Глава 6. Операция "вброс дохлой кошки"

Сразу после приезда в Париж, прибытия в Советское дипломатическое представительство и, сравнительно недолгих мытарств там, мы с Александром Александровичем Прасоловым — отдали чемодан Давида Леймана, человеку с неясной должностью, якобы занимающегося "металлургическим импортом" — но на самом деле, являющимся представителем ИНО ОГПУ в советском посольстве.

Все, называли его "товарищ Иванов" — без имени-отчества и я тоже строго следовал этой традиции.

В торговом представительстве посольства на улице Гренель, в боковом флигеле располагался тайный центр советской разведки — по слухам с химической лабораторией, фотолабораторией, радиомастерской и прочими атрибутами для шпионской деятельности.

Имелись в его подвале и, совсем недавно построенные печи — в которых уничтожали ненужные, но тем не менее секретные документы. Во время демонстрации белогвардейцев-эмигрантов, могущей запросто закончиться штурмом комплекса — здесь всерьёз приготовились жечь шифры и какие-то коминтерновские бумаги — видать, шибко компрометирующие эту организацию.

Когда я шепнул на ушко товарищу Иванову, что прибыл "от Генриха Григорьевича" потеряв по пути "боевого товарища" — тот тут же принял меня за своего и, позже стал всецело мне доверять.

Человек, с любой стороны исключительно положительный!

"Гвозди бы делать из этих людей

Крепче бы не было в мире гвоздей!".

Товарищ Иванов был родом из "старых большевиков", достаточно хорошо шпрехал на державной мове лягушатников — изучив её в эмиграции и, не на словах — на деле, исполнял все нормы партийной этики... То есть — ходил по посольству в гимнастёрке, презирал роскошь, не танцевал фокстрот и даже не слушал джаз.

Причём, не особенно-то навязывал свои ценности другим. Просто переставал здороваться с "перерожденцем" и этого бывало достаточно — чтоб тому беспокойно отдыхалось-спалось и без аппетитно кушалось-елось...

Не... Я таких людей уважаю!

У которых слова не расходятся с делом, чего бы это не касалось.

Однако, для руководителя разведывательной службы на территории иностранного государства — этого мало, согласитесь?

А, его наив...

Да, будь он коммерсантом в наши "Лихие 90-е" — его бы "разводили" на бабло даже ушастые кролики!

К примеру, жалуется он мне на одно нехорошее — но шибко широко распространённое явление.

Сотрудникам посольства было строжайшим образом рекомендовано читать только советскую прессу, или на самый худой конец — газету французских коммунистов "Юманите". Однако, что печатали в "Правде", "Труде" или "Известиях" и, так было хорошо всем известно — об этом рассказывали на обязательных "политчасах" специально назначенные политработники. По-французски же, мало кто из рядового персонала балакал — не то чтобы читать газетные статьи, а не просто ценники в магазинах. Поэтому практически все, кроме самых пугливых и наиболее упоротых — покупали и читали белоэмигрантские газеты "Возрождение" и "Последние новости".

Во-первых, зело удивляюсь: а твоё какое дело? Знай себе разведывай военные и государственные тайны вероятного противника, а за "обликом-морале русо-туристо" — нехай следит специально для этого назначенный человек, для того и оклад ему во франках платят.

А во-вторых...

Памятуя об его прежних сетованиях на трудности и лишения разведывательной службы, конкретнее — об сложности добычи информации, я на недолго "зависнув" — выкатил ему "арбуз":

— На вашем бы месте, товарищ Иванов, я бы наоборот — заставил бы всех сотрудников посольства читать французские буржуазные и белоэмигрантские газеты и журналы и, потом писать отчёт по прочитанному.

Если бы я, сняв штаны — показал б ему трёхголовый, как Змей Горыныч жовто-блакыдный писюк пришельца-рептилоида — он наверное удивился б, меньше!

Однако, надо отдать должное: товарищ Иванов не стал хвататься за то место — где у него когда-то стоял... Извиняюсь — висел комиссарский "Маузер С-96", а довольно адекватно и заинтересованно спросил:

— Почему, товарищ Свешников?

— Во-первых, Вы их сами косвенным образом к этому вынуждаете. "Запретный плод — сладок", слышали такую библейскую мудрость? А сделай обязаловку — тогда точно читать вражескую пропаганду перестанут... Чисто из вредности — присущей нашему человеку. Вот Вы, товарищ Иванов, читали бы по молодости-глупости революционную литературу — если бы её, как Закон Божий — в гимназиях учить заставляли?

Смотрю, того начинает трясти... Поэтому, щерясь во все тридцать два — не тронутых кариесом и даже бдительным чекистом, зуба:

— Шутка! Хахаха!

— Ну и шуточки у Вас, товарищ Свешников..., — вымученно, — хахаха!

Посерьёзнев Понтием Пилатом — отправляющим Спасителя в последний путь на Голгофу, заявляю:

— А во-вторых, пресса — важнейший источник разведывательной информации. Разведки всего мира, имеют специальные отделы — в которых изучают газеты и журналы стран — вероятных противниц и, извлекают из них до семидесяти пяти всей разведывательной информации.

Подозрительно прищурившись:

— Откуда Вы это всё знаете, товарищ Свешников?

Пожав плечами:

— Да про это любой ребёнок знает — осиливший хотя бы парочку детективов или шпионских боевичков. Если интересуетесь, товарищ Иванов, могу рекомендовать Вам — "Семнадцать мгновений весны"... Ээээ... Не могу вспомнить автора: по ходу — результат перенесённой на польских фронтах контузии.

Тот, совсем по-сталински набив и закурив трубочку, сперва почти её выкурив, размышляя — концом её указал на кипу советских газет на столике у стены в его кабинете:

— Так, значит и из наших газет — буржуазные разведки могут извлекать информацию?

— Конечно!

— Не подскажите, как? Каким образом?

Приложив руку к сердцу:

— Сказать по правде, никогда подобным не занимался... Но, давайте попробуем!

Убив где-то полчаса на чтение этой макулатуры, выдаю:

— Из краткосрочных прогнозов можно с большой долей уверенности сказать, что... Какое сегодня число?

— Восьмое сентября.

— Ах, да! Уж скоро неделька, как я в Париже... Так вот: в начале двадцатых чисел этого месяца — в СССР примут "Закон о двухлетней военной службе" и "Положение о Рабоче-крестьянской милиции".

Вижу, не особо впечатлило — вот же Фома Неверующий!

Продолжаю:

— Среднесрочный прогноз... В течении этой осени (скорее всего в конце октября или в начале ноября, приурочив к очередной годовщине Октябрьского переворота), надо ожидать официального разрешения поднять крепость водки до сорока градусов.

Вижу — приподнял брови. Более впечатлило — стало быть. Так, вроде — не пьющий товарищ, или по крайней мере — ещё не пойманный на злоупотреблениях с "Зелёным змием".

— И наконец... Не совсем уверен, но в декабре в Москве пройдёт XIV съезд Всесоюзной коммунистической партии (большевиков), на котором объявят курс на индустриализацию и дадут пинка под хвост Зиновьеву и Каменеву. Снимут со всех должностей, стало быть.

Вот это — произвело эффект разорвавшийся бомбы!

Выронив трубку из рта, ахнул:

— И этих тоже? Как Троцкого?!

Мда... Меня всегда это поражало — уверенность вроде бы "старых", умудрённых жизнью большевиков, что их кумиры уселись на Олимпе власти навсегда... А почему бы и нет, в самом то деле? Царя в своё время с престола свергли — а почему этих нельзя?

Какая-то коллективная монархия!

Тут, каюсь — меня пробило похулиганить. Ещё раз, наморщив лоб — пробежал по диагонали газету "Труд", и:

— Возможно, их ещё и расстреляют вместе с Львом Давыдовичем — но стопроцентно в этом не уверен.

Эффект получился неожиданным. Тот, подскочил — как шилом в зад и, как заорёт:

— Да, как ты смеешь, щенок!

Обиженно:

— Вы спросили — я ответил. Какие претензии, товарищ Иванов?

Он мне даже не ответил — упав обратно в кресло и, с головой уйдя в себя, в свои мысли. Которые, как известно — потёмки.

Подождав, когда товарищ Иванов более-менее придёт в себя, я ещё минут пять поговорил-потолковал с ним о всякой-разной всячине и, распрощался.

Иду по коридору и думаю: интересно, а чей сторонник товарищ Иванов? Троцкого, Зиновьева или Сталина? Или, ещё кого-то — группировок "по интересам" среди высшего руководства ВКП(б) хватает?

Ну, что ж...

Операция "Вброс дохлой кошки" началась, хотя вот этот мой шаг — чистейшей воды сплошная импровизация, не предусмотренная заранее.

* * *

Буквально через день товарищ Иванов нашёл меня, причём ему так приспичило — что переодевшись в "буржуйское", он выловил меня рано утром возле портье, не дав убежать по делам.

— Товарищ Свешников! Почему не появляетесь в Посольстве? На Выставке? Я Вас уже второй день ищу...

— Что мне там людям мешать? А что меня искать?

Ну, что оставалось делать?

Заказал завтрак на двоих в номер. Сперва, обрадовался было — "клюнуло" насчёт прессы... Вот только несколько преждевременно — ожидал этого в конце сентября, после исполнения первого "предсказания".

А вот и не угадал!

Сперва, не позабыв окинуть бдительным взором довольно скромную обстановку:

— Одобряю, товарищ Свешников! А то многие из наших, чёрти-что себе позволяют...

Затем, практические без паузы, он плотно на меня наехал:

— ...Что же Вы, товарищ Свешников, не рассказали мне о задании товарища Ягоды?

С как можно искренним видом ответствую:

— А что я должен был рассказать? Товарищ Ягода приказал мне во всём следовать указаниям товарища Леймана: тот руководитель — всё знающий и за всё отвечающий. А так как, этого товарища мы потеряли в Берлине...

Перебивает, суя под нос какую-то бумажку с наклеенными печатными буквами:

— Товарищ Ягода назначает Вас руководителем операции.

Здрасьте, как говорится — приехали"...

Следующая остановка — конечная станция "Жоппа".

Оборачиваюсь по сторонам и, стараясь заглянуть в каждый угол:

— Меня? "Руководителем"? А разве меня много?! "Рукоблудствать" в одиночку ещё можно — чем изредка занимаюсь, а вот руководить...

— Мне было приказано оказывать Вам всяческое содействие.

Хм, гкхм...

— Товарищ Иванов! Давайте спокойно покушаем, а потом выйдем на улицы и на свежем воздухе поговорим, — полушёпотом, — ибо и, у стен бывают "уши"...

Во время прогулки, отсюда и до авеню "дю Буа де Булонь" — а потом обратно, сперва задаю вполне логичный вопрос:

— И чем Вы можете мне помочь?

— Я предоставлю в ваше распоряжение всю парижскую резидентуру.

Ох, ну ни...

— "Парижская резидентура" — это конечно, очень хорошо. Но мне непонятна сама цель задания.

На его лице — явная растерянность:

— Разве Вам товарищ Ягода...

— С его слов мне известно, что "контору" волнуют советские граждане — посланные в капиталистические страны для покупок промышленного оборудования, но вместо этого перебежавшие вместе с выделенными на это деньгами. Так?

— Так.

— Их координаты известны?

— Они были известны товарищу Лейману.

— А мне то, что с того?

Тот, безапелляционно, тоном — не допускающим двух и более толкований, заявляет:

— Товарищ Ягода сказал, что Вы справитесь.

Так, так, так...

— Товарищ Иванов! Раз товарищ Ягода дал указание всячески "содействовать", Вы обязаны ничего не утаивая — рассказать мне всю эту историю от начала до конца... Итак, я Вас внимательно слушаю.

Малёха поменживашись сперва, Заведующий Французского отделения "Иностранного отдела" "Объединённого государственного политического управления" (ОГПУ) СССР при Совете народных комиссаров (СНК), вывалил мне великое множество разрозненных и казалось бы — не связанных друг с другом фактов. Уверен, сам не понимая их значение.

Но я-то, другое дело!

Прожив наши "Лихие 90-е", в момент срисовал коррупционную схему — позволяющие уводить казённое бабло в, так сказать "офшоры" — хотя этот термин здесь не использовался.

Какой-нибудь гражданин — желательно из "бывших", получал через Внешторг поручение приобрести что-либо за границей для народного хозяйства страны и соответствующую внушительную сумму в валюте для этого. Счёт в банке, или реже наличкой в руки — не суть важно.

Как только тот оказывался в странах "свободного мира и рыночной экономике", в посольстве страны его командировки, комиссией возглавляемой товарищем Лейманом — проводилась "ревизия хозяйственной деятельности советских зарубежных хозяйственных организаций".

Своими словами говоря — "чистка"!

В результате сего, "бывший" — бежал из посольства "быстрее лани, быстрей чем заяц от орла" и становился так называемым "невозвращенцем". Причём не простым диссидентом — только в парижские или нью-йоркские таксисты идти, или какой-нибудь "Архипелаг" писать для прокорма — а довольно-таки материально-обеспеченным.

Затем к "богатенькому Буратине", те же "товарищи из комиссии" — подкатывали уже на "воле" и требовали "поделиться".

Всё примитивно-банально и просто до изумления!

Хотя...

Кто его знает, но возможно таким образом из СССР выводятся деньги за наркотрафик.

Искренне восхищаюсь и аплодирую стоя человеку — придумавшему столь гениальную схему.

Неужели, Ягодка?

Что-то мне...

Стоп!

А в каком месте здесь разведка? Французская, а скорее всего — британская? Ведь те, по логике — должны тут же брать сбежавшего диссидента под свой плотный "колпак".

Или, там своих лохов хватает?

Так, так, так...

Чуть-чуть и довольно поверхностно зная Давида Леймана — смею предположить, что до этих невозвращенцев — британской "МИ-6" уже не добраться, чтоб выудить какие-то секретные сведения или заставить написать какую-нибудь гадкую антисоветчину. Ибо, весьма вероятно — они теперь под юриспруденцией самого Господа Бога.

Однако, история ещё не заканчивается — она в самом разгаре.

И всё бы у Ягодки со товарищи (и тем, кто за ними стоит) было бы хорошо...

ДА ВЕДЬ ЧЕКИСТЫ — ТОЖЕ ЛЮДИ!!!

Руки — чистые, сердца — горячие, голова — холодная, а жить хорошо — всё одно хочется.

Причём жить не просто хорошо — а очень(!) хорошо. Богато и, самое главное — вольно жить, никому не давая отчёт, ни перед кем ни отчитываясь...

Короче, все члены "комиссии Леймана" — всего пять человек, тоже предпочли вечно загнивающий Запад — стране вечно побеждающего псевдо-социализма. Причём, они предпочли загнивать вместе с Западом не с пустыми руками — а с деньгами от последних, самых крупных "эксов".

Понятно, да?

Думаю, даже самому тупому морскому ежу, в самой глубокой океанской впадине — всё предельно понятно. Конечно, мои рассуждения чисто умозрительные — к "делу" их не подошьёшь и никому не предъявишь. Главное действующее лицо, организатор — то же осталось скрытым за "туманом войны"... Только отчётливо ясно-понятно, что это явно не Ягодка — тот всего лишь "на подхвате", как и Лейман. Чтоб узнать кто это, раскрыть всю схему, добыть факты и доказательства для суда — здесь нужно целой следственной бригаде "важняков" во главе с Гдляном и Ивановым поработать.

* * *

Одно пока не понятно — при чём здесь я?

Мало в Иностранном отделе ОГПУ сотрудников, что ли? Послали бы какого-нибудь "нелегала" с ледорубом в одной руке и с электрическим паяльником в другой.

Хм, гкхм...

Чтоб вальнуть Троцкого — нужен был идейный борец, так сказать. Чтоб после ликвидации этого вышедшего в тираж политического деятеля, отсидеть полжизни и выйдя на свободу — получить звание Героя, квартиру в Москве и персональную пенсию от благодарного Советского правительства.

А от этого "дела" — даже с противоположного полушария тухлой гнильцой смердит!

Здесь, нужны другие кадры — беспринципные исполнители, хорошо понимающие — что совершают преступление против Советской Власти, против Партии и государства.

Хм... Мало ли в ОГПУ и таких?

Задумываюсь...

Хахаха! Мало! Критически мало!

Ибо такой, того и гляди — тоже свалит вместе с бабосиками, и...:

"Ищи его,

Свищи его!".

Так и случилось — из-за пресловутого "человеческого фактора", гениально задуманная и хорошо уже было налаженная машина — разлетелась вдребезги. Мне же предлагается минимизировать потери или даже восстановить её.

Так, так, так...

А почему Ягодка уверен, что я не просто не свалю — но и выполню задание? Чем я от тех — сбежавших отличаюсь? Ангельской честностью, что ли? Нет, я такой пронырливый жулик — что далеко не в каждой тюрьме, на кошт примут. Однако, таких у нас — хоть пруд ими пруди, стоит только прошвырнуться по Дерибассовской.

Значит, чем-то из ряда вон выходящим...?

А вот это — уже теплее.

И чем же?

