Фатальное колесо. Семь раз отрежь

Ну что ж, у нашего басиста появится больше свободного времени. Надо думать — для сочинения новых песен. Аньки, ведь они приходят и уходят, а нетленки остаются. Вот, к примеру, такая: "О, Аня. Аня! Проходишь мимо, мозг дурманя". Или еще шедевр: "О, Аня-Анна-Анночка! Души моей изнаночка". У Вовки почти все песни начинаются на букву "О!". Стиль, однако.

Черт! Чуть не подпрыгнул от неожиданности.

Снова телефон. Вспомни черта...

— Да. Что? Я это, кто ж еще? Не части, Вовка! Не мельтеши. Где? Врешь! Точно? А ты чего туда полез? За бухлом? Да ты гонишь! Где ты, а где бухло? Ладно, понял. А ты с вахты звонишь? С автомата? Это правильно. Я буду сейчас, считай... минут через двадцать, как троллейбус подойдет. Ты стой перед входом как ни в чем не бывало. Да, типа ждешь других музыкантов. Все, лечу...

Ничего себя находочки! Слитки, говорит, золотые нашел в подсобке. Целый ящик.

Бредит?

Наверное, врет все же, зараза.

Ну... погоди!

Глава 2

УРОВЕНЬ КРЕАТИНИНА

Гад этот Вовка!

Как я мог купиться на этот тупейший развод?

Деградирую? Вот козлина!

Нет, даже не так сказал. Вот как надо: "Козли-НЫ!", все оптом.

Вон, выстроились всем своим козлячеством наружу: дружненько так стоят себе на крыльце ДКС, да лыбятся нагло. Весь наш муЖИкальный коллектив — во главе со старым фавном: неутомимым затейником Вовой ПедАном. Это фамилия у мужика такая, не погоняло. Угораздило. В быту — профессиональный кабачный музыкант и наш музыкальный руководитель. По совместительству алкоголик и редкая оторва. Играет на всем, что звучит, и пьет все, что горит. И мозгов, что у школьника-переростка, хоть дядьке далеко уже за полтинник. На репетицию может завалиться в гриме папуаса Феди из Гайдаевского "Шурика" — с черным голым торсом и в фарфоровых изоляторах на бедрах.

Дом культуры же! Грима и гримерок тут хватает.

А один раз привел к нам на подтанцовку, подчеркну — на рядовую штатную репетицию перед очередной свадебкой — с десяток девчонок в бразильских карнавальных костюмах. Да-да, именно — в перьях и лифчиках их кокосов. Практически вся школа местной самбы-мамбы в полном составе! Дурачок умалишенный. И великовозрастный. Понятно, что получилось у нас вместо вдумчивого музыкального обучения. Да еще и под нескончаемые запасы Педановской Мадеры, которая в деревянных войсковых ящиках в изобилие стоит у него в подсобке. И откуда, между прочим, якобы и высыпались чудесные золотые слитки по версии моего дружка. Ну да, для Педана мадера Массандровская — это золото и есть. В чистом виде. Не соврал, получается, по сути, наш пьяньчужка, подговорив коварно в очередной раз соврать наивного басиста Вовку. Без обид — дружеская констатация фактов: пьянь он и есть пьянь.

Вообще Педан, по большому счету — классный и веселый. И музыкальный гений. Непризнанный. Похож внешне чем-то на пожилого Петю Подгородецкого из "Машины" — сейчас в этом времени тот-то молодой покуда. Хотя видал я Подгородецкого уже и стареньким. Мэтром! А Педан уже сейчас в его возрасте лобает не хуже...

Горе луковое. Неугомонное!

Между прочим, и сам я... далек до ангельских причиндалов в районе лопаток. Потому как — злостный плагиатор. И музыкальный пират в зародыше, ибо ворую регулярно музыкальные темы из собственного будущего, а Педан талантливо на лету эти темы подхватывает и, жмурясь, от кайфа, воспроизводит в пространстве на всевозможных музыкальных инструментах. Хоть на пиле двуручной. Даже не спрашивает, где я беру эти волшебные мелодии. Наверное, считает меня латентным гением, Моцартом в зародыше. Сальери кучерявый.

