-Приходи. Но смотри мне, будешь лентяйничать, вылетишь как пробка из бутылки! -погрозила кулаком Отосе, и усмехнувшись чему-то, неторопливо двинулась дальше по улице.

До дома я добрался не как обычно — за пятнадцать-двадцать минут, а почти за час. И долго лежал на траве в саде, отдыхая. Там меня и нашла сестра. Сев рядом, она положила мою голову себе на колени, и перебирая волосы, спросила:

-Тяжелый день был?

-Девять тысяч йен. В сумке. -улыбаясь, ответил я.

-Я не о том тебя спросила, дурачок. -наказав меня чисто символическим подзатыльником, покачала головой Отаэ.

-Бывало и хуже. И еще, мне одна старуха предложила у нее поработать. Обещала четыре тысячи йен за смену. -поделился я новостями.

-Что за старуха? -явственно напрягшись потребовала ответа сестра.

-Назвалась Отосэ.

-Отосэ... одна из Дэвов квартала Кабуки. По слухам, вроде как приличная женщина. -с толикой сомнения произнесла Отаэ.

-Попробую завтра к ней сходить. Там сориентируюсь. Все лучше чем... -я не договорил, осекшись. Ни разу ведь до этого не жаловался! Не хотел расстраивать сестру. А сейчас вот чего-то вырвалось.

-Сходи. У меня хоть сердце на месте будет, а то всякий раз как ты утром уходишь, мне целый день покоя нет. Гадаю, с какими ранами ты придешь на этот раз... и придешь ли вообще? -сдерживая слезы, призналась сестренка.

-Ну ты чего! Нормально все было! И весело! А будет еще лучше! -старательно оскалясь, изображая улыбку, попробовал я успокоить девушку. Но не преуспел — прижав меня к груди, Отаэ тихо заплакала.

-Все хорошо будет. -обнимая ее в ответ, пообещал я.

-Я тебе верю. -улыбаясь, кивнула сестра.

На следующий день я стоял перед двухэтажным, не особо крупным зданием, внизу которого располагался бар, а сверху, судя по не ухоженности здания, были заброшенные комнаты. Открыв раздвижную дверь, сделанную в лучших традициях Японии, из бумаги, реек деревянных, и большого количества соплей, я вошел внутрь. Передо мной открылась небольшая но уютная зала, с барной стойкой, и несколькими столиками в глубине помещения. За стойкой обнаружилась Отосэ, невозмутимо курящая сигарету.

-Пришел таки. -усмехнулась она.

-Пришел. -просто кивнул я.

-В конце смены буду выплачивать зарплату. Все что разобьешь — возместишь. С клиентами не наглей, у каждого из них хватит влияния чтобы тебя даже в канализации нашли. Но и не заискивай, ты все же у меня работаешь. Дальше, ни одно слово, сказанное клиентами не должно покинуть этот зал. Смекаешь? -уставилась на меня Отосэ, и дрожь бодрящей волной прошла по всему позвоночнику. Знал ведь, что не все так просто! И не зря такая щедрая зарплата!

-Не боись. Против меня тут никто не пойдет, да и детей обижать не принято. Веди себя вежливо, не болтай попусту, и все будет хорошо. -подбодрила меня старуха.

-Д-да. -кивнул я, искренне обещая всем богам и самому себе в первую очередь, что буду тих, вежлив, и молчалив.

-За работу тогда! Перво-наперво — вымой здесь полы. А дальше... дальше я найду тебе занятие. -бросила мне Отосэ, возвращаясь к своему занятию, прерванному моим появлением — изничтожением сигареты.

Работа в баре, первое время доводящая меня чуть ли не до истерики, стоило появиться в оном очередному главарю банды, наемнику, высокопоставленному чиновнику, через пару месяцев начала мне даже нравится. В первую очередь — своей зарплатой и более чем щедрыми чаевыми. Во вторую — довольно свободным графиком посещения. В третьих — отсутствием необходимости платить налоги, ибо работал я неофициально.

