| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Мало в Иностранном отделе ОГПУ сотрудников, что ли? Послали бы какого-нибудь "нелегала" с ледорубом в одной руке и с электрическим паяльником в другой.
Хм, гкхм...
Чтоб вальнуть Троцкого — нужен был идейный борец, так сказать. Чтоб после ликвидации этого вышедшего в тираж политического деятеля, отсидеть полжизни и выйдя на свободу — получить звание Героя, квартиру в Москве и персональную пенсию от благодарного Советского правительства.
А от этого "дела" — даже с противоположного полушария тухлой гнильцой смердит!
Здесь, нужны другие кадры — беспринципные исполнители, хорошо понимающие — что совершают преступление против Советской Власти, против Партии и государства.
Хм... Мало ли в ОГПУ и таких?
Задумываюсь...
Хахаха! Мало! Критически мало!
Ибо такой, того и гляди — тоже свалит вместе с бабосиками, и...:
"Ищи его,
Свищи его!".
Так и случилось — из-за пресловутого "человеческого фактора", гениально задуманная и хорошо уже было налаженная машина — разлетелась вдребезги. Мне же предлагается минимизировать потери или даже восстановить её.
Так, так, так...
А почему Ягодка уверен, что я не просто не свалю — но и выполню задание? Чем я от тех — сбежавших отличаюсь? Ангельской честностью, что ли? Нет, я такой пронырливый жулик — что далеко не в каждой тюрьме, на кошт примут. Однако, таких у нас — хоть пруд ими пруди, стоит только прошвырнуться по Дерибассовской.
Значит, чем-то из ряда вон выходящим...?
А вот это — уже теплее.
И чем же?
Что общего у всех советских диссидентов — с самого 1917-го и, по самый 1991-ый год?
В СССР — им нечего терять!
Есть правда, одно исключение — Борис Бажанов, но оно только подтверждает правило.
— Товарищ Иванов, дайте-ка мне шифрограмму...
Пробежав глазами по диагонали уже в принципе знакомое, в конце читаю:
"...Может не возвращаться".
Понятно. Товарищ Ягода глазами Погребинского достаточно хорошо меня изучил и прекрасно понимает, что став "невозвращенцем" — я потеряю... Нет, он всё-таки не понимает — что я теряю не просто свою "Корпорацию"... Я теряю сам смысл жизни, я теряю абсолютно...
ВСЁ!!!
Однако, надо держать в уме, что на данном этапе — Генрих Ягода в ОГПУ, был скорее завхозом... Согласен — должность практически всесильная, в эпоху — когда ценилась способность "достать" нужным людям всё, что угодно.
А разведотдел в этой конторе (ИНО ОГПУ), возглавлял другой еврей — Меир Абрамович Трилиссер и, они меж собой — не очень-то ладили. Товарища Иванова, Ягодка — тоже возможно за "Фаберже" держит, раз тот отдаёт приказы через голову своего непосредственного начальства... Однако, отчёт давать и ответ держать тому — всё равно, перед Трилиссером.
Первому нужны деньги — вероятно для закупки новых партий кокса и герыча, второму — наказать предателей.
Вот на этом и можно хорошо сыграть!
Товарищ Иванов не сказал мне самого главного и, в шифровке из Центра — про это нет ни намёка. Осторожно подбирая слова, как психиатр при работе со сложным пациентом, спрашиваю:
— Предположим, я найду этих "невозвращенцев"... Но мы с вами не на территории Советского государства — где наши органы вольны делать с врагами Революции всё, что им заблагорассудится. Во Франции же наши возможности стеснены! Так если я буду стоять перед выбором, что более приоритетное: ликвидировать изменников — чтоб другим неповадно было? Или, вернуть украденное у пролетарского государства?
Всё было рассчитано идеально точно, как при отпуске марафета в аптеке!
Товарищ Иванов, не был бы старым большевиком, прошедшим тюрьмы и каторги за свои убеждения — никак не связанные с "презренным металлом", если бы твёрдо и уверенно не заявил:
— Главное, чтоб другим гадам — неповадно было бегать к классовым врагам с народными деньгами!
