| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Буржуазия, "разлагается" точно так же, как и пролетариат — максимум в три естественных "отверстия".
Ну и так — пошатались до вечера по столице Веймарской Республикой — архитектуру, людей посмотрели, себя показали. Как раз не так давно, немцы "голосами домохозяек" — выбрали президентом небезызвестного Гинденбурга, который через восемь лет назначит канцером Гитлера.
Дык, они ж не знали!
Ну, что сказать?
Мне Берлин очень понравился!
Чистенько, опрятненько, аккуратненько... Народ одет хорошо, недостатка продовольствия не чувствовалось. Хотя, проигравшая мировую войну Германия переживала далеко не лучшие времена — но даже берлинские трущобы, по сравнению с центральными московскими жилыми кварталами — выглядели гораздо выигрышней. Не так давно выданный немцами кредит в 300 миллионов золотых марок, для закупок Советским правительством машин и оборудования для заводов и фабрик — тоже о многом говорит.
Такое ощущение, что проигравших — кроме нас нет...
Особых проблем с языком не было. Александр Александрович Прасолов, по-немецки понимал — хотя и "с пятое по десятое" и, даже Давид Лейман — вполне сносно общался с местными на какой-то татабарщине.
Лишь ваш покорный слуга ходил дурак-дураком, со скуки встревал со своими компьютерными американизмами в разговоры или читал вслух часто попадающиеся вывески на русском.
Да, да!
Однако, даже не зная дойче шпрехе — в Берлине не пропадёшь.
Этот город, а вовсе не Париж, в этот самое время — считается "столицей" русской эмиграции. Всюду слышится родная речь и даже довелось по этому поводу иметь удовольствие слышать такой анекдот, в переводе:
"Встречаются два наших:
— Ну, как тебе Берлин?
— Отличный город, но два недостатка.
— Это какие же?
— Слишком много немцев и они всё ещё плохо говорят по-русски...".
Зацепился тут с одним в котелке и нафабренными усами, который явно намекая на Леймана, запел было о "жидовском засилье" в России — которую они потеряли.
А я, чуть не за грудки хватая:
— Ну, а что поделаешь коль те, кто должен был править Россией и защищать "мышцей бранной" русский народ — русские аристократы, все эти Голицыны да Оболенские — ещё до Революции разбежались по Парижам? Свято место не бывает, господин без Отечества! Так что, скакал бы ты лесом — пока я тебе в бубен не зарядил...
Мда... А ведь перспективы, с помощью русской диаспоры в Германии, в 20-е годы — несколько подкорректировать будущую историю, были просто блестящие. Но мы их как всегда — торжественно просрали.
Кстати, о "перспективах", пусть и не столь радужных.
Мне через день, через Фрица Юнгера — назначена встреча с Председателем "Межрабпома" Вилли Мюнценбергом. А этот Давид-Голиаф, за мной как привязанный ходит.
Как бы и, мне "не просрать", а?
А что же делать, то?
Никого из берлинской шпаны я не знаю, "грибной порошок" его не берёт...
Терминатор из жидкого металла, иттить его мать!
* * *
Вдоволь нагулявшись, ещё пару раз поскандалив-поругавшись с нашими бывшими соотечественниками по идеологическим причинам, просто со скуки, иль из хулиганских побуждений — уставшие и довольные возвращаемся в отель, чтоб поужинать и отправиться по своим камерам... По номерам, то бишь — отдыхать до утра лёжа.
Настроение у меня, я бы не сказал — что шибко "ахти", но тут...
Вроде ресторан — а одни лишь "парочки", свободных женщин нет и, некому "присунуть" — поднимая собственную самооценку и вместе с ним настроение.
Смотрю, а наш кучерявенький оказывает знаки повышенного внимания официантке в ресторане при отеле — молодой белокурой немочке, чем-то похожей на Мерилин Монро. Такая глупенькая, болтающая всякую ерунду милашка — от которых, обычно без ума мужики.
