секретно". У нас маркируется значком, похожим на букву Х.

Гарри начертил пальцем в воздухе воображаемый знак.

— "Знак Рыб", — пробормотала Гермиона.

— Рыб? Не знаю, — нетерпеливо произнес Гарри. — В папке было только то, что сейчас в работе. Но, судя по нумерации листов, у этой программы довольно обширное прошлое.

Гермиона кивнула.

— А что она представляет собой сейчас, эта программа?

— Какая-то кибернетическая разработка, — ответил Гарри. — То ли компьютерная игра, то ли что-то вроде того. Кстати, ты в этом специалист.

Гермиона неопределенно пожала плечами.

— Я впервые слышу о маггловско-магической программе, — призналась она, лукавя лишь чуть-чуть. — И я уверена в том, что Прелати — это человек.

— Тебя это не удивляет? — спросил Гарри.

— Что именно? — осторожно уточнила Гермиона.

— Ну, предполагается, что в маггловском мире о волшебниках не знают, — сказал Гарри.

Гермиона раздраженно отмахнулась.

— Ты сам веришь в это? — спросила она. — Сквибы, изгнанные маги, члены семей магглорожденных волшебников, хозяева транзитных территорий — это далеко неполный список тех, кто живет в маггловском мире и при этом осведомлен о магах и их возможностях.

Она смотрела на Гарри и не могла понять, отчего так сияют его глаза.

— Как же здорово — маги и магглы вместе! — воскликнул он.

Еще полгода назад она, наверное, подхватила бы этот возглас. Она сама могла произнести эти слова. Но сейчас... Сейчас у нее возник один простой вопрос. Зачем? Все равно абсолютное большинство магглов как не знало, так и не будет знать о волшебном мире. Гриф "совершенно секретно", утвердившийся за этой, с позволения сказать, "программой" веке эдак в ХІ, если не раньше, говорит сам за себя. Как и то, что абсолютное большинство магов знать не знает, что обозначает "знак Рыб". И это, скорее всего, правильно. Потому что если магглы узнают о магах и магии — они отнесутся к этому как к фокусам. Или, что гораздо хуже, как к опасности. Уж ей-то вы можете не рассказывать, как большинство магглов воспринимает людей с аномальными способностями. Так зачем? Чтобы это стало орудием в чьих-то руках? В какой-то очередной войне, в которой их — и магов, и магглов — снова будут использовать втемную? В странной, необъявленной, тайной войне, в которой как бы между прочим пропадают люди, ломаются судьбы, истончается магия...

— Что ты узнал о программе? — спросила Гермиона, очнувшись от размышлений.

— Я мало что понял, — признался Гарри. — В общем, не знаю, кто это выдумал, но получается здорово. Речь идет о развитии новой магической системы, в которой напрочь будет исключен элемент темной магии.

Гермиона прикрыла глаза. Ну вот и еще один фрагмент мозаики. Что ж, последние лет пятьдесят все идет к окончательному изживанию родовой магии. Война Гриндевальда, войны Волдеморта — последние предсмертные судороги. Жуткие, как всякая агония. Отвратительные. Не прибавляющие желания реанимировать пациента. Очень удобный момент, чтобы поставить этот вид магии вне закона. Упрямые чистокровные семьи никак не захотят расставаться со своими глупыми традициями. Но без постоянной практики, постоянного возвращения к живому смыслу, ритуалы и заклинания превращаются в пустые формы. Их будут зазубривать, возможно, еще тысячу лет, как молитву на непонятном языке. Но это уже не будет магией. Это будут мертвые символы, свидетели былого величия — как гербы давно угасших фамилий. Магия, которую не практикуют, умирает. Не буквально, конечно — она остается разлитой в мире. Демоны бессмертны. Просто маги теряют способность с ними общаться, лишаясь огромной части магического могущества.

Девчонка, о чем ты? Еще несколько лет назад ты бы только обрадовалась, если бы узнала, что с лица земли исчезнут темные маги и темная магия. А теперь ты судорожно соображаешь, как это остановить и можно ли еще — или система, согласно своим "имманентным законам", избавится и от тебя, когда ты попытаешься "препятствовать развитию". Не это ли имел в виду Прелати? Не это ли погубило Жанну? И Моффрэ?

— Гарри, ты считаешь, — она запнулась, — ты считаешь, это правильно — полностью уничтожить темную магию?

Гарри пожал плечами.

— Я аврор, Герми, — сухо произнес он. — Да, я считаю, что без темной магии мир станет безопаснее. Я только до сих пор не верю, что это возможно.

У Гермионы сжалось сердце. Гарантировать безопасность. Всякий раз маггловско-магические конвенции упирались в вопрос безопасности. И всякий раз находился компромисс, за который магам приходится расплачиваться свободой в использовании магии. Расплачиваться самой магией.

Наверное, она изменилась в лице. Потому что Гарри посмотрел на нее с тревогой.

— Самый безопасный мир — это мертвый мир, Гарри, — устало произнесла она. — Но тебе ведь не приходит в голову счастливая идея уничтожить все живое на планете, чтобы гарантировать полную и безоговорочную безопасность?

— Что ты хочешь сказать? — Гарри нервно облизал пересохшие губы.

— Например, то, что безопасность — это контроль, — бесцветно произнесла она. — Твоего начальника, между прочим, слова. Ты не хочешь поразмыслить над вот каким вопросом: кто и зачем хочет контролировать магов? Или даже саму магию?

— Ты думаешь, кто-то пытается подчинить магов?

Гермиона покачала головой. Еще недавно она, может, так бы и подумала. Но не теперь. То, о чем говорил Малфой, стало ей понятно, когда она услышала от Гарри о Прелати. Нет на самом деле никакой организации, никакой инквизиции. Есть некий естественный закон сосуществования магического и немагического. Закон этот сводится к формуле, обозначаемой "знаком Рыб". При определенных условиях приходят в действие силы, которые упорядочивают пошатнувшуюся систему. Задают порядок на новом уровне развития. С долей самодовольства Гермиона подумала о том, что не ошиблась, назвав зоны нестабильности точками бифуркации. Вернее, ошиблась — самую малость. Точкой бифуркации, пожалуй, сейчас был уже весь магический мир. Как и ее собственная жизнь. Эти силы пришли в действие — возможно, в ходе последней войны, а может, и раньше. И война не закончена, пока они не завершат свою работу. А воплощаться эти силы могут во что угодно — стихийные бедствия, группы людей, отдельных магов или маггловские технологии — лишь бы в нужное место в нужное время. Хронотоп.

— Герми?

Гарри встревожено вглядывался в ее лицо. Она, наверное, чертовски плохо выглядит.

— Что происходит?

Гермиона вздохнула. Она должна ему сказать. Он вправе знать. Это теперь все вправе знать. Может даже, должны... Но сейчас у нее нет времени на долгие разговоры.

— Кое-что происходит, — сухо произнесла она. — Кое-что, что потребует от всех нас выбора.

Гарри криво усмехнулся.

— Нам снова придется выбирать между плохим и очень плохим? — спросил он.

Гермиона нетерпеливо кивнула. Она-то уже знала, что ей делать.

— Не совсем, Гарри. В этот раз нам не придется выбирать сторону. Просто придется приложить усилие, чтобы остаться на своей стороне. А это, знаешь ли, будет нелегко.

— А своя — это какая? — с ноткой безнадежности в голосе спросил Гарри.

— Я волшебница. Ты волшебник. Какие могут быть сомнения?

Странно, ей стало легче от собственных слов. Она даже потрепала друга по щеке, отчего тот, кажется, едва не пустил скупую мужскую слезу. Гермиона подумала, что этого ей не выдержать. Она вскочила и выбежала из кухни. По дороге к двери она отметила, что Джинни уже нет в холле, и подумала, не к Артуру ли та помчалась — рассказать все-все о вероломстве мужа и бывшей лучшей подруге. Эта мысль снова заставила Гермиону усмехнуться. Мерлин, ну что за бред — ее жизнь...

Глава 31

В себя Гермиона пришла после второй чашки кофе, выпитой залпом в каморке Пола. Разговор с Прелати, хоть после него и прошло всего два-три часа, казался совершенно нереальным. Как и информация, полученная от Гарри. Она могла сопоставить слова Гарри и Малфоя о функции и о том, что Прелати — не человек. Теоретически это выглядело вполне правдоподобно. Но на практике сводило ее с ума. Она-то знала, что он человек. Самый настоящий. Его сегодняшняя ярость и тщательно скрываемая паника не оставляли сомнения в человеческой природе. Ни одному креатору не под силу выковать такого реального NPC-а. До нытья в зубах реального. До искреннего и необоримого желания дать по морде.

В связи с особым случаем Пол сам сходил на кухню и сварил настоящий кофе. Он не был так хорош, как гермионин — Пол не получал степени в области алхимии. Его даже не обучали в школе точной науке и высокому искусству зельеварения. Приняв это во внимание, Гермиона вынуждена была признать, что Пол неплохо справился.

Когда к ней вернулась способность ясно мыслить, Пол торжественно выложил перед ней распечатки с результатами проверки ее расчетов. Гермиона взяла со стола первый листок, изо всех сил стараясь сдержать дрожь в пальцах.

— Это то, чего мы добивались, Миона, — воркующим голосом произнес Пол. — Ты гениальна, девчонка, ты знаешь об этом? Это и есть те самые точки в сценарии, в которых срабатывает идея случайного выбора альтернативной реализации инварианта.

— Точки бифуркации, — автоматически подсказала Гермиона.

Пол кивнул. Он сиял, как начищенный пятак.

— Это самая совершенная игра, — все тем же замирающим голосом продолжал он. — Я не верил, что такое возможно. И, хоть давно зарекся, я снова хочу тебя спросить: как ты, черт возьми, это делаешь?

Гермиона отложила листок и крепко потерла ладонями лицо. Хорошо, что она уже много лет не пользуется косметикой...

— Это магия, Пол, — устало произнесла она. — Нумерология — это в первую очередь магия, а только потом набор чисел и уравнений.

Пол кивнул.

— Это я понял, — сказал он, игнорируя сомнение во взгляде коллеги. — Но каким образом ты выдавила из этого множественность? У магов какие-то особые представления о детерминизме? Хотя, вполне вероятно — магия ведь противоречит термодинамике...

Гермиона замотала головой.

— Нет, Пол, не противоречит, — сказала она. — Если хочешь, магия — это парадокс Максвелла, только не на уровне мысленного эксперимента, а в действии.

Пол задумчиво кивнул.

— Обмозгую, — пообещал он. — А пока верю. Поскольку магический мир у тебя получился очень логичным с точки зрения человека с научным складом ума — все должно сойтись. Но вот пространственно-временные бифуркации... То есть для меня, скромного работника информационного фронта, это понятно. Но лишь на уровне теоретической модели.

— Во-первых, нумерология работает именно с вероятностями, — сказала Гермиона. — Чем принципиально отличается от прорицаний — я тебе уже об этом говорила. Но главное — во-вторых: в основе разработки палимпсест.

Она столько думала на эту тему, что сейчас ей показалось, что сказано достаточно. Но Пол покачал головой.

— Выдумщица ты, Миона, — протянул он почти с нежностью. — То в основе разработки алхимическая формула. То палимпсест. Но, веришь или нет, мне это ничего не объясняет. Хоть Святое Писание. Я не получил ответа на вопрос, каким образом ты генерируешь в игровой вселенной бифуркации и моделируешь процессы внутри них. Я же вижу — это моделируемые процессы, — он указал подбородком на листки.

— Моделируемые?

Гермиона задумалась. Что ж, можно было догадаться...

— Видишь ли, Пол, — пробормотала она. — Есть такая функция, — она быстро начертила прямо поверх распечатки "знак Рыб". — Думаю, дело в ней. Она задает определенные параметры, ограничивая выбор путей реализации сценария. Я тебе говорила — этих путей много, но не бесконечно много.

— Хорошо, а что провоцирует срыв системы в бифуркацию? — спросил Пол.

— Ангел, — просто ответила Гермиона. — Он же в содействии с этой функцией обеспечивает максимальную свободу в формировании новой реальности.

— То есть функция направлена на сохранение системы?

Гермиона замотала головой.

— Система хранит себя сама. А функция запускается только после срыва и направлена именно на моделирование, скажем так, желаемого результата.

Гермиона, хоть и чувствовала себя ужасно, была рада, что Пол попросил объяснений — она смогла, наконец, кое-что прояснить сама для себя. И это кое-что ее сильно смутило. Ведь согласно расчетам тоже получалось, что Прелати представляет собой функцию...

— А ангел — переменная в бифуркации? — Пол смотрел на Гермиону с уважением, граничащим с восхищением. — Да, девчонка. Это... нечто. Я начинаю жалеть, что не познакомился с нумерологией поближе.

Он вздохнул.

— Хотя я предпочел бы более близкое знакомство с нумерологом. Или правильно — "нумерологиней"?

Гермиона хмуро глянула на него. Но лицо Пола было совершенно невинно.

— Так получилось, что она замужем, — доверительно сообщил он. — За зельеваром, алхимиком и просто настоящим колдуном. Куда мне, скромному программисту с небольшой коллекцией пивных бутылок под столом до Синей Бороды с целой кладовкой банок с маринованными женами?

Гермиона, наконец, рассмеялась. Пол тоже улыбнулся.

— Вот так-то лучше, — пробормотал он. — А то сидит тут как на иголках... Женщины в моем кресле должны выглядеть счастливыми и расслабленными. Я, может, для того его сюда и ставил. Может, я без этого работать не могу.

Гермионе действительно стало легче — она не почувствовала себя счастливее, но дрожь в пальцах унялась.

— А теперь о грустном, — объявил Пол, внимательно посмотрев на нее. — Эту прекрасную игру, моего любимого ребенка от любимой женщины, хотят у нас отнять и, возможно, испоганить.

Гермиона кивнула и снова помрачнела.

— Все гораздо хуже, Пол, — сказала она. — Эту игру хотят использовать в не самых лучших целях. Мне не нравится то, что пропадают люди. Реальные люди.

Пол поднял брови.

— Миона, не перегибай палку с киберпанком — мы же договаривались, — строго произнес он. — Это не какая-то там беспомощная "Матрица". У нас колдуны, а не пещерный пипл против говорящих самосвалов.

Гермиона тяжело вздохнула.

— Пол, поверь мне, я проверила по своим каналам. Это связано — пропажа в игре и пропажа в реале. Люди пропадают — и все из-за этих точек, — она потыкала пальцем в распечатки.

Пол задумчиво посмотрел на нее.

— Через брата проверила? — спросил он.

Гермиона не сразу поняла, что он имеет в виду, а потом кивнула.

— Ну, тогда ладно, поверю, — проворчал Пол. — Но только из уважения к Х-файлам.

Они немного помолчали. А потом Пол спросил:

— Что делать будем? Грохнем все или что-то оставим для потомков?

Гермиона поморщилась. Грохнуть все было заманчиво. Но насколько прочно игра срослась с магической реальностью? Не станет ли магический мир в результате их широкого жеста "совершенно безопасным", в смысле, необитаемым?

— Мы же решили не разрушать мир, — напомнила она. — Мы договорились, что постараемся всего лишь спасти несколько шкур.

Пол кивнул.

— Думаю, если свернуть эти зоны нестабильности... — неуверенно произнесла Гермиона. — Кажется, это очевидно.

— Это убьет игру, — горячо воскликнул Пол. — Я ничего не хочу сказать — у тебя классный сценарий. Но непредсказуемость сюжета, изменчивая вселенная — это изюминка. Мы не можем ее исключить.

Гермиона почувствовала, как ее охватывает злость. Настоящая ярость, направленная на глупого, налитого пивом маггла, который готов принести в жертву своим инфантильным развлечениям... Она приказала себе успокоиться. Пол не знает. И будет лучше, если так и не узнает.

Наверное, ее чувства снова отразились у нее на лице. Пол насторожено посмотрел на нее и произнес, уже мягче:

— Надо попробовать справиться с этим, Миона.

Гермиона еще раз с сомнением глянула на распечатки. Ее взгляд наткнулся на "знак Рыб".

— А можно разрушить только то, что связано с этой функцией? — нерешительно спросила она.

— Убрать детерминанту? — уточнил Пол.

И тут Гермиону едва не подбросило на кресле. Детерминанта. Она не просто ограничивает выбор и задает параметры. Она задает их согласно неким маггловско-магическим координатам. Это же знак инквизиции, занимавшейся маггловско-магическими отношениями. Символ рыб, плывущих в разные стороны. Символ диалектического единства. Единства, будь оно неладно... Свободный выбор системы в точке бифуркации ограничивается функцией, воплощающей некий маггловско-магический интерес...

— Пол, надо придумать, как их разорвать, понимаешь? — она едва не захлебнулась. — Просто разорвать эти реальности? Магическую и... технологическую. Они как раз соприкасаются в этих точках. Первым был Замок Синей Бороды — я уверена, хотя его, конечно, никто не проверял. Но это был хронотоп. Точно. Смещение реальностей началось уже тогда — когда ты подключил его!

Пол затрусил головой.

— Стоп-стоп-стоп! — закричал он, выставив вперед ладони в защитном жесте. — Каких реальностей? О чем ты?

Гермиона прикусила язык. То, что она говорила, должно было показаться Полу бредом. Что ж, последнее время вся ее жизнь представляется чистым бредом. Она, можно сказать, привыкла. Но ведь это не повод сводить с ума хорошего человека и вполне пристойного программиста.

— Я к тому, что надо просто нейтрализовать эту функцию, — осторожно произнесла она. — Причем не трах-бах, а исподволь. Изящно. Чтобы все подумали, что так и надо.

— Множественность реализации инварианта останется? — уточнил Пол.

— Даже станет еще интереснее — без детерминанты, — пообещала Гермиона, хотя на самом деле не была уверена в этом.

— Тогда выбор очевиден, — сказал Пол.

Гермиона затаила дыхание и с надеждой воззрилась на коллегу.

— Вирус, — изрек тот.

— Вирус?

— Самое изящное из возможных решений, — сказал Пол, мечтательно заведя глаза. — Как нумеролог — или все-таки нумерологиня? — ты должна оценить. Ведь вирус — это тоже своего рода диалектическое единство. Не живой и не мертвый. Полужизнь.

Гермиона сильно вздрогнула, хотя сама толком не поняла, отчего ее при этих словах словно холодом обдало.

— Конечно, кибернетический вирус — это не то, что грипп какой-нибудь, — Пол заливался соловьем: идея ему очень нравилась. — Но в данном случае мы сотворим как раз полужизнь, которая инфицирует и удалит все, что связано с нашей, — он ткнул пальцем в "знак Рыб", — детерминантой. Будем лечить подобное подобным. Как алхимик, пардон, алхимичка, ты должна оценить.

— Принцип? — хрипло спросила Гермиона, все еще не понимая, почему ее бросило в жар.

Пол пожал плечами.

— Как ты смотришь на термодинамику? Второе начало?

Гермиона покачала головой.

— Хаос?

Пол фыркнул.

— Вот они, приверженцы лженауки во всей красе своего невежества, — проворчал он. — Мы имеем дело с полуестественной-полуинформационной системой. В одной энтропия возрастает, в другой — движется встречным курсом. Согласно учению классиков, в котором тут кое-кто позволяет себе усомниться.

Гермиона фыркнула.

— Ты сам в нем сомневаешься.

Пол кивнул.

— Но сейчас не об этом. Ты еще помнишь, что я творец? — он строго посмотрел на Гермиону поверх монитора.

— Ага. На жаловании, — ехидно произнесла она.

— Вот именно, — Пол поднял палец. — Это означает, что я профессионал, а не энтузиаст-любитель. Так вот, с помощью нашего вируса мы моделируем обратные процессы, переводя систему с одного уровня существования на другой — в зависимости от вызова детерминанты. Таким образом, магия получит возможность остаться магией, а технология технологией именно в те моменты, когда происходит срыв системы. А тот, кто попытается ограничить одно другим, получит картами по наглой рыжей морде. Мы оставляем нетронутой прекрасную идею нашего сценариста, — кивок в сторону Гермионы, — о сосуществовании магии и технологии. Но лишаем систему возможности контроля одного средствами другого. Маги в восторге машут палочками, а программеры пьют пиво и гонят код.

Пол выдохся, откинулся на спинку кресла, потом полез под стол и вынул оттуда бутылку с пивом. Гермиона помотала головой в ответ на его приглашающий жест. Пол пожал плечами и припал к горлышку. Гермиона терпеливо ждала. Пока идеи Пола ей казались вполне приемлемыми.

Пол, наконец, оторвался от бутылки, получил одобрительный кивок и, окрыленный, продолжил:

— Это позволит нам избежать главной опасности — тотализации системы, которая дала бы возможность контролировать ее на любом этапе. Неважно, как именно она реализуется, кто сидит "на кнопке" — админ, отдел аномальных явлений или магический аврорат.