Вот почему лишний раз вытащить меня на "репИт" — для него почти физическое удовольствие: знает же, зараза, что притарабаню на дружеский непредвзятый суд еще что-нибудь новенькое.

Так... репетиция же вечером запланирована!

Потерпеть не мог пару-тройку часов, пудель еврейский? (Интересно, а действительно, существует такая порода или нет? Судя по Педану...). Вот к чему эти детские разводы?

Вижу какую-то девчонку за спинами пацанов.

А-а! Теперь все понятно.

Наш пожилой повеса-руководитель — павиан страшный! Причем на зависть удачливый, легкий и изобретательный в своих ухаживаниях. Говорю же — фавн! Очередную охмуряем, батюшка? Посредством талантливого мальчика Вити с механизаторским загаром на тонкой шее? Который из-за вас, козлов музыкальных, не выспался после тяжелой трудовой недели на заводе?

— Витек, прости! Золото закончилось. Вот один только слиточек и остался: Антонина зовут. Ты уж не обессудь...

Знает же, мамин сын, что при девчонках не матерюсь!

— Тонечка! А вот это и есть тот самый талант, как я и говорил. Композитор. Эх, Витек! "И шо я в тебя такой влюбленный?"

Что-то неуловимо знакомое в лице девчонки.

Впрочем... обыкновенный стандарт-унисекс — они, наверное, все на одно лицо. Лет восемнадцати, невысокая, пегие выгоревшие на солнце волосы в два хвостика, нос картошкой, конопушки, губки бантиком. Ничего так, симпатичная в целом. Глаза, правда, какие-то рысьи. Хитрющие. И огромные, хоть и щурится слегка под солнцезащитными очками-каплями. Одета в легкую футболку с надписью "Rock-n-Roll Sovetik", вытертые чуть ли не до дыр дорогущие джинсы "Оливер" бананами, на ногах — импортные кроссы из "Березки" с высокой берцой: сейчас это писк сезона.

Где-то я ее все же раньше видел!

На танцах?

— И может прямо с потолка музыку сочинять? — как-то без особого интереса спросила девчонка. — Правда что ли?

Нормально так? В третьем лице?

Я вообще-то вот он — стою тут, перед вами.

— Он может! — заявил я. — Точнее, "оно". Музыкальное чудовище-автомат...

— Ага, смешно, — равнодушно отмахнулась девчонка.

— Тонечка у нас музыкальный корреспондент, — заискивающе сказал Педан. — Ведет музыкальную колонку в городской газете. В главной! Называется "Рок-полуостров". В смысле... колонка так называется. Рубрика, так сказать.

Тонечка зевнула.

Я хмыкнул.

— А почему "полу-"? На целый остров материала не хватает?

Видимо, с зазнавакой Тонечкой мало кто так нагло разговаривает в этом подлунном мире. Она в упор уставилась на меня, прищурилась и злобно поджала губы.

— Потому что... Крым!

— Да это я понял. Не идиот. Шучу я, Тонечка. Развлекаю музыкального корреспондента. Рокового! Кстати, а мы не виделись раньше? Лицо ваше уж больно знакомо.

— Виделись! — вызывающе буркнула девчонка. — Только не скажу где. Мучайся теперь, шутник. И нечего тут подкатывать!

Говорю же, знакомая няшка. И... к слову, характер тоже. Я пригляделся. Да нет. Что-то никаких ассоциаций.

— Ну что, други, — азартно потер свои толстые лапки Педан, — лобанём с устатку по клавишам? Душа культуры просит. Витек, настраивайся давай морально. И физически заодно...

Зверье музыкальное!

Чего там настраиваться? Выдам им сейчас Гарри Мурра розлива 90-х, нехай челюсти по полу потом собирают!

Пошли в каморку. Что "за актовым залом".

Она у нас довольно просторная в отличие от "школьных" вариантов. Потому как "Дворец культуры", етишь твою налево... культур-мультур.

— До мажор, можно септ, — буркнул я пацанам, воткнув "джек" в гитару и коварно выведя ее мощность чуть выше допустимого. — По квадрату. Ловите долю из-за такта... на "четверку".

Это значит: на четвертую нотку.

