Сквозь кроличью нору Гп/зв

Его несло приливной волной, и сердце билось боевым барабаном. Он рвался в бой, несся на фестрале навстречу неизвестности и орал пафосные лозунги. Его переполнял адреналин: это будет единственная попытка, и оставалось молиться всем, кого он мог вспомнить, чтобы задуманное осуществилось.

То, что он успел прочесть, давало понять, что за Завесой его ждет или гибель, или перерождение, или и то и другое сразу. Все три варианта устраивали полностью.

И теперь он летел неизвестно куда, как Алиса в кроличьей норе, сознание гасло, но Гарри ни о чем не жалел. Даже если это путь в один конец, пошел он по нему совершенно добровольно.

* * *

Очнулся он неведомо где от боли. Воняло медикаментами — тот запах больницы, который ничем не выводится, и вот это было странно: в последний раз в больнице Гарри был еще до того, как стал Гарри Поттером, у магов воняло совершенно по-другому, а значит, можно было надеяться, что его выкинуло к обычным людям. Стараясь не думать о том, что у него — возможно, только возможно! — получилось удрать, Гарри поднялся на подламывающиеся ноги, опираясь на почему-то металлическую стену, и начал торопливо проводить инвентаризацию организма и не только его. Болели явно треснувшие при ударе об опору Завесы ребра. Болела нога, поврежденная шальным заклинанием, хорошо хоть, кровить перестала. Болели глаза, все расплывалось, Гарри снял очки, надежно удерживаемые на голове банальной магловской резинкой, которую он прицепил перед полетом в Министерство, и обомлел: так четко он в этом теле не видел. Цвета яркие, детали — отменно различимые, при этом освещение в комнатке — теперь он видел, что это комната, — было крайне тусклым, лампа еле тлела.

Гарри с облегчением выкинул осточертевшие очки и продолжил осмотр. Проверка показала, что мантия-невидимка так и есть за пазухой, а значит, ее можно сложить и упаковать в небольшой мешочек, приспособленный специально для этой цели, и положить в карман. Что особенно радовало, его честно выигранное золото тоже осталось при нем: перед тем, как броситься в неизвестность, Гарри зашил монеты в сложенную пополам длинную плотную ленту и обмотал вокруг пояса и груди, как ленты патронташа. Тяжеловато для его заморенного организма, но вполне терпимо, особенно в свете того, что он не собирался ничего оставлять своим врагам. Палочка отсутствовала, естественно, смутно помнилось, что она сломалась, а больше у него ничего и не было, ведь на выдаваемые под контролем средства из банковского сейфа разогнаться было невозможно, а про заработать или украсть и мечтать не стоило: таких желаний у него не возникало почему-то.

Больше ничего полезного не было, только одежда. Что поделать, он шел помирать, намеки в книгах, что Завеса — это портал, могли быть просто намеками, да и не было возможности купить или еще как добыть нужное, слежка за ним велась круглосуточно, Рон и Гермиона были везде и всюду, от них никакие мелочи не ускользали.

Впрочем, сейчас их рядом нет.

Но что радовало особо, в голове прояснилось. В магическом мире он постоянно был как пьяный, его куда-то несло, постоянно хотелось что-то делать, бежать, доказывать неизвестно что непонятно кому. Его ничего не волновало, кроме какого-то странного всеобщего блага и желания соответствовать статусу Избранного: ни учеба, ни здоровье, ни мнение окружающих, он был восторженным идиотом, бегающим по указке подзуживающих его на подвиги друзей и полностью довольным таким существованием. Даже на каникулах, в доме тетки, этот угар не покидал его голову, только после заплыва в яде василиска начали крайне редко мелькать здравые мысли, видимо, яд прорвал наркотический туман, в котором он находился круглосуточно. И лишь осознание возможности разорвать этот порочный круг помогло ему хоть как-то собраться для краткого рывка.

