В этот раз я пытался уговорить маму — и это было весьма изматывающее, раздражающе и трудно — отдать меня в спортивную секцию. Мне было тогда четырнадцать, и я потерпел сокрушительное поражение в столкновении с предубеждениями своей матери. У неё в общем-то даже были кое-какие аргументы на этот счёт, мол, если я пробужу свои способности, то во всём этом не будет смысла, а если нет, то и не надо, к тому же, моё происхождение автоматически даёт мне нечестное преимущество по отношению к обычным людям, а значит дорога в спорт для меня закрыта. Не мог же я сказать ей, что занятия спортом мне нужны только лишь для того, чтобы дать телу стрессовую нагрузку и спровоцировать более ранее взросление, а, следовательно, иметь больше времени на подготовку к битве с отцом.
В общем, с секцией не выгорело, и я начал заниматься сам. Даже тут мама была не в восторге, но запрещать сыну ходить на пробежку и заниматься во дворе она не стала. Я развёл родителей на покупку хороших и дорогих полумарафонок с приятной амортизацией при беге, влагостойкого спортивного же плеера и детской груши, и начал ежедневные занятия. Мама была показательно против и недовольна поджимала губы, но запрещать мне заниматься саморазвитием не стала, а отец только смотрел на всё это со смешанными чувствами… серьёзно, чёрт его знает, что там происходит в голове у этого пришельца!
Оказалось, что даже без полноценного пробуждения вилтрумитской… эм, родословной, пожалуй, это можно назвать так, я обладал значительными преимуществами перед людьми. Вроде бы ничего запредельного и такого, что бросалось бы в глаза — даже не нижняя планка суперов, которых у нас на планете хватает — но бегать каждое утро больше десяти километров и после этого быть в состоянии полчаса отжиматься, подтягиваться и в качестве отдыха долбить грушу? И всё это в четырнадцать лет. Ну и ещё я никогда не болел, ни простуда, ни грипп, ничего. Единственный раз в жизни у меня поднималась температура — когда резались молочные зубы.
Тренировки сработали даже быстрее и лучше, чем я смел надеяться: в четырнадцать я был практически обычным ребёнком — который правда никогда ничем не болел — а к шестнадцати уже спускался на дно Марианской впадины, в гости к местным экстремофилам, чтобы потренироваться и проверить возможности своего тела. Само пробуждение способностей случилось во время пробежки спустя три месяца после начала занятий. Я всегда заканчивал пробежку с ускорением, когда легкие уже горят от нехватки кислорода, а мышцы на пределе от усталости, но ты, вместо того, чтобы замедлиться и остановиться, наоборот, ускоряешься ещё и ещё. Ещё в прошлой человеческой жизни я всегда пробегал так последний километр или около того — всё зависело от музыки, ибо она управляет мной во время тренировок — и эта любовь к музыке и бегу передалась новому мне в полной мере. Есть такие песни, под которые я просто не могу остановиться, а есть такие, под которые я не могу не ускоряться, выжимая из себя всё до последней капли.
В тот раз я как всегда заканчивал раннюю пробежку — примерно в шесть утра, когда ещё нет машин и все спят, — вышел на финишную и рвал жилы, под Goya no Machiawase, когда это наконец случилось.
Во-первых, куда-то исчезла вся накопленная усталость, словно мои мышцы наконец очнулись от долгого сна и начали работать в полную силу и не было только что этого изнуряющего десятикилометрового забега за двадцать минут.
Во-вторых, дом соседей стал приближаться слишком быстро, опасно быстро. Не для меня, конечно, для дома. К счастью скорость реакции и мышления не отстали от силы, я даже успел подумать о том, что, попытавшись затормозить, оставлю следы на асфальте, а потому не стал этого делать, а просто прыгнул вверх. Знакомое по прошлой жизни чувство падения в небо подхватило меня и понесло ввысь. И когда я говорю падение в небо — это не красивая метафора, как можно было бы подумать, наоборот — это очень точное описание процесса. Как будто центр тяжести моего тела сместился, оказавшись немного за пределами организма, и начал притягивать меня к себе с силой, многократно превышающей земное тяготение. Это именно то, что я чувствовал, хотя и понимал, что это полный бред. Ну не могу же я в самом деле обладать такой массой… Тем более, что я могу в мгновение ока менять направление этого тяготения силой мысли, я сам решаю в каком положении будет находиться моё тело в пространстве и на самом деле, я вполне комфортно для себя мог бы весь день ходить по потолку, возникни у меня такое желание! В прошлый раз, будучи Марком Грейсоном, я практически об этом не задумывался — я воспринимал это как данность: вилтрумиты умеют летать, и я умею, ведь я один из них. Но другая часть меня, которая с научной точки зрения понимала, как сложно преодолеть земное притяжение, билась в истерике. Одно дело, когда ты создаёшь подъёмную силу и за счёт этого взлетаешь, как это, например, делает Атомная Ева с её реактивными струями из изменённого воздуха, и совсем другое, как я, просто игнорировать Земное притяжение — для этого нужна энергия сопоставимая с гравитационным влиянием нашей планеты!
