В зеркале цивилизаций

— Но зная это, ты все же не стал противиться союзу Эйфии с землянином.

— Не стал.

— Почему?

— К чему спрашиваешь, Вэйлиф?

— Хочу понять.

— Это стало важно тебе именно сейчас?

— Если хочешь — да. Не сердись, отец. Не ты один делал ставку на Землю.

— Ты про экспорт землян?

— Этим занимается Сэт. Депортирует остатки землян на галактический рынок.

— У него своя цель — очистить планету от ненужных элементов, сделав ее плацдармом для своих далеко идущих планов.

— Новая империя. Это понятно. Но каковы были твои планы?

— Ты предлагаешь рокировку? Думаешь, стоит ввязаться в спор за опустошенную планету, чтобы отвлечь взоры от Цигруна и Флэта? Нас двое, Вэйлиф. И ты — не в счет.

— Тебе не приходила в голову мысль, что именно из-за возможности Лоан официально расширить свою империю, нас и подкосили?

— Возможно. На Юккосе в свое время происходило тоже самое, что и на Земле. Ни для кого не было секретом, что Земля пройдет тот же этап. В этот момент ее можно взять. Расширение владений манило не только нас.

— Но именно Эйфия стала первой претенденткой на владение новой империи. И единственно легитимной. Не поэтому ли Землю очищают от остатков исконных жителей, в надежде убрать возможную угрозу явления потомков главной претендентки?

— Не исключаю. Клоаны, решившие устроить бунт на Флэте — ерунда. Всего лишь повод отвлечь внимание от других проблем или... перспектив.

— Они поднялись лишь потому что ты остался один. Они не верят в твою силу, видя, как теряется авторитет Флэта на галактической арене, видя, как Флэту приходиться уступать на Цигруне. Они не хотят удерживать твои позиции на чужой планете, желают сохранить свою. Нас специально втянули в войну на два фронта и тем расшатали наше влияние, ослабили позиции дома, увеличив количество недовольных. Общество разделилось на три лагеря: на тех, кто больше не верит, что ты способен править, на тех, кто еще верит и верен тебе и на тех, кто оперируя фактами, утверждает, что пришло время смены династии, время перемен. И последних больше всех.

— Их можно понять.

— Да, они хотят сохранить свою Родину для своих детей и им нет дела до чужих планет, на которых флэтонцы несут лишь потери, ничего не приобретая. Если так пойдет дело и дальше, вскоре и на Флэт придут хакано и заявят права на него.

— Закономерно, учитывая, что у меня не осталось наследников. В такой позиции глупо отстаивать свои интересы на Цигруне и тем более, бесперспективно претендовать на Землю.

— Мне сдается, все дело в ней. Нужно искать детей Феи.

— И подвергнуть их опасности, — кивнул Рэй. "Молодец", умная мысль.

— Агнолики, — напомнил Вэйлиф. Рэйсли усмехнулся:

— Конечно. Ни одному в галактике не придет в голову мысль, что они наши.

— Да, они приметны, но и осторожны.

Сегюр встал и подошел к сыну:

— Вэйли, по последним данным, землян осталось не более трехсот тысяч. Каков процент вероятности, что в этой горстке былой цивилизации находится кто-то из нашего рода?

— Мал. И все же...

— Ты хватаешься за соломинку, в то время, когда нужно разгребать завалы. Завтра я улетаю на Цигрун.

— Безумие.

— Благодарю, сын, — фыркнул сегюр.

— Ты ищешь смерти.

— Меня непросто убить.

— Моих братьев тоже. Но они мертвы, — развернулся к мужчине жрец. — У меня другое предложение, отец. Для всех ты улетаешь на Цигрун, как планировал, оставляя в империи за себя Монторриона. Но на деле остаешься в кьете.

"Интересно", — прищурил на сына глаз сегюр. И продолжил его мысль, ту, что он сам задумал, не ставя никого в известность:

— По дороге на Цигрун мой гоффит...

— Да.