— То есть система совершенно не будет регулироваться? — с сомнением уточнила Гермиона.

— Миона, — с укоризной произнес Пол. — Любая живая система регулирует сама себя — начиная с твоего организма заканчивая галактикой. Знаешь, почему человечество до сих пор не вымерло? Учитывая то, что человек — единственная тварь, убивающая себе подобных только потому, что его одолевает жажда крови и желание всех-убить-одному-остаться? Потому что научилось рисовать. Сначала на стенах пещеры, потом на заборах, а потом — в 3d-studio. Это самый прекрасный образчик саморегулирования системы — и наш с тобой трудовой подвиг отлично в него вписывается.

— Иллюзии, не дающие опрокинуться в дикость, — пробормотала Гермиона, глядя в стол.

— Точно, — подтвердил Пол. — Правда, приятно думать, что ты работаешь не только за компот, но каждой новой строкой кода спасаешь человечество? Впрочем, мы же решили в этот раз начихать на человечество. Извини. Геймерские стереотипы.

Его красноречие, наконец, вызвало у Гермионы слабую улыбку.

— Так что, — он склонил голову к плечу, — запустим им наш милый вирус?

Гермиона с сомнением посмотрела на него.

— А мы с ним потом справимся? Он же этим, — она кивнула на распечатки, — не ограничится... дальше пойдет разрушать системы и подрывать устои.

— Антивирус, — просто сказал Пол. — Кроме того, какое-то время мы сможем локализировать вирус в каком-то фрагменте игровой вселенной. Пока он не сделает все, что нужно. А потом — грохнем.

Гермиона кивнула.

— Сколько тебе понадобится времени? — спросила она.

Пол пожал плечами.

— Около часа на выбор схемы и еще часа три на реализацию.

— И сразу запустишь?

— А надо?

Гермиона пожала плечами.

— Точно не знаю, — с сомнением произнесла она. — Страшно.

— Тогда запустим — но в латентном состоянии, — предложил Пол. — А распакуется, только когда его спровоцируют. Скажем, прицепится к персонажу — и развернется.

— А как спровоцировать?

— Ну, это уж ты придумай, — Пол сделал приглашающий жест. — Я что, и сценарий теперь сам пишу, что ли? Я и так тут перед тобой Ваньку валяю уже битый час, а ты все равно норовишь впасть в депрессию. Эх, Миона, кто еще о тебе так заботиться будет, как я, а?

Он подмигнул ей и залпом допил оставшееся пиво.

Гермионе не хотелось признавать, что Пол прав. Что она медленно но верно погружалась в депрессию — с того момента, как покинула дом Поттеров. А еще что она просто боялась. Боялась своей собственной разработки — игры, сценария, того что уже написала, и еще больше — того, что могла написать. Кто знает, что она сейчас натворит...

Гермиона обошла стол и подтолкнула Пола в плечо.

— Пусти к машине, — потребовала она. — Мне в игру залезть надо. Как я тебе иначе сценарий напишу?

Пол вздохнул.

— А говорила, избавилась от геймерской зависимости, — проворчал он и нехотя уступил ей кресло. — Ты не то что играть — ты и работать-то можешь только в виртуальной реальности...

Он ревниво наблюдал, как Гермиона устраивается за его машиной. Сейчас ей предстояло определить персонаж и действия, на которые отреагирует вирус. И ее тошнило от мысли, что она знает, кто это будет, и чем это для него закончится.

Оба работали молча в течение часа. Гермиона вынырнула из игры с готовыми расчетами, о подлинном смысле которых она, как обычно, не догадывалась. Признаться, ей и не хотелось. Она была уверена, что увидит результаты воочию. Если успеет хоть что-то увидеть. С тяжелым сердцем она передала листки Полу. Тот скользнул по ним взглядом.

— Хорошо, — сказал он. — Я тоже нашел принцип.

Гермиона вернулась в кресло, а Пол снова устроился за монитором.

— Теперь — название, — сказал он. — Нам нужно дать нашему монстру какое-то звучное имя. По возможности инфернальное.

— Темный Лорд, — с мрачным, мазохистским удовольствием произнесла Гермиона.

Она поняла, наконец, почему ей так не понравилось слово "полужизнь".

Пол скривился.

— Плоско и неинтересно, — отрезал он.

— Лорд Волдеморт, — предложила Гермиона, сама себе удивляясь.

Пол посмотрел на нее, пошевелил губами и снова покачал головой.

— Длинно.

— Риддл, — упрямо произнесла Гермиона.

Пол закатил глаза, изображая задумчивость и, наконец, кивнул.

— Отлично. Вот это действительно отлично. Вирус Риддл. Так и запишем.

Он застучал по клавишам, а Гермиона еще какое-то время просто сидела в кресле, погруженная в раздумья, больше похожие на депрессивную жвачку.

Значит, вирус Риддл. Какая все-таки ирония! Маленькая программка имени лорда Волдеморта должна разорвать виртуальную реальность игры и реальность магического мира. Кто станет его жертвами? Ведь без них не обойдется. Имя Темного Лорда тому гарантия. В первую очередь, надо думать, пропадут артефакты — те персонажи, которых на самом деле в магической реальности нет. Но что значит "на самом деле", если игра уже запустила их сценарии в реальности? Она сжалась в кресле и с трудом поборола желание завопить, чтобы Пол немедленно прекратил. Что не будет никакого вируса. Пускай все идет как идет. В конце концов, это ее разработка. Ее вина. Впрочем, ты-то в любом случае за все расплатишься, девочка моя. Однажды запущенный сценарий необратим. И неважно, чья именно диаграмма превалирует в твоем — Жанны или Моффрэ. Обе окончили дни свои на костре. А еще есть Стен. Вполне возможно, что для него это тоже конец.

Для них...

С этой мыслью Гермиона вылезла из кресла, не отвлекая Пола, погруженного в работу над вирусом, выскользнула из каморки и, спрятавшись на запасной лестнице, активизировала порт-ключ.

Стен сидел в гостиной и, казалось, ждал ее. Едва она появилась на пороге — порт-ключ на сей раз забросил ее в кухню — как он отложил книгу, в которую, казалось, и до этого не смотрел, и напряженно уставился на нее. Он чего-то ждал — Гермиона не знала, чего именно. Но выглядел так, словно ждал удара. Гермиона присел на подлокотник его кресла и уставилась на огонь, пляшущий в камине. Она хотела все поскорее рассказать. И боялась. Ждала, что он ей поможет — хотя бы вопрос задаст. Но Стен молчал. Она понимала, что он ее ни о чем не спросит. Никогда не спрашивал. Она сама приходила к нему и рассказывала. Искала совета. Хотя бы просто поддержки. Или ее иллюзии. Он не предлагал — представлял ей возможность... Взять? Обмануться? Вот и сейчас молчит. Не спрашивает. Просто ждет ее действий. Ждет, как удара... Что ж, если она хочет хотя бы озвучить собственные сомнения, ей придется заговорить первой.

Но как только она набрала воздух и открыла рот, Стен вдруг спросил:

— Знаешь, что вкуснее хереса?

Гермиона поперхнулась.

— Хереса? — растерянно переспросила она.

Определенно, этот человек всеми силами удерживал ее в кругу бреда.

Стен кивнул и посмотрел на нее снизу вверх. Наверное, вид у нее был довольно смешной — несмотря на напряжение, сквозившее в каждом его движении, Стен слегка улыбнулся. Гермиона нерешительно пожала плечами.

— Наверное, на свете есть довольно много вещей вкуснее хереса, — предположила она.

Стен покачала головой.

— На самом деле только одна, — прошелестел он. — Херес с молодыми грецкими орехами.

Он поднялся из кресла и покинул гостиную. Гермиона слышала его шаги — сначала он направился в кухню, потом, по всей видимости, в лабораторию и, через некоторое время, обратно. Он появился на пороге в сопровождении зависшего в воздухе подноса, на котором стояла бутылка, два бокала и мисочка с белыми, молочной спелости, уже очищенными от всех шкурок, грецкими орехами.

— В это время года? — Гермиона удивленно посмотрела на Стена.

— Я не лакомка, — ответил он. — Единственное, на что я накладываю консервирующие чары и храню в доме круглый год — молодые грецкие орехи.

— У тебя было не самое сытое детство, — наобум произнесла Гермиона.

Его рука дрогнула, бутылка звякнула о край бокала. Он мельком глянул на нее и снова занялся хересом.

— Почему ты так думаешь?

Гермиона пожала плечами. Судя по его реакции, она угадала.

— Те, кто пережил голод, больше всего на свете любят ржаные сухари, — пояснила она. — А для тебя, наверное, именно грецкие орехи были едва ли не единственным доступным лакомством. Молодые грецкие орехи — значит, ты едва мог дождаться, когда они, наконец, станут съедобными.

— Логично. Но слишком велика доля допущения.

Стен засмеялся своим шелестящим смехом.

— Мерлин, кто бы мог подумать, что тебе будет интересно копаться в моем прошлом.

Гермиона пожала плечами. Ей не казался странным интерес к человеку, с которым ее связывало столь многое. Впрочем, откуда она знает, что именно их связывает? Снова иллюзии...

— Просто удивилась — откуда такая любовь к молодым грецким орехам у человека, который вовсе не лакомка и привык довольствоваться малым, — с досадой произнесла она. — Впрочем, должна признать, у тебя в доме вкусно кормят.

Стен взял бокал, подхватил из мисочки несколько бледных ядер и вернулся в кресло.

— Если ты не забыла — я алхимик, — сказал он, с видимым удовольствием принюхиваясь к содержимому бокала. — У меня высокие требования к вкусовым ощущениям. И, кстати, что бы ты ни думала о моем детстве, именно поэтому — молодые грецкие орехи с хересом. Мне просто нравится это сочетание.

Гермиона открыла было рот, но Стен поднял руку и не дал ей сказать ни слова.

— Ты хотела поговорить о чем-то совсем другом, — сказал он.

И Гермиона поняла, что она готова рассказать ему все. Теперь это не составило ей труда. Он сам пригласил ее к этому разговору. И она передала Стену содержание своей беседы с Прелати, с Гарри и даже вскользь упомянула о стычке с Джинни, чем вызвала мимолетную усмешку.

К концу рассказа она снова была на грани истерики. Мерлин, это, кажется, и правда было слишком много для одного дня. Короткая встреча с Джинни вымотала ее гораздо сильнее, чем она подумала вначале. А еще она вдруг запоздало испугалась собственной идеи назвать вирус именем Темного Лорда.

Стен же слушал ее с совершенно невозмутимым видом, запивая хересом орешки. А когда она закончила, даже слегка улыбнулся углом рта.

— Магглорожденная ведьма, — изрек он, задумчиво разглядывая Гермиону.

Этот взгляд вызвал у нее приступ глухого раздражения. Можно подумать, он ее впервые видит, или она скрывала от него свое происхождение... Чертовы Малфои с их снобизмом!

— Ни с чем не сравнимое удовольствие, — прошелестел Стен, не обращая внимания на ее гримасу.

Гермиона сжалась и с нехорошим чувством попыталась вспомнить, где и от кого слышала подобные слова.

— Удовольствие? — насторожено переспросила она.

Смотрицки кивнул.

— Это истинное удовольствие — смотреть, как она врывается в этот самодовольный, застывший, чванливый магический мир — и ставит его на дыбы, — с мечтательным выражением произнес он. — И все этим маги разной степени чистокровности вынуждены снова и снова делать выбор, анализировать себя, пытаться понять, кто они есть, чем живут и надо ли им меняться.

Гермиона, открыв рот, выслушала эту тираду, а потом неуверенно спросила:

— Значит, все из-за меня, да? Прелати прав. И Малфой...

Стен покрутил в пальцах опустевший бокал и отставил его в сторону.

— А ты не понимаешь? Не чувствуешь этого? Ты же сама только что битых полчаса рассуждала о каких-то там силах, приводимых в движение. Это же ничто иное, как сама магия.

Гермиона нетерпеливо кивнула.

— Это я и так понимаю. Демоны... Но почему именно магглорожденная ведьма? Почему именно я? — она почти выкрикнула эти слова и тут же прикрыла рот ладошкой.

Меньше всего ей хотелось, чтобы Стен заметил, как она издергана. Как она боится. Как ей противно то, что она сама натворила. По своей безголовости. Глупости. Самоуверенности. Это ж надо было превратить магию в игру, в развлечение для магглов. И ладно бы только развлечение...

— А ты не думала, что общение с демонами, приводящими в действие именно эти силы, подвластно только магглорожденным ведьмам? — спросил Стен.

— Потому что мы принадлежим обоим мирам?

— Скорее, не принадлежите ни одному. Обоим мирам, скорее, принадлежат полукровки. Такие, как я.

— Бесприютность, — прошептала Гермиона. — Но я не хочу. Я не хочу ничего менять в магии, в магическом мире. Не хочу!

— Ты уверена? — насмешливо прошелестел Стен. — А как же домовые эльфы? Равные возможности? Справедливость?

Гермиона сердито фыркнула, проклиная длинный язык Малфоя.

— Если тебя это успокоит, я тоже не знаю, как правильно, — сказал Стен. Его тон снова был серьезен. — Никто не знает. Мы можем только сделать выбор — и совершить ошибку.

Гермиона тоже отставила бокал, из которого едва отпила, и прикрыла глаза. Что ж, это ей тоже приходило в голову. Сделать выбор — и совершить ошибку. Просто потому, что правильного решения в этой точке сценария нет.

— Если мы застынем в традиции — мы закроемся, замкнемся и получим тепловую смерть, — говорил между тем Стен. — А если мы выберем прогресс — как магглы, — мы и превратимся в магглов. Только умеющих показывать фокусы.

— Что же выбрать? — бесцветным голосом спросила она, заранее зная, что не получит прямого ответа.

— Абсурдная ситуация, правда? — Стен усмехнулся. — А ведь выбирать придется.

С этими словами, сказанными уже с откровенной горечью, он резко встал и шагнул к камину. Через минуту из зеленого пламени показалась голова Люциуса Малфоя. Гермиона выскользнула из своего кресла и встала так, чтобы из камина ее не было видно.

— Ах, кузен, — услышала она голос Малфоя. — Новости от нашей милой... миссис Снейп?

Гермиона была уверена, что он хотел назвать ее совсем иначе. И наверняка эта пауза была хорошо продумана. Но если Люциус не успел ее рассмотреть, кому адресовалась гадость? Впрочем, Стен полукровка — он тоже может болезненно реагировать на подобные вещи.

— Он придет, — коротко сказал Стен. — Надо собираться.

— Прекрасно, — вот теперь голос Малфоя прозвучал довольно искренне. — Где?

— Тупик Прядильщиков. Он будет ждать. Не забудь об... оружии. Я прибуду туда первым. Встречу тебя. И... его, возможно.

— Ты? Один? — в голосе Малфоя послышалось удивление. — Кузен...

— Так надо, Люциус, — в шелесте Стена явно послышалась угроза.

— Э-э, я только хотел спросить — ты уверен, что получится без... нее? — неуверенно произнес Малфой.

Стен помолчал какое-то время, потом отрывисто кивнул.

— Предполагаю, что хватит и меня. Не стоит выбрасывать все козыри сразу.

Несколько секунд было тихо. А потом Малфой снова заговорил. Голос его, как показалось Гермионе, прозвучал надломлено:

— Кузен, ты снова собираешься наступить на те же грабли?

— Наоборот, кузен, — Гермионе показалось, что это слово жгло Стену язык, — я собираюсь не наступить на них хотя бы один раз в жизни.

Стен разорвал связь и вернулся в кресло. Гермиона тоже села в свое и выпила залпом все, что оставалось в бокале.

— Куда ты собрался? — спросила она — резче, чем хотела.

Он не ответил.

— Это касается Прелати, да? Ты с ним собираешься встретиться?

Стен мельком глянул на нее и снова уставился в камин.

— Прелати больше не твоя забота, — прошелестел он.

Всякий раз, как я слышу подобную фразу, забот у меня прибавляется, — кисло подумала Гермиона.

— Какое оружие должен взять Малфой? — спросила она.

— То, что ты ему принесла, — безучастно ответил Стен.

— Мизерикорды? Зачем? И зачем там Малфой? Вообще, чего ради ты собираешься с ним встречаться?

Она почти кричала. Напряжение этого дня, наконец, сломило ее, и Гермиона почти смиренно ждала начала истерики.

— Как много вопросов, — Стен криво усмехнулся — Гермиона уже научилась угадывать его мимику в полумраке дома. — Меня заинтересовал твой рассказ. Кажется, этот Прелати любопытный собеседник. А я люблю интересные беседы.

Гермиона не собиралась отступать.

— Малфой? — спросила она.

На более длинные периоды ей уже не хватало дыхания.

— Он, его родовая магия и его кровь, — так же коротко отвечал Стен. — Тебе лучше знать, какое отношение род Монморанси-Лаваль имеет ко... всему этому. Если ты помнишь, Люциус — родня Жилю де Рэ.

— Следовательно, ты тоже?

Он неопределенно повел плечом.

— Вот пускай Малфой и разбирался бы, — буркнула Гермиона.

— Мерлин, Гермиона, иногда твоя тупость меня просто удивляет, — прошипел Стен. — Ты, случайно, не откроешь мне тайну: на ком сходятся вероятностные кривые в твоей гениальной игре?

— И ты собираешься туда идти? Прямо ему в лапы? — она вскочила и подошла вплотную к Стену. — Кто угодно — только не ты!

— Кто угодно не знает, что нужно делать, как и когда, — жестко ответил Стен. — Кто угодно вообще не станет этого делать. Или сгинет — сам собой, потому что, если ты сама еще не поняла, система самоочищается от некоторых видов магии. Я надеюсь на родовую магию Малфоев, которая уже сталкивалась с этой... функцией. Возможно даже, именно с этим ее воплощением.

— Прелати?

Стен кивнул.

Гермиона отошла от него и снова упала в кресло.

— Стен, ты не понимаешь, — истерические нотки в ее голосе звучали все более явственно. — Ты ангел. Скорее всего, это именно ты.

Гермиона понимала, что Стену ее слова наверняка покажутся чушью — она же не рассказала ему о том, кто такие ангелы. Она краем сознания попыталась представить, какой поток яда Смотрицки обрушит на нее за такое сентиментальное сопоставление. Но сейчас она сама плохо понимала, что говорит. Сознание почему-то поплыло. Язык начал заплетаться. Неужели можно было опьянеть от одного бокала хереса? Троллев Стен, она же предупреждала, что вино на нее плохо влияет... Гермиона изо всех сил постаралась сосредоточиться.

— Ангел. Инфорационный агент, нарушающий смысловую стабильность семантической системы. Ты сам говорил в "Придире"... — она почувствовала, что теряет нить рассуждений, и потрусила головой. — Они этого и хотят — заполучить ангела. Это условия игры. Если их выполнить, игра окончена. Выиграна. Нет, проиграна. Нет...

Стен внимательно посмотрел на нее и кивнул — можно было подумать, что происходящее его вполне удовлетворяет.

— Ты был к этому готов? — несколько ошеломленно спросила Гермиона. — Ты знал, что можешь оказаться ангелом?

С минуту он просто молча смотрел на нее. Гермиона постаралась сосредоточиться на его глазах, поблескивающих в полумраке. Какое-то время у нее это получалось. Наконец, он сухо произнес:

— Я не был готов к тому, что ангелом можешь оказаться ты.

Он отошел к окну. Гермиона повернула голову, перед глазами снова поплыло.

— Мерлин, как же это... по-идиотски, — донесся до нее его приглушенный шелест. — Ведь так просто...

Он невесело засмеялся.

Гермиона снова открыла рот.

— Я? Но тогда я пойду и...

— О, только давай без героизма, — ядовито прошипел Стен. — Дай возможность и другим хоть иногда принимать решение — вдруг у них получится не хуже, чем у тебя. Или ты этого не допускаешь?

Гермиона подперла руками отяжелевшую голову. Истерическое возбуждение странным образом сменилось отупением. Она из последних силы пыталась понять логику происходящего.

— Ты пытаешься переломить мой сценарий? — спросила она.

— Нет, — резко ответил он. — Я пытаюсь хоть как-то контролировать свой. Это единственное, что каждый из нас может сделать — попробовать справиться с собственной жизнью.

Тебе стоит прислушаться к этим словам, девочка моя, — отстраненно подумала Гермиона. Послушайте Стена, мисс Грейнджер, и поступите наоборот... Она попыталась снова сосредоточиться на шелестящем словно издалека голосе.

