К точке невозвращения. Глава 2

— Я отвезу вас домой, — сказал Мартин погромче.

— Да, — Эйлин кивнула и покорно пошла за ним.

Мартин указал ей на флаер, кивнул младшему офицеру поблизости, чтобы проводил, а сам помчался за разрешением на вылет. Эйлин ждала его, прислонившись к корпусу машины и бездумно рассматривая зеленоватое небо. Мартин засмотрелся, сбавляя шаг. Она была невысокой, почти худенькой, но фигуру не скрывал даже комбинезон. Впрочем, она рожала... Мартин попробовал себя отматерить за мысли, но не вышло. Ее жизненная ситуация не имела отношения к его реакциям.

— Я не подумала сразу, вы же слышали все, да? — спросила она, когда флаер оторвался от земли.

— Да, — не стал скрывать Мартин.

— Простите.

— Не за что. Я узнавал, для вашего мужа ничего не получится сделать.

— Вы уже говорили, да.

— Я решил перепроверить.

— Зачем? — она посмотрела испытующе. Снова глаза были влажными от слез. И как Мартину хотелось стереть эту влагу.

— Просто так. Мне это ничего не стоило.

— Вы... не осуждаете меня за то, что я искала возможности для побега?

Ее волнует мнение офицера Союза? Или мнение того офицера, который увидел в ней человека?

— В желании спасти ребенка и спастись самой нет ничего постыдного. Только вы были правы, никто из нас не сумеет вас укрыть. Это будет нарушением и наших, и ваших законов. Да, вы можете попробовать подать прошение, может быть, поверят, что вы не знали о планах террористов, но рассмотрение займет месяцы. Извините, я, наверное...

— Перестаньте. Еще вам не хватало изображать трагедию. Вы и так сделали куда больше, чем кто-либо мог рассчитывать.

"Да, я тоже не предполагал, что все станет так сложно", — про себя кивнул Мартин.

Городок и поместье Мэллори появились неожиданно, выскочили из-за леса, Мартин чуть не опоздал со снижением, но на второй круг заходить не пришлось. Флаер примял траву перед домом, на который указала Эйлин. Окна были зашторены, но занавеска в одном из них приподнялась, мелькнула детская мордашка, и на улицу вылетела девочка, сразу бросаясь матери на шею. Вспомнились уроки в Академии, как проще всего надавить на жалость даже бывалого офицера. И у Эйлин хватило бы ума разыграть для благородного офицера этот спектакль.

Но дочку она обняла не напоказ, прижала к себе, пресекая расспросы. Девочка только пискнула и уставилась на Мартина из-за материнского плеча.

— Если будет нужно, вас вызовут, — напомнил о себе Мартин.

Эйлин, не спуская дочку с рук, обернулась и кивнула.

— Еще раз спасибо вам. За все.

Ночью Мартин валялся с планшетом на койке и вяло шарил в сети. Все, о чем получалось думать, больше напоминало сказочный бред. К полуночи он не выдержал и написал длинное письмо Дамьену. В Центре пока день, насколько Мартин помнил, друг сейчас на Тилане, за день-два никуда не должен был исчезнуть. Ответа он ждал не раньше следующего вечера, но письмо пришло уже на рассвете, когда Мартин задремал, головой на планшет, ногами на подушку.

Он прочитал до конца и не сдержал улыбки, гордой, словно Дамьен ему был не другом, а сыном. Информация была строго по существу, удобно структурирована, с вольными, но тоже полезными примечаниями автора. И, при этом, ни тени вопроса, зачем оно все другу сдалось. Конечно, это аргумент в пользу того, что Дамьен сам догадался, но, раз не комментирует, значит, поддерживает. Пусть Мартин и задумал кошмарную авантюру. Он снова улыбнулся.

С распечатанным письмом он утром подался к капитану. Тот даже читать не стал, словно понимал, к чему все придет. Снова гнул стилус, жевал губу, кряхтел и испепелял Мартина взглядом, а потом, нехотя, заговорил:

— Ну, были у нас такие прецеденты. На моей даже памяти, я тогда тоже в лейтенантах бегал. Да, с точки зрения закона, не подкопаться, только, парень, оно тебе зачем надо? Ты знаешь, где служишь. Эти законы нами и писаны, и никто, лучше нас, обходить их не умеет. Разжаловать тебя не разжалуют, а дальше что? Как жить будешь? Лейтенантом в девяносто, вспоминая давно ушедшую от тебя девчонку?

