Очередная глава "Иного"

— Останься с нами Эшер, я бы сказал, что мы представляем не Рейвенкло, а все четыре факультета, — это Альбус произнёс полумашинально, озвучивая уже обдуманное — будто бы отвлекаясь от других, неприятных мыслей. — Я — Гриффиндор, Конфи — Рейвенкло, Эшер — Слизерин и ты — Хаффлпафф.

— Тоже не нравится, когда появляются обстоятельства, которые нельзя предугадать, вклад которых нельзя посчитать? — предположила ход настоящих его мыслей.

— Ты понимаешь людей лучше, чем думаешь про себя, — полуулыбка. — Я не верю основателям. То, что Исказитель взял с них клятву, оставляет слишком много места для манёвров. Если основатели похожи на других учеников первых, то они слишком горды и осмотрительны, чтобы вслепую подчиниться. Я уверен, как минимум один из них должен будет что-то сделать с тобой или со всеми нами. Исказитель подобрал ключ к Ивицеру — ему найдётся что предложить и хогвартской четвёрке.

— Хельге он предложил «потенциал», собранный Сердцем Хогвартса... — потёрла лоб, крутанула эссенцию, успокоила скачущие мысли. — Хельга не знает, что было предложено остальным и что они должны сделать. Сделка заключена отдельно с каждым, но она уверена, что они не пойдут на то, что противно им лично.

— Многое ли противно иномагам такого возраста? — качнул он головой.

— Хельга думает так же, — вздохнула она. — Если ей, конечно, можно доверять.

— Не доверяя никому, мы не получим никаких опор для рассуждений и решений.

— Марк говорит, что она не врёт, когда говорит о своих мотивах? Давай примем, что не врёт и об остальном. Допустим, что Исказитель приблизительно вычислил места, где Алиса расположит снобличья. Почему меня не встретила Ровена? Одно из двух: или она не успела добраться, поскольку я очнулась первой, или...

— Я не заметил изменения элементов вокруг нас, — есть ещё и такие чары? На вопросительный взгляд Альбус пояснил. — Сто три метра радиус — тишина.

— Значит, она или догонит нас, или подготовит засаду, или её миссия вовсе не касается нас. Погоди-ка...

Сообщение от Джеймса. Да ну серьёзно? Какая же она была дура, что не взяла с собой прям всех — и Бету, и Сэма, и Веру... Алиса тоже была бы кстати здесь!

— Отряд Эбби? — понял Альбус.

— Инфуцор — его копия в теле Лаад, — поймала себя на том, что прикидывает, а нельзя ли взорвать всю станцию, кроме Сердцевины Камня? Технически Крак выступает своего рода гасителем мелких, но опасных изначальных колебаний Песни — со всеми предохранителями, встроенными в Поток, его отсутствие будет меньшим из зол. Прикрепить Сердцевину к гипердвигателю, добавить генератор автоупорядочивания — и за борт зашвырнуть! Прыгнуть следом. И пусть Инфуцор, Элис, Медуза с основателями делают, что пожелают! Для гарантии сдетонировать реконструированные накопители и улететь на фоне взрывов, как герои крутых фильмов! Это чьё дурное влияние — старых фильмов, пересланных Джу, или Сэма с Бетой, обожающих взрывать? Она, вообще-то, космический инженер, и мыслить взрывами для неё — это совершенно ненормально!

— Подробности? — коротко бросил Альбус Дамблдор. Вот уж кто никогда не теряет самообладания! Впрочем, если бы она умерла и воскресла в спрайте, то тоже относилась бы ко всему по-философски?

— Он заключил союз с Эбби против Элис. Говорит, что Лаад — это его перестраховка на подобный случай. Эбби обязала его подчиняться приказам в бою и рассказать хотя бы о части боевых способностей. Лаад может неким образом останавливать атаки. Джеймс говорит, что это развитое Свойство — идея, с которой она соединилась при трансфоживлении. Другое Свойство она-он назвал явно — это Зеркало, Лаад-Инфуцор способен отражать атаки в противника.

