Рассказы обо всём подряд

Небольшое вступление для тех, кто только начинает читать этот файл.

Это — сборник рассказов. Они рассматриваются автором как сюжетно законченные, и именно поэтому располагаются в файле с подобным названием.

Если кому-то из читателей понравилась идея и он(она) хочет развернуть ее в свое творение — я буду только рад. Если при этом мне кинут ссылку и в сопроводилке к фанфику напишут небольшую благодарность — будет совсем приятно.

Теперь о реальном. Автор — человек увлекающийся. Если читатели видят ошибку и показывают фрагмент с ней в комментариях — честь им, хвала и благодарность. Особенно тем, кто уже этим занимается.

Приятного чтения.

To Aru Randamu no Nekuromans?

В кабинете и.о. было жарко. И дело было не в толстых стенах серого камня, разогретого ещё жарким солнцем начала осени. Просто, несмотря на открытые стрельчатые окна, обоим сидящим было душновато. И, плюс, горячий чай, обильно принятый внутрь, тоже не способствовал чувству прохлады.

— Руфус...

— Мисс МакГонагалл, попрошу вас обращаться ко мне без фамильярностей — проговорил гость, тряхнув головой, увенчанной гривой рыжевато-коричневых волос, став на мгновение похож на символ обучавшего его в прошлом Дома.

— Как скажете, глава Скримджер — хозяйка кабинета отогнала непрошенные воспоминания о том, что обитатель другого, теперь, ничейного, кабинета, мог позволить себе подобную фамильярность.

— Так что же произошло? — наконец, спросила она.

Глава специальной следственной комиссии поморщился, словно от зубной боли. Это было едва заметно на его лице, словно вылепленном из воска в какой-то странной, модерновой манере, отчего оное выглядело воплощенной Мордой Безопасности, мифическом "монстром", появившемся в позапрошлом выпуске "Придиры".

— Перво-наперво, я хочу вас предупредить, профессор, что я расскажу вас не всё. Всё же, эта информация глубоко для служебного пользования. И не пытайтесь что-то узнать у Артура. Дело на контроле у слишком многих, и если из-за вас он проявит лишнее любопытство, то в соответствующем Отделе вполне может появиться вакансия. И я, помяните моё слово, приложу все усилия, чтобы Молли знала, кто в этом виноват.

Минерва кивнула, принимая условия. Слегка повысивший тон — недостаточно, чтобы ставить восклицательный знак в записи его беседы, но заметный тому, кто его знал в достаточной мере — Скримджер чуть наклонил голову в ответ.

— К тому же, вам стоит учесть, что картина, которую мы смогли восстановить, довольно обобщенна и не обязательно верна. К сожалению, директор применил методы, которые...

Глава чуть замялся. Разумеется, речь шла не о смущении. Это был лишь жест, позволяющий сэкономить время и показать, как, на взгляд Руфуса, сочетался статус виновника их встречи, и применённые им методы.

— Понимаю — ответила Минерва — Так что же произошло?

Скримджер отставил чашку и смежил веки, задумавшись. Буквально на секунду.

— Начну, пожалуй, с конца.

Директор сидел в своём кабинете, перебирая бумаги. Был третий день Сбора Учеников, и, пока большинство профессоров были в разъездах, перемещаясь по адресам, убеждая и уговаривая родителей и самих учеников, вернее, отмеченных как способных ими стать, сам директор работал с документацией.

Только дилетанты думают, будто еда, мебель, расходные материалы, в том числе, ингредиенты для зелий и чай Трелони, а также зарплата персонала, берётся из воздуха. Ах, как было бы хорошо, если бы суровую прозу жизни можно было отменить, просто сказав "Магия!.. ". Увы, но закон Гампа, как и многие другие, не позволяли облегчить труд администрации в достаточной мере.

— Куда же делся Хагрид — сказал, обращаясь сам к себе, Директор — он же еще вчера должен был показать маленькому Гарри Косой Переулок. Неужели, что-то случилось?

— Полноте вам, Альбус — проговорил портрет одного из директоров прошлого — неужели вы боитесь за своего полувеликана? Помяните мои слова, ваш полудикий мул наверняка напился на радостях. Как же, встретил самого Мальчика-Который-Выжил! Поразительная тяга к неумеренным восторгам, как у всего вашего поколения, Альбус.

— Должно быть, вы правы, Финеас — согласился нынешний Директор — должно быть, Хагрид, вернувшись, несколько ослабил контроль. Но это ведь не повод оскорблять его, друг мой?

— Когда-нибудь, ваша сомнительная гуманность, доведёт вас до Принципа Меньшего Добра, выведенного в шутку одним из моих непутевых потомков.

— Как жаль, что все последующие Блеки отвернулись от Света — печально вздохнул директор.

— Они ещё живы, и это главное — твёрдо ответил собеседник Альбуса.

— Да, вы правы. А мне, как бы там ни

было, следует заняться бумагами.

Следующие два часа прошли в шелесте бумаг.

— Полдень — немного устало проговорил Директор, услышав бой больших часов Хогвартса.

— Несомненно, ваш полувеликан, уже проснулся, Альбус. Это племя не способно даже отпраздновать что-то так, чтобы просыпаться лишь вечером.

— В ваших словах слишком много яда, Финеас — вздохнул Директор. И прошёл к выходу из своего кабинета.

Около получаса спустя, он постучался в дверь хижины лесника. Постучавшись ещё не раз, всё так же безрезультатно, Директор вытащил палочку.

— Указуй — произнёс он.

Палочка, вопреки обычному результату данной формулы, повернулась не на север. И даже не на дверь хижина Рубеуса, как можно было бы подумать. Нет, она указывала на юг, и чуть на запад.

Грустно вздохнув в укоризненно покачав головой, Дамблдор убрал палочку.

— Рубеус... — вздохнул он, и аппарировал по сигналу лесничего, очевидно, полученному с помощью модифицированных указующих чар, улучшенных до уровня Высшей Магии.

— На следующее место мы, как ни странно, прибыли даже раньше — проговорил Руфус, прерывая свой рассказ — сказался выброс магии, сделанный дражайшим директором. Однако тогда вопрос рассматривался несколько иными методами, да и волшебство Альбуса Дамблдора сильно исказило картину. Одним словом, картина была восстановлена по обрывкам, и похожа на оригинал в той же мере, что и восстановленный маглами Кносский Дворец, на настоящий Лабиринт Миноса.

— Итак...

Альбус Дамблдор, одетый в лазоревую, с перламутрово-шёлковым блеском, мантию, аппарировал на край скалы, одним краем плавно уходящей в воду.

Серебряный колокольчик, вплетённый в бороду, предупреждающе тренькнул, но, видимо, директор проигнорировал этот сигнал. Дул сильный боковой ветер, трепавший его бороду, что, возможно, и сбило его с толку. В конце концов, в его возрасте, он мог и забыть по рассеянности, что Бубенцы Эсфалиотов, звенят только в определённых случаях.

Он прошёл дом, стоявший на краю скалы — том краю, где квадратная скала, поднималась над морем довольно высоким обрывом. Дул сильный, местами порывистый, ветер, а в небе царила мозаика из туч, облаков и ярких лучей солнца.

Пройдя сквозь дверь, выбитую, очевидно, грубой полувеликаньей силой, или давним, выветрившимся, ударным заклятьем откидывающего типа, он остановился.

На первом этаже, у потухшего камина, их было четверо. Два подростка, и двое взрослых. Полный и худой, толстый и тощая, соответственно.

— Здравствуйте — сказал худой ребёнок и вышел вперёд. Расстояние между ним и директором составило восемь метров.

— Здравствуй, мальчик мой — ответил директор — ты не видел Хагрида?

— Прежде чем отвечать на ваш вопрос, я хотел бы узнать ваше имя и задать свой.

— Меня зовут директор Дамблдор. А ты ведь Гарри, верно?

— Я хотел бы узнать. Правда ли, что это вы меня отправили к Дурслям?

Мальчик в этот момент улыбнулся. Видимо, это ввело Директора в заблуждение.

— Да, конечно. Я лично положил тебя на крыльцо.

— Отлично — ответил Гарри, и его улыбка — радостная улыбка, прошу заметить - стала ещё шире — Хагрид у вас за спиной.

Директора спасла его нерасторопность. Он не успел полностью повернуться к появившейся за его спиной фигуре, отбросившей внутрь здания большую тень. И потому заметил метнувшийся к нему силуэт, пахнущий некими... эманациями.

Заклятье, какой-то гибрид отбрасывающего, связующего и парализующего, очевидно, популярное в годы Грин-де-Вальда, слетело с палочки Директора мгновенно. Не оборачиваясь, он связал модифицированным, опять же до уровня Высшей, заклятьем, фигуру за своей спиной. И только после этого обеспокоено спросил:

— Гарри?

За его спиной раздался треск и звон — это рвались верёвки и струны, способные разрезать сухожилия пытающего вырваться тролля или великана. А с четырёх существ, находившихся перед Альбусом, сползала, точно иллюзия, человеческая личина.

— Это хорошо — широко улыбнулась женщина, бледная до лёгкой, по-маггловски неаристократической, синевы.

— Мы так рады — продолжил мужчина, улыбаясь уже до ушей. Его щеки, наливающиеся синевой, как-то потеряли припухлость, начав проваливаться внутрь.

— Что вы — продолжил второй мальчик, уже приобретший комплекцию того, что сейчас вставал с пола.

— Обнаружили себя — под треск окончательно сдавшего связующего заклинания, проговорили они хором. Уже не скрывая свой настоящий облик.

Директор ударил — сказалось, видимо, боевое прошлое. И, видимо, ударил он как раз таким, применявшимся против прихвостней Грин-де-Вальда, заклятьем.

Дом исчез. Странная, цвета мокрой грязи, в которую добавили заполненных Гибрайтовым огнём, стеклянных шариков, сантиметра два в диаметре, по паре тысяч на кубометр, стена сгущённого воздуха, выставленная расширяющейся полусферой, мгновенно поглотила всю скалу. А следом за ней, стоило первому заклятью спасть, показав на секунду голый, словно отшлифованный, камень, и шесть человеческих фигур на нём, четыре из которых уже потеряли одежду, но приобрели когти, острые клыки на месте всех зубов, и плотную, фиолетовую кожу, ударило второе. На этот раз, это было нечто вроде расширяющейся полусферы воды, или же плотной ударной волны. Одним словом, это было полупрозрачная, белая стена, заключившая почти всю скалу в себя.

А затем остров затопил Свет. Ударивший сверху, он поставил точку в этом коротком сражении, и подтёр магические отпечатки, осложнив работу Комиссии.

А затем, когда магия успокоилась, стал виден этот гладкий, точно зеркало, камень. На котором, склонившись, в окружении пяти теней, выжженных на этом зеркале, включая тень размером с полувеликана, стоял Директор.

Его кровь капала на это зеркало, пузырясь и наливаясь жёлтой пеной, а из живота, точно рукояти ножей, торчали толстые концы когтей.

Мальчик, должный откликаться на имя Дадли, стоял ближе всех. К тому же, по габаритам, его когти вполне подходили.

Еще минуту спустя, Директор сдался. Он выпрямился и остался ждать гостей. Дальнейшее вы знаете.

— К сожалению, не знаю. Министр, как это ни удивительно, смог обеспечить некоторую секретность.

Лицо Главы Комиссии чуть исказилось. Он вновь давал знак. Впрочем, нет. На этот раз, он, видимо, искренне удивился.

— Неужели Уизли не поделились с вами секретом? Поверьте, тогда ещё не удалось обеспечить ограниченное распространение информации, так что произошедшее — не такой уж секрет.

— К сожалению, когда я прибыла к ним, Артур был ... занят — Руфус тут же тихо хмыкнул, обозначая своё отношении к невинному хобби мистера Уизли — Молли же оказалось слишком... эмоциональна.

— Скорее, визглива.

— Руфус!

— Зовите меня мистер Скримджер, профессор.

— Так что же произошло?

— А случилось вот что — с неискренней безмятежностью, за которой натренированный глаз видел бурю чувств, ответил Руфус Скримджер, глава специальной следственной комиссии.

— Когда почуяли применение убойнейшей магии на необитаемой скале в Ирландском море, когда собрали тревожную группу, способную адекватно соответствовать возможной угрозе, прошло два часа. Сами знаете, какое нынче финансирование.

Наших там встретила тварь, наподобие тех четырёх, сделанных из людей. Только повыше и с остатками белой бороды, в которой колокольчики звенели, не переставая. И гораздо более устойчивая к магии, профессор Макгонаголл. Видимо, материал, сказывается.

— Какой ужас! Руфус, как вы можете!..

— А затем случилась бойня — упрямо продолжит Глава — в результате которой, потеряв всю свою группу, Грюм применил заклятье из серии Магии Жертвы. Возможно, дело было в том, что в его здоровой ноге, уже тоже сидел коготь — как оказалось, эти твари способны ими кидаться. И Грозный Глаз сделал выводы, потому как из живота его противника, всё ещё узнаваемого, торчали точно такие же коготочки, только поменьше.

Итого, выжил только Кингсли, которого при первых потерях Грюм отослал назад, за подкреплением.

Руфус Скримджер замолчал, наблюдая за лицом и.о. директора. Той, судя по всему, было нехорошо. Возможно, поэтому, следующий вопрос прозвучал так по-дурацки:

— А Хагрид?

— Слишком давно произошли события — развёл руками Глава специальной следственной комиссии — впрочем, нам удалось установить личности тех маглов, а так же их адрес. Так что, хотя картинки нет, есть версия.

— Скажите же мне, Руфус!

— Вы же сами всё понимаете — вздохнул Глава — вся семья была превращены в каких-то тварей. Все четыре магла. Уж не знаю, зачем Хагрид к ним зашёл, но он, видимо, попал в ловушку. А потом также попался и Директор.

И, самое поганое, что с его уходом, началась такая грызня за власть, что некому даже утвердить вас на месте директора.

— Какой ужас. Это же была семья Гарри! — совершенно невпопад, промямлила хозяйка кабинета.

— Поттера? — как задавая риторический вопрос, уточнил Скримджер. И тут же припечатал:

— Не говорите этого, Минерва. Никому. Никогда.

Большой Зал был красив. Потолок, скрытый иллюзией ночного неба. Свечи, парящие в воздухе. И тонким ароматом умирания, ясно ощущаемым Гарри.

Что-то случилось здесь, он это ясно видел. Пустой трон директора, несколько свободных мест, принадлежавших профессорам. Коллектив выглядел как человек, получивший смертельную рану.

Гарри прикрыл глаза, чтобы отрешиться от этого запаха. Никому не стоит знать о его особом таланте. Силе, о которой он однажды пожелал, увидев, как Дадли и компания замучили какого-то ужа. Способности, благодаря которой, он научился общаться с Ними.

Маленький Гарри идёт по проходу, аллее, заполненной ночью. Он не знает, что случилось. Просто его питомец вдруг уполз, уводя хозяина за собой. И мальчик последовал за мёртвой змеёй, поднятой больше месяца назад.

Впрочем, мёртвой ли? Ведь она ползает, разговаривает. Лишь не просит есть. Но ведь это не важно, верно? Гарри просто пожалел её, пожелал, чтобы она не умирала. Чтобы бедный ужик, забитый отчаянно орущей тётей, существо, говорившее с уважением, вернулся. И змея ожила.

И теперь ползёт ко второму человеку, "похожему на тебя, Хсар-ри". К этой сливающейся с темнотой фигуре, сидящей под деревьями, окамляющими ночную кладбищенскую аллею. Впрочем, человеку ли?

— Привет

Серый, точно весь посыпанный пеплом, мужчина, смотрит на маленького Гарри. Кажется, что он не чувствует холода камня. Более того, его не смущает тот факт, что он сидит на надгробии.

— Ты видишь меня?

Да, ещё с пяти лет он оживлял мёртвых змей и мышей, учился у тех, кого мог слышать только он. И, в конце концов, он смог отомстить тем, кто мучил его. Даже более того, напоследок, оставив замаскированного под него Пирса, — нет, того, кто ранее был Пирсом Полкинсом, — он приготовил ловушку не только для Дурслей, но и для тех, кто, возможно, проявит себя потом. Тех, кто подкинул его на крыльцо их дома.

Впрочем, не стоило зацикливаться на мести. Гарри верил, что прошлое — это та материя, которую следует оставлять мёртвой.

— Гарри Ко-ре-джютсу-Ши — явно не справляясь с произношением слова чуждого языка, выбранного как фамилия чисто по приколу, сказала женщина со шляпой.

"Это будет так интересно. Все эти картины, богатая библиотека. И всё же, жаль, что я вернусь домой, на кладбище, к друзьям, только летом" — подумал он, прежде, чем обзор скрыли поля Шляпы.

— Хаффлпафф!

Немного о главном

Ошибочно было думать, будто магия исчезла, как и люди. Нет, Алайя, действенное общественное бессознательное — зверь хитрый, и просто так сдохнуть не могла. Вместо этого, она залегла в спячку. И когда всё улеглось, случился глобальный бекап.

И, разумеется, чтобы жалкие клетки Человечества, эти мнящие себя небыдлом термиты, не свихнулись, Земля была воссоздана "с историей". Сверхразум Роя, рекомого Человечеством, при всей сомнительности собственной разумности, очевидно, не желал заработать шизофрению.

Впрочем, это к делу не относится. Главное, люди, эти кирпичики, клетки тела Алайи, вернулись. А их Бог, великий, непознаваемый, сложенный из каждого человека, смог вздохнуть свободно. Самовоскрешение удалось.

И так бы всё и шло дальше, мило, спокойно, как и полагается в мирах победившего Человечества. Релятивистский двигатель, странствие от звезды к звезде, деградация изолированных колоний, расцвет магии, создание порталов, и, затем, новый расцвет.

Но Шестая Программа была умна, и тоже не брезговала темпоральными парадоксами. Программа? Ну, не совсем. Себя она скромно называла Катализатором.

И, как легко догадаться, количество Жнецов было сопоставимо с количеством планет в Галактике. Увы, но выполнение Шестого Протокола для большого количества различных рас, требовало неоднократных игр со временем. Катализатор это знал. Вон, в прошлый цикл, позволили одним умникам излишне расплодиться. Шестьсот двенадцать Абсолютов, не считая корабли поддержки, было разовоплощено мерзкими протеанами!

Хотя, всё же, Шестого Протокола никто не избежал.

Во всяком случае, Катализатор так думал(а,о), пока, в ответ на инициацию Шестого Протокола, на арго — "Жатва", откуда-то не вынырнул Шепард. И оживил последнего четырёхглазого.

В принципе, фигура была знакомая. Особенно, Шепард. Прыгал по пространству, как обладатель соответствующей Истинной Магии, опровергал законы логики и здравого смысла... одним словом, тайп-мунил.

Впрочем, термин не совсем правильно освещал сторону, на которой сражался Шепард. Всё же, Тип Луны, он же Абсолют Селены, также именуемый Аристотелем N00021134622, носил так же имя Оверлорд. И подчинялся Катализатору.

О, это была долгая битва. То, наконец-то таки, Шестой удастся прибить гадскую реинкарнацию гадского кадра, под многими именами откладывавшего выполнение Жатвы. То, в очередной раз закрутив причинно-следственные связи, Алайя создаст Цербер и подпитает наследницу древнего рода некромантов Лоусон. Всего один раз, но — в самый подходящий момент.

То, в свою очередь, Тайп-Новерия зазомбирует Харпера до полной лояльности Шестой Программе. Получился, в сущности, эдакий кибер-апостол.

Хотя нет, мелковат был. Но выше уровня простого вурдалака, всё же. Чай, не простой хаск.

Как бы там ни было, Шестой Протокол удалось довести до конца. Азари, турианцы, лягушки и прочие твари стали телами для новых Жнецов. Во вселенной много планет... а вместить дух целого мира может лишь настоящий, сертифицированный Жнец из нескольких миллиардов разумных. Как хорошо, что численность всех рас, вместе взятых, превышала сотню миллионов, а сопротивление было столь символическим! Пустив всех разумных на сырьё, удалось восстановить часть потерь с прошлого Цикла. Ну, почти всех. Человеки-то как раз уцелели. Проклятый Шепард! Надо же ему было вместо того, чтобы выбирать разноцветные шарики, начать стрелять. У Жнецов попросту не оставлось выбора.

Сдохнув и уйдя на перерождение, Катализатор напоследок напакостил, решив, что, коли его противник так силён, то пускай уничтожает сам себя.

И наступила Тёмная Эра Технологий.

Впрочем, а почему-бы и нет? Ретрансляторы-то, тю-тю...

Люди оказались разобщены и деградировали. Память о былых событиях упала вслед за серверами экстранета, обработанными вирусами старейших ИИ галактики. На смену волусам, азари и прочим, из пепла поднялись новые расы. Мнящие себя самыми древними некронтир и потомки славных экспериментов семейки Лоусон, а точнее, обчитавшейся Толкиена Орианны.

Но и тут, увы, Шепард подгадил! В полном соответсвии со своей фамилией, он собрал людей в управляемую толпу, и начал возрождать свой, новый альянс, с блекджеком и Сестрами Битвы.

А Катализатор потом возродился, да. Всё же, прав был(будет) Император, мутанты — зло! Даже если выглядят утончённо, провалились всей колонией в непонятно какую ветку не пойми какой ложности прошлого, и обозвались эльдарами.

Правда, обнаружить, что его теперь четверо, да и поле деятельности немного изменилось, было слегка... неожиданно.

Но Катализатор не унывал(а/о). Пускай теперь в теле клешни, а вместо армии тайпов какие-то любители садо-мазо пополам с сатанистами, ничего страшного. Он разложит их изнутри, и заставит Алайу пожрать себя! И снова в Галактике настанет мир и покой...

Не получилось. Уже неизвестно, что случилось. То ли Шепард откуда-то вновь вынырнул, то ли Змей Акаши решил пищевую базу спасти, — неизвестно. Однако, варп выгорел и стал гипером, орки сдохли, а люди в очередной раз мутировали.

Впрочем, выгорел ли варп? Да нет, не совсем. Просто, разделился. Гипер поближе, пси-измерение, сиречь духовный слой связи с Акашей, подальше... насколько это может быть в хрензнаетсколькомерной физике.

А ещё кто-то, не иначе, тот же Шепард, не к ночи будет упомянут, разморозил Солуса. То ли снова последнего некроманта семьи Лоусон активизировали, подпитав энергией и практическими знаниями, то ли последний саларианец и правда засахарился перед смертью. А может, и не было никакого Солуса, и на Терре был прикопан бекап жнецомерзкой, "святой СУЗИ"?

Не важно. А вот о том, что казавшаяся здравой идеей попытка подкинуть человечкам "протеанские" наномашины серии "Крусник", создающие из геномодификантов сущих Кибер Апостолов, окажется такой провальной...

Впрочем, этого следовало ожидать. Алайе надоело, что биотики из-за варпа сходят с ума. Вот и подкинула макакам переходник, для снижения пси-воздействия. Заодно, демоны перестали пролезать в человечьи головы. Канал узковат, задница не пролезает-с.

А то, что колонисты с Селоника Секунда вдруг взбунтовались, и покорили вся Галактику от края до края, пока не сгинули в ходе своих экспериментов по конструированию звёздных скоплений — это уже не принесло радости. Победный марш людей уже было не остановить ни колуми, ни раката.

Итак, человеки в очередной раз мутировали в новом климате. Кто-то отпустил щупальца, у кого-то пробились рога. У иных, вон, глаза атрофировались. Раса прирождённых псайкеров, да. Эльдары, издание второе, с исправленным багом слаанешогенерации. Так сказать.

Да и сама борьба как-то уже обмельчала. До чего пришлось дойти бедному Катализатору! Прогрессорствовать над каким-то лягушками! Позор на его псевдоквантовую псведоличность! Нет, конечно, человеческое государство, точнее, то, что от него осталось, амфибии таки раздолбали. И где они теперь, эти раката? А людишки, вон они. Как и остальные двадцать миллионов разумных рас. Мерзких, планетотоксичных, рас.

Одним словом, это была уже совсем другая галактика. Далекая-далекая от нынешней.

И о Шестой Программе, как и Шепарде, уже никто не слышал. Может, человечество уже стало не то?

Ага, как же. Просто Катализатор пришёл(ла, ло) к выводу, что внутренних ресурсов галактики уже недостаточно. И снова закрутились темпоральные парадоксы, и снова шизофреническая от различий подопечных Алайя насторожилась, зябко поводя закованными в золотую броню плечами. И насторожилась, поводя носом, Тёмная Сторона Императора, ища подвох. И загорелись в глазах мальчика Коса жёлтые, собачьи, глаза.

И где-то давным-давно, в далёкой-далёкой, первого дроида смяло живым, шипастым посохом...

Воспоминания о манипуляции

Каждое воскресенье, когда младшая дочка уводит всю толпу внуков и правнуков, приехавших на уик-энд в семейное гнездо, старый Гарри садится у камина и наливает три стакана виски. И приговаривает, чувствуя, как по вытянутым к камину ногам, катятся волны тепла:

— Три — эльфам, царящим в забытых чертогах.

И с помощью Акцио призывает в руку две реликвии, оставшиеся со времён скоморошечьей молодости, два символа, значение которых, пожалуй, теперь понимает только он.

— Семь — гномам, властителям шахт, рудников.

Виски в левом стакане приобретает особый, чуть более тёмный, оттенок, когда на стакан кладётся лимонная долька.

— Девять — людям, что за своим народом уйдут.

Жидкость в правом стакане темнеет больше. Ведь над ней — не полупрозрачная светлая сладость, а кусок затвердевшей, зачарованной мелкочешуйчатой шкуры.

— И одно...

А затем старый Гарри чуть приподнимается, и выцеживает свою долю как воду.

И только потом, по бессмысленной, но такой забавной традиции, салютует двум полным стаканам.

— Спасибо вам, ребята. Спасибо за всё. Мы ведь в расчёте, Дарительница вас побери.

И Гарри усмехается, а затем, по той же, личной, старой и бессмысленной традиции, погружается в воспоминания.

Чтобы не забыть. Чтобы помнить. Каждый миг, каждый час. И быть готовым в последний раз сказать с полной уверенностью:

— Ни о чём не жалею. Если бы пришлось — повторил бы с радостью.

Всегда.

Так уж повелось, что Гарри был тварью. Во всяком случае, его так называли. И, однажды, он подумал, "а почему бы и нет"? Если его так называют, значит, он им и является, верно?

Вот только родственнички-то, вот беда, жутко нервничали, когда Гарри показывал, что стал тем, кем его объявили.

Одним словом, случился конфликт. Гарри уже был, но не мог выглядеть тем, кем был. И не мог талантливо изобразить то, что требовалось соседям по дому.

Членами своей стаи, он их не признавал.

Так появился Шут. Ну, Гарри его так называл. Забавная, если задуматься, сущность. Вроде, и память есть, и характер... как они бывают у костюма.

Гарри помнил о том, что встречают по одёжке. И ходил в Шуте, не переставая. Ведь, называя его так, как привыкли, соседи хотели видеть Шута. Он им их дал.

Жизнь стала проще. Голодал Шут. Получал затрещины Шут. И не обижался — костюмы не чувствуют, даже если они, по сути, вторая личность, отправленная "на поверхность".

И так бы всё и шло по плану, когда Гарри просыпался лишь по ночам, в остальное время лишь отслеживая состояние Шута, не всплывая в реальный мир. Подобно подводной лодке, он большую часть своего времени проводил в глубине.

Ждал, когда будет достигнута пристань.

Ждал, когда можно будет, наконец, покинуть опостылевших, чужих людей.

Увы, борьба, когда он пытался что-то предпринять, например, натравить органы опеки, закончилась провалом. Мир оказался грубее, чем он считал, и пришедшие инстпектора кивали, ужасались... и ничего не меняли.

Только родственнички продолжали звать Гарри по видовому имени.

Именно поэтому, и появился Шут. Если не можешь остановить — возглавь. Если не можешь соскочить — спрячься.

Это Гарри усвоил чётко, еще в шесть лет. И к девяти оформил для себя эти мысли в слова.

И так бы и продолжалось это странствие в глубине, с редкими подъёмами на перископную, чтобы увидеть, что ничего не изменилось, и спать дальше...

Но...

Всегда есть "но".

Странный, похожий на бомжа, мужик, позвал Шута с собой. И тот, как ни странно пошёл. Ведь это был Шут. Не личность, собственно, а так, профанация. Считать его чем-то большим... кто же считает рабочий комбинезон, призванный сохранить тело в чистоте, за самого человека.

Вот только, что ни говори, а Великобритания — страна педофилов. Жирных, мерзких, педофилов, если верить выпускам новостей.

Гарри был весьма многообразной личностью. И, в силу личного опыта, привык видеть мир через чёрные очки.

Одним словом, он подвсплыл, принимая контроль над ситуацией. И слушая, анализируя.

Шут для общения с новым миром, куда Гарри вёл ночной гость, некто Хагрид, подошёл идеально. Недалёкий, наивный. Собственно, эти черты его характера, Гарри нашёл эмпирически, как наиболее подходящие для общения с соседями по дому.

Всё же, хотя боль от затрещин ощущал Шут, тело-то было общее! А жить Гарри хотел долго. Возможно, потому он и обратил внимание на реальный мир, когда в ночи в некую хижину, куда Шута увезли соседи, вошёл звероватого вида бомж.

Впрочем, себя он называл лесником. Или ключником? Такой красивый, выспренный титул, означающий, как понял Гарри, должность сторожа.

И еще была фраза. Та, что заставила Гарри вырваться из спокойных снов и ожидания конца срока в доме с соседями. Быть может, не будь её, Шут бы остался один, а Гарри так и спал бы, всё реже появляясь на поверхности.

Но Хагрид, хотел он того или нет, показал Гарри, кто, в какой-то степени, ему приходится родителями. Той личности, которую воспитали соседи по дому. Но ведь воспитывает мать, а отец, в первую очередь, обеспечивает появление ребёнка в доме, верно?

В молодости, когда ещё не был сшит Шут, Гарри слышал историю о пауке Феллоу. Хотя, может, это была байка, или же просто-напросто название было переврано искаженным звуком? Телевизор-то был в гостиной, а Гарри в закрытом чулане. Акустика была так себе.

История о пауке, мать которого сожрала самца сразу после оплодотворения, его поразила. Но история о маленьких паучатах, после рождения сжирающих мать, — поразила тоже.

К тому же, Хагрид допустил ошибку, показав Гарри, а не Шуту, этому тупому скомороху, отношение окружающих к "Мальчику-который-Выжил". Шут бы увидел любовь. Гарри увидел материал для анализа.

"Если этот мир чествует меня, грех этим не воспользоваться. Если этот мир никак не помог мне за прошлые десять лет, то какие у меня к нему могут быть обязательства?"

Сам Гарри считал, что именно с этой мысли, по большому счёту, началась его игра.

В конце первого курса, Гарри покачал на руке ярко-красный кристалл. Всё же, как хорошо, что Шут не помнит, как их общее тело, добыло этот милый камешек.

В конце второго курса, Гарри, глядящий сквозь Шута, как через перископ, на траурное убранство Большого Зала, смотрел на Люциуса Малфоя и прикидывал, вернётся ли старый директор? Конечно, приятно, что Дамблдор после всех этих происшествий, слетел с поста. Но, всё же, интересно, на что надеется Люциус Малфой? Или он откуда-то уже знает, что Ужаса Хогвартса уже нет в замке?

Третий курс был полон разочарования. Проклятая роль, играемая Шутом, заставила выслушать Блека, а не прибить идиота. Гарри, конечно, утешался тем, что хотя бы Снейпа удалось отоварить. Но как, дементоры его побери, Рон умудрился не дать Люпину укусить оглушённого Снейпа?!

"Крёстный идиот, папаша олень. Воистину, ну у меня и семейка" — подумал тогда Гарри.

На четвёртом он впервые подумал, что надо бы рвать когти из этого уродливого магического мирка. Но, рассуждая логически, кто же даст? Остаётся ждать, запоминать, и готовиться.

"Никто не забыт, и ничто не забыто, Рита. И вас ждёт французский поцелуй с дементором. Если, конечно, я не найду вам другого применения"

Пятый... очередной год нестерпимой пытки, когда чувствуешь себя просто марионеткой. Какой горький и кислый торт... хотя вишенка, бесспорно, удалась. Крёстный то ли прозрел, то ли просто не осмелился завещать что либо засадившему его в тюрягу директору, но, как говорится, результат налицо. Даже жаль, что гибель его не была запланирована. Во всяком случае, Гарри ничего такого не планировал. А выиграл от произошедшего именно он. Ай да Сириус, ай да блэков сын!

Шестой... Седьмой... Послевоенный кризис...

Картины прошлого вспышками пролетают перед глазами, напоминая, как он добился всего.

Дамблдор... кто помнит о нём теперь, почти два века спустя? Он — лишь один абзац в энциклопедии. Даже исследования историки пишут по другим магам, по-настоящему великим волшебникам прошлого.

Воландеморт... в той же книги, на четырнадцать знаков больше. Древний террорист и радикальный политический деятель. О нём помнит лишь часть людей, из тех, кто даже знает, откуда пошло слово "ассасин", и кто такой был Старец Горы.

Снейп... о, его нынче даже в энциклопедиях нет. Рядовой учитель и зельевар, кому он интересен теперь, в конце двадцать второго века? Но как бесновалась толпа тогда, увидев, наконец, истинное лицо ублюдка и предателя!

Не то, чтобы Гарри хотел отомстить за тот случай с пророчеством. Это был вопрос принципа. Тем более, все произошло, как с Сириусом, глупец и слабак сделал большую часть работы сам, оставалось только правильно распорядиться плодами...

Пожизненный Премьер-Министр Магии Соединенного Королевства Евразии, Австралии и Америк, умер во сне, в воскресенье. Младшая дочь, пятнадцатилетняя Мирия Поттер, оставила двухсотдвенадцатилетнего отца у камина в восемь вечера. Располневший ещё в начале второго столетия жизни, Гарри Поттер умер, как жил — с пустым стаканом из-под виски на столе и остатками кубинской сигары в пепельнице.

Пост принял его старший сын, передав второму по старшинству брату, свой пост директора Главной Школы Волшебства и Чародейства.

Выглядящий молодо, зеленоглазый брюнет безразлично смотрел на экран. Показывали похороны в прямом эфире.

— Первый курс принёс камень. Второй знания. Третий деньги Блэка. Четвёртый же.... Хотя какая, к Дамблдору, разница? Шут умер, почти на два века пережив всех, кто был повинен в его смерти. А я, наконец, могу сделать то, что давно хотел. Просто жить.

Гарри одёрнул спецовку и нажал на клавиши. Бульдозер двинулся вперёд, сметая дома, расчищая площадку. Расплодившееся сверх всякой меры человечество не могло больше позволить мёртвым занимать хотя бы клочок жизненного пространства.

— Хорошие нынче бульдозеры пошли. Встроенный телик. А лет двести назад, небось, такого не было — не столько для себя, сколько для микрофонов Службы Мониторинга Гражданских Настроений, сказал Гарри.

Бульдозер прошёл дальше, дробя пучками гравитонов бетонные плиты. Осколки древних могильных знаков проплывают под его брюхом — здесь нет железа, способного среагировать на магнитную подушку, его вычистила дисцизисным полем ещё прошлая смена.

На одном из осколков, осталась надпись. Старая, сделанная не менее полутора веков назад, когда здесь ещё было кладбище, а не стройплощадка.

"...нон и Петуния Дур..."

Мажор. Форс-мажор.

Казалось, все закончилось, не успев толком начаться. Кучка — иного слова не подберешь, джедаев, вылезла изо всех щелей и спустилась на арену.

Это было, хатт побери, неожиданно. Нечестно. Провести инфильтрацию на охраняемую территорию, грамотно рассредоточиться... на миг, когда стоящие повсюду джедаи сбросили маскировку и активировали клинки, он даже испугался. Это было так похоже на типичную тактику времён Ревана, рассредоточиться в толпе, создавая точки уязвимости в однородной массе. Чтобы затем резким, неожиданным ударом по всем точкам, обескровить противника. Превосходный маневр, доказывающий, казалось бы, что Орден ещё рано сбросили со счетов. И сейчас, как и десять тысяч лет назад, сотни рыцарей нанесут круговые удары Силой, сметая всех неодарённых, как крошки со стола. Сотни джедайев, идеально сосредоточенных именно для такой, когда каждый уничтожает всё живое в небольшом радиусе вокруг себя, атаки.

Но...

Они ушли. Они слили преимущество, предпочтя пройти вниз, на арену. И даже не увидели, он это ясно видел, полученную ими возможность.

— Олух порой может удивить профи. Но чаще — несмертельно для второго.

Сказал, и только после первых звуков понял, что произнёс это вслух.

— Что-то не так, Фетт?

Наниматель. Ещё одна штафирка. Он ведь тоже не понял. Для него произошедшее — пример ненужного пафоса, демонстрируемого его бывшим Орденом.

— Всё в порядке.

— Хорошо — кивнул наниматель. И, не обращая внимания на заходящего в ложу Мейса Винду, дал отмашку:

— Выпускайте дроидов.

И Мейс улетел на арену, к остальным. Репульсор в нужно месте — это так неприятно.

Джанго активировал джетпак, перелетая на поле боя, где, окружённые дроидеками, джедаи пытались организовать круговую оборону. Не то, чтобы это имело смысл, ведь Фетт всё предусмотрел. Но наниматель почему-то хотел сохранить джедаев, устроив опереточную войну.

Что же, кто деньги платит, тот и ставит задачу. Если заказчику требуется театр вместо эффективной схватки, это его дело. Главное — поднять плату. На Мандалоре все знают о каждом достаточно. И родня поймёт по сумме контракта, что полученная доплата — это компенсация от нанимателя за принуждение к непрофильной работе.

Джанго не любил быть клоуном. Но если за этот цирк на Джеонозисе платят как за командование целым флотом, почему бы и не сыграть?

Дуку был недоволен. Нет, Дуку боялся. Джанго это видел, однако, не позволял себе обозначить презрение к трясущемуся, точно неймодианец перед встречей со злым генеральным, тёмному джедаю. Штатский есть гражданский, пусть и ходит со сварочным аппаратом на поясе.

Сам Фетт не боялся. Во-первых, потому что это было глупо. Как говорится, чему быть, того не миновать, а значит, стоит принять свою участь с честью. Тем более, во-первых, ему ничего не говорили о данном падаване. А во-вторых, каюту на предмет безопасности проверял тоже он. Если Дуку решит напасть здесь... что же, сильный одарённый, уровня члена Совета, наверняка выдержит одновременный подрыв восемнадцати прыгающих мин и последующую активацию репульсора, организующую тяготение в сотню G. Скорее всего, даже сетка лазерных лучей и ядовитый газ будут не слишком эффективны. Но навряд ли Дуку после всего этого успеет предотвратить взрыв корабельного реактора, приуроченный к остановке сердца наёмника.

— Почему? Неужели не было другого выхода? — как-то потерянно спросил Дуку, только что, не заламывая руки.

— Ситуация складывалась таким образом, что этот падаван кинулся на меня с мечом. На тот момент я не мог отстреливаться от него. Рыцарь Кеноби оказался достаточно компетентен, чтобы отвлечь меня.

— И поэтому ты просто взлетел и... ?!

— Так что же он, с голой шашкой, да на минное поле?

А где-то далеко и одновременно бесконечно близко Великая Сила приступила к формированию нового Избранного.

Если бы она могла испытвать эмоции, хоть немного понятные обычным разумным, то это было бы распознанно как нечто вроде усталого смирения.

По какой-то причине избыток силы у Избранных, сопровождался странными когнитивными нарушениями, очевидно, связанными с "парадоксом вседозволенности".

Проще говоря, любой мажор, будь он даже Избранным Великой Силой, в силу природы разумных, поостоянно пробовал мир на прочность, проверяя границы дозволенного, пытаясь найти опору в жизни, рамки разумного.

Увы, в их случаях, не имея стен, в поисках перил они обычно находили только обрыв.

К вящей славе...

Ветер нес в лицо мириады песчинок, стремящихся, пропустив через себя человеческое тело, словно через полную миниатюрных зубов глотку червя, казалось, стесать плоть до костей, больно царапали кожу.

Дейн чуть сосредоточился, перераспределяя внимание на технику укрепления кожи. Конечно, это приводило к падению эффективности других операций, выполнение которых регулировал основной процессор.

Не сбиваясь с мерного, размеренного шага, Дейн перераспределил ресурсы организма. В сложившихся условиях, ему не было нужды так сильно заботиться о чутье — в клубке потоков песка и ветра, он бы все равно почуял угрозу раньше, чем его смогла бы заметить какая-либо техника.

"Проблему белого шума так и не удалось полностью решить ни чиссам, ни Республике, ни неймодианцам" — подумалось Дейну, когда он уменьшил радиус чувствительности на четверть, чтобы освободившиеся ресурсы мозга использовать на обеспечение укрепления кожи. Чувство направления, как и технику, позволяющую легко, не буксуя и оскальзываясь, идти по текущему под ногами песку, ослаблять не стоило.

Дейн в очередной раз позволил себе пожалеть, что не взял скаф. Будь на нем верный "кадавр", проблем эта буря бы не доставляла совершенно. Пассивный плазменный щит отразил бы потоки песка лишь внешним, силовым слоем. Но, увы. Миссия не позволяла использование чего-то столь заметного и компрометирующего, способного показать наличие у Дейна профессионального вооружения, не слишком-то распространенного в этих мирах.

Как бы там ни было, миссия была выполнена, диск с данными перекочевал в нужные руки. Теперь следовало дойти с городка с непроизносимым названием и убраться отсюда.

Планета Дейну не нравилось. Впрочем, судя по погоде, это было взаимно.

Уроженец Барраяра, он привык к хвойным лесам Дендарийских гор и тераформированной Комары. В принципе, даже ядовитые джунгли, вроде тех, что были на периферии Южного континента и полигонах Зергияра, не вызывали отторжения. Даже не служа в армии, Дейн в свое время прошел обязательную тренировку по боевым действиям в подобной местности.

"Ненавижу песок" — равнодушно подумал он, когда очередной кристалл кремния срикошетил от укрепленной до состояния бронестекла, роговицы.

Впереди чувствовалась жизнь. Довольно большая жизнь, вылезающая на поверхность чуть левее его курса. Дейн помнил об этом существе, точнее, о гигантской пасти, направленной вертикально вверх и сфотографированной им во время традиционной орбитальной разведки.

"Стоит сделать крюк" — решил он, сворачивая вправо на пятнадцать градусов. Дейн считал получающийся запас достаточным, чтобы пройти в двадцати километрах к югу от этой пасти. С учетом маскировки, особенно той его части, что обеспечивалась бурей, навряд ли неведомый хищник озаботиться его, Дейна, существованием. Для такой туши, выгода от попадания не самого крупного человека в желудок, не перевешивает расходы энергии на движение.

Так что Дейн шел, привычно отсчитывая свой курс и пройденное расстояние. Оставалось идти еще примерно восемнадцать часов, после чего можно будет завалиться на родной корабль, стоящий в местном городе с бредовым названием.

"Мос Айсли — вспомнилось Дейну — так он, кажется, называется. Или Эспа? Мос Эспа. Хотя это не имеет значения"

Чутье подсказало ему, что справа, наперерез его курсу, идут живые. Условно разумные, размером примерно с человека. К сожалению Дейна, большего сказать было нельзя. А ведь в Галактике так много существ, подходящих под такие критерии.

"Вуки... нет, они живут на другой планете. Трандошане, ботаны, люди в броне из ню-кевлара или кортозиса... местные существа. Как их там? Тускены, песчаные рейдеры"

Дейн не любил убивать. Вернее, он не любил делать это без веской причины. Сейчас таковой, способной оправдать потери времени и сил на сражение с неизвестными существами, пока так и не напавшими на него, не было. Поэтому Дейн решил ускориться, пробежав перед идущей перпендикулярно его курсу, группой существ.

"Если у них нет сильных сканеров, а слух и зрение соответствуют по свойствам стандартным человеческим, это не проблема" — подумал он.

Они действительно ничего не заметили, когда человек, окутанный техникой укрепления кожи, пробежал в десяти метрах перед авангардом группы. Десять метров в песчаной буре — это порой больше, чем световая минута в космосе. Особенно, если нет аппаратуры, способной в вое ветра и шорохе песка определить чей то размеренный и тихий бег.

"Минус пять минут на дорогу — подсчитал Дейн, переходя на привычный режим бега — если бы не повышенный расход еды и питья, следовало бы бежать так все время"

Крылья рассекали воздух со звуковым шумом громкостью в две десятых децибела. Это было странно — кожистые крылья по форме и характеры движений напоминали о насекомых, хотя их покрытый синеватой кожей обладатель никак не тянул на инсектоида. Оставалось загадкой, как этот гуманоид парит в воздухе, учитывая, что, как подсчитал в уме Дейн, для поднятия даже сорокакилограммового тела, крылья торговца должны были биться с такой скоростью, что создаваемый ими шум должен был бы обладать частотой ультразвука.

"Впрочем, майский жук летает вопреки законам аэродинамики. Возможно, потому что не знает о них" — Дейн вспомнил старый, еще докосмических времен, анекдот.

Источник шума, вызывающего воспоминания о семейном доме на Кушине звуком, похожим на тот, что создают лопасти вентилятора, сместился ближе к человеку.

— Что-то желаете?

Магазин запчастей Уотто обладал всего лишь одним преимуществом перед кучей подобных ему заведений. Он располагался недалеко от ангара, где дожидался своего пилота корабль Дэйна.

Собственно, улететь можно было бы уже сейчас, но, по расчетам бортового компьютера, продлив стоянку до середины ночи и взлетев через пять часов, он экономил некоторое количество денег за счет экономии топлива. Не то, чтобы сотня-другая кредитов играла такую уж роль. Но Дэйн исповедовал принцип разумной экономии. А может, все дело было в интуиции, заманившей своим шепотом в этот склад металлолома?

— Удиви меня, тойдарианец. Может быть, у тебя есть технический дроид? Мне не помешал бы универсальный ремонтник — Дэйн взмахнул рукой, останавливая уже описавшего дугу вокруг человека и пытающегося что-то сказать, Уотто — не надо этих машинок эпохи восстания Ревана. Может быть, они и смешны, но совершенно несовместимы с моим кораблем.

— Я продаю только лучших ремонтных дроидов — казалось, тойдарианец возмущен. Впрочем, так и могло быть. Дэйн был плохо знаком с этой расой. Помнил только, что с ними не работают различные способы контроля сознания, практикуемые джедаями.

— У моего... друга — наверное, Уотто подумал что-то свое, уловив заминку в речи человека — у него был один из этих ваших дроидов. Которые якобы могут отремонтировать хоть Лукрехалк, хоть ситский десантный транспорт. Так вот, после того, как один из этих бочонков на колесиках порезвился с проводкой, корабль потерял управление чуть менее, чем полностью. Знаешь, я не желаю ремонтировать свой корабль где-нибудь в болотах Дагобы только потому, что, видите ли, схема проводки на моем корабле не соответствует нормативам, вшитым в тупую железяку.

— А, так у тебя корабль с планет Дальнего Кольца. А то и из неизвестных территорий, верно? Да, это проблема. Понастроили всяких устройств, не соответствующих нормативам, а пилоты мучаются — с неким сожалением сказал фиолетовый гуманоид. Его крылья словно замерли на долю секунды, чтобы затем затрепетать с совсем иной частотой — Могу предложить старый коррелианский корвет.

Внимание Дейна привлек резкий хлопок и запах сгоревшей проводки, потянувший из-за угла, где как раз чувствовалась какая-то жизнь. То ли панцирная рысь, то ли карликовый квазимедведь...

"Человек или полукровка" — подумал он, заметив показавшиеся из-за залежей металла, волосы.

— А это кто? — спросил Дейн, прерывая уничижительную речь тойдарианца о кораблях из отдаленных миров, где плевать хотели на политику унификации, облегчавшей обслуживание техники, произведенной на территориях Республики.

— А, это? Мальчишка. Он у меня тут в качестве ремонтника.

Вышеназванный тем временем вошел в зал, где парил тойдарианец, и выложил на вытянутый дугой прилавок продолговатый предмет, напоминающий по форме попавшую под выстрел плазмомета отвертку.

Тойдарианец и человек замолчали, проводя взглядами ушедшего обратно в подсобку ребенка.

— Ремонтник — Дейн демонстративно протянул, произнося это слов — Универсальный.

— И не думай даже, не продам — тойдарианец в знак крайнего отрицания на секунду прекратил двигать крыльями, укрепив подозрения Дейна в том, что в умении Уотто летать крылья играли даже не вторую роль. Оставив заметку заглянуть на корабле в справочник по анатомии этих занимательных существ, он снова перераспределил ресурсы мозга, готовясь к ожесточенному торгу, который, быть может, перейдет в агрессивные переговоры.

— А ведь он требует бережного обращения — бросил первый камешек человек — люди такие хрупкие и привередливые в плане техобслуживания. Требуют дополнительной брони для действий в агрессивных средах. Манипуляторы плохо восстанавливаются и не заменяются. А ведь еще ему спать требуется. И неустойчивое психоэмоциональное состояние. Еще начнет звать мамочку, скучать по дому...

"Это будет славный торг" — подумал Дейн, параллельно перепрограммируя генератор ультразвука на создание волн той частоты, что вызывает у соплеменников старьевщика Уотто мигрень и нервозность.

Если на кого-то не действуют одни методы убеждения, это не значит, что он иммунен ко всем прочим.

Отступление.

Квай-Гон со вселенской тоской в глазах посмотрел на Гардуллу. Кто же знал, что здесь, на Татуине, гипердвигатель будет стоить таких денег? Конечно, можно было попробовать сделать ставку на фаворита местных гонок, в конце концов, навыки предсказания рыцаря и его ученика позволяли минимизировать риск. Но... фаворит на то и любимец, что, поставив на него, много не выиграешь. Денег бы хватило в обрез, учитывая, что, разозленный чем-то тойдарианец, у которого только и можно было найти нужные запчасти по сходной цене, отказался давать скидку. Кто же знал, что майндтрик вызовет у Уотто обратную реакцию, после чего мерзкий стрекозёл только повысит цену?

Решение созрело мгновенно. Ночью джедаи и двое охранников королевы Амидалы проникли на склад запчастей и вынесли требуемое. Квай-Гон не сомневался, что союзники Ордена взяли себе что-то еще. Но такова человеческая натура, ее не переделать.

Пожалуй, все бы удалось, но тут, видимо, сработала незамеченная сигнализация. Гаморианцы, трандошане, люди... Рыцарь остался прикрывать отход остальных, надеясь, что ему удастся ускользнуть. Памятуя, что убийцу будут искать старательнее, он старался действовать мягче. Отрубал руки, отбивал выстрела так, чтобы они улетели в сторону домов, а не в гангстеров...

О побочных эффектах своего милосердия рыцарь не думал. В конце концов, в Республике достаточно развита медицина, чтобы заменить потерянные конечности киберпротезами, или вылечить того из мирных жителей, кто попадет под шальной заряд, верно?

Однако бойцы все прибывали. В какой-то момент, Квай-Гон обнаружил, что его противники собрались в пять групп, взявших его в кольцо так, чтобы, стреляя по нему, не задевать оказавшихся практически напротив. Еще одной плохой новостью было то, что в каждой группе было несколько стрелков с тяжелым оружием. Пока они не стреляли... наверное, потому что говорила Гардулла.

"План казался таким изящным и простым. Приземлиться на Татуин, по-быстрому починить корабль и лететь на Корускант. Впрочем, Оби-ван умел. Он уже должен быть на корабле. Что-нибудь придумает. Главное, чтобы они не полетели меня спасать"

А Дарт Мол уже приближался...

Мальчик, как и его мать, находились в кают-компании. Если женщина, которую Дэйну вручили как некий бонус, призванный подсластить пилюлю от слишком высокой цены "универсального ремонтного дроида", спокойно сидела на диване, то сам мальчишка уткнулся носом в экран, транслировавший вид на планету.

"То ли ещё будет, парень. У нас не так много планет, как в Республике. Но, всё же, Кланы их натаскали отовсюду немало. Тебе будет на что посмотреть. Особенно, если дело идеально выгорит"

Зрелище было воистину стоящим. Мимо пёстрой, равномерной мозаики травянисто-зелёного и цвета морской волны, двигались обтекаемые, глянцево-чёрные, туши. Восьмой Оборонительный, словно на заказ, проходил между разведчиком и планетой, показывая линейную эскадру во всей красе.

— Это, конечно, не столица. Но и не полная провинция.

Мать, очевидно, его услышала, хотя и не соизволила даже кивнуть. Её сын же, очевидно, весь был там, в космосе, рядом с грациозным хищником пространства — линейный крейсер "Куэс", подсвеченный работающими ионными двигателями, эффектно, точно акула детского фильма "Челюсти-13', проплывал, казалось, совсем близко.

— У моего рода тут небольшие владения. Отдохнёте, освоитесь.

Шми — так звали бывшую рабыню — кивнула. Она, очевидно, поняла не только прозвучавшее открыто. Впрочем, было бы глупо ожидать иного от человека, варившегося не один десяток лет в котле одного из крупнейших городов Татуина.

Молчаливый диалог, о спокойной благодарности за избавление, как и компенсации, которую Дэйн рассчитывал получить, прервал мелкий. С присущей детям бесцеремонностью, он влез в этот странный разговор.

— А что это за планета?

— Кушина.

Много, много лет спустя...

— Система Корускант — объявил штурман. Впрочем, все находившиеся в рубке дредноута, были в курсе.

Капитан посмотрел на полупрозрачную сферу, заполненную разноцветными огнями. Несмотря на то, что система была насыщена силами противника, время на неизбежные формальности ещё оставалось.

— Доклад по системам — скомандовал он.

— Ангельское Ядро — в норме — отчитались энергетики.

— АТ-поле и Плазменное Сияние развёрнуты.

— Турболазеры — тест пройден.

— Туннельное орудие подготовлено. Дроны активированы.

— Струнный секатор нацелен.

— Чакроисточник на месте — прорычал оборудование и начальник БЧ-15 одновременно, Кьюби-но-Йоко.

— Паром корпуса стабилен. Разрядка корпуса в гиперпространстве завершена. Масс-ядро в норме.

— Десантные демоны готовы — промурлыкала прабабка предыдущего докладчика.

"Отлично. Мы так долго ждали, копили силы, когда осознали размеры и жестокость Галактики. Мы вытащили Барраяр из-под орбитальной бомбардировки, положили тысячи охотничьих команд, добывая Ядра. Но теперь, наконец, пришел час Ч"

— Отлично. Жгите всех.

И пните Скайуокера. Шторм Силы эту систему только украсит.

Через динамики, в рубку ворвался крик боли. Артиллерист всегда воспринимал команды буквально.

Шёл второй год войны с юужань-вонгами.

P.S. Ахтунг! Если вы опознали всех героев аниме и фантастики, то у меня для вас плохие новости...

Кошка

— Тр-р-р. Тр-тр-тр-трр.

Найт улыбнулся, чувствуя, мерно дрожащее тепло под пальцами.

Кот, мягкого белого цвета, на мгновение прервал урчание, раздражённо махнув ухом. Словно отмахиваясь. Мол, приятно, конечно, но надоело-о...

Котяра сладко зевнул, поводя головой справа налево, демонстрируя чуть желтоватые зубы и красный язык. А затем словно заурчал, стоило только начать теребить его за другим ухом.

Это было приятно. Но продавец, да и, пожалуй, остальные коты, рядами лежащие на прилавке, посматривали с нетерпением.

"Словно трактор" — подумал он.

— Альпийская порода? — уточнил Найт, кивая на лежащих рядом котов серовато-дымчатого окраса.

Словно почуяв, что речь идёт об одном из них, третий слева открыл глаза, блеснувшие влажным перламутром.

— Конечно. Двенадцатимиллиметровые когти с алмазным напылением, сила широчайшей мышцы спины превышает двенадцать килоджоулей на импульс. Достойное решение.

Найт, слабо кивнув, пробежался взглядом по предоставленным образцам. Тонкие, но не худые, дымчато-серого окраса, они смотрелись довольно элитарно. Особенно — кольцо на кончике хвоста.

Чернее, кольцо, ясно выраженный круг, покрытой ороговелой тканью, был на конце хвоста у белых. Гималайская порода, старая добрая классика. Но и не ретро-экстрим. Нет, породе было всего лишь двадцать лет. Конечно, не совсем ультрановая, вроде Альпийского Адамантового Когтя, или Шотландской Скалоточащей. Но не совершенная архаика.

— У сереньких, я смотрю, колечко покрыто шерстью? Не вытрется?

— Нет, что вы, конечно же, нет. При выращивании хвостовой шерсти, использовалась новейшая технология модификации коллагена.

Продавец врал. Лгал нагло, в особо развязной, грязной, мятой, невыгляженной, форме. Впрочем, не пообщайся Найт пару дней назад с внучатым племянником свекра кузена его лучшего друга, он бы поверил. Даже сейчас, как-то забывались услышанные недавно откровения о том, как провалила испытания на растяжение и удар, новая конструкция хвостовых колец, покрытых "противососкальзывающим покрытием" из шерсти.

— Пожалуй, мне нужно штук десять таких — Найт погладил услужливо прогнувшегося кота, от белой головы до сероватого кольца на кончике длинного, мощного, хвоста.

— У вас найдутся тросы? Волосяные не предлагать, дался мне ваш коллаген. Паутинные, пожалуйста.

Кот недовольно заворочался, когда Найт вынул его из тёплого мешка. Однако, гены предков были сильны, и он лежал почти смирно, пока человек вдевал верёвку в кольцо на кончике его хвоста. И лишь недовольно выдохнул, когда его подняли с помощью верёвки вверх.

— Ну, котик, давай — проговорил Найт, раскручивая трос с кошкой на конце над головой — ты же альпинистский?

— Мря-а-ау!!!*

— — Да чтоб тебя загрызли мыши! Чтоб тебя каждый день совали в ванну! Чтоб тебе питаться одним сухим кормом (верхне-кош.)

Семнадцать мгновений aka Война Второго Контакта

Часть первая. Следы на полу

Мгновение первое.

Некогда это был тропический лес. Чуть позднее, когда на оконечность острова пришли люди, здесь находился город. Потом, когда камень и воля проиграли буйству жизни, бьющему из джунглей, здесь остался только храм, окружённый лианами и тенями деревьев, шепчущимися о чём-то своём. И остров снова стал безлюдным, ибо людям было не до него.

Но человек вернулся. Возвратился, чтобы отвоевать место под жарким островом острова Тодороки, чтобы возвести лаборатории, производства, и жилые корпуса.

За узким проливом, за внутренним морем, континент сотрясали спазмы. В судорогах Континентальных Войн, Вода и Огонь спорили за право стать матерью нового мира. И лаборатории, скрытые в чащобах острова-который-бесполезен, работали. И никто не вырубал джунгли, бывшие главной защитой, сверх необходимого. Зачем, если большинство помещений по регламенту положено располагать под землёй?

Но когда всё закончилось, и население выросло, лаборатории окончательно ушли вниз. И буйство жизни было укрощено. Купировано в целях получения того ресурса, ради которого люди с древнейших времён, вели войну за войной.

Жизненного пространства.

И джунгли ушли, растворилилсь в садах и парках острова-мегаполиса, застроенного низкими домами, житницы Архипелага, Чая, и даже, в чём-то, провинции Огня. И в тихом, мирном захолустье, из которого за какой-то день, если по дороге и мосту, и за час, если на черепахе-пароме, можно попасть в гудящий Порт-Чай, Город-Чай, Жемчужину Юга, жили люди. Растили фрукты, детей, чему-то тихо радовались, чему-то тихо горевали. Тихая, спокойная жизнь, похожая на дивный сон. Собственно, тогда его так и назвали, Остров-мечта. Воплощение фантазий о тихой, спокойной жизни, когда самое большое несчастье, — это потерянный ребёнком воздушный змей, а самая большая радость — кошка родила.

Но уже разворачивались на палубах крейсеров первые ракеты, а физик Мимолётного Альянса уже познакомил мир с жаром тысячи солнц. И буйство жизни, укрощённое в мерное биение угодий, однажды, просто... остановилось.

Потом скажут — большинство живших здесь, умерло не от реакции синтеза гелия. Нет, эвакуированных было куда больше, чем погибших. Вот только куда пойти, если дом, служивший семье три поколения, стал тенью на скале, а места под "небесным зонтом", не хватит на всех?

Впрочем, речь не о них. Всё же, они победили. И те, кто выжили, ещё успели выстрелить из табельной "рельсы-17" вслед улетающему эвактранспорту технов.

Но остров был мёртв. Впрочем, кому-то это было даже на руку. Ненужная земля, близкая к экватору, под траекторией взлёта, по большей части, открытый океан. Что может быть лучше, когда знаешь, что враг там, за облаками? Когда готов на всё, чтобы получить последнюю, окончательную победу? Одну на всех, раз и навсегда?

— Контроль плазменного сгустка в норме

— Чибаку Тенсей активна

— Удзумаки — лениво протянул командир, нарушая общий порядок отчётности — если уж решил отчитаться, то не забудь добавить, что сгусток грави-чакры в корпусе не только активен, но и управляем.

Теперь остальным. Ребят, я не дебил, и способен увидеть на своем пульте состояние систем. У кого-то есть неполадки, способные осложнить взлёт?

Нет? Тогда поехали! Пуск.

Вздрогнув всем телом, от пульсирующего чана с хлореллой, до хитиновой брони внешнего корпуса, "Путь Первый" оторвался от спёкшегося в песок, покрытия стартовой площадки. Точно так, как, по легенде, некогда оторвалось тело великого демона и аватара мирового древа, запущенное легендарным героем и мудрецом в ближний космос.

Похожий на гигантскую каплю тёмно-болотного цвета, корабль взлетал, хищно ощупывая мир радарами, щурясь дальномерами. Пылая чакрой, текущей по каналам того, кто некогда, сотни поколений и модификаций назад, был черепахой, поднимался вверх, в небеса.

Первый корабль.

Мгновение второе

— Солдаты! Пилоты! Бойцы и разведчики! Медики и тыловики! Семьсот пятьдесят лет нашей истории, смотрят на вас с этих стен! Семь с половиной веков нашей борьбы за существование!

Когда наши Кланы умерли, а Поселение было расколото, мы не сдались! Нет, мы поднялись с колен и пошли дальше! Мы прошли весь материк, от Страны Демонов до Закатного Края! Мы сделали его своим! Мы построили Империю, рожденную Морем.

Когда сапоги технов растоптали наши посевы, мы не отступили! Мы стёрли флота вторжения, мы превратили их океан в Море Смерти! Мы победили в Войне! Мы покорили все моря, все океаны, мы прошли сквозь снег и песок Берега Первого Десанта. Мы проводили их бегство салютом из тысяч "рельс"! Мы победили в Планетарных Войнах!

Когда Враг отступил в Пустоту, мы не отчаялись! Мы знали, что там, в голодном Холоде, нет места миру! Мы поднялись за ними, чтобы свести счёты, раз и навсегда! И мы победили!

Братья и сёстры! Отцы и матери! Сейчас, когда флаг Империи прибит к стене лунного бункера, я говорю вам, это — не конец!

Рей Нагумо не знала об угрозе, но она собрала Империю. Вовремя, к сроку! Командующий Косиган не знал, что там, в Пустоте, может быть жизнь. Но он выстроил Флот, и мы нанесли технам удар раньше, чем они ударили нас!

Звёзды далеки и жестоки! В Пустоте нет места глупой доброте. И я вас спрашиваю, можем ли мы предать предков?! Может ли мы дать этому Холоду поработить себя?! Можем ли мы сдаться этой мнимой безопасности, дать звёздам ворваться в наш дом?!

Нет! Коль Пустота будет жестока, мы ответим ей жестокостью! Коли звёзды встретят нас добром, мы поприветствуем их добром!

Можем ли мы быть слабыми?

Нет! Этот мир ценит лишь силу! Сила создала нашу Империю! Сила создала всё добро этого мира! Сила нашей расы сбережёт нас!

Вперёд! К звёздам! Вырвемся к ним, чтобы они не ворвались в наш дом!

Сегодня, в пятую годовщину Третьей Великой Победы, я объявляю о приёме дальнего крейсера-картографа "Оружейник" Флотом.

Вперёд! В Пустоту! Это наш Путь! Путь наверх!

из речи Норико Нагумо, ненаследной принцессы и командующей Флотом Метрополии

Мгновение третье

Кеничи "Ганза" Миядзаки прикрыл глаза, наслаждаясь вкусом лапши. В конце концов, это всё, что ему оставалось, слушая доносящиеся из операционной маты механика.

— Ты удивительно спокоен. Прямо, "ледышка", а не человек.

Кеничи, не меняя выражения лица, тщательно прожевал лапшу, и проглотил. Подумав немного, наклонил тарелку, чтобы глотнуть подливки. И только потом, наконец, ответил.

— Было бы лучше, если бы я носился по кораблю с глупыми воплями? И что бы это изменило, кроме ресурсов регенератора? Лучше порадуйся, что на корабле гравитация есть. И помолись кому-нибудь, что наш груз доживёт до прилёта.

— Вот это вряд ли — мерзко улыбаясь, ответил пилот — судя по матам меха, генератор-"попрыгунчик" таки сдох.

Кеничи лёгким усилием воли расправил появившийся ком в груди. И снова глотнул подливки. Конечно, возможно, Кадо прав. И тогда груз, пять тысяч эмбрионов племенного скота, сдохнет чуточку раньше. И возвращать кредиты будет нечем.

"Хлад дёрнул, не иначе. Соблазнился быстрой прибылью. Права была мама, риск — дело неблагородное. Впрочем, это неважно. Всё равно, от моего отчаяния, ничего не изменится"

— Ну, по крайней мере, белка нам надолго хватит. А если так получится, то по возвращении, пойду в армию — пожал плечами Кеничи, бывший шкипером.

— Отдавать кредиты в счёт службы? Шеф, с твоим долгом, это рабство.

— Ага — согласился тот. И снова отпил подливки.

Кадо ничего не сказал. Несмотря на сволочной характер (а как некоторые говорили, благодаря нему и шести переломам), он чувствовал, когда не стоит сыпать соль на рану. А то мало ли. Корабль у капитана семейный, и медиком работает его родная сестра. Оглянуться не успеешь, как вкатают штраф за износ канализации. Доказывай потом, что ты не причем, и во всём виновато слабительное.

Маты, доносившиеся из операционной, почти с другого конца жилого сектора, стихли. А возникшее на сенсорном поле пятно чакры показало — механик вылез из экранированного помещения операционной и идёт к ним.

Воровато скосив глаза, Кеничи выхватил словно бы из воздуха маленькую капсулу. И тут же проглотил.

Механик, Кента Хьюга, прошёл в рубку как был — в фартуке поверх лёгкого комбинезона. На фартуке, здорово напоминавшем мясницкий, виднелось несколько десятков маленьких синих капель.

— Генератор — всё — кратко сказал он.

— Совсем? — выпалил Кадо, опережая ожидаемо умиротворённого и тормозящего, капитана.

— Чакроканналы выгорели на йух. Так понятно?

Новость была скверной. Весьма отвратной, если быть точным. Генератор Н-скачка — вещь, в хозяйстве, крайне нужная. Потому как без него выбраться из по-настоящему открытого космоса, можно только медленно.

— Класс — спокойно заметил капитан.

И тут же, ни слова не говоря, дал Кадо в челюсть.

Механик молча проводил глазами тело пилота. Ровно четверть их экипажа, смачно ударившись о стену рубки, не подавала признаков сознания.

— Это чтобы не нервничал. А то начнёт бегать, вопить. Надоело. Кинь его в стазис-печать. А потом помоги с расчётами.

— Что будем искать?

— Ближайшую нору. Дойдём до системы на импульсе и инерции, а там проснёмся.

Молча кивнув, Кента Хьюга перекинул вырубившегося пилота через плечо.

Проводив его глазами, Кеничи коснулся нужной пиктограммы.

— Сестра? У меня для тебя новости.

Мгновение четвёртое

— Груз того. Весь.

— Ожидаемо. Всё же, печать для хранения вещей мало подходит для живых организмов. Зато супа надолго хватит.

— Есть модель системы.

— Не понял. Кадо, а где маяки? У нас что, за два года дрейфа связь сдохла?

— Никак нет.

— Так, запускай буй. Шестая планета Юсей-группы — такая находка дорого стоит. Где там червоточинка?

— Кэп, думаете, премии хватит, чтобы разобраться с долгами? Процентов-то небось набежало...

— Форс-мажор, слыхал такое слово, Кадо?

— А кто бы мог подумать, а брат? Метеорит из углерода, почти невидимый. Одно попадание на торможении, и генератор разбрызгивает гемолимфу в вакуум. А в хитине дырка с голову касатки.

— Что ни делается, то к лучшему, да, сестра?

— Эм, не хочу вас прерывать, ребята, но мы не одни.

— Кадо?

— Кадо!

— Металлическая дура с нас размером. И судя по излучаемому радиосигналу, это точно не астероид.

— Хлад и Пустота!

— Ну, здравствуй, армия — выдохнул Кеничи.

— Хорошей службы, братик. Говорят, в нынешней армии, из-за недостатка женщин, все познают настоящую мужскую дружбу.

— Ну, спасибо.

— Ну, пожалуйста.

— Простите, что прерываю ваш спор — вмешался Кента Хъюга — но разве в системе есть какие-то ещё искусственные объекты? Кадо?

— Разве что военные. Иначе бы я их засёк.

— Тогда запомните все. Мы первые появились здесь. Эти уроды выскочили откуда-то из космоса на наших глазах. Всем ясно?

Все согласились. Всё же, премия за планету, нуждающуюся в минимальном терраформировании...

— Червоточина, капитан.

И корабль исчез.

Мгновение пятое.

— Как, вы сказали, эти самозванцы назвали нашу систему?

— Шаньси, адмирал.

— Что же, жаль, что я не могу выжечь их станцию. Совет этого не одобрит. А значит, один мир у нас вырвали из-под носа. Зато остальные планеты системы ещё не заняты. Лейтенант, ваши люди должны построить по научной станции на каждом спутнике, каждом ценном астероиде этой системы. Пусть там будет только один человек, призывное животное, или призрак вашей бабушки, но мне нужны результаты. Ни одной пяди не должно больше достаться этим технам. Выполнять.

— Слушаюсь, сэр.

Мгновение шестое

Джеймс Шепард оглянулся, услышав тихий шорох за спиной. Так и есть, дочь, вчера приехавшая в увольнительную, с ногами забралась в кресло и, обхватив ладонями чашку (Земля, фарфор, двадцатый век), уставилась в куб проектора. Да, ведущий, по соцопросам, был третьим по популярности человеком Альянса.

— Продолжается дипломатический конфликт между человечеством и ши. Поводом для конфликта стало обнаруженное фрегатами Третьей Разведывательной Эскадры, строительство Портального Тракта. Как известно, ещё месяц назад, атташе ши была вручена нота о нарушении соглашения об ограничении контактов между нашими расами. Напоминаю нашим дорогим телезрителям, технологии космических путешествий ши базируются на создании цепочек порталов, аналогов ретрансляторов, обладающих, однако, меньшей пропускной способностью. Согласно Соглашению, заключённому после Кризиса Первого Контакта, транспортные системы людей и ши соприкасаются только в одной, пограничной системе, Шаньси. Однако, ши нарушили договор, начав строительство нового тракта. А теперь, наш специальный корреспондент, Шейла Смит. Шейла, вы меня слышите?

— Слышу вас отлично, центр...

Перебивая что-то говорящую журналистку, загорелую черноокую брюнетку, дочь громко фыркнула.

— Можно подумать, что между системами возможен прямой эфир.

— А что, нет?

— Разумеется, нет. Информация передаётся пакетами, с помощью зондов связи. Квантовые передатчики есть только на крупных кораблях и станциях, и никто не пустит журналистов за это оборудование.

Джеймс возблагодарил Бога за то, что в этот момент смотрел в сторону куба. Закати он глаза, глядя в лицо дочери, — скандала было бы не избежать. Характером Ханна пошла в мать, чудесную женщину, державшую семью в кулаке и после своей смерти.

Палец скользнул по чувствительному экрану пульта, уменьшая звук до минимального значения.

— А вдруг?

— Не говори глупостей, па-па. Всё равно, не поверю.

— Боже, и где та милая девочка, которую я носил на плечах в зоопарк? Та, что тянула меня за уши и звала папкой? — патетически спросил Джеймс и погладил левой рукой свой животик.

— Ну, я же не зря учусь в училище, папа.

— Так что там на самом-то деле, дочь?

— Паника. Понимаешь, пап — Хана чуть сутулилась, как всегда, в минуты лёгкого волнения — нас, младшие курсы, в увольнительные отпустили всех поголовно. Как по советскому учебнику двадцатого века. Ну, того, где гражданское население надо размазать по максимально большой площади, чтобы уменьшить количество мгновенно погибших от ядерной бомбардировки.

Я не знаю, из-за чего всё началось. Возможно, даже президент не в курсе. Но от той системы, Саске, два дня лёту до ближайшего ретранслятора. Нашего, ведущего к Арктуру. Когда я уже садилась на транспорт, передавали, что ши и наши начали сосредоточение флотов.

— Думаешь, война?

— Расслабься, пап. Мы-то как раз в безопасности. У тебя очень хорошая работа для этого случая. Даже если рейдеры ши прорвутся к Земле, Баффинова Земля пострадает минимально. Сам знаешь, медвежий угол. Плюс, не самая большая тектоническая активность. И цунами конкретно нашему дому организовать можно только специально.

— То есть, Апокалипсис мы переживём.

— Надеюсь, пап.

— Ладно, доча. Хватит обсуждать всякую ересь. Всё равно, война пока никому не нужна. Будешь смотреть фильм?

— Какой?

— "Догма". Двухмерный фильм. Старая добрая классика.

Дочка заснула прямо так, в кресле. Джеймс тихо, насколько позволяла сидячая работа вечного вахтенного инженера гидропонной станции и пристрастие к синтепиву, порядком мешающие ходить, не будя всех в округе, взял из шкафа одеяло.

— Спи, доча. Всё будет хорошо.

Джеймс Шепард был довольно мудрым человеком. Во всяком случае, когда к нему, перед отбытием на новое место службы, приедет внук, он так же почешет пивное брюхо. И скажет:

— Будь осторожен. Как-то всё в этом мире тухло стало.

Внук его поначалу не послушает. А потом и правда, станет тухло.

Мгновение седьмое

— Курсант Шепард, сэр.

— Что же, присаживайтесь. Дайте-как ваш билет. Надо же, какая тематическая подборка! Определённо, вам сегодня везёт, курсант. Что же, начинайте.

— Первый вопрос сорок девятого билета, сэр. Основные вехи истории государства вероятного противника, сэр.

Итак, ши, гуманоидная цивилизация с индексом психологической чуждости семь, зародилась в мире, условно названном нами "Сококу". В силу закрытости общества ши, достоверных данных об условиях их мира и истории недостаточно. Однако, на определённом этапе, на двух крупнейших скоплениях суши, сформировалось две диметрально отличные цивилизации, ши и техны. Если историю создания Мимолётного Альянса, последнего государства сторонников классических технологий, нам точно неизвестны, то в отношении самих ши, имеются упоминания представителей вероятного противника человечества. Согласно им, в скоплении островов и малых материков, служивших колыбелью цивилизации ши, существовало множество государств. И в ходе ряда так называемых Континентальных Войн, одно из них, в ходе династических браков, вассалитета и завоевания с последующей аннексией, подчинило себе остальные. Расположенное в географическом центре, между двумя континентами, на островах, Страна Воды, со столицей в Тумане, переродилось в Империю.

Согласно официальной историографии Ши, техны напали на них первыми. Паровой броненосный флот адмирала Будулая, очевидно, соответствовал верхней планке земных паровых технологий конца девятнадцатого века. Панцирные и барбетные броненосцы, флагман и основной ударный кулак — новейшие башенные корабли, с машинами тройного расширения.

Как бы там ни было, флот технов был уничтожен. В силу специфики своей физиологии, известной как "чакра", Ши смогли создать абсолютное морское оружие того времени — модифицированных морских черепах, с вживлёнными в верхнюю половину панциря надстройками. Главный калибр этих существ-кораблей, примитивные рельсовые орудия шестидюймового калибра, оказались чрезвычайно эффективными против крупных морских судов.

Всю цепь военных конфликтов между Ши и технами, до отступления последних в космос, принято называть Планетарными Войнами. Первая в этом списке закончилась через десять лет, подписанием мира между основными участниками конфликта. Ши достигли полного доминирования на море, а также захватили острова Архипелага Транспортного Рычага, согласно условному наименованию этих островов человеческими историками. Захват берега Пустыни Скелетов, ставшей позднее одним из плацдармов наступления Ши на технов, произошёл несколько позднее, но до Второй Планетарной Войны.

В дальнейшем ходе конфликтов, мнения историков расходятся. Возможно, Войн было пять. Или, всё же, четыре. А по мнению профессора Эванса с соавторами, десантники Ши сбили последние эвакуационные транспорты технов уже в конце Третьей Планетарной.

Бесспорных моментов лишь несколько. Ледовый Поход, в ходе которого клан Юкки провёл через северный полюс треть всех вооружённых сил Империи, после чего треть всей промышленности и половина исконной территории технов, были захвачены неожиданным наступлением. А также небывалый технический прогресс, превосходящий даже продемонстрированный людьми в первой половине двадцатого века. Если в начала Планетарных Войн, ведущие государства технов переводили свои флоты с парусных кораблей на паровые, а на поле боя всё ещё властвовала кавеллерия, то век спустя, ситуация отличалась в корне. "Уткам" и "Призывным птицам" Ши, техны противопоставили боевые конвертопланы и сверзвуковую авиацию. Снайперские винтовки, напоминающие гибрид различных видов тяжёлого стрелкового оружия конца двадцатого века, стали самым распространённм оружием, наряду с минами и прочим.

И, как наивысшая ступень развития, план "Воля Тенгри". Эвакуация основных промышленных мощностей и значительной части населения на другую планету. Действие, которое для людей стало даже теоретически возможно только в последние десятилетия.

Однако, отступление, пусть и организованное, не спасло технов от войны. Вскоре, развив собственную космическую программу, Ши развязали Системную Войну, закончившуюся полной и безоговорочной победой их цивилизации, хотя победа эта и стоила им крайне большой крови. Впрочем, как и победа в последней Планетарной Войне.

— Очень хорошо, курсант. Но, в таком случае, мы сразу можем перейти ко второму вопросу, верно? Итак, как же летают корабли ши?

— Основное технологическое решение схоже с тем, которое эксплуатируется флотом людей. Однако, если в нашем случае, гравитационная аномалия создаётся Ядром Массы, высокотехнологичным устройством, основанном на взаимодействии нулевого элемента и потока электронов, то ши адаптировали своё древнее оружие, "технику", называемую "Чибаку Тенсей", для того, чтобы поднимать свои корабли с поверхности планет, менять их массу для изменения ходовых характеристик.

Разумеется, гравитационная аномалия, работающая на "чакре" — это не единственный движитель. Реактивные двигатели на химической реакции горения топлива в окислителе, плазменные пробойники, использующие плазму активной зоны ходового реактора для подогрева рабочего тела, использовались военными кораблями Ши ещё во время Кризиса Первого Контакта. В то же время, появившиеся у них позднее ионные двигатели, возможно, были заимствованы у нас.

Что же касается путешествий на дальние расстояние, то стоит упомянуть порталы. Согласно основной версии наших учёных, Ши разработали эту технологию на базе чьих-то ещё технологий, также как наши корабли, построены на основе технологий протеан.

Проходимость каждого портала невелика, а энергопотребление, исходя из анализа их формы и перемещений кораблей обслуживания, огромно. Однако, Ши, в отличие от нас, способны строить эти "морские звёзды" самостоятельно, что и позволяет им организовывать Портальные Тракты — цепочки устройств, позволяющие Ши компенсировать отсутствие ретрансляторов на их территории.

— Спорно с точки зрения патриотизма, конечно. Но резон в ваших словах есть. Хотя, судя по вашей интонации, этих колдунов вы уважаете как бы не больше Человечества.

— Я считаю, что глупо игнорировать цивилизацию, поднявшуюся после десятилетней тотальной термоядерной войны, сэр. В отличие от нас, людей, ши имеют весь опыт, позволяющий им пережить подобное ещё раз. Я люблю людей, но не хочу недооценивать ши, сэр.

— Эх, молодость, молодость. Нигилизм, максимализм. Мой вам совет, умерьте свою категоричность хотя бы на людях, курсант. Иначе тяжело вам будет. Ладно, давайте третий вопрос.

— Итак, основные отличия кораблей Ши. Первым делом, стоит отметить, что многие корабли Ши, в той или иной степени, живые. Однако не следует, исходя из этого, считать их более уязвимыми, чем классические металлические конструкции. Скорее, с позиции цивилизации Ши, в определённой ситуации, изменённый "чакрой" организм более технологичен, чем полностью созданная деталь или корабль. Именно поэтому, современные суда Ши, в принципе, являются киборгами, где жизненно важные узлы на "печатях" дублируются изменёнными живыми организмами, чьи далёкие предки были морскими черепахами, осьминогами, насекомыми и собаками.

Также стоит отметить иные исторические отличия, влияющие на конструкцию кораблей Ши. В отличие от человеческого Флота, выросшего из авиации, постепенно взлетевшей выше облаков, в космос, у Ши космический флот был развитием Флота Морского. Не ракета, развитие реактивного самолёта, вывела первого Ши на орбиту. Это сделал переделанный броненосец, чей предок сотни геномодификаций назад, был морской черепахой. Корабль, в который было внедрено чакровое Ядро Массы, "Чибаку Тенсей". И это различие сказывается на конструкции.

Традиционная конструкция земных кораблей является логическим развитием истребителя. Курсовое орудие, пусть даже оно длиной со всё судно. И слабая оборонительная артиллерия по всему корпусу, призванная сбивать ракеты и истребители.

Классический крейсер Ши же имеет также вспомогательный калибр, сосредоточенный в восьми башнях. По размерам, орудие примерно соответствует устанавливаемым на наши фрегаты. Сравнительной характеристикой мощности, я не располагаю.

Если концепция крейсеров и дредноутов у нас и Ши схожи, то в отношении малых кораблей, они сильно отличаются. В частности, такого корабля, как истребитель, равно как и класса фрегатов, у Ши нет. Функции фрегата в космосе выполняют корабли аналогичного размера, но с минимальным, от одного до шести ши, экипажем. Именно эти корабли называются "истребителями", или "перехватчиками".

В отношении оборонительного вооружения, то тут выбор Ши крайне широк. Лазеры, как и у людей. Плазмогенераторы, используемые также как маневровые двигатели. Различные "техники", батареи рейлганов, выбор крайне широк, что значительно осложняет планирование столкновения на ближних дистанциях.

— Достаточно. Вижу, обзорные знания у вас достаточны для звания, на которое вы претендуете, курсант. А как насчёт практических вопросов? Вот вам ситуационная задача, курсант.

Планета класса "Аид". Ваш взвод отправили на наземную разведку. "Смилодон" словил заряд из шинобской "рельсы" вдоль одной гусеницы. От сотрясения вышло из строя башенное орудие, связь не работает с момента вхождения в зону проведения разведки. Механика-водителя зажало металлом и он орёт по внутренней связи, прося о помощи. Ваши действия?

— Какую связь вы имеет в виду? Внутреннюю машины, или подразделения?

— Отряда.

— Сменить частоту всем, кроме мехвода. Активировать систему "громкого хлопка" и выпустить весь десант, кроме меня и страхующей пары, из машины. При выходе солдаты разбрасывают вокруг датчики давления и мины. При первом же срабатывании, активирую подрыв.

— Обоснование?

— "Рельса" — типичное оружие десантных и штурмовых частей Ши. Эти части комплектуются преимущественно выходцами из клана Рок, Райюун, и генетических линий Хосигаки и Наруто клана Юкки. Иными словами, шанс отряда на выживание, менее двух процентов. С учётом повреждённого транспорта и выдающего панические вопли мехвода, шансы выжить — равны нулю. Подрыв "хлопка" эквивалентен десяти килотоннам в тротиловом эквиваленте, если речь идёт о боевой машине десантно-штурмовых войск "Смилодон". В случае если боец Ши сблизится на достаточно близкую дистанцию, этот подрыв должен вывезти его из боя. К тому же, орбитальная группировка наверняка заметит такой сигнал тревоги и сделает правильные выводы.

— Почему вы считаете, что боец будет один?

— Потому что остальные будут его страховать издалека, когда разведчик пойдёт добывать явно живого мехвода. В неспособность элитного подразделения Ши прослушать радиодиапозон и примерно догадаться о чём идёт речь, я не верю.

— Иными словами, вы предлагает пожертвовать дорогущей техникой, деньгами, которые потратил Альянс на ваше и солдат обучение и оснащение, ради возможности подать сигнал тревоги и возможно контузить татуированного с головы до ногтей пальцев ног, бойца клана Рок?

— Более оптимального выхода не вижу, сэр.

— Ладно, идите, курсант. Следующий тур экзамена в девятом ангаре.

Мгновение восьмое

Если ты родился в семье Рок, от тебя не ждут иного, нежели служба в штурмовых частях Империи. Если ты Теруми, то у тебя есть только два пути в жизни — химическая промышленность, и диверсионные войска. Если ты Юкки, тот, кто родился в одном из великих кланов Империи — изволь соответствовать репутации, связанной с генами "ледышек".

Цутому Юкки висел в пространстве, выжидая момента, точно змея перед броском. Хотя, будь его воля, он бы предпочёл сравнение с кошкой, замершей перед броском. Увы, кошка с кланом, чьи представители уже три столетия называли "отморозками", не ассоциировалась. Впрочем, как и пингвины и альбатросы, неофициальные клановые тотемы.

Перед глазами — не его, а "Хачиюши", патрульного истребителя системного флота — медленно двигались точки. Можно было бы напрячься, фокусируя зрение, напрягаясь — умные рефлексы корабля тут же активируют активный поиск, детализируют картинку, а заодно включат на корабле искуственную гравитацию. "Хачиюши" беззвучно всхрапнёт, когда, как эквивалент человеческих "потянушек", истребитель вздохнёт выходящим на рабочий режим Чибаку Тенсей, рядом с которым забьётся в ловушке чакрополя, дикая плазма синтеза гелия.

Но — нельзя. Номерные истребители — слишком массовый товар, чтобы ставить на них нормальную систему маскировки. А значит, остаётся только ждать.

— Дистанция клинча — шепчет напарник.

Цутому кивает, соглашается со словами второго пилота действием. Словно древний шиноби, связанный, бьющий высвобождаемой из узлов рукой, он напрягается вместе с кораблём, который стал продолжением его тела.

На мгновение, пока вышедший на боевой режим корабль ещё только прицеливается, в разум пилота приходит знание, собранное телом истребителя.

"Ватерлоо"

"Нева"

"Тулуза"

Почти пятьсот человек суммарного экипажа, с учётом увеличенных десантных групп. Более полусотни ракет класса "орбита-поверхность", способных нести гравитационную или ядерную боевую часть.

Три фрегата, должных перехватить конвой с наркотой, которую клан Нара активно продаёт вероятному противнику.

Всё это Цутому знал. Но ничего не почувствовал.

"Ватерлоо" пересекла невидимая нить, — происходи бой в атмосфере, очередь снарядов стала бы багровой линией, за которую рельсовые орудия у шиноби получили своё второе прозвище.

"Нева", оказавшаяся ближайшей, резко дёрнулась в сторону, притянутая работой системы "Тенсей". А затем её расплющило резким ударом, отбрасывающим земной фрегат обратно. Бортстрелок, он же инженер, прекрасно сымитировал ещё одну технику риннегана. Шинра Тенсей. Нечто подобное, человеческие пехотинцы называют "броском".

"Тулуза" прожила чуть больше. Ровно на полторы секунды дольше, пока курсовая "рельса", наконец, не попала в уклоняющийся от огня, корабль. Снова металлические болванки, словно нанизанные на невидимую нить. "Огненный путь", также известный как "рельса-23С-М", сработал безупречно.

Проводя контроль, Цутому прошёл над пятью скоплениями металла: одним расплющенным кораблём, и четырьмя половинками. И отработал по ним бортовыми плазмогенераторами ближнего боя.

Жестоко? Холодно? Но ведь это и есть — Холод. Холод и Пустота.

А о последствиях пускай политики думают.

Мгновение девятое.

— Мы прерываем нашу передачу ради экстренного выпуска новостей. Вчера, тринадцать часов и тридцать семь минут назад, флотом Ши была подло расстреляна эскадра земных кораблей, проводивших операцию по задержанию каравана наркоторговцев. Чакромодифицированный барбитурат, на жаргоне называемый "сопли ктулху", является наркотиком средней тяжести, распространение которого карается мерами социальной защиты от десяти лет исправительных работ в полярных шахтах Шаньси.

Подлые колдуны подло расстреляли наших доблестных солдат в системе Саске! Кровь погибших взывает к отмщению!

Джеймс Шепард по извечной привычке не выключил "кубик", а всего лишь уменьшил звук до двух сантибеллов. А то мало ли, ещё где-то отметят, что он выключил посреди выпуска новостей. Со всей этой истерией, вполне может быть и такое.

Хана, любимая, равно как и самая старшая, одновременно, младшая и нелюбимая, ибо единственная, дочь, писала редко. Но обмолвок, оставленных отцу в последнюю увольнительную, хватало, чтобы научиться видеть в телерепортажах главное.

Бесспорно, корабли сбили. Всё же, три фрегата Альянса, пропасть могут только в одном случае. А вот в остальном, разумеется, достоверной информации мало.

Был ли караван? Вполне возможно. От Саске, где заканчивался Третий Портальный Тракт, до ближайшего ретранслятора, меньше недели полёта на ССД. Мизерное расстояние по космическим меркам. А для наркоторговцам, до сих пор возящим опиум на афганских ишаках по месяцу-другому, так даже быстрее. И, вполне возможно, выгоднее. На форумах писали, что "сопельки" вызывают зависимость, но даже при интенсивном приёме, срок жизни наркомана исчисляется десятилетиями. Неудивительно, что продукцию "клана" "Нара", военные Альянса неофициально считали наркотиком в той же мере, что и алкоголь с никотином. Возможно, не будь "сопли" продукцией Ши, они также пополнили бы этот список легальных "не наркотиков".

Итак, три фрегата Альянса ворвались в систему Ши. И, естественно, были уничтожены. Остаётся понять, их принесли в жертву ради войны, или просто кто-то сглупил, вызвав очередной кризис?

Джеймс Шепард тяжело вздохнул и почесал брюхо.

— Надо купить макарон и тушёнки. А то где я их найду, если что? Не одной же хлореллой питаться? Иногда и Е-четыре цифры, хочется. Как и глутамата натрия.

Мгновение десятое

Корабль был прекрасен. Бархатисто-чёрный окрас, аэродинамические формы. Да что там, у него даже два вертикальных крыла было! Точно рули у самолёта.

Сопровождающий за спиной тихо хмыкнул, отчего Хана тут же подобралась, скрывая своё восхищение.

— Наяву ещё лучше, чем на экране, верно?

Хана ещё раз осмотрела корабль. Свой корабль. Матово-чёрный, ласкающий глаз, корпус. Совершенные формы машины, способной вести бой даже в атмосфере газовых гигантов. Сдвоенное орудие калибра, переходного между фрегатами и крейсерами, спрятанное под днищем. Смазанные бугорки башенок системы ПОИСК, цепочкой тянущиеся от края одного крыла до края другого.

Шестнадцать противокорабельных торпед. Семьдесят четыре универсальные ракеты "орбита-поверхность". Сто пятьдесят ракет "воздух-воздух", способных также работать противоракетами, в том числе и в космосе.

Минимальный экипаж. Максимальная автономность. И самая совершенная система маскировки.

Кто бы ещё дал уверенности вчерашнему курсанту.

— Как вам ваш корабль, лейтенант?

— Она прекрасна, сэр.

Мгновение одиннадцатое.

Люди — ничего не знают об обществе шиноби. Хотя последние об устройстве государства первых — знают многое.

Потому что люди — глупцы. Кто в здравом уме даст потенциальному противнику нащупать болевые точки своего социума?

Если человек — это разумное животное, биологическое существо. То общество — это животное, созданное самими людьми. Зачастую — неразумное, пока не появится некий лидер, чей разум и будет сердцем этого Роя, имя которому — человечество.

Впрочем, Цутому предпочитал сравнивать Альянс с колонией бактерий. Те тоже, при определённом размере колоний, демонстрируют разделение обязанностей и кооперацию, чтобы облегчить выживание социума. Так в чём отличие, если в обоих случаях, отличия — минимальны?

Аналогия была условно, и Цутому это понимал. Но так гораздо проще считать общество, его породившее, чем-то уровня кольчатого червя. Что, несомненно, лестно, если единственный конкурент едва соответствует понятию "организм".

Общество шиноби было дифференцировано. Даже, в какой-то мере, кастово. И этому было объяснение, тянущееся минимум на семь столетий в прошлое.

Кланы. В древние времена, когда в ходу были мечи, сюрикены и техники, создаваемые с помощью ручных печатей, кланом называлось сообщество тех, кто обладает неким семейным стилем. Зачастую, привязанным к генетическим особенностям данного рода.

Но пришло новое время, и пальцескладывателей старых кланов с поля боя вытеснили совсем другие люди. Те, кто был способен выдержать обстрел автоматчиков технов без всяких активных усилий, удрать от артналёта и расстрелять кинжальным огнём "рельсы" неосторожно приблизившийся к берегу эсминец.

Война изменилась. Но Кланы — остались. Во всяком случае, те, кто сумел приспособиться.

Когда на поле боя пришло массовое автоматическое оружие и противошинобские снайперские винтовки, Яманака ушли с переднего края. Повелители разума предпочли тишину тыловых госпиталей, поняв, что, даже в роли специалистов по допросам, сыны и дочери Клана, не могут выдерживать темп, которым диктовали Войны. Цветы были уже никому не нужны, но на фрукты был спрос, и древний клан приспособился, мимикрировал в психологов и садоводов, найдя новую нишу.

Нара, понявшие, что недальнобойные техники Тени больше не "решают", нашли иной выход. Живые компьютеры, аналитики, кабинетные тактики и секретари, чем не ниша для тех, кому всегда хватало ума не лезть на передний край?

Акимичи ушли в фармацевтику и пищевую промышленность, добившись больших успехов. Достаточно сказать, что, если авторами аферы с "соплями", были Нара, сам наркотик производился на фабриках Акимичи.

Теруми, чей Пар стелился по мостовым городов технов, ушли в химию и металлургию. Не самый неожиданный выбор для тех, кто невольно сподвиг технов на изобретение горчичного газа, "желтого тумана", и фосфорорганики.

Ходзуки, когда Война ушла с моря вглубь суши, недолго оставались неудел. Рыболовство, гидропоника — не выход для настоящих мужчин! Генотерапия, ритуалы... Что тут сказать, древний боевой клан. Смогли-таки создать генолинии бойцов, превращающихся не в воду, а в другие стихии.

Юкки же, в силу ряда особенностей, застолбили себе множество ниш. Что поделать, клан, возрождённый полукровками. Ни одной генолинии без дополнительных талантов. И каждой генолинии — своя судьба.

Одна беда. Судьба, определённая заранее.

Когда Цутому вместо десанта, положенного тем, кто унаследовал кровь кланов Йоши и Удзумаки, или хотя бы медслужбы, пошёл во Флот, семья была не в восторге. Но когда Старший брат сманил ещё двоих, на должности второго пилота и бортинженера своего истребителя, начался сущий хаос.

Не верьте тому, кто скажет вам, что Юкки — бесчувственные ледышки! Не верьте!

Но и не плюйте ему в лицо — клану выгодно, что за каждым его членом тянется слава последователей Холодного Оружейника.

Очень помогает в иных вопросах. Как и раскрученная слава далеко не самого сильного или одиозного представителя своего клана.

Во всяком случае, отец выразился очень кратко. В том духе, что если сыновьям дороги уши и задницы, домой им лучше не возвращаться.

Тем удивительнее было новое письмо, где прадед сетовал на то, что потомок давно не посещал родовое гнездо.

— Брат, тебе письмо — проговорил Язусада, выполнявший функции второго пилота и штурмана.

Одного взгляда на послание, на эту архаичную тряпичную бумагу свитка, перетянутого двуцветной лентой, хватило, чтобы всё объяснить. Было бы удивительно, не имей семья источник в отделе кадров.

— Так-так. Неужели нам наконец доверили крейсер?

— Не понял... — произнёс брат.

Цутому в ответ просто помахал свитком. Мол, не маленький. Зря, что ли, Наруто-доно по прозвищу "Вечный Лис", читает молодняку лекции по иным аспектам этикета?

— Но ведь никакой корабль пока не уничтожили. Откуда?

— Кризис. Сам понимаешь, Флот расширяется, Армия наращивается. Думаешь, у технов иначе?

Мгновение двенадцатое

— Привет, дочь. Ну как кризис?

— Погасили — ответила Хана и обняла в ответ отца.

Когда, наконец, аэровокзал остался позади, равно как и дорога, а дочь сидела в любимом кресле, укутанная пледом, и с чашкой чая в руках, а куб телевизора бормотал что-то спокойное, Джеймс решился продолжить разговор.

— Судя по репортажам, имелись боестолкновения.

— Ага. Шесть фрегатов и два крейсера в утиль. И еще три экипажа без вести.

— Ты-то как?

— Капитаном стала. Сбила фрегат Ши.

— Испугалась?

— Ты знаешь, нет. Нам тогда загрузили ещё взвод десанта в нагрузку, а "Норма" совсем не приспособлена для таких толп. Да и командир у них, знаешь ли. Говорят, этот Хэккет вылез откуда-то из фавел. И я в это охотно верю.

Дочь ещё что-то говорила, причём исключительно о таком же молодом как она, лейтенанте десанта. Впрочем, по итогам боя на поверхности безымянного астероида, парню светило звание майора. Вытащить экипаж разбившегося фрегата Альянса из-под обстрела коллег-Ши, это дорого стоит. Впрочем, как и поступок Ханы.

Джеймс невольно вспомнил кадры, которые сослуживец дочери переслал ему. Не то, чтобы ему, человеку штатскому, эти кадры о многом говорили. Эти команды в тесной кабине-рубке на троих человек, бледное лицо дочери. Впрочем, Хана ведь обмолвилась как-то, что, по сути, всё получилось чудом. Не будь пилот Ши так осторожен, выбери он маневр с большими перегрузками, и неизвестно, чей фрегат, разрезанный пополам выстрелом главного калибра, полетел бы в сторону ближайшего центра притяжения.

"Он хороший парень, дочка. Присмотрись к нему, а?" — подумал про себя Джеймс, поправляя одеяло на плече дочери.

Говорить вслух не следовало — Хана могла запомнить и припомнить.

Третий Кризис Нарктотрафика, наконец-то, разрешился.

Мгновение тринадцатое

— .... Атташе Империи Ши выразил обеспокоенность активизацией работ с ретранслятором номер два системы Шаньси. Как известно, согласно одному из положений Соглашения, Альянс и Империя ограничивают свою транспортную инфраструктуру в системе Шаньси одним ретранслятором и одним порталом соответственно. Как ни грустно это признавать, однако, руководство Империи не пошло нам на встречу и назвало исследовательский порыв наших учёных наглой провокацией и активизацией некоего мифического "обходного пути", который, якобы, должен позволить нам, людям, изменить логистику Шаньси в пользу Альянса.

Напоминаю дорогим телезрителям, что Шаньси — единственная система, которую по воли судьбы и из-за происков треклятых колдунов, мы и ксеносы осваиваем совместно.

До новых встреч. Всем чмоки-чмоки.

Цутому оторопело посмотрел на стену, перед которой, только что, шевелил губами земной ведущий.

"Чмоки-чмоки, значит? Как-то я даже немного понимаю радикальную партию. Экие они, однако.

Чмоки-чмоки. Всем. Гм.

Вот после такого и появляются призывы отправить этих технов поближе к Холоду"

— Старпом, это все посмотрели?

— Да, брат.

— Отлично. Тогда отчаливаем.

С тихим, ощутимым только сенсорами, элитными шиноби с высочайшей чувствительностью к чакре, импульсом, зажимы прекратили удерживать корабль.

Цутому Юкки активировал связь с диспетчерской. Пустая формальность, свято соблюдаемая на Флоте, когда это возможно без угрозы делу. Ведь также, век назад, отчитывались командиры первого Флота, выходя в трансокеанский поход, к чужим, полным отвратительных технологий и противоестественного разума, берегам.

— Крейсер "Харуна", запрашиваю коридор вылета.

— Данные на ваших носителях. Счастливого рейда, "Харуна"

— Да будет ваше саке тёплым, а женщина мягкой, Бухта — пошутил напоследок Цутому.

— Да расколют ваши бомбы чужое ядро, Черепаха.

— Принято. Конец связи.

Корабль Цутому, "минимальный экипаж, максимальная автономность", одно из многих порождений кораблестроительных мощностей Империи, начал разгон.

Услышав тихий шум, капитан рефлекторно, не думая, усилил слух чакрой. Мало ли, а ну вдруг кровь в генераторе прыжка, модифицированном осьминоге, стучит?

Это тихо шептал один из бойцов десантной секции.

— Сгорю ли я во Тьме

Или погрязну в Свету

Упокоит ли меня Чистый Мир,

Или лишь удержит для Эдо Тенсей.

Об одном лишь молю.

Чтобы жизнь моя, смерть моя,

Были благом для Клана.

Цутому сам не заметил, как начал повторять за десантником клана Рок, жилистым крепышом, одетым в тёмно-зелёный комбинезон.

Но в одном он был уверен. Последние две строки — повторял каждый.

Мгновение четырнадцатое

— Атакованы неизвестными кораблями. Вторжение через ретранслятор-2. Повторяю, вторжение через ретранслятор-2. Технологический слепок схож с человеческим. Вторжение через ретранслятор-2.

Сигнал оборвался. Видимо, отправившие сигнал тревоги, отправили буй по-быстрому, не давая врагу и шанса перехватить зонд.

— Думаешь, Ши?

Хана отрицательно помотала головой.

— Шаньси — контролируемо милитаризованная зона. Численность флотов отслеживается и нами, и Ши. К тому же, там никто не устраивал боёв ранее. Двадцать миллионов землян и четыре с половиной миллиона Ши — достаточные заложники для обеих сторон. Кто командует гарнизоном, Стив?

— Генерал Уильямс. Сама понимаешь, в приграничную систему, тем более, такую, кого попало не поставят.

— Значит, не дурак?

— И не паникёр. И учти, он не сдаться. Сама знаешь, после Второго Кризиса, всех приучили к мысли, что в плен сдаваться не стоит.

— Ясно. Пресли, курс на Шаньси. Рипли, скинь торпеду с буем на ретранслятор. Запись сообщения, плюс сообщение о смене курса.

— Капитан, у нас приказ перебазироваться во Вторую Приграничную!

— Пресли — Хана не говорила, шипела — вы где, в сенате, или на Флоте? Выполнять приказ.

"Нормандия", заложив вираж, сменила курс.

— Сбросить первое звено теплонакопителей. В прыжок пойдём чистыми, без накопленного тепла и сигналов. Выпустить в ретранслятор эмуляционную торпеду.

— Зонд-имитатор выпущен, капитан.

— Отлично. Погнали. Стив, готовь своих. Когда мы вывалимся в Шаньси, ни одна сволочь не должна светить открытой головой. И, Пресли. Если выживем, зайдите ко мне в каюту. Поговорим.

Фрегат погас. Бархатисто-чёрный, с циркулирующей под броней жидкостью, уносящей тепло к отдельным, отстреливаемым аккумуляторам, он был почти невидим. Почти идеальный, бескомпромиссный, стелс.

Вспыхнул ретранслятор. Торпеда, которая изобразит фрегат. И сам корабль.

Мгновение пятнадцатое

— Однако — только и сказал капитан — Штаб не перестаёт меня радовать. Похоже, вместо Нара, теперь стратегом работает норна. Во всяком случае, логику командования я уже не понимаю.

— Курс на Врата Саске, командир?

— Нет, брат. Согласно новому приказу командования, нам надо в систему Шаньси. Со всем своим грузом в полсотни тектонических бомб.

— Ой, .... — нецензурно высказался кто-то.

— Да, народ. Это война. А потому, быстро меняем курс. Всем загерметизироваться! Если из-за вашей глупости сдохните, я лично оплачу вам Эдо Тенсей с последствиями! Чибаку на максимум. Приготовьте осьминожку. Прыгнем напрямую ко Второму Тракту, а оттуда до Шаньси.

— Так ведь сгорит. Складские со свету сживут. Прыжковый генератор для крейсера, как наш старый истребитель стоит.

— Повторяю ещё раз — тихо, раздельно, и с фирменным холодком в голосе, ответил Цутому — согласно приказу командования, мы ведём нагруженный для тотальной войны крейсер в систему Шаньси. Для Учих, дегенератов, идиотов и альтернативно одарённых поясняю, что, по сути, мы вступаем в войну. Поэтому я очень прошу всех овощей и псевдоразумных грибов, которые по саботажу попали в мой экипаж, принять это к сведению, глупых вопросов не задавать и приказы исполнять незамедлительно.

— Прыжок — отчитался старпом.

Потоки чакры, выпущенной из накопителя корабля, прошли сквозь организм того, чьи предки сотни, или даже тысячи, геномодификаций назад, были кальмарами. Организм существа сгорел, рассыпался в пепел, не успев взорваться вскипевшей синей кровью.

Но "Харуна" уже появился где следовало. А следом обтекаемая, крылатая туша трехсотметрового крейсера, прошла через врата — исполинскую конструкцию, похожую на гигантскую морскую звезду, в центр которой вставили кольцо, в которое смотрели звёзды другого неба.

А в столичной системе уже проходили начальные Врата Второго Портального Тракта, тяжелые крейсера и дредноуты основных флотов.

Даже если сигнал — просто дезинформация людей, расколовших кодировку гражданской системы связи шиноби, какая разница? Дредноут вполне сможет прыгнуть из системы Саске к Шаньси, если это не так. Если же это и правда, просто провокация...

Что же, шиноби однажды поднялись после Планетарной Войны. Вряд ли Первая Галактическая будет проиграна.

Мгновение шестнадцатое.

— Экстренная новость! Это не Ши!

Согласно сообщению пресс-службы Флота Альянса, наша система Шаньси была атакована неизвестной гуманоидной расой, с физиологической чуждостью класса двенадцать или выше. Подлый агрессор вторгся в демилитаризованную систему через ретранслятор-2 и мгновенно уничтожил всю орбитальную группировку Шаньси, после чего начал орбитальную бомбардировку планету. Лишь благодаря мужеству генерала Уильямса, рассредоточившему войска и население колонии, жертвы удалось минимизировать.

Далее в нашем выпуске: награждение героев. Капитан Шепард и капитан Юкки представлены к награде Альянса и Империи за разведку атакованной системы Шаньси и уничтожение ядра флота противника.

Это Война! Нет сомнения, что раса, начавшая контакт с нами и Ши с выстрелов орудий, является агрессором. Президент Альянса и атташе Империи выступили с заявлением и заключении оборонительного союза.

Долой Ограничения! Враг силён и коварен. Первые допросы пленных показывают — это стандартная тактика самозваного Совета Галактики. Агрессия — единственный вид контакта, который турианцы приемлют с любой новооткрытой расой! Пленные с гордостью говорят о том, что Совет истребил как минимум одну расу, и практически уничтожил ещё две. Президент и атташе выступили перед Сенатом с призывом о двусторонней приостановке договора "ОСНВ-Космос", и были единогласно поддержаны. Командование Альянса выступило с заявлением и немедленной расконсервации земного оружия Судного Дня, супердредноута "Керриган".

Всё ради фронта! Всё для победы! Начата расконсервация кораблей эпохи до ССД, способных послужить делю Альянса.

"Это Война — объявил наш президент — Будь это наш Первый Контакт, ещё что-то можно было бы списать на естественный характер вооружённого контакта. Но пример с Ши, начавших контакт с переговоров, а не орбитальной бомбардировки, всё ещё перед нашими глазами. Нет, я не говорю, что всё в наших отношениях с Империей было безоблачно. Но сейчас у нас есть общий враг, раса, вместе с двумя другими, поработившую весь известный космос. Что же, трудности не страшат нас. Мы — люди, и это звучит гордо.

Не мы начали эту войну, но мы её закончим, на Цитадели Совета. Пепел Шаньси взывает к отмщению!"

Мгновение семнадцатое

— Таким образом, посчитав, что ретранслятор ведёт к одной из систем Терминуса, региональное командование Иерархии предприняло акцию устрашения. Однако, после первого рапорта о подавлении орбитальной группировки противника, связь прервалась. А семь стандартных суток спустя, по ближайшей базе Иерархии была проведена орбитальная бомбардировка. Если кто и выжил, то попал в плен. Противник окопался в системе по нашу сторону ретранслятора и затем уничтожил с помощью орбитальных боевых платформ, пространственных минных объёмов и собственно флота, две группировки Иерархии. Конечные потери со стороны турианцев составляют два дредноута, четырнадцать крейсеров, точно неизвестное ГОР число фрегатов, и не менее двадцати тысяч турианцев экипажей, десанта и гарнизона уничтоженных баз.

— Баз, капитан?

— В ответ на попытки отбить системы, они предприняли восемь рейдов. Потерь среди противников не отмечено, успех рейда от нулевого до полного уничтожения базы и снижения качества планеты.

— Снижения качества планеты?

— Тектонические заряды, уважаемый Совет. В ближайшие двести лет, две планеты будут совершенно непригодны для колонизации.

Стоит отметить, что каждый раз они оставляли на орбите обстрелянной планеты буй, передающий некий аудиосигнал и картину планеты-сада, подвергнутой орбитальной бомбардировке.

— Вам удалось добыть буй?

— Нет. Турианцы, к сожалению, уничтожают их сразу, как засекают сигнал.

— Спасибо, капитан, вы свободны — протараторил Советник той же расы.

Едва оперативник ГОР вышел, как другой(ая) Советник(ца) набрала команду на своём пульте.

Перед советом показалась запись. Азари, СПЕКТР, посланный Советом, обхватывает руками голову пленного. Раса, похожая на самих азари... если забыть про половой диморфизм, иной цвет кожи, и роговые образования непривычного вида.

А затем камера гаснет.

— Взрыв импланта в черепе, эквивалентен нашей плазменной гранате. Пленный мёртв, СПЕКТР мертва, по результатам обследования у всех пленных выявлены подобные неизвлекаемые устройства. Поздравляю, Советник. Ваша самодеятельность, своеволие ваших командиров привело к тому, что нам противостоит раса, с которой мы даже контакт нормально наладить не можем! Потому что, видите ли, Объятия Вечности их импланты воспринимают как попытку телепатического сканирования или чего-то подобного, и мы теряем подчинённых.

— При всём уважении — затараторил саларианец — это не так. По нашим данным, мы имеем дело с союзом как минимум четырёх рас.

— Вы установили с ними контакт? — заинтересованно уточнил турианец.

— Нет, проанализировали их корабли.

Перед Советом снова загорелось голограмма. На этот раз — три вида судов. Солнечный парусник, крылатая машина, каплеобразный корабль и нечто вроде вытянутой четырёхгранной пирамиды, с четвёркой плоскостей стабилизаторов в основании и парой покатый куполов на каждой грани.

— Первая раса, наименее технически продвинутая. Условное наименование, "старьёвщики". Двигатель — солнечный парус, термояд. Масс-Ядро, как и ССД, хоть и присутствуют, но явно внедрены позднее. Судя по всему, раса-вассал вторых. Обладают крейсерами низшего класса и чем-то навроде устаревших фрегатов. Тем не менее, довольно опасны на внутренних орбитах систем, так как достигают там больших скоростей. Пленных пока получить не удалось, как и тела для изучения.

Вторые, условно, "неокварианцы". Именно при попытке вытащить знания языка из одного из них, и погибли уважаемые СПЕКТРы. Очевидно, крупнейший корабль этого союза, принадлежит им. Исходя из отдельных перехваченных сообщений, класс подобных аппаратов называется "Керриган". Очевидно, некий аналог слова "дредноут", или имя какой-то местной богини. Общий уровень технологий — типичный среднегалактический.

Третьи, вассалы четвёртых. Как и случае их сюзеренов, пленных взять не удалось. Наглядный пример того, что получается у технологически развитой цивилизации без доступа к технологиям нулевого элемента. Также, несут на себе следы внедрения Масс-Ядра или его аналога. Ракеты, рентгеновские лазеры, недальнобойные, но крупнокалиберные орудия.

И, наконец, четвёртые. Обратите внимания на купола на корпусе их крейсера. Это башни с орудиями минимум фрегатного калибра. ГОР наблюдала, как попытка шести фрегатов Иерархии предпринять звёздную атаку по сходящимся направлениям, закончилась бойней. При этом, имеется и главный калибр, расположенный привычным способом. Кроме того, в ближнем бою, эти аппараты используют довольно оригинальные технологические решения, вроде плазменных сгустков, гравитационных аномалий и электрических разрядов.

— Иными словами, нам противостоит своеобразный анти-Совет. Большое спасибо Иерархии за этот замечательный подарок. Вы дали союзу неизвестных рас моральные причины бомбить наши планеты тектоническими зарядами. И это ещё не говоря о том, что, в отличии от кроганов или рахни, мы не можем прорваться к домашним системам этих рас.

— Иерархия всегда была щитом Совета, ещё со времён Восстания кроганов. Если азари и саларианцы желают войны, они её получат.

— Разумеется. Вы ведь помните, Советник, что, по Фариксенскому договору, наш объединённый флот, всё-таки, больше?

— Хотите сменить нас на этих?

— При всём уважении, Советник — протараторил саларианец — Но если ваша раса не возьмётся за ум, и не поможет нам урегулировать конфликт, нам придётся это сделать. Успехи этих рас пугают, а репутация, которая есть у Совета в их глазах, огорчает.

— Итак, кто за попытку примирения? — спросила азари — Единогласно? Отлично.

Послесловие к рассказу: так, просто попытался представить, а ну как цивилизация из "Наруто" таки выйдет в космос?

Последствия одного решения

— Ниндзя, не выполняющие задания — мусор — проговорил Какаши.

Поднявшаяся в груди злость на краткий мир оглушила Наруто, отвлекая на себя, вызывая в памяти унижение, полученное от взрослого.

"Ну и ладно. Я запомню, как ты меня назвал, Какаши" — подумал он.

Наруто сам не заметил, как перегорел. Возможно, виной тому была бессонная ночь, когда он крутился перед зеркалом, выбирая место для повязки, вместо того, чтобы спать. Или удары Сакуры-чан, оказавшиеся куда более болезненными, потому что природный оптимизм слегка поугас из-за того, что ребенок не выспался.

Или виновата была вторая бессонная ночь, когда он размышлял о словах, которые ему сказала девочка. Сказала о нем, ему в лицо. Пускай он и был тогда под другой личиной, но как это было обидно, слышать о себе такое. А ведь добродушие работает только если высыпаться. И Наруто не смог спустить произошедшее на тормозах, снова и снова, вторую бессонную ночь, когда начало тихо раздражать все подряд, глядя в стену своей комнатушки, проматывая в памяти запавший в душу, ранящий ее, эпизод.

Третий день без сна был еще хуже прочих. Ловушки, насмешки, унижение...

Мальчик отрешенно посмотрел куда-то вперед. Привязанный к бревну, он снова и снова видел, ощущал веревку, врезавшуюся в лодыжку, боль от унизительного "приема" человека, который должен был учить.

Кожу слабо саднило, как от сильного, мучительного зуда. Мышца казались чем-то вязким, точно смола. Впрочем, как и все тело, изрядно утомленное после двух бессонных ночей.

Приняв к сведению, что он "принят", Наруто кивнул, когда двое других развернулись и ушли, оставив его привязанным к вертикальному столбу. Кивнул и начал засыпать. Но только глупец решил бы, что он все забыл.

Оптимизм в тот день отказал Удзумаки Наруто. И мнение о трех людях, с которыми ему предстояло тесно работать, было выработано в состоянии измененного до потери большей части эмоций, сознания. Выработано и отложено в глубины разума, чтобы влиять исподволь на дальнейшую оценку их действий.

И было принято решение. Или, вернее, появилась мысль, которая крутилась в голове, грозя стать навязчивой. Мысль, собравшая в себя всё отчаяние, порождённая двумя бессонными ночами. Мысль, объясняющая, как достигнуть цели, которую в детсве поставил перед собой.

"Это было всегда. Я никому здесь не нужен. У меня есть цель, но мне её не достигнуть. Если это продолжится, я уйду к тем, кто даст мне средства достижения цели"

Миссии сменялись миссиями, прополка огорода — ремонтом крыш. Наруто кипел возмущением касательно бесполезности полученных заданий, но, стоило его мыслям перескочить на командира или напарников, как эмоции словно отступали в сторону, скрываясь под серой вуалью, позволяющей мыслить отстраненно, спокойно. Именно так, услышав, как Киба обсуждает с Шикомару тренировки их команд, он отметил, что его не учили ничему. Отметил — и запомнил.

— Бегите! Не пытайтесь меня освободить! — раздалось из водного шара.

Эмоции привычно скрылись, когда речь зашла о ком-то из этих троих. Наруто отрешенно проанализировал свои шансы на победу. В уме проиграл развитие ситуации в случае своего нейтралитета, попытки освобождения Какаши или перехода на сторону Забузы.

И нашёл-таки ветку, ведущую к цели.

— Кагебуншин но дзюцу.

Никто не успел среагировать, когда появившиеся клоны резкими ударами оглушили Саске, Сакуру и архитектора.

Все так же спокойно отметив чуть расширившийся правый глаз плененного Хатаке Какаши, Наруто предположил про себя, что левый глаз не изменился только из-за старой травмы, нарушившей подвижность век. И одновременно сел на землю, устраиваясь поудобнее. В это время клоны связывали оглушенных людей.

— К сожалению, отступление приведет к провалу задания и, с высокой вероятностью, моей смерти. Однако мои навыки не дают достаточных шансов освободить вас, Какаши-сенсей. Вы ведь нас ничему не научили — бесцветным голосом проговорил в пространство Наруто.

— Забуза, мне не нужен архитектор. Однако я согласен работать на тебя за полноценное обучение и еду. Могу сказать, что я обладаю очень большим резервом чакры.

Несомненно, Какаши должен был заметить, что в общении с Забузой, тон Наруто был прежним. Нагловатым из-за излишней громкости, тон самоуверенного подростка.

— Малыш, не зарывайся. Кому нужен сопляк вроде тебя?

— Думаю, я буду вам полезен. Я упорен, и готов на многое, если мне предоставить то, что я прошу.

Забуза оценивающе посмотрел на Наруто. Затем скосил взгляд на все так же засевшего в сфере Какаши.

— У него должен быть козырь в рукаве, чтобы вырваться из вашей техники — прежним, совершенно спокойным голосом, проговорил ребенок — тем не менее, у вас есть шансы заполучить шаринган. Я же хочу себе этих двоих.

— Месть? — понимающе спросил Момоичи.

— Есть идеи — все тем же прохладным голосом проговорил Наруто — готовься, Забуза.

В следующее мгновение он послала клонов в атаку на высвободишегося из Водяной Тюрьмы Какаши, правая ладонь которого словно бы сжимала клубок белых молний, издающих скрежещущий звук.

А затем, в спину сероволосому прилетело несколько игл, парализуя и отключая его.

— Хорошая работа, Хаку — покровительственно и капельку насмешливо произнес бывший мечник Кровавого Тумана.

И добавил:

— Ты принят, парень.

И принялся связывать Какаши.

— Он чудовище — проговорил Хаку, убедившись, что Наруто уснул — когда дело касается этих троих. В остальном же, удивительно светлый и жизнерадостный человек.

— Прямо как ты, Хаку. Да? — мечник чуть насмешливо улыбнулся — Особенно если учесть, что ты обнаружил у него на животе.

— Он не виноват, Забуза-сан.

— Кто говорит о вине? Просто я думаю, что этих троих пока стоит оставить в живых. Хатаке будет малоэффективен, если ты перережещь ему каналы в конечностях и удалишь этот глаз. Что до парня.... Надо лишь научить его относиться к остальному миру так же, как к этим трем. А старое отношение оставить к нам.

— Я не понимаю вас, Забуза-сан — с тревогой ответил Хаку.

Мечник подавил разочарованный вздох. Все же, его лучшее оружие было почти таким же, как этот перебежчик. Слишком светлый, слишком добрый, слишком мягкий... впрочем, это ненадолго. Главное, чтобы эти двое смогли опереться на него. И на друг друга, если потребуется.

— Задание выполнено — коротко проговорил мечник.

— Да, я вижу. Хотя это была отвратительная идея, Забуза-кун, присылать мне в офис голову мостостроителя. Впрочем, это к делу не относится. Ты, я вижу, пострадал в бою с детишками?

— Ничего особенного — услышал заказчик. Мечник коснулся пальцами левой руки повязки, скрывающей левый глаз, часть головы и шею — через пару дней буду почти в норме. Где деньги, Гато.

Коротышка гадко усмехнулся, делая два шага назад, чтобы пришедшие с ним вооруженные люди оказались впереди их нанимателя.

— Знаешь, за вас, отступников, никто не станет мстить. Поэтому я решил не платить.

Забуза улыбнулся. Это было видно даже сквозь бинты, прикрывающие его лицо от скул до подбородка.

— Убей их, Наруто — скомандовал он, прежде чем длинным прыжком, усиленным чакрой, покинуть поляну, где проходила встреча.

И добавил, уже стоя за деревьями, зная, что его услышат.

— Он ничем не лучше Какаши. Только не убивай его самого. Он еще должен денег.

— Да, Забуза-сенсей — голос, раздавшийся отвсюду, из-за деревьев, окружавших поляну, был подобен вьюге. Звучащий отовсюду, многоголосый и бесчувственный.

— Странный эффект — заметил Забуза, осматривая глаза пленного Учихи — что ты сделал?

— Отработал новую идею Наруто. Иллюзорная жизнь, любимая женщина, друзья. И Некий собирательный образ врага, убивший их всех.

— Врага?

— Не знаю, кого там видел Учиха. Я просто заставил его подсознание выплеснуть весь страх, ненависть и ярость, которые мог породить его разум, наружу.

— И глаза изменились. Никогда не слышал о таких.

— Его чакра стала холоднее и злее. Не хотелось бы продолжать.

— Ну, знаешь, глупо останавливаться только из-за нелепых страхов — начал было Забуза, но в следующую секунду на одних рефлексах резко сместился в сторону, отчего клубок чего-то, похожего на черное пламя, пролетел мимо него и попал в стену.

Раздался звук глухого удара.

— Знаешь — задумчиво проговорил Забуза, убирая руку от оглушенного Учихи Саске — а это ведь и правда опасно. Пожалуй, лучше не рисковать и пересадить твоему приятелю то, что есть. Пускай овладевает.

И тихо выдохнул:

— Все равно только у него хватит чакры на сразу два таких глаза.

Они постояли еще несколько минут в лаборатории, укрытой под землей. Затем Хаку повернулся и направился в соседнее помещение, где хранились инструменты.

— Знаешь — заметил Забуза, когда клон, посланный за вторым учеником, уже вышел с нижнего уровня миниатюрных подземелий — а я ведь не уверен, что, даже с его живучестью, можно пережить операцию, которую ты запланировал.

— Это не моя идея, Забуза-сан — ответил Хаку, не оборачиваясь — но я уверен, что только Наруто в состоянии справиться с множественной трансплантацией, которую сам и запланировал.

По дороге шли трое. Высокий мужчина в камуфляжных штанах, от пояса до кончика носа замотанный в бинты, нес на спине огромный, широкий двуручный меч темно-серой стали. Впрочем, судя по размеру рукояти, меч с равным успехом мог зваться "восьмиручным". Левый глаз мужчины был прикрыт повязкой, выглядывавшей из-под протектора Поселения, Скрытого в Тумане. Что примечательно, знак селения не был перечеркнут, хотя мечник и являлся отступником, покинувшим родную страну.

По левую руку от него и на шаг позади, шел юноша с длинным черным волосами, заплетенными в пучок на затылке. Лишь две пряди свисали по бокам лба. Одет он был в нечто вроде шаровар и длинной куртки, мешковатой одежды, возможно, скрывавшей в себе некоторое количество оружия. Впрочем, даже такое одеяние не могло скрыть, что он был тонок. Не худ, а именно тонок, изящен, на грани женоподобия.

С другой стороны, в ногу с мечником, шел еще более любопытнй персонаж, словно собранный из знаменитостей мира шиноби. Маска, скрывающая нижнюю половину лица, навевала мысли о Хатаке Какаши, сгинувшем на пустяковой миссии легендарном Копирующем Ниндзя. Черные волосы, уложенные в своеобразную прическу, навевали на мысли об Учихах, вымершем клане Страны Огня. Впрочем, черные очки, скрывавшие глаза, могли утвердить в подозрениях о родстве подростка с кем-то из них... или в приверженности к фирменному стилю клана Абураме... если бы только одежда, хоть и мешковатая, скрывающая вооружения и другие возможные сюрпризы, не имела несколько другого фасона. Свободные штаны, футболка с длинными рукавами и жилет — все камуфляжной расцветки.

