Прочерк

— Продолжайте.

— Ответ пришел через половину стражи от полудня. Приказ был подписан вашей рукой, печать сомнения не вызывала.

— Все правильно, я в самом деле приказывал продолжать. Не отвлекайтесь — дальше!

— Дальше мы выстроились закрытым клином, от стрел. Мага на стороне остроухих наш колдун почувствовать не сумел — либо тот был сильнее, либо его вовсе не было. Мы двинулись на их сторону. Им, чтобы соблюсти обычай, пришлось показаться на опушке и натянуть луки. Но стрелами обменяться нам как раз второе знамение не позволило.

— Но теперь-то вы знаете, что это вовсе не чудовище!

— И даже знаю, что именно! Самоход Пришлых. Вещь редкая, но в наших местах встречается.

— Так в чем же знамение, сотник?

— В своевременности его появления. Второй раз в один день кто-то не позволил нам начать бой. Совершенно очевидно как для меня, так и для воинов, что боги не желают войны между нами и лесными фиари. Против же воли богов дружина Ваша пойдет неохотно, ибо никто не желает лишиться удачи. Вот потому-то я и приказал возвратиться в замок. Вот потому-то и предлагаю Вам написать остроухим и закончить миром тяжбу за Бычий Брод.

* * *

— Бычий Брод… После полудня?

— Так. Медовый Овраг — еще через половину стражи.

— Наконец — Лисогорье.

— Завидую, честно. За половину дня — почти три полных караванных перехода. Так на закате они будут уже у Колодца.

— Есть ли у нас время на обдумывание?

— Ну, имперский дракон все равно быстрее.

— Но и опаснее! Вспомните судьбу Шари Сангары… из Вашей же округи, к слову.

— А кстати, как вели себя Пришлые… в том самом Лисогорье, для примера.

— О, совершенно неизгладимое впечатление. Пронеслись по деревушке, по единственной улице — там она же и Тракт, селение растет вокруг Тракта, как почки на ветке. Задавить никого не задавили, но перепугали так, что все население единогласно скинулось на защитный частокол с воротами и стальным засовом.

— Которого ни староста, ни барон, ни ежегодные набеги Орды от них вымучить не могли… Забавно. Если в Лисогорье возникнет острожек, то Орда уже не сможет запросто проходить через урочище… ну да мы сейчас не о том совершенно.

— Верно. В Лисогорье эти… поспешники… хотя бы не останавливались. А вот в Медовом Овраге…

* * *

В Медовом Овраге учинилась ежегодная замятня. Как во всех поселениях на Тракте, единственный проезд был сквозь деревушку, а на улице столпилось человек двести, да по окнам и крышам расселось как бы не вдвое больше. Выкрики, ругань, звяканье железа и глухое буханье сдержанного мужского мордобоя доносились даже сквозь поднятые стекла, заглушили даже дизель! Так что Урал подъехал вплотную. Открыв дверь, командир машины оказался совсем рядом с центром событий.

Схватив за ухо ближайшего чумазого пацаненка, командир поинтересовался на ломаной вульгарной латыни:

— Что тут? Бой?

На вопрос обернулись несколько мужиков. Сперва оглядели самоход, почесали затылки. Переглянулись. И, вполне предсказуемо, кликнули старосту.

Толпа повернула головы к прибывшим, на несколько мгновений притихла. Невидимый от машины староста воспользовался заминкой и зычным голосом раздал несколько указаний. Сразу после этого плеснула вода, пролетели над головами еще несколько ругательств — но уже глухо, скомканно. Тут, наконец, люди расступились от проезда в стороны, и приезжим открылось, как растаскивают драчунов — окатив предварительно водой и набросив на голову пыльные дерюжные мешки.

— Я магистрат! — важно представился подошедший староста. — Медовый Овраг, я старший. Вольное поселение!

На эту последнюю реплику двое с мешками на головах несогласно выругались, задергали связанными руками. Ниже мешков на связанных оказались кольчуги, военные пояса с мечами под правую руку, штаны с наклепанными пластинами и хорошие сапоги… Точь-в-точь так выглядели баронские кольчужники на ручье, и потому командир невольно поднял глаза к пулеметной башенке; а в башенке Сергей без команды выложил перед собой две трубки светозвуковых гранат, и то же самое сделал в кунге радист. А водитель, выругавшись про себя, аккуратно, чтобы резким хлопком не обвалить ситуацию, опустил бронезаслонку.