Подняв руку, тут же ловлю первое же проезжающее мимо такси и легонько взяв Представителя ИНО ОГПУ под локоток:
— Тогда сейчас же идёмте в Посольство и пишите мне боевой приказ, товарищ Иванов!
— Как писать?
— Обыкновенно — на бумаге чернилами. Главное, чтоб в нём были слова: "В случае невозможности... Бла, бла, бла... Ликвидировать на месте".
Тот, сперва попытался уйти от ответственности:
— Сперва надо дать запрос в Москву...
Я, с уже открыто угрожающими нотками в голосе:
— Пока придёт ответ на ваш запрос, подлые перебежчики могут скрыться от пролетарского правосудия в какой-нибудь третьей стране, хотя бы в Америке... И тогда придётся писать мне. Только уже не приказ, а — закладную про Вас, товарищ Иванов!
Всегда по мере возможности и собственных способностей, надо стараться в письменном виде прикрыть собственную задницу — жоппой вышестоящего начальника.
У меня это получилось!
* * *
В тот же день, казалось бы, бесцельно, я почти до вечера прошатался по Советскому посольству — приглядываясь к его сотрудникам и общаясь с ними. Уходя, взял у товарища Иванова координаты "резидента" и предупредил, чтоб до конца операции меня не искал.
Мол, перехожу на нелегальное положение!
Всего-то на всего, тут же переехал на другую квартиру — снятую для меня Иохелем Гейдлихом, якобы для свиданий с дамой. Бро, заполучив "Твёрдый курс" в бутылочке — намекал на групповушку, но я решительно послал его к собственной маме.
Уже поздно вечером, в условленном месте встретился с резидентом советской разведки во Франции, представившимся как "товарищ Отто". Тип лет тридцати, с сыто-круглым лицом и уже хорошо обозначившимся "пузиком", в модно-дорогом прикиде и с золотой заколкой на шёлковом галстуке... Смотришь на него и понимаешь — жизнь у человека удалась.
Но "товарищ" оказался, с до изумления пустой головой и, с какими-то подозрительными замашками.
"Уж не "голубой", ли? Мля... Мне только этого не хватало".
Буквально с полчаса с ним пообщавшись, я понял: помощи от него ждать нечего. Хотя и хвастается якобы созданной им мощной и разветвлённой разведсетью, но стоило только задать вскользь несколько наводящих вопросов — как тот "поплыл" как кусок фекалии по канализации.
Впрочем, ничего удивительного.
Ладно, там в конце-30-х и в 40-х годах — советские разведчики предупреждали Сталина о "внезапном и вероломном" и, тырили атомные секреты — Зорге, "Красная капелла", Кент, "Кембриджская четвёрка", туда-сюда... Но назовите мне хоть один успех советской разведки двадцатых годов?
...Пустота, да?
Например, противотанковые ружья, известные в Европе с Первой мировой войны — в "реальном" СССР начали разрабатывать с середины 30-х годов. Раньше, похоже — про них и понятия не имели. Да, что там "противотанковые ружья"...
"Плоский" армейский котелок, известный в Германии с 1910 года, приняли на вооружение РККА только в 1936 году. До этого, советская промышленность миллионами штамповала круглые "кастрюли" — памятные ещё со "времён Очакова и покоренья Крыма".
Вот такие у нас были "резиденты" и такая "разведка"!
Не подавая вида, впрочем, дал задание найти ту "великолепную пятёрку" и заведомо зная про его невыполнение — распрощался было, напоследок намереваясь узнать об способах связи... И тут вообще в осадок выпал.
"Товарищ Отто" протягивает мне визитку и молвит:
— Если у меня что-то для Вас будет, оставлю сообщение у concierge.
Обалдевшим взором проводив его отъезжающим на такси, не поленился поймать русскоязычного таксиста, поехал по адресу и через него же — навёл справки о "резиденте". Естественно, в миру его звали вовсе не "Товарищ Отто" — а "мсье Андре Айвен". Он снимал дорогую двух уровнённую квартиру с мезонином в четырёхэтажном доме на площади Madeleine.