Протектора на третьем в группе не было. Вообще.

— Вы все же решили вернуться, Забуза-сенсей — в который раз констатировал он.

— Да, да, знаю. Только не возмущайся. Нравиться тебе это или нет, но я больше ничему не могу обучить тебя. А хотелось бы тебе иной судьбы, нежели та, что обычно ждет нукенинов. Как глаза, кстати. Не болят?

— Нет, уже нет — жизнерадостно ответил подросток — техники Хаку просто нечто.

— Скорее, дело в твоей регенерации, Наруто — парировал молчавший до этого, длинноволосый — И я уже устал повторять одно и то же по десять раз в неделю. И кто-нибудь, объясните наконец, почему мы идем к Туману таким странным маршрутом? Я понимаю, когда мы свернули в разрушенный Водоворот. Я уважаю чувства Забузы-сенсея, решившего навестить могилы предков. Но почему мы снова делаем крюк в сотню километров?

— Не только у нас есть предки, Хаку — мягко, как ему показалось, проговорил мечник — прости, если обидел. Но я считаю, что тебе тоже стоит посетить нечто, оставшееся от твоего клана.

— И все же, почему именно это место, Забуза-сенсей? — спросил Наруто.

Костер, ярко горевший и отбрасывавший тени, танцующие по стволам окружающих деревьев, веревкам лиан и лицам собравшихся, освещал лицо, в обычное время скрытое маской. Пламя своим светом, неверным и дрожащим, превращало лицо говорившего в обезображенную тремя парами симметричных шрамов, угрюмую маску.

Забуза, человек, левый глаз которого был прикрыт повязкой, вместо ответа вытащил меч — длинное оружие с прямым лезвием односторонней заточки. Задумчиво хмыкнув, он, точно фокусник, извлек откуда-то, может быть, и из рукава, деревянный молоточек. А затем постучал по клинку, одновременно проводя инструмент от рукояти к острию своего оружия.

— Простучать кодовым языком "так нужно" — это не ответ, наставник.

— Наруто, хватит, пожалуйста — попросил третий в их компании.

Хаку, Как и Забуза, выглядел так же, как и обычно. У него не было маски или очков, скрывающих приметное лицо и глаза, чтобы их стоило снимать, сидя у костра.

— Действительно. Тем более, мы уже почти окружены — удивленно ответил Наруто — сенсей?

— Прости, ученик — вздохнул мечник. И крикнул: — выходите, мы вас засекли.

Из-за деревьев показались фигуры в серой униформе и фарфоровых масках.

Вместо ответа, Наруто натянул на лицо маску.

— Ну и зачем ты его оставил в живых? — спросил Наруто.

Неизвестный, человек в короткой куртке и штанах, — все черного цвета, как и волосы с глазами, создает контраст с бледной кожей открытых живота и лица — был распят восьмеркой ледяных копий. Ладони, голени, плечи и бедра. Идеальное ранение, блокирующее любые подозрительный движения тела или внутренней энергии.

Сам пленитель, напарник Наруто, стоял, чуть расставив ноги, чуть слева от неудачливого киллера, приколоченного к почти плоской поверхности скалы, выходящей из земли. Правой рукой, полусогнутой, Хаку удерживал девятое копье так, что острие, ледяная пирамидка с вытянутым ромбом в основании, чуть-чуть, не до крови, но ощутимо, касалось замершего, точно в испуге, горла.

Вопрос, заданный Наруто, был понятен обоим. В конце концов, бывший Удзумаки, бывший шиноби Конохи, бывший нынешним обладателем довольно примечательных глаз, уже наверняка усвоил все пригодные техники человека, попытавшегося покуситься на жизнь их учителя. Так к чему было оставлять его в живых?

— Он мог бы рассказать что-то о том, кто его послал и еще какие-нибудь секреты — мягко, как-то по-доброму, как он умел, проговорил Хаку, сдвигаясь чуть левее, чтобы не стоять между глазами напарника и лицом их пленника.

Наруто ничего не сказал. Эти двоим не требовались какие-то реплики вроде "Эй, а ты прав. Ну-ка, подвинься чуть в сторону". Они были слишком сыграны.

Повинуясь импульсу чакры, стекла очков на мгновение стали прозрачными. И одновременно губы напарника Хаку чуть дрогнули, сопровождая мысленное произнесение слова-триггера техники.

"Тсукиеми"

Мир был красным. Красная земля, красное небо, по которому должно быть, плыли, но казались застывшими в неподвижности, красные облака.

Хаку, сине-красный призрак в этой иллюзорной реальности, посмотрел в глаза единственному нормально выглядящему существу здесь. Блондину в серой-красном комбинезоне, похожем по покрою на тот, что был на нем в день их знакомства. Напарнику, в глазах которого даже здесь на красной радужке застыли три запятые, образуя круг вокруг зрачка.

— Извини, что пришлось утянуть тебя сюда. Но сам знаешь, как эта штука экономит время. К тому же, конфиденциальность, смею надеяться, большая, чем при разговоре в лесу.

Этот парень, думаю, уже почти мертв. Я выжег его разум, пока пытался получить еще хоть какую-нибудь информацию. Что желаешь узнать ранее? Техники? Заказчика?

— Ты знаешь и без меня. Не так ли, Наруто?

— О, да. Корень — коротко бросил он.

А затем, его реплика прозвучала одновременно со столь же заледеневшим от вымораживающей душу расчетливой ярости, голосом напарника.

— Коноха.

Хаку, чуть наклонив голову, с каким-то зоологическим интересом смотрел на Наруто, что-то доказывающего ему. Руки человека, в буквальном смысле носившем на себе скальп врага, пересаженный вместо родной, довольно заметной, шевелюры, только что руками не размахивал от возбуждения. Впрочем, кисти рук слегка подрагивали, выдавая с трудом подавленную хамскую привычку.

— Ты же знаешь, что я и так соглашусь. Неужели тебе самому настолько страшно?

Говоривший, брюнет в маске и черных очках, словно смущенно, замолк. И, помолчав немного, ответил:

— Наверное. Все же, опасно немного. Хотя возможности впечатляют.

— Тогда ты знаешь, что я хочу от тебя, Наруто.

— Согласен — и уже в красно-черном мире, в привычном облике блондина, добавил:

— Повтори свои уроки. Не хочу ошибиться, осуществляя пересадку тебе.

Рядом, оглушенные и частично сведенные с ума пыточной иллюзией, лежали члены команды АНБУ. Среди них выделялись двое. Шатен с металлической рамкой на лице а-ля Второй Хокаге. И брюнет с длинными волосами, на лбу которого, точно застарелый ритуальный рубец, виднелась странная печать в виде четырехстороннего солнцеворота. Печать, в узких кругах широко известная как "птица в клетке".

— Шесть путей. Как много в этом слове, не правда ли? Насколько помню, Какаши упомянул лишь о троих из них. Ген, тай и нин. Иллюзия, рукопашный бой и разрушительные техники, прямо влияющие на реальный мир. Но при этом, если подумать, я не слышал о других путях.

Уже чуть позже я узнал о ниндя-медиках. И решил для себя, что техники, позволяющие исследовать, изменять, разрушать и восстанавливать, а может, даже и создавать, жизнь... чем не отдельный путь?

Тогда же, я услышал от Забузы-сенсея о родовом искусстве. Печати, рисунки на бумаге, камнях, чем-либо еще. Рисунки из краски и чакры, позволяющие, пусть и с большей затратой времени и сил, сделать нечто, недоступное из-за сложности при использовании ручных печатей. И тогда я подумал — а чем это не путь? Сложный, мало приспособленный для неспланированного боя, но все же многоплановый, требующий усилий и дающий умелому и упорному многое, путь.

Тогда для меня открылось сразу пять путей. Пять, но ведь легенды называли величайшего мудрецом шести путей. Возможно, иных, отличных от тех, что назвал я. Быть может, путей даже больше, чем шесть. И я начал искать.

Кен-до, путь меча. Но, как и фехтование цепью, метание сюрикенов, владение ножом или другим оружием, это является лишь надстройкой над тем, что зовется тайдзюцу, искусством управления своим телом. Путь, истинное продвижение по которому требует хотя бы надзора и рекомендаций опытного медика. В какой-то степени, переплетенный с некоторыми его ветвями, путь использования своего тела и посторонних предметов, основанный на развитии тела и использовании чакры для его усиления, ускорения.

В своих рассуждениях, я чуть было не обхъединил все пути в один, или, по крайней мере, в два. Во внешние и внутренние.

И тогда я понял, что все это — круги на воде. И путей ровно столько, сколько я захочу. Именно поэтому я не считаю, что сендзюцу — еще один путь. Это просто забавное, порой ценное, умение получать силу из окружающего мира. В какой-то степени, это развитие тай— или иръен-... а может, и других путей.

И тогда я решил, что хватит теорий. Мне хватит своего представления о том, что я развиваюсь по трем путям, порой довольно неплохо взаимосвязанным. И этого мне достаточно для самосовершенствования. По крайней мере, пока.

— Ты выделяешь пять путей? Что же, я учту твое мнение, Наруто. Ведь мы идем одними путями. Не так ли?

Два брюнета, один в прическе а-ля Учиха Саске, пропавшего без вести молодого, но подающего надежды представителя своего клана и маске, скрывающей нижнюю половину лица, и другой, с распущенными волосами, оба смотрели на море.

Солнце, заходящее и окрашено тем блеском, который характерен для полированной и натертой бронзы, казалось, тонуло в море, просвечивая нижней половиной сквозь цепи океанской воды.

Оно бунтовало, медленно погружаясь в море. Сопротивлялось вечному порядку вещей, светя слабо, но непокорно, и все же медленно и степенно погружаясь в воду.

И, наконец, последние, точно оторванные от прародителя, лучи, потухли на морем. И солнце было укрощено. И наступала ночь.

И двое брюнетов в одинаковых очках, скрывающих глаза, синхронно повернулись, чтобы отправиться домой. И так же синхронно они подумали о том, что солнце было укрощено.

На одну ночь.

Берег, оставленный позади, должен был быть ещё виден, не стелись дым так низко.

"Будет шторм" — подумал Наруто.

Сзади, со стороны корабельных надстроек, раздались шаги. Тихие шаги человека, в полной мере постигшего искусство скрываться. Даже в большей мере, чем его учитель, звавшийся Дъяволом Скрытого Тумана.

— Будет шторм — проговорил Хаку, облокачиваясь на фальшборт.

— Я знаю. Будет тяжело.

— Сомневаюсь. Твои буншины крайне прочны, тем более, водные.

— Спасибо — тихо ответил Наруто.

На какое-то время, на корме стало тихо. Даже клоны Наруто, проводившие уборку корабля, обходились без привычных криков и прибауток.

— Скажи, Хаку, всё же, зачем...

— Мы ведь уже обсудили, помнишь? На этом материке больше нечего ловить. Тем более теперь, когда сенсей погиб.

— Да, ты славно отомстила этому бессмертному.

— Кажется, ты тоже вытащил из своего хентайщика всё, что было возможно.

— Хентайщика?

— Ну, этого, с щупальцами. Помнишь, я него они даже во рту были? Бе-е — Хаку искривил губы, отчего его лицо стало казаться ещё более женским.

— Всё же, я хотел спросить другое.

— М-м?

— Хаку, почему ты сразу после имени всегда добавляешь, "к слову, я парень".

— А ты так ничего и не заметил?

— Не заметил чего?

— Ну... — Хаку оглянулся, напоследок, ещё раз оглядывая корабль взглядом жемчужно-серых, пустых, без зрачка, глаз.

Верх одежды свесился вниз, показывая толстый слой бинтов поперёк груди. Выпирающих спереди сильнее, чем ожидалось, бинтов.

Наруто улыбнулся. И было в этом что-то от улыбки очень довольного жизнью кота.

— Ты прав...а. Какой же я дурачок...

— Между прочим — чуть более мягким и расслабленным, чем обычно, голосом, сказала, как оказалось девушкой — я очень на тебя зла. Не заметить за два года, что напарник вовсе не мальчик — это надо постараться.

— Прости-прости. Ты же простишь, верно?

Девушка улыбнулась. И прошептала ему в ухо:

— До тайфуна ещё три часа.

Наруто покосился на спящую... напарника? Друга? Подругу? Кто знает. Однако было ясно, что они уже через слишком многое прошли, чтобы быть друг другу чужими.

"Ух ты мой Огонёк. Хочешь, я стану твоей тенью? Твоим Хокаге"

Губы, коснувшиеся макушки спящей девушки, исказились в улыбке.

Вся жизнь — игра

Сижу один, в темнице сырой. Обидно, да. Чувствую себя прямо-таки, презервативом. В смысле, мной попользовались и выкинули. Обидно ведь, да?

Руки сами тянутся к лицу. Да, повязку мне тоже брать с собой не разрешили. А погружать пальцы в сияние, отчего кончики начинает покалывать и жечь, надоедает после второй тысячи раз. И какой демон меня дёрнул поменять мясо в глазницах на сгустки магической энергии? Впрочем, знаю, какой. И даже, что это был не демон.

Особенно меня восхищает убранство камеры. Стены кажутся безлико-серыми, настолько невзрачными, что в квадратной комнате мои глаза теряют углы, отчего восприятие превращает отсидку в заключение внутри шара.

Да, говорят, в стародавние времена, когда Столица ещё не уподобилась Атлантиде, была такая болячка. Геометрическое безумие, возникает при заключении в шаро-и яйцеобразной формы камерах, на срок свыше десяти лет.

Любопытно, это случайность, что материал непроницаем для моего зрения? Или их ненависть оказалась достаточно расчетливой? Что же, не страшно. В силу ряда причин, меня нельзя свести с ума такими жалкими потугами. Я могу сидеть и спокойно ждать, пока Родине вновь потребуется кто-то из нас, цвета и накипи Леса.

Остаётся понять, кто же подкинул мне этот чёрный ящик? И как? И, главное, что означает эта надпись бледно-жёлтым поверху?

"От Фрэнка"

Откуда я это знаю? Да, хороший вопрос. Впрочем, лучше посмотреть, что это за штука. Даже если ловушка, то не страшно. Одно из достоинств этой тюряге — я не умру, пока нахожусь в камере. Во всяком случае, пока жива бог-кентавр, Мир, или моя возлюбленная. Во всяком случае, кто-либо из них, зачаровавших мою камеру.

И всё же, что это за хрень. Глядите-как, открывается. Так, кружок с палкой, это, видимо, пиктограмма "стартующих часов". Символ начала в одной из ритуальных школ Севера, кажется. Хотя кто их знает, обитателей тамошних. Я не арахнолог, и даже не маг, о тамошних традициях помню только то немногое, что в школе давали.

Ладно, жму, а?

О, цвет изменился. Артефакт-светильник? Нет, вон, даже картинка какая-то. Сначала надпись, а теперь какая-то решётка. Хм, немного смахивает на оконную раму. И надпись внизу, на неизвестном, но, опять же, понятном, языке, подтверждает — это окно.

Забавно, никогда о таких артефактах не слыхал. Иномировой? Возможно, в своё время, в Столицу натаскали немало подобного барахла. Что-то могло и уцелеть.

Наконец, таинственный артефакт стабилизировал свою работу, показав картину какой-то лужайки. Вернее, склона пологого холма, покрытого, очевидно, подстриженной под определённую длину стеблей, травой.

Правда, гармонию нарушала какая-то картинка в левом верхнем углу. И стрелочка. Так, как она там двигается?

Посмотрел на открытый артефакт. Ниже картинки, на второй плоскости, лежала маленькая книжечка. Вернее, десяток маленьких, с локоть длиной, листочкой, скреплённых вместе. Особенно, меня порадовала надпись на первом.

"Иля, это тебе от компании. Прочитай, а только потом нажимай кнопки. Руководство специально для тебя"

Интересно, кто же так подшутил? Впрочем, пусть смеются. А мне — способ разнообразить отсидку тут. Ну, что написали?

"Так, смотри, квадраты и прямоугольники, называются клавиши. Они иногда нужны. Сильно не жми, а то сломаются, и останешься ты без ноута. Стрелочка на экране управлется таучпэтом, это квадрат внизу..."

Рейд-босс был красив. Такой, классический образ из мифологии. Массивный, высокий, бараньи рога, кожистые крылья. А главное, имя! Вот смеху то!

"Ил, ты заснул? Танкуй давай!"

А, ну да, рейд же. Надо бы потом почитать. Всё же, круто. Чуть ли не главный босс аддона, а зовут, как меня.

Но сначала — рейд.

"Вначале был простым эльфом — ух ты, прямо как я — и был связан дружбой с братом Ма..."

Так. Не понял. Спокойно, Ил, спокойно. Это просто совпадение. Или какой-то провидец увидел всю предысторию, и додумал. А мне оттуда и кинули, как награду. Типа, "привет от Фрэнка". Логично?

Логично. Наверное. Есть в этом что-то наше, родное. Заключённый играет в игру про свой мир, и убивает человеком, рыцарем смерти, себя-будущего. Прямо таки, лесное коварство!

Но всё же, спокойнее надо, Ил. А то вон, пальцы дрожат. Так ещё немного, и безумие заработаешь. Оно тебе надо? Кому ты тогда нужен будешь?

Вдох. Выдох. Молодец, Ил. Успокоился.

Ну, что там дальше?

"Ил, ты обурел? Ты что творишь?"

Так, быстрее. Тотем сюда. Ага, есть! Пошёл баф.

Сар, но как приятно! Как прочитал эту историю, так и мечтал Королю Мёртвых глаз натянуть.

А история вышла классная, да. Надо же, оказывается, когда Родина меня будет освобождать, амнистию не дадут и не обеспечат. Ну что за бред?! Кто же поверит, что наша власть вконец утратила понятие чести?!

Кстати, может, за соплеменников теперь поиграть? Хотя какие они, к Сару, современники. Одни — опустились до полуживотного существования в лесах, честь моему братцу и хвала. Другие, по игре, чуть менее, чем полностью, перешли в разряд, как бы это сказать, альтернативно-живых. В смысле, не до конца мёртвых. Или это уже, наоборот, излишне мёртвые? Сар, как я плохо знаю теорию некромантии! Как обидно, да. Теперь только и остаётся верить этой игрушке.

Хотя у них предводительница классная. Эх, я бы с такой... Ух!

Так, решено. Будем играть за Орды этих самых, альтернативн-живых.

Ази вошла в самый неудачный момент. Только что Аспект, он же Чёрный Плащ... тьфу, привязалось с форума. Короче, Налфи нас отымел. Весь рейд лёг. И тут ещё, только я выключил треклятый и обожаемый артефакт, чтобы поспать, как заявилась она.

— Чего надо? Шоколада нет, сразу говорю.

— Отечество в опасности!

— Это вместо "здрасти", да?

— Илли, я пришла освободить тебя!

— Ты поссорилась с мужем? Не беспокойся, он ещё вернётся. Скандал — это не повод освобождать опасных заключённых.

— Илли, Родина зовёт!

— Ты права — соглашаюсь, почувствовав, как тяжело на душе — действительно, зовёт.

Когда я облегчил свою душу, которая, как известно, у мужчин лежит точно под мочевым пузырём, Ази, похоже, уже вернула себе рассудок.

— Что это значит, Ил? Я что, должна тебя уговаривать послужить Родине?

— Да как хочешь, Ази. Ты, главное, скажи для начала, что надо? И какой нынче год на дворе?

— Десять тысяч лет прошло — как вступление, начала она.

Вступление насторожило. Что-то там было нехорошее, в биографии рейд-босса, основанного на реальном персонаже.

— И?

— Страшный Враг наступает!

— И?

— Наши земли осквернены!

— Опять?

— Наши дочери обесчещены!

— Даже не знаю, Ази. Может, мне присоединится? Моих-то там дочерей нет, я уверен. Смотри, как будет круто, мои сыновья, ваши внуки, а? И все — Охотники.

— Только через мой труп.

— Тогда иди отсюда. Иди, иди — руками разворачиваю и толкаю её к выходу — пока вы мне ясно не объясните, что произошло и что вам надо, говорить не о чем.

Когда пришёл Мал, я успел услышать шаги за дверью Что поделать, у него всегда была плохая походка. Громкая, властная.

"Брат пришёл. Я офф. Всем пока"

Артефакт закрывает и прячется. Как раз вовремя.

Мал начинает некрасиво. Ну, как всегда. Удивительно, но его манера говорить, за это время, не изменилась.

— Подлый трус!

— Хм.

— Мерзкий предатель!

— Хм.

— Сукин сын!

— Ты тоже, в курсе?

— Да что ты себе позволяешь?

Забавно. Братец, как всегда, несдержан и эмоционален. Вон, щеки цвета спелой сливы. Как его легко привести в ярость.

— Увы, мама у нас с тобой общая, если ты забыл. Впрочем, лучше скажи, чего надо? Что у вас, мёртвые по улицам бродят?

— Ты... ты — пророкотал Мал. И убежал, хлопнув дверью.

Нет, нормально, а? Порой мне кажется, что в игре народ поспокойнее. А то всего два посетителя за последние десять тысяч лет, и оба ведут себя, как школьники какие-то.

Хотя реакция братца на мои слова напрягает. Если окажется, что недавно по восточному материку до кучи потоптались орки, а главного у мёртвых зовут Арти, всё будет совсем грустно.

Нет, извините, но бегать от погони, я не согласен. Да и превращаться во что-то такое, демоноподобное, тоже. Уж не знаю, как сейчас, а раньше девки на подобных кадров не вешались. Далеко не вешались. Был в соседнем городе один такой гигант. Какие-то гормональные нарушения. А может, согрешила его бабка с водолазом. Те порой такое со дна доставали, что гигантизм у потомков — это ещё, считай, повезло. Так вот, парень, вроде, так и умер девственником. Хотя дослужился до мага высокого ранга.

Короче, ясно, что ничего не ясно. Но, в любом случае, быстродействие парочки Мал-Ази навряд ли улучшилось с годами. Так что, пара суток на убийство Аспекта по имени Налфи, и кличке Чёрный Плащ... тьфу ты, опять прицепилось.

На этот раз, в камеру вошло неземное видение. Сиречь, чья-то аватара. Нет, понятно, что богини или драконы, но точнее сказать нельзя. Увы, моё магическое образование, мягко говоря, неполноценно, в который раз это понимаю. Зато тактические навыки слегка раскачал в последние годы, когда на подарки от Фрэнки, появилась ещё и ДОТА.

— Здравствуй, Отступник.

— Здравствуй, Засранка.

— Ты непочтителен и дерзок.

— Ну, за это я здесь и сижу, разве нет? Говори, чего надо?

— Уповаешь на защиту своей темницы, охотник? В моей власти убить тебя окончательно, несмотря на всю защиту этой тюрьмы.

— Возможно. Так что надо, а?

— Война, которую вели смертные, перекинулась на наш дом.

— А по делу?

— Наши земли заражены порчей, захвачены чужаками. Уничтожь их, сделай то, что умеешь лучше всего?

— Нафига?

— Слово "долг" для тебя ничего не значит? Как и честь?

— Я хочу гарантий. От тебя, лошади, Ази, Мала и остальных. Что за мной не пошлют никого, прямо или косвенно. Не будут мстить. Дадут сделать дело, оплатят работу, и позволят уйти спокойно. И не пошлют убийц следом.

— Ты слишком много на себя берёшь, смертный! То, что тебе решили дать свободу на время войны, не делает тебя хозяином положения! Ты — просто раб своей страны, и должен делать то, что мы тебе говорим.

Так, значит? Ну, тогда не обижайтесь. Тем более, это "видение", теперь выглядящее как сущая мегера, приблизилось слишком близко.

— Вы сами посадили меня сюда — говорю, прежде чем оказаться у неё за спиной.

Говорят, каждый аватар — ходячий источник магии. Но, даже если и не так, энергии в нём хоть отбавляй. Что же, мне не повредит выпить оглушённую куклу.

Когда энергия подошла к концу, аватара просто исчезла. Лопнула, как мыльный пузырь, оставив мне ощущение сытости и слегка посветлевшую кожу. Отлично.

Одна беда. Теперь, предсказать действия окружающих, становится невозможно. Ответный ход может быть и через минуту, и через годы. А значит, надо быть начеку.

"У меня дела в реале. Вернусь не знаю когда. Всем пока"

Артефакт закрывается. Что же, спи, старый друг. Ты отлично скрасил последние годы ожидания.

Интересно, когда же они придут, чтобы покарать меня, или принести клятву? И что же ещё потребовать от них? Может быть, голову тюремщицы-Мав?

И, к слову, пора завязывать называть всех односложными именами. Как никак, впереди либо смерть, либо возвращение в цивилизованный мир.

Не пришли. Вернее, не те, кого я ожидал. Видимо, не до того было весь этот месяц. А теперь я проснулся от этого забытого чувства.

Ощущать смерть соплеменника — одно из умений, жизненно важных для охотников. Порой, когда приходится действовать группой, это позволяет контролировать ситуацию.

И вот теперь, я их ощутил. Десятки смертей. Похоже, кто-то активно убивал моих соплеменников. Или вернее сказать, что они — мои тюремщики? Или верны оба утверждения?

Дверь моей камеры резко раскрылась, и внутрь влетела одна из них. Зазубренный клинок, глухой шлем, "крылья" доспеха за спиной.

Я вогнал этот меч ей в прорезь шлема. Глупая идея — пытаться убить кого-то вроде меня, не находясь на пике формы. А висящую плетью вторую руку, как и магические повреждения, этому точно не способствуют. Высвободив клинок, я вышел в коридор. Ну, посмотрим, кто это там. В любом случае, если постараться, я вполне смогу инсценировать свою смерть. Этому нас, охотников, тоже учили — всякое в жизни бывает, особенно если ты — один из сообщества одиночек, враждебных и Легиону, и Лесу.

Врага, убившего тюремщиц, я опознал сходу — сказался опыт в игре. Орки. Те, чьи слабые стороны, я знаю неплохо.

Ногой поддев второй клинок, выроненный очередной тюремщицей, я пошёл вперёд. Надо зачистить тюрьму, обчистить сокровищницу с арсеналом, выпустить остальных пленных, и инсценировать свою смерть.

И я ещё подумаю, чью сторону принять. Жди моего решения, Сильвана!

Просто контракт (быв. Киба-кун)

Избранный сделал шаг вперёд. Сразу несколько орков развернулись и побежали к нему. Безымянный тут же начал отходить назад, а на правой ладони его, отведённой чуть вбок, появился сгусток бело-жёлтого пламени. Заклинание сорвалось с ладони, отправляясь к вырвавшемуся вперёд врагу, а над пальцами уже парил новый клубок чистого, божественного пламени. Только появившись, он тут же сорвался вослед первому, отчего показалось, что к орку летят сразу две кометы, цепочкой.

Третий огнешар пролетел над трупом безо всякой пользы.

Я быстро сменил заклинание, потому что орки уже были близко. Зато теперь... это мучительное время каста.

Огненный дождь — довольно классное заклятие. Над заклинателем, очевидно, образуется маленькая тучка с напалмом, который регулярно капает крупными, с человеческий кулак, каплями, вертикально вниз, в строго определённую зону. И чем дольше кто-то, кроме заклинателся, находится под дождём, тем больше повреждений получает. Не говоря уже о том, что напалм, попав на кожу, будет гореть долго и упорно, со всеми полагающимися спецэффектами.

Орки не добежали до тела Избранного. Что же, осталось подождать, пока заклинание истощится. Магический напалм тут же пропадёт, оставив только угли и пепел. А я смогу обшарить трупы.

Трофеи не обрадовали. Что поделать, мод на реалистичность. Напалм, попавший на орочий топор, почти мгновенно превращает его сначала в "изношенный", а затем в "металлический лом". Ну, не страшно. Не зря же я кузнеца качал?

Поставив паузу, я вышел из комнаты. Три шага налево, ещё десять направо, в том числе — сквозь открытую стеклянную дверь, ведущую на балкон.

Звуки, неясный шум города, ворвались через открытое окно. Четырёхрядный проспект пуст, но не тёмен. Уличное освещение ещё никто не отменял.

Есть в ночном Питере что-то такое, своеобразное. Не важно, где я был, на Невском, Луначарском, или в Купчино. Всегда, было что-то такое в ощущениях, делавшее место особым. Питер, бабье лето, ночь. Может, потому здесь всегда так?

Город всегда пуст, и всегда неизменен. Вечная ночь, где есть электричество, и нет износа. И продукты появляются словно сами собой. Даже Интернет есть, замерший, также, как и город. Словно муха в янтаре.

Наверное, это — мой рай. Компьютер, квартира. Коли стало скучно — всегда можно выйти и прогуляться туда, где всегда ночь. И нет гопоты, портящей всё очарование.

Что характерно, Москва такого влияния не оказывает. Впрочем, как и Лондон.

Да, я там был. Бензин в машинах тоже не заканчивается, и когда у меня было что-то навроде депрессии, я метался по миру, объездив на автомобиле пустынный мир от Корнуэлла до Даоляна. Весь север Евразии, если быть точным. Куча долгой ночи, потраченной на скитания, только чтобы вернутся сюда. Да, не понимал я тогда своего счастья, наверное.

Повернувшись, я обхватил ладонями круглую стеклянную вазу, стоящую на плетённом столике. Забавно. В этой штуке, напоминающей гигантский коньячный бокал без ножки, мы вначале хранили ключи. Очень удобно, не теряются. Потом там расположились провода от планшета и книги. Я даже подумывал заселить там рыбок, когда, всё же, вокруг случилась ночь.

Возможно, это была бы умная идея. Но вместо этого, я решил не грабить зоомагазин, где таким же мистическим образом, не заканчивался корм в аквариумах, и сами чистились стекла. Решил постранствовать.

И вот теперь в этой вазе плавают два шарика.

Забавно, конечно же. Я тогда думал, что, наверное, нашёл-таки наркоту, действующую на меня на биохимическом уровне. Оказалось, нет. Та лапша в берлоге неизвестно кого, расположенной на окраине Тюмени, оказалась не причём. Даже немного обидно.

Впрочем, эти глаза, плавающие в любой стеклянной посуде, где бы я не поселился, это так, фигня. Как и неведомо откуда появившаяся на руке татуировка. Ломанные красные линии, цвета эритроцитарной взвеси даже, не крови. Так, просто милый элемент безумия, и ничего более.

Правда, надо решить, что делать. Готика, даже третья, неспособна увлечь надолго. А что я буду делать в этом раю, когда закончатся развлечения? Опять буду смотреть фильмы? Действительно, интеллектуальное времяпровождение. Впрочем, ещё можно почитать. Не знаю, реален этот мир, или всего лишь сон... в любом случае, всегда можно съездить на велике к Парку Победы, или ещё к какой библиотеке, и почитать там что-нибудь.

Какое-то странное чувство отвлекло меня. А, точно, татуировку закололо. Забавно, ведь здесь, в этом мире-сне, я даже порезаться не могу.

И ещё это чувство. То, что я всего один раз ощущал после того, как всё началось. Именно с того раза, когда по моим жилищам и начал кочевать стеклянный жбан с чьими-то глазами.

Ощущение присутствия.

— Привет — собственные слова звучат хрипло. Ну да, давно я не говорил вслух. Да и как сказать ровно, когда не видел никого более уже незнамо сколько ночей?

— Мало времени — обрывает меня давешний знакомый. Да, выглядит, как и в конце нашей прошлой встрече — чёрная тень человека со встрёпанными волосами. Простенький плащ с высоким мягким воротником и буддистский посох — прилагаются. И, как и было в конце нашей встречи, тянущие провалы в верхней половине лица. Там, где у человека должны быть глаза. Уж не знаю, как я их вижу, эти провалы на лице чёрной тени. Вернее, ощущаю, да?

— Говори.

— Давно, я заключил с тобой договор. Ты поможешь?

Помнить бы ещё, о чём мы тогда говорили? Даже с нынешней, спокойной и упорядоченной, поистине райской для меня, жизнью вечного бездельника, сложно вспомнить что-то, произошедшее двести девятнадцать игровых кампаний назад.

Кажется, тогда, ещё не распробовав вкус ночи и безвременья, я мерил время в циклах сна-бодрствования.

Кажется, та тень, явившаяся ещё более невменямому, чем сейчас, мне, говорила что-то о кровной мести. Мол, сыновья у него совсем поссорились, и всё такое. Да, точно, кажется, речь шла о них, да?

— Значит, одна твоя ветвь погубила другую? И я тут причём?

— Если бы было так, я бы не просил тебя. Давай быстрее, времени мало.

— Я мало знаю. Дай больше информации.

— На месте, согласен?

То есть, мне надо, сущая малость, отомстить за его потомков? Ох, надо запомнить на будущее, никаких сделок с подозрительными тенями, являющимися на пятнадцатый день "ролтон-марафона". И вообще, избегать подобной еды.

Итак, вот она, черта на песке. С одной стороны, тихая и спокойная жизнь моего лично, как я надеюсь, рая. Как и периодические самокопания на тему, что же это за мир у меня. И если это — мой рай, то что же он так выглядит? Я настолько мизантроп, хикимори и социопат?

С другой стороны, подозрительный у меня... кто? Сообщник? Контрактор? Клиент? Заказчик? Да и татуировка, вызывающая чуть неприятные ощущения в мире, где для меня последние прохождения было комфортно абсолютно всё, только подстёгивает мою подозрительность.

Хотя я ведь отчётливо понимаю, что это — конец. Рано или поздно, пусть и тысячу прохождений, миллиард прочитанных книг, миллион исхоженных километров, но я исчерпаю этот мир для себя. И мир, мой рай, станет тюрьмой. Не лучше ли добровольно уйти из рая, чем потом бежать из тюряги?

Да чтоб я знал.

— Веди, тень.

И пожимая протянутую ладонь.

— Рыжий Пёс Сна, приди на мой зов. На свет души, на запах крови, приди в этот мир, и покарай убийц моего клана, во славу Контракта.

И узор на моём преплечье, вспыхивает ярко-белым, заливаю руку приятным теплом.

Потолок был белым. Ослепительно белым. Настолько, что, стоило мне открыть глаза, как от этой невыносимой белизны голову затопило болью. Рефлекторно, с закрывающимися глазами, сомкнулись челюсти и чуть выгнулась шея.

Это было ошибкой. На этот раз боль коснулась шеи. Рвущая, острая, она была, в отличии от расплавленного свинца мигрени, менее ожидаема. Я даже дернулся всем телом.

С легким пластиковым стуком что-то упало. И одновременно с онемением, заполнившем указательный палец, появились резкие, пронзительные звуки. Мигрень снова подселилась ко мне в голову.

Свистнул рассекаемый воздух, после чего кто-то коснулся начавшего отходить пальца и нацепил на него... похоже, это была прищепка.

— Опять своротил. С-скотина.

Топот ног. Свист рассекаемого воздуха. Тишина, прерываемая довольно редким и однообразным попискиванием. Что-то мне это напоминает.

И воздух. Он больше не пахнет ночью. Нет, он другой. О проскальзывает через нос, несёт больничные запахи, неожиданно резкие, сильные, окрашивается... цветом?

Да, определённо, так. Наверное, какое-то нарушение восприятия. Синэстезия, смотри медицина, раздел "психиатрия и клиническая психология". Что же, пока не будет открывать глаза, подумаем и оценим, так сказать.

Тень, насколько я помню, описывала свой мир по-другому. Классическая фэнтезятина, даже эльфы есть. Вернее, тень говорила, что они "были". Кажется. Мы тогда о многом говорили, всего и не вспомнишь.

Но, что главное, это точно другой мир. Солнце, день. Я чувствую это кожей, на которую падает свет, носом, через который течёт воздух, пахнущий клиндезином, ушами, которые... впрочем, перечислять всё бессмысленно. Ладно, пора открывать глаза. Надеюсь, меня не раскроют сходу. Хочется осмотреться, взглянуть на новый мир, так сказать.

О, чё-о-орт. Я компьютер забыл выключить. А время игры-то капает, и это ухудшает статистику. Да, специфический у меня мод стоит, один из последних, выложенных в сеть до того, как всё началось.

Я лежу в реанимации минимум третий час. Откуда известно? — ну, над дверью находятся часы. Если скосить глаза, то можно заметить время. Последний раз до больницы я смотрел на часы в восемь. По местным же — одиннадцать ноль семь. Так-то.

Вообще забавно. Лежит парень с трубой в трахее, зондом в пищеводе и прочее, и прочее, приходит в сознание — и что? Ноль внимания. Как будто и не должны меня обследовать, опрашивать и так далее. Очнулся — ну и ладно. Классное отношение.

Все же интересно, если я в реанимации — то почему в отдельной палате? Неужели, мне повезло попасть в страну, чуть меньше экономящую на медицине? Хотя судя по пустой палате, где никто не сидит, и камеру под потолком не видно, — не факт. Интересно всё же, как бы мне акклиматизироваться? Хотя что тут думать?

"Вы кто? Нет, не помню. Вот тут помню, а тут нет. Ничем не могу помочь, стукнулся я в детстве. До сих пор помню, как глоту саднило, когда в реанимации очнулся"

Да, наверное, как отмаза прокатит.

Хотя и реанимация какая-то подозрительная. Что-то я не знаю больничек, где простейший монитор размером со шкаф. В России либо совсем древние, еще советские — и я их все, вроде бы, знаю, либо относительно новые — не больше тумбочки. А в платных одноместных палатах — не больше чемодана. Маленького. Впрочем, чего я ожидал, если нахожусь незнамо где? Можно, конечно, сказать "в другом мире", но неохота. Не уверен, что мой маленький раёк, можно было бы назвать полноценным миром. Но я ведь там жил, верно?

Отвратительное состояние — лежишь не знамо где. Ни общения, ни информации. И даже не двинутся.

Свистнул рассекаемый воздух. Я быстро скосил глаза.

Любопытно. Дверь закрылась почти бесшумно, отсекая коридор с бежевыми стенами, оставив меня наедине с тучным типом с ненормальными глазами. В смысле, с белой радужкой. Зрачок есть, вокруг него кружок цвета мела, и только потом — склера. Розоватая. Ну, сразу видно, я попал в какое-то новое место, а не в то время, когда ещё не началось.

— Я Ода Ясуторо. Твой лечащий врач — улыбнулся тип.

Отвратительное состояние — лежишь не знамо где. И общаешься с мутным типом с непонятным именем.

— Где ты находишься?

— В больнице.

— Какой?

— Не знаю.

— Отделение?

— ОРИТ.

— Прости-прости? — ухоженная женщина лет тридцати пяти заинтересованно посмотрела на меня. Или обозначила интерес.

— Отделение реанимации и интенсивной терапии.

Психиатр — а это, девяносто процентов как минимум, была она, еле заметно улыбнулась. Точнее, кожа на лице чуть напряглась, обозначая возможное движение.

И черт меня дернул на вопрос о своем имени ответить, что не помню! Уже через час меня опрашивала эта тетка, и конца края допросу видно не было. Черт-черт-черт!

— Посмотри сюда — в руках женщины появился раскрытый альбом. Откуда она его, кстати, вытащила? — что ты видишь?

Тест Роршаха. Знаем этот прикол.

— Пятно. А если посмотреть по-другому, похоже на двух быков.

— Дальше — лист переворачивается без хруста, не сгибаясь. Картон?

— Какая-то клякса.

Самое забавное, что это чистая правда.

— Ну, хоть что-нибудь?

— Нет, не вижу.

— Она хоть симметричная?

Я кивнул. Какое счастье, что меня избавили от зондов и катетеров!

— Одинаковая сверху и снизу?

— Нет.

— Справа и слева?

— Ага.

Новая картинка.

— Бабочка! — удивительно, откуда во мне столько незамутненной радости?

Лист снова переворачивается беззвучно и тяжело, точно могильная плита.

— А теперь?

Черт-черт-черт!

Но, наконец, и эта пытка закончилась. Специально посмотрел на часы. Пять часов семнадцать минут! Именно столько времени, эта психологица, психиатриха и где-то даже следоважиха, гоняла меня такими вопросами! Изуверка! Интересно, она в каком-нибудь местном "Комитете по нравственной теории пыток", не состоит?

— Киба-кун, не знаю, имею ли я право тебе говорить... Но ты, похоже, потерял часть памяти. Она со временем, несомненно, восстановится — добавила психиатр. Так и не представившаяся, кстати.

Грустно. Да, мне очень грустно, что всё прокатило. Ведь иначе жизнь здесь стала бы гораздо веселее и насыщеннее, хоть и короче.

Надо думать об этом, чтобы лицо выглядело правдоподобно. И почему я от безделья не попробовал смешать Роулинг с психотренингами и йогой? Окклюменция Веня-стайл! А то терзают меня смутные сомнения... Уж слишком у местных характерные имена, да и глаза великоваты.

Так, теперь самое трудное. Пережить встречу с родственниками. Я не хочу об этом думать, не хочу!

А придется, да. Раз уж я не мастер стратегического планирования и импровизации, надо хотя бы вчерне понять, что и кому говорить в ответ на вопросы. А они будут, уверен.

Когда дверь за "матерью" и "сестрой" закрылась, мне стоило больших усилий в очередной раз удержаться от истерики.

Офигеть! Меня теперь зовут Киба Инудзука, я черти где, и неделю назад я ударился головой на тренировке, после чего потерял память.

Плюс во всем этом только один, да и тот относительный. Мне девять лет.

И самое главное, я теперь вспомнил, куда меня запулило. И даже склонен подозревать, на какого рода месть меня наняла тень.

Вот только, в отношении миссии, надо ответить на два вопроса. Те вопроса, которые зачастую мучают русского человека. Нет, я не про те, некрасовские. А про свои.

"Как?" и "А, собственно говоря, зачем?"

Итак, будем рассуждать логически. У моего нанимателя было два сына. Оба в своё время хорошо поработали, и основали каждый по клану. Из потомков одного осталась только почтенная дама в менопаузе. От другого клана, вроде как, остался один подросток.

То есть, получается, меня надул наниматель? И по миру бродит один из его потомков? Или же, нет?

Нет, я слишком мало знаю о своём нанимателе. Хотя если он не считает бастардов за наследников, или тот парень ещё почему не удовлетворяет критериям, то всё ясно.

В качестве ответа, на ноги упала записка. Появившаяся из воздуха, к слову. Не телепортация, скорее, трансмутация. Я успел почувствовать ток воздуха от меня в место формирования этой штуки. Ну, посмотрим?

"Карт бланш. Дитя супружеской измены и подделку под наследника моего старшенького, в расход. P.S. Я не читаю мысли и не тороплю. Просто это было ожидаемо"

Я настолько предсказуем? Однако. Записка истлело в руках. Вернее, быстренько трансмутировала обратно, в воздух. И при этом, взрывом мне почему-то не оторвало руку. Фэнтезийный мир, что поделать?

Ладно, теперь, надо решить, что делать. Мир я опознал. Кто виноват с точки зрения нанимателя, понятно. Кто выбирает здесь Вождя? Народ? То есть, тут демократия, с населением в роли главного органа власти? И до тайного голосования никто не додумался? Выборы по типу новгородского вече? Так это отлично! Как говорили в одном трейлере к одной игре, "Жгите всех. Теперь эта система наша".

На раскрытой ладони появился клубок бело-жёлтого огня. Однако...

И всё же, что делать? Мир прост и понятен, но от этого не становится проще задание. Уничтожить, по сути, всю военную аристократию одной из местных Великих Держав... надо бы вспомнить, а что мне обещали в случае награды?

Да есть еще и вопрос другого толка. Нет, конечно, я не считаю, что это аморально — уничтожить всех, кто, на момент принятия решения, достиг обладания "правами гражданина" в этой...ну, пусть будет, Деревне. В конце концов, мораль, штука такая, специфическая. Лет за сто до того, как всё началось, были на Земле люди, которые считали, что сжигать евреев — это морально.

Вопрос, скорее, в целесообразности. Если я правильно сориентировался в пространстве-времени, а отметки на скулах "сестры" и "матери", как и "моё" имя, как бы намекают, то мир справится и без меня. Главное, помешать одному блондинчику пафосно превозмочь очередную угрозу его любимой Деревне. Да, именно так, с большой буквы.

Правда, есть и другая сторона вопроса. Всё же, двое, навестивших меня, вроде бы искренне переживали. Не хочется платить на то, что я бы назвал добром, чем-то эдаким. А значит, задача усложняется уменьшением сопутствующих жертв.

Хотя, чего это я? Когда это я боялся трудностей? Всё как в игре, честно. Разведка, планирование, доразведка. Действие. И эндшпиль. А потом посмотрим, что делать с жизнью в этом мире дальше.

Конохамару умер нелепо. Вбежал в кабинет деда, но подскользнулся на собственном шарфе и упал. На обнажённый кунай. Медицинская помощь успеха ожидаемо не принесла. Увы, внук так неловок, так неловок. И кто его дёрнул вспомнить лекции Эбису-сенсея, о такой чудесной вещи, как нейротоксин?

Хирузен, не обращая внимания ни на бестолково топчущегося дзинтюрики, ни на что-то пытающего втолковать, утешить, оправдаться, врача, ушёл. Ссутулившись ещё больше, постаревший ещё на десять лет, отец, месяц назад похоронивший последнего сына, ушёл из реанимации.

Последние годы словно бы какие-то несчастья преследовали его клан, как и некоторые другие. Сарутоби тонули в канализациях и вешались на волне депрессии, не возвращались с миссий и ошибались при тренировках техник. И гибли, гибли. Как и Хомура, и бойцы Данзо. Словно какой-то злой рок поставил свою печать на семьях четырёх человек, управлявших сильнейшей Деревней мира.

Через шесть дней, Третьего Хокаге не стало. Консилиум, во главе с главой медслужбы, Якуши-старшим, только развёл руками. Тотальный инфаркт миокарда. Учитывая образ жизни, и трагедии последних лет, подкосивших Профессора Листа, ничего удивительного. Даже шиноби гибнут от таких болезней, особенно, если десятилетиями заняты сидячей умственной работой, а за какую-то пару лет остаются в буквальном смысле последними из ещё недавно не самого маленького, клана.

Пятый, выбранный крайне торопливо, сжал пальцы в кулак. Сжал так сильно, что по ним потекла кровь. Впрочем, возможно, дело было в том, что бинты на руке пылали огнём. Чёрным-чёрным огнём, который, по легенде, нельзя потушить, и который будет гореть семь дней и ночей, пока не иссякнет ярость Ками, смотревшей сквозь те самые глаза.

На рабочем столе лежала шляпа. Самая обычная шляпа каге. Вот только вместо кандзи "огонь", там были совсем другие знаки. Фраза, которая всё объясняла. Ну, не всё. Но многое.

"Вы уничтожили потомков обоих моих сыновей. Кровь за кровь"

Хмуро кивнув, словно бы с чем-то соглашаясь, Пятый сложил печати.

— Обратный призыв.

И с тех пор, его больше никто не видел.

Это было забавно. Это было интересно. Такие страшные, казалось бы, воины, они ничего не смогли противопоставить простейшим подлостям. Почему-то, местные думали, что, истребив какой-то клан, по сути, до предпоследнего человека, они не развяжут руки кому-то ещё. Подумать только, они даже не подумали, очевидно, что с их семьями делают то же, что они некогда сотворили с чужими. Несчастные глупцы! Хоть и хитрож... попые, согласен.

Как бы там ни было, "итог супружеской измены" сгинул в подвалах Корня, который выполнил за меня часть работы. А его глава попросту сбежал. Удивительно, как мне повезло. Вот, честно, не знал, чем его пронять, если понадобится. Семьи нет, привязанностей по-минимому. Даже если бы кто-то, и правда, снём Деревню до основания, уничтожил всех жителей и вассалов и сбросил в могилу, посыпав сверху солью, он бы не отчаялся. Кремень, нет, диполимерный титан, а не человек.

Как бы там ни было, задачи контракта были выполнены почти полностью. Остался только последний. Я даже отложил его напоследок, чтобы успеть насладиться этим миром.

— Ку-ку, кого я вижу? Неужели, моя старая подруга, послала на ликвидацию команду мальчишек?

— Орочимару... вы не представляете, как я рад, что вы выбрали себе именно это тело.

Мой противник, вернее наш, всей команды, поддел пальцами своё лицо. И оно слезло с него, точно латексная маска, открывая другое.

— Надеешься на старые печати, внедрённые в организм АНБУ? Неужели, ты настолько самонадеян, Киба-кун?

— Да нет. Просто мне будет приятно убить не только тебя, но и тело, некогда принадлежавшее Тензо. Впрочем, ничего личного. Просто контракт.

И Акамару первым бросился в атаку.

Мысли вглаз

В АИ лучшим форматом является тетралогия. Внедрение, укоренение, рост и война — четыре слона, выстроенные цепочкой. Нельзя убрать первого, ибо теряется исток. И нельзя смешать второго и третьего, оставив только сухой отчёт о строительстве и подготовке. И, также, глупо было бы выкидывать финал, ради которого всё и затевалось.

Впрочем, конечно же, это касается только АИ классического, любимого мной толка.

Чистяков Василий Сергеевич, лентяй и философатор.

Дань традициям

Хирузен Сарутоби тяжело вздохнул, ощущая сопротивление, с которым потяжелевший, несомненно, пахнущий пеплом, воздух покинул гортань.

Жизнь — живым. Покой — покойникам. Пока ты жив, ходи, действуй, борись, пей каждый миг этой мимолетной мысли Спящего Бога, потому что каждая секунда может быть последней.

Как бы хотелось, чтобы верно было и обратное, верно?

По роду своей службы, Хирузен знал, что покой таким как он не может и сниться. Всегда найдется ещё один враг, ещё одна цитадель, ради которой кто-нибудь, рано или поздно, но оживит тебя, пусть даже ты заперт в желудке Бога Смерти. Второй не зря ведь создал это. Эдо Тенсей, последний довод Воли Огня.

Покойникам — покой. Но не время. Об этом писал ещё Второй, и в этом убедился сам Хирузен, пусть и на собственном опыте.

Нет никакого Чистого Мира. И Желудка Смерти — тоже нет. Вот только что ты приносишь себя в жертву божеству, всегда внушающему смертным подспудный страх, тебя засасывает внутрь, и вот ты уже снова стоишь с закрытыми глазами, вдыхая безвкусный, чужой для тебя нынешнего, воздух живого мира.

Что же, одно лишь утешает. Потомки, а несомненно, Огнём правят его внук или его дети, не стали бы звать Профессора Листвы просто так. Что же, он снова послужит своей семье... то есть, конечно же, стране. Да, разумеется, говорить следует именно так. Мало ли, кого на церемонию возвращения были вынуждены пригласить внук с соратниками?

Хирузен Сарутоби открыл глаза.

Взгляд тут же уперся в знакомую, покрытую уникальными отметинами, рожу. Светлые волосы, глаза не голубые, насыщенно синие. Но всё равно, узнаваемое лицо.

— Наруто, как ты вырос!

— Здравствуй, Третий. И спасибо, я действительно старался — ответил даже не подросток, а вполне взрослый мужчина. Пальцы его левой руки легко коснулись фарфоровой маски, закреплённой на поясе — я очень старался.

Хирузен улыбнулся. Что же, отлично! Конечно же, лучше было бы сразу увидеть внука. Ох, парень наверняка уже тоже вымахал, он всего на пару лет моложе Наруто.

— Отлично, Наруто. А где же Конохамару? И как там мой сын? Пойдём скорее, я хочу увидеть Лист перед сражением!

— Не получится.

— Как это? Наруто, не огорчай старика. Дай мне немного передохнуть. Ты знаешь, смерть и возвращение в этот мир так утомляют. Где там мой любимый внук?

— Внутри.

— Внутри здания? Хотя нет, я чувствую, мы же под землёй. Родство с элементом сказывается. Где-то здесь, в катакомбах?

— Нет. Внутри вас.

— Что ты говоришь... — начал было Хирузен, уже осознавая, что это значит.

Возникшие из стен, воздуха, цепи и тонкие прозрачные нити, больно врезались в метнувшееся вперёд тело. Врезались — и остановили зашипевшего от злости Хирузена.

Кто сказал, что мёртвые не чувствуют боли? Да, Второй создавал своё оружие для войны, и призванные обратно в тварный мир для боя, не должны испытывать слабости живых. Видимо, кто-то успел подготовиться, основательно изменив первоначальную заготовку.

— Чтобы Чистый Мир отпустил добычу, ему надо дать кого-то на замену. Кого-то, кто тоже относится к человеческому роду. То, чем стал Конохамару, вполне подошло на роль оплаты.

Больно. Пальцы сжаты в кулак. Цепи из металла, проволока из Ветра, — всё врезается в мёртвое тело, вызывая сильную боль. И не поддаётся.

— Почему?

— Вы были нужны здесь.

— Неужели не было никого другого для Эдо Тенсей? Почему нужно было жертвовать моим внуком?!

— Асума мёртв. Лист разгромлен. Неоднократно. И я не видел смысла жертвовать кем-то другим, более ценным.

Вот оно что. Неужели всё настолько плохо? Тогда почему он висит, прикованный к стене, а не сражается за дело Листа и Волю Огня?

— Почему? — услышав этот вопрос, Наруто улыбнулся. Не так широко и заразительно, как у него это получалось в детстве, когда Хирузен был ещё жив. Что поделать, дети взрослеют. Только что это был мелкий мальчонка, живущий одним днём. Если смеяться — то заразительно. Если грустить — то от всей души.

А теперь это мужчина "от двадцати до сорока пяти", спокойно говорящий тебе в лицо, что чтобы вернуть великого, а Хирузен искренне считал себя великим, правителя, он, Наруто, принёс в жертву единственного внука Хирузена.

— Ещё не поняли? — пальцы левой руки, перестав стучать по маске, взлетели вверх, чтобы погладить металлическую пластину, закреплённую на лбу — Ты всё также невнимателен, старик?

Хирузен проводил руку взглядом, по привычке скрывать свои возможности подслеповато щурясь, разглядывая пластину. Самый обычный металл, только матовый вместо привычной по прижизненной памяти блестящей полировки. Что же, логично, наверное. Блестящий металл здорово демаскирует, хотя и это порой можно использовать, как и блики, пускаемые в глаза противника. В остальном же — вполне стандартный опознавательный знак, на котором выгравирован символ родного Поселения.

Знак. Вместо "спирали-и-уголка", символа Листа, совершенно другой символ. "Квартет сдохших глистов", символ Тумана.

— Предатель!

Дергаться Хирузен не стал. Зачем, если и так всё понятно? Лучше ждать, выжидать удобного момента. Придёт время, и ожививший пожалеет, что воспользовался украденным у Листа оружием. Надо только терпеть, копить силы, искать и ждать ошибки врага, выросшего из милого ребёнка, должного быть самым верным, самым сильным цепным псов правителей Листа.

— Вот это навряд ли — ответил всё так же спокойно Наруто, доставая словно бы из воздуха, простой деревянный стул. Печать-хранилище на руке, или бумага с печатью в рукаве? Следует запомнить, ведь ему, Хирузену, убивать эту погань. А он ведь, дурак старый, чуть не обрадовался. Как же, вернули в мир живых, пусть и ходячим покойником! Встречи с родными и кровопролитные сражения прилагаются.

— Видите ли — продолжил тем временем Наруто, устраивая на сиденье стула добытую из прежнего источника подушку — предателем можно стать, лишь нарушив клятву или присягу. Но вы ведь тоже обещали своим учителям сохранить их клан, верно?

Хирузен встретил обвинение молча. Да, полная гибель всех, способных хотя бы в перспективе дать потомство, представителей клана Сенжу, была аргументом. Чтобы не знал Наруто о бульдожьей возне под ковром, также именуемой теневой политикой Листа, обвинение в любом случае было справедливым. Намеренно или нет, но Хирузен не уберег клан Первого и Второго. Ещё когда он был жив, от Сенжу остался только один представитель, вступившая в менопаузу задолго до того, как сам Хирузен попал в челюсти Бога Смерти.

— Молчите? Ну да, что вам спорить-то? — усмехнулся Наруто — Хотя я и ожидал, что вы отбрехаетесь благом Листа, забота над которым превыше заботы о чьей-то там семье. Ну да ладно, будем считать что вы это сказали. Тогда вот вам мой аргумент, — к тому моменту, когда мне повесили на голову символ Листа, я уже выполнял задание своей страны.

— Что?

— Ничего личного, знаете ли. Просто было мне тогда ещё лет десять. Или даже чуть поболее? Кто знает, с годами настоящие воспоминания чуть блекнут и слегка путаются у всех.

Как бы там ни было, тогда в Лист зашёл странник, специалист по использованию Воды и оперативник разведки Кири вне штата. Он мне и предложил отдать свою верность тем, кто это оценит. Я предложение оценил. Так что, как видите, я никого не предавал. Ничего личного, Третий. Это просто было моё задание.

— Ты предал нас. Тех, кто любил тебя. Тех, кто доверял тебе! Даже свою страну, и ту предал!

— Мило. Вы так предсказуемы, Третий — Наруто снова улыбнулся, но теперь его лицо показалось чужим — что же, начну по порядку, пожалуй.

Любили меня? Кто? Единственный человек, который и правда любил меня, чуть не погиб из-за ваших интриг. Именно из-за этого я вынужден был бросать всё, прерывать задание раньше времени. Я просто вытаскивал своих людей из Листа. И вот что характерно, Туман выдернул меня и моих агентов, спас всех, кого я смог вывести. А вы двумя годами ранее велели своему резиденту оставаться. Итог — четырнадцать трупов на личном счёте моего друга, которому велели зачистить сеть. Хорошая цена, не правда ли, Хирузен? Полтора десятка агентов ради попытки добыть информацию тактического плана?

Доверяли мне? Ну, извините, это была моя работа, святая обязанность резидента и Генина Тумана, внушать вам всем доверие. Да и цена вашему доверию, если имена родителей я узнал не от тех, кто их знал лично. Как и всегда, информацию о моих корнях мне добыли в Тумане. Первую порцию, самую шокирующую, ещё до того, как я принял задание шпионить в ваших рядах. Как задаток. Как признак доверия.

Свою страну? Какую? Моя мать родилась в стране, которой больше нет на карте мира. Развалина формально принадлежат Туману, так что у меня было полное право присягнуть тем, к кому примкнул труп родины моей матери.

У меня не было ни семьи, ни дома, Третий. Хотя мои родители были довольно богаты и известны, но мне даже их имён не оставили. Я был никому не нужен в этом вашем Листе. Без корней, без друзей. Вам ли, ученику тех, кто предал свою крошечную Страну Лесов, чтобы создать Лист и Огонь, обвинять меня? Мне протянули руку, впервые за долгое время. Мне предложили дом... и горячо извинились что вынуждены просить меня хотя бы рассмотреть возможность остаться на вражеской территории. И я согласился, потому что я уже только откладывал возвращение домой. И знаете, что самое странное? Когда вся та эпопея, первый акт этой глупой пьесы, закончились, и я, наконец, прибыл в Туман, я понял, что, действительно, вернулся. Вернулся в дом, где до этого ни разу не был. Потому что все, кто протягивал мне руку дружбы в детстве, были там, в Тумане. Странники и оседлые агенты, которые, помимо основных задач, не видели зазорным дать леденец или ценный совет самому маленькому агенту Тумана в Листе.

Итак, Третий, вопросы?

Третий вздохнул бы, если бы это могло помочь. Как порой отвратительно быть возвращённым, без обоняния, гормональной системы и привычной остроты эмоций.

— Почему мой внук?

— Да потому что он стал бесполезен в ином качестве. Когда я захватил его в плен, было решено просмотреть всю его память, от первых детских воспоминаний. Мало ли, что услышал в доме деда молодой Конохамару? В итоге, получился овощ. Не поливать же его питательными растворами. Гуманизм по отношению к пленным — это или трезвый расчёт, или слюнявый идиотизм. Вам ли не знать?

— Тогда зачем я здесь?

— Да просто так. У нас был овощ, я предложил его утилизировать. Вашу кандидатуру на роль возвращенца оценили и утвердили. Вот и всё.

Ну и традиция, конечно. Всё же, в нашей культуре, месть — это святое. К сожалению, я слишком поторопился, разнося поместье вашего клана, так что осуществить ритуальный Таней Презрения на могилах ваших предков не получится. Да и не люблю я быть клоуном настолько. А вот побеседовать с обречённым на запечатывание, — почему бы и нет? Не Мей Теруми же мне душу изливать, право слово.

Хирузен почувствовал, как пересохло в мёртвом горле. Пусть это и невозможно, сознание определяет бытие, и если в горле из серого пепла пересохло, значит, так оно и есть.

— Клан... мёртв?

— Разумеется. Опять же, ничего личного, Третий. Око за око, зуб за зуба, печень за печень, слава за славу, жизнь за жизнь. Если бы я не стёр в порошок саму память о вашем клане, меня бы свои не поняли. Да и оставлять в живых кого-то, способного провозгласить Поход Огня и возрождение Листа, нам не нужно. Тем более, думаю, Первый и Второй меня бы поддержали. Если они были таковы, как я думаю, а не полными гнидами, предавшими семью ради эфемерной мечты.

— А как же остальные? Ты их тоже предал, Наруто?

— Предал? Кого? Какаши, ученика моего отца, который ничему меня не учил, даже когда это было его профессиональными обязанностями? Джирайю, учителя моего биологического прародителя, который не вспоминал обо мне дюжину лет, а потом стал навязываться? Сверстников, этих тупых мажоров, живущих в кланах, в окружении заботливых родственников, кующих их них любящее Родину оружие? К кому из них должен был привязаться я, нищий сирота, с которым каждый день общался клон такого же как я, сироты, но достигшего куда большего в Тумане?

Оп-па, а вы так и не узнали? Да, Третий, такова ваша хвалёная система безопасности. Вы так прижали кланы, специализировавшиеся на охране объектов, что те блюли только свою территорию. Да и осталось их в вашем Листе ещё тогда немного. А в результате малолетний шпион из Тумана, внаглую прошёл через главный ход, завербовал главное ваше оружие и свалил. А в следующий раз ещё прихватил свиток с техниками Первого. И как вы после таких провалов ещё могли считаться одной из сильнейших военных сил на континенте, честно, — не понимаю.

Впрочем, это всё уже прошлое. Ваш клан и место, которым по задумке должен был править ваш клан, уничтожены. Один ваш ученик умер в бою, другой предал, третья сбежала. Вам незачем жить. И не для кого возвращаться. Совсем как мне когда-то.

Повернувшись со стулом, оказавшимся только на одной, задней левой, ножке, вокруг своей оси, Наруто подскочил вверх. Затем стул исчез, очевидно, снова попав в печать, как и подушка. А затем самый удачливый агент в истории Тумана, как уже ясно понял Хирузен, обернулся.

— Скоро из этого помещения откачают воздух и отключат гравитацию. Ты будешь парить здесь, в пустоте. Без воздуха, без цвета и звука. Без какой-либо информации.

Ничего личного. Это просто месть.

Дверь, странная металлическая плита в форме полусферы, закрылась за спиной ушедшего.

В свисте утекающего из помещения воздуха, послышался голос, идуший из динамика на потолке.

— Это ведь наша древняя традиция, произнести прощальную речь врагу перед смертью.

Счастливого безумия, Сарутоби Хирузен.

Третий лежит. Или парит. В пустоте. Он не помнит ни слов, ни имен.

Он забыл обо всём.

Лишь надеется, что всё это — сон.

Это был омак на "Холодного Оружейника". Так сказать, сколько-то лет спустя.

Если бы, да ка бы

— Тишина! — председатель с криком обрушил на плато свой молот, объятый молниями. Раздался грохот.

Когда стихли раскаты грома, развеялась гроза и поутих дождь мелких и высокоскоростных каменных осколков, возмущённый гомон возобновился. Тем не менее, в нём теперь появились голоса лидеров, отчего хаос общественного мнения стал упорядочиваться.

— Возмутительно!

— Это называется самобытность, коллега!

— Хвостороге на... МПХ, да под хвост, эту вашу самостийность! Понаехали тут!

— Вообще-то, это вы тут, п'наехали.

— Заткнись, полукровка! С тобой говорит потомок племён Дану!

— Ой, правда что ли? Это как в том фильме, да? "У меня было пять отцов.... и все рогатые" Правда?

— Молчать, стерва!

Меч, выкованный из металла, поглощающего и принимающего свойства любой дряни, что не сумела его уничтожить, описал полукруг. Но бессильно остановился о прямой клинок цзяня, издав глухой звук.

— Все заткнулись — раздался уверенный женский голос — мы тут собрались для обсуждения эксперимента, или меряния всяким-разным? Брат, начинай.

— Ну, наконец — ухмыльнулся председатель, глядя на пылающее пламя радикально-чёрного цвета. Ох, не вовремя, далеко не вовремя очередной гайдзин решил выступить зачинщиком нового витка споров — Итак, слушается дело номер 197-DuPa+965 под индексом HPvsUN.

Ну, собственно, с бюрократизмом покончили. Можно и к делу переходить.

Братья мои, доколе? Доколе у поганых чароплётов будет Живая Магия, а у наших подопечных только тупая чакра? Доколе Теория Вымысла так и будет буксовать, не уходя дальше собирания природной чакры? Доколе наши подопечные будут жить по канонам тысячелетней давности?

Товарищи, отставание в этом вопросе — архиперступно и сверхсаботажно. Достаточно вспомнить командора Пери, визит которого случился из-за пренебрежениями нами новомодными технологическими веяниями. А каков итог? Только в осевом мире, произошло падения числа верующих и инфляция курса правоверных душ на 43%! Товарищи, это недопустимо! Мы не может позволить Тёмной Стороне Чакры и далее пребывать в небытие!

— Хм, ну, в принципе... — начал кто-то.

— Никаких "в принципе", собрат! И никаких восстаний Легионов Тоби, Второго Раскола Шиноби и прочей Ереси Хоруса! Никакого плагиата! Только хардкор, только революция!

— Только Живая Чакра — раздалось из задних рядов.

— Именно — согласился председатель. И тут же добавил, не меняя интонации — а теперь отрубить голову джедайскому лазутчику.

— Ну-с, начнём, пожалуй.

"Они все меня используют. Они меня обокрали. У-у, гады.Все они — гады. Данзогады, Хирузеногады, Все-все-гады"

Подумав таким образом, Наруто хмуро пошёл на центральную площадь Конохи. Путь его лежал сквозь отчаянно петляющий, жутко кривой переулок. Каким образом подобный проспект оказался в архитектурном центре Конохи, история умалчивает.

Итак, наш герой, шел, сверкая неземной синевы глазами и шрамами на морде лица, пока не увидел надпись. И надпись была "банк".

"А, да это же та самая конура, куда меня пытался затащить тот огромный чунин-Акимичи" — подумал Наруто и протёр глаза. Ему вдруг показалось, что оба привратника на входе — одноногие и одноглазые сущности неопределённого пола.

Плюнув на непонятные глюки, Наруто вошёл в банк и пошёл к ближайшей свободной стойке. На прочих служащие, такие же стрёмные циклопы-инвалиды, занимались какой-то фигнёй. Кто-то взвешивал гигантские красные леденцы с таким видом, как будто это как минимум монокристаллы рения. Кто-то с тщательно скрываемой брезгливостью смотрел, как некто гигантсткий, выкладывает на стойку заплесневевшие собачьи бисквиты. Судя по повадкам и росту, этот некто был продуктом противоестественной связи Акимичи с Инудзука, получивший от первых заклинивший в Увеличении рост, а от вторых — любовь ко всему живому, зубастому и агрессивному.

Итак, наш герой подошёл к стойке и остановился. На его лице отразилось то самое выражение, что посещает мужей, оказавшихся с женами в магазине одежды. Одним словом, его явно посетили мысли в духе "и какого черта я послушался этой ведьмы и приперся сюда? И что я вообще тут делаю?".

Но тут что-то — может, Кьюби, а может, и его Тёмная Сторона, словно подтолкнуло Наруто. И того осенило.

— Могу я узнать, что мне вообще причитается в вашей шарашке?

Служащий(ая) посмотрел(а,о). Правил(а,о) очки. Если, конечно, можно считать очками монокль с двумя дужками.

— Конечно, уважаемый мистер Удзумаки. Уколите пальчик — заботило (?) проворковал(а,о) он(а,о).

Наруто уколол. Ну, как учили. В смысле, как и подобает суровому конохскому мужику, не мелочась, распорол руку от локтя до середины ладони. Кровь тут же побежала на лист пергамента, зачем-то положенный на золотой кубок на манер кастрюльной крышки.

— Отлично! — провозгласил(а,о) служащий(ая, ее) — теперь у нас есть всё для Эдо Тенсей! А ещё вы, мистер Удзумаки, оказывается, у нас наслденик Основателей разом всех Деревень, Поселений, Сёл, Городов, Городков, Хуторов, Хижин, Изб, Сараев, Амбаров и прочая, и прочая.

— Чё, правда, что ли? — удивился Наруто.

— Конечно, конечно — покивал(а,о... ну, вы поняли) клерк — а теперь иди отсюда, мальчик. Понаехали тут.

— Вообще-то, Коноха построена в эндемичной для человека зоне.

Клерк внимательной смерил его взглядом. Даже снял очки-монокль и протёр, после чего посмотрел с головы до пять ещё раз.

— Поговори мне ещё — и щёлкнул пальцами.

Наруто очнулся в своей комнате. Вспомнил о произошедшем. И разозлился.

— Ах, так? — вопросил он Небо, которому, как известно, всё пофигу — Ну, тогда вы таки доигрались. Я отомстю, и мстя моя будет ужасна. Я стану Хокаге, введу в армии мини-юбки, походные казино и стиль "ню" как элемент женского дресскода, и превращу Коноху в публичный дом с гей-уклоном! Впрочем, последнее, наверное, будет слишком жестоко. Хотя, нет, стоит быть принципиальным! Начну войну, свалю на фронт, и буду называть всех тыловых п...расами! И меня назовут Самым Правдивым Хокаге!

Покончив с предвыборной программой, наш герой сосредоточился, набычился и напрягся. По квартирке разнесся неприятный запах.

Но, наконец, Наруто добился своего, и супер страшная четырёхмерная додеоксапентаграмма, циклически изменяющаяся с течением Четвертого Измерения, таинственно пылала чакрой Кьюби, Смерти, самого Наруто, его отца и матери.

— Имя моё — Удузмаки Наруто — раздалось над Конохой. Даже в пяти километрах от дома, где в центре фигуры стоял пятнадцатилетний шиноби, взлетели напуганные птицы

— Именем моим и моего наставника Джирайи!

Барьер для нисходящего ветра.

Врата четырех великих сторон единым ключом заперты.

Я призываю Чакру услышать Великого Меня!

Прибудь от Трона дорогой перерождения!

Внемли же!

Если слышишь ты зов, и подчиняешься моей воле и разуму — ответь!

Ибо я клянусь:

Я стану всем добром этого мира.

Я сокрушу все зло этого мира.

Короче: мне нужно золото и бабы. Так что слушай мою команду:

ВЫРЕЖЕМ! ВЫРЕЖЕМ! ВЫРЕЖЕМ! ВЫРЕЖЕМ!

ИСПРАВИМ! ПЕРЕПИШЕМ! ТАК МЫ СМОЖЕМ

ИЗБЕЖАТЬ КОНЦА МИРА!

И что-то шепнуло в ухо ужасно гордого собой Наруто. И слова были:

— Да будет так.

Председателю Объединённого Арбитража

Ками Райджину Кото Амуцакамовичу

От аккредитованного наблюдателя от

Союза Племен

Гриффиндора Г.М.

Служебная записка.

Довожу до вашего сведения, что, в связи с общей расбалансированностью мира и идиотизмом основного персонажа, а также тем, что ваша Живая Чакра тварь сильная и тупая, обладает недружественным интерфейсом, мир, в эксперименте значащийся под номером 1173, был подвергнут целительному Экстерминатусу.

В утешение могу сказать, что в пепле отмечено зарождение новой, чакросгенерированной жизни. Судя по первичным эманациям, ваш мир теперь называется Зергус. С чем вас и поздравляю.

P.S. Счет, включающий и неустойку, вам, альтернативно одарённым, вышлю позднее.

О логическом конце, попаданцах, развилках и молотках

За 26 лет до описываемых событий.

— Слов нет. Только буквы.

— Это п... ц — послышалось сзади.

Соотечественник? Что же, надо законтачить. Учитывая диаметр задницы, в которую мы оба попали, союзник не помешает.

А потом тикаем, тикаем отсюда. И побыстрее.

Подопытный в последний раз дёрнулся и затих. Экран показал прямые линии.

— Кажется, всё.

— Ты уже восемь раз это говорил.

— А я виноват, что у этих гигантов такая живучесть? Ладно, начнём. Ну, благослови... кто-нибудь.

Повинуясь команде, специально назначенный доброволец, третий за этот день, приблизился к прикованному гиганту. Приблизился с опаской — даже толстенные металлические скобы, прикрепившие пленника к корабельной обшивки, не являлись полноценной гарантией.

Невольно вспоминается, как тяжело было с первыми. То скобы не выдержат, то бетон расколется. А ещё это мерзкая привычка плеваться слюной, содержащей просто чудовищно количество токсинов и гидролизующих ферментов. Пока подобрали подходящую модель скафандра, пока научили народ ими пользоваться, — сколько добровольцев прошло. И назначенных, и честно вызвавшихся.

Циркулярная пила с громким скрежетом и визгом, начала пилить пленника.

— Не опасно, оставлять его в живых? Может, лучше забить как скот и разделать на запчасти?

— Нет — отвечаю, не отрывая глаз от экрана, на котором доброволец в колониальной подделке под силовой доспех, вошёл в грудную полость. Все мы тут немного хирурги. Даже те, кого назначают резать пленных.

— Видишь ли, эти модификанты отлично регенирируют. Хочешь верь, хочешь нет, но нам удалось подобрать терапию, благодаря которой каждый пленник регенирирует обратно почку, лёгкое, или иной орган. Главное, оставить кусочек ему на память, чтоб было с чего регенерировать.

— Отлично. Что там дальше в твоём хозяйстве?

Наконец, экскурсия по моему хозяйству была закончена. Да и нечего там было, в принципе-то, показывать. Два Ультрамарина, один Волк, аж четверо Драконов и почти целый Ангел. Собственно, который из них, — а Орденов, имеющих подобное название, существует никак не менее десятка — непонятно. Когда в трюме корабля добытчиков, удирающего из охваченного войной сектора, начал буйствовать незадекларированный груз, те решили проблему творчески. Настолько, что провели единственную известную мне удачную лоботомию изменённого.

Впрочем, происхождение всяких экспонатов моей коллекции — это отдельный вопрос, не требующий излишнего внимания. Совсем не требующий.

— Итак, нам надо решить, что делать дальше — начал говорить мой союзник ещё до того, как дверь отсека закрылась.

Прежде чем ответить, я сел на стол. Да, есть у меня такая привычка, сидеть на столах, тумбочках и других предметах, сидя на которых, я могу свесить ноги вниз.

— Поясни, пожалуйста.

— Сейчас, мы достигли своего потолка — отвечает мой... нет, не друг, не люблю разбрасываться этим словом... но хороший приятель — если доходы нашей компании станут чуть больше, то на неё обратят внимание.

Он замолчал, очевидно, ожидая вопросов. Ладно, спрошу.

— Захват? Вечный аудит? Угрозы? Ликвидация?

— ... или всё вместе — заканчивают за меня — Рынок Империума давным-давно поделён, и никому не нужны новые игроки, даже секторального уровня. Старых и так слишком много. Ты прав, наш маленьких транспортно-каперский консорциум либо захватят, либо разорят. Но что до нас с тобой, то тут всё ясно. Либо пуля в голову, либо обвинение в ереси. И хорошо, если мы хотя бы успеем действительно примкнуть к, скажем... кому-нибудь.

Это "... кому-нибудь" прозвучало знакомо. Да, нам обоим оказалось тяжело привыкнуть, что здесь даже однажды названное имя кого-то эдакого, может капитально изменить жизнь. Но всё равно, это "... кому-нибудь" очень сильно напрягает. Слишком уж мой приятель, знакомый по жизни ещё до того, как всё началось, любил один клич. Ну, где понятно что для бога понятно чего, вы-знаете-что для табуретки-из-вы-знаете-чего.

К слову, мысли эти я пока могу себе позволить только здесь. Всё же, помещение немного защищено тем, что прямо под ним заточён пленный пария.

— Мне достаточно гниения, что идёт в моём кишечнике, знаешь ли. Большую долю не люблю ещё с подростковых прыщей.

— А я не люблю манипуляторов.

— А мне нравится сохранять трезвый рассудок. Без безумия или эйфории, знаешь ли.

— Хорошего секса мало не бывает? — предполагает мой собеседник и начальник.

— Так то хорошего. Ты подходящего бога знаешь?

— Хм-м. Нет. Но и устраивать зерг-раш под крики "За Терру, За Вы-знаете-кого" не хочу.

— А придётся.

Напарник буравит меня своими глазами. Сильно они у него изменились, кстати. Серые-то серые, но вот оттенок другой. Да и само выражении как бы намекает, что ничто не проходит бесследно.

— Хочешь, как обычно, предложить авантюру, а потом, когда нам всё равно придётся использовать твой план, заламывать руки и вопрошать "я же предлагал, да кто же меня слушал?"?

— А почему нет? Ведь действительно, что я не предложу, идею прокатывают. Специально проверял, ещё в детстве. Если кто-то говорит тот же анекдот, все смеются. Если кто-то предлагает мою идею, её куда скорее подхватывают и обсуждают.

— Давай к делу.

— Хорошо. Вводную, позволишь? Отлично. Итак, у нас, после долгих лет попадания, унижения и заблаговременного бегства от возможных рисков, таки получилось создать прибыльную компанию. Однако, как ты мне сам недавно сказал, Песец отъелся и уже прорвался через горы. А у нас, между прочим, сорок тысяч подопечных в этом поясе астероидов. Между прочим, нигде незарегистрированных подопечных, родители которых, как и они сами, смылись с нашего дорогого мира, чудом пережив Экстерминатус.

Итак, нас, как и десять лет назад, мучает великий интернациональный вопрос. "Что делать?"

Я поторопился заговорить дальше, совсем не выдерживая положенную трагическую паузу.

— Иными словами, нам надо перейти в какую-то иную плоскость, потому что как ключевых персонажей транспортной компании, нелегального шахтёрского поселения и много чего ещё, нас, судя по всему, ждёт ужасный конец.

Примыкать к этим, у которых поклонники с клешнями, щупальцами и в язвах, не тянет совершенно. Ты уж извини, но статистика не в нашу пользу. Не всякая секта преодолевает даже пятилетний порог выживаемости.

С другой стороны, валить в совсем открытый космос не с руки. Там, конечно, чудеса, там орки бродят, эльдары на камнях сидят. Но как-то не хочется, чтобы рядом со следами невиданных зверей, валялись наши кости.

Короче, вот тебе даже не идея, а самый скелет. Космодесантник. Технология регенерацию удалённых у них органов. И первые удачные опыты по трансплантации. Смекаешь?

— Безумие. Не пройдёт. Все Ордена известны наперечёт.

— Серьёзно? Кому? Или у них тут есть база всех Орденов, имеющаяся в каждой задрипанной колонии, и обновляющаяся хотя бы раз в сто лет? Не смеши меня. Будто не знаешь мир, в котором уже столько лет живём.

— Орден, базирующийся в поясе астероидов? Да кто в это поверит?

— Да, согласен. Недостаточно безумно. А если пойти от противного?

— М-м?

Для антуража, я достал фонарик и подсветил им лицо снизу.

Да, я придурок, знаю. Но иногда так тянет подурачиться... Эх.

— Наш мир был захвачен погаными ксеносами-мутантами-еретиками. В ярости, наш Примарх велел уничтожить его, дабы последние святыни нашего ордена, ещё не погребённые под телами врагов, не были осквернены. С тех пор мы скитаемся по галактике, кочуя от звезды к звезде. Таков наш Путь, наш Долг, и наша Служба...

Ну, тому-самому.

— Я обдумаю твои слова.

И всё. Ушёл.

Интересно, он согласится на такой геморрой, как пост Самой Главной Шишки?

Страшно. Честно — страшно.

Лишняя почка. Дополнительное лёгкое. Чужеродная дерма. И ещё целая куча прочих органов, в человеческой организме стандартной комплектации чуток непредусмотренной.

А ведь, как мы ни крутились, даже с индивидуальным подходом, не смогли понизить летальность ниже девяти процентов. Так что есть довольно приличный шанс попасть в группу неудачников. Неприятно было бы.

И чего я сам решился лечь на операционный стол? Ах, да, из-за неизбежности. Всё же, как ни крути, но подобные мутанты живут гораздо дольше, чем отпущено природой "чистым" людям. Ну и, к тому же, все наши подопытные такие крупные...

Самое забавное, что любимый клич у этих кадров — "убивай мутантов". Как будто они сами ими не являются. Типичное ханжество, фарисейство и двойные стандарты. Как будто на никакой молоток и не падал.

О, даже развеселился. То, что надо. Улыбка перед входом в анестезию спасает жизнь. Ну, наверное.

А ведь действительно, забавная система. Внедрённый чужеродный орган сам запускает генетическую коррекцию носителя, превращая его в этакого гиганта. Просто разные органы имеют, очевидно, чуток разный комплект генов для терапии носителя. То ли это вызвано тем, что технология кем-то была честно украдена, то ли так и задумано. Но если пересадить кому-то не весь комплект дополнительных органов, то он станет чутка неполноценным. Такие вот пироги.

Как же хочется спа-ать...

Корабль был прекрасен. И снаружи, своей формой с закосом под Имперский Разрушитель. И внутренними убранствами.

Я вытянул руку вверх и подпрыгнул. И правда, высота потолков шесть метров, как и требовалось. По крайней мере, теперь никто из наших не будет биться головой о балки. А то уже случалось.

Как ни странно, моё преображение прошло гладко. Обидно только, что рост составил всего 2 метра 43 сантиметра. Как был карликом, так и остался, в принципе. Ну да ладно. Рост — не главное, как в своё время доказал Майлз Форкосиган. И даже реакция и физическая сила не всегда рулит, как показал Лелуш Ламперуж. Всё же, надеюсь, что мне не придётся бегать с болтером наперевес. Найдутся более востребованные дела для меня, и более компетентные специалисты — для этого дела.

— Легат, вас вызывают — послышалось сзади.

По привычке, я оглянулся, чтобы снизу вверх посмотреть в глухое забрало шлема ординарца. Да, никаких горящих треугольников глаз, или открытой шеи. Раз уж мы решили вступить на свой путь, не стоит быть ортодоксами, верно?

Я начал говорить, только когда тройная переборка за спиной опустилась, отсекая нас от лишних ушей.

— Флот наш мал, но это и есть отличная отмазка. В остальном же, мы готовы, Магистр.

— Это я и сам знаю — ответил мой приятель, отворачиваясь от экранов с какими-то графиками. Между прочим, наглая реплика изделий Эры Тёмных Технологий — ты всё помнишь?

— Мы — Скитальцы Пустоты... — начиная я

— Наш мир был потерян, как и сотни наших братьев.

— Сама память о нас смыта реками времён.

— Мы не берём на борт чужаков — ...

— ... в память о нашем позоре.

— Мы не берем на борт чужаков — ...

— ... потому что враг может притаиться везде.

— Мы таимся в пустоте и наносим удар.

— Мы — не альфа. Мы — омега.

— Мы — Скитальцы Пустоты.

Помолчали. Подумали. Да и есть что вспомнить.

Этот мир — воистину безумен. Мы это поняли, когда начали воплощать идею в жизнь. Когда поняли, что даже идея ордена-кочевника, гигантского мигрирующего флота, рекруты на который могут как поступать с поверхности случайных планет, так и рождаться в недрах кораблей тыловых эскадр — не нова. Тёмные Ангелы, Чёрные Храмовники... если мы когда-нибудь решим стать настоящим Орденом, а не просто отсидеться в странствиях, наращивая силы и исследуя всё по пути, то Скитальцы Пустоты не будут слишком выделяться.

— Вы готовы, Магистр Федя Пупкин?

— Зови меня Гарри Пот'тер, легат.

— Смешно. Очки поправь только. Впрочем, как скажешь. Магистр.

Пол под ногами тихо вибрирует. Несомненно, стоит только подойти к пульту моего старого союзника, и на экранах можно будет увидеть звёзды. И я мог бы это сделать.

Вместо этого, я молча ухожу из каюты Магистра. Впереди ещё много работы, ещё много имплантов и организмов, которые требуется исследовать.

Станем ли мы настоящим Орденом, сражающимся по указке гниющей, порочной и кровожадной, далёкой-далёкой, Терры...

Останемся ли мы вольными странниками, лишь прикрывающимися статусом самозваного Ордена...

Скитальцам Пустоты понадобится сила, которые мы сможем себе дать.

Из архивов Ордена Тёмных Ангелов, материалы для низших уровней допуска:

... Скитальцы Пустоты — закрытый кочующий, выращивающий рекрутов прямо на кораблях своего флота, Орден. Родной мир неизвестен. Численность Ордена превышает четыре тысячи космодесантников и более сотни тысяч человек вспомогательного персонала.

Скитальцы Пустоты известны своей тактикой, опасно близкой к принятой в мятежном Альфа-Легионе и ведущимися внутри Ордена исследованиями, балансирующими на грани ереси. Не исключено, что сами космодесантники частично подвергнуты ереси и мутациям.

Стоит отметить, что никто до сих пор не видел космодесантника Скитальцев без какого-либо из элементов брони, из-за чего в Империуме ходят слухи, что Скитальцы были поражены ужасными мутациями, вынудившими их заковать свои тела в непроницаемые доспехи, отсекающие любые возможные контакты с незащищёнными союзниками.

В пользу этой версии, говорит то, что не известны случаи, чтобы кому-то удалось захватить Скитальца Пустоты живым или в виде неповреждённого трупа.

В пользу версии ереси и принадлежности к Альфа-Легиону, известному своими притворством и коварством, говорит их тактика и нелюдимость, а также оружие, отлично от принятого у других Орденов.

Родной мир — неизвестен.

База — Мигрирующий Флот и (возможно) тайные базы в необитаемых системах

Внутренняя структура — неизвестна, по косвенным признакам неортодоксальна

Впервые попали в поле зрения Тёмных Ангелов 1243 стандартных года назад, при обороне мира Корелиус-Квинта, как Орден, отказавшийся от участия в операции из-за нехватки личного состава.

Первый случай, когда Орден вступил в бой с врагами Империума, атаковавшими человеческий мир, отмечен 716 лет назад.

Резюме: Скитальцы Пустоты подозрительны, как и любые чужаки. Стоит ожидать от них предательства, но не давать им повод заподозрить кого-либо в подозрительности, дабы не провоцировать их.

Иное решение

— Проклятье! — камень, брошенный дрожащей рукой, разлетелся на осколки, ударившись в стену. Примерно на десять пальцев в стороне от того места, куда целили.

Он приподнял правую руку — бледную, дрожащую. Ногти покрыты каким-то грибком, да и на коже уже снова проступает какая-то плесень, словно бы её не обрабатывали два часа назад.

Отвратительно, не правда ли?

Всего пару лет назад, всё выглядело так радужно. Последствия изгнания преодолены во всём. У него снова появились ресурсы, лаборатория, умные помощники и даже самое главное — новое, лишённое многих травм юности, тело.

Тихо скрипнуло в коридоре — "соловьиные полы" сигнализировали о постороннем. Судя по шевелюре, мелькнувшей в щели приоткрытой двери, это тот мальчик, подобранный на островах.

Какой смысл выращивать соратника, надеясь использовать его тело, если то тоже разрушиться?

— Проклятье — послышалось снова — Неужели, всё — зря?

Изгнанник, учёный, аморальный социопат, ренегат и основатель собственной силовой организации, и, по мнению некоторых подчинённых, живой полубог и "просто няшка" понял, что найденное решение, мягко говоря, неидеально.

— Господин... — молоденькая, лет двенадцати, брюнетка, замолчала, едва выдохнув первое слово.

Он понял, что хотела сказать его подчинённая, одна из многих одарённых сирот этого мира, одна из тех, кого он приютил, рассчитывая вырастить кадры для своей, пока ещё молодой и слабой, организации. Всё же, как хороший садовник, он немало вложил в каждого из них, рассчитывая использовать тело самого сильного, надев его на свой разум, подобно тому, как воин меняет доспехи.

Какая убогая метафора. Что же это за броня, выгнивающая заживо за пару лет "носки"?

— Не стоит беспокоиться раньше времени. У нас будет два года, чтобы подготовить всё. Ты ведь сохранишь мои труды до возвращения?

— Да, господин.

А этот блеск в глазах — это просто отлично. Знакомый такой блеск. По родине, по умным, но верным соратникам, навроде былого напарника, знакомый.

"Что же, посмотрим, что я смогу разыграть с такими фигурами"

Тело... Медленно разрущающийся, сбалансировано гниющий, кусок мяса. Источник величайших слабостей разума... а значит, и большинства мотиваций. Ибо любое намерение базируется на стремлении изничтожить свою слабость. Он так считал.

Обидно, что существовать в виде чистого разума, доступно лишь мёртвым и демонам. Но и первые, и вторые — лишь куклы живых, активных, сильных. Наделённых телами.

И вдвойне обидно, что, как стало ясно теперь, срок эксплуатации занятого тела так короток, так быстротечен. Не более двух процентов от максимальной возможной продолжительности жизни.

А ещё обидно, что тело должно быть сильным. Достаточно развитым, чтобы неловким движением не нанести ему серьезных повреждений. Такое ещё попробуй найти.

А не найдёшь — придётся, как выражался один знакомый, "срочно переезжать". В смысле, в другой мир.

Сильных тел мало. Да и сопротивление при вторжении велико. Но и слабое тело — не выход. Оно просто расползётся от нагрузок, которым он его подвергнет просто по привычке. Так гнилая ветошь, в которую может кутаться медлительный нищий, расползётся в пыль, накинь кто-нибудь её на здорового, активного, ребёнка.

Ребёнка... интересная идея. А что, если проскользнуть в тело того, чьё сознание несформировано? Отторжение, быть может, станет слабее? Ведь детские тела такие слабые, такие приспособляемые. Совершенно другие нормы адаптации, совершенно другие перспективы развития. Эта идея достаточно безумна, чтобы запомнить её и обдумать в спокойствии.

Обидно было бы снова использовать внутренние ресурсы. Дорого, нерационально. Да и просто претит его натуре — жрать кого-то из своей стаи. Духовный каннибализм — а как ещё назвать, по сути, похищение тела и жизни сильного соратника — как бы не отвратительнее, чем простой.

Он не для того цепляется за жизнь, чтобы отринуть не только остатки морали, но и здравый смысл.

Впрочем, это как посмотреть. Всё же, пробраться на бывшую родину, чтобы найти новой тело ещё там — так себе идея. Как и мысль использовать ребёнка, пусть и вражеского. Тоже, аморально. Да и рискованно.

Что же, это тело доживает последние дни. А значит со следующей заменой, стартует подготовка к чему-то новому.

Аморально ли убить рождающееся сознание малолетки, чтобы занять его тело? Ну, если подумать, все так делают. Родители, воспитатели. Вот только метод будет чуток другим. Да и можно ли считать аморальным проникновение в стан врага? Годы, пока его связанный дух будет осваиваться в новом теле, медленно приспосабливая растущий организм под себя, он будет почти беспомощен.

Определённо, стоит подумать о том, что он будет делать, если отторжение, его раскрытие или несчастный случай, лишат тела в неподходящий момент. Как-то обеспечить свое дальнейшее существование.

В виде призрака? Или переносом и вселением в "запасное" тело? Определённо, есть, о чём подумать.

Хватит ли нескольких лет, отведённых следующей груде мяса, что он наденет на себя?

Рука сгибается неожиданно легко. Та самая разболтанность в суставах, как и в прошлый раз? Как и ожидалось, несколько ранее, чем в модифицированном теле. Впрочем, загорелая рука пока ещё выглядит здоровой. И, самое главное, её нельзя связать с прежним обликом. Второе тело не меняли так сильно именно из-за этой операции.

Значит, время выходит? Остаётся радоваться, что это было предсказуемо, и удалось уложиться в план. Люди подготовлены, заместители готовы возглавить как саму организацию, так и её отделы.

Исследования завершены. Уже ясно, что это — единственный, известный на данный момент, выход. Ни супрессивная терапия, ни какие-либо другие методы, на дают достаточных шансов на успех.

Смешно. Его имя для многих стало синонимом холодной жестокости и бездушного, кровавого любопытства. И вот теперь, словно оправдывая репутацию чудовища, он готовиться захватить тело ребёнка.

Да, аморально. Да, рискованно, пускай метки, разбросанные по миру, и дают шанс воскреснуть в любом из соратников или даже бывшей ученице, если что-то пойдёт неправильно.

А с другой стороны, почему это — аморально? Это захват взрослого является, по сути, убийством с целью наживы. Только вместо кошелька или красивой вдовушки, он уже дважды убивал состоявшиеся личности, чтобы захватить новое тело, взамен угробленного неправильной эксплуатацией. Но можно ли считать убийством человека захват тела, где ещё нет личности? Одни воспоминания о плавании в утробе, да пара дней в таком сухом, непривычном, ещё чужом, воздухе?

"Когда-то, мы отбросили мораль, как ненужный мусор, снижающий эффективность действий. Затем мы поняли, что законы стоит соблюдать, пока есть, кому навести на нас карателей. Затем мы поняли, что на войне, каратели всё равно придут"

Не логично ли тогда то, что он делает? Не лучше ли следовать этой, случайно залетевшей в голову, мысли, чем менять тело год от года, медленно сходя с ума от осознания того, что только продлеваешь собственную агонию?

В конце концов...

"Я — как тот ребёнок, который станет моей жертвой. То, что из меня могло вырасти, убили, растоптали, сожгли волей Учителя.

Я — лишь то, что вы выковали из заготовки, носившей моё имя. То, что я сделаю — есть лишь продолжения обучения у вас, и жизненного опыта, нанесённого Войной"

Да, решено. Карты брошены. Глупо поворачивать теперь, когда проведена подготовка. Глупо растить своё новое тело здесь. Более того, глупо кому-либо ещё знать, где заляжет в спячку Змей. Нет, он спокойно и в тайне спрячется под той самой лампой, которая зажжена Волей его Учителя. Там, никем не узнанный, он будет застрахован от горечи предательства лично воспитанными соратниками. Нет, он не даст им такого шанса.

А когда он вернётся, его детище, Организация и База, ещё послужат ему.

Что же, осталось пробежаться по персоналиям. Резидент третьей сети, позывной "очкарик". Парень умный, но себе на уме. Поэтому ему чего-либо знать не полагается. Тем более, даже если он верен, к чему разведчику в стане бывших сочественников, знать, где находится кто-то важный. Дальше.

Глава боевиков, "Костяной". Ловок, силён, умён. Верен. Идеальный заместитель. Именно поэтому останется на вторых ролях, следить, как бы третья из самых доверенных миньонов, "Кристаллиск", не начала свою игру. Пока хватает своевольности учёного-"очкарика", чтобы уже опасаться за систему.

Итак, в путь.

Обидно будет, если на отвергнувшей его родине, не окажется ни одного по-настоящему интересного, тела.

Прохладно — стены из дикого камня так далеко, что теряются в темноте. Словно бы люлька с сопящим младенцем окружено бесконечно темнотой. И лишь семь зажжённых свечей на столе, являются барьером между этой безбрежностью, и ребёнком.

Нити сигнализации обходятся легко — бывшие соотечественники словно бы и не ждали, что сюда зайдёт кто-то, знакомый с их наработками десятилетней давности. Поразительная беспечность, если вспомнить, сколько сильных и осведомлённых, подобно ему, намазали сандалии салом.

Палец — сквозь тёмный загар проглядывает нездоровая бледность, делающий кожу вокруг пожелтевшего от грибка ногтя серой — отводит в сторону одеяльце, открывая живот ребёнка. Совершенно обыкновенное, розовое круглое младенческое брюхо... на котором какой-то злой проказник нарисовал спираль, заключённую в круг из языков пламени. Ему, как учёному, это напоминало схему вируса. Спираль нуклеиновой кислоты в центре, и шипастая сфера капсида.

Впрочем, это как раз неважно. В отличие от перспектив, которые сулит телу, носительство подобной метки.

Остракизм, вечный страх окружающих и неизбежная перспектива сдохнуть во славу войны Бобра с Ослом, во имя чужих интересов? А кого этим нынче удивишь? Вот тело, подлечиваемое пленником печати — это эксклюзив. Таких чисто технически не может быть более девяти на весь мир. Ну, возможно, еще пара-тройка подделок.

Тело, у которого есть все шансы служить достаточно долго. Оружие, которое можно украсть у изгнавших его. Двойная стратегическая выгода, пусть и при некотором риске. Впрочем, похищать подобного младенца или внедряться где-то ещё, где не знаешь окружения так подробно, а разум будущего тела уже худо-бедно сформирован — гораздо опаснее.

Тело, которое лечит пленник, заточённый в нём же посредством печати.

Тело, которое постоянно лечат.

Тело, которое регенерирует.

Тело, которое только пять с половиной часов назад, стало круглой сиротой.

Тело, которому в любом случае светила нелёгкая судьба.

Этот зуд... нет, это не глисты. И не грибок, который через неделю начнёт прорастать прямо во внутренних органах разрушающегося, тела. Это совсем другой, исследовательский, зуд.

К чёрту то, что оно наверняка сможет, при правильном подходе и приложении его собственных трудов, служить столетиями. Куда важнее сейчас другое.

С тихим хлопком, вызывая сигналы тревоги, на ладони загорелой, но бледной, руки, появляются ампулы. Ни этикеток, ни каких-то иных пометок. Удачные образцы, сосуды которых отличаются цветом стекла, формой и размером. Так они и отличает их. То, из-за чего и пришлось смыться отсюда, из края обширных лесов, крепких деревьев и развесистой лапши.

Кто сказал, что модификации опасны?

А для того, кого должен уже шесть часов лечить сильнейший из живых демонов этого мира?

Проволочные нити, которые должны были засечь вторженца, загораются синим светом, окутываются тонкими спиралями белого, готового резать камни, ветра. Но это слишком поздно и далеко, за спиной загорелого мужчина, в зелёных глаза которого проснувшийся младенец увидел бы узкие зрачки. Точно у кошки. Или змеи.

А затем ребёнок и правда просыпается и заливается плачем. А мужчина напротив, выбросом синего сияния уничтожив остатки ампул и шприц, замирает, глядя на ребёнка.

Глаза в глаза. Зелень смотрит в синь. Вертикальные щели чужака — в пустые колодцы младенца.

И оседающее на пол тело растворяет красной субстанцией, льющейся из каждой поры плачущего ребёнка, точно кислотой.

Кто-то будет сильно удивлён.

О сущности попаданцев

В этой главе я поведаю вам о демонах Терры, вторгающихся в нам мир из своего отвратительного и противоестественного домена.

Итак, демоны Терры, также известные как "земляне", являются эндемичным демонизированным подвидом homo sapiens vulgaris, относятся к условной группе так называемых "ментальных" демонов.

К сожалению, попытки исследователей призвать землянина воплоти, дабы исследовать обычное тело демона, не увенчались успехом. Известная в прошлом попытка ларов призвать графа Гэйра, вопреки мистификациям журналистов, оказалась не полноценным переносом, и лишь созданием одержимого демоном голема. Пусть этот голем и был крайне лароморфен (в точности соответствовал по анатомии и аурному отпечатку местным обитателям, ларам), однако, тем не менее, нельзя сказать, что демон Терры в нашумевшей Таларской Катастрофе был, так сказать, воплоти.

С ещё большим прискорбием приходится признать, что все наши попытки отправить экспедицию непосредственно в домен Терры, увенчались лишь списком имён на мемориальных плитах. К сожалению, условия Проклятой Терры (в ист. Дроу домен известен как Порочная Терра) так агрессивны, что любые попытки выяснить, каким образом проживающие там демоны имеют тела, внешне мало отличимые от стандартных человеческих, как и провести вскрытие, обречены на неудачу.

Однако, стоит подчеркнуть выдающиеся способности данных демонов к одержимости. Более того, многие ведущие специалисты, такие как Эльминстер, грав Ллойд и другие, присваивает демонам Терры, также известным как "попаданцы", совершенно уникальную способность, именуемую "высшей одержимостью".

Все мы ещё со школьной скамьи знаем, что демон ментального типа, захватив тело, снимает самим своим присутствием часть природных ограничителей, усиливая тело взамен на уменьшение срока эксплуатации. Демоны Терры же отличаются совершенно особой, чудовищной, особенностью. Одержимые ими даже ощутимо прибавляют в магических силах! В том числе, в ментальной магии и волшебстве вероятностей, а также чарах Времени. Легендарная, описанная во многих монографиях способность, известная как "МС", проявляется массовым отуплением окружающих, повышением у них доверчивости к демону, чрезвычайной везучестью одержимого. Другой известный эффект, в военной среде известный как "ты стал двигаться медленней", относится к так называемым "чарам слоупока", относящимся к синтезу магии Времени и ментальной.

Ещё более парадоксальным выглядит открытие наших коллег из Института Изучения Попаданцев Конохи. Согласно их статье[1], посвященной экспедиции в околотерранские домены, не менее трети всех демонов вторгаются в соседние миры, также известные как "альтернативы". Тем не менее, вопреки всем известным закономерностям, даже там многи одержимые обладают способностями класса "МС" той или иной степени выраженности.

К сожалению, история противостояния с демонами Терры, крайне трагична. Каждое их вторжение в Мультиуниверсум сопровождается массовыми жертвами среди мирной населения, включая классических демонов и нежить. Попытки сопротивления, в подавляющем большинстве своём, оказались абсолютно провальны.

Итак, помните! Если ваш сосед/брат/сестра/бывший друг/брошенный в тюрьму попрошайка/найденный на дороге сирота:

— стал задавать правильно сформулированные вопросы, ответы на который знает и трёхлетка

— с кандачка получил магические способности высокого уровня и минимальной специализированности

— окружен толпами поклонник или поклонниц (к счастью, в большинстве своём, демоны Терры, вторгающиеся в материальный мир, не склонны к однополым отношениям)

— избивает голыми руками паладина в полном доспехе

— насилует вампиршу/оборотня в полнолуние

— требует отдать ему некий "квест"

— угрожает сжечь на костре за ересь заслуженного пенсионера Инквизиции

Помните, с высокой вероятностью, в ваш мир произошло Вторжение. И теперь у вас есть лишь несколько способов уцелеть:

— Для нечестолюбивых — помочь демону определиться с желаниями и отпустит его в странствия. Возможно, когда мир затрясется в агонии очередной Великой Войны, ваш медвежий угол уцелеет. Более того, есть некая вероятность, что потомки не проклянут вас как Позор Рода.

— Для умеренно осторожных — прямо намекните ему, что соседнее королевство, как и король вашего, и большинство ваших конкурентов на пути к трону, продались Тьме/Мраку/Хаосу/Всемирной Тёще. Возможно, вы войдёте в историю как великий визирь. Или же герой, втиравшийся в доверие к одержимому, чтобы попытаться нанести ему удар в спину за день до коронации как властелина мира.

— Для тех, кому грустно наблюдать, как все вменяемые девушки становятся тупыми идиотками в гареме демона, и единственной доступной невестой остаётся какая-то корова/для тех, в чьи владения вторгся демон женского пола/ демон, при вселении с телом перепутавший пол — бегите из этого мира! И, возможно, вы не только останетесь в живых, но и сохраните рассудок. Он вам ещё понадобиться!

Журнал "Вестник Мультиуниверсума", том 20154, выпуск 3.

Статья "О сущности попаданцев".

Автор: младший научный сотрудник Хуньсуньвчай Сисимасиси

Институт Внешних Вторжений, Лаборатория по исследованию терран. Шестое Общество Душ.

22 век от пришествия Рыжей Клубнички.

Несущий подлянки

Солнце светило сверху вниз, пробиваясь лучами сквозь укрывающую меня листву. Подобно копьям, они падали вниз, к земле, к коже и ткани, прикрывающей кожу. Падали, пробивали за шесть минут полёта относительную пустоту космоса, теряли частичку себя в прозрачной сини атмосферы, пронзали эфемерную броню из чешуи зелёных листьев, окрашиваясь в цвет древесной крови.

А, быть может, дело вовсе не в зелени, укрывающей меня, стоящего в середине двора, зажатого меж двух длинных позднесоветских девятиэтажек?

Свет Солнца, что оставался почти неизменным на протяжении тысяч, миллионов лет, падает на меня, закручивается в зелёные вихри, замедляясь. Пробивающиеся вниз копью оборачиваются нитями, сбившимися передо мной в клубок, а тот плавиться, точно ком воска.

Перед моими глазами вращается травянисто-зелёный вихрь, ведущий, как говорится у наших, "вниз".

"Наши". Пожалуй, так можно было бы назвать... нас. Ни общества, ни состава. Ни организации, ни правил. Чистая анархия. Не то, чтобы я желаю появления здесь, в слоях, соединённых водоворотами окрашенного в зелёный света, какой-нибудь Системы. Но иногда что-то внутри хочет если не великих свершений, то каких-то иных поступков.

Ведь не зря мы ходим меж слоями, правда?

Мы могли бы сплотиться в братство, пройти сквозь изумрудные вихри, застыв на краю, разделяющем первый и нулевой слои. "После" настоящего, но "до" эры без людей. Проникнуть в ту часть памяти мира, когда история только началась. Повести размножившихся полабских славян на завоевание Скандинавии и земель германцев, сбросить приведённых Вильгельмом норманнов в Канал, бросить танковые клинья ацтеков на штурм Вечного Города. Или погибнуть, пытаясь стать песком меж шестерней, а не жерновов машины истории.

Или, быть может, мы могли бы пойти дальше, верно? Собрать их — лучших из людей, пройти с ними на первый, второй, третий слои, принести с собой флору и фауну позднего кайнозоя. Охотиться на мамонтов с нарезным оружием, колонизировать Евразию до того, как из джунглей Африки выберется тот, чьи "пра-пра" станут Человеком.

Быть может даже, трудясь на пределе сил, мы смогли бы переправить несколько миллионов человек и сопутствующее оборудование. Лет за десять каторжного труда, силами несколькиз тысяч "наших". И очередной ледниковый период, который дойдёт чуть ли не до берега Чёрного моря, накроет белым панцирем вновб обезлюдевшую, выработанную Землю.

Только нужно ли это планете, чтобы некое количество недокухарок, умеющих ходить между слоями, лезли немытыми руками куда ни попадя? Кем бы она н была нам — матерью, мачехой, бабушкой ли, вхдорной хозяйкой восьми миллиоардов паразитов или же просто кучей камней, в центре расплавившихся от собственной тяжести, и до кучи покрытой плесенью — навряд ли ей это нужно. Наверное, потому-то мы — те, кто мы есть, а слои нарезаны так свеобразно.

Есть нулевой слой, который движется в настоящем. Есть первый, где полно всякой современной живности тысячелетней давности, а на месте родного Питера растут леса. Наглядный пример, какой бы была Земля без людей. А можно из первого слоя, связав солнечные лучи в водоворот зелёного цвета, шагнуть дальше, в прошлое планеты, или чем там являются следующие слои.

Как бы там ни было, есть у некоторых, совущихся "нашими", такая способность — создавать перед собой выхрь, дырку, портал — названий много, а суть одна — ход на другие слои. В то, что мы зовём Сном.

Совершенно бесполезная в реальном мире способность, как понимаешь на каком-то этапе, когда проходит угар от намытого в турецких реках золота, выкопанных в ЮАР алмазах, что нулевой слой, со всеми его благами тебе наскучил, на хвосте висят представители от десятка Контор, а что делать дальше, ты не представляешь.

Если повезёт, то понимаешь это ещё до того, как жизнь пойдёт в разнос и тебя, привязанного стальным тросом к капитальной балке, попросят "открыть вихрь".

Меня зовут Най, и мне повезло. Я оказался, как и большинство "наших", как сейчас говорят, "трусом и приспособленцем". Мне, в принципе, наплевать на человечество. И своё благополучие меня интересует в довольно ограниченном аспекте. Во всяком случае, я не вижу смысла таскать золотые самородки и алмазы из слоёв чуть ли не килограммами, ставить сомнительные эксперименты с попыткой проникнуть в Историю, или пытаться колонизировать мир в то время, когда солнце динозавров ещё только закатилось.

Как и все мы, одиночки, рано или поздно уходящие жить в слои. Мы придумываем друг другу прозвища, общаемся, путешествуем, но так и не создали какого-либо внятно социума. Неудивительно для толпы в, ориентировочно, пару тысяч одиночек, раскиданных по десяткам, если не сотням, слоёв прошлого Земли.

Меня зовут Най, — это провище мнея дал Баф, когда ещё выходил на связь. Это было его хобби — давтаь ночикам кличку и разносить её по знакомым. Получалось, кстати, неплохо.

Итак, я — Най. Моё хобби — а у любого уважающего себя "нашего" есть хобби — это ходьба по слоям. Я бесцельно шатаюсь между ними, как и многие из нас. Быть может, через пару лет я остепенюсь и осяду где-нибудь в безлюдном аналоге раннего четвертичного, как Триал. Буду охотиться на носорогов, медведей и прочую живность. Или построю лагерь на излучине реки кде-нибудь в триасе. Позову друзей, натащим с нулевого пива, наловим трилобитов — или кто там водиться. А потом просплюсь и пойду дальше. Вглубь. В те слои, куда без защитного костюма или противогаза лучше не соваться.

Я — Най. И порой мне хочется сделать какую-нибудь пакость миру. Например, всё же, пробраться на самый "верхний" слой, дальше, чем тысяча пятьдесят второй, в то время, когда, быть может, и атмосферы-то не было.

Никто не знает, что такое слои, или не говорит. Я не знаю, чего я хочу. И этот дневник, который Ганс зачем-то подверг литературной обработке — просто одна из моих подлянок миру. Быть может, кто-то его прочитает, поверит, и перед ним тоже завертится вихрь из света, окрашенного в зелёный.

И если я узнаю — то, возможно, усмехнусь, празднуя тот факт, что в очередной раз сумел стать песком в жерновах машины под названием "мир".

Люблю иногда делать подлянку-другую Ведь у каждого уважающего себя "нашего", сноходца, должно быть хобби.

Меня прозвали Най. А это — неточный отчёт о мелких пакостях, которые я творил из любви к искусству.

Подлянка первая Сбежавший охотник.

Най сосредоточился, воскрешая в памяти это специфическое ощущение. Какая-то смесь восторженного ожидания чуда, радостного и искреннего, словно пришедшего из незамутнённого детского разума. Это искренняя улыбка на устах и в душе, эта уверенность, не знающая сомнений. Вернувшееся из детства, желание чуда.

Мир замер. Показалось, будто вернулось лето. Снег на ветвях деревьев, зажатых меж двух бетонных коробок домов, окрасился зелёным. И пахнуло зеленью и какой-то освежающей жарой, когда проходящий сквозь снег свет начал заворачиваться в воронку, вращающуюся перед ним. Водоворот цвета травы, выглядящий, точно сказочный портал в какой-нибудь бесконечно добрый и сказочный мир, где феи разъезжают на единорогах, а волки питаются травой.

Най шагнул вперёд.

И тут же провалился по щиколотку в снег. Действительно, и здесь зима. Снег, мороз за двадцать пять градусов, потому как никакого парникового эффекта нет. Хотя всё равно, прекрасное место, особенно если одеться по погоде. Чистейший воздух, первозданная природа. Нет только самого главного, самого экспансивного и не терпящего конкурентов, млекопитающего.

Кожу вдруг пробрал озноб. То ли воздух между футболкой и телом начал промораживаться, то ли виной волчий вой был тому причиной, однако мурашки пробежали по руке, заставив Ная дёрнуть плечом.

Что же, он и не собирался оставаться на первом слое дольше необходимого. Тот же декабрь, но в мире, где никогда и не было человека? Зима, где третий по экспансивности вид млекопитающих собирается в громадные стаи, способные с голодухи пойти рвать любого, в том числе, незнакомого, зверя?

Желание чуда пришло легко, расцвечивая лучи лунного света, бьющие сквозь заснеженные кроны сосен. Лучи начали искривляться, снова закручиваясь в чуть мерцающий, гипнотизирующий вихрь цвета свежей травы, манящий, затягивающий внутрь, как любая вращающаяся спираль. Правда, этот вихрь был особенным, так как вёл через множество слоёв вглубь.

Ни ровная, продуваемая семью ветрами поверхность ледника, в этих широтах сходящего на нет, ни заполненные мамонтами леса следующего слоя, Ная не интересовали. Точнее, вся линия, уходящая в историю мира-без-разумных, далее его не интересовала. Однако свернуть можно было далеко не везде.

У таких, как Най, не было общества. Собственно, даже общения особого не было, как и общей терминологии. Слишком специфической психикой нужно было обладать, чтобы нырять тем или иным способом. Отрешённость от мира, равно как и желание сохранить свой секрет, чтобы мир, от которого хочется сбежать, не причинил лишних неприятностей. Хороший мотив, верно?

Най знал четырёх таких же, как он. И ещё с десяток видел мельком, когда пересекались в особенно интересных местах ближних слоёв.

Кали, как она себя называла, проживала довольно недалеко — где-то в первой трети цепочки порталов, который Най сейчас ужимал в один, чтобы срезать путь. Девчушка осетинских кровей с серо-зелёными глазами, фанатевшая от японской кухни, устроилась в слое, соответствовавшему эпохе господства папортников, хвощей, скорпионов и стрекоз. Во всяком случае, так казалось именно Наю.

Серж сидел где-то между верхним слоем, и Кали. Во всяком случае, так он обмолвился в последнюю встречу, прежде чем исчезнуть в портале. Что характерно, сжимал он поваренную книгу, где описывались разнообразные национальные блюда из змей, а от рюкзака его тянуло перцем и ещё какими-то приправами.

Сам Най был третьим из тех, кого он знал. Считать самого себя одним из "таких же, как он"?.А почему нет?

Спящие. Скользящие. Беглецы. Куча имён, вплоть до Избранных и Иных. В своё время та, к кому строил сейчас цепочку Най, поведала пару баек о других своих знакомых. У неё-то их было множество. Впрочем, учитывая место, где она проводила до трети суток времени верхнего слоя, это было неудивительно.

Свет собирался. Теперь вихрь, почему-то пахнущий детством и летом, проведённым у бабушки, выглядел куда солиднее. Три метра в диаметре, геометрического вида, угластая бахрома по краю. И всё тот же цвет здоровой свежей травы, за который всё это и прозвали Сном.

Поправив изолирующий противогаз, Най шагнул вперёд.

И ступил на холодный гладкий бетон. Бункер той, что скромно звала себя Даррой. Место, построенное фанаткой Перумова или же кем-то, чье труды она себе скромно присвоила.

Как бы там ни было, бункер был пуст. Лишь горел свет, обеспечивая растения необходимыми условиями. Впрочем, о них Най только догадывался. Здесь, в этом слое, дешевле построить электростанцию и создать замкнутый цикл регенерации воздуха, чем возить какие-нибудь пластины для регенератора, или же фильтровать что-то там снаружи. Из того, что зовётся местной атмосферой.

Помедлив, Най снял противогаз, раз уж удалось попасть в прихожую бункера сходу. А затем подошёл к противоположной стене. Конечно, дверь, ведущая внутрь, к личным помещениям Хозяйки Перекрестка (да, именно так, с большой буквы, она требовала себя называть. Чем и укрепляла подозрения Ная и истинности её авторских прав на эту опорную точку), была как всегда закрыта. И, очевидно, биологичка предпочитала встречать гостей именно здесь, в прихожей бункера. Однако, на стене возле двери, висел ещё и монитор.

Вид был прежний. Какая-то жёлтая галька рассыпанная на берегу некоего водоёма. И слева уходит куда-то вдаль, к потухшему вулкану, странно угластая стена скал, в одной из которых и был смонтирован бункер.

Архей. Преднижний слой. То, с чего всё началось. Место пересечения теорий.

Говорят, именно ради этого, а не из-за каких-то анаэробов, и был построен бункер. Ради слоя, где впервые появилась жизнь. Именно ради него сюда, в куб бетонной прихожей с двумя дверями и монитором-окном, и приходили сюда люди. Во всяком случае, так говорила Кали. И намекала Дарра. Мол, именно отсюда, можно, ныряя глубже, в следующий слой, открыть, чуть меняя настрой, вход в разные слои, пусть и лежащие на одной глубине.

Где-то течёт лава, и человек погибнет, даже будь на нём скафандр, если только не успеет вынырнуть на слой повыше. Это обычно касается атеистов.

Где-то можно увидеть горы, которые кто-то словно бросил лепить на полпути, оставив одну или две стороны несделанными, увидеть облака сернистого газа, которым кто-то забыл придать требуемую форму, как и соединить куски скал, застывшие в воздухе, с твердью. Говорят, таких хватает среди агностиков.

Кто-то просто видит бесконечную равнину, усыпанную одноцветным песком. Наверное, так открывшие портал представляют первый миг после Творения.

А ещё можно, срезав путь, открыть путь куда-то туда и снова вверх. В один из верхних слоев одного из возможных прошлых этой планеты. Впрочем, этой ли?

Белый свет ламп позеленел. И в этом бункере вдруг потянуло травой и лесом, который, быть может, находится где-то во внутренних помещениях бункера. Зелёный, как камень, из-за которого все слои и назвали Сном, вихрь...

Най шагнул, выходя с другой стороны цепочки вихрей, вложенных друг в друга. И вдруг почувствовал, как из него словно вынули тысячу гирек, погружённых в каждую клетку организма. Словно бы он вышел из того слоённого пирога, на вершине которого, блестя стекающим вниз, пропитывающим нижележащие слои, соком, находилась насилуемая породившей Ная цивилизацией, природа.

Словно он только что дошёл.

Улыбнувшись, он стащил противогаз, вдыхая свежий, несмотря ни на что, воздух этого слоя. И осел на гладкую каменную плиту, уходящую краем в море.

Чужой архей. Слой после сотворения этого мира. Он всё-таки сделал это.

Най ещё раз прищурил глаза, представляя себе, как смотрит сквозь тень и перекрещивающиеся ресницы. И снова в воздухе появился фиолетовый верх распятого человека, висящего в воздухе. Впрочем, человека ли? Может, просто гуманоида? Кто знает, кто это может быть, этот силуэт, покрытый рисунками, горящими таким же кислотно-зелёным, как и глаза, огнём?

Подумав немного, Най протянул руку, представляя, как ладонь, облачённая в такую же тень, хватает фигуру за шкирку. Самое главное — не обращать внимания, что эта фиолетовая тень должна быть раза в полтора выше самого Ная. А то ещё начнёшь задумываться, как это вытягиваешь его из скалы, в которой парень находится почти как плечи. Или задашься вопросом, с чего это его не видно в других слоях. Ладно глубже — на этом месте располагается громадная скала, в которой, видимо, силуэт и находится. Но выше-то, когда вместо каменной плиты, здесь располагается то болота, то заросший овражек, его почему-то нет?

Нет, не стоит задаваться вопросами и сомневаться в своих силах. В конце концов, на то и Сон, чтобы здесь была сказка.

Сосредоточившись, Най схватил неизвестного и не видимого за проявившийся хвост иссиня-чёрных волос, и дёрнул вверх, не думая об ограничениях.

И человек — если бывают люди с фиолетовой кожей, острыми ушами длиной чуть ли не в полметра, зелёным пламенем в глазницах и татуировками на весь торс, не говоря уже о когтях на всех двадцати пальцах четырёх конечностей — вылетел на каменную поверхность.

К чести неизвестного, оказавшись в воздухе, он тут же извернулся, приземляясь на ноги с растопыренными пальцами, увенчанными чёрными когтями. Акробатика на высшем уровне, не говоря уже о том, что, если верить увиденному, неизвестный мог висеть распятым.. где-то, огромное количество времени.

Так и не представившийся, гуманоид посмотрел вверх. Явно поморщился, и только затем перевёл взгляд на своего... вызволителя? Спасителя? Най и сам хотел бы уже знать.

— Хм, похоже, я совсем свихнулся на второй тысяче лет — сказал неизвестный.

— Это — просто Сон... — решился, наконец, Най — а меня Най зовут.

— Да я понял уже, что Сон. Имя, как я понимаю, выдуманное? Что же, зови меня... ну, допустим, Илл. Идёт?

— Приятно — поклонился Най. Жать руку кому-то выше ростом, да ещё с такими когтями, не хотелось — могу я узнать, откуда я вас выдернул, и за что вас так?

Вместо ответа, назвавшийся Иллом, посмотрел на воду. Безжизненную, сероватую воду, плескавшуюся о гладкую каменную плиту, уходящую вглубь под небольшим углом.

— Здесь ведь нет никакой зелени, верно? В отличии от более верхних слоёв.

Най напомнил себе о необходимости держать лицо. Ещё один Ходящий? Или просто совпадение терминологии? К тому же, судя по всему, он не человек? Не расскажет ли что-нибудь интересное?

— Это всё объясняет — словно уже узнав ответ, проговорил Илл— И, я вижу, ты хочешь знаний? Что же, это может быть интересно. Хоть не так скучно, как сидеть в пустоте до скончания времён.

Подлянка вторая. Проданный демон.

— Слушай, ты же любишь делать подлянки — неожиданно сказал Илл.

Най, сохраняя молчание, раскинул руки пошире и продолжил смотреть вверх. Не в небо, — какие тут облака, дыхание бы восстановить!

Дышалось тяжело. Всё-таки, Илл был крайне ответственным кадром. Взял обязательство рассказать о верхних слоях этого мира — и рассказал. Пообещал научить всему, что знает, как предоплату попытке перебросить его в "слой Перекрестка". Вот, теперь учит.

— Есть идеи? Тебя же вроде некий глаз и чей-то череп интересовали?

— Это не отменяет того факта, что в других слоях можно найти ещё что-нибудь интересное. Я же тут в виде проекции, настоящее тело там, наверху.

Илл ткнул когтистым пальцем вверх. Туда, где, по его словам, изменённое зрение видело лишь жадную чёрную бездну, лишённую токов привычных энергий. Впрочем, имел-то в виду он совсем другое "наверху". Верхний слой Сна, который, по мнению некоторых, и Сном-то не является.

— Ты представь, выдернет меня сигналка, когда придут. А там тюремщиков не истощённый зек дожидается, а напичканная источниками энергии и навыками тысячелетий практики, машина разрушения.

Най задумался. Похоже, кому-то вредно читать комиксы. Набрался всяких трешовых словечек. Впрочем, Илл сам себе судья. А вот обещание можно попробовать выполнить.

— Хорошо. Дай мне пару дней. Надо обдумать, куда идти.

— Не, сначала я тебя ещё немного подтяну. А то твои навыки с копьями никуда не годятся.

Най расслабился, ощущая, как обволакивает его теплое ощущение, которое он характеризовал как "ожидание чуда". Свет, окрашенный в травянистый, за который слои и назвали Сном, закрутился в водоворот зелёного, по краю окружённый выпирающими углами прямых линий, словно лучами многолучевой сколько-то-там-граммы.

И шагнул в цепочку. Портал в слой-перекрёсток, вихрь оттуда в другой слой "выше", и подъём ещё немного вверх.

Най шагнул вперёд, чтобы тут же появиться в тоннеле, пол и стены которого были покрыты какой-то мутной слизью.

Вокруг были некие твари, похожие на помесь таракана с музой товарища Лавкрафта. Впрочем, они не обращали внимания на человека, сжимающего в руках меч — оружие для этого слоя столь же архаичное, как и каменный топор. Конечно, нечто похожее используется, но именно похожее. Как бензопила и гранитный хайтек эпохи неолита.

Как бы то ни было, Илл учил на совесть. Най, незамеченный пошёл вперёд, куда его вело чутьё. Ведь, как уже говорилось, Илл, промышлявший в своё время диверсиями в особо крупных, равно как и ликвидацией довольно своеобразных существ, учил на совесть.

Именно поэтому, Най спокойно прошёл незамеченным к своей цели. И показался стоящему перед ним существу, похожему на живой бурдюк с тонкими паучьими ногами.

— Ошибка восприятия. Гражданский терранин. Галлюцинация — проговорило оно.

Най не удивился тому, что из глотки существа, отверстие которой окружали хитиновые крючья, доносился вполне понятный, пусть и неестественный, человеческий голос. На то он и Сон.

— У меня есть предложение.

— Анализ галлюцинации. Гражданский терранин. Вооружение слабо. Верхние конечности неэффективны. Нижние конечности имеют неисправимые дефекты конструкции. Система опоры несовершенна. Неэффективный конструкт.

— Но я стою здесь и говорю с тобой.

— Аргументация принята. Вводные неполны. Объект имеет скрытые возможности, позволяющие перемещаться по тоннелям необнаруженным. Требуется дальнейшее исследование.

— Ну что, выслушаешь меня?

— Готов к обсуждению. Жду предложений.

Вечерело. Мальчик лет шести молча сидел на качелях.

Най смотрел на это дело с нижележащего слоя сна. Этот парень, хотел он это или нет, создавал искажение даже здесь, в слое мира, где разумные так и не появились. Впрочем, возможно, дело было в красном сгустке, что покоился в животе синего силуэта, которым выглядел мальчик, когда Най смотрел на него привычным способом. Из другого слоя, сквозь тень сжатых век и скрещенные ресницы.