Спектр моих занятий постепенно менялся. Если поначалу я был посудомойкой, поломойкой, стено-окно-потолоко-мойкой, то вскоре уже занимался исключительно обслуживанием дорогих гостей. А затем, когда выяснилось что я умею готовить, стал еще и поваром. Впрочем, слишком громко звучит. Ибо приготовить салатик-другой, яишенку или пару бутербродов смог бы любой... кроме моей сестры. Однако поварскими обязанностями Отосэ не ограничилась, так, выяснив что раньше я хорошо учился, она стала учить меня следить за расходными книгами, сводить дебет и кредит. В общем и целом — бухгалтерству.

Дела у нашей семьи Шимура постепенно стали идти в гору. Отаэ с должности посудомойки перешла в хосты, несмотря на мои требования бросить работу и идти учиться — с долгом мы рассчитались, а моей зарплаты вроде как хватало и на содержание дома, и вполне комфортное проживание. Если работать дней пять-семь в неделю. Сестра отказалась, заявив что работу должен бросить я. Ибо мелкий еще. А она, Отаэ, будет содержать семью и поднимать брата. И вообще, она в этом хост-клубе не первый год, и знает всю эту кухню изнутри. Чести ее ничего не угрожает.

В итоге так ни к чему мы и не пришли. Отаэ продолжила работать, теперь уже хостом, а я продолжил подрабатывать у Отосэ, проникаясь науками, кои она преподавала мне с самого утра и до первого клиента, который появлялся обычно в районе обеда, а то и ужина. Вообще, самое важное в баре происходило ночью, в час-два ночи. Потому старуха отсылала меня домой в полночь. И постепенно, я начинал замещать ее утром и днем. Она в это время отсыпалась, иди уходила по делам.

Такая жизнь меня более чем устраивала. Сестра зарабатывала все больше, найдя какой-то свой подход к клиентам, и разыгрывая из себя садистку. Удивительно, сколько сильных мужчин хотят подчиняться слабой женщине. Только дома, сидя возле телевизора, сестра становилась такой, какая она есть на самом деле — девчонкой, рано потерявшей родителей, и больше всего на свете боящейся потерять меня — своего брата. Она смеялась, когда я рассказывал смешные истории, и упорно пыталась научиться готовить. Большинство из кулинарных поделок Отаэ есть я бы не стал даже под угрозой голодной смерти. Ибо гуманнее умереть от голода, чем от пищевого отравления.

Минул год, а за ним и еще один. В доме появился какой-никакой, а достаток. Мы даже завели счет в банке. И это помимо трех литровых банок, под завязку забитых йенами, закопанных в саду! Но вот привычка ничего не выбрасывать, и даже из вчерашнего хлеба делать сухари — осталась. Что поделать, трудное детство — шутили мы. Шутили, но не смеялись. Не хотелось смеяться над прошлым.

Тот день в баре, когда я увидел человека, в очередной раз заставившего мою жизнь измениться, мне не очень запомнился. Забавно, да? Вроде бы такой значимый момент, а запомнилось лишь то, что Отосэ привела с собой какого-то бродягу, одетого в поношенную одежду, с кучерявыми, почти белыми волосами, и велела его накормить от пуза.

Яичница из десятка яиц, пара помидор, внушительный шмат буженины, шесть кусков хлеба, и два салата, сделанные наспех — все это он проглотил не жуя. И запив еду почти что литровой пиалой с чаем, заснул прямо на стойке бара. История о том, как мне выпала честь тащить этого бродягу наверх, в комнаты которые Отосэ решила отдать ему, достойна отдельной повести. Тем не менее, обстучав все перила и пару стен головой бродяги, а затем вытерев им же пол от входа до дивана, я успокоился, и даже настроение чуть поднялось. Потому в бар я вернулся миролюбиво настроенный, и преисполненный радушия.

С той поры бродяга начал столоваться в баре, выполняя взамен мелкие поручения. Принеси. Подай. Выгрузи. Погрузи. Изредка, если дел Отосэ ему не находила, заставляла мыть полы, и постоянно гундела о том, что ему, бездарю и лентяю, надо найти работу. Бездарь и лентяй ругался, обзывал ее старухой, по десять раз на дню хватался за деревянный меч, с которым не расставался, но продолжал послушно выполнять поручения Отосэ, и ни разу не перешел от ругани к действиям. Чем-то мне эта парочка напоминала сына и мать, о чем я благоразумно молчал. Получить по лицу с кулака или меча, а затем еще и ощутить как толстостенная бутылка разбивается о затылок — это не то, о чем я мечтаю.