Сидим за столиком вдвоём с архитектором, не торопясь кушаем, изредка делясь впечатлениями об насыщенном событиями прошедшем дне. Внимательно наблюдаю за развивающимся, прямо на глазах, романом и подумываю о групповушке.
Интересно, интересно: наш то "Терминатор" оказывается — на поверку оказался живым человеком, которому ничто не чуждо!
А что же чистокровная арийка?
По некоторым признакам — наш ухажёр вызывает у неё лишь одну лютую неприязнь. Но она не может прямым текстом отшить клиента — видимо опасаясь за своё рабочее место. Тоже не открытие: гостиничный бизнес и проституция — сиречь синонимы. Даже если и не заставляют "ноги раздвигать" — ты должна привлекать клиента, а не отталкивать...
Иначе, для чего мы тебя такую красивую на работу взяли?
Впрочем, на мой взгляд — пока всё в рамке приличий, даже за задницу её — в отличии от постояльцев, не лапает. Заметил я уже такой местный обычай.
Но, вот немец за соседним столиком — вся морда в шрамах, должно быть ветеран войны, так не считает и, от злости кусает губы.
Определённо, он очень сильно не любит евреев!
Наш Просолов — тоже туда же, то и дело бурчит:
— Привыкла эта публика к вседозволенности.
Я, со смешком:
— Александр Александрович! Давайте завидовать молча. Люди молодые, взаимно-привлекательные — как-нибудь сами разберутся в своих отношениях.
Немец угрюмо сопит, Прасолов опять за своё:
— Да, что он себе позволяет?
— Александр Александрович, успокойтесь! Не насилует же он её в конце концов.
Немец за соседним столиком, оказывается, немного понимал по-нашему: видать морду — ему "покарябали" где-то на Востоке:
— Пусть попробовать! Deutschland, das ist nicht Russland! Управа быстро auf diesem jüdischen Schwein найдёт!
"Так, так, так..., — соображаю, — ага".
Эврика!!!
Не всё ещё потеряно: есть ещё у меня одно — последнее, но очень действенное средство. Похлопав по карманам:
— Сан Саныч! Я Вас на минуту оставлю. Кажется, портмоне в номере оставил...
— Не извольте беспокоиться, я заплачу за Вас.
— Извините, но с детства приучен — не разрешать расплачиваться за себя взрослым мужчинам!
Впрочем, когда несколько задержавшись, я вернулся из номера за столик — архитектора, уже след простыл. Возможно, закончив с ужином — он решил посетить "комнату для мужчин", чтоб потом до утра не вставать.
Еврей-переросток же, всё также крутится возле предмета своего вожделения и, видно ждёт — когда клиенты постояльцы отеля разойдутся по номерам, чтоб приступить к более решительным действиям.
Доев, жду когда "Большой босс" проголодается — когда инстинкт самосохранения перевесит "основной" инстинкт. Его ужин почти не тронут, а ведь за него деньги плачены.
Его деньги, между прочим!
Наконец, "натура" взяла своё и, вновь усевшись на своё место — тот буквально в один присест смёл всё со своей тарелки и вновь умчался к своей "белокурой бесовке".
Ну, что? Дело сделано и, пора идти баиньки...
* * *
Проснувшись утром, зевая и потягиваясь выхожу, нахожу Прасолова и поздоровавшись, спрашиваю:
— Мне привилось или ночью действительно был какой-то шум?
— Ну и сон у Вас, Серафим Фёдорович — я прямо завидую! Я Вас уж и тормошил, и...
— И, всё же?
— Представляете, ваш жидовчик...
— Фи, Александр Александрович! Не уподобляйтесь старорежимного околоточному надзирателю с Крещатика.
— Ну, а как ещё назвать вашего знакомого? Зверски изнасиловавшего официантку? Великодержавным русским шовинистом, что ли?
Напрягаю извилины, морщу лоб:
— Это он ту — беленькую?
— Да, её!
— Одобряю выбор! А почему сразу "изнасиловал"? А может, у них... ЛЮБОВЬ!!!
