В зеркале цивилизаций

Райдо Витич

(27 ЯНВАРЯ

В зеркале цивилизаций

Без цели нет жизни, но без веры не добьешься цели. Стоит отобрать веру и у человека останется одно — смерть.

Райдо Витич

Когда нарастают противоречия между высоким уровнем развития науки и техники и низким уровнем развития индивидов, возникает неприятность в виде глобального катаклизма, который сметает с лица земли прошлую цивилизацию и тем самым способствует созданию новой цивилизации.

Палеонтолог А. Белов.

Пролог

2311 год. Земля. Плато Путорана.

— Я все время считала, что нам отмерян определенный срок и ни раньше, ни позже мы не уйдем, — протянула женщина, вглядываясь в темноту небес.

— Сейчас считаешь иначе?

— Уверена в другом: срок не имеет значения. Значение имеет насыщенность жизни, энергетический потенциал, который мы можем сберечь, прожив тихо, жалея себя, или спалить за год. Все зависит от цели и личности. Одна не спеша доковыляет до намеченного ей финала, другая приблизит его, израсходовав все без сомнений и сожалений.

— Такое чувство, что тебе наплевать, когда умирать.

— Да. Главное, не зря и зная, за что.

Рэм помолчал, обдумывая услышанное и признался:

— А мне не по себе от мысли, что умру. Странно.

— Нормально. Обычное чувство самосохранения.

— Именно. У меня, у мужчины, оно есть, а у тебя, у женщины, его нет.

Алена пожала плечами и перевернулась на живот, всматриваясь в покрытые ночной мглой валуны и уступы впереди:

— Это у меня с рождения, наверное, дефект генного кода. Я никогда не понимала, что такое смерть, зато понимала, что такое жизнь. Ирония — ее я и отбираю.

— Не кори себя — ты ее защищаешь.

— Не корю — удивляюсь. Защищаю? Вопрос.

Рэм покосился на девушку: странная. Они зажаты в горах, находятся в аховом положении и не сейчас — через час, два, максимум сутки — им конец. А она удивляется каким-то незначительным вещам, философствует и размышляет, как на кафедре социальной психологии.

Только вот кафедр давно нет — ни психологии, ни медицины, ни прикладной физики. Нет институтов, академий, академиков, педагогов, учеников, студентов. Мир превратился в сплошной не проходящий бардак и учиться в нем приходится лишь одному — выживанию.

Когда это началось, как — никто уже не помнил. Как и чем закончится — никто не знал.

Глава 1

Он знал, с чего все началось. Он знал, чем может закончиться. Единственное, чего он не знал, но очень хотел узнать — кто стоит за случившимся.

Рука сжала ритуальный факел, но не решилась опустить его на погребальное ложе.

Больно. Если бы он мог знать, представить что когда-нибудь будет испытывать такую боль!

Ладонь Иллана уже не сожмет в поддержке его плечо — брата нет.

Алена не прижмется к груди, сочувствуя и разделяя горе — Алены больше нет.

Рэйнгольф пропал двадцать пять циклов назад и все, кроме отца, уверены — мертв.

Их с Альциной дети появились на свет через много лет после заключения союза и принесли только горе родителям: посеяли распри с чисто цигрунским упрямством и агрессивностью и сгинули в боях против друг друга, не оставив после себя ничего, кроме опустошения. Как не рассчитывал Рэй, но трем сыновьям его любимого сына не досталось и доли от характера и стойкости Лоан. И Цигрун превратился из заманчивого приза в яблоко раздора, которое скосило династию почти под корень.

В жаре войны, которую затеяли сыновья Рэнни, погибли самые большие планы и надежды, мир в галактике и сама династия Лоан.

Но стоит ли винить трех подростков в том, что происходит? Нет. Они были безумны, но не глупы, и не настолько сильны, чтобы из маленькой, непонятной, необъяснимой ссоры вырастить межгалактический конфликт, настроить против Флэта и сегюр галактическое сообщество. Отравить Танфию и ее детей, устроить покушение на Рэйсли и сгубить непричастную и не ведающую о происходящем Алену. И тем более им, уже мертвым, было бы невозможно устроить катастрофу гоффита на котором летел на Цигрун Иллан, как не устроить удачное покушение на Константа в день заседания совета. Как раз в тот день, когда войну можно было остановить. Но видно кому-то очень не хотелось мирного решения и этот кто-то, хорошо знал нрав Рэйсли.

Убить Мейлифа и Кайлифа, последних из детей, которых послал ему с Аленой Модрашь, могли так же только по указу этого "кого-то".

И если до него добраться...

Но что он один и время ли мести, если Флэт и Цигрун полыхают в войне и нет покоя и стабильности в галактическом сообществе, что уже делит то, что пока еще по праву принадлежит Лоан?

Следующий шаг — он, Рэйсли. И все закончится: произойдет смена династии и все усилия ветви Лоан падут прахом.

— Отец?

Рэйсли посмотрел на Вэйлифа — последнего из его детей. В глазах сегюр была лишь темнота и немота, а еще ярость, раздирающая болью сердце и душу, но хорошо скрытая даже от близкого.

Никому ничего не надо знать. Никому. Ничего.

— Пора.

Факел тяжело упал на погребальный костер.

Вот и все — сегюр отдал сейти огню и остался один. Вейлиф, Верховный жрец Модрашь, вставший на место почившего почти сто циклов тому назад Поттана, не в счет.

А может это он?..

Нет, глупо. Вэйлиф всегда мечтал служить грозному Богу, стать жрецом и, никем больше себя не представлял, не интересовался мирскими делами и светской властью, хотя был развит и просвещен во всех сферах и областях, как положено главному жрецу.

Нет, сан принятый единожды не снять. Это известно всем. Жрец не может стать сегюр, даже если останется последним и единственным из династии. Он вычеркнул себя из ряда претендентов, дав обет, и потому на него даже не было покушений. А может не поэтому, а как раз, потому что он сам стоит во главе переворота, лелеет мечты сменить статус и взойти на трон?

И стоит в истоке войны, унесшей почти всех его близких?

Нет, это было бы слишком. Нет, не Вэйлиф.

Рэйсли не стал смотреть, как огонь забирает его сыновей и опору трону — развернулся и пошел в сторону туглоса. Вэйлиф нагнал его у портика, оставив вне обычая наблюдение за ритуалом.

— Нужно поговорить, отец, — сказал тихо.

Рэй кивнул не глядя.

— В кьете, — громче сказал Вэйлиф. — Нужно сопроводить души Мейлифа и Кайлифа. Ночь траура лучше провести в кьете, отец. Проститься с сынами и укрепить свой дух. Ты давно не был на молебне Модрашь, не встречал утро в его доме.

— Ты прав, — бросил мужчина и резко свернул на тропу, ведущую к кьету.

Они с сыном поняли друг друга:

"У меня есть, что сказать тебе, отец, но мои слова не должны достигнуть ушей посторонних".

"Согласен, лучшего места для тайной беседы, чем храм, в котором ты служишь и знаешь как себя от алькова до секретных комнат — нет".

Первое, что сделал Вэйлиф, открыл нишу династии Лоан и водрузил в пазы с иероглифами сейти мэ-гоцо почивших братьев. Рэй смотрел на ровные ряды уже заполненные ритуальными кинжалами, и видел не ножны, обвитые нашейными цепями, а всех тех, кого знал, всех своих родных. В мужском ряду не хватало родовых знаков Иллана и Рэйнгольфа, но если в нише первого лежал голубой алмаз, то в нише второго ничего не было и это означало одно — его нет среди мертвых, а раз так — есть надежда, что он еще находится среди живых. Так решил Верховный жрец, а если решил, значит, проверял, значит, знает наверняка.

Рэй с благодарностью посмотрел на сына. Вэйлиф понял и склонил голову: разве могло быть иначе, отец?

Взгляд сегюр прошел по ряду мужских клинков, что лежали в ножнах, как сыновья в саванах и остановился на женских: Марина, Танфия... Алена.

Прошло десять лет, а он так и не смирился с ее уходом.

Лоан хотел отвернуться, чтобы не видеть ее мэ-гоцо, но даже головы не повернул — взгляд ушел в сторону единственно пустого ряда — ветка Эйфии.

Взгляды сына и отца встретились.

"Да, именно об этом я и хотел поговорить", — прикрыл веки Вэйлиф и нажал сенсор, закрывая плиту династии Лоан. Стена за спиной статуи Модрашь вновь стала однородной и только маленький знак его ока с вензелем "Л" в зрачке напомнил, что здесь находится.

Вэйлиф указал сегюр рукой в сторону алькова, предлагая пройти туда и, склонился, как полагается жрецу, а не сыну. Рэй понял — здесь они еще правитель — жрец и правитель — император — для посторонних. А какие посторонние могут быть в кьете, под крылом Вэйлифа, в оплоте Модрашь? Еще пятьдесят циклов назад Рэй бы категорически заявил — никаких, но сегодня поостерегся. Сын не глуп и знает, что делает, а если стережется даже своих, значит на то есть причины, пусть и всего лишь врожденная осторожность Лоан. Пусть так и будет — беды она еще не приносила.

Мужчины прошли к алькову и пропали в тени колонн. Жест Вэйлифа был стремителен и прошел бы незамеченным даже для остроглазых степцеров. Палец попал на одну ему известную кнопку, открывая проход в комнату, куда и нырнули правители. Доля мига и они будто растворились в темноте.

Рэй огляделся — знакомая комната. Он бывал здесь не раз вместе с Поттаном, но разве думал, что доведется вести тайный совет и с сыном?

Вэйлиф подал сегюр фэй на особых травах и скинув жреческий хитон, сел в кресло, сложив руки лодочкой на груди. Взгляд сына очень напоминал взгляд отца — в нем не было сантиментов, тени тоски или горя, что постигло их сегодня — в нем жила решимость действовать, бороться вопреки и наперекор всем и вся.

— Нас осталось двое, отец.

Рэй спрятал взгляд под ресницы и хлебнул фэй, проверяя сына — что подмешал? Дурмана не было, как не было яда — только озарин, дающий бодрость и поднимающий Ка из спячки печали, фегония, дающая радость сердцу, ахатцесин, обостряющий все чувства, и цедра виры, оделяющая дополнительной энергией для поддержки имеющейся.

Настой был свежий, заботливо приготовленный и явно лично для Рэйсли. Каждая щепотка травы, каждое зернышко попало в него в нужный час и минуту, увеличивая потенциал ингредиентов и даруя испившему максимум того, что могла дать.

Не предал сын, хотя мог легко. Он, как и многие, понимал, что этот момент самый подходящий для нападения. Через час, а тем более завтра, сегюр взять будет уже сложно — он придет в себя.

И не взял, не напал, наоборот, увел в кьет, исключая покушение из вне, помог восстановиться.

Значит, не Вэйлиф. Слава Модрашь, единственный сын не враг отцу. У Лоан еще есть опора, поэтому есть цель и есть жизнь.

Мужчина допил фэй и отставил пиалу на столик. В упор посмотрел на сына:

— Нас больше.

Вэйлиф улыбнулся, узнавая отца. И пусть его волосы стали совсем белыми, а лицо осунулось и приобрело старческий, землистый оттенок, но перед ним не было того старика, что стоял у погребального костра — перед ним вновь был Великий сегюр, гордый грозный Лоан, полный сил и стремлений.

— В совете тихо. Им нет смысла воевать с нами, тратить средства и силы. Им проще подождать, когда ты умрешь, и тогда Цигрун и Флэт достанутся им даром.

— Начнется новая гонка за трон двух империй.

— Ее итог уже известен — Сэт.

Однако на известие сегюр не прореагировал.

— Ты знал? — полюбопытствовал Вэйлиф, чуть огорченный, что все же отстает от отца в получении информации.

— Да. Кругом затишье и только в нашем роду продолжаются смерти. К чему бы это? Задачка проста, но ты нашел неверный ответ. Сэт не будет марать себя убийствами.

— Наемники.

— Нет.

— Но кому еще выгодно падение нашей династии?

— Многим. Мир меняется. Мы уходим и уносим с собой свои законы. На смену им приходят другие законы, как на смену нам придут другие правители. Но одно останется вечным — закономерность этих перемен.

— Я не о том, отец. Сэту больше всех выгодно расширение своих владений. Перенаселение Базена грозит катастрофой для планетарной системы и ее соседей. Поэтому Сэт спешит. Поэтому Сэта поддерживают. Им не нужны неприятности под боком.

— Согласен. Однако знаю больше, чем ты, хоть и отдаю дань твоей прозорливости, — улыбнулся с прищуром.

Оба знали, что за ней стоит — но стоит ли это озвучивать? У каждого из них есть свои люди, где необходимо и пусть, главное они работают на общее дело, и чем меньше знают друг о друге, тем лучше, тем правдивее будет информация. Одни уста могут солгать, двое — ненамеренно искривить положение дел, трое — дадут уже более реальную картину, а четверо наверняка наведут на правильные выводы и покажут действительность, а не ее иллюзию.

— Придет время и я буду знать, кто стоит за всем происходящим. Сейчас важно другое — предотвратить планы заговорщика.

— Следующая цель известна — ты.

— Да.

— Но пока тянутся к тебе, следует воспользоваться перемирием на планетах и стабилизировать обстановку, взяв власть в одни руки. Наши.

— Это начало нового витка войны.

— Да, если этим человеком будешь ты, а если тот, кто для всех не имеет и капли крови Лоан в своих жилах? — хитро улыбнулся Вэйлиф.

Новость, — выгнул бровь Рэй: что я не знаю, сын?

Вэйлиф встал, прошелся по комнате, оглядывая фрески, решаясь поведать отцу, что скрывал все годы. Но пришло ли время?...

— Эйфия...

— Эта тема закрыта много циклов назад. Ты знаешь, что происходит на Земле.

— Да, но данных о том, что эта ветка мертва — нет.

— Как нет данных за смерть Рэнни. Но нет данных и за то, что он жив.

— Но нужно попытаться...

— Вэйлиф! — одернул его мужчина. — Тема закрыта.

— Нет, отец, — обернулся сын, позволив себе перечить. — Не тот момент.

— Хорошо, — через паузу согласился сегюр. — Ты знаешь, что мы искали ее детей, и знаешь результаты поисков.

— В Эйфии текло слишком много земной крови. Заключив союз с землянином она обрекла своих детей на короткую жизнь. И все же, флэтонская кровь не могла кануть в бездну, она обязательно дала бы знать о себе и отразилась хотя бы в одном из ее отпрысков. Я всегда говорил, что земляне нужны нам не меньше, чем мы им. И важны друг другу.

— Ты знаешь, что происходит на Земле? — спокойно спросил сегюр, не разделяя надежды и идеи сына.

— Да. Они довели себя до катастрофы.

— Что и следовало ожидать. Агрессивность землян проявилась даже в их открытиях. А бездумная любознательность довершила начатое. У них особая конституция психотипов и они сами наступили себе на горло. Ты читал их библию? Весьма забавная книжонка. Много тысячелетий она была их руководителем и все же они не приняли ее предостережений, не научились читать меж строк. Они строили прогресс, а сами деградировали.

— Я знаком с постулатами всех религиозных течений в галактике. Земля не исключение.

— Н-да? С какой радости?

— Она стала Родиной моей сестры.

— Повод, — хмыкнул Рэй.

— Я знаю, отец, ты всегда был скептически настроен на счет будущего этой планеты.

— Я всего лишь видел, куда они идут. Если ты помнишь нашу историю — мы прошли в свое время тем же путем. Не нужно обладать особым интеллектом, чтобы сложить одно с другим и предугадать ход событий. Произошло, что и ожидалось. Они выбрали путь прогресса, а не духовного развития и тем потеряли шансы на выживание. Однобокий тип развития — тупиковый. Земляне никогда не умели компилировать свои знания, просчитывать свои шаги. Они, как безумцы творили не ведая, что творят. Нужно было объединить два пути, а они пошли по одному. Итог не заставил ждать. Технике не нужна вера, она бездушна, а человеку без веры никак. Забери у него веру — заберешь жизнь, потому что не будет цели. Они разнежились, доведя технологии до совершенства. Комфорт заменил им цель и веру. Без него они стали беспомощны, превратились от зависимых от хорошего удобрения червей и засохли, когда этого удобрения не стало. Они успешно боролись с вирусами болезней и укрепили самый страшный для них — вирус стресса. Достаточно было одного толчка, чтобы их цивилизация развалилась как карточный домик.

— Но зная это, ты все же не стал противиться союзу Эйфии с землянином.

— Не стал.

— Почему?

— К чему спрашиваешь, Вэйлиф?

— Хочу понять.

— Это стало важно тебе именно сейчас?

— Если хочешь — да. Не сердись, отец. Не ты один делал ставку на Землю.

— Ты про экспорт землян?

— Этим занимается Сэт. Депортирует остатки землян на галактический рынок.

— У него своя цель — очистить планету от ненужных элементов, сделав ее плацдармом для своих далеко идущих планов.

— Новая империя. Это понятно. Но каковы были твои планы?

— Ты предлагаешь рокировку? Думаешь, стоит ввязаться в спор за опустошенную планету, чтобы отвлечь взоры от Цигруна и Флэта? Нас двое, Вэйлиф. И ты — не в счет.

— Тебе не приходила в голову мысль, что именно из-за возможности Лоан официально расширить свою империю, нас и подкосили?

— Возможно. На Юккосе в свое время происходило тоже самое, что и на Земле. Ни для кого не было секретом, что Земля пройдет тот же этап. В этот момент ее можно взять. Расширение владений манило не только нас.

— Но именно Эйфия стала первой претенденткой на владение новой империи. И единственно легитимной. Не поэтому ли Землю очищают от остатков исконных жителей, в надежде убрать возможную угрозу явления потомков главной претендентки?

— Не исключаю. Клоаны, решившие устроить бунт на Флэте — ерунда. Всего лишь повод отвлечь внимание от других проблем или... перспектив.

— Они поднялись лишь потому что ты остался один. Они не верят в твою силу, видя, как теряется авторитет Флэта на галактической арене, видя, как Флэту приходиться уступать на Цигруне. Они не хотят удерживать твои позиции на чужой планете, желают сохранить свою. Нас специально втянули в войну на два фронта и тем расшатали наше влияние, ослабили позиции дома, увеличив количество недовольных. Общество разделилось на три лагеря: на тех, кто больше не верит, что ты способен править, на тех, кто еще верит и верен тебе и на тех, кто оперируя фактами, утверждает, что пришло время смены династии, время перемен. И последних больше всех.

— Их можно понять.

— Да, они хотят сохранить свою Родину для своих детей и им нет дела до чужих планет, на которых флэтонцы несут лишь потери, ничего не приобретая. Если так пойдет дело и дальше, вскоре и на Флэт придут хакано и заявят права на него.

— Закономерно, учитывая, что у меня не осталось наследников. В такой позиции глупо отстаивать свои интересы на Цигруне и тем более, бесперспективно претендовать на Землю.

— Мне сдается, все дело в ней. Нужно искать детей Феи.

— И подвергнуть их опасности, — кивнул Рэй. "Молодец", умная мысль.

— Агнолики, — напомнил Вэйлиф. Рэйсли усмехнулся:

— Конечно. Ни одному в галактике не придет в голову мысль, что они наши.

— Да, они приметны, но и осторожны.

Сегюр встал и подошел к сыну:

— Вэйли, по последним данным, землян осталось не более трехсот тысяч. Каков процент вероятности, что в этой горстке былой цивилизации находится кто-то из нашего рода?

— Мал. И все же...

— Ты хватаешься за соломинку, в то время, когда нужно разгребать завалы. Завтра я улетаю на Цигрун.

— Безумие.

— Благодарю, сын, — фыркнул сегюр.

— Ты ищешь смерти.

— Меня непросто убить.

— Моих братьев тоже. Но они мертвы, — развернулся к мужчине жрец. — У меня другое предложение, отец. Для всех ты улетаешь на Цигрун, как планировал, оставляя в империи за себя Монторриона. Но на деле остаешься в кьете.

"Интересно", — прищурил на сына глаз сегюр. И продолжил его мысль, ту, что он сам задумал, не ставя никого в известность:

— По дороге на Цигрун мой гоффит...

— Да.

Что это дает ему, Рэйсли знал, но что даст династии с точки зрения Вэйлифа:

— И что?

Жрец помолчал, решаясь и выдал:

— Нас не двое, отец.

"Я в курсе", — замер сегюр: "но как об этом мог узнать Вэйли?" Если знают двое — знают трое, а это очень скверно.

— У меня есть сын, — с трудом выговорил жрец.

Рэйсли ожидал что угодно, не этого. В первый момент он лишь смог облегченно перевести дух, оттого, что его планы неизвестны второму лицу, пусть и близкому, и лишь во-второй до него дошло, что сказал ему сын.

— У тебя... что? — нахмурился, не веря, что не ослышался. Обед безбрачия, что принимают жрецы, еще никто не нарушал. И была бы другая ситуация, Вэйлифу бы не сносить головы, не то что, просто лишиться сана.

— Сын, — посмотрел прямо в глаза отца Вэйлиф.

— Ты понимаешь?...

— Да. Поэтому никто, даже ты, об этом не знает.

— Нет, Вэйли, об этом знает мать твоего ребенка, поэтому информация уже вышла за пределы. Ты мало нарушил закон и снял себя сан в глазах Модрашь, ты подверг опасности себя и своего наследника. Что с тобой, сын, о чем ты думал?

— Мать Дрейдена умерла при родах. Для всех он сирота и подкидыш без роду и племени, сын рабыни, воспитанный в кьете по благорасположению жреца Модрашь. Он не знает, кто его отец. Я не приближался к нему.

— Дрейден, — качнул головой Рэй: только вдуматься! — Значит наш враг и враг хамминов, мало воспитан как святой воин он еще и мой внук? Тот самый Герд твой сын?

— Да, — сжал губы Вэйлиф.

— И ты молчал?

— Да!

Рэйсли прошел к креслу и тяжело опустился на него:

— Прекрасно, — проскрипел, сдерживая нервный смешок.

Расстановка сил на Цигруне была проста.

До исчезновения Ренни Альцина вдруг решается на разрыв отношений с супругом и столь же неожиданно начинает заявлять права на единоличное правление княжеством на основе своей княжеской крови. Она была единственной оставшейся в живых прямой наследницей династии Люйстик, но отчего-то все годы об этом не помнила, а тут осенило.

