Убить менестреля Часть 1

— После того, как закончу с вами, я пойду к ней. Знаешь, что я с ней сделаю?

Дон молчал. Страшные слова эльфа, которые в обычной ситуации затмили бы ему разум и спровоцировали бы на ряд неадекватных, самоубийственных поступков, сейчас скользили по поверхности сознания, не проникая вглубь. Он сосредоточенно вслушивался в свои внутренние ощущения, пытаясь разобраться с новым.

— Знаешь? — с угрозой повторил эльф, и холодная волна, к счастью, обычная, окатила человека.

— Знаешь? — за ней последовала ещё одна.

— Знаешь? — прямо перед Доном из воды поднялась большая и смертоносно-красивая серебристая волна. Дав собою налюбоваться, она ринулась на человека.

— Знаю, — хрипло ответил человек.

Дон ощутил, что энергия собралась в его кулаке в тугой клубок. Не полностью отдавая себе отчёта в целесообразности своих действий, ведомый известным только ему наитием, он шагнул вперёд и нанёс удар кулаком в сторону надвигающегося гибельного вала. И волна, не долетев до кулака человека несколько локтей, рассыпалась мелкими брызгами.

К человеку рванулась следующая волна, и её постигла та же участь. И ещё одну. И ещё. Это было несложно — не сложнее, чем в обычной драке. Вовремя увидеть противника — и нанести удар первым. Ровное течение энергии Звёздного Камня не прекращалось, и удары следовали сплошным потоком, всё быстрее и быстрее.

Дон наносил удары гораздо быстрее, чем Элл создавал новые волны. Человеку даже приходилось ждать, рука болела от накопленной энергии. И когда очередная пауза затянулась, Дон выплеснул всю энергию Эллу прямо в лицо. Поток воздуха миновал преграду между противниками, и на долю мгновения Дону показалось, что удар пролетит сквозь эльфа, не достигнув цели... Достиг. От удара голова эльфа дёрнулась, он сам отлетел назад, прикрывая руками лицо. Между пальцев стекали струйки крови.

— Знаю, — повторил Дон. — Ты покажешь ей свой сломанный нос!

Глаза эльфа полыхнули безумной яростью.

— Ты неплохо освоил Воздушный Кулак, — невнятно пробормотал он. — Ты в своей стихии — в Воздухе... Но мы ещё не закончили!

Эльф сделал резкий жест, и в сторону Дона, быстро увеличиваясь, метнулась Ледяная Стрела. Воздух буквально разрывался под её напором, и Дон представил, что было бы, если бы он сверху немного уплотнился... и ещё немного... и ещё... Дон раскрыл глаза. И Ледяная Стрела ударила в плот, не долетев локтя до его ног. Дон собрал энергию в кулак и нанёс Эллу ещё один удар.

Водяная Змея наконец-то отпустила Грахеля. Он поднял голову над водой, чтобы отдышаться — но от увиденной картины у него перехватило дыхание. По плоту метался человек, уклоняясь и нападая, получая и нанося удары, а напротив почти зеркально копировал его движения эльф. Плот ходил ходуном, и гном никак не мог на него взобраться.

Когда схлынула напряжённость первых мгновений боя, Дон сумел трезво оценить свои шансы. Вывод оказался неутешителен — шансы были крайне низки. Сказывался значительно более продолжительный опыт Элла в магии — хоть он и не был профессиональным волшебником, но азы освоил хорошо. В бою это давало эльфу решающее преимущество — пока человек наносил один удар, эльф успевал нанести три.

Дон метался и уворачивался из последних сил. Покрытый инеем смятый нагрудник, в который угодила одна из Ледяных Стрел, неприятно холодил кожу. Дон собрался с силами и нанёс два быстрых удара, на которые эльф отреагировал серией быстрых тычков. Один из них угодил человеку в солнечное сплетение. Внезапно ослабевшие ноги не смогли удержать вес тела, подкосились, и Дон тяжело брякнулся на колени. Сильмарилл выскользнул из непроизвольно раскрывшейся ватной ладони.