— Или чужой разум — в себя, — предположил Дамблдор.

— Да, это было бы в стиле Инфуцора — сбить два метеорита одним выстрелом, — кивнула Элла. — Предупрежу Эбби. Есть возможность, что Лаад копирует чужие силы или Свойства — ей стоит быть к этому готовой. Ещё Лаад владеет Потоком не хуже Джеймса, но арсенал их приёмов различается.

— Полагаю, нам стоит сосредоточиться на основной миссии, — молвил Альбус после паузы.

— Не совсем, — нахмурилась Элла. — Годрик уверен, что где-то в Краке находится Орион. Это задание Гриффиндора — убить Ориона прежде, чем тот уничтожит Крак. Я вижу ровно один способ уничтожить Крак как целое — накопители. Они полностью заряжены за счёт Потока, и если разрядить импульсом хотя бы один, то Крак будет разрушен. Я изменила направленье нашего пути. Команда Джинни отправится ко второму накопителю, мы — к первому, Грэм — к третьему.

— Почему не Энтони?

— Во-первых, миссия Салазара совпадает с нашей — скрыть Крак и запустить генератор поля автоупорядочивания. Хельга будет защищать команду Грэма вне зависимости от их целей, а если Салазар отправится к центру один, то использовать талисман не сможет. Не собираюсь выяснять, какие у него инструкции от Инфуцора по этому вопросу — надеюсь, не наложить Империус на Энтони? Во-вторых, мы трое ближе всего к соответствующим накопителям. Энтони ближе к гипердвигателю, а с его помощью катастрофу не устроить — мы с Джеймсом позаботились, чтобы был сломан безвозвратно. Если вставить туда новенький, ничего не сработает — сопутствующие системы уничтожены, там ремонта на несколько месяцев, не меньше.

— Насколько ты уверена насчёт накопителей? — спросил Альбус после паузы.

— Если бы у Ориона был другой способ уничтожить Крак, он бы это сделал, — пожала она плечами. — Возможно, его уже убили вортигонты, а мы просто перестраховываемся, но риск слишком велик. Разрядим накопители, переконфигурируем их и разрушим. Тогда автоупорядочивание восстановит не накопители, а распределительные станции — мы с Джеймсом и Алисой посчитали этот вариант.

— Хм, пола...

БАХ! Их с Альбусом в последний момент самортизировал Конфи. Пассивный щит Дамблдора не дал искорёженному металлу искорёжить и их. Она мгновенно разогнала сознание, нивелируя негативные эффекты чрез эссенцию. Зря разгоняла: события закончились, экстренно реагировать — не на что уже. Только вылезти из вагончика, превращённого в груду хлама. Капля трансфигурации — они с Альбусом вышли в тоннель, чтобы полюбоваться на кристалл совершенного порядка, невозмутимо преграждающий дорогу.

Не медля, она приказала игрокам аварийно движение остановить. Пояснила, почему. Теперь они будут ехать медленней, с предосторожностями, с разведкою пути. Том и Грэм разглядят кристалл заранее с помощью Потока, если не будут торопиться, а команда Энтони... ну, изобретательность проявит? Как говаривал её наставник по волшебству, «магия решает все вопросы»! Что касается её команды, то позанимается игропрограммированием вместе с Конфи, подняв недоосвоенные конспекты Кристо и Алисы. Магии в своём и Дамблдоровом исполнении доверяла меньше — был маленький, но шанс, что Медуза с ней ознакомилась достаточно, чтобы противодействие придумать. А Дамблдор, при всём уважении, — не Слизерин.

Hunt the hunters: Ровена

Это был рывок. Обессиленная пониманием, что до конца остались считанные мгновения (часы по меркам смертных — мгновенья для неё), заняла своё место следом за самоуверенным Годриком. Вторая по самоуверенности? Нечем тут гордиться. Последняя мысль, которая мелькнула у неё тогда — об осторожности. А затем — рывок. И осознание, что произошло потом.