Что это дает ему, Рэйсли знал, но что даст династии с точки зрения Вэйлифа:

— И что?

Жрец помолчал, решаясь и выдал:

— Нас не двое, отец.

"Я в курсе", — замер сегюр: "но как об этом мог узнать Вэйли?" Если знают двое — знают трое, а это очень скверно.

— У меня есть сын, — с трудом выговорил жрец.

Рэйсли ожидал что угодно, не этого. В первый момент он лишь смог облегченно перевести дух, оттого, что его планы неизвестны второму лицу, пусть и близкому, и лишь во-второй до него дошло, что сказал ему сын.

— У тебя... что? — нахмурился, не веря, что не ослышался. Обед безбрачия, что принимают жрецы, еще никто не нарушал. И была бы другая ситуация, Вэйлифу бы не сносить головы, не то что, просто лишиться сана.

— Сын, — посмотрел прямо в глаза отца Вэйлиф.

— Ты понимаешь?...

— Да. Поэтому никто, даже ты, об этом не знает.

— Нет, Вэйли, об этом знает мать твоего ребенка, поэтому информация уже вышла за пределы. Ты мало нарушил закон и снял себя сан в глазах Модрашь, ты подверг опасности себя и своего наследника. Что с тобой, сын, о чем ты думал?

— Мать Дрейдена умерла при родах. Для всех он сирота и подкидыш без роду и племени, сын рабыни, воспитанный в кьете по благорасположению жреца Модрашь. Он не знает, кто его отец. Я не приближался к нему.

— Дрейден, — качнул головой Рэй: только вдуматься! — Значит наш враг и враг хамминов, мало воспитан как святой воин он еще и мой внук? Тот самый Герд твой сын?

— Да, — сжал губы Вэйлиф.

— И ты молчал?

— Да!

Рэйсли прошел к креслу и тяжело опустился на него:

— Прекрасно, — проскрипел, сдерживая нервный смешок.

Расстановка сил на Цигруне была проста.

До исчезновения Ренни Альцина вдруг решается на разрыв отношений с супругом и столь же неожиданно начинает заявлять права на единоличное правление княжеством на основе своей княжеской крови. Она была единственной оставшейся в живых прямой наследницей династии Люйстик, но отчего-то все годы об этом не помнила, а тут осенило.

Рэйнгольф и Рэйсли естественно противостоят подобному повороту событий, посчитав заявление Альцины за женскую блажь. Все бы прошло удачно, тихо, по-семейному, утихло, успокоилось — если бы не сыновья. Старший — Хам-минн, весь в мать и ее брата Ван-Джук, объявляет себя наследником и занимает позицию против отца и матери. Он быстро нашел поддержку — знать не готова была принять власть женщины, это возмущало умы старых, консервативных советников и тем более, претило их сынам. Рэнни же олицетворял власть Флэта, а она воспринималась свободолюбивыми цигрунами как иго и терпелась лишь пока молчала Альцина.

Однако и партия Флэта нашла поддержку в лице среднего сейти — Хейгора. Он встал на сторону отца, но лишь для видимости. Парень решил вести свою игру и искусно стравил брата с отцом, мать с мужем, народ с правителем и новоявленными претендентами на трон. Младшего, Ван -Вэйро, не устроило бездействие и то, что его не берут в расчет, отодвигают в сторону. Он образовал свою партию и стал ратовать на потеху низшим слоям населения за равенство и народное правление, нивелирование легитимного правления, как отжившего способа власти. Он был достаточно умен, чтобы понять, что его лозунги найдут отклик и поднимут массы тех, кто долгое время не помышлял о своих правах, довольствовался той жизнью, которой жил.

Но среди низших всегда найдутся выскочки, желающие возвести себя из грязи в князи и методы их действий известны, изложены в лэкторах фактически всей истории любой планеты и цивилизации.

Что и говорить, Ван -Вэйро выбрал не новый путь достижения цели, и как флэтонец, нашел возможность взять нужное себе чужими руками.