— Ну вот и всё, — эльф нараспев принялся читать какое-то длинное заклинание. Дон поднял голову, в упор глядя на противника — и ему показалось, что ледяные слова заклинания, взаимодействуя с тёплым воздухом, обретают материальное воплощение. От них веяло чем-то жутким и ужасно холодным.

Хотя, если их переплести по-другому, вот эдак, то получилось бы ещё холоднее, — отстранённо подумал Дон. — А если так, то тем более!

Дон и сам не заметил, как он начал произносить немного изменённые слова эльфийского заклинания, и опомнился, когда нечто невоплощённое сгустилось над головой ничего не замечающего эльфа.

Заклинанию нужна энергия, чтобы воплотиться. Так вот же она! — человек резким движением возложил ладонь на Звёздный Камень. Над головой эльфа вспыхнул диск режуще-фиолетового света. В первый миг ничего не произошло, и Дон подумал, что заклинание не сработало. Но вскоре стало ясно, что это не так.

Элл ни на что не обращал внимания, полностью увлечённый плетением заклинания. Он не ожидал ничего существенного от человека, которого полагал уже полностью сломленным. Осталось произнести последнюю фразу, вот она... Что?

Элл открывал рот и шевелил губами, но из горла не вырывалось ни звука. Заклинанию не за что было уцепиться, и слова беспомощно растворились в пространстве. Элл, ощутив холод, взглянул вверх — и в этот миг с диска сорвалась и упала ему на руку огромная капля. Эльф взвыл. Капля обожгла его страшным холодом, отдавшимся по всему телу — так что он едва не выронил Сильмарилл, но успел ухватить его за цепочку. Следующая капля ударила в плечо. Ещё одна скользнула по бедру.

Элл взмахнул Звёздным Камнем, что-то крикнул — и вокруг его тела вспыхнул мерцающий ореол, повторяющий контуры тела и отстоящий от него примерно на палец. Капли, скатываясь с диска, застывали на ореоле, не причиняя эльфу никакого ущерба. Эльф поднял голову, но в этот момент с диска сорвалась целая гроздь капель, которая ударила по Сильмариллу. И Дон не поверил своим глазам — прочнейшая цепочка, на которой висел камень, разбилась, как стеклянная.

Эльф застыл под ливнем морозных капель, непонимающе глядя на зажатый в руке кусок цепочки. Потом его прекрасное лицо исказила гримаса ярости, и он, не обращая внимания на ливень, покрывший его, согнулся над ледяной горкой, успевшей нарасти над упавшим ему под ноги Сильмариллом. Эльф ударил руками справа и слева от горки, поднял льдину с камнем внутри, его руки отламывали от неё кусок за куском, норовя добраться до центра... Поздно. В этот момент с диска обрушился настоящий поток, покрывая эльфа толстеющим на глазах слоем льда.

В этот момент Дон атаковал. После произнесения заклинания он копил энергию, чтобы ударить наверняка. Этот момент показался ему подходящим, да и боль в кончиках пальцев стала уже совсем нестерпимой. Дон выбросил руку в сторону эльфа, и с его пальцев, вопреки ожиданиям, сорвался не Воздушный Кулак, а целый каскад молний. Они ударили в эльфа... и пролетели сквозь него. В отчаянии, не в силах смириться, что противник уцелеет, Дон ударил Воздушным Кулаком — с тем же результатом.

— Контакт нарушен, — услышал человек спокойный голос гнома. — Когда он выронил Сильмарилл, энергетический контакт прервался, остался только визуальный... и то ненадолго.

Дон хлопнул себя по лбу и бросился к Грахелю, помогая ему взобраться на плот.

— Ничего, ему и так конец, — Дон покосился на тускнеющее изображение, в котором всё ещё был различим эльф, злобно сверкающий глазами изнутри ледяной глыбы.

— Нет, ему не конец, — рассудительно поправил гном. — Не хотелось бы тебя огорчать, но лучше знать правду. Он успел поставить защиту. Максимум, что ему может грозить — насморк... и не самые приятные несколько часов впереди.

— Точно! — Дон ухмыльнулся. — Он-то рассчитывал их провести куда приятнее!