После сказочного, прям-таки былинного, провала у ручья — ехали уже не наугад. Запустили беспилотник и вывели картинку на планшет командира. Но беспилотник показал сравнительно спокойное село, поэтому командир и послал аппарат вперед по маршруту; машина же по разъезженной просеке отстала. Промежутка между пролетом аппарата и приездом грузовика местным шустрикам хватило не просто собраться, но и поссориться, и серьезно набить морды паре баронских кольчужников.

Однако оружия не пытались выхватить ни дружинники, ни поселяне. А потому командир надеялся, что дело разрешится миром.

— Кто такие? — спросил магистрат, отряхивая от пыли внушительное пузо в синем кафтане.

— Купцы. В степь едем, дело есть. Купи спички! Купи горящую воду! — командир двинулся на старосту, водя руками чуть не по красному воротнику старшего в деревне. — Что случилось? Почему нельзя проехать? Дай дорогу!

Степан прижал кнопку — сигнал вышел не хуже, чем у атомохода в полярном тумане. Люди шарахнулись еще дальше в стороны, и водитель медленно тронул машину следом за шагающим по улице командиром. Тот уже взял старосту за вишневый вырезной обшлаг, помогал отряхивать от пыли спину синего кафтана, сам староста хлопал по синим же штанам. К таким бы штанам сапоги да шашку-«селедку» — вкупе с усами до середины пуза, с кирпичным загаром, с рубленым лицом старого служаки — вышел бы натуральный городовой царя Николая.

Но даже у старосты Медового Оврага, вольного поселения, не наскреблось монет, чтобы завести себе сапоги на каждый день. Носил магистрат кожаные поршни — то бишь обычные куски кожи, завернутые вокруг стопы, да затянутые шнурками. И командир сразу вспомнил кино про Уильяма Уоллеса, где в таких гиперносках щеголял Мел Гибсон; и вспомнил блеск полуденного солнца на клинках, брызгах ручья и наконечниках стрел. Поежился и спросил:

— Что тут быть?

— Канис анус, — на той же ломаной латыни отозвался староста. — Барон подать собирать есть.

— Ты же говорил — вольные?

— Так, мы беглые все из империи есть, — староста повертел головой и прокричал еще несколько команд. Толпа отступила от дороги на шаг, но расходиться и не думала. Драка дракой; ну а диковинный самоход? Где еще такое увидишь, и когда? И что там чужаки говорили про спички? Про горючую воду?

— Ты… продавать что?

Командир покачал головой:

— Степь ехать быстро. Назад ехать — все продать, что остаться.

— С Орда торговать ты?

— Нет. Брать… Искать… Вещь. — командир повертел руками перед собой как бы шарик. Староста посмотрел, кивнул:

— Артефакт? О! Барон войско встретишь — не говори. Отнять!

— Его Империя наказать. Мой начальник жаловаться император!

Староста засмеялся:

— Барон… беглый… дезер… нет! Диссидент есть. Как мы! Мы от барон! Барон от граф! Граф еще не видеть, но скоро быть! Наверное, граф от герцог бежать или от император легион! Легионер наглый. Что хотеть, то взять. У нас, у барон, у граф! Потом жаловаться император, да. Тот — суд. Суд решать: барон виновен. Наказать, да! Император поругать — ежик анус пугать.

Командир и сам не понял, как заулыбался. Достал китайскую зажигалку, отложенную в кармане как раз на такой случай:

— Подарок!

Староста повертел колесико, полюбовался на пламя. Погасил, затолкал в поясной кошелек.

— Ты… ехать назад. Когда?

— Не знать. День, два.

— Что купить?

— Еда. Красивый вещь. Посуда, красивый одежда.

Магистрат опять распорядился. На этот раз улица очистилась быстро. Рядом со старостой остались только связанные баронские кольчужники да с десяток их сторожей.