Осознаёт, что мысль об осторожности была к месту, «запрограммировав» мгновенно пролетевшие события. Инфуцор. Инфуцор, пользуясь телом мальчика, «игрока», как аватарой, предложил сделку каждому из них. Конечно, она догадывалась, что с помощью Нелуны можно вернуть себя — но какой ценой? Он удивил её-в-мгновении. Он предложил невероятное, он поклялся, дал Непреложный обет, что использована будет не Нелуна. Новый механизм, новая сущность, созданная после разрушения листа в многообразном Пространстве Парадоксов. Новая и вместе с тем — старая. Сила, которая вознесла Инфуцора в своё время — Поток, или Песня, как именуют игроки.

Конечно, ей было мало. Она была очень осторожна. Да, его задание формулируется просто: найти и уничтожить, уничтожить без шанса на воскрешение, а затем помочь в исполнении основной задачи остальным. Она отказалась от помощи остальным. Она потребовала дополнительную плату — плату немыслимую, плату, от которой он должен был отказаться... Он изменил условия в ответ. От неё потребовалось передать весть с помощью специализированного высшетеха, который назначалось сотворить. Он рассказал ей, как разрушать неопределённость места-времени сверхъякоря Потока таким образом, чтобы попасть в нужный промежуток. Он открыл ей бесчисленные знания и навыки, связанные с метафизикой Потока, с навигацией по нему, с мерами защиты и мерами атаки. Она была удовлетворена. Он рассказал ей о дополнительной награде — награде, которую выберет сама. Тогда она сама предложила укрепить вместилище сверхъякоря, позаботиться о его сохранности. Теперь это было и в её интересах тоже. Он согласился, одарив знаньем об этом. Сделка была заключена.

Поток ворвался в её тело и её дух, повреждённые, разобщённые, распадающиеся на отдельные частицы. Поток интегрировал их в новую целостность. Поток дал выбор — столь большие ошибки и пустоты влекли за собой вариативность реконструкции, в ходе которой возможны существенные изменения. В глубине повреждений она перегнала и осторожного Салазара, и Хельгу с её «семь раз отмерь — один отрежь», и даже отчаянного Годрика. Самоуверенность сыграла в плюс. Спектр выбора был очень широк. И, помня об осторожности, искренне, всей душой ненавидя неопределённость — не случайность, нет, а саму невозможность на варианты поделить! — она выбрала резервную прочность и специальную экстрасенсорику.

Перейдя в реальность, Ровена первым делом проясняет, где располагаются все остальные. Для этого воссоздаёт фабрикатор, в десять итераций доводит его техуровень до предельной технологии, затем добавляет каплю магии, выходит в область технологий высших, после чего получает, наконец, простейших следящих дронов. На что-то адекватное требуются дни работы, которых — нет; о том, чтобы освоить весь архив потоковых технологий, не идёт и речи! Дроны отправляются в путь, самокопируясь, скрытно рассредоточиваются по Краку, связанные через искусственную псевдовселенную.

С каждым дроном её обзор расширяется и расширяется. Возможности пульсируют перед экстрасенсорным взглядом. Она видит. Морщится, когда фиксирует Эбби. Чертовка выбрала сокрытие — размывается неопределённостным объёмом, затеняя смежные возможности! Что ж, она знала, что не будет просто. И о противодействии догадывалась. При всех своих способностях, Эбби Катастрофа не способна «затенить» весь Крак — только небольшую часть, которую Ровена будет избегать. Подводить дронов ближе, для прямой слежки, опасно: Эбби узнает и её, и её почерк. Нет, она предпочтёт остаться в неизвестности самой, чем пожертвовать маскировкой и преодолеть чужую.