Что общего у всех советских диссидентов — с самого 1917-го и, по самый 1991-ый год?

В СССР — им нечего терять!

Есть правда, одно исключение — Борис Бажанов, но оно только подтверждает правило.

— Товарищ Иванов, дайте-ка мне шифрограмму...

Пробежав глазами по диагонали уже в принципе знакомое, в конце читаю:

"...Может не возвращаться".

Понятно. Товарищ Ягода глазами Погребинского достаточно хорошо меня изучил и прекрасно понимает, что став "невозвращенцем" — я потеряю... Нет, он всё-таки не понимает — что я теряю не просто свою "Корпорацию"... Я теряю сам смысл жизни, я теряю абсолютно...

ВСЁ!!!

Однако, надо держать в уме, что на данном этапе — Генрих Ягода в ОГПУ, был скорее завхозом... Согласен — должность практически всесильная, в эпоху — когда ценилась способность "достать" нужным людям всё, что угодно.

А разведотдел в этой конторе (ИНО ОГПУ), возглавлял другой еврей — Меир Абрамович Трилиссер и, они меж собой — не очень-то ладили. Товарища Иванова, Ягодка — тоже возможно за "Фаберже" держит, раз тот отдаёт приказы через голову своего непосредственного начальства... Однако, отчёт давать и ответ держать тому — всё равно, перед Трилиссером.

Первому нужны деньги — вероятно для закупки новых партий кокса и герыча, второму — наказать предателей.

Вот на этом и можно хорошо сыграть!

Товарищ Иванов не сказал мне самого главного и, в шифровке из Центра — про это нет ни намёка. Осторожно подбирая слова, как психиатр при работе со сложным пациентом, спрашиваю:

— Предположим, я найду этих "невозвращенцев"... Но мы с вами не на территории Советского государства — где наши органы вольны делать с врагами Революции всё, что им заблагорассудится. Во Франции же наши возможности стеснены! Так если я буду стоять перед выбором, что более приоритетное: ликвидировать изменников — чтоб другим неповадно было? Или, вернуть украденное у пролетарского государства?

Всё было рассчитано идеально точно, как при отпуске марафета в аптеке!

Товарищ Иванов, не был бы старым большевиком, прошедшим тюрьмы и каторги за свои убеждения — никак не связанные с "презренным металлом", если бы твёрдо и уверенно не заявил:

— Главное, чтоб другим гадам — неповадно было бегать к классовым врагам с народными деньгами!

Подняв руку, тут же ловлю первое же проезжающее мимо такси и легонько взяв Представителя ИНО ОГПУ под локоток:

— Тогда сейчас же идёмте в Посольство и пишите мне боевой приказ, товарищ Иванов!

— Как писать?

— Обыкновенно — на бумаге чернилами. Главное, чтоб в нём были слова: "В случае невозможности... Бла, бла, бла... Ликвидировать на месте".

Тот, сперва попытался уйти от ответственности:

— Сперва надо дать запрос в Москву...

Я, с уже открыто угрожающими нотками в голосе:

— Пока придёт ответ на ваш запрос, подлые перебежчики могут скрыться от пролетарского правосудия в какой-нибудь третьей стране, хотя бы в Америке... И тогда придётся писать мне. Только уже не приказ, а — закладную про Вас, товарищ Иванов!

Всегда по мере возможности и собственных способностей, надо стараться в письменном виде прикрыть собственную задницу — жоппой вышестоящего начальника.

У меня это получилось!

* * *

В тот же день, казалось бы, бесцельно, я почти до вечера прошатался по Советскому посольству — приглядываясь к его сотрудникам и общаясь с ними. Уходя, взял у товарища Иванова координаты "резидента" и предупредил, чтоб до конца операции меня не искал.

Мол, перехожу на нелегальное положение!

Всего-то на всего, тут же переехал на другую квартиру — снятую для меня Иохелем Гейдлихом, якобы для свиданий с дамой. Бро, заполучив "Твёрдый курс" в бутылочке — намекал на групповушку, но я решительно послал его к собственной маме.

Уже поздно вечером, в условленном месте встретился с резидентом советской разведки во Франции, представившимся как "товарищ Отто". Тип лет тридцати, с сыто-круглым лицом и уже хорошо обозначившимся "пузиком", в модно-дорогом прикиде и с золотой заколкой на шёлковом галстуке... Смотришь на него и понимаешь — жизнь у человека удалась.

Но "товарищ" оказался, с до изумления пустой головой и, с какими-то подозрительными замашками.

"Уж не "голубой", ли? Мля... Мне только этого не хватало".

Буквально с полчаса с ним пообщавшись, я понял: помощи от него ждать нечего. Хотя и хвастается якобы созданной им мощной и разветвлённой разведсетью, но стоило только задать вскользь несколько наводящих вопросов — как тот "поплыл" как кусок фекалии по канализации.

Впрочем, ничего удивительного.

Ладно, там в конце-30-х и в 40-х годах — советские разведчики предупреждали Сталина о "внезапном и вероломном" и, тырили атомные секреты — Зорге, "Красная капелла", Кент, "Кембриджская четвёрка", туда-сюда... Но назовите мне хоть один успех советской разведки двадцатых годов?

...Пустота, да?

Например, противотанковые ружья, известные в Европе с Первой мировой войны — в "реальном" СССР начали разрабатывать с середины 30-х годов. Раньше, похоже — про них и понятия не имели. Да, что там "противотанковые ружья"...

"Плоский" армейский котелок, известный в Германии с 1910 года, приняли на вооружение РККА только в 1936 году. До этого, советская промышленность миллионами штамповала круглые "кастрюли" — памятные ещё со "времён Очакова и покоренья Крыма".

Вот такие у нас были "резиденты" и такая "разведка"!

Не подавая вида, впрочем, дал задание найти ту "великолепную пятёрку" и заведомо зная про его невыполнение — распрощался было, напоследок намереваясь узнать об способах связи... И тут вообще в осадок выпал.

"Товарищ Отто" протягивает мне визитку и молвит:

— Если у меня что-то для Вас будет, оставлю сообщение у concierge.

Обалдевшим взором проводив его отъезжающим на такси, не поленился поймать русскоязычного таксиста, поехал по адресу и через него же — навёл справки о "резиденте". Естественно, в миру его звали вовсе не "Товарищ Отто" — а "мсье Андре Айвен". Он снимал дорогую двух уровнённую квартиру с мезонином в четырёхэтажном доме на площади Madeleine.

Мда... Товарищей разведчиков, товарищу Сталину — прежде всего надо стрелять, даже ещё раньше коминтерновцев!

* * *

На следующий день к обеду, одевшись и загримировавшись под одного из работников Советского диппредстаительства — прибывшего в Париж в одно и тоже время со мной и, имеющего намерение — примерно в одно и, тоже время убыть — я явился пред вратами Британского посольства.

Дождавшись первого же входящего внутрь джентльмена, обратился к нему:

— I am an OGPU agent from Soviet Russia. Call a colleague from SIS / MI-6 urgently... Или что там у вас, мать твою? I want to talk to him.

На этом мои познания в английском закончились и, дальше я просто показал пальцем в сторону ближайшей забегаловки:

— Я буду ждать его вон в том "Бистро" на углу. Do you understand me?

"Джентльмен" шарахнулся как от кашляющего "ковидника" без маски в самый разгар "локаута", а стоящий у посольства французский ажан пробормотал: "Et ici ces fous russes...", — но где-то через минуты двадцать, из врат появился другой джентльмен и решительно направился в мою сторону.

Такой плотно сбитый малый — с плечами, стрижкой и носом боксёра и, печатью "Оксфорда" на породистом фейсе. Одетый в отличный твидовый костюм с белоснежной рубашкой и клетчатым галстуком. Усевшись за столик напротив меня, он — с оттенком любопытствующей брезгливостью, но на хорошем русском:

— Вы — агент ГПУ?

— Йес, йес, офф кос, — согласно кивнув, поправляю, — "ОГПУ", сэр!

Требует:

— Представьтесь!

Как отрезав:

— Представляться не буду и от Вас того не требую — мы не на светском рауте.

Слегка опешив, посмотрев на наручные часы:

— Мне передали, что Вы хотели поговорить? Я слушаю — у Вас ровно пять минут

— Сразу предупреждаю, коллега: перебегать я никуда не собираюсь и, работать на Его Королевское Величество не подписываюсь. Но как шпион — шпиону, предлагаю Вам помочь друг другу сделать карьеру.

Тот, явно растерявшись, достаёт тонкую сигару, обрезает кончик и закуривает буровя меня взглядом. Вполне его понимаю: решив сперва что перед ним очередной перебежчик — просящий политического убежища, он теперь не знает, что и решить. Я же, поняв, что "рекламная" пауза будет затяжной, сделал заказ и, наслаждаясь великолепным кофе со свежими лепёшками и французским овечьим мягким сыром — с невозмутимым видом глазею на проходивших мимо парижанок:

"Вот это жоппа!".

Наконец, любопытство дало о себе знать и с явственно слышным сарказмом:

— И каким же образом, позволю себе полюбопытствовать, "коллега", мы могли бы друг другу помочь сделать карьеру?

Вынимаю из портфеля и кладу на стол тоненькую папочку:

— Это, так сказать — доказательство о серьёзности моих намерений.

Раскрывает:

— "Операция Трест"?!

Согласно-весело киваю:

— Она самая.

Внимательно и довольно долго читает и, глаза его постепенно лезут на лоб.

Полюбовавшись произведённым результатом, ставлю в известность:

— Следующая информация — об планирующихся зарубежных операциях Коминтерна, будет платной.

Опешив во второй раз, вспотев и утерев платком лоб, вновь закуривает:

— Что Вас интересует? Деньги?

Достаю списочек перебежчиков:

— Мне дали задание и, я намереваюсь его любой ценой выполнить — от этого зависит моя карьера. Мне нужны скальпы этой "великолепной пятёрки". Деньги, ими украденные — можете оставить себе.

Конечно, без малого пол "ляма" тысяч фунтов стерлингов мне б определённо сгодились... Но я отлично помнил, что жадность — она не одного фраера сгубила и, категорически отказывался даже думать про них.

И веком не шевельнув, читает имена и, цедит сквозь зубы:

— Мы не занимаемся убийствами.

"Да, ладно свистеть то!".

Вслух:

— Мне не интересно, чем вы там занимаетесь в своей "SIS" или чёрт бы её побрал — "MI-6"! Мне нужны скальпы этих людей — чтоб я их мог предъявить своему начальству.

Молчит...

— Поэтому, даю на раздумья неделю. Если через указанный срок я их не получу — обращусь к французам..., — уловив быстрый презрительно-весёлый взгляд, — или обращусь в отделение вашей же "конторы" — где-нибудь в Брюсселе, Варшаве или любой другой европейской стране.

Тот, враз стал серьёзным — как королевский гвардеец, у ворот Букингемского дворца.

— Итак, мистер: ровно через неделю на этом же месте.

Встаю и, не прощаясь — по-английски сваливаю...

Конечно, за мной был "хвост", но я спокойно доехав до Посольства и перед тем, как войти — сделал ему "ручкой". Через полчаса выхожу — уже в другом обличии, "наружки" нет.

Осуждаете за слив такой выдающейся спецоперации советских спецслужб, да?

"Предательство"?!

Да, Маркс с вами!

Операция "Трест" уже заканчивается. Главные фигуранты — Сидней Рейли и Борис Савинков, давно сидят и, скорее всего британская разведка и белоэмигрантские организации — уже и сами догадываются, что их развели как ушастых кроликов на резиновую надувную морковку.

Я им придал в этом уверенности — и всего лишь!

И ещё вот, есть одна непрошенная мысля...

Что-то вокруг этого "Треста" — слишком много грома фанфар и литавр и, это слегка настораживает. А где успехи?

Эти двое?

И стоили они всех этих движняков?

Да, послали бы к ним идейного борца с ледорубом — как к Троцкому, или с коробкой взрывающихся конфет — как к Ковальцу, да и дело с концом. На хрена такие сложности?

Сперва надо допросить?

Ну, допросили их "в реале" и, что?

Что узнали — почему историки молчат?

До сих пор засекречено?

Хорошо, зайдём с другой стороны: что изменилось к лучшему в этом мире, в результате операции "Трест" или "Синдикат"?

Ни на один вопрос ответа нет...

Вот и делаем вывод: эта операция затевалась с совсем другими — очень далёкими от заявленных задач целями.

И не исключено — с совершенно диаметрально-противоположными !

* * *

Пока в "Secret Intelligence Service" — попу в раздумьях морщили, не считая поездок по складам резервного имущества французской армии и других дел-делишек — о чём рассказал выше, время провёл в общем-то весело.

Побывал в общественных местах пользующихся популярностью у сотрудников крупнейших эмигрантских русскоязычных изданий — газет "Возрождение", "Последние новости", журнала "Современные записки"...

Кое-каких других.

Особенно не встревая в разговоры — присмотрелся, пригляделся и прислушался о чём эмигранты "в первом поколенье говорят, на очень хорошем — ещё "не испорченном" американизмами русском. О чём обычно русская интеллигенция говорит?

О судьбах России, о чём же ещё — не о футболе же в самом-то деле!

Первый день было интересно, на второй надоело, на третий — голова уже стала болеть, слушать эту бесконечно-пустопорожнюю трескотню...

Пора приступать к операции "Вброс дохлой кошки"!

Как-то раз, в самый разгар вот такого "веселья" — заходит в ресторан таксист-француз и протягивая перевязанный пакет, что-то лопочет по-своему. Разобрал только "руссос" и "Рено".

Подходу поближе, чтоб в случае чего "перехватить управление", но всё прошло как по маслу. Насколько я понял, взял пакет некто Александр Иванович Коновалов — один из редакторов "Последних новостей", самой популярной и влиятельной русскоязычной газеты, издаваемых в Париже с 1920 года. Озадаченно повертев в руках, он наконец решительно развязал шпагат и, развернув обёртку — читает на первой странице одной из трёх толстых тетрадей:

— "Злата Лилина. Дневник"... Господа! Кто-нибудь из вас знает эту особу?

Молчание...

Лабухи!

Своих идеологических противников надо знать хотя бы пофамильно.

Я, из толпы подсказываю:

— Если не изменяет память, это вторая жена Председателя Исполкома Коминтерна Григория Зиновьева — ныне занимающая должность главного большевистского "цербера" в образовании и культуре... Вместо Крупской.

После всеобщего "АААХХХ!!!", продолжаю:

— ...Приезжала недавно в Париж... Дай, Бог память... Месяц или полтора назад.

Далеко не сразу придя в себя, Коновалов листает тетрадь и читает наугад выбранную страницу:

— "В коминтерновских кругах Зиновьева знают по двум прозвищам: "Ленинградский царёк" и "Сатрап"... Личность Зиновьева особого уважения не вызывает — он крайне честолюбив, хитёр, с людьми груб и неотёсан... К подчинённым излишне требователен, с начальством — подхалим...".

Дневники, надо напомнить — самые что ни на есть подлинные, зловеще-воровским способом раздобытые мной глухой ночной порой в кабинете Златы Лилиной в бывшем питерском особняке Нарышкиных...

Но к их подлинности, я в изрядном количестве добавил собственной "достоверности"!

Опытной рукой старого фармазона ("маклёра" или "малявщика" — так я и не понял, как на воровском жаргоне — правильно называется профессия подделывателя документов), а ныне — писаря в администрации Ульяновского исправительно-трудового лагеря, Модеста Модестовича Фаворского — известный во вполне определённой среде по прозвищу "Филин".

* * *

Кое-что об этой блядской — иначе не назовёшь, семейке...

Сам Григорий Евсеевич Зиновьев (настоящая фамилия — Радомысльский), "Вождь Љ 3" в рабоче-крестьянском правительстве — был самых что ни на есть голубых пролетарских кровей, которые так любили пить-сосать царские угнетатели в тёмно-мрачные времена Самодержавия. Его папа имел небольшую молочную ферму коров в двести и, совсем крохотный магазин в Елизаветграде и, надо полагать — на самые последние гроши сумел дать сыночку прекрасное домашнее, а затем и заграничное образование в Бернском университете.

Как общеизвестно, в нём специально — таких вот нищих студентов пролетарских кровей и собирали!

Почему столь высокообразованный молодой человек пошёл не на стройку каменщиком — а подался в революционеры, мне совершенно непонятно. Насколько мне известно, такая же проблема была у белого меньшинства в ЮАР: чем больше они создавали школ и университетов для своих черных — пытаясь пристроить тех к делу, тем больше у них было проблем с их национально-освободительным движением. В конце концов, всё закончилось довольно плачевно — евроафриканцам пришлось срочно паковать чемоданы и разбегаться тараканами по всему белому...

Точь-точь, как российским эмигрантам начала 20-го века — от большевиков!

Как-то нетоллерантно звучит "белый свет", да?

Общечеловеки могут обидеться и прописать клизму с санкциями...

Ну, тогда просто — "по свету", не упоминая расы.