«Такого не может быть! — кричала рациональная часть меня, та, что была в прошлой жизни астрофизиком и космонавтом. — Не может такая энергия без последствий быть скрыта в таком крошечном объёме!»
И тем не менее это есть, фундаментальная сила вселенной, которая способна остановить даже свет и время, словно бы вовсе не влияла на меня. И оттого я чувствовал себя неуязвимым!
Однако, если бы не память прошлой жизни этот опыт — первый самостоятельный полёт — мог бы стать куда более болезненным, даже опасным. Я помню, как испугался в первый раз, поняв, что не знаю, как остановить своё падение в космос. Как глотал в панике всё сильнее и сильнее разряжающийся по мере подъёма в стратосферу воздух и как в итоге отключился, начав падать обратно. Я-то подобное падение пережил бы наверняка, но вот соседским участкам точно не поздоровилось бы, не успей я проснуться вовремя и снова взлететь.
В этот раз ничего подобного не было. Я уже имел опыт полётов, в том числе в открытом космосе, так что без проблем взял полёт под контроль и вернулся обратно, пока кто-нибудь не заметил летающего мальчика в небе. Не то чтобы это было бы какой-то невероятной сенсацией — в мире хватает всякой сверхъестественной дичи, в том числе и в детском обличии — вон та же Ева уже напялила свой розовый костюмчик и играет в супергероя, а она моя ровесница, но её отец не вынашивает планы по захвату Земли, только и дожидаясь момента, когда у ребёнка пробудятся силы.
Проверив что мой прыжок не оставил никаких следов на асфальте, я вернулся домой. С самого порога в нос мне ударил сильный запах блинов — мама уже готовит завтрак, она всегда встаёт вскоре после меня… мне кажется, она даже начала вставать чуточку ранее обычного, чтобы поболтать со мной сразу после пробежки. Да и в целом, спустя где-то месяц после их начала перестала так неодобрительно на меня коситься и смирилась с моим новым увлечением.
— Доброе утро, мам, — изображая тяжёлое дыхание, говорю я. — М-м-м, блинчики?
— Доброе утро, сынок, — отозвалась Дебби из-за плиты и, бросив на меня сочувственный взгляд, добавила. — Так ничего и не выходит?
— Увы… — понуро повесив голову соврал я.
— Не расстраивайся из-за этого так сильно. — Утешила она меня и тут же добавила. — Может оно и к лучшему.
Я ополоснул руки в раковине и стащил со стола отложенный в сторону подгоревший блин, который заметил сразу, как вошёл на кухню.
— Эй! — Возмутилась Дебби, но увидев, что моя добыча — брак, чуть успокоилась.
У неё был пунктик на этот счёт. Она никому не позволяла есть, пока полностью всё не закончит, не поставит приборы и не позовёт всех ко столу. Особенно это касалось блинов и всякой выпечки, которая готовилась не единой партией и при этом распространяла свой сладостный аромат на весь дом.
— Даже если ты молод и здоров, не стоит так издеваться над своей печенью, — всё же проворчала мама.
— Тогда может хотя бы шокированная печень поможет мне пробудить суперсилы, — усмехнулся я и захрустел твёрдым куском жареного теста.
Совсем обугленный черный край я правда всё равно выкинул в мусорное ведро — я ведь не совсем отбитый.
— Ну и как? — усмехнулась Дебби.
— Пока не понятно, может ещё один…
— Иди уже! — махнула она в мою сторону лопаткой.
Бросив потную одежду в ведро для стирки, я залез под душ и включил горячую воду, которая теперь совсем не обжигала.
Итак, пробуждение сил лишь первая и самая простая часть, теперь мне нужно тренироваться, сохраняя эту тайну ото всех и в первую очередь от своего отца. Ведь, если он узнает о том, что я уже обрёл свои силы и начнёт действовать раньше времени, то всё станет только хуже. Мне нужно время на подготовку.
Да, скрывать суперспособности от семьи, когда твой отец — сильнейший герой на планете — задача весьма и весьма нетривиальная. Благо у меня есть перед отцом существенное преимущество: Нолан вечно занят, спасая жизни по всему миру, и постоянно находится в фокусе внимания прессы. Но самое важное: я помнил, когда его приключения в образе Вездесущего превращались в длительные исчезновения, которые мы с мамой объясняли поездками для сбора материала перед написанием очередной книжки. И некоторые из них затягивались на месяцы — однажды он пропал в другом измерении на полгода, к сожалению, это было ещё до того, как мне исполнилось десять, и я не мог извлечь из этого никакой пользы.