Мда... Товарищей разведчиков, товарищу Сталину — прежде всего надо стрелять, даже ещё раньше коминтерновцев!
* * *
На следующий день к обеду, одевшись и загримировавшись под одного из работников Советского диппредстаительства — прибывшего в Париж в одно и тоже время со мной и, имеющего намерение — примерно в одно и, тоже время убыть — я явился пред вратами Британского посольства.
Дождавшись первого же входящего внутрь джентльмена, обратился к нему:
— I am an OGPU agent from Soviet Russia. Call a colleague from SIS / MI-6 urgently... Или что там у вас, мать твою? I want to talk to him.
На этом мои познания в английском закончились и, дальше я просто показал пальцем в сторону ближайшей забегаловки:
— Я буду ждать его вон в том "Бистро" на углу. Do you understand me?
"Джентльмен" шарахнулся как от кашляющего "ковидника" без маски в самый разгар "локаута", а стоящий у посольства французский ажан пробормотал: "Et ici ces fous russes...", — но где-то через минуты двадцать, из врат появился другой джентльмен и решительно направился в мою сторону.
Такой плотно сбитый малый — с плечами, стрижкой и носом боксёра и, печатью "Оксфорда" на породистом фейсе. Одетый в отличный твидовый костюм с белоснежной рубашкой и клетчатым галстуком. Усевшись за столик напротив меня, он — с оттенком любопытствующей брезгливостью, но на хорошем русском:
— Вы — агент ГПУ?
— Йес, йес, офф кос, — согласно кивнув, поправляю, — "ОГПУ", сэр!
Требует:
— Представьтесь!
Как отрезав:
— Представляться не буду и от Вас того не требую — мы не на светском рауте.
Слегка опешив, посмотрев на наручные часы:
— Мне передали, что Вы хотели поговорить? Я слушаю — у Вас ровно пять минут
— Сразу предупреждаю, коллега: перебегать я никуда не собираюсь и, работать на Его Королевское Величество не подписываюсь. Но как шпион — шпиону, предлагаю Вам помочь друг другу сделать карьеру.
Тот, явно растерявшись, достаёт тонкую сигару, обрезает кончик и закуривает буровя меня взглядом. Вполне его понимаю: решив сперва что перед ним очередной перебежчик — просящий политического убежища, он теперь не знает, что и решить. Я же, поняв, что "рекламная" пауза будет затяжной, сделал заказ и, наслаждаясь великолепным кофе со свежими лепёшками и французским овечьим мягким сыром — с невозмутимым видом глазею на проходивших мимо парижанок:
"Вот это жоппа!".
Наконец, любопытство дало о себе знать и с явственно слышным сарказмом:
— И каким же образом, позволю себе полюбопытствовать, "коллега", мы могли бы друг другу помочь сделать карьеру?
Вынимаю из портфеля и кладу на стол тоненькую папочку:
— Это, так сказать — доказательство о серьёзности моих намерений.
Раскрывает:
— "Операция Трест"?!
Согласно-весело киваю:
— Она самая.
Внимательно и довольно долго читает и, глаза его постепенно лезут на лоб.
Полюбовавшись произведённым результатом, ставлю в известность:
— Следующая информация — об планирующихся зарубежных операциях Коминтерна, будет платной.
Опешив во второй раз, вспотев и утерев платком лоб, вновь закуривает:
— Что Вас интересует? Деньги?
Достаю списочек перебежчиков:
— Мне дали задание и, я намереваюсь его любой ценой выполнить — от этого зависит моя карьера. Мне нужны скальпы этой "великолепной пятёрки". Деньги, ими украденные — можете оставить себе.
Конечно, без малого пол "ляма" тысяч фунтов стерлингов мне б определённо сгодились... Но я отлично помнил, что жадность — она не одного фраера сгубила и, категорически отказывался даже думать про них.