У этого пламенного революционера и будущей жертве незаконных сталинских репрессий — реабилитированного с задержкой в уже "перестроечные" времена и, жёны — ему под стать. Старшая из них — Сарра Наумовна Равич, во время Гражданской войны — член Петроградского комитета партии большевиков и после убийства Урицкого — исполняла обязанности комиссара внутренних дел всей Северной области. В прошлом и будущем — активная участница всех "оппозиций", жертва репрессий и последующих реабилитаций и так далее.

Средняя жена — Злата Лилина, советская партийная и государственная деятельница, журналистка, писательница, знамо дело — оппортунистка, но больше известная на поприще образования. Это ей принадлежат слова:

"Мы должны изъять детей из-под грубого влияния семьи. Мы должны их взять на учёт, скажем прямо — национализировать. С первых же дней их жизни они будут находиться под благотворным влиянием коммунистических детских садов и школ. Здесь они воспримут азбуку коммунизма. Здесь они вырастут настоящими коммунистами. Заставить(!) мать отдать нам, советскому государству, ребёнка — вот практическая наша задача".

К сожалению, эта тварь до репрессий не доживёт — сдохнув от рака в двадцать девятом году. Но до этого радостного события ещё очень далеко... Пока же эта особа, заняв место Надежды Крупской — встала на моём пути и любой ценой должна быть уничтожена. А это лучше всего проделать — загеноцидив всю эту блядскую семейку и, желательно — вместе с Коминтерном.

Наконец, самая младшая жена Зиновьева — Ласман Евгения Яковлевна. Про ту, мне только известно — что она проведёт в ГУЛАГе в общей сложности 20 лет и, будет реабилитирована аж в начале уже 21 века.

Должно быть тоже — весьма "достойная" особа, раз так долго раздумывали!

Ведь, даже самого Зиновьева — добела отмыли ещё при Горби Меченом.

Мда... Эти бы стреляться как Надежда Аллилуева не стали бы. Эти б, если бы их муженёк — получил абсолютную власть в СССР, наподобие сталинской...

Боюсь, даже подумать!

И напоследок.

Чтоб там про культ Сталина не говорили, языками не трепали — но культ Зиновьева был создан раньше: его малая Родина — Елисаветград был переименован в Зиновьевск уже 7 августа 1924 года, а Царицын в Сталинград лишь 10 апреля 1925 года. В честь руководителя Коминтерна — города обзаводились его бюстами и памятниками, а написанные им труды по марксизму насчитывали три десятка томов.

Так что если бы вместо Иосифа Виссарионовича — кровавым деспотом стал Григорий Евсеевич... Хм, гкхм...

Может, кто-нибудь из скорбящих по "невинно убиенным" — напишет такую альтернативку?

У меня, вся моя временами очень буйная фантазия — отказывается, даже представить!

Однако, зная дела — творимые тем в годы Гражданской в Петрограде, попробовать всё же можно.

* * *

— ...Это легкомысленный женолюб, уверенный что неотразим".

Подняв голову, читающий:

— Просто какая-то зоологическая ненависть! Видать Гришка-Сатрап чем-то изрядно насолил собственной супруге и авторше сих дневников. Неужели не сошлись во взглядах на постулаты марксизма?

Всё тот же "знаток кремлёвской политической кухни", то есть я:

— Ревность, господа! Самая банальнейшая ревность. Женщины способны простить мужчинам всё, кроме измены. Большевистские вожди же — крайне неразборчивы в половых связях. Зиновьев, с первой супружницей развёлся, сойдясь с предполагаемой авторшей этих "дневников", ещё в Швейцарии. И так, вместе с двумя жёнами — приехал на "блиндированном" ленинском вагоне в Россию. Став же одним из большевистских вождей после Октябрьского переворота, этот лезбиян обзавёлся третьей женой... А возможно и целым гаремом — с него станется!

— Ах, вот как? Ну, прям — шекспировские страсти! Тогда понятно.

К этой акции я готовился давно, как только задумал поездку в Париж — узнав в своём "послезнании" о грядущей Выставке. "Дневники", это по сути — сокращённые (но сконцентрированные) мемуары Бориса Бажанова "Воспоминания бывшего секретаря Сталина" (1930). Но в основном, это моя "отсебятина" из рассказов про коминтерновские "порядки-беспорядки" Франца Юнга — представителя "Международной рабочей помощи" при штаб-квартире Коминтерне в Москве. Ну и до кучи — действительные или мнимые исторические факты, повествующие про нравы кремлёвских "слуг народа" — надёрганные из моего "послезнания.

Правда или ложь — не важно!

Главное — побольше говнеца на вентилятор накинуть, чтоб отвлечь внимание власть придержащих, от создания нижегородской партийной мафии.

Перевернув несколько страниц, Коновалов вновь читает:

— "Авель Енукидзе среди своих получил прозвище "Золотая рыбка" и, организовывая снабжение, питание, автотранспорт и санаторное обслуживание — получил такую власть, что даже Сталин вынужден "закрывать" глаза на его не совсем здоровые пристрастия и, походы "на троих" с Ворошиловым и Калининым по молоденьким балеринам и актрисам...".

С видимым трудом оторвавшись, Коновалов в крайнем возбуждении воскликнул:

— Господа! Да, здесь на целую газетную полосу про интриги вокруг Большого театра и количество денег тратимых на театральных куртизанок партийными бонзами.

Кто-то тут прокомментировал:

— Власть новая, а привычки властителей — остались прежними.

Его поддержали:

— Великосветские куртизанки не растерялись и просто поменяли хозяев. Одних нас, как шлюх вышвырнули...

— Да, нет господа — здесь что-то новенькое!

Коновалов, вновь уткнулся в "Дневники", читая вслух:

— "Если Ян Рудзутак открыто развращает взрослых дочерей партийцев среднего звена, то Авель Енукидзе предпочитает растлевать десятилетних девочек...".

— Бог, мой! Какая мерзость!

— Великий князь Сергей Александрович, напомню — был всего-навсего пидерастом и растлевал всего лишь своих адъютантов... И его — БОМБОЙ!!!

Раздался практически стон:

— Господа! Меня уже просто тошнит от всего этого! Нет ли чего-нибудь политического?

Полистав, Коновалов:

— Как, нет? Вот, пожалуйста: "Вождей германской социал-демократии Карла Либкнехта и Розу Люксембург, на расправу группе офицеров бывшей Кайзеровской армии выдал эмиссар красной Москвы Карл Радек. Об этом заявил родной брат убитого — Либкнехта Теодор, известный берлинский адвокат".

— За, что господа? С чего это вдруг красные выдают красных? Эта... Хм, кгхм... Эта, так сказать "дама" — ничего не напутала?

— Вот, у неё написано: "Роза Люксембург, ещё в 1908 году добилась исключения Радека из германской социал-демократической партии за сотрудничество с германской и австро-венгерской тайной полицией...".

Наконец, до кого-то дошло и, я затаил дыхание:

— Господа! А не имеем ли мы дело с фальшивкой?

Все уставились на Коновалова. Тот, не переставая листать, негромко проговорил:

— Не похоже. Здесь приводятся такие пикантные подробности, из разряда — специально не придумаешь. Если хотя бы десятая часть здесь написанного — правда...

И подняв руку с "Дневниками" вверх, провозгласил:

— ... То это — настоящая бомба, господа!

"Если это и бомба — то очень смердячая. Ох и вони от неё будет...".

Ведь, я же из двадцать первого века — помните, да?

Не важно — правда это или фейк. Главное, чтоб об этом говорили в соцсетях.

Ну... Одно дело сделано, пора приниматься за другое.

Операция "Вброс дохлой кошки" продолжается!

* * *

На следующий день, дождавшись когда из редакции ежедневника "Возрождение" выйдет интересующий меня человек — пожилой армянин, по виду напоминающий мне одного из членов ильфо-петровского "Союза меча и орала" — я схватил его за локоть и, с тяжёлым придыханием спрашиваю:

— Вы сотрудник этой газеты?

Тот, инстинктивно вырываясь, возмущается:

— Да... Но позвольте!

Оглядываясь по сторонам:

— Некогда "позволять" — за нами "хвост"!

— Позвольте, но я здесь причём?

— Я к Вам подошёл и заговорил, значит — мы с вами "в одной лодке"... Нам угрожает опасность, понимаете?!

Озирается:

— Я позову полицейского!

Как всегда в подобных обстоятельствах — полицейского нигде не было видно. Тем не менее, тараща глаза:

— Тогда ОНИ(!!!) сразу начнут стрелять!

— Кто "ОНИ"?!

— Боевики Зиновьева. Коминтерна то есть, — сую руку в оттопыривающийся карман, — но, ничего — я дам Вам "Люггер-Парабеллум"... Отобьёмся!

Тот, чуть не обмер:

— Не надо мне ничего давать! Вон стоит мой автомобиль... Умоляю Вас, давайте уедем!

Подведя-поднеся его к довольно продвинутой на вид тачке, с кемарющим за рулём водилой:

— Прикажите шофёру ехать прямо и быстро.

Когда постоянно озираясь отъехали подальше, я:

— Ничего не заметили?

— Нет.

— И я — нет. Значит — оторвались. Как Вас, кстати? По имени-отчеству?

— Абрам Осипович.

— Вы — сотрудник "Возрождения"?

— ...Я его владелец , — с нескрываемой надеждой что я от него отстану, — Вам нужны деньги?

Я расхохотался:

— "Деньги"?! Когда по приказу Ленина, мне приходилось финансировать Германскую революцию — я возил в Берлин золото и бриллианты чемоданами! Неужели Вы думаете, что к моим рукам "парочка" из них не "прилипла"? Да, я вашу редакцию — сто раз купить и продать могу!

Отшатнувшись от меня, с ужасом:

— Так, Вы тоже...

— Да! Я агент Коминтерна. Но разочаровавшись в идеях марксизма, осознав что был не прав — раскаялся, перековался, перестроился и стал либералом... И решил не только выйти из этой преступной организации — но и разоблачить её цели и методы их достижения. За это, меня по всей Европе — преследуют агенты Коминтерна!

Тот, немного осмелев:

— От меня что требуется?

Молитвенно сложа на груди руки:

— Абрам Осипович! Добейтесь от властей Франции права политического убежища и полной амнистии для меня. И тогда я открытом судебном процессе разоблачу все их прегрешения в прошлом и преступные замыслы в будущем... Когда всё будет готово — какой-нибудь условленной фразой, дайте знать в выпуске вашей газеты на первой полосе, в среду, по нечётным числам...

— Извините, какой "условленной фразой"?

Изображаю усиленную мозговую деятельность:

— Эээ... Дайте подумать... Эээ... Условленной фразой будет: "Грузите апельсины бочками". Запомнили?

— Да.

Затем, пошарив за пазухой, достаю объёмистый пакет:

— А пока вот, что... Опубликуйте это по главам в своей газете.

— Что это?

— Формально — это рукопись. Но фактически — "бомба"...

— НЕТ!!!

Поймав его за шиворот, чтоб не выпрыгнул:

— Вы меня неправильно поняли, Абрам Осипович. Это — сенсация! "Из царства ночи. Записки агента Коммунистического интернационала".

Когда до него дошло, он успокоился и последующий разговор протекал в довольно позитивном ключе. Наконец, когда я уже стал прощаться, он:

— Как ваше имя? За кого мне перед властями Франции хлопотать?

— Рейх. Яков Самуилович Рейх. Он же — "товарищ Томас или Джеймс".

Водитель остановил автомобиль и, подняв воротник, я вышел из его салона и скрылся в толпе.

* * *

Что за книга, спросите?

Это, так сказать — моя "творческая" переработка одноимённой книги некого Яна Валтина, вышедшая в САСШ весной 1941 года. Весьма мутный тип, должен сказать — по ходу, работающий на несколько разведок сразу и известный под чуть ли не десятком псевдонимов.

"В реале", эта книжонка — якобы представляет собой "исповедь коммуниста", исколесившего весь мир — выполняя "чудовищные задания" Коминтерна. В ней, с самыми ужасающими подробностях описываются преступления — якобы совершённые его агентами-террористами, направленные против мировой демократии. Автор рассказывает, как после почти десятилетней службы на Коминтерн, он — якобы, начал сомневаться в конечных благородных целях этой организации. В конце концов, он — якобы решил окончательно порвать с Москвой и открыть всё демократической общественности западных стран.

Ну, что сказать?

Скажу две вещи: что уже подозрительно — книга вышла очень вовремя, как раз накануне нападения Гитлера на СССР и, "уши" Абвера и лично партайгеноссе Канариса — видны на ней издалека. Американцы, сразу же так её и расценили — арестовав автора как "нежелательного иностранца" и пять лет держали под следствием — как возможного нацистского агента.

И второе: Коминтерн — это контора по распилке бабла, а вовсе не "Штаб мировой социалистической революции" — как она о себе заявляла. Западные спецслужбы это прекрасно понимали и поэтому относились к ней...

Так сказать — "сравнительно мягко". Отлавливали и нейтрализовали отдельных — особо упоротых фанатиков, а остальных оставляли резвиться на воле.

Бизнес как бизнес, зачем мешать деловым людям делать свой маленький гешефт?!

Что за "Яков Самуилович Рейх", "товарищ" Томас или он же "Джеймс", но не Бонд?

Деньги на Мировую революцию через Коминтерн уходили просто нереально большие, а системы отчётности — товарищами Троцким, Зиновьевым и прочими радеками-крадеками — не было создано от слова "вообще". Громадные суммы в золоте, валюте или драгоценных камнях выдавались на руки под расписку — без объяснений, на что они и где, в конечном результате тратились.

В крайнем случае, охотно принимались отмазки-отговорки, типа следующей:

Финский коммунист Аллан Валлениус — достаточно авторитетный товарищ, хороший знакомый самого Ленина, библиотекарь Коминтерна — подрядился доставить для забастовки английскому пролетариату около 50 тысяч фунтов стерлингов. Доплыв до Англии, но побоявшись сойти на берег, он передал деньги через незнакомого кочегара.

Денег, с тех пор не видели.

Пример горячего финского парня имел славных продолжателей.

Агент Коминтерна некто Бородин вез без малого полмиллиона долларов (тех долларов!) американскому пролетариату. Но в порту испугавшись мнимой или реальной слежки ФБР, отдал всю сумму(!) неизвестному попутчику(!!!).

У другой курьерши Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала (ИККИ), по пути в Швецию — неизвестные злоумышленники украли чемодан бриллиантов. В полицию, естественно сообщить побоялась, поэтому про те бриллианты пришлось забыть...

Сочувствующая коммунистическим идеям бельгийская журналистка, без всяких затей и объяснений пропала в Швейцарии... Вместе с двумя чемоданами драгоценностей.

В этом случае и спрашивать не с кого!

Так за что, подобных деятелей Коминтерна — арестовывать британским, американским, шведским, швейцарским и прочим спецслужбам? За увеличения золотого запаса своих стран, что ли?!

Да, за это награждать надо!

Орденами "Почётного легиона", "Подвязки", "Бани" и, того самого "Слона" — что раздают датчане.

Товарищ же "Джеймс", но не тот что "Бонд" — а тот что "Рейх", он же "Томас" — даже из этого ряда выбивается.

К 1924 году, через его руки куда-то уплыло 25 миллиона марок для Германии, 10 миллионов для Чехии, 785 тысяч для Австрии. Кроме этого — золото и драгоценности, оцениваемые в сумму 37 миллионов марок.

Когда случайно выявилась недостача в 200 000 рублей золотом (это примерно сто пятьдесят пять килограммов золота), непосредственный начальник — организатор и руководитель (и соучастник) разведки ИККИ товарищ Абрамов (Абрамов-Миров) Александр Лазаревич, выразил виновнику "партийное порицание" и, тот видно обидевшись, куда-то скрылся... Возможно, став одним из "штирлицев" — предупреждающих Сталина накануне 22 июня 1941 года.

По мере того, как вышеупомянутый кровавый тиран брал власть в свои руки — коминтерновская "пайка" всё уменьшалась и уменьшалась, пока не сошла почти на нет. А почти все "организаторы, руководители и соучастники" — по одному и целыми стройными колонами отправились в расстрельные подвалы и овраги.

Одно из многочисленных преступленных злодеяний этого кровавого маньяка, которое во время "Второй оттепели" — получило гневное осуждение всей мировой и, прежде всего — российской общественности.

Это ж, какую же кормушку для деловых людей он закрыл, злодей?!

* * *

Меж тем, операция "Вброс дохлой кошки" в самом разгаре.

Сотрудники журнала "Современные записки" любили тусить в одном из кафе — с труднопроизносимым для меня названием, расположенном на вершине Монмартрского холма, слева от церкви Сакре-ке-Кер — на площади Тарт...

Если что-то напутал — прошу извинить!

Первый день наблюдал за ними и слушал разговоры, на следующий день слегка загримировавшись "под кичливого ляха" — бывшего русско-поданного, одел свой берлинский костюм, прицепил к его петлице красно-белую ленточку бантиком, нахлобучил "гангстерскую" шляпу и подсел за столик с двумя журналистами.

Прикинувшись изрядно "перебравшим" французской виноградной водки, сперва сам спровоцировал разговор о "судьбах России" и путях её спасения от "жидовско-комиссаровского ига", затем как будто в горячке спора "вывалил":

— Панове русские, не напрягайтесь — всё уже решено и предрешено, поверьте! Без вас — решено и предрешено.