Мир, как и течения времени, в слоях отличаются. Именно поэтому, быть может, блуждающие по Сну могут жить на несколько слоёв одновременно. Именно поэтому здесь можно было ждать, когда парень уйдёт, пока рак на горе не свистнет. Отношения этого слоя к течению времени в вышележащем, могло быть темой целого исследования, возникни в нём необходимость.

Однако, никому это исследование было не нужно. Сон так называется ещё и потому, что довольно индивидуален, пускай блуждающие порой и пересекались друг с другом. И отношения между слоями, зависят ещё и от мира как слоёного пирога, и от самого наблюдающего.

Итак, Най поднялся вверх. Создал водоворот зелёного света, сквозь который вышел на залитую закатными лучами площадку.

— Красивая погода, правда? — спросил он.

Мальчик вздрогнул и оглянулся.

— А ведь если бы людей не было, здесь бы находился лес, представляешь? — спросил Най, глядя в глаза ребёнку — И вместо скалы с лицами, был бы обрыв с водопадом.

О том, что его заметят, Най не беспокоился. Навряд ли именно здесь и сейчас, на него могли выйти специалисты, способные пробить скрыт, поставленный Иллом. Так что можно было не беспокоиться и дальше обрабатывать мальчика.

Двое шли по тёмному коридору. Вода, залившая пол, не расступалась перед ними. Нет, они шли поверху, точно святые. Один — просто потому, что не задумывался об этом чистым разумом ребёнка. А другой уже давно заподозрил, что так называемая "реальность" — просто сон. Очередной слой Сна.

Наконец, они пришли в зал. Огромное помещение тонуло во тьме. Лишь решётка с толстыми прутьями, створки которой скрепляла белая бумажка с некими закорючками, таинственным образом виднелась. Как и стены зала, её вовсе не смущало отсутствие источников освещения, лишний раз подтверждая, что окружающее — просто ещё один, пусть и индивидуальный, слой Сна.

Оба, мальчик и Най, подошли к клетке вплотную, чтобы увидеть ровный пол, лишь в одном месте разрыхлённый и словно присыпанный песком.

Кучку песка словно взорвалась, когда из неё быстро выбралось существо — точная копия того, что видел Най в тоннелях другого верхнего слоя.

— Анализ. Процедура знакомства. Носитель — терранин. Развивающийся экземпляр. Отчитываюсь о результатах диагностики. Развитие несбалансированно. Система управления повреждена и недоразвита. Сенсорная система неэффективна. Требуется адаптация. Энергосистема неизвестного типа. Требуется исследование.

— Вот, познакомься — проговорил Най, подталкивая заробевшего мальчика ближе — тот, кого ты получил вместо бесполезного демона. Он всегда будет с тобой, ты всегда сможешь с ним поболтать. Друг, который никогда не предаст. И он сможет улучшить твоё тело. Только тут выбирай с умом и всё обсуждай, а то получится что-нибудь некрасивое.

Потрепав мальчику волосы, Най пошёл к выходу. Копия существа здесь, демон заперт в сосуде. Осталось оставить друзей самим себе и доставить посылку Иллу.

— П-привет. — послышался позади голос ребёнка — Давай дружить.

— Анализ. Дружба — вид доверительных отношений, являющийся эволюцией союзнических обязательств. Ответ положительный.

Хмыкнув, Най вышел в другой слой. У него было некое представление, что новоявленные друзья скажут друг другу и миру.

"— Эти гады. Я должен больше тренироваться.

— Анализ. В боевых движениях носителя не проглядывается системы. Требуются уточнённые данные для оптимального развития скелета и мышц

— Эм-м. Чего-чего? Ты научишь меня драться?

— Анализ. Основной противник — модифицированные терраны. Требуется время для разработки системы приёмов. Загружаю базовые универсальные приёмы непосредственно в память носителя

— Круто! Я стану сильным.

— Отрицание. Силы нет, есть эффективное управление ресурсами.

— Да-да, теме, я понял.

Покачиваясь, мальчик снова идёт по лабиринту. Под ногами расплывается кругами вода, бетонные стены покрыты комками светящихся грибов. И зале, за металлической решёткой, всё так же сидит верный спутник.

— Абатур, помоги! Они меня вырубили! Я хочу вернуться и побить их.

— Анализ. Носитель побеждён в схватке типа "драка". Провожу экстренную перезагрузку управляющей системы.

Анализ ошибок в конструкции юнита. Допущена ошибка при прошлой мутации. Не проведена модернизация программного обеспечения юнита. Причина — прямой запрет на вмешательство в процесс мышления. Анализ противника. Модифицированные терраны, подвид шиноби, боевой класс D. Провожу настройку методик противодействия. Мутация кожного покрова по типу ядовитой лягушки, обратимый тип. Мутация мышечной ткани и внутреннего скелета по типу Королевы, версии 1,0. Мутация безусловных рефлексов. Загрузка основных боевых связок непосредственно в пул безусловных рефлексов. Установка боевых программ в базовую информационно-рефлекторную операционную систему завершена. Запуск.

— Абатур, сделай что-нибудь! Я даже не увидел, откуда прилетел камень!

— Анализ полевых испытаний юнита. Схватка проиграна из-за несовершенства сенсорных систем. Требуются улучшенные сенсоры. Предупреждение. При сохранении существующего облика, возможны только минимальные изменения. Предупреждение. Изменение количества входящей информации при данном психологическом возрасте приведёт к неконтролируемой мутации операционной системы. Запрос санкции.

— Сделай. Давай. И я стану Хокаге!

— Запускаю эволюцию. Замечание. Титул Хокаге бесполезен. Рекомендую для цели эволюции другой объект.

— Да?! И кто же может быть круче Хокаге, датебайо?!

— Загружаю файла в адаптивную операционную систему.

— Чего?

— Поиск тривиального объяснения. Показываю историю в разуме. Термин неточен, некорректен.

В подсознании царит молчание.

— Кто это? — спрашивает человек пару часов спустя.

— Королева Клинков.

— Класс, это было круто! Ты настоящий друг. А можно ещё что-нибудь?

— Ответ отрицательный. Для лучшей адаптации требуется больше информации о целях и направлениях эволюции.

— Да, я понял! Я буду больше тренироваться!

Да, а можно как-то сделать, чтобы я тебя всегда слышал, как и ты меня? А то постоянно сюда спускаться... бе-е.

— Анализ приказа. Поиск решения. Проецирование своей речи на слуховые зоны коры. Восприятие информации с речевых центров.

— То есть ты будешь слышать то же, что и я, и сможет советовать мне, что делать?

— Ответ положительный.

— Спасибо. Ты настоящий друг.

— Анализ речи. Уточняющий вопрос. Советы касаются не только эволюции?

— Ну, мы ведь друзья? Ты ведь мне поможешь ещё?

— Ответ утвердительный.

— Я стану Королём Клинков, датебайо!

— Да что вы говорите, учитель? — перебивая кого-то ещё, говорит Носитель — Спешу вас разочаровать, но демона во мне давно нет.

— Глупый мальчишка! Ты просто отрицаешь реальность.

— Да нет. Видите ли, я его... продал.

— Замечание — звучит в голове — Не имеет смысла объяснять позицию врагу. Лишняя трата энергии и времени.

— Ты прав. Запускай кожу лягушки.

— Трансформация запущена.

Мизуки, глупый предатель, оказался слишком медлителен, чтобы уклониться от удара изменившегося терранина. Всего один рывок модифицированного тела, усиленного чакрой...

— И это всё? — влажно блестящая рука сжимается на горле противника — Для перестроенной нервной системы, твоя скорость выглядит жалко.

— Просьба. Исследование образца в динамике даст информацию для эволюции.

— Это не опасно?

— Ответ отрицательный. Боевой потенциал образца низок. Требуется его тестирование для понимания ценности полученных генов. Запустить личинку-страховку?

— Да.

Противник отлетает назад. Мальчик ждёт его действия. Личинка в теле врага соберёт телеметрию, чтобы друзья могли принять решение. Возможность улучшить энергосистему дорогого стоит, ведь её изменения не так заметны, как физические. А лёд... как он может повредить существу с функциональными верхними конечностями?

Серьезный мальчик изучает бланк заявления на участие в экзамене. Щелевидные горизонтальные зрачки бегут от строки к строке. Человек перечитывает предоставленный документ.

— Что думаешь?

— Анализ данных. Экзамен будет сопровождаться боями. Есть шанс получить новые гены.

— Есть риск погибнуть или быть обнаруженным при заражении противника.

— Замечание. Риск при эволюции неизбежен.

— Хорошо, уговорил. Готовь споры, друг.

— Ты видел? Он превратился! В полузверя! И его собака тоже! Я тоже так хочу!

— Напоминание. Считывание информации с сенсорных зон коры идёт непрерывно. Я вижу тоже, что и ты. Согласие. Требуется исследование образца. Перспектива создания полноценной боевой трансформы.

-Отлично. Погнали.

— Активация боевой нервной системы.

Острые когти разрывают деревья на части. Места, где их касалась плоть боевой формы, чуть дымятся.

— Отлично. Эти штуки просто нечто! И куртка не портится.

— Замечание. Средние конечности являются изменёнными руками. Технически, клинки являются костями пальцев, лишёнными суставов. Сходство с крыльями случайно. Примечание. Рекомендуется адаптация боевых навыков.

— Да, ты прав. Надо дальше тренироваться.

— Любопытно. Его глаза обеспечивают круговой обзор. Как думаешь, если их спрятать где-нибудь в теле, я смогу их использовать?

— Проблемы отсутствуют. В Рое было множество существ с несколькими парами глаз.

— Рое? Что-то я напоминаю себе Абураме.

— Приказ принят. Веду разработку москитных боевых форм, использующих основное тело как улей. Выполнение тактических задач. Система циркуляции перезапущена. Нервная система ускорена.

— Отлично — рука хватает врага за горло. Главное теперь не запустить ненароком смертельный яд. Достаточно лёгкого парализатора. К тому же, бледноглазый уже и так получил достаточно дырок от крыльев-клинков.

— Что он вообще мелет? Убить лучшего друга, чтобы стать сильнее? И как этот слоупок собирается это сделать? Он даже того отмороженного не мог заметить! Есть идеи?

— Анализ приказа. Предлагаю обездвижить врага и погрузить в иллюзию, с помощью внедрённой личинки. Подвергнуть противника требуемым воздействием для отслеживания эффекта.

— Ага — рука, поблёскивающая, точно кожа ядовитой лягушки, перехватыват врага за предплечье — Пучок молний в руке — это ещё не все, дурак. Или твой брат не доказал, что скорости прямого удара для победы недостаточно?

— Образец обездвижен. Запуская эксперимент.

Седовласый мужчина падает на землю без звука и лишних эффектов.

— Мёртв?

— Сердцебиение и ритмы мозга отсутствуют. Признаков подмены тела не отмечаю.

— Я так и думал. Этот вуайерист оказался почти бесполезен. Ну, что, пошли собирать информацию в другие места!

— Бла-бла-бла. Когда же этот идиот заткнётся?

— Поддерживаю. Образец "Мадара" более не имеет ценности для твоей эволюции.

— Тогда убъём его и идём строить левиафан.

— Да, Король Ядов"

Хмыкнув на череду появившихся в голове сцен, Най сосредоточился, настраиваясь на это светлое, детское ожидание чуда. Свет цвета свежей травы начал собираться в вихрь, служащий проходом.

— Илл будет рад. А что до этого мира? Да и чёрт с ним, если что.

Хотя, кажется, сегодня я организовал две подлянки по цене одной.

Подлянка третья. Перелеченный киборг.

— Ну, как там? — поинтересовался Илл.

Здесь, на почти-нижнем слое данной стопки слоёв Сна, жизни не было. Только острые скалы, горы, которые словно бы собирались лепить из пластилина дети, да бросили дело на середине пути. И чудесным образом пригодная для дыхания атмосфера.

Сам Илл сидел на гладкой каменной плите, под небольшим углом уходящую в воду. Неестественно спокойная водная гладь видимо намекала, что в этом слое, кто-то ещё не озаботился ни потоками ветра, ни тектонической активностью. Мир-заготовка, слой Сна, срез прошлого родной планеты.

— Неужели нет никакой возможности самому подняться наверх и посмотреть? Не думаю, что мне хорошо удаётся отслеживать события в чудом мире.

— Я же говорил, что у меня проблемы с местными богами, Най?

— Ага.

Постояли. Помолчали.

— На северном материке какие-то пауки живут, как я понял. Твои соотечественники всё также демонстрируют львиный образ жизни. Лев — это такое животное в моей цепочке. Один самец постоянно спит. Иногда с самками. А те охотятся.

Снова постояли. Снова помолчали.

— На восточном вроде бы сделали какой-то колодец. Как ты описывал, вроде бы. Ну и ещё идёт войнушка между ренегатами из твоих соотечественников и местной живностью. Короче, нормальная, цивилизованная жизнь.

— Слушаю я тебя и думаю, что за мир мог породить такое скучное, занудное и унылое существо. Хоть немного больше подробностей можно, а? Мне же интересно.

— Моя фантазия ограничена открыванием вихрей. Хотя... хочешь развеять скуку?

— Хочешь сводить на родину?

— Да нет. Но я от Дарры, ты её знаешь, слыхал, что Дядя Зигги пролез в один довольно любопытный слой Сна. Думаю, там-то мы найдём, чем заняться.

— Техногенный мир?

— Лучше. Гибрид-панковый, Илл.

— Интересно...

Илл молча вскинул руку, раскрытой ладонью ловя прилетевший откуда-то камень.

— Ты не говорил, что здесь пустыня! — прокричал он сквозь вой ветра.

— А я знал, куда нас точно выбросит?! Скажи спасибо, что не в ледяные пустоши, к вампам!

Ветер на мгновение стих. Танец песчинок, режущих кожу тонкими лезвиями, замедлился. Между ними, в почти кромешной тьме бури, заскользили лучи зелёного света, окрашивая мир, закручиваясь в водоворот, тянущий, зовущий. И они молча шагнули на слой ниже, в самый обычный смешанный лес.

— И зачем ты вытащил цепочку именно туда?

— По идее, там должен был в песке валяться корабль. Я тебе описывал, что это за фигня.

— Без топлива, зачем он нужен?

— Не выйдет с ним, хоть сориентируемся в мире. Нырнём на местный базисный слой, а оттуда попытаемся снова. Сам знаешь, как течение времени меняется.

— Ладно, уговорил.

— Так, всем внимание. Взлёт.

— Выглядишь, как ребёнок, дорвавшийся до любимой игрушки.

— Ну, разве он не прелесть? Смотри, даже сам летает и понимает наш язык.

— Я вот думаю, а что, если этот пират, передавая тебе коды, что-то наврал? А ну как он взорвётся?

— Значит, надо просто успеть нырнуть в Сон, верно?

Най отобразил на экран изображение планеты, бывшей на множество световых часов ближе к местному солнцу, чем их корабль. Даже ночная сторона планеты, даже простое изображение, пылало жаром.

— Красиво, верно? — спросил он, кивая на шар, светящийся жёлтыми морями и реками расплавленной породы.

— Омерзительно. Такое чувство, что планета — сплошной шар огня.

— Да, суша здесь — понятие довольно условное. Зато добывать необходимые металлы просто. Засунули "пылесос" в лаву, и всё. Куда меньше возни, чем с астероидами.

— Ты что-то скрываешь — подозрительным голосом сказал Илл — иначе бы наше корыто непрерывно курсировало между этим филиалом Легиона и ближайшей торговой станцией.

— Увидишь. Если я, конечно, не ошибся.

Впрочем, Най был уверен, что не ошибся. Ведь всё это — просто Сон, где воля и сила определяет ход вещей. Верно?

— Ну, вот и всё — довольно проговорил Илл — как ты не затягивал пребывание здесь, но перерабатывающий комплекс уже поменял нам обшивку, трюм забит слитками ценных металлов, и нам просто нечего больше делать на этой сковородке.

— Ага — рассеянно ответил Най, что-то просматривая со своего экрана — два месяца прошло. Проверь тоже окрестности. И дёрнул же демон местных вояк устроить здесь базу.

— Это была твоя идея — лезть сюда.

— Зато корабль подготовили — отвечая, Най начал растягивать гласные, словно отвлёкшись. А затем вывел то, что его заинтересовало, на общий экран рубки.

На экране, паря на каких-то платформах над рекой расплавленной породы, сражались светящимися палками двое очевидных людей. Или, по меньшей мере, гуманоидов низкой степени чуждости.

— Местные маги — с неудовольствием проговорил Илл.

— И один из них — противник местных. Как думаешь, их схватка не означает, что планету скоро будут штурмовать?

— Думаю, надо закончить диагностику. И, всё же... — Най замялся, понимая, что его просьба вызовет вопросы.

— Ну?

— Подождём до конца схватки?

— Ты знал — констатировал Илл, когда дроид-разведчик привёз одного проигравшего на их корабль.

— Подозревал — поправил Най.

— И использовал меня втемную.

— Извини. Всё было так зыбко. Тем более, пока не учиджел их схватку, не думал, что мы попали именно в такой момент. Хотя и надеялся. Такая практика, знаешь ли.

— И что ты намерен делать с этим калекой? — спросил Илл.

Их добыча действительно, выглядела не лучшим образом.. Отрубленные выше коленей ноги, одна нога с середины предплечья заменена испорченным протезом. Плюс ожоги кожи от соседства с лавой.

— Клонирую, пересажу конечности и повреждённые органы. Проблема, что ли?

— Выращивание клона займёт время.

— А мы куда-то торопимся?

— Хм. Ты прав. Но зачем?

— Когда это нам в наших действиях требовался смысл?

— Опять пакостишь? — укоряющее, словно огорчённый родитель, спросил Илл.

— Ну, как всегда.

Он очнулся. Нет, веки не дрогнули, дыхание не участилось. Даже ритм сердцебиения остался прежним, как за секунду до того, как его взяли под контроль. Уж таким-то мелочам был обучен каждый юнец.

Невидимая волна разошлась во все стороны, собирая информацию о окружающей действительности. Помещение в форме довольно большого гроба, почти все стены заполнены перекрещивающимися, запутанными слабыми токами электричества. За стеной стоит кто-то антропоморфный, но не дающих отсветов, характерных для живых. Дроид? Тогда, какой-то странный, потому что восприятие не улавливает типичной картины передвижения электрических частиц.

Материал стен. Геометрия ближайших помещений. Отсутствие однозначно живых существ. Он на какой-то базе? Станции? Корабле? Учитывая, где проходила операция, может ли он быть в плену?

Да, когда было нужно, он умел рассуждать и думать. И даже делал это быстро. В конце концов, именно враги, проклятые мятежники, массово использовали роботов. Говорят, последнее время даже на линкоре может присутствовать только пяток органиков, действительно принимающих решения. Остальные вакансии в экипаже занимаются дроидами, не требующими зарплаты, сна, страховки и заботы о барабанных перепонках работодателя, вынужденного выслушивать вопли мобилизованных на войну.

Гравитация чуть пульсирует. Это незаметно простому человеку, но уж кого-кого, я его совсем простым назвать нельзя. Значит, искусственная сила притяжения. Вернее, её заменитель.

Корабль или станция? И есть ли разница?

Тихо отошла в сторону дверь, пропуская вошедшего. Того самого дроида, до странности похожего на живого... не ощущайся органики совсем иначе.

Не открывая глаз, он прыгнул, с удовольствием отмечая, как приятно отзываются мышцы ног и рук. Он ввинтился в воздух из положения лёжа, чтобы приземлиться уже за спиной вошедшего.

И тут же почувствовал лёгкий тычок в тело. А затем пришла такая знакомая боль от удара работающим электрошокером.

Он открыл глаза, чтобы увидеть дроида. Выглядящего простым живым человеком — если верить только глазам.

А затем отключился.

— Забавный экземплярчик.

— Ну, не без этого. Довольно известная личность, знаешь ли. По рейтингу местных военных журналов, входит в восьмую десятку наиболее опасных бойцов столетия.

Голоса слышались непривычно глухо и размыто, словно бы после контузии или другого повреждения. Однако, он всё равно прислушался к говорящим, одновременно беря себя под максимальный контроль, чтобы ничем, ни случайным имульсом, ни лишним пиков на энцефалограмме, не выдать себя. Он просто замер в созерцательной медитации, максимально похожей на не совсем здоровый, сон.

— Ты удивительно быстро справился. Парнишку пришлось держать в коме всего четыре года.

— Просто даже с нашими ресурсами, разработать соответствующие технологии, было нетрудно. А дальше сам знаешь. Кости мелких клонов перемололи и запустили в трёхмерный металлический каркас, суставы и мышцы собрали специальным медроидом и бактой, ну а нервы проросли сами. А с обширными ожогами кожи и у меня на родине умели справляться, несмотря на куда более низкий технический уровень.

— Что делать-то с ним будешь?

— Выкину с капсулой на планету. Мальчик большой, приданных файлов ему хватит, наверное. А даже если нет, то...

А затем голоса пропали. Осталось только молчание, и такая знакомая фибрация уходящей в атмосферу спасательной капсулы.

— ... то простое его исчезновение на это время, наверное, является достаточно интересной подлянкой.

— Ты так и не сказал, в чём она заключалась.

— Помнишь наш взлёт? Там ещё целый флот оцеплял планету. Если я правильно понимаю, должен был появиться некто добрый, кто должен был подлечить мальца. Ну, так, как у них принято, с превращением в киборга, закованного в скафандр. А из-за наших действий, Некто Главный лишился своего джедай-дредноута. Ну, и, если я правильно всё рассчитал, то кто-то ещё лишился подрастающей пешки.

Со смешанным чувством, он посмотрел на брата. Не то, чтобы он не был рад видеть его. Всё же, какой-никакой, а родственник, всё, что осталось от матери. С другой же...

— Мой сын правда у тебя?

— Мы думали, ты погиб — неловко сказал брат. Словно бы оправдываясь.

— Все так думали. Отпустишь его со мной?

Брат насупился — точно так, как сделал бы он в далёком детстве. Неужели, он повзрослел раньше? Или просто отказал себе в праве оставить себе что-то детское?

— Ты пять лет шлялся чёрти где. И после этого хочешь, чтобы я отдал тебе племянника?

— Я в коме был. А ещё полгода добирался сюда. И скажи мне... — он подошёл ближе, чтобы говорить прямо в ухо — ... брат, ты понимаешь, зачем его отдали на воспитание тебе? Уж извини, но я не хочу, чтобы мой сын стал копией своего отца. Детство в пустыне, война за чужой интерес, и что в итоге?

Я увезу его отсюда, чтобы больше никто не смог заставить его сражаться за чужой интерес. И потому, прости, даже я не могу сказать, куда мы уедем. Потому что не знаю.

"А ещё женушка, дурочка моя ненаглядная, проговорилась, что ждёт двойню. Вернее, ждала.

И я уже знаю логику того м... чудака, что маячит в сотне километров отсюда, в пустыне. А значит, могу заодно понять, кому он мог сунуть на воспитание второго ребёнка"

Пакость четвёртая. Украденный вор

Тихо. Волны не плещут. И ветер на тревожит гладкую, точно диск памяти, гладь. В этом слое, в этой части его, никто не удосужился создать течение, ветер или землетрясение, чтобы тревожить гладь. И, конечно же, жизни — тоже нет. Во всяком случае, макроскопической.

Най как всегда после очередной пакости, занимался ничего не деланием. Просто лежал на ровной каменной плите, опд небольшим углом уходящей в неподвижную воду. Лежал и смотрел вверх, в пустое светло-серое небо цвета городского тумана.

По левую руку, как помнил Най, череда отвесных скал уходила к огнедышашей горе. Но вот что странно, хотя вулкан непрерывно горел, не было ни подземных толчков, ни текущей лавы, ни хотя бы дыма на небе, простирающемся точно над головой.

"Здесь были бы хороши облака. Лениво плывущие по небу по своим делам, спокойные облака. Такие белые барашки, вольные в своём ленивом движении куда-то" — лениво подумал Най.

Мир изменился. Без глупых эпитетов, вроде "неожиданнл", "резко" или как-то ещё. Нет, изменение было кратким и незаметным, отразившимся, по большому счёту, лишь в камне, на котором лежал Най.

И стоял Илл, топнувший ногой.

— Что такое? Надоело сидеть тут?

Тот помолчал, словно давая собеседнику и, если не страшно использовать такое слово, друга, самому придумать все эпитеты, соответствующие тому, кто задаёт идиотские вопросы.

— Да. И идей мало.

— М-м — неумело изобразил задумавшуюся корову Най — есть одна идейка. Только тогда твоя тушка рискует попасть под по-настоящему вечно заключение.

— Но я-то останусь здесь, во Сне. Рассказывай... Най.

— Вначале...

Он плыл в неизвестности. Он был скован льдом, точно ножнами. Этот лёд, наполненный безвременьем, не причинял дискомфорта. Наоборот, он позволял не чувствовать скуки, жажды движения и той пустоты, которая, он знал, будет преследовать его, когда придёт время вырваться на волю.

Где-то рядом, он знал, находится страж, что охраняет его от недостойных. И, разумеется, мир от него. Придёт время, и страж падёт, открывая дорогу тому, кто был обещан. Пока же оставалось только ждать, не испытывая скуки или отвращения, покоя или иной эмоции. Он просто ждал.

Но нечто изменилось. Прозрачная, бесконечная бездна окружающей его ледяной глыбы, словно осветилась пришедшим откуда-то снаружи, зелёным светом. И это было странно, потому что ещё дальше от границ его нынешнего обиталища, всё так же, ждал страж.

Руки, одетые в перчатки из светло-коричневой кожи, неожиданно взяли его за рукоять. Он почувствовал движение. И лёд сошёл с него, выскользнувшего из уютного плена, оставив на смену только предсказанную, вечно голодную пустоту, наполненную лишь огнями чужих душ.

Окутанный пустотой и скорбью, он попытался заполнить её, выпить душу схватившего его дурака, чтобы управлять им. Чтобы быть свободным. Это ведь было предсказано ему, порождения земли вечной зимы и времени великой скорби. Что с того, что вместо обещанного воина света, его взял в руки кто-то иной?

Но — не получилось. Он словно оказался в тисках, отгороженный от звезды души носителя, преградой из тонкой, светло-коричневой, кожи. Проклятые перчатки...

А затем меч выскользнул из ледяного плена окончательно. С потолка пещеры, закручиваясь в воронку, упали лучи света. И тому, кто держал его в руках, почудился запах свежей травы.

Ночь. Улица. Фонарь...

Най закрутил было головой, разыскивая нечто. И тут же кивнул сам себе.

Аптека была на месте.

— Ну, и что мы здесь делаем? — мрачно спросил Илл.

Второй ходящий-по-снам, высокий гуманоид с фиолетовой кожей, держал в руках продолговатый свёрток.

Най, вполне человеческого вида субъект, замер, к чему-то прислушиваясь. Его губы исказила довольная улыбка.

— Просто смотри.

Ночь. Улица. Фонарь...

Впрочем, аптека так никуда и не делась.

"Действительно, за четверть века, ничего не поменялось. Да даже за четверть тысячелетия бы не поменялось. Все также, как и вначале" — подумал Илл. Было решительно непонятно, какую такую подлянку собирался сделать Най, чтобы получить некий "профит".

Обычнейшая сцена, в принципе. Есть девушка, есть парень. Есть брат девушки с приятелем, которые недовольны отношениями сестры и подруги детства со всякими там. Да, конечно, методы выражения неудовольствия бывают разные. Кто-то чистит лица кулаками, где-то проводят экстренную лапаротомию без показаний. Ну, здесь парня пырнули в спину чем-то навроде меча.

Не говоря ни слова, Илл смотрел, как Най чуть танцующей, лучащейся довольством, походкой, только что не напевая под нос, приближается к новой жертве — человеческого вида призраку в чёрном халате.

Сев на колени возле потерявшего сознание рыжего, Най положил свёрток тому на спину. А затем потянул за край грубую мешковину, укутывавшую объект. Потянул тем движением, которым, говорят, можно снять со стола скатерть, не побив посуды.

Мешковина исчезла. Как и раны на спине мальца. Сам же Най поднялся с колен, демонстрируя миру крупную искру кристально-белого цвета, парящую над его ладонью.

— Пошли, пока местные не набежали.

— А в чём подлянка-то заключается? — уточнил Илл, когда они уже скрылись в слоях Сна — зная тебя, не поверю, что ты провёл операцию без ярко выраженных последствий для этого мира. Это ведь "не весело", верно?

— Ну-у — протянул Най, после чего прикрыл глаза, сосредотачиваясь. И добавил минутой позже, уже стоя перед водоворотом зелёного света — Потом расскажу.

— Жни людей, жни бгов. Сожги пламя, развей ветер, сожри пустоту...

Лязг столкнувшихся клинков.

— Яре-яре. Такая длинная фраза активации. Тебе она не мешает, парень?

Этот насмешливый голос как нельзя лучше соответствовал своему владельцу. Пепельный блондин непрерывно щурился и кривил губы в насмешливой улыбке, своим поведением вызывая желание почистить его лицо как следует.

— И почему мне все мешают — послышался усталый голос его противника — Когда лысый чудик танцует "танец удачи", ему не мешают. Когда отдельные окаменелости читают целые стихи в бою, им не мешают. Когда панк в рваном халате начинает читать бредовые лекции, его спокойно слушают.

Знаешь, лисёныш, может, твоему хозяину и нужны мир, дружба и жвачка. Мне же достаточно просто выспаться. Так что...

Лязг столкнувшихся клинков. Грохот пробиваемых чьим-то телом стен.

— Достал — слышится тот же усталый голос — Собери их всех, Фростморн! А теперь — ...

Лязг стокнувшихся клинков. Но теперь в сторону отлетает кто-то другой.

— Банкай! Веди свои армии, Король-Л...

И лисёныш пал....

Подлянка пятая. Последствия подмены

Волны бились о борт корабля. В этом движении, в этом гипнотическом ритме, в плеске волн, каждый слышал что-то своё. Пение сирен, обещание приключений, пророчества...

Гавань была заполнена кораблями. Да, золотой век Штормграда миновал с вторжением орков, но даже сейчас его эскадры лишь немногим уступали первому флоту мира.

Даларас отвернулся от окна. Как бы его не тянуло море, следует сосредоточиться на делах. Иначе мать снова будет расстроена.

Под балконом, перед троном Её Величества Джайны, склонился в поклоне какой-то орк. Впрочем, имя его легко было угадать. Всё же, позиции Орды слишком слабы, чтобы посылать в посольство кого-то, кроме Грома. Не самому же лидеру государства Свободных, отправляться с посольством?

Где-то рядом крикнула чайка. Даларас дёрнул головой, по-детски ища источник звука.

"Опять этот ворон" — с раздражением подумал он.

Ворон был давней шуткой во дворце. Магическая птица, по слухам, была оборотнем, выдававшим себя за пророка. Сначала шалила в Лордероне, предрекая войну, мор, голод и всеобщее равенство. Затем подбивала орков на миграцию куда-то на далёкий запад. Ну а потом, когда его наконец подняли насмех, мутил воду то в Даларане, то в Штормграде.

Волны бились о борта кораблей. О доски каравелл и галеонов.

К матери Даларас попал только на следующий день. Да, долг правителя тяжелее горы, а смерть его царства легче пера.

Мать, как и всегда, не наложила на себя ещё иллюзию. Раннее утро, завтрак в кругу семьи и четырёх элементалей охраны. Нет смысла скрывать вечные синяки под глазами от сына и самой преданной и бессловесной стражи в городе.

— У меня для тебя поручение — проговорила она.

— Да, мама. — ответил принц, не выразив голосом никакого интереса. И лишь лёгкий кивок королевы показал ему, что всё сделано правильно. Так и надо, потому что на любом приёме, правитель — лишь кукла, которая не показывает, что ей интересно или отвратительно.

— Ты будешь курировать экспедицию в западные моря.

— Нортленд? — с интересом спросил Даларас. И тут же одёрнул себя, что не удержал идеальную маску. Мама будет недовольна.

— Пожалуйста, сохраняй контроль над лицом, Далли. Я ведь уже просила — тут же попеняла ему Джайна, сама отнюдь не державшая маску здесь, в кругу семьи — У тебя осталось слишком мало времени на тренировку своих навыков.

Нет, наша экспедиция на север — просто демонстрация. Это знают все, включая Даларан и Лордерон. Думай, принц.

Даларас не думал. Всё уже было понятно. Ведь стоящие в гавани каравеллы были оснащены для трансокеанского путешествия. А если часть из них пойдёт не на север, а в другом направлении?

Но ведь есть ещё только одна цель для подобного путешествия.

— Мы вторгнемся в колонии Даларана? — спросил принц, откладывая в сторону соловые приборы — Но разве это не вызовет войну?

— Остров туманов не является территорией магов. По крайней мере, пока. Если война останется только колониальной, у нас будет шанс на победу. Именно потому нужны союзники, чтобы напыщенные маги не решились перенести войну на континент.

Даларас не кивнул. Даже лишний раз не моргнул, удерживая маску. Хотелось получить одобрение матери не только за хорошее воображение.

Итак, понятно, зачем нужен союз с Ордой. В войне с Далараном, если таковая случится, флот будет неэффективен. Но союз орков и Штормграда вполне способен обескровить магов достаточно, чтобы армии Лордерона поставили точку в этом противостоянии.

— Чтобы перерезать пути снабжения Даларана, надо будет обогнуть материк. А этого не сделать, пока в руинах дворфов засели духи.

— Верно — согласилась Джайна — именно поэтому орки с их Христофом являются равноправными участниками нашей коалиции.

Христоф... Даларас напряг память, вспоминая этого странного полукровку. Географ носился с идеей кругосветного путешествия, в котором эскадра должна была обогнуть Мальстрим и прийти к Пандарии с востока. Идея опиралась на теорию о шарообразности мира, и должна была, помимо практической пользы, подтвердить её.

— Это безумие — ответил Даларас — я видел его расчёты, мама. Такой маршрут будет нерентабелен. Полная зачистка юга материка будет лишь чуть менее затратным мероприятием.

— Безумие — смотреть, как звезда Штормграда падает вниз, не делая ничего. Увы, жестокие времена требуют жестоких решений.

К тому же, в эскадре будут лишь три каравеллы. Даже сейчас, когда наш флот — лишь второй, это не так уж много. При их гибели, мы потеряем немного. Если же Христоф прав, то выигрыш от открытия обходного пути будет достаточно велик.

— Неужели нет иного выхода? — спросил, обращаясь к себе, Даларас. И тут же понял — и правда, нет.

— Вижу, ты уже ответил на свой вопрос — констатировала Джайна — Да, это так. Выхода нет.

Мы слишком слабы для того, чтобы быть равноценными партнёрами в альянсе с кем-либо из лидеров. Именно поэтому была разорвана моя помолвка с Артасом, и аннулировано членство в обществе магов. Штормград устал. Но ещё не обессилил настолько, чтобы жертвовать своей гордостью и честью.

Выходом для нас была бы война, но с кем? Даларан неприступен в ближайшие полстолетия, пока высокомерные эльфы не осознали, что их мощь перестала быть абсолютной, а чародейский школы, наши и Артаса, ещё не вышли на требуемый уровень. Да, мы могли бы ввязаться в войну с сомнительным исходом, но великих держав пока три, и именно оставшийся в нейтралитете выиграет войну.

Лордерон? Но их армии огромны и закалены противостоянием с Плетью. Конкиста — сильнейшая партия при дворе Артаса, собственно, его рывок в Нортленд за королевской реликвией, и стал днем рождения нынешней опоры трона. К тому же, у Лордерона есть козырь, которого нет ни у нас, ни у Даларана. Это не талант одного из лучших полководцев своего времени, нет. Это сам король и его Зангетсу. Никто не знает, из какого мира пришёл этот тесак, но Плеть уже не раз пожалела, что дала тогда ещё принцу взять подобное оружие.

И нам остаётся только одно. Сделать то, что десять лет назад провернули маги Даларана. Пробить путь в новые земли, начать свою собственную конкисту, повергая аборигенов и выкачивая их ресурсы.

И, в свете этого, сын мой, я должна предупредить тебя. У нас с Тралом договор.

Даларас почувствовал, как сползает с него маска. Да, долг правителя тяжёл, и, несмотря на всю власть и комфорт, которые дают место короля, будь его воля, он был бы герцогом. Меньше жертв приносить. Но на то, что мать предложит такое, он уже тем более не рассчитывал.

— Да нас распнёт собственная власть, мама.

— Только если не приучить их к мысли, что это — нормально. Именно поэтому, мы начнём с колоний. Чтобы и люди, и орки, привыкли, что они — союзники. Чтобы династический брак наших внуков никого не удивил.

— Это безумие — выдохнул принц Даларас — Я ведь ещё даже не женат.

— А придётся.

Волны плескались о борта кораблей. Они бы многое могли рассказать. О спящих в глубине нагах, о пандаренах, ведущих войну с колонистами Даларана. О сонной старости Западного Континента, Калимдора, что будет растоптана кованными сапогами конкистадоров Штормграда.

Они могли бы рассказать, что это судьба. Что людям суждено прийти на каждый материк. И то, что сорок лет назад один молодой и горячий принц вытащил из ледяного плена совсем другой меч, ничего не изменило.

Они могли бы поведать о тех, кто всё это проделал, о сбежавшем охотнике и страннике по Снам. О том, что, поменяв всего два меча местами, они очень многое изменили во всех мирах. О том, что до вторжения Пылающего Легиона в Сейретей осталось уже немного. О том, что чародеи нарождающейся магической школы Лордерона скоро нащупают способ вторгнутся на территории Легиона. И о том, что возможно, зажатые с двух сторон, союзом духовных лучников со жнецами, и объединёнными армиями людей, именно демоны проиграют.

Волны многое знают, многое могут сказать. Ведь все моря суть одно, и волны знают почти всё о почти всех. Вот только кто хотя бы хотел расспросить Великое Море?

А потому волны просто бьют о борта кораблей, что стоят в гавани Штормграда.

Подлянка шестая. Минимальное некромантическое воздействие.

— Ух-х, хорошо — проговорил Най, глядя на кипящую лавовыми гейзерами равнину по ту сторону иллюминатора.

Илл, высокий синекожий гуманоид и постоянный напарник Ная в мелких проказах с далекоидущими последствиями, покосился в сторону человека.

— Должен признать, твоя идея с подменой Фростморна отодвинула инспекцию моей камеры ещё на пару тысяч лет. Правда, я так и не понял, зачем ты восстановил руки тому человечишке.

— Ну-у — протянул Най, почёсывая нос — ты ведь и сам всё знаешь, верно?

— Да-да — передразнивая напарника, Илл прикрыл глаза — "возможность полгода изучать киборга третьего макропоколения в почти естественных условиях дорого стоит". Помню, слышал. Ты, кстати, так и не объяснил, что это за макропокления киборгов.

— Ну, это авторский термин — почёсывая затылок, начал отвечать Най.

— То есть твой личный бред.

— Возможно. Но, тем не менее, мне так думать проще.

Так как, я излагаю, или нет?

— Да излагай уже.

— Ну, вот, смотри. Моя любимая и подзабытая родина. Внедрили человечку кардиовертер, или ещё какую пакость — и стал он, можно сказать, прототипом киборга. А вот когда в нём будет целая куча связанный в единую систему имплантов, управляемых каким-нибудь центральным чипом, то он окончательно станет киборгом первого поколения.

Но ведь есть такая штука, как тенденция к миниатюризации. И рано или поздно, киборгоделы должны сделать шаг вверх по ступени прогресса и эволюции. Проще говоря, приделать ко всем имплантам приставку "нано". Получится уже нечто весьма совеобразное существо, где техническое от биологического отличить трудновато.

Ну а потом, когда киборги второго поколения станут распространёнными, найдётся умник, который решит перестать платить деньги корпорациям, производящим наномашины для аугментации. Вшьет там себе инструментрон в брюную полость, или ещё что. Вот тебе и поколения "2+". Техобслуживание требуется крайне редко, импланты производятся непосредственно внутри. Знай себе, софт обновляй и проходи ремонт при неполадках.

Ну, а можно пойти ещё дальше. Объединить все наномашины, даже находящиеся в разных организмах, в единую сеть. ИИ, который сам будет писать программы для имплантов, обеспечивать аугментацию новых членов общества, техобслуживание и так далее.

А теперь поменяй наномашины на мидихлорианы, а "управляющий ИИ распределённой вычислительной сети" на Великую Силу. Ничего не напоминает?

— Хочешь стать кем-т большим, чем являешься сейчас?

— Просто хочу попробовать написать фанфик на родную реальность.

— Будет интересно посмотреть — согласился Илл — вот только готов ли ты?

Это было больно. Стоило расслабиться, на пару месяцев отпустить вожжи, и вот уже он, генералисимус, вождь страны, дважды поднятой из руин, стоит на сером плацу, а в небе проецируются картины брошенной им, пусть и невольно, страны.

До крови — лишь бы заглушить боль душевную — он кусал губы и сжимал кулаки, глядя, как соратники один за другим уходят в распыл. Верх во вспыхнувшей партийной грызне взял — о, злая ирония судьбы — колхозник. Никитку, этого недалёкого хохла-клоуна, поставили на царство. Зачем? За что?

Он даже не обиделся на поливание грязью своего имени. "Культ личности", необоснованные репрессии? Ха! Попробовали бы они, эти шакалы, сами встать у руля страны, воевавшей с самой собой десяток лет, провести её через индустриализацию, новую Войну, одновременно выживая в банке с пауками, по недоразумению называемой Партией.

Но как обидно когда то, что ты пестовал, спускают в унитаз. Когда выращенная из золы сгоревших в сорок первом дивизий, возрождённая, она снова хиреет. Когда изо всех углов вылезают кликуши, только и умеющие, что вопить, как Их, Невинных, в Этой Стране Мрака, Унижали.

Хотелось плюнуть, растереть и уйти, раствориться в нихиле. Но что-то его не пускало. Быть может, природа этого места, или простая человеческая ответственность.

Спокойно он наблюдал за спокойным правлением следующего правителя. Не завоеватель и не тиран, он, казалось, вёл страну спокойно, избегая кризисов. И он, наблюдающий за дряхлеющим генералом, старательно гнал от себя мысль, как похож этот "застой" на правление царя-миртворца.

Последующая чехарда мимолётных владык, умирающих через пару лет после того, как садились на трон, прошла мимолётно, не оставляя уже ощущений. Он, мёртвый владыка пока ещё живой страны, вдруг понял. Всё. Алес. Полный.

И когда Меченый и Боренька с прочими совместно распустили страну, это уже было заколачиванием гвоздей в крышку гроба.

— Забавно, не правда ли? — проговорил кто-то — Полсотни лет назад их деды шли на смерть ради спасения страны, а теперь внуки радуются её краху. А ещё через пять лет будут страдать и считать себя ограбленными. Ведь сытая жизнь кончилась! Ах, верните всё обратно! При совке было лучше.

Он повернулся, находя говившего.

Их было вдое. Высокий синекожий нечеловек, в глазах которого жил холодный свет. И щуплый парень лет двадцати, худой и нескладный.

— Я — Най. А это — мой напарник, Илл. И я хочу предложить вас сделку. Скажите, Иосиф, вы не хотите начать вс с начала?

— Издеваетесь?

— О, нет. Я просто хочу поставить эксперимент — человек усмехнулся, отчего в уголках губ собрались некрасивые складки — что будет, если вы сыграете за тех, кого свергали.

Так как, вы согласны стать Михаилом Романовым, Иосиф?

Михаи?л Фёдорович Рома?нов (Михаил Стальной) (1596 — 1674) — первый русский царь из династии Романовых (правил с 27 марта 1613 года), был избран на царствование Земским собором 21 февраля (3 марта) 1613 года. Сын боярина Фёдора Никитича Романова (впоследствии — Патриарха Московского Филарета) и боярыни Ксении Ивановны Романовой (урождённой Шестовой). Приходился двоюродным племянником последнему русскому царю из московской ветви династии Рюриковичей, Фёдору Иоанновичу. Реформатор, просветитель и завоеватель. Первый император Российской Империи.

Российская Империя (осн. 14 октября 1662) -мультипланетарное государство, охватывающее Марс, Венеру, Луну, Внешние Колонии, территории в Европе, Азии, Северной Америке и Океании. Столица — Новый Царьград. Государственный строй — конституционная монархия (с 1929г.). Правящая династия — Романовы (Романовы-Стальные).

Википедия от 1982 г.

О преимуществах межмировой торговли

— Не понимаю — выдохнул командующий, ещё раз проверяя документацию.

Сидящая рядом с ним блондинка, словно сошедшая с обложки хентайной игры, не спрашивая разрешения, закурила. Благо, были причины.

Когда на первого командующего вышли... эти... впрочем, она-то, в отличие от нынешнего командующего, понимала, почему Гендо отказался сотрудничать.

И даже понимала, почему никто, даже она, не смогли ничего найти, когда тот зайдя в ангар Евами, подскользнулся и утонул. Совершенно случайный несчастный случай, как и следовало ожидать. Как и в случае Козо, неудачно подскользнувшегося на мандариновой кожуре.

Удивительно было другое. Почему она, как инициатор попытки захвата интересных экземпляров, не умудрилась случайно, скажем, сломать каблук и разбить голову?

Почему пострадали только командующий, его заместитель, и три комплекта их преемников?

А теперь предстояло выяснить, что из себя представляет личность нового начальника.

— Что именно непонятно, командующий?

— Вы ещё спрашиваете? Нет, вы только посмотрите! Превосходный контракт наёмника! Вы только вдумайтесь, один человек окутывается доспехом из силовых полей, размером с Еву! Ни расходов на питательный раствор, ни астрономических щитов за электричество! Просто выходит пятнадцатилетний подросток, создаёт этого робота, Сусано, и всё! И даже уборка идёт за счет наёмников! Какая экономия! Вы только вдумайтесь!

Я одного не понимаю, госпожа Акаги! — обращение на гайдзинский манер неожиданно шло новому командующему, командированному из Германии — Почему у меня нет результатов предварительных исследований? Где данные удалённого сканирования?

— Работа ведётся — привычно парировала Акаги.

— Ах, Ведё-отся... — протянул командующий — тогда вам хватит двадцати часов, чтобы дать мне предварительный отчёт, надеюсь?

— Разумеется — согласилась она. Ярлык на нового начальника был наклеен. В отличие от прошлых, он не был в курсе Плана, и в его голове уже шеренгами шли те, кто сменят Ев на боевом дежурстве.

— Раз уж мы в Японии, то вся эта библейская заумь не нужна. Ангелов переименуем в Аякаси, благо А-тревога останется. Ну а вы, я надеюсь, представите приёмке через пять лет Сусано-01, Акаги Рицко.

Внезапно, его глаза как-то резко покраснели. Рицко даже показалось, что там что-то шевельнулось, меняя рисунок.

Она стояла в черно-красном, точно герб NERV, мире. Чёрная земля под ногами уходила вдаль, сливаясь где-то далеко с чёрным небом, по которому медленно плыли красные облака. И лишь спереди, за спиной командующего, здесь выглядящего как один из Этих, плескалось море кроваво-красного моря.

— "Этот мир мёртв". Так сказал ваш командующий. Ваш первый командующий. Странно, что он не понял — это именно тот мир, что он сам пытался создать.

Голос доносился отовсюду, с мёртвых небес и от чёрных крестов, от твёрдой земли, заставляя вибрировать кости ног, и даже от воды цвета питающего раствора. Точно голос Бога.

— Вы — один из них? — сделал очевидный вывод Акаги.

— Я — бесспорно — солидно прозвучало со всех сторон — Но ваш командующий — просто кукла, в которую я установил этот суррогат фирменной иллюзии Учиха.

Я уполномочен вам предложить новую работу.

С этими словами, он подошёл к ней, и старая оболочка слетела с него, как шелуха, показывая истинную суть главаря делегации Этих — выглядящего на двадцать блондина с тускло-голубыми глазами зрелого человека.

Его рука легла на живот Рицко.

— Эта жизнь принадлежит вам. Но только скажите да, и после смерти, ваш дух улетит к нам, в новое тело. В новый мир, где есть множество новых тайн.

— Плата? — выдавила Рицко, одёргивая себя от желания облизнуть враз пересохшие губы.

— Ваш труд на благо Империи, как и сведения, что мы получим с этой печатью, и будут платой.

А затем он замолчал, ожидая ответа. В этом Акаги была уверена. Чем бы ни была печать, якобы наложенная им, сидящим в иллюзии, являющейся лишь подделкой под что-то ещё, она, несомненно, был уже наложена. Возможно, ещё до того, как Икари Гендо приказал захватить одного из обладателей этих ледяных гигантов.

Возродится в новом, наверняка молодом, теле, чтобы заниматься любимой работой уже там? А почему бы и нет?

— Согласна.

— Очаг в норме. Канал А-10 в норме. Запуск формирования тела.

Сотни тонн воды взметнулись вверх из озера, формируя нечто вроде огромного скелета из стремительно намерзающего, почти прозрачного, льда. Затем ещё большее количество воды сформировало сотни потоков, образующих мышцы на том, в чём опытный специалист усмотрел бы сходство со скелетом Ев — морально устаревших гигантских биороботов.

— Солевые нервы сформированы. Контролирую формирование активной зоны под кабиной пилота.

— Пресс сформирован. Кости таза готовы. Диафрагма пропитана свинцом.

— Гармоники стабильны. Сенсей?

Акаги Рицко в очередной раз пробежалась глазами по показателям. Да, всё как и полагается. Кабина пилота в грудной клетке. Термоядерный реактор в животе. Просто чудесно.

— Запуск разрешаю. Командующий?

Немец, довольно улыбаясь, вытер вспотевший лоб форменной кепкой.

— Сусано — 02, запуск.

— Да, папочка!

Рицко Амакава (в девичестве Акаги) — учёный и общественно-политический деятель эпохи Планетарных Войн, внесшая большой вклад в становлении союза Удзумаки-Амакава на рынке кораблестроения и материаловедения, а также в укрепления института семьи и брака.

Возраст: 117 лет.

Политические взгляды: либеральный ксенофоб

Статус в клане: Советник в составе Верховного Совета Клана Удзумаки-Амакава

Статус в Империи: Священный Зверь Науки

Наиболее известная фраза: "Так-так, чужой. Как интересно. Нет, тут, определённо, требуется вскрытие. Разумеется, без анестезии. Этот эксперимент направлен на исследование анатомии, а не биохимии."

Занятость: в настоящий момент проживает в клановом исследовательском центре в системе Карин, где ведёт исследовательские разработки в области физики полей и химерологии.

Наиболее известные работы:

Противодредноутная торпеда Longinium Lance

Система корабельных кеккай-барьеров SpaceSusano

Силовой доспех для охоты на молотильщиков NanoEva

Из статьи в "Энциклопедии для самых маленьких". Империя, Дзюби, Тсукиеми-но-Сато, типография N 216

Иное детство

Память... Личность... Как обыденно звучат эти слова. И в то же время, по-пустому пафосно, если их произносит кто-то с высоких трибун. Но если подумать — а что останется от него, если исчезнет первое? Будет ли он собой, личностью, лишившись памяти?

Оставшись один, в темноте, где для тебя нет ни глаз, ни ушей, да ничего, даже чувства времени и звука тока крови в ушах, нет — кем станешь? Что останется от твоей личности, оставленной наедине с собой?

Кем можно быть, если памяти о себе — нет, и всё, что даёт мир — это расплывчатые краски и смазанные звуки? Ни голосов, ни картин. Кем можно стать, если памяти нет? Если твоя личность потеряна?

И что останется, если ты — чистый лист, оставленный в темноте?

Говорят, когда-то давно, но после того, как пытка размеренно падающими на макушку каплями воды, стала устаревшей, кто-то умный предложил такую штуку. Отмываем от пота и запахов человека, погружаем его в цистерну с солевым раствором и оставляем там. Одного. В темноте и тишине.

Вроде бы, первые вспышки света в глухой темноте, начинаешь видеть в течение получаса. Звуки — в течение шести часов. А потом ты сам обманываешь себя, усложняя эти галлюцинации, превращая их в картины, добавляешь к ним звук. Иначе твоя суть, лежащая под крышкой черепных костей, окончательно рассыпается.

Впрочем, итак, и эдак, через недельку лежания в цистерне, окружающие получат тихого сумасшедшего. Что бы сам безумец, там, в своей тюрьме, не думал.

Память и входящая информация — вот что поддерживает нашу личность на плаву. Стоит ли удивляться, что я, сидевший в темноте чаще прочих, был рад, когда вместо вспышек света, я видел картинки? Стоит ли удивляться, что я никому не сказал о них?

К сожалению, этого я не помню.

Среди моих сверстников были те, кто помнил лица родителей, виденные лишь в первые дни жизни. Вернее, размытые пятна — какие лица может разглядеть ребёнок, глаза которого ещё не привыкли видеть?

Среди них было множество тех, чьи воспоминания начинались с трёх-четырёх лет. Наверное, это и есть норма — начать отсчет своей жизни с той эпохи, когда уже способен бегать, видеть, говорить. Когда становишься хоть немного самостоятелен, и начинаешь познавать мир.

Я помню себя с одиннадцати. Именно так, с этого возраста. У меня не было амнезии или чего-нибудь ещё подобного. Нет, отдельные фрагменты, вроде орущих воспитательниц, или закрывающейся двери чулана, я помню. Но связная линия событий, когда я помню свою жизнь слитно, как сюжет книги, формируется только с этого времени.

Может, я умственно отсталый, а?

Во всяком случае, это объясняло бы, почему я никому не сказал о картинках, виденных в той комнате, где я частенько оказывался.

Картинки были разные, порой никак между собой не связанные, как и воспоминания о моей реальной жизни. Но их было интересно смотреть, по ним было можно учиться, и я молчал о них.

Наверное, уже тогда я понял, за воображаемого друга, равно как и просмотр подобных картинок, меня не похвалят. И я просто смотрел, собирая их в три группы.

Первые, были наполнены реками крови. В них у того, из чьих глаз я смотрел, были разные тела, но суть всегда была одна и та же. Реки крови, города, заполненные телами, как лежащими, так и бродящими по улицам. И женщина с короткими когтями на пальцах рук, останавливавшая путь того, кто лил кровь. Раз за разом, тело за телом.

Всё, что я запомнил из них, это обращение с ножом, её лицо, и подростка в очках, однажды прервавшим путь одного из тел. И ощущение, что во всех картинах, наблюдатель был один и тот же. Некто, откликавшийся на имя Змея. Или же кличку, прозвище?

Вторые, были скучны. Некто, говоривший со змеями, интриговал, изредка сражался. Даже мне, только начавшему тогда ходить в Академию, было ясно, что сражался он бестолково. И так же глупо умер, не удостоверившись в смерти врага.

И всё же, я тогда, наверное, впервые попробовал использовать картинки на практике. Попытался поговорить со змеёй. Что может быть глупее? Только то, что змея отказалась говорить, заявив, что ей нет дела до "всяких дураков".

Впрочем, были у Второго и интересные идеи. Почему Второго? По-моему, это было логично, что, когда цепочка перерождений Первого прервалась, он попытался перестать умирать. Якорь для своей сути, удерживающий в реальном мире, чтобы вновь возродиться, не уходя в Чистый Мир, что в этом плохого?

И всё же, даже он проиграл, несмотря на эти якоря.

Третьему, я присвоил этот номер, именно исходя их якорей. Видимо, он тоже видел картинки, как и я, оставаясь подолгу в темноте. Именно поэтому, он делал якоря, удерживающие его в этом мире, в куда больших количествах. В частности, один из якорей, вернее даже, оба, располагались в моих глазах. И это пугало бы меня, будь я постарше.

Память Третьего была полезна, в отличие от Первого, или, тем более, Второго. Он был реальным существом, или кем-то похожим, потому что часть картинок о нём, совпадала с тем, что я нашёл в книгах.

Мы с Третьим были соотечественниками, а день его смерти был всего на несколько дней позднее моего рождения.

Не храни его память убедительных доказательств того, что мёртвых можно вернуть, я бы поверил, что он — моя прошлая жизнь.

Возрождаться змеёй, раз за разом убегая от смерти, и возрождаясь вновь? Что же, не самая плохая карма, наверное.

Тем более, если картинки Первого и Второго были не от мира сего, то история Третьего была полна полезных знаний. Другие же были лишь красивыми сказками, пусть и отчасти полезными.

Был ясный день.

Яркое солнце освещало городок, по недоразумению и в силу традиций, звавшийся деревней. Ох уж эти традиции! Сколько в них порой бывает дикого, странного и нелепого, не перечислить. И лишь их своеобразное очарование, как и понимание, что они есть память общества, как личности, позволяет смириться с ними. И даже получать удовольствие от них.

Деревня была заполнена людским гомоном. Занесённая из далёких стран традиция, чужеземная, но полезная, уже пустила корни в этом городе, и теперь народ, пережидавший духоту в тени сквером и домов, высыпал на улицу, торгуя, сплетничая, и гуляя.

Вот вышел из магазина подросток лет десяти. Тело почти полностью скрыто с помощью коричневой куртки с капюшоном, а видимые части, кисти рук и шея, закрыты бинтами. На глазах — тёмные очки для плавания. Нос и подбородок скрыты респиратором. Довольно экстравагантный вид, скажите вы? Но здесь многие одеваются так, что впору только удиляться человеческому безумию и креативу. Одни обтягивающие комбинезоны чего стоят. И ведь климат не помеха, как и здравый смысл.

Вот, например, идёт куда-то девушка в длинном плаще. Казалось, как можно носить плащ в такую погоду? Это же переносная баня получается.

Наивные люди! Те, кто знают, во что она раздета под плащом, уже ничему не удивляются. Впрочем, закалённые всеобщей оригинальностью в выборе одежды и не только, люди вообще мало чему удивляются.

А вот, огибая бегающих, кидающих друг в друга деревянные звёздочки, детей, идёт мужчина. Лицо скрыто масок почти полностью, в руке — книга с не самым либеральным рейтингом, рядом бегают толпы детишек, и — ничего! А ведь бывают места, где за такое можно сходу получить подозрение в педофилии, попытке ограбления банка через две улицы, и славу извращенца, читающего эротическую литературу на ходу, посреди людной улицы.

В общем, славен город, и полон безумцев. Так что, на нашего героя, скрывающего тело бинтами, и защищающим глаза очками, никто не обратил внимания. Впрочем, быть может, не только поэтому.

— Украли! — разносится по улицы визгливый возглас. Источник его — в том доме, откуда только что вышел наш герой — Кто посмел?!

Опустив респиратор на шею, уходящий подросток ест сладость. Пропитанные чем-то сладким рисовые шарики на тонкой деревянной палочке. Из-за опущенного респиратора, видно его лицо, пусть и частично. Широкий, не утративший ещё некой щенячьей припухлости, подбородок. Довольно широкий рот. Двигающиеся щеки, частично не скрытые бинтами. Самые обычнее щёки, вот только из-под бинтов выглядывают какие-то полоски. То ли морщины, то ли тонкие шрамы, симметрично нанесённые на лицо. Быть может, ритуальные?

Очищенная от сладостей палочка отправляется в урну, а лицо нашего героя скрывается под вновь одетой маской.

Куда он идёт? Зачем?

Кто знает?

Уж точно не те, кто сейчас следят за его точной копией, на цыпочках крадущейся к канализационному люку. В потеющих ладошках двойника, зажата упаковка с дрожжами.

Наш герой вышел за пределы городских стен и углубился в лес. Впрочем, было ли это лесом? Заросшее лишь травой и одинаковыми, кряжистыми деревьями возрастом не менее полувека, это пространство было лишено подлеска, ограничивающего видимость. Словно бы кто-то специально вырастил эти деревья, словно парк, дающий тень, и пути движения для будущих коллег, обожающих двигаться по ветвям, стенам и скалам, словно презирая землю и избегая касаться её ногами.

Сосредоточившись, как учили воспоминания Третьего, удостоверился, что слежки нет. Наверное, если и правда, у его учителя был некий специальный шарик для дальновидения, то сейчас он не использовался. По крайней мере, здесь. И уж тем более, здесь не было людей или разумных животных, ведущих слежку.

Пальцы сложились в несколько знаков, создавая последовательность из что-то значащих фигур. А затем наш герой вошёл в ствол одного из деревьев, исчезая. Сам он тут же почувствовал, как сила тяжести на короткую секунду исчезла, вернувшись в виде удара, смявшего кожу пяток, поднявшегося по сгибающимся ногам к пояснице и выше, заставляя чуть выгнуть шею, гася полученную энергию.

Конечно, в Академии учили падать по-другому, но он предпочитал верить картинкам о жизни Третьего. Всё же, это его убежище. Едва ли не единственное в округе, возле которого не располагался пост наблюдения или специальная печать. Очевидно, этот отнорок был неизвестен никому, кроме него. Во всяком случае, здесь долгое время до него не было людей. К тому же, обнаружь власти это миниатюрное подземелье, они бы либо присвоили его, либо завалили. Картинки жизни Третьего, как и собственные воспоминания о человеческой натуре, утверждали что, будучи обнаруженным, подобное убежище недолгое время оставалось бы заброшенным,

Как бы там ни было, он приступил к разминке, в своё время, разработанной Третьим. Закрыв глаза, чтобы тренировать чувство тела и слух, а также привлечь новую порцию видений, он начал заниматься. Двойник, искусство создания которых также пришло к нему с этими картинками, продержится до вечера. Если, конечно, его не ударят чем-нибудь острым или не изобьют до полусмерти.

Вообще, именно комплект картинок и сцен, принадлежащих к третьей группе, или, как он сам говорил, просто Третьему, вызывал наибольшие вопросы. Например, когда он был маленький, и только начал видеть их, это были в основном пособия по развитию тела и скрытности. С упражнениями, с разговорами с собой, объясняющими, что силовые упражнения лучше начинать с шестнадцати, а вот ловкость, скорость и координацию, стоит развивать уже сейчас. Также, как и интеллект, упражнения по развитию которого тоже всплывали перед глазами в самый необходимый момент.

Возникало подозрение, что, в отличие от Второго с Первым, картинки которых шли каким-то салатом, то кидая в далёкое детство, то за пару лет до смерти, Третий к чему-то такому готовился, заранее готовя преемника.

Перед глазами, словно отвечая на вопрос, появилась новая сцена в формате вида из глаз. Но ни речь, обращённая, судя по узнаваемому голосу, Третьим, к самому себе, ни сама картинка не заставили его изменить ритм бега. Концентрация — это тоже важно. Толку будет противникам насылать на тебя иллюзии, если ты проигнорируешь их, осознавая нереальность привидевшегося?

Это, кроме дополнительной информации и отработки действий вслепую, было третьей причиной, почему он бегал с закрытыми глазами, пытаясь вызвать картинки.

Третий — а это был, почти наверняка, он, стоял перед младенцем. Блондином, с узнаваемыми метками на щеках, которые он сам порой видел в зеркале, меняя бинты, скрывающие тело. От ребёнка во все стороны хлестала, словно вода из рвущегося шланга, густая красная субстанция, никак не являющаяся обычным веществом.

Он не произнёс ни слова. Не прекратил упражнения. Третий в своём руководстве сокрушался, что только в зрелом возрасте понял, как надо было развивать тело? Что же, это веский повод действовать по его инструкции, не отвлекаясь раньше времени на всякие мелочи.

И только потом, два часа спустя, наш герой сел в позу для медитации. По-прежнему, не открывая глаз. По-прежнему, сохраняя спокойное дыхание.

По-прежнему, незамеченный окружающими.

Внутренний мир. Как много ненужного пафоса в этом слове. Пожалуй, больше только если назвать это как-то более превозмогательно, навроде Персональной Реальности.

Никто не знает, что это такое, никто не знает, зачем оно надо, но все туда лезут. Жутко, не правда ли?

Наш герой, несмотря на природное любопытство, залезать в нечто подобное, никогда не стремился. Как-то страшно самому себе делать операцию, не имея зеркала или чего-то другого, окромя собственных заскорузлых ручонок. А пускать кого-то другого в святая святых — это и вовсе ни в какие ворота не лезет. Внутренний мир потому и зовётся с таким пафосом, что является чем-то недостижимым. В смысле, все, кто мог правдиво утверждать, что его достигли, уже никому ничего не скажут. Такой вот забавный парадокс. Те, кто создал ту древнюю пытку, с цистерной с солевым раствором, утверждают, что с её помощью как раз и можно познать свой внутренний мир, ибо тишина, темнота, дзен и вообще медитация. Их бы самих туда засунуть, чтобы нашли. А то соловьём разливаться все горазды, а вставать в очередь на превращение в слюнепускателя сумасшедшего, почему-то, никто не торопиться.

Одним словом, мутное это слово, как и понятие — внутренний мир.

Именно поэтому, лезть туда не хотелось. Да и зачем, коли и так известно, где что располагается? Спасибо Третьему за сцену-объяснение.

Итак, промедитировав тридцать и три минуты, он наконец почувствовал, что энергия ци куда-то закрутилась, чакры оттопырились, а аура развернулась на восемь сторон света.

Одним словом, он оказался у входа в то, что менталисты, лишённые необходимого пафоса, звали "внутренним пространством".

Как и положено, выглядело оно просто как родной город, только разве что без жителей. Во всяком случае, внешне.

Наш герой, упав на землю, прополз под натянутой поперёк городских ворот проволокой. Прополз, кое-где не касаясь земли, чтобы не потревожить ненароком мины. Всё же, сам устанавливал, так что забыть, где что находится в оборонительном поясе собственного разума, было довольно сложно.

Забравшись, таким образом, за стену, он тут же нырнул за будку, где в реальной жизни располагалась стража. За ней, будкой, начинался узкий проулок, где и надо было пройти десять метров, обходя волчьи ямы, всегда горячие котлы с оловом и прочие прелести оборонительного пояса.

Там, в середине переулка, в нише, образованной выгибающейся стеной, росло дерево, как ив реальном мире. Именно в него, сложив печати, он и вошёл, обходя первый оборонительный пояс по заботливо сделанному отнорку.

Две секунды падения, удар по ногам. Вокруг темнота коридором, всё как обычно во втором оборонительном поясе.

Печально было осознавать, что базовый обронительный пояс, творение скорее подсознания, пусть и сотворённый в первые дни жизни под влиянием внешнего фактора, намалёванного на личном пузе, был ещё глубже. И в силу его заранее известного вида, располагался почти в самом низу, куда и стекались грунтовые воды со всей копии реального города и довольно сильно выдуманных, подземелий.

Путь его лежал в тоннели, где вода доставала по пояс, темнота была расцвечена слабым светом ламп, а тишину скрашивала равномерно капающая из труб и с потолков влага. Иначе говоря, если Третий был прав, и зверюшка внутри него была, жить ей из-за устройства тюрьмы, полагалось в канализации.

Долгий путь могло только скрасить ожидание возможности спрятать где-нибудь в тамошних коллекторах ход на следующий оборонительный пояс, которые ещё не был построен, хотя место для его создания в разуме и присутствовало.

Вечерело.

Под громкие крики, народ участвовал во всенародном развлечении. Ловля хулигана, разрисовавшего национальную святыню, лица правителей города, высеченные на огромной скале, продолжалась.

Никем не замеченный, из ствола дерева, словно то было иллюзией, вышел наш герой. Удостоверившись, что слежки нет, он пошёл прочь от города, к небольшому озеру. Ведь если его путь будет обрываться у дерева, это будет подозрительно, верно? Во всяком случае, Третий в своих воспоминаниях, учил именно так.

А в том, что это не галлюцинации, как, возможно, Второй и Первый, а самые настоящие воспоминания, он уже успел в очередной раз убедиться.

Как бы там не было, следовало прийти к озеру. Посидеть, оставить свой запах. Да и окунуться заодно. В убежище почему-то водопровода не было.

На озере его ждали. Наблюдатель был один, к тому же, непрофессиональный.

— Привет — проговорил он, зная, что его услышат. Но лишь тихий писк был ему ответом.

С наблюдательницей, девушкой, скорее даже, ещё девочкой, его возраста, наш герой познакомился довольно случайно. Шёл вот также, с озера. Решил срезать путь через парк, где как раз трое альтернативно-одарённых зачем-то унижали дочь главы довольно мстительного семейства.

Собственно, именно репутация её отца, главы известного клана разведчиков, вуайеристов и извращенцев, и заставила нашего героя тогда вмешаться. А то мало ли, ещё начнут следить, портить жизнь за то, что не вмешался. Кому оно надо, спрашивается?

Так что, наш герой, никем не замеченный до поры, подошёл к спорщикам. Пинок коленом, два удара руками, и можно дальше идти по своим делам. Девушка спасена, сытый дракон спит на дне озера, герой идёт в бордель. В смысле, все спокойны, все довольны.

Наказ ли отца, природная склонность семейства, известного своими глазами, позволяющими видеть сквозь стены и не только, или что-то иное заставило девочку следить за ним, наш герой не знал. Да и не горел желанием знать пока что. От наблюдательницы не было особого вреда, так и пользы мало. Что на неё обращать внимание, если всё равно не придётся работать активно?

Опыт Третьего, как и собственные исследования, показали, что выпускников Академии собирают в команды по трое. Сначала формируются группы определённого профиля, навроде разведчиков или группы захвата, комплектуются соответствующими командирами. Ну а потом, тасуя оставшихся не у дел, создают боевые команды с более-менее сбалансированным боевым потенциалом.

То, что девочку пошлют в полевую разведку, было ясно с самого начала. Семейные склонности обрекают её, как и одноклассника-собаковода, на подобную роль. Точно также, как спайка менталист-теневик-морф, эта троица детей своих отцов, будут в одной команде захвата и потрошения. Что до остальных, то также имелись несколько устоявшихся по профессиональным признакам или дружбе сообществ. Остальных же, у кого не было готовых напарников или ярко выраженной специализации, ждала лотерея.

Принцип некоторой "сбалансированности" команды по силе был довольно известен. Отличник, середнячок и отстающий, собранные вместе, давали команду некой средней силы, которую проще было использовать в расчётах стратегов. Отрыжка прошлой войны, когда именно такие тройки становились сухими строками во фронтовых отчётах.

Разумеется, попадать в команду средней силы, наш герой не желал. Зачем, если, зная механизм, можно здорово повысить свои шансы на успех? Занизить свои показатели до проходного минимума, чтобы поставили в команду кого-то стоящего. Одну порцию балластного вещества можно и потерпеть.

Вот так и думал наш герой, выбираясь на берег и вытираясь. Так он и думал, накладывая бинты, скрывая своё лицо и руки. Его уверенность была крепка и когда он шёл домой.

А следом за ним, тихо пошла и наблюдательница.

Иногда, подсчитав время, затраченное на наблюдение за ним, наш герой удивлялся. И что же она не тренируется, нарабатывая рефлексы? Казалось бы, её репутация требует становиться сильнее, чтобы с ней, наконец, стали считаться.

Но — не судите, и всё равно осудят.

Зная это, наш герой и не говорил ничего. Мало ли, какие причины у подглядыша? Тем более, кто сказал, что только он такой умный, занижающий свои возможности для попадания в команду напарников посильнее?

"Год прошёл"

Подумалось как-то невпопад, непонятно, отчего. Да и почему, именно, год? Откуда считая?

"Дурацкие мысли. Я слишком много думаю вхолостую" — признался сам себе.

В классе было тепло и чуточку душновато. Класс сонно замер, делая вид, что слушает что-то рассказывающего о Воле Огня учителя — довольно приметного типа с шрамом поперёк носа.

Шрам этот, аккуратный рубец, идеальной горизонтальной прямой пересекая лицо практически от скулы до скулы, являлся главной отличительной особенностью учителя. В остальном же это был вполне стандартный тип, читавший теорию, гонявший хулиганов и лентяев, причём крайне безуспешно. Столь же безуспешно, очевидно, он и показывал различные приёмы, должные пригодится в им будущей работе. Во всяком случае, картинки-воспоминания Третьего, были гораздо понятнее и роднее. Как и объяснения, почему-то выглядящие как лекции самому себе, бледному длинноволосому мужчине, рассказанные в зеркало.

Тепло, но не жарко. Хорошо. Так и хочется растечься по парте, впитывая это тепло, свернуться на тёплом дерево и молча щуриться, точно ящерица. Как змея не получалось — память Третьего говорила, что оные по техническим причинам не могут щуриться. А как кошка — было бы оскорбительно. Что общего может быть у него с этими наглыми тварями, одну из которых вечно ловят выпускники Академии?

Лёгкий сквозняк, принёсший с собой множество листьев, вызвал лёгкое недовольство. Никакого психоза или истерик. Просто хотелось всё сделать совершенно, без лишних потоков ветра, касающихся кожи.

Листья, кружась, влетели в класс, тут же начав падать по спиралям, сходившимся на его полураскрытой ладони. Листик там, листик здесь. Вот и полная ладошко.

Он согнул пальцы, собирая руку в кулак. Между ними, показались зелёные уголки, похожие на любопытные мордочки лис или змей, высунувшихся из логова на разведку. И самой ладони стало мягко и чуточку теплее.

Тихо, незаметно даже для себя, вздохнув, он раскрыл ладонь. Листья, подхваченный снова задувшим ветром, улетели в окно прихотливыми траекториями, за которыми следили лишь двое. Он же следил за этими двумя, кандидатом на лучшего тактика в своём поколении, и принцессу клана, известного своей генетической склонностью к вуайеризму. Ну, если верить слухам и здравому смыслу, конечно же.

Учитель протарабанил оставшиеся пять минут урока и ушёл. Его сменил второй преподаватель основных предметов и как минимум приятель шрамолицего. Блондин с немного лисьим и при этом неприятным лицом начал рассказывать о том, что через неделю будут выпускные экзамены.

"Завалить, или же нет?"

Мысль действительно была интересной, ведь завалив и этот экзамен, как и проходные, есть возможность остаться на второй год или попасть в формируемую команду из бесполезных выпускников. Это минус. С другой же, учитывая привет, запечатанный в его пузе, навряд ли ему дадут ещё прохлаждаться. Тем более, перезапечатать не выйдет. Третий, если это и правда был он, слегка изменил узор на животе своей последней жертвы. Так что, любая попытка вынуть Лиса из коробки могла быть... громкой. Примерно как восемь взрывпечатей, каждая по четыре суточных резерва демона. Как-то даже сел за расчёты и попытался прикинуть мощность взрыва. Вроде бы, деаже поделив результат на сто, ибо подрыв контейнера с запечатанным демоном — дело новое и не испытанное, получалось внушительно. В пределах полукилометрового радиуса тотального разрушения. Как минимум.

Итак, оставить на следующий год нельзя, изъять лисика тоже нельзя. Вывод? Скорее уж, запихнут в боевую команду посильнее. И задание посерьезнее, чтобы макнуть лицом в слабость, но без фатальных последствий — команда и наставник-командир не дадут. Ну а его личные цели, попасть в напарники к кому-нибудь нормальному, а не бесполезному гандикапу, — это уже его личное, опять же, дело.

"Не, не получится — остановила его своевременная мысль — Даже если принцесса не сдаст клану, то ананасик, увидев такое несоответствие между моей демонстрацией с листьями и результатом, точно стуканёт отцу. А тот, уж точно, спустит информацию руководству, хотя бы из-за слабости своего клана. Начнутся эти расспросы, подозрения. Кому оно надо?"

Иными словами, экзамен следовало сдать. Просто... по нижней границе. А то ещё сунут команду, которую придётся выволакивать на своём горбу.

С кислой физиономией, словно бы его накормили солёными лемонами без анестезии, классрук, вернее, бывший уже учитель, выдал награду. Сиречь, аттестат, он же удостоверение, он же странный элемент обмундирования под названием "протектор".

Кивнув и тут же, по опыту Третьего, в бытность свою службы здесь без изысков носивший металлическую пластину на лбу, чтобы впитывала пот, слепила супостату в глаза и вообще не мешала, повязал. И вышел.

— Сдал — выдохнул окружающим. И тут же пошёл вниз, к качелькам, чувствуя вполне взаправдашнюю усталость.

Всё же, это было реально трудно — ответить так, чтобы набрать именно минимальный проходной балл по теории, затем слить спарринг не слишком быстро и не слишком явно. И вот теперь создать ровно пару иллюзорных двойников, хотя остальные создавали не менее трёх.

Довольный, он упал на качели во дворе Академии. Вокруг было полно осуждающих взглядов, направленных на него, в духе "это-тот-самый-демон-как-жаль-что-он-сдал", но на это было плевать.

Подувший словно бы со всех сторон ветер сорвал с десяток мелких, молодых листьев, улетевших с потоками ветра, собравшимися в ладони. А затем пальцы снова согнулись, хватая эти листья.

"Даже если меня заложат, я буду знать личность предполагаемой крысы, и это хорошо. Да и в крайнем случае, я вполне попаду в шаблон ярко выраженного стихийника с Ветром, не слишком старательного или талантливого в чём-либо ещё"

Он разжал ладони, и подувший ветер тут же унёс листья, взамен принося ощущение преграды и запах. Информацию о человека, подходящем к нему.

"Надо же, уже все ушли, даже девочка-подглядыш. Ну и что тебе надо, блондин?"

— Добрый вечер, Учитель.

— О, я уже не твой учитель, ты ведь закончил у меня обучение. Но, ты ведь хочешь ещё силы?

— Да, конечно!

— Тогда у меня есть для тебя тайна...

"Детская разводка. Но даже интересно, с чьей санкции он работает? Или же это его инициатива? Подбивать на кражу реликвий наивных деток для проверки их интеллекта и моральной стойкости? А может, это инициатива, направленная именно на меня?

Накажем, ой, накажем вас, бывший не-учитель"

И так и хочется — нет, не улыбаться или глупо хохотать — облизнуть вдруг ставшие сухими губы.

Смеркалось.

Гости съезжались на дачу.

Убедившись, что большинство свободных и праздношатающихся бойцов отвлеклись на проходящую рядом пьянку — событие случайное, но удачное — наш герой вошёл в здание. Вошёл в лучших традициях книжек, учащих плохому. Нет, не через окно верхнего этажа, куда попал, спустившись на верёвке с крыши. И не в стиле плохого боевика, через выбитую дверь.

Наш герой, не забываем этого, был двенадцатилетним подростком. Обладавшим, до кучи, благодаря рекомендованным видео-лекциями от Третьего, поразительной гибкостью тела, усиленной специальными приёмами, взятыми из того же источника. Поэтому он просто заранее поднялся на крышу днём и залёг спать до вечера, прикрывшись плащом. Простейший, на самом деле, фокус, с плащом невидимости. Правда, не подыгрывай окружающие так явно, наверняка, его бы засекли. Использовать что-то из секретного арсенала, что могло навести свидетелей на неудобные вопросы, было бы неразумно, верно? Кто их знает, менталистов. А ну как рискнут здоровьем и попробуют влезь в голову. Объясняй потом "это не я, это большой и страшный красный лис". В детстве, конечно, прокатывало. Но в дведнадцать-то лет и на четвёртом "добровольце" — не факт!

Вот и пришлось лежать на крыше и считать ворон. Ну, зато стало ясно, что это — подстава.

Итак, смеркалось. Наш герой, не снимая плаща, отогнул в сторону лист металла где надо и нырнул в вентиляцию. После чего бодренько пополз по ней, кое-как прикрепив следы проникновения обратно.

А затем вылез через узкую, но ещё недостаточно, решётку, в каморке неподалёку от цели.

Коридоры здания были ненормально тихи. Куда-то подевались патрули и постоянные посты, которые, если в Академии учили правильно, просто обязаны быть поблизости. По крайней мере, один, перед дверями в покои Старика (которого Третий порой называл Наставником), уж точно должен быть.

Но — нет. И дверь открылась в духе не боевика, и триллера — медленно, куда надо, и тихо скрипнув.

Выдохнув чуть сильнее — авось кто-нибудь отметит волнение и вообще борьбу патриотизма с трусостью — наш герой пошёл на поклон к начальству. Требовалось разоблачить подлого предателя, свившего гнездо в Академии! Понятно, что его за это не выгонят, ибо делать подобное самостийно он никак не мог. Но надо же продемонстрировать тупость пополам с лояльностью! В смысле, не крал и не собираюсь, а вот про подозрительного вам говорю.

Итак, наш герой прошёл внутрь.

— Старик — позвал он. И молчание было ему ответом.

Пожав плечами, он пошёл дальше, оглядываясь. Как и следовало ожидать, в следующей комнате, живописно, даже слишком, раскинувшись в кресле, спал Старик. Правда, жилка на виске немного неправильно дрожала, слишком часто. Не как должна бы у спящего. Да и частота дыхания, опять же.

Стоящий на полу, перед столом, свиток — подписанный, чтобы вор, видимо, точно не ошибся — оставил равнодушным. В памяти Третьего были они все, включая ныне утерянный свиток под номером Два, и все тамошние секреты рано или поздно окончательно всплывут в памяти, как и вся его жизнь. А вот сам спящий... его следовало разбудить.

— Старик — сказал наш герой и даже подёргал за рукав.

Ноль внимания.

— Старик — повторил наш герой, ущипнув спящего за руку. Да как ущипнув! Будь Старик простым человеком, не раскачивавшим ауру и оттопыривавшим чакры десятки лет, то на его руке уже бы вспухал роскошный синячина.

Тяжко вздохнув, словно бы на него свалились все беды мира, воткнувшись под левый желудочек осколком золотой чаши, наш герой набрал в этой же комнате воды. К счастью, там были и раковина, и даже двадцатилитровое ведро. Всё, как на заказ. Только и вынуть тёмно серую, несмотря на включённый свет, тряпку, оставалось.

— Старик! — заорал наш герой, а затем махнул ведром.

А затем, подумав, аккуратно водрузил уже опустошённое ведро, на голову Старика. С бровей оного, ещё капала вода.

— Я не хотел этого — сокрушённо выдохнул наш герой, твёрдо уверенный, что его услышат — но чтобы разбудить Старика и рассказать о предателе, придётся пойти на крайние меры.

И он встал на рабочий стол Старик. После чего, засопев, достал из кармана большую металлическую ложку. Столько же железную, как и ведро на голове Старика.

— Подъем! — закричал он с первыми ударами по ведру.

Через тридцать секунд, Старик сдался и, наконец, проснулся.

Всё это время, наш герой довольно улыбался.

Словно бы наконец, осуществилась мечта его жизни.

Возможно даже, не одной.

Следующий утром, выйдя из дома, чтобы получить место в команде, наш герой подумает, что всё, алес, детство кончилось. И единственным утешением ему будет тот факт, что восемь часов назад он успел славно повеселиться!

И ещё месяц их лидер будет вздрагивать от этого голоса, говорящего:

— Привет, Старик!

Будни "Ортханка"

Корабль был прекрасен. Красив той особой, понятной лишь его соотечественникам, эстетикой. Тем, кто мог ощутить преемственность, соединяющую тяжеловесную грацию Барад-Дура, давящую мощь Чёрных Врат и прагматичное изящество линий "Ортханка".

Корабль парил над миром, подставив поверхности лишь свой нос, тонкий и покатый. Об этот нос разбивались, безвозвратно разлетаясь в стороны, все лучи света, посылаемые аборигенами.

— И чего ради мы торчим у этого комка грязи — буркнул дежурный оператор. И только почувствовав тихое дыхание за спиной, понял.

Зря, зря он это сказал.

Угрюм Хватьнога молча смерил сжавшегося подчинённого взглядом жёлтых, драконьих глаз. Только смерил, хотя любой другой командир Мор-флота на месте бы убил нарушителя дисциплины. Но вместо этого — будь проклят драконий разум, вместе с глазами вручённый основателю рода Владыкой — следовало объяснить.

— Владыка не ошибается. Если его пути неисповедимы для тебя — стань умнее. Или выпрыгни через шлюз, чтобы не тратить кислород. Просто смотри.

Сказав требуемое, командир крейсера дальней разведки развернулся и ушёл. На обход.

Ему не требовалось смотреть на экран, чтобы понять, — началось. На планете местными дикарями был активирован Второй Удар.

Всё, как и предсказывал Владыка.

Корабль прекрасен. Корабль висит в пустоте, медленно выжидая. Он ждёт, он ощущает, как обтекают его узкое тело потоки Реки Времён. Он терпелив, как создавшие его. Как населяющие его. Как их предки, ждавшие победы две тысячи лет.

Он просто ждёт. Ведь Владыка уже предсказал, что скоро дежурство закончится.

Люди — создания Хаоса. Они живут, точно мотыльки, самоубийственно и плодовито. И даже великий Учитель Владыки не может предсказать всех вариантов действий, открытых Детям Хаоса.

Но этот мир, как и многие другие, очевидно, слишком сильно изменил их, сделав предсказуемыми.

Залезть в ледяные пустоши и ткнуть раскалённой палкой в тушу древней твари. Устроить мировой катаклизм, но свалить всю вину на разбуженную сущность, приклеив её ярлык Зла.

Драконьи глаза щурятся в ироничной усмешке.

"Как это по эльфийски"

На экране было видно сопротивление. Но всё это было бесполезной суетой, наподобие насекомых, защищающих своё жилище от голодного муравьеда. Все эти эсминцы, танки.... Все они были бесполезны против зелёной двуногой твари, поднимающейся под огнём из воды

— Ну, вот и всё — проговорил оператор, глядя, как из моря выбирается титан. Следующая тварь, что и осуществит Третий Удар.

— Ты всё ещё глуп — раздаётся за спиной, и оператор подскакивает от ужаса — Тьма должна быть терпелива. Никогда, пока враг не мёртв, а цель не достигнута, не спеши объявлять о победе. Лучше прослыть тормозом, чем быть мертвецом.

Оператор молчит. Он ждёт. Вот экран затопило яркий шар пронзительного белого сияния. Но титан жив. Титан идёт к цели, чёрному шару, что скрыт в глубинах этих земель. Он идёт, а навстречу ему поднимается голем.

Огромный, отвратительный гибрид титана и голема, созданные сопротивляющимися людьми.

— Он проиграет — говорит командир, когда оружие аборигенов, издав вопль, кидается в атаку — так Владыка предсказал.

И правда, титан проиграл. Впрочем, кто сказал, что это — единственный?

Кто бы не создал этих тварей, он явно был довольно упорным малым.

Корабль прекрасен. Корабль терпелив. В отличие от отдельных младлеев, торопящихся увидеть конец драмы, протекающей внизу, в сорока тысячах килошагах от носа.

Небо планеты залило красным. Это был туман, но туман особого рода, вобравший в себя всё живое, некогда бывшее этим миром.

Орк попытался представить себе, как это выглядит на поверхности. Бесконечное море тумана из красных, пахнущих кровью капель. И настоящий лес светящихся крестов, словно бы это души людей, чьи тела обратились в туман.

И из этого тумана, поднималась исполинская фигура золы. Гигантская девочка, что, по предсказанию, сейчас выпустит крылья, а затем возьмёт в руки чёрный шар, парящий над планетой.

И даже последнему идиоту становится понятно — вот оно. Конец сорокалетнего дежурства. В этом мире прямо сейчас, прямо на их глазах, заканчивается Время Людей.

— Есть! Дождались! Ур-ра!

Драконьи глаза раздражённо щурятся. Эти юнцы такие шумные. Ещё два века назад, такими переставали быть в десять лет. Увы, с ростом продолжительности жизни, растёт и период детства.

Пальцы словно сами жмут на одну из клавиш командирского трона. И крик оператора тут же стихает. Хорошая вещь — принудительная катапультация члена экипажа прямо с рабочего места. Особенно хорошо повышает мораль оставшихся в рубке. Ну, для этого систему и проектировали. Ты будешь сражаться, или будешь шлюзован, ага.

— Статус? — спрашивает Угрюм.

На экранах — планете, на три четверти окрашенная красным. Моря цвета крови, и песок на месте суши.

В рубке — рабочая суета. Операторы — замену выбывшему крикуну уже вызвали — собирают информацию от работающих систем активного сканирования.

Корабль просыпается. Корабль потягивается, ощущая, как спадают оковы сна. Время ожидания прошло, как когда-то прошла и Третья Эпоха.

— Органическая жизнь почти полностью уничтожена, как и следы её деятельности. Чистый мир.

— Полностью?

— Никак нет. Двое выживших.

На одно из экранов показываются эти двое. Разнополые, хоть сейчас на расплод.

Драконьи глаза щурятся. Просто щурятся, без эмоций, пока пальцы барабанят команды по клавишам командирского трона.

— Статус? — повторяет командир.

— Пустая планета, сэр — бодро рапортует один из операторов, спеша выслужиться — Девственная, сэр. Есть только след от орбитального удара. Свежий.

Драконьи глаза довольно щурятся. Всё, как и предсказывал Владыка.

А оператора стоит отметит. Надо разобраться, лизоблюд, или просто карьерист с мозгами.

— Начать терраформирование. И сбросьте кто-нибудь радиобакен, валары вас побери.

Теперь эта система наша.

Смотрящий в прошлое.

Пролог

Я стоял среди деревьев, глядя в пространство.

Удивительно. Шесть лет назад здесь был пустырь, созданный буйством демона и тех, кто пытался остановить его. А теперь здесь лес. Огромные, словно бы разменявшие пятое столетие, деревья, совершенно одинаковы, чего не может быть в настоящем лесу. Нет подлеска и животных. Лишь огромные деревья, — и птицы.

Интересно, как это было — нападение Кьюби? Огромный лис, сметающий все на своем пути, шел и шел к цели, пока...

Действительно, как это было? Так ли, как описывают взрослые? Или иначе?

— Любопытство, желание узнать

Шепот, — точно ветер в волосах. А, не важно. Все же, каково это было? И почему менея то и дело в спину называют демоном?

Не хочу строить предположений. Хочу знать. Видеть всю картину целиком.

— Подходящее стремление. Тест пройден.

Призрачные ели, падающие от ударов хвостов. Лис, огромный, стремительный и завораживающий, двигается в мою сторону. В него летят сгустки огня — но для него они не опасны. Люди лишь подходят достаточно близко, чтобы попасть под удары огромных хвостов.

Ужасающее зрелище. Смертоносная грация дикого зверя. Завораживающе красиво.

— Я призову Демона Смерти и запечатаю половину силы Кьюби с его помощью. Остальное — в ублюдка. Печать Четырех Стихий сделает его превосходной тюрьмой.

Холодный голос. Бездушный. Безликий. Точно говорит не человек.

Я оборачиваюсь. Сквозь стоящие вокруг дубы виден силуэт огромной — всего лишь раз в десять меньше Кьюби, лягушки, на голове которой стоит человек со светлыми волосами. Белый плащ лежит на нем неподвижно. Позади человека в клубах дыма появляется еще один — в маске и с красными волосами.

Картина меняется — я точно смотрю сбоку и сверху на голову лягушки и трех людей. Трех — на руках у черноволосой женщины ребенок. Белые слипшиеся волосы и полосы на щеках. Похож на меня.

— Маскировка устойчивая?

— Да. Сомневаюсь, что кто-то заметит подмену.

— Хорошо.

Картинка снова меняется. Я вижу сбоку, как от бурого лиса отделяются темные сгустки, летящие в рот серой фигуре за спиной лягушки.

Хлопок. Лис уменьшился до размеров жабы и посветлел. Теперь он скорее красно-оранжевый.

Мужчина складывает печати, стоя на голове жабы. Затем касается живота ребенка — я ясно вижу, что это мальчик, ладонью.

— Печать Четырех Стихий — затем он обращается к женщине, держащей ребенка на руках — давай.

От женщины к Кьюби устремляются цепи, которые затем подтаскивают его к людям. Лис упирается лапами в землю, но... видно, что силы не равны.

Лис превращается в бело-желтое облако, которое утягивает в тело ребенка, отчего тот выгибается в судорогах.

— Готово? — кажется, в голосе лягушки я слышу облегчение.

— Почти — люди спрыгивают на землю, и мужчина поворачивается лицом к жабе.

Синяя вспышка из глаз беловолосого. Затем жаба исчезает. Мужчина оседает на землю.

Отбросив ребенка в сторону, женщина быстро подходит к... напарнику?... союзнику?... коллеге?

— Тяжело совершать столько техник за раз. Уходим.

Он хватает женщину с руку и они исчезают с тихим хлопком. Я перевожу взгляд на ребенка, лежащего на неестественно вывернутой левой руке. Раскрытый в крике рот. Отметины в виде полос на щеках. Бело-желтые волосы и светло-синие глаза. Так похож на меня...

Призрачные картины пропадают, сменяясь лесом из однообразных огромных деревьев. Черт, что это было? И что это за странное чувство в глазах.

Под веками снова появляется ощущение какой-то... инаковости. Нездешности. Отстраненности?

Лес одинаковых деревьев исчезает, становясь все более прозрачным. А вместо него, наслаиваясь друг на друга, появляются другие картины.

Лис снова идет, круша все на своем пути.

Хвойный лес, сквозь который проносятся одетые в черное, серое и коричневое тени.

Беловолосый мальчик лет двенадцати метает нож в дерево. Хлопок. Он появляется у дерева и, улыбаясь, берет нож в руки.

Хвойный лес. Деревья чуть покачиваются на ветру, как и ветки кустарника.

— Ничего личного, Мадара. Просто я предпочитаю быть с сильными — холодный женский голос, точно теркой провели по стеклу.

— Но.. Мико — панический голос мужчины, черноглазого и черноволосого, уже теряется в гуле от следующей картины.

Слой за слоем. Картина за картиной. Все значимое в этом хвойном лесу — от какающего тигра-щиноби триста лет назад, до посиделок какой-то семьи горожан. И собственное чувство — холодное, злое, — недоумение.

Это — правда? Это все — было?!

Темнота, боль и пустота настигают меня прежде, чем я падаю на траву. И прежде чем прямо тут заснуть, я успеваю сделать несколько вздохов. Горьких, злых и рваных. У меня ручьем текут слезы.

Глава 1

Когда с открыл глаза, решение было принято. Вернее план.

Разобраться, что это было. Никому не говоря. Самостоятельно.

Никому не верить.

Ни с кем не обсуждать увиденное.

Если это правда... я хочу отомстить. Но сначала узнать — почему.

Я перевернулся и сел, опершись спиной о дерево.

Итак, первая цель, узнать, что это было. Документы смотреть — а вдруг кто увидет? Нет, никому верить нельзя. Хотя... нет, это бред. А вдруг... нет, не может быть. Если бы это было так — поступили бы со мной так? Но ведь... можно проверить.

Нет, это слишком рискованно. Соваться к Лису, не зная как это можно сделать, не зная, как с ним, если что, совладать. Хотя...

Точно. Если это все же способность, то где ее лучше всего проверить? Правильно, там, где постоянно совершаются техники. Там, где летают ножи, горит пламя, и стихии то и дело приходят в буйство. Относительно безопасно — учитывая звезды и луну на небе, вряд ли там будут люди. И можно проверить, действительно ли... нет, еще рано загадывать.

Одна из тренировочный площадок была пуста — если не считать разломанных деревянных столбов-мишеней. Интересно, чем это их так разломало?

Пусто. Никаких ощущений.

Снова попытка. Снова. Пусто.

Закрываю глаза. Вспоминаю, что я тогда сделал.

Точно. Но это — последняя попытка.

Вот это точно-самая последняя попытка.

И вот эта.

Стриженный под горшок мужчина в обтягивающем зеленом комбинезоне двигается с сумасшедшей скоростью, разбивая мишени ногами и руками.

Жестко, эффектно. И, наверное, довольно эффективно.

Картинка исчезает. Я возвращаюсь в реальный мир.

Так все-таки она есть. Способность. Она действует не на "объект", а на "область". Тоже неплохо.

Ну-ка, что было здесь два дня назад?

Размазанная картинка упорядочивается и я вижу, как тот же мужчина отжимается.

Любопытно. Этот полигон зарезервирован за ним, или я вижу один и тот же день?

Решено. Меняю площадку.

Девушка с фиолетовыми волосами метает иглы.

Я если поднапрячься?

Девушка с пухлым лицом и красными волосами медленно поднимает вверх руки. Земля перед ней вспучивается десятью буграми.

Я смотрю дальше.

Руки из земли, повторяющие движения человеческих? Интересно.

Я вдруг понял — какие открываются передо мной перспективы.

Ведь здесь так много полигонов.

Какая классная способность!

И никто не догадается, откуда у меня эти знания!

Подходя к дому, я уже привычным усилием, отработанным, пока шел по ночным улицам, посмотрел на дом. На этот раз — без четкой цели, с мыслью в духе "а ну как есть че-нить интересное".

Ого. Кажется, что-то похожее я видел на обложках журналов в магазине для взрослых. Знаю, мне нельзя туда заходить... но продавец так смешно злится, когда замечает меня.

Из дыр в стенах медленно вылетают обломки, после чего стены становятся целыми. Задом наперед? Классно.

У дома исчезает вслед за снующими задом наперед людьми этаж за этажом. Из фундамента исчезают раствор и камни, собираемые каменщиками. Яма засыпается обратно. В земле появляются пни, а затем — только что спиленные деревья.

Хвойный лес.

Черт, мне нравится моя способность!

Глава 2

Сегодня я занимался выслеживанием. Кого? — Четвертого Хокаге.

Не недостатком, особенностью моей способности, является привязка к месту, причем довольно небольшому — меньше километра в диаметре. Того всплеска, что был в первый раз, это не касалось — так что я не теряю надежды развить новые грани своего таланта. Жаль только, никого подобного я не нашел — как не просматривал всю территорию Конохи на сто лет истории — глубже соваться было трудно просто потому, что расход чакры возрастал страшно.

Так что экспериментировать приходится на себе.

Чего я привязался к Четвертому? Ну, мне очень понравился тот фокус — кидаешь специальный нож, а затем мгновенно появляешься у него. Такой потенциал у техники — закачаешься. Впрочем, из того, что я видел, блондинчик использовал его по полной. Есть чему поучится.

Одна беда — пришлось почти неделю просматривать все места в деревне, связанные с ним, довольно подробно, чтобы найти подсказки, с помощью которых можно понять механизм действия его техники. Я хочу повторит этот фокус.

— Минато-кун — шипящий голос Орочимару разносится по прошлому уединенного и ныне заброшенного полигона — как ощущения?

— Отвратительно — голос Намекадзе холоден. Еще не так, как в... тот раз, но уже не так жив, как хотелось бы. Слышать его неприятно.

— Странно, что Джирайя не сказал тебе... Когда клон исчезает... от повреждений ли, или еще почему, вся накопленная им информация передается оригиналу.

— Информация — похоже, он довольно сильно вымотан, вон, припадает на правое колено. Да и дышит тяжело.

— Вся — с удовольствием повторяет Орочимару, после чего удаляется — как видишь, клонов можно использовать не только как манекен для твоей неотработанной техники перемещения. И еще, учти — кунаи как маяки в данном случае — не годятся. У маяка-оружия должно быть именно три лезвия. И чем дальше ты хочешь прыгать, тем длиннее они должным быть. Если, конечно, не хочешь, как твой клон, оставить половину пятки на месте старта.

Орочимару уходит. Минато также отдыхает. По моим прикидкам, проходит минут пятнадцать, после чего он, чуть пошатываясь, идет к сумке на краю полигона. Маленький свиток. Кисть словно танцует в его руках и я напрягаю зрение, глядя, как тушь образует узор и знаки. Когда они подсыхают, свиток обертывается вокруг рукояти.

Блондин выходит в центр полянки. Печать концентрации, глубокомысленное выражение.

— Теневые клоны.

Клубы дыма, и на поляне уже стоят два человека. Один из них достает кунай, метает его в землю на десять метров вперед, после чего исчезает, чтобы появиться у оружия. Чуть помедлив, клон исчезает.

— Похоже, он был прав.

Я просматриваю следующие тренировки. Ага. Вот, похоже, последняя версия. Стоит запомнить. Впрочем, я заметил, теперь я ничего не забываю. А может, просто научился смотреть в прошлое себя?

Так, новый план.

Первое — научится клонам. Если то, что сказал Орочимару, правда... Черт, эта техника не многим уступает моему зрению. Такие перспективы...

Второе — смотреться в зеркало перед сном. Тем самым взглядом. Может быть, что-то новое узнаю.

Третье — я идиот. Чтобы не палиться, нужно научиться маскироваться. А потом — клоны ведь могут тренировать и мою особую способность.

Черт, я уже сейчас люблю эту технику также, как и мое особое зрение!

Глава 3

День рождения я встретил в старой конуре, которую мне выделили за месяц до инцидента — на шестилетие. До этого я мыкался по разным домам, меняя их каждые две недели. Впрочем, отношение везде было одинаковое. Интересно, почему меня все так любят? Надо бы исследовать потом этот вопрос. Когда освою все то, что может мне предложить эта деревня.

Я уже выяснил, что эта за гадость — Печать Четырех Стихий. По сути, ящик, ограничивающий энергию. После того, как в меня посадили Лиса с ее помощью, он оказался неплохо заперт — сам вырваться не может, общаться с ним я могу только по своей воле, и то с большим трудом — для прорыва в печать нужно потратить прорву чакры, как и на нахождение там — она просто выталкивает чуждые элементы. Четыре Стихии держат Хвостатого, а мне от его течет тонкая струйка Ветра и куча энергии Ян. С Ян все просто — Инь скормили Демону Смерти, так что у Лиса другой чакры и не осталось. А Ветер образовался по сути случайно — просто потому, что прочие стихии блокируются Печатью, а только он фильтруется. Так что я не дзинтюрики, а насмешка. Хорошо хоть, зарастает все как на собаке.

И в довершение прочих радостей от этой печати — ее схему я уже раздобыл, осталось понять, как изменить ее под себя — Ветром за всю историю Конохи владело меньше двадцати человек. Причем постоянно на открытых, доступных мне полигонах тренировалось всего пяток. И ничего особенного в их умениях я не заметил.

Шимура Данзо почти не светился на открытых площадках. А соваться в подземелья — себе дороже. Вотчина АНБУ.

Асуми Сарутоби умеет, похоже, только заострять оружие Ветром. Умение прикольное, но... я уже научился. Двадцати клонам — день работы. Я как раз тогда улучшал контроль чакры, а после деревьев и воды хотелось улучшить результаты.

По сути, за эти одиннадцать месяцев, я накопил запас знаний и техник, достаточный для победы над большинством шиноби. В случае схватки один на один.

Одна беда — мне доступно меньше одной десятой. По ветру очень выручила арена боев и клоны — увидев, что вытворяли генины Песка, особенно складываемые печати. Оставалось сожалеть, что я не могу отправиться в Суну. Думаю, на чунина я тянул. Еще выручили пространственные техники. Но путей для совершенствования оставалось все меньше. Похоже, надо посмотреть внутрь себя.

Наблюдая за медиками на открытом воздухе, можно почерпнуть немного рецептов. Собранные травки, прочитанные на свежем воздухе книжки, первая помощь на поле боя, если сражения происходили в деревне — вот и все, что мне пока доступно. Так что... пришло время двигаться дальше.

Каждая плитка в ванной разукрашена вязью иероглифов. Прозрачная, водо— и мылостойкая краска. Пропускает ультрафиолет и тепло. Как и чакру — но до определенных пределов. Секретная технология Узумаки — чудо, что смог увидеть руины их посольства сквозь забор территории Учих. Самое приятное — даже если я выпущу один-два хвоста, есть шанс, что защита ванной выдержит.

Горьковатое, пахнущее травами пойло скользит по пищеводу. Я откидываюсь в наполненной соленой водой и травами ванной.

Кап. Кап.

Облезлые коридоры. Текущие трубы с колодной водой. Почти бездонные коридоры, почти доверху заполненные водой. Так вот ты какая, Печать.

В глазах возникает резь. Понятно, следует быть осторожнее. По крайней мере, узнал, что печать наполнялась водой лет пять, а потто превратилась вот в это.

Зная конструкцию печати, заблудиться в ней сложно. Хотя вообще-то, тот еще лабиринт. Впрочем, чего ожидать — она ограничивает силы сразу двух существ — меня и Кьюби. Но меня сейчас не он интересует.

Прохожу мимо входа в большой зал, хотя, кажется, за решеткой появились на миг чьи-то красные прищуренные глаза.

Ага. Вот оно.

Круглое помещение, в которое входят двенадцать коридоров. А вы что думали? Вода — это ведь еще и Дерево, и Лед, и другие сложные Стихии. Вот Второй Хокаге утверждал, что Бумага — это сочетание всех стихий, кроме огня и молнии. А значит, в Печати и ее нужно замкнуть на воду.

Встать четко по центру. Развести руки. Представить себе.

Благословенна будь, Мико Узумаки, читавшая в лесу трактаты, что пригодились мне ныне!

Гигантская колонна из полупрозрачного азотного льда уходит в потрескавшийся потолок и воду. Думаю, там, на глубине, пол тоже потрескался. Теперь — самое веселое. Мое личное изобретение.

В руке появляется кисть, после чего на медленно вращающейся и уходящей вниз колонне появляются символы. Первое мое личное изобретение. Делалось безо всяких записей — зачем они мне, если есть совершенная память?

Колонна вращается, точно сверло, вгрызающееся в далекий пол. А символы из моей чакры все появляются.

Что делает эта колонна и символы на ней? Да ничего особенного, если честно. Ни суперсила, ни что-то еще мне не светят. Просто, маленькая модификация Печати, лежащей на моем личном очаге чакры, блокируя его, как это делает с Кьюби. А теперь на одной из затычек на моем очаге образовался прокол, позволяющий мне использовать свою, личную, чакру. А то, глядишь, годам к десяти мой очаг умер бы от сдавления печатью, после чего изьятие Лиса стало бы для меня фатальным. Впрочем, оно и сейчас станет фатальным — каналы чакры просто разорвет этой мощью. Но потом. И еще незадокументированные способности — в случае необходимости через этот прокол я могу подсасывать чакру из внешней, гибридной системы циркуляции. Изобразить истощение, например. Очень удобно, если честно.

Все. Упираюсь лбом в колонну, тут же прекратившую вращаться. Теперь передышка, медитация, и — следующий запор.

Вода. Огонь. Земля. Молния. Я проколол их все. Пусть я не получу от этого лишних стихий, — но теперь я, по крайней мере, имею дублирующую, невидимую, систему циркуляции, вырабатывающую собственную чакру. Лишняя карта в колоде — никогда не помешает, верное.

Уже уходя, я не удержался, рискнул посмотреть за решетку тем самым взглядом.

— Ты — просто энергия, обретшая разум. Дикая сила, которая рождена, чтобы быть укрощенной силой благословенных глаз. Шаринганом.

Но скалы сменяются горящими искривленными, словно бы пытающимися схватить меня, деревьями.

— Ты слишком силен, чтобы я мог оставить тебя на свободе.

Скалы, скалы вокруг. Люди, пытающиеся окружить. Пытающиеся захватить и запечатать меня.

— Гин, Кин, осторожнее!!!

И двое смельчаков оказываются проглоченными.

И я снова стою перед решеткой.

— Привет, Курама. Я-Наруто.

— Здравствуй, Наруто.

Удивление, удовлетворение. И ни следа агрессии.

Черт, этот лис мне нравиться больше, чем жители Конохи!

Глава 4

Полдень. В Академии сейчас, небось, перерыв. Впрочем, Тоби обо всем позаботиться.

Тоби я создал через неделю после поступления в Академию, когда понял, что делать там мне больше нечего, а имитировать учебу надо. Клона могли разрушить — и привет неудобные вопросы. Наверняка всем будет интересно, откуда я знаю эту технику. И ответ в духе "подглядел, как Джирайя молодого Четвертого учил" не прокатит.

Тоби был марионеткой. Две условно руки, две условно ноги, в середине туловище, сверху как бы голова — вот и есть человечек. Запечатанный клон в качестве центра управления — ох и намучился я с ними. Немного ваты и хенге для маскировки. Проволока из чакропроводящего металла — нашел на местах боев в предместьях деревне (надо знать, где они были в прошлом, хи-хи) — условно система циркуляции.

Самое удивительное — эта штука не только исправно ходила в Академию и жрала мою чакру по вечерам, но и даже выполняла какие-то техники лучше иных остолопов.

Клон сидел на управлении уже три месяца и развеивать его я не спешил. Зачем? Опыта нового получу немного, и то специфического, а создавать нового Тоби пока нет смысла. Хотя определенные мысли уже появились.

Сам я сидел за микроскопом, решив опробовать новое оборудование, до которого раньше не доходили руки.

Как оказалось, сила техники мало зависит от размера бумажки. Проще говоря, если обернуть кунай взрывным свитком двухметровой длины, то взрыв по силе уступит стандартному пропорционально кубу разницы площади бумаги.

Есть два показателя, определяющих силу техники в свитке. Первый — размер свитка. Чем он меньше, тем лучше. И второй — количество. Иначе говоря, для наибольшей плотности чакры свиток должен быть как можно меньше, а чакры в нем — больше. Вот только при слишком большом количестве чакры в нем материал начинает разрушаться. А еще чем меньше свиток, тем он устойчивее к случайным царапинам и ошибкам написания. Допустимая погрешность при создании техники.

Мне потребовалось три месяца, чтобы проверить эти и другие теории, а также удостовериться, что освоение тайдзюцу мне пока не светит, а с остальным справятся клоны.

Так что сейчас я ваял шедевр.

Сеть из чакропроводящего материала — сам делал из того, что нашел в земле. На сеть ложиться узор знаков — тончайшей иголкой, специальной краской, под микроскопом. Дзюцу сохранения предмета — привет от оружейников, погибших при втором штурме Конохи.

Вторая половина крошечной полоски расписывается техникой регенерации предмета — на случай, если повредят.

Полоска аккуратно складывается. На чистой стороне выводится еще одна утраченная последовательность Знаков — совмещения функций. Скажем, если этот свиток теперь прикрепить к особому оружию, вроде меча Хатаке, то они будут действовать заодно.

Полоска переворачивается, и я вывожу четвертый узор, ради которого все это делалось. Так всегда — важное в конце первой фазы, не раньше.

Изобретение Четвертого. И, на сколько я могу судить, не слишком известное среди прочих шиноби Конохи. Основа для техники перемещения.

Аккуратно скрученный миниатюрный свиток ложится в чакропроводящую полусферу. Закрыть. Закрепить. Все.

Убрав микроскоп обратно в тайник, я иду в ванную, прихватив все результаты своих трудов и нож.

Отвары в воде, отвары в желудке. Ками, каких только рецептов не видело небо Конохи за годы существования деревни!

Нож в руках клона рассекает рук. Инструменты в руках другого долбят кость. Боли нет — лекарства работают.

Оба плеча. Кисти рук. Стопы и колени. Восемь бисеринок.

Выпущенная в обход Печати чакра Кьюби заращивает повреждения. Она была пытается убрать чужеродные частица — но клоны бдят. И вскоре мои миниатюрные метки скрываются в восстановленных костях.

Готово. Сосредоточение — и я уже стою у дерева, сжимая копье.

Бесспорно, Орочимару был прав. Чем длиннее клинок, тем проще перемещаться. Маяк становится более заметен, и ошибиться все труднее. Не удивительно, что даже для меня, еще не достигшего уровня Четвертого, даже когда ему было пятнадцать, не составляет проблемы перенестись на пять километров, если ориентир имеет тройной полуметровый наконечник.

Клоны появляются без печатей и слов — я хорошо освоил эту технику. Раз, другой, третий. Некоторые распадаются клубами дыма. Кто с первой попытки, кто с пятой. Но больше половины клонов все еще продолжают перемещаться.

Миниатюрная метка в собственном теле — трехлучевая звезда размером с бисер. Но ведь радиус действия техники, как бы я не вырос, не превысит полутора метров. Так что техника становится гораздо проще того, что придумал Минато.

Изображение клонов напротив скачет в стороны и вверх, когда я сам пробую технику. Неплохо. Теперь в ближнем бою у меня будет лишний козырь. Ах, да, ведь сохранение от повреждений и регенерация относятся не только к свиткам и их хранилищам, но и ко мне. А сами сферы могут накапливать чакру. Немного — но вместе тянут на десятую от моего нынешнего запаса.

Все же не зря я в первую очередь нашел способ защититься от сферы Третьего, как только научился смотреть не только на области, но и на объекты. Не уверен, что, узнай он о моих увлечениях, все было бы так просто. Все же такая модификация собственных тел для шиноби несколько... экстремальна.

Я вдруг поймал себя на том, что совсем не просматриваю в прошлом чего-либо, кроме техник и подобных знаний. Надо будет потом это исправить. Как только разберусь с более приоритетными вещами.

Я пустил чакру через ноги, беря землю вокруг себя под контроль. Клинок куная покрылся серым Ветром. А над левой ладонью закружились капельки атмосферной влаги. Все идет просто прекрасно.

Что до дзюцу пространства... пока мне нужно лишь перемещение на большие расстояния... то есть еще несколько копий. И сдвиг пространства — защитная техника Минато. Вдруг пригодится.

Глава 5

Итак, задача — изменить копье так, чтобы никто не догадался, зачем я его таскаю с собой. Нет, зачем я таскаю с собой много копий с наконечником в виде трех клинков.

Что-то в голове пусто. И в опыте прошлых лет ничего нет — я проверял. Придеться работать как полтора года назад.

Первое — замаскировать наконечник копья.

Второе — замаскировать копья.

Есть!!!

Если прикрыть три стержня снаружи чехлом в виде наконечника копья, то все это вместе будет выглядеть как копье. Так, представим себе. Древко на две трети одним стержнем, в центре — свиток техники. Последняя треть — три параллельных стержня, снаружи замаскированных футляром в виде наконечника копья. Ага. Красиво получается. И под футляром — упругий наполнитель. Заодно защитит основную часть. Получается, в свитке

Мне нужна стандартная четверка, как в моих бусинах. Так, а что, если, копье обычно будет уменьшенным? Ведь игл с собой можно таскать хоть тысячу — никого это не удивит. Итак, еще две — уменьшение и фиксатор формы.

Так, а как иглы метать далеко? Это ведь в первую очередь копья, дающие радиус прыжка в пять километров.

Нашел. Техника шиноби Дождя. Ливень сенбон.

Так. Берем зонтик, в котором запечатано куча игл, которые вообще-то копья. Кидаем его вверх, он выпускает вниз и в стороны кучу игл. Если доработать технику и снаряды, то смогу контролировать их полет и время изменения размера.

Главный вопрос — когда я буду делать такое количество копий?

Ответ — никогда. Что делать?

Ага. Точно. А? Ну да. Ага.

То есть картина следующая. Я таскаю в свитке пять зонтиков — по числу уже имеющихся заготовок для копий. В каждом зонтике в рукояти — оригинал уменьшенного копья, с которого создаются копии, которые летят вниз. Время жизни копий — задается мной, по умолчанию — пусть будет час. Итак, летят иглы, по желанию могу превратить их в копья в воздухе или уже после попадания. А потом можно еще прыгать к копьям. Ага. Точно. Классная техника. Двойного применения. И если что, можно из зонтика сделать одиночную копию копья.

Класс.

Сказано-сделано. Еще неделя кропотливой работы, и вот у меня на руках вторая партия созданного мной оружия. Восемь бусин. Пять зонтов. Черт, а красиво звучит. Ничуть не хуже семи мечей.

Вывод: с пространственными техниками можно сказать, закончил. Может, теперь прогуляться?

Тоби сидит на кровати и о чем-то думает. Не буду мешать ему. Хотя интересно — о чем может думать клон, которого не развеивали столько времени?

Ванная закрывается, отсекая мою лабораторию от окружающего мира.

Рывок.

Я дотрагиваюсь до рукояти своего первого копья. Прототип. Первое творение. Не так функционально, как те крошки в зонтах. Меньше пробивная сила. Не может регенерировать. Но, черт, какое приятное воспоминание с ним связано.

Я иду по лесу, машинально отмечая, что здесь, совсем недавно, около получаса назад, проходила Хината Хьюга. Учится в Академии, на год младше. Девушка, которую я видел всего месяц-другой, пока Тоби не смог полноценно заменить меня в Академии. Ходила она на некие подготовительные курсы — ходят на них далеко не все. Вернее, водят родители туда далеко не всех.

Интересно, куда она пошла?

Кагеган. Глаза тени. Так я решил назвать свою способность. В конце концов, разве я не ворошу тени прошлого, когда использую эту способность?

С каждым разом мои способности становятся все лучше и лучше. После той встречи с Лисом я больше не погружался в Печать — не было ни времени, ни особого повода. Кроме того, что после той ночи я наконец смог видеть прошлое не только локаций, но и объектов.

Держу пари, тот парень, Хатаке Какаши, очень удивился, когда я битых пять часов смотрел на него, медитирующего у памятника павшим. Зато я собрал около пятидесяти часов его жизни — меня, как и раньше, интересовали техники.

С каждым разом я все свободнее могу просматривать прошлое. Зрение, слух, чувство чакры и даже запах. И за единицу внешнего времени удается постичь все больше времени прошедшего. Интересно, какой будет вершина развития этой способности?

Девчачий плач. Две вещи терпеть не могу — скандалов и слез. Что делать? А, ладно, воспользуемся опытом прошлого.

Я тихо присел сбоку от плачущей Хинаты и обнял ее. Что-то такое, вроде бы, применяли подруги тех куноичи, прошлое которых я просматривал.

Плач усилился. Судя по всему, оранжевая куртка сегодня вечером отправиться в стирку. В принципе, черт с ней, не нравиться мне одежда, бросающаяся в глаза, но это единственная куртка, которая мне по карману. И чем, в конце концов, я пойду завтра?

А, ну да. Тоби. Он всегда в хенге ходит.

Забавно. Я сижу в корнях здоровенного дуба, искусственно выращенного шесть лет назад, в обществе плачущей наследницы клана Хьюга, и вокруг, в радиусе пятидесяти метров, никого.

Черт, где следящие за мной АНБУ, когда они так нужны?

А, ну да. Тоби. Они сейчас за ним следят.

Глава 6

Тоби сидит в ванной и что-то вычисляет. Сказал, что пытается придумать, как его улучшить. Тоже дело.

Почему я вместо него иду в Академию? Ну, это просто — я Хинате обещал. Типа, завтра увидимся.

А если честно, захотелось развеятся, недельку-другую побездельничать. В конце концов, имею я право на выходной?

Да уж. И это здание — Академия шиноби. Пятнадцать лет назад это был жилой дом. Интересно, почему здесь организовали Академию? Хотя... у Третьего хватает косяков, если присмотреться к деревне повнимательнее. Особенно, если сравнить, что было и что будет.

Вошел в класс. Прошел ближе к концу зала и сел рядом с Хинатой.

— Привет.

— П-прив-веи — какой помидорный цвет лица. Черт, и вижу ведь в ее прошлом, что ничего ей Тоби не сделал, так почему она так круто покраснела?

Хината набрала воздух и выдохнула.

— Нарутокунутебяглазасерые.

— А? — нет, в принципе, я понял, что она хотела сказать. Но в зеркало в таком случае не посмотришь, так что есть немного способов подтвердить свои подозрения.

Убираю восприятие прошлого.

— А теперь?

— Синие.

— Спасибо, Хината.

Тут в класс зашел учитель и разговор пришлось прервать. Я поспешил на выход — мои занятия проводились на другом конце коридора.

Нет, это надо же — столько времени пользоваться взглядом, даже назвать его додзюцу, и только случайно узнать, что при его использовании глаза сереют. И при этом не я один такой лопух — остальные, походу, тоже ничего не заметили!

Это даже немного грустно.

Хотя — чего это я? Единственный на всю деревню носитель демона ходит по местам боёв, выкапывает из земли куски всяких металлов, и никто не дёргается! Даже когда я только начал осваивать технику плавления металла с помощью чакры, и барьер на скрывал все колебания, никто не почесался! Уж я-то знаю — всего-то и делов, просмотреть прошлое всех точек, откуда можно наблюдать за домом. А значит это что? А значит это, что никому я, по большому счету, не сдался.

И слава Ками, Йокай и Сейнару опаи Тсунаде. Чесслово.

Глава 7

Я фигею. Когда услышал эту новость, еле удержался от того, чтобы присвистнуть.

Куда катиться Коноха?

Нет, действительно, Третий, похоже, слил деревню окончательно и бесповоротно. Получил сильнейшую, без дураков, базу шиноби, с дзинтюрики Кьюби и двумя сильнейшими кланами в качестве тузов, а также кучей кланов помельче. Хотя тройку Яманако-Нара-Акимичи я бы не стал недооценивать. Да и прошлый глава Хьюг производил впечатление. Все-таки Хиаши едва до уровня правильно обученного дзинтюрики дотягивает. В свое время глава Учих или Сенжу могли их в расчет не принимать. А еще были у Конохи сразу после смерти Второго два верных стратегических союзника — Стрекоза и Водоворот.

Ох, какие страсти кипели во дворце Третьего в ходе переговоров. Каких трудов ему стоило отстоять свое мнение. Все оппозиционеры потом перемерли в течение пяти-семи лет. Кто на миссиях. Кто — в деревне, от яда и кунаев. Это я сам видел. Кагеган, да.

Короче, Стрекозу слили. Сдали всю информацию по ней Песку и дали проход через свою территорию. А когда бывшие союзники, отбив штурм, объявили Конохе войну, Третий их тут же заклеймил предателями! Политика, да.

После этого уничтожение Водоворота Туманом выглядит в ином свете, учитывая, что Огонь по итогам войны получил Пряный Берег. Главное материковое владение Тумана. Как говорится, ничего личного. У нас есть только постоянные аппетиты. Мозгов, чтобы подумать, кто их будет защищать, эти аппетиты — нет.

Хотя, честно скажу, Сенжу умирали круто. Похоже, виновниками таких безобразий по инерции считали именно их, так что еще тридцать лет назад в деревне встречались подыхающие от контактных печатей Водоворота и ядов Стрекозы Сенжу и Учихи.

Потом, видимо, остатки бойцов бывших союзников выловили по лесам, и воцарился мир и покой. Наваки умер в ходе подозрительно несчастного случая. Цунаде вступила в климакс и ушла из деревни, так что теперь точно говорю — Сенжу в Конохе нет! И, скорее всего, не будет.

И как апофеоз всего этого — позавчера ночью кто-то вырезал почти всех Учих. Остался только Саске Учиха. Даже интересно, кто их так? Схожу как-нибудь в их квартал. В принципе, время терпит. Но, черт, интересно...

Самое забавное — Хьюги уже объявили себя сильнейшим кланом Конохи. Быстро подсуетились. Даже интересно их логика. Может, "раз мы тихонько ночью вырезали Учих, значит мы — круче". Ну, как версия.

Но, вообще-то, мельчает Коноха, мельчает. Как человек, видевший тренировки Первого, Второго, Третьего, Четвертого и Троицы, могу сказать — регресс налицо.

Короче, надо сваливать отсюда при первой возможности. Только проработаю пути отхода...

И решу, что делать с Хинатой. Все-таки, единственный человек, с которым активно общаюсь.

Глава 8

— Сурово — проговорил я, глядя на предложенную схему.

Диван стоял стоймя, перегораживая окно. Стулья переехали на кухню.

Пол, стены, потолок — все покрывали мелкие символы. Если бы Тоби рисовал их в привычном масштабе, потребовался бы ангар размером с дворец Хокаге.

— Весь последний месяц только и делал, что проверял — похвастался Тоби.

Идея, к слову, тоже была его. Собственно, это была идея прошлого Тоби, которого я от греха развеял и впитал опыт — а то мало ли. Теоретически, предать может и собственный клон, особенно если технику Первого сильно извратили в угоду изменившимся потребностям.

Оказалось, мой соединенный с марионеткой клон действительно хотел сохранить ценный ресурс. Действительно, если снятие Печати в любом случае убьет меня, а сама Печать накапливает в себе чудовищное количество чакры, лежащее в ней мертвым грузом, почему бы не подвесить на нее еще дну функцию?

Короче, Тоби предложил подсоединить к Печати себя, копье и один из зонтиков. Таким образом, я всегда смогу призвать из печати неопределенное количество полноценных копий зонтиков и Тоби. Конечно, чакры на создание такой тушки тратиться довольно много, но и тут уже я нашел выход. Видите ли, функцию создания тела можно было повесить на Печать, иначе — на океан чакры, накопленный ею в ходе паразитирования на мне и Кьюби. Раньше излишки изливались в пространство, отчего я, кстати, фонил по-страшному. Теперь часть этих излишков будет восстанавливать запасы в Печати, если я все же призову Тоби.

Еще одной плюшкой была возможность усовершенствовать Тоби даже после запечатывания. Но при этом в случае призыва он всегда будет призываться неповрежденным — оригинал-то находится в печати и несколько выходит из нее только на период модернизации. Ах, да, еще Тоби спит все время, пока не призван, а будучи призванным, подсасывает из воздуха чакру на свое существование — следствие последней модернизации.

Риск ритуала, конечно, был — в конце концов, я-то не слышал том, чтобы подобное когда-либо проводилось. Во всяком случае, в открытых источниках Конохи за всю ее историю такие обряды не упоминались. По крайней мере, широко.

— Давай — решился я.

Тоби встал в центр комнаты. Я — у входа в кухню, где естественным образом расположилось места Принимающего.

Печати. Чакра течет по письменам, окутывает саваном тонких нитей марионетку, готовящуюся стать чем-то иным.

Нынешний Тоби помогала доделывать Хината — показала, как сделать искусственную систему циркуляции чакры из проволоки так, чтобы даже с бьекуганом сошла за настоящую. Как результат, Тоби стал еще больше похож на шиноби и приобрел лучшие способности к манипулированию чакрой. Хината, похоже, неплохо провела время. Во всяком случае, впервые за этот год улыбалась.