И веком не шевельнув, читает имена и, цедит сквозь зубы:
— Мы не занимаемся убийствами.
"Да, ладно свистеть то!".
Вслух:
— Мне не интересно, чем вы там занимаетесь в своей "SIS" или чёрт бы её побрал — "MI-6"! Мне нужны скальпы этих людей — чтоб я их мог предъявить своему начальству.
Молчит...
— Поэтому, даю на раздумья неделю. Если через указанный срок я их не получу — обращусь к французам..., — уловив быстрый презрительно-весёлый взгляд, — или обращусь в отделение вашей же "конторы" — где-нибудь в Брюсселе, Варшаве или любой другой европейской стране.
Тот, враз стал серьёзным — как королевский гвардеец, у ворот Букингемского дворца.
— Итак, мистер: ровно через неделю на этом же месте.
Встаю и, не прощаясь — по-английски сваливаю...
Конечно, за мной был "хвост", но я спокойно доехав до Посольства и перед тем, как войти — сделал ему "ручкой". Через полчаса выхожу — уже в другом обличии, "наружки" нет.
Осуждаете за слив такой выдающейся спецоперации советских спецслужб, да?
"Предательство"?!
Да, Маркс с вами!
Операция "Трест" уже заканчивается. Главные фигуранты — Сидней Рейли и Борис Савинков, давно сидят и, скорее всего британская разведка и белоэмигрантские организации — уже и сами догадываются, что их развели как ушастых кроликов на резиновую надувную морковку.
Я им придал в этом уверенности — и всего лишь!
И ещё вот, есть одна непрошенная мысля...
Что-то вокруг этого "Треста" — слишком много грома фанфар и литавр и, это слегка настораживает. А где успехи?
Эти двое?
И стоили они всех этих движняков?
Да, послали бы к ним идейного борца с ледорубом — как к Троцкому, или с коробкой взрывающихся конфет — как к Ковальцу, да и дело с концом. На хрена такие сложности?
Сперва надо допросить?
Ну, допросили их "в реале" и, что?
Что узнали — почему историки молчат?
До сих пор засекречено?
Хорошо, зайдём с другой стороны: что изменилось к лучшему в этом мире, в результате операции "Трест" или "Синдикат"?
Ни на один вопрос ответа нет...
Вот и делаем вывод: эта операция затевалась с совсем другими — очень далёкими от заявленных задач целями.
И не исключено — с совершенно диаметрально-противоположными !
* * *
Пока в "Secret Intelligence Service" — попу в раздумьях морщили, не считая поездок по складам резервного имущества французской армии и других дел-делишек — о чём рассказал выше, время провёл в общем-то весело.
Побывал в общественных местах пользующихся популярностью у сотрудников крупнейших эмигрантских русскоязычных изданий — газет "Возрождение", "Последние новости", журнала "Современные записки"...
Кое-каких других.
Особенно не встревая в разговоры — присмотрелся, пригляделся и прислушался о чём эмигранты "в первом поколенье говорят, на очень хорошем — ещё "не испорченном" американизмами русском. О чём обычно русская интеллигенция говорит?
О судьбах России, о чём же ещё — не о футболе же в самом-то деле!
Первый день было интересно, на второй надоело, на третий — голова уже стала болеть, слушать эту бесконечно-пустопорожнюю трескотню...
Пора приступать к операции "Вброс дохлой кошки"!
Как-то раз, в самый разгар вот такого "веселья" — заходит в ресторан таксист-француз и протягивая перевязанный пакет, что-то лопочет по-своему. Разобрал только "руссос" и "Рено".
Подходу поближе, чтоб в случае чего "перехватить управление", но всё прошло как по маслу. Насколько я понял, взял пакет некто Александр Иванович Коновалов — один из редакторов "Последних новостей", самой популярной и влиятельной русскоязычной газеты, издаваемых в Париже с 1920 года. Озадаченно повертев в руках, он наконец решительно развязал шпагат и, развернув обёртку — читает на первой странице одной из трёх толстых тетрадей:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