Журналисты-эмигранты напряглись, почуяв "запах жаренного":

— Что Вы имеете в виду?

— По плану "Генерал Гофман", одобренному Советом Антанты ещё в прошлом году — дни Советской России... Или, как там, её? "Союз Советских Социалистических Республик"... O Matko Boża! Да, как бы она ныне не называлась — дни России сочтены.

Один из журналистов, осторожно-скептически, не нарываясь на скандал, вопросил:

— И кто же этому поспособствует, осмелюсь спросить? Уж не ваша ли Ржечь Посполитная?

Как будто, в пьяном угаре не заметив подколки:

— Против них будет участвовать военный союз "НАТО" — коалиция из Польши, Финляндии, Румынии, Латвии, Литвы и Эстонии...

Разумеется, меня нетерпеливо перебили с естественно-вертящимся на языке вопросом:

— Почему "НАТО"?

Еле-еле плетя языком:

— Для секретности и краткости — чтоб не перечислять весь список. Ещё, называют "Малой Антантой", неужели не слышали? Возможно, к НАТО вскоре присоединятся Швеция, Норвегия, Персия, Турция и некоторые балканские страны. Такие переговоры уже ведутся.

Вижу, заинтересовались:

— А как же великие державы?

— Британия, Франция и Соединённые Штаты, будут участвовать лишь своими финансами, поставками вооружения, амуниции и техники и, возможно — наблюдателями и военными советниками.

Поморщившись как от уксуса, будто нехотя:

— Возглавлять же антибольшевистскую коалицию будет Германия. За это с неё все долги по репарациям снимут и вернут Гданск. Верховный главнокомандующий Объединёнными Силами НАТО, сам автор плана: генерал Макс Гофман — хорошо знающий как воевать в России. Ведь, это его армия дошла в восемнадцатом году до Дона, верно? Куда, даже Наполеон не доходил.

Те конечно, сразу кулаками в грудь — хорошо, что не в мою:

— Если бы не Ленин — ваш Гофман, даже до Днепра бы не дошёл!

Презрительно усмехаюсь:

— Как вам будет угодно, панове. Но у нас в Польше в таких случаях говорят: "Плохому танцору, вечно его...". Хм, гкхм... "Бубенцы" мешает. Ну вы понимаете, о чём я.

Однако, тех уже "зацепило":

— "Германия"? У Веймарской Республики совсем небольшая армия!

С пьяной досадой:

— Зато самая боеспособная — состоящая сплошь из одних офицеров и унтеров! А от "пушечного мяса" — в век пулемётов толку мало.

Смотрю, потихоньку подтягивается народ с соседних столиков и, все как один — с разинутыми зевальниками. Буквально минута и возле меня стало очень многолюдно, как в американском супермаркете на рождественской распродаже.

Пьяно икнув, продолжаю:

— Впрочем, даже без "Reichsheer" большевики обречены! Вышеперечисленные страны НАТО, могут даже без мобилизации резервистов выставить — 113 стрелковых дивизий и 77 кавалерийских полков... Это против двадцати двух кадровых дивизий РККА! "Территориалов" же — вообще в расчёт не берём.

Смотрю — записывают. Прервавшись, думаю — с мутными глазами, грожу им пальцем и приложив его к губам: "Тсс... Секрет!" и, когда они убирают блокноты, продолжаю:

— ...В их составе полтысячи танков и тысяча с лишним самолётов и, к этой же зиме будет ещё больше. Что им могут противопоставить большевики? НИ-ЧЕ-ГО!!! Всё, что им досталось от Императорской Армии — устарело, изношено в хлам или сгнило в прах, а новое не производится.

Переглядываются и недоверчиво:

— Неужели, в Совете Антанты так низко оценивают боеспособность Красной Армии?

Горделиво подбоченись — картину "шляхтич хоруговный" с меня писать можно было, только лебединые крылья осталось к заднице приделать:

— "Боеспособность"... Ха! Отвечу вам словами самих комиссаров, панове. После обследования специально созданной комиссии их ЦК, был вынесен следующий вердикт: "Красной Армии как организованной, обученной, политически воспитанной и обеспеченной запасами силы у нас в настоящее время нет".

— Самое же главное и для наших целей благоприятное — в Главном штабе РККА не существует единого военного руководства. Там грызутся между собой не менее пяти группировок крайне амбициозных — но невероятно малограмотных военноначальников и комиссаров. Об лучшем для нас, даже мечтать не приходится!

После нескольких минут всеобщего оцепенения, вопросы посыпались градом:

— Будет ли участвовать в войне Японская империя?

— Нет, не будет из-за позиции Соединённых Штатов. Они сами имеют виды на Российский Дальний Восток и Сибирь вплоть до Урала. Впрочем, в качестве откупного — самураям будет предоставлена свобода рук в Северном Китае, чтоб под ногами не путались.

Через образовавшуюся толпу, вперёд пробивается какой-то ушлый чувачок с гвардейскими усиками и гусарскими ухватками:

— Почему в числе освободителей России от жидо-большевизма, Вами не были упомянуты военные организации и воинские союзы Русской армии в эмиграции?

Презрительно на него глянув, сквозь зубы процедил:

— Да, потому что предполагается не "освобождение" — а оккупация, разделение и эксплуатация. Вы свой шанс уже упустили — НАТО в ваших услугах не нуждается, господа неудачники!

Из-за спины выпавшего в осадок офицерика, какой-то субтильно-инфантильный на вид молодой человек, излишне пафосно-радостно воскликнул:

— Пусть будет "оккупация", лишь побыстрей вернуться домой и увидеть комиссаров — развешенных на фонарях. Кто встанет во главе России?

Недоумённо пялюсь, как баран на крашенные ворота:

— Какой "России", панове? Не будет больше никакой России — забудьте это слово. А все болота от Смоленска до Урала, будут называться так — как назывались до вашего Петра-Сифилитика... МОСКОВИЯ!!!

Тот, в растерянности:

— А кто встанет во главе Московии? Великий князь...

Его перебили:

— Никакой монархии! Судьбу обломков Империи будет решать Учредительное...

В свою очередь:

— К чёрту "Учредиловку"! Только генерал Кутепов, РОВС и военная диктатура!

— Генерал Миллер...

— К ЧЁРТУ!!!

Ну, понеслась жара!

Дождавшись, когда они все изрядно перелаявшись, хоть немного остынут и вновь обратят взор на меня, пьяненько расхохотавшись прямо им в лица:

— Хахаха!!! Ну и дураки же вы все, панове!

— А кто же тогда? — недоумённо переглядываются, — оккупационная администрация?

— Да, те же комиссары и встанут во главе Московии, Татарии, Сибири и прочих "украин" — территориальных образований на месте прежней "тюрьмы народов". Они уже доказали, что умеют меж собой договориться и хоть как-то — да управлять этой дикой территорией. А вот, вы господа — нет!

Эффект — буквами-словами не опишешь.

И даже цифрами в двоичном коде... Как будто, все разом застыли — будто фрукты-овощи под азотной заморозкой.

Обвожу всю толпу хмельным взором и, с видом "что у трезвого на уме, у пьяного — на языке", бомблю дальше:

— Самые умные из большевистской верхушки, которые давно поняли — что никакой "мировой социалистической революции по Марсу и Энгельсу" не будет. Которые, уже привыкли к высокому положению, к "праву сильного", к роскоши... Которые, чтобы сохранить свой "статус-кво" — уже давно работают на Совет Антанты. Остальных, да — мы будем иметь удовольствие видеть "на фонарях".

Народ безмолвствует...

— А вы, что? Думаете, зря или по своей дурости комиссары — Россию на республики поделили, да какой-то непонятный "Союз" создали?

Палец в потолок:

— Нет, не зря и вовсе не по дурости... А по плану генерала Макса Гофмана! Чтоб, нам потом легче границы оккупационных зон делить.

Помолчав, наслаждаясь произведённым эффектом, и:

— Думаете, зря большевики через свой Коминтерн русское золото на Запад сплавляют? Думаете, это они так "мировой пожар" разжигают? Не угадали! Репарации нам — ещё до войны выплачивают, да индульгенции себе во спасение покупают.

Помолчав, пошатываюсь:

— Ещё немножко подождём — когда комиссары у мужиков землю забирать начнут, их самих сгоняя в сельскохозяйственные коммуны и начнём... Год или два ещё и, нет никой России... Ни красной, ни белой...

Довольно-таки изрядная толпа переглядывается и перешёптывается:

— Так получается, пан, все большевистские комиссары — сидящие в Кремле, работают на Совет Антанты?!

С досадой цокнув языком:

— В Кремле? Нет, панове — далеко не все, к огромному сожалению. Тогда бы, вообще без единого выстрела всё получилось: войска НАТО вошли бы на территорию бывшей Российской Империи — по приглашению Совета Народных Комиссаров. А вот в Коминтерне и на Лубянке — как бы, не больше половины "наших". В так называемых "союзных республиках" — почти все народные комиссары, всё руководство национальных компартий поголовно. После оккупации, они все останутся в своих креслах и будут править — лишь слегка исправив "вывеску". Ну, например: из просто "коммунистических" — став "национал-коммунистическими"... Или — "мусульманско-коммунистическими", "тюрко-коммунистическими". Всего-то одно слово добавь — а как оно весь смысл меняет, панове!

Наконец, кто-то недоумённо задал общий вопрос:

— А как же мы, господа? Где наше место?

И тут я их, как холодным душем:

— Ваше место возле параши, панове!

Насладившись произведённым эффектом, поясняю:

— А зачем вы нужны России и тем более — её огрызкам? Вы плохо управляли той Россией, ещё хуже воевали в Японскую и Мировую войну — больше в плен сдавались. Вы плохо воевали в Гражданскую войну — больше по парижам отсиживались. Вы останетесь там — где есть, панове! Париж, Берлин и Харбин — уже привыкли к русским швейцарам, таксистам и шлюхам.

Не заметил, как звенящая тишина сменилась угрожающим гулом — как растревоженный пчелиный рой, при попытке Вини-Пуха стырить мёд. В воздух взметнулись трости и зонтики. Толпа, человеческих особей в двадцать — в коей наблюдались и крайне возбуждённые дамы, надвигается на меня как стая рыжих собак на Маугли. Журналистов с коих всё началось — нигде не видно, первым вплотную подскакивает офицерик с гвардейскими усиками. Левой рукой хватая меня за грудки, а правой с зажатым канделябром — с хищным прищуром целясь мне прямо в "табло":

— Ах ты, куРва пшекская!

Так, меня ещё никогда не оскорбляли и, взревев боевой шляхетский клич...:

— Пся крев!

...Опередив буквально на мгновенье, лбом бью его в переносицу — брызги крови на моё лицо и сопли в стороны, а перехваченным канделябром — отмахиваюсь от ещё двух взбесившихся эмигрантов с тростями.

Вспомнилось ещё одно ругательство из популярного в моей юности польского фантастического фильма:

— Курва матка!

В меня полетели предметы сервировки столов вместе с их содержимым. Метнув боевой подсвечник в толпу — чтоб выиграть время, хватаю столик и прикрывшись им как щитом — пытаюсь пробиться на выход.

Тщетно!

Разворачиваюсь и запрыгнув на соседний столик...:

— Ще польска не сгинела!

...Метаю свой столик в окно и, почти вместе с ним и брызгами стёкол — выпрыгиваю наружу. Умудрившись остаться на ногах, несусь как олень по какой-то там Авеню, за спиной слыша всё более и более отстающий топот и, крики:

— Держи чёртова ляха!

Смотрю, а впереди бегут со всех ног ещё двое... А эти что натворили, интересно?

Поравнялись, пригляделся — да это ж мои журналисты!

Куда это они так быстро? Неужели в редакцию журнала "Современные записки"?

— "Динамо" бежит, панове? А "Трудовые резервы"?

Ну, что вам — трудно ответить: "Все бегут!"?

Молчат, пыхтят, дико косясь... Ну, да ладно — мне с вами всё равно не по пути.

Сворачиваю в ближайший же переулок и был таков.

Моё дело — "прокукарекать", а там — хоть не расцветай!

Вот жаль только — шляпу свою в стиле "а-ля Аль Пачино", пролюбил...

* * *

Операция "Вброс дохлой кошки" продолжается.

К моменту моего приезда в Париж, Советское посольство и особенно Торгпредство в нём — напоминало, если не Ноев ковчег с его парными скотами — то Вавилонскую башню после смешения языков, это точно. К моменту образования СССР и, даже несколько позднее — каждая из республик пыталась вести свою собственную внешнюю политику и торговлю и, в почти каждой из них имелся свой Наркомат иностранных дел.

Когда же после подписания союзного договора, это явление обозвали "национал-уклонизмом", а саму прерогативу отдали общесоюзному Наркоминделу под началом товарища Чичерина — всех этих "суверенных" дипломатов, потребовалось куда-то срочно пристроить — чтоб на своих национальных украинах не барагозили. Вот их и распихали по советским посольствам представительствам за рубежом. Дольше всего за "национал-уклонизм" держалась Украина и Грузия. Вот их "дипломатов" и, было больше всего в Советском посольстве во Франции.

Толку от них никакого, зато и вреда меньше — оставайся они "дома" со своим местячковым сепаратизмом.

Вообще, у меня такое ощущение... Говорил, уже или нет? ...Что дипломатия в Эпоху НЭПа — как сельское хозяйство в Эпоху Застоя. Место почётной ссылки для проштрафившейся партноменклатуры.

Вот, к примеру, уже этой осенью, вместо Красина на посту Чрезвычайного и Полномочного — будет назначен Раковский. Этот, хотя и по происхождению болгаро-румын — но такая "незалежная свыдомятина", что хоть счас записывай в Небесную сотню и немедленно отправляй на Майдан.

Позже, здесь же побывают на различных должностях такие одиозные личности и будущие жертвы сталинского режима, как Валериан Довгалевский, Георгий Пятаков, Буду Мдивани и прочие им подобные...

Здесь можно привести слова доктора Геббельса по поводу министерства иностранных дел Третьего Рейха:

"Большего скопища самых гнусных личностей, я никогда не видел".

Вот, вот! Не в бровь — а в глаз!

И точно такими же словами, как состояние сельского хозяйства при "развитом социализме" — про возглавляемую гомосеком Чичериным советскую дипломатию "Лихих 20-х", можно смело сказать:

Она лежит на боку.

И у меня сложилось такое ощущение, что легче, проще и гуманнее — было бы пристрелить эту "клячу", чем попытаться заставить её скакать!

* * *

Однако, всё это была присказка, сказка будет впереди...

Нашим бывшим соотечественникам ничто человеческое не чуждо, поэтому кроме серьёзной прессы — типа вышеперечисленных печатных изданий, в Париже существует и так называемая "жёлтая" или "бульварная".

Её представители любят собираться тоже на Монмартре, но с другой стороны холма. Здесь тусуется множество местных и наших же художников-эмигрантов, покупающих их картины американских туристов и просто лиц "вольных" профессий — ищущих на чём подзаработать.

Небольшие кафе стоят рядами — только вывески в глазах мелькают, когда идёшь мимо. В одних пиликает гармошка и слышится французский шансон, в другом — бренчит "шестиструнная", под которую поются русские романсы.

"Сквозь чугунные перила ножку дивную продень...", "Отвори, потихоньку калитку...", "Уж давно отцвели...".

Хм, гкхм...

Ни разу не попалось песня "про поручика Голицына и корнета Оболенского" или что-нибудь ей подобное. Может, обогатим русскую зарубежную литературу "Госпожой удачей" из "Белого солнца пустыни"? "Господа юнкера, кем вы были вчера...", "Господа офицеры, голубые князья..."?

Подумал, подумал...

Перетопчутся, конченные лузеры!

Втеревшись в доверие одному "шибко свыдомому" уклонисту из работников посольства, одолжил у него на неделю вышиванку и, одев её навыпуск под продвинутый смокинг — стал ходить по местам тусовки представителей "жёлтой" эмигрантской прессы и, подсев к ним за столик — с умилительным малорусским акцентом, навязывать разговоры, типа:

— Украинцы веками угнетались русскими шовинистами, поэтому все они относятся к русским враждебно. Но выступать открыто против русских, с оружием в руках — как это делали, к примеру, ваши казаки — значит заранее обречь себя на поражение. Идея украинства, идея что "мы — не Россия", ещё не овладела умами и сердцами большинства проживающих на территории Украины. Они, до сих пор считают себя русскими или на худой конец — хохлами .

— Мы, Национал-социалистическая партия Украины — не болтаем, как вы и не взрываем-стреляем-убиваем — как это делает РОВС! Мы, вступив в КП(б)У, находясь на республиканских должностях всех уровней — сотрудничаем с московскими большевиками и, их руками — сознаём новую нацию, новое государство.

— Первым делом — языковая революция. Мова внедряется повсеместно — в печати, образовании, уличных объявлениях, во всех государственных учреждениях и ведомствах. А русский язык подвергается дискриминации. Если на практике мы видим, что люди затрудняются в пользовании украинским языком, то вина падает не на мову, а на людей...