Рэйнгольф и Рэйсли естественно противостоят подобному повороту событий, посчитав заявление Альцины за женскую блажь. Все бы прошло удачно, тихо, по-семейному, утихло, успокоилось — если бы не сыновья. Старший — Хам-минн, весь в мать и ее брата Ван-Джук, объявляет себя наследником и занимает позицию против отца и матери. Он быстро нашел поддержку — знать не готова была принять власть женщины, это возмущало умы старых, консервативных советников и тем более, претило их сынам. Рэнни же олицетворял власть Флэта, а она воспринималась свободолюбивыми цигрунами как иго и терпелась лишь пока молчала Альцина.

Однако и партия Флэта нашла поддержку в лице среднего сейти — Хейгора. Он встал на сторону отца, но лишь для видимости. Парень решил вести свою игру и искусно стравил брата с отцом, мать с мужем, народ с правителем и новоявленными претендентами на трон. Младшего, Ван -Вэйро, не устроило бездействие и то, что его не берут в расчет, отодвигают в сторону. Он образовал свою партию и стал ратовать на потеху низшим слоям населения за равенство и народное правление, нивелирование легитимного правления, как отжившего способа власти. Он был достаточно умен, чтобы понять, что его лозунги найдут отклик и поднимут массы тех, кто долгое время не помышлял о своих правах, довольствовался той жизнью, которой жил.

Но среди низших всегда найдутся выскочки, желающие возвести себя из грязи в князи и методы их действий известны, изложены в лэкторах фактически всей истории любой планеты и цивилизации.

Что и говорить, Ван -Вэйро выбрал не новый путь достижения цели, и как флэтонец, нашел возможность взять нужное себе чужими руками.

На этом этапе столкнулись интересы высших и низших и началась война. Ван-Вэйро сгинул первым — Хейгор натравил на него Хам-мина. Младший погиб, старший получил тяжелые раны и слег. Пока брат приходил в себя, Хейгор воспользовался образовавшимся пространством для действий и заверил мать, что всегда был на ее стороне, сказав тоже самое отцу и деду. А сам подначил сброд, оставшийся без главаря, получив повод вместе с отцом отправиться в горы, на подавление восстания, заранее спланировав убийство отца и списание его смерть на дело рук тэн. В это же время наемник должен был убрать раненого Хам— мина, и его смерть так же сошла бы с рук Хейгору — ведь он был далеко, да еще с императором и толпой свидетелей, еще и занят — спасал отца. Какое покушение, причем тут он?

Но видно Хам-мин просчитал его или узнал о планах брата. Наемника взяли, перевербовали насильственным психотропным средством и отправили к хозяину.

Когда сейфер сегюр Рэйнгольфа потерпел аварию в горах и связь с ним прервалась, наемник нашел Хейгора у подножья Лимибу и убил на глазах бегущей к нему охраны, тем самым лишив Рэйсли возможности узнать об участи сына. Горы, ущелья, были перевернуты вверх дном, обыскан каждый камень, но следов Рэнни не было. Что с ним случилось, как — осталось тайной.

Альцина же, узнав, что старший сын лишил жизни ее любимого среднего сына, в гневе перешла границы и убила Хам-мина. И сошла с ума, осознав, что осталась без мужа и сыновей. Однако хаммины простили свою княжну и подняли штандарт Люйстик, продолжив дело наследника для номинальной княжны.

Сегодня их возглавлял ее любовник — Ван — Лейн, партию Ван -Вэйро, взяв во главу его идею, один из низших слоев — Герд, а сторону Флэта — сын Монторриона — Тэймсклиф.

Первые держались лишь за счет связей Ван -Лейна, а те имелись лишь потому что галактический совет придерживался старых законов, которые признавали лишь законных правителей. Но их было два, один из которых безумен, к тому же женщина. Второй же имел шаткие позиции из-за недавнего введения в статус императора. Многие считали претензии Рэйсли узурпацией, но хватало и сторонников, которые считали что для спокойствия на планетах и в галактике правление сегюр Флэта, известного им, соблюдающего законы, много лучше чем правление безумной женщины, пешки в руках властолюбивых, неуправляемых цигрунов.

Если бы Альцина умерла, позиция Флэта укрепилась и сторонников Рэйсли стало больше. Поддержка же совета галактик помогла ему усмирить чернь и сохранить Цигрун для династии Лоан. Но Рэй не мог пойти на убийство Альцины — это было бы слишком прозрачно и оттолкнуло тех, кто еще стоял за него. В борьбе с хамминами его позиции слабли, герды же набирали силы. Власть низших сословий была невыгодна совету во избежание прецедента для всеобщего, повсеместного конфликта во всех империях. Стоило бы тэн победить в одной системе и неизбежно подняли голову рабы на других планетах. Бунты и конфликты с низами и так участились. И тут выступил Сэт, пообещав лишить эту гидру головы и навести порядок на Цигруне, чего не может сделать не Великий Лоан, ни обезумевшая княжна. Что он хочет за это — понятно было каждому. Но ставка слишком высока и совет согласился, дав для начала последний шанс Рэйсли.

Он добился перемирия и ... потерял наследников. Его победа свелась к минимуму, если не к нулю. А в это время Сэт вовсю тихо и спокойно депортировал через запрещенные тейпы землян, очищая планету, которую присмотрел для себя.

Стоило бы Рэйсли найти свидетелей и получить доказательство действий Сэта, его планы бы рухнули. Соперник был бы дискредитирован и сошел со сцены спокойно и бескровно. Но Сэт работал осторожно и не оставлял прямых улик, живых свидетелей. Каждый из землян был подвергнут воздействию и стерилизации памяти, получал новое имя и не мог вспомнить ни себя, ни Родины. Он получал новую биографию и был уверен — она его. А любые намеки на неправомерность происходящего указывали лишь на торговцев средней руки, обычных фишедо, для которых ни законы, ни правители ничего не значили. Эта беда была одна для всех и, вменять действия пиратов Сэту было все равно, что обвинять в тех же преступлениях Корракса, Рэйсли или Могриона, главу совета.

Другое настораживало Рэя — метод воздействия на землян. Почерк модрашистов, жрецов высшей касты невозможно было не узнать. Но насколько он знал, Сэт не имел в окружении подобного мастера. Более того, религия Модрашь никогда не прививалась на Базене и никогда, ни один жрец не пролетал даже мимо этой планеты.

"Очень интересно", — нахмурился в раздумьях Рэйсли и кивнул сыну на чашку — налей еще фэй. Тот смущенный своим поступком, рта не открыл — налил и подал, смиренно замерев рядом в ожидании вердикта отца.

Сегюр не спеша попивал фэй, изучая золотую фреску на стене и постукивая пальцами по подлокотнику кресла. Он уже не чувствовал себя усталым, опустошенным стариком — все печали были отодвинуты и забыты. У него появилась цель, появился интерес, а значит смысл и силы. Ему одному ничего не надо, но есть семья, а значит сдаваться рано.

— Нужно обеспечить охрану Дрейдена. Ни сегодня — завтра его попытаются скинуть со счетов.

— Уже. Верные мне люди рядом с ним.

— Кто о них знает?

— Никто. Они закодированы и даже если попадутся, никому ничего не смогут сказать.

— Забавно. Тоже самое происходит с депортированными землянами.

Рэйсли с минуту молчал, обдумывая план и выдал:

— Поднимай отряд Канна. Они должны взять хотя бы одного из тех, кто попадет в руки людей Сэта. Но после обработки. Пора узнать, кто пользуется древней технологией Модрашь. Часть людей пусти за обработанными. Пусть следят за ними и докладывают о их действиях. А ты мне. Я хочу знать о любых, даже незначительных с первого взгляда нюансах. Завтра я улетаю на Цигрун — хочу познакомиться с твоим сыном.

Он не сказал " моим внуком" и тем не признал родство бастарда, но и не отверг.

Это много значило.

— У нас все получится, отец.

Рэй тяжело посмотрел на него:

— У меня есть наследник, значит, у Флэта есть будущее. У нас не может не получиться.

Вэйлиф порадовался, не зная, что сегюр имеет ввиду совсем другого наследника. Сын же жреца и рабыни так же не отвергался им, но спешить признать его, подставив Вэйлифа, Рэй не спешил. В его роду осталось слишком мало "побегов", чтобы пренебрегать осторожностью во имя их сохранения.

— Кстати, — обернулся сегюр на выходе. — Мать Дрейдена случайно не землянка?

— Э-эээ... Стазия клаон, ее мать была дочерью землянки и флэтонца, а отец цигруном.

"Забавно", — отвернулся Рэй и надавил на сенсоры, открывая двери.

Глава 2

— Рэм, смена, — прошипело в наушнике.

— Возвращаемся на базу, — бросил Алене мужчина. Та и доли эмоций не проявила — смотрела на начинающийся рассвет, такой блеклый и сумеречный, что признать его рассветом мог лишь ненормальный. — Любуешься? — кивнул Рэм в сторону серой полосы у горизонта.

— Да.

— Это совсем не то, что было раньше.

— А я и не помню, что было.

— Совсем забыл, что ты дитя Армагеддона.

— Нет, я осколок былого, а дети "последней битвы" на базе, — с невозмутимостью парировала девушка, убирая за спину снайперскую винтовку. За спиной дозорных уже появилась смена — мужчина и подросток, отец и сын. — Вот один из них.

— Привет, Скала, — бросил парень.

— Не хулигань, — взъерошила его волосы девушка.

— Как оно? — спросил мужчина у Рэма.

— Тихо, но будь начеку.

— Да уж, — согласился тот. — Когда тихо — всегда жди опасности.

— Стреляйте на поражение. Не жалейте, — посоветовала девушка, удаляясь.

— Посоветуй еще, посоветуй, ишь, умница выискалась, — пробурчал тот, устраиваясь на камнях.

В лагере было суетливо, как всегда.

Мужчины у костра пекли картошку и делились ею с подбегавшими детьми, пока женщины поодаль готовили жаркое в огромном чане.

— Привет. Как оно? — спросила Алена, присаживаясь на камень у огня. Сняла винтовку, поставила ее рядом.

— За ночь не унесло, — вздохнул Петр и хлопком ладони поприветствовал Рэма. — Тихо?

— Угу, — уселся и взял протянутую Игорем картошину. Вторую получила Алена, вгрызлась в нее, пачкаясь в саже.

Вкус печеной картошки ей помнился с детства, слишком мимолетного и настолько призрачного сейчас, что казалось, его не было вовсе. А вкус остался. А еще мамин и папин смех, их кружение в объятьях друг друга на берегу таежной речушки. Запах промокшей под дождем хвои и влажности стоящей в палатке. Камешки на берегу, из которых Алена строила замки. А еще промокшие кроссовки брата. Его она почти не помнила, а эти проклятущие кроссовки с яркой, красной полосой по бокам, впечаталась.

А может, и не было ничего — придумала?

— Не спи, — толкнул ее Петр.

Алена отряхнула руки от кусочков шелухи и сажи, и спросила:

— Ты помнишь своих родителей?

Мужчины притихли, поглядывая на нее. Девочка, приникшая к седому Георгию не по детски тяжело уставилась на нее.

Больная тема и заводить ее не принято. Что черт Алену за язык потянул? Впрочем, и "черт" произносить тоже не принято — этих чертей по округе бродит полным — полно.

— Что вдруг спросила? — сломав ветку и бросив в огонь, спросил Петр, стараясь не смотреть на нее.

— Так, — пожала плечами, жалея, что задала вопрос.

— Я помню, — протянула девочка.

Гера сунул ей картошину в руку и подтолкнул прочь от костра:

— Иди, Мариша, поиграй.

— Деда-а...

— Иди!

Девочка насуплено поплелась к стайке своих сверстников.

Дети — главное богатство базы, главное достояние последних представителей человечества.

— Говорят, демография тогда ушла в ноль, — протянул молодой мужчина — Серго.

Гера подгреб угли палкой и кивнул нехотя:

— Было.

— А что вообще было? — спросила Алена.

— Тебя что сегодня на вопросы пробило? — недовольно спросил Игорь.

Алена обняла плечи руками, посмотрела в серое, туманное небо:

— Ночью лежала и думала: как такое случилось? Что произошло?

— Я этот вопрос миллион раз себе задавал и сто миллионов раз слышал, — сказал угрюмый бородач — Викентий.

— Как на счет ответов?

— Туманные, как небо над головой. Да и кто остался из тех, кто мог знать, помнить? Георгич и то дитем был.

— Угу, — кивнул тот, подтверждая. — Помню только темноту и... труппы. Жуткий запах разлагающейся плоти. Жуткий, а привычный, будто иных запахов и не было. Мы все прятались и прятались. Потом шли и шли. Один лагерь, другой. Ссоры из-за пищи, каких-то цветных банок, а еще огромные бочки солярки. Мы играли между ними, — протянул, задумчиво глядя в костер. — Дети войны, дети последней битвы...

— Так играли? — кивнула подбородком девушка в сторону группки мальчишек, бегающих друг за другом с импровизированными пистолетами.

Мужчина обернулся, чтобы посмотреть и хмыкнул:

— И так тоже.

— Может в этом дело?

— То есть?

— Они играют в войну. Георгий играл. Выходит из поколения в поколение мы играли в войну. Играли даже в мирное время. Может, так мы ее звали?

— Чушь. Дети перенимают жизнь взрослых и вносят ее модель в игры. Они тренируются, учатся выживать. Как иначе, как нам не воевать? Прикажешь умереть? Лапки вверх, да? И детям тоже?

Алена неопределенно повела плечами — ответа у нее не было.

К костру быстрым шагом подошел Забелин и кивком позвал за собой:

— Скала, Федор, к Генералу.

Молчавший все это время кудрявый мужчина вскинул голову, оглядывая лагерь, по которому уже сновали солдаты, поднимались мужчины от костров, прихватывая оружие, женщины собирали детей и уводили в укрытие.

— Неужели опять желтые идут? — протянул бледнея Петр.

— Тьфу ж ты! — сплюнул Георгий, поднимаясь и пристраивая автомат на плечо. — Поели...

Генерал — было и прозвище и должность. Здоровяк с тяжелой челюстью и не менее тяжелым взглядом темных глаз был непререкаемым авторитетом на базе. Всегда собранный, волевой, казалось напрочь лишенный сантиментов, он был похож на вожака испуганной стаи, которая держалась вместе и не бежала врассыпную поджав хвост, лишь благодаря его влиянию.

Никто не знал, как его зовут, не знал, откуда он. Только шрамы на лице давали понять, что был он в самом пекле и вышел живым, а значит, знает, как выжить, значит, хитер, силен, умен, осторожен. Для вожака очень ценные качества.

Он стоял на пригорке у импровизированного корпункта и смотрел в старый, потертый армейский бинокль. Именно так он назвал его один раз и Алена запомнила, сложила — раз есть армейский бинокль, значит была армия, а раз была армия... Не таким уж мирным было человечество и возможно ее версия об агрессии, заложенной в человеке и вышедшей в час X из-под контроля, посеявшей то, что сейчас пожинают осколки былого человечества, не такой уж бред. Да и не может быть бредом, потому что косвенно подтверждается и другими фактами — оружием, в котором не было нужды в отличие от пищи, умению убивать, которому учились быстрее, чем арифметике.

С одной стороны — естественно. Человек, как любое животное стремится выжить.

Но с другой — отчего те же моралы выживают без автоматов и винтовок, не вырывают кусок галеты изо рта соседа, их детеныши не носятся с пистолетами из палок и не обстреливают камнями деревянные мишени?

Генерал покосился на девушку и сунул ей в руку бинокль:

— Сопка слева, посмотри.

Алена прижала окуляры к глазам, навела прибор на сопку. Первое что увидела — худые, исцарапанные ноги, обернутые тряпками. Потом края некогда белой то ли рубахи, то ли платья. Чуть подкрутила фокусировку и смогла рассмотреть всю группу: женщина, мужчина, два парня, лет пятнадцати, не больше и девочка лет пяти. Они, шатаясь, плелись вперед, судя по виду, не соображая куда. Оружия при них не было, клади тоже. Это и насторожило.

Алена пристальней оглядела лица, пытаясь посмотреть в глаза и, смогла лишь на секунду встретиться взглядом с парнем. Но того было довольно.

— Инферно, — констатировала, отдавая мужчине бинокль.

Генерал недоверчиво глянул на нее, посмотрел в бинокль, опять глянул на девушку и закаменел лицом. Процедил, глядя перед собой:

— С чего взяла?

А то неясно!

— Зрачков нет.

— Есть.

— Нет. Границы размыты.

Мужчина повесил прибор на грудь и упер руки в бока, свесив голову:

— Ты понимаешь, что мы сейчас их уложим? А потом окажется что они люди. Греха не боишься?

— Генерал, вы спросили — я ответила. Что вы хотите еще?

— Она ни разу не ошибалась, — заметил тихо Федор. Генерал глянул на него: ты-то помолчи, коль не спрашивают.

— Отсюда снять сможешь?

— Не проблема, — снял с плеча винтовку, пристроился на валуне.

— Мужчину, — отдал приказ Генерал и вновь приник к окулярам.

Щелчок и разрывная пуля вспорола лоб мужчины, разорвала голову. Тело осело на мох... а группа даже не заметила этого — упрямо шагала вперед. Минута ожидания, всматриваясь в останки плоти и вот пошло движение — колебание воздуха, загустение. Останки тела задымились, еле видный дымок превратились в ярко сиреневый шар. Он рванул вперед и за долю секунды достиг корпункта, влетел в лиственницу у валуна. И рассыпался с оглушительным треском и искрами. Присутствующих обдало удушливой волной, заставляя невольно сжаться, и все стихло, пропало.

— Инферно, — просипел Федор, стряхивая с себя россыпь обугленной коры. — Что ж они шатаются и шатаются?

— Они ищут, — тихо сказала Алена, которая даже не пошевелилась за это время.

— Кого? — в унисон спросили мужчины.

— Своих.

— Жертв они ищут!

— Они не понимают, что мертвы и ищут пристанища, свое прошлое, своих близких. А эти переносчики.

— Убирай всех, — приказал Федору Генерал, не обратив внимания на слова девушки.

Какая разница чувствуют мертвые себя мертвыми или нет? Ищут пристанища или пищи? Они несут смерть живым, эпидемию безумия.

— Может не стоит их убивать?

Бред!

— Что? — наморщил лоб Генерал. — Скала, повтори.

— Эээ... так, — очнулась Алена. Мужчина смерил ее подозрительным взглядом и кивнул:

— Иди отдыхай. Это приказ.

Девушка развернулась и пошла в лагерь. И уже в спину услышала голос Федора:

— Устала она, Генерал. Баба все же.

— Нервы как у робота. Такие не устают.

Не прав, — подумала девушка, пристраиваясь на лапнике на камнях у кривой сосны.

Обняла винтовку и закрыла глаза, но знала — не заснет. Это у нее с рождения — не может спать и все. Два — три часа максимум. Наверное, стресс, еще полученное в детстве психическое повреждение. Георгий говорил — так бывает.

Впрочем, кто не в стрессе здесь? А ведь спят, порой так крепко и долго, что на дозор не добудишься и в дозоре толкаешь — не спи.

Ноздри защекотал запах варенной картошки с олениной — готов обед. Внизу, в шатровой палатке меж деревьев поежился от холода ребенок, сильнее прижимаясь к матери. А та спит — дыхание ровное, ничего ее не тревожит.

Шишка упала за палаткой. Ребятня потянулась с мисками к чану. Ручеек журчит меж камней и кто-то брякает эмалированным ведром и кружкой, набирая воду. Трещат полешки в кострах, разговоры, разговоры, тихий шелест губ...

— Найди деда, — шепчут, белея на глазах. Бескровное лицо, огромные глаза в которых ужас и понимание — конец.

— Найди деда... Найди!!!

Алена вскочила, покрывшись мурашками. Огляделась — фу, ты, опять привиделось!

— На, — Рэм поставил перед ней, еще полоумной от видения, миску с варевом. Сел рядом, прислонившись спиной к стволу. Забрякал ложкой, поглядывая на девушку. — Чего одуревшая такая?

Алена потерла лицо ладонями, взяла миску. А в пище, как в зеркале — серые огромные глаза и перекошенный в крике рот. И шелест веток над головой словно повторил: "найди деда, найди деда".

Алена хлопнула миску на землю и забрала у Рэма кружку с водой, ледяной настолько, что зубы сводило. Выпила залпом и прижала руку к губам, унимая ломоту в деснах.

— Ну, ты сильна, — хмыкнул мужчина. — А поесть?

— Не хочу.

— Хочешь, чай принесу? Девчонки с Матушкой брусники набрали. Вкуснотища!

"Найди деда!!" — дунул ветер в лицо. Алена шарахнулась, толкнув мужчину.

— Да ты чего?! — придержал ее тот, возмутившись.

"Если б знала", — сторожась оглядела лесок, пригорок, камни.

— Глюки, — тряхнула волосами.

— Сходи к Батюшке, отчитает.

— Ходила, — буркнула, поднимаясь.

— Тогда к Матушке — травку настоит, напоит — полегчает.

Алена качнула головой — не поможет.

Матушка и Батюшка фигуры на базе приметные, неизменные и более полезные, чем любой рядовой живущий здесь. И более важные, чем сам Генерал.

Батюшка, высокий, не старый еще мужчина с русой бородкой. Взгляд добрый, но острый, голос сильный, но тихий. Ни разу его не повысил. А говорлив, как балаболка. И так заговаривает, что себя забываешь, проваливаешься словно в кисель и легко становится, спокойно. Что трогало, волновало, пугало, печалило — все прочь, будто не было. Смотрит говорун на тебя, бубнит и весь ты таешь, исчезаешь. Хоть режь по живому — не почувствуешь.

А заговаривать ему все равно кого — хоть человека, хоть рысуху, хоть ветер и дождь.

А вот, что с инферно, что с желтыми — мимо. И с Аленой...

Матушка, говорят, сестра его.

Улыбчивая вечно, словно иного и не знает, женщина, владела тайными, как называли, знаниями, о влиянии трав. Хворь изводила легко. Поколдует что-то над мисочкой с водой, покидает в нее, отламывая от пучков сухой травы листиков, лепестков, корешков, сушеных ягод, напоит и словно заново родит. Матушка, одно слово. Правда, Георгий говорил, ее Лена зовут.