Да, я посмотрел ее прошлое. Немного. А что? Должен я знать, с кем общаюсь.

Готово. Тоби, превратившийся в сгусток коричневого и сиреневого, втягивается в мой живот. Ощущения те еще, но можно и потерпеть.

Символы исчезают — это не ванная, так что Тоби выбрал другой состав краски.

Сосредоточиться на образе марионетки. Выпустить чакру.

Он появился тут же. Мы вместе привели квартиру в порядок, после чего я отпустил его.

Еще один маленький шаг к могуществу сделан.

Я тут подумал — а что, если сделать здоровенную марионетку для борьбы с чужими призывами? А ведь еще можно сесть внутрь и использовать ее как щит.

Да, есть еще куда стремиться.

Глава 9

Наше обучение в Академии заканчивается. Не хочу сказать о нем ничего плохого — но хожу я сюда больше за компанию с Хинатой.

Ленивый Нара, крикливые Сакура и Ино, недалеко ушедший от них Киба... Вечно жрущий Акимичи, как и мрачный Саске тоже не представляют особого интереса. Хотя я невольно симпатизирую Абураме. Кажется, он такой же социопат, как и я. Жаль только, что он, как и остальные, в группе Хинаты. Эти ребята на год младше меня.

Выпуски идут каждый год. Если не сдал экзамен, через месяц — пересдача. В случае неудачи, год доучиваешься, после чего — последняя попытка. Как говорится, если три раза завалил — значит неспособен к обучению.

Из одноклассников стоит отметить разве что Неджи Хьюга. Забавный паренек. Тренируется до остервения, как Рок Ли, но при этом держится, в отличие от последнего, с окружающими так, будто выше их. Именно не сильнее, а — выше.

После Академии я иду к себе домой, а оттуда — в лес. Тренировки на развитие тела, спарринги с Тоби и с иногда вырывающейся из клана Хинатой, снова тренировки, но на этот раз — другие.

Хината, как и остальные, не знает ничего важного — ни о кагегане, ни о Тоби, ни о моих техниках.

И сейчас я в очередной раз думаю о том, как обезопасить свою технику от разоблачения.

Если я буду просто перемещаться, кто-нибудь быстро вычислит, что я использую технику перемещения с мизерным радиусом действия. А значит, их нужно удивить. Вопрос в том, как.

Какой главный недостаток моей техники? Не малый радиус действия и смешные энергозатраты, понятное дело.

Точно. Проблема в конспирации моей техники в том, что противник видит, где я появляюсь. Просто невидимость — не панацея. Как и иллюзии. Да и носители додзюцу видят сквозь них.

Я дурак. Иллюзорный клон повышенной плотности. По сути, промежуточная ступень эволюции между ним и теневым клоном. Главный недостаток — долго создается. Или требует при создании огромное количество энергии.

Но ведь техника перемещения по идее тоже требует море печатей. Или море энергии.

Точно. Я гений. Хоть и дурак.

Невидимость и иллюзорный клон на место старта. Думаю, даже секунды мне хватит. Но подстрахуюсь — две. В лучшем случае враг увидит меня там, где меня уже нет. В худшем — увидим двух меня. В самом плохом — проигнорирует оба слоя гендзюцу. Но таких монстром, надеюсь, будет немного. А против вторых сработает множественное перемещение. Заставлю их потеряться в фантомах. Точно, так я и назову свою технику. И официально это будет просто смесь гендзюцу и тайдзюцу, дающее мне время уйти из-под удара.

Смешно. Из-за Кьюби и Печати я неспособен к иллюзиям, да и вообще, комбинация рукопашного боя и иллюзий — явление крайне редкое, обычно генетически обусловленное. Слишком разные школы, слишком разные, зачастую противоречащие друг другу требования.

Но есть еще одно исключение. Если внедрить в тело еще одну бусинку. Нет, три. Даже четыре. Иллюзия и одно перемещение в грудину, по перемещению в позвоночник и лоб. Мало ли — понадобиться высоко прыгнуть.

Хорошо. Так и поступлю. Сегодня и завтра бусины, затем операция, а через неделю — экзамен. Как раз успею освоиться.

Глава 10

— Таким образом, ты не можешь сказать, когда произошло сражение в ущелье Двузубой Вилки — подытожил Эбису.

Я молчал. Не подавлено — не поймите меня неправильно, но на результат экзамена мне было по большому счету наплевать. Ну, завалит меня этот придурок. Может быть, завалит и через месяц. У меня как раз остались дела в деревне на грядущий год. Так что оставаться в ней — мне на руку. А завалю экзамен в третий раз — свалю из деревни нафиг. Зачем мне лишние трудности?

Экзамен у меня принимали последним. Когда я сдал класруку иллюзорных клонов и хенге, он стал гонять по теории. Имена Семи Мечников, Каге Скрытых деревень и их наиболее известные способности, кланы Страны Огня. Биджу (на рассказе о Кьюби он ТАК на меня смотрел — похоже, я должен был тут же сделать себе сеппуку в лучших традициях самураев).

И самое странное — у него никто из родителей не погиб из-за Лиса — уж я-то проверил. Четыре часа гонял меня, сволочь, пока не спросил об этом сражении.

Тоже, однако, эпическая битва еще до Великих Войн. Экспедиционный корпус только что образованного Облака левым флангом проходил через это ущелье и столкнулся в тумане лоб в лоб с авангардом десантной армии Скрытого... Тумана!

Сколько длилось сражение и какие были потери, точно не известно. Во всяком случае, в Стране Огня. Каждый учебник называет свои данные — от трех до восьми дней и от сорока трех до четырехсот убитых с обеих сторон.

Учитывая, что численность и корпуса, и армии превышала две тысячи одних только шиноби, офигительно высокие потери, не правда ли?

Сражение это я, кстати, знал не из-за школьного образования. Просто в порыве познавательного энтузиазма мои клоны недавно разорили основную библиотеку. Меня, если честно, интересовали другие Великие Деревни. Искал себе запасную базу, каюсь.

Информация, если я ее верно интерпретировал, была противоречивой. В Песке каге ничего не решал, являясь, по сути, рупором одного из торговых кланов, связанных с кланами шиноби родственными и финансовыми связями. И чужакам там ничего не светило. Да и климат в Суне паршивый.

Камень, возглавляемый Третьим Тсучикаге, был одержим шпиономанией. Так что пришедшему с улицы шиноби там ничего не светило. Как и его детям. Особенно если учесть некоторый избыток шиноби в Иве. Такой, что имелась некоторая безработица. Да и вообще... не от хорошей жизни в мирное время самый широкий поток отступников идет именно из этой деревни.

В Тумане шла вялотекущая гражданская война, до сих пор имеющая характер "все против каждого". Конечно, новенькому в том бардаке проще всего затерятся... но местное население, по слухам, недолюбливает шиноби. Оно мне надо — от крестьян защищаться?

Из Облака сведений не было. Вообще. Закрытое военизированное общество. Случаи предательства единичны, но общеизвестны и — трагичны. Кинкаку и Гинкаку. Еще некоторые. Власть принадлежит крепкой коалиции трех сильных кланов, связанных друг с другом родственными узами. Из трех бывших Райкаге есть по представителю от каждого клана. Нынешний, Четвертый Райкаге, — сын Третьего и женщины из другого правящего клана. То есть, по сути, правящий клан, к которому принадлежит не меньше трети всех шиноби Облака, — один.

Были еще мелкие деревни, но их солнце закатилось еще во Вторую Войну. Трава потеряла земли и клиентуру, Водопад — шиноби (некоторые ниндзя, которых я осматривал кагеганом, где-то слышали, что и ныне в этой деревни меньше сотни боеспособных человек), Дождь вообще стал ареной схватки Земли, Песка и Огня.

Без шансов. Из мелких деревень, мизерные шансы на выживание в следующей войне есть лишь у Звезды — есть такая деревенька в Стране Медведя. Вот уж точно — медвежий угол. И шиноби там, судя по их области действия, не больше, чем в Водопаде — они едва справляются с заказами в своей стране.

Честное слово, я еще не решил окончательно сбегать из Конохи. Однако, по-моему, особых перспектив у меня в ней нет. Достаточно почувствовать на себе трепетное и любящее отношение жителей. К тому же, Лист под управлением Третьего все больше клонится к упадку, так что естественно я хочу соскочить с падающей в обрыв повозки.

К чему это я? Ах, да, Эбису нарисовал мне неуд и заявил, что пересдача через год. Мол, свою законную через четыре недели я только что использовал.

Интересно, на что он надеялся, когда выговаривал мне все это? На то, что я прямо тут перед ним расплачусь?

Понятия не имею. Если честно, я его не особо слушал. Мне больше было интересно, что в этом кабинете, на этом самом столе, творили некая Митараши Анко и Хатаке Какаши.

И это в Академии! Месте, где юные души должны приобщаться... к чему-то там.

Ну, по крайней мере, я теперь понял, как играют в покер. В свое время эта парочка провела тут шесть часов, играя на щелбаны.

Глава 11

Я молчал. Нет, действительно, а что мне оставалось сделать? В прошлом кабинета Хокаге мало что было интересного, кроме перебирания бумажек и разносов подчиненным. Нет, конечно, будь я шпионом, несомненно, нашел бы массу интересного, но мои интересы лежат в другой области. А техник прямо в кабинете почти не применялась. Только отдельные недоумки, вроде Четвертого, сметали в кучу бумаги со стола Расенганом.

— Наруто, ты меня вообще, слушаешь?

— Конечно, Сарутоби-сама.

Старик откинулся. Интересно, с чего вдруг такой интерес ко мне? Я бы с радостью еще раз препарировал последние полгода стариковской жизни, но очки меня заставили снять, ибо они раздражают Сандайме, а без них использовать способность было страшновато — вдруг заметят?

— Меня беспокоит то, что ты не общаешься со сверстниками.

Я пожал плечами.

— Это они не желали со мной общаться.

— Наруто, сколько можно на них обижаться? Нельзя быть таким злопамятным.

Неожиданно я почувствовал, что у меня дергается правое веко. Небольшое усилие, и лицо снова стало гладким, но сам факт... Нельзя терять контроль над собой.

— Но ведь с Хинатой ты общаешься. Почему ты избегаешь общества остальных?

Черт, итак черте сколько времени. А я ведь мог в это время заниматься расчетами. Такая идея была...

— Мне не о чем говорить с ними. А они и их родители показали, чего стоят попытки заговорить с ними.

Третий раздраженно откинулся на спинку кресла. Наверняка он подумал что-то вроде "опять по-новой".

По-моему, Хокаге ходит со мной по кругу. Может, сменить тему разговора?

— Почему Эбису отменил мое право на переэкзаменовку?

— Наруто, я желаю тебе добра. Прежде чем говорить о твоей успеваемости, вернемся к разговору о друзьях.

Черт, по-новой. Скукотища.

Я прикрыл глаза. Может, если притвориться спящим, отстанут?

Собственно, образовавшийся год запаса не слишком нарушает мои планы. Я просто меняю одни перспективные пути развития на другие.

Я неожиданно увлекся модификацией тела. Действительно, какая оригинальная идея — если Лис лечит мой организм, то почему бы не изменить организм в нужную сторону, а потом позволить Кьюби залечить мои огрехи? Я ведь уже делал так раньше — когда вшивал бусины-метки в кости.

Выработка чакры повязана, как ни странно, на три основных органа — очаг, сердце и мозг с глазами. Все-таки сетчатка — это, по сути, вырост мозга. Цунаде и прочим медикам следовало меньше болтать на научные темы в ныне общедоступных помещениях. Такие знания прямо на дороге валяются — куда там клановым свиткам!

Итак, очаг вырабатывает, сердце преобразует, мозг управляет. Только есть маленький нюанс. Имя ему — носители додзюцу. Точнее, риннеган. По последней теории — разработала ее, кстати, мать Цунаде, когда вскрывала шиноби погибшей деревни Водоворота, обладавшего ринннеганом (как я потом с некоторым злорадством узнал, образец, судя по всему, самоликвидировался когда глаза попытались удалить. Бум — и нет лаборатории, а Наваки и Цунаде стали сиротами. А потом на месте кратера построили общежитие для джонинов), — эти глаза позволяют настолько тонко чувствовать свою собственную чакру, ее природу, что манипулирование основными стихиями не составляет труда. Также, как бьекуган и шаринган позволяют лучше чувствовать форму. А сердце, основной орган по управлению, идет на поводу у мозга.

Но с глазами у меня напряг — если верить разговору во время нападения Лиса, то я не совсем сын Кушины и Минато, так что риннеган мне светит только при трансплантации. Сердце и очаг соединены через Печать, из-за чего мои стихии жестко заблокированы. Собственно, то, что среди моих основных стихий оказался редкий Ветер — редкая удача, иначе бы остался я вообще без возможности менять природу чакры. Только здоровенный накопитель чакры и ничего больше. Бе-е.

Пикантность ситуации состоит в том, что, формально, теперь, после моего грубого тюнинга Печати, теоретически, мой основной Очаг вырабатывает чакру всех стихий, и проблема теперь только в сердце — за десять лет оно адаптировалось к манипуляции очищенным Печатью от примесей Ветров. Минусы Тюнинга я уже почувствовал, когда обнаружил, что вместо Воздушного Ядра у меня получилось нечто туманное и теплое. Немного воды, грязи и огня, видимо. Со временем сердце, скорее всего, приспособиться отсекать лишние стихии, а этого хотелось бы избежать.

Короче, вывод простой. Если я хочу что-то еще, кроме воздуха, мне нужно другое сердца. Хотя... зачем останавливаться на двух стихиях? Да и одно сердце — это ненадежно. Лучше, чтобы все жизненно важные органы были продублированы.

Так, допустим, я пришью где-то себе второе сердце. Сложно, у меня есть лишь основы трансплантологии, вроде пересадки глаза (ничем другим, по-моему, трансплантологи Конохи и не занимались). Но главный теоретический вопрос — какие стихии мне искать?

Так, посмотрим. Основных стихий пять. Идеальный на средних дистанциях и для ударов по площадям Огонь. Используемые в основном в ближнем бою и реже на средних дистанциях Ветер и Молния. Универсальные, пригодные как для защиты, так и для нападения, Вода и Земля.

Соответственно, хотелось бы если не все пять, то хотя бы три стихии — по одной из каждой группы.

Молния мне не к чему, если я намерен сохранить старое сердце. Ветер, конечно, неспособен парализовать противника, но зато менее заметен и повреждает каналы чакры. Идеальная стихия для незаметного убийства.

Огонь — тут без вопросов. Для борьбы с кучей солдат или крестьян лучше Огненного Шара ничего нет — техники Земли и Воды при той же области действия требуют больше чакры.

Земля или Вода — в основном для защиты.

Итак, я априори хочу себе Ветер и Огонь. Учитывая то, что ветер усиливает пламя, хорошая комбинация и на дистанции. Вода сильнее Огня. Земля сильнее Воды, но слабее Молнии, которую я все равно могу обратить вспять Ветром. Ясно. Лучше Земля — против Воды будет преимущество, а от Огня защитит не хуже. Правда, уступает Воде в скорости создания защиты, но, я думаю, вытяну.

Короче, план действий ясен. Разрабатываем технику и применяем его на ком-то с сочетанием Огня и Земли. Не самая редкая комбинация, кстати. Эх, найти бы еще кого-нибудь с геномом — совсем классно было бы.

— Наруто, ты меня слушаешь?

Опять этот старик. И какого он меня вызвал?

Глава 12

Это было очень, очень глупое решение, старик. Проводить совещания в своём кабинете, а потом запустить туда человека с моим талантом, было глупо. Безрассуднее было лишь дать мне несколько минут свободного времени, чтобы скопировать нужный момент.

Эту способность я обнаружил недавно. То ли сам дурак и не пробовал раньше, толи она появилась только сейчас, но нестерпимо стыдно перед собой, что эту фишку я просёк только сейчас. Оказывается, можно "схватить" кусок прошлого и посмотреть его потом. Правда, пока образ держится на поводке, глаза испытывают какую-то тяжесть, а затем болят, как будто их продули воздухом с песком. Но перспективы-то какие!

Оказывается, меня хотят пока помариновать в Академии. Обсуждала старая обезьяна это дело с советниками, и в их тоне проскакивало что-то такое, будто бы придерживают меня не ради моего блага. Так, какие-то корыстные соображения, отсылку к которым я не понял просто потому, что не смотрел такие моменты прошлого.

Обидно, да. Такая классная способность, за секунду собрал образы за целые минуты и часы прошлого, а потом посмотрел их в укромном уголке. Есть ещё больше мест, куда я могу попробовать заглянуть.

Что же, можно и подождать. Пока я здесь, карательная команда Листа не грозит моему спокойствию. Я могу продолжать прятаться на виду, накапливая знания, что я подглядел в тенях прошлого.

Тенях. Да, какое подходящее слово. Ведь я сам, подобен тени, что стоит в стороне и ждёт времени, чтобы покрыться плотью. Я просто выжидаю момента, и продолжаю готовиться.

Зонтик, выбрасывающий тысячи игл, в падении с небес превращающиеся в копья, служащие мне маяками для Полёта, раннюю версию которого мне показал, сам того не подозревая, Минато. Это — мой способ бегства, мой щит, мой способ достать врага.

Миниатюрные маячки, позволяющие мне прыгать так, чтобы центр моего тела мгновенно оказывался там, где секунду назад было плечо, колено, или иная часть тела, где вмонтированы те самые бусинки. Это — основа моего рукопашного боя. Думаю, довольно трудно сражаться кулаками с противником, который может в любой момент телепортироваться сантиметров на пятьдесят в сторону. Или на меньшее расстояние — это уж какой маяк я захочу использовать.

Когда-нибудь, уверен, я и разберусь с печатью, окончательно переработав её в нечто иное, что даст мне то, ради чего я подглядывал за всеми полигонами и тренировками, происходившими здесь ещё до той поры, когда на вершине Скалы Хокаге, тогда ещё поросшей лесом, встретились два шестилетних мальчика, Первый Хокаге, и его противоположность.

Чем дольше я здесь нахожусь, тем больше понимаю, что мне здесь делать больше нечего. Мои глаза видят прошлое, позволяя воровать секреты минувших лет. Но что ещё мне искать здесь, в Листе? Здесь, в месте, где я мог годами разглядывать всю проходившую на уровне земли историю последних пятисот лет?

Я видел многое. Чтобы увидеть всё, мне нужно спуститься в подземелья, увидеть то, что проходило там в прошлом. Но вот нужна ли мне та грязь? Зачем мне знание настолько мерзких дел прошлого, что всё, с ними связанное, протекало под землёй?

И всё чаще, я задумываюсь, глядя на молодые лица тех, чьи имена украсили страницы учебников, книг Бинго, и монумента героев. Я смотрю на них, и думаю только о двух вещах.

"Кто же я такой?"

"Что я здесь делаю?"

Младенец с серыми, точно пепел, волосами, появился в госпитале словно бы из ниоткуда. Точнее, из рук кого-то в маске, занёсшего его по ходу, ведущему в подвал. И никаких следов. Ни потайных дверей или иллюзорных панелей в тупиковом коридоре подвала больницы. Ни женщины или мужчины с волосами подходящего оттенка, могущих принадлежать моим родителям. И даже сам человек в маске был мне незнаком, хотя, казалось бы, как мог человек, у которого я запомнили походку, и рост с предположительным весом, был никем. Не было никого похожего на эту абсолютно среднего роста личность в маске и плаще с капюшоном. Не было за все доступные мне образы на этой территории.

Странно, не правда ли?

Как ни странно, снять эту технику, делающую меня синеглазым солнечным блондином, мне уже по силам. Вместе с падением внешности, изменится и след чакры. Особенно если я в то же время поменяю печать в достаточной степени.

Но что потом?

Глава 13

Ну, наконец-то. Я, всё таки, дождался.

Каждые два месяца в определённом месте, патрули меняют маршрут. Я не видел, как было принято это решении, просто увидел дыру в обороне, появляющуюся каждые два месяца вот уже десять лет.

Карты расставлены, решения приняты. Нет времени колебаться.

Глаза тени, как я их называю, наверное, куда более могущественны чем прочие. Они не дают предсказаний движений противника, они не позволяют видеть его внутренности или копировать боевые приёмы. Но, тем не менее, они куда опаснее.

Чтобы копировать техники, мне не нужен шаринган. Достаточно печатей и собственных мозгов. Чтобы увидеть чьи-то внутренности, мне хватит Чакра но Месу. Но эти возможности, в том числе, и печати для Техники Скальпеля, мне позволили найти эти глаза.

Увы, даже они не всемогущи. Да, я могу увидеть многое, что осталось скрыто водами Реки Времён. Но я могу увидеть лишь прошлое тех мест, куда могу попасть.

"Кто же я такой?"

Чтобы ответить на этот вопрос, мне нужно проникнуть глубже. Либо в подземелья, где прячутся архивы и тайные лаборатории, в прошлом которых мог появиться я. Либо в голову сбежавшего Четвёртого Хокаге, которого не так-то легко найти. Других ниточек к моему прошлому — нет.

"Что я здесь делаю?"

В самом деле! Я увидел всё, что мог увидеть. Чтобы увидеть больше, узнать, кто я, мне нужна сила. Та, которой мне не дадут достигнуть здесь. Эти слова прямо звучали в кабинете нынешнего Хокаге, и их не стоит игнорировать.

Предательство? Кого?

Предать можно только свои корни. Предков ли, друзей, родину — не важно.

Так кто же я? Где мои корни? Я хочу это знать, тень побери!

У меня есть цель. У меня есть план. У меня есть желание.

Думаю, я смогу убедить себя, что никакое это не предательство. Ведь я — сирота, которого пока ещё не привели к присяге.

В путь. Мне предстоит долгий маршбросок, вскоре после которого придётся срочно менять печать. А затем я пойду к тому, кто расчистит мне путь в бункера Конохи.

Эпилог

— Ты выслушал мою историю. Так скажи, готов ли ты пойти со мной на сотрудничество?

Говоривший это, человек, чьи глаза и волосы имели цвет серого пепла, стоял в чуть расслабленной позе. Казалось, его не волновал тот факт, что он находился на территории противника

А затем он просто взорвался облаком серого дыма, быстро развеявшегося в потоках воздуха тщательно вентилируемого убежища.

Тихим, стелющимся шагом, напоминающим змею, его бывший собеседник подошёл к тому месту, где только что стоял сероволосый. Длинноволосый, бледный брюнет наклонился, подбирая довольно крупный, с предплечье взрослого мужчины, свиток, вытягивая его из небольшой горки мелкого серого порошка.

— Ку-у — довольно протянул он, разворачивая послание.

"Если ты думаешь, что я рассказал тебе всю свою историю, ты глубоко ошибаешься. Также глупо было бы думать, что я приду к тебе, известному охотнику за особыми возможностями, так сказать, во плоти

В этом свитке — вся собранная мной информация о защите Конохи и боевых возможностях твоего бывшего наставника. После моего рассказа, думаю, ты не будешь отмахиваться от моих предупреждений"

— Решил использовать меня, чтобы в неразберихе проникнуть в коридоры, куда тебе был путь заказан? Молодец, мальчик. Не сомневаюсь, что и тогда ты пошлёшь клона.

Мне — месть, тебе — доступ к своему прошлому? Вполне честное предложение, маленький беглец.

Брюнет потянул носом воздух. Пахло пеплом.

Новогодний драббл

— Охо-хох — тяжело вздохнул Учиха Саске, поправляя шляпу — сто двадцать тысяч, и всё ради нового года.

Последние слова потонули в грохоте — это упала на землю крышка гроба, выдвинувшегося из земли.

— Почему — сто двадцать тысяч? — спросил Первый Хокаге, выходя на свет.

Грустно вздохнув, Учиха Саске, Восьмой Хокаге, принялся перечислять, загибая пальцы:

— Два нукенина по пятьдесят тысяч за голову. Бумажный свиток — пятьсот рё. Кисточка для рисования печатей — тысяча рё. Краски, они же чернила — десять тысяч рё. Расчистка площадки — пять тысяч рё...

— Меня терзают смутные сомнения... — протянул в ответ Хаширама — не покусал ли тебя один мальчик из Водопада...

— ... оплата труда дровосеков в будущем, тысяча двести рё — закончил Учиха Саске, снимая шляпу Хокаге

— Стоп. Ты сказал, два нукенина?

— Ага — горестно вздохнул Саске, складывая печати — приди, Хаку.

Первый Хокаге удивлённо промолчал. Он бы не удивился, призови Учиха Саске его брата, ученика, или того идеалиста-блондина, с которым они пересекались во время битвы с Десятихвостым. Но зачем мог пригодится подросток из Страны Воды, вотчины Тумана?

— Чё встал? — сварливо поинтересовался Саске, разворачивая карту Конохи, помеченную десятками красных крестов — иди, расти ёлки, Первый!

С неба тихо падал лёгкий, сказочно белый и пушистый, снег. Хаку Юкки, лежащий на крыше, смотрел на покрытое белыми облаками небо и улыбался.

— С Новым Годом, Забуза-сан.

Где-то вдалеке, на края Леса Смерти, из земли показался ствол дерева странного, синего цвета. Он рос, стремился вверх и в стороны, не обращая внимания на белый снег, усыпавший землю. Он наклонился вперёд, дал отростки-ветви. А затем оторвался от земли.

— Иго-го — проржала лошадь из синего чакродерева голосом Тензо по кличке Ямато — Пусть конями будет не мы,

Лучше скифами каждому стать,

Оседлать деревянных коней,

И скакать и скакать и скакать.

Иго-го, стучат-стучат копыта

Иго-го, идём-идём вперёд.

Иго-го, пусть будет год отличным

Иго-го, пусть скажет кто иной.

Иго-го, пусть будет год отличным,

"Иго-го", пусть скажет кто другой.

Иго-го, стучат-стучат копыта

Иго-го, идём-идём вперёд.

Неподалёку, Шикамару, сохраняя каменное выражение лица, аккуратно затушил сигарету. Затем поднялся, чтобы уйти с крыши обратно, на улицу, где веселился народ. Он лишь оглянулся. И вновь увидел синюю лошадь.

— Бросить курить, что ли? В честь Нового Года...

Как появились хроновороты

Оперуполномоченный Кагернак в очередной раз взмолился Богу-Машине, умоляя Нумидиум подняться из недр нирновских и заткнуть идиота.

Не помогло. Впрочем, как и следовало ожидать. Где Нирн, и где Кагернак. Нет, не тот самый. Просто тезка.

— Значит, несчастный случай? — ещё раз уточнил он.

— Да, точно вам говорю, милостивый следователь — затараторила допрашиваемая, стервозного вида двемерка в лабораторной броне — из-за флуктуаций пространства Фурьенака, уловитель эфира начал генерировать ню-волны в море Диранака, что привело к выбросу пи-адронов из контура...

"Мне всё сильнее кажется, что я — бельё на гладильной доске. А всё почему? Потому что меня парят" — подумал оперуполномоченный, ощущая, как наливается тяжестью голова.

— Значит, говорите, провалились все незнамо куда?

— Как это незнамо куда?! — заорала допрашиваемая — Если увеличить финансирование проекта гончих-центурионов, то мы сможем найти план, в который улетела вся партия дубликаторов.

"Познание и Машина... Со склада пропала целая партия военного оборудования, а мне вещают какой-то бред о технических неисправностях, приведших к трагическим случайностям и драматическим потерям.

Аж уши потереть захотелось. А то мало ли, и правда — лапша?"

— Да... да... да... — повторял Кагернак каждый пятнадцать секунд. Как показывала практика, этого учёной братии хватало, чтобы продолжать дальше нести свой бред, не мешая следствию.

Одновременно, он начал писать черновик отчёта по делу.

"Дело о расхищении серии дубликаторов с интегрированными модулями хроносмещения и ликвидации отслужившей копии. Модель для военного применения, "Техно-Ясень-4". Предварительный отчёт"

— И что это? — спросил один маг другого.

— Да сам не знаю. Из портала в междумирье выпали. Представляешь, коробка из жёлтого металла совершенно немагическая, хотя и с какими-то значками. А вот эти штуки — весьма.

— И что они делают? У Кассандры узнавал?

— Ты не поверишь! Даже назвали. Хроновороты.

— Хроновороты. А что, звучит.

Только давай условимся, на "Портал в Междумирье", а "Арка Смерти", ОК? А то задолбало идиотов-приключенцев вылавливать.

— Тебе что, жалко что ли? Ну, уходят они в поход и не возвращаются. Дебилом меньше — кровь нации только чище!

— Издеваешься? — формальный начальник Отдела Тайн устало посмотрел на старого друга — Ты помнишь, что они по дороге идут через комнату с мозгами?

— Ну.

— Баранки гну! Отрицательным давлением себе в череп засасывают! Сволочи. Дебили. Мозгокрады.

Пожиратели разума, мать твою!

Так в Министерстве Магии появилась Арка Смерти.

Так, пусть и некоторое время спустя, в другом мире, появился инугами.

Грустная история в двух частях, или о чём умолчал холодный оружейник

Очередной дух не явился на прицел. Застывшая, точно кусок янтаря, серая глыба начала быстро осыпаться крупным серым пеплом.

Очередная ошибка эксперимента, списанная в утиль, упала на пол, когда прах, окружавший её, осыпался, освобождая пленника. Разумеется, жертва, которая должна была обеспечить функционирование тела призванного духа, была мертва.

Очередная неудача.

Якуши Кабуто, отступник, глава унаследованной от наставника преступной организации, спокойно посмотрел на следы очередного провала.

Когда-то давно, когда мир для маленького мальчика Кабуто, ну, ладно, чуточку наивного оперативника службы внешней разведки, был освещён такими понятиями, как верность и патриотизм, он загорелся идеей спасать людей. Ведь это так прекрасно, когда дорогие люди остаются на свете как можно дольше, когда ты сам спасаешь их с того света.

Потом, после очередной гибели, теперь уже точно, последнего дорогого человека, отступник и вообще скрытный человек Якуши Кабуто, залез в арсенал своего бывшего учителя. Того самого, к слову, последнего человека.

Вполне зрелый мужчина по имени Кабуто, решил, раз уж не довелось спасти обоих близких людей, хотя бы улучшить собственное тело, чтобы выжить в очередной авантюре. Ну, и заодно, призвать кого-нибудь из мёртвых, чтобы помогли причинить добро и насадить справедливость.

Обоих близких людей, Кабуто из списка ревенантов исключил по умолчанию. Ибо близкие люди потому и близкие, что заслужили покой. Участь марионеток была уготована тех, про кого он читал разве что в списках охотников за головами и учебниках истории.

Информация по технике, или, если угодно, заклинанию, лежала на поверхности арсенала Орочимару. Условия — определённый ритуал, контролирующий свиток или печать, и откупная жертва — были вполне посильными. И Кабуто сходу приступил к призывам. Первые из них, погибшие оперативники собственной организации, призвались легко. Впрочем, неудивительно — генетического материала собственных людей у Кабуто всегда было в избытке. Теперь следовало начать воровать частики костей и волос из закромов других государств и организаций.

И вот тут начались проблемы.

Великие Каге прошлого, правители Поселений, которые, в отличие от мёртвых людей, здравствуют и поныне. Владыки Тумана, Скалы, родного Листа, Песка и сокрытого в горных долинах Облака. Могилы по меньшей мере половины из них охранялись не то, чтобы тщательно. У оставшихся и могил-то не было. Хотя генетический материал, выращиваемый в чанах организации, у Кабуто был. Всё же, биологические исследования были одним из коньков Звука.

Итак, набрали неудачные образцы экспериментов, которых, по уму, следовало бы сжечь от греха. Принесли в жертву, призвали. И огромное количество призванных не явились на зов.

То, что не откликнулись Каге Листа, было ожидаемо. Всё же, на бывшей "почти родине" Кабуто, и создали технологию возвращения мёртвых в строй. Тем более, когда его наставник штурмовал Лист, по некоторым данным, все трое участвовавших в бою каге, оба мёртвых и последний живой, попали в зубы Бога Смерти. В качестве утешительного приза, удалось призвать чуть менее известных деятелей Листа, вроде Белого Клыка — воителей известных, почти легендарных, но не овеянных славой настоящих титанов. И даже так, случались осечки, но не среди боевиков, а людей, уволенных по статье "он слишком много знал". Так что этот факт не вызвал удивления. Ну, подстраховались бывшие работадатели, что тут такого?

С камнями, сиречь Скалой, случилась техническая заминка. Там у власти до сих пор был третий по порядку Каге. Первого в династической борьбе распылило в буквальном смысле. Но это было давно известно, так что Кабуто не огорчился тому, что в его армии оказался лишь один носитель титула правителя Скалы. Утешительный приз, одиозные и сильные бойцы, прославившиеся в прошлую войну, был довольно вкусен.

Однако остальные были явной проблемой. Судя по всему, в остальные три Селения, ушла информация о возможности вернуть мертвых в строй. Более того, подчинить их себе, заставив служить на своей стороне. Впрочем, после тарарама, учинённого года три назад покойным учителем, последнее было неудивительно. Оставалось только гадать, откуда там узнали о том, что для призыва нужна частичка тела ныне мёртвого воителя. То ли разведки постарались, то ли кто-то просто догадался.

Из Песка, удалось призвать только прошлого Каге. И то, потому, что пробы его тканей, наставник взял ещё с тёплого тела. Сразу после того, как "перевёл его на принудительное холоднокровие".

Пакура, Чиё, Саки, Яша. Только эти четыре имени знал, наверное, даже ребёнок. Кабуто же строил планы на несколько десятков бойцов этого Селения. Увы, но все могилы оказались кенотафами. Песок, кем-то предупреждённый, хранил свои тайны и души ушедших в окончательную отставку.

Облако, Селение людей стойких, сильных и бесстрашных, в прошлую и нынешнюю войны устилавшее поля боя трупами с устрашающей эффективностью, выдало лишь мелочёвку. Близнецы Гинкаку и Кинкаку, третий Каге, бойцы специальных отрядов Облака — все они, вместо того, чтобы предстать перед Кабуто, игнорировали призыв. Особенно неприятно было понимать, что опоздал буквально на день — на месте смерти Третьего Райкаге, прямо на земле братского захоронения, специальную группу Звука обеспечили целительным электрошоком.

Туман же... о, здесь колокольчик уже не звенел. Здесь он только что не дымился и раскалывался от непрерывного боя. Ибо никто из важных персон, Кабуто специально проверил, не откликнулся на его зов. Хотя некоторых, вроде Второго Мизукаге, он звал не раз.

Однако, следовало что-то делать. Четвёртая Мировая шла к уверенному концу. Альянс Облака, Песка и Тумана с его вассалами, уверенно дожимал Лист. Скала же всё явственнее "торговалась делом", играя графиками выдачи подкреплений и вооружения как своеобразным шифром, торгуясь с будущими победителями. Всё же, интересы Скалы пересекались лишь с Песком и немного с Облаком, и компромисс вполне мог быть найден. Лист же, очевидно, всеми был уже списан в утиль.

Именно потому, Кабуто решил вмешаться. Нет, не из-за патриотизма — он вообще родился в мелкой Стране Дождя, десятилетиями бывшей местом битвы местных, Песка, Листа и Скалы. Просто ведущаяся война основательно взбаламутила воду, а больше всего рыбки оставалось у неторопливо побеждающего союза ТОП. Всё же, если ты, как шакал, присоединияшься к уже определившемся победителям, пытаясь урвать у них изо рта кусок, не удивляйся, если через десять-двадцать лет, уже тебя поделят, как праздничного порося. А вот спаситель, позволивший вывести войну в ничью, пусть и бывший предатель, ценился бы гораздо выше.

Однако, Звук, в силу ряда причин, оставался в большей степени шестой по численности и восьмой по силе преступной организацией. До Селений, контор наёмников и одной из составляющих армий Великих Стран, он так и не дотягивал. Потому-то Кабуто и намеревался укомплектовать штурмовые отряды ревенантами, которых можно было получить, призвав в обмен на плоды неудачных экспериментов и пленников, почти неубиваемых существ, оснащённых сознаниями, навыками и способностями бойцов из первой тысячи тех, кого видел континент за последние полвека.

Однако, из-за этого странного явления, планы приходилось пересматривать. Увы, но призванных оказывалось категорически недостаточно. Кадровые части Звука немногочисленны, а использовать в бою обычный сброд, уступающий даже генинскому "мясу" Селений, было глупо. Тем более, сейчас уже не мирное время, и бойцы всех сторон уже накопили солидный боевой опыт или перешли в Чистый Мир. Однако, и отказываться от своих планов, Кабуто не собирался.

В давние времена, когда континент был представлен лоскутным одеялом мелких стран и боевых кланов, два сильнейших, Учиха и Сенжу, решили основать первое Селение, Лист. Исключительно, чтобы кланы жили в мире, а дети могли свободно учиться лет до двенадцати, а не начинать боевую карьеру с шетсилетием. Во всяком случае, так говорилось в учебниках истории для детишек Листа.

Как бы там ни было, Селение было основано идеально. Союз сильнейших кланов, дополняющие друг друга вассалы и младшие партнёры, расположение возле перекрёстка торговых путей, возможность спонсирования пиратов, терроризирующих альтернативные, морские торговые пути. И, как аргумент, сразу два Основателя, бойца уровня Бога Шиноби.

Первый Каге Листа, душа которого то ли попала на корм Богу Смерти, то ли просто оказалась защищена от призыва, созданного его младшим братом.

Учиха Мадара, гениальный одиночный боец, по слухам, умевший пришивать себе оторванные конечности прямо в бою, за считанные секунды. Плюс талант в боевых иллюзиях и использовании техник Огня, а также клановые секреты. К тому же, генетический материал этого в высшей мере легендарного существа, у Кабуто был. И, скорее всего, его-то дух под печать и зубы Бога Смерти не угодил.

Вишенкой являлось то, что Мадара, в бытность свою беглым пациентом не историков, а психиатров, заимел полный зубной набор не только на основанный им Лист, но и на противостоящие Песок с Туманом.

Проблема заключалась как раз в потенциальной психической нестабильности и недостаточной лояльности этого кадра. К тому же, одним Ками было известно, способен ли оснащённый спецглазами ревенант вырваться из-под контроля, или, всё же, нет.

Взвесив все за и против, Якуши Кабуто решился.

— Эдо Тенсей.

Первым словом, сказанным возвращённым к боевой активности Учиха Мадары, было:

— Тсукиёми.

Последним, что услышал Якуши Кабуто, было другое слово.

— Аматерасу.

Учиха Мадара не видел смысла работать с неудачниками, для решения своих проблем призывающие духи мёртвых. Да и спасать Лист ради чужого интереса...

Оставалось только понять, где же Обито, и почему носители демонов до сих не пойманы.

С тихим шелестом, газета упала на пол. Затем, медленно переставляя подрагивающие ноги, сделал два шага и сел на рабочий стол Мадара.

Ругнувшись вполголоса, он достал из ящика трубку и принялся набивать её пальцами, уже вернувшими крепость и точность движений. Даже прочитав подобную новость, Мадара сумел восстановить контроль над мелкой моторикой. Всё же, не первый раз, утро нового мира, било по голове подобно тёщиной скалке.

Когда-то давно, пятнадцать лет назад, выйдя из полыхающих чёрным огнём катакомб, он мрачно улыбался, щурясь на блёклое зимнее солнце Страны Звука. Полвека забвения, десятки лет небытия, всё это было позади, и он уже вновь мог смотреть на окружающий мир. Пусть он и был в теле ревенанта, а не живого, это было всё же лучше несуществования. Он был свободен, как может быть свободен один из младших разработчиков всей этой технологии насильственной репатриации тех, кто посмел дезертировать с поля боя в царство Бога Смерти.

Но уже тогда, допрашивая заточённое в иллюзию сознание Кабуто, он знал, что план провалился. Иначе его бы вернули иначе. Другой человек, в другое время и в другом виде. Увы, но от был призван с опозданием в пару лет, мёртвым. К тому же, призывальщиком был кто-то совершенно левый.

Оставалось только узнать, что там с семьёй, на благо которой он пахал тридцать лет своей активной боевой жизни.

Дальнейший сбор информации огорчил ещё больше. Клана больше не было. Он вновь опоздал, на этот раз, почти на двадцать лет.

Оставался ещё Лист. Поселение, созданное с другом-врагом, лидером клана извечных, непримиримых соперников. Лист, пожравший его клан. Лист, в числе прочих, погубивший его план. Ненужное более дитя, которое, будучи оставленным без присмотра, сожрало всё, что было дорого Мадаре — Клан, мечты и репутацию.

Тогда, осознав, что материк в очередной, уже четвёртый раз, полыхает мировой войной, он решил отойти в сторону. Это было уже не его война, а для реализации Плана требовалась свежая информация. И он принялся приживаться в новом мире, ища способ вновь стать живым.

Ты война закончилась предсказуемо. Зажатый с трёх сторон, потерявший последнего временного союзника, Лист капитулировал вместе со всей своей страной. И победители, альянс Туман-Облако-Песок, ТОП, художественно нарезал сорок процентов предвоенной территории на свои нужды.

Тогда, он лишь пожал плечами, решив оставить разборки нынешнему поколению. Сражаться за тех, кто величал себя духовными наследниками его кровных врагов, Сенжу, не было никакого желания. Как и за постаревшего молокососа, носом которого Мадара в своё время протёр развалины какого-то святилища, ставшего полем боя.

Другая же сторона, представленная лёдоложцами, рэперами-электрошокерами и мумифицировавшимися в своих песках сухарями, тем более не располагала. Именно поэтому, Мадара отошёл в сторону и начал строить свой бизнес, полистывая газеты по утрам, чтобы быть в курсе тех новостей, интерпретацию которых редакция посчитала важным делом.

И вот теперь, Лист был уничтожен. В восьмой раз, конечно же. Но всё равно, Мадара чувствовал некое волнение. Наверное, к этому невозможно привыкнуть.

Когда он впервые прочитал про разрушение Листа, то поперхнулся данго (!). А ведь пробуждение псевдодзинтюрики Лиса, сравнявшее с землёй половину жилых кварталов, было вовсе не последним бедствием. Как и не первым, к слову.

Налёт мстителей из разрушенной Страны Неба.

Подрыв минной сети, оставленной в незапамятный времена Мастером Ловушек из уничтоженного Селения.

Испытания дипломной работы выпускников Высшего Училища Тумана, открывших в пятидесяти метрах над Листом относительно короткоживущий портал в ближний космос.

Пристрелка носителем Трёххвостого тандемного режима. Если верить газетам, то именно так называлось очередное несчастье, постигшее многострадальный Лист. Видимо, под казённым языком подразумевалось аккуратное создание лунного пейзажа с помощью Биджудам.

Иногда Мадара начинал задумываться, а, собственно, почему там ещё кто-то живёт? Неужели оставшиеся шиноби Листа оказались столь верными или же тупыми, что продолжают раз за разом засыпать котлованы на месте родных кварталов? Что их держит там?

Впрочем, шоу под названием "снесём Лист новым способом раз в пять-десять лет... или даже чаще", было, пожалуй, любимым. Творение Хаширамы разносит кто-то другой? Так это отлично, что кто-то делает грязную работу!

Так бы и жил себе Мадара спокойно, добра наживал. Но что-то свербило в голове, смещалось инородное тело в ягодичной мышце, заставляя вспомнить о Плане.

О том, чтобы его выполнить, Мадара больше не думал. Ибо был умным человеком.

Красть Носителей? Серьезно? Да ещё по порядку силы демонов?

Очень смешно. В своё время, целая команда не самых бесталанных сопляков не справилась. А с тех пор Носители выросли, а их личные боевые команды только отточили свой опыт.

Один раз, Мадара уже попробовал реанимировать План, попытавшись выкрасть Однохвостого. И даже почти добился успеха. Настолько, что сумел изучить печать на животе предыдущего Каге Песка.

С тех пор, Мадара и не пытается. Ибо печать, поставленная в буквальном смысле на неизвлекаемость, потому так и называется, что вытащить из-под неё содержимое, не раскинув мозгами по округе, было невозможно.

А ещё есть команда телохранителей, она же группы прикрытия главного оружия Песка. И вечно поблизости ошивается носитель Лиса. И многие, многие, другие.

А ещё, Мадаре просто надоело метать бисер перед свиньями, и он решил пожить в своё удовольствие, раз уж великая цель себя заочно не оправдала. Пусть лучший мир строит кто-нибудь другой. Он, Мадара — занятой человек, и на глупости нет ни времени ни... глупости.

Вот почему, Учиха Мадара, единоличный владелец компании, держащеё 37% рынка грузоперевозок южных морей, нестареющий прожигатель жизни, глубоко несчастен. Ну, как несчастен?

Просто у него больше нет цели, ради которой, стоит разрушить старый мир.

Мини-цикл "Тело как кукла" в двух рассказах

Активация или о мирном применении пафосных глаз Восприятия Смерти

Повреждение второго энергетического контура.

Краткий образ возникает на задворках сознания. И тут же обратно летит образ-команда.

Активировать переходы между контурами. Генерация гибридного энергетического контура из остатков изначальных.

Пока подсознательная часть операционной, Интелиджен Девайс, вместе с базовой системой решают указанные задачи, тактическая часть оценивает диспозицию.

Окружение. Странные существа, склизкие гуманоиды с глазами на стебельках, откатились назад, и по кварталам опустошённого города снова бьёт ракетная батарея.

Эмоциональная часть насыщена радостью, контролируя выработку боевых эндорфинов и прочих элементов боевого коктейля, который ещё можно выжать из желёз платформы.

ИД выводит на зрительную кору отчёт о состоянии боевой платформы. Ничего нового, просто ведётся отсчет до исчерпания ресурсов.

Надпочечники — в хлам. Оставшиеся куски третьего из них исчерпают себя через ближайшие пятнадцать минут. Номерные железы тоже серьёзно повреждены. Щитовидная, половые, поджелудочная? Их уже давно лизировали — в бою железы мирной эксплуатации служат только энергетическим резервом.

Образы от диагностических рефлекс-программ принимаются ядром операционной системы, чтобы быть проанализированными, чтобы тактическая часть смогла найти наиболее эффективный способ противодействия.

Эмоциональная же старательно нагнетает нужные чувства, манипулируя остатками стимулирующих систем.

Я смотрю на светящие теплом хвосты приближающихся ракет, пока пятая доля управляющей системы, "глаза скорпиона", вычисляет траектории разлёта осколков и распространение ударных волн. Это будет последний для меня ракетный обстрел. Вывод аналитической части прозрачен и понятен. Даже если удастся сохранить боеспособность, то последующий штурм в любом случае добьёт меня.

Платформа умирает. Из семи долей системы управления, осталось три с половиной. Системы мирной эксплуатации и ассимиляции внешней органики лизированы для получения материала и энергии. Правая конечность потеряна. В левой нарастают нарушения механической прочности костей. Даже шасси повреждено, хотя и меньше всего. О повреждениях начинки полостей, всех этих желёз, насосов и реакторов, и думать глупо.

Все системы восприятия вибраций барахлят, но ещё не отказали окончательно. Даже взрывная волна не может порвать перепонки усиления колебаний газообразных сред, если вовремя закрыть ушные клапаны.

Изображение здания напротив колеблется, пока проходит диагностика визуальной части сенсорного блока. Да, аккомодация на правом барахлит. Хорошо, что диафрагму зрительного сенсорного блока успел отремонтировать.

Потеря питательной жидкой ткани — 84%. Потери газопереносящих клеток, с учётом депо — 78%. Возможности по коррекции недостатка снабжения питательными веществами и кислородом — исчерпаны.

ИД загружает образами-отчётами, облегчая управление остатками платформы обмылками управляющих систем. Эмоциональная часть могла бы загрустить и запаниковать, будь у неё такая возможность. Но даже если двести лет эволюции технологий контроля программ ИИ для биологических систем уйдут в технолимб, тактическая часть меня не даст.

Это — не наш город. Вокруг — не наши тела. Мы остались прикрывать отход, и сделали это не зря. В любом случае, это был славный рейд, о котором я не смогу вспомнить.

Когда эта платформа исчезнет, где-то в тысячах светолет, активируется мой бэк-ап. У него будет всё, что было у меня, кроме памяти о последних днях функционирования этой платформы.

И это прекрасно. Эмоциональная часть играет на том, что осталось от системы гуморального управления, поддерживая боеспособность. Тактическая часть осознаёт это, но сохраняет ясность мышления. Это похоже на симфонию, и мне приятно осознавать, что эта игра искалеченного пианиста на обломках фортепьяно, ещё на что-то сгодится.

Коррекция эмоционального состояния. Сглаживание девиаций мышления.

Ракеты медленно падают на город, ещё недавно принадлежавший местным. Он будет принадлежать им вновь, но прежде, они заплатят за утилизацию боевых платформ на своей территории. За остальных уже заплатили, а моя ещё собирает компенсацию.

В голове — пустота. Холодный, кристально спокойный вакуум, царит там ровно одну единицу моего времени, а затем исчезает в цепочках планируемых действий, рассчитанных прогностической частью.

Курс уклонения рассчитан. Траектории разлёта осколков, схема распространения ударных волн... не зря пятую долю системы управления защищают столь же хорошо, как и личностные.

Нырнуть в пролом, пробежать двести семнадцать метров и подняться на второй этаж. Именно так, если расчёты верны и не вмешается непросчитываемый элемент, повреждения будут минимальны.

Там, наверху сенсорно-командной части платформы, сенсорные отростки фиксируют нарастание коротковолнового излучения. И ИД выдаёт образы-отчёты, становящиеся вдруг лишними.

Обновления данных. Сигнатуры...

Образы появляются передо мной, но я не успеваю их осознать полностью. Но понимаю, что это — конец.

В небе над головой, плавиться десять килограмм превращённого в плазму, антижелеза. Плавиться и соприкасается с плазмой его антипода.

Действительно, этот залп — последний.

Активация. Тестовая проверка.

Образы возникают в голове, но не вызывают ответного отклика.

Активация. Начать диагностику.

И снова — тишина и темнота, вместо привычного визуально-слухового интерфейса. Хотя нет, не темнота. Раз уж начал думать как гражданский, больше похоже на ночь, в которой что-то звучит и шевелиться.

Отклик получен. Начать первичную проверку боевой платформы.

Образы-команды уходят в пустоту, вызывая какое-то шевеление в базовой системе вводы-вывода. Какое старьё, кстати. Такое чувство, что чья-то самоделка на базе натуральной модели. Небось, ещё и коленный рефлекс остался.

Это — рабочая версия. Тогда понятно, почему такие ощущения. Старый программный язык. Низкая совместимость аппаратной и программной частей.

Приходит ответ предстартового тестирования. Ощутив его, я вынужден повторить тест, исключая ошибку. Пожалуй, если бы не редуцированные эмоции моей версии операционной системы, то из-за эмоциональной составляющей впал бы в панику.

Боевая платформа имеет дефекты контрукции. Дефект: повреждёние насос питающей ткани. Дефект: сниженное развитие опорно-двигательной системы.

Обнаружена неизвестная модификация визуального сенсорного блока. Изменения сосредоточены в воспринимающей части. Характер изменений неясен.

Вывод по диагностике: боевая платформа неополноценна. Предположительно: тестовая система с модифицированным зрительным блоком. Основные конструкции подвергнуты эволюционному регрессу до уровня Т. Предположительная причина: выполнение техники безопасности. Платформа имеет дефект системы питания тканей. Причина дефекта: предположительно, получение повреждений в течении последних стандартных месяцев.

Образы ответа ИД расплывчаты, как мысли собаки. Сразу видно, старая базовая система. Плохая соместимость. Придётся калибровать сознание, чтобы использовать платформу эффективно.

Согласно данным осязательного комплекса, моя платформа лежит на чём-то мягком. Судя по характеристике платформы, на этот раз программу записали в небоевое тело. Испытания нового сенсорного блока или шпионская миссия. В любом случае, пока не получу брифинг, не узнаю. Гадание нецелосообразно.

Активация стандартного режима. Поднятие защитных штор.

Данные о мире, освященном светом основного спектра, поступают широким потоком, отчего время словно замирает, как муха в янтаре. Да, аппаратная часть управляющей системы никуда не годится. Медленная, капризная. Наверняка и устойчивости к сотрясениям и температурным воздействиям нет.

Срочно нужно откалибровать операционную систему для восприятия откликов базовой. Требуется восстановить эффективность действий с использованием этой платформы.

Я изгибаюсь, заставляя платформу выгнуться шевельнуться, словно по ней пробежала волна. Так как связь с комплексом базовый реакций и функций не установлена, приходится дублировать диагностику такими методами.

Платформа класса "тело". Гуманоидный тип, две руки, две ноги, голова с двумя глазами с полукруглыми ушами. Стандарт, в общем. Только, если правильно понял образы, пришедшие на запрос диагностики, все параметры опущены до уровня диких предков.

Ощупывая платформу, проверяю комплектацию. Да, всё на месте, количество конечностей, пальцев, носов и ушей соответствует стандартному комплекту. Что тут скажешь, Т-уровень. Предтеча стандартной боевой платформы.

Закончив осмотр тела, я перехожу к проверке зрения. Фокусировка сдвигается от точки за стеной помещения к кончику носа и обратно.

Аккомодация в норме. Других дефектов зрительного восприятия не обнаружено.

Да, дефект. Кроме визуальной информации, стандартной для глаз типа Т, мир исчерчен какими-то линиями. Что это такое — непонятно. Явно не слабые места конструкций — не совпадают. Одна, например, изгибаясь, пересекает пополам ложе типа "койка", на которой недавно лежала моя платформа. Может, галлюцинации или иллюзии? Часть нарушений в работе операционной системы может быть вызвана нарушениями аппаратной части. Алкогольный делирий, шизофрения, гипоксия, гипогликемическая кома. Слова из учебника истории специальности появляются мгновенно.

Поправка мнения о платформе: управляющая часть адаптирована под абстрактные вычисления. Коррекция матрицы поведения для повышения эффективности.

Запрос. Место возникновения дефекта.

Эмоциональная часть замечает, что теперь образы-запросы звучат несколько иначе. Адаптация операционной системы к новой платформе налицо.

Ответ, как всегда, расплывчат. Неприятно.

Локализация дефекта: воспринимающий аппарат. Сущность дефекта: неясна.

Ясно. Значит, модификация зрительных сенсоров, как и предполагалось.

Предположение: следует ждать инструкций. Для выработки протоколов испытаний платформы требуется больше входящей информации.

Всё правильно. Пока следует загрузить систему ассимиляции. Вот, как раз, источники целлюлозы, минералов, воды и углеводов.

Беру фрукт в руку. Яблоко, определённо, яблоко. Но фрукты Т-уровня... эмоциональная составляющая операционной игнорирует раздражитель. Требуется больше информации для анализа и выработки эмоциональной реакции.

Беру навесное вооружение — плоский кусок насыщенного углеродом железа имеет заточку. Часть у меня в руке, окружена полимером. Очевидное место для фиксации манипуляторами.

Одна из составляющий операционной системы, "протокол любопытства", выдаёт запрос.

Коррекция матрицы личности завершена. Тип матрицы: Т-мужчина, индекс А2Д1Р6.

Да, точно. Попробую надрезать по этой линии, пересекающей фрукт. Эксперимент с высокой вероятностью будет безопасным.

Острый угол навесного вооружения класса "нож" разрезает кожу фрукта. И тот разделяется на две половины, точно по линии разреза.

Второй эксперимент: режу кожу второго яблока, уже не по линии разреза. Разделения не происходит.

Продолжаю серию. Дело не в яблоке — третий фрукт, как и получающиеся части, распадаются дальше. Дело не в ноже — устройства, способного избирательно разрезать на большую глубину, не замечено.

Финальный эксперимент. Провожу роговой пластинкой на конце одного из манипуляторов по линии. Фрукт распадается.

Анализ данных. Повреждение по линиям приводит в разделению объекта по указанной траектории на большой глубине.

Анализ модификации блока восприятия светового излучения стандартного спектра: экспертная система. Позволяет разделять большие объекты на части с помощью инструментов недостаточной длины.

Судя по вибрации пола и воздуха, сюда кто-то идёт.

Приступаю к ассимиляции фруктов. Эмоциональная часть выдаёт положительную стимуляцию от того факта, что, по имеющимся данным, система ассимиляции поступающих веществ по строению и способу зарядки близка к стандарту.

Странно. Шесть часов и четыре коррекции управляющей матрицы прошло. Теперь операционная система способна использовать боевую платформу с приемлимой эффективностью. Осталось только окончательно адаптироваться, и можно приступать к заданию, как только получу его.

Заодно, надо говорит, что, наконец, моя личность приспособилась к использованию данного тела. Вот технодемоны, и почему мне так не везёт? Ни бриффинга, ни курса адаптации к новой боевой платформе. Просто раз, и ты в новом теле! Хорошо хоть, что амнезию удалось нормально изобразить. Тем более, действительно, та часть памяти платформы, что отвечает за сознательную часть операционки, была чиста, как коленка младенца. Ни информации о прошлом платформы, ни о прошлом личностной составляющей операционной системы.

В любом случае, оказавшись на грунте, буду поступать по инструкции. Осваиваться, готовиться. Когда поступит указание, перейду к выполнению миссии. Пока же стоит просто впитывать информацию.

Странный мир. Будто в Лимб попал — кругом только дикие операционки на платформах Т поколения. И куча неэкологичной техники. Как будто попал в совсем давнее прошлое Проклятой Терры. Даже задолго до тех времён, когда её назвали Святой.

И кому понадобилось создавать эту реконструкцию? Стоит поискать ответ на главный вопрос, выводящий и к первому. В смысле, и зачем это делалось?

Что же, остаётся понять, что я тут делаю и зачем. Не будь моя платформа Шики из семьи Тоно!

О как. Даже пафос удалось синтезировать.

— Согласно воле вашего отца, по завершении лечения вы поселитесь в доме семьи Арима.

Коррекция матрицы. Изменение эмоциональности.

Я смотрю на стоящего передо мной человека, типичного клерка со страниц альбомов исторических иллюстраций, и чувствую, как медленно отступает боевой режим, почти активированный эмоциональной частью. Насос питательной жидкой ткани снижает частоту сокращений до стандартного герца, разгон управляющей структуры затихает, и мне не требуется часто дышать, чтобы насытить кровь кислородом.

Коррекция матрицы. Изменение внутреннего восприятия.

— Ясно. В таком случае, не смею более вас задерживать.

Человек, очевидно, посыльный незнакомого мне отца, уходит. Я смотрю ему вслед, пока он не уходит, тихо прикрыв дверь. И только затем я сажусь на кровать и беру книгу, лежащую на одеяле разворотом вниз.

Вводная? Что же, у меня вроде бы амнезия. И я буду воспитываться у каких-то там родственников. Хорошие стартовые условия.

Куда-то уходит чувство предательства и разочарование, когда тактическая часть моей операционной системы корректирует эмоциональную, затирая внезапно появившийся дефект в виде отрицательных эмоций. Очевидно, что-то не в порядке с аппаратной частью. Проклятая платформа типа Т, неоптимизированная и древняя, почти как дерьмо палеомамонта.

Я — операционная система со слабой личностной частью. К тому же, криво поставленная на неподходящую аппаратную составляющую. Нет очевидных приказов или же руководящих директив, по которым я смог бы сориентироваться.

Аналитическая составляющая тактической стороны меня, указывает, что, с неизвестной вероятностью, всё это — предсмертный бред. Или случайное явление. И не будет никакого задания.

Запрос. Поиск директив. Протокол действий в отрыве от штабов, снабжения и поля боя.

Ответ приходит сразу. Да, в базовой комплектации этой платформы, этого нет. Тут одни природные наследуемые рефлексы, да что-то вроде кривого боевого протокола.

Какое счастье, что я скопировал подобный документ в память тактической части. По крайней мере, есть хотя бы общие рекомендации.

Коррекция матрицы. Формирование мотиваций и целей. Завершено.

Бег. Движение без мыслей, без раздумий. Непрерывный бег вперёд, в самостоятельно подобравшемся, ритме. Бег с такой скоростью, чтобы не было нарастающей усталости, чтобы было ощущение, что можешь так бежать вечно, пока сердце стучит быстро и ровно, а в бёдрах живёт невыносимая лёгкость ветра. Бежать так быстро, как можешь бежать долго — и достаточно мощно, чтобы не думать ни о чём.

Когда корни словно сами стучат о подошвы обуви как ступени лестницы, когда ветер расступается перед ещё не разгорячённым лицом, когда кислорода хватает, но едва-едва, нет лишних мыслей и чувств, как нет на них сил и воздуха.

Катарсис. Граница пустоты.

Сердце неожиданно не болит. Система ожидаемо не сыплет образами-отчётами. Только бег. Только единение с собой. Хрупкое равновесие настоящего счастья.

Я прекращаю бег в заранее подобранном месте, прыгая с разбегу и проезжая ногами по гладкой, шелковой траве, стараясь уберечь кисти рук и голову. На таких скоростях вполне реально порезаться о стебли травы, а медперсонал опять будет доставать нравоучениями.

Как отпускать ребёнка в парк, переходящий в лес, одного, в больничной пижаме — так это совершенно спокойно. И где тут логика?

Сердце стучит, и вот теперь воздуха уже не хватает. Но тяжесть и жар, рвущийся из тела, ставший заметным, можно перетерпеть. Всё же, есть повод для радости.

На этот раз, дистанция была больше ещё на пятьдесят метров. Быть может, бегая каждый день, отодвигая планку раз за разом, я смогу преодолеть дефекты этого тела?

Дыхание медленно успокаивается, и есть время снова посмотреть на мир, испещренный линиями. Мир, в котором я могу, очевидно, разрезать всё, что угодно.

Мысли текут в голове с огромной скоростью, но в их толкотне нет особого хаоса. Я просто ощущаю, как выстраивается несколько мыслей, обретают формы вопросов и предположений, которые я готов задать себе.

У этого тела шрам напротив сердца. Однако, я уже две недели преспокойно бегаю по больничному парку, медленно переходящему в лес за чертой города. Удивительное равнодушие. Нет ли в этом руки мифического "отца", уже по сути отрёкшегося от меня?

Стать сильнее, тренируя это тело, называемое больным, превращая его в полноценную боевую платформу — это естественно для меня. Но куда приспособить в повседневной жизни этот нелепый талант видеть линии, по которым можно разрезать что угодно?

Альгамбра. Мы воевали за тебя, мы умирали вместе с серверами за тебя. Наши бекапы возвращали к жизни вновь и вновь, нас патчили и отправляли в бой на новых платформах. Где же ты? И зачем и кому я понадобился здесь?

Слияние завершено. Это был последний образ, переданный системой. С тех пор, я словно остался один. Остаётся лишь чувство раздвоения себя на несколько частей, включая эмоциональную и тактическую. Однако больше никто не даст сообщения основной части меня, сообщая, что насос питающей жидкой ткани сбоит по причине неадекватной для его текущего состояния нагрузки. А теперь, словно бы и нет операционной системы, криво поставленной на устарелую боевую платформу, примечательную разве что глазами и общей убогостью. Есть просто "я", разум и становящееся менее дефектным, тело.

Срок отдыха выходит, я поднимаюсь с земли. Палец проводит линию по тонкой ветке дерева... или, скорее повторяет ту линию, что я вижу. И ветка падает вниз, как будто бы её отрезали монокристаллическим клинком.

По листу в моих руках ползут линии, меняя конфигурацию. Звезда, лист клёна, круг, квадрат, треугольник. А затем, стоит мне коснутся острием ножа линий, застывших в одной из конфигураций, как лист осыпается зелёной крошкой, оставляя у меня в руках тонкий кружок на черенке.

Забавно. Пойти что ли в кружок резьбы по дереву?

Биологические часы сигнализируют, что пора. Лист улетает с порывом ветра, а я быстро иду в больницу.

Красноволосая тётка с древним бомжатского вида чемоданом? Да, была такая, даже со знакомством лезла. Пришлось поменять маршрут пробежек. Четырнадцать раз. Настырная, голубоглазая, крашенная девица в белой футболке и потрёпанных джинсах. Не, от таких точно надо держатся подальше.

Всё.

Мысль, как команда, отданная самому себе, словно обрезает нити, державшие эту кучку мяса. Мы, я и моё тело, падаем на траву, едва успевая подставить руки и перевернуться на спину.

Сердце часто колотит кровью в висках, но это здоровый, ритмичный топот. Что бы не скрывалось под словами "проникающее ранение грудной полости и ранение миокарда", написанными в моей истории болезни, оно ушло. Навсегда, или просто затаилось?

Не знаю. Да и плевать пока что.

Воздух обжигающе-холодными ножами входит через рот, режет гортань и трахею, чтобы тут же вырваться горячечным выдохом, от которого пот ест кожу, точно кислота. Дышать мучительно больно, но эта боль желанна и приятна, как и усталость, охватывающая расслабляющиеся ноги и тело.

Всё тело источает жар. Он рождается где-то в глубине спины и в голове, отчего собственный череп кажется причудливо изогнутой сковородой. Это жар кипятит мозг изнутри, распространяется от позвоночника, точно в теле расположен десяток-другой раскалённых проводов.

Существуй ещё Интеллиджен Девайс, она бы высветила мысль-образ. Что-нибудь в духе "множественная линейная энергетическая аномалия по ходу обоих нервов А-10, В-2, левых С-3...". Увы, ИД больше не является обособленной программой по управлению этой груды устаревших клеток и тканей, ей пришлось пожертвовать ради лучшей управляемостью телом. Впрочем, даже оставшейся, собственной чувствительности, достаточно, чтобы найти сходство между горячечным теплом в глазах, и этими жгутами жара, пронзающими тело.

Глаза — единственный орган чувств, являющийся одновременно, фактически, выростом мозга за пределы черепной полости. Этого знания, как и расположения этих аномалий, заставляющих почувствовать себя примитивным киборгом с медной проводкой, достаточно.

Внутренние часы подсказывают, что время пришло. Пора собираться, переламывать себя, и идти назад, в больничку. Душ, ужин и баиньки.

Завтра обязательно уточню, когда меня выпишут. Ибо совесть не позволяет прямо спросит, зачем они меня держат, если я в открытую ухожу из палаты и бегаю по лесу до изнеможения.

Некоторое время спустя.

Почувствовать опекуна было просто. Даже это тело, ошибочно именуемое боевой платформой, обладает достаточной чувствительностью.

Глаза начали менять точку фокуса, и вместе с тем, по каменной глыбе передо мной, поползли линии. Они сдвинулись, образуя рисунок, по которому, если произвести разрез вот там, то отколются шесть больших кусков. Отчего оставшееся приобретёт нужную форму.

Нож, скрипя, скользнул по линии. И тут же, словно я перерезал нити, только и удерживавшие всю эту конструкцию, от гранитной глыбы откололись куски.

Я отошёл назад, делая вид, что оцениваю фронт работ. На самом деле, полезное дело, ведь нужно снова увидеть линии разреза, расположенные подходящим образом. Но сейчас это было сделано просто для того, чтобы опекун не увидел, как я кухонным ножом разрезаю гранитную плиту.

Он молча подходит, так тихо, как может. Стоит чуть позади и сбоку. Не знаю, куда он смотрит — глаз на затылке в комплекте не предусмотрено.

— Всегда удивляюсь, как ты умудряешься так продуктивно работать.

— Я просто отсекаю всё лишнее.

Опекун с шумом выдыхает. Это он так смеётся. Да, старая шутка.

— Обед готов. Иди к столу.

— Пятнадцать минут, хорошо?

— Да, конечно. Не опаздывай.

Он уходит, деликатно прикрывая за собой дверь. А по заготовке из камня уже снова ползут эти линии. Если срезать тут, покажется плечо, если ещё и снизу, то ноги до середины бёдер. Пожалуй, скульптура будет готова через пяток крупных и пару десятков мелких, самых сложных, разрезов. Классные всё же глаза.

Нож быстро скользит. Надо бы снова попортить инструменты для конспирации.

А красивые ножки-то. Определённо, это будет Венера.

Утро красит нежным светом чьи-то сонные глаза.

Встаю, выключаю будильник, которому ещё десять минут до звонка. Одеваюсь и спускаюсь вниз.

Завтрак в кругу семьи, если это можно так назвать, протекает тихо. Семья Арима и я тихо едим, не отвлекаясь на разговоры. Однако в этом молчании чудится недовольство.

Чушь, конечно же. В моей операционной системе эмпатия не предусмотрена. Боевикам она вообще противопоказана.

Также молча, одеваюсь и подхватываю сумки. Дядя уже даже не пытается предложить помощь. Знает, что я откажусь.

Также молча, мы едем к вокзалу. И, не говоря ни слова, входим в этом здание в стиле максимального прагматизма.

— Ну, не скучайте тут без меня.

— Лучше бы ты не уезжал.

Против воли, во всяком случае, команд тактической составляющей, уголки губ ползут вверх. Да, эмоциональная часть отжигает, не переставая удивлять, порой приятно.

— Дядя, а что мне делать? Школа закончена экстерном, поступать в университет рано. У меня есть деньги, время и желание попутешествовать.

Молчим. Я как-то отмечаю, что не хочу освобождать руку. Хорошее рукопожатие у главы семьи Арима. Крепкое, но не давящее.

Объявляют начало посадки. Гуморальная регуляция и система питания сходят с ума. Эмоциональная составляющая, как и все последние годы, доставляет.

— Я там статую оставил. Это вам. Используете, как пожелаете. И спасибо за то, что заботились обо мне.

Вырываю руку и ухожу.

Как бы эпилог

Пройдут годы, и я узнаю, как зовутся мои глаза. Я увижу многое, что видеть, по идее, не следует. Узнаю, что город, где я жил, уже не существует. И окончательно уверую в то, что само моё появление в этом мире — одна большая случайность.

Но я не буду сожалеть. Ни о чём. Операционные системы не сожалеют о неосуществившемся. Даже если в их боевых платформах установлены странные глаза, видящие что-то наподобие линий и точек напряжения, а в теле порой простреливают болью и жаром горячие тяжи.

Даже если боевые платформы зовут Шики Тоно. Но пока я просто стою у окна и смотрю, как уходит справа налево город, название которого я так и не удосужился запомнить. У меня большие планы, годы свободного времени. А деньги... даже без доступов к финансам семьи Тоно, довольно легко заработать на сувенирах, резьбе и скульптуре, когда глаза реально видят, как надо резать, а рукам достаточно пройти по требуемой линии ножом.

Впрочем, если совсем припечёт, могу и банкомат также открыть. Шутка.

Что-то грустно стало. Да, эмоциональная часть точно не соответствует привычным стандартам. Аппаратура Т типа, и всё тут.

Форточка сползает вниз, и я высовываюсь наружу, чувствуя, как встречный ветер треплет волосы и гладит кожу.

— Йеху! Я вырвался! Я свободен!

Проклятая эмоциональная часть. Но зато ей так легко манипулировать...

Диалог в магазине

Случай этот произошёл на орбите Траверса, в одном из отсеков станции "Амбер".

Я тогда только купил свой охотник на астероиды и был молодым, зелёным юнцом. Было мне в ту пору чуть более ста девяноста лет.

Гуляя под коридорам станции, куда пригнал меня маршрут перегонки моей лоханки, я заходил во все магазины, по большей части бесцельно глазея на товары, для меня бесполезные и чрезмерно дорогие.

Именно тогда, зайдя в "Старый Марти", я отмахнулся от продавца. Покупать ничего в этом магазине, торгующим снаряжением для агрессивного пенетранс-туризма, я был не намерен. Тем не менее, как и любой мужчина, я был готов потратить час-другой, глазея на гарпунные ружья 7-го поколения от Лонгиния, мобильные арсеналы от семьи Эмия, волшебные палочки полицейского образца, сделанные из танталового дерева, с выточенной боковой рукоятью. Бесспорно, сейчас, всё это уже стало махровым антиквариатом, и в моду вошли совершенно другие виды навесного вооружения. Но в то время... ох, внучок, в то время, это был последний писк моды в стиле "пенетратор".

Именно тогда я и услышал этот примечательный разговор, и сподвигший меня на строительство карьеры.

— Здравствуйте — громкий шёпот за моей спиной заставлял обернуться, но я сдержался — У вас продаётся славянский шкаф?

— Только со Штирлицем внутри.

В этом голосе я узнал одного из продавцов-консультантов. Этот, если быть точным, носил на груди табличку, обозначавшую этого старого дремора как старшего менеджера.

— Но ведь у вас найдётся Вабадджек? — безжизненно, как выученный стишок, сказал неизвестный.

— Да, и с его помощью, вы сможете...

Последовала заминка, показавшаяся мне подозрительной. Это не было похоже на шутку старых приятелей, основанную на лишь им понятном контексте, когда один продолжает фразу за другим. Но немного напоминал постановку "пароль-отзыв" из школьного учебника "Шпионаж: как распознать дилетанта".

— ... сделать из немца подушку? — неуверенно спросил первый.

— Верно. Итак, что же вам требуется?

— Видите ли, скоро Самайн — отчетливо смущаясь, начал посетитель, и его голос вызвал у меня мысль об очках, лошадях и, наверное, овсянке — И каждый год, мы с друзьями, ходим в пенетранс.

— Понимаю. Хотите сменить костюмчик?

— Д-да, если можно.

— Хорошо. Об окружающих не беспокойтесь — я уже прикрыл эту часть зала Фиделиусом, так что они ничего не увидят. Итак, смотрите, новинка этого сезона от корпорации "Триада Ф. Аргуса". Новейший боевой костюм поколения 14+!

Голос менеджера приобрёл характерную мощь и уверенность, когда он принялся описывать возможности рекламируемого продукта. Я же постарался незаметно включить запись звука, ибо торговля искусственными телами в то время была делом столь же щепетильным, как сейчас — торговля наркотиками, и требовала специальной лицензии и отдельного магазина.

— Основа на базе Удзумаки, с добавлением адамантия в скелетные структуры. Вы знаете, что подобные композиты являются отличными аккумуляторами манны и жизненной силы? — и тут же, не дожидаясь ответа, он продолжил:

— Глаза оборудованы семиступенчатым шаринганом модели "Саске". Идеальный обзор, расширенное поле зрения, все формы и основные способности.

В дополнение в идеальной атаке — совершенная защита. Ангельское ядро класса "Каору" позволит вам, вместе с дублирующим чакрогенератором класса "Кьюби", забыть об энергетическом лимите! Мощнее, чем термояд, безопаснее, чем Фукусима! Лучший выбор на чёрном рынке!

— Н-но, я слышал, что Дзюби — мощ-щнее.

— Да, мощнее. И что же? Тварения неучей из "Руанапура Рок Компани" взрываются на раз! То у них Мокутон взбунтуется, то из-за неправильно проведённых каналов, моча в голову ударит! И что за глупая идея, поставить в один слот шаринган нормальный, а в другой — заклинивший на высокой передаче? Вы видели, как влияет на мышление пилота эти костюмы серии "Тоби плюс"? Да лучше сразу в качестве тела спейсмарина использовать!

Нет, все ведущие дистрибьюторы уже уменьшили закупки их последней модели.

— Н-но...

— И помните, купив эту модель сегодня, вы получите интегрированный духовный меч в подарок.

— Д-дорог-го...

— Мы готовы предоставить вам рассрочку! К тому же, модуль "Сусано" можно синхронизировать с вызовом определённой модели. Как насчет Гандама?

Вы только подумайте, что за сила будет в вашем распоряжении? Совершенный шаринган, живучесть как у серии "Наруто Удзумаки", и даже выше! Барьеры на АТ-полях, четыре килограмма нуль-элемента в нервной системе! Мощнейшая и надёжнейшая энергосистема от "Чубайс&Чернобыль"! Глаз Магнуса под левой почкой! И всё это за жалких два века анального рабства!

— Н-ну... Л-лад-дно-о.

Голос говорившего вдруг улетел в фальцем, словно бы продавец уже начал собирать свою плату. Я же поспешил в Управление, чтобы предоставить запись.

Конечно же, это была подстава, с помощью которой, власти вычисляли сознательных граждан с хорошим слухом. Конечно же, магазин так и не закрыли. Но я был отмечен, и, полвека спустя, вернувшись из астероидных полей, я привёз не только тонны редкоземельных металлов, но и чин лейтенанты Службы.

Что же до того, как я стал майором... внучок, эту историю я расскажу в следующий раз. Пока же тебе стоит ложиться спать.

Пуль мёртвой кости/ Семь дней Кимимаро

День первый.

Тук-тук, тук-тук.

Жизнь скользит по рёбрам.

Тук-тук, тук-тук.

Стучится в кости черепа.

Тук-тук, тук-тук.

Нет, это не сердце. Хрустят костные балки, вибрируя в своём, особом ритме. Звенят нити коллагена, и их струнам вторят кристаллы фосфатов.

Тук-тук, тук-тук.

Исчезает окружающая сила цвета песка, по капле вымываясь водами, что скользят сверху, огибая мерно стучащий костяной панцирь.

Тук-тук, тук-тук.

Ещё медленнее, выветривается сквозь немного живые стенки саркофага, сила печати, выведенной на теле грудины, видимой сквозь тонкую кожу Белого Клана.

Тук-тук, тук-тук.

Сердце не бьётся, очаг не горит. Это кости мерно бьются в ритме, слышном лишь избранным.

Тук-тук, тук-тук.

Этот пульс — неровня быстрым сокращениям четырёх мышечных мешков, сшитых природой в один насос на два с половиной круга. Он тих и мерен, оправдывая имя стиля, названного теми, кто слышал его.

Тук-тук, тук-тук.

Сгорают Поселения и исчезают Страны, уходят Кланы и возвышаются Семьи, но комок живой плоти подобен окружающему саркофагу из кости.

Тук-тук, тук-тук.

Это звучит голос костяного покрова, защищающего кому того, кто с полным правом звался гением своего клана. Это звучит Пульс Мёртвой Кости.

Тук-тук, тук-тук.

Сменяются сезоны, и вот уже лес, выросший на месте песчаного пустыря, вырублен до отдельных рощ, сохраняющих необходимый уровень влажности, но не нарушающих освещённость.

Тук-тук, тук-ток

Где-то вдалеке, к юго-востоку, рождается маленькое, короткоживущее, солнышко. Земля доносит вибрации, отражающиеся в тихом и частом пульсе колебаний костяных пластин и белковых струн.

Тук-ток, так-тук.

Ещё дальше, но гораздо чаще, случается форменный звездопад в царстве демонов. Сотни солнц, подобных прошлому, загораются вдалеке под аккорды вспышек силы кого-то из восьми сильнейших среди девятки великих демонов.

Тук-тук, тук-тук.

Всё тихо, лишь изредка, ближе к тому, что должно быть осенью, на поверхности появляются люди, бродящие по лугам и рощам. Тишина и лепота.

Тук-тук, тук-тук.

Кость мерно пульсирует своей особой жизнью, не видя которую, глупцы её считают мёртвой. Она собирает то, что дают окружающие камни, воды и песок, проводя то, что может найтись для комка условно живой плоти, ранее жившей поверх это кости.

Тук-тук, тук-тук.

Мерно запускается сердце и снова, пока слабо и неуверенно, загорается очаг. Комок живой плоти снова становиться тем, чем был — движущей силой того, что предки принесли из Леса Костей.

Тук-тук-тук-тук-том-м-м.

Саркофаг, округлая капсула, словно проваливается внутрь, превращаясь в когтистый доспех, плотно облегающий довольно измождённое человеческое тело.

Тук-тук, том-м, тук-тук, том.

Пульс мёртвой кости заглушается куда более громкими, точно удары литавр, сокращениями мышечного пешка и толчками крови в сосудах. Но лишь для тех, кто не умеет слышать.

Костяной доспех вибрирует, и облачённый в него пловец мерными гребками поднимается вверх, оставляя за спиной мелкую каменную пыль.

Тук-тук, том, хум, тук-так.

Костяной клинок, мгновенно выросший из запястья, протыкает сплетение корней, оставляя в дёрне зияющую рану, сквозь которую наверх, к солнцу, выбирается... кто-то.

Белый доспех исчезает, словно бы всасываясь внутрь, выпуская из своих объятий бледного, измождённого юношу со светлыми волосами цвета выбеленной кости.

Откопавшийся — кем бы он ни был — тут же падает на изумрудно-зелёную траву и засыпает.

Тук-тук, том, тук-тук.

Кимимару проснулся также, как и всегда — быстро, резко, от звука чужих шагов, не показывая, что перестал спать.

Разум привычно, не тратя время на полноценное осознание, опознал в идущей девушку весом около сорока килограммов, шиноби средней силы, расслабленную. Также, не тратя времени на осознание последних воспоминаний, подсознание выдало рекомендацию.

Кимимаро прыгнул из положения лёжа, помогая себя выпрыгнувшими из спины рёбрами и чакрой, напитавшей конечности, закручиваясь вокруг своей оси, переворачиваясь, так, чтобы уйти от возможной атаки.

Переворачиваясь в воздухе, потому как стартовал он из неудобного положения, ногами к противнику, пришлось делать полноценный переворот, Кимимаро разрядил Костяные Пули по конечностям цели, в тот краткий миг, пока находился головой вниз.

Пули отрикошетили в стороны от покрывшихся белой коркой бёдер и плеч противника.

Кимимаро приземлился, аккуратно фиксируя цель и останавливая костяной клинок у горла. Убивать не было нужды, пока имелась возможность допросить управляющую Льдом.

Ветер, напитанный силой его противницы — Кимимаро некстати вспомнил увиденные в прыжке холмики — отбросил его в стороны, заставляя мышцы рук спазматически сокращаться, отводя клинок в сторону и разжимая захват.

Он успел почувствовать разочарование и удивление, когда развернувшаяся к нему, распятому на покрывающейся изморозью стене, очевидная Юки подняла светящуюся голубоватыми искрами руку.

День второй.

Тук-тук, том, тук-тукпф.

Кимимару привычно прислушался к Пульсу, прежде чем окончательно проснуться. Да, так и есть. Успокаивающая химия, и ничего больше. Незнакомый препарат, правда. Не то, чтобы это было удивительно — шиноби вечно что-то изобретают для устранения ближнего своего, так что не мудрено встретить нечто незнакомое, как Орочимару-сама с Кабуто-семпай не стараются обеспечить Пятёрку свежайшей информацией.

— Не стоит притворяться — слышит Кимимару — спать ты уже перестал. Как говорила моя мама, "Гюльчатай, открой личико".

Повинуясь этому весёлому голосу — а более своему здравому смыслу, он открыл глаза.

Женщина лет сорока. Медные волосы, карие глаза, не самый большой очаг для шиноби её возраста, и куча улучшений, затрагивающий, в том числе, и кости.

И самое главное. При всём обилии явно эксклюзивных приборов вокруг, на женщине не было хитай. Как всё запутано.

— Дай догадаюсь — женщина улыбнулась открыто, по-доброму, пусть и немного покровительственно — ты сейчас обнаружил, что вокруг полно дорогой аппаратуры, а на мне нет этих ваших символов Поселений-Деревень-Сёл-Селений-Гакурезато?

Впрочем, я и так всё вижу, уважаемый Кагуя. Дай догадаюсь, последнее, что ты помнишь, это бой против бойцов какого-нибудь из Великий Поселений, верно? И какого, если не секрет?

Кимимару задумался на секунду, выдерживая паузу. Ситуация пока не вполне вписывалась в привычные шаблоны. Быть может, весь секрет в том, что он попал в руки не одного из Поселений, а именно Клана?

Лёд. Он был точно уверен, та рыжая куноичи с карими глазами блокировала его атаки именно льдом. Может ли быть, что среди черноглазых брюнетов этого клана, могла родиться подобная особа? Или же это чья-то полукровка?

В любом случае, стоит идти на контакт, пока от него не требуют выдавать своих. Конечно, это тоже может быть методикой допроса, когда его бдительность постепенно ослабят, по капле выдаивая косвенную, но важную информацию, ценность которой он просто не осознаёт. Но, несомненно, Орочимару-сама в мудрости своей должен был подстраховаться. Тем более, кому-то вроде Кимимару и не полагалось знать больше положенного. Что он отлично осознавал.

— Лист. Где я? Что за Клан?

Вопрос этот и правда интересовал его. Волосы цвета не крови или ржавчины, нет, именно медный оттенок. К своему стыду, Кимимару не мог припомнить великий — а у иных увиденного оборудования быть не может — Клан с такими внешними признаками. Впрочем, и Юки до недавнего времени числились истреблёнными, однако та девчушка, очевидно, об этом и не подозревала. Как и о том, что носителям Льда составляющие его стихии-то не всегда дано освоить, не говоря уже о Молнии.

— Лист, значит. Ну, тогда у меня для тебя плохие новости, юноша. Тебе некому мстить, если ты собирался. Конохагакуре-но-Сато, как любили её величать иные любители красивых слов, давно уничтожена. Неоднократно.

— Судя по анализам, которые мы смогли сделать. То, если мы их правильно поняли, ты пролежал в земле более двух сотен лет. Эпоха Воюющих Селений закончилась, Кагуя.

Что до твоего второго вопроса. Как насчёт твоего имени, Кагуя?

Тук-тук. Тук-тук.

Кимимару было плохо. И лишь пульс родных костей давал хоть какую-то определённость.

Двести лет, или даже более. Лист — стёрт с лика материка. Почти десять раз.

Звук — развалился после исчезновения Орочимару-сама.

Скала — взята штурмовыми частями клана Рок. Клана, о котором он никогда не слышал.

Облако, Песок, Туман — объединены общим руководством и вассальными обязательствами перед Троном.

Юки — зовутся Юкки, и встретить среди них кого-то, владеющего только Льдом — нонсенс.

Само название места его обитания, "Поместье "Идзумо" Семьи Шепард в составе Родовой генолинии Хаку Великого Клана Юкки", звучало непонятной абракадаброй.

— В общем и целом, мы с тобой находимся в некотором затруднении, Кимимару-кун. С одной стороны, мой дорогой внук нашёл тебя, вылезшего из глубин нашей приусадебной территории, что заставляет нас чувствовать некие моральные обязательства. Однако, твой статус на данный момент и вовсе неопределён. По сути, уж извини, ты шестнадцатилетний сирота, необразованный и истощённый, который нуждается в медицинской и психологической реабилитации. Извини, если задела, но все знакомые мне шиноби, предпочитают такой стиль разговора.

— Я бесполезен? — чувствуя, как сжимает сердце нечто вроде страха, уточнил Кимимару.

— В целом, пока — да — призналась Хана.

Так её звали. И это странное имя, вкупе с названием клана, вызывало в разуме Кагуя странные подозрения, что где-то в период его отсутсвия, в мире набрала популярность практика удвоения согласных. Юкки, Ханна... может, и ему придёться зваться "по-современному", наподобие Киммимарру Каггуя?

Слизедемоны Леса Предков и четыре осьминога навстречу! Звучит, как приветствие заики. Нет, не нужно такое счастье!

— Я был шиноби. Смею надеятся, хорошим шиноби.

— Знаешь — вздохнула Ханна — я, пожалуй, научу тебя лазать по Узору. Зайду через недельку, а ты пока посмотри историю и исторические съёмки, хорошо? Или сходи на сайт Клана Хинураме, у них история образования и предпосылки перехода основной части ресурсов в сельское хозяйство хорошо расписаны.

День третий.

Кимимару со странным ожиданием посмотрел на часы, висящие на правой стене его комнаты. Если верить стрелкам, бесстрастно отсчитывавшим время, у него оставалось ещё чуть более двух часов до момента, когда благодетели потребуют ответ.

Он с пользой использовал неделю вынужденного заключения в этой комнате, не потратив и десятка минут на планирование или, тем паче, подготовку побега. Здесь, в этом мире, это не имело смысла. По крайней мере, пока что, семья Шепард не попалась на лжи. Пульс Кости подтверждал, что с момента, когда остатки тела носителя улучшенного генома покрылись скорлупой, образованной собственным скелетом, прошло не одно столетие.

И потому, Кимимару отринул сомнения, постаравшись вникнуть в тонкости управления многослойной слюдяной пластины, пропитанной многомерной печатью непредставимой сложности. Чтобы понять, чтобы принять новый мир. Изменения, низведшие его, носителя одного из опаснейших геномов, до уровня неграмотного крестьянина.

Эпоха Воющих Селений — так назвали время, под закат которого, родился, действовал и впал в кому Кимимару Кагуя, костяной воин Орочимару-сама. Континент с прилегающими островами и соседним сателлитом, который современные географы низвели до большого острова, был ареной постоянной подковерной борьбы пяти Великих Стран, их Поселений. Борьбы между собой и со всякой мелочью, вроды Травы, Звезды, или ставшего родным Звука.

Кимимару помнил время, когда проиграл своё последнее сражение. Третья Великая Война Шиноби уже закончилась, но в мире уже ощущалась сгущающаяся нарпяжённость. Подковерная борьба Стран и Поселений нарастала, грозя выплеснутся на поверхность новой Войной уже в ближайшее десятилетие.

Как оказалось, выплеснулась. Да так, что Кимимару ощутил болезненный укол стыда и сожаления, оттого, что не смог погибнуть по-настоящему, раз уж пролежал окостеневшей статуей то время, когда в мире творилось подобное.

Звук — распался с гибелью Орочимару-сама и самоуничтожился. Кабуто-семпай — сгинул в огне Четвёртой Войны, которую нынешние историки также зовут Первой Континентальной. Альянс Туман-Облако-Песок против Листа, Скалы и примкнувшими к ним позднее Дождём, Травой и Звуком. Впрочем, последняя троица была лишь мелкими сошками. Ни одно из трёх малых Поселений не дожило до Второй Континентальной, когда прежний альянс трёх Великих Поселений и их вассалов, вроде Острова или Океана, оказался скреплён династическими браками, объединившими три страны и их завоевания в Империю.

Стала ясна и оговорка Шепард про Лист, уничтожавшийся "неоднократно". Да, не зря Ханна-доно, рекомендовала информационный узел Клана Хинураме! По истине, настоящая кладезь информации, повествовавшая о том, как из трёх кланов, бежавших из оплывающих Лавой руин Листа, была сколочено два новых, Хинугами и Хинураме.

Листу в пропущенный Кимимару период не везло. Хронически. Имперские историки списывали всё на нкритическое накопление ошибок в управлении и воспитании прошлого поколения, приведший к тому, что Лист, на момент создания и в первые десятилетия существования бывший сильнейшим Поселением, к началу Континентальной, стал слабейшим из Великих Поселений, славным самым высоким процентом отступников, обогнав даже совсем недавно раздираемый гражданской войной Туман, а также беспрецедентным уровнем шпионажа на своей территории. Да о чём говорить, если за десятилетия, предшествовавшее тому бою Кимимару, и последовавшему за ним, Лист лишился клана Учиха, дзинтюрики, подвергся нападению Биджу, а множество отступников, среди которых затесался и носитель демона, вынесли из архивов Поселения чуть ли не все мало-мальски ценные артефакты и записи техник?

Однако, последовавшее веселье затмило все пределы. Для начала, в Листе взубнтовался дзинтюрики, официально числившийся отступником. Сами власти руин, оставшихся после буйства четырёххвостой формы, официально заявляли, что это была лишь жалкая подделка, использованная некими террористами. Надо думать, именно эти террористы подорвали сеть минных закладок, уничтоживших вторую половину Конохи. Имперские историки выдавали три основные версии произошедшего, среди которых основной числилась скрытая борьба властных группировок Листа, с использованием мин и дзинтюрики.

Затем, будто этого мало, случилась Бойня Совета, когда боевая группа Листа и Скалы, усиленная бойцами террористической организации "Акатсуки", атаковала собравшихся для переговоров представителей противника.

Потери были чудовищные. Туман не досчитался Холодного Оружейника, фигуры для клана Юки, к тому моменту окончательно переименовавшемуся в Юкки, знаковой и уважаемой. Впрочем, даже до того, как начать осваивать историю прошедших веков, Кимимару знал это имя. Всё же, одиозная была фигура, наряду с Опустошителем, входившая в полусотню опаснейших бойцов Тумана.

Каге Песка вытащил на себе израненную сестру — позже её приведут в порядок именно медики Тумана, как-то неожиданно вырвавшиеся вперёд в трансплантологии и биопротезировании. Второй же его телохранитель, Юра, оказался предателем, что побудило Гаару в дальнейшем крайне щепетильно подбирать помощников.

Райкаге потерял обоих телохранителей и правую руку. Своеобразная ирония заключалась в том, что правую руку он за время Континентальной терял ещё четыре раза, пока озверевшие медики Тумана, занимавшиеся лечением подобных травм, не запросили помощи начальства, результатом которой стал скандальный династический брак двух каге.

Как бы там ни было, когда к Листу подлетело двадцать девять альбатросов, четырнадцать ястребов, девять голубей, две белки-летяги(!) и пять духов ветра — все огромного размера, как и положено Призывам — и провели полномасштабную бомбардировку тяжёлыми техниками, с последующей высадкой пятёрки дзинтюрики с эскортом и добиванием очагов сопротивления Бомбами Биджу, никто не удивился. Война уже шла к очевидному концу, а дипломатический протокол шиноби требовал адекватно ответить на такую акцию, как нападение на парламентёров, прибывших на исторически нейтральную территорию.

Отдельно стоило упомянуть Кланы Листа. Клан Хьюга в результате хитрой диверсии, проведённой предположительно Облаком, лишился всей главной ветви, после чего оказался разделён на множество мелких фракций, беспощадно истребляющих родственников в борьбе за власть. В конечном счёте, один хитрый парень из Хьюга, прихватив обеих сестрёнок, старого дедушку-калеку и старшего брата, дал дёру из той банки с пауками, закинутой в змеиный клубок, которой стал для них Клан Хъюга. И прибился к обескровленной после Континентальной семье Инудзука, к тому времени утратившей статус клана.

Позднее, из-за разных взглядов на развитие и союз с также вышедшими из состава Листа остатками Клана Абураме, эта коалиция мирно разделилась на два малых клана, в союзе друг с другом перешедшими на сторону Империи и прошедшими Вторую Континентальную, Планетарные, и все последующие перепитии жизни.

Хинугами, Белоглазые Оборотни, пополнили собой егерские части Империи. Круговое зрение, совершенное обоняние, точно у лучших ищеек, плюс боевая форма, позволила им продержаться на фронте ещё четверть столетия, пока прогресс в области вооружений окончательно не перевел их геном в группу "умеренно полезных на поле боя". Нет, Хинугами всё ещё бегали с "рельсой" в составе пехотных подразделений Армии, и даже порой выслуживались во Флоте, но немногим лучше, чем бесклановые, выезжая на воспитании и обучении, а не генетической приспособленности. Печально, но такая судьба, стать одним из серой массы, или же уйти в мирные профессии, встал перед многими Кланами. И, как подозревал Кимимару, такая же участь ждала и Кагуя, чей геном был хорош лишь в ближнем бою, до которого на современной войне ещё следовало дожить.

Хинураме же пошли по иному, более традиционному пути. Глаза Хьюг, боевые насекомые в теле, управляемые, в первую очередь, человеческим разумом, плюс стая псов в качестве эскорта, сделала из них превосходных работников сельского хозяйства ещё раньше, чем пулемётные очереди и выстрелы снайперов выбили с поля боя живучих Хинугами. Впрочем, девять процентов на рынке пищевых продуктов Империи — это разве не повод для гордости? Другие Кланы, ушедшие с поля боя, могли хвалиться гораздо меньшим.

Да, Планетарные Войны, плеяда непрекращающихся конфликтов, чем-то схожих с Войнами Шиноби тем, что, по факту, вооружённая борьба не затихала ни на секунду, многое изменили, задвинув десятки старых кланов и возвысив новые, зачастую, новые в буквальном смысле этого слова, как по генетике, так и по организации или истории образования.

Юкки разделились на генолинии, идущие от полукровок, обладавших тем или иным особым качеством, поверх фирменного Льда. Хаку, Наруто, Кисаме, Цутому. Да что там, даже семья Шепард, приютившая Кимимару, фактически, являлась генолинией, основанной иммигранткой из Альянса, прошедшей генетическую коррекцию для фертильности, и её мужем, урождённым Юкки из дочерней от "Хаку" генолинии.

Рок сформировались из бесталантов, неспособных использовать печати и, как следствие, по-настоящему могущественные техники. Во времена Кимимару таковые считались инвалидами, в отличие от тех же Хьюг или Кагуя, кои тоже не могли похвастаться обширным арсеналом техник дальнего боя. Но Основатель Ли (именно так, с большими буквами и чувствующимся в печатном слове придыханием) обратился к Юкки и прочим, согалсившись модифицировать своё тело. За ним последовали и образовавшиеся ученики, сколотившие вокруг своего сенсея первый настоящий клан, не связанный поначалу всеобъемлющим кровным родством.

На выходе же получились химеризованные крепыши с укреплёнными костями, татуированные фуин от пяток до ушей, и от внутренней поверхности век до слизистой желудка, закованные в доспехи высшей защиты и вооружённые "рельса-27" — становый хребет штурмовых частей Империи. Что с того, что не умеют складывать печати? Да кому они нужны, в современном бою? Рок может двигаться со скоростью девяносто километров в час по несколько суток без перерыва, маневрируя так, что радиус поворота не превышает четырёх метров. Его чакра подпитывает печати доспеха, обеспечивая барьер, аналогичный кинетическому щиту Альянса в шестьсот универсальных единиц, как и рельсовое орудие, работающее на преобразователях чакры в Райтон.

Йоши были даже не кланом, семьёй чакропользователей, появившейся в Тумане после гражданской войны. В составе семьи были лишь две сестрёнки, и быть бы клану Йоши после замужества обеих единственным, исчезнувшим без крови, не решись Юкки на эксперимент полвека спустя, когда планету начали сотрясать Планетарные Войны.

И каков итог? Материаловеды Йоши спокойно вышли из вассального подчинения воскресивших их кланов, посредством клонирования и генетической терапии клонов для придания индивидуальности. Впрочем, отношения с Юкки они не испортили, насколько могь судить Кимимару по открытым данным.

Период был захватывающим, но тексты Кимимару проглядывал быстро, стараясь не вдаваться. Времени не хватало, и потому эпический Ледовый Поход генерала Рукии Юкки, как и история возникновения клана Теней Владык и их отчаянного выживания на штурмуемом с трёх сторон острове Ваарфелл, прошли мимо него.

Как бы там ни было, Планетарные Войны закончились, когда передовые части Найта Тро-Рориса и Удона Рок сбили из пехотных "рельс" последние эвакуационные крейсера технов. Шиноби озадаченно оглянулись, пообнимались на охваченных Паром развалинах, оценили фронт работ по дезактивации собственной планеты, включая треть Мирового Океана, и зло посмотрели на небо.

В звёздное скопление приходила эпоха Системных Войн...

День четвёртый (9)

— Добрый день, Ханна-сан — сказал Кимимару, едва дверь начала открываться.

Вошедшая, рыжеволосая женщина, чей оттенок кожи и волос, равно как и черты лица, не нёс хараткерных меток каких-либо известных Кимимаро кланов, по-лисьи улыбнулась.

— Яре-яре, так ты сенсор, Кимимару? Впрочем, нет, не говори — женщина чуть покачала головой, обозначая яростное нежелание слышать ответ — наверняка, единственным доступным правдивым ответом, было бы нечто вроде "это клановый секрет", верно? Ну, так и не стоит врать мне, правильно?

— Я очень благодарен вам за гостеприимство, Ханна-сан. Однако, я бы не хотел давать обещаний, которые не в силах выполнить.

— Правильно — голос Шепард, как и её лицо, стал серьёзным, — и очень хорошо, что ты сразу решил перейти к делу. Видишь ли, не люблю эту тактику старых торговых семей, два часа распинаться о погоде и урожае брюквы ради пятимунутного согласования деталей контракта о поставках. Я правильно понимаю, что ты хочешь быть в курсе дела?

— Был бы признателен за максимально возможный доступ к информации о миссии.

Кимимару отвёл большую часть внимания вглубь себя, чтобы не раздражать собеседника — для многих шиноби его времени было характерно направленное внимание считать агрессией. И Кагуя прислушался к мерной пульсации того, что составляло его кости, ощущая, как бьётся сердце присевшей на стул рядом с его койкой, куноичи.

— Тогда встречный вопрос — жестким и властным голосом, похожим на тот, каким в мыслях Кимимаро, и должен быть кто-то, облечённый властью, продолжила Хана-сан — что ты смог узнать о моём Роде?

Тук-тук, тук-тук.

Нет изменений Пульса Мёртвой Кости. Значит, биохимия неизменна, как и собственная чакра. Неужели, собеседник решила ограничиться просто разговором? Что же, плюс балл уважения к тем, кто приютил его, Кагуя засчитал. В очередной раз.

— Семья и Род Шепард относятся к полувассальным генолиниям клана Юкки. Образована в результате брака Цутому Юкки и прошедшей генетическую модификацию бывшей гражданкой Альянса Систем, Ханой Шепард. Имеет побочную генолинию, образованную в результате брака вашего отца, также прошедшего модификацию, и Наруко Юкки из генолинии "Наруто". С учётом Джеймса Шепарда, в Роду насчитывается четыре поколения, из которых лишь два средних являются военнопригодными, так как младшие Шепарды ещё недостаточно выросли и необучены, и ваш отец был слишком стар в период геномодификаций, чтобы его можно было превратить в боевую единицу, соответствующую клановым критериям. Проще говоря, по современным стандартам Империи, он является инвалидом, пригодным к воспроизводству.

Клановая специализация — действия в космосе, основанные, насколько я могу судить, на особых клановых тренировках контроля кровообращения, основанных на знаменитом сродстве Юкки с Водой.

— Твоя предполагаемая роль?

— Не могу знать.

Шепард наклонила голову, словно увидивший нечто занимательное ворон. Что характерно, волосы её, вниз не упали. Видимо, старый даже при активной деятельности Кимимаро, способ защиты головы с помощью шлема из склеенных лаком и чакрой волос, оставался актуальным, несмотря ни на что.

— Ещё в годы Континентальных Войн, у Кланов, имевших небольшую численность, была традиция по созданию боевых групп из бесклановых, оберегающих ядро из клановых специалистов. С одной стороны, это позволяло сохранить в боях некоторую автономность от штабов даже в те годы, когда Ками однозначно благоволили большим батальонам. С другой же, оруженосцы при клановых бойцах, получали неплохую протекцию.

Вопросы, Кимимару?

— Человек? Сроки? Награда? Что ещё я не знаю?

— Мы пошлём тебя в академию десанта. Подтянешься, освоишь современные способы войны. А на распределении я и муж похлопочем, чтобы ты попал в команду к моему внуку.

Срок задания — десять лет. Отсчёт, как ты понимаешь, начтнётся с момента твоего попадания в его экипаж. Наградой же послужит сумма, достаточная для стабильной наследуемой геномодификации. Клан Юкки оказывает такие услуги, пустьи за существенную плату. Ещё вопросы?

— Почему я? — задал Кимимару самый простой вопрос, который, наверное, должен был бы возникнуть у любого достаточно осторожного или умного шиноби — даже сейчас, когда каждый очень богатый бесклановый, может заказать подобную услугу, рекрутов в оруженосцы хватает. Тем более — для работы на Семью, держащую девять процентов акций "Орбитальных верфей Карин". У вас что, так много врагов, что вы готовы воскрешать покойников, чтобы не ввести лишнего шпиона в окружение Семьи?

— Знаешь — чуть медленнее, напоминая змею, покачивающуюся перед броском, начала говорить Шепард — а ты попал. Пусть и пальцев в небо, быть может.

Нет, твоё воскрешение — это, конечно, благоприятная случайность. Но она также даёт возможность нанять тебя до того, как тебя кто-то завербовал в шпионящие за нами.

Мир изменился, Кимимару-кун. Но соглядатаев тут по-прежнему хватает, а упущенная информация может стоить немалых денег.

Итак, ты готов работать на Семью Шепард, Кагуя Кимимару?

Он задумался. Но лишь на краткий миг, решая, что же ему делать. И прислушался к себе.

Тук-тук. Тук-тук.

Пульс Мёртвой Кости всё также спокоен, стуча метроном, являсь маяком, что вёл Кимимаро от подземелий Клана до стен Кири и в подземелья Звука.

— Я согласен. А теперь ответьте мне, Шепард-сан, что мне ещё следует знать о подопечном?

— Хм — ответил Ханна, массируя пальцами глаза — как насчёт этого?

На Кимимару смотрели глаза, которых нет, не может быть. Но которые были в легендах, и сеёчас, смотрели в его душу.

Пугающие глаза, испещренные радиальными кругами, где не было разделения на белок и радужку.

Ренниган. Из всех известных мутаций глаз, эта была самой могущественной и сбалансированной, наделяя обладателя множеством пугающих способностей, но не ограничивая прочих путей развития. Во всяком случае, так говорили легенды, в которых эти глаза фигурировали, как атрибут единственного их известного обладателя — человека, первым достигшего силы, подходящей более богу.

Глаза Шести Миров — так их ещё называли, хотя в системе, породившей шиноби, вовсе не было шести землеподобных планет, если только они не прятались в пространственных аномалиях, в изобилии встречавшихся в полях тяготения ближайших звёзд.

Сейчас на Кимимару, так или иначе, смотрела легенда. Или же очень правдоподобная подделка.

— Все наши способности, по большому счёту, обусловлены наномашинами на нуль-элементе и тёмной материи, существующими большей частью в шестом, десятом и одиннадцатом измерениях, где они вовсе не яляются "нано".

Так уж получается что, порой, организм сильного шиноби накапливает нулевой элемент и сопуствующую ему чакру в таких количествах, что наномашины переходят в иной режим. Вместо преобразования энергии в молнию, огонь или иное, они начинают работать, по сути, аварийно, просто направляя поток энергии, без преобразования её в стихии. Или же преобразование получается жёстким, топорным. В духе техники допроса, которая в буквальном смысле "душу вынимает". Такие вот дела.

Так что, в режиме реннигана, никаких стихий использовать не получается. Да и с прочими искуствами шиноби, если честно, хватает проблем. Спасает только то, что машины делятся шаблонами техник, которые в своё время расчитал на суперкомпьютере кто-то жутко древний.

Проблема Шепардов в том, что в нас сочетается земной геном, позволяющий накапливать нулевой элемент непосредственно в нервной системе, без тренировок, прсото за счёт загрязнения среды. А гены шиноби устраняют раковые клетки, делая нас прирождёнными биотиками. Достаточно лет десять поболтаться на истребителе, или все сорок — на крейсере, чтобы глаза "пошли кругами". И после этого, Шепард уходит из пилотов в десант. Потому что это глупо, держать биотика девятого-десятого уровня по галактической классификации, в рубке корабля, который он может смять Чибаку Тенсей просто на эмоциях.

Не льсти себе, Кимимару-кун, ты — всего лишь подстраховка. Ещё одна ниточка, которая, возможно, даст одному из моих внуков дожить до вхождения в силу.

Я даю тебе последний шанс одуматься, Кагуя Кимимару. Всего одно слово, и ты забудешь о моих откровениях, и будешь спокойно жить дальше.

Я зайду завтра. Прощай, Кимимару-кун.

День пятый (10)

Тук-тук. Тук-тук.

Мерно вибрируют кристаллы в костях. Этот пульс не слышен тем, кто не сидел один, в темноте, прислушиваясь лишь к чудящемуся тихому треску, идущему изнутри собственного тела. Пульсу, что слышен лишь тем, кого называли гениями клана Кагуя.

Тук-тук. Тук-тук.

Глупая Шепард много недоговаривала. Иначе не давала бы шанса отступить. Слишком уж она добрая, несмотря на характер. Может, потому и потратилась на его лечение?

Тук-тук. Тук-тук.

Кимимару слушает тихий Пульс, точно тиканье метронома. Он просто ждёт, когда к нему придут за ответом.

Потому что он всё решил.

Для себя.

Ночь в кабинете

Когда Джеймс получил по селектору вызов от Шефа, он с самого начала догадался, что это не к добру. Просто так — Шеф не вызывал. А учитывая несусветную хрень, творящуюся в России, даже доктор Ватсон бы понял, почему следует появиться в кабинете босса как можно раньше.

Именно поэтому, Джеймс пулей взлетел на верхний этаж, пробежал коридоры офиса, перейдя на быстрый шаг только у двери приёмной. И, мгновенно приняв вид лихой и элегантный, словно у героя Флеминга, кивнул секретарше и шагнул внутрь.

Кабинет Шефа пах в лучших традициях сороковых годов — хорошим виски и сгоревшей проводкой. Каким именно образом личный ноутбук Самого, истекающий сейчас полупрозрачным дымом, встретил свой конец, Джеймс знать не хотел. Впрочем, как и секрет гибели штормового стакана, в осколках которого, испарясь и благоухая, ещё поблескивали капли виски.

Настоящий джентльмен всегда назовёт кошку кошкой, даже если он — бабка Полиграфа Полиграфовича. Именно поэтому (а может, и просто от недостатка фантазии?), Джеймс вытянулся во фрунт и несмело произнёс:

— Сэр?

— Джеймс — кивнул шеф и опустил руку в ящик стола. Дверь за спиной агента закрылась с тем звуком, который, услышь его Данте, несомненно, ознаменовал бы соприкосновение створок врад Ада.

Продолжая глубогомысленно молчать, Джеймс смотрел, старясь не фокусировать взгляд на Шефе, как тот достаёт из ящика стола толстую, роскошную, и совсем не политкорректную кубинскую сигару, чтобы тут же, не обрезая гильотинкой, прикурить от примитивной пластиковой зажигалки.

— Джеймс, мальчик мой — Шеф сделал глубокий затяг, отчего половина сигары мгновенно побелела — Ты ведь знаешь, что мне интересно.

— Русские Игры, сэр? — глубокомысленно спросил сам агент, старательно дыша через предусмотрительно поставленные носовые фильтры.

— О да — согласился Шеф, по-плебейски ссыпая пепел на клавиатуру убитого стаканом виски ноутбука — ты ведь получил последние сводки с фронта? Скажи мне, Джеймс, как так получилось? Как русские смогли выиграть в этом скоростном спуске фриков на стиральных досках?

— Согласно данным разведки и работе аналитиков — растягивая гласные и тяня время, выдумывая оправдания на ходу, начал Джеймс — всё дело в изменении работы системы ТЭЦ. Огромное количество углекислого газа сформировало гигантскую линзу, сфокусировавшую свет Венеры...

— Где-то я это уже слышал — проворчал Шеф, снова залезая в ящик стола — и как жы этот русский не подмёл трассу, как остальные идиоты?

— Специальные тренировки, сэр. Согласно слухам, этот русский ввёл перед соревнованиями код FOW_RevealAll, а специальные kazaks поднимали леску в концы трамплина точно по его команде.

— Какое варварство. Ну, мы хоть что-то получили с этого?

— Так точно. Поскольку официально леска числилась изготовленным в Сколково нано-оптоволокном, нам удалось отпилить от этого дела пару миллионов.

— Хм.

— Пару, в смысле, пяток, миллионов.

— Хм.

— Пару десятков миллионов.

— То-то же. Старому шефу тоже порой хочется поработать плотником, Джеймс. А то пашешь, как Папа Карло, и получаешь, как Буратино.

Впрочем, Бог, Аллах и этот новомодный Кхорн с ними, русскими washboard-истами.

Скажи мне, скажи, Джеймс, как у русских в матче с викингами попала шайба? Я же всё видел, это была чистая удача! Но авось не мог сработать, я знаю, что у норвежского вратаря под формой была футболка с Мехлисом, говорящим "Не полагайся на авось"! Как у них это получилось, Джеймс?

— Секретная модификация шайбы, сэр.

— Поясни.

— Он поставили на шайбу выдвижные коньки, сэр. Управляемые по Bluetooth лично Евгением Плющенко, сэр.

— Бред — выдохнул Шеф.

— Бред — согласился Джеймс — но на матч с финнами мы уже подстраховались.

— Да? — с подозрением спросил Шеф — и как?

— Финнский вратарь отбивает вторую шайбу тем же движением, что и вторую.

Шеф уронил голову на стол. Но, тем не менее, Джеймс услышал его шёпот.

"Вы лучше блютуз заглушите"

Матч с Финляндией сборная России по хоккею проиграла.

Пять дней лета

День первый. Молния

07:31

Ненавижу летать. Как бы странно это ни звучало.

Гравитация корабля чуть пульсирует, точно мои рёбра перед дождём. От вибрации в зубах поселяется фантомная боль. Матросы экипажа навевают неприятные воспоминания.

Только и остаётся, что тонуть в работе, пока "Белоруссия" продвигается по Внешним Территориям.

"Следует обговорить с представителем Империи стратегию и тактику переговоров. Вам надлежит убедиться в том, что цели Человечества и Империи совпадают. В противном же случае вам требуется немедленно поставить Командование в известность.

Помните. Провал или промедление недопустимы. Gloria enim hominis"

В полированной крышке отключённого уни — моё новое лицо. Чуть худое, как для человека лет пятидесяти-шестидесяти. Серые глаза. Короткие сизые волосы. В общем, стандартно для нашей конторы.

Как и имя. Ундина. Даже дети знают, что у оперативников Шестого департамента (дипломатическая разведка), одно имя на всех. Во всяком случае, когда мы выступаем от лица всего Человечества.

При переговорах с Ши, как-то послали человека из "двойки". Типичный Джеймс Бонд. Увы, подход этих ребят на Ши не сработал. Кризис Хидана. Четыре дивизии десанта, порубленные одним-единственным отморозком с помощью какой-то железяки.

Первый Кризис Наркотрафика. Четвёртый департамент, операции эвакуации. Формально, Майлз Форкосиган под номером семнадцать-сорок два миссию выполнил. Под отставку себя и командира сбитого фрегата по состоянию здоровья. Под мир, в очередной раз повисший на грани тотальной войны. И ещё два триллиона "е-баксов" вылетело в дюзы ведущего мирные переговоры Флота. Приведённого в высшую степень боеготовности, Флота. И своего, земного, и флота Ши. Интересно, стоили ли блоки памяти фрегата разведки таких потерь?

Что же, пришло время Шестому департаменту попробовать свои силы в переговорах. И теперь именно он и его коллеги будут представлять Человечество. Надменные Доминики Особы из "троек", как и Андерсоны из "первых" не получат шансов на реванш. Один раз опозорившись, их департаменты должны уступить место победителям в борьбе за кресло третьего заместителя Министра — главного человека в спецслужбах.

Не будь он Ундина восемь-девяносто шесть. Оперативник, носящий имя и внешность одного из легендарных агентов прошлого.

Уни снова активируется. Миссия и победа департамента во внутренних интригах — превыше всего. А вместе с ними — путь к Высшему Благу.

Хомоверсу.

09:47

Зал, как и положено образованной подземной Бомбой Биджу полости, был залит темнотой. Чуть разнообразя её, но не разгоняя, в этой черноте располагались прозрачные силуэты людей.

— Я поеду.

— Ты охренел? С какого бодуна?

Голос принадлежал одной из призрачных фигур, имевшей вид человека с зализанными назад волосами, сидевшей в удивительно плюшевом на вид, несмотря на прозрачность, кресле. Довершали образ пушистый банный халат с красными облаками и тапочки с оленями.

— С того, что я, в отличие от тебя, умею вести переговоры. И с того, что мне по силам, при начале войны, нанести полноценный превентивный удар вместо жалкого теракта — ответил первый призрак, самым примечательным в облике которого, пожалуй, были три пары симметричных шрамов, тонкими белыми линиями украшавшие его лицо.

— Ты ох... — говоривший осёкся, увидев предупреждающий взгляд жены — ... фигел, такие предъявы кидать? Да я...

— Сиди уже, воин кровавого... Дзясина — в голосе его собеседника прозвучала тихая насмешка — Признай, что войны на станциях, как и переговоры — не твой конёк. Как и Оро. Как и остальных. Так что просто готовьтесь. Если начнётся война, я устрою тарарам и свалю. Так что первую неделю придётся сражаться без меня. Полёт даже на дипломатический крейсер весьма-а энергозатратен.

— Я всё же против, командир — подала голос третья — ты слишком ценен, чтобы так рисковать тобой...

— Если над мощным оружием трястись, боясь применить, оно теряет свою ценность. Не бойся, племяшка. Я вернусь, ты же знаешь.

Почему-то, обоим его собеседникам, послышалась лёгкая печаль. А может быть, и нет?

17:23

— Вот горе-то — разочарованно выдохнул командир, читая текст приказа.

— Шеф? — спросил старпом.

Оба говоривших были совсем молоды, и ещё месяц назад капитан корабля был младшим офицером на "Иводзиме", а "второй после бога" готовился к выпускным экзаменам кадетского училища. Ещё неделю назад они готовились бесславно умереть где-нибудь на подступах к турианским мирам, по-прежнему далёким от той тонкой красной линии, стереометрией обращённой в плоскость, что медленно прогибалась вглубь вражеской территории. Древняя рухлядь, укомплектованная не самыми ценными кадрами и оружием, которую второпях извлекли из хранилищ в глубине Восточно-Европейской равнины, бывших погребёнными под десятиметровым слоем радиопоглощающего бетона.

Война Второго Контакта заставила Альянс выгрести из арсеналов и музеев всё, что могло быть использовано для войны и даже больше. Шкиперы гражданского флотаы, слушатели выпускных курсов училищ и академий — Альянс вывел свою военную машину на форсаж ещё до начала полноценных военных действий, ставя всё на скоротечную войну.

Так и их корабль, в миру гордо названный фрегатом "Юкатан", ещё тот же месяц назад стоял на приколе на зевсостационарной орбите, как один из последних образцов кораблей, порождённых абортом древнего и больного разума. Как сказали бы нежданные союзнички — "даже по земным меркам — крайне больного". По уму и логике действий, солнечному паруснику класса "линейный корабль", должно было оставаться на орбите Юпитера ещё лет ...сот, до того момента, когда затраты топлива на коррекцию орбиты музея не посчитают нерентабельными, и оный не разобьётся об астероиды-Троянцы. Однако пришло распоряжение с самого верха, и паруса были извлечены из музейных хранилищ, в недра "Мэйфлауэр II" установили ядро массы от устаревшего и разбитого Ши войскового транспорта, закрасили поглощающей краской и переименовали.

Ах, да. Ещё пристроили под условным брюхом лебединую песню инженеров баллистических ракет — только этот выкидыш больного разума предков мог одновременно маневрировать в космосе и нести боеголовку, выкопанную из недр Евразии.

"HB-7500 BADA-BOOM", "XY. (буквы неопознана, предположительно, знак алфавита разработчиков) 7500 MycTa.(снова неопознанная буква, что-то навроде перечёркнутой "о")ap". Как нетрудно догадаться, расчётная мощность этой гадости составляла семь с половиной гигатонн... чего-то. А ещё, если верить интендантам, расчёт производили те же ребята, у которых пилотный проект вместо проектных пятидесяти процентов мощности форсированного боеприпаса, выдал где-то шестьдесят три. В общем, страшная штука, которую полагалось, прежде чем выпускать, подкравшись к вражеской планете, запросить подтверждение по устройству квантовой связи, а после запуска скинуть корабль с экипажем на звезду для уничтожения улик. Устройство, как подозревал свежеиспечённый капитан Смирнов (даже проставиться не успели!), стоило больше, чем их корабль. Ну, может быть, за исключением древней баллистической ракеты "TeMnuK" с её боеголовкой "MycTA(?)AP".

Итак, экипаж, получив пинок под зад, высочайшее указание и средство по переработке планет в раиоактивные астероидные пояса, отбыл в дальний рейд, в пути трясясь от ужаса и гадая, правильно ли в руководстве транскрибированы названия всего того хлама, которым нагрузили их корабль.

А ведь обидно. Будь корабль построен из другого материала, или хотя бы тяжелее раз в десять, миссию по доставке "Мустафара" в поверхности вражеской планеты, досталась бы экипажу роскошной яхты "Ласточка". То есть, фрегата-рейдера "Монтри"

— Орлы, приказано сидеть тихо и ждать приказа. Война временно перешла в плоскость дипломатии. И от того, как скоро мы по сигналу сможем что-то... — командир перечитал ещё раз термин, использованный командованием. Такое хлёсткое, жирное слова — ... мустафаризировать, может зависеть, как долго война будет находится в "холодной фазе". Короче, смертнички, казнь временно откладывается! Ай-да по вахтам! Первая смена может праздновать. Расход спирта в пределах двух дринков на человека.

Древний солнечный парусник, созданный для совсем других целей и невидимый для турианских и азарийских детекторов также, как в своё время системы ПВО 1970-х не видели деревянные самолёты с единственной металлической частью — мотором, неторопливо наматывал круг вокруг системообразующей звезды под индексом "Тантра-14". И только в штабе флота знали, что, если придёт время, HB-7500 взорвётся на планете под названием Тессия.

23:54

Ген, точнее, попытка наложения, застало Цутому Юкки во сне. Казалось бы, лучшее время, чтобы подчинить себе Ши, когда потоки головного мозга спокойны и неторопливы, сознание снимает барьеры критичности, а колебание электрических полей в голове вполне можно свалить на кошмар.

Вот только у Юкки, как и у всех клановых, своё отношение с иллюзиями. Слишком въелась в кровь и плоть всех Ши настороженность к менталистам, специализирующимся исключительно на внушение мыслей своим. Настолько, что и поныне Яманака и Курама пользуются параноидальным недоверием.

Ещё не просыпаясь, Цутому начал действовать, как учили. Локализовать прорыв, закапсулировать образец для следователя. Нащупать линии воздействия, обхватить их и дёрнуть, дёрнуть со всех сил, посылая по условным нитям заряд встречного импульса. Контратака на противоходе.

Воздух вокруг вдруг стал тяжёлым, влажным, пахнущим морем. Морем и... грозой?! И такая знакомая каждому из Юкки сила, похожая на бесконечный ветер, что никого не прощает, не благословляет...

Агрессивная чернота отступающего сна мгновенно сменилась залитым неярким светом кабинетом в ретротехновском стиле. Тяжёлый письменный стол из дерева, потемневшего от времени и многолетнего смога. Удобное кресло, в котором спокойно сидел сам Цутому. И ровно такое же, из некрашеной свиной кожи, было по другую сторону стола.

Бывший блудный сын, а ныне краса и гордость клана, герой Шаньси и просто капитан Юкки Цутому ослабил пружину, свернувшуюся глубоко внутри. Беспокоиться было глупо и попросту поздно, ведь собеседник уже представился ему, пусть и весьма своеобразно.

Наведение иллюзии во сне — дело довольно противозаконное, если только иллюзионист не обладает соответствующими правами, позволяющими в данном случае подняться над законами Империи. А если оно использовано лишь как своеобразный будильник для использования "Страны Туманов", то — тем более.

Изменились восприятия звуков и цвета. Тем более, изменилось ощущение тела в пространстве, доказывая высокий класс атаковавшего. И уже неудивительно, что кресло пахнет выделанной кожей, как будто оно, кресло, только пару дней назад попало в этот кабинет.

Эту штуку, основанную на вызове сдобренной солями Воды вокруг головы жертвы, с последующим почти прямым воздействием на мозг с помощью Молнии, поданной через солёный туман, умеют грамотно использовать немногие. Тем более — на таком высоком уровне. Слишком много времени надо убить на освоение Земли, Воды и Молнии для этого. И только у двоих хватит определённых качеств, чтобы провести его вот так, для аудиенции.

У первого — просто потому, что фигура его калибра плевать хотела на подобные условности.

У второго — просто потому, что ещё до достижения соответствующего статуса, плевал он на такт и прочую ересь.

— Приветствую, Вечный — по возможности почтительно, но без подобрастия, сказал Цутому.

— Я тебе щас глаза выколю — послышалось в ответ.

— Привет, дядя? — тут же сменил линию Цутому.

Дядя, а точнее, прапрадедушка сводной сестры матери, как нетрудно догадаться, был роднёй. Насколько может быть роднёй кто-то из Вечных, подрабатывающий на досуге главой Второго Управления.

— Так-то лучше, молокосос — довольно осклабился дядюшка — а то зае... — он задержал дыхание, явно перебарывая себя — ...долбали вы уже со своим этикетом.

Да, ненависть дальнего родственника и одного из начальников Цутому к каким-либо приличиям, была давно известной. По слухам, Жнец ей отличался ещё в эпоху Воюющих Провинций, когда был даже не Священным Зверем, и членом преступной группировки без роду и племени. По тем же данным, с тех пор у шефа и осталась любовь к банным халатам оригинальной раскраски и тапочкам с оленьими головами.

— Короче, племяшя — взял, как говаривали земляне, быка за рога, шеф — Эти технофилы с нашими маразматиками пришли к компромиссу. Твою развалюху используют как дипшаттл. Возрадуйся, мля! Оперативник Второго Управления становится командиром дипкораблся и улетает в отпуск, трахать ксеносов и бухать чаи, за государственный счёт.

— Шеф?

— Бл..., ну что тут непонятного, а? — вызверился шеф, и в руке его вдруг появилась крайне приметная коса — Ты вместе с Самим летишь на этот их Бастион, или как там называется это у... — рот шефа тут закрылся туманным маревом, а голос на секунду пропал, словно кто-то включил цензуру — ...ще, трахать мозги ксеносам, спать с этой своей технячей зверюшкой, а что я? Бедный старый Хидан должен проконтролировать, что наш главный сапёр прибудет на твою лоханку, поставит раком тамошний совет и уйдет восвояси.

Что это вообще за х... ня такая? Какого Пейна я пахаю, а вы по круизам ездите? Что это вообще за п...