— Затем — борьба с великодержавным русским шовинизмом, путём переписывания истории со времён пришествия Рюрика. Украинцы должны быть убеждены, что они принадлежат древней цивилизации и ничего общего не имеют с русскими.

— Наконец, экономическое развитие Украины и других республик СССР (мы действуем в тесном взаимодействии с другими братскими компартиями) за счёт собственно России. Когда она обессилеет — а это произойдёт достаточно быстро, мы скажем русским: "Україна — не Росія! Україна це Європа!" и отделимся от неё.

— Украина имеет собственные пути развития и, она должна подготовиться к вступлению в мировое хозяйство не в составе бывшей России — а как равноправная часть этого мирового комплекса. Избавившись от диктата центра, Украина имеет все возможности через десять-пятнадцать — стать если не второй Францией, то хотя бы третьей Швейцарией .

Надо мной смеялись — чаще всего, на меня сердились и даже несколько раз пытались набить мне морду. Но статьи об встроившуюся в компартию — Национал-социалистическую партию Украины и её далеко идущих планах — публиковались регулярно и не только в бульварных изданиях.

И они были пугающе популярными среди белоэмигрантов!

* * *

Вдруг, спохватываюсь...

А нет ли мне каких-нибудь сообщений от "Резидента"? От товарища "Отто" — руководителя разведывательной сети ИНО ОГПУ?

Как-то вечерком зашёл в известный доходный дом с дорогими меблированными квартирами, показал визитку мсье Андре Айвена консьержу...

Увы!

Нет ни сообщений — ни самого резидента.

Хм, гкхм... И тут у меня созрел один интересный план.

На следующий день с утра, прикинувшись богатым путешествующим румыном со знанием "великого и могущего", наняв первого попавшегося переводчика из "наших", вновь появился в доме на площади Madeleine перед тем же консьержем и сунул ему под нос — уже свою визитку, предъявил первую хотелку:

— Я хочу снять у вас квартиру сроком на две недели.

— У Вас прекрасный вкус, мсье Дрякула! Сейчас служащий покажет Вам...

— Я хочу сам выбрать квартиру.

— Желание графа — для нас закон!

Побродив по этажам в сопровождении переводчика и какого-то слишком услужливого французского хлопца, остановился на четвёртом — перед дверьми двухуровневой квартиры с мезонином.

— Извините, граф — но эта квартира уже снята.

— Вот, как? Я поговорю со съёмщиком.

— Увы, но мсье Андре Айвен в данный момент отсутствует.

— Хорошо. Тогда я сниму квартиру по соседству.

— Сожалею, но она тоже занята.

Но я уже нагло стучусь в дверь. Вышедшему на стук важному господину в персидском халате, сую толстую пачку банкнот и глядя поверх тёмных очков, говорю:

— Мсье! Меня зовут граф Дрякула из Трансильвании и, я бы хотел занять ваш номер.

Тот, ошалев спрашивает:

— Почему именно этот?

— Потому что, я так хочу. Если Вас не устраивает сумма...

Вопреки опасениям, моё предложение "мсье" весьма заинтересовало. Изрядно поторговались и добавив к первоначальному "прессу" франков ещё приблизительно треть, уже тем же вечером смог въехать в квартиру по соседству с "Резидентом". Тот уже был на месте и, судя по звукам — доносящимся из открытого окна его квартиры, слышимых с балкона мезонина — был не один.

— Трахаются они там, что ли? — прислушиваюсь, — да, никак — групповуха!

Мне тоже "захотелось" и, я воспользовался определённого рода "услугами" — почти в открытую предложенными приведшей прибираться горничной. Та правда, не стала изображать бурную страсть — как та проститутка: деловито отсосала, взяла чаевые и улыбнувшись и что-то пролопотав по-французски, удалилась.

В тёмное время суток, чтоб с улицы не заметили, в соседний номер можно было спокойно пробраться через балконы и окна — если они открыты изнутри, конечно.

Однако, мсье Андре Айвен свалил из квартиры только лишь на следующий день ближе к обеду.

Поэтому, сперва потренировавшись простейшей отмычкой на собственной двери, я смог проникнуть в его номер лишь после полудня, дождавшись ухода прибирающей служащей.

Что я ожидал найти?

Сказать по правде — сам не знаю.

Списки несуществующей резидентуры? И дохлого осла уши... Может, что-нибудь компрометирующее — свидетельство о его работе на французскую или британскую разведку, кроме советской.

На письменном столе немного газет и исписанных листков — в том числе и на русском... Так, ерунда.

Мусорная корзина... Почти пустая.

Взял образец почерка.

Что в столе? Достаточно много денег в различных валютах, золотые изделия... Нет, всё не то.

Эге... Чемодан.

Пороемся в "грязном белье"?

Какие-то подозрительные мужские подштанники — никогда прежде такие не видел. А, что здесь?

Опаньки...

ДА, ОН ЖЕ — ПИДОР!!!

Порнуха вполне определённой — гомосятской направленности и... Мать его, Резидента, итти...

Огромный, чёрный, резиновый "самотык"!

"Фаллоимитатор", говоря по-научному.

Мля... С первого взгляда на него неладное чуял.

Впрочем, особо удивляться нечего: гомосеки — излюбленный объект для вербовки у всех без исключения спецслужб мира. Почему наша должна чем-то отличаться?

С любопытством рассматриваю, хотя в руки брать брезгую — кто его знает, в чьей заднице он побывал...

Вдруг у негра?!

Читал, что при аресте Генриха Ягоды, кроме трёх роялей (самых настоящих, а не в иносказательном смысле) — нашли несколько тысяч бутылок коллекционных вин, больше тысячи штук антикварной мебели и посуды, произведений искусства, тюков с мехами, одеждой и прочим барахлом... Кроме того была обнаружена порнография всех видов и искусственный член.

Посмотрел с уважением: может, тот самый? Так сказать — "историческая реликвия"?

Внимательно пересмотрев порнографическое фото — явно любительское: вдруг на них окажутся вполне реальные исторические персонажи — коих можно было бы шантажировать. Не обнаружив таковых, аккуратно сложил всё как было, закрыл чемодан и засунул его на место.

Присмотревшись к конструкции оконных и дверных балконных шпингалетов, принесённым инструментом сделал так, что закрыть их изнутри было невозможно, зато снаружи — пара пустяков.

Через ночь, вновь услышав знакомые звуки из окна по соседству, переодевшись в тёмное для скрытности и босиком — чтоб не сорваться, пробрался через балконы и мог полюбоваться через полуоткрытое окно спальни за гомосятскими забавами.

Впрочем, был несколько разочарован: двое голых волосатых мужиков — друг другу дрочат при свете свечей и, всего лишь. "Игрушки" не было видно: видать, так — для антуража или лично для себя бережёт.

Стало противно до рвоты, и:

— Тьфу на вас, извращенцы!

Сплюнул вниз — "на головы беспечных парижан" и полез обратно...

* * *

Вот так вот весело, а временами смешно — просто аж обхохочешься, прошла-пролетела неделя и, я вновь оказался за столиком в бистро — в ожидании своего британского коллеги из "МИ-6". Не успел даже на часы разок взглянуть, как он уже здесь...

Точность — вежливость королей и агентов спецслужб!

— Хелоу, мистер! Хау ду ю ду?

И, отодвинув початую чашку кофе и блюдце с лепёшками, воздрузил на стол довольно-таки увесистую папку.

Поморщившись от моего "английского", тот положил на стол сложенный вчетверо лист бумаги:

— Здесь всё о интересующих Вас субъектах — новые имена, адреса, счета в банках. А их скальпы сами добывайте...

Насмешливо:

— ...Неужели в ГПУ умельцев нет?

— В ОГПУ! — поправляю, — разрешите одним глазком?

— Сперва позвольте мне! Сразу двумя — не люблю прищуриваться.

Специфический британский юмор.

— Как Вам будет угодно, сэр.

Достаю из большой папки маленькую папочку — листов в пятьдесят, протягиваю ему:

— Остальное изучите сидя в посольстве. Удобное кресло, секретарша под боком, виски с содовой и что-нибудь "гаванское"... О,кей?

Чуток помедлив, кивает:

— Fair enough!

Беру его списочек. Кстати, очень хорошая бумага.

Сразу видно — посольская!

Разворачиваю листочек, читаю и жду когда тоже самое проделает мой британский коллега. У него это получается гораздо дольше, морщит лоб, шевелит губами, потеет, вытирает лоб платком...

Тем временем пью кофе, закусываю — ещё в прошлый раз очень понравившимися лепёшками с сыром и размышляю.

Так, так, так...

Вышеописанные дела мы закончили почти одновременно и, допив кофе, я первым задаю вопрос:

— Разумеется, снять деньги со счетов я без владельцев не смогу?

Тот, сухо:

— Совершенно верно. У нас не Совдепия — личная собственность священна и неприкосновенна.

— А Вас не смущает, что эти деньги украдены у государства?

Джентльмен, невозмутимо пожав плечами:

— Докажите это через суд и забирайте.

Хлопаю ладонью об стол и возмущённо:

— Извините, сэр, но это — мошенничество! Ни скальпов, ни денег — одна бумажка, которая и на пипифакс не годится.

Ещё раз с удовольствием пощупал...

Нет, но какая отличная бумага!

Разве, что сперва дать помять кому-нибудь хорошенько.

Удивлённо приподнимает брови:

— Для ГПУ будет сложно ликвидировать этих людей, сперва заставив их отдать деньги?

— Для "О-Г-П-У(!!!)" нет ничего сложного. Но это будет — уже не моя личная заслуга, а всей этой организации... Понимаете? Или, думать в вашем Оксфорде не учат?!

Кивает и, показалось с издевательским оттенком в голосе:

— Понимаю, но ничего большего сделать для Вас не могу. Не знаю, чего там вам про нас наговорили в школе... О-Г-П-У(!!!)... Но возможности "SIS" тоже довольно ограничены.

— Ах, вот как?! Ну тогда, мистер, наша с вами встреча была ошибкой...

Прячу листок в карман, убираю папку в портфель и, кивнув на папочку в его руках:

— ...Пусть "это" останется памятью о нашем знакомстве и напоминанием об упущенных возможностях.

Поднимаюсь и, уж было на выход... Сделав какой-то "маяк", мой собеседник угрожающе прорычал:

— СИДЕТЬ!!!

В руках у джентльмена вдруг оказался револьвер незнакомой мне системы, из-за соседних столиков вдруг поднялись ещё два джентльмена — до этого мирно беседующих с дамами, а из-за поворота вдруг показался автомобиль — с ещё двумя джентльменами.

Однако, встрял я — как половой член в деревенский рукомойник!

Ну, что делать?

Падаю на кресло обратно... "Соседи" оставившие скучать дам — угрожающе, но пока спокойно нависли "над душой". Автомобиль встал у выхода с открытой площадки, но пассажиры не выходят — ждут команды или развития событий.

"Коллега", довольно приязненно улыбаясь, предлагает:

— Сейчас ты встанешь, рассчитаешься за кофе, добровольно пройдёшь с нами до автомобиля, сядешь в него и доедешь до Посольства. Затем, отдашь все бумаги, расскажешь то, про что возможно утаил от меня и...

Перебиваю и заканчиваю за него:

— ...Получу политическое убежище, гражданство, бочку варенья и ящик печенья.

Тот, аж заморгал!

Наклонившись через столик, приблизился и шепчу прям в ухо:

— Немцы — они, такие затейники! Не находите это, коллега?

Тоже шёпотом:

— При чём тут немцы?

— Они, придумали винтовку с телескопическим прицелом, представляете?

Таращится:

— "Винтовка с телескопом" — уже давно известна. И далеко не факт...

— ...Факт, что из неё можно прострелить Вам лоб с шестисот шагов! Например — вон с той колоколенки, видите? Видите, поблёскивает?

Посмотрев в указанном направлении:

— Вы — блефуете!

Впрочем, не совсем уверенно... Глаза в глаза: неотразимый психологический приём — кто первым сморгнёт:

— Хотите проверить, коллега — блефую я или нет? На собственном лбу?! В конце концов, это — не профессионально.

Первым "сморгнул" он:

— Что Вы предлагаете?

— Как профессионал — профессионалу, предлагаю перезагрузиться.

— "Перезагрузиться"?

— Вот именно — "restart"! Начать всё с чистого листа. Забыть про это маленькое недоразумение и попробовать договориться в другом формате.

Завис...

— Отзовите на исходные места своих людей и попробуем договориться. O,kay?

— Alright!

Сперва он убрал во внутренний карман свой ствол, затем по его сигналу всё возвратилось на круги своя. Рядом стоящие джентльмены вернулись к своим дамам, а сидящие в машине — отъехали за угол.

— Итак, продолжим..., — перехватываю инициативу, — Вы и ваша "Контора" хорошо изучили материалы, переданные мной неделю назад?

— "Операцию Трест"? Да, достаточно хорошо.

Прищурившись:

— Ну и каково впечатление? Как профессионального разведчика?

Тот, довольно вяло, впрочем, симулирует крайнее восхищение:

— О!!! ГПУ, немного научилось — как надо работать. Извините — ОГПУ!

Делаем осторожный вывод: "МИ-6" давно раскусила эту игру наших чекистов и, даже возможно — использовала в своих целях .

— А ваше начальство не желает расплатиться сторицей? Так сказать — "око за око, трест за трест"?

— Объясни?

— Взамен планов Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала по 1927 год включительно — я вам предлагаю сыграть в ту же игру. Создать мнимую шпионско-контрреволюционную организацию в нём — готовящую переворот перед интервенцией Запада.

Коллега из "МИ-6" вкурил тему с ходу — аж ноздри раздулись, как у призового жеребца:

— Что от нас требуется?

Достав из портфеля папку и потрясая перед его носом:

— Мне нужно примерно такое же досье на некоторых деятелей Коминтерна среднего звена, якобы уже давно работающий на британскую разведку с целью...

Задумываюсь, а британский "коллега" с готовностью подсказывает:

— ...Свержения Советской Власти?

— Нет, пожалуй — в это никто не поверит. Зачем свергать власть — при которой тебе очень хорошо живётся и вольно дышится?

Додумав, не торопясь даю весь расклад:

— Захвата своей личной власти. Правлением народом, использованием ресурсов и богатств страны в угоду своим шкурным интересам — под прикрытием марксисткой идеологии.

Достаю чистый листочек, карандаш и пишу:

— Вот эти лица в списке заговорщиков обязательны. Кроме этого, строго обязательно...

Смотрю ему в глаза:

— Хотя бы один действительно существующий агент. Если не британской разведки — то французской, польской... Да, хоть — аргентинской! Для "чистосердечного" признания, понимаете?

— Понимаю...

Убрав папку в портфель, встаю и протягиваю руку:

— Ну, а раз понимаете — тогда за дело, коллега! Встретимся на этом месте, в это же время, ровно через неделю. Удачи!

Пожимает мне руку:

— Good luck, colleague!

В этот раз — даже "хвоста" не было.

* * *

"Предательство"?!

Да, побойтесь Маркса!

Предать можно только своих — а товарищей из Коминтерна я своими не считаю.

Предательство Советского Союза? Ты, мол, когда служил в СА — присягу ему на верность давал.

Извините, но в присяге на верность Отечеству — ничего про Коминтерн и Мировую революцию не говорится.

К тому же Коминтерн это структура — стоящая над(!) Советским Союзом. Моя страна, в этой структуре — имеет подчинённое положение и, даже Всесоюзная коммунистическая партия (большевиков) официально считается одним из подразделений этого спрута — протянувшего свои щупальца на весь Земной шар.

Предательство государственных интересов страны?

А это, как посмотреть — на какие "интересы" и чьи!

Надеюсь, всем знакома пословица: "Кто девушку ужинает — тот её и танцует", да?

Однако в данном случае эта "девушка", разжирев до безобразия на наших "ужинах" — заставляла нас "танцевать" на собственных яйцах!

В интересах СССР было — наладив если не дружеские, то хотя бы нейтрально-деловые отношения с промышленно развитыми странами — произвести модернизацию страны.

"Иначе, нас сомнут"!

Деятельность Коминтерна же: шпионаж, подрывные действия, откровенный терроризм — с взрывами, поджогами и убийствами — мешала выстраивать такие отношения, мешала произвести индустриализацию страны и, всемерно способствовала тому, чтоб нас "смяли" — объявив "мировым злом", как какой-нибудь "ИГИЛ".

В двадцатые годы, "Министерство Мировой революции" нагнуло под себя Наркомдел, Наркомвнешторг и, даже ИНО ОГПУ и Разведупр РККА — в которые впихивали сотрудников "Отдела международной связи" (ОМС), Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала (ИККИ).

И ладно бы толк был...

Западные разведслужбы всячески способствовали всем трём революциям в России и, я был бы очень даже не против — воздав им сторицей, устроить небольшую гражданскую резню где-нибудь в Ольстере.

Но гигантские жернова, высасывая последние ресурсы из нищей — ещё не оправившейся после двух войн подряд страны, крутились практически вхолостую!