Да какая разница. Их всех кто-то когда-то как-то звал. Рэма вон, Василием зовут, а фамилия Рэм. И зовут Рэм — за фамилию и за имя. И ее Аленой не кличут — Скала и все.

— Не поможет мне Матушка, не поможет Батюшка. Самой надо вспомнить и понять.

— Что?

— Кто эта женщина.

— Какая? — огляделся Рэм. — Ты же всех знаешь.

— Не эти, а та что во сне приходит.

— Ууу... Часто?

— Третий день.

— Может мать?

— Мама? — задумчиво посмотрела на него девушка. — Нет, — головой качнула. — Она бы не могла мне сказать "найди деда". У меня не было деда, точно помню.

— А бабушка?

Алена нахмурилась:

— Не помню такую. Да и молодая эта для бабушки, скорей подруга мне.

— Тогда не знаю.

— Угу. Вот и я, — протянула и потопла в сторону ручья — умыться да от наваждения избавиться.

— А поесть?! — возмутился Рэм.

Девушка склонилась над ручьем, подставляя ладошки ледяной воде, но до лица пригоршню не донесла. Услышала то ли шорох посторонний, то ли намек на звук необычный, неправильный. Взгляд вскинула, мгновенно насторожившись, и руки дрогнули, выплескивая воду.

Буквально в трех метрах от нее стояла та женщина из видения, смотрела укоризненно, давяще. А зрачков не было!

Инферно!

Откуда здесь, почти в центре лагеря? Бедааа...

Рука потянулась к оставленной на камнях винтовке, а взгляд цепко держал мертвую в поле зрения.

"Найди деда!" — впилось в мозг, заставляя поморщиться от неожиданности и резкости в голосе. Только рта-то женщина не открывала.

Точно, инферно. Рука сжала дуло винтовки, подтягивая ее, только поможет ли? Если эта не переносчица, как то семейство — нет.

Женщина поморщилась как от боли, застонала. В глазах не укор, боль такая, что Алену невольно скрутило и пронзило не словами — пониманием, что женщина хоть и мертва, но не инферно. И затратила она массу сил, чтобы явиться ей и сказать эти два слова. И огорчена, буквально раздавлена тем, что глупая ничего не поняла.

Женщина растаяла, Алена без сил опустилась на камни и, дрожащей рукой почерпнув воды, обтерла лицо. В груди еще ныло неизвестно отчего и было жаль, опять же, непонятно что.

Может, правда, к Батюшке сходить?...

Отползла к лиственнице, спиной притулилась и глаза закрыла — минута, приду в себя и схожу.

Все гремело и трещало. Огромные лиственницы, кедры, сосны падали как спички. Их сносило, как косило колосья.

Маленькое сердечко выскакивало от страха, взгляд метался: куда? Куда?!!

Грохот падения очередного ствола и ветки по лицу, заставляя сжаться, зажмуриться.

"Беги!" Но куда?!

Рев падения, пыль и перед глазами шершавые стволы исполинов и рука, тонкая как отломанная веточка ракиты.

— Баба?...

Рывок и она встретилась с глазами полными боли и отчаянья.

— Найди деда, — шепчут в последнем усилии обескровленные губы. На них радужное облачко, а не кровь, как бывает у раздавленных.

— Найди деда... найди... деда...

Треск и грохот. Еще один ствол рухнул на лицо женщины, закрывая его собой. Что-то ударило и ее по голове хлестко и жестко. А потом по телу. Сдавило, смяло, лишая сознания.

И только сверху было видно огромные стволы, уложенные в ряд как специально, под которыми дымкой вырисовывалось тело и просачивалось облачком, уходило вверх лучиком. Мимо маленькой девочки, распластанной на стволе, раздавленной гигантскими сучьями...

Алена очнулась, не понимая, там она или здесь, грезилось, снилось? Тело ныло каждой мышцей, каждой косточкой, будто, правда, попало в обвал и было раздавлено.

Память тела?

Девушка тряхнула волосами, ничего не соображая.

Бабушка? Дед?

Бабушка. Но деда-то не было.

Мама, отец — нечто смутное, сотканное из голосов и эмоций, запахов и прикосновений. Неуловимое, как мгновение.

Но было.

Брат — кроссовок, ломкий голосок, выдавший ругань и шапка светлых волос — больше ничего.

Но было.

Бабушка... Какое-то пятно, светлое но будто пустое. Кисть руки, сверкающие как стеклышко на солнце ноготки... Да, кажется была. Но чья мать — отца или матери? Какая? Не вспомнить.

Дед...

Не было деда, не было!

Не было!!

Глава 3

Мужчина сидел на коленях в кьете, но смотрел в пол, а не на фигуру Бога.

Что-то было не так. Что-то тревожило.

Он медленно выпрямился, встав с колен.

Еле уловимый шорох за спиной и свист, разрезавший воздух, как плеть.

Мужчина перехватил кинжалы у головы и крепко сжав их рукояти пальцами, повернулся, готовый вернуть их хозяину. По голому торсу прошла тень — к мужчине размеренно и даже чуть лениво приближался высокий, стройный седовласый человек. Но не старик — взгляд слишком острый, лицо без морщин, хоть и с впадинами на щеках.

Мужчина чуть напрягся, но ничем не выдал готовность к любому выпаду.

Человек остановился напротив него и сложил руки за спину, оглядывая противника с ног до головы.

Нет, не зря Рэй тогда доверился воле Модрашь и согласился на беспрецедентный союз. Он смотрел на мужчину, и видел свое отражение в зеркале много, много лет назад. И как наваждение услышал смех Алэны за спиной, задорный голосок: "надолго улетаешь?"

Взгляд мужчины уперся в инкрустированные ножны Рэйсли, в алмаз на кончике рукояти и, клинки в руке мужчины ушли в стороны: тот что был в левой — воткнулся в колонну справа, тот что справа, воткнулся в стену слева.

Перед ним воин, очень знатный воин, к тому же старше него по летам. Он не станет нападать, как Тим не станет. Это была всего лишь проверка.

— Здравствуй, — прозвучало почти прохладно.

Мужчина приложил ладонь к грудине, но кланяться не спешил да и не считал нужным. Чтобы не было — они равны, а равный равного уважает, а не пресмыкается.

— Знаешь, кто я?

— Нет.

— Знаешь, кто ты?

— Да.

— Кто?

Мужчина напрягся под пристальным хоть и полусонным взглядом:

— Человек, — процедил, давая понять, что не любит, когда его разглядывают, словно насекомое.

"Гордец", — порадовался Рэй.

— А я слышал, ты славный воин.

— Говорящим видней.

— Верить им?

— Верьте себе.

Взгляд Рэйсли потеплел, он почти любовался своим потомком. Нет, не пришел конец династии Лоан и не придет. Их древо не зачахнет, пока рождаются такие "ветки".

Жаль, что от огромной "кроны", остались лишь две веточки, — прикрыли веки набежавшую на сердце сегюр печаль.

— Откуда ты?

— С Земли.

— Давно?

— Больше двадцати циклов.

— Плохо с математикой?

— Двадцать два цикла.

— Как ты попал сюда?

Тим промолчал, но как заставить молчать память?

Бабушка подхватила малышку, Аленку, уводя в сторону от обвала. Отец успел перехватить Тимофея и отстранить от рухнувшего ствола. Он как граница лег между прошлым и будущим, между семьей, некогда счастливой, несмотря ни на что.

Взгляд двенадцатилетнего мальчика упал на окровавленное лицо мертвой матери и, психика не приняла ее смерть. Он смотрел в мертвые глаза той, что еще пару минут назад смеялась и, слышал хриплое дыхание отца рядом с собой, и уверял себя, что это дышит мать.

Треск и россыпь шелухи, коры, листьев и хвои ринулась на него. Отец успел прижать мальчика к земле, накрыв собой и был придавлен ветвями. Тим лежал под ним не чувствуя тяжести, не чувствуя боли от впившихся в щеку камешков, шишек, игл хвои — он не отрываясь смотрел в мертвые глаза матери и ждал, когда она моргнет, протянет к нему руку — "Тима"...

Ничего.

Кругом все падало и рушилось, дрожала земля, а он все лежал не в силах пошевелиться, отупевший, потерявшийся.

Рухнувшая лиственница придавила мать, накрыла отца, вдавив мальчика в землю.

Он вылез к утру, с трудом, скрипом, криком сквозь зубы, не помня, спал ли это время, бредил, грезил.

Стоял окровавленный, изломанный и не понимал этого, как не понимал, что стал сиротой. Смотрел вокруг и не понимал, что сталось с лесом. От края до края завалы стволов, обломанных веток. Серое небо, покрытое дымкой и никого, ничего вокруг — мертвая, выворачивающая душу тишина.

Он залез на бревно исполинской лиственницы и только тогда обратил внимание на торчащую из голени кость, понял, отчего не слушаются ноги.

Его шатало, но он стоял и стоял на стволе, глядя в небо и ничего не чувствовал — ни боли, ни страха, ни тревоги. И понял, почему — он мертв.

Только так можно было объяснить, что он стоит на сломанной ноге, смог взобраться на бревно с перебитыми руками и при том, не чувствовать боли. Только так можно объяснить метаморфозы с лесом, знакомым ему с детства. Только так можно принять отсутствие близких рядом и наличие непонятного, невиданного аппарата, что беззвучно сел недалеко от него. И лысых людей с татуировками на щеках. Их острые взгляды, ощупывающие его, их вопросы, которых он не слышит.

Просто он мертв.

Мертв...

— Кто твои родители?

Голос Рэя заставил Тима очнуться. Он вскинул взгляд на сегюр, пустой и тяжелый:

— Люди.

— Где они.

— Погибли.

— Сестра, братья, другие родственники?

— Нет.

А как хотелось сказать "да". Но тот обвал забрал у него всех, кто еще остался после кризиса. Энергетическая, а потом экологическая катастрофа унесла жизни миллиардов. Оставшиеся добивали себя сами. Мир перевернулся с ног на голову.

Тот мир. Его уже нет, как нет семьи Колмогорцевых, нет Тимофея. Есть Тим, послушник кьета Модрашь на далекой, чем-то очень похожей на Землю планете Геритан. Здесь никого и ничего, только горы, хвойный, схожий с родной ему тайгой лес, и кьет, одинокая пирамида на пустынной, маленькой планетке, забытой Богом и людьми.

Лоан склонил голову: столько перипетий прошел он сам и его дети и вот скудный итог стремлений, иллюзий и реальных планов, вздохов, выдохов, "полетов" и "пожаров" — Тим Лоан, мальчик подаренный сегюрет волею Модрашь от дикаря с варварской Земли. Единственная опора шатающемуся трону, единственная радость сегюр. Сын Вэйлифа не в счет — он козырь, но далеко не козырная карта. Незаконнорожденный сын жреца и рабыни станет не оплотом, а посмешищем дома Лоан.

Рэй прошел к трону Верховного жреца и сел в него, как в собственное кресло. Тим пораженно уставился на него — воин не знает, что священно место нельзя осквернять или он персона не менее священная чем, Аддон, главный жрец кьета на Геритане?

И напомнил бы, выяснил, если бы не ножны и алмаз на груди незнакомца, что бередили память и смущали речь.

Вынырнувший из тени колонны Аддон с почтением приблизился к седому и вместо укора, отдал благодарственное и почтительное приветствие, склонившись чуть не до пола, словно раб.

Невидаль — Аддон гнущий спину! Тим был уверен — у брата она не гнется вовсе.

Жрец подал даже не взглянувшему на него Рэйсли лэктор и тот вставил его в ухо. Прослушал данные о сейти, уверяясь все больше — Модрашь послал ему наследника.

Кровь землянина ничуть не повредила психоанотамическую и энергоинформационную систему организма мужчины, более того — укрепила. Он не нуждался в дополнительном и-цы, потому что сам был источником Вечной энергии.

И при этом, истинным флэтонцем! Острое зрение, острый слух, уникальная даже для флэтонца система регенерации и жизнеобеспечения. Впрочем, в этом Рэй не сомневался. Он помнил доклад Стейпфила и Арвидейфа о состоянии мальчика. Не каждый флэтонец выжил бы при подобных повреждениях, а парень словно и не ведал о них и восстановился за четыре дня.

И все же, все же...

Сегюр вынул лэктор из уха и сунул его в нагрудный карман.

— Тебе нужно жениться.

Тим нахмурился:

— Святой воин принимает обет безбрачия...

— Ты не агнолик и обет безбрачия не принимал.

— Потому что мое посвящение отодвинули...

— Его не будет! — отрезал Лоан.

Тим закаменел — по какому праву? Да кто он такой, этот седой воин с манерами диктатора?!

Все эти годы Тимофей усердно учился, овладевал всевозможными методиками, чтобы потом, когда примет сан, мог бы вернуться на землю и при поддержке братьев, установить порядок, сохранить пусть хоть горстку оставшихся в живых соотечественников, защитить их от призрачных субстанций, что не находили себе места ни на земле ни на просторах астрала, возмущенные, потерянные для себя и мира, что должны были обрести со смертью. Живые губили мертвых, мертвые живых. Но он знал как помочь тем и другим, вернуть покой и благополучие на Землю, но один он не сможет. Еще бы пара братьев, всего двое... А ему отказывают даже в сане! Еще навязывают какую-то жену.

Какого черта, или как говорят местные, три лявры в профильное пространство тому, кто это придумал!

Мужчина чуть не выругался вслух и не сунул с упрямства руки в карманы, но вовремя вспомнил, что карманы остались на Родине, как и ругательства, которые были бы здесь не поняты.

— Мне не нужна жена. Я не планирую жениться вообще.

— Это не обсуждается. Ты не только женишься, но и постараешься завести ребенка в кратчайший срок.

— Я не племенной бык! И кто вы такой чтобы диктовать, что мне делать?! — не сдержал ярости мужчина.

— Я тот, кто может устроить твое будущее, — после паузы ответил Рэй.

— Я сам его устрою.

— Похвально. Но ты не можешь получить сан, потому что канно.

— Однако жить по законам святого воинства мог...

— Не перебивай меня, юнец! — рыкнул сегюр, приподнимаясь, но тут же стих и осел, вспомнив себя, точно так же когда-то перечащего Гвидеру, своему отцу — дерзко и упрямо.

Помолчал и встал, кивнув Аддону, спрятавшемуся за спинкой трона. Жрец трусцой ринулся вперед, в альковы высшего жречества, а Рэй лениво бросил мужчине:

— Пойдем, выпьем шеврио и поговорим спокойно.

Шеврио? Сегодня что, день сюрпризов? — вскинул бровь Тим и двинулся за седым.

— Вы не представились.

— Да? — остановился в дверях сегюр. Окинул взглядом сейти и пошел дальше.

Ну, наглец! — восхитился Тимофей. Всяких он видел в кьете, флэтонцы вообще наглецы и гордецы, но чтобы до такой степени? Не иначе фагосто, а может и сам троуви. Вот так птица прилетела по его душу. Только с какой радости?

Взгляд мужчины непроизвольно поискал учителя — может он что-то может прояснить? Но Стейпфила как назло не было видно, а Мэрриот, учитель друга Тима — Ландрейна, только сунул свой нос в коридор, как тут же отпрянул и исчез.

Седой словно знал того, кто только что мелькнул. Спросил Тима:

— У тебя есть товарищи?

— Друг.

— "Друг", — повторил Рэй, не зная, как реагировать на чисто земное заявление флэтонца, сейти и его надежду. Ох, эта земная кровь. — Ты знаешь, что самый жестокий враг — бывший друг? Ты доверяешь ему?

Тим помолчал, решая сказать правду или выдать удобную ложь, и решил первое:

— В определенных рамках.

Лоан кивнул и только тем дал понять, что услышал. Ответ его устроил — что еще надо?

Они вошли в залу для приемов Верховного жреца. Здесь Тиму не доводилось бывать ни разу за двадцать два цикла, но робости от великолепия, сродного вычурности он не испытал. Спокойно осмотрел позолоченные фрески, окаймленные самоцветами, скудную, но удобную мебель из золота и опять же, каменьев и сел в кресло, после разрешения седого.

Тот сложил ноги на пуф и взял ветку мокколи со стола, непривычно обильного для послушника. Тим понятия не имел, что в кладовых кьета хранятся подобные деликатесы:

— Похож на земной виноград, не правда ли?

Мужчина посмотрел на сегюр: откуда ему известно о том?

— Возможно. Не довелось видеть, тем более пробовать.

— Все впереди. Если захочешь, — прищурился на внука Рэй.

— Ради пищи лишаться сана? Увольте.

— Ради власти?

— Нет.

— Женщин, комфорта?

— Нет.

— У тебя есть цель?

— Да. И я достигну ее, чтобы мне это не стоило.

Рэйсли отвел взгляд, взял губами плоды мокколи, пожевал в раздумьях:

— Могу узнать, какая?

— Вернуться домой и помочь соотечественникам.

"Стать императором земли", — перевел для себя сегюр: "По праву. Но им станет твой сын. Тебя же ждет Флэт".

— У мужчины три святые вещи: душа, Родина и семья.

— Остальное не в счет, — согласился Тим.

— Даже Бог? — хитро улыбнулся Рэй, глянув на наследника.

— Он входит в три составных и помогает сохранить свою землю и свою семью. Но уповать лишь на него, все равно, что стоять в чистом поле в грозу и надеяться, что тебя минует чаша гибели.

Рэй скорчил неопределенную мину и махнул рукой, приглашая к трапезе:

— Кушай. Пища послушника скудна.

— Аскетизм еще никому не приносил вреда.

— Он закаляет дух и волю, но насколько они сильны, можно понять лишь испытав комфорт.

"Мудро, ничего не скажешь", — принял вывод Лоан мужчина и взял ветку мокколи — уж больно аппетитно ее поглощал седой. А тот спросил:

— Что ты знаешь о состоянии дел на Флэте и в его империи.

— Имеете ввиду Цигрун? Все.

— Вот как? Известны и последние новости?

Тим отложил ветку и склонил голову:

— Да. Сегюр лишился последних сыновей и его притязания на Цигрун стали призрачны.

— Думаешь? — усмехнулся Рэй, устроился удобнее, так чтобы хорошо видеть внука: интересно все же. — Допустим. А чтобы ты сделал на месте сегюр?

— Смотря какая у него цель.

— Тебе она неизвестна?

— Ну, я же не император.

— А если бы был?

— Тест?

— Тест.

Тим задумался.

Цигрун основной поставщик энергетического сырья — алмазов зондра. Терять планету глупо — она курица несущая золотые яйца. Флэт — исконные владения императора и терять их, все равно что наступить себе на горло. Значит надо сохранить и то и другое, а как, учитывая, что сегюр в преклонном возрасте, как — никак, более трехсот пятидесяти лет от роду. И наследников у него уже нет. Верховный жрец — не претендент, а всего лишь пост— фактум, остатки былой роскоши, способный лишь погреть душу да подать стакан воды.

И что имеем?

Бунты на Флэте, надо отдать должное, вполне закономерны — Тим бы и сам начал бастовать.

Цигрун, что как в той пословице: и нести тяжело и бросить жалко.

Убери его из уравнения и на Флэте вновь наступят спокойные времена. Только что с того? Наследников нет. И бороться за спесивую планету, на которую зарятся масса других любителей наживы — тоже смысла нет. Кому ее оставлять и как управиться, работая на два фронта одному?

Но если посмотреть "сверху" на всю картинку в объеме, включив в нее притязания императора Базена, политические течения и игры в совете, расстановку сил, устремления влиятельных фагосто — получится, что Цигрун всего лишь ширма, которой прикрывают более крупную игру, оттягивая силы сегюр, отвлекая его внимание от чего-то более важного. Ведь номинально он единственный наследник просторов Цигриуна. Альцина не в счет, как и принц Вэйлиф. Так смысл вообще пихаться из-за занятого надежно места?

Вот если убрать императора...

— Я бы подумал, к чему затеяли пустую заворушку на Цигруне и решил проблему разом. Женился.

Рэй подавился мокколи. Подобная идея в голову ему не приходила, а мальчишке — нате вам!

Но Боги вселенной — не так уж глупо, — прищурился сегюр, откашлявшись: а он не глуп.

— Знаешь, сколько лет императору?

— Анатомия флэтонцев не мешает завести наследника даже в агональном состоянии. И потом, флэтонцы сами выбирают свою смерть, как и ее дату. А триста пятьдесят...

— Триста восемьдесят восемь, — уточнил Рэй. Тим отмахнулся:

— Не предел.

Рэйсли поерзал.

— Допустим. Это первый ход, я правильно понял?

— Да.

— Что дальше?

— Шах и мат. Наживка, крепкий крючок и рыбка, что подкосила династию, явится сама.

— Двойник.

— Не худший вариант. Если убрать того, кто оставил императора без сейти, уверен, ситуация стабилизируется. Этому поспособствует и явление наследника, с которым стоит поторопиться.

— Ты хорошо осведомлен, — оценил Рэй. — Кто же так любезно посвятил тебя в семейные дела дома Лоан?

Тим мгновенно насторожился. Конечно, многое он сложил сам, но некоторые факты почерпнул не только из новостных лэкторов, но и от учителя. Узнай кто об этом — Стейпфилу не сдобровать.

— С логикой дружу, — буркнул.

— Она и подсказала тебе о причинах преждевременной смерти наследников?

— Смертей. За какие-то тридцать лет от династии остается двое. Скажите, что это естественно или случайно и я посмеюсь.

Рэй помолчал, отпил фэй и спросил:

— Логика не подсказала тебе, в каком направлении нужно искать... "рыбку"?

— За спинами членов совета. Там идет очень интересная суета, такая же пустая, как ажиотаж вокруг Цигруна. Герды не те враги, с которыми стоит церемониться и тратить время. Низы всегда, во все времена мечтают занять место верхов, но заняв его, не знают что делать и превращаются в те самые "верхи", с которыми усиленно боролись. И возбуждают неприязнь новых "низов". Цепь замыкается, история продолжается. Это по сути, семейное дело, буря в стакане и решать проблему может лишь хозяин владений, властно, без сантиментов напомнив "овцам" где их место. А его нет, вот они и разгулялись. Хаминны? Ни один в здравом уме и твердой памяти не поддержит партию хамминов. Женщина во главе — хаос в государстве, а ненормальная женщина — хаос по всем системам. Но ее поддерживают вопреки здравому рассудку. И поддерживают немалыми вливаниями. Значит это выгодно. Значит, цель многократно оправдает вложения. А кому может быть настолько выгодно насколько он может финансировать приверженцев династии Люйстик с из имбицильной княжной?