— Каждый шаг требует выбора. И это единственное, что удерживает нас на поверхности. Выбор — это то, что преодолевает абсурд. Заставляет нас преодолевать его... Ты еще слышишь меня? — ровно, не повышая голоса.

Гермиона автоматически кивнула. В том, что говорил Стен, был смысл. Гермиона подозревала, что поняла бы его лучше, если бы каждая попытка напрячь тело или разум не отдавались звоном в ушах — пока чуть слышным, но довольно тревожным. Действительно, как сделать выбор, если паришь в пустоте, и ни одна бинарность не имеет смысла? Если находишься за границей боли, страха, здравого смысла, самой жизни? Необходимость выбора — это необходимость найти то, что хотя бы на миг даст опору. Станет точкой отсчета. Неподвижной точкой. Абсолютной. Как место крепления маятника Фуко. Хотя бы на миг...

Стен какое-то время беспокойно мерил шагами комнату и, наконец, остановился перед Гермионой. Он присел и внимательно посмотрел ей в глаза. Его лицо показалось ей расплывчатым бледным пятном, а голос, почему-то, прозвучал внутри ее собственной черепной коробки — и он был совсем не похож на голос Стена Смотрицки. Этот голос напоминал ей о чем-то... Нет, не вспомнить уже. Неважно...

— Ты знаешь, где находится тайная комната?

Она медленно кивнула, сомневаясь в том, что этот жест имеет смысл.

— Ты помнишь, для чего она была создана?

Она снова кивнула.

Стен коснулся кончиками пальцев ее лица, убрал за ухо прядь, осторожно погладил по щеке.

— Отдыхай, — прошептал он. — У тебя был тяжелый день. Ложись спать — не жди меня. Я буду поздно.

Она слышала, как стихли его шаги, но почему-то не могла пошевелиться. И вдруг через сплошной туман и гул совершенно ясно прорезалась догадка: вино. То есть не вино — успокоительное зелье. Троллев Стен! Алкоголь усиливает эффект успокоительного, вызывая заторможенность и сонливость. Заторможенность налицо. Значит, скоро потянет в сон. Как? Когда успел? Она же видела, как он наливал вино в бокалы, и потом не выпускала свой бокал из поля зрения. Почти. Ловкость рук, тролль его за ногу... И, разумеется, херес. Дубовая кора маскирует вкус и запах успокоительного. А в коньяке, в свою очередь, слишком высокое содержание спирта — это просто опасно. Так что, выбор очевиден — херес или мадера. Заморочил, значит, ей голову молодыми орешками, а сам...

С какой целью? На какое-то время вывести ее из игры? Что задумал Стен Смотрицки? И какое место в его игре отведено Гермионе Грейнджер?

Голова наливалась тяжестью. Мысли путались. Но Гермиона из последних сил сражалась с беспамятством. Пока она поняла только одно: магглорожденная ведьма в очередной раз помогла добраться до темного мага. Она-то думала, речь о Снейпе. В какой-то момент — когда вынимала из хранилища мизерикорды — подумала даже, что о Малфое. Прелати поддерживал в ней эту иллюзию изо всех сил. Но после их виртуальной встречи в Тупике Прядильщиков она уже догадывалась, что на самом деле ему нужен Смотрицки. Вот куда и к кому она должна была привести эту инквизицию наших дней. И будь она проклята — она сделала это. Прелати получит свой палимпсест. В натуральном виде. Мерлин, Стен — это же и есть палимпсест. Во всех возможных смыслах. Полукровка. Получеловек-полуперсонаж. Причем персонаж, воссозданный по текстам, составленный из других жизней — настоящих и вымышленных. Шелудивый ублюдок, цепляющийся за иллюзию, чтобы не опрокинуться в дикость. Нет, в данном случае — в абсурд. Нет, просто в небытие. Она-то думала, что это Малфой о ней говорил. Нет, не о ней. О нем.

А каковы истинные цели Прелати? Он, кажется, намекал на то, что темный маг нужен инквизиции совсем не для того, чтобы его уничтожить — это удел магглорожденных ведьм. Но что тогда Прелати может быть нужно от Смотрицки? Или Смотрицки от Прелати?

Вопросы без ответов. И никакой гарантии, что она когда-нибудь узнает эти ответы.

Зато она получила амнистию. По крайней мере — отсрочку приговора. Фактически, она же передала палимпсест Прелати.

Гермиона устала от борьбы с собственным телом, от попыток думать, когда мысли разбегаются и туманятся. А тут еще сонливость... Да, точно успокоительное зелье с алкоголем... Черт бы тебя побрал, Стен Смотрицки. Дай срок, доберусь до тебя. Такой коктейль намешаю — своих не узнаешь... Она не помнила, как добралась до спальни — ей почудилось, что она оказалась там, даже не пошевелившись. Может, магия дома? Едва коснувшись головой подушки, она уснула.

Гермионе показалось, что спала она совсем ненадолго — только и успела, что глаза закрыть, — когда кровать вдруг качнулась и по ее руке от плеча к кисти скользнула прохладная ладонь. Гермиона, еще не проснувшись, удивилась — ладонь показалась ей до странности мягкой. Она вздрогнула, просыпаясь окончательно, открыла глаза и хотела уже повернуться, чтобы посмотреть на человека, лежащего рядом. Но он прижался к ее спине и зарылся лицом в волосы.

— Стен?

— Я.

Гермиона улыбнулась. Она ни с чем не спутает это теплое присутствие. Ей даже не нужно видеть его лица.

— Цел?

— Вполне. Спи.

Она послушно закрыла глаза, чувствуя неимоверное облегчение. Никакой злости. Даже следа досады... Подробности она получит завтра. Она не отстанет... Тут Гермиона, видимо, снова соскользнула в сон — ей почудился едва уловимый аромат разогретой степи и морского ветра. Она вздрогнула и открыла глаза.

— Который час? — встревожено спросила она.

— Около трех, — прошептал он.

Гермиона вздохнула и снова расслабилась. Значит, все-таки уснула. Она почувствовала, как он отстранился.

— Останешься со мной? — спросила она, снова напрягшись.

— Если позволишь.

До ее слуха донесся шелест сбрасываемой одежды. Она улыбнулась в подушку.

— Да. Иди сюда.

Он снова лег, и она покрепче прижалась спиной к его груди. Она парила где-то между сном и явью, осознавала это, и ей нравилось это состояние. Это и есть самый настоящий мир грез, — подумала она. Мир, в котором можно все — делать, что хочешь, болтать, что вздумается... Странно, почему быть собой так легко только в мире грез?

— Запорола я эту игру, да? — сонно пробормотала она.

— Жалеешь? — прошептал он. — Сделаешь новую.

— Не-ет. Брошу я это дело...

— Не стоит. У тебя хорошо получается.

— Хорошо, — согласилась она и снова подумала, что ей все это снится — откуда Стену знать, как у нее получаются игровые сценарии? — Я напишу другую игру вместо этой.

— Какую?

— Тебе действительно интересно?

Она почувствовала, как он кивнул.

— Хорошо. Слушай. Крошечная игровая вселенная, расположенная в далекой-далекой галактике, — Гермиона с улыбкой подумала, что это похоже на сказку на ночь. — Всего два персонажа. Назовем их... День и Ночь. Неважно, кто кем окажется — потому что они все время будут меняться местами. И еще они будут постоянно воевать — какая же это игра, если в ней нет хорошей танковой атаки? — она тихонько засмеялась. — Но каждая битва будет заканчиваться бурным примирением. Никто из них не сможет жить один. Да и не захочет. Это будет слишком маленький мир, чтобы им рисковать.

— Маленький? — переспросил он.

— Не шире двуспальной кровати.

— Ты учтешь мое пожелание? — прошептал он ей на ухо.

— Смотря какое, — хихикнув от щекотки, ответила Гермиона.

— Мне все равно, как их буду звать. Кто из них будет день, а кто — ночь, кто верх, а кто низ, кто темный, кто светлый. Но женщиной должна быть ты.

— Хорошо, — ответила она. — Я запомню.

Глава 32

Наверное, по утрам хозяин этого дома превращается в сказочное чудовище, — думала Гермиона, выбираясь из кровати. Она снова встретила утро одна — на сей раз это ее расстроило. Она проснулась рано. А вчера рассказала ему на ночь сказку. Она имела право узнать, как прошла встреча с Прелати, едва разлепив глаза — вместо "доброго утра". Быстро приведя себя в порядок, Гермиона кинулась на поиски Стена. И едва не разревелась от досады, когда поняла, что в доме кроме нее никого нет.

С трудом подавляя желание расколотить пару фарфоровых чашек, а лучше лишить библиотеку Смотрицки нескольких особо ценных изданий, Гермиона подошла к входной двери и приложила к ней руку. Она представила свою квартиру и приготовилась к перемещению. Но ничего не произошло. Она попробовала еще раз. С тем же успехом. Тогда она подергала ручку, перебрала с десяток заклятий, в конце концов, просто пнула дверь ногой. Без всякого эффекта.

Гермиона покинула прихожую с отвратительным чувством побитой и выброшенной собаки. Она стояла посреди гостиной, судорожно сжимая и разжимая кулаки. Он не просто сбежал. Он закрыл ее тут. Распорядился по-хозяйски и даже не счел нужным объясниться. Она осмотрелась в поисках хоть чего-нибудь, что помогло бы ей... на чем хотя бы зло можно было выместить. На столике у камина лежала знакомая салфетка. Гермиона знала, что под ней — завтрак. Позаботился, значит... Она почувствовала, как в душе поднимается волна нехорошего удовлетворения. Сейчас она размажет этот его завтрак... Гермиона сбросила салфетку, из-под которой сразу же показались тарелки, чашка, кофейник. Она не стала рассматривать, что там за снедь. Просто схватила чашку с намерением швырнуть ее... например, в окно. Интересно, заколдованные стекла легко восстановить? Небось, "репаро" не поможет... Но чашка не далась — она была словно приклеена к поверхности стола. Точно так же не поддалась тарелка. Кофейник. Гермиона громко выругалась. Пошвыряться тостами? Или они тоже приклеены к блюду? Впрочем, их все-таки лучше съесть. Она схватила тост с тарелки и, отломив чуть не половину, затолкала в рот.

Потом подошла к окну и принялась, как в первое свою утро в этом доме, ощупывать раму. Потрогала стекло. Может, и правда разбить? Тут ее взгляд привлек кусочек пергамента, лежащий на подоконнике. Рядом она увидела перо. Знакомое. Гермиона взяла его в руки и с удивлением признала в нем то самое перо, которое нашла когда-то в спальне Снейпа в числе прочего хлама. Во всяком случае, очень похоже. Такое же засаленное, потрепанное и вымазанное в чернилах. Гермиона осмотрелась, но чернильницы поблизости не увидела. Тем не менее, на пергаменте писали. Гермиона развернула его и разгладила на подоконнике.

Грейнджер, не вздумай высовывать отсюда нос. Все, что ты должна была сделать — ты сделала. За что тебе большое человеческое спасибо. Ты хотела купить этот дом — он останется тебе. То есть он уже твой — в любом случае. Подумай об этом, прежде чем превращать его в руины только из-за того, что тебе не дали совершить очередную глупость. Дверь откроется, когда придет время.

С.

Гермиона тупо смотрела в пергамент. Под подписью стояла клякса — Стен хотел приписать что-то еще, но почему-то не стал. И кляксу не удалил. И бросил письмо, где писал — а не положил на столик, где она нашла бы его сразу. И писал почему-то на подоконнике, а не за столом в кабинете... Спешил? Впрочем, чернильницу убрать успел. Не в карман же он ее сунул. А вот перо бросил. Гермиона снова взяла в руки перо. Чернила казались давно засохшими. Может, другое перо? Гермиона автоматически провела пером по пергаменту и изумленно уставилась на неровную линию. Перо писало. Несмотря на свой ужасный вид — писало тонко. Заколдовано? Гермиона перевернула пергамент и написала несколько слов. Действительно, перо прекрасно писало, не требуя чернил. И было кое-что еще, от чего у Гермионы задрожали пальцы. Она не узнала собственного почерка. То есть почерк был похож — тоже округлый, та же манера не соединять буквы внутри слова, так же трудно отличить "н" от "к", но... чужой. Она перевернула пергамент и снова уставилась на записку Стена. Определенно, это его почерк. Этим почерком были написаны его письма. Этим почерком сделаны записи в веленовой тетради... Она автоматически крутила в пальцах перо. Значит, заколдовано. Не только пишет без чернил, но и скрывает авторство. Неудивительно, что она не выявила чар изменения почерка, когда проверяла палимпсест. Чар-то не было. А то, что записи сделаны заколдованным пером, без особых довольно сложных чар не определить. Значит, он забрал перо из дома в Тупике Прядильщиков. А она не обратила внимания — разумеется, кто станет оплакивать пропажу старого засаленного пера?

Гермиона на негнущихся ногах подошла к креслу и упала в него. Что он творит, этот чертов Стен? Она взяла с тарелки тост и принялась жевать. Потом пошевелила кофейник и несколько оживилась, когда поняла, что уже может оторвать его от столика. Налила себе кофе и сделала большой глоток — это восстановило пошатнувшуюся способность думать. Итак, Стен скрывал свой почерк, когда писал ей. Почему? Ответ очевиден — его настоящий почерк она могла узнать. А он этого не хотел. Впрочем, свое истинное лицо он скрывал не только от нее. В веленовой тетради он писал задолго до того, как они познакомились. Тогда, стало быть, он тоже от кого-то скрывался. Во всяком случае, скрывал авторство разработки. По времени записи примерно совпадают с первым возвышением Волдеморта. От кого он прятался? И зачем? Не мог же он предположить, что однажды ему придется воспользоваться этой маской, чтобы заморочить голову собственной жене. Гермиона закашлялась, кофе пошло носом. До этой секунды она не позволяла этой мысли заявить о себе достаточно громко: Станислас Смотрицки и Северус Снейп, судя по всему, одно лицо. Мерлин... Гермиона вытерла рукавом нос. Это все-таки звучало слишком невероятно...

Зачем ему было скрываться от нее? Не доверял? Она не сообщила аврорам о его возвращении с самого начала — с чего вдруг она стала бы это делать потом? К тому же договор... Да и Смотрицки был на прицеле у аврората. В отличие, кстати, от Снейпа. Значит, дело не в аврорате. Тогда в чем? В Прелати? В игре?

Гоблиново семя, ей срочно надо отсюда выбраться и залезть в эту троллеву игру. Кто бы ни был человек, который тут ее закрыл — Снейп ли, Стен, да хоть сам Прелати... Да уж, эти трое меня в гроб сведут. Или их только двое? А может, вовсе один? Пол все-таки прав: нумерология — это лженаука. Гермиона захихикала и приказала себе задавить истерику в зародыше.

Налив себе еще кофе, она начала все сначала. Если она хочет хоть что-то понять, а не просто тихонько сойти с ума взаперти, ей надо постараться избежать вопросов, на которые она заведомо не в состоянии ответить. Пока.

Что ж, начнем со Снейпа. Он появился в Тупике Прядильщиков, когда Пол подключил Замок Синей Бороды. В тот самый вечер, когда она узнала, что Рон помолвлен. Что еще? Ах, да, она была в истерике. Это важно? Возможно. А Стен появился после того, как в "Алхимике" вышла его статья, восстановленная Гермионой по записям в веленовой тетради и наброскам самого Снейпа.

Гермиона нахмурилась. Что-то было упущено. Какое-то звено... Она определилась со временем. Но не учла фактора места. Значит, дом в Тупике Прядильщиков и редакция "Алхимика" — по крайней мере, одна из этих локаций в дальнейшем оказалась нестабильной. Впрочем, Гермиона была уверена, что нестабильны на самом деле обе. Просто дом Снейпа никто не проверял. И, кстати, Дом Смотрицки, Пол тоже называл "нестабильной локацией". Значит, это связано с игрой? Стен и Снейп — оба персонажи?

Хотя на нынешнем витке развития игровой вселенной уже не разберешь — кто персонаж, а кто реален. Что это вообще означает — "реален"? Стен Смотрицки ничуть не менее реален, чем Малфой. А Прелати — как оказалось, вообще функция — готов был схватить ее за горло. Кстати, отчего он так нервничал? Все ведь шло по плану — по его плану, пока он не сорвался. И зачем ему палимпсест? Гермиона кисло улыбнулась собственной догадке. Видимо, не только магглорожденные ведьмы идут в расход, когда в них отпадает надобность. Функции самоликвидируются, когда заканчивается срок их действия — когда их миссия выполнена. Или прервана. А если функция воплощена в человеке, обремененном инстинктом самосохранения? Да, тут, пожалуй, впадешь в панику. Но зачем палимпсест? И что он имел в виду — тетрадь Смотрицки или самого Смотрицки? Что, тролль задери, происходит с темным магом, когда до него добирается инквизиция? Он становится ее частью? Перерождается? Идет на удобрения? Между прочим, Стен сам решил встретиться с Прелати. Ему не слишком этого хотелось — но он пошел на эту встречу. Вместе с Малфоем. Чья родовая магия "знакома" с инквизицией.

Но Стен вернулся. Они провели ночь вместе. Она рассказывала ему о новой игре. Впрочем, она не видела его лица. И запах...

Гермиона вскочила и заметалась по комнате. Определенно, человек, который вернулся к ней вчера ночью, мог оказаться как Стеном, так и кем-то другим. Снейпом? Значит ли это, что, после встречи с Прелати, когда "функция Рыб" прекратила свое существование, вместе с ней прекратил свое существование Стен Смотрицки? Ангел против детерминанты...

И тут она обмерла. Риддл. Вирус пробуждается при активизации детерминанты... Значит, он уже в игре? Мерлин. Если те, кто администрирует игру, увидят, что что-то вышло у них из-под контроля... А ведь вышло. Во-первых, Прелати — неважно, почему, но он паниковал. Во-вторых, они могут обнаружить вирус — даже если он еще не распаковался, а только инфицировал персонаж...

Гермиона похлопала себя по карманам и трясущимися руками выудила мобильный телефон.

— Пол, я в этом чертовом доме, у алхимика, — закричала она, едва Пол откликнулся. — Не могу выбраться. Ты можешь его открыть?

— А, попала в ловушку? — радостно ответил Пол. — Здорово, правда?

— Ты знал, что это ловушка? — Гермиона не верила собственным ушам.

— Ну, знал, что может так сработать, — уклончиво отвечал Пол.

— Почему ты мне не сказал? — спросила она, чувствуя, что закипает.

— Так это же твоя идея, — ответил Пол. — Кому знать, как не сценаристу?

— Не знала, — недовольно пробормотала она. — Немедленно открой и выпусти меня!

— Да ладно тебе. Приезжай лучше в контору — есть разговор.

Гермиона сделала глубокий вдох и сосчитала до пяти.

— Послушай, Пол, я не могу приехать в контору, пока ты не разблокируешь ловушку, — она все-таки сорвалась на крик. — Я сижу в этом троллевом доме!

— Миона, ты слишком увлекаешься...

— Разблокируй его, идиот, если хочешь жить! — рявкнула она. — Думаешь, они будут с тобой церемониться? Для них непростительное — как тебе глоток пива выпить!

Пол молчал, казалось, целую вечность. А потом заговорил подозрительно спокойным тоном:

— Так, девчонка, не волнуйся. Сейчас я все сделаю, хорошо?

— Я спокойна, как боаконстриктор, — жестко произнесла Гермиона. — Только если ты не поторопишься, тебе конец. И моему мужу, я подозреваю, тоже. А может, и не только вам двоим. Как там наш маленький Риддл?

— Вирус?

— Да уж не Том, ясен перец, — съязвила она. — Ты помнишь, как он активизируется?

— Цепляется к персонажу...

— Думаю, уже прицепился. Теперь вопрос — кто успеет раньше. Как там с дверью?

— Работаю, — ответил Пол.

Кажется, новость о вирусе стала для него неожиданностью.

— Может, запустить антивирус? — неуверенно спросил он.

— Ни в коем случае, — отрезала Гермиона, на ходу что-то соображая. — Ты убьешь его.

— Вирус? Ну и черт с ним.

— И носителя тоже.

— Миона, это же всего лишь персонаж, — раздраженно произнес Пол. — Нового сгенерим. Ты выбралась? А, я тебя вижу — ты внутри. Сама выходи — я не могу тебя открыть. Почему-то... Что-то не срабатывает... Глюк... Не нервничай, сейчас разберемся.

Гермиона фыркнула.

— Ни тролля пьяного ты не разберешься, — зло сказала она. — Магия.

— Я не помню, чтобы мы вешали на эту локацию...

— Не мы, Пол, — прервала она его. — Думаю, это родовая магия.

— Справишься?