Грахель во весь голос рассмеялся, и человек подхватил его смех. Казалось, скрежет зубов эльфа был слышен даже сквозь лёд, и в этот момент изображение исчезло. Полностью обессиленные, человек и гном опустились на покрытый льдом плот, не обращая внимания на мокрую одежду и пронизывающий ветер.

— Давай к берегу, — предложил Дон. — Переночуем там, согреемся... От этой воды меня уже мутит!

— Меня тоже, — кряхтя, согласился Грахель. — Но ещё сильнее меня мутит от мысли, насколько обозлён на нас этот эльф и его сородичи, увидевшие его таким. Так что, когда его найдут, я бы хотел быть как можно дальше от их леса.

— Ты прав, — кивнул человек. — А что касается ветра, то проблема решаема.

Взмах руки — и на реке воцарилось полное безветрие. Гном отломил от крайнего бревна кусок, и, сильными руками раздробив его на мелкие кусочки, принялся разводить костёр. Дон выуживал из реки гномий мешок с припасами — к счастью, аккуратный и предусмотрительный гном озаботился привязать его к плоту. Водрузив мешок на плот, человек бросил взгляд вверх. Облаков в небе больше не было. Над миром царила ночная темень — но и её прорывали серебряными искрами лучи звёзд.

И никакая тьма, никакая ночь ничего не могли с ними сделать.

Вторая глава

Бывший главнокомандующий смотрел в небо. Ночь уже полностью вступила в свои права, и в небесной дали зажглись звёзды. Воображение орка складывало их в созвездия, и небо оживало — по нему летели птицы, бежали диковинные звери, а люди и орки глубокомысленно взирали с небес. В небе было всё, всё что угодно. Кроме одного — там не было войны. Не было взаправдашних драк, убийств и крови. Смерти не было! В небесах царил всеобъемлющий покой и гармония.

Орк чувствовал, как умиротворение буквально проливается на него с неба, так что ему хотелось петь от восторга пред красотою мироздания. Мир был прекрасен и добр, изначально добр. Он ощущал эту доброту, не осознавал, а именно чувствовал — способом, непонятным ему самому.

Бывший главнокомандующий понимал, что его сильно изменили события последних дней... вернее, одного, самого последнего дня. Когда орки вступили в освещённый пламенем костра круг, заставив людей вскинуться стаей испуганных птиц — орк был почти уверен, что ему пришёл конец. Но эти непонятные люди нападать на них не стали, более того — увидев, что гости ведут себя неагрессивно и учтиво, усадили их к костру и накормили горячим ужином. Всё произошло именно так, как и предсказывал Шаман. Орк этого не понимал. Да, он допускал мысль, что люди могут сжалиться над двумя иноплеменниками, накормить их и обогреть, это объяснимо... Но что заставило людей принять их как равных? В голове это не укладывалось.

С изумлением наблюдая за людьми, сидевшими рядом, бывший главнокомандующий отчётливо осознавал, что логика у этих людей совсем иная, чем у орков. И орк был этому рад, ибо он был жив только благодаря непостижимому человеческому мировосприятию. Впрочем, не такому уж непостижимому. Когда веселье, прерванное было нежданными гостями, разгорелось с новой силой; люди, сидящие вокруг, щедро подкладывали оркам лучшие кусочки жареного мяса, рассказывали оркам смешные истории и до слёз хохотали над шутками гостей, а особенно когда бутыль пошла по третьему кругу — бывший главнокомандующий начал понимать. Понимать не разумом, не логикой — а чем-то другим, что намного глубже и сильнее. Орк начал чувствовать и воспринимать мир людей сердцем.

Логика пыталась протестовать, но бывший главнокомандующий отбросил её куда подальше. Ему было хорошо — здесь и сейчас. И пусть это было нелогично — зато это было правильно.

— Прочувствовал, что к чему? — раздался знакомый добродушный голос Шамана, неслышно оказавшегося рядом. — Вижу, что прочувствовал, — продолжил тот, ловко присаживаясь возле бывшего главнокомандующего и протягивая тому плетёную бутыль.

Орк благодарно кивнул, принимая бутыль, сделал из неё глоток и только после этого произнёс:

— Я начал понимать людей. Мы, орки, считаем их глупыми дикарями, смеёмся над ними, ненавидим их... Но никто их не удосужился понять, никто! А они не враги нам, они просто другие! Столько жертв, столько войн, сколько боли — из-за непонимания. Трагическая случайность!