— Она считается вдовой.

— Официально ее признают таковой лишь по истечении тридцати пяти лет со дня гибели супруга. Срок истекает в ту-хечи — через два месяца. И вот уже месяц как наступило перемирие. К чему бы это? — усмехнулся Тим. — Нужно искать того, кто не женат, — посмотрел на Рэйсли.

— Или того, кто может заключить союз, — продолжил сегюр, вспомнив Сэта.

У него было три жены, но по законам Базена, император имел право взять еще двадцать семь жен и, как любой в галактике — сколько угодно наложниц.

К тому же Сэт был сластолюбив, но последнюю жену взял сорок циклов назад.

Сэт, опять Сэт.

— Ты знаешь императора Базена?

— Откуда?

Рэй кивнул:

— Тогда я предлагаю тебе познакомиться с ним и с остальными членами совета.

— Зачем? — насторожился мужчина.

— Я предлагаю тебе должность троуви, — бросил сегюр, вставая. И пока Тим пытался справиться с тиком, что посетил его от осознания, с кем он общался, Рэй пошел на выход. — Можешь подумать. До вечера.

И покинул залу, оставив мужчину в растерянности.

Глава 4

Тим стоял в своей комнате и смотрел в окно, на виднеющиеся за ним горы. Нужно было что-то решать, а у него не получалось — не складывалось многое.

В комнату почти неслышно проник Стейпфил, но чуткий слух мужчины уловил его шаги и отличил:

— Ты уже знаешь, учитель? — спросил не поворачиваясь.

Агнолик вздохнул: то ли он стал стар и неуклюж, то ли сейти воистину благословление Модрашь.

— Я давно тебе не учитель. Не чему учить — ты превзошел своих учителей.

— Я старался и ты знаешь почему.

— Знаю, — встал рядом, но за правым плечом, как положено верному слуге, не нставнику. — Но ты не знаешь многого.

— Например?

— Звание троуви откроет тебе недостающие звенья в цепи знаний.

— Изучение политики, дипломатии, мастерства интриг и достижений цели. Приобретение гибкости, умения лавировать между сегюр и фагосто. Это не мое, учитель. Я землянин. Вы спасли меня, дали кров и заменили семью, но Родину мне ничто и никто не заменит. Я землянин, — развернулся к агнолику мужчина. — И останусь им. Я принял ваши правила, как любой гость принимает те условия, что выдвигает ему хозяин дома. Но мой дом там.

Стейпфил помолчал, разглядывая сейти и пришел к выводу, что Рэйсли прав, не открывая карты своему потомку, скрывая правду даже от него. Однако только слепой не сможет связать Тима и Лоан.

— Ты никогда не задумывался, что мы делали на Земле? — спросил тихо.

— Я знаю — Земля была сырьевой базой Флэта.

— И других планет. Нейтральная территория. Но с Флэтом Земля связана особо.

— Тэн. Но более двухсот лет назад ситуация изменилась. Рабовладельчество начало угасать за ненадобностью. Земляне начали сотрудничать с флэтонцами, а когда-то подарили новую жизнь народу вашей планеты. Я часто думал об этом — мы очень похожи. И надеялся, что вы поможете нам, как мы помогли вам. Ведь сейчас с нами происходит тоже что и с вами в прошлом. Не точно так, но очень похоже.

— Подобный этап проходила каждая планета, каждое сообщество. Так ребенок проходит пору взросления. Флэт и Земля достаточно молоды, а другие уже давно старики. У Земли впереди миллиарды циклов, а у тебя сотни лет, чтобы понять то, что невозможно понять в молодости, тем более, оценить.

— Ты обо мне или о планете?

— О том и другом. Тебе стоит поговорить о Земле с сегюр. Он заинтересовался тобой, остался доволен и оказал великую честь, желая сделать тебя своим советником. Этим он признал и твою Родину, взяв ее под защиту империи, одной из самых сильных в галактике. Служа ему, ты послужишь Земле с большей пользой, чем став простым агноликом.

Тим задумался, а Стейпфил воспользовался размышлениями сейти, подлив патоки:

— Тебе будет трудно получить сан агнолика. От тебя это не скрывали. Подумай о перспективах, что ждут тебя в звании послушника и троуви императора. Что ты сможешь как первый, и что, как второй? Я не говорю о том, что сейчас настали трудные времена для Флэта, как были трудные времена для тебя, и его глава нуждается в поддержке и помощи, а опереться не на кого.

Удар был ниже пояса и сметал все сомнения, но и рушил надежды.

Тим оценил тактичность учителя и понял, что ему предлагают выбор — наплевать на то, что сделали для него и идти своей дорогой или отдать дань и долг тем, кто помог ему, воспитал. Флэтонцы тоже могли бросить его тогда, там. Что им земной мальчишка? Искалеченный дикарь и только. Но они забрали его, вылечили, выучили. Долгие годы он не нуждался ни в чем. Разве что в тепле семьи... Но и это ему пытались дать, насколько могли.

Мужчина прошелся по комнате:

— Что ждет тебя? — остановился напротив учителя, искоса поглядывая на него.

— Тихая старость.

— Ты грустишь. Подобный финал тебя не прельщает.

— Естественно. Я воин и мой путь — путь воина. Я не хочу умирать в постели.

— Ты пойдешь со мной?

— Если позволит сегюр, — не моргнув, слукавил старый лис. — Кстати, прими совет — не заставляй его долго ждать, — пошел к выходу. Говорить больше ничего не стоило -любое слово могло пошатнуть достигнутый результат и вернуть сейти в исходную точку в решении.

Но тот перехватил агнолика у дверей и спросил:

— Скажи, почему вы подобрали меня тогда? Это так не похоже на вас.

Стейпфил замер: что ответить?

— Задай этот вопрос сегюр. Запомни, ничего не происходит без его ведома.

"Значит, Лоан не такой сухарь и деспот, каким его рисуют", — понял свое Тимофей и принял окончательное решение — он станет троуви сегюр и поможет Флэту. Быстро. Чтобы потом успеть помочь своим соотечественникам.

— Проводи меня к нему.

Стейпфил согласно прикрыл веки и пошел вперед.

Сегюр сидел в кресле и рассматривал голограммы женщин. Аддон стоял за его спиной, за правым плечом и держал наготове чашку фэй. Как только в залу вошли, взмах руки сегюр тут же приказал ему удалиться и жрец безропотно испарился.

Стейпфил и Тим замерли в ожидании, когда Рэйсли обратит на них внимание, но тот рассматривал одну красавицу за другой.

— Как тебе эта? — спросил, не поворачивая головы и было непонятно у кого, поэтому Тим промолчал.

Пара щелчков и вместо стройной одалиски появилась огненно рыжая девушка с покатыми бедрами и хитрыми черными глазами.

— Эта? Хуцееви Гэй. Гэй — имя.

Тим молчал, только покосился на учителя: это ко мне вопрос? Какого черта твой сегюр привязался ко мне с этими бабами?

Стейпфил не успел прореагировать — Рэй повернулся к мужчине и указал на кресло рядом с собой:

— Иди сюда. Садись и вбирай.

Мужчина сел, но упрямо смотрел в сторону от предъявленных в фас, профиль и полный рост женщин.

— Упрямишься, — понял Рэй.

— Вам нужен троуви. Я согласен им стать и помочь всеми силами. Но не женюсь.

— Условие?

— Если хотите — да.

— Это лучший рынок невест.

— Вот и выбирайте себе, — уставился на сегюр. Тот не сдержал улыбки — каков упрямец!

— У тебя не было женщины.

— Это мое личное дело и на работу не повлияет.

— Отнюдь. Тот, кто не ведал женщины, не может знать ее сути и станет легкой добычей через сети сластолюбия, приняв монию за кроткую лань. Подобные ошибки не редкость и вполне понятны по молодости, исправимы. Но не в твоем случае и не при должности троуви.

— Обязуюсь держать подальше от всех моний, ланей и прочей фауны. А так же флоры, — с долей язвительности заявил Тим.

— А как ты заставишь их держаться подальше от себя? — с хитрой улыбкой посмотрел на него сегюр. — Или ты не понимаешь, какой заманчивой добычей станешь для них, войдя в должность советника императора Флэта и Цигруна?

Об этом Тим как-то не подумал и фыркнул первое пришедшее на ум:

— Стану брутальным.

— И закончишь свою карьеру, оставив голову моему эксиоту. Если ты нагрубишь дочери фагосто — я смогу избежать скандала, а ты наказания. Но если мишенью для грубости станет жена или дочь императора?

Тим вздохнул:

— А нельзя обойтись без встреч с ними? В конце концов, у вас уже есть два советника — вот пусть они и пыжатся перед девицами, а я так постою.

— Исключено. Монторриону хватит дел без раутов. Тэймсклифу тем более не до того — он защищает наши интересы на Цигруне.

— Я готов поменяться с ним.

— Только потому что не желаешь становиться мужем и отцом?

— Я воин и воспитан воинами, как вам известно. Мне более понятны правила войны, чем интриг и ухаживаний. К тому же, я не умею танцевать и боюсь, ненароком отдавлю ногу какой-нибудь мэно — фагосто, что приведет к политическому скандалу.

Стейпфил спрятал улыбку, склонив голову — как искусно мальчик морочит голову деду. Помнится точно так же морочил голову Гвидеру сам Рэйсли. И брал верх.

Старый агнолик готов был поставить свой чин на то, что Тим точно так же выйдет победителем.

— Мне рассердиться? — выгнул бровь Лоан, со спокойствием сытой анаконды глядя на сейти. И получил в ответ точно такой же взгляд и выгнутую бровь:

— Мне совершить сен-сэш по этому поводу?

Сегюр шумно вздохнул: началось — извечная проблема отцов и детей. Одни считают себя мудрыми, другие прогрессивными. Одни на основе своего опыта, а другие на основе "нового взгляда" на вещи считают себя правыми. И каждый полагает себя умнее и прозорливее другого, а потому считает делом чести удержать пальму первенства в конфликте.

Нет, так не пойдет.

— Нам нужно научиться взаимопониманию и уважению друг к другу, — качнул пальцем сегюр.

— Согласен.

Если бы Тим знал, что когда -нибудь может стать троуви, то более пристально и серьезно подошел к вопросам изучения светского этикета и нравов флэтонцев, но ему было довольно того, что он видел вокруг. Он не вдавался в подробности, прикладывая усилия лишь в одну сторону — родной край, и потому не знал, насколько беспрецедентно терпелив и лоялен к нему сегюр, не понимал, что идет по краю и будь он хоть рядовым послушником, хоть высшим жрецом, тэн или фагосто, за его дерзость и панибратство с императором, его ждала бы казнь. И удивился бы предложению сегюр, насторожился, а потом сложил, с чего тот проявляет неслыханную благосклонность, спускает ему то, за что другой бы уже лежал трупом у ног повелителя. Все встало бы на свои места. Но к несчастью Тима и счастью Рэйсли, он этого не понимал.

— Тогда вернемся к теме, — сложил лодочкой ладони на груди Лоан. — Получив звание троуви, ты автоматически становишься фагосто — высшей кастой. Но что ты за фагосто, что за троуви и что за мужчина если неженат? Отсутствие жены говорит о твоей неорганизованности, нестабильности, неготовности нести ответственность, принимать взвешенные решения и отвечать за свои слова и действия. Тебя не станут воспринимать всерьез. Для знати ты станешь чем-то средним между мыльным пузырем и шутом.

— Пусть попытаются мне это сказать или дать понять.

— И что ты сделаешь? Схватишься за ритуальный кинжал? И подтвердишь сложившееся мнение о себе, добавив к короне шута венец забияки. Подобные манеры в чести среднего класса и молодежного круга. Я же хочу тебя ввести в высшее общество зрелых мужей, которые знают цену своему слову и слову собеседника. По нюансам определяют тип личности и то, что от нее можно ожидать. Это не акватория пескарей, а территория матерых акул, которым незачем выказывать красоту плавников и пихаться хвостами. Там мерятся силами в последнюю очередь, а в первую — умом. Тебе еще многому предстоит научиться.

— Стоит ли? Зачем я вам нужен такой незрелый и недалекий? Гораздо разумнее взять на вторую должность в империи человека более опытного, зрелого. Не думаю, что у вас есть в таких нужда.

— Обиделся? Не стоит. У меня есть нужда в верных людях — вот мой ответ.

Мужчины посмотрели друг на друга и, Тим признал резонность заявления сегюр. В сложившейся ситуации действительно мало кому можно было довериться. Однако, насколько знал Тим, флэтонцы в принципе никому не доверяют.

Хотя, когда зажимают в угол и канарейка начинает кусаться, превращаясь в аллигатора.

— Вы можете положиться на меня, я вас не предам и сделаю все, чтобы помочь. Но у меня есть несколько условий.

— Говори, обсудим, — разрешил Рэй.

— Я хочу, чтобы мой учитель поехал со мной и остался при мне.

Лоан глянул на невозмутимую физиономию Стейпфила и еле заметно кивнул ему, приказывая удалиться. Агнолик вышел, заняв позицию за дверью, чтобы никто не посмел помешать беседе сейти и сегюр. Рэй же спросил:

— Из каких соображений?

Если парнем двигает жалость — ее нужно срочно искоренять.

— Он стар, но он воин и хочет умереть в бою. Я понимаю его и хочу оказать эту услугу. Учитывая ситуацию в империи — боев будет более чем достаточно. К тому же опыт Стейпфила не ограничивается военной областью и может пригодиться. И еще, вы сами сказали — верных людей мало. Не стоит ими раскидываться. Их нужно держать рядом и ценить по мере сил.

— Ты полагаешь, Степфил будет верен тебе?

— Он верен вам и своей клятве служить сегюр и сегюрету до последнего вздоха. Этого довольно.

— Согласен, — с уважением посмотрел на мужчину Рэй: вот они всходы правильно выбранного пути — рождение клоанов. Энергетика землян, а анатомия и воспитание флэтонцев — и готов удивительный экземпляр, что сделает честь любой империи в любом сане.

— Что-нибудь еще?

Рэй был уверен, пришел черед просить за "друга", и не ошибся. Земное должно было проявиться и проявилось.

— Ландрейн. Он принял сан, стал агноликом. Человек он сильный, умный, перспективный. Но здесь ему не развернуться, а мне его не проверить. Первое, что нам с вами нужно будет сделать сейчас — сколотить крепкую команду.

— Вздор. Люди не умеют работать в команде. Ее наличие предполагает возникновение неравенства и как следствие, интриг, конфликтов. Каждый захочет выделиться и начнет подставлять другого. Ты оттянешь силы на разрешение пустых ссор и споров и потеряешь главное — время на решения и действия. Если у тебя есть враг — не жди, когда он нападет — опереди его. И не разменивайся по пустякам. Целей может быть много, но главная — одна. Расставь приоритеты, выбери главную цель и иди к ней, по мере возможностей поражая остальные. И старайся, чтобы каждый твой шаг не имел плачевных последствий для тебя, а тем более, для империи, и решал как минимум две задачи.

К удовольствию сегюр мужчина не возмутился, не отверг его слова, а принял к размышлению.

— В общем, тезисы ясны, — протянул Тим, усмехнувшись. — Полагайся на себя, никому не верь, бери, что плохо лежит и не отдавай что досталось. И действуй по правилам шахматных партий. Все, или я что-то пропустил?

— Держи свои мысли и эмоции при себе. Даже самые незначительные.

— Ах, да. Стань недоступным для психического воздействия и сканирования со стороны.

— Да.

— Теперь все?

— Остальное приложится. Твои условия исчерпаны или будут еще?

— Да. Есть еще два.

— Не много? — усмехнулся Рэй.

— Одно, главное условие: вы не лезете в мою личную жизнь, а я обязуюсь что она ни в коей мере не станет опасна для сегюрет и вашего имиджа.

Рэй вздохнул, прикрыв глаза ладонью: "опять и снова? Ты ставишь меня в безвыходное положение. Если б я мог сказать тебе, кто ты, ты бы все понял сам, понял, что у нас нет выбора, как скорее заключить союз, чтобы ты завел наследника. Но ты не хочешь брать жену, тем не даешь мне открыть карты. Стоит только кому-то прознать, кто ты и наемники тут же окажутся поблизости".

— Хорошо. Но у меня тоже есть условие в ответ на твое.

— Слушаю.

— У тебя не будет интрижек на стороне. Ты получишь наложниц и будешь общаться лишь с ними.

— А наложниц отбирать будите вы, — понял Тим.

— Охрана.

Тим с минуту обдумывал выдвинутое условие и скрепя сердце согласился. Осторожность сегюр была разумна и против нее аргументов у мужчины не было.

— Последнее условие, — поторопил сегюр.

— Как только ситуация в империи стабилизируется, мы решим все проблемы, вы поможете мне.

— Чем? В чем?

— Я землянин. У нас катастрофа и мои братья нуждаются в помощи.

Рэйсли лениво разглядывал мужчину, не спеша ответить и тем, начал его тревожить.

— Я прошу немного. Всего пару агноликов и гоффит до Земли. Все остальное сделаю сам.

— Ты не понимаешь, что просишь.

— Моя планета в опасности...

— Твоя планета проходит обновление, как положено по законам природы. Ты же не бежишь на помощь дереву, что сбросило листья по осени.

— Но люди — не листья. От нас совсем ничего не осталось...

— Они сами виноваты. Не нужно много ума, чтобы понять, к чему все шло. Они сами с упорством идиотов рыли себе яму. Сами рыли, сами попали, а вытаскивать их решил ты?

— Вы же ратуете за свой народ.

— Я флэтонец.

— А я землянин.

— Расскажи это еще кому-нибудь, развлеки веселой байкой, — улыбнулся Рейсли.

Тим опешил:

— То есть? Мой народ гибнет, а вам весело...

— Твой народ не только гибнет, а и бунтует. На наши территории зарятся, влияние подтачивают. Именно спасением своего народа и Родины я и предлагаю тебе заняться.

Тим поерзал, не понимая:

— Вы говорите о Флэте, а я о Земле, — уточнил на всякий случай. Может старческие отклонения мешают директории разума Лоан? И это он что-то не понял?

— Мы говорим о Родине, а твоя Родина — Флэт. Ты флэтонец, мальчик мой.

Тим потерял дар речи.

— Нет, — прохрипел минут через пять терпеливого ожидания Рэя. — Бред, какой-то!... Моя мать и отец — земляне, обычные люди...

— Которые видят в темноте, как кошки, — улыбнулся сегюр и принялся срезать своим кинжалом кожицу с фрукта.

— Да... но... Отец он... Да нет же! — не усидев, вскочил Тим.

— Как звал тебя Арвидейф? — спокойно срезав кусочек, сунул в рот.

— Тэ... Тэмми.

— Тэмейлиф. Правильно, — кивнул Лоан. — Ты флэтонец с базы флэтонцев. Началась эвакуация и тебя искали. Нашли.

— Но отец, мать?! Сестра?!!

Рэй нахмурился, сжав зубы: не напоминай об этом, малыш, не буди ярость.

Откинул плод на блюдо и встал.

— Знакомо? — протянул мэ-гоцо.

Тим зажмурился на пару секунд, вспомнив именно такой клинок — узорный, с переливами по лезвию. Он был у отца, когда тот рубил сучья для костра. Как раз перед гибелью...

— Да, — выдохнул.

Рэй вернул кинжал в ножны:

— Вас не тронула ни экономическая, ни энергетическая катастрофа. Вас обходили протоплазмоиды, проекции астрала, вирус стресса, чума. Вы не умерли с голода, не замерзли. Вас не затоптал взбешенный медведь, не зарезал голодный оборванец. Вы были живы и здоровы, в то время как земляне умирали сотнями тысяч в день. Если для тебя это не доказательство, то посмотри на свои зрачки в зеркало, в темноте... Жизнь очень жесткая игра и в ней нет места иллюзиям — вызубри это, мальчик.

Развернулся и пошел к выходу:

— Отлет через час. Собирайся.

Тимофей остался стоять оглушенный новостью. Он словно отравился известием.

Правильно говорил ему учитель: чтобы получить информацию порой нужна всего минута, но чтобы принять — иногда требуются годы.

Эту информацию Тим точно пару лет переваривать будет. Вопрос — переварит ли?

Рэй остановился рядом со Стейпфилом:

— Версия та же.

Агнолик поклонился, не спуская взгляда с каменного лица сегюр: что-то еще, господин?

— Пусти слух, что Герд имеет отношение к Лоан. И найди возможность раздобыть фракции его крови на анализ ДНК.

Стейпфил отвесил повторный поклон и только расширившиеся зрачки выдали изумление старика.

— И обеспечь ему охрану. Брать каждого, кто приблизится.

Сложить, что задумал Лоан, было не сложно.

— Сэт?

— Им уже занялись.

— Хотите, я уберу его?

— Мне не нужен Сэт, мне нужен тот, кто стоит за ним.

— Я вырежу всех его советников, детей, жен, наложниц и слуг.

— Не трать силы на игрушку в чужих руках. Найди того, кто ею играет, — бросил сегюр и пошел на выход. Он достаточно задержался на Геритане. — Кстати, — обернулся уже у выхода. — Аддона слишком стар... Помоги его встрече с предками, но не сам. Поручи это Ландрейну.

— Повод?

— Мне не понравился тон Аддона.

— Потом убрать и Ландрейна?

— Смотря как он будет себя вести. Правильно — привезешь ко мне, нет ... Ты знаешь, что делать. И пусть новый Верховный жрец приступает к строительству сепришей. Скоро здесь будет много ссыльных.

А в это время у выхода на орбиту Цигруна взорвался имперский корабль.

Глава 5

— Рэм, Батюшки не видел?

Мужчина непонимающе нахмурился:

— Здесь где-то. А ты чего такая, словно с инферно встретилась?

— С ним и встретилась, — буркнула Алена и ушла искать Батюшку.

Мужчина сидел на пеньке и речитативно бубнил на одной волне какую-то ерунду, вглядываясь в спящую девочку, что лежала на коленях матери. Сэра пощупала лоб дочери и улыбнулась облегченно — жар спал.

— Отнеси ее в палатку и напои отваром Матушки поутру. Дитя будет здорово.