— Сказать: готовить товар, торговля через два утра… Купец?

— Да?

— У тебя дома… там… Барон, граф, император — есть?

— Главный начальник есть. Барон, граф — нет, — командир поднял брови:

— Почему спрашивать?

— Тут… — толстяк в синем кафтане свел руки:

— Это Восточный Предел. Это Степной. Мы середина есть. Весна — Орда. Восток говорить: нет налог, нет легионер. Степь говорить: аналогия. У вас как?

Командир пожал плечами. За его спиной в машине звучно пошевелился Сергей: слышал вопрос, но поперек старшего высказываться не стал. Видя, что деревню получается проехать без боя, водитель поднял бронезаслонку ради лучшего обзора.

— У нас так, да. Нет налог — нет войско.

— Но барон, граф?

— Барон, граф — нет. Все служить. Очередь… Ехать надо, — от греха излишней философии заторопился командир. — Быстро ехать. Назад ехать — торговать, говорить.

— Хорошо. Добрый путь! — староста отступил на обочину, махнул рукой. Командир вскочил на подножку и в кабину, грохнул бронедверью. Степан еще раз от души погудел, плавно вдавил газ — с ревом и черным дымом тяжелый шестиколесник покатил прочь из Медового Оврага.

Проводив гостей, староста перевел взгляд на связанных кольчужников — и встретил шалые глаза мужиков, державших пленников за локти.

— Барон, граф — не-е-ет? — спросил самый злой, накрыв ладонью кинжал.

Староста некоторое время шевелил губами, как бы подсчитывая нечто. И без улыбки ответил на той же ломаной латыни:

— Барон, граф — нет!

* * *

— Нет, не так.

— Что не так?

— Да все не так я себе представлял.

Командир хлопком убивает комара на левом запястье, поднимает брови:

— А как ты себе… представлял?

Сергей мешает кашу в казане. Место Сергея за пулеметом теперь занимает опытный геолог Кириллыч. Он дремал всю дорогу — насколько это позволяли ухабы — и относительно свеж. Высоко над Кириллычем крутит пологую спираль беспилотник — то выше, то ниже, чтобы с земли было сложнее пристреляться. Свежих батарей квадрокоптеру должно хватить до рассвета, а севший комплект зарядится завтра, на ходу, от машинного генератора. Летающий тепловизор передает картинку на планшет, а планшет Кириллыч защелкнул справа от КВПТ, в специальном держателе, огороженном щитками со всех сторон — чтобы отсвет экрана не выдавал стоянку. В степи любой огонек виден куда как далеко, и потому костер, например, Сергей жжет в ямке, а веточки подкладывает по чуть-чуть.

Радист на полке в машине — пытается заснуть, чтобы отдохнуть к собачьей вахте. Пытается потому, что водитель успел раньше. Стоило Степану оторвать набитую на колдобинах задницу от сиденья, да расслабить согнутую весь день спину, да растереть затекшую шею — сморило в мгновение ока. Захрапел Степан так, что радист уже всерьез подумывает: не всыпать ли другу и товарищу табачку в ноздри? Говорили мужики на базе, что средство верное. Подумав, отказывается радист от злоехидного замысла, поворачивается к стене лицом, натягивает тонкое одеяло на уши, бормочет: «Такой ценой не нужны мне ни победы, ни слава, о Фродо, сын Дрого…» — и тоже засыпает, потому как расслабленные мышцы и вытянутая спина четко сигнализируют организму: спи пока дают, неизвестно, когда подымут и кто разбудит.

Ансельм же сидит у костра, прикрыв глаза, чтобы не отбить ночное зрение. Теребит амулет, да ждет свою часть каши, которую Сергей почти уже собрался раздавать, но медлит, подбирая ответ командиру:

— Понимаешь, новый мир. Он же новый вообще совсем. Тут строить, строить и строить. Города. Между ними дороги. Тут можно столько вещей попробовать, которым на Земле тесно! Те же поезда… ну, Егор же говорил, ты в курсе.

— Да в курсе я за этого анимешника. Что в Японии существует специальный глагол, переводящийся как «следовать вдоль путей железной дороги». И что?