На этом этапе столкнулись интересы высших и низших и началась война. Ван-Вэйро сгинул первым — Хейгор натравил на него Хам-мина. Младший погиб, старший получил тяжелые раны и слег. Пока брат приходил в себя, Хейгор воспользовался образовавшимся пространством для действий и заверил мать, что всегда был на ее стороне, сказав тоже самое отцу и деду. А сам подначил сброд, оставшийся без главаря, получив повод вместе с отцом отправиться в горы, на подавление восстания, заранее спланировав убийство отца и списание его смерть на дело рук тэн. В это же время наемник должен был убрать раненого Хам— мина, и его смерть так же сошла бы с рук Хейгору — ведь он был далеко, да еще с императором и толпой свидетелей, еще и занят — спасал отца. Какое покушение, причем тут он?

Но видно Хам-мин просчитал его или узнал о планах брата. Наемника взяли, перевербовали насильственным психотропным средством и отправили к хозяину.

Когда сейфер сегюр Рэйнгольфа потерпел аварию в горах и связь с ним прервалась, наемник нашел Хейгора у подножья Лимибу и убил на глазах бегущей к нему охраны, тем самым лишив Рэйсли возможности узнать об участи сына. Горы, ущелья, были перевернуты вверх дном, обыскан каждый камень, но следов Рэнни не было. Что с ним случилось, как — осталось тайной.

Альцина же, узнав, что старший сын лишил жизни ее любимого среднего сына, в гневе перешла границы и убила Хам-мина. И сошла с ума, осознав, что осталась без мужа и сыновей. Однако хаммины простили свою княжну и подняли штандарт Люйстик, продолжив дело наследника для номинальной княжны.

Сегодня их возглавлял ее любовник — Ван — Лейн, партию Ван -Вэйро, взяв во главу его идею, один из низших слоев — Герд, а сторону Флэта — сын Монторриона — Тэймсклиф.

Первые держались лишь за счет связей Ван -Лейна, а те имелись лишь потому что галактический совет придерживался старых законов, которые признавали лишь законных правителей. Но их было два, один из которых безумен, к тому же женщина. Второй же имел шаткие позиции из-за недавнего введения в статус императора. Многие считали претензии Рэйсли узурпацией, но хватало и сторонников, которые считали что для спокойствия на планетах и в галактике правление сегюр Флэта, известного им, соблюдающего законы, много лучше чем правление безумной женщины, пешки в руках властолюбивых, неуправляемых цигрунов.

Если бы Альцина умерла, позиция Флэта укрепилась и сторонников Рэйсли стало больше. Поддержка же совета галактик помогла ему усмирить чернь и сохранить Цигрун для династии Лоан. Но Рэй не мог пойти на убийство Альцины — это было бы слишком прозрачно и оттолкнуло тех, кто еще стоял за него. В борьбе с хамминами его позиции слабли, герды же набирали силы. Власть низших сословий была невыгодна совету во избежание прецедента для всеобщего, повсеместного конфликта во всех империях. Стоило бы тэн победить в одной системе и неизбежно подняли голову рабы на других планетах. Бунты и конфликты с низами и так участились. И тут выступил Сэт, пообещав лишить эту гидру головы и навести порядок на Цигруне, чего не может сделать не Великий Лоан, ни обезумевшая княжна. Что он хочет за это — понятно было каждому. Но ставка слишком высока и совет согласился, дав для начала последний шанс Рэйсли.

Он добился перемирия и ... потерял наследников. Его победа свелась к минимуму, если не к нулю. А в это время Сэт вовсю тихо и спокойно депортировал через запрещенные тейпы землян, очищая планету, которую присмотрел для себя.

Стоило бы Рэйсли найти свидетелей и получить доказательство действий Сэта, его планы бы рухнули. Соперник был бы дискредитирован и сошел со сцены спокойно и бескровно. Но Сэт работал осторожно и не оставлял прямых улик, живых свидетелей. Каждый из землян был подвергнут воздействию и стерилизации памяти, получал новое имя и не мог вспомнить ни себя, ни Родины. Он получал новую биографию и был уверен — она его. А любые намеки на неправомерность происходящего указывали лишь на торговцев средней руки, обычных фишедо, для которых ни законы, ни правители ничего не значили. Эта беда была одна для всех и, вменять действия пиратов Сэту было все равно, что обвинять в тех же преступлениях Корракса, Рэйсли или Могриона, главу совета.