— Спасибо, Батюшка! — чуть не поклонилась Сэра. Перехватила получше девочку.

— Помочь? — предложила Алена, протягивая руки. — Я отнесу.

— Не, не, не, — увернулась женщина и понесла свое богатство вниз, к палаткам в леске.

— Умаялась, — кивнул в ее сторону Батюшка. — Третий день ребенок болеет.

— Подойти сразу не судьба была?

— Думала само пройдет.

— Ага. Убежит, — села на валун Алена, обняла винтовку.

— Ты ко мне или мимо?

— К тебе.

И смолкла: с чего начать, что рассказывать, что просить?

Мужчина не торопил, смотрел внимательно и понимающе, и будил желание испариться с его глаз.

— Ты не подбирай слова — говори что есть, как придется, — посоветовал Батюшка.

— "Найди деда", — буркнула Алена. Мужчина голову склонил, нахмурился, соображая, к чему это она.

— Память прошлого?

— Сон... наверное. Раньше снился. Глаза закроешь — женщина, рука из-под бревна и белые губы шепчут: "найди деда". Первый раз приснилось, я ничего не понял, но приняла, как приказ. Я в дупле жила с белкой. Белка умерла, дупло стало тесным, тут этот сон — я и пошла куда ноги несли. Прибилась к лагерю Января. Долго все было хорошо, а потом опять этот сон. Я отмахнулась. Следом пришли инферно, их не сразу распознали, только когда стемнело и зрачки стали желтыми. Инферно жутко кричали, когда их убивали. Такой крик я слышала впервые — человек так не кричит. Уши закладывает, с ума сходишь... А потом чума и безумие. Люди на глазах превращались в идиотов и зверей. Гонясь друг за другом. Один рвал горло своей подруге как... Я и еще пятеро решили уйти. Долго одни жили. Вокруг инферно шатались. И снова сон тот, а утром инферно так много стало, что пришлось прорываться. Потом еще один лагерь и опять сон — желтые явились, облаву устроили. Теперь здесь сон, — уставилась на Батюшку.

— Думаешь, беда идет?

— Не знаю. Но раньше всегда сходилось — приснится и начинаются неприятности. А тут не просто приснилось. Я видела эту женщину, как тебя. У ручья.

— Генералу говорила?

— Что сон приснился? И что? К беде? А к какой? Может чума придет, может желтые или инферно. Желтые итак ни сегодня — завтра снова придут, всем ясно. Я другое понять хочу: что значат эти слова? У меня не было деда.

— А эта женщина?

— Вроде бы бабушка, а вроде никто. Я совсем своих не помню.

— Как же можешь быть уверенна, что деда не было?

— Я помню, что у меня были мать и отец, а еще брат. Бабушка? Вроде была. А больше никого, точно.

— Память детская хранит фрагменты воспоминаний, порой не картинки — ощущения. Что можно узнать по ним, в чем можно быть уверенным? Хочешь, я помогу тебе вспомнить все.

— Бесполезно, ты же знаешь, на меня твой молебен не действует.

Батюшка задумался.

— Может мне уйти? — выдавила мучающий ее вопрос Алена. — Может во мне дело, за мной беда ходит?

Мужчина с тоской посмотрел на нее, вздохнул:

— Куда ты пойдешь? Нас совсем мало осталось. На тысячи километров — никого.

— Вот именно. А здесь дети. Их сберечь надо.

Батюшка встал:

— Думаю, надо рассказать все Генералу.

— Может во мне маячок? — поднялась и девушка. — Помнишь, один к нам прибился, а за ним желтые появились. Мы еле ноги унесли.

— Помню. Нет в тебе маячка, я смотрел. А если б был, они бы до того явились. Ты давно с нами и ничего не было.

— Может, какая особая технология.

— Вряд ли.

— Ты куда?

— К Генералу.

Алена пошла за ним и вдруг услышала скрежет далеко-далеко. Этот звук ни с чем не спутать — сначала что-то скрипит тонко и неприятно, а потом звон разносится еле уловимый слухом. Пара секунд на все максимум... И появляются эти.

Скала непроизвольно замерла, останавливая Батюшку:

— Слышал?

— Что?

— Желтые идут.

И ринулась вниз, людей поднимать:

— Детей уводи! — крикнула мужчине. Тот как вкопанный стоял и вот понял — рванул к палаткам.

— Вик!! К Генералу беги, желтые идут!! — на ходу бросила бредущему вверх мужчине.

Миг какой-то и база была поднята по тревоге. Все кто умел стрелять заняли оборону между камней, давая возможность женщинам увести детей в лес, в схрон катакомб, древних, как само плато.

Немного и стало тихо.

Бойцы лежали, в напряжении вглядываясь вниз в каменистую насыпь, ряды сосен и лиственниц, но, сколько не силились, ничего не видели и не слышали. И только Алена четко слышала скрежет ботинок о гравий, неумолимо приближающиеся шаги и пересвист, больше похожий на шипение.

Минуты текли — ничего не происходило.

К девушке, пригибаясь, подошел Генерал:

— Уверена? — тяжело посмотрел на нее.

— Они рядом.

Мужчина огляделся и спорить не стал, хоть ничего не увидел. Пошел дальше по рядам:

— Готовьтесь.

Дэйксклифу было холодно, ноги немилосердно мерзли и он укутал их в плед. Старость, будь она неладна, совсем не грела тело и лишала сил, и он был вынужден сидеть большую часть дня, наблюдая за внучатами.

Не обделил Модрашь потомством — хвала ему. Сына, правда, одного дал, но внук уже двух правнучек подарил, а еще и правнук на подходе, и Модрашь с ним, что от наложницы. Дэйкс никогда не понимал к чему малышей рознить по праву рождения? Все едино одинаково все рождаются и одинаковыми. Оно даже лучше, что правнук от наложницы — ладная та, умная, не чета жене Монторриона.

Невестка, конечно была — ай. Так и женился Монти лишь бы статус женатого приобрести и занять пост троуви. А как Кийяна к праотцам ушла, так трауром прикрылся и счастлив, что один. Не повезло ему.

Вот у него жена была, Наталья, это да.

Но что поминать? Кого не вспомни — все уже пепел, и ему пора. Но как кинешь в неспокойное время сегюр и сына? Вот и коптит небо, мучается в надежде еще пригодиться. И виданное ли дело — что творится! Вся династия несокрушимых Лоан под корень. Факт, а не верится.

За что Модрашь прогневался на своего крестника? Ох, беда.

В залу вошел Монторрион, вспугивая то ли сон, то ли грезы старика. Постоял над ним и забродил по помещению, хмарый как Мохонг в непогоду.

— Стряслось что? — проскрипел Дэйкс.

— Сегюр.

— Что?

— Зачем он полетел на Цигрун?! Зачем?!! — подошел к отцу мужчина, напрочь лишая того сонливости. — Ведь и младенцу было ясно — опасно!

Старик пожевал губы, хмуря брови и вздохнул:

— Не долетел.

— Гоффит потерпел крушение на орбите, — отвернулся Монти и вдруг впечатал с силой кулак в стену. — Лявры в печень! Что теперь делать?! Что будет?! Фагосто в туглос налетело, как диких пчел в улей! И что мне прикажешь?!

Дэйкс спокойно оглядел спину сына и спросил:

— С помпой улетел?

— Что? — обернулся тот. — О чем ты? К чему? Ты не понял, отец? Рэйсли Лон мертв! Сегюрет остался без императора! Теперь жди заговоров и бунтов. Перемирие закончится и начнутся беспорядки. О, Модрашь! — вздел очи к потолку и забегал по зале. — Я понятия не имею, что делать! Поверить не могу! Дикость, нелепость, просчет! И все в бездну!

— Расчет, — поправил Дэйкс. Но голос у стариков глух и скрипуч — не каждый поймет, что сказано. Монти и не понял — ближе подошел, склонился над отцом:

— Что?

— Фагосто, говорю, из туглоса гони в шею.

— Зачем? — оглядел старика мужчина: уж не повредился ли умом?

— Выгони — узнаешь, — хмыкнул тот.

Мужчина выпрямился, не спуская пытливого и чуть растерянного взгляда с отца. С чего тому весело? Последний оплот трона сгинул, последний из величайшей династии, воистину Великий Лоан — мертв. Сегюрет ждет смута еще большая, чем есть сейчас, а бывшему троуви смешно?!

И отпрянул — осенило.

Постоял и ринулся в туглос императора, последовав совету отца.

— Ох, молодежь, — вздохнул Дэйкс.

Хотя уж какой там вьюношь — триста лет Монторриону. А все ж как дитя — элементарное порой без отца сложить не может. Как его Рэй держит?

Нет, рано умирать. Точно, рано.

Не прошло и полчаса, как войска и агнолики отцепили резиденцию императора, убрав с ее территории всех любопытствующих и соболезнующих. А Монти еще и средства связи отключил, заблокировав все линии со стороны совета.

"Переждем", — решил.

И дай Модрашь, чтобы отец оказался прав!

Сэт хмуро глянул на Эддану, проходя в залу. Тяжело опустился на уютный диванчик в углу.

— Устал?

Мужчина молча сорвал с шеи имперский бреактид и откинул в сторону:

— Хуже.

— Что-то случилось? — поспешила к мужу женщина, оставляя вышивку и махнув рукой служанкам: вон!

— Лоан мертв, — выдавил Сэт еще не принимая известие. — Лоан... Ты можешь себе представить?

— Сегюр Флэта?! — поразилась Эддана, остолбенела, посерела лицом и без сил опустилась на диван рядом с мужем. — Как? ... Не может быть? Почему? Кто?

— "Кто"! Вот-вот! — вскочил Сэт. Налил себе вина, залпом осушил бокал. Постоял, хмуро глядя на его дно и вдруг от души запустил хрусталем в стену.

Звон и брызги стекла заставили женщину очнуться, но говорить она не могла — онемела от известия.

— Вся династия! И какая династия!! ... Анторис помилуй, — сник мужчина.

— Ты... Теперь земля ... твоя, — просипела женщина, не найдя другого утешения. А впрочем — не искала.

— Земля?! — глаза императора сверкнули от злости. — Теперь она точно не моя! Одно движение и мне конец — припишут и того, что не было. Тэйпы нужно закрывать... Ты бы видела, как на меня смотрели на совете, — качнул головой. — Как на виновника гибели Рэя... А я восхищался им! Слышишь, ты?!! Он был оплотом старых традиций, гарантией соблюдения закона и мира в совете!!... Впрочем... — покрутился по зале. — Странный слух прошел — Лоан не конец. Есть наследник... Да любой против Рэйсли — дохляк, дебил! Возьми хоть Константа — мальчишка! А гонор! Копался в невестах как в навозе! Докопался, доигрался — ни его, ни наследников...

Женщина нахмурилась, взгляд стал острым и настороженным:

— Они все ушли к праотцам.

— Ушли... Просто эпидемия несчастных случаев!! Любому ясно — кто-то помог им увидеться с предками! И думают на меня!

— Ерунда...

— Факт! Кайземар даже не поприветствовал меня. Прошел мимо, будто не заметил. Какой-то юкксиот!

— А что за наследник? — осторожно попыталась вернуть мужа к прежней теме Эддана.

— Не знаю, — согнав ее с дивана, улегся мужчина. Вперил взгляд в потолок. — Этот урод или уроды, что устроили смерти в семействе Лоан напали и на меня. Меня подставили. Я их найду. Теперь это дело чести.

Женщина постояла и тихонько выскользнула из залы. Клятва мужа, данная небесам, серьезно испугала ее.

Глава 6

В кабинет на носилках внесли сегюр, но как только агнолики вышли, Рэйсли как ни в чем не бывало встал и подошел к экрану, где вовсю скандировалось последние известие о гибели сегюр Флэта. Он даже не обратил внимания на Монти, что замер за его столом, во все глаза разглядывая спину Лоан. Слов у троуви не было, хотя за время службы императору видывал всякое. Он крякнул с досады, что попался как мальчишка на удочку Рэя, поверив что тот может сунуть голову в пекло Цигруна и, обратил внимание на неизвестного, хмурого и недовольного мужчину в хламиде послушника, что замер у дверей.

— Господин?... — очнулся наконец и встал.

Рэй отключил экран и повернулся к троуви:

— Забегали, значит, — сел в кресло, потер глаза и взмахом руки указал на незнакомца. — Тэмми — новый троуви. Обеспечь ему удобные апартаменты, наряды, лэкторы по необходимым дисциплинам.

Новый советник? Что это значит? Я уже не подхожу? — перевел взгляд с императора на послушника Монторрион.

— Я вас не устраиваю?

— Устраиваешь, устраиваешь. Я голоден — пусть накроют стол.

— Да, но...

— Монти!

Мужчина пошел к дверям. Остановился на пару секунд рядом с новоявленным соперником, окинув его оценивающим и предостерегающим взглядом.

"Отвали", — получил в ответ и вышел.

— Это кто? — спросил Тим. Рэй отнял ладонь от усталых глаз:

— Этот?... Ах. Монторрион Мичига, мой троуви. Достался по наследству, — вздохнул и встал. — Пойдем ужинать.

— Стар я стал, — с сожалением заметил, проходя по залам. — Устаю.

— Женитесь. Это сейчас необходимо и вам и империи, — заметил Тим.

— У меня была жена. Между прочим — землянка. Истинная землянка: агрессивная, экспрессивная. Огонь, а не женщина. Алэна.

— Мою сестру звали Алена, — помолчав, не к месту вспомнил малышку Тимофей.

Рэй, как на препятствие наткнулся, остановился:

— Алена, — прошептал. В его роду есть еще одна Алена... "Была", — напомнил себе. Агнолики никого тогда не нашли, кроме двух тел — родителей Тэмми. Обвал, доложили, был такой, что шансов не было выжить ни у кого, а что спасся мальчик — чудо.

Жаль, безумно жаль, когда гибнут молодые. Старики что-то успели, что-то видели, что-то сделали, а что досталось успеть молодым? Только доставить горечь близким своим уходом. И боль, которую как не гони — не уходит. Вспомни одного почившего — перед глазами в ряд встают все остальные. Они вместе, там, а Рэй здесь. Им повезло в одном — они не увидят своих детей мертвыми.

— Никогда, запомни, вызубри — никогда не произноси это имя, не напоминай о своих близких, — заметил мужчине тихо и строго.

Тим понял, что невольно задел сегюр:

— Извините...

— И никогда не извиняйся, — отрезал и пошел дальше.

— Что зазорного в извинении? Я не прав и признал это.

— Ты признал свою бестактность и невоспитанность, признал себя способным на ошибку. Слабым.

— Человек — не Бог, он ошибается. Это не слабость, а норма.

— Как ты, заявляя это. Если ты поступил так, а не иначе, значит, считал правильным свой шаг. А если он оказался ошибочным, то зачем так поступил?

— Разве вы не ошибаетесь?

Рэй развернулся к внуку:

— Мои ошибки дорого стоят, поэтому у меня нет на них права. Чем раньше ты уяснишь для себя тоже самое, тем лучше будет нам обоим и империи. Есть такое определение — ответственность. Его должно знать и понимать каждому мужчине, тем более тому, кто несет бремя ответственности не только за себя и свою семью.

"Жестко", — оценил мужчина.

— По-моему вы совершили одну ошибку — взяли меня на должность советника.

— Аргументируй, — прошел в столовую Лоан.

— Пока дельные советы даете только вы. И довольно четко даете понять, что я зелен и незрел не только для предложенной должности, но и для звания агнолика.

— Все приходит со временем. Если иметь желание учиться, обязательно научишься, — указал на стул за накрытым столом.

Появившийся Монти сделал вид, что в упор не видит наглого послушника, посмевшего мало сидеть за одним столом с императором как в трапезной кьета перед самыми младшими чинами, так еще даже не сменив одежды.

— Для новенького все готово, — объявил сухо.

Рэй кивнул:

— Присоединяйся к нам. Заодно обсудим дела.

— Что сказать народу и совету? — присел за стол подальше от незнакомца, поближе к сегюр.

— Что Модрашь совершил очередное чудо, — фыркнул Рэй, принимаясь за запеченную рыбу. — Для всех — я при смерти.

— Понял, — еле сдержал улыбку Монти, а Тим даже не пытался — фыркнул, как сегюр.

— Хотите посмотреть на забавный спектакль "Дележ шкуры неубитого медведя"?

— Примерно. У меня было слишком мало развлечений последнее время. Кстати, Монти, Тэмми предлагает мне жениться.

Троуви зыркнул на выскочку и как не хотел поперечить, согласился:

— Разумно.

— Н-да? Думаешь, найдется много невест для агонирующего старика? — выгнул бровь с ехидством глянув на мужчину. — Хорошо. Это пойдет вторым актом. Пока же проследи, кто особо рьяно будет требовать трон Флэта.

— Прямых претендентов нет.

— Посмотрим сколько у меня косвенных родственничков. Авось кто-нибудь новенький объявится и я, что-то свежее узнаю о своей родословной, — заулыбался Рэй.

— Объявятся, — заверил Тим. — Готовьтесь отбиваться. Их как пчел на пыльцу слетится.

— Дайте им неделю. Ты осваивайся. Монти помоги ему, введи в курс дела, обучи манерам. Он достаточно смышлен, чтобы все необходимое взять за короткий срок. Затем оба полетите на совет и поприсутствуете на спектакле. И не забудь давать сводки о моем ухудшающемся на глазах состоянии.

— Чтобы уверить претендентов, что прятать свои планы, смысла нет? — Монти качнул головой, не веря в эту затею. — Дураков в совете нет.

— Запечатлеем мою предсмертную речь и омертвевшую физиономию.

— Не впечатлит.

— Смотря как гримировать, — бросил Тим. — План хорош. Потом устроим небольшое улучшение состояния и объявим конкурс на невест для умирающего сегюр.

Рэй опять фыркнул.

— Затопчут, — согласился с ним Монти.

— Зато это займет умы и отвлечет многих от ненужных нам дел. А это нам на руку.

— Допустим, выиграем время. Что дальше?

Тим смакуя отпил шеврио и спросил:

— Прямой наследник есть? Хоть кто-то остался?

— Хорос, — кивнул Монти. — Пра, пра, пра, правнук Танфии, дочери сегюр. Наверняка он первый выдвинет свою кандидатуру.

— Вас он не устраивает?

Рэй отодвинул блюдо с рыбой и взял фужер с вином:

— В его жилах не осталось и капли флэтонской крови. Мы виделись с ним один раз, мельком в приемной совета. Он незначительный князек, наследовавший захудалое княжество отца. И больше похож на бродягу, чем на правителя. Манеры и умственный потенциал соответствуют. Он сможет лишь промотать, но не удержать то, что есть. Он категорически не подходит.

— Кто-нибудь еще? Чтобы укреплять политику Флэта и нормализовать обстановку с сохранением имеющегося, нужен наследник, пусть хоть номинальный, седьмая кровь на киселе.

— Ширма нужна. Называй вещи своими именами.

— Хотя бы ширма. Государство без головы падет. Будет смута.

— Через неделю претендентов будет более, чем достаточно. Выбирай любого.

Монти не понравилось предложение Рэя. Он готов был смириться с "дуэтом", но судя по разговору, ему отводилась "подпевка", а "соло" отдавалось Тиму. С какой радости столько чести послушнику, взятому неизвестно откуда? Не затеял ли сегюр проверку своих, в частности его?

Бой был похож на сон — такой же ирреальный и мимолетный.

Желтые появились из-за деревьев, и беззвучно шли дальше вверх, несмотря на плотный огонь. Убить их было очень трудно, почти невозможно, это знали все, и все же, пытались.

Алена не спешила палить — выбирала мишень, доверяясь внутреннему чутью. П

Взгляд через прицел остановился на существе за цепью сотоварищей, во второй волне. Он ничем не выделялся: желтое, поблескивающее тело как у всех, ленивая походка, будто он спит на ходу, нечто похожее на пистолет в руке.

Девушка не думала, почему выбрала его — какая разница, если в итоге одним будет меньше? Прицелилась в то, что по определению должно быть головой и спустила курок.

Продолговатое желтое "лицо" треснуло. Существо подпрыгнуло и рухнуло на камни. Следом еще двое упали от случайных пуль, выпущенных в "головы".

— Бить в лоб!! — пронесся приказ Генерала, быстро сообразившего, что к чему. Головой головы существ назвать было трудно — эллипс с блестящим как зеркало "лицом" без носа, рта, глаз — ровная поверхность, отбрасывающая ослепляющие желтые блики. Поэтому не каждый понял, куда именно стрелять.

В рядах желтых тем временем началась суета. Трое склонились над убитым Аленой и, ей показалось, посмотрели на нее. Шелест незнакомой речи с тихим присвистом и двое существ, сняв что-то с поясов, кинули в сторону людей.

Оглушающий грохот за спинами держащих оборону, вздыбил камни, рождая волну, казалось, из недр земли. Все зашаталось и затряслось. Появился противный звук, от которого можно было сойти с ума и потерять слух.

Кто-то вскочил, зажимая уши ладонями, заметался, кто-то вжался в камни, кого-то начало тошнить.

Алена не могла разогнуться, сжалась, зажав уши и не понимая, кто она, где, что происходит. Только свист стоял в голове, вокруг, сводя с ума.

Она смотрела, как те, кто вскакивал падали, как из уха соседа течет кровь, как, кривя рот в неслышном ей крике, ползли в сторону бойцы, как стоя на коленях, зажимал уши Генерал и вот пал, ткнувшись безвольно в камни головой — и воспринимала происходящее как стороннюю картинку, не имеющую к ней отношения.

И вот стало тихо.

Те, кто выжил, приходили в себя один быстрее, другой медленнее и всех колотило, и все были похожи на сонных и больных. Прицелиться в таком состоянии было трудно, винтовка не давалась, а когда получилось взять ее в руки, стоило больших усилий удержать и пустить пулю в цель, а не в "молоко". А тем временем желтые уже бродили по плато, как у себя дома и оглядывали лежащие тела.

Один выбил ногой пистолет из руки Рэма, выставил что-то выдавшее ослепительный свет в лицо и Рэм рухнул, словно подкошенный. Мужчину тут же схватили и потащили вниз. Еще одного точно так же, волоком вниз.