— Если я права, пара капель крови — и никакого мошенничества, — сквозь зубы произнесла Гермиона. — Пол, не выходи из каморки. Проверь, права ли я насчет вируса. Закрой дверь на ключ и жди меня. Буду через пару минут.

Гермиона сунула мобилку в карман, оглянулась в поисках удобного инструмента, схватила фарфоровую чашку, ударила ею о край стола и осколком надрезала палец. Едва она коснулась ручки и пробормотала первое пришедшее в голову открывающее заклятие, дверь распахнулась. Гермиона выскочила за порог и тут же аппарировала.

У нее не было ни времени, ни желания выяснять, что почувствовал Пол, когда она материализовалась с громким хлопком прямо в кресле в его каморке.

— Собирайся, — кинула она ему, кидаясь к двери и вынимая на ходу палочку. — Все, что касается игры — бери с собой.

— Как это? — спросил ошеломленный Пол. — Все здесь.

Он хлопнул по системному блоку.

— Заберем, — Гермиона водила палочкой и бормотала запирающие заклятия. — Мерлин, да шевелись же ты, — прикрикнула она на Пола, который, как завороженный, наблюдал за ней. — Все мои бумаги, расчеты, распечатки — где они?

В этот момент кто-то постучал и, не дожидаясь ответа, нажал на ручку.

Пол вопросительно глянул на Гермиону. Та покачала головой. В дверь забарабанили настойчивее. Пол, заразившись ее беспокойством, принялся сгребать в кучу бумаги на столе. Дверь дрогнула. Приложив к ней руку, Гермиона почувствовала легкое покалывание в ладони. За дверью колдовали. "Алохомора! Алохомора!" — нетерпеливо выкрикнули два голоса. Гермиона криво усмехнулась. Ага, сначала с полдюжины запирающих заклятий, ребята, а там, может, и алохомора вам поможет...

— Готов? — спросила она Пола.

Она прекрасно понимала, что ее заклятия серьезному магу — на несколько минут работы.

— Отключай системник.

Пол беспрекословно подчинился.

— Это все? — спросила Гермиона, ткнув палочкой в кипу бумаг на столе.

— Если и не все, то без этого никто ничего не поймет, — сквозь зубы ответил он.

Гермиона уменьшила системный блок до размеров спичечного коробка и спрятала в карман. С сомнением посмотрела на бумагу.

— Отработано или еще нужно? — спросила она.

Пол пожал плечами.

— Обойдусь, — ответил он, опасливо косясь на дверь, дрожащую, казалось, совсем не от ударов — от нее исходило легкое свечение.

— Обними меня покрепче, — приказала Гермиона, одним небрежным движением палочки превращая стопку бумаг в пыль.

— Э-э, милая, может, сейчас не время?

Гермиона схватила его за пояс и дисаппарировала в ту самую минуту, когда дверь исчезла. Ворвавшиеся в каморку люди услышали только хлопок.

Они материализовались в ее квартире. Пол медленно опустился на ковер и уставился в пространство бессмысленным взглядом. Гермиона посмотрела на него с жалостью. Первая аппарация, и так драматично... Что ж, по крайней мере, его не вывернуло прямо на ковер. Она вынула из кармана системный блок и вернула ему нормальные размеры. Потом наклонилась к лицу Пола и сказала медленно и четко:

— Когда проморгаешься, подключайся.

Пол кивнул, но взгляд его был по-прежнему расфокусирован. Гермиона похлопала его по плечу и направилась в кухню. Ей хорошая чашка крепкого кофе помогала справиться со многими житейскими коллизиями.

Готовя кофе, Гермиона снова принялась гадать, с кем провела последнюю ночь. Неужели Снейп? Логично. Инвариант Стена, вернее, Жиля де Рэ, в другой игровой реальности. В этой версии после встречи с инквизицией он остался жив. Пока жив, поправила она себя. Но тоже обречен. Она не знает, куда делся Жиль де Рэ. Может только предполагать, что привело к исчезновению Стена. Но, так же как ее собственный сценарий неизбежно ведет ее по стопам Жанны и Моффрэ, Снейпа ожидает судьба Жиля. Исчезновение Стена — только подтверждение тому. Гермиона поймала себя на том, что уже не допускает мысли, что ночью рядом с ней был Стен. Зато тяга, которую она к нему испытывала, безотчетное желание забыться в его объятиях, легкость, с которой она отдалась ему... Все стало на свои места. Это не только магия, заключенная в ее сценарии, в их сценариях. Это еще и магия его семьи. Их семьи...

Мерлин, что за человек! Зачем он позволил ей заблуждаться? Почему сразу не объяснил, что Стен Смотрицки — это он сам. Тот, которого оставил в прошлом. Чьей личиной пользовался, возможно, после победы над Волдемортом. Пока она со своей идиотской игрой не выдернула его в иную реальность. Нет же, он предпочел морочить ей голову рассказами о "своем знакомом". Может, закон жанра? Нельзя же встречаться с самим собой, когда пользуешься хроноворотом. А путешествие во времени, по сути, не слишком отличается от идеи альтернативного сценария.

Гермиона вынула из буфета чашки. К сожалению, она больше не могла позволить себе обманываться, размышляя над чьими-то мотивами. И она прекрасно понимала, почему он не открыл ей факта своего единства в двух лицах — и хорошо, если только в двух. Ему нужно было закончить войну, которая все еще владела его жизнью. Продолжала держать его за горло и отмерять вдохи и выдохи. Он не давил на нее, не подталкивал, даже советов не давал — просто слушал, наблюдал и ждал своего часа. Ему — в любом его воплощении — нужно было сохранять над ней контроль. Завоевать ее доверие. А он слишком трезво смотрит на вещи, чтобы рассчитывать на ее доверие к бывшему профессору зельеварения и убийце Дамблдора...

Когда она вернулась в комнату с чашками, Пол уже вяло ковырялся с системником.

— Я к твоему монитору подключусь, Миона, — пробормотал он без всякого выражения.

Она кивнула, мягко усадила его в свое рабочее кресло и сунула в руки чашку. Нужно, чтобы он как можно скорее пришел в себя. Она не знала, сколько у них времени. Ее адрес не самая большая тайна во Вселенной. Конечно, какое-то время они продержатся на магической защите — тут, как она помнила, поработал Снейп. А может, и Стен. Даже если это один и тот же человек, магические реальности, а стало быть и магические возможности, у них разные. А в их нынешнем положении даже родовая магия Малфоев лишней не будет.

— Мне надо войти в игру, Пол, — сказала она. — Пожалуйста, соберись.

Пол кивнул, отставил опустевшую чашку и снова занялся машиной. Гермиона посмотрела на его дрожащие руки, полезла в тумбочку и вынула флакон с бодрящим зельем. Посмотрела на него с сомнением, поставила на место и достала успокоительное.

— Пол, ты как себя чувствуешь — заторможенно или потрясенно? — спросила она.

— Заторможенно от потрясения, — проворчал Пол из-под стола. — Где этот троллев порт? Миона, как ты в этой лапше не путаешься?

Гермиона пожала плечами и убрала оба пузырька в тумбочку, так ни на что и не решившись.

— Я просто туда не лезу, — ответила она.

— А вот я вынужден лазить, — проворчал Пол.

Наконец, он выполз из-под стола в пыли и очень дурном расположении духа.

— Ты мне объяснишь, наконец? — хмуро спросил он.

Гермиона кивнула.

— Вот сейчас в игру сбегаю — и объясню, — пообещала она. — То, что у нас большие неприятности, ты, думаю, и так понял.

Пол кивнул.

— Вот мне и хотелось бы узнать природу этих неприятностей, — пробормотал он.

Гермиона села в кресло, загрузила игру и, не раздумывая, направила свою героиню к поместью Малфоя. Как она и ожидала, ее в эту локацию поначалу пускать не захотели. Но Полу понадобилось не больше пяти минут, чтобы отрыть перед ней все двери и отдать Малфой-менор на разграбление. Едва она поднялась по лестнице, на ходу вспоминая, в какой из многочисленных коридоров свернуть, чтобы попасть в кабинет, Люциус собственной персоной вышел ей навстречу. Вид у него был угрожающий.

— Что все это значит? — сквозь зубы процедил он. — Как вы посмели ворваться в мой дом, наглая девчонка?

В его руках на сей раз была палочка, но гермионина героиня жестом остановила его, пока сама Гермиона судорожно набирала в текстовом окошке:

— Всего пара вопросов, мистер Малфой.

Малфой приподнял бровь и опустил палочку.

— Что произошло этой ночью?

Лицо Люциуса приобрело насмешливое выражение.

— Я думал спросить у вас, — ответил он. — Вы же у нас... сочинитель.

Последнее слово он буквально выплюнул.

— Стен и Прелати, — набрала Гермиона.

— Прелати больше не ваша забота, — холодно ответил Малфой. — А Стен... Тоже, в определенном смысле. Они вас больше не потревожат.

— А вас?

— Вас так волнует, чем я занимаю свое свободное время? — процедил Малфой.

— Мне просто надо знать, что произошло, чтобы не наделать новых ошибок.

— Знание не уберегает ошибок, — холодно ответил Малфой. — Даже хуже. Чем больше человек знает, тем более страшные ошибки совершает.

Гермиона поморщилась. Малфой-философ выглядел еще более сомнительно, чем Малфой — высокомерная сволочь.

— Вынуждена настаивать, — набрала она.

Малфой кивнул, словно ничего иного от нее и не ждал.

— Двое джентльменов пришли к взаимному согласию. Это вас устроит?

— Двое? А вы?

Малфой поморщился.

— Моя роль была скромна. Всего лишь удерживать магическое поле в стабильном состоянии. Должен признать, это отняло у меня все силы и внимание.

— Дуэль?

— Скорее, ритуал.

— Они умерли?

— Можно сказать и так.

— А как еще можно сказать?

— Каждый из них ушел по той дороге, которую выбрал из массы возможных, — задумчиво отвечал Малфой. — Но для нас с вами это похоже на смерть, потому что их дороги вряд ли когда-либо еще пересекутся с нашими.

Гермиона на минуту задумалась, а потом набрала:

— Ваша родовая магия может вернуть стабильность магическому полю?

Малфой пожал плечами.

— Скажем так: родовая магия может работать стабильно при любых условиях, если это нужно семье.

— Стен?

Малфой кивнул.

— При чем тут мизерикорды?

— О, это длинная история. Думаю, вы сами ее сочините лучше, чем я, — ответил Малфой. — Дам вам для разработки несколько деталей. Кинжалы были утеряны по одному, всякий раз это было связано с действиями... инквизиции — мы, кажется, решили это называть так. Последний имел самую драматичную историю и связал судьбы двоих, нет, троих магглорожденных ведьм, чистокровной волшебницы, чистокровного волшебника и полукровки. Сути ритуала я вам, разумеется, не открою.

— Если родовая магия может вернуть магии стабильность — почему бы вам не сделать это и не вернуть родовой магии авторитет?

Малфой захохотал.

— Благодарю вас, мисс, — произнес он, — но спасение мира никогда не входило в мое рабочее расписание. Родовая магия моей семьи касается только моей семьи. А делами вселенной пускай занимаются те, кому нечего хранить и, соответственно, нечего терять. Моя магическая сила — это мой род. Ваша магическая сила — это отсутствие подобных уз. Если вы попробуете помешать моей семье жить по своему кодексу, я вас уничтожу. Думаю, вы поступите со мной так же.

— А Снейп? — спросила Гармиона.

— О, Северус... — Малфой покачал головой. — А вы разве не знаете? Он мертв.

— Уже? Снова? — набрала Гермиона, жалея, что написанный текст не в состоянии передать интонации.

Малфой отмахнулся.

— Какая разница — уже или еще?

— Неужели никакой?

— В некоторых случаях фактор времени мало что значит, — напомнил Малфой. — Так что, поверьте, разницы действительно нет.

Гермиона подумала, что больше ничего не узнает, и направила героиню к лестнице. Но голос Малфоя ее остановил.

— Как приятно было слышать от вас об авторитете родовой магии, — произнес он насмешливо.

Она оглянулась. Малфой стоял, вальяжно облокотившись о перила. Сейчас он чем-то неуловимо напоминал Гермионе Прелати.

— Так неожиданно. Бедный кузен, — Малфой сокрушенно покачал головой и тут же тихо засмеялся. — Ему всю жизнь не везло с магглорожденными ведьмами.

— Что вы имеете в виду?

— Только то, что вы теперь свободны, мой ангел...

Он помахал кистью в сторону лестницы, словно этими словами отпускал ее.

Гермиона судорожно нажала на escape и, резко крутнувшись на кресле, отвернулась от экрана.

Мерлин, она... Она сама... Гермиона закрыла лицо ладонями и сжалась в кресле. Как глупо... Почему она до сих пор не подумала о себе, своей истинной роли в этой безумной игре? Нет, не в игре — к гоблинам игру. В этой войне. Они же все кричали ей об этом чуть не с самого начала — и Снейп, и Стен, и даже Малфой с Прелати.

Скромность креатора. Твой сценарий ничто — все решает дизайн, код и маркетинг. Даже когда Стен вчера сказал ей об этом — прямым текстом — она не обратила внимания.

Я не был готов к тому, что ангелом можешь оказаться ты...

Значит, он выполнил ее миссию, встретившись с Прелати? Прелати-то наверняка знал, что ангел — она. Они все об этом знали. Или хотя бы догадывались. Все, кроме нее...

Вот только он не учел, что на нее распространяется защита рода. Что глава ее семьи мог распорядиться ее ролью. Самой ее судьбой. А ведь в той точке сценария была задействована родовая магия не только Снейпа. Возможно, вовсе даже не Снейпа — а рода Монморанси-Лаваль. То бишь Малфоя. Ведь Стен Смотрицки ему кузен... Мерлин, лабиринт какой-то...

Что же теперь будет с ней? Если верить Малфою — амнистия.

Вот только вирус запущен.

— Пол, как работает наш вирус? — глухо спросила она, все еще не решаясь оторвать от лица ладони.

— Дает возможность системе произвольно упасть и стабилизироваться на новом уровне существования. А что?

— То есть он срабатывает только в нестабильной локации? — уточнила она

— Он в ней распаковывается, — ответил Пол. — А потом заражает всю игру и произвольно реагирует на проявление детерминант во всех точках вселенной.

— Значит, инфицированный персонаж — только переносчик? — спросила Гермиона, стараясь подавить невесть откуда возникшую надежду, что еще не все потеряно.

— В общем, да. Его дело донести вирус до точки нестабильности. А дальше наш маленький Риддл берется за дело сам, — отвечал Пол.

— А что происходит с персонажем?

— Это уже ты мне скажи. Ты у нас сценарист.

Интонация Пола чем-то напомнила Гермионе малфоевскую.

— Думаю, вирус с таким именем вряд ли пощадит носителя, — пробормотала Гермиона.

— Почему? — удивился Пол. — Это глупо — уничтожать того, кто тебе предано служит. Знаешь, почему черной чумы больше нет, а грипп — очень даже есть? Потому что грипп не такой дурак, чтобы уничтожать собственную кормовую базу.

Гермиона угрюмо посмотрела на Пола. Конечно, он-то не знает, что Волдеморт считал Снейпа верным слугой — и чем это помогло профессору там, в Визжащей хижине? Гермиона хмуро усмехнулась. Какая злая ирония: Риддл снова убьет Снейпа... Вот вам и инвариант. Как бы ни развивался сценарий, как бы мы не перекраивали реальность, куда бы не переносили действие — исход один... Интересно, Снейп знает о вирусе? Знает, конечно. Она же вчера все выложила Стену как на духу. И картина произошедшего этой ночью в Тупике Прядильщиков, как бы ни была покрыта мраком, в некоторых деталях ясна. Что бы ни произошло со Стеном при столкновении с детерминантой в лице Прелати, вирус прицепился к инвариантному персонажу в текущей игровой реальности. К Снейпу, то есть. И у него достаточно ума, чтобы понимать это. Вполне возможно, он даже рассчитывал на это — как на свой личный, персональный выход из этой войны. Судя по всему, ее муж собирается-таки окончательно и во всех смыслах выполнить тот пункт договора, по которому она станет свободной — "так или иначе". Но зачем? Он же может спокойно жить дальше, хоть сто лет, с этим вирусом — главное держаться подальше от зон нестабильности. При определенной осторожности... Впрочем, откуда ей знать, как вирус действует на носителя? Может, он сам принуждает его идти в ближайшую нестабильную локацию. Это здесь он просто "вирус". А там, в магической реальности, это магия. Которая, в данном случае, владеет магом. К тому же, она сама рассказала ему, что эта магия разрывает маггловско-магическую взаимозависимость в игровой реальности. Он вполне может захотеть это сделать — без всякого принуждения.

Значит, конец? Его миссия в ближайшее время будет выполнена, игра окончена? Но это же и ее игра. Она сценарист. И, как только что выяснилось, ангел. Она может хотя бы попытаться...

— Пол, мы можем найти персонаж и блокировать его передвижения? — ее голос срывался от волнения.

Пол кивнул.

— На некоторое время, — уточнил он. — При определенном количестве безответных обращений к фрагменту алгоритма система заявит об ошибке, а то и вовсе упадет полностью.

— Не думаю, что по поводу этого персонажа будет много обращений, — нетерпеливо произнесла Гермиона.

Пол пожал плечами.

— Если это NPC — можешь не сомневаться, будет.

Гермиона встала, кивнула Полу на свое кресло. Тот с удовольствием его занял.

— Кого ищем, Миона? — спросил он все еще немного дрожащим, но уже вполне живым голосом.

— Мужа моего, — мрачно ответила она.

— А что, он от тебя сбежал, наконец? — поинтересовался Пол. — Так туда ему и дорога. Не тебе за мужиками бегать, девчонка.

Гермиона отмахнулась.

— Он в серьезной опасности. Вирус прицепился к нему. Ты понимаешь, что это значит.

Пол вдруг поднял голову, посмотрел ей в глаза — в его взгляде читалось отчаяние.

— Миона, — умоляюще произнес он. — Ты задалась целью свести меня с ума? Что происходит? Что, черт вас всех возьми, происходит?

Она осторожно погладила Пола по плечу.

— Я обещаю, что все тебе объясню, — как можно мягче произнесла она. — Потом. Потому что сейчас на это совсем нет времени.

Плечи Пола поникли. Он снова уставился в экран.

— У тебя есть что-нибудь выпить? — глухо произнес он.

— Успокоительное? Бодрящее?

— Что покрепче, — буркнул он.

— С утра? — растерянно спросила она.

Пол одарил ее коротким, но таким выразительным взглядом, что Гермиона без слов пошла на кухню. У нее в шкафчике всегда стояла бутылка бренди — на всякий случай.

Пол выпил бокал, как воду. Он возился довольно долго, но в конце концов, все-таки загнал того, кто по сценарию значился Жилем де Рэ, в какую-то ловушку. Гермиона с облегчением увидела, что этот персонаж все еще есть на карте, а вирус не активизирован. Наконец Пол откинулся на спинку кресла.

— Ну, и что мы теперь с ним сделаем? — он кивнул на экран.

Гермиона задумалась.

— Вариантов всего два, — продолжал Пол. — Можно уничтожить его прямо сейчас. А можно дать распаковаться и инфицировать систему.

— Уничтожить вместе с персонажем?

Пол кивнул. Гермиона покачала головой.

— Если вирус распакуется, ему все равно каюк, — напомнил Пол. — Не все ли равно?

— И никаких других путей?

Пол пожал плечами.

— Не знаю. Можно попробовать. Вывести в другой образ, скажем — просто реплицировать и загнать под другой аватар. Если, конечно, найдем в игре подходящий.

Гермиона задумалась.

— Пол, — с замиранием сердца прошептала она. — Синяя Борода!

Пол непонимающе воззрился на нее.

— Образ Синей Бороды предполагался, как возможное воплощение персонажа, который как раз и есть мой муж.

— Значит, сделай своего мужа Синей Бородой, девчонка! — воскликнул Пол.

Бренди все-таки самое лучшее средство от потрясений. Никакие зелья ни в какое сравнение... Мерлин, о чем она думает?

— А Жиль? — спросила она, проклиная свою привычку сомневаться в собственных идеях. — Он же просто станет Синей Бородой, и все равно вирус его угробит.

— При репликации есть шанс, что Синяя Борода будет существовать отдельно, а инфицированный Жиль — отдельно, — отвечал Пол. — Во всяком случае, мы постараемся.

— Это возможно?

— Возможно. Если перехватить управление аватаром, — Пол уткнулся в монитор. — Это моя забота, Миона. А ты лучше подумай, как превратить безобидного вирусоносителя в зловещего колдуна. А заодно и о его дальнейших действиях. Ты не боишься, что, став Синей Бородой, он в первую очередь займется выяснением супружеских отношений?