Другое настораживало Рэя — метод воздействия на землян. Почерк модрашистов, жрецов высшей касты невозможно было не узнать. Но насколько он знал, Сэт не имел в окружении подобного мастера. Более того, религия Модрашь никогда не прививалась на Базене и никогда, ни один жрец не пролетал даже мимо этой планеты.

"Очень интересно", — нахмурился в раздумьях Рэйсли и кивнул сыну на чашку — налей еще фэй. Тот смущенный своим поступком, рта не открыл — налил и подал, смиренно замерев рядом в ожидании вердикта отца.

Сегюр не спеша попивал фэй, изучая золотую фреску на стене и постукивая пальцами по подлокотнику кресла. Он уже не чувствовал себя усталым, опустошенным стариком — все печали были отодвинуты и забыты. У него появилась цель, появился интерес, а значит смысл и силы. Ему одному ничего не надо, но есть семья, а значит сдаваться рано.

— Нужно обеспечить охрану Дрейдена. Ни сегодня — завтра его попытаются скинуть со счетов.

— Уже. Верные мне люди рядом с ним.

— Кто о них знает?

— Никто. Они закодированы и даже если попадутся, никому ничего не смогут сказать.

— Забавно. Тоже самое происходит с депортированными землянами.

Рэйсли с минуту молчал, обдумывая план и выдал:

— Поднимай отряд Канна. Они должны взять хотя бы одного из тех, кто попадет в руки людей Сэта. Но после обработки. Пора узнать, кто пользуется древней технологией Модрашь. Часть людей пусти за обработанными. Пусть следят за ними и докладывают о их действиях. А ты мне. Я хочу знать о любых, даже незначительных с первого взгляда нюансах. Завтра я улетаю на Цигрун — хочу познакомиться с твоим сыном.

Он не сказал " моим внуком" и тем не признал родство бастарда, но и не отверг.

Это много значило.

— У нас все получится, отец.

Рэй тяжело посмотрел на него:

— У меня есть наследник, значит, у Флэта есть будущее. У нас не может не получиться.

Вэйлиф порадовался, не зная, что сегюр имеет ввиду совсем другого наследника. Сын же жреца и рабыни так же не отвергался им, но спешить признать его, подставив Вэйлифа, Рэй не спешил. В его роду осталось слишком мало "побегов", чтобы пренебрегать осторожностью во имя их сохранения.

— Кстати, — обернулся сегюр на выходе. — Мать Дрейдена случайно не землянка?

— Э-эээ... Стазия клаон, ее мать была дочерью землянки и флэтонца, а отец цигруном.

"Забавно", — отвернулся Рэй и надавил на сенсоры, открывая двери.

Глава 2

— Рэм, смена, — прошипело в наушнике.

— Возвращаемся на базу, — бросил Алене мужчина. Та и доли эмоций не проявила — смотрела на начинающийся рассвет, такой блеклый и сумеречный, что признать его рассветом мог лишь ненормальный. — Любуешься? — кивнул Рэм в сторону серой полосы у горизонта.

— Да.

— Это совсем не то, что было раньше.

— А я и не помню, что было.

— Совсем забыл, что ты дитя Армагеддона.

— Нет, я осколок былого, а дети "последней битвы" на базе, — с невозмутимостью парировала девушка, убирая за спину снайперскую винтовку. За спиной дозорных уже появилась смена — мужчина и подросток, отец и сын. — Вот один из них.

— Привет, Скала, — бросил парень.

— Не хулигань, — взъерошила его волосы девушка.

— Как оно? — спросил мужчина у Рэма.

— Тихо, но будь начеку.

— Да уж, — согласился тот. — Когда тихо — всегда жди опасности.