Алена выстрелила. Существо, приближающееся к ней, вскинуло руки и осело на камни. Еще выстрел, еще и в ее тело, что-то впилось, лишая сил, откидывая и впечатывая в валун спиной. Винтовка была потеряна. Девушка могла лишь смотреть на нее, но дотянутся не мечтала — тело совсем не слушалось.

Склонившийся над ней желтый, что-то просвистел и, подхватив ее за шиворот как котенка, кинул на руки своим. Мир перевернулся: то что было небом стало камнями и щебнем, а потом стало мраком.

Глава 7

— Что происходит, Ланго? Что ты наделал?

— Последняя вылазка за землянами, затем тейп закрываем, — пожал плечами мужчина. — Твой муженек приказал...

— Я о Лоан!

— Ааа! — и вдруг схватил женщину за плечи, встряхнул. — Не смей разговаривать со мной таким тоном!

— Зачем ты убрал Рэйсли?! Я же просила! Я предупреждала!

Ланго откинул Эддану к стене, презрительно скривившись:

— Я его пальцем не тронул, как и договаривались. Я, в отличие от тебя, свое слово держу.

— Интересно, на что намек?

— Сэт жив, — отворачиваясь к пульту, бросил мужчина.

— Рано...

— В самый раз.

— У Лоан есть еще один наследник.

— Жрец мимо.

— Другой! Сэт проговорился, что есть еще один.

Мужчина с любопытством посмотрел на женщину, лицо значительно смягчилось.

— Кто?

— Не знаю. Он не сказал, да и, похоже, сам не знает. На совете прошел слух.

— Он может быть пустым.

— А если нет? Нужно быть уверенными.

Ланго задумался и тут же нахмурился, прижал наушник сильнее к уху. Секунда и откинул его со злостью на пульт, грязно выругавшись.

— Что случилось? — испугалась Эддана.

— Какая-то дикарка сняла Мэнни.

— Это невозможно!

Мужчина даже спорить не стал. Насупился, сложив руки на груди:

— Смысл теперь тащить сюда землян? Кто их будет программировать? Ты?

Женщина стояла белая, как снег и не могла вымолвить слово.

— А больше некому. Только ты и Мэнн это умеете. Почему не обучила кого-нибудь еще? Незаменимой хотела быть, гарантии сохранения жизни искала?

Эддана качнулась: о чем он? Ее единственный мертв, а он о землянах, программах...

— Возьми себя в руки! — прикрикнул на нее Ланго. — Не тебе одной "весело".

Эддана закрыла лицо руками: о Боги!

За стеклянной перегородкой замигал предупредительный сигнал — группа выходила из тейпа.

— Они возвращаются, — вздохнул Ланго и нажал на сенсор разрешения.

— Может его еще можно спасти? — в слепой надежде качнулась к камере перехода женщина. Мужчина перехватил ее:

— От повреждения мозга не выживают даже флэтонцы, — процедил.

В это время появились первые рейдеры и первые тела убитых — Мэнни. Эддана впилась зубами в свою руку, чтобы не закричать — сомнений не было, ее любовник мертв.

Вот и все. Ее лишили семьи, не дали детей, теперь забрали единственного, к кому она была привязана, единственного, кто понимал ее и разделял все ее невзгоды, порывы, желания.

Что ей осталось? Муж, которого она ненавидела?

Месть. Да, вот что ей осталось.

Женщина выпрямилась, гордо вскинув подбородок:

— Отдай мне дикарку.

Ланго с подозрительным прищуром оглядел Эддану и, без труда сочтя ее желание, кивнул: бери, тешься.

В лабораторию уже вводили пленных. Последний улов был смехотворен — всего восемь потрепанных землян, включая ту девку, душу которой он только что отдал императрице.

Ларго жестом приказал придержать девчонку и подошел.

Алена видела, что Рэму и другим страшно, но отчего-то ничего подобного не чувствовала. Впрочем, страх давно атрофировался в ней, а может и, вовсе не родился, оставшись за гранью, что делит души и тела.

Однако любопытство, доля удивления и настороженность были. Она смотрела как желтые стягивают кожу и выказывают вполне человеческие лица с сине-серой кожей, слушала, как они пищат, свистят переговариваясь, и понимала, что попала к Богам, тем самым, о которых так любил рассуждать по вечерам Батюшка.

Но что-то не складывалось. Милосердие что он приписывал тем самым Богам, у этих явно отсутствовало, но при этом отношение к землянам было, как Батюшка и говорил — как к "рабам Божьим". Да и окружающая пещера была подстать — иначе, чем Божьей не назвать.

Выходит, Батюшка что-то напутал, что в принципе немудрено — весь бред о Богах он перенял у отца, а тот у деда. А сказанное теряет некоторые факты с годами и передачей из уст в уста, обрастает тем, чего не было. Видимо и тут прошло искажение: вместо пещеры, места жительства высших существ, их Отцов, им приписали небеса. Вместо реальных качеств наделили нереальными, чтобы проще было верить, принять. Из действительного осталось лишь одно — земляне рабы Богов.

А раз так, то к чему они нужны, Боги?

Алена дернулась, желая проверить крепость захвата — четко. Руки сцепленные стальной хваткой за спиной, завели еще выше, заставляя девушку невольно гнуться к блестящей матово земле под ногами. Остановили перед остроглазым высоченным существом.

Главный Бог?

Урод!

Ларго насторожил взгляд девушки. Он слишком явно отличался от взглядов ее товарищей. И хоть он уже не раз встречал подобные, но в купе с неуловимо знакомым лицом дикарки, этот взгляд заставил его даже вспотеть.

Ее глаза смотрели прямо в его, холодно и беспристрастно. Она смотрела снизу вверх, а казалось, что смотрит сверху вниз. На какой-то миг он почувствовал себя ничтожеством ростом с побег корневика и с точно таким же интеллектом, уровнем развития.

— Эта? — шагнула к мужчине Эддана.

Ларго посмотрел на Риттона, державшего девчонку:

— Мэнни убила она?

Тот кивнул.

Ларго помялся и отступил — твой ход Эддана.

Женщина неуловимым жестом вытащила клинок из ножен на его поясе.

Алене совершенно не понравились Боги и она решил для себя, что все, что плел Батюшка — ложь. Впрочем, она и раньше это предполагала. А теперь ей вовсе все равно: Боги, не Боги. Или Богини.

Женщина, что стояла перед ней была и красива и отвратительна одновременно. Но и до этого Скале не было дела. Она поняла, что хорошего здесь ждать не стоит ни от мужчин, ни от женщин. И оттолкнулась от пола, спружинила переворачиваясь и, спасая плечевые суставы от вывиха в тот миг, когда в руке женщины мелькнуло лезвие. Удар ногой отправил "богиню" к стене пещеры, украсив лицо кровью. Отчего Алена еще больше уверилась в своей правоте — у Богов не может быть крови и они не летают как сосновые шишки, пущенные из рогатки.

Девушка не ожидая продолжения, ударила в челюсть только что державшего ее гиганта и пнула по колену. Мужчина с удивлением посмотрел на нее и тряхнул рыжеватыми волосами.

Ларго проследил за полетом Эданны, а на приземление внимание не обратил — грохот за спиной все рассказал.

Но какова дикарка?

Чего она хочет добиться своими выпадами?

Мужчина еле заметно кивнул своим: баст!

Риттон повеселел. Хайм и Сойма улыбнулись, предвкушая развлечение.

Три гиганта пошли на нее. Один вытащил кривой нож и раздвинул губы, будто усмехнулся.

— Напугал, — буркнула Алена. И ушла из лап того, что слева, к тому, что с ножом. Он понять не успел, как девушка перехватила его руку и, нажав на точку, ослабила ее. Перехватила клинок и кинула в лоб другого гиганта.

Неприятный оборот. Сойма не успел сообразить, что произошло. Его рука пошла ко лбу, в последнем для него желании вытащить то, что мешало.

Он так и упал навзничь с протянутой вверх рукой.

Шутки закончились.

Ларго занял его место, не глядя выхватив из рук поднявшейся Эдданы клинок.

Три лезвия свистнули пересекаясь в том месте, где долю мига назад была голова девушки, и вернулись в руки чистыми.

Риттон не верил своим глазам, разглядывая зеркальное лезвие ножа Хайма. Тот с тем же недоумением глазел на его клинок и косился на девушку.

Еще один синхронный выпад, метясь ей в живот и грудь. Тот же результат — она просто бухнулась на пол и крутанувшись на спине подсекла Хайма, одновременно перехватив нож Ларго.

Хайм неуклюже завалился набок, а взбешенный произошедшим Риттон получил клинок в плечо и взвыл, ринувшись без ума на вскочившую дикарку — целую и невредимую. Она даже с места не двинулась, лишь чуть откланялась от кулака гиганта и выхватив торчащий из его плеча нож, вонзила его ему в спину, провернула и замерла с ножом в руке, со значением глядя на Ларго. Риттон рухнул на пол, не понимая что произошло, а главное как и когда.

Ларго же оценив силы противницы понял одно — он поторопился, разрешив Эддане забрать девчонку. И принял вызов, что бросила ему взглядом дикарка.

Лезвия сошлись, чиркнули друг о друга и звякнули об пол.

Женщина нажала кнопку пульта:

— Хватит играться, Ларго!

— Нет!...

В комнату влетели трое рейдеров и оценив состояние своих товарищей ринулись на девушку.

Как она ушла? Ларго не мог понять. Он во все глаза смотрел, как искусно, играя и почти не тратя силы землянка уходит из-под ударов, ускользает из рук и при этом успевает ударить, пнуть. Он сам не заметил, как начал любоваться ее боевым танцем. И очнулся, когда дикарку все же скрутили, повалили на пол, прижали к плитам. Хайтон не думая всадил ей нож в плечо, пригвоздив к полу и фактически сплющил ладонь, со всей силой надавив на нее коленом.

Ларго навис над ней, вглядываясь в лицо: ничего, ни единой эмоции. И в глазах тот же холод и равнодушие.

Ларго присел на колени и, сжав ее лицо ладонью, провернул нож в плече другой рукой. Девушка лишь презрительно скривилась, а в глазах появилась ненависть, которая лишь немного прикрылась туманом.

— Боллно? — спросил с интересом.

— Пошел ты, — спокойно ответила Алена.

Ларго выпрямился: все шло не так, как всегда. Наверное Сэт прав, нужно закрывать тэйпы. Но с другой стороны, если на планете еще остались такие экземпляры, они выживут и план заселения рухнет.

А ему какое дело?

Мужчина встал.

— В бокс ее.

— Ты обещал ее мне! — ринулась к нему Эддана. Ларго выставил ладонь:

— Нет! Ты ее не получишь. Я передумал.

— В чем дело?!

Дикарку подняли, зажав так, что было слышно, как трещат кости и суставы вывернутых вверх рук.

— Посмотри на нее, — схватив за подбородок, выставил женщине. — Внимательно посмотри.

— Что я должна увидеть, кроме твоего обмана?!

Ларго выпустил дикарку и кивнул рейдерам: уводите.

— Ты глупа, — развернулся к Эддане. — Эта девчонка не чувствует боли, не испытывает страха. Такой экземпляр нужно использовать, а не убивать. Кажется, у Лоан объявился еще один наследник? Как ты думаешь, кто сможет близко подойти к нему? Точно не я, ни ты, ни один из рейдеров и личных воинов Сэта.

Женщина проводила взглядом девушку и ее конвой и вздохнула: выбор не прост — месть личная и месть за любимого. Как бы ей хотелось их совместить.

А ведь это возможно.

— Узнай о наследнике и я запрограммирую эту. А после она моя.

— Это вряд ли, — усмехнулся мужчина. — Ее порежут на ремни без тебя.

Эддан покосилась на мужчину и невольно улыбнулась: Мэнни будет отмщен, она будет отмщена.

Кровь из плеча капала на пол, оставляя красные кляксы на матовой поверхности, но Алену больше занимало другое — клетки мимо которых ее вели. В них были животные и люди.

Ее втолкнули в узкое пространство, от силы два метра на два, и захлопнули решетчатую дверь. Девушка осела на пол, покосившись на Рэма, сидящего точно в такой же клетке рядом с ней, всего лишь через метр. Их отделяли только стальные прутья.

Рэм протянул к ней руку, дотрагиваясь до плеча, оценил рану и удрученно спросил:

— Зачем ты травила Богов?

— Они не Боги.

Мужчина вздохнул: глупая. Кем они еще могут быть?

— Почему не веришь в то, что очевидно?

— Кому? Тебе, мне или им? Посмотри вокруг Рэм: люди как и звери сидят в клетках. Вспомни отношение, вспомни убитых. Тебе нужны такие Боги? Если они могут так поступать, то мне все равно кем их считаешь ты, кем они считают себя.

— Бунт? Против кого? Для чего? Что с того?

— Для себя, — ответила, подумав. — Да, прежде всего для себя. Я не мох под ботинком.

— Безумная, — вздохнул мужчина. — Тебя нужно перевязать.

Алена мотнула головой: само пройдет.

— Начнется жар и кровь закипит, позеленеет на ране. Умрешь.

Девушка закрыла глаза, прислонившись затылком к стене: "не умру". Пара вдохов и выдохов, пара минут сна, больше похожего на провал в темноту и муть, и рана затянется. Уже проходила.

Сейчас Алену беспокоило другое: тот сон, те слова — предупреждение, что она получила, но слишком поздно приняла, поняла.

— Как думаешь, наших нашли? — спросил Рэм.

— Нет. Взяли только нас.

— Точно?

— По-моему, они спешили. Во всяком случае, я не видела, чтобы они прочесывали плато. Сгребли, кто остался жив и все.

— Что им надо от нас?

— Ну, они же Боги, — усмехнулась девушка и нервно рассмеялась. — Представляю, как сегодня вечером Батюшка опять заведет тему Божьего провидения, начнет забивать головы детям бредом.

— Не смешно, — отвернулся Рэм.

— Согласна. Дети ведь поверят. Теперь я понимаю, как рождаются сказки — именно так: щепотка правды на ведро лжи и два ведра вымысла.

— Да уж, — протянул мужчина, склоняя голову к коленям. — Что же с нами будет?

— Спроси, — кивнула на гигантов в желтом, что вереща переговаривались меж собой, проходя мимо клеток.

— Здоровые, — вздохнул мужчина.

Алена посмотрела вверх: высокая клетка, а узкая. Если гиганта сюда втолкнуть, как раз в полный рост встанет не шевелясь.

Вытянула ноги, просунув их между прутьев на территорию Рэма:

— Извини, я посплю пару минут.

— Спи, — согласился, с тоской разглядывая соседку через коридор — существо с повисшими грудями похожее на человека обросшего мехом и забывшего как ходить. Она висела на прутьях и жевала тонкие губы, изучая человека. В глазах была пустота, ее ничего не беспокоило.

— Счастливая, — протянул Рэм.

Перед глазами мужчины все еще стояли картинки из недавнего прошлого, оглушающие, переворачивающие привычный ему мир, сеющие растерянность и отчаянье в душу. Убитые товарищи, убитые непонятно как, необъяснимо. Желтые, что тащили его по камням к разноцветной воронке, висящей прямо в воздухе, золотистая шелуха, что они снимали, выказывая настоящие лица, пусть и непривычные. Стена, через которую все видно и которая появилась сразу за всполохами радуги, мигающие огоньки вверху, блестящая матовая земля, эта пещера с клетками, непонятными выступами, невиданные звери.

Мужчина зажмурился: может все это ему сниться?

Быстрей бы проснуться.

Глава 8

В залу вошел Канн, прерывая беседу Тима и Рэйсли. Склонился в приветственном поклоне сегюр, молча вложил в его протянутую руку лэктор и вышел, пятясь к дверям спиной.

Тим вопросительно посмотрел на императора.

Рэй улыбнулся: любопытно, малыш?

Подкинул лэктор в руке и решился — вставил его в проектор.

Тим вздрогнул от непривычной ему голографического проявления информации. Ее поток врезался в память, оставляя след навсегда и не давая забыть, увидев единожды. Жрецы и агнолики пользовались подобной связью и передачей редко, предпочитая ей обычное прослушивание через лэктор. Да и не у многих были гуэдо на руках, только у высшей касты и приближенных к ним агноликам. Здесь же, в туглосе сегюр все пользовались только гуэдо.

Тим поспешил отвернуться к зеркалу и сделать вид, что занят изучением своего нового вида. Что и говорить — наряд франта вместо хламиды послушника выглядел много привлекательней, но в нем он больше походил на шута.

— В чем дело? — заметив, как он поморщился, спросил Рэйсли.

— Так. Ваша привычка наряжаться, как попугаи слегка раздражает.

— Привыкнешь. Ты, кажется, хотел узнать, что мне принесли? Смотри.

Тим сдернул с шеи нечто подобное галстуку, откинул его на широкую кровать и повернулся.

— Я не настаиваю...

— Это твоя обязанность: все знать, ничего не выдавать и отстаивать интересы сегюр и сегюрет. Последнее невозможно без первого.

С этим нельзя было не согласиться. Информация которой владел мужчина была до жалости скудна. Но...

— У нас говорят: "меньше знаешь, лучше спишь".

— У вас?

— Я землянин.

— Ясно. Решил отвергнуть версию о своем флэтонском происхождении, как неудобоваримую для психики. Она настолько хрупка у тебя?

Тим промолчал, сделав вид, что рассматривает голограмму мужчины посреди залы. Занимательная фигура. Лицо жесткое, но не грубое и с явными чертами высшей касты: разлет бровей, линия губ, форма носа. Глаза? Нечто особое.

Однако одет, как придется.

Кто бы не был этот человек, он имеет отношение к высшему сословью и может быть клоаном, бастардом, изгоем, но не фагосто и не жрецом.

— Что скажешь?

— Хотите характеристику? — очередной тест — понял Тим. Нормально. — Силен, умен, хладнокровен. Социальная ступень от низшей до средней. Раса... Скорей всего смешанные крови, клаон. Что вы хотите от него? Кто он?

— Неправильные вопросы. Земные, — заметил Лоан, не спуская задумчивого взгляда с фигуры Герда. Он пытался идентифицировать его и не мог. Если с Тимом все было ясно с первого взгляда и пары минут общения, то тут появлялись серьезные сомнения — а не обвела ли вокруг пальца рабыня жреца? А чтобы нет? Что ей стоило, учитывая что Вэйлиф не знал женщин? Не устояв перед очарованием кокотки он попал в силки собственного невежества и сексуального влечения. Инстинкты не отменяли даже у служителей божьих, а ум понятие относительное и зависит не только от количеств полученной информации, умения ее обрабатывать, но прежде от опыта.

— Он вам не нравится, — заметив взгляд Рэя, сказал Тим.

— Это не имеет значения.

— А что имеет?

— Конечная цель.

— И чтобы добраться до нее нужны ступени, — понял Тим. — Он ступень.

— Запомни мой мальчик, есть две вещи, две узды, которыми можно с легкостью управлять людьми, вирируя в зависимости от расы: эмоции и инстинкты. Отсюда вопрос: сможем ли мы управлять этим типом? Чего от него ждать и что он может нам дать. Эти два вопроса главные. Как управлять, а значит получать необходимое, уже сказано.

— Да, но зачем он вам... нам нужен? Кто он?

Рэй улыбнулся с задором и долей ехидства:

— Твой господин, сейти Флэта — Дрейден. Он же вождь повстанцев, решивших провозгласить свободу и социальное равенство всех каст — Герд.

Неожиданность.

Тим скептически улыбнулся: насмешили. Ничего себе повороты!

— Вы серьезно?

— Абсолютно.

— Бред, — качнул головой. — Он похож на вас как мония на килпатрика.

— Дети не всегда в отцов.

— Тогда он весь в мать, — фыркнул мужчина. — И ему не повезло.

— Вопрос: повезло ли нам?

— Это зависит оттого, что у вас на него есть.

— У нас, — поправил сегюр и щелкнул гуэдо, предоставляя нужное взору Тэмми.

— Дааа, — протянул тот, ознакомившись. — Вы серьезно думаете, что он — удача? Его место — чертоги праотцов. Он неисправим да еще и опасен. Представляете, что будет, если он займет ваше место?

— Что?

— Хаос.

— Хаос — начало порядка.

— И его конец, — кивнул мужчина, теряя интерес к теме и претенденту на трон Флэта. — Где бы вы не откопали своего наследника — закопайте его обратно.

Рэй рассмеялся: все-таки забавно, когда мысли сходятся.

— Не получится. Он единственный наследник.

— Родите нового. Это лучший вариант.

— Думаю, что жена скорее всего преподнесет мне нечто подобное.

— Ага? Значит, тоже сомневаетесь в его причастности к дому Лоан? Сделайте экспертизу. Хотя мне лично без нее ясно, что над вами, кто-то подшутил выдав это чудо за ваше наследие.

"Главное что ты мой и кто ты, ясно без всякой экспертизы", — улыбнулся Рэй.

— Хорошая мысль. Но у меня уже есть подтверждение, — сблефовал.

— Да? Тогда отправьте меня обратно в кьет. Этому я служить не стану.

"Как и любому другому. Характер не тот", — еще шире заулыбался сегюр.

— Я серьезно.

— Я понял. Бросишь империю, что тебя воспитала, сбежишь как трус, поддавшись личным эмоциям, как дитя основываясь на визуальное впечатление: нравится — не нравится. Повод, угу.

— Мать вашу, — не сдержавшись, тихо выругался Тим, понимая, что ему не оставляют выбора.

Рэй скрыл улыбку, вспомнив как часто его жена говорила тоже самое с точно такой же интонацией.

Ну, и какая к ляврам экспертиза, если гены передали Тэмми даже привычки предков?

Тим развернувшись вновь начал изучать информацию и физиономию Герда, надеясь найти хоть что-то импонирующее ему. Нашел лишь два: не дурак и имеет принципы. Но последнее ничем не поможет империи, потому что приоритеты повстанца шли вразрез с законами, целями и желаниями Флэта.

— Из него император, как из меня погонщик медведей, — выдохнул недовольно.

— А ты представь, что перед тобой глина из которой тебе нужно слепить определенный шедевр.

— Угу, — насупился Тим. А ничего, что эта "глина" давно застыла? — Я не волшебник.

— Это кто?

— Маг.

— Жрец, — понял Рэй.

— Почти, — не стал уточнять мужчина. Смысл время на ерунду тратить? — Как только про него узнают, без меня море "ваятелей" появится. И наемников. Нет, кто его произвел на свет?

— Мать.

— А кто отец?