Шеф прервался и замолчал. Он словно боролся с собой, и в этом Цутому подчудилась вечная война исконных желаний и приобретённых рефлексов. Он так и стоял в этом иллюзорном мире, созданном его техникой. И только через полминуты вынужденного молчания закрыл рот.

— Короче, мелкий. Завтра прибывает Сам. И если не дай кто-нибудь, он чем-нибудь будет недоволен, то... сам понимаешь.

— Служу Клану! То есть Империи... то есть как завтра? Как... Сам?

— Ага — согласился шеф и пакостно оскалился — уже, бл... сегодня. Иди работать, укротитель пастушек, мля!

С чётким фантомным ощущением пинка по заднице, иллюзия отпустила Цутому.

День второй. Ветер

09:13

Хана Шепард с лёгким недоумением наблюдала за всеобщей суетой. Точнее, за её отсутствием.

Когда на крейсер Альянса прибывает дипломатическая делегация, можно предсказать дня за четыре. Или даже за неделю — зависит от "коэффициента обратной раздолбаистости капитана", как говорит незабвенный Хэкет. Но в любом случае, корабль отдраивают до блеска, к форме срочно подшивают воротнички, а траву в оранжерее красят в изумрудно-зелёный цвет. И, разумеется, проверяют всех рыбок и кошек на борту. На дай Б-г, чёрный Барсик начальству дорогу перебежит! Хуже может быть, только если глава делегации — заядлый аквариумнист, или как там поме... увлекающиеся разведением рыбок, называются.

На "Харуне" нервничали, это чувствовалось. Как мимоходом пояснил Цу, прежде чем убежать принимать партию каких-то супер-детекторов, представителем Империи полетит крайне важная шишка. И, тем не менее, никто не носился по каютам, чтобы сунуть начальственную руку за решётку вентиляции в три часа ночи, а затем пихнуть слегка запылённую ладонь в лицо подчинённым с воплем "Это что такое?!". И даже с тряпками народ не носился. И даже форма осталась той же, невзрачным повседневным комбинезоном космического флота Империи. То есть все нервничали, но как-то пассивно.

Нет, конечно, понятно, что здесь вам не тут, и "Харуна", являющаяся отчасти живым существом, сама себя убирает. А парадная форма на Флоте используется только на поверхности планет. Но всё равно, как-то неправильно это. Не по-людски.

Хана хмыкнула от получившейся мысли.

"А чего ты хотела, родная? Это крейсер Ши, а не родная "Норма". Хотя и та была далека от норм Флота. Как там, интересно, моя девочка?"

Оглядевшись и поняв, что к ней никаких приказов не поступало, Хана откинулась в кресле, по новой осматривая панораму на обзорных экранах.

Системе Дебрис-46. Нет, местный триумвират, Совет чего-то там, называет её по-другому. Но наступавшим союзникам было как-то не до чужой топонимики. Система была захвачена группой эскадр "Д"? Значит, временное название Дебрис. Ну, и порядковый номер, по дате захвата.

Собственно, именно Дебрис-46 и был крайней системой, на которой экспансия Империи и Альянса была остановлена парламентёрами Совета. Экспансия, которую недавние враги начали с перепугу, здраво рассудив, что, имея "Керриган" и четвёрку недодредноутов на двоих, надеяться отсидеться в обороне против превосходящих сил как-то глупо.

Блицкриг. "Быстрая война". Всеми доступными силами, в сжатые сроки. Потому что, порой, только так и можно воевать, имея ограниченные ресурсы. Именно это и было единственным выходом для временного союза недавних соперников, когда в их разгорающуюся войну на уничтожение, вторглись чужаки.

Хана не была дурой и понимала — вторгнись чужаки хотя бы через пару недель, и всё шло бы иначе. Либо кризис бы разрешился, и осада Шаньси застала бы Альянс и Империю в состоянии сворачивания мобилизации. Либо турианцы вошли бы в пространство, заполненное опалёнными термоядом планетами. Впрочем, это только с одной стороны. "Бомба Биджу", при всей своей экологичности, при массированной бомбардировке оставляет от планеты только облако астероидов.

Но — что вышло, то вышло. Турианцы просто не могли найти лучшего времени, чтобы вторгнуться в чужое пространство и сходу, не разбираясь, начать сбивать гражданские корабли в системе, одновременно осваиваемой двумя расами.

Сопротивление вторженцев смяли в духе арабов, скромным разведывательным корпусом как-то завоевавших Пиренейский полуостров. Хватило одного новейшего серийного фрегата Альянса и ударного крейсера Империи. А затем пленные чужаки не нашли ничего лучшего, как расколоться сразу, до того, как кто-либо успел взять на себя дозировку информации, или хотя бы приставить к журналюгам нормального пресс-аташе.

Проще говоря, стоило "Нормандии", намертво приваренной к взятому на абордаж крейсеру врага, отрапортовать в штаб об очистке системы, и через пять часов, половина Альянса знала, кто, почему и в каком количестве напал на систему Шаньси. Вторая половина узнала через треть суток, попав под повтор новостей и новую порцию журналистских откровений.

Ханна невольно вздрогнула, вспоминая "пресс-конференции". Уполномоченного по делам с прессой генерал Уильямс расстрелял за паникёрство, получив тридцать тысяч лайков на личной страничке в Facenote, а начальство требовало отвечать на вопросы свободной прессы. Чтоб её со свободными собаками пересечься!

Старые политические союзы внутри Сената мгновенно рухнули. Чего стоят договорённости между политиками "Партии Чистоты" и промышленниками ВПК, если первые видят только одного врага — Ши? Кого интересуют ущемлённые интересы кланов, растящих наркоту для земов, если вот он — новый враг? У которого куда более широкий теневой рынок?

Нара-доно, мы готовы лоббировать отмену запрета на ввоз вашей "лечебной" травы. Не проконсультируете ли наших инженеров, какие моменты стоит учесть при проектировании следующего поколения фрегатов? Нам очень важен взгляд со стороны. Да, конечно, мы готовы отдельно оплатить услуги консультанта из кланов, курирующих строительство вашего Флота. Да, конечно, плата за посреднические услуги, будет предоставлена.

Сэр Малькольм, мы с радостью купим у вас иридий по предложенным ценам. И, конечно, мы готовы оказать вам определённые услуги, если они не пойдут во вред Империи, разумеется. Да, бригада ирьенинов будет отправлена в вашу палату в хосписе. Ну, что вы! Эти ребята даже почти свежий фарш на ноги поставят! Почему не несвежий? Ну, услуги киннинов, использующих нечто вроде некромантии, предоставляется только в исключительнейших случаях.

Фронт провисает? Сколько, вы говорит, нашли Ши там нуль-элемента? Адмирал, вы ведь знакомы с тамошним командующим, пусть и мельком, по прошлому Кризису? Посодействуйте, пожалуйста. Наши заводы готовы поставить группе эскадр "В" потребное количество бескислородной меди! Разумеется, абсолютно бесплатно, в порядке пожертвований! Всё, что нам требуется — это очищенный от туриков сектор и доступ к астероидам.

Дредноут? Коллега, это чудесная, просто, как у вас говорят, кошернейшая, новость! Что я имею в виду? Ну, у меня есть пять сотен совершеннейших отморозков клана Рок, согласных попробовать взять эту хрень на абордаж. Вам лишь нужно заманить турианский флагман к вот этому газопылевому облаку. Орден Святого Хомяка 2-ой степени вас устроит?

Так, в свисте разгоняемых туннельными орудиями болванок, под сводки положений на наступающих флотах, в Империи и Альянсе создавались новые партии. Шёл передел власти, и новые политики и их спонсоры, уже почуявшие выгоды от ведущейся против кого-то третьего, союзной, войны, отвоёвывали себе место под солнцем.

Не понимая этого, не зная, как были воспитаны генералы Империи и Альянса, невозможно понять уже сейчас, как это получилось. И тем более не смогут понять следующие поколения, когда прочтут, что, узнав о десятикратном превосходстве флотов Совета над объединёнными силами Коалиции, предки осмелились ответить на первый удар — ударом ещё более страшным. И заставить врага первым выслать парламентёров.

Впрочем, может, оно и к лучшему. Пусть лучше школьники с восхищеним слушают, какими отморозками были их предки, чем пытаются осмыслить тот сплав политической грязи и страха взаимного уничтожения со старым соперником, подвигший их на авантюру.

Дебрис-46. Крайняя точка наступления Объединённых Флотов. Уже сейчас в газетах это место нарекли ареной, где произошла "Битва пяти флотов".

Ханна знает, что если чуть увеличить картинку на экране, но на стабильной орбите вокруг третьего спутника второй планеты системы Д-46, обнаружиться толстая палка, тёмно-серого, почти чёрного, цвета. На самом деле, эта выгоревшая железная скорлупа братской могилы десятка тысяч чужаков и почти тысячи Ши. Когда командир турианского дредноута осознал, что высадившиеся десантники режут стенку соседней переборки, то отдал приказ на подрыв. В огненной купели выжило лишь пять представителей клана Рок. Живые танки оказались в нужном месте, когда всё рвануло. Остальные два батальона Ши остались золой и пеплом в немом памятнике попытке захватить ещё один дредноут.

У первой планеты, периодически вспыхивая в атмосфере и даже взрываясь о поверхность, вращаются обломки целого сонма кораблей. Минато Теруми, убийственно спокойный флегматик, накануне представленный Хане, так же естественно завёл свой, обнаруженный противником, крейсер в центр вражеского строя. И с абсолютной безмятежностью вывел траектории капусл экипажа так, что процент выживания превысил половину. Навряд ли теперь, случись война с Советом, кто-либо из их флотоводцев подпустит корабль Ши на дистанцию работы вспомогательных рейлганов.

Ещё дальше, там, где располагается местный аналог Облака Оорта, неподвижно застыла "Керриган". Королева Клинков, Щит Земли. Случись ещё один приступ, и эскадры Совета оказались бы под перекрёстным огнём трёх дредноутных орудий: "Керриган", "Мак-Кинли" и "Перебежчика". Впрочем, последний по сути и является самоходным дредноутным орудием. Даже с помощью Альянса, полностью освоить нежданный трофей Ши так и не смогли.

Ханна в который раз почувствовала себя ненужной. "Нормандия", намертво приварившаяся к турианскому крейсеру, полностью исчерпавшая свой боезапас и соединившаяся с врагом в одном из двух "приёмов отчаяния" космического боя, теперь где-нибудь в системе Гефеста. Экипаж разбросан по госпиталям и конструкторским институтам, где требуются комментарии от участников первого боевого применения фрегатов нового типа.

А сама она — кто? Дипломатический представитель на боевой крейсер Ши. Смех, да и только. Скоро на этом корабле дипломатов будет больше, чем экипажа.

Командир боевого корабля должен заниматься своим делом.

"А не спать с коллегой, пусть и симпатичным" — подумалось Хане.

Щеки против воли вспыхнули жаром.

18:14

Дождаться Вечного. Дождаться посла техняшек. Развлекать посла техняшек, попутно отлавливая жучки. Дождаться сигнала на выдвижение. Отправиться по маршруту под конвоем почётного эскорта. В общем, ничего сложного.

Так какого... штаб в пятый раз пересылает инструкции? И ладно бы, что-то по делу менялось! Нет, специально проверил — в последней части только в приветствии вместо пожелания "долгих лет процветания", имеется приветствие "тысячи лет весеннего ветра".

Какого... эти шлют какие-то намёки?! Даже если так — хлыщи, которых, как и весь "двор", держат только ради пышных приёмов и празднеств, могли бы и вызубрить, что боевые Кланы намёков не понимают! Не можем понимать — за это нас и ценят. Только если ты неспособен к интригам, ты можешь считаться и быть истинной опорой трона. Так заведено и так будет, пока императорский род опирается на верность боевых Кланов.

Однако, надо, как положено, отослать отчёт с описанием подобных непоняток куда следует, в трёх экземплярах. Клану, начальству, и в аппарат Величества. Пускай аналитики разбираются в этих интригах.

Достали. Кто пустил этих, прости ками... поэтов, в штаб?

Очень надеюсь, что это случайность. Не хочется думать, что что-то подгнило в Империи. Ой, как не хочется.

Цутому привычно отсекает упаднические мысли. Тем более, скоро прибудет один из Вечных. Бесконечные Небеса, в отличие от Сварливого Жнеца, способен выслушать такую жалобу спокойно. И, что характерно, уладить проблемы со штабными писцами без вывешивания семейного грязного белья и внутренностей идиотов на всеобщее обозрение.

Хотя, вполне может быть, что он уже читает данную секретную переписку. Влезть на корабль Флота и провести предварительную разведку — это вполне в духе кого-то из Вечных. Что же до шифрования и защитных протоколов... как они могут быть эффективны против одного из опытнейших шиноби имперских миров?

Особенно если он — Бесконечные Небеса по прозвищу Сам-себе-Армия.

11:31

Не подошёл челнок. Не прозвучали фанфары. Лишь датчик массы выдал характерную отметку, обращая на себя внимание Ханны. Но та тут же подобралась, реагируя на вбитый в подкорку тревожный признак.

Искусственные червоточины. Управление агрегатными состояниями. Модификация тела. Пространственный карман. Барьер. Электрокинез. Ши обладали множеством технологий, за обладание которыми Альянс бы с радостью сделал что угодно, хоть принёс бы в жертву Дьяволу десяток миллионов граждан. Однако одна стояла чуть выше прочих.

Телепортация. Полёт Бога Грома. Нуль-сдвиг. Перенос. Множество теоретических версий у землян. Множество названий у Ши.

Известно о ней было немногое. В частности, для переноса требуется своеобразный маяк, по которому пользователь мог прыгнуть теоретически на любое расстояние, лишь бы сам мог его каким-то образом найти. При этом относительный скорости точки старта и финиша значения не имеют. Почти идеальная технология диверсий и шпионажа, не будь она так мало распространена даже у Ши. Видимо, были какие-то ограничения.

И только небольшое колебание массы корабля, возможно также, вызванное небольшим изменеием напряжения Ядра, выдаёт прибытие гостя.

Хана потянулась к передатчику, чтобы сообщить Цутому о своих подозрениях. Всё же, это его корабль и ему стоит знать.

— Пожалуйста, не надо — мягко попросил кто-то. И руке застыла в таком мягком, густом, никуда не пускающем, воздухе.

Медленно, стараясь не провоцировать, Хана повернулась к агрессору, насколько позволяла рука, оказавшаяся в пусть и ласковых, но оковах.

Короткие блондинистые волосы. Спокойные синие глаза. Характерные отметки на щеках. Да, всё, как в досье.

Возраст его был точно неизвестен. Как и настоящая внешность. Но в бою, как было известно, этот персонаж предпочитает появляться именно в таком виде, как невысокий блондин с характерными отметинами на щеках. Несмотря на подростковую внешность, является крайне опасным Ши. Впрочем, Ши ли считать одного из тех, кто оставил позади многое человеческое, включая смертность?

Боевая машина, владеющая всеми известными боевыми приёмами — так гораздо правильнее. Исходя из данных расшифровки доступных исторических хроник Ши, способен пережить ядерный взрыв в двадцать мегатонн с пользой для дела — с помощью контроля агрегатных состояний типа "Ветер" превращает зону взрыва в рабочее тело. Распад активного вещества бомбы становиться более полным (предположительно), а результат накачки рабочего тела отправляется в сторону противника (если верить хроникам). Проще говоря, лазер с ядерной накачкой, полностью использующий энергию взрыва вражеской стратегической боеголовки.

Вечный, что бы этот титул не значил в среде Ши.

— Ханна. Ханна Шепард — сглотнув, представилась она.

— Наруто "Бесконечные Небеса". Родовое имя, простите, сказать не могу.

Не говоря ни слова, он словно раздвоился. Один экземпляр ушёл, другой же остался.

— Знаете, Хана-чан, а ведь все Ши друг другу где-то родственники — издалека начал он.

Глядя в глаза двойника — образца ещё одной эксклюзивной технологии Ши, о которой надо будет непременно доложиться в разведку — Хана почувствовала, как её одолевают мрачные предчувствия.

20:51

— Прости, я хотела предупредить тебя — пролепетала Ханна.

— Но он запретил, сковав тебе чем-нибудь вроде Киселя или Цепей Ч... Чандрамандры.

— Чандрамандры?

— Да... это имя... изобретателя этой технологии — нашёлся Цутому.

"Кошмарный день. Что-то я совсем расслабился, если выдаю заминки, оправдываясь. И что это с ней?"

Присев рядом с девушкой, Юкки обнял её покрепче, проследив, чтобы окутавшаяся зелёным туманом ладонь не показалась ей на глаза.

— Что такое? Что случилось? — мягко спросил он.

— Тяжёлый разговор — выдохнула Хана Шепард, чуточку расслабляясь.

— Если не хочешь, не говори мне — как можно более добрым голосом, сказал Цутому.

"Вечный, ты что творишь? Чего ты ей наговорил?"

22:47

Лёжа со своей женщиной под одеялом, Цутому Юкки дышал воздухом, пропитанным запахом кофе, наслаждался чувством тепла рядом, и чувствовал, что влюбляется.

— А меч? — как-то почувствовав встречный, уточняющий вопрос Цутому, Хана пояснила — такой прямой, обоюдоострый.

— Наверное, Мурамаса. Знаковое оружие.

— Правда? Реликвия?

— Не только — Цутому задержал дыхание на секунду, обдумывая, что он может сказать. Проклятые Сцилла и Харибда доверия девушки и дозирования информации о родине!

— Он чем-то похож на шампанское. Его создали во многом случайно.

Изначально он разрабатывался как меч психического воздействия. Вибрации клинка усиливают режущие свойства, но основной эффект состоит в создании звуковых волн. Вместе с внедрённым в клинок... энергетичсеким контуром, должен был получится лёгкий деморализующий эффект. Ну, знаешь, беспокойство, мятущиеся тени, ощущение угрозы с той стороны, где её как раз-таки нет. Довольно хорошее вспомогательное оружие при борьбе с толпой слабых противников.

Однако ещё на стадии... скажем так, доводки, был обнаружен забавный побочный эффект при использовании контура менее традиционным способом. В итоге, меч приобрёл свойство передавать свои вибрации окружающей материи. Результаты были... впечатляющими.

Эхолокация, превращение всего тела носителя или отдельных частей в виброклинок. Например, можно, передав вибрацию через ноги, превратить каменную плиту под ногами в песок. И затем, в том числе, и с помощью этих вибраций, управлять им. Или изменение плотности воздуха вокруг. В общем, довольно широкий простор для войны и для жизни.

И, к тому же, это не только довольно универсальный инструмент, но и правда, реликвия. В своё время, Бесконечные Небеса сносил вибрациями Мурамасы целые города, чисто на спор. Система "Немой Шум".

— На спор?

— Такое было время. Одна сторона целенаправленно, как в этом вашем "Морском Бое", выжигала регион за регионом. Ну а мы сносили города, называя в честь них средства по... сносу. Именно с тех пор "Немой Шум" прозвали Карфагеном, а "Эпоху Огня" — Герникой.

— Прозвища. Ну, у вас и нравы.

Рука Цутому, гладившая волосы Ханы, замерла. Он мог бы многое ей сказать о нравах Ши. О том, что она делает ошибку, оценивая их историю критериями современного общества Альянса. Забывая о том, что ветераны Планетарны Войн — не люди. Не азиаты.

И даже не современные Ши. Но... зачем?

— Тс. Давай спать.

23:15

— Зачем ты ей наговорил всего этого?

— О том, что в случае залёта, ей придётся эмигрировать в Империю? Или о том, что вся её почта в таком случае будет досматриваться ведомством Эфа?

Цутому, пойми, она — другая. Как и все они. И раз уж ты решил спать с ксеносом, то определись, наконец, кто она для тебя — женщина, или задание.

Как бы там ни было, скоро прибудет посол от Альянса. Ты знаешь, что делать.

Глядя в спокойные, точно безжалостное и равнодушное небо, глаза Вечного, Цутому усилием воли усмирил слабый росток гнева. Не ему, в конце концов, пререкаться с одним из предков и Вечным, просто выразившем своё мнение.

Остаётся только работать и сглаживать острые углы, которые то ли по незнанию, то ли для воспитания одного из подопечных, периодически устраивает Наруто.

— Вы не будете его встречать?

— Буду. Но и тебе, водитель "Харуны", стоит проверить маршрут.

— Служу Империи, Вечный.

— Служи — кивнул его собеседник — И — без обид, я надеюсь?

Глаза его были всё также спокойны. Совершенная боевая машина Империи... подкованная во всех видах военных действий, включая дипломатические переговоры.

Цутому и не обижался на действия Наруто. Эмоции стоит испытывать, лишь если они не мешают делу. Обида на существо куда более опытное, занятое одним с ним делом, к таковым не относится.

— Могу я отложить этот вопрос до конца переговоров?

— Разумеется. Я тебя не тороплю, племянник. Просто хочу...

— Я понял.

День третий. Пламя.

00:56

Я стою под техникой Плаща, наблюдая за капитаном. Деловитый, молчаливый брюнет с порой вспыхивающим алым глазами — типичный представитель главной ветви своего клана.

Эф часто говорит, что для кого-то нашего возраста, не иметь психических отклонений — ненормально. Женобоязнь Хидана, его любовь к технологическим артефактам, или моя склонность тонуть в воспоминаниях — это всё варианты нормы для существ, коптящих небо более двух столетий.

В таком случае, возникает два вопроса. Нет, три. Или, быть может, четыре?

Что скрывает Орочимару? Он старше всех остальных, а отделался только мерзким характером, полученным ещё до мутации в истинно Вечного.

Каким бы был он? Какая ирония, создатель комплекса печатей, ставших величайшим моим шагом к телу Вечного, сам умер молодым.

И не было ли его странность, эмоциональная тупость, превосходящее в бесчувственности даже прошлые поколения "отморозков", следствием вовсе не отсутствия кланового воспитания, выращивающего у молодых Юкки ту форму психической нестабильности, что зовут эмоциями? Быть может, и Орочимару первые патологии психики получил от своих нырков из тело в тело, а не из-за Итачи или поствоенного синдрома.

И, главный вопрос. Почему?

Почему я раз за разом делаю то, за что любой из друзей дал бы не щелбан — пинок? Почему я оскверняю их память этим пустозвонством, размышлениями в духе "а если бы, да кабы"? Что это за садомазохизм?

Забавно, всё же. Отвратительно, страшно и забавно быть тем, кто видел историю почти с самого начала.

Я родился в Листе — в эпоху, когда материк ещё был разделён на части воюющими странами и Поселениями. И там же, не сходя с детской площадки, присягнул на верность Туману. Я тогда ещё не знал, просто чувствовал, что мне всегда хорошо удаются именно спонтанные решения. Во всяком случае теперь, когда на месте Лист шелестит листва, я не жалею о своём выборе.

Уже моя юность — не то, что сейчас считают за юность двадцатилетние сопляки, а шестнадцатилетие, когда обычно отмечаешь первую сотню убитых врагов — пришлась на Войну Объединения. Вроде бы, так её зовут нынче в учебниках? А тогда красивых слов было мало. Мы все просто и тупо знали, что иначе — нельзя. Что снова пришло время разделить мир по новой. И уж точно этот раз — последним не будет.

Действительно, та война последней не стала. И следующая. И даже Планетарная — а я привык считать, что это была одна война, где союзники, противники и даже вассалы порой менялись за год боевых действий почти полностью — не стала последней.

"Если мы не придём к звёздам, звёзды придут к нам" — сказала Теруми. И правда, как мы ни торопились, вот они, птичьи звёзды, пришли. Скалятся с экранов декстрааминокислотными мандибулами. Ну, или что там у них за шипы на челюстях.

"Пустота... холодна" — сказал Оружейник. Прогулявшись как-то без скафандра — чисто на спор и науки ради — заверяю, что не так уж там и холодно. Всего три сотни градусов разницы. Если умеешь огораживаться от тепла Эпохи Огня, то развернуть тепловую защиту можно легко. После этого главным, наоборот, становиться отвод тепла.

"Пламя тысячи солнц" — сказала Хината. Затем связь отказала. Термоядерная бомбардировка острова Тодороки. А я только через два года научился превращать взрыв "водородки" в лазер с ядерной накачкой.

Десятки лиц, десятки смертей. От появившегося за спиной телепортера, пространственным искажением превращающего человека в бурдюк с однородной кашей. От собственного учителя и тела, разогнанного до максимума допингом и медитацией. От взрывающих землю снизу каменных пик, от яда и старости. От бомб технов, от газов технов, от космических кораблей.

"Если мы не придём к звёздам... звезды придут к нам"

"Пустота... холодна"

"Пламя тысячи солнц"

Мы боролись, мы шли через это, чтобы наши дети ворвались на звёзды, чтобы холод пришёл не в наши, а в чужие дома. Но всё равно, пусть даже солнечное пламя горит под двумя палубами, за бортом всё та же пустота. И нужно снова идти вперёд и вести за собой своих и чужих детей. И снова отсылать клонов к их родным. И смотреть в эти глаза, говоря, что ещё один лёг в строительный раствор здания Империи. И сжимать зубы, говоря себе, как мантру, что всё это не зря. Что если бы мы испугались, если бы затормозили — то это пламя выжгло бы нас. И только холод и пустота остались бы там, где сейчас резвятся дети.

Да, довольно отчаиваться. Тем более, я и не собирался. Тем более, у меня ещё остался один друг. Друг, который может предать, но не сможет умереть раньше меня.

"Пламя тысячи солнц"?

Это лишь жалкий технячий термин.

Внутри же меня на вечность сокрыто пламя девяти хвостов.

04:37

Стыковка. Ну, вот и прибыл дипломат. Как там его? Ундина?

Разведка технов не меняется. Всё также пользуются прославленными псведонимами прошлого. Имя агента, официального представителя Департамента — это знамя, идентификатор одного из подразделений, борющихся за право реально определять политику Министерства. Terrae style, видимо.

В любом случае, надо встретиться с тем, кого Альянс делегировал на переговоры. Нравиться нам обоим это или нет, но сейчас мы союзники. Имеет смысл выработать общую стратегию сейчас, пока ещё есть время.

Племяшка... надеюсь, он всё поймёт правильно. Всё же, Юкки его ветви отличаются довольно низкой эмофиональностью, так что он, надеюсь, примет здравое решение.

Во всяком случае, если это не будет особо грязное предательство Клана и Империи, я, если придётся, заставлю его семью принять выбор парня.

Ведь для этого и существуют старшие родственники, верно?

Время неопределённо

Когда-то давно, когда я был маленьким, а место содержания Курамы выглядело как полузатопленный лабиринт, мне объяснили, что всё вызвано закладками. Мол, злые конохские дяди зазомбировали бедного маленького мальчика, чтобы он стал тупой собачкой на привязи.

Врали, конечно. Менталистика тогда ещё не достигла таких высот. К тому же, поставить закладку на то, что заменяет носителю демона внутренний мир... Скажем так, воткнуть палку в дно горной реки так, чтобы она там десяток лет простояла, чуточку проще.

Впрочем, я их не виню. Тогда это всё хорошо объясняло. А потом, когда я понял, что это бред, уже и свои дети подросли. Сам им тоже многое объяснял упрощено.

Нет, лабиринт — это вообще явление довольно специфическое. Психическое состояние носителя, влияние печати и её содержимого, плюс клоны моих биологических родителей, — всё слилось в такой кавардак, что даже сейчас, ретроспективное исследование потребовало бы бюджета, как строительство дредноута. И с неясными перспективами, к тому же.

С другой стороны, чтобы знать, как изменять, порой не нужно доскональное понимание, как там всё работает. Метод тыка — вещь хорошая. Тем более, я всегда был довольно крепок, что телом, что разумом. Хотя последнюю черту чаще называют упёртостью.

Так что теперь коридоры меня радовали рельефом чуть неровно сложенной кирпичной стены. Под ногами зеркальная, как в сказке или компьютерной графике, гладь. Потолок, опять же, односторонней прозрачности. Жаль, "русалок" не запустить. Зато освещение удобное.

И, разумеется, никаких текущих труб и капающих капель. Видимо, крыша уже не течёт. Судя по потолку, ушла в бессрочный, хе.

Тем не менее, география прежняя. Поворот туда, поворот сюда, вот и главный зал. Купол, клетка, всё в комплекте.

Лис, как и следовало ожидать, дрыхнет. Хорошо ему. Туша девятихвостая. Ни криков, ни шума. Под брюхом — шестиметровой толщины подушка. Мягкая. Синяя. С вышивкой. Тематической. "Охота лис" называется. Так сказать, лисья месть людям за всё хорошее.

Ладно, не будить же его. Просто присяду рядом. Хорошо у него тут. Тихо.

8:33

Из спокойной дремоты меня вырывает предчувствие. Такая слабая внутренняя щекотка, обозначающая, судя по характеру чувства, некое неудобство, а судя по силе ощущений, о близости грядущего.

Импульс чакры вкупе с усилием воли прогоняют остатки приятной расслабленности, после чего в разуме на место приятного тёплого тумана приходит холодное пламя. Я ощущаю, как ползёт чакра по волосам и коже, суспензорным хенге придавая мне облик, под которым я сражался на полях сражений. Вид меня-настоящего, сокрытый при помощи генной терапии и пластической хирургии, покрывает моё тело, имеющее совсем другой вид.

И тут же, только волна светло-жёлтой, почти белой, псевдоокраски достигает кончиков волос, приходит импульс от фуин-звонка моего коммуникатора. Ответный имульс от меня — крошечная порция огненной чакры, вышедшая через точку на запястье, — и я принимаю вызов. С появившегося экрана, гибрида барьеров и иллюзий на базе фуин, с меня смотрит снулая рыбья рожа, заставляющая подумать о вобле и бюрократии. Представитель Шестого Департамента Министерства Секретных Операций, носящий, как и все официальные оперативники этой конторы, имя легендарного Ундины, решил-таки выйти на связь.

— Приветствую вас, посол.

— Приветствую вас, Вечный.

— Я намерен приветствовать вас в своей каюте, Ундина.

— Я буду готов к личной встрече, Бесконечные Небеса Наруто. 2

— Плиты перед вам укажут путь. До встречи.

— Я последую в ваши владения. До встречи.

Экран — светящаяся плоскость в воздухе — гаснет, оставляя меня наедине со стандартной обстановкой каюты внешнего офицера. Теперь надо отдать команды компьютеру корабля, чтобы он подсветил коридоры и пол, указуя путь технячьему дипломату от его каюты сюда.

И пока он идёт, следует подумать, как строить беседу. Менять тактику переговоров, или же продолжить ту, что мы попытались обозначить в этой предварительном разговоре?

Долго же ты созревал для звонка, Ундина. Целых три часа. Я аж поспать успел.

14:42

— Прыжок завершен. Дрейф в пределах пятисот — отчитался пилот, довольно прикрывая характерные глаза — бледные, с невыраженным зрачком, точно у слепого.

— Неплохая работа — послышалось со спины.

— Неплохая работа — это если бы я помочился правильно — отрезал он, не оборачиваясь, и довольно потёр скулы, украшенные красными треугольниками — Минимальный дрейф называют иначе.

Пилот не видел, как Ундина — а это был именно он — повернулся к стоящему рядом Вечному.

— Ши. Блестящая субординация. Я буду ждать вас в кают-компании, посол.

Сарказм в голосе главы технячьей делегации, смог бы почувствовать даже идиот.

Пилот-Хинугами почувствовал... нет, не страх, некий дискомфорт от того, что подвёл командование. Чёртовы техняшки, невидимые для чувства чакры! Во всяком случае, когда шпион стоит рядом с живым солнцем Вечного, а обоняние надёжно забито химикатами женщины-ассистента этого Ундины.

— Конвой далеко? — спросил Наруто. Чакра его оставалась спокойной, как спокоен ветер, дующий сквозь Каньон Большой Аэродинамической Трубы. Никаких лишних эмоций, лишь ленивое внимание вечного ветра, что терпеливо ждёт, стирая преграды в пыль.

— В двух световых часах, сэр. Идти на сближение?

— Именно. Скорость — на ваше усмотрение. Связь — либо когда они сами выйдут, либо при сближении до секунды.

— Принято — наклонил голову пилот.

Он поднял её, лишь когда клубок плотного, равнодушного к нему ветра, прячущий внутри древнее злое пламя, удалился достаточно далеко. После чего, встряхнув головой, начал загружать в бортовой компьютер программу. Следовало двигаться с умеренной скоростью, чтобы не провоцировать врага и не раскрывать возможности корабля.

Он уже оплошал, и эта задача на самодеятельность, быть может, его шанс остаться на крейсерах, а не оказаться законопаченным возить руду в шрапнельной системе под говорящим названием Мясорубка-3.

15:23

— Как, ассистент посла? — выдохнула Хана.

Ундина, или как там на самом деле звали эту воблу, устало потёр уголки глаз. В противоположность Наруто Бесконечные Небеса, после Империи Ши, вид он имел довольно усталый, хоть и довольный.

— Всё просто. Совет Цитадели наверняка ещё уверен, что в войну с ними вступили четыре расы. Чтобы подтвердить миф, нам нужно предъявить всех представителей. Верно?

— Правильно, Цутому. И, к тому же, вам придётся играть роли — согласился Наруто.

Хана выдыхает. Собирается с духом, чтобы задать вопрос.

— А потому, уважаемая госпожа Шепард — неожиданно сварливо для дипломата отвечает Ундина — что из моего штата никто не сможет изобразить выходца из совсем другого общества. А ваши стати, как и моторика с характером, особенно учитываю вашу роль, позволят изобразить ксеноса достаточно достоверно.

Я тоже не в восторге от этого, дорогуша. Но времени готовить профессионального ксеноса из расы "старьёвщиков", наших стратегических вассалов, нет. Так что придётся обойтись суррогатами. Вопросы?

— Только один — отвечает Хана, собравшаяся с духом — что значит "роль".

— "Четыре дипломата" — комментирует старший Ши.

Цутому выдыхает воздух. И вместе с ними, слова:

— Ой, такояки...

23:57

— Ну, вот мы и на месте — проговорил Цутому, глядя, как на тактических экранах появляются изображения системы. Тысячи кораблей, множество ретрансляторов, и доминанта этой туманности — гигантская станция в форме типичного техняческого убожества. Оное имело вид трёх вытянутых блюд клиновидной формы, толстым концом крепившихся к центральному узлу в форме кольца.

"Ни красоты, ни гармонии. Лишь гигантомания и сомнительный практический смысл. Что за больная цивилизация создала эту станцию?"

— Ого — выдохнула Хана.

Отвлёкшись от своих дум, Цутому проследил за взглядом коллеги. Да, действительно, навстречу, расходясь на несколько градусов, двигалась впечатляющая туша. Лишь форма вызывало лёгкий когнитивный диссонанс. Впрочем, как и у всех крупных кораблей этой расы, похожих на объёмный вариант кляксы обыкновенной, четырёхлучевой.

— Флагман флота Совета. Уступает размерам лишь "Керриган" — прокомментировал Цутому.

— Да, когда читала переведённые материалы, даже не поверила. Такой огромный, но без длинноствольного главного орудия...

Хана замолчала, оставляя слова висеть в воздухе. Впрочем, как минимум большинству стоящих в рубке было известно, почему ширина флагмана Флота Цитадели превышает его длину.

Сейчас, в рубке было неожиданно многолюдно. Пилот, она и Цутому, плюс несколько консультантов Ундины. Самого после Альянса, как и его коллеги, не было. Они оба предпочли остаться в каюте Вечного, о чём-то советуясь, вырабатывая общую стратегию переговоров.

— Интересно, что мы будем там делать?

Цутому помолчал, обдумывая возможные ответы. Хотелось бы, конечно, ответить что-нибудь игривое, но лучше быть серьёзным.

— Очень надеюсь, что просто ждать, пока дипломаты проведут переговоры.

День четвёртый. Вода.

00:17

Ханна скосила глаза, снова проверяя данные о состоянии скафандра, выводимые на нижний левый угол забрала. Как и следовало ожидать, всё было нормально. Кинетический щит в спящем режиме выводил защиту в 75 универсально-условных единиц, абляционная броня имела стандартную толщину испаряемого слоя в триста тех же самых, единиц. Диэлектрическая защита имела стандартный показатель пехотных скафандром в полторы сотни, а оба модуля-контейнера с противоракетными зарядами были заряжены. Попросту говоря, пройди переговоры иначе, и Хана смогла бы выдержать очередь из стандартной штурмовой винтовки, или заряд дробовика метров с десяти. Или с десяток выстрелов пистолета, выведенного в режим "резни". Или одну вольфрамовую крупинку, вылетевшую из ствола снайперки. Или стандартный заряд электрической атаки, типа "чидори сенбон". Или противотанковую ракету, сбитую парой залпов противоракетной шрапнели — один уничтожает щит, другой заставляет боеголовку потерять траекторию и улететь в сторону, взрываясь не от соприкосновения со скафандром Ханны.

Оставалось радоваться, что модифицированный пехотные рейлганы, которые, на её глазах, Цутому и посол Империи, спрятали в личных пространственных аномалиях, в случае чего, будут на их стороне. Увы, но, несмотря на долгое противостояние, землянам так и не удалось найти способ эффективной защиты от традиционного оружия пехотинцев Ши. Ни обладающий мощнейшей защитой, призванной спасти сбитого пилота на поле боя, "Херувим IV", ни секретный "Нибелунг 16", который одел Ундина, не смогли бы пережить потомка "рельсы 1", которыми, согласно официальной историографии Ши, взвод оных, потопил неосторожно приблизившийся к заросшему берегу, бронепалубный крейсер технов.

Хотя это не говорилось явно, Хана знала, то, что она видит — лишь заключительный этап переговоров. Их четвёрка, два настоящих посла и двое, должных изображать "малые расы", использовавшие в Войне Второго Контакта устаревшее вооружение Альянса и Империи, должна была, так или иначе, лишь поставить точку в процессе мирных переговоров. Большая часть работы уже была проведена ранее, в ходе переговоров азарийских дипломатов, прибывших в системы вроде Дебрис-46, чтобы спасти попавших в плен оперативников ГОР, тессианских Охотниц, а также остановить набирающий обороты механизм явной войны между турианцами и вынужденным союзом Ши и землян.

Пикантности добавлял тот факт, что, очевидно, Совет Цитадели, консультативный орган трёх рас, поделивших между собой, так или иначе, все основные ценности известной Галактики, всё ещё полагал союз своим подобием, где, кроме двух "главных" рас, землян и Ши, были ещё две, лишённые совещательного голоса, "техны" и "старьёвщики". Именно поэтому, скафандр Ханы был наскоро модернизирован, чтобы придать ей необходимый колорит расы-вассала, использующей списанные земные корабли, такие как солнечные парусники, или гигантский "лунный тягач", который был перестроен земной промышленностью в гигантский корабль-носитель, совмещавший в себе функции авианосца, базы обеспечения фрегатов, корабля РЭБ, десантного транспорта и передвижного ремонтного дока, быстро перерабатывавшего обломки вражеских кораблей и астероиды в заплатки на обшивках тех кораблей, чей технологический уровень соответствовал этому спецсудну, спроектированному в рамках второй фазы проекта по колонизации Марса.

Цутому Юкки, капитану ударного крейсера, выступившего в этот раз голубем мира, нагруженным десятками тектонических бомб и командой дипломатов, выпала роль посла "технов". По этой причине, его тонкий и лёгкий скафандр, покрытый, точно рунической вязью, силовыми линиями того, что Ши называли "фуин", был покрыт, словно рыцарь доспехами, пластинами, сделанными из обшивки самого "Чингиз-сарая", единственного уцелевшего суперкрейсера истинных технов, разбитых и ассимилированных в ходе Системной Войны.

Ундина, чей скафандр, как и положено снаряжению Службы, был незнаком ни Хане, ни системам её брони, словно подчёркивал технологический и культурный разрыв, и в то же время связь, между "старьёвщиками" и их сюзеренами-землянами. Несомненно, это был некий знак, должный подвигнуть Совет на некие предположения, чтобы скорректировать речи болтунов-азари, террористов-салариан и агрессивных милитаристов-турианцев, дабы переговоры шли в ключе, нужном делегации.

— Ещё раз напоминаю — голосом типичного бюрократа, проговорил Ундина по внутрикомандной связи — что я и посол отправимся в Президиум. Ваша задача будет состоять в том, чтобы выполнять план по мере сил. Я очень надеюсь, что вы меня не разочаруете.

Помните, Ханна, благополучие вашей расы зависит от этой миссии. По итогам переговоров, мы, будет решать, какого место наших вассалов.

Это обращение резануло слух Ханы Шепард. Ундина, хоть и был дипломатом, никогда не позволил бы игре в "четыре расы" захватить себя достаточно, чтобы самому поверить в неё. Другое дело, если бы они не стояли в шлюзе "Харуны", а находились бы уже во внутреннем пространстве Цитадели, где, несомненно, каждый сигнал между ними, каждое движение, оценивались бы сотнями наблюдателей и тысячами аналитиков, включая, возможно, ИИ, якобы запрещённые законами Цитадели.

В целом, это могло означать только одно. Ундина не верил, что они и правда, были одни. Как бы это странно не звучало для тех, кто стоял в тесном помещении, залитом жёстким рентгеновским излучением, для которого лишь их скфандры, были непроницаемы. Они находились, демон побери, в шлюзе, за их спиной была метровой толщины броневая дверь, ведущая во второй шлюз крейсера, спроектированного и построенного расой, ещё более параноидальной, чем любая иная, известная землянам. По другую сторону, перед их лицами, находилось ещё полметра внешней бронедвери, отделявшей пространство шлюза от доков Цитадели. Никто чужой не мог находится здесь, за границей посольского корабля, в тесном помещении, в котором уничтожалось всё, что не носило защитный скафандр, спроектированный по нормам Империи.

Однако, всё, что знала Хана о броне Ундины, было его название, и силовые показатели щита. "Нибелунг", несомненно, был штучным экземпляром, изготовленным, быть может, даже в системе Гефеста, или передвижной лаборатории-астероиде, Святилище. Наверняка, эта броня была призвана обеспечивать потребности оперативника Дипломатического Департамента, фронтира как разведки, так и контрразведки Альянса.

С этими мыслями, Хана сделал быстрый шаг назад, вжимаясь спиной во внутреннюю дверь шлюза. И тут же разрядила, с обеих рук, так, чтобы накрыть всё свободное пространство между тремя членами делегации и боковыми стенами шлюза, сетевые тазеры, закреплённые на наручах её скафандра.

Слева, искрящая сеть, ещё не успев развернуться, ударилась о стену и упала на пол, краем отрикошетив от кинетического щита скафандром Ши. Справа же, она, ещё похожая на клубок искрящих нитей, а не клетчатый квадрат, ударила гуманоидную фигуру, после попадания в неё, потерявшую прозрачность и упавшую на палубу.

В следующую секунду откуда-то из воздуха, хлынула воды, тут же окружившая существо в азарийской броне. Затем, эта вода почти мгновенно затвердела, показывая, что Цутому применил ту форму "контроля агрегатных состояний", что была характерна для всех, носивших его клановое имя.

— Хорошая работа, вассалы — послышался голос Ундины — оставьте лазутчика в шлюзе. Когда мы уйдём, группа захвата разберётся с бандитом, попытавшимся в время переговоров, ограбить делегацию.

Дипломат изъяснялся топорно, словно варвар. Однако это объяснялось многими причинами, которые Хана понимала. Он, во-первых, не был уверен, что его иначе поймут — репутация Флота у работников Службы сложилось давно и накрепко. К тому же, нельзя было быть уверенным, что их внутренние переговоры, не транслируются куда-то в подвалы Президиума, а оттуда — на Тессию, Палавен, или Кеш. В-третьих, учитывая все эти доводы и невзирая на прочие, игра, начавшись, продолжалась.

Хана рывком заняла свое место, справа и сзади, в углу квадратного построения их делегации прежде, чем внешняя дверь шлюза начала открываться, а контуры ледяной глыбы с шпионом размылись, сокрытые системой голографической маскировки шлюза.

Да, "Харуна" позволяла и такое. Именно поэтому, и из-за экипажа, её выбрали среди прочих типов судов и десятка представителей этой серии.

00:18

Речь этого терра, Ундины, Цутому не понял. Как вообще можно понимать всю эту земную хрень? Боевые Кланы умышленно отказались от понимания дипломатического "бла-бланья", потому что где намёки — там интриги, где интриги — там заговоры, а позорить предков сжиганием кланового хамона на плацу перед Пирамидой Четырёх Шпилей...

Иными словами, свою роль — "посла" от вассальной шиноби "расы" "технов", Цутому, невольно, сыграл на сто баллов, отреагировав на маневр Ханы, а не речи "чужого сюзерена".

Милый капитан отпрыгнула назад и разрядила наручные интегрированные сетеметатели в свободное пространство шлюза. Цутому в этот момент уже распечатывал из хранилища на поверхности скафандра воду. Та, подхваченная его чакрой, скопилась в пространстве между скафандрой и внешней, навесной бронёй из обшивки древнего технячьего корабля, она затем выстрелила в появившуюся невидимку, сковывая её.

"А Наруто, кажется, хотел пустить её внутрь и связать там, раз не давал команды" — с сожалением констатировал Юкки, по-прежнему, не говоря ни слова.

Как бы там ни было, народ в рубке среагировал правильно, скрыв ледяную глыбу с пленником/цей прежде, чем шлюзовая дверь поднялась, открывая помещение для обзора снаружи.

Сохраняя строй, они шагнули вперёд, на пандус, полого спускающийся к встречающей делегации, представленной десятком азари.

Цутому отметил сходство их скафандров с тем, что был на лазутчике и машинально пересчитал фигуры, стоящие двойным строем за спиной их командира. Как и следовало ожидать, их было ровно двенадцать — только идиот отправил бы кого-то из явного состава конвоя в такую очевидно сомнительную миссию, как проникновение на посольский корабль, пусть и загруженный запрещённым тектоническим оружием.

Некоторую специфичность виду конвоя придавали лица сопровождающих. Да, именно морды! Эти азари, находясь в доке космической станции, отделённые от "Харуны" лишь полусотней метров воздуха, стояли без шлемов! Словно бы и не было условного вакуума Туманности Змея, отделённого от пространства дока лишь работой масс-генераторов. Поразительная беспечность, которая может быть вызвана лишь двумя причинами. Либо долгими годами мира, культивирующими у военных глупость и беспечность, дополненные высоким уровнем безопасности техники, исключающим несчастные случаи. Либо минимальной опасностью вакуума для подобных существ.

Цутому машинально отметил для себя необходимость захвата ещё нескольких азарийских охотниц. Конечно, по парочке отберут дядя Наруто и Орочимару, но хоть пятую-то ему дадут самому исследовать!

Группа из четырёх существ, имеющих человеческую внешность, двух послов и двух сопровождающих, призванных изображать атташе, слитным движением шагнула вперёд. Это не было результатом тренировки или невольного боевого братства, сковавшего представителей вынужденных союзников до такой степени единства. Нет, дело было в микропроцессорах скафандров и дополнительных настройках их тактической сети, которые Ундина и Наруто вместе потребовали ввести для лучшего театрального эффекта.

Ровным квадратом, синхронными шагами по шестьдесят восемь сантиметров, они прошли этот пологий пандус, подобно вымуштрованным гвардейцам "полка им. Голливуда". И остановились перед стоящей/им впереди командиром встречающей делегации, укомплектованной исключительно азари.

Они встали перед строем Охотниц и их командиром, точно четыре статуи, олицетворяющие то, что потом додумают историки. Никто не двинулся и не произнёс фразы, хотя настройки скафандров этого и не запрещали. Но что-то сказать первым — значило выставить себя просителем, а этого ни земляшки, ни шиноби, не могли себе позволить. В случае Альянса, население, накрученное рассказами о тех, кто горел с городами Шаньси, обратился в пыль вместе с истребителями, фрегатами и крейсерами Земли, просто скинуло бы политиков, осмеливших допустить такое позорище в дипломаты. В случае шиноби, это было бы воспринято только как военная хитрость, нужная для разведки способностей азари, которых осведомлённые о их биологии, уже прозвали генокрадами. Разумеется, такое унижение, как признание себя слабым одним из Вечных, могло быть только частью сложного, но быстровыполнимого, в пределах столетия, плана, после которого, такие существа, как азари, были бы стёрты с лица Галактики.

По-видимому, это понимали и по ту сторону тонкой красной линии, разделявшей пандус и горизонтальную палубу, на которой стояли азари. Именно поэтому, первой заговорила их командир — обладающая довольно большой грудью азари с ассиметричными татуировками на скулах и лбу.

— Приветствую, послы — проговорила она.

Во всяком случае, так перевел автопереводчик, малоизменённая шиноби реплика устройств, вырванных из тел пленных турианцев. Поколения жизни в условиях ВИ и примитичного образования, сделала речь рас Совета скудной и простой, отчего машинный перевод работал в обе стороны без изменения смысла произнесённого. Разумеется, это работало лишь в обычной ситуации — если переводчики делегации и переводили азарийский на языки шиноби и земляшек, как и обратно, то сама азари, хотелось надеяться, была этой функции лишена. По крайней мере, навряд ли к лингвистам Совета попало достаточно знаний по языкам Земли или записей о шиноби.

— Приветствую, слуга — проговорил Ундина, которому, согласно оговорённому расписанию делегации, выпала роль "феодала" — одна из четырёх ролей, которые были распределены между участниками делегации.

— Отведи нас к своим начальникам, слуга — продолжил Ундина.

Наруто тем временем, приподнял правую ногу и притопнул, отчего вся конструкция отозвалась, словно струна. Волна чакры Звука, в которой Цутому опознал технику клана Тени Владык, Тезей, унеслась по твёрдым конструкциям Цитадели.

— Ку-ку-ку — проговорил Наруто Бесконечные Небеса, и динамики его скафа издали зловещее клекотание, что-то означающее для побледневшей азари — Как... интересно. Да, очень интересно. Как скоро мой вспыльчивый друг потеряет терпение? Советую вам поторопиться, стражница. Терпение — крайне редкая добродетель среди дипломатов Святой Терры.

Азари тут же проглотила то, что, возможно, могло вылиться в её недовольство. Как подозревал Цутому Юкки, ситуация наконец-то стала для неё понятной.

— Прошу следовать за мной, уважаемые послы.

Строй азари разбился, пропуская квадрат делегации на собственно палубу, а затем обхватил её внешним контуром, по четыре азари в каждой стороне ромба, направленного вперёд. На пять метров впереди подчинённых и на восемь — Ундины и Вечного — шла давешняя предводительница.

Строй медленно пошёл, и Цутому воспользовался временной передышкой, чтобы обдумать сцену, продемонстрированную Ундиной и Вечным.

Во-первых, само поведение послов, укладывалось в "схему четырёх переговорщиков", которая была развитием схемы "добрый и злой следователь". Надменный феодал, маньячный учёный, верный самурай, и забитая слуга, через которую врагу и сливается основная дезинформация. Так, в общих чертах, выглядело построение делегации, которое планировалось использовать на переговорах.

Во-вторых, требовалось дать Совету для переговоров ассоциации. Незнакомое — значит, опасное. В то же время, внешняя схожесть поведения с батарианцами или саларианцами, как их представляли себе земляшки и шиноби, представленная Ундиной и Вечным, должна была успокоить Совет и обмануть его.

В-третьих, в речи Вечного имелся пассаж о редкости определённой добродетели у земных дипломатов. Это была шпилька, которая останется в записях переговоров, и которую, наверняка, коллеги Ундины используют в вечной борьбе Департаментов, борющихся за право поставить на место истинного руководителя Службы, третьего заместителя Министра, своего человека.

И, конечно, куча прочей дезинформации, истинных и пустых намёков, призванных заставить дипломатов Совета действовать, показывая свою тактику, обеспечивая Земле и шиноби время и свободу маневра.

Делегация и конвой прошли мимо тесной кабинки лифта, сворачивая направо, в открывшиеся двери широкой платформы, которая должна была подниматься вверх по гигантской шахте. Несомненно, использование этого устройства, было обусловлено размером и статусом делегации. В ином случае, им пришлось бы дробить группу, чтобы переместить её с помощью тесных кабинок лифта на четыре-шесть человек или шиноби.

Платформа поднималась вверх по башне Президиума, прямо под которой, в "дипломатическом" доке, была пришвартована "Харуна". Теперь оставалось лишь быть готовым к неожиданностям и скучать, пока Вечный, выжигая в минуту два дзенинских резерва, составлял карту Цитадели.

01:34

Ненавижу политику. Как бы странно это не звучало.

Мой коллега из Империи, как не удивительно, оказался гораздо более компетентен, чем я полагал. Во всяком случае, он понял, что я предлагал, и нашёл, чем дополнить наш план ведения переговоров. Даже приятно говорить с тем, кто выражает мысли достаточно прямо, но и способен понимать намёки, в отличии от тупых дуболомов, вроде коллег с оперативным псевдонимом "Андерсон".

И, кроме того, что мне нравиться работать с этой боевой машиной Империи — а я, уверен, знаю о Бесконечных Небесах поболе малышки Ханы, нравиться работать как дипломату, я ему немного по-человечески благодарен. Ведь благодаря моей роли отвязного милитариста, смеси того, как мы поняли поведение турианских генералов и высших класс батарианцев, я могу ответить этой троице то, что хочу.

— Это неприемлимо! Вы уничтожили наше мирное исследовательское судно, атаковали наш мир и наши корабли без объявления войны, просто по факту контакта! Вы — раса агрессоров, известных своим вероломством, требуете от нас что-то?! Сам тон, как и ваше предложение, оскорбительно нашему альянсу!

— Мой милый друг — только что не шипя, подхватывает посол Империи — хочет сказать, что ваше отношение к тем, кого вы называли "союзниками Цитадели", таким, как кроганы или кварианцы, заставляет многие круги нашего общества относится к идее мира со скепсисом.

— Если Союз хочет продолжения войны, он её получит — веско отвечает турианец. Да, имей Земля такой флот и армию, я, Ундина, тоже мог бы говорить так, а не отчаянно блефовать, изображая напыщенного сноба из высшей касты.

— Ку-ку-ку — опережает меня Ши — вы так уверены, что мощь флота измеряется этими неэффективными дредноутами? Какое милое заблуждение, Совет-ку...

О, предлагает расширить блеф? Ну, почему бы и нет? Тем более, в этой лжи есть зерно правды.

— Давайте, объявите нам войну — подхватываю я, понимая замысел союзника — чтобы Верховная Община наконец поняла, что вы хотите уничтожить нас, как рахни. И когда камни на месте ваших планет соберутся в пояса, наши потомки поделят космос с кроганами, если только у вас хватит ума защитить заодно и Тучанку.

Сенсоры "Нибелунга" фиксируют обострённый информационный обмен между теми, кто выдаёт команды на экраны перед троицей марионеток. Да, мы только что показали, что грязное бельишко Совета, вроде геноцида одной расы и тщательного контроля рождаемости, по сути, постоянного ограниченного истребления тех, кто на своих горбах вынес тяготы войны с рахни, — не секрет.

Хочешь солгать — скрой этот клинок в кружевах правды. Так меня учили. Наверняка, тем, кто на самом деле является Советом Цитадели, известно о хотя бы части рейдеров с древними русскими боеголовками. Но не их количество. Вместе с этим грязным бельишком, наша угроза начать войну на истребление с неизвестным исходом, приобретает некоторую правдоподобность.

— Осмелюсь заметить — тараторит внешне жалкое, а потому опасное, как всё выглядящее иначе, существо — что наши расчёты показывают, что военной мощи Союза недостаточно для победоносной войны с Советом. Дальнейшая экскалация конфликта приведёт к вашему поражению.

О, против ученого нужен как раз тупой милитарист. Мой выход.

— Наивный раб! После настоящей войны, выиграет тот, кто переживёт её! Попробуйте. Мы — умеем выживать. Не впервой.

— Осмелюсь заметить — говорит этот подручный главного Ши — что в нашей истории уже были войны с применением атомного оружия и космических кораблей, как и опыт выживания после них. В то же время, репутация саларианцев, как специалистов по биологической войне, требует немедленного уничтожения этой расы. Только после этого мы будет несколько застрахованы от диверсий биологического характера.

Надо запомнить этого Ши, Цутому Юкки. Тем более, он близко сошёлся с Шепард. Насколько только может сойтись Ши, дитя своего общества, с человеком. Но это так, заметка на будущее.

Сейчас, снова моя очередь говорить.

— Ку-ку-ку — на секунду опережает меня Наруто — это будет интересненько... знаешь ли.

— Владыка Наруто, прошу вас запретить своему вассалу говорить.

— Пойду вам навстречу, владыка Ундина.

— И, тем не менее, я требую ответа! — обращаюсь снова к этим ксеносам, с которыми у нас в десятки раз меньше общего, чем со старыми соседями, Ши — Как смели вы, агрессоры, потребовать от нас, стать вашими вассалами? То наглость редкая, достойная Геенны!

— Мой коллега хочет сказать, что начало наших отношений не предполагает подобного. Учитывая опыт наших контактов, смею предположить, что инцидент в системе Шаньси — стандартная тактика Совета в сфере дипломатии. Турианский флот обнуляет космические и военные силы новой галактической расы, после чего к ней "с извинениями" спускаются азари. Если вассал артачится, то на него сыплется генофаг. Сожалею, но, в этот раз, турианскую эскадру саму обнулили... — кажется, будто звуки, издаваемые динамиками посла Ши, истекают ядом, несмотря на машинный перевод.

Совет неожиданно взрывается. Обвинения задели марионеток за живое, и они уже не смотрят на пульты — экраны перед ними?

— Это ложь, п...ж и провокация — шипит щипастая тварь с раскрашенным белым лицом.

— Ваши обвинения необоснованны, уважаемый посол Ши в делегации Совета — холодно бубнит азари, но голос её слышен только благодаря умному скафу, выводящему субтитры.

— У нас не было выхода — шустро перебирает пальцами псевдо-лягушка — кроганы были плодовиты и агрессивны.

Есть. Попался.

— Саларианцы меняют поколения с чудовищной частотой. Каждая их самка откладывает огромное количество яиц, которые, при задействовании нужного количества самцов, могут вылупиться новыми самками. Как мы может верить расе, способной за два поколения поднять численность на целые порядки. Расе, которая при этом отличается высокими техническими навыками и отличной обучаемостью?

Вы просто наглые лжецы, которые, чтобы не гибнуть самим, потратили сотни лет на возвышение кроганов, а затем отобрали у них всё, превратив в унылые тени самих себя! Как можно верить таким как вы?

— Действительно, коллега — почти шипит Наруто — как мы можем верить расе генокрадов, которая считает нормой зачать потомка от другой расы, выводя одного из её представителей из генофонда своего вида? Ведь идея азари направлено на то, чтобы поглотить прочие расы под видом создания семьи. Пусть за тысячи лет, за сотни поколений, но поглотить всех прочих под соусом толерантности, оставив Галактику лишь для азари?

— Вассалитета не будет — отрезаю я, Ундина.

— Никто не даст вам место в Совете.

— У нас есть свой, с блэкджеком и шлюхами. А что нам надо — это граница между территорией Совета и системами Союза.

Турианец снова порывается что-то сказать, но его останавливает азари взмахом руки. Так вот кто главный в трио голосов Совета. Или, кто хотя бы является тактическим командиром этой троицы марионеток, спикеров истинного Совета. Логично, учитывая специализацию этой расы и огромную продолжительность жизни.

— Прошу прощения уважаемых послов. Совет вынужден удалиться на внутреннее совещание.

— Отлично. Поразительное хамство. Даже я знаю о высоком искусстве дипломатии больше.

— Согласен, коллега — голос посла Империи шипит, в противоположность обычному. Такова есть роль, определённая в ходе планирования операции — отпустим вассалов погулять?

— Иди, слуга — махаю рукой, и моя вынужденная ассистент, Шепард, уходит вместе со вторым Ши.

Вот и очередная провокация. Кто сказал, что мы не может сыграть грязно тоже?

5:29

— Что вы сказали?

Молоденькая азари поёжилась от эмоций, которые испускала матриарх. Гнев, злость, ненависть, упрёк — всё это было просто словами по сравнению с тем коктейлем яростного отчаяния и чувства предопределённости, что непроизвольно ретранслировала Бенезия.

— Час и пятнадцать минут назад, ИР Службы Защиты обнаружил странную флуктуацию у границы Пустоты. Согласно протоколу сотрудничества с протеанским компьютером, мы отправили четыре крейсера и дюжину фрегатов-ищеек в квадрат, куда должно было попасть это небесное тело, характерное несколько повышенным поглощением звёздного излучения, аномально низкой температурой и паразитным излучением, характерным для термоядерного оружия.

Эскадре удалось сблизиться достаточно, чтобы опознать в корабле рейдер-парусник старьевщиков, одной из новооткрытых рас. На требования остановиться и принять досмотровую партию, они ответили отказом. В ответ на предупредительный выстрел, почти истощивший щиты рейдера, те выполнили маневр уклонения и уничтожили 6-ую эскадру Службы Защиты.

— Как уничтожили? Чем?

— Ракета Ши с масс-пространственной разделяющейся боеголовкой "Бомба Биджу: Гроздь Гнева". После этого, рейдер вышел на связь и объявил, что следующее нападение будет считаться объявлением войны, и попыткой срыва миссии по обеспечению переговоров. В таком случае, они выпустят свою ракету. Протеанский ИИ на основе данных сканирования, переданных эскадрой до уничтожения, дал оценку мощности боеголовки, установленной на эту ракету. Это действительно, всего одна боеголовка, мощностью сравнимая с использованными турианцами в конце Восстания.

Теперь, эмоции Бенезии, транслировали и остальные матриархи. Азари-дева, не выдержав эмоционального напора, тихо сползла в обморок, но никому не было до неё дела.

— Когда-то и мы так вели переговоры.

— Тем не менее, надо что-то делать.

— Необходимо эвакуировать аппаратуру Храма Богини.

— Подставить корабль-смертник под ракету? А если рейдер будет сопровождать её? Или ракеты оборудована собственными модулями активной обороны, как "Зэштиниц"?

Тихие щепотки и выкрики с места поглотили зал, где заседали самые уважаемые матриархи азари. Орган власти этой расы, потонул в обсуждениях о том, что требуется сделать, чтобы минимизировать урон от возможной угрозы.

5:37

По одному из этажей башни Президиума, которому больше всего подошёл бы статус зала ожидания или галактической приёмной, шли две безликие фигуры. Облик обеих позволял заподозрить в них азари или дреллов, одетых в бронескафандры экзотических моделей. Во всяком случае, случайный зритель мог бы причислить обоих к одной из этих рас. Но здесь, в парке, расположенном на семнадцатом сверху этаже Президиума, случайных зрителей не было. Лишь тихо скользящие вокруг Охотницы, не то охранники, не то конвойный надзиратели, мягко опекающие двух чужаков.

Одним из гостей Цитадели, предположительно, связанных со скандальным военным конфликтом, стоившим Иерархии, по слухам, не то пяти крейсером, не то восьми дредноутов, затмившим в рейтингах новостей даже новость о предполагаемой беременности Арии, был, несомненно, "техн". Представитель расы пилотов каплеобразных крейсеров, оснащённых термоядерными реакторами и плазмогенераторами ближнего боя, был одет в лёгкую броню, выглядевшую как пластинчатый доспех, покрывающий поверху собственно скафандр. Впрочем, лёгкость брони не была чем-то удивительным — в немногих наземных боях, "техны" и "старьёвщики" практически не участвовали, предположительно, из-за слишком большой отдалённости их систем от линии фронта.

Его сопровождающий, солидная фигура, покрытая белой, точно водный снег Новерии, бронёй, очевидно, принадлежал именно ко второй расе, наиболее технически отсталым таинственным любителям солнечных парусников и гигантских кораблей-носителей, неповоротливых, но на диво вместительных. В отличии от "технов", посылавших в ближнем бою вперёд армады дешёвых дроидов, "старьёвщики" засветились в нескольких боях на поверхности лун газовых гигантов и в недрах астероидных баз. Любой осведомлённый турианский военный, видевший их не только на видеороликах отчётов, крайне красочно описывал невероятную живучесть этих скафандров и их пилотов, словно бы и не слышавших о том, что, потеряв кинетический щит в получив восемь сквозных попаданий из снайперки, цели полагается сдохнуть сразу, а не продолжать сражаться часами, словно напившийся рин-колы кроган.

"Ну, наконец-то" — с облегчением подумала Хана. Сопровождение, маячившее на границе первой трети сферы гарантированного обнаружения и позиционирования противника, быстро рассасывалось, "упуская из виду" наблюдаемых.

Всё шло по плану, который не вызвал у Шепард особых восторгов. Прижатый к стенке Совет, решил срочно добыть информацию, посчитав переговоры проваленными. Не было известно точным, как это будет выглядеть, то ли как предлагающая моральные преференции сочувствующая азари, то ли предлагающий продать информацию саларианин или же волус. А может, турианец, предлагающий или угрожающий? В любом случае, следовало действовать по инструкции.

"Как бы нам не хотелось иного, но единственный наш выход — это рисковать и блефовать — проговорил Ундина, в последний раз инструктируя Хану — к сожалению, иная форма переговоров лишь даст кратковременную передышку, пока Совет будет проводить скрытую мобилизацию. Альтернативой будет прогнуться под Совет, но этого не поймут ни наши союзники, ни половина Генштаба. Да и население не поймёт, как это так, идя от победы к победе, мстя за пепел Шаньси, мы посмели стать слугами турианцев. Это не их дредноуты висели на орбите Земли, а наши. Всё равно, что до Палавена или Кеша линейные части нашего союза дотянуться не способны в принципе.

Другими словами, если мы не можем говорить с твёрдой позиции силы, потому что у нас её почти нет, и не имеем права и возможности встать на колени, остаётся только одно. Обратиться к опыту прошлого, в отрицании которого нас часто порицают Ши.

Если ты слаб — покажи, что силён. Если силён — покажи, что ты слаб. Но если враг знает о этой уловке, обмани его ещё раз, покажись слабым, чтобы он думал, что ты силён, покажи силу, чтобы он думал, что ты слаб.

Не будьте стеной или щитом, защищающим Терру, капитан. Стену они разобьют и не заметят. Не становитесь ядовитым дымом, как учат в рамках курса диверсионного дела. Для террора в мирное время, нужна сила, против которой не осмелятся воевать.

Станьте водой Земли, Шепард. Станьте твёрдым льдом на пути их замыслов, проникните в их планы со струёй пара, расступитесь между ударами, подобно воде. И только когда враг пройдёт сквозь пар, сунет руку в воду, что скуёт его, станьте четвёртой формой вещества, замыкая ловушку.

Впрочем, к чёртям кошачьим метафоры, Шепард. Просто действуйте по плану. Если повезёт, то вы встретите мир на два знания старше. Если не повезёт, то вы получите свои звания на поле боя. Или, возможно, ваш противоментальный имплант посмертно повысит вас до первого ранга"

Хана вынырнула из воспоминаний, как только подсознание отметило, что сопровождающие окончательно покинули поле уверенного обнаружения скафандра. Не приходилось сомневаться, что они на всякий случай, очистят гораздо большую площадь. А значит, ещё оставалось время подготовиться.

Глаза скользнули к нижнему краю забрала, где на две трети прозрачные пиктограммы выводили данные об оружии и броне.

Тазеры в предплечьях — перезаряжены, готовы к бою.

Противоракетная система — оба контейнера заряжены.

РЭБ — комплекс в порядке.

Система принудительного охлаждения ствола — тест пройден. Первые пятьсот выстрелов из штурмовой винтовки не вызовут перегрева.

Хана не сомневалась, что тоже самое, пусть и на свой, инопланетный манер, совершает Цутому. Военные не так уж сильно отличаются по своим рефлексам и интересам, даже если цивилизация некоторых основана на чём-то типа древнекитайского оккультизма.

В правом-верхнем углу забрала мигнула картинка мини-карты. Впереди, двигаясь навстречу паре землянка-Ши, появились цели, которые умный компьютер пометил как потенциально-враждебные.

Губы Шепард дрогнули, открывая довольно блеснувшие зубы. Она с силой провела языком по верхним резцам, чувствуя, как на том остаётся зудящий след. Правый глаз чуть саднило от предупреждающего мелькания пиктограмм — ВИ брони опознал характерные силуэты, определяя расу, модель скафандра и предположительный род войск, вместе с рейтингом опасности.

"Всё-таки, турианцы"

5:42

— Кхе-кхе — вежливое покашливание посла Империи прерывает трескотню азари, расписывающую преимущества экономического сотрудничества, которые будут доступны, если члены Союза станут "союзниками" Цитадели.

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, уважаемый Совет, но вы предлагаете нам в одностороннем порядке отменить ввозные пошлины, оставив за членами Совета право ограничить экспорт наших товаров. Всё это у вас называется "быть ассоциированными членами экономического пространства Совета Цитадели", что является синонимом статуса "союзника Цитадели".

Иными словами, вы предлагаете нам добровольно открыть перед вам свою экономику, оставив только вам возможность для таможенной защиты от экономического захвата. К сожалению, как и ограничения Фариксенского договора, эти требования свидетельствуют об ошибках в настройках наших чипов-переводчиков. Во всяком случае, моя раса понимает слово "союзник" несколько иначе.

— Мерзкие фигляры! — "взорвался" Ундина — Вместо переговоров, вы суёте нам тоже дерьмо мамонта под видом коровьего! Это непростительно! Мерзкие мошенники, забывшие понятия чести и торга!

Святая Терра не может быть подчинена каким-то ксеносам! Ворота наших городов не могут быть широко распахнуты! Наши женщины не будут отданы азари! Мы...

Ундина нёс какой-то бред, и сам это понимал. Но роль требовала отыгрывать гибрид батара с кроганом, недалёкого кастового военного, видящего мир через прицел масс-орудия и сообщения о " la rendiciуn o la muerte". Утешало только то, что, в случае провала переговоров, будет что вспомнить в те пять минут, которые "Харуна", крейсер послов, продержится против Флота Цитадели.

Входящий сигнал от навесного оборудования, выпуклого наруча, изображающего "рабскую цепь", вибровызовом разнёсся по всему залу. Несмотря на выдержку дипломата, Ундина позволил себе немного радости от того, что, наконец-то, ловушка сработала.

— Удавы геморройные?! — наруч с помощью проектора вывел картинку, транслируемую камерами брони Шепард, так, что её увидели Наруто и голоса Совета — Как это понимать?!

Винтовка словно сама прыгнула в правую руку Ундины, беря на прицел выскочивших откуда-то из стен турианцев.

"Атас, Чёрная Стража"

— Мой уважаемый коллега просил уточнять, как понимать эту хренотень — от голоса Наруто, казалось, можно было тушить напалм. С его скафандра также проецировался вид из брони Цутому. На обеих картинах было видно, как турианцы в скафандрах десантных партий космофлота, стреляли в невольных операторов.

— Юкки, Шепард, фас — бросил Ундина, прекрасно осознавая, что его голос параллельно транслируется динамиками.

— Означает ли это, что Совет Цитадели объявляет нам войну?

Ундине не требовалось смотреть на датчик масс-возмущений, чтобы знать, что сейчас Вечный окутан плотным синим коконом.

Сейчас, когда земной дипломат и турианские гвардейцы держали друг друга на мушке, а посол Империи, боевая машина с опытом и боевым возможностями пары десятков кроганских мастеров боя, по сути, взял в заложники официальные лица Совета. Сейчас, когда все ясно видели благодаря трансляции, как парящая испаряющейся абляционной бронёй, Шепард спряталась за Юкки, сметающего турианцев огнём рейлгана. Сейчас, когда квантовые двойники передатчиков, вмонтированных в четыре скафандра, выводили данные прямо в генштаб Объединённого Командования Союза. В этот момент, когда истинный Совет, сидящий в бронированной капсуле, неожиданно узнал, что только что попали в заложники вместе со своими марионетками, публичными лицами Совета. В тот момент, когда "Харуна" начала разгон реакторов, готовясь раздолбать основание башни Президиума с залом совещаний истинного Совета плазмогенераторами, поставленными в режим "Солнечная Корона". В ту минуту, когда азари обнаружили, что на орбите их родной звезды находится рейдер старьёвщиков, и они не могут его сбить без риска запуска ракеты, способной уничтожать планеты на манер турианских супербомб.

В этот час. В эту минуту. В этот момент.

Война уже была выиграна.

5:51

Цутому выхватил из воздуха привычную "рельсу" и шагнул вперёд, огибая напарницу, щиты которой уже ощутимо просели. Огненная нить превращённой в плазму атмосферы на миг соединила оружие и турианцу с антеннами на шлеме. Секундой позже, когда Цутому уже перевёл оружие на следующего, стало вдино, что от турика остались голова, ноги, и правая рука со светящимся инструментроном.

Выстрел, выстрел. Кинетические щиты проседают, но Чидори Нагаши заряжает энергоячейки, и можно сражаться дальше, не полагаясь только на кёккай. Подобравшиеся слишком быстро турианцы получают Чидори Сенбон, проникающие сквозь кинетику и отключающие щиты и сервоусилители на пяток секунд. Затем кастуемые левой рукой Ледяные Иглы и Шепард со своим дробовиком добивают неудачников.

Группа туриков слева — Шепард отправляет гранаты и ныряет под постоянно регенерирующий щит Цутому, поддерживать его биотическими барьерами и технячье-инженерными штучками. Группа справа — выстрел "рельсы" выбивает двух в центре и контузит, раскидывает в стороны остальных. Солнечный Шар с одной руки и Ледяные Иглы с левой, пока "рельса" перезаряжается и охлаждается.

Да, не ожидали турианцы, что массивная броня старьёвщика — это одеяние Стража, а миниатюрный пластинчатый доспех Цутому принадлежит одновременно снайперу и "танку"!

Группа справа совсем близко. Шепард за спиной присел, синтезирует из пола Цитадели и турианской крови новые гранаты взамен истраченных. Не страшно, Серп Ветра кромсает всех.

Какая-то азари — только они в броне похожи на людей — окутывается синим сиянием. "Питон" Шепард гасит его.

Толпа саларианцев. А вот вам Лавовый Шар, родные. Что, кинетические щиты не спасают? Ну, а что вы хотели? Магма — она горячая и тяжелая, но совсем не быстрая.

Во временно пустой проход летят плоские железяки — это Шепард ставит мины. Сам Цутому подумывает послать клон и добавить фуин, но отбрасывает мысль как несвоевременную. Не хватало ещё раньше времени показать противнику один из приёмов? Здесь же камер дофига! Разберут по косточкам и найдут противодействие, как пить дать.

Вместо этого, Цутому инструментроном создаёт из внутренней отделки станции пяток металлических блинов, и покрывает их фуин прямо так, в пределах зоны ЭМИ-подавления брони. Как вам имитация мин вон в том прохожее, турики?

Взрыв мины. Выстрел. Выстрел. Помощь от Шепард. Выстрел. Гранаты. Техника. Выстрел.

Всё сливается в нескончаемую мясорубку, обеспечивающую Совету головную боль под названием "вычисли военную мощь Союза, если два сильных представителя неправящих видов положили под шесть десятков далеко не худших солдат всех трёх рас Совета"

А потом, всё закончилось, и по зашифрованному каналу чакросвязи, предок сообщил, что сейчас он и техняшка подберут подчинённых и свалят с этой станции.

19:47

— Йех-хуу!

— Мы сделали это!

— У меня будет максимальная пенсия!

Если бы в кают-компанию "Харуны" сейчас заглянул проверяющий, неважно откуда, из Флота, Двора, опять же Флота или Службы, он был бы шокирован. Первый — разудалой пьянкой всех, кроме дежурной вахты. Второй — совместным праздником жизни, проводимом на корабле Империи как шиноби, так и "земляшками". Третий — вопиющим нарушением субординации. Четвёртый — ещё чем-нибудь.

Вот, например, в стороне, в тёмном уголке, Цутому Юкки. Краса и гордость клана, в двадцать два года — капитан этого ударного крейсера, потомок Холодного Оружейника, Наруто Бесконечные Небеса, Мито Королевы Молний, Рин Карфаген и прочих легендарных героев прошлого и настоящего. А вот на нём Хана Шепард, краса и гордость Флота Альянса, герой Саске и Шаньси, которой лет через двадцать светит командование дредноутом, а то и адмиральство. Как всегда, по отдельности — чудесные люди. А вместе — кино "18+" отдыхает! Хорошо хоть, барьером отгородились!

Или, вон сапёр Стравински и снайпер Уильямс — нет, не родственник тому самому. Сидят и пьют с татуированными близнецами, явно принадлежащими к клану Рок. И ладно бы они просто напивались! Нет, они разбирают, как вместе бы брали коридоры Цитадели!

— Да говорю тебе, "вдоводел" разделает кинетический щит не хуже "рельсы"! Пятидесятиметровая подкалиберная пуля, разогнанная до пяти махов — это тебе не какая-то пукалка. Кинетической энергии столько, что мозги цели попадают на броню следующего. Потому что у него кинетика тоже сдыхает.

— Ага. Только, у меня троюродный племянник от тестя слышал, что у кроганов живучесть, чуть ли не как у ваших штурмовиков. Ты прикинь, всё дублировано, даже кровоснабжение. И нервная система распределённая. Так что дырочка в башке — это не вариант. Даже колдунья "рельса".

— Бред! Ты дырки от "рельсы" видел, каменец-недоучка? Там кулак можно просунуть — отклакается клановик Ши, потрясая своим, покрытым линиями печатей "направленного взрыва" и "стального кулака".

— А что с птичками делает МОН-215, видал? Мясо штурмовое — парирует Стравински — кинетика от удара снизу не спасает. А уж если огнемётная...

— Стоп — говорит второй близнец, на балках глаз которого вытатуированы чёрные линии — кинетика пропускает плазму?

— Прикинь — склабиться Стравински, показывая ровные белые зубы — явно результат геномодификации и последующего курса репаративной медицины.

— Тогда, сначала заманиваем на поля, а потом наши гасят Катонном с поддержкой "вдоводелов" и "рельс".

— А ещё можно "спамами" закидать, если технарей дадут — довольно улыбается снайпер.

— Чё за спам?

— Старая земная заготовка, против сепаратистов и прочей шушеры. "Саботаж" и "Перезагрузка". Глушат оружие и щиты. Когда во взводе штук пять технарей, считай, так и работаешь. У туриков — ни щитов, ни оружия. А броня после ваших... — Уильямс замолкает, красноречиво отмахиваясь.

— Это да. Как жуков давить. Слабаки. Только много их.

— И всё же. Ну, хорошо. Первые линии обороны срезали артой. Контратаку заманили на мины и дожарили техниками. А дальше-то что?

— А дальше действует родня вашего капитана — зло выговаривает Стравински — знаешь, как это, когда коридор покрывается Льдом?

— NK-412 или "Сузумебачи"? — спрашивает Ши. Тот, что с татуированными кулаками.

— "Фермопилы". Слыхал?

— Ага.

Над столом ненадолго воцаряется молчание. А затем Уильямс, встряхнувшись, как собака, разливает виски и произносит:

— Ну, чтобы количество высадок равнялось числу взлётов.

— Кампай.

Вот что совместная война и удачные мирные переговоры с блефом на грани безумия с людьми делают! Даже взводный снайпер внешнего десанта, выданного Альянсом, уже вскочил на стол.

-Я танцую пьяный на столе

Ну ма ну ма е-е-е

Ну ма ну ма ну ма е-е-е!!

Снова счастье улыбнулось мне

Ну ма ну ма е-е-е

Ну ма ну ма ну ма е-е-е!!

"Разврат, позор и поношени" — как сказали бы проверяющие. Слава Ками и Б-гу, что их тут нет! А те, что есть — это все свои. Это Ундина, выигравший переговоры. Это Наруто, который половине экапажа почти как родной дедушка.

Впрочем, "как" ли?

День пятый Земля.

04:52

— Я сам не в восторге от этого, сынок. Но Ши повёрнуты на евгеники, как ты знаешь.

— И поэтому мы должны отдать им одного из своих? Сэр, это — предательство!

— Отнюдь. Тебе ли не знать, как дать ей возможность сделать собственный, но правильный, выбор? Пойми, Чан, для Ши она сейчас куда ценнее, чем для нас. Не знаю, может, это и будет ошибкой лет через сто-двести, но сейчас это видится лучшим решением. К тому же, мы всегда можем клонировать её отца или саму Хану, чтобы попробовать вырастить кого-нибудь снова.

— Если это решение ведёт к цели, то я приму его, сэр.

— Хорошо. Помни, Чан, ты — Ундина, и пока мы, Шестой Департамент, представляем Службу, следует принимать тяжесть таких решений, как плату за силу. Просто помни, Пифон видит много путей, но все они ведут к одной цели.

— Omnis gloria ejus. universum homines

— Именно. И... спасибо, парень.

05:11

Капитан Смирнов неверящим взглядом смотрел на голограмму командующего.

— Да, сынок. Можете тикать оттуда — будто поняв его, проговорил адмирал, находившийся в неведомых далях.

Солнечный парусник лохматого года постройки, в миру гордо названный фрегатом "Юкатан", вдруг резко убрал парусные плоскости, став похожим на сложенный зонтик. А затем повернувшийся вокруг своей оси, он активировал ССД, уходя в сторону владений Земли.

За всем этим действом наблюдали крейсера и фрегаты азари.

На земном корабле, реликте древности, не оставляющем своим маломощным Ядром заметных масс-возмущений, отражаясь от тонких стен, звучал радостный рёв. Экипаж, спешащий домой, вскрывал ёмкости со всем, что поддавалось питью.

05:24

Ненавижу политику. Не будь я Ундина.

Право слово, что это за ужасное проклятие — думать! Что за злая судьба, заставляющая искать, пытаться осмыслить приказы и корни, от которых они произрастают!

В такие минуты, я жалею, что я — Ундина. Выкидышу силовых Департаментов было бы проще.

Надо подговорить женщину, чтобы она покинула родину? Приступая к миссии, Эм.

Спровоцировать талантливого капитана Флота уйти в отставку и эмигрировать? Андерсон превозмогает, сэр!

Организовать принудительное перемещение объекта? Воля Терраяра, власть Терраяра, сила Терраяра! Агент Форкосиган приступает!

Жаль, что легендарный оперативник, прославившийся как переговорщик в годы Объединения, был столь противоречивой личностью. Мы, агенты Департамента, носим его имя, его внешность и психопрофиль. И должны сжимать зубы, когда его тараканы мешают нормально работать.

Шепард — хороший офицер. Пожалуй, таких в Альянсе не более сотни. У неё есть потенциал, который мог бы привести её на мостик дредноута лет через десять-двадцать. А, быть может, и приведёт в рубку флагмана эскадры. Но — не той эскадры.

Политика! Земля должна выгонять своих дочерей, чтобы заполучить слабого агента влияния! Жертвовать офицером только ради тени шанса лучше привязать союзника!

Самое отвратительно, что я отчётливо понимаю, почему Шеф, сам когда-то бывший Ундиной, отдал такой приказ.

Быть может, переговоры с этим Советом провалились, и через пару недель, прогремят выстрелы, и флоты всё же сойдутся в бою. Но, возможно, нас ожидают десятки лет относительного мира, поколения, выросшие в условиях холодной войны — а другого мира в истории человечества и не бывало. И тогда союзник в тылу будет почти бесценен.

Юкки — Великий клан. Один из неполного десятка крупных научных и производственных объединений, вместе с волей Вечных и императора, определяющих политику Ши. Ввести в него хотя бы отчасти своего человека — мечта, способ сделать ещё один рывок вперёд в вечной гонке Департаментов Службы. А Цутому Юкки, как истинный клановый Ши, навряд ли бросит Шепард в беде. Иными словами, чтобы вести её в сферу интересов клана, нет нужды манипулировать "ледышкой". Требуется сделать то, к чему его, Ундину, и готовили. Сыграть на струнах человеческой души подходящую сонату.

Стоит крайне тщательно продумать разговор. Хана, к сожалению, не очень импульсивна, но и не всегда последовательна. К тому же, по меньшей мере, не дура. И практически лишена наивности. Требуется рассчитать разговор с ней правильно, чтобы, в свою очередь, Цутому Юкки услышал от неё то, что требуется. Трудная задача. Как бы подступиться?

Входящий вызов — значок на экране.

— Бесконечные Небеса.

— Посол — при приветствии, Вечный Наруто резко обрывает речь, словно задумался — думаю, не нужно вам напоминать, что вы на корабле моих соотечественников?

Дайте догадаюсь, о чём вы подумали? "Проблема. Похоже, миссию выполнить не удастся". Верно?

Лучшая политика — это честность. Департамент, его аналитики и глава, считали именно так. По крайней мере, в случае общения с Вечным — существом, которое обучалось науке выживания и ведения военных действий любыми способами, столетие-другое.

Ундина был с аналитиками согласен. Примерно зная, какой бурлящий котёл представлял из себя родной мир Ши в их эпоху Объединения, он не недооценивал способности Вечных. Тот же Наруто может сколько угодно говорить, что он "ни в коем случае не политик, просто скромное орудие Империи", но для него, дипломатия — просто способ ведения военных действий, которым поневоле овладеешь, обучаясь в том же режиме, в котором кошки учатся плавать.

— Приказы командования не обсуждаются, Вечный. Всё, что я могу — это пригласить вас в свою каюту для связи с командованием.

— Ну, уж нет — улыбнулся Ши — не горю желанием тратить время на переговоры с экс-Ундиной, когда наши цели совпадают. Пусть каждый занимается своим делом, верно?

— Я рад, что наше сотрудничество столь успешно — ответил Ундина и поклонился.

Когда он выпрямился, на экране коммуникатора, сопряжённого с шинобским аналогом интранета, уже исчезло лицо Наруто. Вечный сказал, что хотел.

"Что же, Цутому подготовят? Просто отлично. Но, думаю, у меня есть ещё полчаса, чтобы почистить зубы, выпить кофе и продумать свой разговор с Ханой.

И всё же, как хорошо, что Небеса пошёл навстречу. Без помощи с другой стороны, привести дуэт Цутому и Ханы к нужной мысли было бы крайне трудно."

— Здравствуйте, офицер. У меня плохие новости...

Мне действительно жаль её. Не самый плохой человек, ты могла бы и дальше вести крейсера или эскадры фрегатов, в бою или на учениях громя противника. Вышла бы замуж, потребовав от мужа изменить фамилию, — ты вдеь дочь своей матери. И, быть может, через двадцать-тридцать лет, где-нибудь на Цитадели, другой Ундина отчитывал бы твоего сына. Не удивлюсь, если бы ты назвала его Джоном или Джеймсом, в честь твоего отца или же брата матери.

Лицо зверски болит — эта маска, шедевр биоскулпторов святой и проклятой Терры, не позволяет нам проявлять эмоции, как бы не хотелось. Тянет болью, как у плачущей девчонки, голосовые связки. Проклятая доктрина "бесчуственного дипломата", создавшая эту морду и эту гортань!

— Хана, позовлите вас так звать? Сразу скажу вам, что это — не моё решение. Не моего Департамента Службы. Моё начальство не запретило мне вмешиваться, и только поэтому я могу вас предупредить.

Шепард стоит, как, наверное, стояли на мостике кораблей капитаны Гранд Флита и Хохзеефлотте. Спина прямая, глаза смотрят сквозь меня. Гордость и сила. То, что толкает Землю вперёд.

— Бегите, Шепард. Возьмите в охапку всех, кто вам дорог, и эмигрируйте из Альянса...

7:13

— Р-р — сказала Хана, войдя в каюту капитана.

Цутому, типичный Юкки генолинии Хаку, сидел на коленях, повернувшись к намороженным на палубе глыбам льда (Шепард, ещё на входе, машинально их подсчитала — тринадцать, но какая-то одна всегда закрыта от неподвижного наблюдателя другими).

Он сидел спиной к Хане, неподвижный. Однако, она не сомневалась, что Юкки уже открыл глаза.

— Ты ведь уже всё знаешь, верно?

— Разумеется, это ведь мой корабль — проговорил он, выпрямляясь. Раскинув руки в стороны, Юкки с наслаждением потянулся. И, повернувшись на пятках, лицом к Хане, добавил:

— Знаешь ли.

В каюте ненадолго воцарилось молчание. Не тишина — любой, пробывший на Флоте достаточно долго, приучается слышать вибрации Ядра, тихое потрескивание переборок и внутренней обшивки, даже если не может ощутить течение электрического тока, нагретого вещества или чакры по коммуникациям корабля.

И, разумеется, спокойствием в каюте тоже не пахло. За исключением, быть может, Цутому — но Юкки всегда славились некоторой эмоциональной тупостью.

Что до Шепард, то она, очевидно, снова погрузилась в свои переживания. Всё же, не каждый день полномочный представитель Земли говорит что-то вроде "Мне очень жаль, но вам следует покинуть пространство Терры, офицер. Разумеется, лучше покинуть его на территорию союзника. Эвакуацию вашего отца я беру на себя. Простите. Политика, будь она неладна. Отдельным уродам из Департаментов потребовалось высркыть вам голову, чтобы посмотреть, как долгое общение с ши влияет на архитектонику нейронных связей... или что там говорил этот Менгеле. Я рад был бы помочь вам сменить имя и затаиться в Альянсе, но это не даст гарантий, что эти... учёные... не найдут вас. Уж лучше вы официально эмигрируете, чем моему начальству прикажут задержать вас прежде, чем вы увидите килотонны грязи, которые вильют на ваш образ в херонете. Мне правда очень жаль, капитан". Говорит, силясь изобразить эмоции модифицированной, рыбьей физиономией и голосом — безэмоциональным, как у скверного автопереводчика.

И всё, что остаётся — это проглотить ком, встающий в горле, и остановить слёзы, потому что пилоты не плачут, и "Шепарды не ревут". Унять глупые эмоции и уйти, печатая шаг. Уйти к человеку, которого можно было бы отнести к хорошим приятелям — из тех, кого искренне уважаешь, но не можешь ещё назвать другом — не будь он Ши, о генетическом родстве которых с людьми, обнаруженном и засекреченном вскоре после Контакта, вспомнили только пару недель назад.

Что-то решивший для себя, Юкки тяжко вздохнул и выставил в сторону руку, на которой тут же появился половичок, ощутимо пахнущий кондиционером для белья. "Распечатывание", ещё одна технология Ши, над которой бились, но не могли разгадать, земные учёные.

Цутому кинул коврик так, что тот оказался почти у ног Ханы Шепард, после чего снова сел на колени.

А затем, их накрыл сияющий жёлтым, точно ночник, купол барьера. "Солнечная плёнка", также известный как "Стена молчания".

Как только барьер установился, Юкки вытянул правуб ладонь вперёд. Там, между двумя главными линиями, выступила из пор вода, начавшая собираться в тороид. И тихо зазвучал воздух, нашёптывая тихую мелодию, состоящую из свистов и стуков.

"Какая-то редкая версия контроля воздуха — оценила Хана — не думала, что он может использовать её для того, чтобы играть Бетховена. Как же мало я знаю о ваших, Цутому."

— Вот.

Требовательный и серьёзный, как у пятилетнего ребёнка, голос, вывел Хану из странного оцепенения, заставляя сфокусировать взгляд на вид у своих ног.

— Что это?

— Ну... — Цутому смущённо улыбнулся и почесал левой рукой затылок, взлохматив волосы — извини, что изо Льда, но с ювелирной платиной на корабле напряжёнка. Да и эта форма очень долговечна, и так просто не растает.

— Я не о кольце — машинально поправила она, уже ощупывая подарок. Тот, вопреки словам Ши, был тёплым. Градусов двадцать, если по Цельсию.

— В смысле? Процедура вроде была проведена правильно, я читал. Конечно, коврик немного не вписывается, но, блин, пол жёсткий, а у меня колено.

Пальцы Шепард, вертевшие кольцо, словно сделанное из белого стекла, остановились. Разум бывшего командира земного фрегата привычно вычленил главное.

— Цутому... — будь она Ши, и ветер уже запах бы жаждой убийства.

— Да, я понимаю, что, согласно вашим традициям, всё должно быть как-то пафоснее.

— Цутому... — впрочем, жутью повеяло и так.

— Но, в общем, я хотел спросить, ты...

— Что значит, "я читал"?

Назревающий скандал — первый, и, как ни странно, всего лишь третий с конца в истории их будущей семейной жизни, раз и навсегда показал, кто будет в семье главным.

Ну, почти раз и навсегда.

Всё же, это был "третий с конца".

23:13

В этом помещении, вопреки традициям галактической мифологии, вовсе не царил полумрак. И разудалой музыки, доносящейся сквозь перегородку из зала с азари-стриптизёршами, тоже не было.

Это было довольно обычная светлая гостиная в позднетессианском стиле, но менее вульгарная, чем покои известной среди галактического быдла Спутницы.

— Точно? — уточнила одна из азари, сидевших, вместе с представительницами ещё двух рас, по уютным светлым диванчикам и креслам.

— Точно-точно.

Азари, ярко выраженная матриарх 5-го размера, смерила усталыми глазами далатрессу, одну из пяти, представлявших здесь свою расу с вассалами.

— Непростительно. Этих обманщиков следовало бы покарать — начала было одна из турианок, но её прервали.

— Только без открытой войны, Мать Армго.

— Конечно, Великая Мать.

Глава турианской делегации, турианка, руководившая, прямо или косвенно, подавляющей частью турианского общества, смерила окружающих взглядом. Кто-то, как турианки, Матери своих колоний, стыдливо опустил глаза. Привыкшие управлять мужчинами из тени, не выставляя себя под свет камер, эти уверенные в себе деспоты пасовали перед ней.

Впрочем, большинство чужих, встречали её взгляд прямо. У далатресс и матриархов была своя гордость, прямо связанная с внутрирасовой иерархией сливок высшего общества.

— Исходя из данных анализа боеголовок этих фрегатов, и анализа самих кораблей, никаких "мусорщиков" не существует. Речь идёт лишь об устаревших земных кораблях. Во всяком случае, вероятность такого прогноза составляет 67%.

В свете этого, следует установить как можно скорее, сколько ещё осталось у них устаревших солнечных парусников, не обнаружимых масс-детекторами.

— И сколько у них осталось этих ужасных торпед — тихо сказала одна из азари.

Совет — истинное правительство Цитадели, представленное семнадцатью представителями трёх рас, принял решение от активных военных действий воздержаться. Следовало понять, что ожидать от новых рас. И, первым делом, окончательно установить их количество.

Примечания:

— HB-7500 BADA-BOOM/Мустафар — сейсмическая боеголовка, изготовленная вскоре после первого Кризиса Колоний. Носитель — сверхтяжёлая баллистическая ракета "Темник". Место изготовления: Земля, Евразия. Расчётная мощность не менее 7,5 гигатонн в тротиловом эквиваленте. Предназначена для поражения защищённых военизированных колоний на поверхности и в глубине коры землеподобных планет с целью геноцида бунтовщиков. Запрещена к использованию на планетах с завершённым терраформингом Департаментом экономической беопасности. Дальность действия: 30 000 а.е. Кинетический щит: 153 000 у.е. Время максимального полёта: 89 минут. Предельно малая масса (при полной активации масс-ядра): 4 кг.

— Вся беседа Наруто и Ундины — это, в какой-то степени, дань дипломатическому этикету, выработанному землянами и шиноби для межрасовых переговоров. В реплике "Я намерен приветствовать", Наруто, согласно принятым представлениям, даёт понять, что, во-первых, он — хозяин положения, и потому "намерен". Но, в то же время, готов к конструктивным переговорам со взаимными уступками, а потому, "приветствует". Учитывая историю взаимоотношения прошлых Департаментов с шиноби, это означает что-то вроде "мы готовы начать отношения с вашим Департаментом с чистого листа, но, так как сейчас вы на нашем корабле, то основная роль — наша". В свою очередь, Ундина даёт понять, что эта позиция для него находится на грани допустимого, и идёт на переговоры он только в силу безвыходности положения и того факта, что присутствие на переговорах лица уровня Наруто — само по себе жест.

To Aru Okotte no Akury?

Солнце, выглядящее оранжевым кругом, показалось между деревьев. Его первые лучи скользят по руке, оставляя после себя прохладу. Камень, нагревшийся за ночь, согревает даже сильнее, чем хотелось бы, и первая утренняя прохлада тут как нельзя кстати.

Насколько я помню, прошло около полустони дней с того вечера, когда я последний раз видел газету. Та была датирована мартом. Так что же, сейчас, как минимум, конец апреля? Может и так. Хотя газета могла и проваляться на улице какое-то время.

Солнце, медленно выкатывающееся из-за деревьев, показалось более, чем наполовину. Уж на что я морозостоек, но окончания восхода лучше не дожидаться. Я ещё не пал так низко, чтобы терпеть этот жуткий холод только чтобы проверить, возможно ли в моем нынешнем состоянии простудиться.

Развернувшись, я слезаю с нагробия. Тёплого, даже жаркого, после недавнего полнолуния, камня. Кто бы ты ни была, Абигейл Твистли, спасибо тебе или твоим родным. Ну, или кто там расщедрился на такой удобный памятник в виде усечённой пирамиды из природного гранита.

Традиционно поблагодарив ту, чьё имя значилось на этом, таком удобном, камне, я пошёл дальше, вглубь. Скоро восход закончится, и вместо привычной, почти приятной, прохлады, температура воздуха по ощущениям уйдёт в глубокий минус. За оставшийся до похолодания промежуток времени, я вполне успею дойти, куда надо. Если, конечно, не отвлекусь по своему обыкновению.

Деревья медленно поворачиваются навстречу солнцу, раскрывая свои листья. Для них этот свет несёт тепло, как и должно быть. И сейчас, в отличии от ночи, они создают такую приятную, густую, тёплую, тень. Именно в неё я ныряю, сворачивая с привычного пути. Пусть идти придётся чуть дольше, двадцать с чем-то минут вместо семи-десяти. Зато в тепле.

Наверное, кому-то моя жизнь покажется занимательной. Солнечные лучи вызывают ощущение холода, в отличие от лунных. Если всю ночь проторчать под полуночным светом, то может появиться своеобразный, бело-серебристый, загар. Ну, или как там следует называть изменение пигментации кожи под воздействием лунного света? Ах, да. Ещё можно через стены проходить. И есть не хочется. И можно появиться перед запоздавшим посетителем или мальчишками, пришедшими ночью на кладбище, и наговорить им гадостей, и ничего за это не будет.

Правда, есть и обратные стороны. Руки на солнце превращаются в отвратительно холодящие ледышки, которые затем приходится мучительно долго отогревать. Сгоревшая от избытка лунного света кожа зудит и слезает клочками. А почесать самого себя будучи призраком — та ещё задача. Да и со стенами хватает нюансов, часть из которых я открываю до сих пор, несмотря на десять лет жизни только на этом кладбище. И сколько не маши руками перед этими, которые куда ближе к деревьям, чем ко мне — ничего не получится. Разве что, они чувствуют лёгкое беспокойство, если часть меня оказывается в их теле. Например, я как-то ради эксперимента, полностью залез в тело какого-то толстого мужика, пришедшего на могилу неких Эвансов в компании похожей на лошадь жены и сынка-клона. Тот, кажется, только чуть вздронул, как от мурашек. Помнится, и у меня такое было когда-то. Сидишь себе, что-то делашеь. А потом раз — и как будто слабенько током ударило, и волна слабого холода пробежала по телу.

И — ничего. Я не почувствовал ни холода, ни тепла. И даже, вопреки тайным надеждам, не смог управлять его телом. А ведь была надежда. Ну, с другой стороны, отрицательный результат — это хоть что-то.

В общем, эта форма существования, как по мне, не хуже и не лучше прежней. Разве что, люди поменьше достают. Даже если живёшь на кладбище, избыток активности живых приходится на день, когда вылезать из узилища-конуры как-то неохота. Летом, в полдень, да на солнце...

Так, вот бетонный памятник ещё каким-то деятелям. Кстати. Елси кто-нибудь слышит мои мысли. Граждане! Не делайте памятники из бетона! Очень вас прошу! Это ни фига не природный материал. Может, потому-то и держит тепло ночи даже хуже, чем старое дерево. То ли дело старый-добрый гранит. Да и даже мрамор неплох.

Пройдя мимо неровной бетонной фигуры, мне лично напоминающий спинной плавник попавшей под винт акулы, я обошёл сложенную из каменный блоков стену и прошёл сквозь железную решётку. Ничего сложного, кстати. Главное, как я понял, условие — это пройти дверь вскоре после установки, когда материал помнит тепло рук человеческих. Потому как если протянуть подольше — стальная дверь во что-то там перерождается. Может, это как-то связано с легендами о мёртвом железе, которыми я никогда не увлекался. А может, там, во втором на всё кладбище полноценном склепе с каменными стенами, просто дверь из другой стали.

Внутри всё также. Стены слабо светятся ровным, анколпенным лунным светом. Когда он начнёт гаснуть, как раз пройдёт двенадать часов, и я смогу выбраться на поверхность без риска получить обморожение.

— Привет — говорю я табличкам с именами, после чего сажусь в правом ближнем углу. Это моё обычное место.

Пальцами беру шарик для пинг-понга, неведомым образом, закатившийсыя сюда. Такое ощущение, что я пытаюсь сдвинуть пудовую гирю.

Медленно, словно нехотя, шарик сдвигается под моими пальцами. На мелкой плитке пола, это особенно заметно. Буквально на миллиметр, но и это неплохо. Кажется, раньше он был чуточку тяжелее.

Я снова пытаюсь сдвинуть шарик. И буду пытаться снова, пока не потускнеет нижний ряд камней стен. Они впитали меньше лунного света, и, по моим расчётам, в это время года должны гаснуть к часу дня. Имен тогда, перестав тренировать пальцы, я буду пытаться сдинуть тоненькую веточку. Двумя руками.

А потом снова выйду отсюда, чтобы погреться в свете убывающей луны. И, быть может, погулять по городу, пугая кошек и собак. Животные-то меня чуют. Вон, даже давешний ужик, увидев меня, стремительно уполз.

Луна светит сквозь листья, согревая понемногу. Очередной летний день, полный промозглого, холодного света, позади. По моим расчётам, ещё дней сорок, и начнётся что-то вроде глобального потепления. Солнце станет реже показываться из-за туч, точки восхода и заката станут ближе друг к другу, а с деревьев облетит листва. Возможно, мне снова повезёт, и будут целые дни без солнца. Или же наоборот, ясные, лунные ночи. Впрочем, мне хватит и узкого месяца, чтобы согреться. Всё же, в полнолуние, свет Селены слишком ярок. Даже обгореть можно с непривычки.

Гранитная фигура ещё сохранила в себе немного солнечного холода. Но совсем мало. Осталось чуть-чуть потерпеть, и лунный свет выгонит из камня память о дне. А пока можно половить всем телом потоки тепла и света, думая о том, что же делать дальше.

Может, пойти побродить по городу? Хотя вокруге и нет ничего особенно интересного, что не было бы осмотрено. Забираться же дальше, за пределы обследованных кварталов, опасно. Всё же, скоро день, а прятаться в чьём-нибудь подвале, среди труб и бульканья, гордость не позволяет. Проверять же, что будет от избытка солнечного света, не велит инстинкт самосохранения.

Странное ощущение кого-то чужого возникает откуда-то слева. Интересно. Давно я ничего подобного не ощущал. С самых последних похорон некремированного покойника. Кто-то решил похоронить котёнка на человеческом кладбище? Или какие-нибудь сатанисты? Их тоже развелось в последнее время немало. Впрочем, зачем гадать? Достаточно подождать ещё немного, погревшись на луне вволю. А затем пойду на это усиливающееся чувство. Может, и увиже что-нибудь интересное.

А ощущение нарастает. Некто приближается слева. А вместе ним, пыхтя, бежит мелкий живой. Может, мне поглючилось, и я так его ощущаю? Или это некий приблудный некромант? Ага, To Aru Randamu no Nekuromans? с крысой в кармане. Нет, сразу у нукекуби! Аид, или к кому там мне полагается обращаться — какая хрень приходит в мою призрачную голову!

В лунном свете — полосах, пересекающих аллею благодаря разрывам в древесной стене — мелькает узкое тело. Какая-то змея? Уж не от неё ли ощущение?

От нечего делать и гимнастики ума ради, вспоминаю, что знаю о дрессированных змеях, тем более, дохлых. Индийские факиры идут лесом. Родные волхвы, натравившие змею на князя Олега? Та ведь сидела в черепе, да и имя князя происходит от Хель. Учитывая, как перевираются со временем реальные события, тема эта пригодна для дальнейшего фантазирования. Какие-нибудь египтяне со змеями, пожарающими солнце, Сетами и прочими тутанхомонами? И почему до перехода в эту форму существования, я так мало интересовался всеми этими Изидами с нефертятями?

Змея тем временем подползает ко мне и что-то шипит в сторону подбегающего живого-ребенка. Причём тот на бегу кивает в ответ. Хм. Друид-некромант? Хотя логично. Зачем оживлять змею, если не умеешь с ней общаться?

— Здравствуйте.

Это он мне? Хотя, кому же ещё. Вокруг, насолько я вижу, нет никого живого, кроме парня и деревьев. Не с дождевыми же червями он говорит.

— Ты меня видишь?

— Ага. А вы призрак, сэр?

Ну, хоть кто-то меня видит. Как давно я ни с кем не общался.

— Я предпочитаю зваться Найтом. И давай без всех этих "сэр", хорошо?

— Привет, Найт!

Я слышу этот крик, но ещё раньше я чувствую тепло, идущее от него. Как странно. Этот мальчик греет меня, словно светится теплом. Жар, идущий от его тела, ничуть не похож на лучи, что посылает Луна. Это больше похоже на пламень очага, как его помню по прошлому бытию. Жаркий, приятный не только теплом, но и чувством этой укрощённой мощи, опасности, бушующей за железной стеной, только кажущейся надёжной.

Впрочем, довольно эгоизма. Для начала, следует узнать, почему он пришёл сюда. Снова.

— А тебя не хватятся?

— А я поступил как в твоей истории про непослушных детей — отмахивается он — положил пару вещей под одеяло, чтобы выглядело, будто я сплю. И волосок на дверь.

— Зачем волоски, если тебе всё равно придётся открывать дверь в темноте, чтобы зайти внутрь.

Он исчезает с громким хлопком, а мне в спину ударяет жар. Такой знакомый жар горящего, гудящего от высвобожденной горением мощи, костра.

— Вот как я научился! — слышу я, и с новым хлопком, мальчишка снова появляется передо мной — а ещё так! — и над выпрямленной ладонью и растопыренными пальцами, висит светящий, но не греющий, шар.

— Класс. А теперь ещё один вопрос.

— Какой? — глаза за очками наивно хлопают, хотя он наверняка знает, что я хочу спросить.

— Ты не простудишься?

— Неа — отвечает мальчик и садится прямо так, как есть, в полосатой пижаме, на асфальт дорожки — расскажи сказку.

— Какую? Я знаю много сказок. И ещё немного придумал. Про что тебе рассказать?

— Про проклятый меч и демонов. Ты обещал вчера!

Лунные лучи падают на мою ладонь — серую, точно припорошенную пылью — но их тепло почти не чувствуется на фоне жара, которым греет меня мальчик. Что же, если он считает, что ему и вправду ничего не будет за эти ночные визиты на кладбище, я расскажу ему новую сказку. Хотя бы в благодарность за это тепло, за этот жар.

— Эта история мира Азерот. Мира, который мог быть, или даже может быть. А может, и будет. Как бы там ни было, эта история началась с того, что, несмотря на то, что пришедшие из мира Дреннор орки были побеждены, их кукловоды всё еще жаждали завовевать новый мир. А также, она началась с того, что в Лордерона, в семье короля Менетила, родился сын. Это история его жизни, полной самообмана, глупости и смертей.

Итак, казалось, что в мире снова наступил мир. Люди вновь распахали поля, бывшие заросшими, отстроили часть разрушенных городов. Орки были загнаны в резервацию, лорды, как и встарь, интриговали друг против друга, а молодой принц был отправлен посланником в северные земли королевства, где, по слухам, появились признаки эпидемии странной, неизвестной болезни...

Снег идёт. Даже удивительно.

— Правда, красиво? — спрашивают меня — похоже на Нол-р-л-сколл?

— Нордсколл — слова вылетают помимо воли. Кажется, спроси меня через секунду, что я только что ему ответил, и я не смогу вспомнить — так меня увлёк медленный полёт разлапистой, точно тополиный пух, снежинки, застывающей на моей прзрачной ладони. Раньше, я смог бы удержать её лишь несколько минут, не теряя концентрации и предельно напрягая силы. Сейчас же, вся моя ладонь покрыта упавшим снегом, и я чувствую, что могу так удерживать контакт часами. Пожалуй, ещё пяток лет, и я смогу на несколько минут сравняться по силе с человеком. Что за восхитительное чувство силы.

Удивительнее только видеть, как стоящий передо мной мальчишка, источник жара, из-за которого, наверное, я и начал так быстро прогрессировать, стоит себе в пижаме и тапках. И не заболевает.

— Нордсколл.

— "Л" произносится по-другому. Ты слишком сильно загибаешь язык, и он проваливается назад.

— Нордсколл.

— Старательнее.

— Норсколл?

— Уже лучше. Если бы ты ещё "д" не глотал — было бы совсем круто.

— Нордсколл! — жар усиливается, как и всегда, когда он злится, а снежинки вокруг разлетаются в стороны, обнажая заледеневшую землю. Хотя я отчётливо помню, что, пять минут назад, его тапки хлюпали по жидкой от выпитого дождя, земле.

— Уже лучше. А снег ты как сделал?

— Ты же сам рассказал — пожимает он плечами — Вода в воздухе, надо только убрать тепло и не дать каплям смёрзнуться в град. Ничего сложного, если вообразить.

Очаровательно. Так этот источник жара, ещё и с погодой балуется? А ведь тут в ноябре месяце, снег как-то не выпадает. Пригороды Лондиниума, а не Край Пиктов какой-нибудь.

— Круто. Удивил ты меня.

— Ага — как-то грустно соглашается он.

— Дадли? — вопрос, не требующий ответа. Все его беды, так или иначе, связаны с кем-то из троицы Вернон-Петунья-Дадли.

— Что же ты его не проучил?

— А как его проучишь? Сам же говорил — убивать без сокрытия следов нельзя! А как я его убью, если ты сам запретил?

— Я тебя обьяснял уже, чем опасно подобное нарушение закона в раннем возрасте. Как с точки зрения окружающих, так и для тебя самого.

Мелкий живой в ответ отворачивается и снова садится на землю. Молчит, сопит, оставляя меня наедине с мыслями о том, как до такого дошли.

Исходя из особенностей моего бытия, было сразу понятно, что парень, источающий приятное для меня тепло, является кем-то вроде некромага. Увы, слово "некромант" мне, в силу остатков образованности, претило. Ведь как раз на внутренностях животных мы уж точно не гадали.

Гадать, откуда у парня такой талант, было бессмысленно. Может, прабабка с водолазом изменила. А тот, в свою очередь, Атлантиду и Му искал, и даже чуток нашёл. А может, перед чарами заезжего боккора не устояла. Или даже можно вспомнить мои бредни о волхвах и египтянах. Да и традиции самих кельтов, которые, отступая под ударами мигрирующих с востока народов, в конце концов забрались на острова, тоже вроде бы грешили чем-то таким.

Важно было то, что, оставшись без обучения, он навряд ли начал бы прогрессировать. А чем больше он упражнялся, тем сильнее становился идущий от него жар. И тем чаще я замечал, что прежних снарядов, на которых я оттачивал навыки взаимодействия с реальным миром, уже не хватает. Симбиоз, так сказать. Или комменсализм? В науке живых теории и слова меняются так часто, что, не имея возможности отойти от кладбища далее, чем на теть ночного перехода, за всем не уследишь.

— Эх, был бы у меня Плачь — сказал мальчик.

— И чем бы он тебе помог? Мало иметь оружие, нужна решимость, сила и навык его применить. Впрочем, некоторые объединяют эти три фактора в просто "силу".

— Тогда расскажи мне о силе, Найт. Сказку, благодаря которой, я стану сильнее.

Внезапно. Вспомнил сказочку, рассказанную ему под утро? Да, красивая история, в духе подлинно народного эпоса. Предательства, кровь, массовые убийства и прочие прелести бытия прилагаются, хоть и не смакуются. Куда там сочинениям детских писательниц из какой-нибудь Швеции.

Ребёнок... как же это неправильно — искать решение реальных проблем в сказках, рассказанных заскучавшим призраком. Думаю, надо провести разьяснительную беседу, чтобы научить мелкого живого отличать мечты от реальности.

Выбрать подходящую поучительную историю не составляло проблемы. Когда он уходил, у меня оставалось полно времени, чтобы придумать новый рассказ. И если парню больше не нужны истории о Плаче Зимы, проклятом клинке, поглотившем души своих владельцев, то почему бы ему не узнать других? О мире, где считают возможным запечатать демона в младенце, где люди являются лишь оружием. О мире, так похоже на этот.

Жаль, что я ничего не смыслю в детской психологии. А то сейчас что-нибудь ляпну, и мой личный обогреватель обидиться и свалит.

— Хорошо. Эта история будет не о магах или паладинах. Хотя там и будут демоны, но их будет мало.

Итак, это был безымянный мир. Мир, в котором, согласно легенде, некий мудрец победил великого демона и разделил его на девять частей. Каждая из частей была разумна, и имела вид легендарного зверя. И так уж получилось, что в день рождения одного мальчика, сильнейший из них напад на город, где жили родители мальчика...

— Вот бы у меня был Лис — вздохнул мальчик, и разлёгся на траве.

Я продолжил перебрасывать между ладонями теннисный шарик. Если продолжать тренировки такими темпами, то я сравняюсь в силе с тренированным живым лет через... да, наверное, пару, или даже меньше.

О моём подопечном беспокоиться не стоило. Пускай сейчас декабрь, но он недавно, согласно моей наводке, ограбил магазин детской одежды. Ничего сложного, если в команде есть призрак, способный проходить сквозь стены, открывать замки изнутри и поворачивать камеры... оставаясь невидимым. Да и появившийся у мелкого рефлекс по превращению мокрой травы в лёд перед тем, как ложится на неё, здорово прибавляет мне спокойствия. Меньше беспокойства, что источник такого ценного жара простудиться и не сможет приходить.

Хотя кого я обманываю? Я и просто привязался к нему. Пожалуй, если бы не протест Гарри, я бы и правда переселился к нему, в этот "чулан-под-лестницей". Но если некроманту нужно личное пространство, то с чего я, призрак, должен ему мешать?

— А ты уверен, что сможешь правильно запечатать его? Я уж не говорю о том, что призвать демона из сказки — задача не для нас с тобой.

Вместо ответа, он снова вспыхивает. Волна жара, от которого, кажется, на моём призрачном теле выступают капли пота, расходится вокруг, разгоняя частицы снега, отчего мальчик оказывается лежащим в двойном круге с какими-то значками. То, что вся фигура, напоминающая рунный круг — это просто проплешины в снежном слое, укрывающем ледяную корку, сковавшую кладбищенскую землю — меня не успокаивает. И я, и Гарри — самоучки. Кто знает, что в порыве ярости нарисовало сейчас подсознание некроманта.

— Сегодня я допросил тётю, как ты и советовал. Дождался, когда они все уснут, наложил залинание поверху, и заставил ее видеть нужные сны.

— Подействовало? — перебиваю его, спрашивая. Мне это действительно интересно. Неважно, что там откопал Гарри. Важнее другое — сработала ли придуманная методика?

Мелкий не спевает ответить. Наш разговор прерывает шум от каких-то придурков, перелезающих через ограду посреди ночи.

— До завтра — мрачно говорит мелкий и исчезает. Беззвучно. Долго же он над этим бился. И раньше ни разу не показал беззвучную телепортацию, поганец.

Странно, но на лицо наполазет улыбка, а где-то в грудной клетке становится тепло. Неуж то я обзавожусь собственным источником жара?

— Как же так — говорит Гарри. Его голос дрожит, как и нижняя губа, а идущие от него волны жара чередуются с непонятным холодом. Учитывая, что сейчас и так стоит промозглый для меня, яркий летний полдень, — ничего приятного. Но я его не виню. Сам гадаю, как до этого дошло.

Всё началось с того, что мой личный обогреватель перестал приходить. Учитывая, что он был вполне способен мгновенно переместиться от своего жилища к моему любимому надгробию, и раньше не показывал потребности во сне ночью, это было странно.

Встревоженный, я отправился на поиски. Ладно, один день он мог проспать. Или, скажем, заболеть. Ладно, допустим, он куда-то уехал.

И вот, потеряв всякое терпение, я на третий день поисков просачиваюсь в помещение дома номер четыре по Тисовой. И что я вижу? Мой источник жара во-первых, нагло спит, а во-вторых, совсем не греет. Скорее, наоборот, фонит слабым холодом, идущим из головы. А ещё этим холодом фонят останки Сшипуна, хотя пепел змеенежити, по идее, должен слабо греть мои полупрозрачные ладони.

Не знаю, было ли это наитие. Или та, что, рано или поздно, согреет всех нас, направила мою руку. А может, это дух Сшипуна, задержавшегося на этом свете ужика, вернулся с Полей Вечной Охоты. Как бы там ни было, я протянул руку внутрь головы малолетнего некроманта и постарался порушить ту непонятную ледяную хреновину.

Логически рассуждая, я не должен был так поступать. Я всё-таки реалист с комплексом сювайвера, а не рекрут в пилоты-камикадзе. По идее, у меня на это не должно было хватить сил. Всё-таки, одно дело какой-то жалкий призрак со слабыми наклонностями полтергейста. Создатель этой штуковины наверняка был на пару порядков сильнее моего теоретического максимума. Также, по идее, я скорее должен был доломать голову мальчишки, но никак не послужить ему на благо. И, в крайнем случае, по закону жанра, после разрушения этой штуковины, во все стороны должно было хлестнуть жаром и холодом, сжигая и вымораживая половину городка, включая ставшее родным кладбище.

Почему-то, обошлось. Мой личный обогреватель, некромант и просто Гарри, сейчас сидел, опираясь спиной о стену чулана, и смотрел на меня потерянными глазами. Он тихо шептал слова, слетавшие с его губ облаками тёмного пепла, слабо обжигающими мою серую кожу. Он не реагировал на слова, уйдя куда-то вовнутрь себя, в мир пустых полей пепла и поднятых поней.

Следовало как-то его встряхнуть. Но у меня не было умения успокаивать психующих детей лет эдак восьми, какими-то чарами я не владел, а аменазин или хотя бы барбитураты в состав моей эктоплазмы почему-то не входили. Бить же некроманта руками... нет, я слишком любил свою нынешнюю форму бытия.

Оставался экспромт. И, повинуясь наитию и надеясь, что мне шепчет Хель и не какое-нибудь Лихо, я проговорил:

— Какие будут указания, мастер?

— За мной — ответил он, после чего, схватив меня за шиворот (!), телепортировался.

История мастера звучала... некрасиво.

Странности с точки зрения живых, стали слишком бросаться в глаза. И вскоре в доме живых, появился некто, похожий на волшебника. Бородатый старик сделал что-то с телом моего живого обогревателя и источника спортивного питания, отчего тот многое позабыл, стал робким и холодным. Офигительный опыт столкновения с другими магами, верно? Говоришь живым, что magus magi draco est, и что? Пока союзный фантом случайно в голове рукой не пошарит и чью-то магию не снесёт, продолжаем оптимистично смотреть на мир, да?

Впрочем, не стоит это говорить ему в лицо. Пускай парень переживёт. Пожалуй, даже стоит продолжать звать его мастером, раз уж мальчишку это стимулирует. И как раз есть история из тех, после которых он вылазит из депрессии.

Всё в духе нормального народного эпоса. Кровь, чорная магия, предательство и какая-никакая, а мораль. Пожалуй, сойдёт.

— Не так уж давно, в мире, похожем на этот и одновременно нет, колдуны как-то раз решили создать машину для исполнения желаний. Как водится, всё закончилось плохо, потому что самый короткий путь всегда насыщен ловушками и подводными камнями. Но спесивых чароплётов того мира это не остановило, и раз за разом они призывали существ, отпечатавшихся в людской памяти, чтобы принести шестерых из семи в жертву в ходе турнира, и предать последнего Слугу, запуская ритуал.

Может быть, они действительно могли таким образом открыть путь в Небо и исполнить желание победителя. Но каждая их попытка, как водится с желающими обмануть реальность, заканчивалась лишь кровью, мраком и бессмысленными жертвами.

Запомни эти клички, Гарри. Мечник, Всадник, Лучник, Копейщик, Убийца, Колдун и Берсерк. Так называли тех, кого глупые чародеи назначили на роль пешек и жертвенных овец в своем глупом ритуале...

— Как думаешь, а можно призвать только одного, не провоцируя Войну Грааля — спросил меня Гарри в следующий раз.

Это было в парке, окрашенном в цвета ночи. Убывающая Луна грела едва-едва, намекая, что скоро меня ожидает длительный период холодного новолуния. Слабое тепло "солнца мёртвых" почти не чувствовалось на фоне приятного жара колдуна, которого я в последнее время зову своим мастером.

— Кто знает. Но так ли нам нужно использовать именно этот ритуал? Главное, чётко сформулировать контракт, чтобы откликнулся тот, кто нам нужен. Тот, кто выполнит работу и не потребует более, чем мы с самого начала предложим заплатить.

Не так ли, мастер?

— Сколько раз тебя просить — с выдохом, изо рта живого, вылетает волна обжигающего жара — не называй меня так.

— Думаешь, подействовало? — спросил меня мастер.

— Кошки засыпают. Крысы засыпают. Только собаки умерли. Но это потому, что кто-то хватил лишку, вместа Сна в Зимнюю Ночь скастовав Морозное Облако — мой собеседник, как и ожидалось, даже не покраснел после упоминания его промаха — насколько я знаю, пять градусов тепла в головном мозгу не способствуют ясному сознанию. Давай уже, делай, что задумал. Главное, не переборщи, как в прошлый раз. Лёд в голове здоровья ещё никому живому не прибавил.

Все роли были нами распределены давно. Гарри чертил фигуру пальцами, после которых в песке парковой дорожки оставались заиндевевшие канавки, и поддерживал какой-то морок, отвращавший от этой аллеи людское внимание. Я же стаскивал тела спящих Дадли, Пирса и прочих в круг.

Откровенно говоря, это была авантюра. Призывать непонятно кого, надеясь, что он поможет. Но первый контакт Гарри с остальными магами прошёл так своеобразно, что мастер и слышать не хотел о менее радикальных методах.

Призвать не пойми кого по стряпанному на коленке заклинанию призыва? Как оказалось, это ему виделось уже не самым страшным. Вот потерять себя, оказаться благодаря какому-то старикану шпыняемым родственничками сиротой, который забыл даже личного призрака (ну, или кем он там меня считал)...

Гарри простёр — другого слова не подберёшь — руку в сторону ритуального круга, вокруг которого были выложены пока ещё бессознательные тела. Его губы тихо шевелились, но слов не звучало — наверное, первым, что он услышал из моих сказок о магах, был постулат о том, что для заклинания слова и рукомашество не больно-то и нужны. А если так уж хочется звуков, то надо придумать свой язык, красивый и лаконичный, так, чтобы заклинания каких-нибудь Цветков Огненосных Бобов, Сияющих Тысячей Молний, Формирующий Охрененно-Опупенного Мега-Голема, укладывались в трех-четырёх слоговое слово. Может, именно после моего спича на тему лишних слов, сломанных рук и потраченного при заклинании чего-либо времени, он и стал учиться колодвать простой силой мысли? Вон, теперь только воздух выдыхает между губ, задавая себе общий мотив. Ни связных звуков, ни видимых мне облаков, пропитанных жаром некромага.

В общем, ритуал длился тихо и спокойно. Заклинатель стоит возле фигуры, барашки лежат вокруг, фамильяр наблюдает со стороны. Скукота. Хорошо хоть, солнце скрылось за тучами.

А затем, в центре фигуры, отвлекая меня от валяния балды, появилось нечто. Да, именно так. The thing, как выражаются местные.

Это могло быть тонкой фигурой в плаще с капюшоном. Или острой и длинной скалой. Или гигантским осколком обсидиана, внутри которого слабо горело два огонька. Или просто игрой теней и моего воображения. Чем угодно, что может быть вытянутым и тёмным. Оно не источало ни хлада, ни жара, но и не было одной из иллюзий мальца. Свет солнца, вымораживающий для меня и тёплый для мастера, скользил сквозь него. И, несмотря на это, нечто было чёрным. Это было бессмысленно описывать, как нельзя описать абсолютный страх или кинтессенцию счастья. Это было слишком чуждо, вовне моего восприятия. Абстракция, нечто мнимое, пришедшее в наш мир.

— Действуй — тихо сказал Гарри, и я подошёл к Пирсу Полкиссу. В отличие от Дадли, его можно было не беречь, отрабатывая процесс. А в случае неудачи, у нас оставались ещё три испытателя.

Я прикоснулся ко лбу спящего Пирса, и тут же это нечто, видимо, вошло в меня.

Это было странно до неописуемости. Я был Пирсом Полкиссом и был призраком, союзником молодого некроманта Гарри, находящимся рядом с Пирсом и невообразимо далеко от него. Я был волей, что могла изменять его тело, перекраивать то, что составляло его личность. Ощущал, как медленно течёт кровь по его сосудам, и движутся волны деполяризации по мембранам нейронов. Видел, как отходит душа, которую ещё можно вернуть в тело. В какой-то степени, я был им. Чуть больше, я был собой. И в гораздо меньшей степени я был непознаваемым духом, которого некромант Гарри призвал из неизвестной дали.