День, когда бродяга и бездельник Гинтоки решил открыть Йородзуи — бюро мастера на все руки, запомнился мне тем, как вышеупомянутый Гинтоки пытался прибить собственноручно намалеванный и откровенно убогий постер на стену своего этажа. И поминутно матерился, делая перерывы. Стены там тонкие, и гвоздь нормально не держали. Наконец, придя к каким-то своим выводам, он стребовал у Отосэ рабскую силу в моем лице в помощь, и мне пришлось ему помогать.

Постер в итоге мы решили не прибивать, а за веревку повесили на ограждении второго этажа, прямо на фасад. Отпраздновав это дело двумя ломтиками шоколада — больше у бродяги не было, мы распрощались. Я вернулся в бар, а Гинтоки — к себе в дом, ждать клиентов, ибо иначе, убежденно заявил он, жаждущие помощи клиенты обидятся.

В течение трех дней Гинтоки ждал клиентуру, я тихо посмеивался его наивности, а Отосэ ходила странно довольная. Настолько довольная, что даже подкинула премию. На бедность. Ибо я, как всякий нормальный адекватный человек, о том что семья Шимура находится над чертой бедности, и стремительно приближается к черте зажиточности умалчивал. Ибо это могло сказаться на моем жаловании.

На четвертый день к Гинтоки пришел клиент. Я был в шоке. В еще больший шок я впал, когда выяснилось что клиент готов заплатить тысячу йен за выносу мусора. Гинтоки с радостью согласился... и вернулся только под вечер, с двумя тысячами йен. Вынеся весь строительный мусор с десятого этажа на первый, в доме без лифта. Услышав об этой новости, я поспешил удалиться, дабы не травмировать психику присутствующих громким смехом.

В течение некоторого времени Гинтоки брался даже за самые бредовые заказы, неизменно умудряясь их выполнять, а в дни застоя просиживал задницу в баре, лакая сакэ с сахаром. Да-да, вы не ослышались, именно с сахаром. Ну или если были деньги — то с шоколадом. Отаэ все больше ругалась на меня, за то что я прихожу домой за полночь, и частенько требовала бросить работу и пойти учиться. В чем-то она была даже права, да и денег хватало. Но почему-то работу я не бросал. И не особо душа лежала к школе. Отосэ меня научила большему, чем четыре года в школе, и это всего за пару месяцев! То ли еще будет?

Так я и жил, плывя по течению, радуясь чаевым, и изредка в голос смеясь над историями Гинтоки о том, какое задание на этот раз дал ему очередной чокнутый клиент. Но вскоре я попал на очередную развилку своей жизни. В тот день Отосэ попросила нас сгонять в магазин. Благо у Гинтоки был свой скутер. Погрузившись на трещащий недомотоцикл, мы бодренько домчались до универсама, закупили натурального кофе пару пакетов, и несколько весьма экзотичных приправ, и отправились назад в бар. Гинтоки, к слову, попускав слюни возле стойки с мангой расщедрился на выпуск Джампа.

Обратно мы ехали чуть медленнее, ибо мне приходилось держать довольно объемные пакеты в руках. Держа равновесие, параллельно я хихикал над трогательной любовью здоровенного мужика к детской манге. Гинтоки огрызался, пусть и весьма лениво. И вот во время очередной перепалки бродяга повернулся ко мне, желая привести еще один довод за то, что читать Джамп — все равно что собственноручно строить дорогу в рай, как вдруг мы во что-то врезались. Вот вроде бы сижу на мопеде, а в следующем кадре целую лицом асфальт, чудом уберегши нос и очки от травм.

-Гин-сан, водитель из вас точно такой же как бизнесмен. -тонко ругнулся я, поднимаясь на ноги, и замер, уставившись на лежащую на земле без движения мелкую рыжеволосую девчонку.

-От жеж... -я не договорил, эмоционально махнув руками.

-А!!! Что делать... что делать... Шинпачи, давай скажем что это ты сидел за рулем? Или нет, давай найдем машину времени? -явно не отойдя от спора о Джампе, и довольно сильного, судя по тому бред что он нес, удара об асфальт, простонал Гинтоки.

