Лоскутки

Лоскуток восьмой

Стоя посреди громадного, мрачного из-за покрытых копотью стен помещения, крепко, до желания чихнуть воняющего горелым, мама (ваша милость Лиза — уже успела обозвать её Наида) прижимала к себе дочерей, с нескрываемым ужасом оглядываясь.

— И они хотели... тебя... сюда?! Одну?! Да здесь даже спать негде — не то, что жить! Нет, миленькая моя... Мы сюда будем ходить отмывать помещения и потихоньку обживаться. Но жить будем в нашей же квартире! Хотя бы временно! Наида, а здесь есть вода? Или её надо носить с улицы? А тряпки? Какие-нибудь щётки, чтобы отмыть стены?

— Ваша милость Лиза, основной ремонт сделают рабочие, — поклонилась волчица. — Теперь, когда в доме появилась хозяйка, правительство поможет сделать этот дом удобным для проживания. Но вот всё остальное...

Выглядывая из-под маминой руки, Эльмира шмыгнула носом и смешливо спросила сестру:

— Мира, Мир! А какую комнату будут обновлять первой?

Демира, серьёзно отнёсшись к вопросу, взглянула на Наиду.

— Мастерскую, — спокойно ответила та. — Пусть ваша милость и поступит лишь на первый курс академии, от вас уже сейчас будут ждать необходимых государству артефактов. Правда, сами понимаете, что работать будете под контролем взрослых мастеров.

— Наида, — задумчиво проговорила Демира, — вот ты сказала, что в этом городе (ну, где мой дом стоит) до сих пор опасно. А как я буду ходить в этот ваш университет? Ладно — утром. Но возвращаться-то как? Темно же будет.

— Мой клан издавна работал на вашу семью, ваша милость, — поклонилась волчица. — Маги сказали, что мои волчата живы. Они будут вашими телохранителями.

— Наида!.. — тихонько ахнула "ваша милость" Лиза. — Так ты своих детей бросила, чтобы спасти Демиру? Ты не видела их все эти годы?!

Женщина-оборотень пожала плечами.

— Это был мой долг.

Лоскуток девятый

Она перешагнула порог из коридора в кабинет и неловко встала на месте, чувствуя направленные на себя взгляды где-то около двадцати человек. Студенты одеты, словно актёры, играющие в спектакле о событиях, примерно, девятнадцатого века. Впрочем, не все. Кое-кто был близок по одежде Демире... Она-то — в джинсовых куртке и штанах, на ногах старенькие, но крепкие осенние ботинки... Куратор сухо представил её группе. А преподаватель предложил новенькой сесть там, где есть свободное место.

Обведя спокойным взглядом слегка насмешливо уставившихся на неё будущих одногруппников, чаще сидящих парами — парень и девушка, она сразу отметила, что свободных мест — три. Одно — рядом с симпатичным, но высокомерным худеньким очкариком, одетым, словно профессор: серый костюм, белая рубашка, жилет. Этот возомнит себя её куратором, будет шпынять за каждую ошибку и учиться не даст, вгоняя в депрессию и в убеждение, что бездарна от слова "совсем". Второе место — рядом с поразительно смазливым парнем, который вполоборота к новенькой расселся на стуле, радушно раскинув руки — на свой стол и тот, что за спиной. Этот будет лезть с комплиментами и страстными поцелуями. Учиться не даст... Третье место — "на камчатке", причём настолько "на камчатке", что стол отчуждённо отодвинут довольно далеко от сидящих перед ним. Да и будущего соседа не разглядеть: он не то в коротком плаще, не то в длинной куртке, капюшон которой надвинут на голову, парень (точно не девушка!) почти лежит на столе, потому что плевать ему на всё и на всех. В том числе и на соседей по парте... ой, по столу... Почти полностью закрыт. Но... Она мгновенно проверила его на общение с ней. Вывод, прошедший по краю её личного пространства, однозначный: учиться не помешает.

Отпущенная на предвидение (об этой своей способности она промолчала перед всеми заинтересованными) минута закончилась. Жаль, что снова появится нескоро.