О, в этом она не сомневалась. Если Синяя Борода окажется на поверку Северусом Снейпом, маринование в банке — это лучшее, на что она может рассчитывать. Да, в том только случае, если он доживет до встречи с ней. Мерлин, она же даже представить себе не может, как это будет выглядеть в реальности. А в чем она может совершенно не сомневаться, так это в том, что авроры первыми доберутся до Снейпа, который окажется виновен в активизации вируса имени Темного Лорда. А если в этом будет принимать участие Гарри... И при нем кто-то попытается напасть на Снейпа... Ох...

Гермиона кинулась к столу, схватила первый попавшийся под руки клочок пергамента и принялась писать.

Мистер Уизли. Если в ближайшие часы вам придется заниматься судьбой Северуса Снейпа, учтите следующее обстоятельство. Гарри Поттер и его жена вследствие ритуала присвоения крови находятся в полном магическом подчинении у семьи Снейп. Если сохранность рассудка вашей дочери не покажется вам достаточным основанием для того, чтобы воздержаться от поспешных действий, подумайте о том, что услуги Гарри Поттера вскоре снова понадобятся всему магическому миру. Можете мне поверить — вы же знаете, что я не только умею делать нумерологические расчеты, но и довольно точно их интерпретирую.

Искренне ваша,

Гермиона Грейнджер-Снейп

Гермиона привязала свиток к ноге совы и вытолкала ее в форточку. Теперь ей надо было в деталях продумать план создания Синей Бороды. С расщеплением образа было, в общем, ясно: завести Снейпа в любую нестабильную зону, куда он, скорее всего, и сам направляется, и дать сработать переменной. Переменная, скорее всего, она, Гермиона. А значит, в ее силах перевести Снейпа в какой-то альтернативный сценарий уже не в образе Жиля де Рэ, а, условно говоря, в образе Синей Бороды. Остается надеяться, что этот образ окажется не слишком отталкивающим. Впрочем, профессору Снейпу в этом смысле и так ни убавить, ни прибавить...

Но что должно стать переключателем? Что ей сделать, чтобы превращение состоялось? Ответ, в общем-то, на поверхности. Квест ее героини заканчивается у двери в тайную комнату. Надо просто туда зайти. Гермиона хмыкнула. Как-то слишком просто. Но времени на обдумывание нет совсем...

— Пол, сейчас я уйду, а ты выводи нашего Жиля из ловушки и веди в любую нестабильную локацию, — сказала она.

Пол кивнул и сверился с картой.

— Из действующих ближайшая — магазин магических приколов, — сообщил он.

Гермиона ощутила необыкновенный прилив злорадства. Интересно, вирус может сильно повредить локацию?

— Отлично, — мстительно прошептала она. — Как только он будет у входа, дай знать мне.

— А каков план? — поинтересовался Пол.

— Тайная комната, — ответила она просто. — Собираюсь туда заглянуть.

— То есть ты хочешь, чтобы я ее подключил?

— А она все еще не подключена?

Пол покачал головой.

— Значит, сначала комната, а потом Жиль, — сказала Гермиона. — Я отправляюсь туда. В квартире пока безопасно. Бери все, что тебе нужно. Если что — звони. И да, вот что еще, — сказала она уже с порога, — антивирус у нас наготове?

Пол кивнул.

— Разыщи в игре Гарри Поттера и прикрепи антивирус к нему.

Она схватилась за ручку, но Пол ее остановил.

— Миона, пожалуйста, — тихо попросил он. — Только один вопрос. Кто — они?

Гермиона недоуменно взглянула на него,

— Они?

— Ты говорила "они", — напомнил Пол. — Те, кто ломались в мою дверь, я так понимаю.

Гермиона вздохнула и покачала головой.

— Не знаю, — честно ответила она. — Но поверь мне, неважно, кто именно это был. Темные маги. Светлые маги. Авроры. Полиция. Это просто порядок вещей. Просто он воплощен в людях, их стремлениях, действиях. Они могут думать, что защищают свою жизнь. Или семью. Или права. Или закон. А на самом деле они выполняют функцию. Знаешь, что это такое? Некие силы — магические или технологические — которые меняют мир. Помимо их и нашей воли. Нравится это нам или нет.

Пол криво ухмыльнулся.

— Ладно, считай, что я удовлетворен. И ты меня убедила — пора завязывать с геймерством.

Гермиона кивнула ему, выскочила за дверь и аппарировала в Тупик Прядильщиков. Она понимала, что Полу понадобится какое-то время, чтобы подключить тайную комнату. Но сидеть в квартире и подскакивать на месте от беспокойства и нетерпения у нее просто не было сил. Она вбежала в дом, смела со своего пути стеллаж и, сделав несколько шагов по коридорчику, остановилась у дубовой окованной двери.

Гермиона знала, что через несколько минут сможет ее открыть. Она догадывалась, что нужно сделать. И теперь, коснувшись круглой ручки, торчащей прямо посередине двери, почувствовала страшную слабость.

Мерлин, а надо ли?

Зачем она это делает? Не лучше ли грохнуть вирус прямо сейчас — и пускай все идет как идет? Возможно, это последний шанс одуматься и не сделать ошибку, за которую ее проклянут. За которую она сама себя проклянет. Родовая магия истощится — так туда ей и дорога, Гарри совершенно прав. В мир магов проникнут маггловские технологии — в этом тоже нет беды. Контроль? А что, лучше, когда магия, следуя своим имманентным законам, вытворяет с тобой, твоей жизнью, твоим миром что угодно? Кто скажет, что этот мир не должен поменяться? Не просто поменяться, повинуясь случайному выверту непредсказуемой переменной, — а сделать это так, как надо. А как надо? Так, как нравится тебе? Давай, девчонка, все в твоих руках — потому что ты и есть переменная. Твой выбор — это как раз та "случайность", от которой зависит дальнейшая судьба... Чего? Мира? Игры? Снейпа? Твоя собственная?

Давай на чем-то остановимся. Например, на том, что мы решили на сей раз не спасать мир. И это правильно. Потому что на самом деле то, о чем ты сейчас думаешь, то чего ты боишься — твоя жизнь. И думаешь ты именно о том, что можешь ее изменить — хоть сию минуту. Просто оставить Снейпа мертвым. Он ведь мертв — ты помнишь, что исключила фактор времени? Вот и Малфой тебе об этом говорил... Ты можешь выйти отсюда свободной женщиной, устроить свою жизнь, забиться в щель между кухней, детской кроваткой и супружеским ложем и оттуда наблюдать, как потешно кувыркается магический мир, пытаясь втиснуться в рамки новых требований. О, тебе это понравится. И, кстати, в этом новом мире у тебя будет куда больше шансов занять место, приличествующее такой ведьме, как ты. Ты можешь начать новую жизнь и строить ее так, как тебе понравится.

А можешь открыть эту проклятую комнату. И, возможно, дать Снейпу шанс на жизнь. У тебя снова будет муж. Скорее всего, он окажется чудовищем — страшно подумать, что может получиться при скрещивании образов Синей Бороды и профессора Снейпа. Совершенно смешно и наивно ожидать, что в нем будет хоть что-то от Стена Смотрицки. И еще смешнее надеяться, что Стен по-прежнему ждет тебя — здесь, за этой дверью, в тайной комнате. Ваши реальности больше никогда не пересекутся, помнишь? Но почему она должна верить Малфою?

Абсурд. Единственный способ бороться — делать выбор. Искать и хотя бы на миг находить точку опоры. Островок реальности. То, что крепко привязывает тебя к необходимости что-то делать, как-то жить, с чем-то бороться. Просто вставать утром с постели...

В кармане завибрировала мобилка. Гермиона. едва справляясь с собственными пальцами, вынула ее и открыла сообщение:

Комната работает. Муж на месте.

Она сунула мобилку обратно в карман и достала сферу живых линий. Когда она приблизила ее к двери, сфера ожила. Гермиона зажмурилась и прижалась пылающим лбом к холодной оковке. Чертов Стен... Любовь всегда побеждает. Но нет гарантии, что ты не окажешься в числе побежденных. А побежденным, как известно, горе.

Она решительно поднесла сферу к двери. Шарообразная ручка при касании натянула сферу на себя, как чехол, и сама заиграла линиями и красками. Гермиона толкнула дверь и шагнула через порог.

Глава 33

Гермиона стояла посреди ветхого дощатого сарая. В щелях свистел ветер. Странно, она не заметила, что на улице так ветрено. Впрочем, сквозняк. Она поежилась, сжалась, сцепив руки под подбородком. Пусто. Зябко. Промозгло. Единственное, что не позволило ей разреветься от разочарования, это запах. Знакомый аромат разогретой солнцем степи и морского ветра. Откуда он в этом холодном сарае?..

Глаза Гермионы немного привыкли к полумраку, и она принялась осматриваться. Сарай и сарай. По всей видимости, хозяева использовали его, когда не решались вынести пришедшие в негодность или просто ставшие ненужными вещи прямо на помойку. Но, как ни странно, он не был слишком захламленным. Вещей совсем немного — некоторые брошены как попало, некоторые аккуратно сложены. По чему-то, казалось, уже давно ходили, втаптывая в земляной пол. А с чем-то носились, не находя достойного места. Гермиона прошлась вдоль стены, под которой вещи были разложены с особым тщанием, время от времени наклоняясь, чтобы рассмотреть тот или иной предмет, брошенный прямо на полу. Хлам. Старье. Обрывки пергаментов, лоскут, мешочек с травами... В углу она скорее угадала, чем увидела нечто, напоминающее стопку книг, и кинулась туда. По дороге хотела поддеть носком ботинка нечто бесформенное... И едва не вскрикнула, в последний миг рассмотрев предмет. Позабыв о книгах, она наклонилась и взяла в руки плюшевого инвалида непонятного цвета, без лапы, с пуговицей на месте носа.

Элвис...

Гермиона осторожно опустилась на коленки и осмотрела груду добра, рядом с которой подобрала игрушку. Нет, не груду — здесь вещи, казалось, были не только сложены, но даже подобраны с особым тщанием. Гермиона подняла с пола и поднесла поближе к глазам бумажный обрывок. Колдография. С нее Гермионе улыбалась молодая женщина. Она поворачивала голову к оборванному краю, тянулась к кому-то невидимому... У Гермионы перехватило дыхание. Она знала, к кому тянется женщина — к маленькому мальчику, сидящему на руках у черноволосого мужчины в круглых очках. Колдография семьи Поттеров. Оторванный фрагмент так и остался в доме Сириуса на площади Гримо.

Гермиона отложила колдографию, вынула палочку и зажгла на ней огонек. Еще несколько вещей в этой груде показались знакомыми. Засохший каштан, лежавший когда-то на полке вместе с осколком зеркала и засаленным пером. Веленовая тетрадь. Латунный медальон, который она превратила в порт-ключ, приведший ее к Стену. Бутылка с недопитым бренди — неужели та самая? О, а вот это действительно странно: гобелен, висевший рядом с ее детской кроватью. Кошки играют в шахматы — одна похожа на МакГонагалл в ее анимагической форме, еще одна — вылитая миссис Норрис. Не точная копия ее домашнего гобелена — но довольно похоже. Откуда он здесь? Из ее бреда? Гермиона взяла в руки засохший каштан и принялась задумчиво крутить его в пальцах.

— Что ты делаешь? — услышала она вдруг звонкий детский голосок. — Зачем тебе каштаны? Это для зелья?

Дощатый сарай исчез. Гермиону окружали серые стволы деревьев. Сквозь уже поредевшие золотые кроны пробивались солнечные лучи. В ноздри ударил горький аромат опавшей листвы, запах влажной земли. До слуха Гермионы доносился какой-то низкий гул, резкие голоса, обрывки чьей-то ссоры. Смрад, исходящий от реки, стал куда более густым и отвратительным, чем она помнила. Прямо перед Гермионой на влажных листьях сидел мальчик не старше десяти лет. Неопрятные черные волосы, обтрепанные джинсы, лоснящийся заношенный плащ не по росту, тонкие обветренные губы, угрюмый взгляд. Мальчик подбирал каштаны, очищал их от колючей кожуры и бросал в холщевую сумку. Едва Гермиона успела его рассмотреть, как он повернулся и глянул через плечо — на рыжеволосую девчонку, появившуюся из-за дерева. Звонкий голосок, конечно, принадлежал ей. Гермиона вдруг совершенно ясно почувствовала его радость, смятение, жгучее желание все это скрыть и безразлично ответить: да, разумеется, для зелья. А потом рассказать о каком-нибудь страшном, опасном зелье, которое они будут варить — даром, что конский каштан напрочь лишен магических свойств... Но вместо этого он отрывисто произнес:

— Мать велела собрать. От моли.

— Точно, — девочка вышла из-за дерева и подошла поближе. — Мы тоже обычно складываем в шкаф каштаны. Но забываем их менять — потом они там лежат годами и ссыхаются. Становятся такими сморщенными, — она и себе сморщила носик. — Похожими на финики. Только круглые. Я, когда была маленькая, пыталась один съесть. Разгрызла. Гадость.

Она подошла еще ближе, опустилась на коленки рядом с мальчиком и тоже принялась подбирать каштаны и кидать в сумку. Мальчик как зачарованный следил за тонкими пальцами, очищающими каштаны от колючих шкурок. Так уверенно, не боясь уколоться, испачкать руки... Девчонки обычно так не делают...

— Эй, ты что уставился? А ну, работай! — крикнула она.

И со смехом кинула в него только что очищенный каштан. Он вскочил, сжав кулаки... Как она смеет... Маленькая нахальная маггла! Но ее смех... Ее летящие рыжие волосы... Он наклоняется, хватает каштан и тоже кидает в нее. И вот они уже носятся между деревьев друг за другом, кидаясь каштанами. Обычные расшалившиеся дети... А потом девочка вдруг исчезла. Мальчик притаился за деревом, а когда выглянул — ее уже не было. И солнце спряталось за тучу. Он прерывисто вздохнул. Убежала. А вдруг, он ее обидел? Снова сделал что-то не так... Сердце сжалось. Горло перехватило. Потом пришло спасительное раздражение. Но тут же сменилось щемящей тоской. Может, ее и вовсе не было, этой девчонки? Просто какая-то доселе неведомая разновидность солнечного зайчика, спрыгнувшего на опавшую листву с небес... Он совсем уже собирался подобрать сумку и идти домой, когда что-то вдруг скользнуло за ворот рубашки — гладкое, прохладное, — прокатилось вдоль позвоночника и застряло над поясом. Он вздрогнул от неожиданности, передернул плечами и оглянулся. Девочка стояла, прикрыв рот ладошкой, а в изумрудных глазах искрился смех. Мальчик нахмурился, подавив желание рассмеяться — от облегчения, что она есть и все еще здесь, от нелепости ситуации. Ну, как он его достанет, этот троллев каштан? Не раздеваться же прямо тут, перед ней... Он так и ходил до самого вечера с каштаном за шиворотом. Забыл о нем. И только когда раздевался перед тем, как лечь в постель...

Гермиона вздрогнула и отложила каштан в сторону — заставила себя прервать этот странный контакт с чужой памятью. Нехорошо как-то — будто в думоотвод залезла. Нет, хуже — в думоотводе только видишь, что происходит, но не переживаешь чужих эмоций. Не читаешь мыслей. Мерлин, да этот сарай не так прост...

Ее взгляд вернулся к латунному медальону. Она потянулась к нему и замерла. О, она догадывалась, что за память он в себе скрывает. Последний раз Гермиона видела его в руках у Стена — в их первый вечер. И вот он тут — среди воспоминаний Снейпа. Почему?

Ответ очевиден, девочка моя. Общая память. Даже больше — общее сознание. Значит, Стен и Снейп все-таки один человек? Но одно сознание — это еще не все. Важно и то, с какой реальностью оно соприкасается. Какой сценарий разворачивает. Нет, все-таки, один. Просто это сознание — синтез опыта разных жизней. Разных жизней одного и того же человека.

Так вот что хотел сказать Стен, когда разъяснял ей суть преобразований, происходящих в тайной комнате. Значит, и ее собственный сценарий обошел ту точку, на которой пресеклись жизни Жанны и Моффрэ? Чью же реальность переключает эта тайная комната — Жиля или Жанны? Возможно, обоих?

Гермиона с тоской посмотрела на каштан. Она не Лили. Но она и искала тут Стена, а не Снейпа. Что же ждет ее теперь? Кем окажется Синяя Борода? Вот, она появилась в тайной комнате, изменив порядок событий, сценарий, саму реальность. Осмелилась прочитать и воплотить палимпсест. Создала место, в котором они встретились, как Жиль и Жанна...

А теперь он возненавидит ее. За то, что она не та, которую он ждал. И поступит с ней так, как и надлежит Синей Бороде: посадит в банку и снабдит бирочкой, как результат неудачного эксперимента. Что ж, это, наверное, не хуже, чем то, что делал Жиль де Рэ с результатами своих неудачных экспериментов — бочка с обугленными костями...

Гермиона по-прежнему не решалась прикоснуться к латунному медальону. Стен. Прекрасная возможность выяснить, что им двигало на самом деле. Какие чувства. Желания. Узнать, хотя бы, с какой целью, он ее использовал. Гермиона смотрела на медальон, прислушивалась, как от напряжения начинают ныть пальцы, и постепенно осознавала: нет, она не притронется к нему. Ни за что.

Она не хочет знать, какие чувства испытывал к ней человек, которого она больше никогда не встретит. Она не находила в себе сил снова шагнуть в его объятия, на сей раз твердо зная, что это иллюзия. Она честно призналась себе в том, что отступает просто потому, что боится. Ее иллюзия может не пережить этого знания. А значит, ей не стоит знать, о чем он думал, обнимая ее. Чего он добивался. Что искал. Какие чувства пережил. Или не пережил. Не лучше ли держаться за свои иллюзии — чтобы снова не опрокинуться в абсурд? Что сделано, то сделано, девочка моя. Возможно, теперь он останется жив — кем бы ни оказался в сценарии, который ты запустила, открыв эту дверь.

Гермиона отдернула руку от медальона. Затравлено оглядела вещи, к которым хотелось прикоснуться так, что внутри все дрожало — гобелен, бутылка, Элвис... Нет. Она зажмурилась. А когда снова открыла глаза, первым, на что упал взгляд, оказался веленовый палимпсест. Гермиона схватила его, радуясь, что может занять руки...

В комнате было жарко. Неудивительно — мансарда, под самой крышей. Не спасают ни толстые выбеленные стены, ни распахнутые настежь окна — ни малейшего движения воздуха, только шум. Где он? В каком городе? Какой стране? Ни разу не поинтересовался. Италия? Испания? Можно только догадываться по доносящемуся с улицы быстрому говору и пению по вечерам. Он не знает ни итальянского, ни испанского — только латынь. А эти языки похожи на латынь в равной степени. Лето под раскаленной крышей кажется адом. Он принимает холодный душ, заворачивается в простыню — мысль надеть на себя хоть что-то, хотя бы белье, кажется страшилищем. А простыни лежат в шкафу-нише, выдолбленной в толстой каменной стене — они всегда прохладные, даже без чар. Он почти не пользуется волшебством. Целый день может не прикасаться к палочке. Зачем? Все, что нужно — принять душ, завернуться в простыню, упасть на кровать и читать, писать в веленовой тетради, прислушиваться к себе, выводить формулы, пока простыня не высохнет и не нагреется. Тогда он достанет из шкафа следующую и снова отправится в душ...

Полукровка, воспитанный среди магглов, он очень хотел понять магию. Почувствовать, как она работает. Как он сам становится ее частью. Он учился распознавать, нащупывать магию, которой пронизан мир. Он учился отдаваться ей, позволяя управлять собой. Он постигал и записывал все в веленовой тетради — ход своих преобразований, то, что изобретал его ум под влиянием невидимых потоков магии. А иногда ему казалось, будто его рукой водит кто-то другой. Само волшебство? О, он мог почувствовать, как оно прорастает внутри него, овладевает его природой. В отличие от большинства потомственных волшебников, он мог смотреть на это словно бы со стороны. Говорить об этом. Анализировать. Он был счастлив — там, в этой раскаленной мансарде. Он мог с уверенностью сказать, что такое счастье...

Гермиона не знала, сколько она сидела над тетрадью и смотрела, как ее собственные слезы капают на страницы, как чернила расплываются в этих каплях и исчезают без следа. Она сидела на земляном полу, замерзая на сквозняке в тайной комнате Синей Бороды. Где готова была найти все, что угодно — с маринованными женами и трупами мальчиков включительно. Она втайне надеялась даже на то, что встретит здесь его самого — кем бы он ни оказался. Что ж, так оно, в общем-то, и случилось...