И вжарил медиатором по струнам: "Still Got The Blues"! Музыкальный привет от неистового североирландца. С удовольствием отметил краем глаза, как в панике взметнулись чуть ли не вертикально мышиные хвостики на пегой головке. А неча стоять прямо перед колонкой! Музыкальный специалист называется.

Мелодика простая, схема гармонии еще проще — "по квадрату от мажора": тему пацаны схватили влет, кроме, разве что Ромыча. Он традиционно лажал. Точнее, не врубившись в стиль рок-баллады, стал бренькать на ритм-гитаре, как в подворотне. Я незаметно выкрутил ему канал на усилке до пяти процентов: развлекайся, Ромыч.

Вовик работал на басе точно, спокойно и уверенно, зато Педан... он плыл в эфире зажмурив глаза и оторвавшись напрочь от всей этой грешной земли. Последняя связь с реальностью — бегающие по черно-белым клавишам толстые пальцы в густых кучеряшках. Звук: йоника-стандарт, с клавесинчиком на бэке. И все в тему, что характерно! Лучше, наверное, даже у самого Гарри Мура не получится. Эх, свести бы их вместе...

В каморке рождался шедевр! С "потолка".

— Попса! — презрительно бросила Тонечка, стараясь перекричать реверберацию и уложить свои хвостики на место.

"Дура!" — захотелось мне тоже что-нибудь перекричать. Или кого-нибудь...

Красиво ведь! Если б не Ромик...

Впрочем... признаюсь честно: все я это подстроил специально. В смысле Гарри Мура и "попсы". Я что, не видел кто такая Тонечка? И не знаком как музыкант с современными предпочтениями перестроечной молодежи? Им Цоя сейчас подавай, Кинчева. А я ей... "ля-ля-ля", как говорилось в фильме "В бой идут одни старики". Устроил, понимаешь, лирику на голом месте, только Педан и протащился, как змей по стекловате. В силу почтенного своего музыкального возраста.

— Ну, попса, так попса, — я из вредности резко оборвал тему на самом "вкусном" месте.

Наш еврей чуть ли не взвыл с досады. Сам подхватил солирующую партию, посмаковал ее еще какое-то время и изящно закруглил коду со смещением гармонии вверх на терцию. Да еще и в минор. Совсем не так, как у Гарри Мура.

Но... тоже красиво. Для тех, кто понимает.

Я неприязненно покосился на беспонтовую девчонку.

— Не понравилось?

— Нет. Любовь-морковь. Сладенько и пошло. Между прочим, сегодня за такую музыку и побить могут. И довольно сильно...

Я покачал головой задумчиво.

И ведь это не просто слова. Права девчонка с хвостиками. — в городе сейчас с музыкой творится черт знает что. Банды! Злобные, огромные музыкальные банды. Ночные большей частью. Сначала толкутся вечерами на центральных танцплощадках, потом устраивают кровавые побоища по темным углам. Бегают друг за другом оголтело, ловят, выискивают оппонентов. Совершенно дикое поведение! Звериное. А ведь большинство из них в быту — примерные комсомольцы. Все прошли через Пионерию: звенья, дружины, что там еще? Через октябрятские Звездочки прошли, что далеко не шутки! И... как плотину прорвало. Вылезло откуда-то наружу звериное тупое мурло с мослатыми кулаками. Откуда? Ведь музыка — всего лишь предлог. Лишь повод "отвязаться" и отправиться во все тяжкие!

Не понимаю.

Что творится с молодежью середины восьмидесятых? Кто их дергает за чувствительные органы из-под мягкого незащищенного подбрюшья?

И кому, как ни музыкальным журналистам об этом знать?

— Рокеры, что ли твои пачкаться будут? — вызывающе спросил я. — Панки-подранки?

— Они такие же мои, как и твои! — огрызнулась она.

— Ага, я заметил. "Группа крови на рукаве".

— Хоть на лбу! Уровень креатинина.

Странно. На "Группу крови" — ноль эмоций. Хотя песня еще не написана. Почему не любопытствуем?

— А так понравится?

Я неожиданно врезал хард-лепнину по всем четырем толстым струнам. Сиплым и рваным аккордом со злобными диссонансами и стоном на протяжке. Жалобно всхлипнули в перегрузе наши клееные-переклеенные диффузоры на динамиках, и снова взметнулись к тверди небесной пегие хвостики.