Демира, слабо улыбаясь в никуда, чтобы не выглядеть совсем уж букой, прошла между рядами и спокойно уселась рядом с "курткой". Та посидела неподвижно, словно исподтишка приглядываясь, потом немного повозилась, освобождая "её" половину стола от своего локтя, на котором лежала, и вновь успокоилась.

Устроившись на стуле и приготовив тетрадь с ручкой, Демира подняла голову, увидела оглянувшихся на неё студентов и услышала осторожное, но издевательское хихиканье: "Ух, ты!" всей группы.

Но преподаватель смотрел на неё спокойно, разве что-то в строгих глазах промелькнуло необычное (сочувствие? Или... надежда?), и только сказал:

— Чтобы догнать группу, леди Демира, вам надо будет взять у меня список книг, а потом сдать по отмеченным темам зачёт. Пока теоретическую часть. — А затем оглядел группу и напомнил: — Итак, мы продолжаем тему "Артефактика первого уровня в символах и магических заклятиях".

Демира поправила закреплённую на ухе клипсу-переводчик и принялась записывать лекцию. Лишь раз она почувствовала, что кто-то настырно пялится на неё, буквально сверля точку на лбу, ближе к волосам. Быстро подняла глаза. Тот белобрысый красавчик, обернувшийся с ряда сбоку, поймал её взгляд, быстро показал ладонь со слегка согнутыми пальцами — чашей, а потом погладил эту ладонь, словно котёнка или другое мелкое зверьё, — и всё это с жалостливым выражением лица. Демира попыталась перевести его жестикуляцию — получилось: "Мне тебя очень жаль". Посидела, слушая преподавателя, а потом сама упёрла взгляд в спину красавчика. А когда тот снова неспешно и даже лениво оглянулся, изобразила, мрачно глянув на него, как ногтем большого пальца с усилием и безжалостно давит о стол некое насекомое. Красавчик, обалдев, открыл рот, а Демира спокойно уткнулась в записи: "Будут тут меня всякие учить!"

Лоскуток десятый

Через неделю после неожиданного поворота в жизни и в судьбе Лиза с младшей дочерью (теперь обе знали, что Демира старше) работали в саду. Свежий, прохладный воздух, сладкий от увядающей листвы. Яркое солнце и синее небо сквозь чёрные после дождя ветки деревьев. Время от времени Лиза прислушивалась к грохоту молотков и топоров в доме — там вовсю кипела работа на восстановление. Не умея сидеть сложа руки, женщина оставила происходящее в доме на Наиду, а сама решилась начать с сада. Здесь было многое на выброс — то, что мешало деревьям и кустам расти: строительный мусор, сломанные когда-то сухие деревья. Кроме всего прочего, Эльмира нашла полусожжённую сторожку, в которой обнаружила несколько корзин, стареньких развалюх. Корзины сумели подремонтировать. Так что, устроив субботник, Лиза и младшая дочь одновременно собирали яблоки, потихоньку отходя от дома и расчищая территорию...

Запыхавшаяся Эльмира подбежала к матери.

— Мам, мне так здесь нравится! — сияя от радости, воскликнула она.

На звук лёгких шагов Лиза оглянулась — к ним шла Наида. Эльмира улыбнулась волчице и снова убежала к своему участку работы.

Лиза Наиде только кивнула. Здороваться нет смысла — виделись уже. Волчицу, как ни странно для самой Лизы, она воспринимала... как соседку, которая внезапно стала как-то ближе. А ещё понимала главное: Наида и в самом деле готова служить и служит Демире так преданно, как не служила бы своей семье. Лизу это удивляло. Но в то же время успокаивало, потому что она видела: Наида служит не только Демире.

Может, поэтому Лиза могла с ней говорить о том, о чём не решалась говорить с дочерьми. Как сейчас, например.

— И Элечке бы надо подготовиться к поступлению, а она вон бегает, как будто не понимает, что зря ещё один год пролетит.