— Зато, живую девчонку. И выросшего на нормальной планете ребенка. Капитан Урджас, вы поймите...

— Да я-то понимаю! Чего тут не понять, — он откинулся на стуле, морщась и устраивая удобнее травмированное плечо. Мартин помнил, жаловался капитан, что прошло все давно, а фантомная боль не отпускает. — Только пожалеешь ты, парень. Не через год, так через десять. Если раньше не убьют.

— Убить все равно могут. И, если поступлю иначе, пожалею куда раньше.

— Это у тебя, что ли, младший Фланнери в приятелях? Вот, с него бы лучше пример брал. Помяни мое слово, этот к сорока уже майором будет. Такие гены ничем не вымываются, как бы он сейчас из себя примерного мальчика не строил. Ну, по головам идти не надо, это я плохой пример выбрал, но думал бы о себе, а не о чужих бабах.

Мартин промолчал. Капитану не нужен был ответ, он уже бил наугад, от невозможности отговорить. А за Дамьена Мартин не обижался, тот с Академии забил на сравнения с отцом, только играл на этом мнении, к своей же выгоде.

— Демона тебе в зад, — наконец, сдался капитан. — Давай, разбирайся с Мэллори, а я все подпишу. Только не жалуйся потом. Откуда вы беретесь такие только в наше время?!

Мартин проглотил слова благодарности, понимая, что тогда в него точно что-нибудь полетит, и почти побежал к изолятору. Приговор террористам был уже вынесен, до его исполнения оставались считанные дни. Можно было подождать, но тогда не останется законных способов забрать ребенка. После смерти отца права на девочку перейдут его семье.

Мэллори лежал на койке и смотрел в потолок. Как и все время после визита Эйлин. Его товарищи энтузиазмом тоже не отличались, но там была обычная апатия приговоренных, а Мэллори, кажется, даже забыл, что он тут не на курорте.

— Я согласен, — заявил Мартин, стукнув три раза рядом с пластиной замка.

Мэллори убрал руку с лица и покосился недоуменно.

— На что ты согласен?

— А что ты мне предлагал?

Несколько секунд замешательства, потом с Мэллори сдуло апатию, а самого Мэллори сдуло с койки.

— Ты подпишешь документы о разводе, об отказе от ребенка и согласие на ее удочерение мной, — перечислял Мартин, пока Мэллори стоял за решеткой на коленях и то ли слушал, то ли молился. Хорошо, если не самому Мартину. — И да — ты уговоришь Эйлин на это. Я обещаю дать ей свободу по первой ее просьбе, обещаю не прикасаться к ней... разве что, по ее же просьбе... Что еще мне тебе пообещать?

— Не бросай ее, пока не поймешь, что она точно справится сама, — Мэллори нелегко дались эти слова. Он любил жену, он не хотел никому ее отдавать, а Мартин почти хамил ему, чтобы не превращать трагифарс в мелодраму. Потому что, если первое еще тянуло на гротеск, то у мелодрамы шансов не было. — Я не знаю, можно ли тебе верить, офицер, но другого шанса у нее все равно нет. Брюкман... Нет у нее шанса.

Мартин порадовался, что поле непроницаемое с обеих сторон. А то дал бы он Мэллори в печень, точно бы дал. Очень хотелось, за все сразу.

— Я постараюсь привезти ее сегодня. Будь на месте.

Низко, но Мартин не сдержался. А Мэллори проглотил.

Все бумаги Мартин оформил за час. Никто, кроме капитана и ошалевших дежурных, о его затее не знал, но слухи уже ходили. По крайней мере, его неурочный вылет за территорию базы сопровождался понимающими ухмылками.