— Э-э! — заорал Педан. — Уймись, псих. Все всё поняли уже. Не рви аппаратуру!

— Попса вам не нравится? Ну как теперь, хорошая статья про нас будет? — зловеще воспрошал я, занеся медиатор над дрожащими в резонансе струнами, крупнее, разве что, дрожал наш вмиг протрезвевший музыкальный руководитель. — Не доводи до греха, Тэ-тэ-Тонечка! Девочка-пистолет.

— Пистолет? Да, будет тебе статья, будет, — вдруг весело рассмеялась девчонка, сразу став милой и чудо какой привлекательной. — И правда, уймись уже, ненормальный. Не греми инструментом!

Не греми...

Это тоже, между прочим, музыка. Своеобразная. Хоть мне и не нравится.

И все же... как девчонку улыбка красит!

Может ведь, когда захочет быть человеком. Симпатяшка.

Только вот... словно заноза в мозгах: Цой, "Группа крови". Вялая какая-то была у нее реакция. Не журналистская. А я ждал, что переспросит непонятку...

Странно.

Не переспросила...

Глава 3

МУЗЫКАЛЬНЫЕ БАНДЫ

Тем не менее, несмотря на заверения Тонечки, все же все проблемы в городе, я считаю, начались именно с РОКЕРОВ. С этих черных буревестников великих потрясений, что грозно назревали в умирающем оплоте социализма.

Наш неискушенный молодняк покуда неистово путал рокеров музыкальных и рокеров мотоциклетных. Даже слово "байкер" было не в ходу пока, а кожаные куртки с молниями и заклепками стали уже залипать на юных могучих плечах. С бахромой, надо сказать, аккуратно нарезанной мамкиными маникюрными ножничками.

Велика все же мощь импортного кинематографа в Советском Союзе!

Это я грешу на "Безумного Макса": в нашем портовом городе уже давно, где можно и нельзя, втихаря крутят этот слабо идеологически выдержанный импортный блокбастер. Кто на домашних кинопроекторах, а кто уже и на первых видеомагнитофонах монструозного вида. Вот так и вышло, что снес Безумный Макс некоторые слабые крыши с голов наших вчерашних комсомольцев. Пошли-поехали курточки, да кожанки с заклепками. А тут и хэвви-металл подоспел, суровый и неумолимый, как укоризненный взгляд Мэла Гибсона в сторону распоясавшихся злодеев. Все в кассу! Опять же — у комсомола новая фишка появилась: неформалы, как говорилось выше — буревестники перестройки, не замай символы! Уважать их надоть. Нежить и лелеять. Рок-фестивали с ними проводить, тусовки разные новомодные, квартирники — все приветствуется и поддерживается на самом высшем горкомовском уровне. Курят, бухают, наркоманят? Не страшно это! Времена такие пошли... революционные. Покуда можно... чуток.

Вот и дочутькалась, "комса" недоделанная.

Для начала в городе рокеров в первый раз... побили. Так, помяли немного для порядку и разогреву. Не сильно. И вовсе не иные музыканты, нет. Банально — мужики с морзавода. Которым рокеры вечером своим "хард-роком" тишину слегка подпортили. Гнали кожаных папуасов три квартала разве что не ссаными тряпками. Тельники против заклепок с бахромой. Результат предсказуем: отечественный морской десант уверенно победил забугорную шелупонь.

Рокеры обиделись.

На следующий день разрисовали "А-си-дисями" стены в мятежном дворе, и, извиняюсь, накакали где попало. Скажем мягко, не там, где это положено делать культурным людям. Безумный Макс со стыда бы сгорел за своих подопечных! Впрочем, конфликт в целом был исчерпан, и рокеры под предводительством своего нового лидера Паука переползли шуметь в другие дворы. Черной плесенью высиживали на заборах, пустырях, да пригорках — благо город у нас рельефный. Живописно даже выглядело... местами. С рабочим классом "буревестники" впредь предпочитали не связываться.

В центре тоже изредка мелькали черные тушки новоявленных бунтарей от рока.

Так, в качестве безобидных городских сумасшедших. Эдакая экзотика времени — типа, у нас такое тоже есть. Не лаптем же щи хлебаем!