— Не торопитесь, ваша милость Лиза, — усмехнулась волчица. — Вы попали в мир, о котором мало знаете. Пусть Эля готовится к поступлению в тот университет, который выбрала. Но приглядывайтесь к ней. У нас есть одна особенность: если ребёнок-маг и обычный ребёнок воспитываются вместе, обычный может... — волчица снова усмехнулась, — "заразиться" этой магией. Пусть Эля занимается книгами — ничего не говорите ей. Этот год покажет, восприняла ли она от сестры её дар.

Лиза с сомнением посмотрела на дочь, которая продолжала поднимать с земли яблоки, а время от времени тащила к дому, в огромную кучу, какую-нибудь корягу.

— Ваша милость Лиза, — обратилась к ней Наида, — вы сделали то, о чём я вас просила? Не пристало приёмной матери её светлости Демиры работать уборщицей.

— Надо платить за квартиру, — задумчиво сказала Лиза. — Покупать продукты и одежду. Как же я уйду с этой работы? Пока она одна нас теперь кормит. Демире уже не до поделок, которые можно продать. Эля, конечно, тоже пробовала такие фигурки делать, но у неё не очень получается.

— Когда будут оформлены все документы, Демира будет получать пенсию за родителей, — объяснила Наида. — И уж поверьте — этих денег хватит на многое.

— Вот когда Мира будет получать эту пенсию, тогда и подумаем, — заметила Лиза, глубоко вздыхая, чтобы в очередной раз почувствовать холодный, но радостный яблочный аромат. — А пока мы живём именно в нашей квартире, надо позаботиться о том, чтобы у девочек было всё необходимое. Как раньше. — И прошептала, будто про себя: — Всё-таки... как-то не представляю, что это была за война — с демонами.

— Я же рассказывала: демоны — это раса разумных, но до безумия воинственных существ, — пожала плечами Наида. — И они тоже маги — в своём роде.

Первая глава

Впечатление старинного города здесь особенно отчётливо. Старая улица, обнесённая падающей листвой, которую лениво гоняет ветер. Небольшая, четырёхполосная дорога вдоль старинных зданий в два-три этажа, и по этой дороге изредка проносятся машины.

Одно из трёхэтажных спряталось за оградой, вдоль обеих сторон которой тянулись деревья и кусты. Приземистое и основательное, с громадными окнами, в которых отражалось небо и деревья. Трёхэтажка как будто подтверждала: несмотря на разрушенные здания рядом, мирная жизнь продолжается... Или начинается?

... Он сел нормально и сбросил капюшон, когда преподаватель объявил небольшой перерыв между часами пары. Коротко глянул на Демиру. Коротко и насторожённо.

Демира привыкла мгновенно огрызаться на сверстников или постарше из тех дураков, кто порой достаточно злобно шпынял её, когда она помогала матери мыть лестницы в подъездах. Привыкла мгновенно отвечать на подколы, порой близкие к издёвке, или на саму издёвку... Иначе она бы, наверное, испугалась его лица. Но сейчас, благодаря той же мгновенной реакции оценивать ситуацию, сумела не только удержать благожелательное выражение лица, но и кивнуть:

— Привет. Меня зовут Демира.

Его насторожённость никуда не делать. Ничего удивительного. Лица всех студентов, насколько Демира успела заметить, были довольно обычными.

А у него... Во-первых, он, в сравнении, явно был года на три-четыре старше. Во-вторых... Внутренне девушка всё-таки передёрнула плечами: его лицо... вообще, показалось сначала — исполосовано ножом. Потом её взгляд — взгляд человека, который не один год занимался рисованием и лепкой в кружке "Юный скульптор", отметил, что неприятные коричневатые линии на его коже сливаются в единый узор — чуть ли не татушечный. И тогда Демира перестала видеть эти линии — абстрагировалась от них. И перед ней предстал очень симпатичный, как минимум, парень, которому она даже улыбнулась — причём явно удивив его. В-третьих, парень отличался от остальных тем, что в его роскошных, а потому лохматых чёрных волосах прятался налобный обруч. Кажется, серебряный. Из-за его лохматых волос Демира даже решила сначала, что он тоже оборотень. Но его большеглазое лицо оказалось тонким, а уж в профиль — так вообще чуть не идеальным. У оборотней — у Наиды и её сыновей и дочерей — лица были более... грубоватые, что ли.