— Думаю мужчина, — хохотнул Рэй.

— Да? С трудом догадался, — скривился Тим.

— Ладно, ты думай, осваивайся. Завтра тебе предстоит первый выход в свет, — прикрыл тему сегюр. Свернул голограмму и нажал сенсор на панели у дверей. Не прошло минуты, как в зал вошли четыре девушки. Встали перед Тимом, склонив застенчиво головы.

— Это зачем? — опешил мужчина.

— Чтобы "герды" не появлялись, — усмехнулся Рэй и вышел, закрыв дверь на код доступа.

Второй Дрейден ему без надобности. Пусть мальчик превращается в мужа и получает опыт, как бронь против руководства инстинктов. Сейчас не поймет — потом спасибо скажет.

— Ни одна наложница не должна оставаться с ним больше суток. Ты меня поняла, Коринтия? — посмотрел на старшую служанку, склонившую перед ним голову.

— Да господин.

— Тэмми не должен привязываться.

— Да, господин.

— Как он их отпустит, придешь ко мне с докладом, — приподнял девушку за подбородок, чтобы лучше рассмотреть личико. Достоинства фигуры он уже оценил.

Симпатичная, и-цы приятное, отчего бы?...

И усмехнулся, умиляясь самому себе, отпустил главную служанку.

Пошел по коридорам к себе. Вложил лэктор в ухо, прослушал самое главное — результаты тест-ДНК.

— Канн, — позвал, убирая прибор. Агнолик вырос перед ним, словно материализовался из воздуха:

— Слушаю, господин.

— Где доклад о состоянии дел?

— Здесь, — мужчина приложил палец к голове. — Слух запущен. В совете притихли, разделились на группы: верю — не верю. Большинство в группе "не верю". Их интересует ваше состояние.

— Доказательства моей агонии предоставлено?

— Будет рассматриваться завтра на общем сборе. Пока громче всех претендует на трон Хорос.

— Предсказуемо. Кто-то еще?

— Нет. Есть робкие намеки со стороны Юккоса.

— Эти-то с чего рты открыли?

— Сейти Констант имел связь с одной из княгинь и хотел заключить с ней союз.

Рэй фыркнул:

— Сто лет назад. Ясно: теперь эту историю вспомнили и решили срочно произвести на свет наследника Константа. Они не пойдут дальше слов. Кто еще?

— Никого.

— Сэт.

— Угрюм и молчалив. Правда, сорвался, пытаясь урезонить Хороса. Подходил к нашему послу и спрашивал о вашем состоянии. Спрашивал, уместно ли ему просить аудиенции с вами или хотя бы прислать вам подарки. Возможно, они порадуют вас.

Лоан задумался и кивнул:

— Разреши. Подарки. Что Герд?

— Вокруг него тихо. Имя-то скрыто.

— Открой. Полетишь завтра на совет вместе с Тимом и Монти. Смотри в оба, — и махнул рукой, удаляя агнолика.

Уселся в кресло, вытянул ноги на пуф и задумался: партия обещает быть интересной, но потянет ли ее Тим? Ах, как жаль, что Эйфия не рожала близнецов, как ее мать, как жаль, что у нее поздно появились дети и их было мало. Как жаль, что выжил только Тэмми. Как жаль...

К ляврам! — сегюр откинул со стола фэй и десерт, заботливо оставленный для него прислугой.

К ляврам!!

Ничего, он еще отыграется за каждого из ушедших к праотцам из его семьи.

Вот только это не вернет детей.

Ночь здесь ничем не отличалась от дня. Хотя по всем приметам и понятиям должна была наступить глубокая ночь, было по-прежнему светло и гиганты все так же ходили мимо клеток, не обращая внимания на плененных.

Где-то далеко слева кто-то выл, справа визжало какое-то животное и кричал человек. Но даже этот шум не привлекал "богов".

Алена попыталась выглянуть за решетку, чтобы понять, кто это кричит, откровенно посыпая ругательствами желтых. Свой или чужой? По голосу не понять: истеричный, высокий, с фальцетом.

— Кто это может быть? — спросил Рэм, проснувшись от крика.

— Не знаю.

— На нашего не похоже.

— Но явно наш. Ругается как Генерал, слышишь?

— Да, приметные матерки.

И оба притихли, услышав уже воззвание:

— Спасайтесь братья, спасайтесь!! Вы попали к зверям на звероферму!! Вас ждет ад!! Молитесь!!...

— Что такое ад? — покосилась на мужчину девушка. Рэм пожал плечами:

— Вроде бы место для тех, кто пошел против богов. Я не сильно вслушивался в то что Батюшка талдычил.

Все стихло как-то резко, миг, вскрик и тишина. Потом шаги и звук, будто волоком тащат что-то тяжелое.

Через пару минут друзья увидели бородатого худого мужчину, которого за руки волокли великаны. Он смотрел вверх не мигая и открыв рот, и был похож на мертвого.

— Убили, — осел голос у Рэма.

— Все умрем, — заметила Алена.

— Как у тебя просто!! — возмутился мужчина и стих под взглядом девушки, стыдно стало.

— Что такое звероферма знаешь?

— Нет. Наверное, где звери живут.

— Похоже, — согласилась Алена, покосившись на животных напротив.

— Тогда бы получилось, что нас к зверям относят.

— Относят, — опять равнодушно подтвердила девушка.

— И тебя это не волнует?! Ты, ты... ты по-понимаешь что, что, что происходит?! — начал заикаться от беспокойства Рэм. — Нет, я в голову взять не могу, как ты можешь быть спокойна?!! Где наши?! Где мы?! Что с нами будет?! Такое чувство, что тебя вообще ничего не тревожит!!!

— Тише ты, а то придут как за тем, — попросила Скала и Рэм стих. Глубоко вздохнул и вцепившись в прутья решетки зашептал в лицо девушке:

— Зачем мы им, что с нами сделают? Тебе не приходит на ум, что нас сварят как мы варили куропаток и оленей!

— Сварят и съедят, — усмехнулась Алена. — Не смеши.

— Почему?!... Нет, почему ты так уверена, что этого не случиться?

— У тебя мяса почти нет, что есть-то?

Рэм приготовился ответить и сдулся, сообразив, что она смеется. Качнул головой:

— Я за свою жизнь с пяток таких как ты видел — безбашенных. Рассказать, как они кончили?

— Зачем? Чтобы мы на пару в крик ударились, начали нервничать и истерить? А легче от этого будет?

— А что ты предлагаешь?

— Успокоиться для начала и исключить вариант богов. Он сам уходит, только оглянись. Что остается? Что желтые, такие же люди, как и мы. Значит уязвимы, значит, как мы могут умирать. Точно могут — я лично двоих убила.

— А если так, есть выход? — прищурился Рэм.

— Да.

— Какой?

— Надо думать.

Рэм помолчал и попытался раздвинуть прутья решетки. Не удалось и он вновь ткнулся в проем между сталью головой, застонал, жмурясь от бессилья.

— Они захлопнули решетки. Надо не прутья гнуть, а саму дверь убирать, отодвигать, как они задвигали.

Минут десять они пытались сдвинуть решетку, каждый свою, а результат получился один на двоих — нулевой.

Алена сдалась и начала оглядывать дверь снаружи, приметила мигающий зеленый огонек слева, попыталась до него дотянуться. Получилось с третьей попытки. Только она коснулась пальцем огонька, как что-то пискнуло и щелкнуло, решетка отъехала, вводя девушку в легкое замешательство.

— Как у тебя получилось? — шепотом спросил Рэм, во все глаза глядя на Алену.

— Не знаю. Просто задела...

И выглянула — никого. Вышла и провела точно так же как минуту назад по огоньку рядом со своей клеткой, по огоньку рядом с узилищем товарища. Тот же щелчок и отъехавшая дверь порадовали обоих.

— Все просто! Нужно пальцем чуть нажать на огонек!

— Не больно? — с опаской покосился на мигающий уже красный огонек мужчина.

— Нет. Он теплый и гладкий.

— Что дальше?

Оба будто от сна очнулись, сообразили, наконец, что свободны и что в любую минуту этой свободе может наступить конец и ринулись по коридору вперед, на ходу нажимая на огоньки. Вскоре весь этаж был наполнен освобожденными, их топотом, визгом, шумом, криком.

Какое-то мохнатое существо увязалось за Аленой, мешаясь под ногами, но гнать его она постеснялась. Так и бежали втроем в неизвестность неизвестно зачем.

Сэт просмотрел данные по погибшим в последнем рейде и приказал:

— Тейпы закрыть наглухо.

— Неразумно. Среди последних очень интересные экземпляры. Если такие остались там, они могут помешать поселенцам в дальнейшем.

— Нападут? — зыркнул на него Сэт. — Боишься битвы амеб против кластерных соединений? Не говори глупостей.

— Но я должен был поставить вас в известность.

— Я услышал, — откинул файл на пульт Сэт и, закинув руки за спину, пошел по коридору на выход из лаборатории. — Очень жаль, что твой помощник погиб. Последнюю партию придется уничтожить.

Ларго, шедший за спиной императора недобро прищурился ему в затылок: "помощник"? Повесил ему на шею своего ублюдка и будто не при делах, будто Мэнни не был его сыном, будто не знал сестры Ларго, не обесчестил ее и не кинул потом, оставив с приплодом о котором не заботился, а скорей всего даже и не думал. Вычеркнул. Действительно, мало ли кто с кем имеет отношения? Очень нужно помнить о глупой девчонке, которую трахнул, как последнюю рабыню! Но Гэйяна не была рабыней! Род Айяров не менее древен, чем род императора! И именно род Айяров основал нынешнюю династию!

Рука Ларго сжала рукоять кинжала на поясе: вот бы всадить его в грудь этого напыщенного наглеца! Или в спину — не суть!

Сэт застыл перед дверью, ожидая, когда главный смотритель личной имперской лаборатории откроет ее перед господином, и в этот момент оглушающим звуком прошелся зуммер, заставляя вздрогнуть обоих.

— Что это? — поморщился Сэт. Ларго с удивлением смотрел на мигающие тревожные огни сигнализации:

— Не знаю.

— Ну, так узнай, бездна тебя поглоти!! И отключи эту дрянь, пока я не оглох!!

Ларго успел сделать пару шагов к пульту, как дверь распахнулась и в нее влетела та самая дикарка, мужчина и собака. Встретившись взглядом с обидчиком, Алена тут же сообразила, что может произойти и не думая, схватила первого попавшегося наудачу — опешившего Сэта, выставила как щит, успев за миг вытащить из императорских ножен кинжал и приставить его к горлу мужчины.

— Что за?... — булькнул Сэт и смолк, теряя обычный цвет лица. До него дошло, что приставлено к его горлу и чем это грозит. А еще он увидел колебания во взгляде Ларго, что не понравилось ему еще больше.

Тот действительно сомневался стоит ли мешать дикарке. Пусть бы она прирезала Сэта и Ларго не имел бы к этому никакого отношения. Несчастный случай, кто от него застрахован? И причем тут главный смотритель, если дежурные по этажу плохо закрыли клетки, а императору приспичило прогуляться по лаборатории в столь неудачный момент?

Но появившийся Риттон помешал девчонке исполнить желание смотрителя и лишил того удобного случая. Пришлось спешно изображать верность и готовность умереть во спасение императора. Мужчина выхватил бластер и выпустил заряд в землянку в тот момент, когда кулак Риттона откинув землянина, уже стремился к голове его подружки.

Однако заряд сбил Риттона, а его кулак въехал в скулу Сэта. Дикарка успела отпрянуть к стене и прикрыться императором. Риттон отшатнулся и выпал за дверь, так и не сообразив, что его выкинуло прочь. Но Ларго понял, что вслед ему явятся другие и не стал рисковать, выставил руку, не опуская бластер:

— Тиша. Что хоть-еть?

— Выпусти! — прошипела Алена. Она не беспокоилась о Рэме — не время. Договорится с этим желтым, что явно глава у своих, и заберет Рэма и всех остальных.

— Тии ней выйть. Дейт хуше себя. Пуст ойн, — попросил на ломанном русском Ларго, кивнув на Сэта. Тот уже пришел в себя и косил на девчонку, что дышала ему в шею, но хватку имела под стать рекруту отборных имперских войск.

— Пропусти нас! — вновь потребовала Алена, толкнув очнувшегося Рэма ногой. Мужчина с трудом поднялся, придерживая голову, но еще ничего не соображал, плавал в тумане.

— Очнись, Рэм! — прикрикнула на него Алена. Время играло против них. — Резвей, родной!

Девушка начала скользить по стене в сторону тейпа.

— Тий убит, — предупредил Ларго.

— А я убью его! — сильнее вжала кинжал в горло Сэта и, тот чуть вытянулся на носках, спасаясь от его жала.

— Переведи ей, что я император и если она меня отпустит, я обещаю выполнить все ее желания, — приказал он мужчине.

Ларго вздохнул: прощай мечта. Опять отсрочка.

— Ойн ... эйтоно хайт, — высокий человек — показал рукой. — Пусть ойн. Пуйст тий.

— Жди, — скривилась Алена, ничуть не веря. А что захватила она большую шишку в этом лесу, сомнений у нее без уточнений желтого не было. Иначе бы они так не суетились.

Еще шаг к тейпу, еще.

В дверях уже топтались рейдеры, но войти не решались, чтобы не встревожить беглянку и не спровоцировать ее на нанесение вреда своему господину.

Сэт косил то на них, то на Ларго. Двигался как марионетка по велению девушки, постепенно вытягиваясь на носках все выше и все дальше отстраняясь от опасной стали у горла. В какой-то момент ему удалось отодвинуться от лезвия и он тут же со всей силой и всей своей массой вжал дикарку в стену, ушел в сторону, ударив локтем, куда придется.

Его движение послужило сигналом остальным. На Рэма и Алену набросились со всех сторон, тесня императора к другой стене и прикрывая его собой. Мужчину вытащили в другой коридор, а девушку пинали как мяч.

Сэт просто прислонился к поверхности, переводя дух. Достал платок и начал утирать испарину со лба и влагу с ладоней, поглядывая, как пятеро рейдеров от души избивают оглушенную землянку. Больше всех старался Ларго. Он спешил показать Сэту свое негодование, но бил за то, что девушка не успела того убить, а не потому что смела покуситься.

— Хватит, — прохрипел император. Выпрямился, поправляя ворот рубашки. — Поднимите ее.

Алену подняли и она повисла на руках рейдеров, как груша на ветке. Ларго за волосы поднял ей голову, выставляя напоказ лицо с кровоподтеками, заплывший глаз: видишь, она поплатилась за свой поступок!

Сэт внимательно оглядел ее:

— Из последней партии?

— Да. Она убила Мэнни и еще одного рейдера уже здесь. Весьма агрессивна и неуправляема. Боли, страха не чувствует. Я говорил вам именно о таких, что возможно остались на Земле, предупреждал — они опасны.

Сэт покрутил головой, разминая шею:

— Я подумаю. Но пока тэйпы закрыть и не открывать до особого распоряжения, а эту...

И прищурился от пришедшей в голову мысли. Выдал, приводя в шок Ларго:

— Привести в себя, переодеть в лучший наряд и упаковать в контейнер. В ближайшее время я за ним пришлю.

Развернулся и вышел.

Ларго долго держал дикарку за волосы, соображая, что к чему и в сердцах ударил ее еще раз.

Не могла она без разговоров прирезать Сэта?!

Алену притащили в камеру и кинули на пол.

Рэм, которого слегка поколотили, с ужасом и сочувствием смотрел на девушку, которая была избита так, что он сомневался, дотянет ли она до утра. Но единственное, чем смог помочь — втянуть ее ноги в свою клетку, чтобы она могла нормально лежать на спине.

Алена того даже не почувствовала.

Глава 9

Поутру появился Стейпфил и доложил сегюр о выполненном задании, пока тот одевался.

— Что друг Тэмми?

— Ушел к праотцам.

Сегюр оторвался от мокасина и уставился на агнолика:

— Причина?

— Там ему будет лучше, чем нам здесь с ним.

Сегюр усмехнулся:

— Много захотел?

— И слишком быстро.

Вот тебе и "друг", Тэмми.

— Ты летишь на совет с сейти, — постановил. — Зайдет разговор, скажешь что его друг убил жреца и потому ушел вслед за ним.

Стейпфил поклонился, пропуская сегюр из покоев.

За завтраком Тим хмурился, хотя по докладу Каринтии сейти благополучно провел ночь. Тогда чем вызвано его недовольство?

— Волнуешься? — между прочим спросил сегюр.

Монти, как всегда собранный перед важным делом, с надменностью глянул на Тима и вновь уткнулся в свою тарелку.

— Нет.

— Тогда откуда эта маска на твоей физиономии?

Тим помолчал и отодвинул свою тарелку:

— Я, кажется, просил не вмешиваться в мою личную жизнь, — сказал спокойно, но жестко. Монторрион чуть ложку мимо рта не пронес, услышав такой тон по отношению к сегюр: парень либо получил психическую травму еще при рождении, либо не понимает с кем разговаривает. И глянул на Лоан, надеясь, что тот не заметил тона троуви.

Рэй хлебнул фэй и, как ни в чем не бывало, ответил:

— Разве я был в твоей постели?

— Вы поняли, о чем я.

— Но не понял обвинения. Наложницы были присланы, чтобы размять тебя, сделать расслабляющий массаж, а уж чем он закончился, как раз твое личное дело, — улыбнулся. — Но довольно о ерунде. Впереди совет и хотелось бы уточнить линию вашего поведения.

— Мне все ясно, — заверил Монти.

— Я уже оценил твою траурную одежду, — хмыкнул Рэй. — Переоденься. Дурной тон носить траур по живому. Вспугнешь всех фагосто.

Троуви смутился и кивнул. Тим усмехнулся, сообразив, как ловко сегюр подвел его к служению себе и своему наследнику, отобрав последнюю возможность повернуть дело вспять:

— А вы хитрец. Если канно сложно стать агноликом, то канно познавшему женщину вовсе невозможно.

— Мы о совете или твоей личной жизни?

— О жизни вообще. С советом все ясно.

— И нет вопросов?

— Нет.

— Монти?

Мужчина помолчал и осторожно выдал:

— Один нюанс — нас двое. Явление двух троуви одного сегюр, вызовет пересуды, насторожит членов совета и даст пищу для сомнений в состоятельности.

— Моей?

— Нашей, — тактично ушел в сторону мужчина.

— Как на счет твоего сына?

— Он советник по делам на Цигруне, я по делам на Флэте — все ясно и понятно. Но нужно не менее ясное оправдание появлению третьего троуви, иначе родится масса слухов и предположений и поставит миссию Тэмми под угрозу срыва. Я больше чем уверен, что многие члены совета проигнорируют его.

— Разумно, — согласился сегюр. — Но я думаю Тэмми найдет возможность заставить уважать себя.

— Найду. Тем более это не сложно — почвы для иного развития нет. Ты троуви сегюр, я троуви наследника сегюр — у каждого своя роль, своя миссия абсолютно правомерная и объяснимая, — сказал Мичиге.

Монторрион нахмурился: послушник точно имеет психическую патологию. Что он несет?

— Чей ты троуви, повтори?

— Моего наследника, — влез сегюр. — Он троуви Герда.

Если бы Монторрион пил фэй, он бы подавился.

— Подождите... Герда?!... Вы назначаете бунтовщика своим приемником? На каком основании? Это же война со всеми планетами и системами входящими в состав совета! Это изгнание с галактической арены!

— С чего? Герд сын одного из моих сыновей. Незаконнорожденный, да, но это не уменьшает его прав на империю, учитывая, что иных наследников по-прямой больше нет.

— Аа?... Стоп! Вы сообщаете мне эту весть перед советом?

— Я не думал, что тебе нужны сутки, чтобы переработать информацию.

Монти мотнул головой, стряхивая наваждение: ему это не снится?

Нет, ему точно не место на посту советника.

— Новость меняет линию нашего поведения...

— Ничего она не меняет. Я же еще жив, — улыбнулся Рэй.

— То есть вы просто выставляете Герда на щит, в надежде, что его разорвут без вас и уменьшат нашу головную боль на Цигруне, правильно?

— Посмотрим.

— Но в нем действительно течет кровь Лоан или?...

— Течет.

— Тогда я отказываюсь что-либо понимать. Выскажи я на совете вашу версию Герд попадет под внимание совета и тех, кому он не ведая того встал поперек. Я подставлю его. Вы можете потерять последнего наследника. Или именно это входит в ваши планы?

— Нам нужна фора.

— Но что дальше? Мне нужно знать конечную цель иначе легко оступиться и невольно нарушить ваши планы. Работать вслепую сложно.

— Согласен. Хочешь четкого ответа? Хорошо. Я еще не решил, стоит ли делать ставку на Герда и допускать его к управлению империей, учитывая что она разрослась и его ждет правление не на одной плане, а на трех, а он пока справляется с удержанием власти на континенте одной планеты.

— Простите... Трех?!

Монти не мог взять в толк издевается над ним сегюр, проверяет, развлекается в своей обычной манере?

Тим заинтересованно уставился на Лоан: откуда третья планета? Какая?

— У Флэта есть претензии еще на одну систему?

— Безумие! — отпрянул к спинке стула Монторрион. — Мы не можем справиться с ситуацией на двух планетах, империя под угрозой войны здесь, в своей вотчине, династия фактически анулированна, а вы хотите влезть в новые неприятности, увеличив головную боль! Я отказываюсь что-либо понимать.

— Придется, Монти. Ты же знаешь, я не привык отдавать то, что имею. Здесь дело принципа, в конце концов.

Троуви забывшись начал барабанить пальцами по столу, пытаясь справиться с клокотавшим в нем возмущением и категорическим несогласием с сегюр. Но есть ли выбор и выход? Слово Лоан против доводов советника? К сожалению, пиетет отца Монторриону не достался, хоть и досталась должность.

— На какую еще планету мы претендуем?

— На Землю.

Теперь пришло время подавиться Тиму, а Монти лишиться дара речи.

— На кой грех она нам сдалась?! — не сдержался.

— Наследие Эйфии, если ты помнишь мою дочь.