Триста тысяч коминтерновцев, расходую свыше трёх миллионов золотых рублей в год, действуя по всему миру от Норвегии — до Латинской Америке и Китая, не смогли сделать ровным счётом ничего. Ни одной революции, ни одного достойного упоминания восстания — хотя бы в самом зачуханом уголке мира.

Да, что там "революции", что "восстания"...

Ленин, в помощь шведскому пролетариату выдал от щедрот своей (русской, ли?) души триста тысяч крон, а когда он чуть позже, по поводу голода в Поволжье обратился с нему же с просьбой о помощи, то получил от скандинавских "братьев"...

530 крон!

Прописью: пятьсот тридцать шведских рублей.

По-моему, самому глубочайшему убеждению — этим сказано...

ВСЁ!!!

Если даже умозрительно предположить, что победит Мировая пролетарская революция — Россия в "Мировой Федерации Советов" останется тем, чем и была — сырьевым придатком индустриально развитых стран. "Дойной коровой" уже не для четырнадцати республик — а как бы уже, не сотни с лишним.

Поэтому, интересы Коминтерна противоречат интересам моего государства и, я намереваюсь бороться с ним всеми доступными мне средствами.

Ведь я ж, в конце концов — присягу давал!

Ещё вот...

"Не доедим, но хлеб вывезем!".

Слышали такое?

Эти слова принадлежат царскому министру финансов Вышнеградскому, хотя иногда их приписывают Витте или даже Столыпину.

Большевики тоже, растранжирив золотой запас Российской Империи — не нашли ничего лучшего как провести индустриализацию за счёт хлебного экспорта.

Соглашусь: в "реальной" истории — у Сталина и его "группы поддержки", выхода другого не было.

Но у нас же не "реальная" — а альтернативная история!

А я — попаданец прогрессорского типа.

Развивая некоторые прорывные технологии, я хочу и вполне могу дать советским правителям такой экспортный товар — за счёт, которого они смогут удовлетворить свои амбиции — присущее всякой элите. Чтоб, они наконец отстали от народа с "добровольно-принудительным" изыманием и последующим вывозом из страны хлеба и, других продуктов питания.

Дайте, наконец, народу наесться досыта!

Однако чую, все мои усилия пойдут прахом — если не дать хорошенько "по рогам" коминтерновской мафии. А как ещё назвать эту интернациональную шайку демагогов, авантюристов и бездельников?

И добровольно, одними лишь увещеваниями и призывами к совести — не унять этот синдикат международных прохвостов. Уже привыкших к своим привилегиям, вошедших во вкус — красуясь на трибунах и президиумах, швырять миллионы на разжигание мирового пожара. А фактически — на ветер, если не просто в свой карман.

* * *

— Джентльмены куевы!

Распрощавшись (в этот раз "по-человечьи" — с рукопожатиями и взаимными пожеланиями здоровья, удачи и успехов) с британским коллегой из "Secret Intelligence Service", я долго шёл пешком и всю дорогу матерно матерился матерным матом — распугивая проходящих мимо парижан и гостей столицы.

Так, так, так...

Но, хочешь не хочешь, ругайся не ругайся — а задание Ягодки выполнять надо. Причём, его надо выполнить так — чтоб и не придерёшься и, в то же время — отбить у него всякое желание давать мне другие задания.

Раз британская разведка так щепетильна — найдём тех, кто этим недостатком не обладает.

Кто эти добры молодцы?

Правильно!

Господа белогвардейцы из "Русского общевоинского союза" (РОВС).

Сперва, белое движение в эмиграции бурлило-кипело или просто сидело на чемоданах — ожидая, когда можно будет вернуться в Россию. Сейчас, надежды увяли и, эмигранты всё больше и больше забывают о "родных берёзках", вынужденные адаптироваться в эмиграции в целях элементарного выживания. Здесь полный набор всех достойных и не очень занятий: от криминала и "вольных" профессий на "монмартах" и в борделях — до рабочих специальностей на заводах, таксистов, швейцаров, вышибал и так далее...

Но были среди этой публики и другие — злые и не навоевавшиеся!

Эти, объединялись в несколько полувоенных-полуполитических организаций — продолжавших бороться с Советской Властью террористическими методами.

"Русский общевоинский союз" (РОВС) — был самой крупной и агрессивной из них.

Итак...

Насколько это было возможно — загримировавшись под товарища Отто, я на следующий же день подъехал на русскоговорящем таксисте к штаб-квартире РОВС в Париже. Подхожу к стоящему у дверей офицеру в штатском и, распахнув пиджак — показывая отсутствие оружия:

— Я агент ОГПУ из Москвы. Хочу с глазу на глаз поговорить с генералом Миллером об одном очень важном деле...

— По какому такому делу, сволочь большевистская? — с холодно-любопытным бешенством спросил тот, — по вопросу организации твоих похорон?

Глазом не моргнув:

— По делу напрямую его касающегося.

Махнув рукой в сторону ближайшего открытого кафе, какие в столице Франции встречаются почти на каждом шагу:

— Буду ждать там.

Конечно, можно было обратиться напрямую к Александру Павловичу Кутепову, наиболее авторитетному генералу в этой организации. Но тот совсем недавно прибыл из Сербии, поэтому — возможно, не был в курсе насчёт здешних реалий и, насколько мне известно — был несколько неадекватен.

Евгений-Людвиг Карлович Миллер же, в Гражданскую войну — руководитель Белого движения на Севере, по моим представлениям — был более договороспособен, хотя бы в силу занимаемой должности. Ныне он состоял при Верховном Главнокомандующем Русской Армии — Великом князе Николае Николаевиче и заведовал казной движения.

Этого, должно заинтересовать моё предложение.

Ждал довольно долго. За это время успел выпить пару чашек кофе, съесть полкило сдобы и прочитать "от корки до корки" пару эмигрантских газет, в которых...

Ну, про это надо отдельно рассказывать!

В окнах штаб-квартиры РОВСа, то и дело мелькали из-под штор лица, а из дверей иногда выскакивали полюбоваться мной всякие типы. В руке у одного из них, я даже видел ствол — из которого он в меня со злобной гримасой целился. Я показал ему "фак" и, тот — тут же потух и слился.

Подходили трое очень агрессивно настроенных бывших офицера, на глазок — званием не выше ротмистра, но я отказался с ними разговаривать. Подошёл ещё один, на вскидку — настоящий... Штабной полковник и, представился генералом Миллером. Но был быстро мной разоблачён.

Тот, озадачено:

— Ты лично знаком с Евгением Карловичем?

— Видел его фотографию — ведь я же из ОГПУ, не забывайте. Так, что идите и передайте — он очень сильно пожалеет, если и дальше — вместо себя будет посылать адъютантов.

Три часа сижу жду, успел уже соскучиться до зевоты и сбегать разок-другой в платный сортир... Как совсем с другой стороны от штаб-квартиры — подкатывает ко мне автомобиль и, выходят из него четверо пассажиров: два мужика лет за пятьдесят и двое помоложе — держащиеся крайне настороженно, а руки в карманах.

Слегка привстав, приподнимаю шляпу:

— Приветствую вас, господа генералы!

И сажусь на место.

И так передо мной двое — Миллер и Кутепов: "вода и пламень" — так сказать.

Первый, плотного сложения мужчина с усами Мюнхгаузена, с редкими зачесанными назад волосами и внимательными, чуть прищуренными глазами. Не протягивая руки, он:

— Позвольте представиться: русский генерал, бывший Командующий Северной Армией — Евгений-Людвиг Карлович Миллер-Васильев.

Не успел я и рта раскрыть, как бывший с ним слегка худощавый лысый мужик с закрученными усами и небольшой бородкой, по всем признакам — генерал Кутепов, не представляясь, изрядно хамовато оглядев меня с ног до головы и непрекрыто-неприязненно, молвил:

— Так вот значит, какой ныне чекист пошёл. С виду, человек — как человек, а загляни в нутро... Гнида!

Поморщившись, я бесцеремонно-решительно прерываю его разглагольствования:

— Давайте оставим все эти сантименты газетчикам, Алексей Павлович! Коль уж соизволили явиться — выслушайте, что я Вам предложу или, убирайтесь восвояси.

— Алексей Павлович, голубчик! — Миллер, которого заметно снедало любопытство, встал на мою сторону, — он прав: раз уже мы сюда приехали, давайте хотя бы его выслушаем!

— Сперва, мы проверим — не затеял ли ты чего, — борзо подступил ко мне один из тех, что помоложе, — оружие при себе имеется? Ведь с вас — с краснопёрых, всё станется...

Второй встал слева, не вынимая правой руки из кармана.

Я с готовностью встал, вышел из-за столика и предварительно похлопав по карманам, распахнул полы пиджака:

— Безоружен как пацифист из Лиги наций! Понимаю ваши опасения, господа офицеры — поэтому не буду препятствовать досмотру и даже изъятию бумажника, ибо понимаю — как вы материально нуждаетесь вдали от Родины...

Тщательно проверив меня на наличие всего стреляще-колюще-режуще-взрывающегося и разок незаметно — но чувствительно, врезав по почкам за излишнюю разговорчивость, молодой кивнул генералам и скрестив руки встал справа от меня.

Сдержав себя, чтоб не зашипеть от боли, усаживаюсь на своё место, не забыв предложить и потенциальным партнёрам:

— В ногах правды нет — присаживайтесь, господа генералы!

Дождавшись, когда они не без колебаний последуют моему примеру, сразу же беру в руки инициативу:

— Сперва в знак так сказать — "доброй воли", хочу предупредить вас, господа: ИНО ОГПУ начало сезон охоты за вами.

Переглядываются в нешуточном изумлении:

— Объяснитесь?

— Изрядно досадили вы нашим, господа генералы! Поэтому, решено вас двоих похитить, тайно увести в Советское посольство и там "интенсивно" допросить. Затем — казнить методом удушения в пеньковой петле и сжечь трупы...

У Кутепова, аж бородёнка дыбом, приподнимается и буча на меня налившиеся кровью буркалы:

— Кто? Когда? Где? Говори, комиссарская сволочь!

Тут, мы с ним немножко поругались:

— Если ты, Ваше благородие, будешь орать...

Вскакивает и с кулаками:

— Да, я тебя...

Следую его примеру, поднимаюсь и принимаю стойку для битья холёной генеральской рожи:

— В России надо было руками махать! А здесь — утри кровавую юшку из носа и заткнись!

Генерал Мюллер, встав между нами, предотвращает драку, еле-еле успокаивает расходившегося Кутепова и снова усаживает его за стол.

Не обращая более внимания на неадеквата, обращаюсь к Мюллеру:

— Евгений Карлович! Я ж просил об встрече "те-а-тет"... Ну, хотя бы в присутствии пары адъютантов — свидетелей того, что я Вас не вербую!

Миллер:

— Извините... Как к Вам обращаться?

— Называйте меня "Борман". Просто Борман — без "товарищ", или "господин".

— Эээ... Всё же я Вас буду "господин Борман". Не возражаете?

— Как Вам будет угодно.

— Всё же вынужден поддержать Алексея Павловича в требовании предоставления более подробных сведений об готовящихся злодеяниях. Ведь, как-никак речь идёт о наших с ним жизнях! Разве, Вам на нашем месте не было бы любопытно?

Пожав плечами, мол — ваши проблемы:

— Мне было бы — до жути телесной "любопытно", будь я на вашем месте, но больше чем я уже сказал — я сказать не могу. Не я планировал, не я руковожу или участвую в этой операции, сам узнал про неё совершенно случайно.

— Хотя бы время?

Посмотрев вверх, "радую":

— Печи для кремации трупов во флигеле при Торгпредстве уже готовы, значит не исключено — что в самое ближайшее время.

Переглядываются в самом дичайшем афуе...

Вот, вот! Ходите теперь по Парижу и озирайтесь!

На самом деле, ОГПУ ими займётся чуть позже. Кутепова — убьют при попытке похищения в тридцатом. Мюллера — похитят и расстреляют на Лубянке в тридцать седьмом.

Однако, если я их насторожу-напугаю, глядишь — поменьше диверсий да терактов на территории России будут устраивать, а побольше про свою собственную безопасность думать.

Расходовать ресурсы на оборону, так сказать, а не на наступление.

— ...Хотя, если вы мне поможете сделать карьеру, — с самым невинным видом, — я, возможно — смогу раздобыть более подробные сведения.

Кутепова, от такой наглости — чуть "Кондратий" не хватил:

— Это как же, белогвардейские генералы — смогут помочь чекисту сделать карьеру? С повинной, что ли — к вам в Москву приехать?

Усмехаюсь и ехидно-иронически:

— Что, Ваше превосходительство? Появляются такие мыслишки, да?!

Тот, краснеет раком... Краснеет как рак — брошенный в ведро с кипятком.

Усмехаюсь:

— Конечно, такое очень желательно... Но необязательно.

Медленно достаю из кармана тот самый — переданный агентом "МИ-6" списочек, и кладу на стол:

— Господа! Это — мои бывшие коллеги-чекисты, а ныне — перебежчики. Здесь их адреса, банковские счета и прочие личные данные. Мне поручено наказать их так, чтоб другим неповадно было перебегать. Для этого — мне нужны скальпы этих людей.

Тыча пальцем в номера счетов, заостряя внимание на финансовой стороне нашей сделки:

— А всё что при них будет обнаружено или с них выбито — можете оставить себе...

В любом случае, чтоб снять деньги со счетов — нужна целая организация и время. Ни того, ни другого — у меня нет и, в обозримом будущем не предвидится.

Белогвардейцы пустят их на подрывную деятельность?

Там не так уж и много средств, чтоб что-то серьёзно "подорвать". К тому же, у РОВСа и без подрывной деятельности — статей расхода хватает. Не успев возникнуть, эта структура тут же, согласно российским обычаям — начала стремительно обюрокрачиваться.

Даже Кутепова, слегка "вставило":

— "Скальпы"?

Как туповатому школьнику, терпеливо объясняю:

— Да, да! Это, господа — те же красные, которых вы убивали с семнадцатого года. Так что уверен — особых моральных проблем не возникнет.

— Нет, ну я понимаю... Но почему именно скальпы?

Тоном заправско-патологического маньячилы:

— Ну не головы же целиком отрезать — они занимают много места и очень плохо хранятся. Хотя если найдёте хорошего таксидермиста, я не возражаю.

Больше вопросов на эту тему не было.

Миллер глубоко задумывается, внимательно изучая списочек — деньги то казначею всегда нужны, а Кутепов строит всяческие гнусные предположения:

— Это — какая-то провокация ГПУ!

— Хахаха, — ржу, не могу, — дожили господа белогвардейцы! Довоевались, что говорится... Убить большевика — у них считается провокацией ГПУ! Может доживём и до тех пор, когда и идею освобождать Россию-Матушку от ига жидо-комиссаров — посчитаете за проект ВКП(б), господа белогвардейцы?

Кутепов, свежеповешенным большевиком краснеет пятнами и, пуча генеральские гляделки, рычит:

— Заткнись! Вот ты точно не доживёшь!

Определённо, мы с первого же взгляда не понравились друг другу — у меня, слова как будто сами-собой выскакивали:

— Если после вашей кремации, Алексей Павлович, мне доверят развеять ваш прах над Сеной — то с превеликим удовольствием это проделаю! Или, предпочитаете городскую канализацию?

Тот, судорожно хватаясь за то место — где у него когда-то висела табельная шаблюка:

— Да я тебя, большевистский сцучёнок...

Мюллер, встав и разведя руки в стороны, чтоб предотвратить рукопашную:

— Господа, господа! Успокойтесь. Умоляю вас!

Посидели, помолчали — всякую гадость друг про друга думая... Затем Мюллер, вертя в руках листочек бумаги, с лёгким прищуром глядя мне в глаза:

— Господин Борман! Не обижайтесь, ради Бога... Но, может действительно это какая-то операция вашей ГПУ?

Насколько мне известно, существуют два вида генералов. Одни планируют боевые операции, другие думают, как обеспечить их материальными ресурсами. По ходу передо мной именно подобная "сладкая парочка"!

Чуть склонив голову набок:

— Назовите цель операции, Евгений Карлович?

Тот, думал, думал:

— Чтоб перед французами обвинить в этом преступлении РОВС.

Усмехаюсь:

— Мало ли в чём большевики обвиняют вас, а вы — их? Одним обвинением меньше, одним больше — что это изменит? В любом случае, первым делом французские власти и полиция подумают про чекистов — наказавших своих за предательство. А если вы сработаете "чисто" и позаботитесь подкинуть какие-нибудь КРАСНОРЕЧИВЫЕ(!!!) "улики"... Ну, сами понимаете — чего мне вас учить?

Переглядываться и, наконец сам генерал Кутепов — начал соображать более-менее адекватно-конструктивно:

— Есть у меня парочка офицеров-казаков из контрразведки... Так, как Евгений Карлович?

Тот, ещё раз внимательно перечтя список:

— Господин Борман! Не подскажите мне — почему шестой "претендент" приписан чернилами и без банковского счёта?

Это — "Товарищ Седой", собирающий мзду с торговых посредников на Мировую революцию. Я, с полным на то основанием, считаю — что смогу делать это не хуже, чем он:

Пожав плечами, недоумённо развожу руки:

— Начальство внесло его в список в последнюю очередь. Если интересуют подробности — дайте запрос на Лубянку, Евгений Карлович... Хахаха!