— Вот именно, что изнасиловал, — того трясёт как при лихоманке, — причём — зверски! Привыкли у нас, понимаешь к вседозволенности...
— Зачем сразу думать о самом плохом? Может это — провокация германской военщины? Британской разведки? Эмигрантских белогвардейских организаций? Масонов, наконец?!
Психует:
— Серафим Фёдорович! Вы — умный человек, но иногда... Как будто бредите!
По его словам, преступление было совершенно — чуть ли не на глазах у почтенной публики.
Сперва, более-менее адекватно ухаживающий за девушкой постоялец — казалось бы, в один момент сошёл с ума!
Затащив жертву в подсобное помещение, он сорвал с неё одежды и рыча принялся за своё "чёрное" дело. На крики прибежали люди — которым с большим трудов оторвать насильника, до последнего пытавшегося продолжить коитус:
— Его так и увезли в полицию — рычащего, голого... С эрегированным пенисом! Представляете, Серафим Фёдорович?
Мотаю головой, протестуя:
— Нет, не представляю. И даже не хочу этого представлять!
"Разве что с Кисой разок так попробовать, в нашей "ролёвке"? Всего пару ложек из пузырька и, пока у меня — "в ноль" не "сточится", а у неё — пополам не треснет... Бугагага!".
— Девушку увезли на "карете скорой помощи"... Совершенно голую... Окровавленную... Боже ж, ты мой... Он её чуть не порвал — зверь, истинный зверь!
"Блин... Определённо передоз!
Однако, попробуй рассчитай правильно дозу "Пролетарской стойкости" для такого бугая — не имея нужных навыков ни в химии, ни в фармацевтике!".
— Мда... Нехорошо получилось.
— Так, ваш знакомый ещё и немца искалечил.
Ну, а это — вообще хорошо и, даже — очень прекрасно!
— Того, со шрамами? И насколько сильно? Часом не убил — с него станется...
— Челюсть сломал и четыре зуба одним ударом выбил.
Пилять, от Давидки я ожидал большего...
Слабак!
— Ничего страшного! До Второй мировой — как на собаке заживёт.
— Что Вы сказали? До "Второй мировой..."? Войны?!
— Да, так — мысли вслух. Не берите в голову, Александр Александрович.
Этот день прошёл на удивление бестолково — полиция, работники советского посольства, уйма назойливых журналистов... Расспросы, опросы, попытки взятия интервью. Я от всего этого ловко уклонялся, а вот Прасолов...
Блин, вот что значит — язык без костей!
Забавно, конечно, но уже под вечер конкретно задолбало.
* * *
На следующий день с утра почитал успевшую выйти свежую эмигрантскую прессу, попросил Александр Александрович перевести немецкоязычные газеты — которые постояльцы отеля буквально рвали из рук и, досадливо поморщился:
"Блин, эти газетчики в погоне за рейтингом — вечно смакуют все "пикантные" подробности и преувеличивают их в несколько раз... Поубивав бы!".
Сам не видел, но навряд ли у этого Давида-Голиафа "Penis" — размером с "бейсбольную биту". Ведь, как любила повторять одна моя хорошо знакомая, "там":
— Чем крупнее "шкаф", тем меньше торчащий из него "ключик".
А она в таких делах отлично шурупила!
Прасолов, со вчерашнего дня не прекращает бухтеть:
— Прославились на века! Теперь из-за этого жида, нас в Германии вечно будут помнить... Вон король английский Эдуард I приказал депортировать всех евреев в Польшу и четыреста лет их в Великобританию вообще не пускали. А у нас... После раздела Польши Екатерина II притащила евреев в виде слуг, надо полагать. Теперь же слуги захотели сами стать господами.
— Поздно пить боржоми, когда печень отвалилась!
Почитав прессу под ворчание своего главного архитектора, поразмышляв недолго, стал собираться в дорогу.
— Куда Вы, Серафим Фёдорович? На улицах неспокойно, толпы народа собираются — а Вы ни слова по-немецки. Побить могут!