— Но сейти мертва. Землю сотрясает глобальная катастрофа. Зачем нам ввязываться в споры из-за никому ненужной по большому счету планеты? Я понимаю Сэта — расширение пространства ему необходимо, жизненно важно и неважно каким образом и где он найдет плацдарм для новых поселений. Но нам? А вложения? Колоссальные вложения, что придется кинуть на восстановление природного равновесия и стабилизации орбиты. Переселение, строительство... Все это оттянет средства с Флэта и Цигруна, мы пойдем по миру, получим войну на три фронта!

— Да. Но, если не можешь выиграть на двух — заведи третий, — спокойно сказал Рэй, уминая рыбное филе под соусом из морских водорослей.

— Именно этого вы и хотите?

— Да.

Монти отпрянул.

— Мне, конечно, не сравниться с вами в уме и опыте, но... Претензия на Землю лежит в той же плоскости, что и наследие Герда?

Рэй дожевал филе под пристальным взглядом двух троуви и, обтерев губы салфеткой сказал:

— Я решил помочь Земле, как Тэмми решил помочь мне. Взаимовыгодный договор.

Мичига покосился на столь же растерянного, как и он сам Тимофея.

— Спасибо, — каркнул сипло — что и говорить, решение сегюр было неожиданным.

— Не за что, — улыбнулся Рэй. — Еще вопросы? — обвел насмешливым взглядом мужчин.

— Масса, если позволите, — кивнул Монти, поджав губы. — В свете изложенного, мне нужны четкие инструкции.

Лоан усмехнулся:

— Все просто: я очень болен, я умираю. Моя предсмертная воля назначить моим приемником Герда, возложив на его брутальные плечи заботу о трех планетах: Цигруне, Земле и Флэте. Это вызовет ажиотаж и растерянность в рядах наших партнеров и врагов, причем последних принудит к действию, а первых заставит открыть свои истинные лица. Мы же присмотрим за ними со стороны.

— Вы решили загнать пауков в банку и дать возможность перегрызть глотки друг другу самостоятельно, а сами выиграете время, которое сейчас необходимо для укрепления позиций, — понял Тим.

— Одна из целей.

Монти начал понимать: сегюр действует по той же схеме что и его враги — оттягивает внимание на незначительные вещи, заставляя распылиться и открыться. Месть за погибших — вот еще одна его цель.

В этом троуви на стороне императора полностью и безраздельно. Убийцы — подлецы должны быть наказаны любыми средствами.

— Хороший план.

— Рад, что ты понял, — широко улыбнулся ему Рэй и мгновенно сменил тон, сухо добавив. — Твой отец был сообразительнее.

Троуви притих и сжался, принимая обвинение Лоан.

Она вырывала какую-то штуку из своего плеча. Кровь и вид незнакомого, затемненного помещения, похожего на куб без окон и дверей, кружились перед глазами...

Она дралась, неумело махая кулачками...

Ее избивали...

Она бежала...

Она?

Женщина обернулась и Алена увидела свое лицо, но поняла, что оно не ее и словно раздвоилась — незнакомка с огромными испуганными и одновременно полными гнева глазами, которые не видят того, кто стоит напротив — Скалу.

— Кто ты? — протянула руку и женщина растаяла вместе с незнакомым девушке интерьером, а Алена оказалась на поляне перед женщиной в светло-голубой тунике, усыпанной каменьями, той самой женщине, что приходила к ней в снах и просила найти деда. Она была удивительно похожа на ту, что бежала по переходам.

— Это память генов, девочка, — скрипнула качель за ее спиной. Пальцы коснулись щеки, прошлись по разбитой губе. — Каждый проходит свой путь, но дорога у рода одна.

— Что это значит? — прошептала Алена, вглядываясь в лицо женщины, как в свое отражение.

— Все имеет свою цикличность. Природа засыпает зимой и просыпается весной. Человек рождается и умирает, чтобы родиться вновь. Звезды вспыхивают и гаснут, чтобы вновь вспыхнуть. Каждый проходит свой путь, не похожий на путь другого, но стоит присмотреться и ты заметишь, что звезды определенной величины вспыхивают одинаково в определенной стадии. Деревья скидывают листья не так, как кусты, но в определенный момент повторяют пройденное, и их листья отрываются точно в том порядке, как уже было с кем-то из их предков. Детеныш лауга попавший в расщелину, выживет, но запомнит неприятность и передаст память о ней будущим поколениям. И придет время, когда в его поколении родится щенок, который точно так же попадет в расщелину, чтобы вспомнить, что пережил его предок и пройти свой путь чуть иначе. Он выберется быстрее, чем его предок и поймет больше.

— Опыт души...

— И опыт генов. В определенный срок они сливаются и в роду рождается тот, кто уже жил меж предками. Он возвращается в семью, чтобы что-то изменить, задать новый путь роду. Он заканчивает старый этап и начинает новый.

— Ты мне снишься...

— Нет.

— Но ты не наяву.

— Нет.

— Ты инферно...

— Девочка моя, те несчастные, что вы называете инферно — всего лишь души не нашедшие тела. Вас стало мало, а их, вернувшихся в свой род, на свою Родину много. Они ищут своих только и всего, ведь одна душа курирует другую, как старший опекает младшего. Вы пугаетесь их без тел, не понимаете, и они вынуждены занять ваши тела, селясь по двое, а то и пятеро, чтобы найти своих и сказать им то, что вы не слышите иначе. Но одна душа перебивает другую, тело не выдерживает, психика теряет ориентиры, в итоге мучаются все. Им тяжело, вам тяжело, им страшно, вам. Нарушен круговорот душ, как нарушена орбита земли. Полюс сместился и повлек за собой изменения на всех уровнях. Но это не конец, а начало. Всего лишь время перемен перед новым, большим стартом.

— Люди звереют...

— Тело бунтует...

— Не понимаю.

— Оно тоже должно измениться, но это произойдет когда изменится сознание и вы перестанете цепляться за тело, отвергать возможность жизни без него. Перемены начались с большого и теперь требуют перемен от малого. Как только это произойдет, все стабилизируется.

— Я на Земле?

— Нет.

— А где? Как мне вернуться?

— Пройди путем перемен...

Женщина начала таять.

— Как мне вернуться?! Мне нужно вернуться и рассказать людям, что ты мне сказала!! — закричала Алена, пытаясь удержать собеседницу.

— ... но запомни, перемены не бывают плохими, потому что они всегда закономерны...

— Вернись!! — заметалась по парку со странными деревьями, у которых вместо листьев висели хлопья похожие на паутину или тряпки.

За спиной Алены скрипнула качель. Девушка обернулась и вновь увидела женщину:

— Не беги от себя и своих. Твоя помощь нужна роду. Найди деда...

— Где?!

— ... Найди деда, найдешь себя и своих ...

— У меня нет деда!!

— Есть... есть, — таял голос, эхом бродя по парку.

— Тогда где он?!! Как мне его найти?!!

— Я приведу, не сопротивляйся...

— Когда, куда?!!

Никого. В полной тишине ветер гнет ветки и раскачивает качели и никого вокруг...

Алена открыла глаза и обтерла лицо от выступившей испарины: чертовщина какая-то.

С трудом приподнялась, прислонилась к стене и встретилась с обеспокоенным взглядом Рэма.

— У тебя глаз заплыл, — заметила ему хрипло.

— На себя смотрела? — огрызнулся вяло.

— А что?

— Жуть.

— Да? — потрогала лицо. — Может быть.

И закрыла глаза, устав от диалога.

— Скала?! — потрепал ее за ногу мужчина.

— Ну?

— Ты как вообще?

— Местами очень даже ничего, — хрюкнула. — Слушай, Рэм, ты знаешь, что такое гены?

— Это еще кто?

— Кто или что.

— Нет, не знаю, а ты?

— И я не знаю.

— Зачем спрашиваешь?

— Интересно.

И провалилась опять в сон.

Глава 10

— Не верь тому, что говорят, не верь улыбкам, лести и посулам, — сухо и нехотя наставлял Монти Тима по дороге на совет.

— А чему верить?

— Только своим глазам, фактам и интуиции.

— Понятно, — заверил: ничего нового.

— Будь со всеми ровен и корректен, но держи на расстоянии. Не знаешь ответа на вопрос — улыбайся или смотри свысока. Эмоций не выдавай, истинных целей тоже. Справишься?

— Думаю, да.

Монти прошелся по каюте, поглядывая на мужчину: а вроде бы он неплох. В свете претендента на его место, казался конечно отвратительным, но сегодня уже другое дело.

— Ты хоть понимаешь, что Лоан тобой играет.

— Он всеми играет, — подкинул в руке нож, что выдали вместе с "униформой". Хорош клинок — залюбуешься. Откалиброван — высокий класс, сталь элитная поет в руке, на рукояти камень с кулак младенца и чистый, как его же слеза.

— Эй, осторожней! — предупредил Монти.

— Да знаю я: лазерный меч внутри. Я же послушником был, — улыбнулся мужчине.

— Долго? — успокоено сел мужчина.

— Больше двадцати циклов.

— А ты герой оказывается? Столько в кьете прожить не каждый сможет.

— Нормально.

— Я б не смог.

— Потому что не твое.

— Наверное. А советником быть — твое?

Тим помялся, разглядывая мэ-гоцо: что ж ты любопытный такой? Прощупываешь? Ну, ну.

— Сказали, значит, станет моим.

— Но советник из тебя...

— Как из тебя, — в упор уставился на него Тим.

— Я к тому что, должность хорошая, мечта многих и многих, но есть в ней свои особенности.

— Например.

— Нужно обладать недюжей сноровкой и умом, чтобы место сохранить и голову. Это как в пресс— комнату попасть. Не придавил тебя потолок к полу, не расплющил потолок об пол — молодец, увернулся. Начинаем заново.

Тим усмехнулся:

— Ты же не у торговца вином на посылках — у императора. Нормально.

— Да, да, — покачал носком мокасина Монти, задумчиво разглядывая новоприобретенное Рэйсли "чудо". — Слышал, сегюр тебе лично наложниц отбирал. Как они, персонально отобранные?

— Нормально, — отрезал мужчина и переключил внимание на ножны.

— Обиделся?

— Нет. Откуда про девчонок знаешь?

— Уши.

— Свои.

— Точно. Одна из заповедей троуви — всегда быть в курсе всего происходящего. Даже мелочь иногда может сказать очень многое.

— Например?

— Уже привел.

— И что?

— Сам подумай: сегюр отбирающий женщин своему троуви.

— Не своему.

— Разница?

Тим вздохнул и сунул нож в ножны:

— Все просто: я не хотел принимать должность троуви, хотел стать агноликом. Они дают обет безбрачия. Я хотел помочь, потом вернуться. Сегюр посчитал по своему. Решил, что если не узнаю женщину меня на нее и возьмут. Вот и подсунул, чтобы хода мне назад не было и кому не надо на руку своей неопытностью в этом вопросе не сыграл.

— В этом весь Лоан — одним выстрелом минимум две цели. Обижен на него?

Тим встал, прошелся по каюте, встал у иллюминатора, поглядывая в синеву космоса за стеклом:

— Нет. Он не мог иначе, на нем ответственность не чета нашей и в бирюльки играть недосуг.

— Бирю... Что?

— Игрушки.

— Да? Откуда это слово?

— Из детства, — передернул плечами: что ж ты липучий такой?

— Откуда же ты?

Тим повернулся к Монти, прислонился плечом к стене, разглядывая мужчину с намеком: помолчал бы ты.

— С Земли, — бросил — пусть переваривает.

Монти в кресле развалился, насмешливо оглядев товарища:

— Землянин?

— Землянин, — сказал, как отрезал. Не понравился ему взгляд и ирония.

— Нет, — качнул головой троуви.

— Землянин, — повторил, как приказал.

— Хочешь, чтобы совет согнуло от хохота? Ты в зеркало на себя смотрел, "землянин"?

Тим нехорошо прищурился на насмешника.

Монти же то же прищурился, потеряв снисходительную улыбку: при дневном освещении, на фоне темноты за иллюминатором, в этой позе, в национальной флэтонской одежде с мэ-гоцо на груди, мужчина кого-то напоминал ему. И он даже знал кого.

"Три лявры в пасть Анториса!" — потер лоб, холодея от догадки.

— Что уставился? Нравлюсь?

— Да, — ответил тихо. Тим нахмурился: что это с ним?

— Эй? — подошел, склонился над советником. — Укачало?

Монти отвернулся и вновь уставился на Тима, сравнивая. Опять отвернулся, опять посмотрел. Его маяло от мысли. Но если он прав, что означает игра сегюр, что он задумал, чем и зачем рискует? А если не прав троуви?

Да какой "не прав"! Стоит внимательней посмотреть на Тэмми и только слепой не подумает тоже самое, что и он!

— Так... — сглотнул загустевшую от волнения слюну. — От меня не отходи.

— Писать тоже с тобой? — выпрямился мужчина.

— Я не шучу, Тэмми.

Тимофей притих, обдумывая, что и с чего произошло с Монти.

— Заболел?

— Да, но не я, — встал и пошел на выход, решив устроить Тиму усиленную охрану. Но только отодвинул дверь, как увидел Стейпфила и понял, что и тут опоздал — все давно без него предусмотрели.

Наложницы, личный агнолик сегюр в личной охране троуви — что здесь было думать? Одного этого довольно для очевидного вывода.

— Доброе утро, господин троуви, — пропел Стейпфил, лукаво поглядывая на мужчину. Монти захлопнул дверь и прислонился к ней спиной:

— Здравствуй нервная горячка, — прошептал потрясенно.

— Что случилось— то?! — возмутился Тим.

— А? Ничего, — мотнул головой Монти. Не полезет он в это. Не знает ничего, ни о чем не догадывается.

Дурак он, короче, причем слепой!

Первое что сделала Алена очнувшись, потянулась к кнопке.

— Ты ненормальная, — сказал Рэм, наблюдая за девушкой. — Мало получила? Ты же на ногах еще не стоишь!

— Не стони, — прохрипела и достала все-таки пальцем проклятущий огонек. Однако на этот раз никакого эффекта от надавливания на него не было. Девушка промаялась минут двадцать и, обессилев, сползла по стене на пол.

Умыться бы. Холодной, нет, ледяной водой. Нырнуть в нее с головой.

И как по заказу на Алену обрушился поток воды. Появившиеся желтые поливали ее из шланга не жалея напора. Ларго же внимательно наблюдал за ней и не увидел привычной землянам паники, безрассудного размахивания руками, глотания воды, криков, возмущения — девушка умывалась, жмурясь от удовольствия. А вот ее сосед как раз закрывался от летящих в него брызг руками.

— Хватит, — остановил рейдеров Ларго. Отослал их, а сам подошел к решетке и буквально впился глазами в лицо дикарки. Отмытое от грязи и кровяных корок после вчерашнего вразумления, оно показалось ему сияющим.

Что его тянуло к ней? Непонимание? Интерес к любопытному экземпляру?

Он ненавидел ее за убийство Мэнни и вчерашнее милосердие к Сэту.

Он восхищался ее выдержкой, смелостью, отсутствием страхов, превращающих людей в пресмыкающихся.

И как совмещалось одно с другим, понять не мог.

А может все проще? Она кого-то напоминала ему внешне и силясь вспомнить кого, он и интересовался ею?

— Как тий ойт крыйль? — указал на панель с кодом.

Алена потрогала саднящую после освобождения от запекшейся крови губу и усмехнулась:

— Руками.

Глаза Ларго стали огромными от удивления: он не верил ей. Но поразила его больше всего эта ухмылка с прищуром, насмешка и презрение в глазах, гордость.

Мокрые волосы, убранные назад, чистое лицо и усмешка...

— Ты с Флэта? Имеешь отношение к Лоан? Его дочь, внучка? Почему ты была с этими? — спросил по-флэтонски.

— По-русски научись говорить, — посоветовала Алена.

— Не знаешь флэтонский? А какой знаешь?

И видя, что девушка явно не понимает его, схватил ее за грудки и подтянул к себе:

— Лжешь? Притворяешься? Ты ведь не землянка. Скажи, кто ты и тебя отпустят. Если ты знатная фагосто, к чему тебе унижаться, находиться среди дикарей в камере? Разве это для тебя?

— Руки убери, — посоветовала девушка, грозно нахмурившись и сообразив, что зря с ним толкует, ударила ребрами ладоней по рукам Ларго.

У того словно под пресс конечности попали. Отпрянул, поморщившись, но взгляда с Алены не спустил.

Постоял, набрал номер Эдданы и развернул экран в сторону девушки:

— Кого она тебе напоминает?

— Дикарку.

— Смотри внимательней.

— Может ей еще имперский бреактид подарить? — оскорбилась женщина.

— Внимательно посмотри! Она похожа на Лоан!

— Ты с ума сошел, Ларго.

— Лицо, взгляд, усмешка!

— Вздор.

— А если нет?

— Земляне все одинаковы и чем-то похожи на кого-то из нас. Человеческий генофонд, разбросанный по системам и планетам, выдает дуль за дублем. Но мой дубль с Хазигоны или Юккоса — не я, а твой с Земли или Цигруна — не ты.

Ларго понимал, что она права, но интуиция говорила другое.

— Сэт забирает ее.

— Новость. Зачем?

— Спроси у своего любезного сама. Мне он не доложил. Кстати, она чуть не убила его... а я за это "чуть" готов был убить ее.

— Серьезно? — глаза женщины сузились. — Я постараюсь узнать, зачем она Сэту и постараюсь появиться, чтобы успеть закодировать ее и вытащить. Если она смогла напасть на Сэта, то тем более сможет достать наследника Лоан.

— Узнала, кто наследник?

— Нет, но после совета наверняка узнаю.

— А если Сэт пошлет за ней сейчас?

— Пока совет — нет.

— Я не уверен. Он явно приметил ее не из вожделения.

— Он холоден как лед. Ему все равно на смазливые мордашки и красивые фигурки. Конечно, он приметил ее не для себя.

— Хорошо, я буду ждать.

Отключил связь и посмотрел на девушку:

— Не Лоан, значит?... Не уверен.

И на всякий случай решил взять ДНК на анализ. В любом случае, клоны на таком материале получатся лучшими. Это будет нечто в его карьере и исследовательской работе, и что— то оптимально подходящее для заселения в качестве обслуги и охраны на Земле. Нужное, что столько лет не удавалось — нашлось.

— Твои "дети" станут беспрекословно подчиняться нам и уничтожат остатки твоего племени, что могут нам навредить. Дети против родителей... А что? Это интересно, — улыбнулся девушке и пошел в кабинет.

Пробы он возьмет лично. Но сначала проведет серию опытов. Пока Сэт занят, он все успеет.

Глава 11

После постели с женой Сэт был расслаблен и спокоен и Эддана решилась расспросить его. Начала причесываться и спросила между прочим:

— Как дела в совете? Кто встанет на место Лоан? Как он вообще погиб, Сэт? Кто мог ему в этом помочь?

— С чего такой интерес?

— Все время думаю о том, что случилось с его династией. Ужасная, непредсказуемая участь. Сломать непобедимую ветку, уничтожить целый род, что правил тьму циклов! Зачем? Кому понадобилось?

— Ищи кому выгодно, — сел мужчина, внимательно разглядывая жену. Ему нравилось смотреть, как она расчесывает свои изумительные, длинные волосы. Умиротворяющая картина.

— Наверное, наследнику.

— Да-а... учитывая, что он в открытой конфронтации с "отцом".

— Не поняла? — обернулась женщина.

— Да вздор, — отмахнулся Сэт. Встал и начал натягивать на плечи халат. — Кому-то хочется устроить ажиотаж и не дать спокойно умереть Лоан.

— Он же погиб?

— Жив. Но проживет явно недолго. Слух о том, что ему приписывают родство с Гердом, этим отщепенцем, рабом и аболиционистом, его окончательно добьет. Придумать же: Герд претендент на трон Флэта против которого и устроил войну! А Хорос? Еще не лучше! Вспомнил, что Рэйсли его дальний родственник! Естественно: когда понимал, что ему ничего не достанется, о родстве не вспоминал, а сейчас во все горло кричит о легитимности его претензий на империю Флэта. У него даже хватило наглости напомнить о династическом законе наследования и под этим штандартом потребовать себе Цигрун и Землю! Такого фурора на совете не добивался даже Найцслин со своим требованием вернуть рабам свободу и оставить галактическое сообщество без энергетического сырья.

Из рук женщины выпала щетка для волос.

Герд?

Хорос — не новость. Дурачок имеет лишь фантазии о троне, больше у него ничего нет. Но Герд! Откуда, каким образом? Нет, это точно чья-то афера.

А Лоан? Жив? Жив. А если умрет?

— Дела Лоан совсем плохи?

— Да. Сегодня разговаривал с его советником — Рэй безнадежен. И давай оставим эту тему, мне неприятно даже думать о том, что Рэйсли может исчезнуть.

— Как же твои притязания на Землю?

— Совет меня поддержит. Нам необходимо переселение, Земле — обновление. Все законно.

— Кроме насильственной депортации аборигенов.

Сэт обернулся и недобро посмотрел на женщину:

— Кто это может доказать? — спросил осторожно.

— Лоан, — уставилась на мужа в зеркало. — Его дочь заключила союз с землянином. Это знают все и именно Лоан имеет права на землю по закону наследования. Стоит тебя заявить свои претензии на Землю и ...

— Чушь. Потомки его дочери мертвы. Земля нейтральная территория. Кто успел — тот и съел.

— Ты уверен?

— А чем я по-твоему занимался? Прежде чем лезть на Землю я навел справки, отправил людей на поиски. Никого. Даже агнолики сегюр давно прекратили поиск. Земля ничья.

Эддана успокоено вздохнула и подняла с пола щетку. Повертела ее в руках и спросила:

— Тебе не кажется, что крушение гоффита сегюр такая же афера, как претензия Герда на трон?

— Герд не претендует. Вряд ли вообще знает, что ему приписывают родство с Лоан. А узнай, наверняка бы посмеялся, как и весь совет. На счет же катастрофы гоффита... Не думаю. Нам предоставили запись. Рэй на ней был ужасен, говорил и то невнятно. Он угасает.

Сэт постоял и вышел из покоев жены не прощаясь.

Эддана проводила его задумчивым взглядом и осторожно положила щетку на столик у зеркала.

Неужели пора?...

Нет, она подождет.

А если не успеет?

Посмотреть бы ту запись, что выслал совету Лоан.

Инферно. Желтые — голубые

Изгой — флэтон.

Телепортационные каналы. Базы перемещений во времени и пространстве.

Игра в кошки мышки (фант).

57