"Времени мало" — подумал я, и время Пирса Полкисса послушно замерло. Его тело застыло в стазисе, а затем начало меняться, повинясь моим желаниям и воли того, кто дал это единение. И третий в нашем единении, словно начал помогать, показывая, как станет звучать человеческая душа, пахнуть работающее сердца, выглядеть текущая по сосудам кровь.

Мне не нужен был Пирс Полкисс. Нет, мне нужен был тот, кто возьмёт на себя тяготы жизни в облике Гарри, пока настоящий некромант, которого я вдруг стал называть своим мастером, будет на свободе. И передо мной открывались пути, по которым некто мог провести это тело, изменяя в нужную сторону.

Внешность? Конечно, как у Гарри! Да, худоба, шрам — всё, как полагается. Внутренности? А можно улучшить? А как?

Череда образов быстро проносится передо мной. Как много есть существ, которых можно сделать из человека, и которые будт притворяться им, пока не придёт время атаки! Известные мне мифы не описывают и сотой доли различных тварей подходящего назначения, в которых можно было превратить Пирса Полкисса.

То, что я выбрал, не было вампиром или оборотнем в привычном понимании слова. Раз уж здесь есть маги, способные стирать память, могут и иметься классические европейские вампира и верфольфы, против которых наработаны навыки борьбы.

Тварь, основу которой предоставило нечто, маги вряд ли знали. Не нежить или нечисть, это было странное создание с треугольной пастью, заполненной игольчатыми, ядовитыми зубами. Обоняния у тварюшки не было, как и привычных глаз, зато имелась способность подражать поведению людей и атаковать выбранные цели. Она могла инфицировать другого человека, и тот, будучи тварью, будет жить обычной жизнью, ничего не зная и не вызывая подозрений, пока цель не окажется в западне. Идеальный ассасин, если есть время ждать, пока будет заражено окружение цели. И только артефакты исчезнувшей державы Эсфалиотов могли как-то опознать эту тварь, название которой я вряд ли смогу когда-либо произвести.

Синяя кожа, устойчивая к магии, была взята с какой-то другой зверюги. Ядовитые бороздки на когтях были слизаны с редкой разновидностью вереверблюда-лича, а их метательный механизм с какой-то твари, сведения о которой сопровождались мыслями о джунглях, похороненных песками Сахары.

Устройство магических каналов. Проведение нервов с учётом ударной перестройки опорно-двигателной системы при переходя из спящего в боевое положение. Игнорирование снижение срока эксплуатации в боевом положении и магической резистентности против сложных метастихийных форм.

Фразы, в которые переводит нечто свои комментарии к работе, должны быть понятны, но уже нет сил, вникать в его объяснения. Я просто запоминаю эти слова, чтобы потом, возможно, попытаться вспомнить. Быть может, потом, Гарри вытащит это из моей памяти, и использует для своих целей.

А пока, я просто смотрю, как меняется тело Пирса Полкисса, становясь похожим на более худую и забитую версию мастера. И как прячется до поры в нём гибкая, быстрая и смертоносная тварь, которая должна будет покарать бородатого мага и его прислужников, если они явятся к Дурслям.

Контакт обрывается. Я вдыхаю такой родной, холодный солнечный свет, любуясь потоками ветра и хрустом реальности, прогибающейся под тенью силы того существа, что призвал Гарри. Меня отпускает, и вот я уже не слушаю или обоняю, а смотрю, как изменившийся Пирс Полкисс — нечто было так любезно, что даже одежду изменило — подходит к спящему Дадли и садится на корточки.

Зубы в открытом рту существа на миг стали синими, тонкими, игольчатыми, оставившими вереницу тонких, тут же исчезнувших отметок на левой руке Дадли. А затем кукла, которая будет изображать Гарри, быстро побежала к выходу из парка. Ей ведь предстоит так много дел. Изображать зашуганного ребёнка. Покусать ночью ещё двоих живых. И играть, как и троим его соплеменникам, свои роли до конца.

Вспоминая холодный отпечаток, который оставил бородатый маг, думаю, что мастер слишком оптимистичен, считая, будто кого-то они прибьют. Эти тварюшки разве что позволят выиграть время, играя мастера и его тюремщиков. Но, если повезёт, маги не хватятся моего некроманта ещё долгое время. К тому времени, быть может, все следы уже будут засыпан пылью и зарастут травой.

— Пойдём — говорит мастер, появляссь передо мной и хватая за плечо. Как и следовало ожидать, моя призрачность не мешает некроманту телепортировать и себя, и меня.

Нечто следует за нами какими-то своими путями. Впрочем, быть может, с его точки зрения, это не мы перемещаемся, а мир сдвигается под нашими ногами?

Я в очередной раз перевожу взгляд с рукояти меча на глаза мастера. В них я не вижу того, что следовало бы отыскать. Вместо положенного скепсиса и опасения — лишь какая-то бесшабашная уверенность и дикий восторг.

— Это опасно — замечаю ему.

— Да ладно — отмахивается Гарри, но не делает шаг к мечу, воткнутому в ледяную глыбу.

Я снова перевожу взгляд вниз, на это оружие. Ритуальный, зазубренный клинок, с канавкой по середине клинка. В канавке какая-то помесь футарка с иероглифами. То даэдратана, то ли дэватарк. В общем, нечто мне, простоуму призраку, непонятное.

И, в довершение, на гарде — там, где у нормальных чародейских клинков располагается крупный драгоценный камень, из крестовины выпирает рогатая голова. Не то баран, не то вовсе козёл. Винторогий. Одним словом, подозрительный меч. Во всяком случае, для меня, рассказывавшего маленькому мальчику сказки про очень похожий меч по имени Плач Зимы.

— Да ладно — повторяет Гарри и делает шаг. Его ладонь ложится на яблоко этого оружия.

Мне не нужно команды. Не нужно слов. Я просто понимаю, что требуется сделать два шага вперёд. И моя рука ложится поверх ладони мастера.

— Согласен ли ты, вольный призрак, рекомый Найт, идти со мной, владельцем меча?

— Да, мастер.

— Будешь ли ты верен мне, пока я не умру, или ты не посчитаешь нужным разорвать контракт?

— Да, мастер.

— Ну, тогда ступай в меч.

— Да, мастер — отвечаю ему.

Волна жара, приятного, согревающего, но не иссушающего, захлёстывает меня. И вместе с этим жаром, на моих глазах, меч меняется. Осыпаются лишние шоковые зубья, отваливается козлиная голова, изчезают шипы и чародейские знаки.

Молодой некромант Гарри смотрит в меч в своей руке. Спокойный матовый цвет клинка, кожаные ремешки на рукояти, безыскусная, лишённая украшений крестообразная гарда. Меч простого рубаки, лишённый каких-либо излишеств. Совершенная красота эргономики. И в этом оружии, как чувствует маг, сжимается, живёт освежающая, морозная сила. На плоскости клинка мделенно проступает имя. Новое родовое имя, полученное магом взамен того, что могло привлечь бородатого мага.

— Гарри Ко-ре-джютсу-Ши — читает он, не справляясь со слогами незнакомого языка. Да, одно дело, сконструировать фамилию, опираясь на японский словарь. Другое дело — выговорить её!

Меч уменьшается, превращаясь в пятисантиметровый брелок на плетённом пеньковом браслете.

— Мой третий приказ: ступай обратно — говорит Гарри, обращаясь к странной фигуре, что похожа одновременно на глыбу обсидиана, закутанную в шаль тень, и многое другое. И тут же странный знак, похожий на трискель, исчезает с тыльной стороны левой ладони мальчика.

Нечто уходит. А молодой маг со смехом бросает на землю очки. Он смеётся миру, и за ним наблюдает призрак, стоящий за его спиной. Дух, связанный с уменьшенным мечом, но не заключенный в него.

Маг смеётся, и лучи летнего солнца скользят по клинку уменьшенного меча, не отражаясь в нём.

И кто-то шепчет:

— С возвращением, Фростморн.

Один день из жизни Кай Ленга

Пол давил на грудь так, что материал брони кипел от невыносимой нагрузки. Вой сирен врывался в уши. В голове, с которую в пылу схватки сбили шлем, гулял густой, тяжёлый туман.

Хотелось остаться лежать здесь, на потяжелевшем полу станции, чувствуя, как трещит, прогибаясь, силовой каркас брони, оказавшийся между прессом потяжеелвшего воздуха и металлом палубы. Лежать, истекая кровью и гидравлической жидкостью, погружаясь в вязкое, манящее забытье.

Знакомое тянущее чувство прокатилось по нервам, когда скопления ekzo в теле и броне получили один и тот же сигнал. Тело резко стало легче, и вместе с тем, по коже ударил жар, перемешанный с уколами холода.

Двенадцать метров.

Нулевой элемент для уменьшения массы, плазмогенератор для компенсации трения воздуха, магниты для опоры перед толчком. И вспышка реактивных двигателей, бросающих потрёпанное тело вперёд.

Девять метров.

Он выстрелил собой вперёд, к огромному панормамному экрану, в котором, имитируя иллюминатор, отображалась звезда класса "красный гигант". Оттолкнувшись подобно лягушке, он превратился в живую торпеду, летящую в спину неосмотрительно отвернувшегося врага.

Семь метров.

Ниндзято сам влетел в руку, направляющуя его в основание шеи цели.

В этот краткий миг, летя между потолком и полом рубки секретной станции, Ленг был почти счастлив. Кровь и хладагент вытекали из его тела, на сетчатку проецировались сплошные сигналы тревоги от систем скафандра. Кай Ленг, сирота и боец Земли уже умер там, позади, раздавленный биотикой, продырявленный пулями и сожжённый техническими умениями. То, что от него осталось, сейчас летело к цели, надеясь напоследок вогнать два сяку старой доброй стали в корпус врага.

Четыре с половиной метра.

Голова врага, закрытая продолговатым шлемом, чуть дёрнулась. Заметил? Плевать! Не успеет.

Три метра.

Фигура врага окутывается таким знакомым, фиолетовым маревом, невыносимо ускоряясь. Засиявший омниклинок встречает ленга в грудь, в то время как вторая рука отбивает ниндзято в сторону.

Метр.

Клинок человеческого меча разлетается стальным крошевом — столкновение с бронированным кулаком произошло под неоптимальным углом, и перекаленная сталь, способная протыкать броневые пластины, разлетается металлическим дождём.

Сияющий клинок противника уходит куда-то вглубь тела Ленга. Боли нет, есть только удивление.

Меч. Меч сломан.

Не долго думая, Ленг хватает левой рукой плечо противника, ладонь которого, наверное, уже выглянула из его спины. Правая рука Кая Ленга, человека, который умер только что, в дюжине метров за спиной, когда СПЕКТР и его дружина изрешетили последних защитников станции, почти нежным движением, падает на грудную пластину вражеской брони. Загораются яркие голографические линии, рисуя круги вокруг ладони и подушечки пальцев — это работают магниты, приклеивая руку Ленга.

Заученное движение сознания, которое он никогда не чаял применить в жизни. Разогнанные медициной и горячкой боя нервные узлы выдают импульс, от которого скопления ekzo в правой части тела активирую скрытую клавишу во внутренностях брони. Цепь замыкается, и короткий одноразовый пистолет в правом предплечье брони Ленга делает первый и последний выстрел.

"Серебряная пуля". Когда нечего терять, когда бронированный враг обхватил тебя, и всё, что остаётся перед смертью — это сделать последний выстрел, надеясь, что он хоть как-то навредит.

Враг вздрагивает, пусть и совсем немного. А затем по предплечьям Ленга вспыхивают продольные полосы голографического интерфейса, которые могтут означать только одно. Толкающий заряд плазмогненераторов сгорает в яркой вспышке, заливая правое плечо и то, что за пробитием грудной пластины, клейкой, горючей, и очень-очень горячей, термитной смесью.

Жри, тварь.

Турианец начинает реагировать. Он окутывается аурой биотики, должно быть, что-то кричит по связи.

Ленг слетает с его руки, чувствуя, как обожженное жаром вспыхнувшей рядом смеси лицо, искривляется в злой, причиняющей боль, но жутко радостной улыбке.

Кай Ленг просыпается как всегда, рывком. Поднимается из глуин разума, чтобы увидеть распахнувшимися глазами лишь темноту.

Клавиша включения света находится мгновенно, после чего Ленг может в очередной раз полюбоваться циферблатом часов, намертво вмонтированных в стену каюты.

"Две минуты до побудки. Шибский сон работает не хуже будильника"

Соскользнув с кровати, установленной на шкаф, Ленг как был, в спальном скафандре, отправился в душ.

"Всё, что есть хорошего в офицерской должности на фрегате — это личный душ"

Выйдя из санблока, который по размерам равнялся всей остальной каюте и ласково назывался сослуживцами-русскими "гаванной", Ленг сменил обмундирование. Благо, выбор был достаточно велик.

Спальный скафандр остался в душевой, в машине санобработки. А значит, оставалось выбрать между другми вариантами, висевшими в шкафу над дверью. Вот, например, наземный, который Ленгу полагался как командиру десантной партии фрегата. Клеймо N7 напротив того места, где у нормальных людей располагается сердце, тёмно-серый цвет при отключении оптического камуфляжа. Стильно, модно, надёжно. Автономность по атмосфере в неделю, по воде и питанию — в месяц. По энергии, правда, похуже. Всего-то две недели. Зато на комиссии из штабов действует как кожаные боксёрки на девочек. Андерсон проверял, даже статистику приводил.

Или одеть классический контрабордажный? Казалось бы, в свою систему идём, но мало ли. После базы "Кербер", Ленг зарёкся смотреть на мир с оптимизмом. Если уж с Совета сталось прислать "отступника Спецкорпуса" на станцию, занимавшуюся нелегальным вещанием в системах Терминуса, то при перегоне полуэкспериментального корабля вполне мог случиться абордаж "группы мятежных ГОР".

Стандартный походный скафандр, положенный к ношению экипажам военных кораблей, находящихся не на поверхности землеподобных планет высшей категории комфорта, Ленг забраковал сходу. Ни полноценной защиты от радиации и масс-эффектов инженерного, ни брони и щитов контрабордажного или десантного. Ни-че-го.

"Бюджетный вариант. И зачем его всучили мне? Будто специализированных скафов мало" — мысленно проворчал Кай Ленг и остановил свой выбор на десантном, в походном положении имеющий красивую тёмно-синюю окраску, эмблемы элитного подразделения N7 чуть ли не на заднице, и дающий, как выразился бы Джокер-Монро, "баф +100 к общению с улитками".

Помолившись напоследок "... кто-нибудь, если ты есть, спасибо тебе, что сунул меня сюда, а не на "Нормандиию", как хотел Андерсон", он вышел из своей каюты в коридор пробуждающегося корабля.

В общем, это было стандартное утро капитан-лейтенанта Ленга, уже три месяца как возглавлявшего куцую десантную группу стелс-рейдера "Фермопилы".

— Капитан — вызов застал Ленга врасплох, когда тот, сидя в кресле второго пилота, проходил пятую трассу в "KazuForcer". Соперники: мичман Джексон на ярко-красном "Рапторе" и свободный от вахты штурман Колосовский на ярко-зелёной "Connochaetes" опережали на половину круга, и отвлекаться никак нельзя было.

— Старший лейтенант Мишель? — спросил капитан-лейтенант, одновременно пытаясь пройти каньон, уклоняясь от перехватчиков турианцев.

— Капитан-лейтенант Ленг, зайдите ко мне, как только закончите играть со свободными от вахты офицерами.

— Есть, мэм! — бодро отрапортовал он, отрабатывая рулями тяги. Самолёт на дисплее едва не сорвался в штопор, проводя маневр уклонения.

Доктор отключилась, но тут же появились новые помехи.

— Что, Кай, развод и девичья фамилия? — ехидно спросил штурман, используя внутриигровой чат.

— Или доктор нашла у тебя триппер после докования? — добавил Джексон.

— Задолбали — пробормотал Ленг, проходя поворот у самого края, едва не врезаясь в стену аэростатов воздушного заграждения.

— Или у вас просто ничего не было?! — хором подхватили оба.

— Боже, куда я попал... — вздохнул Ленг, отчаянно выжимая клавищи джойстика.

— ... да-да, с кем ты связался — согласился Саня Колосовский — кстати, ты сейчас вылетишь?

— Ась? — переспросил Ленг, в очередной раз едва вписываясь в поворот на трассе. Турианские перехватчики, повисшие на хвосте, очевидно, не смогли и этого, начислив капитан-лейтенанту бонусных очков.

— Ты что, смотришь моё позорище?

— А что делать? — деланно вздохнул Джексон — пока вы, черепахи, тащились, я уже успел впаятся в дирижабель.

— Ого — восхитился Ленг, разбивавшийся о дирижабли, сторожившие конец трассы, в двух случаях из пяти.

— Ага. Так что там с доктором?

— Да чтобы знал.

— Небось, опять какую-нибудь фигню не сделал — подал голос Колосовский, судя по яростному сопению, отчаянно доказывающий компьютеру, что и энергетик может летать.

— Типа того — согласился Ленг, разглядывая надпись "Вас сбили, но ваша жена и дети будут десятки лет получать пенсию как семья героя, сбившего четырнадцать перехватчиков, две зенитки и пять бункеров. Соболезнуем и поздравляем".

— Ладно, я пошёл. А то фрау Мишель проделает мне тестикулоэктомию за опоздание.

— Давай-давай — согласился штурман. Судя по звукам, он отчаянно пытался в третий раз прорваться сквозь строй турианских дирижаблей и выиграть гонку.

— Доктор? — уточнил Ленг, входя в лазарет.

— Да, садись, Кай — проговорила Хлоя Мишель, не отрываясь от инструментрона — скаф не снимай, осмотра пока проводить не планирую.

Пожав плечами, что никак не отразилось в движениях брони, Кай остался стоять напротив корабельного врача, дожидаясь, когда до него дойдёт очередь.

Хлоя Мишель была потомственным военным медиком, немного идеалисткой, уверенной в том, что излечение людей и профилактика всего подряд, на что укажут старшие офицеры медицинской службы — её священный долг. Тот факт, что брюнетистый доктор прошла обучение на милитаризованной Акузе, а межкурсовую практику сдавала под укреплениями Торфана, частенько вызывал у Ленга надежду, что старший лейтенант медицинской службы умеет не только лечить. В любом случае, кто-то ведь скачал на корабельный сервер "Молот ксеносов", и Кай Ленг искренне надеялся, что, кто бы из экипажа не оказался любителем этого ... учебного пособия, он обратил внимание на девятнадцатую главу, скромно озаглавленную Джеком Харпером как "способы повышения правдивости".

— Итак, Кай — проговорила Мишель — давай активируем виртуальность. Согласен?

— Ага — ответил Ленг, после чего мир немного изменился.

Теперь они не сидели в скафандрах — Ленг в десантном, а Мишель в белом медицинском, — как положено Уставом. Нет, боец и врач находились в том же помещении, однако, Хлоя Мишель была одета в традиционный белый халат. Ленг же запрограммировал скаф на чёрные штаны и белую обтягвающую футболку.

— Кай, ты ничего не хочешь мне рассказать?

— Да нет.

— Что, и снов не снилось?

— Да как-то не особо. А должны?

— Твой имплант считает, что да.

— Может, сломался? — предположил Ленг.

— Кай, этим не шутят. Хочешь кончить тем, что — Мишель сделала пальцами рук кавычки — "увидишь малыша Джимми"? Тебе напомнить, с чего всё началось и к чему уже привело?

Ленг знал. Всем, кто проходил курс на уровне N5, это рассказывали. История Джека Харпера, выпускника N7, собравшего у себя жетоны аж троих СпеКТРов, была показательна.

Он начал с Войны Второго Контакта, с игравшего в кошки-мышки с турианцами в лесах Шаньси, спецназовца. Он был человеком, не вылезавшим из спецопераций даже во время мира. И в какой-то из них, столкнувшись с непонятным древним артефактом, преположительно, нанотехнологического свойства, заполучил непонятную модификацию глаз.

А затем, начал видеть сны. Некий мальчик, то полупрозрачный, то вполне нормального вида, куда-то бежал, что-то говорил. А мозговой имплант, которым всем солдатам Альянса ставили ещё со времён конфликтов с Ши, начал фиксировать изменения в мышлении. Как показало подробное исследование, дело было в первую очередь, в глазах.

Человеческое зрение — это вообще, отдельная тема, потому как люди привыкли большую часть информации получать с ним. К тому же, сетчатка глаза, по большому счёту, является выростом мозга. И в паре сантиметров от сетчатки, располагались нанороботы, подхваченные Харпером в одной из операций, засекреченных по максимуму. Ещё более неприятной новостью было открытие о том, что глаза оперативника стали своеобразной фабрикой по производству нанороботов, расползающихся дальше по телу. Отвратительный технологический аналог метастазирующей опухоли.

В итоге, Харперу пришлось удалять глаза, левую почку, селезёнку и по кусочку прочих органов. Бедолаге пришлось перейти на глазные протезы, что перечеркнуло всякую возможность к последующей работе в поле. Возможно, именно поэтому, он и переквалифицировался в пропагандисты, подарив миру такие своеорбазные произведения как методичку "Молот ксеносов", психологическое руководство "Нравственная теория пыток" и детективный роман "Поступь Цербера".

Как подозревал Ленг, рекомендация по взаимодействию с некоторыми объектами, такими как Монолит Арка и Гигарак Мнемозины, была выработана именно по разультатам анализа истории болезни Харпера.

— Нет. Мне просто снится тот бой на базе — признался Ленг.

— Найлус Крайк? Понимаю. Но Кай, не стоит зацикливаться на погибших. Да, они погибли, но ты выжил. И твой опыт был проанализирован, чтобы заставить врагов платить за человеческие жизни куда большую цену.

Это было не зря. Ничего в этом мире не бывает зря.

— Знаю, Хлоя. Но сама понимаешь, подсознанию этого не объяснишь.

— Сознание — то, что отличает нас от животных. Ты же не хочешь, чтобы обезьяньи рефексы диктовали тебе, что делать?

— Оставь, Хлоя. Сама знаешь, на меня все эти психологические штучки не слишком действуют.

— Но как-то же я должна тебе помочь. Если хочешь, конечно, могу выписать тебе рецепт. Но это было бы нежелательно.

— Ага. Снижение реакции, трудности при экстренном пробуждении. Плюс снижении обучаемости. У транквилизаторов, сколько их не совершенствуй, всегда будут побочные эффекты. Как и у технологии управления сновидениями.

— Это так. Так что, я пишу "кошмары на базе воспоминаний, от фармакологической коррекции отказался, собеседование каждую неделю"?

— Ты же доктор.

— Так — хотя в виртуальности это почему-то не отображалось, Ленг был уверен, что у Хлои Мишель сейчас чуть подёргивается нижнее правое веко — когда, ты говоришь, у нас увольнение?

— Я же тебе скидывал график, разве нет? Как придём на Иден, плюс три дня.

— Отлично. Как сходим на берег, ты — мой. Ясно, Кай?

— Так точно, мэм! Разрешите идти, мэм?

— Иди, иди. Паяц.

Только выйдя из лазарета, Кай Ленг на секунду позволил себе проявить слабость. Сжал левую руку в кулак так, что, казалось, заскрипели пластины бронеперчатки.

— Этого не может быть — послышался тихий шепот. Опознав хозяина, Ленг почувствовал, как заныли искуственные зубы. Именно с болью, ведущей к стоматологу, у капитан-лейтенанта ассоциировался Ричард Лирой Дженкинс.

Откровенно говоря, Ленг в принципе не понимал, что этот растяпа умудрился забыть в десантной группе стелс-рейдера. Капитан-лейтенант даже заподозрил было некие интриги недоброжелателей отца капрала, потому как выжить в составе малочисленной диверсионной группы, выполняющей боевую задачу, у Ричарда не было. "Паладин Сцилиана" при сеансе связи инсинуации развеял... после чего Ленг заподозрил уже заговор с участием самого Лироя Дженкинса, решившего таким образом избавиться от сыночка.

Ричард Дженкинс был раздолбаем. Нет, хуже того — он был эпическим раздолбаем, способным забыть включить кинетический щит. Или, как сейчас, активировать симуляцию "нормального разговора" и начать говорить с собой, не обращая внимания на то, что система передаёт его речь в радиусе десяти метров. В полном соответствии с программой, иммитирующей возможности общения, которые были бы у экипажа, сними они все броню. Очередной выкидыш программерской мысли, призванный, по мнению психологов, как-то сгладить психологический дискомофорт от постоянного пребывания в скафандрах.

— Где моя "Нормандия"? — страдальческ вопрошал Дженкинс — почему у этой посудины "Таникс"? Что за Ши? Куда я попал?

Что-то ещё прошептав на архаичном русском, Дженкинс глубоко задышал. Очевидно, решил расплакаться.

— Смирно! — скомандовал Ленг, спасая солдата от истерики. И командирским доступом сменил режим общения у капрала Ричарда Дженкинса — За мной, в кают-компанию.

После чего повёл за собой недоразумение, по пути связываясь со свободными от вахты офицерами, прося не занимать кают-компанию ближайшие... — Ленг покосился на транслируемое изображение с камеры в шлеме капрала — ... два часа.

— Значит, в игре? — подвёл итог Ленг.

— Да, только там никаких Ши не было, и с турианцами была Война Первого Контакта — затараторил Дженкинс.

"Надо бы Хлою запрячь на анализ записи. И запретить Дженкинсу, или кто он там, доступ в реакторную, к ядру, арсеналу, в рубку и кухню. Н-да. Так ему вообще никуда, кроме жилой зоны, тренажерки и санблока, нельзя будет.

Классный день. Сначала Найлус Крайк, пусть термогель ему будет пухом. Потом разговор с Хлоей. Что дальше?"

— Поймите, капитан, как только "Нормандия" пройдёт испытания, на иден Прайм выкопают маяк, и тут же налетит "Властелин". Надо предупредить! Спасти! Эвакуировать.

— Сидеть — тихо скомандовал Ленг, и, как ни странно, Дженкинс тут же замер, как кролик перед удавом. В точном соответствии с поведением оригинального капрала.

— Вы никого не предупредите. Просто потому, что никакого совестного проекта людей и туриков нет. Stealth Raider "Нормандия", точнее, уже третий корабль с таким названием, сейчас где-то в скоплении Хоукинга, или куда там её послали Михайлович и Хэккет. Маяк, если и выкопан военно-археологической службой, так нам об этом неизвестно. Вся возня с древними техноартефактами проходит под присмотром Службы, и не мне, и уж тем более не вам, туда лезть.

"Властелин"? Да, корабль с такими характеристиками может быть опасен. Возможно, он и в самом деле раздолбает оборону Идена. Но пока у нас нет доказательств, кроме вашего видения, как и нет твёрдой даты нападения, мы ничего не можем сделать.

— Так что же, ничего нельзя сделать? — потерянно спросил капрал.

— Можно, можно — покровительственным тоном подбодрил его Ленг — раз уж вы так уверены, что через неделю нам предстоит бой, то мы сейчас пойдём в комнату виртуального тренажёра, где вы будете срочно заучивать, как включается кинетический щит, осуществляется маневрирование на поле боя. И, раз уж вы настаиваете, какова, согласно предоставленным кварианцами данным, тактика и огневая мощь тактических юнитов гетов.

— Кварианцами? Альянс с ними сотрудничает?

— Шевелите булками, Дженкинс. Виртуальгность Ранноха ждё вас! Гордитесь — тогда ещё кап-три Андерсон купил всю тактическую информацию по гетам за шесть турианских войсковых транспортов. Теперь Мигрирующий Флот обожает покупать турианские пайки сразу вместе с транспортами, которые наши отбили у Синих Светил или иной алиенской погани. Еда и жизненное пространство — два в одном от отряда "Корсар". Земной Альянс, Инк.

По-доброму посмеиваясь, Ленг вёл Дженкинса по палубам корабля. А в лазарете Хлоя Мишель аккуратно свернула окошко со схемой болевых точек саларианца и открыла письмо от Кая Ленга.

"Re: зайди ко мне после вахты

Я тут отловил Дженкинса. По виду он даже адекватнее обычного, хотя и несёт какую-то пургу. Скидываю тебе съемку его исповеди. Как психоложец психу, скажи, он шизо, или ещё не совсем?"

— Кто такие ши? — переспросил Ленг — а в книгах посмотреть не судьба?

Дженкинс промолчал. Скорее всего, если бы он мог, то сказал бы нечто вроде "в книгах всякая туфта, говори правда, с-сука!". Во всяком случае, что-то такое в голосе Дженкинса под конец тренировки, когда три гета-охотника разделали Ричарда под орех, проскальзывало.

— Если вкратце, то ши, они же колдуны — это генетически родственная людям раса. По одной версии, это результат экспериментов протеан в области генной инженерии и наноаугментации. По другой же, главное доказательство того, что когда-то люди уже выбирались к звёздам, но после этого, от нашей державы остались только две планеты: Земля и Хаусу.

В любом случае, это гипотезы, нас же интересуют факты.

Ши были первой расой, с которой мы осуществили контакт. Очень похожей на нас, и имеющий, как тогда считали, неразрешимые идеологические и психологические противоречия. Генетическая близость, вплоть до того, что Ши после Второго Контакта разработали генную терапию по переделке людей в себя, сходная с человеческой внешность у большинства ши, — всё это было, однако никак не помешало Империи и Альянсу устраивать каждые полгода по пограничному конфликту, грозящему перерасти в полномасштабную войну на уничтожение.

И тут надо же такому случиться: в разгар очередного кризиса, в единственную систему, которую одновременно осаивали и мы, и колдунчики, частично демилитаризованную зону, вторглись турианцы. Смели немногочисленные оборонительные силы и высадили десант на саму планету, осадили колонии ши на внешних планетах и в астероидном поясе.

Впрочем, это ты сам всё прочитаешь, хочешь ты этого, или нет. Лететь нам ещё неделю, так что выучишь, куда ты денешься.

Что важно — так это итоги. Объединённые силы ши и людей выкинули туриков из нашей системы и даже развили довольно успешное наступление. Правда, потом пришёл Совет и заставил пойти на переговоры до того, как турианцы закончили мобилизацию. Положа руку на интимные части тела, только эти переговоры нас и спасли. Иначе пришлось бы скидывать ретрансляторы в недра газовых планет, и молиться, что не рванёт.

Так что сейчас есть Альянс, который не входит в пространство Совета, но держит на Цитадели посла. Ундина его оперативный псевдоним.

Ши же по-прежнему сидят в своём пространстве. Ретрансляторов там аж два, и оба первичные. Вся остальная навигация у них на своих методах. Торгуют с нашими, но особо за пределы Империи или её анклавов в Сцилиане не суются. Такие вот дела.

Ты давай отжимайся, капрал. Усилители в броне — это, конечно, хорошо. А сервомоторы под кожей, особенно природные — это тоже не помешает.

Что, уже закончил? Отлично. Тогда начинаем новую симуляцию. Шаньси, бои в джунглях против биотиков "Кабалла". Готов?

Что, значит, не готов, капрал? Вон, уже сто раз отжался. Значит, считай, отдохнул. Запуск симуляции.

Ай-ай-ай, капрал Дженкинс. Что же вы так, разлеглись под огнём неприятеля? А я ведь только снизил вам подавление боли. И смотреть на меня так не надо, Дженкинс. Лучше...

Смирно-о! К бою! Вот так-то лучше. Вот что значит, вбитые рефлексы. Даже попадание геймера в тушку капрала им не помеха.

Запуск симуляции.

— Почему у нас два главных калибра, капрал? — переспросил Ленг, когда Дженкинс, наконец, смог завалить хоть кого-то из порождённых компьютером туриков — а вот это уже нормальный вопрос. Не скажу, что правильный, но в литературе вы ответ вряд ли найдёте.

Для начала, стоит понять, что за судно вы мне описываете. Фрегат с одним броневиком и десантной партией в десяток человек, слабенькой пушкой и ПОИСКом — это, уж простите, не фрегат. Это азарийский передвижной бордель с синим солнышком на крыле. Ну, или корабль-разведчик, способный доставить банду диверсантов на планету. В общем, специфическое судно, от идеи постройки которых Альянс отошёл как раз перед началом Войны Второго Контакта.

Тут надо сказать, что и у нас, и у Ши название классов кораблей и того, что мы под этим понимаем, от рас Совета отличается довольно сильно.

Вот, возьмём, например, истребитель. У тех же птичек-туриков, это одноместная скорлупка с мелкокалиберными пушками, слабеньким щитом, кое-какими ракетами. ССД не прилагается. Ши такое никогда не строили. Потому как подготовка пилота и очистка нулевого элемента стоит столько, что вкладывать это всё в одноразовый, по сути, аппарат, нет смысла. Проще вместо пилота поставить ВИ, а в носитель впихнуть вместо полутора сотен истребителей под полтысячи БПЛА. Всё равно, с вылета вернётся хорошо, если десять процентов аппаратов. Так хоть пилотов, на подготовку которых потрачено дохренища человекочасов и денег, можно не жечь попусту под вражескими ПОИСКами. Поэтому, у Ши истребитель — это такая пятиместная бандура, типа классического фрегата Совета. Только вместо большого экипажа — лишний бак с топливом и запас жрачки с воздухом. Как показала практика, полк таких "истребителей" размазывает турианский крейсер, как в рекламе масла Валио.

Впрочем, человеческие истребители в последнее время тоже потолстели. Те же бомбардировщики, только ядро массы побольше и щиты потолще. А ракет всего четыре. Всё равно, по послевоенным подсчётам, экипаж, выпустивший более четырёх торпед, с вероятностью более 86% погибает от огня зенитных орудий атакуемого корабля. И нафига тогда нужны эти торпеды? Проще сразу ракетные дроны запускать.

С фрегатом, собственно, та же фигня. Было дело — наши и ши уже после войны собрались вместе, и стали рассуждать, а чего они, собственно, хотят от фрегата? Скорость и маневренность? Для этого нужны всего три вещи: крутой реактор, здоровенное ядро массы и мощные двигатели. Первый занимает много места, второе дорого, а роль третих можно уменьшить за счёт мощного ядра массы. Что там дальше?

Ах, да. Атакующая мощь. Ну, тут у наших фрегатов она выше всяких похвал. Ведь как строится фрегат Альянса? Ставится силовой каркас. Вернее, сваривается вокруг ствола орудия, по которому корабелы и ориентируюся. Ось симметрии, все дела. У основания ствола ставится массив маршевых двигателей, вокруг — то бишь перед движками — ставится бублик реактора. Всё закрепить, проверить, перед реактором поставить колечко главного ядра массы, спереди и снизу — вспомогательного. Это то, от которого у нас, кстати, щиты запитаны.

Ну а потом, сверху уже варятся всякие кили и шпангоуты. А уже затем, когда обшивку клеют, в брюхо ставится та самая выдвижная пушкка. Только это никакой не "Таникс", а очень даже "фломастер". Или, если по-научному, "плазменный генератор штурмовой". В смысле, если летит наш фрегат над какой-то поверхностью, то наш пилот, ну, или я сам, нажимаем кнопочку, из брюха вылазят эммитеры, и прости-прощай, пиратская зенитка. А то, знаешь ли, иногда как раз нужно иметь возможноть стрелять не прямо вперёд, а, скажем, по колонне войск, над которой пролетаешь. И такая штука зело полезна.

Ну, или можно мимо дредноута пролететь и погреть ему борт. Плазму кинетические щиты, как показала ещё теоретическая физика, почти не задерживают.

"Утомил меня Дженкинс" — подумал Кай Ленг, уходя на вахту — "Но теперь его остальные десантники мучают. К счастью, Дженкинс и раньше был тем ещё типом, так что разницы никто не заметит"

Через восемь часов, сдав вахту и оправившись спать, Ленг открыл письмо от доктора Мишель.

" Re: Посмотри видос: Re: зайди ко мне после вахты

Кай, возможно, для тебя это звучит откровением, но я специализируюсь не на психиатрии. Даже несмотря на общение с тобой, Колосовским, Джексоном и остальной вашей посттравматической кодлой. В любом случае, Дженкинса надо отгородить от всего, кроме туалета и койки — чисто от греха. Придём на Иден — сдадим его в госпиталь.

P.S. На случай, если ты решил принять его бред всерьез. Я пока никаких записей не вела, и если этот пророк окажется прав, можешь делать с ним, что хочешь. Учти — это не потому, что я во что-то там верю, просто шизофреник, обнаруженный при стоянке в доке, и шизофреник, обнаруженный во время боевого похода — это совсем разные строки в годовом оттчёте "

"Очередной день закончился" — жизнерадостно подумал Кай Ленг — "Осталось ещё шесть раз увидеть долбанного СпеКТРа Крайка, и перетерпеть три дня проверок. А там Иден Прайм, Хлоя и увольнительная"

Двумя палубами ниже, в виртуальном тренажёре, капрал Ричард Лирой Дженкинс по прозвищу Вася Пупкин отчаянно отбивался от банды виртуальных азари.

Немного психологии (исследование синдром Вьюна-Ками на примере авторов, публикующихся на данном интеренет-ресурсе)

Синдром писательской творческой дисфункции (синдром Вьюна-Ками) — широко распространённый симптомокомплекс, выражающийся в снижении творческого потенциала вследствии распыления его на множество точек приложения. Часто является предвестником синдрома писательского выгорания. Объясняется множеством причин, как объективных (гиповитаминоз, хроническая усталость, фоновые заболевания, сварливые родственники и вялотекущие проблемы "в реале", пр.), так и субъективных (лень, потеря стимула в творчеству, израсходование или, напротив, избыток идей, недостаток усидчивости и внутренней дисциплины, и т.д.).

СПТД хараткеризуется достаточно чётко выраженной стадийностью. Прогноз на выздоровление или долговременную ремиссию прямо коррелирует со степенью тяжести синдрома. В силу широкой распротранённости, каждая стадия СПТД имеет своё личное название, исходя из наиболее ярких представителей. Всего выделяют 3(5) стадий СПТД:

0 — "стадия Мясоедова-Величко". Писатель творит одновременно несколько произведений, периодически переключаясь с одного на другое. Данная стадия, также именуемая пре-СПТД, сама по себе не несёт в себе ничего плохого. Более того, некоторые читатели даже считают её благом — ведь автор пишет сразу несколько интересных произведений! Увы, очень часто, благость этой стадии СПТД схожа с румянцем больных туберкулёзом — внешне красиво, но прогноз ухудшается. Тем не менее, истории известны авторы, способные десятилетиями продуктивно балансировать на пре-СПТД безо всякого вреда для своего таланта. Вследствие этого, данная форма СПТД зачастую не рассматривается как нарушение.

1 — "синдром Кима-Занга" (Ким-Zang). Логическое развитие пре-СПТД. Количество одновременно пишущихся произведений превышает 3, вследствие чего автор "вынужден" заморозить написание части из них. Характерным неблагоприятным признаком является переход на открытый фанфикшн. При количестве произведений более 7 (крупная форма) — прогноз неблагоприятный.

Стоит отметить, что грань стадий 0 и 1 довольно расплывчата. Автор может придумать "объективную" причину для заморозки части проектов. И, в случае, если он продолжает творить по одному-двум приоритетным направлениям, ему зачастую присваивается "нулевая" стадия. Однако, зачастую, ретроспективно, диагноз исправляется на "первую", в частности, в случае, если признаки творческой деятельности отсутствуют в период более двух лет.

Типичным примером данного случая является автор Старх Арес, активно пишущий два произведения в жанре фанфикшн, имея в активе ещё два замороженных. Будут ли первые два неоконченных романа памятниками пилотным проектам этого автора, удачно балансирующего на стадии 0, или первыми признаками приближающейся терминальной стадии, — покажет время.

2а — "стадия Kami" (синдром Ками). Характеризуется массовым написанием неоконченных крупных форм, рамером от 50 страниц файла Microsoft Word (шрифт 14). Прогноз неблагоприятный, шанс на откат изменений до более лёгких стадий невелик. Высок риск падения в терминальную стадию.

2б — "синдром Пластика". Редко встречающийся подвид стадии 2, при которой писатель старательно удаляет следы прошлых, неоконченных проектов.

2в — "синдром Звездного". Казуистически редкий случай так называемого "самовыпила", при котором автор, на стадии перехода 1 — 2, впадает в отчаяние. Характеризуется потерей самоконтроля, критиканством чужих произведений, склонностью к некорректным высказываниям (впрочем, как и многие, страдающие СПТД). В конечном счёте, происходит удаление всей страницы автора на интеренет-ресурсах. Очевидно, в девятнадцатов веке, если представители 2б откладывали рукописи на антресоль, то 2в их сжигали.

3 — "синдром Вьюна". Редчайший пример автора, балансирующего на краю терминальной стадии СПТД. Подобно последним вспышкам судорожной активности, автор плодит огромное количество прологов, выкладывая их на своей странице. Крайне печальное зрелище.

4а — "стадия омеги", "писательская кома". Терминальная стадия СПТД, являющаяся закономерным и почти неизбежным итогом развития патологии со 2-ой и 3-ей стадий. Полное прекращение всякой творческой активности на срок более года. Возможно сохранение активности как критика или критикана.

4б — "стадия мемориала". Полное отсутсвие обновлений на странице более 3-х лет. Шансы на возобновление писательской активности (по меньшей мере, на данном ресурсе) менее 1%.

Стоит отметить, что для СПТД не всегда хаарктерна выраженная стадийность течения. На финальную стадию авторы выпадают как с этапов 2 и 3, так и с 0 и 1, хотя и реже.

Лечение: укрепление самодисциплины, здоровый сон, регулярная практика с не менее регулярным, но не чрезмерным, писательским отдыхом.

Прогноз на выздоровление или стабилизацию состояния:

Стадии 0-1 — прогноз на стабильную деятельность или даже ремиссию благоприятный.

2а и 2б— прогноз на стабилизацию относительно благоприятный.

2в и последующие — в целом неблагоприятный.

Рекрутер

Зелье в котле шло спиральными волнами, пускающими радужные блики. Светло-серое полупрозрачное варево, покрытое тонкой плёнкой, имело ровно ту густоту, которая и требовалась. И не было ни следа ничего лишнего. Ни золотых искр оставших, непрорегировавших, растёртых сердец саламандр. Ни сине-серебристого оттенка, вместе с запахом тухлой рыбы, говорившего о недостатке этого важного компонента.

Счастилво вздохнув, зельевар аккуратным, плавным движением вынул половник, выточенный из ясеня. Наконец-то, после пятнадцати попыток, он дошёл до стадии добавления ингридиента.

Собрав стеклянной палочкой несколько капель тягучей жидкости, цветом напоминающей гной, он начал аккуратно добавлять компонент.

Раз.

Волны, оставшиеся после помешивания, мгновенно успокаиваются. Зелье образует идеальное зеркало, отражающее руку, стеклянную палочку и каплю компонента на ней.

Два.

От упавшей капли, внутрь котла медленно устремляется счерическая сиреневая волна. Теперь надо добавить третью ровно в тот момент, когда эта волна изменения достигнет стенок. Именно в этот момент, дабы взаимное влияние капель скомпенсировалось. В таком случае, труд двух дней будет закончен.

— Северус!

Три.

Капля падает точно в цель. Вовремя.

Зелье мгновенно меняет цвет на бордовый.

— Минерва? — уточняет зельевар, накрывая полученный продукт хрустальной полусферой —

Неужели невозможно запомнить, что в выходные дни, более того, с пяти вечера пятницы и до утра понедельника, я занят своими личными делами, во время выполнения которых, меня нельзя беспокоить?

— Прошу прощения, Северус. Однако можем ли мы встретиться? Есть вопросы, которые по камину обсуждать неудобно.

— Буду через полчаса.

— Что случилось, Минерва? — осведомился Северус Снейп, влетая в кабинет и.о. директора — учебный год ещё не начался, а твои гриффиндорцы уже что-то отчебучили? Молли Уизли что-то сотворила?

— Я же уже извинилась за беспокойство, Северус — вздохнула профессор МакГонаголл, откусывая хвост у имбирной русалки — Может, печеньку?

Лицо зельевара исказилось.

— Минерва, ближе к делу. Что тебе потребовалось от меня в середине лета? На дворе, на минуточку, июль.

— Двадцать первое июля, если быть точной — сухо поправили его.

— Да хоть тридцать первое! До начала учебного года ещё месяц с гаком, все малолетние оболтусы предупреждены и вооружены.... то есть, собраны к школе. Что ещё требуется?

— К сожалению, не все — вздохнула Минерва МакГонаголл — из-за этого... происшествия, мы довольно сильно отстали от плана. Поэтому я и вынуждена тебя привлечь.

— От меня требуется подтереть сопли очередной малолетке? — Северус СНейп вопросительно поднял бровь.

— Только нескольких. Видишь ли, к сожалению, я не могу посетить всех маглорождённых. Просто физически не успеваю. Филиус и Помона же несколько... не подходят.

— А я — подхожу, Минерва? Если вы забыли, Слизерин — отнюдь не прибежище магокровок.

— Однако ты, в силу просихождения, вряд ли будешь смотреться совсем подозрительно — продолжала гнуть своё и.о. директора

— что же до факультета, то тебе достаточно не упоминать, что являешься одним из деканов.

— Хочу напомнить, Минерва, что встреча магокровок и экскурс их в реалии нашего мира не входит в мои профессиональные обязанности.

— Северус, как ты можешь? — одна из четырёх деканов школьных факультетов возмущённо посмотрела на собеседника — В эти тяжёлые времена, когда мы все должны сплотиться ради достижения общей цели, не врем ядумать о кнатах. Сама наша работа, долг учителей, возможность еговыполнять, под угрозой!

— То есть, сверхурочных мне не видать.

— Конечно — автоматически ответила и.о. директора — То есть, я хотела сказать, увы, Северус. В школьной казне итак мало средств. Прости.

— Очаровательно. И когда же мне, наконец, заплатят за зелье, которое я сварил две недели назад?

— Потом, Северус. Сейчас надо поговорить об ученике. Ситуация выглядит странно, потому мне и потребовалась твоя помощь.

— Рассказывайте, Минерва — выдохнул профессор Снейп, смиряясь с поражением и садяь-таки в кресло.

— Зовут его Гарри Ко-ре-джютсу-Ши — явно не справляясь с произношением незнакомого слова, МакГонаголл прочла с извлечённой откуда-то бумажки — Мерлин, ну и фамилия. Напридумывают же себе маглы...

— Иностранец? — удивился Снейп.

— Неизвестно. Точно маглокровка, причём, недавно проявившийся. Очевидно, не верит в магию. На письмо не ответил. Более того, почтовая сова исчезла, доставив письмо адресату.

— Не вижу пока ничего странного — Северус Снейп начал говорить, не прекращая наливать себе чай. Делать два дела одновременно — какой пустяк даже для начинающего зельевара! — Вроде бы, процедура отработана. Прибывает преподаватель, демонстрирует Люмос и пару эффектных трансфигураций. При необходимости, — незаметный Конфундус родителям. Схема старая, давно известная.

— Да, не зови его Гарри, и не будь он необнаружим — проговорила и.о. и с каким-то ожесточением откусила голову шоколадному тритону.

— Всё ещё ищете Поттера, Минерва?

— Дело в магах, Северус. Они ждут Героя. Мальчику-маглокровке, ещё даже не начавшему обучение, лишнее внимание будет ни к чему. Согласен?

— Допустим. И что дальше? Что значит "необнаружим"?

— То и значит. Мы не можем найти дом, только примерный адрес по месту исчезновения совы.

— Съели небось эту вашу сову. Я по вашей милости аппарирую на болото. Наверняка ведь ваше метсо исчезновение совы — это какой-нибудь ястребиный заповедник в Шотландии или Уэльсе.

— А также, он может жыит возле развалин какого-нибудь поместья. Ты не хуже меня знаешь, какие опасности там могут таиться. Тем более, для неподготовленного волшебника.

— Ладно, Минерва. Я займусь поисками этого иностранца. И даже проведу ему экскурсию по Косому. Но теперь-то я могу пойти заниматься своими делами?

— Разве не сейчас?

— Минерва — проговорил Северус Снейп и показательно сдалел несколько глубоких вдохов и выдохов — сейчас грёбанное воскресенье, десять часов вечера. Маглы в это время налогового инспектора в дом не пустят, не то что мага. Только завтра.

— Но ведь понедельник.

— Июль — сверкнул глазами зельевар — У маглов пора отпусков и каникул. Уж такие-то подробности из магловедения все знают, Минерва.

Всё, я — спать. Завтра займусь этим вашим потеряшкой.

— Готов, Северус? — каким-то странным голосом спросила и.о. директора.

Не отвечая на явную, хоть и непонятную, шутку, профессор Снейп взял со стола обрывок верёвки.

— Портус.

Громким хлопком ударил по ушам воздух — разница давлений, чтоб её.

Громко гаркнула целая стая ворон, разлетающаяся во все стороны от мага, появившегося посреди рощи, служившей им гнездовьем.

Смачно хлюпнуло под ногами.

Северус Снейп огляделся, посмотрел под ноги, тихо, с чувством, расстановкой, выругался.

— Минерва, кошка ты мордредова... узнаю, что по твоей милости вляпался в чьё то дерьмо...

И только затем, ещё раз огляделся.

Как и предполагалось, он находился где-то в магическом Уэльсе. Точнее сказать было невозможно — валлийские болота таили в себе немало... своеобразного ещё с тех времён, когда друиды кельтов, жрецы римлян и колдуны бриттов боролись за место под бледным островным солнцем. Недаром Уэльс до сих пор является, по сути, самостоятельным государством, неподотчетным английскому Министерству.

Оставалось только удивляться, как этот Коре-чего-то-там умудрился поселиться чуть ли не в метре от границы, разделяющей зоны влияния соседей. Причём поселиться, как ясно чувствовал Северус Снейп, в магическом поместье.

Достав палочку, он начал творить чары, пытаясь почувствовать сущность тонкой плёнки магии неподалёку. Несомненно, это явление в пяти метрах впереди, было какой-то разновидностью барьеров. Более того, именно эта аномалия, очевидно, и была виновна в исчезновении почтовой совы.

Вопрос стоял иначе. Какова природа барьера, и находится ли за ней искомый маглорождённый.

Чистокровным Корежу-язык-сломать-можно не мог быть по определению. Да и полукровок в его поколении Северус Снейп знал, наверное, всех поимённо. Во всяком случае, о таком мезальянсе, как брак даже маглокровки с желтолицей макакой — а фамилия этого Гарри явно отдавала азиатчиной — он был бы наверняка осведомлён.

Барьер был скрывающим, как определил маг через несколько минут работы. Довольно топорная смесь рассеивающих внимание, антимагловских чар и иллюзий, благодаря которым, сокрытое за барьером пряталось. В какой-то степени, его скрывали сами лесные деревья. Не шагнув сквозь заклятие, невозможно было увидеть что0либо, кроме бесконечного моря таких же деревьев.

Проблема была в том, что ещё десять лет назад, как помнил Северус Снейп, прямо за этим барьером любили ставить ещё один, обжигающий. Или же ставить ловушки. Идёт себе такой самоуверенный преподаватель чародейства, проходит сквозь иллюзию, а там уже какой-нибудь инфери-оборотень улыбается. Мол, "привет".

Рисковать он не хотел. Конечно, навряд ли его там ожидает какой-нибудь сюрприз из тех, что с помощью тёмной магии и долговременных ритуалов, предки нынешних чистокровных поставили на защиту мэноров. Однако совать голову в пасть дракону тоже не хотелось.

Вздохнув и ещё раз помянув всуе Минерву МакГонаголл, и.о. директора чародейской школы, маг начал колдовство иного рода. Барьер был грубой поделкой, наверняка опирающейся на какие-то амулеты, прикопанные вокруг. Если их найти и сдвинуть, иллюзия детсабилизируется, и можно будет спокойно прийти дальше.

Колдунство обещало быть не столько мощным, сколько долгим, муторным, и утомительным. Однако, альтернативы Северусу Снейпу не нравились.

На часах было десять утра. Понедельник. Двадцать второе июля 1991 года.

— Ой, а что эты вы тут делаете?

Вопрос неожиданно застал Северуса Снейпа врасплох. Нет, палочка, выписывающая вязь поисковых чар не дрогнула, и веко не дёрнулось. Однако замечание себе зельевар, преподаватель, декан и, как говорят эти ужасные маглы, "боевик террористической организации и двойной агент", всё же, сделал. Мол, "непозволительно вы расслабились, товарищ Снейп. Вон, Альбус тоже расслабился. И где он теперь? Игрой на арфе чертей, поди, ублажает".

Сделав себе замечание и закончив каскад чар, только после этого — ибо если бы хотели навредить, уже бы давно всё сделали — Северус Снейп медленным и плавным движением направил палочку себе под ноги и повернулся на голос.

— Добрый день. Не поскажите, где я могу увидеть — маг почувствовал, как голос непроизвольно наливается желчью от перспективы в очередной раз напрягаться, пытаясь произнести эту фамилию — Мистера Гарри Корежусуси.

— Вообще-то, кажется, моя фамилия звучит несколько иначе. Могу ли быть вам представлен, мистер...?

— Снейп. Северус Снейп.

Маг осматривал ребёнка, легчайшей, поверхностнлегилименцией пытаясь удостовериться в правдивости слов собеседника.

Мальчик. Возраст как раз пожодящий, лет десять. Волосы серые, что называется, "цвета пепла". Длинная чёлка закрывает один глаз и половину лба. У видимого глаза радужка пронзительно зелёная.

Одежда — сандалии и какой-то халат. Даже, кажется, несколько халатов, одетых последовательно, в несколько слоёв. Палочки на виду нет, однако на правой руке кожаный плетёный браслет с тусклой металлической висюлькой.

— Я бы хотел поговорить с вашими родителями, мистер Кореджушиши.

— Не трудитесь, мистер Снейп — ребёнок поморщился, выражая своё неудовольствие — я привык к совсем другому произношению своей фамилии. Думаю, вам проще меня называть по имени.

А теперь, позвольте уточнить, зачем вам поднадобился я и мои родители?

— Мерлиновы подштанники, мистер ... Гарри! Неужели трудно проводить меня домой, к своим родителям.

— Технически, мои родители заняты своим хобби, и беспокоить их не стоит. К тому же, дома их пока нет. Тем более, что у меня есть полное право решать за себя самостоятельно.

Северус Снейп почувствовал нарастающую, настоящую, а не наигранную, как только что, злость. Минерва, бесплатный труд, какие-то залежи, изыскано выражаясь, гуано под ногами, теперь ещё этот сопляк, судя по легилименции, говорящий правду со значительной долей недосказанности.

"А, ладно. Минерва хотела заставить меня работать за "спасибо"? Ну, какова зарплата, — такова и работа. Так что, крошка МакГи, не обижайся"

— Я уполномочен предложить вам обучение в школе магии и колдовства.

— Любопытно. Прошу за мной, мистер Снейп — проговорил мальчик, после чего развернулся и ушёл в лес. Путь его пролегал параллельно изгибающейся стене барьера.

— Профессор Снейп, мистер... Гарри — буркнул маг и последовал за мальчиком.

— Итак, мистер Снейп — проговорил этот ребёнок, когда они дошли до его жилища, больше всего похожего на самую обычную магловскую палатку, расположенную в небольшой пещере, образованной обвалом склона холма — простите, внутрь вас пригласить не могу. Мне и одному там порой бывает тесно. Итак, что вы там хотите пре предложить?

— Мерлина ради, Корежуси! Я уже сказал, что вам предложено обучение в Хогвартсе! Что ещё там непонятно? Только не говорите мне, что вы не получили сову.

— "Получил"? А, тогда спасибо.

— В каком смысле, "спасибо"?

— Хорошая была сова, упитанная. Эта ведь та, серая, ушастая?

— Понятия не имею. В школе более сотни почтовых сов. Так как, вы согласны, ... Гарри.

— Согласен с чем?

— Вы что, не читали письмо?

— С вашей стороны было, конечно, очень вежливо посылать ко мне такую вкусную птицу, да ещё с бумагой для растопки. Извините, я тогда был голодный, и не догадался прочитать до розжига костра.

Этот... Гарри, тёзка небезызвестного сынка мордредова Поттера, смущённо улыбнулся. И все эти проблемы, вроде провалившегося куда-то поттерёнка, помершего Альбуса или его и.о. шотландского происхождения...

Всё это вдруг стало таким мелким, недостойным злости. Ну, съел ребёнок сову, не читая письма. Что же, орать на него за это?

Северус Снейп молча вытащил из кармана дорожной мантии запечатанный конверт — как знал, что понадобиться — и протянул его потенциальному ученику. После чего молча слепил чарами комок глины в камень, а затем трансфигурировал из него кожаное кресло.

— Читайте... Гарри — проговорил он, усаживаясь поудобнее.

— А она съедобна? — уточнил детёнок, голодными глазами глядя на свинью, которую Северус Снейп трансфигурировал из всё того же комка глины.

— Нет. Есть такой закон Гампа, он и объясняет, что, если вы убьёте эту свинью, она превратится обратно.

— Жаль.

В голосе мальчика слышалось явное сожаление. Учитывая историю почтовой совы, видимо, вполне обоснованное.

— Магия не исчерпывается трансфигурацией в живое. Есть заклинания, зелья.

— Да, зелья — соскользнув на близкую ему тему, Северус Снейп почувствовал то, чего ему явно не хватало в этом разговоре. Вдохновение.

— При желании можно закупорить удачу, сварить триумф, создать страсть, дружбу или ненависть. Подчинить себе смерть и жизнь, совторить зелья подчиняющие, спасающие, повергающие в сон и многие другие.

Впрочем... это дступно лишь старательным.

— Ладно, допустим, опекунов я уговорю. Тем более, у меня есть их официальное разрешение творить всё, что заблагорассудиться. Однако, всё равно, остаётся проблема денег.

Парень не врал — даже используя только щадящие и пассивные методы легиллименции, Северус Снейп ощутил бы ложь. Его собеседник, кем бы он не был, явно не являлся маглорождённым. Если только маглы за последние двадцать лет не изменились окончательно.

— Об этом не стоит беспокоиться, мистер Корежусуши. У нас есть фонды.

— Ко-ре-джю-тсу-ши — усталым голосом поправили Северуса Снейпа — я ведь уже попросил вас называть меня по имени.

И кого это "нас"?

— У школы чародейства и волшебства "Хогвартс" — не менее усталым голосом, ответил Снейп.

— Что же, я готов отправиться за покупками. При условии, что вы вернёте меня обратно, разумеется.

— Уже завтра, мистер Кореджусуши — поправил его профессор — сейчас слишком поздно. Я зайду за вами в десять утра. До свидания.

И аппарировал, пока сероволосое отродье неведомых бездн на продолжило распросы.

— Как всё прошло, Северус?

Снейп, не отвечая, молча сел в кресло напротив и.о. и налил себе чая. Сыпанул туда ложку сахара. Подумав, добавил ещё одну. И, наконец, — третью. Перемешал.

— Завтра поведу его в Косой?

— Только завтра? Ах, Сверус, понимаю. Демонстрировать маглокровкам чудеса магического мира — это так приятно. Увлёкся, понимаю.

— Скорее, меня увлекли. Ребёнок попался... своеобразный. Предсталяешь, он, оказывается съел почтовую сову.

— Как это съел?

— Да вот так. Взял — и съел. Ещё "спасибо" за птичку сказал.

Минерва выпила чашку чая, что-то обдумывая.

— Знаешь, Северус, я так и не научилась понимать, когда ты шутишь. Я так понимаю, ты намекаешь, что мальчик — дикарь?

— Скорее, это он намекал на необходимость пособия. И про сову я не шутил.

— Хватит, Северус. Шутка затянулась. Что до денег... зайди ко мне завтра утром, я дам тебе стандартный кошелёк. Только проследи, чтобы ребёнок не потратил все деньги на какие-нибудь глупости. Поверь, маглокровки порой тратят кнаты на ерунду не задумываясь.

— Да-да, Минерва. Я знаю.

Зайдя к и.о. директора в половине десятого, Северус Снейп получил зачарованный мешок тонкой кожи, оставил магическую подпись в соответствующей ведомости, после чего, отмахнувшись от портала, вышел в коридор.

Звуки его шагов гулко разносились по пустым школьным коридором. Северус Снейп шёл по ним, игнорируя редких привидений и персонажей картин, на которых кипела своя, нарисованная, жизнь.

Он спустился по лестнице, прошёл через главный зал, и, наокнец, вышел из Хогвартса на залитую летним солнцем зелёную траву двора.

На некотором отдалении, у стены деревьев, считающейся границей Леса, дымился дом лесника. Очевидно, Хагрид накануне опять праздновал то ли День Водолаза, то ли годовщину битвы при Аушшвице. Как итог — попытки колдовать зонтиком, совершённые с похмелья. И, разумеется, закономерный результат этих попыток.

Северус Снейп запоздало поблагодарил Моргану за то, что его спальня располагается окнами на другую сторону замка. Пьяные вопли Хагрида и вой Клыка, которыми наверняка была заполнена эта ночь, не нарушили чуткий сон зельевара.

Почувствовал пересечение ограницы антиаппарационного барьера, Северус Сней переместился по заданным координатам.

Тишина. Птички поют.

На этот раз, маг появился не на полянке, облюбованной парнокопытными, а вовсе даже возле места, который Кореджутсуши назвал своим жилищем.

Синяя палатка-купол стояла в земляной пещерке. Учитывая время суток и отсутствие свежего кострища рядом, видимо, мальчик ночевал где-то в другом месте.

"Обманул? Или просто эту ночь провёл не в палатке? Впрочем, какое мне дело до грязнокровки" — подумал маг.

— Профессор Снейп.

"Очаровательная привычка появляться за спиной".

— Мистер Кореджутсуши. Вы готовы?

— Отрадно слышать свою фамилию правильно произнесённой. Да, я готов.

Сказав это, мальчик поправил серо-чёрный рюкзак на правом плече. Судя по всему, пустой.

— Тогда мы перемещаемся. Вопросы?

— Способ перемещения?

— Увидите — проговорил профессор Снейп и, схватив ребёнка за плечо, аппарировал.

— Уф, это было неприятно.

— Парная аппарация, мистер Кореджутсуши. Со временем, привыкнете.

Убедившись, что мальчик очнулся, Северус Снейп вывел его из небольшого тупичка между домами.

— Я перенёс нас в Косой переулок. Здесь вы и сможете купить всё, что значится у вас в списке.

— Одну минуту, профессор. У меня вопрос.

Северус Снейп, чародей, зельевар и прочее, и прочее, повернулся и посмотрел на подопечного сверху вниз. Судя по внешнему виду, вопрос был для него довольно важен.

— Говорите.

— Обучение в школе заканчивается самое позднее в восемнадцать лет, так?

— Восхитительный вывод, Корежусуши. Следует ли мне это понимать как доказательство, что вы в совершенстве освоили такую область арифметики, как сложение однозначных цифр?

— Я ещё раз прошу вас не коверкать мою фамилию, профессор — устало ответил Гарри — просто я хотел бы уточнить, имеется ли какое-то образование после школы?

— Разумеется, Корежуй-суши. Или вы думаете, что у нас, как у маглов, всё заканчивается школой? Мы же маги!

— И какие же у меня перспективы?

— На пятом курсе узнаете — буркнул в ответ Северус Снейп, совсем не стремившийся потратить ещё пару часов на рассказы о работе продавца в магазине мадам Малкин, карьере аврора, уборщика драокньего навоза или других профессий, которые может освоить маглокровка без связей.

— Идём, Корежук-туши. Времени мало, а следует купить немало нужного.

Этот поход по магазинам, Северус Снейп запомнил надолго.

Для начала, мистер Кору-жую-суши-сушу, так и не отстал со своими вопросами. То вымогал информацию о какой-то часовой башне, то распрашивал о семье Гремори. И, будто этого было мало, не забывал доставать продавцов вопросами о товаре.

Полтора часа! Потолра часа это моржредово семя в мерлиновых модштаниках выбирало долбанный телескоп! И то ему не так, и это. Грело душу только воспоминание о собачьих глазах продавца, взглядом умолявшего помою ему.

Северус Снейп был незлопамятным человеком. Во всяком случае, он себя таковым считал. Однако что-то в душе шевельнулось, когда продавец, два десятка лет назад "поставивший на место" нищего полукровку, пришедшего покупать телескоп в размер разбитому Мародёрами, оказался измучен непрекращающимся расспросом о чистоте линз, покрытии внутренней стороын корпуса, точках фокуса и прочей специфической фигне.

Затем была мадам Малкин, которая подгоняла два часа мантию под требования привередливого клиента. То Кореджутсуши не нравились слишком длинные полы, мешающие двигаться. То, видите ли, рукава были коротки, открывая запястья и часть предплечий. То ещё было развлеченьице.

Удивительно быстро прошли книжный магазин. Сероволосый ребёнок быстро выбрал брошюрку о магических средствах передвижения в дополнение к школьному списку учебников, и этим ограничился.

— Нет, профессор Снейп. Питомец мне пока не нужен. Теперь, если не ошибаюсь, палочка?

— Именно, Коредусуши. Вам в лавку Олливандера. А я пока куплю вам котлы и прочее для зельеварения.

Удостоверившись, что подопечный исчез за дверями лавки по продаже палочек, Северус Снейп, воспрям духом, направился в сторону магазина ингридиентов.

Быстро купив по фиксированным ценам стандартный набор котлов, флаконов и ингридиентов, он наложил на пакет защитные чары, и только затем перешёл некрашеную дверь под выцветшей вывеской, гласившей, что здесь, у Олливандера, палочки продавались со времён бриттов, Короля Артура, а также древнеукров и динозавров.

— А вы интересный клиент, мистер..., простите, вашу фамилию я не смогу повторит без искажения — суетился возле мальчика Олливандер — может быть, эту? Лиственница и толчёный коготь дракона, прошу вас.

Стоило подопечному взять в руки инструмент, как стена апротив покрылась изморозью.

Северус Снейп страдальчески поднял глаза к закопченному потолку, который из принципа не мыли со дня основания Олливандерами своего дела, отговариваясь фразами вроде "духам предка это не нравиться".

Определённо, даже такую тривиальную процедуру, как подбор палочек, Гарри Кореджутсуши умудриться растянуть ещё на час-другой.

Поздним вечером, вывалившись из камина, Северус Снейп, маг, зельевар, и клиент "Кабаньей головы" на протяжении последних двух часов, дошёл до кровати и, не раздеваясь, вырубился.

Снился ему кабинет декана Слизерина. Он сидел на кресле, устланном медвежьей шкурой, а прекрасная Лили стояла за спиной, разминая ему плечи и приговаривая:

— Больше никаких валлийцев с японскими фамилиями. Никаких расспросов о беспалочковой магии, часовых башнях, фамилиарах, демонах истинных и ложных, инквизиторах и прочем. Целый месяц покоя и зельетворения.

Проснувшись около часа дня, Северус Снейп перевернулся на спину и, глядя в серый потолок, улыбнулся. Мир улыбался ему в ответ.

До прихода сероволосого отродья Мордреда и Морганы оставался ещё месяц. Целых пять недель без постоянных расспросов.

— Гарри Ко-ре-джютсу-Ши — озвучила и.о. директора очередной номер списка.

.Северус Снейп смотрел на сероволосого мальчика в чут маловатой ему мантии, подходящего к табурету, с лёгким неодобрением.

"Только не в Слизерин, только не в Слизерин" — подумал он, из-за минутной слабости забывший о том, что магокровке в любом случае нет пути на подотчётный ему, Северусу Снейпу, факультет.

— Хаффлпаф — провозгласила шляпа, и зельевар услышал чей-то облегчённый выдох.

И только потом понял, что он принадлежал ему.

Самое быстрое спасение Галактики.

Век не задался с самого начала.

Сначала образовалась Империя. Хидан к ней присоединился только из-за понимания неизбежности наказания. Обе стороны, столкнувшиеся в Континентальной Войне, имели к Хидану претензии. Вот только Империя обладала средствами сделать бессмертное существование паладина Дзясина невыносимым. А ещё, руководство свежего союза "Песка Туманного Облака" отличалась завидной лояльностью к верным подчинённым.

Это было славное время. Коса пробивала окаменелые шкуры "каменьщиков", кровь лилась рукой в утробу Дзясина-самы, даровавшего в качестве оплаты силу и блаженство. "Огняшки" считались вне закона, и с ними можно было творить всё, что не противоречило высшей целесообразности.

А потом континент был завоеван. Хидан было переключился на оставшихся недобитых повстанцев, но в следующее десятилетие, их континент был неожиданно открыт какими-то конкистадорами.

Это было почти двести лет назад. Миллионные страны на другой стороне планеты, паровые машины и казнозарядные орудия. И люди, сотни тысяч солдат, которых уже заждался Дзясин.

Нынешний век начался с того, что технари удрали. Погрузили всех, кто оставался, на эвакуационные транспорты и свалил, оставив Хидана любоваться сотнями огненных стрел, взлетающих в небеса.

Он в тот раз оказался даже слишком далеко, чтобы пострелять им вслед. Хотя бы из "рельсы". Всё равно, что сесть за стол с роскошным обедом и обнаружить, что это была чья-то иллюзия. И создатель её только что развеял.

Хидан не смирился. Хидан ждал, подгонял. Да что там, даже Дзясин-сама снизошёл и дал своему паладину озарение под названием "общая теория фуин-коплексов противорадиационной защиты". Неизвестно, что это означало на человеческом языке, однако, строительство Флота божественное озарение ускорило на полгода минимум.

Хидан ждал. Он терпел, когда корабли Флота разносили оборону технов-беглецов. Он спокойно ждал, когда, наконец, орбитальные батареи добьют остатки технячьей ПКО.

Но стоило только ему ворваться в коридоры баз противника, как его жестоко обломали. Враг сдался, как только до остатков командования дошла весть о том, что "Четвёртый Всадник" таки настиг беглецов, пускай и два десятилетия спустя.

Хидан мрачно посмотрел на сдающихся потомков тех, кто дал ему это прозвище. И с горя отправился на гору Мёбоку, где второй год продолжалась общежабья стачка.

Четыре дня спустя, Дзясин сыто рыгнул в сознании своего воина-жреца, а призывной свиток жаб рассыпался невесомым пеплом.

К сожалению, после этого, оставшиеся "трофейные" тотемы не бастовали. Во всяком случае, прекращали все выступления как только Хидан появлялся в мире-столице.

Собственно, так весь век и прошёл. Новая надежда, навроде нашедшихся "земляшек", или напавших сдуру "туриков". И очередноый визит птицы обломинго с сообщением "мы снова заключили договор с еретиками, не признающими Дзясина-доно".

Вот и сейчас...

— Твоя мать! Да что это за херня-то такая! — простонал Хидан, ленивым взмахом косы разрубая очередную тварь. Гибрид из двух ксеносов и колонии технячьх мини-механизмов разделился на две части, разлетевшиеся в стороны.

— Где кровь, мать вашу? Где?! — вопросил Хидан.

Хиен, сорвавшийся с клинков косы, закрутился неравномерной спиралью трёх лент, проделав в рядах горящих синими огоньками кибер-ксеносов настоящую просеку.

За спиной в последний раз дёрнулся последний земляшка-морпех. Не оборачиваясь, Хидан в ударил косой, разделяя какого-то жука на левую и правую половины.

— Где, где кровь, ублюдки?! — вопрошал Хидан продолжая кромсать десантную группу уже пятого Жнеца — как я накормлю вашими жизнями Дзясина, вы, выкидыши Омниссии, К'таном вас в зад?!

Внезапно, Хидан замер. На целую вечность по меркам Вечных Ши, и на одну двадцатую секунды по стандартам Земли.

Впрочем, врагу этого хватило. Практически вгновенно, Хидан оказался проткнут мечами индокринированных турианцев палавенской гвардии. Впрочем, бессмертному это не мешало.

— А это идея — вслух подумал паладин Дзясина, машинально испепеляя коруживших его суперхасков разрядами Молнии — Боже, дай мне сил покормит тебя этими тварями. Дзясин безмолствовал.

Хидан устало вздохнул, круговым ударом косы расчищая себе месте. Молчание покровителя могло означать только одно.

Один из Жнецов, устав ждать, ударил в сторону Хидана вспомогательным калибром. Нить из разогретого трением о пронзаемый воздух металла, упёрлась в силуэт человека в стареньком чёрном плаще с красными облакам.

Древняя реликвия, последний плащ сгинувшей в потоках времён организации Акатсуки, рассыпался, не пережив столкновения с метровой ширины струёй высокоскоростной плазмы.

Взрыв от попадания орудия космического супердредноута, пусть и вспомогательного калибра, снёс всё в радиусе десятком метров, скрыв Хидана в яркой, точно взрыв тактического заряда, вспышке.

Когда же дым рассеялся, видеосенсоры Жнецов и их миньонов обнаружили Хидана. Его торс был обнажён. На штанах появились потёртости. И даже знак Дзясина оказался слёгка подкопчён.

— Ну чё, уроды, мля? Вы этого хотели, на? Ну, так получайте!

Расставив пошире ноги, Хидан метнул косу в ближайшую функционирующую тварь, разорвав её на части. А затем слизнул с вернувшегося оружия странную светящуюся субстанцию.

— Дзясин-тян. Боже, боженькая. Я был твои верным паладином сотни лет. Я штурмовал Терру и сжигал Хаос. Я спускался в глубины Ада длля сражения с Диаблей и укарашл рубку крейсера кишками Ревана. Пусть и в играх, но я принёс тебе в жертву триллионы ботов. Прими же эту жертву — проговорил Хидан. Коса без единого звука вошла в живот. И паладин кровавого бога добавил:

— Ня.

А затем все миньоны, все эти твари, опустошители, баньши и каннибалы с попрыгунами, распались, словно бы каждого из них распопаламило в районе живота косой Хидана.

Вздрогнула земная твердь, когда на неё упали обломки распополаменных Жнецов.

"Это была плохая идея — объёдинить все модули в одну вычислительную сеть" — подумал Катализатор прежде, чем волна разрушений от распополамленных модулей памяти, процессоров и даже корпуса Цитадели, погасила его цифровое сознание.

Где-то в глубинах пространство, страдал от обжорства Дзясин-сама. Вернее, страдала.

Хидану ещё предстояло объяснить, с чего это он посмел рассекретить её истинный пол.

Увы, среди богов так много шовинистов!

— Ну, я пошёл — сказал Хидан, поцеловал в лобик младшую, четыреста восьмую, дочку, и исчез.

Где-то вдалеке, не-здесь и не-там, паладин Дзясина, поморщившись, слизнул с клинка косы кровь зерга.

Для Хидана начинался новый век.

Или...

— Эт-чё такое? — спросил Хидан, отрывая хаску вторую руку.

Ответа не было.

Хидан оглянулся по сторонам. Никого вокруг не было. Лишь ветер, дующий вдоль безлюдной улицы, тихо пел печальную песню. Песня пахла горелым пластиком и кровью хаска.

— Ещё шевелиться? — удивился Хидан, глядя на пытающуюся подняться жертву — Да и кровь какая-то странная. Неужели технари что-то новое придумали?

Поднявшийся на ноги хаск снова упал на землю. На этот раз — тремя кусками.

Постояв над ним ещё пару секунд, Хидан быстро нарисовал густой, фософоресцирующей краской, священный символ Дзясина.

— И-эх! — выдохнул бывший Акатсуки, ударом косы отрубая себе голову.

Из его разрубленной шеи тут же вырвались нити чакры, отчего рана срослась сразу после того, как коса покинула границы бессмертной плоти.

Обороняющиеся из последних сил солдаты Альянса с удивлением наблюдали, как у всех их противников — как гетов, так и хасков — отлетают головы. В космопорте, покачнувшись, упал на грунт "Властелин".

Дзясин-сама ещё с прошлого века воспринимал машины, объединённые в тактическую сеть, как одно существо. Просто многоголовое.

Отец мечей

Ночь. Зима.

Мальчик бежал по лесу. Воздух обжигающим паром врывался в открытый рот, тут же вылетая обратно. Жар, бегущий по венам, усиливающийся с каждым шагом, окутывал тело. Пол ел глаза.

Мальчик бежал. Забыв обо всём, даже об имени, о выстрелах, ещё звучащих в ушах, о лучах света, режущих ночь за спиной. Он бежал, задыхаясь от жара и слабости, разрывающих тело. Снег не успевал провалиться под его невеликим весом, как он делал следующий шаг. Бежал, захлёбываясь обжигающе-холодным воздухом.

И падая, как падает механизм с законченным заводом, он всё ещё слышал эхо выстрелов, убивших его друзей.

Рождение меча. Окутанный Тенью.

Он ещё падал на девственно-белый снег, когда пальцы обхватили рукоять короткого тёмного меча.

Киба Юто проснулся как всегда, рывком. Не открывая глаз, не изменяя ритма дыхания, он оценил обстановку вокруг.

Было тихо. Летняя ночь, наполненная звуками какой-то живности, заглянула в приоткрытое окно. Видимо, именно из-за этого, воспоминания пришли так неудачно, во сне.

Алые, как кровь.

Ярко-красные волосы в ночном, заснеженном лесу. Киба запомнил её, незнакомку с алыми волосами, рыскавшую с внешней стороны периметра. Сокрытый Окутанным Тенью, он лежал почти у её ног, наблюдая, как она ищет снаружи, пока её товарищи идут от лаборатории.

Красные-красные волосы незнакомки, в которой чувствовалась могучая сила.

Киба Юто порой вспоминал, чтобы освежить в памяти образы прошлого. Крики друзей, добиваемых отрядом церкви. Безумный бег на износ по лесу, одетому в зимнюю ночь. Скрип снега под сапогами аловолосой, рыщущей здесь, возле церковной лаборатории, так вовремя.

Он вспоминал, чтобы не забывать. Экскалибур, ради которого, вроде бы, и затевался эксперимент. Друзья, погибшие из-за святого меча. Он просеивал свою память, ища любые зацепки, которые дадут ему виновника.

Он не знал ни имени, ни титула аловолосой. Но он знал, что она не приснилась ему в ту ночь.

— Меня зовут Киба Юто. Пожалуйста, позабодьтесь обо мне.

Поклониться. Дождаться разрешения учителя и пройти к своему месту. Всё как всегда, пусть и по-разному. Германия, Россия, Штаты или Япония — люди мало меняются. И порядок в школах, которые он посещал для маскировки, не менялся.

Отец мечей терпелив. Он ждёт, когда слух о том, что в этом городе появился кто-то из церковных чинов, участвовавших в Проекте, подтвердится. Выждать, выследить и ударить врага одним из своих детей. Кем бы он ни был — аловолосой неизвестной, якобы изгнанным из Церкви экзорцистом, или аж целым нефелимом — он станет лишь смазкой для детей Отца Мечей.

Киба Юто с рассеянной улыбкой слушает учителя, и, впервые за последние два года, эта улыбка настоящая. Вот только она никак не относится к теме урока.

Слышащий Сердца почуял кого-то, с кем его отец сталкивался в детстве. Практически по соседству, на этаж выше и через две стены!

"Совсем скоро, мои дети пронзят тебя, аловолосая. И я узнаю, почему ты караулила тех, кто мог сбежать в зимнюю ночь из церковной лаборатории"

Бедный Наруто, или Калейдоскоп смертей

Что, если бы у Наруто не было воистину поттеровской удачи и живучести Удзумаки?

— Маленький мальчик остался на детской площадке. Все его друзья по играм ушли, и всё, что ему оставалось — наблюдать спины уходящих детей и их родителей.

Был закат. Тёмно-оранжевое небо вызывало в душе Наруто какие-то смутные, тяжёлые чувства. И не было никого, кто мог бы его обнять. Никто его не утешил.

От краткого приступа депрессии, временно отключилась ещё чахлаядетская система циркуляции чакры. Очаг выключился на секунду, ударил мощным импульсом энергии, появившейся от неродившейся истерики, и снова затих. Предохранительный механизм — врождённый рефлекс чакроюзеров, спасающий магистральные каналы от перенапряжения — направил потоки чакры через запасные потоки, в обход механизмов поддержки печати.

Наруто было шесть лет. Система циркуляции была несформировано, а уменьшившийся поток чакры, пусть и аномальнов высокий для ребёнка его возраста, был недостаточен для поддержки печати.

Вернее, с точки зрения Шика Фуджин, детская депрессия выглядела как смерть или тяжёлая кома. Ах, детская психика так лабильна, а конохские медики так безалаберны, что пропустили аритмию с приступами асистолии до трёх секунд. Дейсвительно, кому дело до дзинтюрики? Кьюби толстый, всё вылечит. Верно?

Недостаток чакры в той части тело носителя, где располагались рецепторные элементы печати, вкупе с отсутствием сердцебиения, убедил контрольный блок в смерти носителя. И сработала та часть печати, что разработчики ласково называли "Мёртвая рука".

Наруто ничего не почувствовал. Почти мгновенно, гораздо быстрее, чем болевые импульсы успели дойти до мозга, его тело разрушилось.

В спальныхрайонах Конохи появились Кьюби и аватар Шинигами.

2. Наруто сильно разозлился. Неважно, почему. Неважно, кто виноват — этого уже не выяснить. Тем более, виновник, несомненно, оказался в эпицентре Явления.

Как бы там ни было, в первую же секунду, радиус абсолютного поражения превысил семьдесят метров. Тело мальчика расплавилось и разлетелось маленькими капельками прежде, чем успело сгореть.

Впрочем, неважно, кто и как оказался виновен в том, что Сосуд потерял над собой контроль. Тем, кто выжил после прорыва Девятихвостого Лиса внутри здания Академии, было не до следствия.

В лабораториях Орочимару ещё два года не думали о сбережении лабораторного материала.

3. — Тогда прощай, Наруто! — крикнул Мизуки, бросая огромный, тёмно-серый, сюрикен.

Время остановилось. Медленно вращающиеся, чуть подрагивающие, треугольные лопасти рассекали воздух. Звуки окружающего мир слились в неясный шум. Холодк в груди очертил место, которое рассечёт серая сталь.

Мизуки недовольно цыкнул, машинально меняя позицию после неудачного броска. Фума-сюрикен выскользнул из руки на мгновение раньше, чем следовало. Теперь всё, что оставалось бывшему учителю Академии и начинающему нуккенину — это ударить вихрем маленьких сюрикено, смазанных парализующим ядом, а затем бежать, молясь семерым богам удачи, чтобы помогли, и семерым богам войны, чтобы проигнорировали просьбы карателей.

Ирука поколебался буквально долю секунды. Нет, конечно, положа руку на сердце, Наруто был порядочным засранцем. Но он был ребёнком, более того, он был учеником Академии и дзинтюрики, которого Умино Ирука был обязан защищать.

Фума-сюрикен не думал. Хотя, кто знает? Что, в сущности, шиноби знают о мыслительных процессах, протекающих в псевдохаотическом скоплении металлических монокристаллов, наполненных чакрой, мистической силой, подменяющей шиноби "теорию и практику всего"? Быть может, он переживал и проклинал своего косорукого владельца, бросившего его слишком рано, отчего идеальная траектория превратилось в подрагивающее, труднопредсказуемое позорище? Быть может, чувствовал стыд оттого, что его, верного соратника, бросили, как какой-нибудь Генин, третий раз в жизни взявший пятикилограммовый метательный снаряд?

Как бы там ни было, фума-сюрикен, дрожа не то от сочетания кривовато исполненного броска и неверной заточки, потоков воздух в ночном подкохнском лесу и чакры Мизуки, не то от стыда, вызванного траекторией своего полёта, прошёл между головой и телом Наруто и полетел дальше, вихляя совсем отчаянно, пока не воткнулся в дерево.

Мальчик проводил взглядо удаляющуюся землю. Пошедший кувырком мир показал ему свое собственное тело, с бьющим из него вонтаном ярко-красной крови. А потом красный перетёк в чёрный, заслонивший весь мир.

Ирука пролетел сковзь фонтан крови и покатился по земле, завывая от боли в ожогах, причинённых демонической чакрой.

Мизуки, ещё до того, как приземлился на следующую ветку, не глядя, на ощущениях, кинул за спину сюрикены и припустил подальше от Листа.

А затем всё за его спиной — тело и голова Наруто, воющий от боли, не видящий мир за стеной проступивших слёз, Ирука, застрявший в дереве фума-сюрикен, свиток с техниками Первого, да и сами деревья — всё пропало в алом вихре, внутри которого проявилась огромной лисы с девятью хвостами.

4. — Ложись! — крикнул Какаши.

Дзёнин и его команда, наниматель — алкоархитектор Тазуна — все упал на землю. За исключением самого большого тормоза в команде.

Секундой спустя, замок перед носом самого большого лиса в мире, тихо рассыпался ржавчиной. И всё в радиусе двадцати метров от бывшей тюрьмы Кьюби, — останки Наруто, Саске, дерево, чучело и гоблин, — всё обратилось в пепел.

Справедливости ради стоит заметить, что даже от этого исхода, кто-то да выиграл. Во всяком случае, Гато был очень доволен тем фактом, что архитектор умер, по сути, бесплатно.

Ведь мёртвым наёмникам ничего не надо платить. Во всяком случае, если нет Деревни, которая их крышует!

5. — Попался! — довольно сказала Кагуя.

Саске прожил на пару секунд дольше.

6. — Ой, рука дрогнула — глумливым голосом сказал человек в маске.

У Минато Намекадзе на миг потемнело в глазах. Когда же наваждение прошло, тело Обито Учихи, умершего естественной смертью от самоубийства с помощью двенадцати расенганов и пятидесяти восьми ножевых ранений уже утратило какие-либо признаки жизни.

Говорят, именно с тех пор, у клана Намекадзе появилась странная и противоестественная традиция. В день рождения первенца, специально приглашённый человек "убивает" куклу по имени Наруто.

7. Саске Учиха сидел на камне в долине Завершения, пытаясь пальцами правой руки зажать левое плечо. Вернее, то, что от него оставалось.

Летя навстречу Наруто, он сдвинул руку в сторону, обходя разенган в руке друга-врага. Встречать эту технику Чидори лоб-в-лоб дураков не было.

Окутанная молниями ладонь Саске прошла под рукой Наруто, после чего вошла в центр грудной клетки Удзумаки. В пепел мгновенно превратились кожа, грудина, правая половина сердца и прилегающие сегменты лёгких. Затем жгуты паразитных электроразрядов прошили окружающие органы, заставаляя кровб свернуться, вызывая спазмы мышц и гибель нервов.

Ладонь Саске, на инерции движения и остатках чакры, пошла дальше, упираясь в позвоночник, о который предпредпоследний Учиха больно ушиб пальцы. Разумеется, к тому моменту, грудной отдел позвоночника Наруто представлял из себя просто группу не связанных между собой, обугленных костей.

Вызванная действием электротока судорогоа привела руку Наруто с теряющим форму разенганом к плечу Саске. Если бы не он, всё обернулось бы агональным шлепком по плечу другу-врагу-убийце. Если бы Наруто был истинным шиноби, то отравленный кунай, попав в левое плечо, убил бы Саске даже раньше, чем уничтоженное сердцеприкончило бы Удзумаки.

Бой с использованием чакры таких ошибок не прощает.

Саске пытается остановить кровотечение из раздробленного, разорванного разенганом, плеча. Кабуто далеко, у Учихе, вследствие шока или необразованности, невдомёк, что такую рану рукой не закрыть.

Саске зажимает левое плечо, не чувствуя, как по пальцам правой обильно течёт кровь. Он смотрит на тело Наруто, лежащее на камнях. В глазах Учихи двигаются запятые, сменяссь на нечто другое.

8. — Ням-ням — сказал Шукаку.

Дзинтюрики Девятихвостого был так альтернативно одарён, что прыгнул ему на голову. Вернее, прямо в вовремя открытую пасть.

Над Лисом, чей дзинтюрики покормил собой Однохвостого, потешался весь клуб "детей Рикудо". Все оставшиеся два года.

9. — Мне тут пришла в голову классная мысль — протянул Мадара, обозревая букашек, вставших на его пути — я же, в конце-то концов, бог, или как? Аматерасу!

Черное пламя сожрало мозг Наруто Удзумаки. Ну, или то, что его заменяло.

А затем, Кагуя сожрала Мадару. Но это — уже совсем другая история.

To be continued. Perhaps.

Рождение змея

Как известно, вначале была тьма. Потом во тьме появился свет разума. И он, этот новорождённый свет, морщась от боли, вызванной своим убогим существованием, заставил груду плоти, именуемую тело, спросить:

— Кто я?

— Не знаю — хриплым голосом сказал кто-то в стороне.

— Где я?

— Не знаю.

И темнота умолкла. Но лишь на миг. Ибо голос, прозвучавший откуда-то сбоку, принадлежал Хаосу. И тот был неугомонен.

— Горыныч! — возопил Хаос устами своего апостола, причиняя разуму боль — Открой зенки и глотни рассола, тварь пьяная!

— Как-то муторно мне, Илюша — вздохнул Горын Горыныч Двенадцатый из славного и консервативного рода Горыновых-Лесных.

— Бабу тебе надо — ответил Илья Муромский, в иных мирах промышлявший художественной резьбой по черепам. И, подумав, добавил:

— И такую, чтобы хозяйстве в кулаке держала.

— Где же такую найдёшь... — с ложным смирением вздохнул Горыныч, устраивая особо болящую, левую, голову, на атласную подушку.

— Да-а, это проблема. Всех хороших уже разобрали. Остались только какие-то... — Илья задумчиво покрутил правой кистью, имевшей окружность в десяток пядей — ... сланешатели и обнурглялки.

— Это как?

— Засланешают мозг и обнурглят имущество, как совместно нажитое — пояснил богатырь — ты, думаешь, что я в Муроме торчу, а не столицу покоряю?

— Эх, и что же делать-то — деланно печально вздохнул Горыныч, роясь задней левой лапой под столом.

Илья Муромский проводил взглядо тяжело перекатывающуюся, со звуками тихого плеска, бочку, выкатившуюся из-под стола.

— Ещё по одной?

— Так ли уж по одной?

— Вот иду я как-то по Вальхалле...

— Слышь, Муромский, ты не завирайся. Асгард мы ещё не брали.

— Не брали?

— Не брали.

— Глаз — брал. Терру — брал — начал задумчиво перечислять Илья — Вальхаллу — не брал. Да.

Короче, слышал я где-то ещё эту байку. Слушай же, Горыныч.

Есть за Урал-рекой и Урал-камнем, за землями самоедов и булгар, земля, где живут эти... ну, про которых в приличном обществе не говорят.

— Какие?

— Ну, эти. У которых глаза как женская потаёнка.

— И ты предлагаешь туда... — спросил Горыныч и пьяно рассмеялся.

— Владыка обереги — машинально отмахнулся Илья, сотворив какой-то непонятный символ, засветившийся красным светом — не о том речь.

Там, за этими, у которых глаза неприличной формы, есть море, что называется по-местному Бай-хамом. Ну, а за ним, есть ещё одно. И в островах в том, дальнем море, живёт цивилизованный народец, айнами именуемый.

— Цивилизованный? — недоверчиво уточнил Горыныч и завязал шеи в косичку.

— А вот к югу от них — продолжил, не обращая внимания на собутыльника и глядя куда-то в варп остекленевшими глазами, Илья — живёт пакостный народец. Зовут их то ли фусинцами, то ли яматцами. И правит ими здоровенная лиса. С вот такими — Илья показательо развёл руки в стороны, словно бы обхватывал, по меньшей мере, сопло двигателя родного эсминца "Skull Trapper".

— Хм — с сомнением произнесли все головы Горыныча и переглянулись.

Пять столетий спустя.

Горыныч тихо подрёмывал, греясь на солнце. Здесь, на берегах моря, в воды которого тайфуны и цунами приходят с такой же неизбежностью, как на Русь приходили зима, кочевники и дурка-дорогостроители, он наконце-то нашёл Её.

— Дорогой — тихо, но требовательно прозвучало в ухо.

— М-м?

— Дорогой, просыпайся.

Вздохнув — больше демонстративно, чем от усталости — Горыныч открыл глаза и посмотрел на свою подругу.

Девятихвостая лиса, как и сто лет назад, поначалу озадаченно посмотрела на каждую из голов по очереди, словно решая, с какой из них говорить. А затем шевельнула хвостами, становясь невидимой. Маленькая месть старому... ну, пусть будет, спутнику за некоторые его физиологические особенности.

— Дорогой, я беременна.

Горыныч вздрогнул. Горыныч подавился, закашлялся и прослезился — слева направо, по действию на каждую из голов.

— Вот от кого-кого, а от тебя я такого не ожидал!

Всё, я в командировку. Срочная производственная необходимость.

Спрыгнув со скалы, Горыныч перевёл падение в горизонтальный полёт у самых вершин камней, выглядывающих из-под воды.

За его спиной зло плевалась огненными шарами девятихвостая лисица.

— Как его назовёте? — ёкай-повитуха, казалось, уже ничем было не удивить. Ну, залетела кицуне от гайдзинского чудовища. С кем не бывает?

Роженица посмотрела на новорожденного. На его многочисленные головы и чешую, доставшуся от беспутного папаши. На многочисленные хвосты и умные глаза — явно мамино наследство. И решилась.

— Ямато. Ямато-но-Орочи.

Горыныч напряг зрение, вглядываясь в далёкое цветное пятно. Здесь, в краю пустынь и джунглей, где местные человеки строили каменные пирамиды, краю, столь далёком от родной Руси, скатившейся в Тёмную Эру Раздробленности, что он никогда и не слышал о всяких Майапанах и Чичен-Итцах, Горынычу жилось неплохо. Не хватало только одного...

— С одной стороны, конечно, это неправильно, что я так быстро удрал от Кицуне. Однако, я всё ещё молод, что умирать, как холостяк.

Наконец, шесть пар глаз синхрониировались, очищая изображение, превращая размытое пятно в картину прекрасной, и явно разумной, птицы.

— Ах, кажется, я влюбился — проговорил славный сын рода Горынов.

— Дорогой, я решила назвать нашего сына Кетцаткоатль... Дорогой?...

А Горыныч уже был в небе над Гренландией.

Фанфик на текущую реальность.

2024 год.

— А теперь — новости:

Франция объявила о задержке поставки вертолетоносцев "Мистраль". Новый французский президент обьявил, что корабли не будут поставлены России, пока не нормализуется ситуация в Уганде. Министр иностранных дел Лавров в ответ заявил: "Мы, конечно, возмущены, но еще согласны подождать. Однако, намереваемся подать в суд и получить, наконец, неустойку. Когда-нибудь"

Ведущие аналитики мира отметили странную закономерность: когда в Киеве начинается новый Майдан, в Анкаре обсуждают необходимость повышения оплаты за транзит природного газа.

Край Бесконечных Небес

В рубке "Вергилия" было душно до безобразия. Спертый воздух, насыщенный пряным запахом сгоревших трав, раздражал обоняние капитана. Впрочем, это было делом ожидаемым и даже, отчасти, привычным.

Пересиливая себя, капитан сделал глубокий вдох, загоняя густую, точно кисель, теплую смесь в легкие. Это был единственный известный способ быстро решить проблему — альтернативой было бы кашлять дымом, в перерывах умудряясь командовать "Вергилием".

За спиной чихнули. Как и следовало ожидать, надзирающий, как человек непривычный, попробовал дышать воздухом рубки мелкими, частыми вдохами. Дымная смесь вызвала щекотку в носу, отчего он чихнул. Затем, на следующем вдохе, она попадет чуть дальше, потом ещё продвинется вглубь организма, пока не начнет раздражать стенки трахеи и бронхов. И вот там инспектор начнет непрерывно покашливать, мешая командованию операцией.

— Не думал, что у военных это нормальное явления — выдавил инспектор и снова чихнул.

— Шаманы камлают, магистр. Вентиляция не справляется — постаравшись тоном выразить сожаление от этой мелкой неприятности, ответил капитан.

Инспектор чихнул в третий раз. Громко, со вкусом. И как-то даже надрывно. Видимо, фаза кашля уже была близка.

— Это не помешает командованию?

— Навряд ли. Операция рядовая.

Разговор утих. Капитан замер в центре рубки, созерцая рабочую, пчелиную суету обученного и сыгранного экипажа. Частое покашливание инспектора, перываемое сдалвенным шепотом ругательств, никак не мешало его спокойствию. Скорее, придавало ему некий приятный оттенок.

Ожидая готовности, капитан пробежался глазами по кристаллам и экранам. Шаманы в своем камлании прошли почти половину пути до локального достижения просветления, а значит, ещё оставалось время, чтобы в очередной раз проверить готовность корабля.

Энергетические цепи корабля были в идеальном состоянии, как и требовал Устав, написанный, как известно, кровью идиотов, рамазанных в металлоорганическое облако в ходе катастроф прошлого.

Кристаллы светосброса, согласно отчету флотских юфелиров, имели вполне допустимое число помутнений и прочих искажений пространственной решетки.

Ядра "Вергилия" исправно поставляли энергию.

Капитан еще раз пробежался глазами по записям, свидельствовавшим, что главный калибр и стратегическое вооружение работоспособны, опломбированы, могут быть приведены в действие при необходимости, и — что гораздо важнее — не могут быть запущены без санкции командира "Вергилия".

Успокоившись, капитан погрузился в созерцание работы рубки, одновременно повторяя подробности операции.

Лет двадцать назад, Служба отправила к аборигенам агента, призванного украсть перспективные военные разработки у местных и оценить их потенциальную опасность. Увы, в то время, ещё не умели засылать беспилотные орбитальные спутники-шпионы, поэтому приходилось работать по старинке... впрочем, это неважно.

Местным сплавили несколько сотен устаревших танковых Ядер, которым те нашли вполне предсказуемое, военное, применение. Как водится в таких случаях, конструкторов, получивших мощнейший источник энергии, понесло. Имея несколько сотен миниатюрных электростанций, опережающих их технический уровень на полсотни лет, они попытались расковырять парочку. Что сказать... четыре килограмма полностью ионизированного антижелеза, когда отключилось магнитное поле, предсказуемо упали на внутреннюю оболочку Ядра, выполненную из простого, химически чистого, железа. Тоже, полностью ионизированного. К слову, в целом, в Ядре содержалось примерно шесть килограмм Fe.

Бабахнуло изрядно.

По странному выверту сознания, аборигены, вместо того, чтобы закопать Ядра в заглубленные бункеры и доить из них энергию, поставили их на миниатюрные летающие платформы. Чем, кстати, помножили на ноль генштабовский план "Гефест", по которому, одновременный подрыв полутысячи Ядер должен был вернуть планете былую тектоническую резвость, обеспечить терраформеров Флота новыми рабочими местами и вообще всячески способствовать борьбе с экономическим кризисом, терзавшим Священный Альянс уже который год.

Не сложилось.

Правда, когда шеф Службы доложил Самому, что местные поставили Ядра на летающие антропоморфные платформы, вооружили их твердотельным лазерами, мечами и прочими новейшими образцами, почему-то обойдя вниманием каменные топоры... Кабинет смеялся долго. Никто не мог поверить, что Ядра будут использованы таким странным способом. Похоже, аборигены и не догадывались, что танковые Ядра, в силу конструктивных оссобенностей, крайне плохо переносили перегрузки, свойственные летательным аппаратам. И даже ПИК, гасящий наиболее опасные колебания, не гарантировал, что однажды, на перегрузке в пару сотен g, внутреннее ядро не коснется внутренней же оболочки, запуская реакцию преобразования протонов и антипротонов в орды гамма-квантов.

Показания агентов проверили. Затем проверили еще раз. Поудивлялись отсутствию у новых игрушек аборигенов такого вооружения, как обсидиановые молоты с лазерной заточкой граней, копья с нефритовыми наконечниками, или хотя бы защиты от промывания мозгов пилотам и кандидатам при ментальном контакте с Ядром.

Когда аналитики таки поверили, что данные разведки не слизаны с какого-нибудь героического фэнтези, продающегося в каждой книжной лавке за углом, родился новый план.

"Вергилию" предстояло показать аборигенам самый "Край Бесконечного Неба". Позволить им насладиться этой красотой, которую, однажды, увидит каждый из живущих. И дать им последовать туда, куда ушли все жившие, видевшие Край Бесконечного Неба.

— Напряжение метрики.

— Запуск призыва духов пространства.

— Формирование каркаса фигуры перехода.

— Проверка хорд ундециграммы.

— Осуществлен призыв духов пространства.

— Проверка хорд проведена успешно.

— Цепи "Вергилия" — отклик прошел. Истечение праны из жертв равномерно.

— Старт!

"Вергилий" вырвался вверх, покидая пространство-под-холмами. Обтекаемое зеленое тело сменило реальность расположения, проявившись в атмосфере нового мира, и тут же обдав её потоками несуществующих частиц, принесённых из-за Перехода.

Уйдя почти вертикально вверх, "Вергилий" пронзил кучевые облака на четвертой секунде Явления.

— Занятие планетоцентрической орбиты подтверждаю.

— "Гефест" подверждает контакт со всеми Ядрами.

— Отмечена активность местных. Идёт массовый вывод Ядер на форсаж.

— Не имеющие Ядер войска противника не обнаружены. Повторяю, не обнаружены!

— Противник активировал все платформы. Происходит формирование боевых групп.

"Вергилий" завис на геоцентрической орбите. С его корпуса сорвались потоки фотонов, чтобы мгновения спустя, коснутся искуственных спутников Земли и Луны.

На Земле, поднятые по тревоге войска, занимали позиции на высоте семи километров над уровнем моря. Согласно плану противодействия инопланетной угрозе, созданного Шинаноно Табанэ, IS-войска должны были уничтожить волну десанта, которую высадят захватчики, в то время, как специальная группа на машинах последних поколений, выйдет в космос и уничтожит материнский корабль агрессоров.

Разумеется, пока ещё, никто в космос не вышел. Визитеры, кем бы они не были, появились где-то над Ирландией, откуда затем и стартовали, выходя на околоземную. И как их после этого считать инопланетными агрессорами?

Неизвестный объект висел над Землей, не выпуская ракет, дронов или просто капсул с десантом. А то, что в течение минуты, последовательно, накрылись все спутники в соответствующем полушарии... кто знает, с чем это связано? Лет двадцать назад, никто и не думал, что один IS ближнего боя способен заменить для страны целую систему ПРО. Кто знает, чего ждать от гостей?

Конечно, будь на командующих должностях прежние генералы, бесспорно, они бы усмотрели в молчании половины всех спутников планеты признаки агрессии. Но где теперь эти агрессивные самцы? Сидят на пособиях, пенсиях и метут улицы! Время агрессивных обезьян с атомными топорами закончилось, и теперь в бункерах, а чаще — на комфортных виллах за ноутбуками, сидели совсем другие командующие.

Неадертальцев в камуфляже — на гражданку, раз уж они неспособны синхронизироваться с оружием настоящего. Их оружие — на иголки. Все равно, десяток IS первого поколения способны выжечь все армии прежнего миропорядка, вместе взятые. Век дипломатии и мира, да. Pax Feminae, чтоб его.

Капитан ощутил некоторое недовольство.

Операция продвигалась по плану. Аборигены подняли все свои вооруженные силы, основанные исключительно на поделках с дарованными Ядрами. Сейчас они гнали оставшиеся платформы на ближнее к "Вергилию" полушарие, точно в зону охвата коммуникационного устройства "Гефеста". Все шло точно по плану.

Частое покашливание инспектора было единственным, что нарушало идеальную в своей благостности картину.

— Шаманы закончили камалние. Минут через пятнадцать, вентиляция удалит остатки дыма — проговорил капитан, повернув голову.

— Благодарю — ответил инспектор и снова закашлялся.

— Все платформы в зоне доступа. Низкоорбитальные сателлиты туземцев полностью уничтожены.

— Высота?

— От шести до шестисот, капитан.

— Шестисот?

— Часть платформ идут через ближний космос. Дать им время снизиться?

— Нет смысла. Запускайте "Гефест".

Вся Ядра IS получили сигнал, подтвержденный кодами фирмы-производителя. Выполняя полученную программу, Ядра взяли под контроль внешнее оборудование, кое-как приклепанное к ним людьми.

Крепления, удерживавшие пилотов, ослабли, освобождая хрупкие человеческие тела и выталкивая их за пределы щита IS. Затем, получив задачи от тактического компьютера "Вергилия", он понеслись вниз, к Земле, с ускорением в десятки g.

Разогретый до состояния плазмы воздух обтекал щиты, снижая видимость. Впрочем, это было неважно — машины вели команды "Гефеста", а не приказы пилотов, покрывающихся инеем на орбите или же задыхающихся во встречном потоке воздуха, тормозящем их возвращение к поверхности Земли. Впрочем, даже если бы "Гефест" ошибся, и IS врезался бы в цель, такая ошибка не стала бы катастрофой. Просто какой-нибудь город, приговоренный к зачистке, был бы взорван, а обреченный на уничтожение черех аннигиляцию, пришлось бы растреливать с орбиты.

Но обошлось. Каждый IS ювелирно затормозил, сбрасывая окутавшее его плазменное облако на город внизу. А затем начал аккуратную, планомерную зачистку населенного пункта. В этом ему помогала лучшая половина человечества — аборигены были так любезны, что обеспечили Ядра возможностью ментально влиять на каждую женщину моложе двадцати пяти лет. Ох, не зря госпожа Синаноно продавила тестирование всех школьниц на совместимость с IS.

Впрочем, Ядра зомбировали не только женщин.

Хоки с холодным интересом смотрела, как догорает Владивосток. Русские, в силу развитого хомяческого инстинкта, или же от общей вредности, не стали уничтожать все свои запасы оружия, нажитого непосильным путем. Вместе с манкированием программы проб на соместимость и общей отмороженностью населения, это сделало их страну своеобразным очагом напряженности, даже более опасным, чем Афганистан или Конго. Если в последних повстанцы, прячущиеся по горам и джунглям, могли оказать IS только моральное давление, то в случае с обитателями Сибири никогда нельзя было сказать, что вылетит из-за сопки в следующий раз — самодельная цельносвинцовая пуля или зенитная ракета с тактической боеголовкой. Именно ей, видимо, им удалось сжечь "Рафаэль", вызвав аннигиляцию Ядра в небе над городом.

— Ничего, Ичика. Еще пара месяцев, и я сотру всех туземцев в порошок, и мы заживем вместе. Сестра ведь обещала, что подарит тебя мне, а Табанэ всегда держит слово.

Хотя, пора отвыкать звать её так фамильярно. Задание скоро официально закончится, майор отправится на повышение. Ну а мне достанется чин капитана, поместье, и Ичика-кун.

Шел одиннадцатый день вторжения.

Хоки Синаноно, она же старший лейтенант Службы Колонизации Священного Альянса Магна Холлес, висела над руинами Владивостока, добивая выживших и ожидая дальнейших указаний командования и фантазируя, что она сделает с Оримурой Ичикой, когда пока что майор Джейна Паркес закончит монтировать поведенческие контуры.

Кто-то, сжимая наманикюренными пальчиками сгоревший ноутбук, умирал от острой лучевой болезни, получив одномоментно свыше девяноста грэй.

Кто-то пас овец, не подозревая о произошедшем.

Шарлотта Дюнуа, в виде попахивающего кровавого пятна на земле, медленно реинкарнировалась в перегной и прочие элементы биогеоценоза.

Кого-то уже смывал со стены дождь.

Кто-то пеплом улетал вслед за потоками ветра.

Сесилия Алкотт делала очередной виток вокруг земли. Её тело, хорошенько поджаренное Солнцем несмотря на пилотажный костюм, должно было сгореть в атмосфере буквально через пару дней. Именно поэтому, штатный эколог "Вергилия" и не распорядился поджарить её светосбросом, как остальных пилотов космической группы. Зачем, если орбитальный мусор скоро сам исчезнет?

К телу кого-то из семьи Линь, подергивая ноздрями и страдая, подходила собака. Лучевая болезнь мучала животное всё сильнее, но голод, как известно — не тетка.

Кто-то писал возмущенные посты на форумах, не подозревая, что над его городом уже завис "Черный Дождь", который вот-вот отключит интернет вместе с пользователями.

Кто-то писал на бумаге послание, чтобы закатать его капсулу времени и оставить потомкам. Зачем потомкам завоевателей читать писульки какого-то дикаря, туземец не задумывался.

Оримура Ичика вспоминал, что он — верный слуга своей обожаемой Хоки-тян, которую такж зовут "барыня Магна Холлес".

Кто-то проповедовал свежесобранной секте Свидетелй Кашалота:

— Не верьте неверным, ибо бесплатный сыр бывает только в мышеловке. И помни — если вдруг явился Deus ex Maсhina, стоит подумать, кому служит этот святой механизм.

Через проходы в холмах, когда-то закрытых, на землю вновь вступали колонизаторы.

Краткий обзор наследственных способностей магов поттерианы

Тема наследственных особенностей, сиречь родовых способностей, семейных магий и тому подобного, в последнюю пятилетку стала крайне популярной в фаноне по данному сеттингу. Причем, как в самом явлении, так и в критике к нему, встречается немало перекосов, от "мама Ро сказала, что чистокровные ничем не отличаются от маглокровок, а значит, все эти родовые магии — туфта" до таких родовых приколов, наследуемых преимущественно попаданцами благодаря гоблинам-банкирам (тоже, к слову, оксюморон — угнетаемые, не раз восстававшие гоблины — и разблокируют всяким магам родовое волшебство), что диву даешься — а как это Джеймс Поттер или его женушка, обладая такими возможностями, не сожгли Хог в пожаре полового созревания и гормональной бури? Впрочем, сравнительная характеристика наследуемых способностей родовых магов в фаноне — отдельная, и крайне неблагодарная тема, способная превратить любой раздел комментариев в настоящее Троллево Болото.

Итак,для начала, определимся с терминологией. Способности, как и их следствия, имеют несколько ступеней доказательности. Бесспорные — мадам Роулинг прямо указала в каноничных текстах, что факты наличия способности и ее наследования имели место быть.

Следствия — выводимые простейшими закономерностями выводы из указанных в каноне фактов.

Предположительные — результат многочисленных допущений при анализе фактов, указанных в каноне.

Автор понимает, что, кроме генетического, возможны и другие типы наследования, например, с помощью Жутко Секретных Родовых Ритуалов, Пробуждающих Страшные Способности к Шырянию Мюмзиков в Наве (и активируемые, разумеется, гоблинами — в точном соответствии с заветами Брандашмыга Бармаглотовича Кэррола). Однако, они не рассматриваются в данном обзоре, поскольку относятся, скорее, к области юриспрюденции и промышленного шпионажа, но не генетики. А то, Драко Малфоя и Гарри Поттера можно считать наследниками Дамблдора — получили же они право на владение Бузинной Палочкой!

Ниже, автор попытался скромно указать те наследуемые способности, которые относительно прямо указаны в какноническом семикнижье. Итак:

— Беспорно существующие способности, передающиеся по наследству.

Собственно, всего один представитель. Досье:

Суть: способность говорить со змеями, подчинять их и понимать ответ. Способность говорить со змеями приписывали Слизерину, но, что самое главное, ею обладали все представители семейки Гонтов, от Марволло до его внука-бастарда, Тома. Способность, бесспорно, наследуемая, потому как сына Меропа рожала не в "мэноре" Гонтов, а значит, змееязыкость новорожденный Том Томович Риддл получил не в ходе "секретных родовых ритуалов, проводимых над новорожденным в родовм месте силы вскоре после зачатия его на родовом камне, лично Главой Рода, с использованием древних родовых артефактов". Увы, судя по данным канона, единственным способом получить эту способность от предков, для Тома Марволло Риддла было банальное наследование генов от матери, носительницы относительно чистой генетической линии Гонтов.

Преимущества: позволяет использовать змей по-всякому, ставить на замки пароль, который чисто филологически может разгадать только другой обладатель парселтанга

Недостатки (пердположительно): увы, способность понимать змей подразумевает некоторую наследуемую модификацию мышления — пресмыкающиеся, как ни крути, думают не так, как мвысшие млекопитающие. Возможно, именно поэтому, а не из-за близкородственных браков, представители семьи Гонтов, как и сам Том Томович Реддл, демонстрировали некоторое психическое нездоровье. Возможно даже, не побоюсь этого слова, семейную форму шизофрении. Хотя, как известно, в безумии нет ничего плохого... пока оно не мешает делу.

Бонусы (совсем предположительно): следствие модификации мышления, которое теперь идет своими, неведомыми простым смертным, путями. Возможно, благодаря этому удается легче раскалывать душу на энное число кусков (ну да, шизофрения, возможна, тоже бывает полезна), а своеобразное строение разума дает плюшки в ментальной магии. Все же прочесть мысли мага, думающего не только как человек, но и как змея, может быть несколько затруднительно.

— Не упомянутые прямо в каноне наследуемые черты, генетическую природу которых можно увидеть только из фенотипических проявлений

А) Летучесть Поттеров.

Суть: неизвестна, однако оба упомянутых в каноне Поттера, что Джеймс, что Гарри, были отличными летунами-очкариками. Это может быть пассивной абилкой на улучшенное общение с метлами, латентным талантом к магии ветра, или же банальной компенсацией недостатков зрения за счет лучшего устройства вестибулярного аппарата.

Плюшки: позволяют легко летать на метлах, превращая впервые севшего на помело первачка в неплохого ловца

Недостатки (предположительно): семейная близорукость Поттеров. Неизвестно, связана ли слабое зрение со способностью летать, и является ли близорукость поттеров наследуемой, а не простым следствием детского идиотизма старшего и неблагоприятного детства второго, однако против фактов не попрешь — как оба Поттера были неплохими летунами, так оба оставались изрядными слепцами. Причем, возможно, в смысле не только офтальмологии, но и элементарных человеческих отношений...

Бонусы (совсем предположительно): улучшенная координация, магорадар по обнаружению снитчей в воздухе даже при сложных погодных условиях, сверхъестественная везучесть.

Б) Метаморфизм Тонксов-Люпинов.

Суть: способность изменять свой облик в довольно широких пределах, ограниченных видом, полом и, предположительно, массой тела.

Владельцы: Нимфадора Люпин/Тонкс и её сын Тед Люпин.

Плюсы: человек с тысячей лиц, не нуждающийся в Оборотном Зелье, почти идеальный преступник и шпион.

Недостатки (предположительно): нарушенная координация из-за постоянно меняющегося баланса тела. Ну, или от общей передозировки Хаоса Неделимого в крови.

Бонусы (совсем предположительно): возможность иметь здоровье и внешность, близкие к идеальным. Увы, судя по мадам Нимфадоре, возможность, если и была, осталась нереализованной.

— Предположительные способности.

А) склонности Блэков.

Суть: согласно канону, чуть ли не все Блеки отличались довольно своеобразным нравом, эмоциональной лабильностью и, в целом, порой походили на буйных психопатов чуть ли не всей семейкой, сохраняя эти незабываемые черты даже выйдя замуж, умерев и перейдя в 2D-форму существования (подвид "волшебный портрет").

Недостатки: тысячи их. Как пример: из персонажей, вышедших из этой семьи, в конечном счете, в живых остались только Нарцисса и Андромеда, истерики которых, если и были, остались за кадром.

Бонусы (совсем предположительно): возможность умереть за Высшее Благо Темного Лорда с улыбкой на устах. Самураи одобрямс!

Б) Харизма Малфоев.

Суть: оба описанных в каноне Малфоя, отличались одной общей, хотя и не слишком бросающейся в глаза, деталью: и Люциус, и Драко умели находить болевые точки у собеседника. Вот только если старший, вроде бы, использовал эту способность "играть на нервах" для получения неких плюшек, навроде отстранения Дамблдора с поста директора (успешно угрожал членам Попечительского Совета) или организации драки с Уизли-старшим (помогло подбросить дневник-крестраж куда надо), то младший был не столь амбициозен. Увы, Драко для счастья хватало возможности спровоцировать Уизли и Поттера на драку в нужный момент. Ах, дети такие... дети!

Недостатки (предположительно): необходимость покупки абонемента к магу-стоматологу. И, возможно, челюстно-лицевому хирургу и косметологу. Кто знает, до чего может дойти обиженный и разозленный манипулятором-неудачником маг...

Бонусы (совсем предположительно): Возможность манипулировать собеседником, продвигая свои решения в кулуарной беседе.

В) Плодовитость Прюэтов.

Суть: мать Молли имела минимум трех детей, упомянутых в каноне, причем включая двух братьев-близнецов. Молли, став Уизли (но не по крови), родила семерых, включая, опять же, двоих братьев-близнецов. Учитывая, что, согласно моему учебнику биологии, у людей действительно отмечены семьи, в которых поколениями близнецы рождаются чаще, чем в популяции... почему бы и Прюэтам не обладать такой фишкой?

Недостатки (предположительно): неизвестны. Хотя, учитывая фигуру Молли... да и в принципе, шесть беременностей даром для женщины не проходят

Бонусы (совсем предположительно): повышенная выживаемость рода. Возможно, какие-то плюшки от наличия двух наследников, родившихся совершенно в один день, идентичных вплоть до последней нуклеотидной последовательности в цепочке ДНК. Хотя Прюэтов, походу, это все равно не спасло.

Дружба — это Истинная Магия!..

Эмия Широ попытался в очередной раз пожаловаться на судьбу. Не получилось. Как всегда. Увы, не тем человеком был Эмия Широ, чтобы сетовать на Судьбу, закинувшую его в очередную авантюру.

"По крайней мере, один урок я из всего этого могу вынести" — мрачно признал Эмия Широ — "Не стоит ковыряться в артефактах Зелретча корявыми ручонками"

Ведь, действительно, как оно было? Сначало было, как водится слово. И слово это было:

— У Вас мальчик!

А затем мальчик стал сиротой, вырос, победил в Войне Грааля — если выживание в подобном трешаке можно считать выигрышем — и даже получил с этого некий профит.

Казалось, бы, что еще надо от жизни? Три девушки — тсундере, яндере и Медузу — хоть у какой-то, да точно голова не болит. Но нет, надо было пощупать калейдо-жезл, добытый откуда-то одной из этих девушек. Помедитировать над ним, попробовать понять его устройство.

Даже со своим улучшенным телом, в том числе, мозгом и, следовательно, памятью, Эмия Широ не мог сказать, когда и с какого перепуга ему в голову пришла мысль "сломать" артефакт.

Впрочем, "сломать" — это не совсем верный термин. Буст, форсаж — гораздо лучше показывали, что происходило с вещами, обработанными одни из приемов чародейства Эмии Широ.

Как бы там ни было, сегодня ты смотришь, как рассыпается радужными искрами артефакт, связанный с Магией Пространства, сиречь Калейдоскопа, чтобы получить по голове от своей девушки (двух из трех).

А просыпаешься уже на деревянном корабле каким-то безликим существом без пола и расы.

А одноглазый остроухий кадр, чью серую рожу пересекает здоровенный шрам, спрашивает, все ли у тебя в порядке.

Затем приходит какой-то мужик в форме клуба недостоверной исторической реконструкции сражения при Каннах, и ведет тебя с корабля. А затем, отвечая на вопросы какого-то старика, ты чувствуешь, как твое тело изменяется, чтобы удовлетворять критериям расы и пола, которые ты назвал.

Выйдя за город, Эмия Широ первым дело проверил свое чародейство. Да, мир выглядел как игра, он находился на тропическом острове, в пятнадцати метрах за спиной начинались границы города Сейда Нин, население которого явно никогда в жизни не видело церковного экзекутора, но что-то подсказывало ему, что смерть здесь может быть вполне настоящей.

Заклинание школы Колдовства "Призыв Бъякуи" сработало безотказно, хоть и выжрало всю ману. Как и другие заклятья, очевидно, полученные Широ по умолчанию.

"Что же" — подумал тогда Широ — "Даже если это чья-то шутка, нельзя отчаиваться. Наверняка здесь есть люди, которым нужна помощь. Тем более, стоит доставить пакет этому Каю Косадесу, как меня попросили".

Затем было многое. Безумные убийцы Темного Братства, схватки с бандитами и многое другое. Эмия Широ — человек, носивший под броней Темного Братства одежды святого и заказные штаны — помогал многим. Постепенно, его репутация в Морровинде увелиличилась до немыслимых пределов. То разыскиваемый преступник, то известный меценат и благодетель, Эмия Широ как-то неожиданно для себя обнаружил, что стоит над трупом Дагот Ура, а игра так и не закончилась.

Примас Имперского Культа не мог оставить своих подопечных. Рыцарь Имперского Дракона должен был заботиться о подчиненных. Империя была далеко, а метеорит над Вивеком — близко. Да и остальные подопечные, особенно Хабаси, требовали внимания.

В поисках спасения от луны, висящей над крупнейшим городом региона, Широ решил использовать все доступные средства. Хлаалу и Телванни совместными усилиями строили гигантскую башню, которая примет на себя тяжесть метеорита, когда будет достроена. Оставалось только уложиться в сроки, которые истекающие силы Сердца Лорхана еще буду удерживать камень в небе. И успеть самому провести укрепление материалов башни до того, как вес маленькой луны обрушиться на эту конструкцию.

Отдельной программой шла эвакуация. Солстхейм, как и территория Редоран, должны были уцелеть в случае извержения Красной Горы. Именно поэтому, наплевав на сопуствующие жертвы, Эмия Широ заставил чокнутых милитаристов забыть на время распри Домов и начать рыть бункеры и убежища по всей территории от Сейда Нин до Хуула.

Сам Широ искал другие способы спасения. Снаряжал охотничьи команды, чтобы добыть души для адского механзима, спроектированного двумя мерами-изобретателями. И рыскал в руинам — даэдрическим, двемерским и непонятно чьим на Солтсхейме, ища спасение. Любой инструмент, способный дать силу уничтожить метеорит — или увеличить объем маны колдующего в достаточной мере, чтобы Широ мог призвать Эа и стереть угрозу, которой суждено было уничтожить город имени мертвого бога мертвого Трибунала — все, что угодно, чтобы спасти большее число людей, меров и зверолюдей.

Здесь, в этих двемерских развалинах с непроизносимым названием (собственно, характерным для любых двемерских и даэдрических руин), Широ расчитывал найти чертежи чего-то, названного "атронным коллайдером" — устройства по массовому призыву и переработке на камни душ атронахов. По непроверенной гипотезе, именно такой, в свое время, уничтожил Атмору, когда сотни тысяч инеевых атронахов вырвались на волю, сковывая земли людей льдом.

Увы, эти развалины, очевидно, были захвачены до того, как двемеры мистическим образом исчезли. Библиотека — по легенде, одна из богатейших во владениях Кагренака — стала засыпанной пеплом и потрескавшимися черепками залой, где по лужам расплавленного металла бродили огненные атронахи и дремора, вызванные штурмующими город кимерами и забытые тут с концами. Широ, вынужденный обучиться археологии, даже узнавал характерный почерк призывов семьи Сота.

Единственным стоящим трофеем оставался меч, изготовленный в местных мастерских. Громадный двуручник, дизайном гарды и рукояти напоминающий двемерский клейморы, не имел клинка. Вместо него было нечто, напоминающее бензопилу — две вытянутые пластины, между которыми выглядывали острые зубья бронзового цвета. Две пластины, украшенные гравировкой с танцующими лошадьми, в почитании которых живущие в бункерах и катакомбах двемеры замечены не были.

Жизнь как и прежде напоминала игру. Во всяком случае, Широ, как и прежде, вызвал окошко, в котором описывались свойство и название очередного экспоната его коллекции.

— Отдам кому-нибудь из своих. Точно не Дариусу — тому бы подошел топор. Может, Матиусу?

С этими словами, Широ Эмия убрал Бритву Мехрунеса и Умбру в ножны, закинул Меч Дружбы Двемеров за спину и отправился в обратный путь.

— Блин, когда же эти бури во Внутреннем Море закончатся? Или мне действительно придеться стать спасителем всех жителей острова просто потому, что больше некому?

Эмия Широ встряхнул руками, кастуя заклинание школы Мистицизма.

— По фигу. Если уж решил быть спасителем человечества, то надо соответствовать.

"Возврат" унёс, пожалуй, самого влиятельного разумного в Морровинде, обратно на базу.

И никто пока не знал, что потерянное оружие, украшенное изображениями миниатюрных лошадей, пегасов и единорогов, меч, опасно близкий к домену Мефалы, вышел в свет.

Меч, который попал в прорыв дракона, чтобы свалиться в руки Умарилу Неоперенному, собирающему вместе силы городов своего народа, чтобы вместе, дружескими усилиями, отбросить орды алмалексианских дикарей, заковав лысых обезьян в рабские цепи, где им самое место.

Меч, который свяжет вместе двемеров-изгнанников, что пойдут за своим предводителем и другом Роуркеном прочь от Красной Горы. У них не будет энергии Сердца Лорхана. У них будет лишь нехватка всего.

Впрочем, как у всех них. И айлейдов Умарила Неоперенного. И двемеров Роуркена. И Братьев Бури.

Но у них все получится. Они все соберутся под знаменами Умарила, айлейда с Мечом Дружбы.

Они пройдут через все опасности. И выстроят города там, у последнего моря, где упал молот Роуркена, короля-друга, двемера-с-цепным-мечом.

Они сбросят с глаз наваждение имперской пропаганды. И под лозунгом защиты веры в Талоса, вколотят гвоздь в гроб империи, основанной им.

Они сделают это вопреки здравому смыслу. Они сделают это, имея в избытке лишь один ресурс. Но им этого хватит с лихвой.