Гермиона очнулась — ей показалось, что стены сарая дрогнули. Она отложила тетрадь и прислушалась. Кто-то звал ее. По имени. Она нервно оглядела сарай, усилив освещение, с подозрением посмотрела на палимпсест. Но тут крик повторился, и Гермиона с облегчением поняла, что голос ей знаком и доносится, судя по всему, с улицы.

Она поспешно покинула сарай, плотно прикрыла дверь и через минуту на крыльце столкнулась с Гарри — он не решался зайти в дом.

— Гарри?

— Герми, слава Мерлину, — выдохнул он. — Скорее. Мы его поймали. Он возродил Волдеморта... Тебя кто-то обидел?

Гарри задыхался, его глаза лихорадочно блестели, руки терзали отворот мантии. Но, несмотря на нетерпение, он встревожено оглядел Гермиону. У нее сжалось сердце. Наверное, она просто устала от этой неопределенности. Устала держать удар. И вот перед ней ее старый друг — издерганный, уставший, но по-прежнему не обозленный. Он мог сделать глупость — но не мог предать...

Гермиона осторожно погладила Гарри по плечу.

— Обидел? — переспросила она.

— Ты плакала, — Гарри нахмурился. — Герми?

— А, ты об этом...

Она вытерла лицо, стараясь не разреветься снова — теперь уже от внезапно нахлынувшей благодарности. Мерлин, как тепло...

— Ерунда. Бабьи слезы, — она последний раз шмыгнула носом и попыталась улыбнуться.

Получилось.

— Так кого поймали?

— Снейпа, — выдохнул Гарри, снова выпучив глаза. — В магазине Уизли. Он возродил Волдеморта, Герми.

— Волдеморта? — переспросила Гермиона, не зная, будет ли пристойным рассмеяться, и не отправит ли ее Гарри сразу в Святого Мунго. — Ты уверен, что именно Волдеморта?

Гарри хмуро глянул из-подо лба — его, кажется, разочаровала ее реакция на такие потрясающие новости.

— Герми, это же Снейп, — сказал он с тихим отчаянием. — И он жив. Ты разве не удивлена?

— Признаться, слегка удивлена, — честно ответила Гермиона. — Где он?

— Артур приказал доставить его в аврорат и... пока не трогать.

Гермиона удовлетворенно кивнула и похлопала друга по плечу.

— Что ж, хорошая работа. Ты его видел? — с сомнением спросила она.

Гарри кивнул.

— Как тебя.

— И что, на кого он похож? — с замиранием сердца прошептала она.

Гарри пожал плечами.

— Снейп и Снейп. Будто вчера из класса вышел.

Гермиона задумчиво кивнула, надеясь, что облегчение не слишком явно читается у нее на лице. Значит, внешность осталась прежней. А все остальное?

— Гарри, а вирус точно активизировался? — встревожено спросила она.

— Вирус? — переспросил Гарри.

— Ну, Волдеморт — он точно возродился?

Гарри снова помрачнел.

— Точно, — ответил он. — Пока нам удается сдерживать его в магазине.

— А как вы взяли Снейпа?

— На пороге лавки, — сказал Гарри. — Он оттуда выскочил, а мы тут как тут. Получили сигнал о том, что кто-то проник в зону нестабильности.

Гермиона снова кивнула.

— Отведешь меня к нему? — спросила она.

Гарри покачал головой.

— Он в аврорате. Не думаю, что тебе разрешат...

Его виноватый взгляд раздражал и смешил одновременно. Гермиона фыркнула.

— Пускай попробуют помешать, — процедила она. — Давай, аппарируем.

Ей нужно было срочно увидеться со Снейпом — или кто он там теперь. До того, как он что-либо скажет или не скажет и будет отправлен в Азкабан. И она с ним встретится, даже если ей придется отправить в отключу все Министерство магии. Раз Риддл все еще под контролем, игра продолжается. А значит, один звонок Полу — и любая дверь перед ней открыта, любой персонаж отправлен погулять — хоть он аврор, хоть министр магии, хоть сам Артур Уизли.

Она влетела в кабинет начальника аврората, едва не снеся по дороге дверь. Двое авроров, находившихся в кабинете и, по-видимому, охранявших Снейпа, удивленно взглянули на нее и потянулись к палочкам.

— Выметайтесь, — скомандовала она, нетерпеливо махнув рукой в сторону двери. — Можете охранять с той стороны.

Авроры переглянулись и вынули-таки палочки.

— Мисс... — начал было один из них, но тут же прикусил язык, встретившись с хмурым взглядом Гарри Поттера.

— Миссис, — отрезала Гермиона. — Мальчики, не доводите до греха. Гарри, — она обернулась к другу, — объясни младшим по званию.

Гарри испытующе посмотрела на нее, потом на Снейпа, с безучастным видом подпирающего стену, потом перевел взгляд на авроров и молча махнул головой в сторону двери. Те, удивленно оглядываясь на Гермиону, неохотно побрели к выходу. Едва за ними закрылась дверь, Гермиона вынула мобилку и набрала Пола.

— Я в аврорате. Ты меня видишь? — спросила она.

— Совершенно ясно. Как и твоего мужа. А он совсем не изменился. И я рад, что ты все еще не в банке.

— Это ненадолго, боюсь, — сказала она, косясь на фигуру в черном. — Закрой нас тут.

— И что? Посмотрите, кто кого? — судя по всему, Пол уже пришел в себя — он говорил бодро и от его уверенного тона Гермиону начало тошнить.

— Что-то вроде, — проворчала она. — Дай нам минут пятнадцать — а потом впускай всех желающих. И оставайся на связи.

— А то! Нам же еще с малышом Риддлом разбираться, — жизнерадостно ответил Пол. — Ах, что за вирус, Миона, что за вирус... Он уже благополучно инфицировал все, что мог.

— А как же ты нас тут закроешь? — с тревогой спросила Гермиона, и у нее все внутри похолодело. — Что, ничего не получилось? Игра по-прежнему владеет реальностью?

— Получилось, Миона, — Пол, казалось, чуть не урчал от удовольствия. — Но я же творец. В любой игре есть парочка багов, которые при необходимости превращаются в фичи. Так вот, благодаря этому маленькому несовершенству программы, я еще какое-то время смогу удерживать игру на ручном управлении. Надеюсь, вы успеете выяснить отношения.

Гермиона отключилась и спрятала мобилку в карман. Сделав глубокий вдох и приказав себе сохранять спокойствие и чувство собственного достоинства, она, наконец, повернулась к Снейпу и посмотрела ему в глаза. Он ответил ей знакомым холодным взглядом. Гермиона поежилась. Она рвалась встретиться с ним, но сейчас совершенно не знала, как заговорить. И по-прежнему не могла себе представить, кто перед ней и чего ждать от этого человека — хоть он и выглядел в точности как Северус Снейп. Какое-то время они просто стояли и сверлили друг друга взглядом, словно искали брешь в защите.

— Я открыла тайную комнату, — хрипло произнесла она.

Он медленно наклонил голову, по-прежнему не сводя с нее пронзительного взгляда. И вдруг Гермиону осенило: он же сам всматривается в нее, потому что не знает наверняка, кто перед ним — она-то тоже могла стать кем угодно, войдя в тайную комнату. Но он же легиллимент — кто мешает заглянуть в ее сознание? Пожалуйста, смотри. Я даже закрываться не стану — все равно не умею толком. И в то же время она почему-то была уверена — он не станет этого делать. Почему? А почему ты сама не стала касаться медальона в тайной комнате, девочка моя?

Ох, Стен...

— Ты на него совсем не похож, — вырвалось у нее.

Словно опровергая ее слова, он пожал плечом — такой знакомый жест...

— Извини.

Кратко. Холодно.

— Не думаю, что ты сумела хорошенько его рассмотреть.

— Ты использовал маскирующие чары? Менял внешность? — спросила она, не понимая, почему это ей так важно.

Он вздохнул и покачал головой.

— Что бы не происходило с миром, привычка сначала говорить, а потом думать, остается при тебе, — произнес он без всякого выражения. — При той степени близости, которая была у нас... у вас, вряд ли можно было бы удержать маскирующие чары.

— У нас... — автоматически повторила Гермиона.

Мерлин великий, кем бы он ни был, этот человек, — это с ним она встречалась в полутемном, всегда полутемном доме. И он же кормил ее манной кашей, вытягивал из горячки, доводил до истерики в Тупике Прядильщика, давал в письмах советы по борьбе с похмельем... Методично подталкивал к грани безумия. И теперь ничего не изменилось. И не изменится. Потому что образ Синей Бороды был пустой формой — пустым местом во вселенной, где мог появиться человек, которого она сама старательно списывала с профессора Снейпа. Ведь это его она искала, создавая западню из строк, написанных им же. В результате, он окружил ее собой — так плотно, как только мог. И все, что теперь нужно сделать — набраться мужества и назвать вещи своими именами. Иначе, как он и предупреждал, они совсем запутаются. Она же первая и запуталась. Слишком много имен для одной жизни...

— Как же мне теперь тебя называть? — спросила она, все еще надеясь, что ошибается, и в то же время страшась этого.

Он дернул углом рта и произнес не без яда:

— А ты не помнишь? У меня есть имя, данное мне при рождении. И зная о... — он сделал паузу, словно подбирая подходящее слово, — ловкости твоего языка, не сомневаюсь, ты справишься с таким нехитрым набором фонем.

Гермиона смотрела на знакомую кривую усмешку, вслушивалась в звучание голоса, в игру интонаций, улавливала болезненную нотку. Змея укусила?.. Боевое ранение, кажется, кинжал... Этот недобрый прищур...

Ей хотелось его убить. Или ударить — жестоко, чтобы заскулил от боли. Или хотя бы просто сесть на пол и разреветься. Все, что удержала ее память из облика Стена Смотрицки, несомненно, принадлежало Северусу Снейпу. А все остальное казалось теперь размытым пятном, общей фразой о светлых волосах и загрубевшей от ветра коже. Впрочем, еще она хорошо помнила его прикосновения. Его? Чьи именно, девчонка?

— Мерзавец, — прошипела она. — Как ты посмел?

— Ты о чем, милая? — насмешливо поинтересовался Снейп, заломив бровь.

— О чем? О том! — выкрикнула она, заталкивая руки поглубже в тесные карманы джинсов, чтобы не дать ему по морде сию минуту. — Значит, решил меня использовать со всей возможной приятностью?

Снейп побледнел и глянул на нее так, что Гермиона попятилась. Мерлин, она уже забыла, как он может быть страшен. Или никогда не знала? Или это не он — а Синяя Борода?..

— Ах вот как, женщина, — это я тебя использовал? — обманчиво спокойным тоном произнес Снейп. — А что, позволь узнать, ты сделала со мной? С моей жизнью? Ничтоже сумняшеся, превратила в игрушку на потеху магглам!

Он сделал шаг к Гермионе и навис над ней, отчаянно сцепив пальцы за спиной, словно последним усилием удерживая себя от рукоприкладства.

— Почему Стен Смотрицки не слишком похож на меня, хотя это, несомненно, я? Да это у тебя надо спросить! — рявкнул он. — Как ты умудрилась скрестить в своих экспериментах Жиля де Рэ и Северуса Снейпа? Палимпсест, Грейнджер! И я не знаю, что оказалось страшнее — моя тетрадь или твоя голова.

Он резко отстранился, снова привалился спиной к стене, и прикрыл глаза, пытаясь подавить ярость.

— Нет, самым жутким оказалось то, что получилось при их взаимодействии, — с горечью произнес он после паузы. — Я кузен Люциуса Малфоя...

Гермиона тоже отошла от него подальше и села за стол главного аврора.

— Как ты выжил? — спросила она. — Там, в Визжащей хижине.

— Не знаю, — ответил он.

Она сделала нетерпеливое движение.

— Действительно не знаю, — повысив голос, повторил он. — Могу только предположить, что не без твоего участия.

— Интересно, в этом мире хоть что-то происходит без моего участия? — раздраженно пробормотала Гермиона. — Но на сей раз, думаю, ты ошибаешься. Девять лет назад...

— Да хоть сто девять! — перебил ее Снейп. — Ты исключила фактор времени, если не помнишь. Пятнадцатый век. Одиннадцатый. А тут каких-то девять лет...

Он махнул рукой и снова застыл у стены. Гермиона неосознанно зашарила руками по столу Канингема, будто искала, за что ухватиться. Мерлин, это не так уж невероятно...

— Значит, любой нумеролог... — ошеломленно произнесла она.

— Не любой, — ответил он. — В данном случае, только ты. Да и то, как я понимаю, случайно.

— Я?

— Моя жена. Мы связаны родовой магией, — он неприятно ухмыльнулся. — Я об этом позаботился.

Гермиона снова завелась. Она вскочила из-за стола и заметалась по кабинету.

— Прекрасно, — шипеть она научилась разве что чуть-чуть хуже, чем он. — Надеюсь, таким образом, моя миссия в твоей жизни выполнена. Как и твоя в моей. Поэтому покончим с этим, — она обвела руками кабинет. — И разведемся, как нормальные, цивилизованные люди. Я даже не стану тебе предлагать остаться друзьями.

Снейп кивнул и осклабился.

— Спасибо, дорогая, — таким же ядовитым тоном произнес он. — Это потребовало бы от меня титанических усилий. А я всего лишь человек.

Гермиона набрала было в грудь воздуха для достойного ответа, но услышала возню за дверью и передумала. Кто-то пытался открыть дверь. Семейные отношения следовало пока отложить — Гермиона понимала, что Пол не сможет удерживать контроль над игрой слишком долго.

— Что произошло в лавке Уизли? — спросила она деловито.

— Уизли, — повторил Снейп с нескрываемым отвращением. — Когда я переступил порог, прямо передо мной появилось лицо...

— Волдеморт? — быстро спросила Гермиона.

Снейп покачала головой.

— Альбус Дамблдор, — ответил он.

Гермиона едва не открыла рот от удивления.

— Дамблдор?

Снейп кивнул — кажется, он наслаждался ее замешательством.

— А вы тоже думали, что я возродил Волдеморта, мисс Грейнджер? — с ехидцей поинтересовался он.

Гермиона потрусила головой.

— Неужели... — выдавила из себя она. — Профессор, неужели вам так хотелось дать по морде Дамблдору?

Снейп поднял бровь.

— По морде? Интересная мысль, — насмешливо произнес он. — Никогда об этом не думал.

Гермиона с минуту задумчиво смотрела на него, пытаясь сообразить, почему именно распаковка Риддла привела к появлению всплывающего боггарта в виде Дамблдора. Вообще-то, в этом был определенный смысл...

— И что было дальше? — спросила она.

Снейп снова пожал плечом. В точности как Стен. У Гермионы перехватило дыхание, и она едва услышала ответ:

— Я вышел из лавки и увидел, что окружен аврорами. Это все.

— Зачем вы вообще туда пошли?

Злость. Ей надо растравливать в себе злость. Это поможет справиться со странным желанием, возрастающим всякий раз, как она узнает в Снейпе Стена. Прижаться к нему и забыть обо всем... К кому — к нему, девочка моя? К Снейпу?

— Зачем было просто не спрятаться, не затаиться? — бушевала она, глуша в себе голос сирены, зовущий ее в тихую гавань. — Почему вы не связались со мной? Вы же знали, что меня это касается непосредственно! Зачем вы пошли на эту дурацкую встречу с Прелати? Какого пьяного тролля вы там устроили? И как вы посмели запереть меня в этом доме?

Снейп какое-то время просто смотрел на нее ничего не выражающим взглядом. Гермиона всматривалась в его глаза — но напрасно искала там ответ на совсем другой вопрос, мучивший ее куда сильнее. Напрасно. Она никогда не могла распознать истинных чувств человека по глазам. Она вообще сомневалась, что это возможно...

— Как много вопросов, — наконец ледяным тоном произнес Снейп и устремил взгляд поверх ее головы — в окно.

Гермиона почувствовала, что вот-вот достигнет точки кипения.

Да, Гарри прав. Все тот же профессор Снейп. Невыносимый, высокомерный, холодный и ядовитый, как гремучая змея. Ее муж. Синяя Борода. Что ж, кажется, маринование в банке — это не самый страшный исход для женщины, обреченной на совместную жизнь с этим... этим...

К счастью, благоразумие возобладало. Гермиона проглотила рвущийся наружу вопль разъяренной фурии и, стараясь копировать ледяной тон мужа, произнесла, указывая пальцем на дверь:

— Сейчас они все сюда ввалятся. Все, что от тебя требуется — молчать, кивать головой и говорить "да". Что бы я ни делала.

Снейп, казалось, на миг оторопел от такой наглости — он взглянул на нее и хотел уже что-то сказать, но Гермиона, воспользовавшись его секундным замешательством, уже подскочила к двери и распахнула ее.

Глава 34

Глава 34

— Ах, господин министр, какая честь! — воскликнула Гермиона.

Она понадеялась, что это прозвучало достаточно невинно.

— Грейнджер, — хмуро произнес Кингсли Шеклбот вместо приветствия и, отодвинув ее с дороги, вошел в кабинет. — Какого тролля пьяного ты тут устроила?

Вслед за министром вошли Артур Уизли, Гарри Поттер, двое авроров-охранников, которых Гермиона так бесцеремонно выставила за дверь, и еще двое волшебников. Их лица показались Гермионе смутно знакомыми. А вот Снейп, судя по всему, знал их лучше — они переглянулись и нервно дернули головами в немом приветствии.

Кингсли подошел чуть ли не вплотную к Снейпу. Какое-то время он смотрел в лицо бывшему директору Хогвартса тяжелым профессиональным взглядом. Снейп игру не поддержал — он едва глянул в глаза министру и снова уставился в окно. Шеклбот покачала головой, отошел от Снейпа и тяжело опустился в кресло Канингема.

— Итак, Северус Снейп жив, — с мрачным удовольствием произнес он.

Снейп ответил ему легким поклоном. Кингсли снова принялся сверлить его взглядом. Гермиона подумала, что вряд ли Шеклбот предпримет попытку проникнуть в сознание человека, который столько лет умудрялся прятать свои мысли от Волдеморта. Да и от Дамблдора, скорее всего, тоже. А ведь оба были легилиментами изрядными. Но тут ее внимание привлекло тяжелое дыхание за плечом. Она оглянулась и увидела Гарри — он напоминал сжатую пружину. Гермиона физически ощутила его стремление кинуться вперед, закрыть собой своего Патриарха, перегрызть горло каждому, кто попытается на него напасть, умереть у его ног. Гарри, по всей видимости, очень не нравилось, как министр магии смотрит на Снейпа. И Гермиона с ужасом подумала, что если Кингсли сейчас же не отведет взгляд...

Шеклбот, словно услышав ее немую мольбу, оторвался от созерцания Снейпа и забарабанил пальцами по столешнице.

— И Тот-кого-нельзя-называть...

— Вы имеете в виду Риддла, министр? — уточнила Гермиона.

Кингсли одарил ее яростным взглядом и продолжил:

— И Тот-кого-нельзя-называть тоже жив. Очень интересное совпадение. Особенно если учесть ваше, мистер Снейп, совместное с ним появление.

Он снова грозно глянул на Снейпа. Гарри дернулся. Гермиона поймала друга за руку и решила, что пора действовать:

— Появление? — переспросила она. — Вы видели Риддла, министр? И что он — сильно изменился?

Как она и ожидала, внимание присутствующих переключилось на нее. Только Снейп смотрел в окно с таким видом, будто все происходящее совершенно его не касается — за что Гермиона была ему бесконечно благодарна.

— Вам так любопытно, как теперь выглядит Волдеморт, мисс? — гневно спросил один из полузнакомых волшебников.

Гермиона испытала нечто вроде уважения — маг назвал Волдеморта по имени, хотя было видно, каких усилий это ему стоило. Мерлин великий, и это после того, как Волдеморта победили уже дважды... Она чувствовала себя довольно неуверенно — Снейп так и не ответил ей толком, на что была похожа распаковка Риддла. То, что он увидел боггарт-прикол в виде Дамблдора, только сбило ее с толку. Надо бы хоть попытаться узнать...

— Да, господин министр, господа, — осторожно заговорила она. — Я думаю, это могла быть какая-то ошибка.

— Ошибка исключена, Грейнджер, — рявкнул Шеклбот, ударив кулаком по столу. — Когда Снейп вышел из лавки, туда немедленно вошли авроры. Так вот, первый же увидел То... Волдеморта, — Кингсли заставил себя произнести это слово. — После чего пропал. Просто исчез. На глазах у всех.

— Аппарировал, — предположила Гермиона. — С перепугу.

— Вы правда думаете, что авроры не в состоянии отличить аппарацию от исчезновения? Или Волдеморта от Гарри Поттера, миссис Грейнджер? — сердито спросил один из волшебников.