Флаер Мартин отправил по широкой дуге, чтобы остудить голову и подумать. Казнь "группы Тойверри", по фамилии погибшего сразу после теракта главаря, будет последним приказом их подразделению на Ниверне. Хименес и Киритани, глава особого отряда, играли с ненавистью нивернийцев, постоянно заставляя их вымещать ее на новых и новых символах Союза. Мартин очень хотел знать, к чему это приведет, но Эйлин нужно забрать раньше. Не только на базу, на Тилану. Вряд ли результат будет мирным.

Эйлин дома не оказалось, Мартин долго держал кнопку звонка, но безрезультатно. На улице людей почти не было, но это объяснимо, разгар рабочего дня. Мартин медленно прошелся по улице и поймал за руку лавочника, которому необходимость открывать магазин показалась важнее издевательств над офицером Союза.

Пока лавочник бегал, Мартин, залез обратно во флаер и развалился поперек кресел. Вскоре Эйлин нашлась, вместе с дочкой, снаружи не было видно кабины, поэтому Мартин, не скрываясь, разглядывал обеих. Эйлин в легком платье была хороша до нервного тика, и дочь ее только украшала. Придавала уверенности и зрелости. Женственности. Все-таки, сама по себе смелая девочка с Ниверне выглядела пока угловато. Но, если верить досье на Мэллори, ей совсем недавно исполнилось двадцать три.

— Еще что-то случилось, офицер? — Эйлин остановилась возле дверцы и перехватила вторую ручку Лили, тянущуюся к панели замка. Мартин девочку не заинтересовал, а вот электроника очень.

— Ваш муж хочет вас видеть. Желательно, вместе с ребенком. Это возможно сейчас?

— С ребенком? — Эйлин встревожено нахмурилась.

— Да. Я гарантирую вашу безопасность и возвращение домой, как только вы того пожелаете.

Она все еще смотрела недоверчиво, даже забыла следить за ребенком. Мартину пришлось отдирать пальчики Лили от датчиков удара так, чтобы ничего ей не сломать. Девочка отобрала руку, посмотрела на нее и, демонстративно, пискнула. Но мать, вместо того, чтобы отругать обидчика, прикрикнула на нее и подсадила в заднее кресло. Мартин подавил желание показать девочке язык, и включил силовые ремни.

При посадке понимающие ухмылки превратились в широченные улыбки, и Мартин обреченно подумал, что будет через несколько часов, если Мэллори удастся сделать все, как надо. Он предполагал, что и ему может понадобиться убеждать Эйлин, но пока хотел рассчитывать на ее мужа. Трусил отчаянно и понимал, что может, вполне заслуженно, получить от Эйлин по морде. Два мужика разыграли женщину между собой, едва соизволив поставить ее в известность.

— Оставьте Лили со мной, — попросил Мартин, когда Эйлин выбралась из кабины и направилась в сторону изолятора.

— Что?! — вот теперь она не беспокоилась, теперь она была в панике. Девочку она прижала к себе так, что та снова пискнула и стала брыкаться. — Офицер, я требую объяснений!

Мартин закрыл глаза. Что ей сказать? Точнее, как ей сказать правду, чтобы по морде еще не оказалось лучшим результатом? О чем они с Мэллори вообще думали?!

— Ваш муж очень хочет с вами поговорить. Речь пойдет о вас и вашем будущем. И будущем Лили, конечно. Я не думаю, что ребенку нужно при этом присутствовать. Не разбираюсь в детях, не знаю, сколько она поймет из разговора, но эмоции доступны в любом возрасте...

— Вы придумали что-то, что вызовет у меня эмоции, которые противопоказаны ребенку?!

Вокруг уже собирались зрители, маскируя любопытство под страшную занятость. Эйлин напрягало присутствие такого количества военных, но она старательно не сводила с Мартина глаз. А тот не знал, куда деть свои. Что-то он не то ей сказал, нужно было иначе.

— Вы уверены, что Лили нужно видеть его? За пару дней до...

Эйлин заколебалась, руки дрогнули, потом она присела на корточки и стала уговаривать Лили остаться с "дядей офицером". Но ей самой никак не удавалось поверить, что "дяде офицеру" можно доверить что-то более важное, чем огнемет, и девочка упиралась. Зрителей прибывало.

— Отведите ее на кухню, сегодня как раз пирожные на десерт. И Барби окотилась неделю назад. На час развлечений точно хватит, — Мартин обернулся к спасителю. Над ним сжалился пожилой электрик. Наверное, сам уже внуков вырастил. — Идемте, я покажу.