— А прикинь колею четыре метра шириной. Какая устойчивость будет. Грузоподъемность. Это ж можно парусники пускать. На нашей-то колее — в две лошадиные сраки — поперечной устойчивости никакой, а тут… А какой вид мог бы такой поезд иметь!!

Командир неопределенно качает головой:

— Я где-то читал про эти уберпоезда. Типа, Гитлер по таким поездам тащился, про это и Шпеер писал, и даже Суровый Грызун…

— Но в Европе тесно таким поездам, прикинь радиус разворота только. А тут какие просторы неосвоенные!

Заслушавшись, Ансельм не замечает, как в его крышку от котелка высыпается половник гречневой каши — горячей и вкусно пахнущей. Опамятовавшись, он вынимает из-за голенища собственную ложку и принимается за ужин. Завтракал Ансельм баландой в узилище. Обедал с серебра Высших Фиари в их же благородном донельзя обществе. Ужинает — в компании Пришлых, из походной посуды, что сама в себя складывается, вынимается, щелкает клестом, может и пальцы прищемить. Знакомого в круговерти — одна только резная ложка. Дед вырезал внуку на зубок. Ансельму тогда меньше дней исполнилось, чем вон той красной луне над зубчатой стеной недалекого леса.

Не стали Пришлые в лесу на ночлег, отъехали в степь почти на час пешего хода. Чтобы подобраться к ним незаметно нельзя было. Ну, для опытного колдуна, пожалуй, невеликая задачка. Только — зачем бы?

Затем же, зачем и Ансельм подослан.

Узнать — куда эти Пришлые так торопятся.

— Тарапицца нэ нада, — серьезно говорит командир. — Сначала карту сделаем. Потом геологи прикинут, где чего добывать, а химики и технологи — куда чего возить. И надо ли там вообще поезда. Пассажирами ведь такое вряд ли окупится. Ты ж сам строитель, значит — разницу в объемах насыпи под колею полтора метра и под четыре — представляешь.

— А что такое «поезд»? — спрашивает Ансельм. — Можно мне это знать?

Сергей сосредоточенно жует кашу. Отвечает командир:

— Знать? Пожалуйста, можно. Только что же твой амулет не работает?

— Амулет не показывает ваши мысли. Амулет знает слова — ваши и наши, и просто сопоставляет одно другому. В нашем языке нет слова «поезд».

— Понятия такого нет, — поправляет дожевавший пулеметчик. — А что такое поезд, я тебе лучше картинкой покажу, — и вынимает из нагрудного кармана смартфон.

— Какой странный у тебя смарт, — командир протягивает правую руку: — Дай гляну… Это что?

— Катерпиллар бэ-пятнадцать.

— И как оно?

— Купился на рекламу. Кат — они ж бульдозеры делают, грейдеры, трактора там. Ну, я сдуру подумал, что у них и смартфон будет такой конкретный рабочий инструмент.

— А что? Не так?

— Вспышки нет.

-Че-его? У катерпиллара?

— Ну. Приезжаю на стройку и фотки для отчета смартом делать не могу. Приходится мыльницу возить. Яркость экрана слабая. Звонок еле слышно. Вибрация вообще как нету. Где настройки — ведроид весть! Понторезка, короче. Только цена крутая. Но картинки показывать сойдет. Гляди, Ансельм!

Ансельм послушно смотрит на маленький артефакт, где сменяются цветные рисунки. Сергей подсказывает:

— Вот это и есть поезд. Он ездит по рельсам. Вон те блестящие полосы внизу. Что? Да, это все — металл. Нет, не железо. Сталь. Да, как на клинках, а не как на гвоздях, ты все правильно понял. Че? Дорого? Если руду копать лопатками да промывать кружками, так оно и будет как у вас — свинья за горсть гвоздей. А если вот так… — пулеметчик прокручивает еще несколько фотографий, и Ансельм изумленно таращится на раскоряку шагающего экскаватора. Потом — на фотографию БелАЗа с водителем, облокотившимся на бампер. Потом — на доменную печь в багровых тонах. Наконец, на прокатный стан, предназначение которого увлеченно разъясняет Сергей.