Ах, вот как... Исчез. Гермионе понадобилось несколько секунд, чтобы расставить все по своим местам. Лавка Уизли была зоной нестабильности. А в этих зонах волшебники время от времени исчезали. Как Канингем. Интересно, этот аврор был чистокровным? Или хотя бы полукровкой? Спросить бы у Гарри... Да только как это сделать, не привлекая внимания? Впрочем, его исчезновение действительно могло быть связано с распаковкой Риддла — вышвырнул его куда-нибудь миль на двести от Лондона, в другую локацию, и дело с концом. Кстати, еще вопрос как их всех потом вернуть из альтернативных сценариев... Потом, девочка моя, потом. Сейчас надо разобраться с Риддлом. Значит, всплывающий боггарт предстал перед несчастными аврорами в виде Волдеморта. Неудивительно. Лет через пятьдесят им будут детей пугать, как магглы — бабаем.

— Так он увидел Волдеморта? — невинно хлопая глазами, спросила она и глупо заулыбалась. — Ох, сработало!

Волшебники переглянулись и подозрительно уставились на нее.

— Сработало — что? — Артур Уизли, судя по дружному кивку, высказал общий вопрос.

— Прикол, — ответила Гермиона. — Новый прикол от Умников Уизли. Он действительно хорош. Но я не думала, что им заинтересуется сам министр!

Звенящую тишину, воцарившуюся в кабинете после этих слов, Гермиона восприняла как награду за смелость.

— Что вы имеете в виду? — севшим голосом спросил Артур.

— Этот боггарт, мистер Уизли, — принялась объяснять Гермиона, всем видом изображая дружелюбие. — Вернее, кибернетический вирус. Вирус Риддл, — Гермиона истерически хихикнула. — Пол выбрал это имя. Понимаете, он договорился с вашим сыном...

— Джорджем? — лицо Артура залила краска.

Гермиона не к месту вспомнила, что точно так же краснеет Рон.

— Кажется, да, — неуверенно ответила она. — А может, с Роном — не знаю. Вот только Пол маггл. Меня очень впечатлила эта их разработка с всплывающим из-под порога боггартом — вы знаете, мистер Уизли, о чем я. И я подсказала Полу использовали эту идею. Просто люди видят того, кого... Ну, в общем, принцип боггарта.

Она беспомощно замолчала и развела руками. Этот жест заставил присутствующих, слушавших ее намеренно сбивчивую речь, затаив дыхание, вздрогнуть. Теперь все дружно уставились на Артура Уизли. Сам министр принялся сверлить взглядом своего помощника. Но тот в ответ лишь покачал головой.

— Ах, Артур, ваше увлечение магглами, кажется, передалось потомкам, — ядовито произнес один из волшебников. — А дети талантливы...

В кабинете снова воцарилось молчание. Лицо Артура Уизли полыхало, как зимний рассвет. Он несколько раз судорожно набирал в грудь воздух, словно собирался заговорить, но так и не сказал ни слова. Наконец тишину нарушил министр.

— Миссис Грейнджер, — пророкотал он. — Вы, кажется, понимаете в происходящем больше, чем мы все.

Гермиона нерешительно пожала плечами.

— Объясните и нам, пожалуйста, — просьба Кингсли больше походила на приказ. — Для начала, кто такой Пол и какие дела у него с молодыми Уизли?

— Пол — мой коллега, — охотно принялась рассказывать Гермиона. — Программист в фирме, в которой я работаю креатором, — она с удовольствием отметила, что ее маггловские словечки постепенно вводят присутствующих в ступор. — Пол познакомился с братьями Уизли через Интернет. И те предложили ему разработать пару приколов для их магазина. Пол, собственно, занимается разработками приколов для магглов. Но так получилось, что этот прикол — Риддл — попал в зону нестабильности и теперь ведет себя... непредсказуемо.

— Непредсказуемо, — с нажимом повторил министр.

Гермиона поежилась под его взглядом, но смело продолжила:

— Это свойство зон, министр. От нас их работа никак не зависит. Единственное, что я могу предположить, что этот прикол может детонировать все зоны нестабильности.

— В смысле — детонировать? — осторожно уточнил один из волшебников.

— В смысле, он может проявиться в любой из этих зон или во всех сразу, если окончательно выйдет из-под контроля.

Что ж, девочка моя, это почти правда...

— Все зоны? — ошеломленно переспросил Шеклбот. — И... И что?

Гермиона пожала плечами.

— Это означает, что вам, министр, лучше разобраться с происходящим, пока мы в состоянии его сдерживать.

Кингсли снова уставился ей в переносицу.

— Вы его сдерживаете? — подозрительно спросил он. — Как?

— О, Пол отвечает за свои разработки, министр, — оживленно отвечала Гермиона. — Он мастер своего дела.

— А Снейп? — спросил Шеклбот.

— Что — Снейп? — невинным тоном переспросила Гермиона.

— Как он с этим связан?

Теперь он снова повернулся к зельевару. Тот пожал плечом и насмешливо посмотрел на Гермиону.

— Случайность, — просто ответила она.

— Он случайно сорвал министерские печати? — видимо, с трудом сдерживая гнев, пророкотал министр. — Случайно оказался рядом с Волдемортом? Может, он так же чисто случайно вернул его к жизни?

— Не драматизируйте, господин министр, — строго произнесла Гермиона. — Вирус — это не жизнь. Это полужизнь — в лучшем случае. И именно по этой аналогии мы с Полом назвали вирус в честь Тома Риддла. Он же тоже, кажется, был не совсем живой... Но не в этом дело, — оборвала она себя, в надежде, что про Снейпа присутствующие снова забыли. — Вирус Риддл тоже своего рода полужизнь — магически-кибернетическое создание. Мы сначала думали о големе, но остановились на киборге.

Волшебники беспомощно переглянулись. Краем глаза Гермиона отметила, как Снейп дернул углом рта, с трудом подавляя улыбку.

— Это как Терминатор... — растерянно прошептал Гарри.

— Типун тебе на язык, — возмутилась Гермиона. — У Терминатора карьера — не приведи Мерлин. Нам еще Риддла-министра не хватало.

Она знала, что Шеклботу не понравится этот намек. Он развернулся и яростно посмотрел на Гермиону.

— Миссис Грейнджер, — процедил он сквозь зубы, — если этот ваш маггловский умник действительно отвечает за Вол... за этот прикол, — министр скривился, как от зубной боли — называть Волдеморта "приколом" было для него совершенно противоестественно, — так, может, он окажет нам всем любезность и уничтожит его?

Гермиона кивнула.

— Хоть сию минуту, сэр.

— Так сделайте это! — рявкнул Кингсли.

Но Гермиона покачала головой и наивно улыбнулась

— Не так быстро, сэр, — сказала она. — У меня есть кое-какие желания. И я хочу, чтобы вы их исполнили.

Шеклбот с минуту просто смотрел на нее, словно не хотел верить собственным ушам. А потом подошел к ней вплотную и угрожающим шепотом произнес:

— Шантаж, миссис Грейнджер?

Гермиона энергично замотала головой.

— Всего лишь невинное желание, — заверила она.

— Допустим, — процедил Кингсли. — Но лишь в том случае, если это не противозаконно.

После чего он резко отвернулся, отошел от нее и снова сел в кресло.

— Это уж вам виднее, министр, — сказала Гермиона, едва переводя дух от облегчения — Кингсли сейчас был действительно страшен. — Я прошу вас оставить в покое мою семью.

Повисла пауза. Волшебники принялись исподтишка рассматривать Снейпа. Даже он сам удостоил ее короткого взгляда. Если бы не напряженность момента, Гермиона, наверное, улыбнулась бы ему милой улыбкой людоедки. Но она лишь отметила про себя, что ей, похоже, удалось слегка его огорошить.

— Семью? — переспросил Шеклбот.

— А вы не в курсе, что у меня есть семья, министр? — Гермиона кивнула на зельевара, который теперь наблюдал за происходящим, как за скучным кинофильмом. — Я всего лишь хочу, чтобы наши имена не упоминались, не всплывали, были просто забыты в связи с этой войной. Вы понимаете, о чем я говорю — кажется, вы это называете "не значиться".

Тут все волшебники, как по команде, заговорили. Одновременно. Наверное, об одном и том же, но каждый своими словами — поэтому с минуту в комнате стоял просто возмущенный галдеж. Наконец Кингсли нетерпеливо взмахнул рукой и все неохотно примолкли.

— Обвинения против Снейпа... — начал было министр.

Но Гермиона прервала его:

— Сдерживать вирус вечно не сможет даже такой кулхацкер, как Пол, — резко произнесла она. — Пока Риддл развлекается с приколами Уизли. Но надолго ли ему хватит этого магазина?

Кингсли снова вскочил с кресла, шагнул к Гермиона, схватил ее за плечи и, глядя в глаза, прошипел:

— Я могу прямо сейчас арестовать вас, миссис Грейнджер. Вынудить к сотрудничеству — любыми способами. В конце концов, мы справимся с Волдемортом и без вас, не сомневайтесь. У меня есть все основания для вашего ареста. Вы связаны с воскрешением, как вы сами только что признались. Я уж не говорю о... О вашем супруге.

Гермиона, скосив глаза, глянула на Снейпа. Тот снова смотрел на нее. Бровь чуть приподнята. Ну что, милая, как ты будешь выкручиваться? Или мне все-таки будет позволено принять участие? Гермиона сделала, насколько смогла в такой ситуации, страшные глаза. Только пикни, милый. И будешь выбираться из этого сам — как знаешь. Снейп едва заметно скривился в ответ на ее пантомиму и снова безразличным взглядом уставился в окно. Гермиона же смело посмотрела в бешеные глаза Шеклбота.

— А что, Уизли тоже посадят? — нахально спросил она. — Всех или только некоторых? К тому же, сэр, доказательств моей причастности к происходящему у вас нет. Так же как причастности моего мужа. То, что он вышел из лавки, в которой якобы появился Волдеморт — ничего не означает. Лавка — зона нестабильности. За происходящее в ней вообще никто из магов не может нести ответственности.

— Но вы каким-то образом регулируете магию в этих зонах! — рявкнул министр.

— Во-первых, не я, а мой знакомый маггл. А во-вторых, регулируете — громко сказано. Какое-то время он может поддерживать зону в относительно стабильном состоянии. Какое-то время, сэр.

Время. Вот на что надо упирать. Время, которого у них нет. Ни у кого из них — ни у нее, ни у министра. Собрав в кулак всю свою волю, Гермиона заставила себя усмехнуться прямо в разъяренное лицо Кингсли Шеклбота.

— Конечно, сэр, вы можете справиться с Волдемортом и без меня. Пожалуйста. Попытка не пытка. Только поторопитесь.

Они смотрели друг другу в глаза, кажется, целую вечность. И Шеклбот, и Гермиона понимали, что он может ее арестовать — возможно, даже должен это сделать. Но имя Волдеморта по-прежнему наводило ужас на всех, кто прошел через последнюю войну. И каждый из присутствующих в этом кабинете помнил, сколькими жизнями пришлось заплатить за победу.

— В конце концов, я могу наложить на вас империо, — прошипел министр.

— Попробуйте, — севшим голосом предложила Гермиона. — Только должна вас предупредить — во избежание эксцессов мы на время заблокировали возможность использования непростительных заклятий в этой ло... В смысле, в аврорате.

Шеклбот отпустил ее и отшатнулся.

— Вы, конечно, можете подействовать на меня с помощью зелий, — окрепшим голосом продолжила Гермиона. — Но это потребует времени, я права?

Последние слова адресовались Снейпу. Тот оторвался от созерцания окна, перевел взгляд на нее и безразлично кивнул.

— Которого у вас сию минуту нет, — закончила Гермиона.

— Как вы контролируете использование магии? — ошеломленно спросил кто-то из волшебников.

— Компьютерные технологии. И только в зонах нестабильности, — ответила Гермиона,

— Аврорат... — дрогнувшим голосом произнес один из авроров. — Зона нестабильности?

Гермиона кивнула, потом нервно хихикнула и добавила:

— Я почему-то так и подумала, что вы не догадаетесь проверить министерство.

Мужчины переглянулись. Шеклбот упал в кресло, будто у него подогнулись колени. Информация о том, что аврорат — зона нестабильности и что какой-то маггл-программист сейчас контролирует использование магии в святая святых магической Британии, не придала ему бодрости.

— Как... — севшим голосом пробормотал Артур Уизили, — как ты могла, Гермиона... Раскрыть магглам тайны нашего мира...

Она исподтишка метнула в него злорадный взгляд. Ох, мистер Уизли, какая переоценка ценностей...

— Ничего я им не открывала, мистер Уизли, — небрежно произнесла она. — Пол просто из последних сил удерживает в аврорате информационную стабильность. И следит, чтобы "маленький игрушечный Риддл от Уизли" сюда случайно не влез. Он считает, что это просто он-лайн игра.

Шеклбот при этих словах дико посмотрел на Артура, потом перевел взгляд на Гермиону.

— Хорошо, — выдохнул он.

Гермиона покачала головой.

— Изменение документов, господин министр, — сказала она. — Прямо сейчас. Вы ведь имеете право на подобную магию от имени правительства? Тем более, сейчас у нас чрезвычайное положение.

— Вы понимаете, какими будут последствия? — тихо спросил Кингсли.

— Наши имена исчезнут из всех документов, связанных с войной. Этого я и добиваюсь.

— И из наградных списков, миссис Грейнджер!

— Вы думаете, я буду торговаться из-за ордена, когда речь идет о моей семье? — резко спросила она.

Шеклболт посмотрел по очереди на каждого из своих подчиненных, потом снова на нее. Гермиона почувствовала, как загривок защекотало и по спине стекла струйка пота. Шеклбот едва заметно кивнул. Она сглотнула и, подняв палочку, произнесла слова магической клятвы, пообещав, что нейтрализует вирус, как только министр магии выполнит ее требование. Краем сознания она успела ощутить испуг — а вдруг у Пола что-то не заладится, и он не сумеет удалить вирус? Но по-настоящему испугаться этой мысли она не успела. Потому что, едва она опустила палочку, министр поднял свою, нараспев произнес заклинание и начертил в воздухе замысловатый знак, который на секунду заискрился и погас. Сам министр упал в кресло и сгорбился, словно на это колдовство у него ушли последние силы.

Гермиона тоже почувствовала страшную слабость. Возможно, эти чары каким-то образом коснулись ее. Она присела на краешек стола, вынула из кармана мобилку, набрала номер Пола и переключилась на громкую связь. Пол ответил мгновенно.

— Пол, как там наш Томми? — спросила она, не тратя время и силы на приветствия.

— Ох, Миона! — срывающимся голосом произнес Пол, — с тобой все в порядке?

— Да. А что?

— Ты исчезла! — в голосе Пола послышалась истерическая нотка. — Только что. Была — и нет. Я не вижу тебя. И твоего мужа, кстати, тоже. Вы исчезли в одночасье. Заискрились и погасли. Это какой-то глюк...

— Успокойся, Пол, все так и должно быть, — произнесла Гермиона севшим голосом.

У нее слегка закружилась голова, и она ухватилась за край стола, чтобы не свалиться с него. Потом подняла взгляд и встретилась с глазами Снейпа. Нет, она так и не научилась читать по глазам чужие эмоции. Жаль. Хотелось бы знать, что чувствует человек, для которого только что закончилась война, длившаяся едва ли не всю его сознательную жизнь. Человек, ставший свободным. Неужели, так же, как она — ничего, кроме усталости? Тяжелой, душной усталости...

— Миона?

Гермиона вздрогнула и постаралась взять себя в руки. Она отдохнет. Обязательно. Вот только клятву выполнит. Риддл-то небось все еще громит лавку Уизли. От этой мысли она взбодрилась.

— Как там наш Томии? — снова спросила она.

— Риддл? — переспросил Пол. — По-прежнему в лавке. Какая локация, пресвятой Кевин Митник! Я бы на его месте тоже оттуда не вылезал. Но... он вирус, а у меня на винчестер натянут презерватив — ты же знаешь...

— Пол, кроме меня, тебя сейчас слышит не меньше полудюжины озабоченных магов, — с ноткой злорадства произнесла Гермиона. — Так что фильтруй поток.

— Да я тут только тем и занимаюсь, — весело отозвался Пол. — Будут указания?

— Гаси Риддла, — коротко произнесла она.

— Жаль. Славная программулина, — пробормотал Пол.

— Ничего, новую напишешь, — успокоила коллегу Гермиона. — Ты же у нас творец...

— Запускать Поттера? — спросил Пол — до Гермионы доносилось быстрое клацанье клавиш.

— Да. Сейчас я его туда отправлю. От магазина Уизли, я так понимаю, не слишком много осталось? — она изо всех сил постаралась скрыть удовлетворение.

— Восстановим, — бодро пообещал Пол.

— Не пугай меня, — попросила Гермиона. — Ты обещал, что это закончится.

— ЭТО закончится, Миона, — торжественно произнес Пол. — Но у меня тут кое-какие дела...

— С Уизли? — ужаснулась Гермиона.

— Да. И с Малфоем.

— О, нет... Откуда ты знаешь про Малфоя?

— Он приходил в гости. О тебе справлялся.

Гермиона закрыла глаза. Происходящее снова приобрело очертания привычного бреда. Она изо всех сил постаралась игнорировать подозрительный взгляд министра.

— Поттера в студию, — голос Пола вернул ее к реальности.

Гермиона прервала связь и посмотрела на Гарри. Тот сглотнул.

— Слушай меня внимательно, — строго произнесла Гермиона. — Сейчас ты аппарируешь к лавке Умников Уизли. Войдешь. Увидишь перед собой этот их прикол — всплывающий боггарт. Дай ему по морде и возвращайся. Главное, Гарри, — она проникновенно посмотрела в глаза другу, — никакой самодеятельности, никакой магии и никаких размышлений. Кем бы ни оказался, этот боггарт — дай ему по морде.

Ее все еще тревожил тот факт, что Снейп при распаковке Риддла увидел Дамблдора. Что, если Гарри тоже увидит кого-то, кому не сможет запросто отвесить оплеуху? Может, это самозащита вируса... Гарри кивнул ей и повернулся к двери. Но тут Артур схватил его за руку.

— Господин министр, я не понимаю, почему мы должны всему этому верить? — произнес он, снова заливаясь краской в точности как Рон. — Это же Снейп — вы знаете, что он творил во время войны. К тому же, как мы только что услышали, в деле замешан еще и Малфой. А Гермиона... Она...

— Ты знаешь, дорогая, мне не слишком нравится эта идея, — прервал Артура низкий шелестящий голос, заставивший присутствующих вздрогнуть и посмотреть на Снейпа.

Тот по-прежнему стоял у стены, скрестив на груди руки, и задумчиво рассматривал Гарри Поттера. Он говорил тихо, с той гипнотизирующей интонацией, которая повергала учеников в ужас, но не позволяла отвлечься от его речи ни на минуту.

— Превращать Поттера в эльфа в доме, где хозяйкой ты — просто неинтересно, — продолжал он, обращаясь исключительно к Гермионе. — Вот была бы на твоем месте Белла Лестрейндж...

С минуту все молчали, переваривая услышанное. Гермиону передернуло при упоминании имени Беллатрисы. Он что, специально?

— А вот миссис Поттер — другое дело, — снова заговорил Снейп. — Я не ошибаюсь — в девичестве она Уизли? Если Молли научила ее готовить хотя бы в половину так же хорошо, как готовила сама...

Гермиона с ужасом смотрела, как Артур меняется в лице. Она готова была разреветься — она же сама рассказала Снейпу о ритуале присвоения крови. Вернее, не Снейпу — Стену. Мерлин, как же теперь... Но она не успела ничего ни сказать, ни сделать — так же, как и Артур. Гарри подскочил к Снейпу, сжимая кулаки.

— Оставьте... — выдавил он из себя. — Не смейте...

Снейп смерил его знакомым презрительным взглядом.

— Поттер, какое красноречие, — ядовито произнес он.

Гарри дернулся всем телом и, борясь сам с собой, произнес:

— Я не позволю вам тиранить мою жену. Со мной поступайте, как хотите. Но Джинни...

Они смотрели друг на друга, и Гермиона видела, как Гарри начинает мелко дрожать. Она не знала, смеяться ей или плакать. Ну почему Гарри обязательно влипнуть по самые уши, чтобы понять, кого он любит и насколько сильно? Вот, пожалуйста, полез защищать Джинни, рыцарь троллев. Идиот. Чем сильнее он сопротивляется воле хозяина, тем больше власти получает хозяин над его семьей. О, вот и господин министр, кажется, понял, что к чему — заерзал. А Артур-то как испуган! Неужели знал о ритуале? Мерлин, что же делать? Гарри сейчас просто раздавит. Еще минута, и он грохнется перед Снейпом на колени, к вящему удовольствию последнего, и будет биться в истерике, пока не получит высочайшего прощения. А уж в том, что Снейп с наслаждением сыграет этот спектакль, и сомневаться не приходится...

