Гарри прикрыл глаза, чтобы отрешиться от этого запаха. Никому не стоит знать о его особом таланте. Силе, о которой он однажды пожелал, увидев, как Дадли и компания замучили какого-то ужа. Способности, благодаря которой, он научился общаться с Ними.
Маленький Гарри идёт по проходу, аллее, заполненной ночью. Он не знает, что случилось. Просто его питомец вдруг уполз, уводя хозяина за собой. И мальчик последовал за мёртвой змеёй, поднятой больше месяца назад.
Впрочем, мёртвой ли? Ведь она ползает, разговаривает. Лишь не просит есть. Но ведь это не важно, верно? Гарри просто пожалел её, пожелал, чтобы она не умирала. Чтобы бедный ужик, забитый отчаянно орущей тётей, существо, говорившее с уважением, вернулся. И змея ожила.
И теперь ползёт ко второму человеку, "похожему на тебя, Хсар-ри". К этой сливающейся с темнотой фигуре, сидящей под деревьями, окамляющими ночную кладбищенскую аллею. Впрочем, человеку ли?
— Привет
Серый, точно весь посыпанный пеплом, мужчина, смотрит на маленького Гарри. Кажется, что он не чувствует холода камня. Более того, его не смущает тот факт, что он сидит на надгробии.
— Ты видишь меня?
Да, ещё с пяти лет он оживлял мёртвых змей и мышей, учился у тех, кого мог слышать только он. И, в конце концов, он смог отомстить тем, кто мучил его. Даже более того, напоследок, оставив замаскированного под него Пирса, — нет, того, кто ранее был Пирсом Полкинсом, — он приготовил ловушку не только для Дурслей, но и для тех, кто, возможно, проявит себя потом. Тех, кто подкинул его на крыльцо их дома.
Впрочем, не стоило зацикливаться на мести. Гарри верил, что прошлое — это та материя, которую следует оставлять мёртвой.
— Гарри Ко-ре-джютсу-Ши — явно не справляясь с произношением слова чуждого языка, выбранного как фамилия чисто по приколу, сказала женщина со шляпой.
"Это будет так интересно. Все эти картины, богатая библиотека. И всё же, жаль, что я вернусь домой, на кладбище, к друзьям, только летом" — подумал он, прежде, чем обзор скрыли поля Шляпы.
— Хаффлпафф!
Немного о главном
Ошибочно было думать, будто магия исчезла, как и люди. Нет, Алайя, действенное общественное бессознательное — зверь хитрый, и просто так сдохнуть не могла. Вместо этого, она залегла в спячку. И когда всё улеглось, случился глобальный бекап.
И, разумеется, чтобы жалкие клетки Человечества, эти мнящие себя небыдлом термиты, не свихнулись, Земля была воссоздана "с историей". Сверхразум Роя, рекомого Человечеством, при всей сомнительности собственной разумности, очевидно, не желал заработать шизофрению.
Впрочем, это к делу не относится. Главное, люди, эти кирпичики, клетки тела Алайи, вернулись. А их Бог, великий, непознаваемый, сложенный из каждого человека, смог вздохнуть свободно. Самовоскрешение удалось.
И так бы всё и шло дальше, мило, спокойно, как и полагается в мирах победившего Человечества. Релятивистский двигатель, странствие от звезды к звезде, деградация изолированных колоний, расцвет магии, создание порталов, и, затем, новый расцвет.
Но Шестая Программа была умна, и тоже не брезговала темпоральными парадоксами. Программа? Ну, не совсем. Себя она скромно называла Катализатором.
И, как легко догадаться, количество Жнецов было сопоставимо с количеством планет в Галактике. Увы, но выполнение Шестого Протокола для большого количества различных рас, требовало неоднократных игр со временем. Катализатор это знал. Вон, в прошлый цикл, позволили одним умникам излишне расплодиться. Шестьсот двенадцать Абсолютов, не считая корабли поддержки, было разовоплощено мерзкими протеанами!
Хотя, всё же, Шестого Протокола никто не избежал.