— Иду собрать камни, Александр Александрович.
— Какие "камни"?
— Какие были разбросаны вчера. Кстати, напомните мне: как будет по-немецки "не бейте меня"?
* * *
В назначенное время, по письменной рекомендации представителя "Межрабпома" при Коминтерне Франца Юнга — состоялась моя встреча и довольно продолжительная беседа с Вилли Мюнценбергом — Председателем этой организации.
Хотя и через переводчика: он — ни слова по-русски, я — только "Гитлер капут"... Но ничего — переговоры прошли в конструктивном формате.
Конечно, основной темой тёрок были нюансы с киностудией "Красная Русь — Межрабром", которую я буквально увёл из-под его носа. Это обстоятельство Вилли изрядно напрягало — но уже полученное от "Совкино" разрешение на заграничный прокат "Аэлиты", всё же настроило его на более позитивный лад.
Закончив с делами творческими, перешли к производственным.
Прежде всего, товарищ Мюнценберг не таясь рассказал мне про планы организации относительно Советского Союза. И здесь, я вынужден с горечью констатировать: немецкие коммунисты, иначе Россию не видят — как сельскохозяйственно-сырьевым придатком будущей социалистической Германии...
Я ему про заводы и фабрики, да передовые технологии — а он мне про колхозы, леспромхозы и рыбные хозяйства.
И как рогами об каменную стену!
В его видении, в будущей "Всемирной Федерации Советов" — место России "у параши". Вроде Монгольской Народной Республики при СССР — как в "реальной" истории.
Всё же договорились об сотрудничестве "Красного рассвета" и "Межрабпома" в создании "на паях" двух десятков рыбо-перерабатывающих заводиков вдоль Волги и на северных берегах Каспия.
Почему-то в окружённой морями Советской России — с её то, неисчислимыми реками, речушками и озёрами — продаётся на удивление мало рыбы, не говоря уже про морепродукты.
Конечно, я не про "осетрину первой свежести" на столах ресторанов и "спецбуфетов" — для нэпманов и партноменклатуры. Я про массового потребителя — про народ, то есть.
Стоит только немного отъехать от водоёма — как не встретишь ни одного продавца этими видами продовольствия. По-моему, дело в способах хранения, переработки и транспортировки этого скоропортящегося продукта — они были крайне отсталыми, оставшимися ещё со времён царя Гороха.
И я намерен — хотя бы в среднем Поволжье, эту ситуацию несколько исправить.
Было решено попробовать создание сети автозаправочных станций "АЗС" в крупных советских городах, начиная с Москвы. В Германии они, хотя и не "на каждом шагу" как в "моём" времени, конечно, но когда ехал на поезде — попадались на глаза довольно частенько, даже в сельской местности.
На просторах "одной шестой" — ни одной бензоколонки, я за три года не видел...
Заправляют технику буквально вёдрами!
Хотя, есть повод для личной гордости: уже, всё чаще и чаще — из двадцатилитровых канистр, производства ульяновского кооператива "Красный рассвет".
Кроме того, было подписано "намерение" о помощи в организации Ульяновской "Станция селекции сельскохозяйственных культур", участии в деятельности АО "Красный лесхимпром" и кое о чём ещё, "по мелочи".
Ну, с паршивой арийской овцы — хоть шерсти клок!
* * *
Закончив дела производственные, перешли в политике.
— ...Вилли, — перевоплотившись в библейского Змея-искусителя, говорю я ему, — а не кажется ли тебе, что "Межрабпом" — может и должен играть более важную роль в Веймарской Республике, чем Коммунистическая Партия Германии?
Бла, бла, бла и, по глазам вижу — осторожно пробует наживку:
— Это было бы весьма желательно.
— Мало того и в международном движении, твоя организация — могла бы играть более важную роль, чем даже Коминтерн.
— Почему, камрад?
Между нами, определённо уже установлен некий "вербальный контакт" и поэтому, я могу позволить себе говорить вполне откровенно:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