Но теперь всё изменится. До окончания школы у меня есть несколько лет форы, чтобы стать лучше себя прежнего. К тому же стоит подготовиться на случай, если этого всё ещё окажется недостаточно. Возможно Защитники окажутся не настолько беспомощны, если будут готовы к нападению отца? Но и рассказывать свою история всем подряд я тоже не хочу…
Закончив утренние процедуры и приведя себя в порядок, я вернулся на кухню. Отца всё ещё не было — даже Вездесущему нужно иногда нормально высыпаться, — а мама пыхтела над банкой с клубничным вареньем — удерживая последнюю между коленей, она пыталась одолеть крышку при помощи кухонного полотенца. Вид она имела при этом весьма забавный, и как только заметила меня, сразу же прекратила свою возню.
— Придётся подождать твоего отца, — поставив непокорную её силе клубнику обратно на стол. — Пора бы ему уже встать, сегодня должен приехать агент.
— Давай я, — забрал я банку и, для виду притворившись, что испытал какое-то сопротивление при этом, скрутил крышку.
— О, ты получил свои суперсилы, сын! — вдруг раздался у меня за спиной голос отца, и сердце у меня сразу же ушло в пятки.
Как он узнал?! Неужели увидел, как я летал? Чёрт, как же неудачно получилось! И что теперь делать?!
— Нолан! — возмущенный возглас мамы прервал мои панические мысли.
— Очень смешно, отец, — поняв шутку, поспешил с ответом я. — По больному бьёшь? Ну-ну…
— Они уже скоро появятся сынок. Со дня на день. — Я слышал это тысячу раз в прошлой жизни. И с каждым разом, Нолан сам верил в это всё меньше и меньше. Даже сейчас… четырнадцать лет — это уже довольно поздний срок, если ориентироваться на то, что отец рассказывал раньше. Из его историй выходило, что десять-тринадцать лет — возраст, в котором большинство вилтрумитов пробуждают свои силы. Конечно, нельзя верить всему сказанному отцом, но в этом ему вроде бы не было смысла врать.
— Садитесь завтракать! — прервала сторонние разговоры мама, наливая отцу кофе, мне чёрный, а себе зелёный чай — как можно с последним есть блины?
— Хорошо, хорошо, как скажешь, милая, — капитулировал перед своей женой грозный инопланетный завоеватель… чёрт, как же это всё странно, даже зная на что способен отец, я всё ещё не могу окончательно поверить, что всё это, вся наша жизнь, наша семья — просто ложь и притворство.
— Вот именно, как Я скажу, — вошла в диктатор-мод мама. — А я говорю никаких разговоров о суперсилах и супергероях за столом!
— М-м-м, клубничка и блинчики. Люблю тебя, дорогая! — отец притянул маму к себе и поцеловал.
Они, конечно, немного переходят рамки приличия, заигрывая на глазах у своего ребёнка, но и я уже не мальчик, чтобы возмущаться из-за подобного.
Мы сели завтракать, как нормальная счастливая семья… есть ли шанс на то, что так оно и останется впредь… что наше вилтрумитское наследие не разрушит эту семью?
Глава вторая, тренировочная
Необходимость скрывать свои тренировки ото всех, и от отца в первую очередь, налагала существенные ограничения на этих самых тренировок программу.
Я не мог спокойно летать, ни на Земле, ни в космосе — слишком велик риск попасться на глаза отцу, соглядатаям Сесила, или просто в объектив случайной камеры. Даже заказать костюм у Артура я не мог — он ведь лучший друг моего отца и рано или поздно непременно обо всём ему проболтается.
О тренировке силы и выносливости классическими методами — побить там кого-нибудь, ввязаться в драку вместе с какой-нибудь командой героев или ещё чем-нибудь в этом роде — также не могло идти и речи, по вполне понятным причинам. Хотя это и один из самых эффективных методов.
Выход я нашёл неожиданный и даже, как мне самому кажется, весьма изящный. Мне нужно тренировать скорость полёта, выносливость, силу, ну и дыхание стоило бы научиться задерживать. Какая среда может обеспечить меня всей необходимой нагрузкой и при этом послужить естественной маскировкой от любопытствующих взглядов? Конечно же я говорю об океане.
Океан может дать мне всё это. Начиная с необходимости задерживать дыхание во время тренировок и заканчивая огромным давлением водяного столба, естественным образом испытывающим мою выносливость. Плавание под водой для меня принципиально ничем не отличалось от полёта — строго говоря я не плавал, а именно летел под водой, так как плавание предполагает отталкивание от воды, посредством конечностей, плавников или реактивной тяги, чего я не делал, ибо естественный механизм полёта был намного эффективнее. Единственным отличием от полёта в атмосфере было большее сопротивление среды, что, опять же, шло только на пользу тренировкам. И последнее, но не по значению: в морскую и океаническую глубину направлено куда меньше взглядов, камер и прочих приборов, чем в атмосферу или даже в космос — в воде визуальные средства наблюдения просто бессмысленны, а на других, типа сонаров, я хоть и буду отличаться от морского обитателя, но это не так критично. Морские пучины довольно часто предоставляют моему отцу и другим героям возможность продемонстрировать свою полезность планете. В крайнем случае меня примут за очередного Кракена или ещё что-нибудь в этом роде.