Во всяком случае, Катализатор так думал(а,о), пока, в ответ на инициацию Шестого Протокола, на арго — "Жатва", откуда-то не вынырнул Шепард. И оживил последнего четырёхглазого.
В принципе, фигура была знакомая. Особенно, Шепард. Прыгал по пространству, как обладатель соответствующей Истинной Магии, опровергал законы логики и здравого смысла... одним словом, тайп-мунил.
Впрочем, термин не совсем правильно освещал сторону, на которой сражался Шепард. Всё же, Тип Луны, он же Абсолют Селены, также именуемый Аристотелем N00021134622, носил так же имя Оверлорд. И подчинялся Катализатору.
О, это была долгая битва. То, наконец-то таки, Шестой удастся прибить гадскую реинкарнацию гадского кадра, под многими именами откладывавшего выполнение Жатвы. То, в очередной раз закрутив причинно-следственные связи, Алайя создаст Цербер и подпитает наследницу древнего рода некромантов Лоусон. Всего один раз, но — в самый подходящий момент.
То, в свою очередь, Тайп-Новерия зазомбирует Харпера до полной лояльности Шестой Программе. Получился, в сущности, эдакий кибер-апостол.
Хотя нет, мелковат был. Но выше уровня простого вурдалака, всё же. Чай, не простой хаск.
Как бы там ни было, Шестой Протокол удалось довести до конца. Азари, турианцы, лягушки и прочие твари стали телами для новых Жнецов. Во вселенной много планет... а вместить дух целого мира может лишь настоящий, сертифицированный Жнец из нескольких миллиардов разумных. Как хорошо, что численность всех рас, вместе взятых, превышала сотню миллионов, а сопротивление было столь символическим! Пустив всех разумных на сырьё, удалось восстановить часть потерь с прошлого Цикла. Ну, почти всех. Человеки-то как раз уцелели. Проклятый Шепард! Надо же ему было вместо того, чтобы выбирать разноцветные шарики, начать стрелять. У Жнецов попросту не оставлось выбора.
Сдохнув и уйдя на перерождение, Катализатор напоследок напакостил, решив, что, коли его противник так силён, то пускай уничтожает сам себя.
И наступила Тёмная Эра Технологий.
Впрочем, а почему-бы и нет? Ретрансляторы-то, тю-тю...
Люди оказались разобщены и деградировали. Память о былых событиях упала вслед за серверами экстранета, обработанными вирусами старейших ИИ галактики. На смену волусам, азари и прочим, из пепла поднялись новые расы. Мнящие себя самыми древними некронтир и потомки славных экспериментов семейки Лоусон, а точнее, обчитавшейся Толкиена Орианны.
Но и тут, увы, Шепард подгадил! В полном соответсвии со своей фамилией, он собрал людей в управляемую толпу, и начал возрождать свой, новый альянс, с блекджеком и Сестрами Битвы.
А Катализатор потом возродился, да. Всё же, прав был(будет) Император, мутанты — зло! Даже если выглядят утончённо, провалились всей колонией в непонятно какую ветку не пойми какой ложности прошлого, и обозвались эльдарами.
Правда, обнаружить, что его теперь четверо, да и поле деятельности немного изменилось, было слегка... неожиданно.
Но Катализатор не унывал(а/о). Пускай теперь в теле клешни, а вместо армии тайпов какие-то любители садо-мазо пополам с сатанистами, ничего страшного. Он разложит их изнутри, и заставит Алайу пожрать себя! И снова в Галактике настанет мир и покой...
Не получилось. Уже неизвестно, что случилось. То ли Шепард откуда-то вновь вынырнул, то ли Змей Акаши решил пищевую базу спасти, — неизвестно. Однако, варп выгорел и стал гипером, орки сдохли, а люди в очередной раз мутировали.
Впрочем, выгорел ли варп? Да нет, не совсем. Просто, разделился. Гипер поближе, пси-измерение, сиречь духовный слой связи с Акашей, подальше... насколько это может быть в хрензнаетсколькомерной физике.