— Меня зовут Гарм...

Он проговорил эту фразу едва слышно и тут же оглянулся на группу. Будто испугался, что студенты отреагируют... нехорошо. Но остальные, возможно, не расслышали его. Разве что снова обернулся тот красавчик и тут же презрительно скривился, зыркнув на Гарма. Гарм заметил — угрюмо опустил глаза.

Но Демира не собиралась упускать шанса, чтобы узнать кое о чём поподробней. Хотя бы по мелочи.

— А почему ты лекцию не пишешь? — прошептала она.

— Я запоминаю, — помедлив, ответил тот.

— Счастливый... — вздохнула она и тут же обескураженно замерла: парень внезапно улыбнулся — причём, судя по всему, внезапно даже для себя, потому что в следующий момент спохватился и ладонью закрыл улыбку от группы.

— Меня никогда... — из-за этой ладони заговорил было он, но преподаватель встал, напоминая, что перемена закончилась.

Демира поняла недосказанность: прежде его никогда не называли счастливым — наверное, даже в шутку. Но улыбнуться в ответ не успела. Он снова взглянул на преподавателя и тут же лёг на стол, чтобы уткнуться головой в сложенные руки. Капюшон не накинул... А Демира снова перехватила взгляд белобрысого красавчика: смотрел тот не на неё, а на Гарма — уже не только с презрением, но с ощутимой ненавистью... И, снова принявшись за конспект лекции, девушка только подумала: "Ладно. Первый день же. Все тайны и загадки сразу не разгадать. Подожду".

Следующие полторы пары Гарм даже не пошевельнулся. Впрочем, может, он и двигался, пока Демира писала лекцию. Но в любом случае она была ему очень благодарна за то, что он не требовал её внимания. Ведь именно потому она сумела вникнуть в монотонную сначала и даже усыпляющую "проповедь" преподавателя. А едва вникла — сообразила: её конспект — для неё очень важная вещь! Ведь благодаря даже этой, отдельной части лекции, вырванной из контекста для неё, студентки, опоздавшей на три недели, она начала понимать себя и то странное, что частенько творилось вокруг неё.

И в конце второй пары поймала себя на обиде: как?! Уже всё?!

Посмеялась про себя, тряся рукой, которой писала, — с непривычки устала кисть. Но студенты дружно покидали небольшую аудиторию, явно переходя в следующее помещение. Так что, оглянувшись на Гарма, который даже не шелохнулся, хотя шумок от выходящих был довольно отчётливый, Демира растерянно пожала плечами: будить? Или он всё-таки не спит? А не встаёт, потому что хочет идти в одиночку?

Но делать нечего. Навязываться она не собиралась... Демира подошла к столу преподавателя за обещанным списком книг для зачёта. А преподаватель, мастер Бартоломью, не только вручил ей густо отпечатанный лист, но и прошёлся по списку, объясняя, на что обратить внимание в первую очередь и какие именно параграфы из отмеченных должны быть изучены основательно.

Забрав список, Демира открыла было рот спросить преподавателя, стоит ли растолкать Гарма, как тот сам выпрямился за столом, сонно глядя на входную дверь. И, снова заворожённая странным узором на его лице, девушка про себя решила: наверное, этот узор у него магический. Но зачем?.. У остальных она такого не видела.

Секунды спустя дверь открылась. В помещение вошли двое молодцев, высоченных и широкоплечих. На бедре каждого — длинные ножны, из которых высовываются рукояти самых настоящих мечей. Опять-таки не оборотни — Демира уже отличала тех.

Оба уставились на преподавателя, а тот им кивнул, словно выдавая разрешение. И тогда они перевели взгляды на "камчатку". Гарм невозмутимо поднялся из-за стола и медленно прошагал по кабинету к двери. Проходя мимо Демиры, он слабо улыбнулся ей.