— Никакой случайности нет, — сдвинул брови Шаман. — Мы не понимаем людей, потому что власть предержащим невыгодно, чтобы мы их понимали. Сам посуди — у многих ли поднимется рука убить человека после такого понимания? Кто с недрогнувшим сердцем воспримет известие об очередной миротворческой операции? — Шаман скривился, будто на язык ему попало нечто невыносимо кислое. — А без захватнических войн нашу цивилизацию ждёт крах. Поэтому люди, гномы и эльфы преподносятся нам как дикие, отсталые, грязные, глупые, нищие, злые — такие, которых не жалко...

— Погоди! — бывший главнокомандующий резко вскочил на ноги. Из бутыли выплеснулось содержимое, но орк этого не заметил, горячо продолжая:

— Ты ведь сам говорил — наш путь ведёт в тупик! Мы не сможем долго существовать за счёт захвата чужих ресурсов. Чтобы выжить, нужно это менять! И вот люди — именно люди, я же вижу это! — предлагают иное решение. Иную модель цивилизации — и она лучше. Для всех — лучше!

— Не для всех, — Шаман медленно поднялся на ноги и пристально взглянул собеседнику в глаза. — Ты забыл о Чёрном Властелине... и его приближённых. А это очень влиятельные ребята, в руках у которых очень серьёзные деньги. И отказаться от существующего положения дел эти ребята не захотят... — Шаман сокрушённо покачал головой. — Они скорее предпочтут превратить весь мир в огромное кладбище.

— Значит, именно поэтому... — бывший главнокомандующий побледнел от неожиданной догадки.

— Именно. Иной проект жизнеустройства они расценивают как угрозу нашему образу жизни и нашим ценностям, — в голосе Шамана явно слышалась насмешка. — И поэтому людей в покое они не оставят, да и не только людей. Мир стоит на пороге войны — большой войны, настоящей, всеобъемлющей. И начаться она может в любой момент.

И, словно в подтверждение этих слов, воздух пронзил отчаянный крик стада коров — не мычание, а именно крик, преисполненный ужаса перед надвигающейся гибелью. Шаман пристально вгляделся в ночную мглу — она уже не выглядела однородной, в ней было заметно хаотическое движение тёмных пятен, которых с каждым мгновением становилось всё больше и больше. Шаман быстрым движением сплёл Огненный Шар и швырнул его во тьму.

И тьма взорвалась серыми кляксами множества распластанных на бегу волчьих тел, оскаленными пастями, роняющими пену, и алчным блеском красных глаз. Неудержимо, подобно морской волне, налетающей на берег, волчья стая норовила захлестнуть дрожащее стадо коров, пастухов, и их гостей — орков.

Шаман закусил губу и сплёл пальцы в эффектном жесте — и путь волкам преградила Огненная Стена. Те волки, которым не посчастливилось оказаться на месте её возникновения, и которые не успели перед нею остановиться — не просто сгорели, а были буквально испепелены. Не удовлетворяясь достигнутым, Шаман щёлкнул пальцами, и стена принялась удлиняться, охватывая орков, пастухов и стадо громадным огненным кольцом.

Бывший главнокомандующий окинул взором сбившихся в кучу пастухов, восхищённо глядящих на орков — и сердце орка дрогнуло, забилось в непривычном ритме. Орк сам не мог бы точно описать заполнившее душу чувство. Оно вмещало и гордость, и удовлетворение, и умиротворение, и радость — не за себя, а за людей, жизни которых его друг только что спас. Ему ни разу не доводилось испытывать такого. Бывшему главнокомандующему доводилось спасать своих солдат от смерти, но делал он это совершенно хладнокровно, не чувствуя радости в случае успеха и боли из-за неудачи. Солдаты ему были просто-напросто безразличны, они служили лишь инструментами в борьбе за должности, звания, выгодный пост. И если бы не опасения получить нагоняй от начальства, орк бы и пальцем не пошевелил ради их спасения. Да, это было — тогда. Но что же изменилось — сейчас?