А сейчас он наконец четко и логично мыслил, как взрослый человек с жизненным опытом, пусть и в детском теле, а значит, он выживет. Главное — понять, куда его выбросило, за что огромное спасибо Магии в общем и создателям Завесы в частности. Неожиданно включился слух, до него наконец донеслись вопли, грохот и странное гудение, заставив инстинктивно прыгнуть в угол. Дверь распахнулась, отъехав в сторону, в проеме воздвиглась здоровенная, за два метра, необъятная фигура с четырьмя руками, ни разу не человек, сжимающий в ладонях что-то типа обрезков труб, и Гарри, напружинив полусогнутые руки, злобно зашипел, угрожающе скаля прорвавшие нёбо клыки. Здоровенный гуманоид изумленно моргнул, выпучив глаза, опустился на колени... И успокаивающе и вполне понятно зашипел в ответ.

* * *

Штурм лабораторий Занны Арбор проходил без особых неожиданностей. Джинн рвался вперед, ища своего пропавшего падавана, Понг, присоединившийся к нему совершенно случайно, штурмовал здание с другого конца. Гениальную тварь, проводящую изуверские опыты на обычных смертных и Одаренных, они до сих пор не нашли, но Понгу и найденного и встреченного хватило, чтобы понять, что ее требуется закопать. Слишком дорогое оборудование, здание и профессиональная охрана, которую они, впрочем, вынесли не напрягаясь. Занна пыталась зачистить следы, видимо, получив наводку, и в камерах были одни трупы.

Он уже дошел почти до конца коридора, когда почуял живого. Распахнув Силой толстенную дверь, Понг вошел в обшитую металлом камеру и потрясенно уставился на готового к атаке ребенка. Человеческий мальчик, от которого пахло родным запахом гнезда, сжался, скаля ядовитые клыки, только прорезавшиеся, судя по едва уловимому запаху крови и боли. Понг тут же опустился на колени, стараясь выглядеть более безобидно, и тихо, утешающе зашипел колыбельную, которую поют всем бесалискам без исключения. Ребенок изумленно выпрямился, явно не веря своим ушам, после чего бросился Понгу на шею, плача и жалуясь.

Крелл обхватил его левыми руками, прижимая к себе, плавно встал и включил сейберы. Занне не жить. За покушение на гнездо есть только одна расплата: смерть.

Ребенок вцепился в него клещом, Понг помчался на звуки борьбы и не прогадал: Джинн нашел своего падавана и Занну, сумев загнать ее в угол. Гениальная ученая-вивисекторша смеялась как припадочная, чувствуя себя безнаказанной, а Джинн нудно что-то вещал про арест и Сенат. Понг этот бред слушать не собирался, особенно после быстрого взгляда на шатающегося, изможденного Кеноби. Ребенок в его руках при виде женщины сжался, и Понг одним движением отсек Арбор голову. Джинн, ошарашенно моргнув, попытался что-то протестующе вякнуть, но не получилось: Понг ханжеские замашки любимца Йоды терпеть не мог, поэтому просто вежливо посоветовал закрыть пасть, заняться падаваном, который сейчас помрет, пока его мастер языком чешет, и одобрительно погладил по голове восхищенно уставившегося на него ребенка. Малышу нужны врачи и присмотр, а Понгу пора взять падавана: эта встреча — подарок Силы, не иначе. Он уже чувствовал, как начинают протягиваться тонкие нити Уз.

Значит, так тому и быть.

Понг развернулся и плавно зашагал прочь, мальчик прижался к его плечу и тихо сопел, почти уснув. Такое доверие радовало: они теперь члены одного гнезда, и плевать на Йоду и весь Совет скопом.

* * *

Гарри дремал на могучем плече гуманоида, от которого утешительно пахло змеями, и лениво думал, что он должен жить весело: не каждый день сталкиваешься вживую с персонажами Звездных Войн, а в этом сомнений нет, уж больно оружие характерное. Впрочем, его этот вариант устраивал полностью, ведь тут он просто Поттер, а не чья-то шахматная фигура. И уж тем более не Избранный.

*Густав — крокодил-людоед из Бурунди, получивший почти легендарный статус.