Мюллер, впрочем, ничего не обещая:

— Мы ещё подумаем над ваши предложением, господин Борман.

И привстаёт, давая понять, что разговор окончен.

Также поднимаясь со стула, я:

— Думайте быстрее, господа! Если всё же надумаете, то упакуйте скальпы в коробку из-под шляпы и вышлите вот по этому адресу...

Протягиваю бумажку с адресом первой квартиры, где почти не бываю:

— ...После чего встречаемся на этом же месте и, очень даже возможно — я сообщу что-нибудь новенькое, касаемое лично вас двоих.

В этом месте я весело подмигнул Кутепову и уже вдогонку:

— Не забудьте пересыпать скальпы солью, чтоб не завонялись!

Кутепов, зло:

— Поучи меня ещё, сопляк краснозадый.

Стало немного обидно...

Ишь, ты!

Свалили в двести с чем-то пароходов с Крыма, разбежались запечными тараканами по всему миру — а теперь ещё и обзываются.

Даже теперь, потерпев сокрушительное поражение — господа белогвардейцы (среди которых большинство составляют вовсе не монархисты — а республиканцы-демократы) не смогли объединиться, забыв разногласия... Не смогли дать народу ничего привлекательного, никакой идеи — кроме банальнейшего террора.

Скучно, девочки!

Да, что там "идеи"?!

Даже "эмигрантские песни" и, те — за них придумают советские поэты и композиторы 60-90-х годов!

Господа белогвардейцы, эта воинствующая либ-дем-шиза — говоря современным мне языком, проиграют ещё раз. Ибо большевики, среди которых — как бы не половина из бывших левых эсеров-"бомбистов", по части террора намного продвинутее их будут.

* * *

Как и договаривались, через неделю возле британского посольства состоялась моя третья встреча с представителем "Secret Intelligence Service".

Протягивая мне довольно тощую папку, тот:

— Извините, но Вы нам дали слишком мало времени. Поэтому, для придания достоверности — компромату пришлось придать вид документов, второпях надёрганных из разных досье.

Раскрываю, перебирая — нескреплённые, печатные и рукописные, пожелтевшие от времени и как будто вчера с фабрики листки разных форматов и разной "свежести" и, невольно восклицаю:

— Да, они же на английском!

Тот, с холодной усмешкой:

— А Вы бы хотели, чтоб на каком языке вела делопроизводство британская разведка? На русском?!

Ладонью по лбу:

— Ах, да!

Всё же нахожу несколько документов на нашем — в основном расписки за крупные денежные суммы, знакомые и незнакомые имена, фотографии...

Нет, никого из "топа" Коминтерна — вроде Зиновьева, я не заказывал!

Второстепенные, а то и вообще — третьестепенные личности, рядовые исполнители. Однако любой могучий, крепкий дуб — держится за счёт множества незаметных глазу корневищ, просто корней и корешков...

Вот именно — "корешков"!

Казалось бы — несокрушимая мощь, да? А подруби их и дуб рухнет — ломая ветки соседним дубам.

Из "своих" англичане выдали некого Иосифа Михайловича Варейкиса ... Имя знакомое, но просто так на ходу — не могу вспомнить кто это такой.

Ладно, доберусь к своему "послезнанию" — разберусь.

Насколько я понял, буквально "на коленке" состряпанные подделки — имеющие разрушительный эффект, англичане обильно разбавили подлинными документами — но безобидными для них.

При желании разоблачить можно...

А если нет такого желания?

Ладно, "с паршивой овцы — хоть шерсти клок". Складываю компромат в портфель, допиваю уже остывший кофе и поднимаюсь:

— Ну... Мистер, не знаю — как Вас там, пришло время прощаться. Руки жать, обниматься и тем более — целоваться в дёсны, не будем. Не друзья всё же — а враги, хоть и коллеги по нелёгкому шпионскому ремеслу.

Тот, в свою очередь с трудом оторвавшись от моих документов:

— Неужели, Вы не захотите встретиться вновь?

— Зачем? Сказать по правде и, эта наша с Вами встреча — была ошибкой. Хотя...

Может, попробовать продолжить игру? А вдруг мне еще что от "МИ-6" потребуется? Вновь искать контакты и подходы?

Достаю карандаш и прямо на собственной же инфе пишу, стараясь как можно более изменить почерк:

— ...Напишите по этому адресу в Москве, как с Вами связаться.

Это, один из моих "почтовых ящиков" — через которые я держу связь с Мишкой Бароном. "Бабушка — Божий одуванчик", к коей иногда забегают беспризорники, чтоб подзаработать пилкой-рубкой дров, да копанием огорода.

Прибегают, убегают — понятно, да?

* * *

Теперь следующая дилемма-проблема: кому впарить компромат и так, чтоб он попал в нужные руки и произвёл нужный эффект? Причём, надо "впарить" именно здесь — в Париже или проездом обратно в Россию... Ибо дома, объяснить его появление будет на порядок сложнее.

ИНО ОГПУ, отметаем сразу.

Конечно, Дзержинский — молодец и при нём ВЧК "мышей ловила"...

"Белых" мышей!

Но он "вёз" и, на него — всё грузили и, грузили должности и обязанности, пока из-под них — его и видно не стало. Кроме Председателя ОГПУ при СНК СССР, "Железному Феликсу" соратники впарили обязанности Народного комиссара путей сообщения, а учитывая состояние транспорта в стране — это такой головняк, злейшему врагу не пожелаешь. Одновременно, он занимался другими — до крайней крайности геморрными делами: был Председателем комиссии по борьбе с детской беспризорностью, занимаясь развитием металлургии — возглавлял комиссию "Металл ЧК", утрясая межпартийные дрязги — возглавлял комиссию ЦК по расследованию конфликта между Закавказским крайкомом и грузинскими коммунистами-националистами, руководил созданным им же спортивным обществом "Динамо"...

"И несть им числа"!

С прошлого года, на Дзержинского "навесили" ещё и Председателя "Высшего Совета Народного Хозяйства" (ВСНХ). Что являлось, уже даже не "лишней соломинкой", а метровым в охвате бревном — сломавшему хребет этому "железному верблюду".

Меньше чем через год уже, он умрёт от сердечного приступа — прямо на пленуме ЦК, посвящённом состоянию экономики СССР...

Ясное дело, что при такой занятости Председателя, при явной слабости его Первого заместителя — Вячеслава Менжинского, ОГПУ в данный момент — напоминают пиратскую республику на острове Тортуга: сборище матёрых индивидуальностей — ведущих каждый свою самостоятельную игру. И при всём при этом, ОГПУ — наглухо закрытая от посторонних глаз структура, яростно сопротивляющаяся любому контролю со стороны.

* * *

Может, мне стоит обратиться в "Разведупр" — к представителю военной разведки РККА при Советском посольстве в Париже?

Таковой имелся и, я даже водил с ним "шапочное знакомство".

Но в "Разведупре" — как и везде, то есть — форменный и перманентный бардак!

Вместе с сотнями генералов и тысячами офицеров старой царской армии, на сторону большевиков перешли и многие кадровые разведчики. Всякое бывало, но большинство из них верой и правдой — не за страх, а за совесть служили Советской Власти.

В ноябре восемнадцатого года, при Полевом штабе Реввоенсовета РККА было создано "Регистрационное управление" (Региструпр) — первый высший орган военной агентурной разведки Красной армии, от которого ведёт свою летопись нынешнее "Главное разведывательное управление" (ГРУ) Генштаба Российской Федерации

Первым начальником "Региструпра" был назначен бывший штабс-капитан Императорской Армии, член партии большевиков с 1918 года, член РВСР — Семен Иванович Аралов.

Однако, после победы красных в Гражданской войне, почти все старые военспецы — были постепенно удалены от решения каких-либо, хоть сколько-нибудь важных вопросов. Более половины руководителей "Разведупра" в этот период были латышами, причем занимающими все ключевые посты. Новые кадры советской военной разведки середины 20-х годов, в основном являлись выходцами из Прибалтики, Бессарабии, Польши и Галиции. Нередко, среди них можно было встретить бывших военнопленных из Австро-венгерской и Германской армий и, конечно же — в большинстве своём они были евреями.

Нет, я вовсе не против евреев...

Но я категорически возражаю против засилья евреев иностранного происхождения в разведывательных структурах своей страны!

Наконец, значительную часть сотрудников военной разведки составляли функционеры Коминтерна — молодые люди из разных стран, жаждущих и ждущих Мировой революции и готовых на всё ради её свершения... По меньшей мере, они так про себя говорили. Фактически, эти люди подчинялись не руководству "Разведупра", а секретной спецслужбе "Штаба мировой революции" — "Отделу международной связи" (ОМС) Коминтерна.

Чехарда смены руководителей (нынешний глава разведки Ян Берзин, был седьмым по счёту) не добавляло организованности этой структуре.

Думаю, даже самому тупому лесному ежу понятно, что при таком раскладе — эта "контора" переполнена двойными, а то и тройными агентами разведок иностранных государств? В том числе не исключено и, довольно экзотическими на слух — аргентинскими, или положим — уругвайскими.

* * *

Так к кому мне обратиться?

Ясное дело, что только к самому злейшему врагу "главного босса" этой коминтерновской банды международных авантюристов — коим в скором времени окажется...

Правильно — Иосиф Виссарионович Сталин!

А как это сделать?

Приехать в Москву, найти его в Кремле или просто на улице (до покушения в 1931 году, Сталин практически без охраны прогуливался по столице) и вручить дезу лично ему в руки?

Во-первых, придётся объясняться — где взял и, не только перед одним будущим Вождём всех народов, писателей, физкультурников и прочих учёных... Перед всей высшей партийной кодлой.

Разумеется, здесь и к гадалке не ходи — главным вопросом будет, даже не: "Где взял?", а — "На кого работаешь?".

Или, даже:

— За сколько продался?

Да, тут и гадать нечего: они меня расколют, как грецкий орех — гидравлическим прессом!

Во-вторых, этого усатого типа — я сам до жути в коленках боюсь, поэтому никогда и, ни за что (разве что прямо накануне 22 июня 1941 года) — с "компом забитым информацией", к нему не подойду. Тем более — с этой фальшивкой.

Значит, надо передать компромат через кого-то... Через кого?

Много читал, много слышал "там", о якобы существующей тайной личной разведке Сталина. Много противоречивого, невероятного и даже сверхъестественного. Но в основном, это относится к периоду Великой Отечественной Войны, или периода непосредственно перед ней.

Были ли у Сталина личная разведка в 20-е годы?

Без всякого сомнения была — иначе бы он не победил в борьбе за власть, иначе бы не стал тем — кем стал.

Несомненно и, другое: эта разведка должна быть политической и направленной против ближайших соратников. Ибо, в борьбе за личную власть очень интересно знать, что замышляет сэр Чемберлен, но жизненно(!) важно знать — что на уме у "Демона революции", "Гришки-Питерского" или "Кольки Балаболкина".

Принимая эти доводы за постулаты, зная историю эпохи НЭПа и зная личную биографию будущего "Вождя всего прогрессивного человечества" — его личная спецслужба, вычисляется достаточно легко.

В июне 1918 года при Совете Народных комиссаров (СНК) был создан Народный комиссариат государственного контроля РСФСР — осуществляющий руководство Советами рабочего контроля, действовавших в крупных городах, губерниях и промышленно развитых районах. Сперва, Народным комиссаром Государственного контроля РСФСР был назначен некто Ландер, но уже через полгода его сменил Сталин. В феврале 1920 года, Народный комиссариат государственного контроля РСФСР был переформатирован в "Народный комиссариат рабоче-крестьянской инспекции" (НКРКИ, Рабкрин), под руководством всё того же исторического персонажа. Иосиф Сталин оставался на этой должности до 1922 года, после чего передал её своему вернейшему сподвижнику — Валерьяну Куйбышеву.

Последний кстати, из средневолжской партийной группировки...

Понимаете, о чём я?

Формально Рабкрин был создан для функций, напоминающих таковы же у современной мне Счётной палаты — финансовых ревизий расходования средств и тому подобному. Но, как и всякая бюрократическая структура, не успев появиться на свет, Рабкрин — стал быстро расти и бурно развиваться, обзаведясь собственным юридическим отделом, топливной инспекцией, отделом нормализации (научной организации труда или "НОТ") и, даже...

Инспекцией внешних сношений!

Собственным мини-наркоматом иностранных дел, то есть.

Первый вождь и Великий учитель сразу же понял значение и важность своего же детища и, по собственному же обыкновению — вдребезги раскритиковал его в статье "Как нам обустроить Рабкрин", написав в частности:

"Рабкрин... был создан для контроля над всеми ветвями администрации сверху донизу с целью устранения двух основных недостатков, неэффективности и коррупции, которые советская государственная служба унаследовала от своего царского предшественника. Он должен был действовать как суровый и просвещенный одитор для всей шаткой и скрипучей правительственной машины; разоблачать злоупотребления властью и бюрократизм; и подготовить элиту надежных государственных служащих для каждой ветви власти...

Бла, бла, бла...

...В конце концов, она (рабоче-крестьянская инспекция) превратилась в неофициальную, но назойливую полицию, отвечающую за государственную службу".

Часто складывается ощущение, что Ленин сам не знал, что хотел.

Результатом критики смертельно больного основателя "Первого в мире государства рабочих и крестьян", было объединение Народного комиссариата государственного контроля с Комитетом партийного контроля ВКП(б) — для общего надзора за государством, экономикой и партией. Не знаю, чего этим хотел добиться Владимир Ильич, да и вряд ли он сам это понимал — но название осталось прежним, как и его руководитель.

Как бы там не было, но в "Центральное бюро жалоб" Рабкрина — любой советский гражданин мог подать "закладную" на любого советского чиновника, после чего следовали быстрые судебно-судьбоносные решения.

То есть, Сталин всегда имел достаточно компромата на своих политических соперников, с помощью которого мог выкручивать им яйца.

Как в случае с Авербахом, Киршоном и всей этой литературной шайкой — из так и не состоявшейся в новой истории "Российской ассоциации пролетарских писателей". Когда на стол Куйбышеву стали мешками носить письма возмущённых "рабочих" — обвиняющих тех в самозванстве, не отреагировать он не мог. Думается мне и, сам Сталин — не мог упустить столь удобного случая, разделаться с отдельными представителями свердловской семейки.

Короче, Рабоче-крестьянская инспекция была мощным оружием в руках без пяти минут Вождя народов (Кровавого тирана — нужное подчеркнуть) и, я собираюсь её и его руками — разделаться с Коминтерном, что уверен отвечает нашим обоюдным интересам.

Итак, всё готово и в операции "Вброс дохлой кошки", пора ставить заключительную, жирную...

Кляксу!

* * *

Представитель Рабкрина при Советском посольстве в Париже — товарищ Митрополитов, был как говорится — "из молодых, да ранний".

Большевиком он не прикидывается — он им является!

Хотя и носит — не изношенную до дыр на локтях гимнастёрку, а современный европейский костюм.

Из рабочей семьи, немногим старше меня нынешнего, получил достаточно хорошее, хотя и неполное образование, прапорщиком "военного времени" участвовал в Германской, добровольцем вступил в Красную Армию и воевал в её составе до 1920 года, дослужившись до командира полка. В партии с 1918 года — когда Советская Власть висела буквально на волоске и, очень немногие букмекеры за неё — хотя бы грош ломанный дали.

Последнее говорит о многом, если не о всём: этот человек раз и навсегда — связал свою жизнь с идеями коммунизма, с идеями о построение самого справедливого общества на Земле. Хотя, в обшей массе коммунистов — таких сравнительно немного, но это как катализатор при химической реакции — делающий её вообще возможной. Именно такие заменят в тридцатые годы, буквально прошедших огонь и воду — но не выдержавших испытания "медными трубами", скурвившихся от вседозволенности власти "пламенных" революционеров...

Это именно с их помощью Сталин сделает из России лапотной — Россию ракетно-ядерную!

Прикинувшись типичным рыжим англосаксом средних лет, хотя и аристократически выглядевшим — но явно испытывающим не самый лучший период своей жизни, я встретил товарища Митрополитова на улице, на полпути к своей съёмной квартире.

Остановив, обращаюсь на безбожно ломанном русском:

— Извините, мистер... Вы из Советского посольства?

— Да. А что Вы хотели, мсье?

— Я бы хотел встретиться с представителем ГПУ.

С непроницаемым лицом:

— С какой целью?

Мнусь, затем:

— Скажу только ему.

— Тогда, ничем помочь не могу. Пропустите, мсье, я спешу!

Отстранив меня крепким плечом, уходит.

— Постойте!

Останавливается и не оборачиваясь:

— Что-то ещё?

— У меня есть важные документы, которые могут заинтересовать самого Дзержинского!

Подходит вплотную и почему-то шёпотом, хотя поблизости никого нет, глядя мне прямо в глаза:

— Откуда они у Вас?