А ещё кто-то, не иначе, тот же Шепард, не к ночи будет упомянут, разморозил Солуса. То ли снова последнего некроманта семьи Лоусон активизировали, подпитав энергией и практическими знаниями, то ли последний саларианец и правда засахарился перед смертью. А может, и не было никакого Солуса, и на Терре был прикопан бекап жнецомерзкой, "святой СУЗИ"?
Не важно. А вот о том, что казавшаяся здравой идеей попытка подкинуть человечкам "протеанские" наномашины серии "Крусник", создающие из геномодификантов сущих Кибер Апостолов, окажется такой провальной...
Впрочем, этого следовало ожидать. Алайе надоело, что биотики из-за варпа сходят с ума. Вот и подкинула макакам переходник, для снижения пси-воздействия. Заодно, демоны перестали пролезать в человечьи головы. Канал узковат, задница не пролезает-с.
А то, что колонисты с Селоника Секунда вдруг взбунтовались, и покорили вся Галактику от края до края, пока не сгинули в ходе своих экспериментов по конструированию звёздных скоплений — это уже не принесло радости. Победный марш людей уже было не остановить ни колуми, ни раката.
Итак, человеки в очередной раз мутировали в новом климате. Кто-то отпустил щупальца, у кого-то пробились рога. У иных, вон, глаза атрофировались. Раса прирождённых псайкеров, да. Эльдары, издание второе, с исправленным багом слаанешогенерации. Так сказать.
Да и сама борьба как-то уже обмельчала. До чего пришлось дойти бедному Катализатору! Прогрессорствовать над каким-то лягушками! Позор на его псевдоквантовую псведоличность! Нет, конечно, человеческое государство, точнее, то, что от него осталось, амфибии таки раздолбали. И где они теперь, эти раката? А людишки, вон они. Как и остальные двадцать миллионов разумных рас. Мерзких, планетотоксичных, рас.
Одним словом, это была уже совсем другая галактика. Далекая-далекая от нынешней.
И о Шестой Программе, как и Шепарде, уже никто не слышал. Может, человечество уже стало не то?
Ага, как же. Просто Катализатор пришёл(ла, ло) к выводу, что внутренних ресурсов галактики уже недостаточно. И снова закрутились темпоральные парадоксы, и снова шизофреническая от различий подопечных Алайя насторожилась, зябко поводя закованными в золотую броню плечами. И насторожилась, поводя носом, Тёмная Сторона Императора, ища подвох. И загорелись в глазах мальчика Коса жёлтые, собачьи, глаза.
И где-то давным-давно, в далёкой-далёкой, первого дроида смяло живым, шипастым посохом...
Воспоминания о манипуляции
Каждое воскресенье, когда младшая дочка уводит всю толпу внуков и правнуков, приехавших на уик-энд в семейное гнездо, старый Гарри садится у камина и наливает три стакана виски. И приговаривает, чувствуя, как по вытянутым к камину ногам, катятся волны тепла:
— Три — эльфам, царящим в забытых чертогах.
И с помощью Акцио призывает в руку две реликвии, оставшиеся со времён скоморошечьей молодости, два символа, значение которых, пожалуй, теперь понимает только он.
— Семь — гномам, властителям шахт, рудников.
Виски в левом стакане приобретает особый, чуть более тёмный, оттенок, когда на стакан кладётся лимонная долька.
— Девять — людям, что за своим народом уйдут.
Жидкость в правом стакане темнеет больше. Ведь над ней — не полупрозрачная светлая сладость, а кусок затвердевшей, зачарованной мелкочешуйчатой шкуры.
— И одно...
А затем старый Гарри чуть приподнимается, и выцеживает свою долю как воду.
И только потом, по бессмысленной, но такой забавной традиции, салютует двум полным стаканам.
— Спасибо вам, ребята. Спасибо за всё. Мы ведь в расчёте, Дарительница вас побери.
И Гарри усмехается, а затем, по той же, личной, старой и бессмысленной традиции, погружается в воспоминания.