Глава 2

То, что ему — возможно — повезло, Гарри понял сразу, как услышал парселтанг. Самый натуральный парселтанг. Здоровенный — почти в два с половиной метра ростом, — весь какой-то... могучий, другого слова и подобрать было невозможно, четырехрукий гуманоид с головой рептилии плавно опустился на колени и зашипел нечто напоминающее колыбельную. По другому рифмованные строки про спящих птичек, вкусных мышек и мягкое гнездо Гарри воспринимать не мог. А еще он пах родным запахом и весь лучился таким желанием защитить, что Гарри плюнул на все и поступил так, как должен поступить ребенок, оказавшийся в страшных обстоятельствах и встретивший неравнодушного взрослого: стал плакать и жаловаться. Да, можно было встать в позу и изобразить потуги на взрослость, вот только зачем? Он этого в магическом мире наелся до заворота кишок. Там все почему-то считали, что он, мелкий идиот с суицидальными замашками, — взрослый. И обязанности на него навешивали как на взрослого. А вот права у него так и оставались детскими, урезанными, и никого это несоответствие не беспокоило.

Так что здесь он будет вести себя как ребенок, хотя бы поначалу, а там посмотрим. Так проще. Безопаснее. Тем более что гуманоид, представившийся Понгом Креллом, тут же сообщил, что берет его под свою защиту и вообще теперь они — Гнездо.

В том, что выбранная линия поведения правильна, Гарри убедился почти сразу: Крелл, не снимая его с рук, с легкостью отчекрыжил явно сумасшедшей тетке в белом халате с очень красноречивыми пятнами крови голову, буркнул нечто неодобрительное попытавшемуся возмутиться высокому мужчине в широкой мантии, ткнул в заморенного подростка, шатающегося все сильнее, и пошел прочь из наполненного трупами помещения, так и держа в правых руках гудящие световые мечи синего и зеленого цвета. Вид припаркованного прямо на лужайке перед зданием космического корабля психику Гарри доконал окончательно, так что, когда Крелл начал его благоустраивать в свободной каюте, суетясь, как молодая мать, Поттеру уже все было фиолетово.

Единственное, что напрягло: Крелл произнес фразу на Основном, как он выразился, языке, Гарри покачал головой, показывая, что не понимает... Крелл только кивнул, и вид у него был и довольный, словно он получил какое-то подтверждение своим мыслям, и злобный. А Гарри вдруг сообразил, что ощущает эмоции великана. И злость была направлена на кого-то неизвестного, скорее всего, на покойную женщину, уж больно отчетливым был привкус удовлетворения в эмоциях.

Перелет неизвестно куда почти прошел мимо сознания: Гарри много спал, вяло ел нечто, похожее на бруски сушеного мяса, перемолотого с фруктами, и общался с Креллом, оказавшимся удивительно терпеливым и ответственным взрослым, что для Гарри, прожившего в магическом мире четыре года и насмотревшегося на окружающих, теперь казалось чуть ли не нонсенсом. В ответ на такую заботу Гарри старался не доставлять проблем, особенно в свете обострившейся почему-то явной конфронтации с тем самым высоким мужчиной, который оказался, к огромному изумлению Гарри, Квай-Гоном Джинном. Да-да, именно Джинном, а еле живой подросток, соответственно, Кеноби. Понг и Джинн то и дело грызлись, это и без перевода было понятно, насквозь больной или раненый Кеноби страдал и еле шевелился, Гарри пытался учить Основной язык. Крелл ходил гоголем и то и дело тыкал Джинна в больное, демонстрируя, насколько он хорош как воспитатель — Гарри воспринимал суету именно так.

Наконец полет закончился, вся их гоп-компания предстала перед своеобразной комиссией: двенадцать кресел с людьми и гуманоидами самых разных рас. Джинн вещал, потом Крелл изложил свою версию событий, Гарри все равно нихрена не понимал, поэтому просто с любопытством рассматривал джедаев. Он уж было решил, что все обойдется, но тут Крелл достал какую-то хрень, заставил Гарри капнуть туда каплю крови из пальца и торжествующе показал высветившийся на экранчике результат окружающим. Поднялся гомон, Джинн уставился таким жадным взглядом, что у Гарри сердце ухнуло в пятку, минуя желудок, Крелл веско произнес пару фраз, демонстративно взяв его за руку...

Этот бедлам так напоминал ажиотаж в 'Дырявом котле', что Гарри с грустью осознал: мир новый, проблемы прежние. И на этот раз свалить не выйдет. А Поттер — это диагноз.