Ведь Дружба — вот истинная Магия, верно?

Флаттершай подтверждает это!

Во глубине имперских руд...

... в тюряге чахлой я томился.

Какой знакомый потолок.

... и семизубый даэдрот...

Серый камень стен, помнящий, наверное, еще те времена, когда наверху, в ББЗ, заседали айледские старейшины.

... В Забвенье тихом мне явился...

Ирония судьбы! Когда я тут появился, наверху заседали людские чиновники, потомки воителей, выгнавших из Башни ее прошлых хозяев.

... Принес он шалкову смолу...

Потом здесь как хозяева недолго просидели очередные меры. Вскоре, людишки их выгнали, и в трон потомков Талоса, уместил свою полководческую задницу, Тид Мит.

... И душу, алчущую знаний...

Но для меня ничего не изменилось.

... И кровь по мерскому челу...

Все так же сидеть здесь, в казематах под ББЗ, специально выстроенных для того, чтобы удерживать существ навроде меня.

... Струилась алыми ручьями...

Кто я? Хороший вопрос. Ведь такие, как я — это, в сущности, крайне редкое явление.

...Принес — и ослабел, прилег...

Пожалуй, даже перекаченные силой смертные, засчет людской веры ли — как Тайбер-Талос, или украденной энергии полумертвого бога — как вся четверка "богов" бывшего Трибунала, — встречаются чаще.

... У ног плененного владыки...

Впрочем, они, как ни странно, никогда не торопились появляться здесь, в центре Тамриеля. Быть может, потому что знали, чем это им грозит? Здешняя тюрьма, наверное, удержит любого.

... И пал мой верный даэдрот...

Пожалуй, мне известен лишь один мой, скажем так, соплеменник. Подземный Король, соборная сущность из нескольких могущественных смертных. Нас вообще, если подумать, много объединяет.

... Не в силах сбить тугие цепи...

Мы оба — аномалии, сущности смертных, слившихся воедино по прихоти судьбы и ради достажиения общей цели. У нас обоих неоплаченный счет к Империи. И мы оба пытались уничтожить соплеменника.

... Но я его из тьмы вернул...

Вот только он, надеюсь, мертв. А я так и сижу на этой каторге.

... Скормил слуге остатки мера...

Все началось с Ягара Тарна. Нет, честно, сильный был человек. Во всяком случае, я слышал лишь о четырех смертных, обладавших властью оставить после своих действий столько последствий.

... И ожил верный даэдрот...

Как бы там ни было, Ягар Тарн решил стать королем. Зачем это было нужно магу такой силы — другой вопрос. Возможно, все дело во внедренных в детстве комплексах — потому что иначе маг его интересов мог бы пойти по пути Маннимарко, став чем-то, способным вырасти до Принца или Бога.

... И вновь в Войну втравился смело...

Итак, для своих целей, Тарн достал где-то Посох Хаоса. Как известно, хорошую вещь таким словом не назовут.

... Ступай, мой верный даэдрот...

Впрочем, возможно, все дело не только и не столько в Посохе Хаоса. Возможно, повлияла божественная воля, стремление Талоса защитить свое детище, либо извечные развлечения Шеогората, Мефалы и Ноктюрнал, которе способны плюнут в чужой суп просто из любви к искуству.

... Освободи меня из плена.

Как бы там ни было, появился я — непонятное существо, в голове которого билось его предназначение — победить Ягара Тарна и разломать Посох Хаоса.

Да, стих не получился. Ритма нет, рифма убога, плюс постоянная тавтология, не говоря уже о смысле. Цвет не выдержан, горизонт завален. Плохонько получилось. Даже хуже, чем кантаты Вивека.

И вот, стоило мне расправиться с магом, как свет померк. Отработавшую свое фигуру оставили здесь, в чем-то средним между тюрьмой и гигантским камнем душ, созерцать посеревшие плиты потолка, сочинять плохонькие стишки и слушать, как медленно растет плесень и лишайник, подтачивающие конструкцию. По моим расчетам, Эре к Восьмой, проблема моего заключения решится сама собой.

Стоило мне понять эту нехитрую истину, успокоиться и начать придумывать себе новые развлечения, как мои тюремщики показали, что айлейды, строившие тюрьму, не ограничивались заключением. В принципе, логично. Тюрьма, способная сдержать десятки сущностей, имеющих аж треть от силы материального воплощения Принца Даэдра, просто обязана как-то окупать свое содержание.

Если вкратце, по мне отработали призывом. Вот я был лежащим в тюрьме победителем Ягара Тарна, а стал безымянным заключенным, следующим куда-то в Хайрок. Причем, что характерно, даже разум мой изменился. Вторая сущность, призванная в меня, временно перехватила управление. Ее стремления стали моими стремлениями, ее слабости стали моими слабостями.

Я словно вновь стал отвратительно смертным. Как ребенок, играющий в "Шор и ельфы", только наоборот.

И даже мои попытки вырваться привели к прямо противоположному результату. Прорыв Дракона, инициированный Септимами, привел провинцию к покорности. А меня — к новой отсидке.

Пожалуй, это было даже больнее, чем в начале приключения. Я словно переступил какую-то черту, одежды смертного тела трещали, разрываясь от силы, рвущейся изнутри. Хризамер стал продолжением руки, душа Маннимарко была окутана путами "Захвата", и даже Нумидиум, "механический бог", автоматон, сравнимый по силе с воплощенным Мехрунесом, был готов подчиниться мне...

Серый камень потолка, сила, текущая в крови, и медленный рост плесени, разъедающей мою тюрьму. И мне остается только лежать, впитывая опыт вылазки и пытаться понять, что изменилось во мне.

В следующий раз, я был готов. Вернее, думал, что был готов. Все же, одно дело, ждать визита еще одного существа, наподобие того героя, уже переваренного и присоединенного ко мне, первому. А другое — перехватить управление подделкой под пятого псевдобога Трибунала. Одеть подобие Нереварина на себя, точно костюм придворного, скрывающего ассасина Братства.

Знаете, как это обидно? Уничтожит троих из этой пятерки, добиться статуса, по сути, наместника Империи, Культа, двух Великих Домов, возглавить церковь Трибуналы (мной же и уничтоженного, о, горькая ирония!), собрать коллекцию даедрических артефактов и...

Снова оказаться в казематах под Башней Белого Золота.

Пожалуй, с моим разочарованием в жизни, могло бы справиться только злое удовлетворение, посетившее меня в следующий раз, когда воля этой тюрьмы, вырывала из меня мандат Шеогората. Да, я снова потерял накопленные силы, артефакты и многое другое. Я снова возвращался в постылые казематы. Но там, над имперским городом, в схватке Дракона Времени и Принца Разрушения, выгорала кровь Септимов. Тех, чью династию я спас. Тех, кто заточил меня в тюрьму за спасение их смертных жизней. Тех, кто поработил меня, используя как цепного пса против Маннимарко, Подземного Короля, Трибунала и многих других.

Наконец-то я убедился, что могу влиять на мир.

Кто сказал, что я, тот, кто уже переварил память своего третьего воплощения, качественной подделки под воина и интригана, объединившего племена в Один-Клан-под-Луной-и-Звездами, не могу заказать канцлера Окато?

И спасибо тебе, Маннимарко. Ты очень удачно собрал в одном месте своих потенциальных единомышленников. Высших эльфов, отчаянно желающих вернуть своему народу самоуважение, втоптанное в грязь, когда Первый Септим покорил острова Саммерсет, а затем возвысился до уровня божества.

И все же, когда к моей сущности подселили пятого, любопытный гибрид смертного и дракона, я все еще не смог сразу отвоевать себе свободу.

И все равно, я получил особое удовольствие, нанизав на клинок Мефалы очередного императора использующей меня Империи.

И теперь, лежа на каменном полу и ожидая, когда ко мне подселят шестую личнику героя, я задаю себе вопросы.

Куда меня пошлют на этот раз?

Разрушил ли я империю, как надеялся, или надо нанести еще один укол?

И что освободит меня раньше: золотые святоши, мои собственные попытки, или плесень, методично разъедающая камни фундамента? Или это будет тот каджит, слишком чатсо оказывающийся в нужном месте и в нужное время?

Я буду ждать. И, быть может, не в шестую, а в седьмую, или даже девятую свою вылазку, я убью последнего из Септимов и уничтожу свою тюрьму. И решу, что же мне делать дальше.

Призывы

Я как обычно лежал на буфете, и свет свечей отражался от моего голого, намазанного маслом, тела, бросая блики на лицо партнера.

Больше всего меня бесило, что Ри, как обычно, оставил меня тут, на буфете, и ушел чертить фигуру.

Впрочем, надо начать сначала. Полагаю, тут следует называть мое имя, но я как-то не удосужился им обзавестись. Как-то, во время бытия призраком, мне оно было не слишком нужно. Сначала не было собеседников. Потом, конечно, появился напарник, но нам для общения как-то хватало личных и притяжательных местоимений. Тот факт, что я обрел тело, как-то ничего в этом отношении не изменил.

Партнер по-прежнему продолжал меня прятать от окружающих, лишь изредка моя и намазывая маслом, проявляя, таким образом, свою заботу. А еще пару раз велел вокнуться в какое-нибудь живое существо. В общем, ничего интересного.

Пожалуй, для отдельных тугодумов, стоить пояснить. Я — меч. Да, разумный. Относительно, ибо абсолюта в этом мире не бывает. Во всяком случае, я так утверждаю с высоты своего опыта в несколько лет существованияя в окружении малолетних магов, престарелых великанов и прочей шушеры.

Впрочем, о том, кто меня окружал, не подозревая даже о моем существовании, можно узнать из книг. Думаю, лет через сорок они увидят свет. Кто-то же напишет биографию моего партнера? Ищите книгу наподобие "Из тьмы во мрак: история падения", "Великие директора Хогвартса" или даже "Детство Министра".

А может, и скромное "Жизнь некроманта".

Впрочем, это все к делу не относится. Куда важнее, чем занят мой партнер сейчас.

А сейчас он чертит четырехмерную, циклически изменяющуюся, что-то-там-грамму. Ибо надо.

Как-то так получилось, что сейчас, закончив второй курс этого их Хогвартса, партнер озаботился дополнительной защитой нашего жилища. Видимо, нахождение в дальних окрестностях города с неофициальным названием ассенизационно-инсектоидного толка*, как и минные поля, были признаны недостаточными мерами защиты.

Для начала, мы перебрали цивильные и традиционные варианты. Фиделиус никак не мог претендовать на звание основного средства. Да и сложность его, вместо с предполагаемыми затратами, делали его использование на данном этапе нереальным. Быть может, потом, через пару лет...

Впрочем, прикрыть окрестности дома типовыми рунными камнями с конструктами отвлечения внимания, вполне удалось. Есть подозрение, что комбинация чар отвлечения внимания и растяжек, способно погубить пару-тройку беспечных магов. Хотелось же, чего-то более реального.

От идеи поселить рядом стаю оборотней, со скрежетом зубовным, пришлось отказаться. Где их достанешь, этих оборотней? Да и лояльность обеспечить — та еще задачка. Да и возможные проблемы с Министерством того не стоят...

... как и вариант с инфери или нашими зверюшками. Не то, чтобы мне или Ри было бы жалко пары десятков ординаров, чтобы наготовить из них тварюшек, в конце-то концов, человеку свойственно ходить со смертью за плечами... однако риск получить визит роты армейского спецназа или нескольких боевых групп аврората того не стоил. Быть может, потом, когда лесок будет скрыт Фиделиусом...

С демонами или какими-нибудь призрачными тварями, связываться тем более не хотелось. Литературы по профильным дисциплинам найти не удалось (не то, чтобы Ри искал), да и предполагаемые риски того не стоили.

Магические ловушки требовали навыков и богатой фантазии. Учитывая, что нам удавалось летом сделать по одной чародейской мине в неделю, обеспечение периметра безопасности потребует еще лет шестьдесят.

Магия Пространства, которую мы чаще называли Первой, была чрезмерно энергозатратной. Хотя идея построить портал между Антарктидой и Конго, чтобы поставить там ветряк, до сих пор являлалась мне в мечтах.

В конечном счете, мы остановились на идее призыва и воплощения. В сущности, гибрид Первой магии, и волшебства Воплощения, которое мы называли Вторым. Берем чью-то сущность, призываем, воплощаем тело, соответствующее законам этого мира, и вуаля.

Ага, как же.

Для начала, чтобы кого-то призвать, нужно найти, где он находится. Гипотетический Центр, он же Свет Калейдоскопа, он же Начало Веера, он же Сердце Сферы, Акаша и так далее, место, где сходились пути невообразимого числа самых различных вселенных, находился, как водится, бесконечно далеко. А для того, чтобы достучаться до этого места и вытащить оттуда нечто нужное, требовалось затратить приличное количество энергии.

Было подозрение, что, используй мы другую теорию в своем чародействе, потребовалось бы иссушить всю планету посредством орбитальной геостационарной гептаграммы. Или, напротив, Ри шагнул бы в Акашу еще в детстве, просто не расчитав энергии при попытке аппарации. И мы бы сгинули тут же, ибо нефиг лезть в Сорок Две Координаты, не помыв руки в трихлоруксусной кислоте.

Впрочем, Всеобщий Исток с ней, энергией. Теоретически, силы должно было хватить. На крайний случай, включились бы энерговоды, и в Британии появилась бы новая Сахара, в лучших традициях "Мира темной звезды", а точнее, Атхаса. В самом крайнем случае, оставалось вспоминть фразу про то, что "быть магом, значит ходить со смертью за плечами", которую мы расширяли до "человек ходит по жизни со смертью за плечами".

Еще оставалось решить, кого — или что? — призывать. Даже известные нам миры были полны довольно своеобразных претендентов.

Первым делом, были отвергнуты кандидатуры различных тузов. Сдержать в случае чего кого-то из титанов магии, вроде Зелретча, Люция или недоброй памяти, Сон Гоку, не представлялось возможным. Тем более, не факт, что подобных существ было бы возможным призвать и воплотить. Подобные кандидатуры хороши, если хочешь вызвать Конец Времен, пусть даже и собственной жизнью. Впрочем, для этого случая, вполне можно просто призвать пару тонн антивещества ценой осущения ближайшего города.

По сходным причинам, мы отбросили идею призыва артефакта. Все эти Сильмариллы, Сердца Лорхана, Ложи Хаоса и рочие Камни Зла, были предметами крайне своеобразными, предположительно, обладавшими своей собственной волей и довольно извращенным разумом. В сущности, речь шла о магической форме жизни, призывать которую следовало руками не слишком ценных учеников, где-нибудь в мире, медленно падающем на черную дыру.

Эмия Широ, рациональная версия паладина. Инетерсные магические способности, некоторая верность слову, отногсительная психическая стабильность. Не подходит. Слишком дорогой призыв, плюс нет гарантий лояльности. Еще посчитает, что мы несем угрозу миру, и вообще, убив нас обоих, он спасет трех каких-то левых людей.

Мато Сакура. Ага, очень смешно. Такая "мамочка" — это похлеще Беллатрикс будет. Хотя инетересно было бы проверить, что будет, если на нее, находящуюся в режиме одержимости, одеть диадему Ровены-Кандиды?

Где там координаты подходящего мира и ученик, которого не жалко?

В общем, не надо трогать подобные миры. Там все какие-то странные. Либо верны своим своеобразным кодексам, а не потенциальному призывателю, либо их хозяев преследуют довольно своеобразные неприятности. Понятно, почему Ри даже и не подумал призывать какого-нибудь Диармайда или Кухулина. Не успеешь отвернуться, как он "возьмет на копье" подругу работадателя.

Узумаки Наруто. Гибрид Мато Сакуры и Эмии Широ. "Всех спасу" плюс демон в пузе. Нет-нет нет!

Да и вообще, где в том мире найдешь гарантированно верного, полезного при охране территории, сильного слугу?

В топку. Всех магов в топку. Магия, лояльность призывателю и рациональное мышление — несовместимы.

Мы перебрали больше сотни вариантов, пока не определили того, кто нам подошел бы. Выходец их технологического мира, никогда не замеченный в прямом предателстве. Сильный, верный, предположительно, дешевый при призыве. Если правильно выбрать мир-прародитель, то он придет, имея минимум привязанностей.

Потерявший возлюбленную, предавшую его.

Потерявший друзей, погибших в ходе его войны.

Только язвительный коллега по работе, с натяжкой считающийся приятелем. И шеф, во многом, и втравивший его в сущий кошмар.

Простившийся с жизнью, простивший все долги. Напичканный боевым опытом и оружием, боец по жизни.

Не было ни вспышек света, ни разноцветных дымов. Все эти эффекты бывают, только если энергия уходит на ненужную работу. Просто энергия ушла на постоянно меняующуюся фигуру. Короткая вспышка открывшегося портала, тело ,наливающееся материальность.

Короткий посыл магии заставил грудную клетку призванного сжаться. Мгновение спустя, из его рта ударил поток воды. Ри подскочил к нему, быстро накладывая чары диагностики. Мне не требуется слышать слова, чтобы уловить эхо его мыслей.

"Сердце работает нормально, все импланты не сбоят. Защита от ЭМИ гасит и магию. Дыхательные пути очищены. Хорошо"

— Эннервейт.

И отойти, ожидая, пока призванный очнется.

— Адам Дженсен?

— Да. Где я?

— У меня в доме. Будешь моим отцом?

*Мухосранск

Живая Магия

Гарри Поттер, не помня себя от ярости, пробежал по этажу. На дрожащих от гнева ногах, ничего не видя перед собой от снедающей его ненависти, он три раза прошел коридор из конца в конец, после чего нырнул в появившуюся в стене дверь — темное от времени дерево, обитое полосами кованного железа, надпись над аркой — "Suum cuique".

— Они все меня предали — распинался Гарри, метаясь по Выручай-комнате — Рон, который получал деньги за дружбу со мной. Грейнджер, продавшаяся за книги.

Предатели! Кругом мерзкие предатели! Уизли грабили меня!

Издав воинственный вой, полный разочарования и бессильной ярости, он ударил ногой ближайший стул. Тяжелое изделие мебельщиков шестнадцатого века (магическая реплика) отозвалось тихим стуком. Гарри же покатился по полу, сжимая пострадавшую ногу и воя от боли.

Наконец, все слезы были выплаканы, все слова сказаны. Гарри задал себе один из великих вопросов, вопреки классикам ,неимевших национальности.

В том, кто виноват в его бедах, Гарри не сомневался. Виноваты были все.

Именно поэтому, было непонятно, что делать дальше.

Гарри не строил перед иллюзий. Скоро его начнут искать. Комната-по-Желанию не станет защитой. Если Амбридж неделю назад смогла их выколупать отсюда, то что говорить о Вульфрике-Брайане-Ворюге-Дамблдоре?

— Но это ведь Выручай-комната, правда?

Осененный гениальной мыслью, Гарри поднялся с пола и посмотрел себе под ноги. На выложенную на полу многолучевую звездю, заключенную в двойной круг. Между окружностями шла надпись, выполненная почему-то на современном английском.

"Магия, Великая и Живая, взываю к тебе"

Воодушевленный, Гарри словно прыгнувшим в руку ножом, разрезал ладонь, позволяя крови стечь в желобки, составлявшие ритуальную фигуру.

Теперь он отомстит! Магия откликнется на его зов, покарает обидчиков. Ведь он — сирота, брошенный всеми. Всеми преданный. Если и есть в мире справедливость, то она должна быть на его стороне.

Словно сами собой, ложились на язык катрены заклинания. Мерно звучал речитатив. И с каждым словом, Гарри все сильнее чувствовал охватывающее его — нет, не смирени — ожидание справдливого возмездия.

Всем.

Волдеморту, убившему его родителей.

Пожирателям Смерти, убийцам, насильникам и рабам Темного Лорда.

Дамблдору, из-за которого погибли его родители, отправившего его к ненавистным родственникам, бросавшего Гарри каждый раз, когда приходило время убивать очередное чудовище.

Уизлям, подлым предателям, лживым друзьям и так далее.

Малфоям, испортившим школьные годы.

Всем.

Магия пришла. И осудила.

В английской глубинке задыхалась от краткого общения с существом иного порядка, чета Дурслей, отныне обреченная рожать исключительно магов и получившая иммунитет к любым возможным противозачатоным средствам.

Срочно вел жену на супружеское ложе Люциус Малфой. Ему была обещана отсрочка на два года, прежде чем наступит крайне мучительная смерть от магической гангрены, полученной в качестве расплаты за все хорошее. Впрочем, он был не в обиде. За обещанное Малфоям благословения плодородием сроком на одно поколение, иные чистокровные волшебники, приносили в жертву целые страны.

С недоумением смотрел на Молли Уизли и своего козла Аберфорт Дамблдор. Да, никто в здравом уме не смог бы поверить, что произошедшее является волей Магии, а не результатом применения кое-каких заклятий.

Теперь любителю накладывать на козлов заклинания (и не только) предстояло как-то эвакуировать в Грецию будущих детишек Молли. А нефиг будущей матери сатиров было в таких количествах зелья варить!

Превращались во что-то непонятное от передоза собственной продукции, наготовленной за последние семь лет, близнецы Уизли.

Многие испытатели их всевкусных сладостей, забастовочных завтраков и прочих БАД, с негодованием разглядывали метки на лбу, складывающиеся в слово "идиот".

Много чего случилось в тот день. Каждый получил что-то свое. Как, например, Артур Уизли, ставший единственным представителем оленекентавров (размах рогов семь метров!).

С каждого спросили по способностям, каждому раздали по заслугам.

Кто-то, потеряв мантии, бороду и очки, проталкивался через родовые пути простонародной дроу. Впрочем, одна палочка у него оставалась. Как и шанс одеть мантию ученика Магика.

Кто-то, утерев выступивший на чешуйчатом лбе пот, побежал сдаваться в монастырь. Забегая вперед, красноглазый монах Фрайдэй Волдэм Орт вписал себя в историю как один из ведущих философ-буддистов двадцать первого века, исключительно силой слова освободивший Тибет, бывший советником трех далай-лам и прочая, и прочая.

Где-то бегал за своим хвостом, потерявший хозяина, верный пес Дамблдора по кличке Блэки.

Кто-то смотрел на кислую рожу своего двойника. Где же справедливость, если одному из них — фамилия матери, род и темная метка служения ушедшему в монахи Лорду, а другому — крикливые дети и ставка преподавателя?! Где же она, если одному — привычная стабильная работа, а другому — пустые сейфы и рабская печать верности обезумевшему хозяину?

Каждый из них сказал ровно два слова. Каждый был столь же быстр, как и другой. И даже на пол кабинета декана Слизерина, они упали одновременно, с общим, на двоих, стуком.

А на полу Выручай-комнаты, окончательно потеряв разум, которым и так не больно-то пользовался, ползал маленький червячок. У него не было ни сомнений, ни сожалений, ни колебаний. Ни друзей, ни врагов. Право слово, не так уж плохо для того, кого по жизни вели, как телка на веревочке.

Последствия пакости: другой меч. Арка первая: Лёд и клубника

В который раз, Ичиго видел сон.

Асфальт ночной улицы упирается в лоб, но он не чувствует его прикосновения, только холод. Быть может — от ярости и разочарования, вечных спутников поражения и чувства собственного бессилия. Быть может — потому что это просто сон, воспоминание, отраженное внутрь разума.

Холод ночи за спиной успокаивает нежными объятиями пухлых рук ночи и ветра. Холод асфальта расплывается по лбу ледяной гладью.

Ичиго хочет задрожать от холода, отпрыгнуть от ледяной плиты, но не может. Он скован морозом, окоченел до такой степени, что даже дрожать не может. Да что там — он так промерз, что даже вздохнуть не может. Лишь чувствует, как примерзают к асфальту лицо и грудь, как холод щупальцами проскальзывает вниз, к животу, как онемение ползет по предплечьям. Как пухлые руки ночи уже не обнимают, а толкают его вперёд, в бушующую серую метель.

В Дыхание Зимы.

Асфальт рывком приближается и проходит сквозь него вспышкой того хлада, что обжигает ярче огня. Позади остается боль потери и унижение поражения, нахальный ананас и надменный аристократ.

Лед — не ожигающе холодный, а несущий приятную прохладу включенного в жаркое лето кондиционера — окружает его. Светло-серая, почти белая, земля под ногами. Ледяная равнина, простирающаяся вдаль, до окружающих ее гор на горизонте.

И спиральный шпиль цвета льда впереди, в центре равнины.

Ичиго делает шаг вперед — всего один. И начинает подъем вверх, постепенно забирая влево, навстречу спиральной ленте спуска.

Лед легко ложится под ноги, не скользя и не ударяя по подошвам. Ветер, ласковый прохладный ветер, которого не может быть здесь, на неизвестной высоте над равниной, нежно играет с отросшими волосами.

Ичиго делает шаг за шагом, спокойно и мерно поднимаясь к вершине шпиля. По правую руку открывается вид на окружающий пейзаж. Сероватый лед равнины и горы, защищающие ее, остались позади.

Он не видит, что там, за горами. Его это не интересует. Есть лишь марш вверх и против часовой, к началу.

Вершина шпиля — это круглая площадка с зубчатой стеной, делающей ее похожей на корону. Ичиго делает шаг вперед, к тому, что манит его. К правильной форме ледяной глыбе, внутри которой угадываются человеческие очертания.

Увидев слева отсебя нечто, невписывающееся в знакомый пейзаж цвета льда, он поворачивается.

И встречает взгляд человека, закованного внутри ледяной плиты — одной из тех, что, сплавленные в монолит, составляют этот шпиль.

Свой взгляд.

Ичиго рванул вверх, еще не открывая глаз, чтобы проснутся уже сидя, задыхаясь от невыносимого жара. По спальне, отдаваясь близким и почти неощутимым эхом в голове, расдвигая массы тяжелого, душного воздуха, разносится громкий шепот.

— Это лето меня заколебало.

Он потянулся, провел рукой по волосам, в темноте казавшимся серыми, прогоняя остаточную тяжесть скверного сна.

Часы показывали пять утра. Самое обычное пробуждение, ставшее привычным за две недели, прошедшие с исчезновения Рукии. Воспоминание о той ночи, равнина, шпиль, гляделки с отражением и пробуждение в душной комнате на границе ночи и утра. Как обычно.

Включив свет, Ичиго взял со стола оставшийся с прошлой ночи справочник по внутренним болезням и начал читать.

Ни капли эмоций. Почти никакого художественного смысла. Тяжелый язык и почти не поддающийся его пониманию текст. То, что надо, чтобы забыть об окружающей духоте и Кучики Бъякуе. Часов так на двадцать.

Утро было стандартным. Таким же раздражающим, как все в последнее время.

Солнце нежными касаниями раздражало открытые участки кожи, несмотря на полагающуюся утренним лучам мягкость. Свет его, попадая в глаза, превращался в боль, рисующую расположение сетчатки двумя чашами ослепительного жжения.

Казалось, одежду сшили из мелкой наждачки, раздражающей кожу без оставления компрометирующих царапин.

Итак было во всем.

Если запахи — то такие, что от резкой вони перехватывает дыхание.

Если свет — то выжигающей боль в глазах и раздражающий кожу.

Звуки, бьющие по ушам и вызвающие мимолетное, но повторяющееся, желание сжечь все машины и перебить всех людей.

Ичиго пошевелил лицом, отлепляя приклеившиеся к зубам губы. Последнее время организм, похоже, экономил на слюне.

Идя по городу, превратившемуся в кричащий, вонючий калейдоскоп вспышек красок, звуков и боли, он отстранялся от окружающего мира, чтобы не сойти с ума.

"Пожалуй, стоит сходить к Урахаре. Наверняка, это последствия удара меча"

Определившись с целями, Ичиго продолжил путь в школу.

— Ичиго-кун, как я рад вас видеть — Урахара был банален. С этим веером, панамкой в тон и вечной улыбочкой, он словно специально вызывал желание ударить его.

— Вы все же решили поучаствовать в операции спасения Рукии-тян?

Ни в какой "операции спасения" Ичиго, разумеется, участвовать не собирался. Быть может, следующим утром после инцидента, он мог бы зайти к Урахаре, но первый сон, где воспоминание плавно переходило в восхождение на ледяной шпиль, был слишком новым опытом, чтобы Ичиго смог пойти куда-либо.

В первую неделю всем, на что хватало его сил, была иммитация нормальной жизни обычного японского школьника. Насколько она может быть нормальной у одного из трех детей в неполной семье с единственным родителем-придурком.

А затем, часу в шестом утра субботы, снова переживая события сна, он понял кое-что о Кучики Рукии. Также можно сказать, что он посмотрел на проблему под другим углом.

Жил был хулиган и придурок Куросаки Ичиго, чуть более вменяемая версия своего папаши. Видел призраков, дрался с хулиганами.

А затем в дом к нему зачем-то забрался дух иного рода. Самозванная шинигами, первым делом связавшая его ровно за минуту до того, как их дом начал крушить некий "пустой".

Интересное совпадение, неправда ли?

Возможно, Рукия сказал правду. Она сражалась с пустым, защищая от него живых, нормальных, людей. Сковала случайно попавшегося ей медиума, чтобы не путался под ногами. И, поняв, что проиграла, ухватилась за шанс выжить и выполнить свой долг. Создала его, "временного шинигами" Куросаки Ичиго. Что ей двигало — жажда спасения своей шкуры или желание спасти окружающих — не так уж важно. В любом случае, она потеряла силы (или изобразила их исчезновение), после чего обязала свежесозданного временного шинигами, выполняь ее работу.

Как это называется? Рабство? Мошенничество? Вира за спасение его, Ичиго, и всей семьи Куросаки, жизней?

И стал бы пустой есть почти нормальныз людей, если рядом лежала такая сильная, уже раздразнившая его, поверженная им, шинигами?

И может ли быть, что их семья как раз и была приманкой, на которую Рукия ловила пустого?

Или, быть может, она напала на него ещё до встречи с Ичиго, и убегала, проходя сквозь стены и путая следы? По крайней мере, это объясняло, зачем она прошла внутрь помещения, ограничивающего обзор и свободу маневра. Быть может, она и в бой-то кинулась только потому, что потратила время, бестолково объясняя Ичиго свой визит и связывая его этим "бакудо"?

Как никогда раньше — даже сильнее, чем при прошлых переводных экзаменах — Ичиго чувствовал свою недостаточную информированность.

— Мы вас уже заждались — продолжил тем временем Урахара.

— Я к вам... — начал было Ичиго, но тут же замолчал. Объяснять что-либо свистящему ветру было бессмысленно.

Посмотрев вниз, на неторопливо приближающуюся к нему землю, бывший временный шинигами, любящий брат, вечно недовольный сын, верный друг и далее, и прочая, постарался расслабиться и уйти с достоинством.

Он не успел. Земля — если можно былдо назвать так что-то, похожее на ощупь на "плоть" шинигами и ее бакудо — рывком приблизилась.

— Что это было? — спросил Ичиго со дна ямы, очевидно, выбитой им при падении.

Его взор был прикован к двум вещам. Цепи, выходившей из его груди и поднимавшейся куда-то вверх, в небеса. И таинственного человека (впрочем, человека ли?) по имени Урахара Киске, стоявшего на краю ямы.

— О, видишь ли, Ичиго-кун, удар Кучики Бъякуи разрушил такие части двоей души, как "звено" и "сон". Без них ты не сможешь использовать энергию в достаточных количествах, чтобы быть шинигами.

Приди ты раньше, восстановление прошло бы по более традиционной технологии. Но пришлось использовать экспресс-методику. А теперь пришло время восстановить зампакто...

— Я не просил... — начал было Ичиго. И замолчал в тот момент, когда Урахара тростью разбил цепь, уходящую от тела сына семьи Куросаки в небеса.

— Советую найти в себе зампакто до того, как цепь пожрет семя и ты превратишься в пустого — сказал Урахара и исчез.

"Меня не слушают и не спрашивают. Просто калечат, как им вздумается" — подумал Ичиго.

Где-то в душе — видимо, в том месте, откуда росла цепь — поселилась грызущая боль.

— Хех, похоже, скоро одним пустым станет меньше.

Услышав голос, полный превосходства и хамской наглости, Ичиго посмотрел вверх, в сторону сидящего на корточках красноволосого мальчика.

— Ты кто?

— Дзинта. Впрочем, к чему тебе это знать, пустой?

— Пустой? Я велочек... то есть, человек — поправился Ичиго, поняв, что начинает заговариваться.

— Что, уже язык забывать стал? Не беспокойся, пустой. Ждать осталось надолго. Еще пара звеньев, и ты станешь мозгами на моей крошке.

Равнодушно посмотрев на появившуюся в руке Дзинты шипастую палицу, Ичиго опустил взгляд вниз, к лежащему на земле обрывку цепи.

Его не было. Все, что осталось — это половина звена, выходящего из груди, и превратившаяся в челюсти другая половина.

"Прошло так много времени? Или я недооценил скорость распада цепи?"

— Так что, скоро ты забудешь все, что делает тебя человеком, пустой.

— Я еще человек — повотрил Ичиго, чувствуя нарастающую боль в груди. Или он просто перестал от нее абстрагироваться?

— Да мне пофиг. Ты уже обречен — с пренебрежением проговорил Дзинта — Пустой.

Рывком усиливающаяся боль превратила мил во вспышку обжигающе белого света, мгновение спустя ставшего льдом.

Ичиго не открыл глаза. И не "заставил себя видеть". Также, как и не было никаких спецэффектов в духе "мир внезапно изменился" или медленно проявляющихся перед глазами равнин какой-нибудь Мории с Ородруином впридачу.

Просто последовательность кадров. Яма-Боль огненная — Боль ледяная — Сон.

Ичиго не стал оглядываться — он и так знал, что за спиной начинается идущий направо и вниз спуск, а еще дальше, внизу, растилается во все стороны, кроме верха и низа, ледяная равнина. Все в точности, как в преследующем его сне.

Отвернувшись от пейзажа, Ичиго старательно отвел глаза вправо, подальше от того места, где находится его замороженная в ледяную глыбу копия, и сделал шаг вперед. К центру вершины этого ледяного шпиля, из-за зубчатой стены так похожей на корону. К еще одной глыбе льда, стоящей ровно посередине.

Неторопливо идя вперед и чувствуя, как начинает припекать спину вдруг ставшее теплым солнце, Ичиго проговорил.

— Интересно все же, где я.

В его словах не было вопросительных интонаций. Это просто был...

— В разговорах со мной нет ничего плохого для тебя.

Голос звучал словно отовсюду. Точно шепот призрака в каком-нибудь триллере.

— Да ну? — спросил Ичиго, подходя к своей цели.

— Ты можешь мне не верить. Или нет. Это твой внутренний мир, а я — часть его.

— Значит, я определею здесь правила? — уточнил Ичиго.

— Только пока солнце пустоты не испарило нас.

Действительно, несмотря на окружающий пейзаж, мир, казалось, готовится утонуть в огне. Воздух, еще недавно сухой и исвежающе-прохладный, стал душным и спертым, насыщенным паром. Не требовалось оглядываться, чтобы ощутить, как покрываются испаряющимися каплями и струями влаги окружающие льды.

В голове сама собой возникла картинка. Шпиль, накренивишйся, подточенная стрями превращенного в кипяток льда, падает вниз, на превратившуюся в испаряющееся море, равнину. Остается только вода, затягиваемая дымкой пара, лопающайся поднимающимися вверх пузырями газа. И нет равнодушной ледяной равнины и шпиля в центре. Остается только кипящая под раскаленным багровым солнцем кальдера.

— В таком случае, надо поторопиться. Как твое имя, собеседник?

— Ф:%;N"*. Если ты его не услышал, значит, еще недостаточно понял меня.

— Ясно — ответил Ичиго и вошел внутрь ледяной глыбы.

Солнце над тающей равниной из багрового шара вновь стало белым пятном в пелене облаков.

— Хаха, спекся — в привычной развязной манере проговорил Дзинта.

Оглянувшись, он крикнул:

— Готово!

Урахара неторопливо пошел в сторону ямы с Ичиго. Ведь, будь что-то не так, душа-плюс ведь крикнула ему, чтобы поторапливался, верно?

В следующую секунду, когда голова Дзинты разделилась на две части, Урахара перетек в стойку. Вокруг его трости, перехваченной на манер меча, закружились потоки алой дымки.

Куросаки Ичиго — если в рыжеволосом гибриде человеческой души, шинигами и пустого оставалось что-то, способное претендовать на это имя — стряхнул с клинка безликого, как все асаучи, меча, верхнюю половину головы Дзинты.

Черно-белая плоть пустого осыпалась испарившейся не достигнув земли, пылью. Дыра исчезла. Остался только рыжеволосый шинигами с лицом усталого подростка.

— Достал меня поганец — сил никаких нет — проговорил Ичиго и вытер меч об одежду Дзинты — И должен заметить, что это был очень опасный опыт. Не говоря уже о том, что я не...

— Превосходный результат — ответил Урахара, обрывая речь (наверняка, пафосную, как у Иссина) новоиспеченного шинигами атакой.

Два клинка столкнулись с глухим стуком.

— А теперь — защищайся — проговорил Урахара.

Ичиго почему-то устало вздохнул.

Слева-сверху. Отбить в сторону.

"А я всего-то хотел проконсультироваться по поводу своих снов. Интересно, моим мнением хоть кто-нибудь поинтересуется?"

Низ слева направо. Заблокировать.

Урахара разрывает дистанцию и наносит прямой укол в центр.

Ичиго скручивает туловище, меняет положение стопы, уходя от удара. Наметившийся удар в голову приходится прервать, чтобы блокировать выпад Урахары.

Удар плоской стороной клинка по лицу. Что-то хрустнуло в шее.

Рубящий справа-сверху. Принят на жесткий блок.

Укол в печень. Попытка уклонения относительно удачна. Легкий порез на правом боку не считается.

Ичиго отбивается на автомате, блоками и батманами, уклонениями и разрывом дистанции, не задумываясь. Казалось бы, самое время продумать стратегию.

"Напоминает спаринг с Татсуки. Он играет со мной, превосходя в технике и скорости на недостижимую величину"

Справа на уровне плеч, под углом в тридцать градусов. Парировать.

Блок натыкается на финт. Прыжок назад превращает калечащий удар в длинный порез на предплечьях. Ичиго несколько раз сжимает и разжимает пальцы, проверяя подвижность.

"Не верится, что не выронил меч"

Прыжок вперед. Контратака нарывается на защиту Урахары. Никаких блоков — только постоянное маневрирование и финты. Никакого силового противостояния. Просто любой выпад может закончится очередной попыткой отрубить руки.

Пропущенный укол проходит чуть выше колена. Урахара разрывает дистанцию, уходя от неуклюжего взмаха противника.

Ичиго машинально отмечает тот факт, что, по идее, ему только что перерубили левую бедренную кость. Однако боли или нарушения подвижности почему-то нет. Новая странность этого подвала, наряду с цепями, выходящими из тела, красноволосыми мальчиками с гигантскими брутальными палицами и непонятными нападениями и угрозами.

Удар снизу, в пах. Изменение стойки и отбив клинка Урахары в сторону, туда, где полсекунды назад была нога Ичиго.

Шляпник появляется сзади. Рукоять его меча-трости упирается в спину.

"То самое место!"

— Ты безнадежен.

Рубящий удар заставляет Урахару разорвать дистанцию этим прыжком-телепортацией.

— И что?

Лед появляется перед глазами Ичиго. Он проходит сквозь него, охлаждая и ожесточая разум. Он выходит из пор тела кристалльно-белыми потоками, окутывающими человека с силой шинигами, точно одежда, срываясь ручейками с выставленного вперед клинка.

"Ты успокоился, Ичиго. Мое имя..."

— Я уже устал говорить, но меня вечно что-то прерывает. Я не просил...

Появление за спиной. Меч, пока еще пребывающий в безликой форме, не успевает.

Он только начинает движение, но Ичиго уже получает удары.

"Шея. Почки. Точки у лопаток. Рукопашник"

Ичиго отключается и падает на то, что заменяет на полигоне Урахары землю.

— Пускай Ичи-кун отдохнет.

— Его навыки совершенно недостаточны, Йороучи-сан — слышится почтительный ответ.

— Ой, да ладно тебе ,Киске. Он уже на уровне офицера первой десятки. Этого достаточно.

— Высокий объем реяцу — не все, что нужно для успеха. Тем более, в таком деле.

— Пустяки, Урахара. Зараки живет с этим , и в ус не дует. Или хочешь сам сходит освободить девочку?

— Пожалуй, вы правы, Йороучи-сан. Жаль, что нет времени обучить Ичиго.

— Он так и не пробудил его? Плохо. Но мы ведь и не просим завоевать Общество Душ или поймать Соске. Тащи его в источник. Подлатаем, пока он спит.

Лед. Неужели, такова его сущность?

Удивившись поразившему его спокойствию, Ичиго идет к шпилю. Чтобы его не привело во внутренний мир, стоит забраться в центр.

— Ты меня слышишь?

— Да.

— Кто ты?

— Я представился.

Подавив детское желание наорать на невидимого собеседника, отвечающего предельно лаконично, Ичиго начинает восхождение.

— Что-то важное изменилось с нашей первой встречи?

— Перед выходом на вершину, посмотри налево. Для тебя это будет важно.

— Спасибо. Как-то не думал, что мой внутренний мир — это ледяная пустыня.

— Мир — это отражения нас с тобой. Изменишься ты, и мир изменится вслед за тобой. Изменишь меня, и мир изменится ещё больше.

— Значит, я смогу тут разбить сады и устроить парк развлечений?

— Ты — Король... — собеседник замолкает. То ли недоговаривает, то ли берет паузу — Тебе решать. Я лишь хочу выжить.

— Поэтому ты помогаешь мне?

— Занпакто существует, чтобы с пользой воплощать разрушительные черты личности шинигами. Я хочу жить. И для этого нужно, чтобы ты жил.

— Значит, союзники? Что же ты хочешь от меня?

— Пойми меня. Прими меня. Это и в твоих интересах, Ичиго.

Хмыкнув в качестве ответа, он останавливается. Путь наверх почти закончен. Осталось только повернутся.

Плетеные сандалии, непрактичная и устаревшая обувь, поворачиваются на льду без лишнего скольжения, прилипания или иных неудобств. Видимо, в этом мире, важны его, Ичиго, воля и вера, а не то, на что похоже то, что заменяет ему обувь.

В прямоугольной глыбе льда, правее той, где заморожена его собственная копия, смотрит вдаль замерзшими глазами красноволосый мальчик Дзинта.

— Эй, недоделок, просыпайся.

Не пинок, скорее, толчок под ребра, заставляют Ичиго проснутся и подавить рефлекс, требующий проткнуть обладателя наглого голоса и никудышных манер.

"Так и думал, что Урахара как-то подстраховался на случай, если этот Дзинта пострадает"

— Давай, пошевеливайся. Только тебя и ждут.

"Урахаровский рабоничек совсем распоясался"

Удар ногой оказывается заблокированным. Дзинта в неудобном положении. Одна нога на земле, другая — зафиксирована Ичиго.

— Чего ждут?

— Слушай, да не знаю я ничего. Мне сказали "разбуди и приведи", я и привел. Хочешь, сам иди. Люк в полу, лестница вниз. Не ошибешься.

— Что-то ты наглый после вчерашнего.

— А что "вчерашнего"? Уруру убралась везде, где мне сказали... ой.

Ичиго с интересом энтомолога смотрит на собеседника.

— Для справки. Какой сейчас день недели?

— Как какой? Вторник.

На дворе была суббота. В крайнем случае, очень раннее воскресенье.

— Ясно — отвечает Ичиго и отпускает Дзинту — значит, бекап.

Развернувшись, он уходит в соседнее помещение. То, где, вроде бы, располагался обещанный люк в полу.

"Бежать без оглядки будет немного неправильным. Стоит все же заставить Урахару спокойно объяснить мне, что происходит и что он со мной сделал. В крайнем случае, я просто прерву всякое общение с ним. Невелика потеря"

Если и были вещи, о которых Ичиго, наверное, стал бы жалеть даже на смертном одре, в окружении десятков скорбящих праправнуков, так это о том, что вообще когда-либо обращался к Урахаре. Во всяком случае, сейчас, глядя на Сейретей с высоты баллистической траектории, достойный сын Куросаки Масаки, в этом не сомневался.

Пожалуй, если бы не очевидная разница в боевых качествах, Ичиго дал бы себе зарок отомстить вечно ухмыляющемуся шляпнику, избив его до полусмерти.

Холодок, с той ночи поселившийся в душе, подсказывал, что, возможно, следует проткнуть эту мутную личность мечом, после чего обезглавить. Быт ьможет даже, вначале следует избавиться от кошки. По крайней мере, последние действия Урахары и его черноухой помощницы выглядели, мягко говоря, недоброжелательно.

События последних дней — от ловушки с падением вниз "для реактивации звена и сна души", разрыва цепи, полета через Разделитель Миров с бегом впереди склизкой гусеницы-паровоза (не то, чтобы он запомнил ее научное название) и последующее безумие с ездой на кабанах и проникновении в Сейретей в стиле барона Мюнхаузена — все это было, так или иначе, вызвано действиями Урахары и его ручной некоматы, Йороучи. Больше всего Ичиго бесило то, что он оказался во все это втянут даже не вопреки своей воле.

Его просто не спрашивали. И прерывали каждый раз, когда он пытался объяснить свою точку зрения, пока Ичиго просто не отчаялся что-то обьяснить.

Тот факт, что вместе с ним и Исидой в спасательный отряд запихнули Чада и Орихиме, вообще было за гранью человеческого понимания. Единственная версия, объясняющая привлечение двоих людей с околобоевыми способностями, нулевым опытом и сомнительным потенциалом в профильной области, была озвучена хриплым шепотом, ветром дующим меж ледяных глыб внутреннего мира Ичиго.

Заложники. Гарант того, что квинси и временный шинигами не дезертируют, как только ослабнет поводок.

В пользу этого говорила недружелюбное отношение Исиды к окружающим. Ненавидящий шинигами квинси, которого припахали освобождать осужденную собратьями Кучики Рукию. Это попахивало даже хуже чем кошка, заявляющая "меня не было здесь сто лет, но я знаю человечка, который доставит нас на место", или здоровенный качок, похожий на штурмовика якудза, неумело косплеящего Учиху Саске.

Пожалуй, от дезертирства Ичиго удерживала только общая безысходность и верность перед Чадом. Все же, его и полукровку связывало слишком много, чтобы кинуть старого друга просто из-за того, что он стал жертвой интриг Урахары.

Они парили в небе над Сейретеем. Окутывающая их защита медленно, но верно продавливала купол под ногами. Пожалуй, еще немного, и они упадут куда-то в лабиринт белых улочек, где знающие местность аборигены быстро схватят весь отряд. Ичиго даже позволил себе чуточку помечтать о том, как хорошо было бы сдаться так, чтобы избежать неудобных вопросов и неприятных санкций. Надо как-то обезопасить Чада, себя, дурочку-Орихиме и квинси, свалив всю вину на местных жителей.

И тут, как по заказу, шар генератора защитного поля, зажатый между напряженных, накачанных рук Гандзю Шиба, начал трескаться.

Разделившаяся группа полетела вниз, разрывая потенциальные силы задержания на множество мелких отрядов. Точно профессиональные диверсанты, осуществившие рассосредоточение по всем правилам.

Ичиго покосился на виновника произошедшего, приклеивовашегося к нему каким-то тросом из дузовной силы. На лопатообразных ладонях Гандзю, истаивая сиреневым дымом, таяли отколовшиеся кусочки сферы.

Ичиго вдруг почувствовал желание пырнуть попутчика мечом. Зря таскал, что ли?

Земля приближалась. Лабиринт ломаных синих линий на белом фоне — черепичные крыши и выкрашенные известкой тротуары и стены — приближался под комментарии холодного шелестящего голоса, звучащего в голове Ичиго.

Нет зданий и дорог — синие квадраты и линии на белом фоне.

— Хьюстон, полет нормальный. Братья Марио высаживаются на уровень Сейретей. Dendy forever! Forever young, forever drunk!

Высота падает метров до ста. Становятся видны стены зданий и заборов. Все белое, кроме кровли, почему-то сложенной из синей черепицы.

— Да, да. Миру добавили измерений. Да здравствует формат 16Mb. Sega for Sega throne! Pixels for pixels God!

Земля ударила по ногам, неведомым путем заставив голос в голове заткнуться. Мимоходом удивившись недавней активности занпакто, Ичиго машинально отметил сноровку, с которой Гандзю приземлился. Чем-то напомнило как-то смотренный репортаж о бытие американских десантников, приземляющихся с парашютом чуть ли не по дестяь раз на дню.

Ичиго быстро огляделся. Длинный переулок, с двух сторон ограниченный стенами. Обзоа — никакого. Впереди, метрах в тридцати, то ли поворот, то ли тупик. С такого расстояния не понять.

— Да, мы проникли в Сейретей! Юху-у? — заорал попутчик и только что в пляс не пустился.

"Ну, а дальше-то что, Вергилий"?

— Здесь вы и останетесь — послышалось с другой стороны переулка.

Гандзю замер и повернул голову в сторону поворота.

Их было двое. Первый был лыс, как бильярдный шар, и своим видом вызывал невольное желание срочно проверить, сколько денег в кошельке и нет ли мобилы — вдруг попросит позвонить? Его напарник, как бывает в таких случаях, выглядел полной противоположностью. Волосы формируют прическу каре, какие-то перья на лице и чуть ли не в заднице и прочие атрибуты, ... как бы цензурно выразиться...

Повышенной гламурности.

"В точку — согласился Ичиго — поможешь?"

Бессмысленный вопрос.

Пока славный сын семьи Куросаки вел разговоры с голосом внутри себя, события медленно развивались. Пара шинигами, чуть разойдясь в стороны, достала мечи, после произнесения каких-то скороговорок превратившиеся в копье у якудзы и нечто вроде серпа у второго.

— Ну, счастливо оставаться — проговорил Гандзю, на прощание хлопнув Ичиго по плечу. После чего убежал со скоростью, достойной гепарда под стимуляторами.

Один из шинигами — тот, которому в силу его повышенной гламурности, так и хотелось дать неполиткорректный позывной на букву "п" (пять букв) — тут же прыгнул на забор и побежал следом за Гандзю.

Ичиго посмотрел ему вослед и перевел вгляд на лысого с копьем.

— Ну что, вот и кинул тебя напарничек.

— Я предпочитаю термин "заставил противника разбить сыгранную команду и рассосредоточиться". Эта версия звучит несколько более свежо. Что же до меня, то я хотел бы с...

Меч отбил в сторону удар копья лысого, словно телепортировавшегося к Ичиго, так что тот аж прикусил язык от неожиданности.

"Опять мне не удалось интернироваться. Тенденция настораживает"

— Да прольется кровь!

— И все? — усталым, почти лишенным эмоций, голосом, спросил Ичиго.

Его противник, лысый шинигами по имени Мадараме Иккаку, не ответил.

— Ты так жаждал крови, так кривлялся, шинигами — продолжил Ичиго, чувствуя, как через занпакто в него вливается сила. Обжигающий холод и морозное пламя, поток кипящей крови, бег электронов по превращенным в металл нервам... все это были глупые слова, неспособные описать, что чувствуешь, когда к тебе от поверженного врага перетекает Сила.

"Так можно и наркоманом стать. Ты не этого ли хочешь, а?"

"Я просто хочу жить, Король. Знай, пока ты не пытаешься убить меня, мы будем союзниками"

"А если нет?"

"Чтобы остаться в живых, я готов пожертвовать многим. Я принесу в жертву даже девять десятых себя, лишь бы хоть что-то осталось"

— Что с тобой, шинигами? — продолжил Ичиго, надеясь, что разговор поможет отвлечься от этого страшного и приятного, какого-то наркоманского, ощущения — Соскочи с моего меча, зарасти рану в груди, растопи реяцу лед в легких, и снова иди в бой. Или все, что ты можешь — это танцевать свой "танец счастья"?

Шинигами не ответил. Из его рта показался ледяной шип розового цвета — все, что осталось от его легких.

Ток силы из рукояти занпакто в пробужденной форме, прекратился яркой, ослепительной вспышкой, и Ичиго понял, что его противник, пятнадцать минут назад хвалившийся своим постом третьего офицера чего-то там, умер.

— Слабак.

Меч с громким треском вышел из тела только когда Ичиго уперся трупу в грудь ногой. До этого мешали зазубрины, зацепившиеся за лёд.

"Полагаю, вы передумали сдаваться и решили самоубиться о шинигами, милорд?"

"Думаю, надо просто вытащить ту дуреху, чтобы все шинигами и так кинулись к нам. К сожалению, тенденция показывает, что ничто не даст мне спокойно сдаться. Ведь ты меня спрашивал, чтобы услышать именно такой ответ? Отвечай!"

"Рад, что вы стали немного умнее, Король. Быть может, через пару веков мы начнем по-настоящему понимтаь друг друга?"

Хмыкнув вслух, Ичиго отправил свое оружие, принявшее форму прямого меча тёкуто, в ножны поясной перевязи, и неторопливой трусцой побежал в сторону возвышавшихся над Обществом Душ утеса и снежно-белой Башни Раскаяния.

За его спиной медленно истаивало спиритонами тело Мадараме Иккаку.

Если бы кто-то смог превратить происходящее в компьютерную игру, для Готей 13 ситуация стала бы гораздо понятнее.

Вот самовольно двигаются куда хотят (или наоборот, в случае Къёраку) жирные точки капитанов и лейтенантов, в силу большого ЧСВ, игнорирующие практически любые приказы.

Вот буквально только что столкнулись между собой три высших офицера. Тоусен решил прочитать мораль Кемпачи. Исход беседы был немного предсказуем... как и то, что Комамура поддержит старого друга.

Вот схватили двух вторженцев, рыжеволосую девушку и перекачанного будущего соплеменника капитана Тоусена. Разве что, зрячего и пока еще живого. Впрочем, это дело поправимое.

Вот удаляется сквозь стены домов и поперек улиц точка одного из капитанов. Если сменить уровень карты и приглядеться к надписям, становится понятно, что это уходит канализацией уважаемый (кем-то) капитан, директор и прочая, и прочая, некто Маюри. Видимо, схватка с кем-то из вторженцев, принесла слишком много научных данных и теперь этот ненормальный спешит запереться в лаборатории, где устроит очередную оргию с пробирками, мониторами и прочими осциллографами. Так и видится над ним зажженная пиктограмма "ученый берсеркер-мод".

Впрочем, судя по всему, остался только один вторженец. И пускай на карте не высвечивается ярко-красным его точное местоположение, ясно видно направление его движения и примерная локализация. Достаточно увидеть, на каком участке карты Сейретея гаснут точки "своих", создавая в зеленом море шинигами черную дыру, движущуюся к Башне Раскаяния.

К сачтью или нет, реальность не была видеоигрой. И никто не заставил капитана Маюри одеть на всех шинигами маячки. Дело в том ,что, учитывая личность капитана, заставлять пришлось бы его жертв. К тому же ,кому в магическом средневековье пришла бы в голову подобная мысль, поставить на каждого, даже последнего рядового, маячку, чтобы знать, жив он или мертв, и где находится?

К худу или добру, именно средневековые нравы и способы связи шинигами привели к тому, что Зараки Кемпачи проигнорировал призыв Главнокомандующего и остался на свое базе. Мадараме Иккаку, как и пятеро других офицеров и два десятка рядовых, исчезли. Растаяли без следа, словно бы их спиритоны поглотил неведомый убийца, как какой-нибудь пустой или..

"Квинси?"

Капитан Маюри, ползущий по канализации, ощутил какую-то аномалию над собой. В паре тё впереди, на поверхности, гасла сигнатура одного из офицеров пятого отряда. Не то чтобы Маюри помнил, как звали этого некомпететнтного идиота, каким-то чудом зацепившимся за место шестнадцатого офицера чужого отряда. Но вот именно оттенок реяцу, характерный для одного из уважаемый за экзотические способности семей, запомнил.

И сейчас этот оттенок искажался и затухал. Не так, как при гибели от мертвого железа оружия руконгайского бродяги. Иначе, меч при сжигании, замораживании или ином расчленении при помощи зампакто. И даже от пожирания заживо паукообразным пустым, эти транссформации исчезались. Хотя и имели с ними нечто схожее. Чуть меньше, чем с тем, что буквально час назад, видел своими глазами капитан Маюри.

Замерев на доли секунды, скопление розовой слизи поползло дальше, чтобы свернуть в сторону на ближайшем повороте. Капитан Маюри уже увидел квинси в достаточном количестве, чтобы сказать себе золотые слова.

"На сегодня хватит"

Ичиго с некоторым сомнением (горазо меньшим, чем показывало его лицо) рассматривал сдавшегося шинигами.

Худая, бледная немочь в стандартной, висящей на нем, униформе шинигами. Через плечо перекинута перевязь с какими-то склянками. Затравленый и какой-то виноватый взгляд. Тонкие бледные пальца с аккуратно подстриженными ногтями. Содранная на больших пальцах кожа. Видимо, часто скребет ногтем указательного пальца там кожу, вот и сдирает. Мама тоже так делала.

Ичиго подавил сожалеющий вздох. Пленник — судя по чуть выпирающей где надо одежде, все же пленница — не выглядел (выглядела?) опасной. И это напрягало больше всего.

Из своего краткого знакомства с шинигами, Ичиго понял. Чем безобиднее, подобно Урахаре или упитанной говорящей кошке, выглядит шинигами, тем выше его опасность. А всякий бритоголовые и панкообразные, зачастую, являются просто очередной дозой смазки для меча и наркоты для его владельца.

"Приятно, что вы демонстрируете здравую, пусть и несколько депрессивную, точку зрения, мой Король. Но, быть может, вы уже отбросите сантименты и примите решение?"

— Значит, твой отряд использует эти ходы для эвакуации раненых?

Пленница — Ичиго так и не удосужился спросить её имя — молча кивнула, не сводя взгляда с полированного клинка шикай-формы занпакто Куросаки.

"Она видела, как действует мой меч. А значит, если она кому-то разболтает, то все возможные исчезновения местных, могут повесить на меня. А между "в ходе охоты на него пропало без вести несколько десятков шинигами" и "этот ублюдок порешил полстони наших" лежит довольно большая разница"

Ичиго молча коснулся плеча безымянной шинигами четвертого отряда. Прикосновение голомени клинка линзовидного сечения оставило на форме пленной след из изморози, и заставило ее задрожать. От ужаса, холода или всего разом — Ичиго не знал.

— Ты проведешь меня к этой белой башне, где находится Кучики Рукия. Мой напарник запомнил тебя. Попробуешь сбежать или предать, и он заморозит тебя до смерти. Вперед!

Вздрогнув, шинигами — Ичиго так и не спросил ее имени, даже не подумал об этом — повернулась к дыре в земле.

"Надеюсь, теперь ты доволен? Все, как ты и просил. Жестко, хладнокровно. Она выведет нас к цели без лишнего риска. Слишком напугана."

Ответом ему был тихий смех, напоминающей о тонких прозрачных пластинок колкого льда.

"Мой Король, вы все ближе к тому, чтобы я признал Вас. Вот только помните, даже если свидетель стал соучастником, он все равно остается тем, кто слишком много знал"

Ичиго, не отвечая своему неразлучному собеседнику, последовал за невольным проводником.

Лёд не был настоящим. В нем не было холода.

Ичиго не поразился этому изменению. Он просто принял к сведению тот факт, что здесь, в том, что должно было быть внутренним миром, его больше не встречал дикий холод.

Быть может, это потому, что он сюда попал не из жаркого, удушливого лета?

Быть может, это потому, что он смирился с таким внутренним обликом своего разума?

С тех пор, как он начал видеть во снах этот льдисто-белый шпиль посреди покрытой льдом равнины, мир словно подменили.

"Раньше все было так просто — думал Ичиго, начиная подъем по спиральному пандусу к вершине — Есть цель, есть простой и понятный враг. Восхитительная яркость красок бытия, простые и понятные цели и мотивы окружающих.

Мир стал многограннее. Я понял, что не могу знать, что ведет других людей, если мои собственные мотивы изменились с "я хочу" на "меня даже не спрашивали". Словно раньше я был огнем, идущим на свет впереди. А теперь стал наблюдателем, созерцающим мир, отраженный в кристаллах льда.

Вот и сейчас я иду, говоря с самим собой. И не гадаю, почему напарник никак не комментирует мои слова. Я просто запоминаю варианты.

Он не слышит мои мысли здесь, вблизи своего обиталища.

Он не может мне ответить, хотя все слышит.

Он занят чем-то еще и просто игнорирует меня.

Он просто дурит меня, изображая глухоту к моим размышлениям в этом месте.

Мир — это реальность, отраженная в гранях кристалла моего льда. Я могу видеть сотни отражений, но кто говорит, что хоть одно из них ближе к истине, чем другие?"

Лёд — или нечто на него похожее, но больше не пахнущее холодом — ложился под ноги, пружинисто ударяя по пяткам, обутым в тяжелые ботинки. Это было еще одно изменение, произошедшее с миром. Теперь Ичиго был не в традиционной форме шинигами.

Тяжелые ботинки, приятно поскрипывающие изнутри искуственным мехом. Штаны из густого и тяжелого меха настоящего. Что было выше, Ичиго не мог понять. Все скрывало форменное кимоно (или что там из традиционно национальной одежды полагалось носить шинигами), одето поверх. Оттягивать его края, чтобы посмотреть, что за ним, было нерационально. Задержка по времени, проведенном здесь, хотя снаружи имеется пленница, которую от убийства или побега сдерживает только блеф и шантаж.

Забравшись наверх — путь в этот раз был удивительно коротким, добавив фактов в копилку проходящих изменений — Ичиго, скосил взгляд в сторону поверженных шинигами, включая Мадараме Иккаку, заточенных внутрь ледяных плит, составляющих шпиль.

Все было по-прежнему. За исключением прибавившегося количества тел или их подобий в этом ледяном царстве.

Он сам, только поседевший и бледный. Давешний ребенок из магазина Урахары. Первый убитый шинигами, бритоголовый копьеносец. Прочий сброд, входивший в два отряда, пытавшихся атаковать Ичиго.

— Зачем ты их собираешь?

— Королю положено собирать сокровища, кторые добудет его меч. Его сила связана с властью, которую порождают накопленные богатства.

— Трупы — это богатство?

— Все в этом мире решает сила, Король. Репутация, как и опыт схваток, являются ее частью. Разве вы не стали сильнее, повергнув этих воинов?

— Довольно — оборвал речь своего занпакто Ичиго, отметив, как холодно и ... властно(?) звучал его голос — Если я твой король, почему ты прячешься, разговаривая со мной?

Ичиго почувствовал даже не угрозу или движение воздуха, а просто некое присутствие за левым плечом. Но тут же начал действовать. Уроки Киске и умерших шинигами не прошли даром.

Клинки, столкнувшись, издали отвратительный скрежет и звон.

Ичиго поднял взгляд от черного, испещренного извивающимися, ползающими по нему рунами, меча, на эбеновые перчатки с гравировкой в виде драконов. Затем на кирасу. Наплечники с изображениями драконов, расправивших крылья и поднявших головы. Шлем в виде дракона, крыльями защищающего щеки и скулы, с головой и шеей, формирующими наносник. Красные глаза, смотрящие в душу.

— Прости, что я вынужден предстать перед тобой в этом облике, мой король.

Голос напавшего, точно острые грани льда, казалось, царапал саму душу слушающего.

"Так вот, как слышится мой голос со стороны. Полагаю, если бы орал на каждого встречного, как год назад, любой должен был захотеть меня убить"

— Я думал, ты будешь вооружен тем же, чем и я.

Собеседник усилил нажим, вынуждая Ичиго разорвать дистанцию.

— Ты держишь в руках мою душу, король. Все, что остается — это одеть другой облик.

— Но почему такой?

— Почему? — собственное отражение, за исключением того факта, что было явным альбиносом, с непонятным чувством посмотрело на Ичиго — Быть может, потому что я возник из легенды о Повелитиле Бурь?

Ичиго вспомнил. И понял, почему его копия, использованная мечом для разговора, имеет вид альбиноса. Как и то, почему его, Ичиго, отражение, держит в руках не полированный зазубренный меч, а черный бастард с удивительно тонким клинков и узорчатой гардой. Элементами, делающими оружие похожим на шпагу.

Это было три года назад. Довольно нелепый, хотя и не сказать, чтобы глупый — Ичиго после понял, зачем Татсуки развела его на обещание — детский спор.

Прочитать весь цикл об Элдрике из Мельнибонэ на языке оригинала и предоставить собственный перевод к концу лета — в качестве выполненного задания по аглийскому языку.

— Так что ты хочешь, меч? — спросил Ичиго и прыгнул спиной вперед, в пустоту.

Опираться о воздух оказалось немногим сложнее, чем стоять на земле или ездить на велосипеде. Простой навык, который можно натренировать до идеала, а потом поставить себя в условия, когда понимаешь, что идеал еще не достигнут, и надо учиться одновременно говорить по телефону, смотреть по сторонам и рулить велосипедом без рук.

— Заботиться о поданных — долг короля — ответило воплощение меча, медленным шагом сходя с ледяной площадки. Ветер держал его так же легко, как и его владельца, назначенного "временным шинигами".

— Ты ведь сам не понимаешь, чего хочешь, верно? — спросил Ичиго, почувствовав озарение.

Элрик из Мельнибонэ — точнее, тот, кто одел его облик — остановился.

— Дать поданному то, что он хочет, но еще не осознает своих желаний — эт оли не показатель величия?

— Ведь только великий король достоин истинной верности, да?

Не отвечая, его собеседник исчез.

Не сказав ни слова, Ичиго ушел.

Выход из системы подземных коммуникаций — назвать лабиринт эвакуационных тоннелей под Сейретеем канализацией не давал здравый смысл — Ичиго увидел лестницу, уходящую в небо.

— Это подножие холма? — на всякий случай уточнил он.

Проводница — временный шинигами так и не запомнил ее имя — молча кивнула.

— Тогда уходи. Ты свободна.

"Даже жаль отпускать. Но слово должно быть крепче ветра. Согласен?"

"Да. Но ты еще не достиг подлинного величия, Король"

"Я в курсе. Хм, подъем к белой башне. Что-то мне это напоминает. У тебя на вершине девица не припрятана?"

"Только те две шинигами, что вы повергли мной, своим фаллическим символом, о король"

"Трупы не считаются"

Не услышав ответа, Ичиго проводил глазами удаляющуюся по тоннелю немочь в форме шинигами четвертого отряда. Затем повернулся на пятках, отражая удар такого знакомого, такого нелепого, оружия.

Времени рассуждать о желаниях своего занпакто, последние дни пытающегося подтрунивать над своим напарником, не было.

— Надо же, какая встреча — проговорил Ичиго, чувствуя, как мир приобретает забытые было краски, а с узнаванием, душу охватывает такая жаркая, ласковая ненависть — ассистент того урода, что любит быть со спины. Абарай Ренджи, верно?

Шунпо вперед, вдоль вытянутой ленты пробужденного занпакто противника, вышло у Ичиго неосознанно. Просто рефлекс, появившийся ниоткуда.

"Подыграй мне"

Левая рука заблокировала рукоять вражеского оружия. Правая погрузила пока еще спящий в форме тёкуто, занпакто, в тело противника.От левой подвздошной области до правой лопатки.

— Пройди восемью тропами Хаоса. Пробеги по стреле Закона. В тысяче форме, с тысячей имен. Ты знаешь, чего хочешь. Ты идешь с Вечным Воителем.

И глядя в горящие яростью глаза — глаза того, чей командир нанес ему в спину два калечащих удара — Ичиго проговорил:

— Проснись, Повелитель Бурь.

Два потока духовной энергии — поглощаемая занпакто и выпускаемая Ичиго — слились в белый вихрь, поглотивший обоих сражающихся и скрывший конец их битвы.

Когда пыль улеглась и взбудораженные потоки духовной энергии остановились, возвращая возможным наблюдателям способность видеть, Абарая Ренджи уже не было. Как и вторженца, поднимавшегося вверх, к основанию Башни Раскаяния. Вот только первого не было видно вообще нигде.

Ичиго поднимался всё выше. Какие-то неясные мысле, неосознанные и толком несформулированные, витали в голове, создавая смутное ощущение какой-то неправильности.

"Полагаю, я позволил себе несдержанность. Всё же, ненависть — довольно бесполезное чувство. Ты ведь это хочешь сказать?"

"Короля судя не по его мотивам, Ичиго. Но ненависть, как и поспешность, слишком часто диктует неоптимальные решения."

"Неоптимальные?"

"Король поймет меня"

"Я пойму. Или хотя бы попытаюсь. Просто здесь, на вражеской территории, нельзя отвлечься в мере, достаточной для решения таких задач. Прости. Я знаю ,как это звучи, но "я подумаю об это завтра". Идет?"

"Меч разит врагов короля. И лишь он может жаждать крови"

Ичиго передал собеседнику чувство, адекватное согласному и благодарному кивку, чувствуя, как непонятное ощущение рассеивается. Что бы он ни думал, напарник принял Ичиго таким, каков он есть. Лишь предупредил о своих предпочтениях и о том, что может последовать, если он, человек, позволит чувствам управлять им.

"Если я дам чувствам управлять собой, то начну поступать так, как они мне подсказывают. Возможно, это будет ошибкой. Быть может, наоборот, подарит спасение. Но моей нынешней натуре это в любом случае претит, как и моему напарнику."

Ичиго пригляделся к пятну у основания одной из башен — как оказалось, их две, соединенных веревочным мостом, и чтобы добраться до Ичиго, надо забраться на одну и затем перейти в соседнюю, где находится камера с Кучики Рукией.

"Что же они ее не посадили под домашний арест? Она сестра одного из капитанов, или как?" — подумал Ичиго и совершил шунпо к пятну впереди. Удобное, как оказалось, умение, хотя и непонятного происхождения.

— Здравствуй, Гандзю — кисло поприветствовал компаньона Ичиго — Какие новости?

"Сначала он с паническими криками убегает от первых встречных шинигами. Затем, когда его никто не видит, отделывается от севшего на хвост офицера-напарника лысого и оказывается здесь раньше меня. Но при этом сидит тут, ждет чего-то. Видимо, штурмового отряда имени нас"

"Хотите, чтобы я поглотил его, Король?"

"Если я выживу после этой заварушки и не получу удовлетворяющих меня оправданий подобным странностям — несомненно"

— Там Кучики Рукия! — торжествующе изрек Гандзю, почему-то напомнив Ичиго отца сестер Куросаки — Мы должны немедленно спасти её.

Переместившись на следующий пролет лестницы, ведущей внутрь левой башни, Гандзю обернулся.

— Чего ты ждешь? Вперёд!

"Чувствую, если я откажусь, меня тут же атакует очередной местный придурок. Ножик там метнут, или заклинание кинут.

Все чаще у меня возникает ощущение, что идти к Урахаре было несколько нерационально"

Гандзю пал.

В точности, как падают в обморок или эпилептический припадок истерички. С превеликой осторожностью.

Во всяком случае, перешагнув через него, Ичиго успел как-то оценить его состояние. То ли гены и рассказы отца, помимо работы придурков изображавшего врача сказались, то ли еще одно умение неясного происхождения.

Гандзю, глава банды разъезжающих на кабанах якудза, предполагаемый трикстер и полевой агент группировки Урахары-Йороучи, был ранен легко и некрасиво. Атака Кучики-старшего оставило на груди Шибы крестообразную поверхностную рану, неэстетичную и малоопасную, хотя и давшую поначалу много крови.

Дело было в раневой поверхности. Создавалось ощущение, что по его телу прошлись теркой или десятками толстых и очень коротких лезвий. Или каким-то заклинанием, иммитирующим подобный эффект.

В любом случае, здесь, на вероевочном мосту, повисшим над пропастью, Ичиго приходила на ум только одна стратегия. Резкий рывок вперёд и стремительная атака. Убийство Абарая Ренджи, дубль второй.

— Кучики Бъякуя... — начал Ичиго, чувствуя, как душа начинает петь в жарких обьятиях такой знакомой, такой приятной и простой, ненависти.

Начал. И остановился.

"Нет. Я не позволю ненависти испортить мне тактику. Я всегда смогу вернуться в этот момент в воспоминаниях, переживая заново. Для этого нужно лишь убить его и выжить самому".

— Не так давно, ты приказал своему лейтенанту атаковать меня. Затем, когда он проиграл мне, напал на меня со спины, разрушив два основных элемента моей души. Затем ты оскорбил меня и отступил, никак не озаботившись моей последующей судьбой. Следует ли это понимать, как объявление войны мне лично, или же, как начало войны домов?

Слова ложились легко, приходя сами, словно сама его, Ичиго, суть, воплощенная в виде ледяной равнины со шпилем в центре, уже знала, как и что следует сказать такому, как его враг. Высшему офицеру Готей 13 и главе аристократического дома Сейретея.

— Вторженец. Как ты, человек, можешь судить о целях шинигами? Как ты вообще смеешь выражать какое-то мнение нам? Твое место в пыли, в ожидании защиты от пустых. Смирись с этим и займи свое место, не претендуя на большее.

Дальнейшие разговоры лишены смысла. Такой бродяга как ты, все равно не поймёт целей шинигами. Цвети, Сенбонзакура!

Кучики лишь немного повысил голос в конце своей речи. То ли дал волю чувствам, то ли таковы были требования его формулы активации.

Клинок его меча, по виду, довольно стандартной катаны из тех, что лет шестьдесят назад в мире живых делали из списанных железнодорожных рельс, разлетелся множеством чуть светящихся розовым лезвий. Пожалуй, Ичиго навскидку оценивал их количество в три-четыре сотни.

"Плохо. Очень плохо. Пробуждать напарника пока бесмыссленно. А значит, придеть как-то выкручиваться"

Противник оставался на другом конце моста, метрах в двадцати. Всего один рывок шунпо. Альтернативы не было. Спава и слева был воздух, бежать значило подставить спину и спинной мозг с затылком, что тоже никуда не годилось.

Бъякуя это знал. Именно поэтому, миниатюрные лезвия его занпакто сформировали несколько вращающихся воронок, разделивших сражающихся подобно стенам. Похожим на приближающиеся к нему, Ичиго, мясорубки, стенок.

"Я готов помочь, Король"

"А цена?"

"Пускай мое неполное пробуждение будет тебе подарком, Король."

"Кажется, мгновенно стать сильнее, чем я есть сейчас, попросту невозможно"

"Невозможное просто потребует времени и той самой формы активации. Король?"

"Действуй."

— Сколько красивых слов — насмешливо проговорил Ичиго — я смотрю, на этот раз кишка тонка, атаковать вблизи?

Воронки из клинков Сенбонзакуры предсказуемо замедлились. Как и ожидал Ичиго, Кучики Бьякуя был из тех людей, что любят покрасоваться перед собой, вываливая на окружающих километры своих слабоструктурированных мыслей. Подобное словоблудие помогало им реализовать какие-то свои комплексы и поправить самооценку.

Преступная слабость по мнению Ичиго и его занпакто. Но очень удобная.

— Впрочем, о чем это я? Ты и в тот раз предпочел быть со спины. Кучики Бъякуя. Аристокра-ат. Повадки руконгайского нищего и манеры ублюдка. Кто там у тебя был из аристократов, Бъякуя? Мамочка? А папа был конюхом или садовником?

— Никчемный, много о себе возомнивший пёс... — на этот раз, в голосе Кучики Бъякуи клокотал гнев.

— Бастардик, привет — радостным голосом прервал его Ичиго — Ты уж извини, что я, простолюдин, так к тебе обращаюсь. Но я хотя бы рожден в законном браке своих родителей. Так что социально ты меня вряд ли выше.

Ах, прости, но у нас, в Мире Живых, больше нет сословий. Есть император, это навроде вашего Короля Душ. И остальные.

"Я готов, о Король"

— Ну что, бастардик, может, уже начнем? Как там?... Пройди...

— Бьякурай!

Выкрик Кучики Бъякуи смешался со звуком новорожденного кидо, отчего стал похож на визг. Ярко белая, толщиной в две руки, молния вырвалась из вытянутого вперёд указательного пальца шинигами, разметала в стороны лепестки Сенбонзакуры, испарила половину тела Ичиго, пронзила воздушное пространство и врезалась в башню по другую сторону моста.

Вот только Ичиго там уже не было.

Он успел упасть вниз, пропуская толстый жгут разрушительного заклинания над собой, отчего вся мощь Бьякурай обрушилась на башню, послужившую лестницей для вторженцев. А затем, как был, стоя на четвереньках, совершил шунпо.

А затем Ичиго пронзил своим занпакто, все ещё пребывавшем в виде прямого меча тёкуто, тело Кучики Бъякуи.

Проверенный временем инстинкт заставил его выдернуть меч из тела противника, блокируя атаку со спины. Этот же инстинкт заставил его схватить врага левой рукой, чтобы контролировать действия.

Фальш. Он почувствовал, как только коснулся одежд противника.

Импуль реяцу, выпущенный Ичиго из левой ладони, отбросил фигуру противника. Кучики Бъякуя полетел, в процессе теряя какие-то клочки и обломки, после чего покатился.

— Каким-то манекеном меня не обмануть — почти спокойно сообщил Ичиго, повернув голову — Как ты это сделал?

Кучики Бъякуя отступил на другой конец моста. По большому счету, их положение зеркально изменилось. Теперь уже за спиной Ичиго была башню с темницей Рукии, а у ног Кучики Бъякуи лежал притворяющийся мертвым Гандзю.

— К чему это знать трупу, бродяга? Цвети, Сенбонзакура!

"Запускай"

Ичиго использовал шунпо вперёд, играя на опережение, чтобы успеть до того, как оружие противника развернётся в полную мощь малой формы.

Чтобы поймать пустоту. Не он один владел техникой быстрого перемещения.

Ичиго прыгнул на два метра в сторону, пропуская мимо очередной Бьякурай.

"Сверху?"

"В точку"

Однако, Кучики Бъякуи там уже не было. Шунпо с толчком от воздуха?

Не дожидаясь новой атаки, Ичиго прыгнул в сторону. В воздушную бездну за краем моста.

"Как и следовало ожидать. Если я могу стоять на воздухе в своем внутреннем мире, духовном месте, то сумею стоять и здесь, где все состоит из духовных частиц"

"Слева"

"В точку"

Ичиго совершил серию шунпо, пропуская новые атаки противника мимо себя. Кто-нибудь, достаточно близко знакомый с ним, как Татсуки-чан, несомненно, обнаружил бы сходство этого маневра с банальным "маятником".

Серия телепортаций в разные стороны и немного вперёд прервалась посередине, когда в месте выхода из очередного прыжка, Ичиго встретило облако лезвий Сенбонзакуры.

Они мгновенно разорвали черное кимоно на теле Ичиго, оставив грубые разрывы, тут же улетев прочь.

— В практике Второго Отряда есть подобный маневр. Он не имеет какого-то особого названия — напряженным голосом начал говорить Кучики Бъякуя — которые всякий сброд любит давать простой последовательности умений хохо. Нынешняя капитан Второго отряда, несмотря на то, что не является Богиней скорости, в совершенстве владеет подобным приемом.

Удивлён, что ты ещё стоишь. Смирись, тысячи лезвий Сенбонзакуры повергли тебя. Займи своё место в пыли,...

Звук стокнувшихся клинков прервал речь Кучики Бъякуи.

— Мне, право, неудобно говорить это кому-то вроде тебя. Однако, недооценивать противника — это грех.

Порезанное Сенбонзакурой кимоно шинигами сползло с Ичиго набором рваных половых тряпок черного цвета, показывая одежду, одетую под него. Полярный камуфляж белого цвета и вполне современного вида.

Что-то почувствовав, Кучики Бъякуя отступил метров на тридцать, чтобы застыть, опираясь на воздух.

— Вот оно что... — медленно, то ли из-за чопорности, то ли борясь с болью, проговорил он — ... успел ударить, отвлекая разговором? Твой наряд. Ты... квинси?

Ичиго с легкой улыбкой посмотрел на левый бок противника, где красовалась длинная, но, к сожалению, неглубокая и не слишком опасная, царапина.

— Это называется "Былые раны". Мой напарник ранил тебя, но ты понял, что ранен, только сейчас, верно?

Ичиго напоказ цокнул языком, когда Кучики посмотрел на Гандзю, по-прежнему изображающего мертвого или бессознательного.

"Вот нервы у мужика! Я же чувствую, что он в сознании. Но ни одного лишнего движения. Надо же.

Что-то аристократ меня превратно понял. Я имел в виду тебя, друг мой. А он заподозрил кое-кого другого"

"Ложь — тоже оружие. Ложь врагам — оружие, достойное короля"

"Я тебя обожаю, парень"

"Вот это мнея и пугает, Король"

— Мне не стоило смотреть, какую мангу читает Карин — пробормотал Ичиго, преждем чем спохватился..

Кучики Бъякуя снова сфокусировал взгляд на нём. Это было печально.

— Что до моей формы... кто сказал, что я должен тебе что-то объяснять, шинигами?

Ичиго оглядел поле боя. Он и его враг стояли в воздухе, метрах в пяти над верхней плоскостью подвесного моста. Внизу, на досках моста, стойко изображал застигнутого рвагами и притворяющегося мёртвым, опоссума, Гандзю. Пожалуй, для большей реалистичности ему оставалось только начать издавать специфический запах.

Одна из башен — та, внутри которой располагалась лестница вниз — частично обрушилась после попадания множества молний, запущенных Кучики Бъякуей.

"Не бой, а клуб анонимныз косплееров. Один опоссума отыгрывает, другой Дарта Сидиуса. Даже боюсь спросить, на кого я похож?"

"На идиота, разговаривающего с собой вовремя боя, сэр"

"В точку" — согласился Ичиго и приготовился к продолжению боя.

Вот только времени ему не дали.

— Банкай. Сенбонзакура Кагеёши. — проговорил Кучики Бъякуя.

"Плохо" — подумал Ичиго, одновременно совершая серия из пяти последовательных рывков вниз и за башню с Рукией. Именно поэтому, он даже не увидел активацию второй формы занпакто врага. С другой стороны, именно это позволило ему спрятаться за башней с Рукией от потока гламурно-розовых лезвий.

"Тонн пятьдесят точно есть — прикинул на глаз Ичиго — Надеюсь, он не будет сносить ещё и эту башню. Либо потому, что здесь сестра. Либо потому, что её должны судить и казнить по этим их сейретейским законам и приговору этого их сейретейского суда".

"Плохо" — ещё раз подумал Ичиго, когда сбоку от башни показался Кучики Бъякуя с новой серией перемещений снова спрятался за башней.

"Плохо" — подумал Ичиго, снова меняя позицию так, чтобы между ним и облаком опасных бритв с наводчиокм оказалась башня с заложницей.

"Очень плохо" — подумал Ичиго, когда очередная серия сюнпо вынесла его к черноволосой красотке, встретившей его двоечкой в корпус.

И Ичиго выключило.

Ичиго осознал себя, как и всегда в этом месте, мгновенно. Просто пришедшее небытие сменилось рассеянным светом, едва пробивающимся через пелену облаков.

Все также солнце, бледный шар в пелене облаков, светило, но негрело. По-прежнему лед простирался во все стороны круглой равнины со стеной гор на горизонте и шпилем в центре. Хоть что-то было неизменным.

Ичиго дернулся было в сторону начала пандуса, спиралья опоясывавшего центр этого мира. Даже сделал половину шага, прежде чем передумал.

— Если я уже ходил по здешним ветрам, не пора ли начать бегать?

Тихий шепот слетел с его губ, волнам разошелся во все стороны, и затих без остатка. В этом мире не было эха, которое передразнивало бы мысли человека, заставляя его резонерствовать, зацикливаясь на собственных словах и бесполезно теряя время.

Это было отчасти похоже на подъем по лестнице. Совершенно прозрачной лестнице чистейшего хрусталя, ведущей в Тир на Ног.

— И почему, в таком случае, тебя зовут не Грейсвандир, о, друг мой? — спросил себя Ичиго, поднимаясь вновь и вновь.

Ответа не было. Только тонкий хрустальный звон воздуха, тонкой пластиной прозрачных ступеней встречавшего ступни человека. Тихий и несуществующий, выдуманный слухом человеческого разума, нетерпящего пустоты и молчанья, вой воздуха. По небу куда-то плыли — впрочем, это тоже могло быть обманом, только оптическим — белые кучевые облака.

Ичиго поднимался шаг за шагом, слушая эту пустоту, шум крови в ушах, поскрипывание коленных суставах и собственное дыхание, чуть более громкое, чем обычно. Идеально твердые, плоские грани ветра ударяли по подошвам ботинок, кожа которых отливала блеском воронённого металла. Вместе со звоном призрачной лестницы под ногами и несуществующим воем молчащего ветра, это создавало чувство пустоты окружающего мира. Быть может, человеку спокойному, это принесло бы ещё большее успокоение. Для Ичиго, который предпочитал действие, пусть и рассудочное, ожиданию, это было сродни слабой пытке. Чтобы не чувствовать этой совершенной, словно высасывающей мозг через уши, пустоты, он начал говорить.

— Когда-то давно, когда мир ещё не сжался в схватке Закона и Хаоса, точно феникс, забравшийся обратно, в породившее его обсидиановое яйцо, существовало королевство столь древнее, что даже его старость уже стала достоянием истории. На пике своего расцвета, Мельнибонэ было великой империей, захватившей все земли, представлявшие хоть какой-то интерес. Но времена зрелости прошли тысячи лет назад, как и старость, в ходе которой империя сокращалась, как шагреневая кожа, теряя колонии и провинции, пока не осталось лишь сердце, с которого всё началось.

Блистательный Имрир, город башен, число которых всегда оставалось неизменным. Возможно, это было одно из многих отражений Вечного Города, как Танелорн, Амбер или уркашенная спиралными шпилями, Лондра. Быть может, это был просто последний рубеж, столица, которую пращуры мельнибонейцев, завоевав две трети мира, прозорливо превратили в совершенно неприступную крепость. Остров-твердыня, город-цитадель, последний рубеж, фронтир наоборот, дойдя до которого, предки мельнибонейцев сказали себе "хватит!" и отказались отступать. Потому что альтернативой была гибель, или бегство в Хаос, который некогда вывел их и драконов в молодость нового мира.

Ирония судьбы — люди, мабдены, в иных мирах использовавшиеся Хаосом как слуги и штурмовые части, естественные союзники того, что пребывал до того, как нечто разделило его на Хаос и Закон, там, в старом мире Мельнибонэ, штурмовали, и не раз, последний осколок империи хаоситов.

Быть может, мельнибонейцы служили не Хаосу? Или именно люди должны были стереть старые расы, а затем столкнуться в междоусобной резне, чтобы решить, кому будут служить выжившие, Ариоху, Ариману, или даже вовсе Лимбу?

Впрочем, политика неважна. Факт лишь в том, что, как Вселенная пульсирует, подобно фениксу, что рождается взрывом обсидианового яйца, чтобы в итоге заточить себя в нём же, так с каждым циклом, рождается Вечный Город, Вечный Воитель, и его оружие, в просторечии известное как Черный Меч.

В свете этого, остается только гадать, не является ли Грейсвандир новым воплощением оного. Разве Амбер нельзя назвать центром вселенной, подобно Танелорну? Или уважаемый Корвин не послужил равновесию, как и подобает Вечному Воителю?

Ичиго замолчал, прислушиваясь к ощущениям. Показалось, или звон невидимых ступеней стал громче, как и нечленораздельный шепот ветра в ушах.

— Я не собираюсь обманываться рассказами Желязны-сан и Муркок-сан. Даже если существует Вечный Воитель, хранящий мифическое равновесие, и Черный Меч, хранящий равновесие от него, какое мне дело до того?

Ты называешь меня Королем, напарник. А долго Короля — хранить королевство, а не грабить Имрир или открывать Черную Дорогу.

Почувствовав на себе тяжелый, ждущий, взгляд, Ичиго повернул голову направо, чтобы посмотреть в глаза существу, проявившему себя.

На этот раз, он снова использовал облик Ичиго. Отросшие волосы поднимались гривой от непокрытой головы, и опадали до поясницы. Карие глаза, совершенно нормального цвета кожа. Одежда — кимоно шинигами и лесной серо-зеленый камуфляж, выглядывающий на пердплечьях и голенях. Ботинки военного образца, чья кожа, по виду свиная, имела металлический блеск. Полная копия одеяний оригинала.

Почувствовав, что здесь, на прозрачной лестнице, не следует останавливаться, Ичиго отвернулся и сделал несколько шагов наверх. В следующий раз, двойника уже не было на месте.

— Кто на этот раз, друг мой? У Хокмуна должен быть камень во лбу, у Корума — в одной из глазниц. Чей же облик ты выбрал на этот раз?

— Ты ведь знаешь, король. Просто боишься признаться, верно?

— Возможно — согласился Ичиго, чувствуя, как чаще застучало сердце, разгоняя кровь.

"Я боюсь его, или предвкушаю схватку?"

— Я есть всё, Король. Всё, чего ты пожелал тогда, в летнюю ночь. Твоя душа схватила меня и определила мой облик.

— Значит, в какой-то степени, ты и есть, Черный Меч? — уточнил Ичиго, замирая на секунду. Спохватившись, он тут же продолжил движение, тем более, что конец лестницы был уже зримо близок.

— Я — лишь то, что ты захотел, Ичиго. Сила, который ты дал форму.

— Тогда почему твоя форма отличается? У меня что, занпакто-оборотень?

— Вспомни, чего ты желал, Ичиго, когда меня имплантировали тебе.

— Не припомню такого. Это было в ту самую ночь?

— Да.

Ичиго остановился на пару вдохов, чтобы перевести дух. Вести разговоры и одновременно подниматься по прозрачной лестнице, пусть и в своем внутреннем мире, было довольно утомительно.

Звон ступени под ногами стал сильнее. Это уже не было похоже на постепенное увеличение громкости, как было до этого. Нет, нарастающий по громкости рефрен словно предупреждал. Еще пара аккордов, ещё несколько секунд промедления, и всё закончится. Лестница в Тир на Ног исчезнет, оставляя замешкавшегося глупца наедине с ветром и высотой.

Ичиго сделал шаг. Новая грань воздуха отозвалась звучным аккордом. Глубоким, прочувствованном, выполненном, не иначе, на органе. И, вторя этому аккорду, где-то вдалеке, отозвался ветер. Откликнулся не злобным воем или тихим щепотом, а чистым голосом детского хора.

"Интересный поворот" — подумал Ичиго и сделал следующий шаг, пытаясь угадать ритм.

— Значит, ты не мой настоящий занпакто?

— Можно и так сказать.

— Поясни.

— Чтобы получить такой меч, шинигами получает специальную болванку, так называемый асаучи. И постепенно меняет его под себя, придавая ему сродство. В сущности, это нечто вроде киберпротеза, постепенно адаптирующегося к носителю. Способности меча, как и его форма, целиком и полностью зависят от этой настройки.

Ичиго задумался, продолжая медленно и неторопливо, почти величественно, шагать. Здесь, под отзывающуюся на каждый шаг, органную музыку, хотелось чего-то глубокого. Тем более, не хотелось ударить в грязь лицом глупым вопросом.

— Что изменилось от твоей имплантации, кроме времени настройки?

— Всё — Ичиго был уверен, оглянись он в это мгновение, и увидит ехидную и злую ухмылку на лице меча — и Ничего.

— Король должен уметь задавать правильные вопросы?

— Вы наконец-то поняли, ваше величество?

— Не уверен — ответил Ичиго и прикрыл глаза, впитывая особо глубокую ноту — Как-то это похоже на Баха. Успокаивает.

Отражение промолчало. Его король продолжил путь наверх.

Сделав последний шаг, Ичиго ступил на лёд, матовым блеском напомнивший мрамор. И проснулся.

Он был не один. Совсем не один.

За время пребывания в Обществе Душ с его плотной атмосферой, состоящей исключительно из спиритонов газовых типов, Ичиго научился чувствовать некоторое пространство вокруг себя. Это было ещё одно умение, пришедшее само собой. О его истинном происхождении Ичиго старался не задумываться. Черный Меч, из легенд о котором черпал свои силы его занпакто, в некоторых воплощениях обладал довольно темными способностями. Чего только стоила милая привычка Повелителя Бурь пожирать души врагов и друзей носителя или своеволие Руки Кулла.

Именно из-за того, что шунпо и ощущение окружающего пространства могли иметь довольно кровавое происхождение, Ичиго старался не задумываться об этой проблеме. Его приоритетом было выживание, а не размышления о нарушении мирового баланса, концептуальной схожести некоторых эффектов его меча с фокусами Исиды Урю и прочих слезинках ребёнка.

В этом "здесь и сейчас", всячески пытающемся втравить Ичиго в очередную самоубийственную авантюру, кто-то со знакомым ощущением реяцу, находился совсем рядом. Более того, учитывая имевшуюся у старой знакомой репутацию, навряд ли она обманывалась спящим видом Ичиго. Поэтому он открыл глаза и посмотрел на сидящую в позе сфинкса черную кошку.

— Здравствуйте, Йороучи-сан — сказал он.

— Ну, и горазд же ты спать, Ичиго.

— Сколько времени я был без сознания?

— Часов шесть — кошка — или нечто, изображавшее её — широко зевнула — ты чудом выжил, знаешь ли.

— Кто такой этот Кучики Бъякуя?

— Капитан одного из отрядов Готей 13, глава Великого Дома Кучики и брат Рукии.

"Это я так знаю.

Пожалуй, можно было бы спросить какую-то банальность, в духе "насколько он силён?". Скорее всего, я получу столь же банальный ответ. Сам с ним сражался, видел достаточно. Тем более, глупо ожидать от обладателя столькиз титулов совсем никакого уровня силы"

— Как ты связана с той женщиной?

— Какой "женщиной"? Яре-яре, я ревную — в голосе и выражении морды кошки чувствовалась игривая улыбка.

— Хватит придуриваться, Йороучи-сан. Кто ты, брюнетка?

— Ну... — от кошки ударили потоки духовной силы, на какое-то время скрывшие её в белом вихре. В сиянии исчезли цвета, оставив только туманный, отрывающий передние лапы от земли, выпрямляющийся и растущий, силуэт...

— Человек? — слово сорвалось с губ Ичиго с восхищенным выдохом.

Она была красива. Смуглая кожа, лишь немного светлее, чем у Чада. Пропорциональная фигура, не перекачанная и не запущенная, а натренированная до идеального вида. Соразмерная грудь.

Ичиго почувствовал, как горят щеки и скулы, а в потяжелевшей переносице и на висках застучала кровь.

— Пожалуйста, оденьтесь, Йороучи-сан — стараясь, чтобы голос не звучал хрипло или смущенно, попросил он.

Женщина постучала указательным пальцем по подбородку, чем мистическим образом убрала из разума Ичиго всякое смущение.

"Пластика движений. Она тренированный боец?"

"Очень тренированный. Никто из встреченных шинигами, включая Кучики-старшего, не дотягивал до ее планки"

"Она движется как Татсуки"

"Вы ошибаетесь, Король. Она гораздо опаснее"

— Кажется, я совсем постарела — проговорила Йороучи — вот, вызываю у красивых мальчиков настороженность, вместо смущения.

— Вы превратились, чтобы поговорить о деле, или предлагаете заняться с вами сексом? — максимально холодным голосом, спросил Ичиго.

— Какой грубый мальчик — непонятно, с сожалением или издевкой, сказала Йороучи — Ладно, пойду, переоденусь, чтобы не смущать тебя. А то ещё накинешься.

"Кажется, я ее разочаровал"

"И слава Балансу, милорд"

"Полностью с тобой согласен"

— Для того, чтобы сравняться с Кучики Бъякуей, тебе нужен банкай — первым делом сказала Йороучи, когда они снова встретились.

— Сравняться? В ближайшие десять лет это невозможно.

— Не стоит отчаиваться, Ичиго — лицом и голосом, Йороучи выражала сочувствие... в отличие от совершенно не изменившегося оттенка духовной энергии — ты ведь уже сражался с ним на равных.

— И зачем сражаться с ним вновь?

— Ах, да, план — протянула Йороучи — я ведь и правда забыла рассказать тебе. Через четыре дня, во время казни Рукии, мы освободим её.

Ичиго рассмеялся. Это был совсем невесёлый смех, потому что на душе стало совсем горько.

— Вы издеваетесь, Йороучи-сан? Там будет орда офицеров Готей 13, а не только Кучики Бъякуя. Я с ним одним-то не смогу справиться, ни с банкаем, ни без. Что уж говорить об остальных? Или у вас есть чудодейственное средство, которое научит меня магии, сражениям, тактике и всему прочему?

Да меня просто разотрут в пыль ещё на подходе.

Лучше уже признать, что ваша с Урахарой авантюра провалилась. Судя по тому, что я вижу, Иное, Чад и Исида погибли. Бесполезно, вы проиграли. А теперь верните меня наконец в Мир Живых, и забудьте о моём существовании.

— Тише, тише — Йороучи примирительно подняла руки. Судя по всему, она думала было совершить "прыжок" за спину Ичиго и обнять со спины, но вид занпакто, пребывающего на грани перехода из тёкуто в форму шикая, изготовленного к иайдо — технике мгновенного удара — заставил её передумать.

— Во-первых, на казни будут далеко не все капитаны. Не меньше трети, например, рубака Зараки Кемпачи или вечно больной Укитаке с Шунсуем, будут отсутствовать почти гарантированно. Капитану Маюри нет никакого интереса в таком рядовом и множество раз исследованном процесс, как казнь. Сой Фон я в случае чего беру на себя, как и её отряд. Возможно, тебе придется иметь дело с её лейтенантом, но это тот ещё придурок. Честно говоря, я бы ему и место двенадцатого офицера не доверила. Малыш Тоширо, насколько я могу судить, постарается остаться в нейтралитете. Да и его банкай один из наименее опасных. Главнокомандующий, хоть он и капитан первого отряда, вмешается, только если ты нападешь на него или зверски зарежешь и изнасилуешь всех остальных на его глазах. Включая мужчин-капитанов. Иначе ему атаковать сошку вроде тебя не по чину. К тому же, мои союзники обещали нейтрализовать его. Унохана Рецу также не будет атаковать тебя, если ты не атакуешь её или не убьешь кого-то из её отряда. Так что если на тебя нападёт её лейтенант — ты её сразу узнаешь по коротким серым волосам и маленькой косичке справа — постарайся обойтись без крови.

Насчёт капитана Кучики не беспокойся. Просто поверь, при столкновении банкая на банкай, у тебя есть все шансы.

Что до твоих друзей, то они живы — Йороучи сделал драматическую паузу, то ли для нагнетания эффекта, то ли чтобы оценить реакцию собеседника — и спасти их я смогу, только если ты поднимешь достаточный переполох.

Ичиго почувствовал, что его только что загнали, как волка между флажков. Верно говорят — не садись играть в карты с шулером и не пытайся перепить пьяницу. Всё равно не превзойдешь профессионалов.

Как только он попал в поле зрения Урахары, он стал марионеткой. Даже не потому, что поначалу был импульсивным подростком с комплексом героя, выросшим из ощущения собственной неполноценности и сублимации сексуальных желаний. Просто существо с жизненным опытом безумного шляпника или любого из старших офицеров шинигами, видело его мотивы наперёд. По сравнению с ними он был даже не младенцем, а выдрессированной знакомым до мелочей обществом, собакой.

Отступить теперь, даже если слова Йороучи были ложью, значило заклеймить себя трусом. Даже если все его друзья уже погибли, или стали заложниками неведомых союзников кошкоборотня и Урахары, или пленниками шинигами, это ничего не меняло. Как и он, они были просто пешками в игре этих существ, из необходимости коммуникации с окружающими, прикидывающихся людьми. Элементарная солидарность требовала от Ичиго сделать хоть что-то ,чтобы спасти их или хотя бы подтвердить их судьбу.

Тем более, хотел он это или нет, но на время этой мисси считал их если не поданными, то друзьями и союзниками. Его сущность, то, что заставило занпакто называть своего носителя королём, просто не видела иного выхода.

Было бесполезно спрашивать союзника. Было очевидно, что его меч — занпакто, истинное имя которого Ичиго остерегался произносить даже в мыслях — молчаливо поддерживал своего напарника. Для него просто не могло быть иначе.

Карать предателей, но никогда не предавать первым — не с этой ли идеей жили герои Танелорна и Амбера, в память о которых, приобрело свою форму подобие Черного Меча?

— Хорошо. Допустим, ты права, и большинство капитанов будет отсутствовать, а оставшиеся станут спокойно смотреть, как я сражаюсь и даже убиваю одного из них. Допустим даже, после этого нам дадут спокойно уйти с Рукией.

Быть может, тебе удастся вытащить из плена остальных и отправить нас в Мир Живых.

Возможно, нас даже не станут пресследовать и не отправят команду мстителей.

Мне даже не интересно, что будет после этого с тобой, Рукией и Урахарой. Лишь бы вы все оставили меня в покое.

Так что ты предлагаешь мне сделать, чтобы победить старшего братца Кучики Рукии?

"Бред?"

"Бред"

Ичиго проверил, как выходит из ножен спящая форма его занпакто. Сделал себе внушение не вытаскивать меч и, тем более не пробуждать оружие, как бы его не провоцировали.

— Позвольте уточнить, Йороучи-сан — собственный голос звучал в ушах злым шипеньем, и так сладко было видеть иллюзию страха в глазах собеседницы — Вы предлагаете мне, сунуть часть своей души, в очередное безумное изобретение Урахары-сана? Быть может, вы готовы гарантировать мне отсутствие не упомянутых вами побочных реакций от такого допинга, как обретение высшей формы пробуждения занпакто? Чем вы можете мне гарантировать, что это, во-первых, необходимо, а, во-вторых, безопасно?

— Дай-ка подумать — мулатка — или чем там была эта женщина-кошка — изобразила задумчивость — ты разве не хочешь спасти Рукию-чан? Или своих друзей?

— Спокойно — Йороучи похлопала ладонью по "плечу" древнего артефакта работы безумного шляпника, имевшему вид человекообразной тряпичной куклы-макивары для отработки ударов, на "груди" которой был нарисован значок мишени — Все учтено могучим ураганом. Тебе просто нужно воткнуть свой занпакто сюда, прямо в центр. Эта штука ничего не нарушит в нём, просто позволит материализовать его личность здесь, в реальном мире. Так ты гораздо быстрее сможешь найти с ним общий язык, чтобы достигнуть банкая.

"Как сладко звучит. Как речи Урахары"

"И пахнет, точно тот кусочек сыра..."

"Что манит к мышеловке.

Скажи, о Меч мой, какую форму ты бы принял, заставь тебя я проявиться так, как этого желает Йороучи?"

"Ответа верного не может быть, Король. Быть может, Хаос явит, Мабдена волю, лик Корума на время подарив. А может быть, напротив, Рунный Посох — та форма, что безумие меня принять заставит. Иль император-альбинос, последний из владык Имрира? Иль обликом моим станет на время Помнящий, рекомый Эрикезе?

Я слишком многолик, Владыка. Я — отражение Меча, легенда обо мне, сплетенная со Стужей, Скорбью, Ночью, Плачем, что были внедрены в тебя, как плата за Зангетсу. Я — отражение их всех в твоей душе, и шляпочной поделке, меня не вытащить на свет Порядка"

"Довольно. Прекращаем высоким штилем говорить, о, Меч"

"Как скажете, Владыка. Но я по-прежнему против таких экспериментов с нами"

"Самое смешное, что я — тоже. Вот только эта компания как-то не спрашивает нашего мнения. Ни-ког-да"

— Прежде, чем я, быть может, достану часть своей души и соединю её с артефактом работы уважаемого Урахары, я бы хотел обучиться кое-чему, что принесло мне куда больше проблем, чем клинки его меча.

Йороучи-сан, мне нужна вся информация о кидо. Эффекты, способы противодействия. И, желательно, обучение.

Равнина изменилась. Ичиго чувствовал это. Изменился Меч, подстраиваясь под него. И изменился он сам, приспосабливаясь к миру, меняющему его с двух сторон — снаружи и изнутри.

Когда лёд перестал холодить его, став чем-то вроде стекла? Когда на его сером хитине появилась белизна мертвого уже миллионы лет мрамора? Когда этот мир стал ему родным, частью его?

Ичиго замер, впитывая эту мысль, это чувство единства с засыпанной кусками льда, взрыхлённой, но такой удобной, равниной и башней впереди.

Не было никакого холода. Холод — это потеря тепла. А как может он сам, лежащий под его ногами, окружающий его-человека потоками ветра, тянуть тепло из самого себя?

Бред. Когда греешь озябшие руки о живот, чувствуешь холод, это правда. Но общая температура тела от этого не меняется. Когда помнишь об этом, греть руки легче.

Не было никакого поля, засыпанного ледяными обломками. Как и не было заснеженной равнины. Был он сам, принявший ту форму, которая была ему удобна. И каждый кусок тёплого, уютного, льда, ложился под ноги именно так, как требовалось. Идеально помогая ему сделать следующий шаг. И эти шаги вперёд, к башне и по спирали пандуса вверх, были нужны ему, как символ движения.

Он сам был башней. И полем. И человеком, наслаждающимся чувством единения, сглаживающим потрясение самих основ себя от произошедшего открытия.

— Ты... и есть я? — прошептал Ичиго, и продолжил путь вперёд, к башне.

Молчание было ему ответом. Красноречивое, и столь же тихое, как его признание.

Меч — именно так для простоты называл его Ичиго — несомненно, принял ответ.

То, что он не задал вопроса прямо, чтобы получить его, только добавляло напарнику репутации.

Дойдя до башни, Ичиго коснулся голой рукой стены, запоминая местоположение. Тёплый, тёплый Лёд.

Равнина схлопнулась, вместе с башней облекая его коконом, который прошел сквозь поверхность тела, сжимаясь в сингулярность где-то в глубинах души.

— Так вот что такое, кидо 90-го класса.

Собственные слова звучали пусто и блекло. В них не было той ясности, которую он только что испытал там, в единстве себя и мира. Голос был простым сотрясением воздуха, грубым и неинформативным.

— Кучики владеет ими?

Йороучи пожала плечами.

— Кто знает.

Кто-то другой, возможно, принял бы её слова и жесты за демонстрацию неосведомленности. Но Ичиго перевёл для себя — если в Обществе Душ есть заклинания 180-го уровня, Кучики Бъякуя, несомненно, владеет ими в полной мере.

— Существуют ли способы активировать кидо без использования всех этих слов?

В качестве ответа, Йороучи взмахов руки отправила в его сторону светящийся шар. Вот только Ичиго на траектории уже не было.

— Шаккахо?

Словно в ответ, заклятье сдетонировало, оправдывая своё название. Взрыв алого пламени породил облако пыли и каменных обломков, разлетевшихся на десятки метров в стороны.

Ичиго оставил себе заметку — подумать о том, какими возможностями обладает Урахара, если у него есть как минимум два полноценно оорудованных замаскированных бункера с тренировочными площадками площадью по четыреста квадратных километров. И сколько таких баз у него может быть на самом деле.

— Путь разрушения под номером тридцать один. Относится к среднему уровню сложности. Естественно, сколько-нибудь опытный шинигами может обойтись без полной формулы. Думаю, все офицеры Готей 13 могут обойтись сокращенными формулами. Старшим офицерам достаточно произнести название, чтобы запустить необоходимые ассоциации и сформировать технику. Разумеется, это не касается головорезов из одиннадцатого отряда и лейтенанта второго.

Ичиго не спросил, к какому уровню относит себя Йороучи. Впрочем, даже чуть менее банальный вопрос — что делает сущность капитанского уровня владения кидо и быстрого перемещения здесь, с недошинигами и школьником, носящим его, Ичиго Куросаки ,имя — он задавать не стал. К какой бы организации не принадлежала Йороучи, лезть в дела этого клуба не хотелось. Скорее, он чувствовал нарастающее желание по завершении истории смыться куда-нибудь подальше от всех шинигами, пустых и непонятных интриг сильных мира сего.

— Хорошо. Я учту, что каждый взмах рукой, совершенный Кучики-старшим, можем стать заклинанием. Что ещё может ждать меня в битве с ним?

— Какой упорный мальчик — Йороучи улыбнулась так, что на душе у Ичиго, вопреки здравому смыслу, потеплело, и жа бросился к щекам и скулам — Бакудо, он же путь связывания — это школа заклинаний, направленных на снижение мобильности противника, его парализацию. Также включает различные щити и барьеры, в том числе, служащие защитой от вражеских кидо.

Очарование от улыбки Йороучи ушло. Остались только знания, которые, скорее всего, помогут ему в ближайшем будущем.

Новый порыв налетел со стороны солнца, качнув кость в правой руке так сильно, что он чуть не потерял её. Это было опасно до прояснения мозгов. Особенно, после того, как порыв повторился.

Чувствуя, как здесь, на высоте птичьего полета от среднего уровня Сейретея, крепнет ветер, Ичиго признал, что совершил глупость.

В принципе, он признавал, что совершал их множество раз. Более того, он знал, что его занпакто, спроси человек прямо, ответил бы что-то вроде "Мастер, при всём уважении, вы — абсолютно принципиальный эцефалопат".

Глупостью было рваться на помощь сражающимся между собой духовным сущностям. Глупостью было согласиться воткнуть себе в сердце клинок незнакомой девчонки-призрака. Пусть потом выяснилось, что "шинигами" — это не просто выдуманный титул, становиться временной заменой кому-то из них точно не следовало.

Уже позже, лёжа на холодном асфальте и вдыхая через силу душный воздух летней ночи, Ичиго понял, как всё это глупо выглядело. В теле словно поселилось два огненных клинка, пожирающих его душу, в ушах всё ещё звучали надменные слова аристократа-шинигами, Кучики-старшего.

Ичиго помнил его шаги, отдававшиеся эхом в асфальте парковой дорожки. Он помнил, как кто-то появился над ним, и как обида и злость ушли, словно кто-то вытащил их из него, оставив взамен холод. Ясный зимний день, полный свежести дыхания и мыслей, щекочущих нос и ум, пришел в него, оставив душную летнюю ночь где-то снаружи.

Исчезли сомнения, ушли все метания. Осталась только одна, непоколебимая воля и разум, отказавшийся от тех сомнений, что называются метаниями.

Ичиго встал, осознал, что его поведение от самой встречи с Рукией, и до их невольного расставания, делало его похожим на телка, ведомого кем-то. Поднялся на ноги, пообещав себе, что больше никогда не сделает доброе или плохое дело, не обдумав последствия.

В конце-то концов, его друзья оказались втянуты во всё это из-за него. Быть может, останься он в комнате, пустой бы сожрал Рукию, и ушёл. Скорее всего, её смерть вызвала бы некоторый ажиотаж в Каракуре. И брат Орихиме был бы убит каким-нибудь временным шинигами, и рыэеволосая дурочка осталась бы там, где ей самое место. С подругой и живыми людьми.

"Осмелюсь заметить"

"Да, увлекся. Прости"

Ичиго стряхнул с себя сонное раздумье, к которому стал склонен в последнее время, и сосредоточился на зрелище впереди и внизу.

Рукия вся в белом, под конвоем четырех то ли палачей, то ли просто сопровождающих, подошла почти к самому краю утёса. К сожалению, Сейретей был чужд античности, где осуждённых сбрасывали со скалы. Скорее всего, потому что многие шинигами умели ходить, опираясь на воздух, а извечная формула власти над народом — "хлеба и зрелищ" — требовала от казни некоторой зрелищности.

К легкому сожалению Ичиго, Йороучи напрочь отказалась сообщать, как выглядит казнь с помощью "Клинка с силой тысяч занпакто". Даже отказалсь сообщить, как выглядит это оружие. Бака-неко отделалась таинственным "увидишь незабываемое зрелище".

Поэтому, всё, что оставалось Ичиго — это планировать, вцепившись в кошачий амулет в виде кости с растущим из неё перепончатым крылом, гадать, из какого пустого птеродактиля его вырвали, ругаться на крепчающий порывистый ветер, и ждать.

С такого расстояния было видно только, что Рукию словно распяло между тремя парящими белыми камнями. Получившуюся пародию на распятие в стиле science fiction подняло над землей, к перекладине, соединяющей два белоснежных столба на высоте более тридцати метров.

Ичиго начал снижение. Если не наступило время для начал операции, то Йороучи может катиться со своими претензиями куда угодно.

А на грунте, тем временем, творились странные дела. Команда людей в белых балахонах что-то творила с установленной неподалёку то ли глефой, то ли алебардой — с расстояния было не понять. По дороге, ведущей к вершине утёса и месту казни, спешили люди, по описанию похожие на обещанных Йороучи союзных капитанов. Возле команды распечатывателей — Ичиго каким-то способом, ему самому непонятным, понял смысл действия палачей — стояли четыре капитана с ассистентами.

Высокий лысый старик с роскошной седой бородой ниже пупа — Генрюсай. Главнокомандующий Готей 13. Боевая машина Общества Душ. Один шикай может поспорить с финальными высвобождениями занпакто некоторых капитанов. В лучшем случае, он либо не вмешается, либо Ичиго просто ничего не успеет почувствовать. В худшем — изволит предоставить своим офицерам наглядное пособие и мишень для тренировки каких-нибудь неприятных навыков.

"Говоря проще, отправит на опыты и обучение пыткам, о Король"

"В точку"

Женщина с несуразной причёской из двух кос, переплетающихся в одну у неё на груди. Открытое чуть округлое лицо, доброжелательная полуулыбка... Ичиго поймал себя на мысли, что также пару раз улыбался его занпакто, готовясь устроить своему "о, Королю" особо пакостное испытание. Унохана, нечто вроде священника или боевого друида-рукопашника из nwn. Прогноз на её действия и их последствия — как у капитана первого отряда.

Собранная девушка с двумя тонкими косами за спиной. Проблема, которую Йороучи обещала взять на себя.

"Дело начинает пахнет керосином"

"Вы воистину правы, о Король, что в вашей неземной мудурости сунулись в этот гадюшник. Прикажете расчехлить банкай?"

"А он у нас есть?"

"Разумеется, Ваше Величество..."

"Нет?"

"Да"

Ичиго скользнул краем глазами по капитану Комамуре, банкай которого Йороучи классифицировала как третий по силе в Обществе Душ... с конца списка. Времени препираться с занпакто не было. Особенно теперь, когда из древкового оружия вверх вырвался факел плотной, яркой реяцу, которая как-то сама собой ассоциировалась с уничтожением. И когда на вершине холма появился брат приговоренной к казни Кучики-младшей.

"Йороучи была права. Незабываемое зрелище"

Ичиго отпустил амулет, отдаваясь на волю ветру и инстинктам. Воздух под ступнями стал плотным, как камень. Ветер стих, словно остановившись, любуясь появляющимся под ним существом.

Огненная птица, гигантский феникс, рождалась сейчас над холмом Сокиоку. Её клюв был вблизи Кучики Рукии и, уж точно, сейчас было самое время останавливать казнь.

"Как бы нас ни кинули. Если что пойдёт не так, отомсти за меня, ок?"

"Как только вылезу из небытия, о Король"

Шунпо.

Меч — если можно так было назвать скопление концетрированной духовной энергии в виде меча с толстым, зубчатым клинком — вошёл Сокиоку точно в клюв. Ровно на полсекунды позже, чем Ичиго коснулся ногами перекладины своеобразного эшафота и ударом руки сбросил Кучики Рукию вниз и назад.

"Интересно, она выживет, Величество? Всё-таки двадцать метров, это не на плюсов бакудо кидать"

"Она же бог смерти. Пускай соответствует"

Сокиоку, кромко крикнув, отпрянула. Видимо, удар мечом в рот её не понравился.

Ичиго же громко крикнул, стараясь, чтобы его слова долетели до максимума слушателей:

— Морозь и пей, Фрост!

Воздух посвежел. Настолько, что неподготовленный человек мог бы его и выпить случайно.

Ичиго, покрывшись вольной переделкой максимилановского доспеха из выпавшей в лёд атмосферной влаги, прыгнул вперёд и вправо, целя в плечевой сустав птицы.

Верёвка выстрелила снизу, с земли, подобно копью. Она пересекла курс Ичиго и обмоталась вокруг клюва птицы Сокиоку.

"Обещанная помощь от Йороучи? Отлично"

Серия быстрых перемещений вниз, к Рукии, а затем, вместе с ней, в сторону, в обход собравшегося квинтета капитанов, к нормальному спуску с холма. Прыгать с обрыва Ичиго передумал, едва почуяв там вспышку активности Йороучи и кого-то ещё. Видимо, дура-кошка исполняла своё обещание, задерживая Сой Фонг, капитана второго отряда.

Совершив около пятнадцати рывков, Ичиго остановился на краю рощи, занимавшей дальнюю от площадки для казней, половину вершины холма.

Сокиоку — птица, а не холм или исчезнувшая куда-то глефа — исчезала. Превращаясь в неоформленный сгусток реяцу, всё также пахнущей безусловным, бездушным унитчожением, она одновременно словно теряла яркость, исчезая и частично втягиваясь куда-то вниз, туда, откуда тянулись сковавшие её верёвки. За всем этим, внешне спокойно наблюдали капитаны.

Их лейтенанты, по крайней мере, трое из них, направлялись к нему.

— Рукия — сказал Ичиго, вернувшимся в первую форму мечом рассекая верёвки, откуда-то появившиеся на шинигами. Или это было подцепленное где-то бакудо? — Беги.

— С ума сошёл? Ты вообще зачем сюда явился?

— Ще — ответил Ичиго. Рукию сдуло. В буквальном смысле. Кидо номер один отлично иммитировало порыв ветра или взрывную волну — Надеюсь, выживет.

Последние слова он проговорил, уже поворачиваясь к пресследователям. Шунпо.

Первым не повезло толстяку — лейтенант второго отряда мог иметь такую внешность только чтобы его не принимали всерьез, и никак иначе. Ичиго рассудил именно так, первым дело выбив Омаэду ударом кулака с зажатым в руке мечом прямо в нос.

"Даже ели подохнет — не моя проблема. Наверняка, второй отряд уже порешил всех моих друзей, чтобы там не говорила Йороучи."

Занпакто, вопреки обыкновению, промолчал. Видимо, не рискнул отвлекать в такой ответственный момент.

Лейтенант первого — хлыщеватого вида дедок, напоминающий испанского гранда, вооруженный шпагой века эдак восемнадцатого — Ичиго выбил вторым. Отводящий клинок удар своим мечом и локоть, ломающий челюсть противника.

Уже не задумываясь, он коротким шунпо переместился за спину второму офицеру четвертого отряда, Исане, и оглушил её.

— Отлично — проговорил Ичиго, не задумываясь, связывая всех поверженных противником низкоуровневыми бакудо — Похоже, решил лично остановить меня, Кучики?

Сказав это, он побежал в сторону, отводя приближающегося капитана шестого отряда в сторону. Лишние трупы от их схватки, как и свидетели, ему были не нужны.

Минуту спустя, они оба отошли в сторону достаточно, чтобы Ичиго остановился и развернулся.

— Скажите, Кучики-сан, к чему весь этот фарс? — спросил Ичиго, глядя противинку глаза в глаза.

— ... таким образом, ты своим существованием...

Ичиго отрешился от мерного голоса Кучики-старшего, стараясь не дать появиться даже намёку на тшательно подавляемый зевок. Не то, чтобы это было так уж необходимо в тактическом плане — сдерживаться от невольного оскорбления противника. Вполне может быть, что, разозлённый видом зевающего в ответ на его редкостно-занудные, что греха таить, речи об величии и достоинстве — нет, Величии, Достоинстве и Чести — аристократии в общем и Великого Дома Кучики в частности, Бьякуя совершит какую-нибудь глупую ошибку. Но также он мог сотворить какую-нибудь глупость, не вписывающуюся в его идеальную, продуманную и предсказуемую тактику боя. Тем более, затягивание ожидания боя было пока что в интересах самого Ичиго. Рукия может сбежать подальше, либо её поймает кто-нибудь другой — в любом случае, проблема с её спасением будет окончательно решена.

— какому-то бродяге, вроде тебя, не понять долга Великого Дома. Закон есть величайшая ценность...

Ичиго с силой сдавил челюсти и глубоко задышал носом. Размеренная речь Кучики-старшего чудесным образом навевала дремоту. Вслушиваться в смысл слов, сотрясавщих духовную энергию, принявшую форму ветра, временный шинигами не желал.

Что было важно, так это исчезновение большинства капитанов. Старик Генрюсай куда-то исчез, Унохана лечила раненых. Прочие капитаны тоже куда-то исчезли. Можно сказать, что сейчас, пока капитан четвертого отряда лечила поверженных лейтенантов, а на холме чувствовалась реяцу только шести разумных, у Ичиго были наилучшие условия для схватки с Кучики Бьякуей.

— Думаю, слова уже бесполезны, Кучики-сан — спокойно проговорил Ичиго, краем глаза отмечая, как, по мере того, как он медленно разворачивает внутри себя реяцу, во все стороны расползается белая изморозь.

— Противоречия между нами, к сожалению, слишком сильны, чтобы вы или я стремились разрешить их одними словами. Дальнейшее продолжение нашего разговора я считаю ненужным лицемерием.

— Да будет так, бродяжка — на лице противника не дрогнула ни одна складка. И голос ни капли не изменился — Цвети, Сенбонзакура.

— Морозь и пей, Фрост! — повторил Ичиго недавнюю ложь.

Инстинктивное шунпо в сторону спасло его от тучи маленьких лезвий, в которые превратилась катана Кучики-старшего.

— Бьякурай.

Ветвистая молния отразилась от плоскости зазубренного меча, ради формы которого, занпакто Ичиго отбросил "спящую" форму тёкуто.

— Ще — ударная волна, созданная кидо, отбросила новую порцию миниатюрных клинков.

Шунпо вверх дало обзор и позволило оторваться от преследующих его кусков Сенбонзакуры. Чуть улыбнувшись, Ичиго вытянул руку открытой ладонью к Кучики Бьякуе.

И тут же крутанулся на месте и убрал левую руку из-под удара появившегося рядом противника.

— Оставить занпакто летать внизу и попытаться ударить противника в спину кулаками. Как аристократично — сказал Ичиго и переместился вниз, к земле. Подальше от коружающих его скоплений летающих лезвий.

Кучики переместился в сторону, оказавшись напротив него.

— Какой позор. Я во второй раз вынужден использовать против тебя банкай. Гордись, бродяга. Сегодня ты умрешь от занпакто главы Великого Доме Сейретея. Твоя Богиня Скорости не спасёт тебя.

Занпакто Кучики собрался обратно в форму меча. По-видимому, это было обязательное условие для запуска второй, высшей формы пробуждения этого оружия.

Катана остриём вниз упала в землю, вдруг показавшуюся тёмной водной гладью, по которой пошли круги. Из земли поднялись, для разнообразия остриями вверх, в два ряда её гигантские копии, рассыпавшиеся ещё большим количеством миниатюрных лезвий.

— А, пафоса, пафоса-то сколько — проговорил Ичиго — Шаккахо.

Ярко-красный шар возрвался с яркой вспышкой и клубами дыма, но не смог пробить гламурно-розовую волну, мчащуюся на Ичиго. А затем настоящий девятый вал накрыл временного шинигами.

Ичиго с некоторым интересом — пожалуй, нечто такое он мог бы демонстрировать, отрывая в детстве лапки кузнечикам, будь чуть более жестоким и любопытным в пять лет — смотрел на сплошной розовый водоворот вокруг.

"Интересно. Я думал, что, оказавшись полностью окруженным этой тучей, буду погружён в темноту. Но здесь почему-то осталось освещение. Или это светятся сами клинки Сенбонзакуры?"

"Осмелюсь заметить, ваше величество, что броня последнего императора Млеьнибонэ, несмотря на её, вне сомнения, впечатляющие защитные характеристики, не расчитывалась на противостояние чужим банкаям"

"Да? И сколько времени мы продержимся?"

"Дней пять, если ваш враг не сменит технологию бурения, ваше величество"

"Какой занятный банкай у него, не правда ли? Прстое геометрическое увеличение количества поражающих элементов. Если шикай хорош ,то зачем мудрить со следующей формой? Просто увеличиваем калибр, и все дела.

Вот только иногда оказывается, что противник защищён слишком хорошо"

Ичиго вытянул вперёд левую руку, любуясь, как вокруг чёрной латной перчатки, почти закрывая её и нанесённые гравировкой узоры с драконами, бестолково кружат розовые "лепестки".

"Скажи, друг мой, а что, если бы не было тебя?"

"Осмелюсь заметить, что ваш слуга обделён способностями пророка, Король. Однако, без защиты, даруемой доспехами Элрика, вам оставалось бы только спасаться скоростью"

"Бегать от множества клинков? Любопытная идея, конечно... ты чувствуешь?"

"Да. Он отзывает клинки. Сейчас мы снова станем видны ему"

"Маскируйся"

Занпакто сменил форму, перекинувшись из облика прямого черного Повелителя Бурь обратно, в полированный меч с толстым зубчатым клинков, в долах которого горели синим псевдоруны. Подчиняясь власти этой маски, по доспехам Ичиго пополз лёд, скрывая их истинный облик.

Словно дожидаясь этого, последние части Сенбонзакуры отпрянули, напоследок оставив на льду множество поверхностных царапин.

— Должен заметить, ты заставил меня понервничать — проговорил Ичиго, оценивая ситуацию.