Чтобы не забыть. Чтобы помнить. Каждый миг, каждый час. И быть готовым в последний раз сказать с полной уверенностью:
— Ни о чём не жалею. Если бы пришлось — повторил бы с радостью.
Всегда.
Так уж повелось, что Гарри был тварью. Во всяком случае, его так называли. И, однажды, он подумал, "а почему бы и нет"? Если его так называют, значит, он им и является, верно?
Вот только родственнички-то, вот беда, жутко нервничали, когда Гарри показывал, что стал тем, кем его объявили.
Одним словом, случился конфликт. Гарри уже был, но не мог выглядеть тем, кем был. И не мог талантливо изобразить то, что требовалось соседям по дому.
Членами своей стаи, он их не признавал.
Так появился Шут. Ну, Гарри его так называл. Забавная, если задуматься, сущность. Вроде, и память есть, и характер... как они бывают у костюма.
Гарри помнил о том, что встречают по одёжке. И ходил в Шуте, не переставая. Ведь, называя его так, как привыкли, соседи хотели видеть Шута. Он им их дал.
Жизнь стала проще. Голодал Шут. Получал затрещины Шут. И не обижался — костюмы не чувствуют, даже если они, по сути, вторая личность, отправленная "на поверхность".
И так бы всё и шло по плану, когда Гарри просыпался лишь по ночам, в остальное время лишь отслеживая состояние Шута, не всплывая в реальный мир. Подобно подводной лодке, он большую часть своего времени проводил в глубине.
Ждал, когда будет достигнута пристань.
Ждал, когда можно будет, наконец, покинуть опостылевших, чужих людей.
Увы, борьба, когда он пытался что-то предпринять, например, натравить органы опеки, закончилась провалом. Мир оказался грубее, чем он считал, и пришедшие инстпектора кивали, ужасались... и ничего не меняли.
Только родственнички продолжали звать Гарри по видовому имени.
Именно поэтому, и появился Шут. Если не можешь остановить — возглавь. Если не можешь соскочить — спрячься.
Это Гарри усвоил чётко, еще в шесть лет. И к девяти оформил для себя эти мысли в слова.
И так бы и продолжалось это странствие в глубине, с редкими подъёмами на перископную, чтобы увидеть, что ничего не изменилось, и спать дальше...
Но...
Всегда есть "но".
Странный, похожий на бомжа, мужик, позвал Шута с собой. И тот, как ни странно пошёл. Ведь это был Шут. Не личность, собственно, а так, профанация. Считать его чем-то большим... кто же считает рабочий комбинезон, призванный сохранить тело в чистоте, за самого человека.
Вот только, что ни говори, а Великобритания — страна педофилов. Жирных, мерзких, педофилов, если верить выпускам новостей.
Гарри был весьма многообразной личностью. И, в силу личного опыта, привык видеть мир через чёрные очки.
Одним словом, он подвсплыл, принимая контроль над ситуацией. И слушая, анализируя.
Шут для общения с новым миром, куда Гарри вёл ночной гость, некто Хагрид, подошёл идеально. Недалёкий, наивный. Собственно, эти черты его характера, Гарри нашёл эмпирически, как наиболее подходящие для общения с соседями по дому.
Всё же, хотя боль от затрещин ощущал Шут, тело-то было общее! А жить Гарри хотел долго. Возможно, потому он и обратил внимание на реальный мир, когда в ночи в некую хижину, куда Шута увезли соседи, вошёл звероватого вида бомж.
Впрочем, себя он называл лесником. Или ключником? Такой красивый, выспренный титул, означающий, как понял Гарри, должность сторожа.
И еще была фраза. Та, что заставила Гарри вырваться из спокойных снов и ожидания конца срока в доме с соседями. Быть может, не будь её, Шут бы остался один, а Гарри так и спал бы, всё реже появляясь на поверхности.
Но Хагрид, хотел он того или нет, показал Гарри, кто, в какой-то степени, ему приходится родителями. Той личности, которую воспитали соседи по дому. Но ведь воспитывает мать, а отец, в первую очередь, обеспечивает появление ребёнка в доме, верно?