— Мне кажется, у тебя больше оснований доверять мне, чем наоборот, а, Гарри? — громко произнесла она.

Гарри обернулся к ней. Гермиона в упор посмотрела на Снейпа. Тот в ответ вопросительно поднял бровь. Гермиона повторила пантомиму со "страшными глазами". Снейп дернул углом рта и кивнул. Нет, слегка поклонился — так, чтоб уж точно все заметили. Гермиона сжала кулаки, стараясь сдержать охватившую ее ярость. Что за человек! Он что, не понимает... Но Снейп уже потерял к ней интерес. Он снова смотрел на Гарри — как на неведомую и во всех отношениях жалкую зверушку.

— Поттер, — сказал он, как выплюнул. — Вы сомнительное приобретение для моей семьи. Поэтому буду признателен, если вы избавите нас от своей персоны. Сделайте то, что приказывает моя жена — и можете быть свободны.

Сказав это, Снейп снова вперил безразличный взгляд в окно.

Гарри развернулся к Гермионе, кивнул и был таков.

В течение следующих пяти минут в кабинете не прозвучало ни одного слова, но дышать было тяжело. К счастью, Гарри вернулся быстрее, чем ожидала Гермиона.

— Ну что? — выкрикнуло сразу несколько голосов.

Гарри пожал плечами. Он казался удивленным донельзя.

— Все, — ответил он, ошеломленно вертя головой. — Его больше нет. Лавку, правда, совсем разломали...

Гермиона шумно выдохнула и снова уселась на стол. Ей было наплевать, что о ней подумают. Она и не подозревала, что испытает такое облегчение...

В кабинете поднялся шум. Гарри расспрашивали, он что-то отвечал. Гермиона не слушала — она только смотрела во все глаза на друга. И когда он, наконец, тоже взглянул на нее, у Гермионы окончательно отлегло от сердца. Глаза Гарри горели. На лице сияла мальчишеская улыбка. Он снова был победителем. И он был свободен. Гермиона едва заметно кивнула ему и прикрыла глаза. Ну, вот и все. Mission complete. Нет, лучше и вовсе — Game over. Ей не хотелось шевелиться, думать, говорить. К счастью, ее пока и не трогали — сосредоточились на мальчике-который-снова-победил-Волдеморта. Даром, что на сей раз Волдеморт был игрушечный. Впрочем, если бы они его не успели обработать антивирусом, кто знает, во что бы вылились эти "игрушечки"...

Но ведь успели. Вот и ладушки... А теперь убраться бы отсюда, пока все эти министерские в себя не пришли...

Она разлепила веки и тут же встретилась с насмешливым взглядом черных глаз.

— Это было эффектно, Грейнджер, — сказал Снейп, и, понизив голос, добавил: — Но я все равно не дам тебе развода.

Вот что значит практика. Ей даже в уме не захотелось обозвать его мерзавцем. Она спрыгнула со стола, подошла к нему вплотную и прошипела в лицо:

— Развод? После всего, что между нами было? Вернее, не было? Вернее, и быть не могло? — она громко фыркнула. — Еще чего! Я сама его тебе не дам!

Она хозяйским жестом поправила ему ворот и похлопала по небритой щеке, мимоходом отметив, что щетина и правда имеет выраженный синеватый оттенок. После чего резко отвернулась и направилась к выходу. Уже взявшись за ручку, она метнула в мужа сердитый взгляд через плечо и произнесла с лучшей снейповской интонацией:

— Не вздумай опоздать к ужину, любимый.

После чего выскочила за дверь и понеслась по коридору почти бегом, позабыв о приличиях и чувстве собственного достоинства. Слегка сожалела она лишь об одном — страх за собственную жизнь лишил ее возможности оценить по достоинству немую сцену в кабинете начальника аврората. Как и последовавший за ней смешок, отголосок которого донесся до нее из-за поспешно закрытой двери. Мысль о бывшем профессоре, оставшемся один на один с собственным смешным положением, придала ей скорости. Месть, конечно, сладка, но жизнь дороже.

Глава 35

Великий Мерлин, как ты допустил существование таких долгих дней? Вообще-то Гермиона с детства была уверена в том, что когда Господь создавал сочельники, он исключил фактор времени. Но ведь сочельник только... Нет. Неужели? Завтра? Гермиона вспомнила об этом, только когда доставила Пола обратно в контору и пошла на поиски шефа. И то только потому, что секретарша в приемной наряжала елку. Гермиона едва удержалась от дурацкого вопроса, почему так рано.

Разговор с шефом получился довольно коротким и невнятным. Гермиона так и не уяснила — ее уволили или повысили. Впрочем, дело, скорее всего, было не в шефе, а в ее собственном заторможенном состоянии.

Потом она сидела в кресле Пола и отвечала на все вопросы, которые он ей задавал. Абсолютно на все вопросы. Совершенно честно, прямо, ничего не скрывая. Пол урчал от удовольствия, представляя, какие возможности открывает сотрудничество хорошего кибернетика с магами. А Гермиона слушала его и пыталась понять, означает ли это, что в точке бифуркации... Нет. Она больше не станет об этом думать. Никогда. В эту минуту она искренне понадеялась, что ее все-таки уволили.

— Э-э, Пол, — произнесла она рассеянно, перебив какой-то очередной восторженный пассаж коллеги. — А что Малфой? Откуда ты его взял?

— А, этот пижон... Он вывалился из камина, — Пол округлил глаза. — Я думал, у меня глюки на почве общения с тобой. А он эдак небрежно отряхивает одежку, смотрит на меня, как на неведому зверушку, — Пол захихикал. — Ну, поговорил с ним.

Гермиона покачала головой. Это действительно было похоже на сумасшествие. Малфой пришел к ней в дом и заговорил с магглом — причем его словами были не "круцио" и не "авада кедавра".

— Что это с Малфоем? — пробормотала она.

— Он проведывал тебя по просьбе своего кузена, — пояснил Пол.

Гермиона закашлялась.

— Кузена?

Пол кивнул.

— И?

— Я его успокоил. Показал, где ты. С кем. На мониторе показал, естественно, — Пол снова захихикал. — Кстати, отлично сыгранная миссия в аврорате, Миона. Респект. Бедняга Люциус так разволновался, что пришлось напоить его бренди.

— Ты поил Малфоя моим бренди?

О нет, ее уже ничем сегодня не удивить. Ничем. Если она удивится еще хотя бы раз...

— А что? Тебе жалко? Он не много выпил. Так плевался — что ты!

Пол засмеялся от души.

— Я же тебе толкую — пижон. Но игра ему понравилась. В общем, — Пол потер руки, — даже если Великий шеф нас с тобой уволит к гоблинам — не пропадем. У меня еще пара проектов с этими Умниками Уизли...

Гермиона сидела, откинув голову на спинку кресла и прикрыв глаза. Мерлин великий, кое-что в магическом мире все-таки серьезно изменится. Это хорошо? Или не очень? Впрочем, участие в этих делах Малфоя и Уизли дает надежду на то, что выбор в точке бифуркации теперь действительно не лимитируется ничем. В том числе здравым смыслом. Кстати, как Малфой умудрился просочиться через ее камин? Она его заблокировала. Совершенно точно. Нет, она только видела, что он заблокирован. Тролль его разберет, этого Малфоя и его родовую магию. Может, Снейп, когда был Стеном, оставил какую-то лазейку. С табличкой "Малфоям — сюда". Специально, чтобы любимый кузен смог в случае чего ее проконтролировать. Выучила ли она уроки, съела ли творог... Ох, он что, позаботился о ней? И который из них? Снейп? Стен? Синяя Борода? Или все трое вместе? Нет, хватит с нее этой лженауки.

А ведь рано расслабляться. Сколько еще нерешенных вопросов, мать моя великая! Во-первых, пропавшие маги. Надо разыскать эти чертовы альтернативные сценарии и постараться вернуть всех на свои места. Во-вторых, зоны нестабильности. Впрочем, не много ли ты на себя берешь, девчонка? Это больше не твоя война. Так что можешь засунуть ручки поглубже в карманы. Пускай сами решают, что делать с зонами нестабильности. Возможно, рано или поздно придут к тому, что обратятся к помощи родовой магии. Или придумают что-нибудь еще. А может, эти зоны на самом деле страшно перспективны в смысле развития магии. Как бы волшебники ни носились со своим семантическим консерватизмом — эволюцию не отменить приказом министерства. В общем, все самое интересное только начинается. И она с удовольствием на это посмотрит. Со стороны. А еще лучше — издалека. Хватит с нее и Снейпа. Это, кстати, в-третьих...

— А что твой муж? — спросил Пол, заметив, что она открыла глаза.

— Муж? — переспросила Гермиона. — Тролль его разберет. Он не дает мне развода, Пол.

Коллега подозрительно посмотрел на нее.

— Миона, я уже говорил, что твой муж дурак? — спросил он.

Гермиона кивнула.

— Беру свои слова назад, — со вздохом произнес Пол.

Гермиона невесело усмехнулась.

— Дура на самом деле я, Пол, — призналась она. — Я же сама его сюда вытащила. А теперь не знаю, что с ним делать.

— Вытащила? — переспросил Пол. — Из игры?

— С того света, — буркнула Гермиона. — Помнишь, что такое хронотоп? Так вот, я его создала, этот хронотоп. Специально для своего мужа. Жиль де Рэ, Стен Смотрицки, Синяя Борода, Северус Снейп... — она подавила зевок. — Один и тот же человек. Инвариант в разных сценариях. Я просто взяла все эти сценарии, в смысле, реальности — и свела их в одну точку пространства-времени. В хронотоп, собственно. Место, в котором наши с ним сценарии пересекаются. Место существования. Появившись в нем, я провоцирую его появление — в любом подходящем под сценарий образе. Если я Жанна — значит, он Жиль. Если он Тристан — значит, я Изольда.

— Если ты Джейн — он Тарзан, понятно, — Пол потянулся и, заложив руки за голову, счастливым и совершенно обалдевшим взглядом уставился в потолок. — Тайная комната?

— Вся эта игра, скорее, — вяло отвечала Гермиона. — Тайная комната работает как переключатель между реальностями. Но в любой из них мы обречены друг на друга.

— Ох, гениально... — выдохнул Пол. — Вот что значит строить свою жизнь собственными руками.

Гермиона не имела сил спорить и доказывать коллеге, что все с точностью до наоборот — что ее жизнью распоряжались и продолжают распоряжаться все, кому не лень. Кроме нее самой. Вместо этого она закрыла глаза и провалилась в полузабытье, убаюканная воркующими интонациями Пола. С завтрашнего дня начинаются рождественские каникулы. На десять дней она закроется в своей квартире. И не высунет из нее носа. Никуда. Ни за что. Даже в магазин — она заглянет за продуктами сегодня по дороге домой, загрузит холодильник... Только не прямо сейчас, а потом, когда встанет. Когда откроет глаза...

— Он мне сказал, что вы познакомились в школе, — донесся до нее голос Пола.

Он о ком?

— С Малфоем? — спросила она, с трудом выныривая из дремы.

— С твоим мужем. Он тебя учил?

Гермиона кивнула.

— Педофилия — болезнь учителей, — Пол покачал головой. — Люди инертны. Каждый любит то, что ближе. Пастухи — коз. Учителя — учениц. И только на долю программистов остается виртуальный секс, — грустно закончил он.

Гермиона хихикнула.

— Болезнь пастухов? Хорошая аналогия...

— Не так известна, как "болезнь учителей", — согласился Пол. — Но лишь потому, что пастухи не в состоянии описать свой опыт на уровне высокой литературы. То ли дело учителя... Все знают буквы. А некоторые еще и ориентируются в конъюнктуре книжного рынка.

Гермиона хотела возразить в том смысле, что Снейп вряд ли ориентируется на маггловском книжном рынке. Но передумала. Было уже совсем поздно. Поэтому она нехотя выбралась из кресла.

— Ты что же, и Рождество тут за тачкой проведешь? — спросила она у Пола, который снова уткнулся в монитор.

— А ты собираешься предложить мне что-то получше? — поинтересовался Пол. — Только учти, я не готов иметь дело с мужем-колдуном. Ты уж меня прости, Миона, но он тебе больше подходит. Ты волшебница, он волшебник. Вас связывает магия.

— И, увы, больше ничего, — с неожиданной для себя самой горечью произнесла Гермиона.

Пол удивленно посмотрел на нее.

— Это совсем не так мало, Миона, — сказал он. — Я знаю пары, которые бегом бегут к венцу, несмотря на то, что их вообще ничего не связывает. Похоть не в счет — ежедневной пылкой страсти в течение ста лет тебе не сможет обеспечить никто. Даже я. Поэтому у людей должно быть что-то еще. Магия в этом смысле ничуть не хуже, чем любовь к джазу.

— Пол, а ты точно маггл?— насмешливо поинтересовалась Гермиона.

— Точно. Я просто мыслю аналогиями. Если девайсы при коннекте работают корректно и не заваливают систему, мне чихать, через какие порты они подключены. Магия — значит, магия. Идите, плодитесь и размножайтесь.

Пол театрально помахал кистью в сторону двери. Гермиона расхохоталась. От души. Пол, хитро прищурившись, посмотрел на нее.

— Вижу, ты не против, — резюмировал он.

— Только не говори мне, что это в твоих силах, — попросила она сквозь смех.

— Как ты могла подумать? — с укором произнес Пол. — Я всего лишь гоню код. А сценарист у нас ты.

Гермиона потрепала его по макушке и поцеловала в лоб.

— Счастливого Рождества, — сказала она и покинула каморку.

Аппарировать Гермиона не стала. Дома ее ждала перевернутая вверх дном квартира, пустой холодильник и отсутствие всякого намека на праздник. Зато на улицах было так красиво, как может быть только в канун Рождества. Был поздний вечер, но она еще успела зайти в супермаркет. Кроме того, ей посчастливилось застать хозяйку лавки в цоколе своего дома. Гермиона постучала в уже запертую стеклянную дверь и, несмотря на поздний час, все-таки получила пакет с какой-то снедью. Она даже не поинтересовалась, что именно туда положили — расплатилась и отправилась домой.

Она поставила пакеты с покупками прямо на пол под дверью квартиры и принялась рыться в сумочке в поисках ключей. Ей и в голову не пришло воспользоваться магией — у нее сейчас не хватило бы сил свечу зажечь заклинанием. Но не успела она нащупать среди массы мелочей ключ, как из полумрака прозвучал тихий недовольный голос:

— Явилась, хвала Мерлину.

Гермиона, вздрогнув всем телом, выронила сумочку.

— Что? Что ты здесь делаешь? — возмущенно спросила она.

Гоблиново семя! Ей что, мало было сегодня, что он решил скрасить ей вечер театральными эффектами? Наконец она его рассмотрела. Он стоял в углу, словно умышленно прячась от тусклого света одинокой лампочки. Мерлин, что за привычка. Что за знакомая, тролль задери, привычка...

— Жду обещанного ужина, — невозмутимо отвечал Снейп. — Меня, помнится, пригласили. И я пытаюсь понять: твое поведение — это недостаток воспитания или провалы в памяти? Или ты в это время ужинаешь? Напрасно, это нездорово.

— Мог бы и отказаться, — огрызнулась Гермиона и, опустившись на колени, принялась сгребать в сумочку все, что из нее выпало.

— Несомненно, я бы так и поступил, — заверил ее Снейп. — Если бы мне дали шанс. Но вы слишком быстро покинули сцену, миссис Снейп. Ваше поспешное бегство лишило меня возможности сформулировать вежливый отказ.

— Грейнджер, — выпрямившись, с нажимом произнесла Гермиона. — Я осталась на девичьей фамилии. Или ты забыл о собственной... любезности?

— После того, как ты отказалась от развода при стольких свидетелях, я подумал...

— Я предпочитаю овдоветь, — прошипела Гермиона. — Чем раньше, тем лучше. А ты о чем подумал?

— У тебя будет шанс овдоветь — учитывая нашу разницу в возрасте. Но спешить с этим я не намерен, — он сделал шаг и вышел из тени. — Может, все же войдем? Мне до чертиков надоела эта лестница.

Гермиона пожала плечами.

— Что тебе мешало аппарировать в квартиру? Или просто открыть дверь?

— Например, такая причуда, как хорошее воспитание, — ответил он, насмешливо заламывая бровь.

— О, Северус Снейп — джентльмен? — ядовито произнесла Гермиона. — Где же вы получили такое блестящее воспитание, сэр? В рабочем квартале на берегу речки-вонючки?

Ну вот, он снова вывел ее из себя.

— О, да вы неплохо изучили мою биографию, — произнес Снейп тихим шелестящим голосом, от которого Гермиону кинуло в дрожь. — Во всяком случае, мое детство по-прежнему не дает вам покоя. Но я с ним давно расстался, если вы не заметили.

Гермиона привалилась спиной к двери.

— Что ты от меня хочешь? — спросила она безнадежно.

— Ужин. Для начала.

Гермиона вяло помахала кистью.

— Я не об этом. Чего ты вообще ко мне привязался?

Она надеялась, что это, наконец, заставит его разозлиться и уйти. Но Снейп лишь пожал плечом.

— Синдром дворняги, — сказал он. — Устраивает как одна из причин?

— Не помню, чтобы я гладила... — Гермиона помотала головой. — Чтобы я пачкала руки о такого мерзкого, лохматого ублюдка, которого сколько не гладь — все равно норовит облаять и тяпнуть.

Снейп посмотрел на нее с жалостью.

— Гермиона, запомни, когда я нападаю, я поступаю так...

Он вдруг сделал несколько стремительных шагов, и подошел почти вплотную. Он не прикасался к ней — но у Гермионы все равно возникло ощущение, что ее прижали к двери. Снейп склонил голову и тихо произнес, едва не касаясь губами ее шеи:

— Я подхожу поближе. Примериваюсь. Вцепляюсь в горло...

У Гермионы перехватило дыхание — все ее тело вибрировало, резонируя с его голосом. Как он это делает? Чертова магия...

— И не отпускаю, пока смерть не разлучит нас, — продолжал Снейп. — Без глупого предупредительного лая. Вот так...

Он слегка коснулся губами ее шеи. Горячими, обветренными губами.

Едва справившись со сбившимся дыханием, Гермиона прошептала:

— Не слишком похоже на несчастную дворнягу.

Он отстранился и посмотрел ей в глаза. Гермиона ощутила что-то вроде легкого головокружения. Мерлин, куда она смотрела? Это же его глаза. Его взгляд...

— Ты ничего не знаешь о дворнягах, девочка, — все тем же тихим шелестящим голосом произнес он. — Но у тебя есть шанс...

Он отступил на шаг. Гермиона едва заставила себя удержаться на ногах и не сползти на пол. Она попробовала разозлиться. Что он себе позволяет? Пользуется Стеновыми штучками — знает, как она на них реагирует. Это... Это нечестно! Девочка моя, ты в своем уме? Он же и есть Стен...

— Так ты откроешь дверь, или я ее выломаю? — невозмутимо спросил он, словно не замечая ее смятения.

Гермиона приказала себя успокоиться, снова запустила руку в сумочку и, к счастью, сразу же нашла ключи. Она повернулась к Снейпу спиной и принялась возиться с замком.

— Не боишься превратиться в болонку на моих подушках? — спросила она.

Ей было легче язвить, когда она его не видела.

— Мне обещали ужин, — напомнил Снейп. — Милый семейный ужин.

— Извини, забыла купить собачий корм, — сердито буркнула она.

— Не думаю, что твоя стряпня окажется намного лучше. Но готов рискнуть, — ответил он.

Гермиона, наконец, справилась с замком и, уже переступив порог, вдруг остановилась и, обернувшись, спросила:

— А какая еще причина?

Он поднял бровь.

— Ты сказал, что синдром дворняги — одна из причин. Значит, есть еще какие-то?

Он какое-то время смотрел ей в глаза, а потом хмыкнул и знакомым жестом потер бровь.

— Ну да, — немного неуверенно произнес он. — Родинка.

— Родинка? — удивленно переспросила Гермиона. — Какая родинка?

— Похожая на шоколадную каплю, — почти шепотом ответил Снейп. — На талии, левее позвоночника. Я должен увидеть ее еще раз.

Гермиона посторонилась и позволила мужу войти в дом. Глядя, как он закрывает дверь и по-хозяйски накладывает заклятия, она подумала, что Рождественские каникулы в этом году вряд ли покажутся ей слишком длинными.