-Предлагаю тихо перенести девчонку в тот проулок, и по тихой свалить. -вполголоса предложил я.

-Да? -с надеждой воззрился на меня бродяга, но помотав головой, вдруг возразил:

-Мы доставим девчонку в больницу! Скажем, что ее сбили какие-то подонки на байке, а мы спасли бедняжку. Думаю, вознаграждение можно будет стребовать с семьи. -выдал крайне толковую мысль Гинтоки, заставив меня покоситься на него с уважением.

-Я о вас был худшего мнения, Гин-сан! Действительно толковая мысль!

Сказано-сделано. Девчонку мы пристегнули поясами ко мне, собрали покупки, я подхватил ее странно тяжелый зонтик, явно дорогой, намереваясь сдать его в ломбард, и заметив взгляд бродяги понял, выручкой придется делиться. Погрузившись, мы двинулись с места. Мопед, бедняга, натружено рычал мотором, но не сдавался, двигаясь вперед. Впрочем, нас с девчонкой можно считать за одного человека. По весу.

-Да что они никак не отстанут. -раздраженно пробормотал Гинтоки, сбрасывая скорость чтобы пропустить черную, тонированную иномарку вперед. Однако автомобиль тоже сбросил скорость, затем медленно опустилось боковое стекло, и оттуда выглянуло дуло автомата.

Мир замер. Метаясь по всей своей прошлой жизни, я отчаянно искал, за что меня можно вот так вот расстрелять из машины... не находил. Остаются девчонка и Гинтоки. И что же, меня из-за них тут прикончат?! Спрятаться — негде. От автоматной очереди не увернуться. Даже атаковать — нечем! Закрыв глаза, я малодушно приготовился к смерти. Раскатистым эхом прозвучала дробь выстрелов... но ничего не изменилось, и появления новых отверстий в своей нежно любимой тушке я не почувствовал. Только мопед прибавил газу, под тихий ритмичный мат Гинтоки.

-Вы кто? -раздался девчоночий голос с жутким акцентом, и повернувшись я наткнулся на внимательный взгляд голубых глаз.

-Тебя это... сбили. И мы вот решили тебя в больницу доставить. -следуя легенде, ответил я, рассматривая зонт, которым девчонка умудрилась отбить все до единой пули.

-Так вы же меня и сбили! -удивленно сказала девочка.

-Тебе все кажется! Это были не мы! Лучше скажи, что это за жуткие типы за нами гонятся?! -торопливо перевел стрелки Гинтоки.

-А, это моя бывшая банда. Я работала на них. -ковыряясь мизинцем в ухе, призналась девочка.

-Я же говорил, лучше бы спрятали тело в том переулке! -яростно зарычал я на ухо Гинтоки.

-Да кто ж знал... -растерянно проблеял тот.

-Очкастый, не беси меня. -рыкнула девочка, одним движением разрывая наши пояса, и на ходу меняя позу. А затем крепко-крепко, так что воздух полностью покинул мои легкие, обнимая меня.

-Если не оторвемся от них, я ему ребра переломаю. -предупредила террористка бродягу.

-Мне бы от вас оторваться... -задумчиво ответил Гинтоки, и увидев нехорошее сомнение в его глазах, я торопливо вытянул руки вперед, хватая его за шею. И взяв оную в захват, прохрипел:

-Либо все вместе выберемся, либо я и тебя с собой заберу!

-Отпусти! Отпусти, кому говорят! -орал бродяга, пытаясь одной рукой рулить, а второй отцепить меня от себя. Наивный! Более десяти лет занятий кендо сделали мою схватку смертельной!

Так и ехала наша славная гоп-компания, угрожая друг другу, и отчаянно переругиваясь. Ехала ровно до ближайшего моста. С которого не справившийся с управлением Гинтоки уронил мопед вместе с нами в водоканал, оказавшийся на диво глубоким. Отцепившись от бродяги, я попытался выплыть на поверхность, но вцепившаяся ногами и руками в меня девчонка была категорически против. Только после пары ударов локтем в висок она затихла, и я устремился к поверхности, все же прихватив с собой и ее безжизненную тушку. Благо в таком виде — смирно лежащей без сознания, хлопот она не доставляла.

123

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