Волнуясь, заикаясь, запинаясь и варварским образом коверкая "великий и могучий":

— Долго рассказывать, а по-русски я говорю очень плохо. Скажем — я их украл, чтоб поправить своё материальное положение.

— Откуда знаете русский язык?

Не моргнув глазом, тем более ничуть не переменившись в лице:

— Во время войны служил при британском отряде подводных лодок на вашем Балтийском флоте. Общался с вашими морскими офицерами, матросами... И женщинами!

Оглянувшись по сторонам, товарищ Митрополитов заговорщически понижает голос:

— Хорошо. Вам очень повезло: я как раз из ГПУ...

Радостным лабухом киваю:

— Я знал, что все сотрудники вашего посольства — из ГПУ!

Тот, только шеей покрутил — как будто воротничок рубашки тесен и перешёл к делу:

— Документы у Вас собой?

— Только ознакомительная часть. За остальное, мистер чекист, придётся платить.

— Хм, гкхм... Я думал — Вы сочувствуете идеям коммунизма.

Прижав ладонь к левой стороне груди:

— Сочувствую, конечно, очень сочувствую... Всем сердцем! Но без денег Вы от меня ничего не получите, мистер чекист.

Взглянув на меня, как на самую ничтожную гниду, мнимый чекист процедил сквозь зубы:

— Хорошо! Давайте вашу "ознакомительную" часть, а там посмотрим.

— Айн момент, мистер...

Вынув из бывшего с собой видавшего докторского саквояжника папочку, а из неё два листочка:

— Мистер понимает по-английски?

— Нет, не понимает.

Насколько мне известно, в свободное от основной деятельности время "мистер Митрополитов" усиленно штудирует французский язык.

Протягиваю один из листков:

— Тогда, возьмите вот этот — он на русском. А английский язык советую учить — пригодится.

Пробежав глазами текст и мгновенно вспотев, тот:

— Давайте пройдём вон в то кафе и поговорим там?

— Согласен, если Вы угощаете, месье большевик: "же не манж па сис жур. Гебен мир зи битте этвас копек ауф дем штюк брод".

Ржу, не могу... Эту фразу я знаю наизусть ещё с детства по "12 стульям".

И вот наконец — сгодилась!

Он, вытирая пот на лбу носовым платком:

— Хорошо, идёмте.

Подождав, когда я умял первое, второе и блаженствуя допивал третье — очень хороший кофе со сливками (специально перед этой встречи не ел два дня, чтоб мой аппетит выглядел натуральным), товарищ Митрополитов:

— И много у Вас таких документов?

— Страниц сто пятьдесят.

— Сколько Вы за них хотите?

— Сто тысяч фунтов стерлингов, чтоб я мог убраться подальше из этой страны и спрятаться поглубже от "Secret Intelligence Service".

Если чего-то хочешь — проси в три раза больше. Я б не отказался от 30-50-ти тысяч, в бумажках с портретом британской королевы.

— Могу помочь Вам перебраться в СССР.

Я в самом деле поперхнулся кофе, а затем мучительно-долго прокашливался... Затем, очень громко смеялся, схватившись за живот.

Наконец, обретя способность говорить:

— Better dead than red! Я знаю какие порядки вы там устроили, мистер большевик — поэтому, я лучше сдохну здесь!

С лютой ненавистью на меня посмотрев, тот:

— Я тоже знаю, какие порядки вы устроили на нашем Севере во время интервенции!

— Если у Вас какие-то претензии — предъявите их нашему правительству. А я пришёл с деловым предложением, а не на исторический диспут.

Помолчали, остыли... Затем он:

— У нас нет таких денег.

Донельзя серьёзно, тыча пальцем в бумажку с английским текстом:

— В Коминтерне попросите, мистер чекист. Судя по этим документам — они, гораздо большие суммы в швейцарские банки переводят. Или, мне к ним и обратиться? С тех и миллион запросить можно — как с наиболее заинтересованной стороны.

После этих слов, представитель личной разведки Сталина, начал соображать более конструктивно:

— Не советую этого делать, мистер! Коминтерновцы — парни серьёзные, могут и не понять ваших шуток... Десять тысяч фунтов.

— "Десять тысяч"? За информацию, которая возможно спасёт ваш Советский Союз?! О вас — о большевиках, я был гораздо лучшего мнения... Чисто из уважения к вашему Дзержинскому — девяносто пять тысяч и ни центом меньше!

Началась нормальная, азартная торговля, после которой — ударили по рукам на 35 тысячах фунтов стерлингов, договорившись встретиться через три дня на этом же месте.

* * *

На следующую встречу с агентом Отдела внешних сношений Рабкрина, я летел как на крыльях. Ещё бы — одним выстрелом двух зайцев: и Коминтерну зачётно подосрать и малёха бабла срубить для дальнейшего погрессорства ...

Такое, не у каждого залётного фраера получается!

Товарищ Митрополитов, уже сидел в знакомом бистро (что-то здесь сегодня как-то многолюдно...) и не здороваясь:

— Принесли?

Кладу на стол увесистую папку и в свою очередь:

— Я-то, принёс. А Вы?

Вместо ответа, тот ногой подвигает мне солидный на вид саквояжник:

— Как и договаривались — тридцать пять тысяч фунтов. Пересчитывать будете?

Тут признаюсь, как Кисе Воробьянинову — мне разум затмил "бриллиантовый дым": один фунт стерлингов — равнялся двухсот пятидесяти франкам и за эти деньги — я смогу всю ту стоянку с "Мак-Бульдогами" скупить и, ещё на запчасти и инструмент останется!

Ни о чём больше не соображая:

— Конечно! Как у вас в России говорят: "Деньги счёт любят".

Наклоняюсь за саквояжником и тут...

Кажется, вся наша Вселенная взорвалась у меня в голове!

По крайней мере — её обитаемая часть.

Очнулся на полу: затылок ссаднит, голова болит и чую — весь мокрый. Надо мной незнакомые, встревоженные лица, лопочут что-то, но понимаю только: "месье", да "месье" ...

Лежу, соображаю:

"Что это было? Никак, мне по комполу... Да, да! Слева, за соседним столиком находился какой-то тип, читающий газету. И справа тоже — тот ещё отвернулся, как я подошёл. Это надо же было так лажануться... А почему я мокрый? Обосцался к тому же, что ли? Стыдобище то, какое"!

Заметил у одного француза кувшин в руках и обрадовался: не обосцался, это просто на меня воду лили — пытаясь привести в чувства.

Сажусь на задницу — страшно болит голова, перед глазами всё плывёт... Сперва, зыркаю по сторонам — а вдруг произойдёт чудо. Увы... Чудес не бывает: мой развёрзнутый настежь портфель валяется на полу, а саквояжника с фунтами и след простыл. Пощупал болящую бестолковку — всего лишь здоровенная шишка. А я ж, было подумал — мозги наружу выскочили.

Хм... По ходу, у меня нет мозгов — раз так тупо дал себя развести.

Встаю, пошатываюсь, щупаю себя по карманам. Вроде бы всё на месте — главное бумажник. Вытаскиваю франки и сую одну бумажку:

— Вызовете мне такси, чёртовы лягушатники!

Тот, что с кувшином — по всей видимости хозян заведения:

— Taxi?

— ТАКСИ!!! Быстро, быстро, бисовы дети!

— "Bistro"? Où es tu maintenant? Au théâtre, ou quoi?

— В смысле — "шнель, шнель", тупица!

— Rapide? Vous appeler rapidement un taxi?

— Яволь!

Бухтит:

— Je dirais que oui, stupide bosh...

Кажется, он меня за немца принял.

* * *

От удара по темечку, у меня не только здоровущая шишка на нём соскочила — но и почему-то образовалась нездоровая "синева" под глазами. Не говоря уже про головокружение, тошноту и прочие признаки сотрясения мозга средней степени.

Так что остаточное время "командировки", пришлось отлёживаться на второй квартире — на которую съехал после разговора с товарищем Ивановым, прежде чем снять третью — под именем пана Дрякулы. С Александром Прасоловым, Иохелем Гейдлихом, Максимом Семёновичем и прочими нужными людьми общался по имеющемуся телефону, так что без особых проблем.

Все мои подарки и покупки уехали по железной дороге в Марсель, где будут погружены на первый же попутный пароход и, отправлены через Гамбург и Таллин в Ленинград. Мы же с архитектором Прасоловым несколько задержимся — он по делам Выставки, я из-за него.

Вместе приехали — вместе и должны уехать.

Гейдлиха с грузом догоним в Гамбурге, где нас обоих уже будут поджидать Вилли Мюнценберг — Председатель "Межрабпома" и Франц Юнг — Представитель "Международной рабочей помощи" при штаб-квартире Коминтерне в Москве. Там оформим все бумаги, сядем с Александром Александровичем на пароход и домой.

Пока выздоравливаю, почитываю белоэмигранскую прессу. А, там...

Не опишешь в словах!

Бурлит и воняет — как будто вагон дрожжей в городскую канализацию вбросили.

Из-за "производственной" травмы пришлось пропустить "рандеву" с белогвардецами из РОВСа. Да, в принципе и хер с ним: судя по "криминальной хронике" — дело своё они сделали.

* * *

К счастью, как и обычно — всё на мне заживает, как на собаке.

Как только голова болеть перестала, синяки под глазами прошли, а шишка на ней — спокойно скрывалась под зачётной французской шляпой, купленной взамен утраченной немецкой — явился на старую квартиру и получил у портье шляпную коробку — благоухающую дешёвыми женскими духами, из-под которых...

Да, да!

Слегка, но уже явственно пованивало.

— Черти рукожопые!

Подавляя брезгливость и тошноту, уже на второй квартире подчитал скальпы — все шесть и, по-новой пересыпал их мелкой поваренной солью:

— Чёртовы белохвостые жмоты! Обыкновенной поваренной соли пожалели, сволочи.

Затем, явился в Посольство и предстал пред светлы очи товарища Иванова — с самым искренним сожалением, разведя руками:

— Был уже, как говорится на верном следе. Ещё б немного и взял бы изменников вместе с похищенными у народа средствами... Но к сожалению, меня кто-то опередил!

Тому, видать конкретно "пригорело" — отмахивается рукой как от назойливой мухи:

— Я знаю!

Деланно удивлюсь и, с подозрением, заглядывая ему в глаза:

— Откуда же Вы знаете? У меня такая чуйка, что где-то в вашем посольстве завёлся "крот"! Вы больше никому про задание товарища Ягоды не говорили, товарищ Иванов?

— Из газет.

Удивляюсь ещё больше:

— Из советских газет?! Почему я там ничего не смог прочесть? Может, назовёте издание?

Со злостью:

— Об этом зверском убийстве два дня назад писали в буржуазных французских газетах, а вчера — в белогвардейских...

Изумлённо захлопав ресницами — как стрекоза крылышками:

— Вы(!) читаете белогвардейские(!!!) газеты?!

— А Вы их не читаете?

Сделав морду топором, я напрочь отмороженно:

— Нет. Об убийстве и оскальпировании перебежчиков, я узнал из случайно подслушанного разговора в метро.

Тот, озабоченно:

— Кстати, Вы для чего-то срочно товарищу Отто понадобились. Уже третий день названивает, Вас ищет... Вы куда пропали?

"Любопытно, на кой чёрт я этому долбанному пидарасту потребовался? Да ещё и срочно?".

— Я никуда не пропал! Это товарищу Отто, видно — я так нужен, что он так меня так плохо ищет.

— И всё же, постарайтесь с ним как можно быстрее встретиться.

— Хорошо! Как только, так сразу.

Однако, товарищу Иванову, видать не до своего парижского резидента:

— Если бы Вы только знали, товарищ Свешников, что вокруг творится...

Озираюсь:

— А что творится?

Оказывается, как только сбылось первое "пророчество" — о принятом в СССР "Законе о двухлетней военной службе" и "Положении о Рабоче-Крестьянской милиции", товарищ Иванов... Нет, он вовсе не заставляет поголовно всех сотрудников посольства читать буржуазную французскую и русскую эмигрантскую прессу, анализировать и делать политические прогнозы. Лишь только тех из них, кого он считал стойкими приверженцами делу Ленина, коммунистической партии и Мировой революции.

Таких оказалось всего полтора десятка человек, в том числе — трое знающих французский. Только вот...

— Товарищ Свешников! Читать то, они читают, — просящим тоном сказал представитель ИНО ОГПУ, — а вот как анализировать и прогнозировать — как Вы, у них не получается. Не могли бы помочь научить их...?

Деланно нехотя, соглашаюсь:

— Только один день! А коль не поймут — значит, они тупые и здесь я бессилен.

Приводит меня в "секретную", где действительно — уныло сидят взаперти пятнадцать рыл, читают идеологически враждебную прессу, и...

И куеют!

А "окуеть" действительно есть от чего. Все мои фантазии, чёртовые газетчики по своему обыкновению — преувеличили многократно и изрядно добавили своих. Так что второй этап операции "Вброс дохлой кошки" успешно начался. Ждём с замиранием сердца — когда и как "выстрелит" в Кремле и, чем эта история закончится.

День убил — прозанимался с группой доморощенных горе-аналитиков, научил их делать дайджесты, самый простейший анализ по ним и в свою очередь из него — прогноз развития событий. Не знаю, как там у них будет с "анализом" и "прогнозами" в дальнейшем, но этим поздним вечером на стол товарищу Иванову легла такая вот аналитическая справка с выводами:

1) В руководстве Коммунистического интернационала среднего звена существует заговор с целью захвата личной власти в СССР.

2) В руководстве коммунистических партий союзных республик существуют хорошо замаскированные националистические организации, подготавливающие условия для их отделения от СССР.

3) Из стран лимитрофов, мировой буржуазией сколочен агрессивный военный блок НАТО, подготавливающий нападение на Советский Союз по плану немецкого генерала Гофмана. Цель — разгром РККА, оккупация страны и расчленение её на отдельные зависимые псевдо-государства.

4) Предположительно, между командованием НАТО, заговорщиками в руководстве Коминтерна и национал-большевиками в руководстве республик — существует связь.

5) Предположительно, военному нападению на СССР будет предшествовать провокации с советскими посольствами по всему миру — спровоцированные заговорщиками-коминтерновцами и нацболами.

6) Определённо, провокациям с советскими посольствами — будет предшествовать информационная атака буржуазной прессы, что и происходит в данный момент.

7) Определённо, моментом нападения блока НАТО на СССР станет продовольственный кризис в стране и попытка преодоления его за счёт введения продразвёрстки или массовой коллективизации крестьян...

Не мытьём, так катанием, но я заставил всех "аналитиков" расписаться под документом. Сам же ловко избежал этой сомнительной чести — ссылаясь на то, что не являюсь сотрудником посольства.

* * *

Однако, всё хорошее когда-нибудь кончается и, моя парижская командировка заканчивается тоже!

На следующий день после "урока аналитики", мы с Александром Александровичем оформляли в посольстве документы на выезд.

Обычно, это делается — как бы не неделю...

Но нам, как сотрудникам НКВД полагается первоочерёдность, а дав через Максима Степановича кое-кому "на лапу" — я сократил это время до нескольких часов.

Я торопился и оказывается правильно делал, ибо уже к обеду — возле Советского посольства собралась огромадная толпа белоэмигрантов. Нас пропустили, не трогая — только оскорбляя словами, а вот следующих за нами уже принялись бить.

Отправив Прасолова на железнодорожный вокзал за билетами с транзитом через Берлин до Гамбурга, я запасся солёными орешками за неимением в продаже поп-корна, занял удобную позицию и стал наблюдать.

Французские полицейские в этот раз лишь лениво в носу ковырялись и, увеличившись до нескольких тысяч — толпа ломанулась на посольские ворота, забрасывая через них камнями территорию.

"Безмозглые существа эти эмигранты, — мысленно комментировал я происходящее, — в России — они собственный пулемёт изобрести не смогли, во Франции — даже до "коктеля Молотова" не сумели додуматься. Много ли потеряла Россия — избавившись от этого бесполезного балласта?".

Меж тем, страсти разгорались и события подстёгиваемые ими, развивались своим чередом.

Интересно, чего это они? Просто взбесились, чего-то объелись или муха какая укусила?

В Посольстве видно отчаянно запаниковали и принялись жечь секретные документы — о чём свидетельствал дым из трубы флигеля — где располагалась секретная часть ИНО ОГПУ.

В ответ, из толпы белоэмигрантов раздался единый яростный рёв, что-то вроде:

— НАШИХ ЖГУТ!!!

И начался штурм... Тут, для меня всё ясно-понятно, как божий день.

Это видать, генерал Кутепов весьма забеспокоился — когда я пропав, не сообщил ему точной даты — их с генералом Мюллером похищения и последующих пыток, убийства и кремации.

И как и положено боевому, решительному генералу — ударил первым.

Ворота снесли, на территории Советского посольства затрещали выстрелы...

Французские ажаны "проснулись" и, то ли стали разгонять протестующих — то ли помогать им громить Советское торгпредство: отсюда плохо видно — поэтому непонятно.

Наломал я, однако дров...

Мда... А, как всё хорошо начиналось!

Ладно, пора валить. Не дай Бог никому увидеть русский штурм — бессмысленный и беспощадный.