Мартина кто-то хлопнул по плечу, то ли сочувственно, то ли насмешливо, и, когда Эйлин ушла, публика рассосалась. Мартин вытер лоб. Сухой почему-то.

— У вас тут кошка, — сказала Эйлин вернувшись.

— Да, их часто держат при кухне. Аналоги крыс и мышей есть везде.

— Странно. Особый отряд и кошка.

— И мы ее не съели?

— Да, — она впервые улыбнулась по-настоящему. — Что вы с Эриком задумали? Если это касается меня и Лили, я имею право знать.

— Имеете, — он вздохнул и покосился на широкие двери изолятора. — Скоро все узнаете.

— Почему не расскажете вы?

— Слабо, — ляпнул Мартин, признаваясь и подталкивая ее к тюрьме. Прежде чем Эйлин опомнилась и переварила ответ, сдал ее охране и снова пошел подсматривать.

Хорошо быть офицером со стажем. Когда провинциальный паренек Мартин хочет застрелиться от собственной затеи, лейтенант Картер настраивает камеры слежения. Слышать этот разговор он честно не хотел, но был вынужден. Да и почему за его глупость должен отдуваться кто-то еще?

Эйлин сначала не верила, думала, что муж сошел с ума взаперти, потом смеялась, нервно, надрывно, потом плакала, обвиняла их обоих во всех грехах, снова не верила, металась по узкому коридору. Мартин скрипел зубами, но передумывать не спешил, потому, что, как бы не дурна была идея, это единственная возможность спасти Эйлин от Ниверне и защитить от Союза. Был бы здесь Дамьен, он бы сказал что-нибудь о законах, вынуждающих уговаривать женщину на такой шаг, но Мартину сейчас было на законы плевать. Его волновала женщина.

Мэллори убеждал ее больше получаса, Мартин почти его зауважал, по крайней мере, за красноречие. Эйлин уже не вытирала слез, ничего не говорила, стояла напротив камеры и покачивалась вперед-назад, плохо контролируя тело. Наконец, она кивнула. Ей тоже было ясно, что другого выхода нет.

Мартин собрал стопочкой необходимые бумаги, нашел их же на планшете, посмотрел на всю кучу с отвращением и связался с охраной, чтобы миссис Мэллори привели в "переговорную". Кто-то, еще до них, прозвал так комнаты для допроса, прилипло.

Эйлин шла, как под наркотиком, задела бедром угол стола и вскрикнула. Потерла ушибленное и посмотрела на Мартина. Без неприязни, скорее, грустно.

— Эрик сказал, вы просто согласились на его предложение. Допустим, но зачем вам это?

— Не знаю. Я влюбился с первого взгляда, я безумно вас хочу, я благородный идиот, который не может бросить женщину в беде... Сам не могу выбрать. Может быть, вам удастся.

— А вы уверены, что это не задание?

Мартин расхохотался. Тоже нервно, почти истерически. Начальство не знало, как вывернуться, чтобы его отговорить, а Эйлин кругом видит козни особистов.

— Простите, это... не имеет к вам отношения. Нет, Эйлин, не задание. И выгоды я никакой не получу с этого соглашения. И не собираюсь пользоваться вашей зависимостью от меня. А развод дам сразу, как вы освоитесь в новом мире. Потом даже на глаза попадаться не стану, — слишком много слов. И все не по существу. Мартин сам себе поражался. — Так да или нет?

— Да, разумеется. Что мне остается? Тут шансов нет, а там — да. Хотя бы для Лили.

Мартин, молча, пододвинул к ней планшет и бумаги. Эйлин прочитала все внимательно, не один раз, потрогала подпись мужа, словно так могла определить ее подлинность, и прижала палец к детектору на планшете. Потом расписалась на бумагах и сразу отдала их Мартину. На Галатее, в северном полушарии, был популярный вид спорта, прыжки зимой в прорубь с вышки. Мартин с Дамьеном, как-то на каникулах, приняли участие в соревнованиях. Прыгали так же, пока не передумали, стараясь не дать мозгу окончательно осознать, что они творят.