О, если б он успел как следует осмотреться и вообще подумать! Но, когда Крелл спросил, как его зовут, он автоматом назвался Поттером, привыкнув за четыре года, и теперь кокетничать и намекать на псевдоним и инкогнито было как-то стремно. Да и, если честно, не ощущал он себя тем Григорием, которым являлся до попадания, краткое время, когда он побыл магом, нехило перепахало ему психику, видимо, тот чертов ритуал, пусть и не законченный, даром не прошел. Да и глупо думать, что, живя в кардинально отличающемся мире, получая совершенно новый опыт, можно остаться прежним обывателем.

Тот Григорий был просто человеком, со всеми присущими виду человек разумный обыкновенный недостатками: он мечтал о несбыточном и жил в рутине, хотел увидеть настоящее волшебство и не верил в чудеса, тут же отвергая все, не вписывающееся в привычную картину мира. Просто человек, которым он перестал быть, как только сделал первый шаг в магический мир и понял, что это реально. Он отменно помнил, как его по первости корежило от окружающих его странностей, даже восторженный дурман, расцвечивающий все сказочными мотивами, и тот иногда трещал. А потом ему пришлось привыкать к своему положению, потому что иначе никак. И именно закалка магическим миром сейчас помогала не орать в ужасе, глядя на сидящих вокруг гуманоидов, чего стоил один только бородатый наг, сверлящий его напряженным взглядом. Да и Понг не был воплощением доброты и красоты, Гарри не собирался забывать, как лихо Крелл рубил головы. В общем... он изменился. Это естественно и хорошо, потому как кто не меняется и не развивается как личность — погибает.

Так что быть ему Поттером, по крайней мере пока, а там он посмотрит.

Следующие две недели он провел в больнице, что тоже воспринималось как чудо, учитывая опыт прошлого мира. Гарри обследовали, кололи препаратами, лечили Силой, водили вокруг него хороводы... Крелл почти постоянно был рядом, переводя и внимательно приглядывая за процессом, то и дело срывался с места и явно с кем-то ругался, судя по исходящему от него раздражению. Гарри послушно проходил процедуры и напряженно размышлял о подкинувшем сюрприз собственном организме.

Тогда, подыграв принявшему его за ребенка Креллу, Гарри против истины не сильно-то и погрешил. Он и так был мелким, даже обильная кормежка в Хогвартсе дела не исправила, а после заплыва в яде и душа из слез феникса так и вовсе процесс пошел со скрипом. Не выглядел он на свой возраст совершенно, поэтому, полюбовавшись на свою физиономию в зеркале, пугающую вертикальными зрачками, с легкостью убавил себе возраст, сообщим, что ему почти тринадцать. Крелл от этого почему-то только обрадовался и бегал ругаться с возросшим энтузиазмом, пока целители продолжали чесать в затылках, не зная, с какой стороны к нему подойти.

Мало ему было изменившихся глаз и прорезавшихся за обычными клыками ядовитых, выдвигающихся, как у гадюки, так еще и с телом творилась какая-то хрень. Яд и слезы даром не прошли, сначала поражение всего и сразу, потом экстремальное лечение, которое все равно не выправило ситуацию, и теперь целители пытались довести процесс до логического конца, попутно исправляя следы многочисленных травм, полученных до Хогвартса и в нем. Анализы вообще показали, что он — на четверть бесалиск, и Гарри понял, что ничего не понял. Впрочем, к тому, что он — неведома зверушка, Гарри начал потихоньку привыкать, а вот то, что джедаи теперь от него не отстанут, воспринимал неоднозначно. Понг уже успел объявить его своим падаваном, ссылаясь на какие-то там прецеденты, и Гарри вся эта шумиха крайне нервировала. Но и сделать он ничего не мог. Да и не собирался пока: он в этой галактике новичок, ничего не знает, ничего не умеет, он пока даже банально общаться с окружающими не в состоянии. Поэтому членство в Ордене джедаев открывало прекрасные перспективы для его будущего. Да и уйти он всегда сможет, заначка так и осталась при нем, он не нищий голодранец, благодаря чудом прорезавшейся предусмотрительности.