Итак, Хельга, Годрик и Салазар — на позициях. А она — нет. Она не собирается спешить — здесь старое доброе Хельгино «семь раз отмерь» будет к месту. Она не берёт системы Крака под контроль. Не мешает и не помогает восстановлению сетевой связности. Не приближается дронами. Элла — точка лёгкой нестабильности. Не целая область, как Эбби, а лишь точка, но она прекрасно помнит, как такие точки разрастаются до размеров непредсказуемости вселенской! Нет, никакой спешки, информацию можно снять и с пути её цели, сопровождаемой неким Альбусом Дамблдором, одним из последних директоров одного из последних Хогвартсов. Эти двое не одни — Ровена быстро понимает, что Элла работает в спайке с искином. Знакомо: она так тоже делала, пока не заменила половину мозга на имплант.

Параллельно (плюсы улучшенного интеллекта и глубокой киборгизации) изучила сам Крак как один большой механизм. Механизм был... интересным. Ей давно не встречались действительно интересные высшие технологии, тем более не созданные ею, Лилит или Прометеем.

Дочь Исиды, Ровена (она со вздохом вспомнила, какие имена носила раньше — и выбросила, как старую одежду) раньше относилась к творениям Лилит и творениям людей (что одно и то же) высокомерно. Чего могут достичь смертные, не являющиеся даже лучерождёнными — последыши, с каждым поколением утрачивающие дарованное первородством? Несмертные, вроде великих духов и ординарных божеств, ничем не лучше. В конце концов, первоначальный толчок поглотится энтропией; вырождение кончится отмершим листом.

Её мненье изменилось. Не сразу, не без помощи учителя, Прометея. Ровена со стыдом вспоминала, как назвала учителя «всего лишь человеком», тогда как сама была... не богиней, нет. Она была экспериментом, существом новым — удачным и неудачным одновременно. Исида отпечатала в ней свою сущность, но не свою силу, сотворила существо одновременно не смертное, но в то же время не обладающее божественностью. Материальное, не духовное — ущербное по меркам богов... и по меркам богов уникальное наличием свободы воли. Меж богами и смертными застыла Ровена, замысел Исиды.

Прометей же показал ей, что дары богов, лучерождённых и самой Велиры, ослабленные, вырожденные якобы, смешиваясь, обращаются в нечто невообразимое! Кроме того, у смертных были свои собственные... дары? То, что позже назовут иномагией — это показал ей Прометей, открыв дорогу к совершенствованию. Она узнала о механизмах, машинах, в конце концов, технологиях, которые способны повторить любое деяние любого бога. Пусть каждая такая машина специализирована, набор машин... О, как же она восхищалась, когда впервые увидала Хастур!

Наследница матери, первоначально Ровена стремилась к таинственному могуществу, непостижимой власти над реальностью, свойственной Исиде. Прометей раскрыл ей глаза. Прометей показал, что могущество может быть не вырвано из чужой души, не получено в наследство или дар, не украдено, не принято согласно должности, но — сотворено. Создано из ничего, выковано в кузне бесконечного потенциала, каковыми являются мироздание и разум! Это чудесное открытие, это осознание, что она может стать выше любого из богов, что однажды её творения превзойдут вселенные, и разум соразмерно превзойдёт божественный... Это грело её душу. Это интегрировало стремления Ровены в вектор, который люди называют смыслом жизни.

Уже тогда представляла, насколько длинный путь ей предстоит. Она намеревалась бросить вызов Небесам, всем Законам и всем Принципам, здравому смыслу и собственной природе. И её не устраивала «цивилизация» — машина из людей, хрупкая и ломкая система. Не нравилась ей и идея, что механизмы повторяют лишь частицу божественного могущества. Даже Хастур, великий механизм, был вариативной машиной разрушения — не более того. Она жаждала иного. Жаждала машину, которая будет воистину универсальной и, вместе с тем, сохранит технологическую сущность. Сохранит понимаемость, повторяемость, управляемость устройства.

Это противоречило не только здравому смыслу, но и логике. Трансцендент не может быть постижимым. Абсолют никогда не достижим. Но это не останавливало её, а только вдохновляло. Всякая задача имеет решение. Неокончательность решения лишь означает, что мироздание будет ставить перед ней всё более и более сложные, всё более и более интересные подцели. Она выбрала свой путь.