Он и Кучики стояли ровно напротив, расстояние не составляло и тридцати метров. Вокруг них, формируя вихрь высотой метров тридцать и внутренним диаметров во все пятьдесят, бушевала Сенбонзакура.

"Я плохо помню геометрию, но площадь этого вихря составляет никак не менее, чем пи-эр-квадрат. Эм-м, почти две дысячи квадратометров, делить на не более десяти квадратных сантиметров..."

"Это бессмысленно, ваше величество. Часть клинков в этом тайфуне может быть иллюзией. Или они могут лежать там во множестве слоев. Очевидно, что, согласно вашим расчётам, их никак не менее пары миллионов"

— Какое унизительное и печальное зрелище — в своей обычной манере, скучным и высокомерным голосом, начал Кучики Бьякуя — банкай — это нечто огромное, невообразимое. Такой жалкий, неполноценный банкай, как у тебя, не должен существовать.

"Я дурак, или он считает этот доспех банкаем?"

"Вы желаете раскрыть карты врагу, ваше величество?"

"Я похож на идиота? Хотя от фразы, что его банкай не может пробить одну из форм твоего шикая, у него и может случиться приступ, раскрывать ему глаза я не собираюсь. Лучше скажи, готов мне подсобить?"

"Всегда и везде, о Король"

"Вот и ладушки"

— Кто бы говорил — ответил Ичиго, делая медленный шаг вперёд — Твой банкай — это просто тупое увеличене количества контролируемого тобой железа. Если умеешь сражаться с твоим шикаем, то твой занпакто уже не представляет угрозы. Мой же хотя бы выглядит брутально.

Скажи, Бьякуя, твой занпакто розовый из-за тебя? Может быть, во время вылазок в Мир Живых, ты зависаешь в барах? "Голубая Устрица" или "Томатный Энди". Не то, чтобы я был в курсе, как называются подобные заведения. В конце-то концов, это ты здесь пресытившийся обычными развлечениями аристократ.

— Сенкей.

Розовый вихрь вокруг исчез, превратившись в черную стену сферической формы, в которой светились белым совершенно одинаковые мечи, расположенные в четыре ряда. Один из мечей — ближайший к Бьякуе из расположенных в верхнем ряду — спланировал в правую руку Кучики.

— Я демонстрирую эту технику лишь тем, кого твердо решил убить. Гордись, вторженец. Ты второй, кто видит эту технику.

— Хм — ответил Ичиго. Шунпо вперёд — и льдисто блестящий клинок его занпакто глухим стуком встретил очередной кусок Сенбонзакуры.

Он словно увидел эту сцену со стороны. Вот стоят напротив два воина. Один — вполне фэнтезийный рыцарь в ледяном доспехе и с глупого вида мечом. Другой — японец в чёрном кимоно и белом хаори с номером отряда на спине, в руке которого находится светящаяся катана. Они исчезают и появляются ровно посередине поля боя, столкнувшись мечами в клинче.

Кучики, сохраняя давление, высвободил левую руку и коснулся её пальцами плеча Ичиго. Точнее, покрытого льдом наплечника.

— Райкохо.

Молния толщиной с предплечье среднетренированного человека, ударила в место касания, разломав лёд и отбросив Ичиго на полметра назад.

— Поразительно. Исследовательский институт, проанализировав твои данные, сделал вывод, что твой занпакто относится к ледяному типу. Однако, как я вижу, твой банкай демаскирует его истинную сущность.

Ичиго покосился на левое плечо, где из-под разбитого льда проглядывал чёрный металл настоящего доспеха. К счастью, скол был небольшой, так что можно было только опознать материал доспеха, но не увидеть другие подробности. К тому же, пробитый ледяной покров уже начал затягиваться.

— Похоже, мне тоже пора становится серьезным — чуть мечтательным голосом, сказал Ичиго — Реви, Скорбь.

Его меч — толстый клинок с похожими на акульи плавники, крупными зазубринами, удлинился, превращаясь в подвижную металлическую ленту со множеством зубов. Эта лента мгновенно обвилась вокруг Кучики, успев ранить его правый бок прежде, чем капитан шестого отряда вырвался из западни.

— Знаешь, есть такая формулировка: "Он слишком много знал" — проговорил Ичиго, меч которого укоротился, снова став мечом. Правда, на этот раз двуручным, на клинке которого было восемь крупных зубцов, а не пара, как у прежнего варианта.

— В таких случаях, человека либо кончают, либо повышают допуск к тайнам. Тебе грозит и то, и другое.

Изогнутая лента его занпакто плетью ударила по ногам Кучики Бьякуи, однако только взметнула пыль. Сам глава дома Кучики уже появился за спиной Ичиго... чтобы тут же уйти от удара превратившейся в нунчаки рукояти занпакто Куросаки.

— Ой, прости. Я забыл сказать сначала "Расти", и потом "Расколись". У меня с другом достаточно полное взаимопонимание и без этого.

— Отвратительно.

Ичиго прищурился и искривил губы. На этот раз в голосе его врага, слышались какие-то эмоции вместо стандартного занудства, вызывающего зевоту.

— Занпакто, копирующий способности. Или скорее даже... — продолжил было Кучикки Бьякуя.

Его речь прервалась хрустом, с которым меч Ичиго пробил его "звено".

— Тш. Ты тоже отразишься в ласковых гранях вечного льда.

Холод вырвался из знапакто Ичиго Куросаки, связывая оставшиеся частицы тела Бьякуи Кучики, оставляя образ его тела в огромном кристалле льда.

Ичиго не требовалось спуститься во внутренний мир, чтобы понять — возле вершины витого шпиля его воли, прямо в стене, в одной из ледяных плит, появляется поверженный враг.

Сразу после Абарая Ренджи. Или перед ним, если двигаться по пандусу снизу вверх.

Занпакто — его настоящее имя Ичиго так и не назвал — вышел из спины подделки под труп двадцать седьмого главы дома Кучики. Рана в теле ледяной глыбы тут же затянулась. Верный напарник вернулся в "спящую" форму устаревшего тысячу лет назад, прямого меча тёкуто.

Ичиго посмотрел вверх, где из-за края осыпающейся черной стены показался окружающий мир.

Сенкай, несмотря на гибель и поглощение породившего его, разрушался очень медленно. Пока было неясно, что творится на холме Сокиоку. Рваться вверх, перепрыгивая эту стену, Ичиго не спешил. Время играло на него, наслаивая новые ледяные пластины на кристалл с обманкой и его латы. Пока что сотавалось только смотреть на три колонны зелёного света, уходящие откуда-то из-под подножья холма вверх, в черный разрыв в небе, сквозь который были видны белые рожи меносов.

Наконец, стена упала, показав, что шинигами оставили его в одиночестве. Пожав плечами, Ичиго поспешил в пещеры под бывшей базой Урахары. Дорогу он помнил, о погоне не волновался. Не его проблемы, право слово.

"Надо бы узнать, что случилось с Рукией"

"Вы беспокоитесь о ней, ваше величество?"

"Нет, хочу понять, чем закончилась эта эпопея. Впрочем, я в любом случае, хочу найти программу обмена и свалить подальше из Каракуры. От пустых, шинигами и Урахары с прочими"

"А как же ваша семья, ваше величество?"

"Надеюсь, их не тронут. Иначе, боюсь, я проверю, что случится, когда все плиты в нашем шпиле будут украшены"

"Король. Я должен сказать кое-что о вашей семье"

"Это подождет, пока я не спущусь к тебе?"

"Разговор на равнине был бы идеален, Король. Тема весьма деликатна"

Воздух ворвался в душу свежестью и спокойствием, приятной прохладой и запахом свежего льда.

Ичиго постоял, сделал несколько вдохов, смакуя это ощущение и вспоминая прошедшее.

Как ни удивительно, но Йороучи не соврала. Все, кто был отправлен Урахарой в Общество Душ, выжили. Если не брать в расчёт Исиду, даже остались вполне здоровыми.

Это, бесспорно, радовало, поскольку не ставило перед Ичиго таких сложных моральных обязательств, как необходимость мести Урахаре и остальным.

Другим приятным фактом было то, что Йороучи привела всех к выходу и, уже в обличьи кошки, сопроводила до магазинчика Урахары.

Сейчас физическое тело Ичиго находилось дома, на кровати, прикрытое от греха парой простеньких щитов. Сам же Куросаки-младший находился здесь, на равнине.

Занпакто, как обычно, молчал. Скорее всего, по сложившемуся негласному обычаю, он ждал на вершине.

Ичиго, в точности, как и в прошлый раз, наступил на невидимую ступеньку, отозвавшуюся гулкой нотой, словно кто-то невидимый одновременно ударил по клавише органа. Следующий шаг предсказуемо поднял его выше и подарил новый звук.

Шаги ног, обутых в массивные берцы, не издавали скрипов или стука. Только музыка, звучащая словно из-за всех границ этого мира, сопровождала медленный подъём Ичиго.

— Я тут подумал — тихо, для себя, начал он — что витые шпили неизменно сопровождали каждую тень Танелорна.

Высокие башни Имрира, города мельнибонейцев, ставших там похожими на людей. Витые шпили Лондры, города людей, притворявшихся зверьми так сильно, что маски приросли к телу.

Может ли быть, что замки вадагов были похожи на эти города.

Может ли быть, что Эрикезе Помнящий присягнул элдронам потому, что их города тоже несли в себе образ Танелорна?

И не была ли спираль Образа тем шпилем, вокруг которого родился новый Танелорн.

Что за бред я несу?

Ты — это я, отражённый в той глыбе льда, которую некто засунул в меня вместо Зангетсу. В тебе есть лишь то, что было во мне, пусть и отражённое так, чтобы выполнять нужную функцию.

Замолчав, Ичиго продолжил подъем под тихую и торжественную музыку.

Верный напарник нашёлся на площадке, венчающей шпиль. Одев для разнообразия облик Корума, розовокожего, тонкого как подростка, с лицом, усыпанным золотыми веснушками, он встретил взгляд Ичиго багрового глаза без зрачка. Правый глаз был закрыт повязкой в виде миниатюрного круглого щита на ремне.

— Я рад, что ты сказал это, Король — занпакто скосил единственный настоящий глаз, чтобы посмотреть как пальцы шестипалой, правой руки, сжимаются в кулак — тебе осталось принять это сердцем. Однако, я просил тебя прийти сюда по другой причине.

— Ты сказал, что это касается семьи. Ты что-то почуял?

— Да. Силу шинигами в твоём отце.

— Однако.

Ичиго присел, опираясь спиной о плиту со своей первой жертвой — модифицированной душой по кличке Дзинта. Новость была слишком неожиданной, чтобы обсуждать её стоя.

Корум — точнее, его подобие — сел напротив, сложив руки на груди. Так становилась очевидна разница между правой рукой, некогда, по преданию, принадлежавшей богу, и левой, доставшейся Коруму более традиционным способом.

— Сила?

— Выше, чем у Мадараме Иккаку. Но, пожалуй, ниже, чем у сраженного нами капитана. Однако, такое чувство, будто она была недавно скована. Это всё, что мне известно.

— Кто сидит в глазу твоём, Корум? — невпопад спросил Ичиго.

— Все, кто был сражён твоим мечом.

— Что может Повелитель Бурь, Элрик?

— Все, что умели сраженные им.

— Проще говоря, мы сумеем оторваться, попав в засаду, организованную отцом, оказавшимся капитаном, Урахарой, Йороучи и их союзниками?

— Только если они ещё не успели проанализировать последние события.

— Я не доверяю Урахаре — проговорил Ичиго после недолгого раздумья — Но мне нужно задать вопросы отцу, чтобы понять, что стоит за всем этим. Но потом, обещаю, я сделаю всё, чтобы мы не попали на чужую войну, умирать за пустую благодарность или риск получить нож в спину. Я не спрашиваю, поможешь ли ты мне. Я просто говорю тебе, что сделаю.

— Я подчинюсь тебе, король — улыбнувшись, ответил Корум — только помни, что слово Короля...

Он многозначительно умолк. Впрочем, Ичиго посчитал, что понял его.

Тело — этот полезный, но порой уязвимый кусок плоти — осталось в спальне. Сам Ичиго, прихватив с собой перчатку, забытую Рукией, спустился вниз.

Сестры крепко спали, так что неожиданный косплей старшего брата, разгуливающего в ночи в облике духа в чёрном халате, не мог вызвать язвительных коментариев Карин на тему папашиных генов.

Оставалось надеяться, что они не разоруться так громко, что имеющая способности медиума сестра проснется и за компанию разбудит Юзу.

Ичиго провел рукой в перчатке сквозь голову спящего отца, как это пару раз делала с ним Рукия. Как только дух Куросаки-старшего оторвался от тела, младший, не разбираясь, переместился со своей ношей на крышу прямо сквозь перекрытия. И тут же отпрыгнул в сторону, уходя от горизонтального удара мечом.

Цепи у отца не было. Как и следовало ожидать от духа, выглядящего в точности, как непривычно серьезный Куросаки-старший, являющийся шинигами, навскидку, пару сотен лет.

— Ичиго. Догадался — холод — такой знакомый по собственному отражению, пойманному на плоскости Забимару в последнюю встречу с Ренджи — ушел из глаз отца. Или затаился?

— Папа — он сам не заметил, как, словно на замену, этот холод появился в его глазах — ничего не хочешь мне объяснить?

— Нет.

Ичиго приопустил веки, словно уходя в себя, а на деле проверяя округу на наличие посторонних.

Ответ отца был неприятен, но ожидаем. Если человек ничего не рассказал своему сыну, когда даже сестры заметили неладное, то стоит ли ожидать откровенности теперь, когда все вроде как закончилось?

— Ясно. В таком случае, я уезжаю.

— С ума сдурел, Ичиго?!

— Брось, папашка. Я не хочу снова быть пешкой, твоей или Урахары. Разговор окончен.

— Я тебя никуда не отпущу!

— Разговор окончен, папаша. Твоего мнения уже не спрашивают. Мнение "простых людей" не интересует духовные сущности.

Ичиго прошёл к краю крыши, готовясь уйти, когда ему в спину ударил вопрос отца:

— Бросишь сестер наедине с Пустыми? А кто будет защищать Каракуру?

— Пока я не обрёл силы, Пустые нашу семью не больно-то беспокоили. А город вполне может защитить кто-то вроде тебя.

— Значит, оставишь на Карин свой долг?

Изморозь выстрелила вдоль крыши, сковывая всё в раиусе пяти метров. Ичиго повернул голову, чтобы видеть отца краем глаза.

— Ты только что угрожал моей семье, Иссин? Знаешь, мои инстинкты и занпакто так и просят убить тебя. Только тот факт, что я недавно считал тебя отцом, останавливает меня.

Ичиго отвернулся, успокаиваясь и возвращая занпакто в спящую форму.

— Если Карин или Юзу из-за твоей глупости умрет, лучше тебе тут же сдохнуть, Иссин. Прощай.

Он исчез, удалившись при помощи шунпо.

Иссин Куросаки, постояв немного времени на наполовину покрытой белым инеем крыше, короткими прыжками отправился в сторону магазина Урахары. Мысленно кивнув себе, Ичиго Куросаки вернулся в дом, в собственное тело.

Сумка оказалась там, где и была два часа назад — под кроватью. Билеты были в кармане куртки. Ичиго отправил сообщение с извинениями на почту сестер и выключил компьютер. Уже через минуту, его в доме не было.

Уже сев в электричку, уносящую его из Каракуры, он позволил себе удивиться, как легко оказалось покинуть родной город. Программа по обмену со школой где-то на Хоккайдо, Иссин, не глядя подписавший бумагу, быстрй ответ. Вся подготовительная работа заняла меньше двух недель.

Словно бы кто-то за кулисами помогал ему.

Впрочем, Ичиго было плевать. Он был твердо намерен распрощаться с Обществом Душ, спокойно переварить то, что получил в ходе этой безумной кампании, и не видеть никаких духовных сущностей ближайшую сотню лет, пока его тело не развалиться от старости.

В его внутреннем мире, на огороженной белыми горами ледяной равнине, на вершине витого шпиля цвета снега, сидел человек. Черты лица его, как и рост и волосы, постоянно менялись. Правый глаз порой скрывался под повязкой, а на лбу появлялся то квадратный шрам, то черный камень.

— Твой Танелорн всегда с тобой, Ичиго. Пойми это, стань Королём, за которым можно идти, не задумываясь. И все сокровища мира будут твоими.

Черты его лица, постоянно менявшиеся, замерли в облике ребёнка с длинными черными волосами, бледной кожей и глазами, горящими алыми огнём.

— Два миллиона лет прошло, а ты всё также сопротивляешься своей сути, Воитель.

Проклятые земли: Dead Ends

В память о короткой дискуссии с сэром Седриком

— Гипат

Глухой звук удара чем-то тяжелым о деревянные ворота, разнесся по комнате, устланной коврами. Единственная обитательница затерянного под снегами Ингоса убежища, краснокожая девушка, вздрогнула.

Говорят, когда человек рождается, Гай-ла-Тлок, человек-лама, подбросывает монетку. Кому-то она падает на герб, даря удачу на всю жизнь. Для кого-то выбирает решку.

Людей стало много, очень много, и Гай-ла-Тлок не успевает подбросить монетку за каждого. Именно потому люди и являются хозяевами своей судьбы, и у большинства из них, удача и несчастья идут рука об руку.

Краснокожая Лу-а-Джалла — наверное, последняя представительница вымершей человеческой расы джунов — оказалась в числе тех, для кого старый бог успел подбросить монетку. И нельзя сказать, что жизнь её была лёгкой.

Лу-а-Джалла села на атласную кушетку, смиряясь с неизбежным. Словно почуяв овладевшее ей отчаянное смирение, удары усилились. И всё, что ей оставалось — это ждать, когда цепь несчастий, сопровождавших её с самого рождения, наконец, прервётся.

Раса джунов была проклята. Крылатый скелет, нежить, демон или нечто иное, активное и материлаьное, Проклятие их народа. Они — те, кто прожил достаточно, чтобы осознать происходящее, так его и назвали.

Одни за другим, пропадали друзья, родные. Оставшиеся в живых бросили всё, даже родной дом, попытавшись сбежать. Но Проклятие нашло их, пресследуя повсюду, на каждом осколке буквально расколотого на части мира.

Последним Лу-а-Джаллу покинула Ат-Зако. Любимый человек остался прикрывать её побег. Сгинул. И будто этого было мало, несчастья продолжали пресследовать Лу-а-Джаллу.

Область, куда её отправил Ат-Зако перед своей гибелью, называлась Ингос. Заснеженное захолустье с деревянными поселками лесорубов и шахтеров, антипод любимых джунами ступенчатых пирамид и монументов белого камня, возведенных их народом в жарких джунглях.

Она была разбита. Все, кого она знала, все близкие люди, даже родной дом — всё было потеряно. Она осталась совсем одна в диком, незнакомом крае. Хорошо хоть, язык во всём мире был общим, а её навыки дарили надежду, что она найдёт спокойную работу и со временем придёт в себя.

К сожалению, красная кожа, привлекавшая Проклятие, снова сыграла с ней злую шутку. Местный губернатор, глупый и низкий человек, захотел её. Как ребёнок игрушку, с той разницей, что кукле нельзя сделать больно, в отличие от неё.

Сначала были подарки. Затем обещания. Услышав первые угрозы, Лу-а-Джалла сбежала, оставив свой новый дом. Ей, сироте без друзей и родных, это было легко. Секретная магия джунов позволила взять всё ценное, даже подарки губернатора, с собой.

Гай-ла-Тлок, если он действительно ещё был жив, точно подкинул её монету.

И вот теперь — что стоило монете упасть другой стороной? — она осталась одна. Снова. Всё, что ей остаётся — это слушать стук ударов и треск начинающей поддаваться двери.

Вонь горелого дерева и озона ворвались в убежище с короткими молниями, отколотой щепой и дымом.

Лу-а-Джалла не подняла глаз. По её щекам, срываясь вниз, текли слёзы. Последняя из джунов сдалась.

Молния, созданная одним из червелицых, отбросила её и обожгла плечо. Лу-а-Джалла сломанной куклой улетела к стене, не почувствовав ни удара молнии, ни удара о покрытый коврами камень подземелий.

"Странно. Почему болит левое плечо, но не чувствую я правой ноги?" — отстраненно подумала она.

Червелицый — странное создание в балахоне и выглядывающими из-под капюшона щупальцами — приближался. Следом за ним, из дыма, появились два сородича вторженца.

Лу-а-Джалла сквозь слёзы, размывающие взор, смотрела на приближающуюся смерть. И перед ней, накладываясь, показывалась чужая жизнь.

Она смотрела, как какой-то мужчина канийской расы — ничего общего с её любимым Ат-Зако, абсолютно ничего — идёт по развалинам. Как достигает посёлка, населённого людьми. Как его копье с гранитным наконечником истребляет гоблинов и орков. Как гранит меняют на кремень, а затем на обсидиан.

Он не был один. С ним был местный мужчина, высокий и массивный, как телохранители губернатора Вальрасиана. Затем добавилась ещё и девушка, ученица шаманки.

Мужчина — откуда-то она уже знала его имя, звучащее насмешкой судьбы — шёл сквозь Гипат, точно таран. Костяное копье, доспехи из кожи человекоящеров, могущественные спутники — он собирал всё. И однажды почти весь остров, за исключением населённого драконами и речными ящерами водораздела, Мертвого Города, был им покорён. И он вернулся в Посёлок, откуда начал свой победоносный путь. Вернулся с древним мечом из синеватой канийской стали, соратниками и кое-кем ещё.

Лу-а-Джалла смотрела вперёд и не видела приближающегося червелицего от застилавших глаза слёз. Но она ясно видела покрытое потом лицо Наи, ученицы шаманки, и её мужа Зака, держащего на руках их сына.

Севшим голосом, она выдохнула:

— Будь же...

Гром от молнии, разорвавшей воздух и тело джуны, оборвал её.

— Ингос

По улицам города, хрустя по утоптанному снегу тяжелыми латными ботинками, шёл человек. Люди провожали его завистливыми взглядами. Ещё бы — полный доспех из стали. Интересно, сколько лесовиков он убил, чтобы так вооружиться? Никак не меньше семнадцати мартышек, любителей плеваться стрелами! Силён!

Неизвестный — его лицо, к огорчению сплетников, было скрыто капюшоном накинутого поверх доспехов плаща их тролльей кожи — покосился на плакат, приколотый к стене.

Изображенный там человек — вполне обычный каниец с бледной кожей — был удивительно похож на него. Надпись под рисунком показывала, что не зря он скрыл своё лицо.

"Зако Гипатский. Опасный преступник. Убийца, насильник и вор. Награда за голову: 15000 золотых"

Человек пошёл дальше, к торговым рядам. Следовало закупиться напоследок и прорываться к порталу, пока на его след не вышли охотники за головами.

Зако вздохнул чуть глубже, чем следовало спокойному человеку. Воспоминания, будь они неладны, не давали покоя.

Поначалу, всё выглядело неплохо. Вздорная девица из джунов отправилась к Великому Магу. Сам Великий Маг, потребовавший найти очередного джуна, отправился к себе, услышав, что о нём думает Зако. Право слово, не следовало называть Великого Мага лжецом, пусть тот и не торопился возвращать ему память, требуя новой услуги.

Зако остался здесь, на Ингосе. Карансул держал губернатора на коротком поводке, торговец и глупый самовлюбленный наместник Кании обдирали население как липку и всячески притясняли его. Город находился на грани войны с лесовиками, к чему он,Зако — что греха таить? — тоже немного приложил руку. Единственный человек, достойный называться заботящимся о народе, Бриссен, вынужден был жить в лесу, с мирными лесовиками. Как он мог не остаться, чтобы восстановить справедливость?

Восстановил. На свою голову. Карансул, как оказалось, содержал сразу две армии. Одна состояла из отборных головорезов, наподобие тех, кого Зако месяц назад резал в Предгорьях. Вторая же для проформы подчинялась губернатору. Стоило один раз нанести торговцу ощутимый ущерб, как он, Зако, оказался во всё кругом виноват.

Строго говоря, если разобрать всё, в чём его обвиняли, то вредил он Ингосу давно. Ещё задолго до того, как очнулся на окраинах Посёлка, Зако, оказывается, грабил добропорядочных граждан, насиловал, убивал и вообще выполнял всю работу местных разбойников.

Однажды, залечивая сквозную рану в бедре, Зако посмотрел на трупы охотников за головами вокруг. На союзников, залечивающих раны друг у друга, кто с помощью астральной магии, кто зельями и жезлами. И решил, что с него хватит. Либо он захватывает город и ждёт карателей из Кании, которые отобьют город у "варваров", как традиционно называли всех мятежников. Или сбегает с Ингоса сам. Ещё можно спрятаться в Лесном Приюте, завести семью с той же Майраной, и жить до конца дней своих под защитой лесовиков. Либо очередная попытка убить его и соратников, окончится удачей.

Зако Гипатский, революционер и борец за справедливость, шёл по улице города и думал, что выбрать.

Будущее было мрачным.

— Суслангер

Как известно, люди не равны между собой. Каждый, рожденный, является кому-то господином, а кому-то рабом. Это истино для всех, кроме иноземцев и Императора, ибо чужаки не могут повелевать кем-либо, находясь в самом низу. Повелевать же Незебом не может никто. Разве что Великий Маг, но о том говорить не принято, ибо за нарушение обычаев можно и не сносить головы.

Таков Хадаган, благословенный и осененный солнцем, перенёсший крушение мира и окрепнувший под солнцем вновь. Лишь одно мешает Хадагану жить спокойно. Кания, проклятая страна и давний враг, соперник, мятежник, тоже пережила Катаклизм и вечно интригует, пытаясь нарушить спокойное течение жизни и воды в хадаганских арыках.

Впрочем, речь не о ней. Настанет время, и Кания падёт, как пал в далёком прошлом её форпост в Бесполезных Землях.

Холай, старший имперский некромант, вырвавший должность из рук узурпатора Тайво, о конце котором, позорном и страшном, шептались по чайханам, вспомнил ученика, рассказавшего ему о драконе. Когда-нибудь он, Холай, совершит экспедицию в Мёртвый Город и добудет из рук первого некроманта все знания, которые он даст. А отдаст он всё, потому что Холай и его ученики, особенно старший — это сила, с которой стоит считаться!

Ученик, Зако, был радостью старого некроманта. Сильный, вгрызающийся в знания, как будто понимает, что от них зависит его жизнь. Верный учителю достаточно, чтобы не хотелось прибить его, как ядовитую змею. Практичный и беспринципный в нужной мере, чтобы помочь отомстить Тайво, этому сыну шакала и ослицы...

Холай осекся, останавливая мысли. Право слово, о мёртвых либо хорошо, либо ничего. Измываться над мертвым противником, который покорным личем сторожит вход в конюшню, это так мелко...

Чувство опасности, отточенное за десятилетия некромантской практики, подбросило Холая в воздух. Но было поздно.

Гигантское существо, похожее на костяного голема, которому на спину приделали кости драконьих крыльев, подняло правую руку. С ладони, окутанной пламенем и дымом, сорвались тонкие тяжи молний.

Несколько минут беспорядочного сопротивления спустя, башня мастера Холая обезлюдела. Проклятие, удостоверившись, что последний из джунов, маскировавшийся под человека иной расы, как и его защитники, уничтожен, ушло туда, откуда приходило за своими жертвами.

— Аллод

Высокий мужчина в холщовых штанах и безрукавке, очнулся на мраморной плите. Его уши уловили шум воды где-то рядом и запах трав.

— Как же болит голова — простонал он, выпрямляясь.

Выпрямившись, он постоял на месте, покачиваясь с пятки на носок.

— Интересно, а кто я?

Синеватое свечение, пришедшее откуда-то извне, на миг окутало его, делая похожим на вторженца из иных измерений.

— Вот как? Зак, значит?

Мужчина открыл глаза и улыбнулся — жестоко и зло.

— Демоны Терры, а может, я лучше сам разберусь?

Истинная концовка

Когда Король пал, Элани не почувствовала ничего. Фарлонг убил потустороннюю тварь, избавив мир от очередной угрозы.

На мгновение, стало тихо. Полностью. Абсолютно.

Тусклый серый свет древних катакомб. Молчание истающего тела Короля. Гул крови в висках. Верный серп не скользит в руке, не кажется тяжелым или лёгким. Ты просто и тупо знаешь, что он на месте, в активной книге остался один Огненный Удар и пара заклинаний нулевого круга.

Нет ни радости от убийства, ни грусти. С кулаков Келгара, так же застывшего с потерянным видом, измазанных мозгами Сенда, капает кровь.

Усталость. Она просто устала от этой войны, от потерь. Именно поэтому, мир для неё замер сейчас, когда угроза миновала. Король Теней отходит в тишине, под равнодушным взглядом Фарлонга, и усталыми до смерти — его соратников.

Камни над головой проседают с каким-то неслышным, потусторонним звуком, вызывающим слабую дрожь в теле.

Элани поднимает глаза, чтобы увидеть, как гаснут магические светильники на стенах. Прежде, чем потусторонний свет исчезнет, она успевает увидеть, как широкие трещины с громким треском бегут по своду.

Темнота.

Элани проснулась, когда компаньон попытался её лизнуть. Почти мягкий — после того, как ещё не проснувшаяся эльфийка кинула на себя Кору — язык верного барсука разбудил её.

Она была в доме на природе — друид поняла это сразу, когда собрала вместе те чувства, что давала ей природа.

Камень вокруг, в отличие от мостовых и домов городов, дышал и гвоворил о чём-то своём. Дерево вокруг — впрочем, скорее, это было изменённым грибом, росшим в пещере — было живым, покрывающим пол и стены пещеры, согревая пространство жилища.

Помещение, где находилась сама Элани, выглядело... своеобразно. Очевидно, это был небольшой отнорок пещеры, который кто-то обработал, расширив конец тупикового прохода и поселив гриб, покрывший холодный камень плодовым телом, похожим на тёмно-коричневую морщинистую кору, отчего её комната напоминала гигантское дупло с круглой деревянной дверцей. На полу лежал кожаный спальник, бывший единственной мебелью.

Оценив тот факт, что проснулась она в одежде — неизвестный то ли не озаботился, то ли не решился раздеть её, прежде чем уложить спать — Элани отправилась на разведку. Налох, верный барсук, последовал за ней прежде, чем круглая дверь закрылась за её спиной.

Коридор небольшой пещеры, вёл в обе стороны. Слева, он вскоре заканчивался ещё одной круглой дверью, судя по всему, выращенной из одного куска дерева. Прямо напротив, очевидно, тоже находилась одна из комнат.

Элани подошла к двери в конце коридора. Заперто.

В комнате напротив той, где она очнулась, спала Нишка. Тифлинг выглядело такой умиротворенной и беззащитной, вопреки её обычному поведению, что, подумав, Элани вышла, тихо закрыв за собой дверь.

Прогулка по коридору, дала понимание, как тут все устроено. Очевидно, жилище было как минимум двухэтажным. Верхний этаж был представлен жилыми комнатами — скорее всего, их было пять, включая ту, где очнулась Элани — а также складом продуктов, арсеналом, заполненным, в том числе, и знакомыми трофеями из доли Фарлонга, сваленными в сундуках, и коридором, которым собирал все эти помещения воедино.

Пройдя ещё немного, Элани вышла в общий зал. Очевидно, это была трапезная, пиршественная, или что-то вроде того, страдающая от отсутствия мебели, как и всё здесь. Помещение двенадцати шагов в ширину и пятнадцати с половиной в длину, с выходом на ведущую вниз лестницу слева, тремя стрельчатыми проходами, ведущими на улицу, впереди.

Элани прошла через одно из них, почувствовав слабый силовой экран, способный остановить ветер или несколько незачарованных стрел, и вышла на полукруглую террасу.

Площадка была по краю усажена кустами шиповника, игравшего роль ограды, совершенно бесполезной против тех, кто способен двигать растения силой воли, достаточно ловок, чтобы пройти сквозь них, или столь толстокож, что мелкие уколы не трогают его.

Как тот, кто сидел на краю, подставив Элани спину.

— Привет?

Фарлонг обернулся, улыбнувшись ей.

— Доброе утро, Элани. Как себя чувствуешь.

Эльфа, не задумываясь, проверила своё состояние. Тело впорядке, душа поёт от вида Фарлонга, улыбающегося ей... впрочем, это к делу не относится.

— Хорошо. Видимо, я одна получила камнем по голове.

— Рад, что ты себя хорошо чувствуешь.

Фар замолчал, словно не зная, что сказать ещё.

— Я немного осмотрелась, прежде чем пришла — сказала Элани — Нашла только Нишку. Ты не знаешь, где остальные?

— Гитка сбежала в Астрал, ещё когда все начало рушиться. Келгар очнулся первым и ушёл. Остались только мы трое.

— Келгар? Ушёл?

Фарлонг отвёл глаза.

— Мы наговорили друг другу много лишнего. Вплоть до того, что я попросил его дать клятву, не говорить, что кто-то ещё выжил.

— Прости. Я не понимаю.

Фарлонг блеснул глазами, зрачки на краткий миг стали щелевидными, как у змеи, в волосах появился зелёный оттенок.

Элани знала этот эффект. Приемный сын Дейгуна относился к непонятно какой расе, и только внешне напоминал человека. Друид, знавшая его с самого детства, видела многие секреты, способные поставить в тупик даже очень опытных магов.

— Знаешь, это убежище я построил после крушения Андрентайда. Незерильский город таил в себе много сокровищ, а я остался единственным, кто знал его местонахождение. К тому же, по моему следу шли Арфисты, желавшие вернуть себе утеряннные реликвии. Поверь, тебе не стоит знать, скль многое я потерял, пытаясь сохранить за собой хоть что-то, кроме славы. А в итоге, я потерял и её. Славу героя, спасителя мира от лича-медузы, Арфисты дали кому-то другому, согласному стать их агентом.

Всё, что мне оставили — это право выбрать, умереть от руки очередного убийцы, или залечь на дно и убедить всех в моей смерти.

Так я и сделал. В силу расовой принадлежности, полученным знаниям и навыкам, мне было подсилу замаскироваться. Так, пятнадцатилетний подросток без роду и племени, не имеющий ничего общего с Героем Андрентайда, поступил в Академию Невервинтера.

Это было хорошее время. Я расчитывал легализовать свои навыки, несколько лет охотиться на разбойников и темных волшебников, чтобы затем спокойно уйти на покой и проживать заработанные денежки в своё удовольствие.

Мне опять не повезло. На Академию напали, из учеников, преподавателей, обслуживающего персонала и прибывших на выпуск гостей, выжили единицы. Какая-то кучка жалких гоблинов оставила в живых только таких титанов, как Алберет, Фентик, Декстер, да нескольких случайных свидетелей. Классное качество преподавания, верно?

Фарлонг, не вставая, развернулся. Теперь он сидел перед Элани, скрестив ноги, и грустно улыбался. Порой, во рту блестели его чародейские зубы: серебряный — теперь эльфа, кажется, понимала, откуда такой взялся у деревенского паренька — и молочно-белый, искрящий магией, точно коровь ещё живого и полного сил, дракона.

— Работа по борьбе с Чумой, для борьбы с которой и готовили студентов Академии, легла на мои плечи. Не скажу, что было тяжело — после Шпиля Ветров тяжело становится сражаться только с кем-то вроде Короля Теней или Мефистофеля.

Но меня сразу должно было насторожить то, что из меня снова начали лепить героя. Увы, не того, кем я хотел быть.

Знаешь, после того, как вместе с вами получил доступ в Квартал Озера, я навёл справки. Никто не говорил, кем были схвачены Декстер и Фентик. Их осудил Лорд Нашер. Наверное, он их и поймал? Не то, чтобы я тогда ещё искал дешёвой популярности, хотя она порой и бывает полезна. Но как-то обидно, что, добыв лекарство от Чумы и схватив исполнителей, я получил так мало золота.

Война тем временем набирала обороты. Я совершил рейд в Лускан, сражался при Источниках Беорунны... а итог?

Арибет находилась в штабе, в компании лучшего разведчика Нашера. И никто не остановил её, когда она сбежала в Лускан и переметнулась на сторону противника.

Также, как армия прославленного Нашера слила все сражения на приморском фланге, отчего моя работа с племенами Утгарда и поиском жизненно важных артефактов, стала простой мышиной возней.

А главное, какой итог? Все помнят про Героя Невервинтера, но никто не помнит его лица и того, где он сейчас. "У него возникли разногласия с Лордом Нашером по поводу управления городом". Какое лицемерие.

И я бежал. Нашер скрылся через потайной ход, стрелки на балконе были мертвы, Аарин Генд, я был уверен в этом, пал от моей руки. Но за мной могла отправить тех, кто знал меня лучше прочих, моих дорогих соратников, Бодинока, Даелана... Лину.

Я ушёл. Скрылся. Завёл себе новые личины и странствовал под ними, пока не решил начать жизнь заново.

Это моё омолодившееся тело нашёл Дэйгун. Та женщина была моей приёмной матерью. Я надеялся спокойно вырасти, восстановить навыки, жениться и наконец-то прожить жизнь спокойно, охотясь на уток, оленей и гоблинов, чтобы умереть через семь-восемь столетий в окружении потомков.

— Семь-восемь? — а губа не дура?

Услышав игривый голос, Элани обернулась.

— А, это ты?

— А что не так, эльфийка? Наша принцесса хотела утешить своего героя после исповеди?

— Нишка... — друид почувствовала, что ее скулы и щёки горят.

— Фар, я в целом поняла. И, согласна, что, в таком свете, история с обваливающимися нам на головы подземелиями, тухло пахнет.

— Город пожирает своих героев? — подхватила Элани.

— Как удобно, не правда ли? Мы восстановили Крепость, мы сразили Короля. Если бы мы вернулись, то стали бы влиять на политику Невервинтера. А так...

— Мы убили многих — подал голос, замолчавший было, Фарлонг — И за это заслуживаем смерти. Такая вот справедливость по Тиру.

— Удобно, правда? — Нишка насмешливо улыбнулась — И после этого они меня называют демоном. Лицемеры.

— Тихо работай!

— А тише говорить слабо?! Тоже мне, дитя природы!

— На себя посмотри, клептоман-самоучка! Замок вскрыть не можешь.

Яростное шипение прервала дверь, открывшаяся внутрь и потянувшая за собой обеих споривших.

— И зачем вы пытались взломать дверь в мою спальню, закрытую на засов? — хмуро спросил Фарлонг, пытаясь сдержать зевок.

Первой очнулась Нишка. Встав с пола, она потянулась всем телом, которко муркнув в процессе. Затем рывком подняла Элани с пола.

— Ну, наша принцесса боится одна проходить брачную ночь — сказала тифлинг и каким-то непостижимым образом выскользнула из камзола — Можно, я составлю вам компанию?

Шестой эпизод (Медленно и мощно)

Люк остановил вдох, почувствовав, как быстро и суетливо, даже истерично, стучит кровь в висках.

Император подавлял. Тшедушный человечек со сморщеной кожей и тусклыми жёлтыми глазами, он содержал в себе великую силу. И совершенно не таил её.

За спиной сопящей статуей, угрожающей черной глыбой, застыл Вейдер.

"Точно меж двух огней. Тёмных огней" — подумал Люк и выдохнул. Медленно, спокойно.

"Перестань суетливо биться, глупое сердце. Медленно и мощно. Частые сокращения уменьшают диастолу, снижают эффективность работы системы. Не глупое наращивание оборотов, а интенсивное развитие. Эффективность. Медленно и мощно. Медленно и мощно, Люк"

Он постарался отдалиться от окружающей обстановки, от сидящего перед ним Императора, от Вейдера, застывшего за спиной.

Серые стены станции, сражающиеся флота по ту сторону иллюминаторов, окружающие его враги, Император Галактики и отец, точнее, тот, в кого он превратился — всё это не важно.

Медленно и мощно. Как и подобает разумному, а не животному.

"Страх полезен, он стимулирует. Ужас вреден, он парализует, запирает боязнь врага внутри, убивая ещё до того, как этот враг сделает дело — обратился Люк к самому себе, к куску мяса, являющемуся частью его — Поэтому успокойся, кусок плоти, пока из-за твоих рудиментов, мне не пришлось заменить на протезы ещё пару конечностей."

— Хорошо... — тихо прошелестел голос Императора, поглаживающего меч Люка — Хорошо... Я чувствую в тебе страх. И ненависть, ярость. Что же ты так сильно ненавидишь внутри себя, молодой джедай?

Медленно и мощно.

Медленно и мощно.

Так должно.

— Ну же, возьми свой меч! Возьми и сразись, как и подобает рыцарю Джедай!

Люк отпрыгнул. Не назад, перепрыгивая Вейдера спиной вперёд, с сальто. Нет, перекатом влево, подальше от непонятной шахты, зачем-то открывающейся в кабинете Императора.

Он ещё выпрямлялся, разворачиваясь так, чтобы видеть и Вейдера, и Императора, когда перед ним вспыхнул "клинок" светового меча. Меча, который Люк притянул к себе секунду назад, на одних рефлексах.

С тихим гудением, выдвинулось "лезвие" меча Вейдера. Алое, как и подобает падшему джедаю.

Император тихо рассмеялся. Артистично, так, что Люк почувствовал лёгкое раздражение и неприятное ускорение сердцебиения.

— Ну же, сразись с ним, юный рыцарь. Сразись!

Медленно и мощно.

Медленно и мощно.

Сила, подчиняясь рефлексам, связанным с ровным и мерным ритмом сердца, потекла по "клинку" меча, окрашивая его в бледно-розовый цвет.

Медленно и мощно.

Медленно и мощно.

— О, эта твоя козырная карта, юный рыцарь. Ну же, покажи Нам её, сразись с Вейдером. Сразись!

Не отвечая, Люк повторил про себя мантру.

Медленно и мощно.

Медленно и мощно.

Световой меч, светящийся розовым, как если бы в нём сменили кристалл, оказался повёрнут вниз, к палубе. А затем, Люк расслабил пальцы, позволяя оружию упасть вниз.

— Банкай. Сакура Кагеёши.

Медленно и мощно.

Медленно и мощно.

Медленно и мощно, Вейдер сделал первый, широкий, решительный шаг к Люку.

Медленно и мощно, Император вывернул ладонь в защитном жесте.

Слишком медленно.

Недостаточно мощно.

Фэндом: Worm

Резня в школе Винслоу

Авторское предупреждение: данный микрорассказ изобилует сценами трешового насилия, бессмысленной жестокости и т.д. Тем, кто испытывает отвращение при прочтении статей про "колумбиану" и прочие виды резни в школах, прошу не беспокоиться и пролистывать дальше, к другим произведениям.

Белые крупинки лежали на светлом металле. Когда я смотрел на них, мой нос дразнил сладкий запах, а во рту скапливалась слюна. Слабое желание плюнуть на всё и проглотить этот белый порошок, покатав его на языке пару минут, для порядка. Это желание было мною подавлено. И всё же, я испытал что-то вроде сожаления, перевернув ложку над тарелкой с тёплой водой.

Крупинки, попав в воду, потеряли цвет, осели на дно, став пылью под слоем воды. Прозрачной, как слёзы ангела.

Да, не зря эту штуку называют "белой смертью". Наряду с солью.

Тщательно перемешав, пока мелкие кристаллики не растворились окончательно, я зачерпнул получившуюся жидкость, чтобы размазать по телу. Не сказать, чтобы это было приятно, или же напротив. Привычная, рутинная процедура, которую, надеюсь, мне приходиться проходить в последний раз.

Первый моб появился буквально на минуту, привлечённый запахом человеческого тела и сиропа. И тут же погиб. Я убил его. Голыми руками.

Комар-Рейдер был убит Zmei Akashi

Получено 1 опыта

Следующий прожил на две секунды дольше.

Поворот. Сразу три жерты оказываются между моих ладоней.

Хлопок по левому плечу и животу. Ещё три фрага.

Комар-Рейдер наносит Критический удар (15+9=24; Бросок Критической атаки 22)

Комар-Рейдер наносит урон в 1

Где же он?

Я прислушиваюсь к своим ощущениям, выискивая удачливого врага, одновременно уничтожая других мобов.

Есть! Колющий зуд над правым ухом. Попался.

Комар-Рейдер был убит Zmei Akashi

Получено 1 опыта

Вы получили уровень!

Наконец-то! Теперь, можно и в душ.

Как известно, если ваша жизнь — РПГ, то главной целью в жизни становиться кач, а кошмаром — запороть персонажа.

Именно поэтому, я подумал немного, прежде чем распределять очки навыков и покупать умение. Сходил в душ, заварил бомж-пакет относительно элитного класса. Почитал описания предложенных перков ещё раз.

Демон Терры

Как известно, демоны бывают тварные и бестелесные, способные вселяться в тела живых, красть их жизни и судьбы. Среди последних, земляне считаются самыми опасными. Беспринципные ОРСы, самоуверенные ОЯШы и аморальные ОАПы, как известно, практически неуничтожимы, крайне трудноизгоняемы, а так же пользуются покровитествами Сил-Которые-Нельзя-Поминать-Даже-На-Дневной-Стороне-Меркурия. Вы получаете иммунитет к эффектам Забвения, даже если они вызваны законами Общего Мироздания, и способны перерождаться в любых мирах, даже закрытых от внешнего проникновения волей малого Демиурга.

При броске на сохранение прежних навыков, герой не может выбросить менее пяти из двадцати.

Да, это мне подходит.

Моя воля выжала виртуальную клавишу на экране, должно быть, проецируемом прямо на зрительные зоны коры.

Теперь, можно повеселиться.

Трудно ли организовать резню в мире, где случайный прохожий может оказаться в буквальном смысле, пуленепробиваемым? Где, на один городишко умеренной заштатности, приходится куда более, чем три десятка людей, словно сошедших со страниц комиксов про супергероев?

Случайная прохожая с европейской внешностью, может оказаться живой летающей лазерной пушкой, по ночам подрабатывающей Чистотой. Парень-подросток, может статься, неуязвим или вырабатывает нечто вроде чёрного тумана, скрывающего его от окружающих. Или матерящаяся девица окажется Призрачным Сталкером, через которую пули, цепи и бейсбольные биты проходят, как будто она голограмма.

Оказалось, достать оружие — проще простого. Достаточно зайти в оружейный магазин на окраине Доков и спросить.

Как известно, если ты несовершенолетний, тебе запрещено продавать оружие, табак, алкоголь и прочие наркотики. Что, впрочем, ни капли не мешает подросткам покупать сигареты и пиво. Как оказалось, оружие тоже можно купить совершенно свободно.

Спрос рождает предложение, верно?

Видимо, поэтому, так просто было подготовиться к этому дню.

Прикрыв глаза, я вдохнул, чувствуя, как воздух обдувает носовые проходы, рисуя их карту, подсушивая слизистые. Ветер свободы.

Свобода пахла лаком для волос, отвратительно-едким женским парфюмом и чем-то неопределённым.

Я открыл глаза, проводил глазами куда-то идущую женщину лет двадцати, и пошёл в школу.

Какая-то дура — кажется, в Азии таких называют "идолами" — открыла было рот, но тут же словила удар левой, кастетом в переносицу.

Эмма Барнс была убита Zmei Akashi

Получено 76 опыта

Я вынул пистолет из кармана и выстрелил в какую-то девчонку до того, как она успела завизжать.

Какая-то школьница была убита Zmei Akashi

Получено 67 опыта

Меньше, чем за дочку адвоката. Интересно, Барнс была выше уровнем, или же просто проходила как микро-босс?

Микро-босс. Нано-босс. Нанотехнологичный вариант Какой-то Школьницы? Боже, этот мир на меня скверно влияет. Надо уносить отсюда ноги, пока не стало совсем плохо.

А-а, пофигу. Нет времени на депрессию. Я знаю, зачем всё это. Хочу набрать опыта и свалить с этой унылой планеты.

Упереться ногой в задницу Барнс. Выстрелить ещё раз. Всё, свидетелей моего преступления больше нет. Хотя какая мне разница. Главное, что очередная безымянная школьница, дала мне.

Да, дала ещё 67 ХР.

Ой, все, кто был в девчачьем туалете, умерли. Какая жалость. Поднимаю взгляд на звук шагов.

София Хесс

Первый выстрел проходит мимо. Второй — насквозь. В буквально смысле слова. Негра становится совсем чёрной, пропуская мой выстрел мимо себя.

Ох-ё...

Выстрел. Насквозь. София прямо передо мной. Кожа из дымчатой становиться просто чёрной. Кулак...

Больно!

Отлетая на пару метров назад и падаю на тушку какой-то из школьниц. Перед глазами — логи.

София Хесс наносит урон в 6

— Травоядное! Ур-рою!

Выстрел. Насквозь. Обидно.

Глок-17 прячется в карман. Похоже, тут огнестрел неэффективен. Хотя...

София подбегает ко мне и наносит удар. Стоп. Пытается. Весьма убого, должен сказать.

Её кулак проходит в стороне от моей головы. Встречный удар в "солнышко" отбрасывает ее на пол. Выстрел взрывает огнетушитель, висящий на стене за ней. Красный баллон вырывается из креплений, дрожит, заполняя помещение холодом.

— Ты выше и сильнее меня. Не зря тебя взяли в команду по лёгкой атлетике. Вы, негры, вообще, хорошоо бегаете. Что поделать, животное всегда сильнее человека.

София взлетает. Дым и плоть, рычание и крики.

Я пропускаю удар в скулу. Неприцельный пинок. Удар кулаком в глаз. Призрачный Сталкер проходит сквозь меня, поднявшего руки в блоке.

Локтем по спине — это больно.

Я разворачиваюсь, и толкаю Софию вперёд. В стену.

День, резня, София Хесс,

Резня бензопилой в Винслоу...

Нет, не получается спародировать Блока. Может, поступить как все попаданцы, и перепеть Высоцкого с "Арией"?

Умом-то я понимаю, как так получилось. Получив пинок от меня (надо заметить, мы оба те ещё мастера боевых искуств), Сталкер полетел вперёд, в стену. Выставив руки для защиты и перейдя в призрачную форму. Рефлекс, да.

А в стене провода.

Я поднимаю руку с чудом сохранившимся пистолетом и жму на курок.

София Хесс была убита Zmei Akashi

Получено 79 опыта

Призрачный Сталкер была убита Zmei Akashi

Получено 676 опыта

Значит, за героя дают больше? Знал бы — пустил газ в вентиляцию штаб-квартиры Протектората. Или спалиться в процессе, или апнуться на пару уровней мгновенно. Чем не Путь Превозмогателя?

Выстрел. Ещё один. И ещё.

Да когда же эти школьники и школьницы закончатся?!

Мистер Глэдли был убит Zmei Akashi

Получено 102 опыта

А учителя стоят дороже! Но дешевле обладателей суперсил. Какая дискриминация...

Выскочивший из-за поворота коридора парень, получил прямой в шею. Ну, экономия боеприпасов, всё же.

Пожалуй, я буду звать таких как ты, словом "гоблин". А то "какой-то школьник", "какая-то школьница", — слишком долго.

Увидев впереди движение, стреляю вперёд и ныряю в сторону, в ближайшую дверь. Автоматная очередь пробивает коридор насквозь, но затихает вместе с объявлением о получении опыта. "Безымянный стажер АПП", я буду помнить тебя вечно!

Всё, вечность закончилась, аминь.

Оглядывая класс, куда заскочил.

— Хаюшки, Тейлор. Сиди смирно и не пострадаешь, ферштейн?

Не заморачиваясь ожиданием ответа, достаю из-за спины запасной магазин. Отлично. Теперь можно и повоевать.

Левая рука с кастетом, правая с пистолетом. Зря, ой, зря школьнички решили лечь на парты, сложив руки на головой. По удару в основание черепа и...

Вы получили уровень!

А то я не знаю. Так, все статы в ловкость, все пункты навыков в огнестрел и уклонение со скрытностью и обнаружением. Всё, вперёд, за следующим уровнем!

Громкие шаги по коридору, дикий крик. Нет, визг баньши.

Директор, вы мне никогда не нравились.

Получено 142 опыта

Значит, она не суперзлодей Баньши? Какая жалость, ведь уши от её визга всё ещё болят.

Ладно, идём дальше.

Китайская реплика АК-47, более известная вам как:

Китайский автомат из fallout 3

Оружие наркомафии из какого-то шутера

Оружие сталкера из Сталкера

Элемент Священного Квинтета (Медведь, Балалайка, Водка, Балет, АК)

В инвентарь. Жаль, есть только один початый рожок. У-у, китайская морда.

В окне видна убегающая из школы ученица. Ай-ай.

Хетшот. Да, не зря я вложил три очка в ловкость, и четыре в огнестрел, не зря.

Внимание. До взрыва мины осталось: 30

Внимание. До взрыва мины осталось: 29

Да, что-то я тут подзадержался. Ты прав, мой дорогой РПГ-контроллер.

Прыжок в окно, с выбиванием стекла телом и полётом к земле с третьего этажа, прошли без осложнений. Хорошая ловкость, да.

Выхожу из переката и начинаю идти от школы, поднимая воротник тяжёлой, плотной куртки и одевая кепку козырьком назад.

Бабах!

Получено 102 опыта

Получено 102 опыта

Получено 102 опыта

Получено 102 опыта

Получено 102 опыта

Получено 102 опыта

Получено 67 опыта

Получено 67 опыта

Получено 67 опыта

Получено 67 опыта

Получено 67 опыта

Получено 67 опыта

Получено 67 опыта

Получено 67 опыта

Получено 67 опыта

Получено 67 опыта

Получено 67 опыта

Получено 67 опыта

Вы получили уровень!

Отлично! Интересно, если взять перк "крепкая кожа" за прошлый уровень, "карбоновые кости" за этот, и прокачать уклонение с ловкостью, я сойду за Брут-3?

В любом случае, здесь, в месте, где нет ни людей, ни камер, я прячу в инвентарь верхнюю одежду и балаклаву, одевая взамен свои обычные шмотки. Благо, это занимает буквально десяток секунд.

Я разворачиваюсь, и иду в школу. Зачем? Чтобы поглазеть на пепелище от взрыва смеси бытового газа из-за открытых заранее вентилей, паров бензина, оказавшихся в вентиляции, и собственно взрывчатки. Ну, и заодно алиби себе сделать.

Я проспал и опоздал на первый урок. Какая радость. Как полезно порой прогуливать школу, правда?

Хм, ещё пара-тройка десяков уровней и я, пожалуй, смогу изобразить парачеловека. Только для этого надо столько работать...

Вынести Бойню 9?

Зачистить Нилбог-таун?

Завалить Губителей?

Порезать Триумвират?

Убить Отпрыска/Сына/Зиона?

Какая, к чёрту, разница? Умру, воскресну в другом мире с частью набранных умений.

Как жаль, что я не знаю, какое будущее ожидает этот мир. А значит, надо постараться свалить отсюда до прихода дорогого нашего сумоиста, Широ-Кьюби, верно?

Покинуть мир до того, как в нём окончательно проявиться Большой и Толстый?

Достойная цель. Более чем.

Совещания

Когда-то, судьба народов решалась на поле боя.

Когда-то, ее определяли переговоры в ложе театра.

Или тихие разговоры на светских раутах.

И кулуарные переговоры в тихих кабинетах.

Секретарь скосила взгляд на экран, расположенный на уровне пояса. Все заявленные пользователи присоединились, связь устойчивая, системы шифрования связи подключили все участники конференции. Она шевельнул рукой, посылая сигнал председателю.

Председатель — в соответствии с темой конференции, он был командующим флотом на месте — открыл конференцию.

— Думаю, все знают, по какой причине мы все связались друг с другом. Поэтому, я ограничусь последними новостями, которые до Земли ещё просто не дошли.

Секретарь — в соответствии с традицией, она была представителем Администрации — испытала лёгкое недовольство, аналогичное тому, которое заставляет менее обученных людей дёрнуть щекой или глазом.

Командующий был перспективной фигурой, одним из двадцати шести фаворитов в борьбе за место будущего представителя партии на президентских выборах. И этой репликой, которую часть пользователей могла воспринять как вызов и укор оставшимся на Земле, он рисковал потерять позицию в гонке за право попытаться стать президентом через четырнадцать лет.

— Благодаря совместным усилиям наших ксенобиологов и лингвистов, декодирование вражеского языка оказалось достаточно быстрым делом. Возможно, применение электрошоковых имплантов и покажется излишне негуманным, но...

Пользователь ghostcerberus2132 что-то буркнул, вынуждая секретаря вмешаться.

— Господин Харпер, вопросы задаются по окончании конференции.

И отключилась. Большего, чем короткий окрик, новичок, практически случайно получивший право на доступ к распределенной квантовой сети Конференции, не заслуживал. Пока что.

Секретарь переключилась на комфлота. Председатель, закончив короткую преамбулу, начал изложение выводов подчинённой ему Исследователского Отдряда Флота.

— Наши "палачи" и аналитики выпотрошили базы данных кораблей. Их первичный анализ гласит, что, с вероятностью в 82%, атака нашей колонии была первым шагом вторжения.

Секретарь замерла, уходя в транс, запоминая и анализируя всё, что говорил Председатель, только что, этим заявлением, поставивший на кон всё — репутацию, перспективы, должность, звание.

Если он прав — Конференция простит ему очень многое, списав предполагаемые оскорбительные намёки на стресс и несомненную профессиональную деформацию. Более того, он, возможно, станет одним из пяти безусловных фаворитов на уже следующие президентские выборы. Кто, как не генерал-победитель, является самым желанным президентом в послевоенное время?

Даже если война будет проиграна, герои останутся. Человечество любит героев, мечтает, чтобы им правили они.

Если же Председатель ошибся... паникёров мало кто любит. Слишком они похожи на трусов.

— Я взял на себя смелость передать вам выжимку трудов моих людей. Размер мизерный, но ограничения квантовой связи более не позволяют.

Пердседатель замолчал, в полном соответствии с негласными правилами субординации Конференции. Теперь слово отдавалось Секретарю.

— У нас есть один час пятнадцать минут на анализ этих материалов, затем голосование. Дисконект, господа.

Конференция закончилась.

— Ваши предложения, Командующий?

Новый Председатель не скрывала своего недоверия и враждебности к абоненту, исполнявшему эту роль в прошлую сессию.

Слишком разные взгляды, слишком разные партии. Как и должно быть по регламенту Конференции, чтобы никто не смог протащить нужных ему решений, постоянно ставя подходящих Секретарей и Председетелей.

— Я считаю, что это Вторжение, господа. Даже победив первый флот, мы всё равно окажемся всеобшим врагом, наподобие рахни или кроганов. В первом случае, война начнётся сразу же. Во втором — после того, как другие расы Триумвирата спровоцируют нас. Во втором случае, мы будем ещё менее готовы, чем в первом. ГОР и дипломатический корпус азари воплощают в себе самые жестокие и эффективные методы работы, с которыми мы только знакомы.

Исходя из этого, и анализа полученной карты сети Порталов, я предлагаю план-максимум.

Эвакуация Шаньси в течении ближайших двух дней, пока готовится деактивация Портала.

Залп синхронизированных орудий всего флота столкнёт Портал с орбиты, отправив его в беспорядочное падение на системообразующую звезду.

Прикрытие осуществляет флот, который уходит только в момент сваливания Портала на траекторию падения.

В системе остаются наблюдательные спутники, которые обнаружат корабли противника в случае их появления в системе. Связь с частью спутников квантовая, что решает проблему запаздывания сигнала.

Дополнение к плану.

В системе эвакуации флота, проводится обратимая инактивация Порталов, по типу Харона. После завершения времени карантина, которое мы сами определим, нами будет осуществлена экспедиция в систему Шэньсэй и возможная реактивация ведущих в неё ретрансляторов.

Этими мерами, мы отрезаем себя от противника, оставляя сегмент Домашнего Скопления в положении нашей внутривидовой сети Порталов.

В качестве меры пресечения возможного блицкрига Триумвирата, мой штаб предлагает нанести удар модифицированными торпедными зондами по основным системам противника. В условиях тектонического омоложения ключевых планет, враждебные расы будут больше заняты эвакуацией своих граждан, чем наращиванием военного строительства. С другой стороны, в таком случае, мы окончательно утратим даже эфемерные шансы на капитуляцию перед противником. Нам останется только сражаться в надежде, что у противника воля умирать пропадёт раньше, чем у нас солдаты.

Секретарь мысленно поаплодировала Командующему. Сам того не зная, он сделал то, что не удалось многим прожженным итриганам, встречавшимся с нынешней Председателем лицом к лицу, а не в виде голографических фигур, переданных квантовым коммуникатором. Он смог взять Председателя за душу.

"Всё, что у нас остаётся — это сражаться и умирать в надежде, что у врага закончится воля умирать раньше, чем мы все погибнем"

Именно с такими словами, умер единственный мужчина, который был по-настоящему близок с нынешней Председателем.

Голосование.

— За. План Максимум.

— За.

— За. Но только с дополнениями.

— Поддерживаю. Со всеми дополнеиями.

— За. План Максимум.

— Против. Авантюра.

— За. По полной.

Одни за другим, зажигались огни. И, в первые за долгое время, человечество выбирало не просто защиту, но и все доступные меры.

— Мама пошла.

— Доча пошла.

— Внучка пошла.

— Сын пошёл.

Один за другим, вытянутые корпуса торпедных зондов, противопланетарных ракет, исчезали в Портале.

Адмирал Дрешер созерцал это зрелище и вспоминал. Вспышки синих молний, подхватывающих ракеты и уносящих их вдаль, будил воспоминания.

Торпедные зонды не были созданы как оружие. Слишком дорого, слишком неэффективно это — строить быстрые, почти невидимые межзвездные ракеты с продвинутым ИИ только для того, чтобы вызвать на планете-цели вспышку тектонической активности.

Совершенно бесполезно против земных колоний, крепко привязанных к воле Конференции экономическими связями и поставками жизненно необходимых лекарств, снаряжения и оборудования. Абсолютно бессмысленно против колоний, адаптированных для колонизации засушливых или вымороженных миров, планет с токсичной атмосферой и радиоактивным грунтом.

Преступно вредно для землеподобных планет, превращать их в помесь Марса с Венерой ради уничтожения горстки гипотетических повстанцев.

Их создали ровно восемь. Мать. Отец. Сын. Дочь. Внук. Правнук. Предок. Потомок.

Дети военно-промышленного лобби, фундаментальной науки с её желаниями удовлетворить своё любопытство за чужой счёт.

Чудовищно дорогие. Чудовищно мощные. Чудовищно бесполезные.

Адмирал помнил эксперимент "Карфаген". Бомбардировка Драхмы — планеты, похожей на Венеру планетарным радиусом и атмосферой, но обладавшую почти вчетверо большей массой. Настоящий склад тяжёлых элементов, прикрытых плотной атмосферой раскалённой кислоты, делающей добычу абсолютно нерентабельной.

И Потомок, свои взрывом сдувший 99,6% атмосферы Драхмы в космос, вызвавший на ней такой всплеск тектонической активности, что у планеты появились спутники.

Парящие в космосе куски породы. Прилетай и добывай.

Первые два новорождённых спутника Драхмы окупили Потомка. Следующие четыре сподвигли правительство санкционировать производство Внучки. И окружить стратегическое оружие Человечество, торпедные зонды класса "Семья" максимальной секретностью и препонами от самовольного использования.

К сожалению, Драхма в сфере влияния Человечества была одна. На прочих рудничных планетых, добычу проще было вести вполне традиционными способами.

И вот теперь, Семья уходила. Вдаль, к чужим мирам, обитатели которых привыкли атаковать каждого, кто воспользовался Порталом без их разрешения.

— Семья ушла, адмирал.

— По Порталу-3. Залп.

Крейсер толкнул адмирала всем, чем мог — палубой, спинкой и сидением кресла — когда снаряд покинул осевое орудие на скорости в половину световой.

Портал — огромный артефакт древней цивилизации, покорившей галактику десятки тысяч лет назад — закрутился вокруг своей оси.

— Попадания по Порталу-3. Траектория цели ведёт к падению на звезду через сто тридцать четыре часа.

— Отлично. Запуск наблюдательных спутников согласно директивам штаба. Флоту — отступление к Порталу-1.

Через четыре часа, когда флот преодолел большую часть пути к точке эвакуации, на Портал упала комета, заклинивашая осколками льда его механизмы и ускорившая падение на местный аналог Солнца.

Когда Портал почти коснулся фотосферы звезды, Второй Флот Земного Альянса ушел в прыжок. В системе остались только наблюдательные спутники, объединённые в кластеры вокруг станций квантовой передачи.

Некоторое время спустя, в системе Шэньсэй, вспыхнула новая звезда.

Около 60 лет спустя

— Есть контакт. Креветки, шесть сигналов. Кальмар, два сигнала. Заготовительные суда, семь сигналов.

— Разбор целей. Расчёт дальносит прыжка.

Адмирал Шепард довольно прикрыл глаза, наблюдая, как работает его экипаж. Быстро, деловито. Эффективно.

"Полвека назад, мы уже отразили нападение ксеносов. После этого, мы неприрывно готовились. Мы знали, что неодиноки во вселенной. И теперб мы готовы истребить врага раньше, чем он истребит нас".

Адмирал шевельнул пальцами, чтобы умные программы компьютера активировали одностороннюю связь с противником.

— Мы — земляне. Смиритесь. Мы несём вам спасение через уничтожение. Конец связи.

Рывок. Залп. И новая креветка отправляется в инопланетный рай.

Тяжкое лето

Маленький человечек бежал под дождём, весело шлёпая резиновыми сапогами по лужам. Беззаботно, радостно, как и умеют дети.

Он не сомневался, что там, под жёлтым кульком дождевика, скрывающим всё, кроме сапог, бежит ребёнок. Мальчик, лет шести. Чистокровынй человек.

Чуть повернув голову, он проследил за тем, что пресследовал ребёнок — больше движением глаз, чем напряжением мышц шеи.

Тихо выдохнув, он вышел под дождь, касаясь лишь овальный бетонных плиток, не приминая травы, затем вышел на проезжую часть, переступая ручеёк чистой дождевой воды с края дороги.

Этот город был построен на холмах. Очень старые, расплывшиеся от старости, покатые, они напоминали ему о старых ангийских сказках. Тех, где было место убийству, иницииации через клиническую смерть, смерти от голода и прочему, что позже вычистили последователи братьев Гримм и Шарля Перро.

Кроме того, холмы создавали уклоны, по которым стекалась дождевая вода.

Можно продолжить трубы, поставить по всему городу дренажные колодцы, но притяжение не обманешь. Вода, что в русле ручья, что в канализационной трубе, всегда будет течь вниз, к озеру, которому местные дали говорящее название.

Ребёнок — почему-то он не сомневался, что это мальчик, хотя у детей его возраста походка не слишком зависит от пола, поскольку половые гормоны ещё не успели изменить скелет и распределение жира в человеческом теле — сел, почти лёг у поребрика.

Подойдя чуть ближе, он увидел — скорее, догадался — в чём дело.

Сток. Металлическая решётка, установленная вместо одного из бетонных блоков поребрика — который иные называют бордюром. Конечно же, кораблик, за которым гнался малец — даже сквозь дождь он чувствовал слабый остаточный запах, след аромата недавно разогретого парафина и строительной кисточки с полимерными волосками — унесло с током воды в слив.

Стоило сделать ещё несколько спокойных, но не медленных шагов, как он услышал тихий, нечленораздельный, но, несомненно, разумный, шёпот. Впрочем, дело было вовсе не в количестве шагов, на которые он приблизился к жёлтому дождевику и подошвам детских резиновый сапог.

— Я — танцующий клоун Пеннивайз.

"О, нет" — подумал он и ускорил шаги.

— Теперь мы знакомы, Джорджи. Ты хочешь вернуть кораблик?

"Грёбаные сопляки" — подумал он, видя, как шевельнулись полы плаща справа. Несомненно, мальчик шевельнул рукой.

Когда он рванул ребёнка за плечо, то почувствовал лёгкое сопротивление.

Проще говоря, на правой руке мальчика — существо назвало его Джорджи — остались кровотачащие борозды. Все начинались на середине плеча, но большинство обрывалось чуть ниже локтя.

Присев — сейчас ему было не устращающе выглядящих ран и крови, стекающей с дождевой водой в ливневую канализацию города — он бросил мимолётный взгляд на клоуна, фиксируя в памяти образ.

Красные волосы, плешь, кожа в побелке, что у японской гейши, оранжевые глаза, частокол игольчатых зубов, прячущихся в закрывающейся пасти.

Впрочем, прежде, чем его мозг достроил картинку, представшую перед глазами, палец уже нажал на курок, отправляя почти сто грамм свинца в рожу клоуна.

— Клоуны и сопляки — тихо проговорил он, хватая ребёнка за капюшон, как котёнка за кожаную складку шеи — два балла из пяти по шкале ненависти, да.

Отойдя с мальчиком на полсотни метров и удостоверившись, что вокруг нет канализационных люков и ливневых стоков, он опустил ребёнка на землю и сел рядом на колени.

— Секундой позже, и быть бы тебе левшой — сказал он, доставая из поясной сумки стерильные бинты — ни яда, ни проклятия. Ты в бронежилете родился, парень?

— Грёбаные сопляки.

Девчонка — вроде бы, её звали Бетти, или как-то так — посмотрела на неё диким глазами и молча убежала.

— Охотник.

Голос, прозвучавший из-за открытой двери, из тьмы, в которой горели два огонька, был низок, в меру шипящ, и, несомненно, богат инфернальными шумами, что не воспринимаются человеческим сознанием.

Не отвечая — он знал технику безопасности и основные уловки таких созданий — человек поднял пистолет-пулемёт, скрывавшийся под полами плаща.

— Охотник — создание, выступившее из тьмы, было ни капли не пугающим.

"Кальмар" — так он подумал, когда показались щупальцы. Серо-розовые, склизкие, с присосками, они вынесли женский торс, покрытые широкими язвами, заполненными гноем и копошащимися личинками.

— Ты не боишься, охотник? Не чувствуешь страха?

— Брезгливость — вот, что я чувствую.

— Так ты решил заговорить, охотник? — существо в виде женщины подползло ближе, смотря снизу вверх глазами с водянистым радужками и белым зрачком.

— Спал бы ты дальше — вздохнул он в ответ.

Левая рука резко согнулась, нанося удар. Полоса белого света рассекла несколько щупалец, пронзила тело, уже начавшее осыпаться серым пеплом.

— Сбежал, да?

Пожав плечами, он развернулся и вышел из женской раздевалки. Девочка Бетти, слишком рано зашедшая на занятие своей спортивной секции, была спасена. Пока что.

Он никогда не считал себя умным. Тем более, был далёк от того, чтобы мнить себя гением.

Спасьти пару детей от атаки существа, живущего под городом? Без проблем.

Выследить место возникновения этой твари и зачистить тварь с концами? Проблемно.

Канализация любого города — она большая. Её длина в целом сопоставима с общей протяжённостью всех улиц этого города. Лабиринт, в котором и минотавр мог бы блуждать до самой смерти.От сепсиса — если канализация стереотипная, с текущим по широким трубам рекам содержимого, по берегам коих и должны двигаться посетители, монтажники и прочий обслуживающий персонала. От голода — если канализация современная, как в одном японском городе, не слишком широко известном даже в узком кругу благодаря мероприятию, проводящемуся раз в шестьдесят лет именно в этом населённом пункте.

Характерно, что здесь, в Дерри, даже не было ставок под тех муниципальных работников, что должны чистить стоки и проводить профилактику канализационных труб, смену люка и прочие подобные процедуры.

Впрочем, идти и трясти мэр или его заместителей, он не собирался. Люди просто приспособились к особым условиям своего города, пытаясь извлечь хоть какие-то выгоды от сомнительного соседства. Даже если кто-то из них и заключил договор с этим "пляшущим клоуном", за что демонопоклоннику полагается казнь без пролития крови, но с тепловым шоком, что может знать мелкая сошка?

Впрочем, теперь, оглядываясь назад, он не мог не признать, что со сторону всё это выглядит как интрига, осуществлённая хитрый, беспринципным мерзавцем, не гнушающимся использовать детей как приманки и детективов.

Шаг первый. Спасение мальчика в жёлтом дождевике. Судя по всему, тот растрепал историю о клоуне брату. Бог бы с ним, детям вечно что-то мерещиться... вот только потом парень пропал прямо в ванной. В доме семьи.

Шаг второй. Спасённые дети успевают растрепать о галлюцинациях и клоуне, подогревая интерес и сколачивая вокруг Билла Дернбро компанию единомышлеников.

Шаг третий. Спасённая девочка, Бетти, успевает всё рассказать Новичку, прежде чем исчезнуть. Из женской раздевалки школьного спортзала, куда пришла за час до начала занятий.

"Чёртовы сопляки ничему не учатся"

Шаг четвёртый. Милая компания — костяком её, насколько удалось понять, был неформальный "Клуб Неудачников", с примкнувшими к нему Новичком и Беверли Марш. Местные дали последней прозвище, отчасти пошлое и нецензурное, характеризующее её как девушку размытых моральных границ и сверлёгкого поведения — начала активно копать под Клоуна.

Первым делом добрые детишки отделались от одного из миньонов мажора местного значения, сына шерифа и явного садиста Генри Баэрса. Как звали самого подручного, любившего всех пугать балончиком с аэрозолем и зажигалкой? Впрочем, кого это, в самом деле, интересует?

Избавившись от акселерата, детишки, вместо того, чтобы натравить "пляшущего клоуна" на самого Генри и оставшихся членов мини-банды, или хотя бы попытаться выйти на контакт с Клоуном, начали активно под него копать.

Новичок — очевидно, в группе Дернбро он исполнял функцию аналитика — раскопал периоды активности Клоуна. Строго говоря, не он первый, не он последний. Многие старые семьи находили командировки и эммигрировали из города раз в поколение. Взамен каждый двадцать семь лет, в Дерри поселялось несколько охотников.

Нет, настоящими специалистами, уровня "гробовщиков" или "печатников", тут и не пахло. Даже сгинь весь город, останься на месте только серый пепел или гнездо упырей, никто бы не посылал подобных мастеров в местную глубинку. Хватило бы и обычных специалистов соответствующего профиля.

Он сам тоже не планировал здесь появляться. Но так уж сложилось, что убирать Клоуна выпало ему.

Как бы там ни было, Новичок раскопал очень многое. Столь многое, что совещание группы Дернбро — проводилось в полном составе, с примкнувшим негром с пригородной фермы — посетил Клоун.

Наклониться, поднять дверцу гаража, освобождая дорогу солнечным лучам.

— Всем привет — одного взгляда хватило, чтобы убедиться в бегстве Клоуна. Человеческая вера наделила солнечный свет великой силой против подобной нечисти, сравнимой разве что с мощью огня, коварством текущей воды и бескомпромиссностью серебра.

— Я услышал крики, думал, у вас тут убийство, или ещё что — он продолжил, не давая детям сболтнуть что-нибудь или задать неудобные вопросы — а вы тут просто страшилки смотрите.

Убедившись, что дверь гаража зафиксирована в открытом положении — было бы очень неудобно дать дорогу Клоуну к детишкам, только отогнав тварь — он развернулся и ушёл.

"Девчонка выглядит куда старше парней. Ах, да, точно. Лет до семнадцати девушки растут и развиваются быстрее парней"

Глядя, как группа Дернбро столпилась у старого заброшенного дома — лет тридцать назад там вымерла от гриппа вся семья, совсем недавно переехавшая в Дерри — он испытывал целый коктейль эмоций.

Стыд. Как ни крути, он использовал детей как собак-ищеек и приманку, к тому же, втёмную. Он ведь им даже не заплатил!

Гнев. Банда, судя по доносившимся обрывкам разговоров, собиралась проникнуть внутрь дома. Идея достать канистру бензина и поджечь старую развалину с четырёх углов, чтобы на следующий день дожечь уже пепелище, очевидно, была местным чужда.

Он сидел на земле соседнего участка, скрытый от детей зарослями травы и разросшимся кустарником. Других наблюдателей опасатся не стоило. Весь квартал был представлен заколоченными, покинутыми домами, в которые не заходили даже бомжи и наркоманы.

Он отметил себе, что вообще не видел здесь маргиналов. Возможно ли, что Клоун подрабатывал "санитаром леса"?

Крики, послышавшиеся из дома, несомненно, принадлежали детям.

"Чёртовы сопляки"

— Охотник — голос, как и положено, доносился словно отовсюду. В меру шипящий, с небольшой хрипотцой. Поведение существ, вызывающих страх, всегда было предсказуемым, точно человеческие страхи.

Он проигнорировал Клоуна. Ограничения твари были просты и понятны. Замкнутые пространства баз естественного освещения, желательно, затемнённые. Конечно, Клоун мог попытаться их обойти с помощью каких-нибудь одержимых, но прежде их следовало создать и доставить сюда.

Главным вопросом оставалось место силы, оно же ахиллесова пята Пеннивайза. Строгие законы не позволяли существования неуязвимых или необнаружимых существ, как и мобильных, но при этом способных создавать проекции, такие как Клоун.

— Что я могу сказать тебе? — спросил он в никуда, сделав пару шагов назад и скосив глаза вправо и вверх, к сереющему небу — В следующем цикле ты, может, и поймёшь смысл этой фразы.

Он присел и чиркнул спичкой. Вдохнул напоследок запах бензина.

— Запах напалма по утрам — это запах победы.

Огненная волна — светло-жёлтая на фронте и голубая в тылу — пробежала по дорожке до угла дома.

Рано утром — сереющее небо только начало розоветь на востоке — он прошёл через пепелище и бросил в полуразрушенный колодец две пластиковых канистры с бензином. Вылил ещё одну сверху и сбросил вниз пару зажжёных фальфайеров.

О том, что ещё ничего не закончилось, он догадался очень просто. Билл Дернбро снова начал собирать свою группу.

Судя по составу — не хватало Беверли Марш — Клоун предпочитал девочек. Или же Билл мог попытаться сберечь единственную девушку в команде, решив проблему мужской компанией. Маловероятно, конечно же.

Наконец, Клоун мог использовать похищение как способ заманить всю компанию в тёмные тоннели канализации, где мог реализовать преимущество местности, раздёргать группу и справиться с ними поодиночке.

— Твою ж — сказал он и плюнул в колодец.

Плевок исчез в темноте, откуда несло гарью и немного канализацией. Впрочем, гарью несло отовсюду. Старый дом горел всю ночь, пока топливо не закончилось, и осталась только зола. Будто бензин был освящён, а само здание сделано из соломы.

Равнодушию пожарных в эту ночь он не удивлялся. Во многих городах есть районы, куда экстренные службы просто не выезжают.

— А ведь если бы дом не сгорел, наверняка была бы блоковая система и канат с узлами, точно приглашение — пожаловался он.

Пепелище безмолствовало. Группа Дернбро должна была прибыть только через несколько часов.

Закрепив тонкий стальной тросик с помощью металлической планки с зацепами, он бросил несколько фальфайеров вниз, к далёкому дну колодца, он начал спуск.

Когда он уже нашёл боковой проход в стене колодца и через трубу метрового диаметра выбрался в проход, Клоун проявил себя.

— Я Бетти...

— Я Джорджи...

— Я Робби...

— Ага — согласно выдохнув, он прошёл мимо детей-утопленников, в мокрой рваной одежде, с закатившимися глазами.

Они его не испугали. Лишь вызвали слабую ярость и брезгливость.

Похищенная — пятнадцатилетняя Беверли Марш — нашлась в сердце Клоуна.

Широкий вертикальный колодец, верхней крышкой которого была широкая железная решётка, явно был тем самым местом силы, ахиллесовой пятой существа, представлявщегося как "танцующий клоун Пеннивайз".

На дне колодца неглубокой лужей растекалась вода. По левую руку из пола поднималось кольцо бетона. Видимо, новый колодец, куда и следовало кинуть связку-другую динамита, освящённого тремя христианскими священниками, узбекским дервишем, семёркой мико из храма Аматерасу, одним почтенным раввином и случайно найденным даосом, скрывал путь к самому уязвимому месту Пеннивайза.

Центр площадки, бывшей дном этого места, занимала куча мусора. Детские велосипеды, разбитые тележки, детская обувь, без пару и пожёванная. Куча мусора, скопление трофеев Пеннивайза, уродливой башней поднималась почти к самому потолку, откуда сквозь редкую решётку, падал свет, похожий на солнечный.

Это не было настоящим светом.

Всё это — свет, решётка, каменные стены, гора сомнительных трофеев, кружащиеся по спирали, уходящей против часовой стрелки и вверх дети, колодец на дне, лужа воды, скрывшаяся в самом начале за горой мусора женщина с щупальцами — всё это и было Пеннивайзом.

Место силы. Истинное тело. Личный домен. Зеркало Души.

Названий много, суть — одна.

Подойдя к Беверли — если прочие дети висели на высоте более десяти метров, то девушка находилась гораздо ниже — он подпрыгнул, хватая её за голень и опуская на землю.

— Охотник...

Глаза девицы утратили цвет.

"Заморочена?"

— Ты вторгаешься, Охотник...

Усмехнувшись весёлой мысли — вспомнилась сказка о Белоснежке — он поцеловал спящую.

Его руки обхватили её за талию, не давая упасть. В правой руке появилась зажигалка. В левой же — связка динамитных шашек. Та самая.

Язык проник между расслабленных губ, неся с собой слюну.

Не оборачиваясь, он кинул за спину связку динамита. Резким движением перекинул Беверли через плечо и побежал.

— Охотник? — в голосе, словно скопированном из фильма ужасов, прозвучало оскорблённое удивление — Бежишь, Охотник?

Железная дверь — круглая, как в хобичьей норе — закрылась уже за ним.

Он положил обе ладони на ржавое железо, призывая свой лучший, прирождённый, выпестованный годами практики, талант.

Укрепить структуру

Увеличить зону воздействия до креплений и стен.

Усилить межатомарные связи

Уменьшить теплопроводность

Усиление

Это не было похоже на взврыв.Металл под ногами завибрировал и загудел, а вслед за ним — и стены. Нестерпимо обожгло ладони и заболела голова.

И только затем сквозь укреплённое, на одной магии и честном слове держащееся железо, донёсся равномерный, злой гул и дикий вой, от которого головная боль усилилсь многократно.

Он чуть наклонил голову, переживая эту боль, расползающуюся по телу лавовыми ручейками, морозными реками, искрами, плывущую, летущую, идущую по телу в тысячи обличий. Чуть поверну голову, он увидел Беверли.

Уже очнувшаяся, она также стояла, опираясь о стену прохода, обхватив себя руками, переживая боль, и криво улабалась, глядя в его лицо и видо там своё отражение.

Она тоже чувствовала, что тварь за дверью погибает.

— Знаешь...

— М?

Беверли провела пальцем по его груди. Словно собиралась рисовать узоры, но внезапно передумала.

— Ты ведь так и не сказал мне своего имени.

— Ну... — он наклонился и прошептал ей на ухо — ... только учти, формально, мне в этом времени только шесть лет.

— Как так?

— Это слишком долго объяснять. Уже совсем скоро, Трон позовёт меня обратно. Так что...

Он коснулся левой ладонью её живота. Скользнул вниз.

— Если захочешь забеременеть, просто скажи про себя "Хочу от тебя сыра" и моё имя. Это пароль.

Беверли рывком перевернулась на спину, утягивая за собой одеяло.

— Тогда зачем всё это было?

— Дай подумать. Я спас пару людей, полюбил прекрасную девушку и испортил лето Клоуну.

— Да — она хмыкнула — для Него это было тяжкое лето.

Одеяло колыхнулось, когда один из людей, лежавших под ним, исчез.

— Страж, значит? — задумчиво спросила Беверли — Что же, рожать в мои годы действительно рано.

Вдруг, вспомнив что-то, она заливисто рассмеялась.

— Да, для всех нас это было то ещё лето.

Широ Марш с недоумением смотрел на уродливого клоуна. Красные волосы, торчащие во все стороны, плешь на макушке, как и лицо, вымазаны белым, точно штукатуркой.

— А ну отойди от моего брата, придурок!

Червь на орбите

Я отшатнулась назад, упираясь спиной в ограду крышы.

Когтистая, чешуйчатая лапа смяла ограду, уперлась в поверхность. Повеяло жаром.

Я почувствовала, как тихо обгорают и скручиваются кончики волос, когда от тепла защипел и потёк материал кровли. А выше показалось лицо Лунга, взобравшегося наверх.

Нос и рот слились вместе в Х-образную щель, кожа покрылась металлической чешуёй. Это выглядело скорее мордой животного, чем лицом.

А затем Лунг исчез.

Я моргнула.

— Твою мать, куда он делся? — вырвалось у меня.

— Отправился на небеса — послышался ответ.

Несмотря на жар, оставшийся от кейпа-дракона, я почувствовала озноб.

Медленно, стараясь не спровоцировать того, кто, судя по всему, отправил Лунга "на небеса" — что бы он не имел в виду — я повернула голову налево.

— Привет, Тей — сказал смутно знакомый парень и махнул игрушечным пистолетиком.

Парень. Примерно моего возраста, смутно знакомый. Зелёные сандалии, шорты в сине-белую клетку, оранжевая футболка без рукавов. Наконец, медицинская маска, оранжевая плексигласовые очки и бейсболка.

Ах, да, и пластиковый пистолет, из тех, с помощью которых дети перестреливаются струями воды, в правой руке. Из верхнего ствола шёл слабый сиреневый дымок, показывающий, что, несмотря на несерьёзный вид, пистолетик был технарским оружием.

Что это вообще за костюм?!

— Что значит "отправился на небеса"?

— Ну, он телепортировался где-то на тридцать шесть тысяч километров вверх с сохранением угловой скорости относительно центра Земли.

— Угловой скорости?

— Это такой показатель, сколько угловый секунд или минут, или даже градусов от окружности, проходит объект в единицу времени.

— Прости?

— В его случае, это что-то вроде... — парень задумался, безрассудно почесал подбородок стволом своего оружия, продолжая удерживать палец на курке — пятнадцати градусов в час, да?

Вдалеке послышался звук мощного электродвигателя и шелест шин по асфальту. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто это. Достаточно прожить в Броктон-Бей хоть сколько-нибудь долгое время.

Парой секунд позднее, где-то вдалеке — и удаляясь от шума двигателя технарского транспорта — послышались голоса ругающихся подростков и приглушённое рычание.

— Мля, собаки — заметил парень и нервно вздрогнул.

К несчастью для меня, очевидно, Оружейник тоже заметил четвёрку подростков верхом на собакопдобных монстрах величиной с лошадь.

Не сговариваясь, мы молча проводили взглядами сквозь край крыши шум технарского мотоцикла сильнейшего героя города, удалившегося вслед за сбежавшей четвёркой.

— Ты кто вообще такой? Откуда здесь взялся?

— Да я как-то пока не завёл имени. А ты, Тей. Как там тебя официально?

Стоп. "Тей".

Твою мать.

Спокойно, Тейлор. Спокойно. Закрой глаза и выдохни. Ничего страшного. Просто новый кейп знает твоё имя, а ты не можешь узнать его. Ничего страшного, правда? Что с того, что он грёбаный психопат, телепортировавший Лунга на орбиту?

— Эй, это было реально обидно, про психопата. Я ведь спас тебе жизнь, в конце-то концов. Или ты вдруг стала огнеупорной?

— Я вовсе не... ты что, читаешь мои мысли?

— Просто меньше надо массировать переносицу и читать мантры вслух. И тяжко вздыхать напоказ.

— Да откуда ты вообще здесь взялся?

— Ну, меня попросил сюда заглянуть старый торговый партнёр.

— Что?

— Ну, этот парень, который всё называет себя царём на немецкий лад. Он ещё вечно косплеит кого-то из генералов Дикой Охоты из третьего "Ведьмака". Знаешь, такой, с доспехами из клинков?

Он ещё вечно у меня запуски заказывает.

— Запуски? — спокойно, Тейлор. Ты всё выслушаешь, сдашь его Протекторату, и тебя примут в герои. К тому же, глупо убегать с криками паники, правда? А то тоже можно отправиться на небеса... во всех смыслах.

— Ага. Знаешь, спутник связи. Они ещё назвали его так смешно, Штернриттер. Хотели, вроде Уберменш зонне, но что-то там не получилось. То ли шрифт не влез, то ли что. Я не вникал.

— Штерн... риттер?

— Ага. Правда, никак не могу понять, зачем ему присвоили восемьдесят восьмой номер? Неужели такой длинный модельный ряд? Хотя... Европейское космическое агенство. Понимать надо.

Я с трудом подавила желание застонать и сделать фэйспалм.

Тогда я ещё не знала, что в следующую нашу встречу он будет называться Марти.

Тогда я ещё не знала, что через неделю получу наименование Мери.

Тогда я ещё не знала, что СКП официально назовёт нас братом и сестрой.

Блин, я, в конце-то концов, не знала, что залечу в семнадцать, а отец моего ребёнка скажет на эту новость "О-кей, дай мне пару недель решить потенциальные проблемы. Ах, да. Люблю тебя"

А ещё я не знала, что получу на свой анонимный счет анонимный перевод от некоей Доктора Мамы с пометкой "Спасибо за отпрыска. Любви и счастья, мои хорошие"

Впрочем, уже тогда я поняла, что этот парень принесёт в мою жизнь только боль, страдания и неоправданные жертвы.

— Госпожа, вам письмо — сказал ИИ.

— Кто там?

— Котёл снова просит вас повлиять на господина Сью.

Я вздохнула. Нет, конечно, личный тропический остров с силовым полем и двадцатисемикратным дублированием всех сколь-либо важных систем — это хорошо. И я даже ничего не имею против этой Дракон. Хороший, опытный ИИ, пусть и озвученный подозрительно сексуальным женским голосом.

Но когда же она научиться фильтровать всяких спамеров?!

А где-то далеко, старательно сохраняя угловую скорость Солнца относительно центра масс галактики, плыли Золотой Человек и Крылатая Дева.

Повесть о том, как Ласка Вееров мир спас

Сколько себя помню, окружающие вечно были мной недовольны.

Наверное, всё дело в статах. Точнее, в харизме.

Казалось бы, что такого — да, худой, высокий. Но не скелет, лицо вполне привлекательное. Тонкий нос, симметричные черты. Бледная кожа, исиня-черные волосы, глаза, опять же.

Имя моё — эндемичное название ласки обыкновенной.

Mustela nuvalis. Род хорьки, семейство куньи.

Это хищные млекопитающие, если что. Плацентарные.

Ласка — молчаливое животное и звуки издаёт нечасто.

Наверное, именно имя определило мою судьбу, правда? Папаша наш был тем ещё юмористом — старшего брата вообще назвал, по сути, пятном или кляксой. То-то он вечно был на виду, как, прошу прощения, бельмо.

Нет, я не жалуюсь. Просто сколько себя помню, только и слышал, что М. то, М. сё.

И... ты слаб (и плевать, что просто младше и, соответственно, отстаёшь от старшего брата на год-другой)

И... ты зря теряешь время. Что ты там медитируешь, пытаешься найти в себе силу? Лучше сделай ещё сотню взмахов мечом, если есть ещё силы страдать фигней.

И... зачем тебе Ветер? Кланнеру достаточно Огня! Мы — это Огонь! Клан — Пламя!

И... зачем тебе Молния? Ты что, как эти черно... с гор?

И... что ты там делал? Все люди как люди, а ему иметь девах древо...бов в мозг подавай! Что, в иллюзиях её сношать веселее? А что, в реале размер не тот? Болеешь, не получается?

И... что ты тут зелёненьким руку подсветил? В древо....бы заделался?!

В общем, может в этом дело, или ещё в чём, но однажды я просто задолбался.

Дело было, пожалуй, так...

Бой был тяжким. Х... — порой мне кажется, что у них с братцем роман, с каким упорством они выискивают друг друга на полях сражений — отпрянул от моего удара, опередив меня на долю мгновения.

Или опоздав — это как посмотреть.

В любом случае, клинок рассёк ему правую руку, оставив длинную, неглубокую рану на теле опрыгнувшего противника.

Глубокий вдох... Мысль-триггер для запуска Огненного Шара....

Кашель. Позор.

Разрываю дистанцию, машинально анализируя действия.

Кровь. Облако крови раненного древолюба, что я вдохнул. Ничего особенного.

Анализ тела... Клетки захвачены. Изучу на досуге.

Руки сами доворачивают клинок, парирую удар широкого, чуть длинее моего, меча в руках хмурого альбиноса.

Т.... младший брат Х..., вечного соперника моего старшего братца.

У нас тоже непростые отношения, если подумать.

Отпрыгиваю назад, серия коротких прыжков по пседохаотическому пути, от пытающихся поймать и раздробить ноги земляных ловушек. От конденсирующихся из воздуха водяных нитей и игл, режущих и пробивающих плоть получше стальных.

Наши схватки всегда проходят в молчании. Презрение и что-то ещё в его глазах. Думаю, уважением и вежливая улыбка на моём лице.

Если отношения моего брата, М... с его загадычным не то другом детства, не то вечным врагом, Х..., на мой взгляд, похожи на любовь-ненависть из плохонького придворного романа о гомо.... гм.

В общем, если отношения М... и Х... загадочны, глубоки и крайне эмоциональны, в конце концов, брат мой заполучил Калейдоскоп (тот, что на клановой реликвии, плите с кучей иероглифов, выспрено назван "небесными глазами, что беспрепятственно видят истину всех творений") как раз в очередном сражении со своим.... неважно.

Мои и Т... отношения куда более утилитарны. На мой взгляд.

Я, не прерывая размышлений, Мерцаю вбок от тонкой струи воды, стреляющей вперёд со сверхзвуковой скоростью. Классная штука — камень режет со скоростью десять метров в секунду. Вот только я эту технику уже знаю, видел и запомнил месяцев пять назад. Обидно — вместо нового приёма, Т... просто показал прогресс в освоении того, что уже есть.

В качестве ответа, в момент очередного клинча — мы оба попытались пустить силовые волны с мечей, что порезало двух моих и одного его кланнера паразитными всплесками — я посылаю ногами немного Земли к нему.

Т... "мигает", оставляя вместо себя взрывающуюся под ударами кольев КК водяную копию.

Обливает меня презрением с обоих глаз. Ага.

КК — Каменный Капкан — это его разработка. Он её назвал как-то пафосно. Высвобождение Земли: Ловчая Яма Охотника, вроде, нет?

Т... резким красивым, отточенным движением — другое немыслимо для ветерана почти в четверть века возрастом, две трети жизни которого пришлось на вечную войну — кидает в меня кучку острых железок.

Глаза мои привычно отмечают каждую мелочь. Дисбаланс формы и массы, сокрашение мышц, скрытые нити и другие средства контроля... Ага.

Новая печать. Интересно.

Ага. Я постоянно ворую у Т... его приёмы — он настоящий мастер на выдумки, и это дорогого стоит.

Мило — надеюсь, это выглядело ласково? — улыбаюсь ему, пропуская стайку железа мимо головы.

Т... Меняется с ножом, к которому была прикреплена печать.

Удар.... Ой.

Я проснулся и посмотрел наверх.

Знакомый потолок. Спокойная чуть обработанная маслом древесина сосновых досок. Могу смотреть в неё бесконечно.

Улыбка исказила моё лицо.

Приятное воспоминание — бой, который дал мне так много.

Хотя и подставился я по-глупому.

Разум привычно воспроизводит в голове модель боя, показывая, что, чуть довернув меч, я поймал бы появившегося передо мной Т. на жесткий блок. А там можно было бы ему в лицо выдохнуть немного Огня...

Ладно, пора и честь знать. Что-то я разлежался.

Пожалуй, если бы не моя привычка потрошить мозги пленных, в том числе из кланов с развитыми школами целителей, печатников и им подобных, а также специалистов по изменению тел, вроде безумных оборотней или тех забавных толстячков, я бы там и откинулся.

Не от рассечённых аорты, правого лёгкого, желудка, грудной клетки и всякого прочего по мелочи, так от неожиданной инфекции клетками Х..., которые я так неосмотрительно вдохнул и оставил в своём теле, чтобы исследовать потом.

Честно, это было до жути похоже на трансмиссивный рак, как лейкоз у каких-нибудь морских молюсков или половой рак у собак.

Чужие клетки вырвались из изоляционных камер, пройдя искусственные рубцы, прослойку супермакрофагов и даже барьеры с печатями, что я нанёс себе на стенки трахеи и основных бронхов.

И стать бы мне какой-то неведомой формой жизни, флорофауной бледной, с ликом злобным, а интеллектом фруктовым, если бы не вырванные из всяких мимопроходивших знания и отработанные уже не раз на менее агрессивных культурах навыки.

Всё как всегда. Изолировать, разложить на составляющие, секвенировать, проанализировать, нужно интегрировать, прочее выкинуть прочь.

Правда, тут пришлось работать не в крошечных объемах изоляторов внутри своего тела, а по всему объему. Гасить мутации, давать преимущество подходящим популяциям.

Пожалуй, все подробности по то, как я балансировал между чем-то, подозрительно похожим на сверзлокачественную суперметатстазирующую опухоль, инвалидностью из-за излишне радикального лечения и просто мутацией в неведомое нечто, стоит опустить. Там, право слово, не было ничего интересного. Напряжённая и нудная рутина на две недели, которые я иммитировал кому, занимаясь медицинским микроконтролем собственного организма.

Скажу только — я не стал ни красиво-загорелым, как Х..., ни бумажно-белым. И даже лица, подозрительно похожего на лик Х..., на моём теле не появилось.

Правда, я был удивлён, обнаружив, что изъятие у меня глаз ещё в начале процесса, когда мутация их не коснулась, мне не приснилась.

Глаза мои, к слову, забрал М.... Видите ли, потому что на клановой плите было написано, что это есть рецепт по восстановлению посаженного использованием Калейдоскопа зрения.

В принципе, я его понимал — в отличие от меня, предпочитавшего медленно выматывать Т... длительными танцами с доением древолюба на новые умения, братец — любитель радикальных решений. Впрочем, его — кто? Враг, друг, любовник, соперник? — был с ним солидарен.

Поэтому, пока в стороне лезущие из земли леса и здоровенный призрачный гигант из силовых полей демонстрировали пафос, мы с Т... совершали взаимовыгодный обмен. Он мне — умения. Я ему — вдохновение. Правда, последняя демонстрация оказалась.... Ну, да ладно. Кто старое помянет... вот я, видимо, дважды это сделал. Братец-то мне и сделал "... тому глаз вон".

В общем, М... пересадил себе мои глаза, не так сильно потрёпанные избыточными и чрезмерными нагрузками и, естественно, прозрел. В конце-то концов, приживить свои или ближайшего родственника органы любой дурак способен. Иначе в реалиях войны кланов выживают только регенераторы и скрытники. Одни просто отращивают потерянное, другие не попадаются.

Что странно — его глаза, стоило мне приживить их себе, тоже исцелились. Даже воздействия исцеляющих умений, как и полученного от клеток Х... фактора, не понадобилось.

Факт своего выздоровления я, правда, позорно скрыл. Яд рыбы-шара поспособствовал.

Нет, поймите меня правильно, я люблю брата. Но когда его зазноба и явно с ведома М.... пытается меня с ложечки накормить кашей с нейротоксином, это как-то...

В общем, это некрасивая и скучная история. Ну, знаете, подмена тела, небольшая косметическая операция для большего сходства. Иллюзия на химических, звуковых и тактильных триггерах, чтобы брат забыл про свои собственные глаза, которые, получается, "пропали".

Вот так я и умер.

"И.... брат.... мне жаль...."

Ага. А мне-то как.

Ну, с другой стороны, это развязало мне руки. Дало возможность постранствовать, посмотреть на мир. Знаете:

Странствовать, глядеть незнакомые города, сжигать их.

Скитаться, знакомиться с интересными людьми, убивать их.

Гулять, встречаться с новыми девушками... Ну, вы поняли.

Правда ведь? Я-то нет.

Словом, я странствовал по миру, собирал знания, отдыхал в бунгало на островах, доме с террасой под стеклянным куполом далеко на севере и даже в личном дворце на парящем острове (нелегко было сделать пемзу с пустотами, заполненными смесью гелия и водорода, как и прочный и стабильный купол, удерживающий воздух, нагретый биосферой). А с последним — пришлось немало постараться, чтобы вся конструкция становилась летательным аппаратом легче воздуха.

Я проводил эксперименты, пытал жаб, спасал кланы и изучал реликвии. В общем, развлекался в меру фантазии и морали.

Жизнь наконец-то вошла в колею, где годы неспешно шли друг за другом, поставляя мне новые темы для исследований, цели для путешествий и просто повышая довольство жизнью в нестареющем теле.

И вот однажды до меня дошла странная, парадоксальная и гнусная весть.

Мой клан вырезали.

Не поймите меня неправильно.

Я, вообще-то, эгоист.

Я кинул родного брата и прочий клан, когда они решили добить слепого калеку, чтобы не мучился и не был обузой (тот факт, что родной брат закрысил собственные глаза, которые мог отдать, скромно опустим — у меня сегодня настроение для самобичевания).

Я шлялся по миру, имея в мозг мужчин, а женщин — не только в мозг, для собственного удовольствия (в первую очередь, меня интересовали новые знания, вроде перспективных мутаций, умений, или просто редкие технологии, пришедшие к нам из тьмы веков).

Я заточал демонов в младенцев, вырезал семьи до последнего человека, брал деньги, знания и рабские контракты в обмен на попытку исполнения контракта по спасению жизни и здоровья.

Я — дитя своей эпохи своего мира. Того времени, что зовут тёмной и страшной эпохой воюющих кланов даже в нынешнем, не слишком-то светлом, мире шиноби.

Потребность разобраться я всё же почувствовал.

Т... — если подумать, либо гений, либо плагиатор.

Призыв: Возрождение в Нечистом Мире (именно так, пафосно, с большими буквами, а желательно, на языке, который большая часть населения планеты всё равно не поймёт, навроде Кучиёсе: Эдо Тенсей, что лично я бы перевёл как Призыв: Небесное Повеление к Земному Миру).

Механизм действия (призыв бесплотной субстанции, в просторечии именуемом душой, связанный с последующим воплощением через жертвоприношение) отстоял от прочих разработок Т... также далеко, как я от... не знаю, однополого секса с медведями, пожалуй. Нет, дальше.

Ага. Ну, вы поняли. Без комментариев. Иногда в вилле на севере бывает так одиноко...

В любом случае, найти жертву не проблема. Как и произвести жертвоприношение.

И да, всё, что происходит на вилле под стеклянным куполом, остаётся на севере.

Ага, я давно уже пересёк моральный горизонт событий. Должно быть, когда исполнил контракт на спасение части крановолосых с их острова.

Нет, честно, я не знаю, что меня сподвигло.

Сумма с шестью нулями? Это даже несмешно.

Перспектива обворовать армии двух стран на редкие техники? Увы, я не был разочарован, только потому, что не ждал ничего нового. Честно слово, кажется, после того, как выбили первые два поколения Теней, в лидеры Селений стали набирать таких, кого во времена моей молодости даже во вторые наследники среднего клана не одобрили.

Слёзы в глазах той пятилетки? Вот это уже забавно. Ага, почти смеюсь.

В любом случае, пробежаться по персоналиям и поднять для допроса два десятка дальних родственников проблемой не было.

Театр абсурда продолжился. Акт второй: допрос сумасшедших, так это следовало назвать.

Дело в том, что их убийца, И..., чьё имя по иронии судьбы тоже было обозначением ласки из рода хорьков, семейства куньих, он... не впечатлял.

Ну, вот совсем, честно.

Стандартный пакет умений Калейдоскопа — ЧП, Мозгомойка, Гигант.

Скорость движений — хорошая, средняя для двенадцатилетки.

Владение глазами... не смешно.

Иллюзии — хорошо, как для его возраста.

Тактическое мышление — на уровне восьми-семилетки клана. То есть, того, кто уже год-другой как видел войну хотя бы на второстепенных полях.

Стратегическое мышление — мясо.

Нет, честно.

Не поймите меня превратно — я не гений. Никогда им не был, не считался, не привлекался.

Но наследник клана, воспитываемый с самого детства в доме главы, причём не в режиме вседозволенности... разводится левыми дядями на ликвидацию собственного клана?! Забесплатно?!!

Я понял, пока меня не было, клан заразили опасной мутацией, дающей выбор "или-или". Или интеллект уровня виноградной улитки, или физическая форма уровня "комары сожрут".

Я, если что, про обычных комаров. А то, есть эрудиты, ссылаются на какие-то дикие случаи...

Я прожил долгую жизнь. У меня в подчинении (ну, это они говорят, что подчиняются мне, так-то я просто паразитирую на созданной красноволосыми преступной организации, выкачивая из этой структуры информацию и иногда деньги) есть неплохие сети информаторов.

Клана повелителей комаров не встречал. Точка.

Дальнейшие исследования показали, что, пожалуй, со стратегическим мышлением у моего бывшего клана всё было печально. В целом. Не только у господина Ласки-младшего.

Итак, если вкратце, обобщено:

Клан планировал переворот. Дело-то житейское, в принципе, для мастеров мозгомойки, способных защитить себя от редкого подвида чугуноголовых рукопашных, провести переворот — легче, чем кому-либо ещё. Там спровоцировать конфликт, здесь расчистить дорогу. Пустить слух, собрать компромат.

Идиоты планировали мятеж.

Ага.

"Мятеж не может кончиться удачей. В противном случае его зовут иначе"

Так, на минуточку, представим себе ситуацию абстрактно.

Есть рынок на улице Листьев.

Семья, держащая лавку по торговле веерами приходит к выводу, что её ущемляют. И вот, она принимает решение собрать всех своих и, игнорируя офигевшие взгляды держателей цветочной лавки, контактного зоопарка с оленями, шавермы, оружейного магазина и прочих, вломиться в офис директора и принудить его сложить полномочия.

Так, допустим клану бы это удалось. Я — не гений, но, в принципе, понимаю, как, с этими пародиями на бойцов, потеряв не больше четверти личного состава, устранить Третью Тень Огня.

При моём личном участии, ага. Ну, или если охрана резиденции, клан Мартышек (ну да, не политкорректно, а что вы хотите от старика, то есть меня?) устроят празднование Дня Чего-то Там и не примут деятельного участия в затягивании конфликта или вовсе не перебьют горе-заговорщиков упреждающим ударом или в уличных боях.

Допустим, регулярные силы, они же полевые войска на отдыхе, лечении и просто лежании на диване, не примутся защищать уже привычную власть.

Ладно, видимо, все, включая покойного главу клана, ошибались, и, кроме собственных кланеров и интегрированных в "ручную" структуру клана Полицию союзников, должна быть ещё какая-то поддержка.

Но ведь потом, когда ночь восстания закончится и все поймут, что провернули Веера, у кого-нибудь точно в голове зажжётся лампочка, и он скажет:

— А что, так можно было?

А может повторить?

В общем, дело было мутным.

Примерно, как глаза младшего брата Ласки-младшего, единственного выжившего из кланнеров.

Поймите меня правильно. Я — не гений, не святой (упаси Светлые Ками от такой судьбы!), не идейный мститель.

Честно, даже не знаю, зачем я решил сделать ещё больше?

В общем, через день после того, как С... , он же младший брат И... (не меня, а Ласки-младшего) покинул Поселение и ушёл на восток в компании с тактическим мобильным контейнером с Лисиком, розоволосой девчонкой (честное слово, какие-то все нынешние дети... недоразвитые, как будто им не дюжина лет, а четыре-пять) и наставником марки Чучело 1.2, дооборудованным клановым глазом, я начал действовать.

— Извините, это дом Утатане Кохару?

Ответ не требуется. Тело парня в зелёном жилете уже сказало своё веское "да".

А ещё оно сказало что-то вроде "ой!" и даже "трево...".

Так что я просто сэкономил время и свои барабанные перепонки, начав действовать прежде, чем от дрогнувших век и расширившихся зрачков, сигнал тревоги перешёл в область акустики.

Вы знаете, что если выдохнуть в биологическую цель воздух, собрав немного чакры Ветра, Воды и Земли, закрутив по часовой, то брызги не попадают на лицо и одежду?

Я имею в виду, кровь, мозги и менее приятные и благозвучные биологические материалы.

Чутьё — сенсор из меня не очень, но выживать без возможности контролировать среду вокруг себя на все триста шестьдесят, причём несколькими дублирующими способами, становиться слишком трудоёмко, чтобы я игнорировал эту область умений — показало, что кто-то начал активно спускаться вниз по лестинце, ведущей в глубины катакомб под уровнем грунтовых вод.

Видимо, это из-за того, что попытавшего сбежать Мерцанием некрасиво и одновременно красочно (о, парадоксы жизни!) распылило по боковой от меня стене барьера.

Ну, да, я немного могу в кеккай. Хотя — стыд и позор — мои собственные дети обходят в этом меня. Во всяком случае, те, что унаследовали от мамочек волосы красивого цвета моих клановых глазок.

Он красный, если что.

В любом случае, я вовсе не стремился устранить старушку, которая, к слову, лет на двадцать млаше меня. Цель сегодняшнего действа — демонстрация намерений.

Барьер накрыл небо сверху пятой гранью воображаемого куба. Ну, а затем...

В правой руке Ветер, в левой руке Молния, в дыхание немного Огня.

Поляризовать Молнией и сжать в плотный сгусток с помощью контроля зарядами. Добавить температуры через взаимодействия Огня и Ветра.

Пуск.

Куб передо мной вспыхнул ярко-белым, до рези в глазах.

На рефлексах, я ушёл в сторону Мерцанием, увеличивая дистанцию. Конечно, это нарушило прямой контроль.

Вверх выстрелил на полкилометра в небо протуберанец белого огня. Нет, плазмы.

Постоял. Посмотрел на окружающих.

Ноль внимания. Фунт презрения. Все отмерли через несколько секунд, начали бегать и орать. Кто-то залил стекающий вниз, в образовавшийся колодец, расплавленную массу водой — от поднявшегося пара сразу образовалось небольшое облачко тумана.

Что странно, на меня никто не обратил внимания.

Действительно, стоит на крыше какой-то левый парень в плаще с капюшоном, смотрит на вспыхнувший язык плазмы, что тут подозрительного?

Печалька. Что же делать?

О!

— Извините, вы не поскажете, где находится квартал Абураме?

Не поймите меня неправильно, я не расист.

Вообще, для своего времени, я крайне толерантен. Например, мне нет дела до сексуальных предпочтений собеседника, пока мне не пытаются ввести член в задницу.

Правда, я как то случайно расплескал усиленным ударом странного качка в кожаных шортах, что схватил меня за зад в баре "Голубая Устрица" далеко на востоке. Но это был боевой рефлекс, честно слово! Я искренне расскаиваюсь...

Увы, меня больше не пускают в это место, а ведь там действительно хорошая кухня и вполне... м-м-м, либеральные цены.

Просто у меня не так уж и много информации о том, что за люди работают на одного дедка с бинтами на правом глазу и правой руке, что ходит с тростью без следов хромоты или слабости.

А вы знаете, что наше тело, особенно при резких движениях, создаёт порывы ветра, которые при небольшом усилии и мизерных затратах превращаются в настоящие лезвия из ветра и подхваченной с земли пыли?

Это очень, очень интересный физический эффект! И никаких печатей!

— Передайте своим, что не стоит сдавать членов клана в пользование всяким старикам. Иногда, чем корчевать, проще сжечь дерево сверху донизу.

На прощание, выбросом Огня прижигаю им раны, чтобы не умерли раньше времени от кровопотери.

И, конечно, дихлофос. Много дихлофоса. В конце-то концов, от такой концентрации никто не умрёт раньше, чем через пяток часов. Успеют доложить. К тому же, слыхал, у Листа самая лучшая на континенте медслужба.

Как там, в этой страшной песенка злого химеролога?

Зловеще: Я пришью ему новые ножки, и он вновь побежит по дорожке, ха-ха!

Отходя от квартала жуко...водов, я начал специально засвечивать себя. Было тяжко.

Не поймите меня неправильно, у меня нет психического нарушения, что заставляет минировать всё подряд, включая крышку унитаза в собственной квартире, постоянно поддерживать Сокрытие и вообще изображать поехавшего фронтового разведчика, сбежавшего из военной психушки.

Просто, учитывая скорость реакции, демонстрируемую Листом, на ещё одну встречу и разговор расчитывать не стоило.

А моей целью было предьявить ультиматум, как его не назови, а не посеять страх перед невидимым и неуловимым диверсантом, непонятно зачем атаковавшим резиденцию советника нынешней Тени Огня.

Помогло.

Первым меня атаковал какой-то убогий с коротким хвостом волос и шрамом поперёк носа и морды, бросив по тройке железок с обеих рук и бросившийся в ближний бой.

Ну, как бросившимся.

Я похлопал его по плечу, когда он замер, глядя на место, где я стоял секунду назад.

— Я здесь.

Взмах кунаем. С каких пор это стало штатной заменой метательным ножам?

Я у него за спиной.

— Фу... — выдох воздуха, остаточные потоки от перемещения моего тела — всё напитано Ветром и отправлено в бой — ... таким быть.

Огнём прижигаю культи конечностей и ему, и четвёрке, выбежавшей к нам в процессе и зачем-то застывшей на крыше соседнего дома. К слову, культи образовались от небольшой манипуляции с потоками Ветра. В смысле, смотри выше, ага.

К слову. Это какой-то местный этикет? Типа, дуэль? Ждали, когда я закончу с парнем?

— Как зовут? — спрашиваю его, разглядывая глазик. Красивый...

— Пшёлна.. — хрипит. Да, неприятно, когда твои собственные слова тебе вбивают в глотку потоком режущего Ветра, что идёт дальше, подхватывая кровь и слизь из поссечённых гортани, трахеи, главных бронхов, всё глубже, ближе к альвеолам....

Помнится, мне пришлось потратить почти пятнадцать секунд, чтобы вылечить все повреждения от этой техники. Разумеется, это было уже после того, как я ликвидировал угрозу — пользователя этой техники.

Ах, какая ностальгия....

— Динамический вход!

Хм.

Дом, стоявший на траектории удара, сносит. Силён.

— Врата, да? Впечатляет.

Я не вру — действительно, впечатляет. Техника Врат требует терпения, постоянной, мучительной работы над собой, многолетних тренировок на грани инвалидизации, обширных познаний для вынужденной практики самолечения...

Как-то мы с братом сталкивались с культом — или, если угодно, сектой, монастырём — подобных бойцов.

М... был в восторге. Стиль, который бесполезно копировать. Сила, против которой можно только выставить ещё большую силу.

Я же не испытываю энтузиазма от битвы ради самого процесса. Нет у меня прилива эндорфинов от подобного времяпровождения.

— Эм, спасибо, но я за Данзо. Вывесите его голову на пике у входа через месяц, или я ещё кого покалечу в качестве мести за клан Учиха. Украденные им шаринганы меня не интересуют. Пока-пока

Обратный Призыв.

Интересно, я не забыл мило улыбнуться и помахать им рукой? Помниться, Изуми-чан — эта та малышка, слёзы которой я иногда вспоминаю, пытаясь разобраться, что же заставило меня спасти часть красноволосых вместо того, чтобы в лучших клановых традициях пустить их в распыл — говорила, что обычно в бою у меня "рожа кирпича просит".

Ну, я работаю над собой и пытаюсь быть милым, как и положено бисеннену. Или как там называются смазливые, атлетичные на грани худобы юноши лет шестнадцати?

Да, мой мир никогда не будет прежним после того, как я полюбопытствовал, что обсуждают между собой мои дочери от восьмой брака с внучками от третьего.

Бр-р.

Интересно, это мороз по коже не значит, что я случайно открыл в себе Хьётон?

Впрочем, куда больше мне интересно — не оказался ли Данзо святым, что проигнорировал возможность прикарманить немного клановых глаз?

И каким путём пойдут местные?

Сплотяться и будут сражаться до последнего?

После некоторого сопротивления сдадуться и выдадут мне Данзо?

Разбегуться кто куда, подальше от меня?

Впрочем, пожалуй, для появления хоть каких-то тенденций, нужно потратить ещё минимум полгода.

Ладно, следующий визит сюда через месяц, а пока я успею...

Да, действительно, чем же заняться? А, придумал. Кажется, Хината — та, что дочка Изуми-чан и как раз любительница странной литературы — жаловалась, что некто Гато мешает клановой торговле. Надеюсь, его охрана сможет меня чем-то порадовать, хоть шансов и немного.

— Клан Хьюга, да? Большая ошибка.

Нет, правда. Какой гений убедил белоглазых разместить у себя на лбу такую крутую штуку? Это же любой сенсор, хоть немного соображающий в печатях и в контроле Ин, запустит систему хотя бы методом брутфорса!

А, точно. Сенсор-печатник — это, обычно, красноволосые. А они, во-первых, официально вымерли. А во-вторых, не могут в контроль Ин.

Ладно, надо поторопиться и извлечь глаза и другие ценные органы. А то от белоглазых пока осталось всего три человека, причём отец девушек, пожалуй, калека. Как бы тела всех прочих, бывших местной Побочной Ветвью (дурной пафос, ага), не испортились, пока я тут распинаюсь.

А, точно. Клоны!

— За работу.

Просто поразительно, как практика на свиноферме помогает в получении лута с шиноби.

Так, это уже третий визит, правильно? Куда же мне пойти...

Ах, точно. Какая же безопасность без ручного мозгомоя, правда? А Данзо здесь кто? Правильно — безопасник. А кто мог дать ему мозгомоя?

Ну, это риторический вопрос.

— Добрый день — говорю милой на вид блондинке с чудесными бледно-голубыми глазами — вы не хотите поговорить о Корне?

— Что?

Любопытно. Он и в самом деле не понимает? Ах, да. Мирное время, двенадцать лет — это как в моём детстве четыре.

— Говорят, Учиха Итачи вырезал свой клан и получил силу. Вы не хотите повторить? — когда я спрашиваю, её разум уже находится в изменённом состоянии. Иллюзии через запах разогретой смолы, через стрекот сверчков, через жаркий свет солнца, через дрожание воздуха на стенках носа, через чувство лёгкого, приятного напряжения в междреберных мышцах, через звук моего голоса, через ощущение на мгновение пересохшего рта и сильнейшего желания облизнуть губы — через все эти пути они проникли в очаровательную голову юной воительницы клана мозгомоев Тройки. Даже глаза не пришлось использовать.

— А можно? — несмело спрашивате она.

Как там её? Инна? Уно? Неважно. Главное — вежливо улыбнуться.

— Конечно.

Я же говорил уже, что при наличии способностей мозгомоя, устроить переворот, междоусобицу или иные беспорядки — раз плюнуть?

Ах, да, милая девочка Ино, конечно, первым делом оставит на стенах послание, что это — ответ на использование Данзо кланнеров-мозгомоев из рыжей ветви.

Интересно, её сразу изловят, или она успеет кого-то прирезать?

Куда же мне зайти ещё через месяц?

И, что важнее, чем ещё заняться, раз уж я покинул свою берлогу?

— Здравствуйте, это дом советника Митокадо?

— ...

Он не успел крикнуть. Это вообще не явялется попыткой суицида — разевать рот в радиусе двух метров от пользователя Ветра моего уровня?

Огненный Шар неторопливо катится на меня со спины, оставляя на теле приятное тепло.

Да, припоминаю, что перестал использовать эту технику из-за слишком низкой скорости. Вечная проблема огненный техник кланового стиля — медленные, предсказуемые, с низким радиусом поражения и проникающей способностью. Только толпу парализованной страхом мелочи сжигать и пригодны, пожалуй.

Собственно, Огненный Шар вкатывается в дом прямо по телу не то охранника, не то приманки.

Взрыв. Красиво.

Зеваю — зрелище слишком привычное, даже обыденное, несмотря на несомненную эстетичность.

— Хатаке Какаши, полагаю?

— Кто ты, Учиха?

Я чуть подпрыгиваю, пропуская мимо себя атаки железом и что-то вроде водяной плети. Отвлечение разговором и командная атака по "звездному" сценарию, с нескольких сторон? Неплохо.

Вот только, подпрыгнув, я рефлекторно послал во все стороны, и отдельно в обнаруженные угрозы, коктейль из воздушных клиньев, пик, серпов, водяных игл и миражей.

А вы знаете, что для того, чтобы погрузить человеческий разум в иллюзию, достаточно любого из органов чувств? Просто подавляющее большинство людей вообще, и особенно шиноби — визуалы. Полагаю, это отчасти профессиональная деформация.

К делу. Сероволосый уцелел. Один из его напарников — тоже.

— Кай. Мори, остановись! Очнись!

Кажется, все мы, трое сохранивших боеспособность, проводили взглядом пару из захваченного иллюзией парня и, очевидно, его друга или хотя бы напарника.

— Зовите меня Изуна.

— Чего ты хочешь, Изуна Учиха?

Я — не гений. Но сложно не понять, зачем все эти разговоры. Лист подтягивает подкрепления.

— Разве я не говорил? Головы тех, кто спланировал и обеспечил геноцид Учиха.

Земля... Ага, есть контакт. Так сказать.

— А вы знаете, что когда бегущий чунин натыкается на встречную технику Пик Земли, скорость столкновения может превышать двести сорок километров час?!

Видно, услышав мои слова, Хатаке выпрыгивает и-под земли. Не для атаки, полагаю.

— Катон. Гокакью но Дзюцу.

Не, это даже не смешно. Мерцание.

Упс. Красноглазая женщина. Неловко вышло.

Упс. Брюнетка в плаще. Вдвойне неловко.

Что я имею в виду? Красноглазая попыталась поймать меня в иллюзию оплетающего дерева. Воздействие через визуальную составляющую, ага. На обладателя улучшенного органа зрения.

Брюнетка атаковала змеями. Мило, но бесперспективно — подобные техники требуют контракт, к тому же слабо совместимым с моими обычными тактиками.

В общем, одна увидела вместо подруги моего "напарника" — странного бледного типа в кимоно и с длинными чёрными волосами до пояса.

Ну, а подруга со всей змеиной яростью атаковала, така сказать, "меня". Я, как и та девушка, ведь тоже иллюзионист, правда?

О, древесные корни. Настоящие. Как там его по-умному, Мокутон?

Ладно, даже если меня связали — это не страшно. Я, к своему удивлению, вообще стою ногами на земле, будто меня приглашают к использованию именно этой стихии. Или и правда?

— До.... — слово-триггер, ага — Ре, Ми, Фа, Соль, Си, До.

Упс, нехорошо получилось.

Вместе с древо...юзером, пожалуй, звуковая волна, продукт конверсии техник клана Фуума и посещения оперы на другом континенте, зацепила ещё одно создание.

Позор мне — не замечал его до последнего. И что он вообще такое? Посмотрим-ка поближе. Пучеглаз! Ну, в смысле, Шаринган!

Пафос наше всё, ага.

Эм.... Человек-мухоловка? Ну-ка, поднапряжём-ка глаза. Пучеглаз-Калейдоскоп!

Ага, флорофауна, древесный человек, захваченный паразитом, чёрной слизью. Мило.

Ладно, шутки в сторону. Барьер на шесть граней куба.

Ветер... пожалуй, в выдох. Огонь в одну руку, Молния в другую. Смешать, взболтать, взбодрить, послать.

— Плазма: тлеющие угольки.

Бумкнуло. Или Бомкнуло? Как правильно?

Знаю, братец бы вообще начал бы с буквы "ё". Но я же младше, мне ругаться нельзя.

Так что там внутри?

Ага, слизь выжила. Прикольно. Надо бы запечатать для дальнейшего исследования. Интересно, если она выживет при ЧМ, оно же Аматерасу, я смогу использовать её для испытания новых воздействий?

Ах, да.

Мерцание. Замена с клоном.

— Я хочу голову Данзо и украденные им шаринганы — цежу, глядя на лежащего на спине Какаши Хатаке.

Пальцы сгибаются, раздавливая вырваный из его левой глазницы орган. Всё, что нужно, из его структуры я уже сосчитал.

— Ах, да. Я всего лишь клон.

Развеиваюсь.

Забавно, но им понадобилось восемь месяцев, чтобы капитулировать.

Я имею в виду, все, кто хотел, покинули Лист. Остались только самые упёртые, тупые и фанатичные.

— Так вот ты какой, естественный отбор за работой — вздыхаю и отпускаю парня в свободный полёт.

И бездна между мной и Конохой внизу вспыхивает рыжим пламенем Лиса Несчастий.

Ну, это ведь отчасти справедливо, правда? Мой братец некогда пленил бедолагу в иллюзию, затем его дорогой Х.... заточил бедное существо в своей женушке. Думаю, он, Лис, заслужил немного свободы.

К тому же, от этого киркливого пацана шло то же ощущение, что и от Х... Когда от криков болит голова, а от энергетического фона ноют зубы и шелушиться, сохнет, зудит и натягивается кожа, мысли о радикальном решении вопроса приходят сами собой.

В своём измерении наблюдал за происходящим сын Богини. Созерцал, как один из потомков его собственного сына, Ашуры, сразил, запечатал, а затем, наконец, уничтожил третьего из сыновей Кагуи Ооцоцуки.

И вместе с гибелью Чёрного Зетсу, шансы ны освобождение матери Рикудо падали до околонулевых.

Что до прочих Ооцоцуки... Отшельник Шести Путей знал, кто из его потомков сразит их из простого, эгоистичного желанию оценить цвет потрохов самопровозглашенных богов и спасти мир, где так много несъеденных вкусностей, неопробованных женщин и неизвестных умений, техник и технологий.

Мир был спасён. Хоть его Спаситель и был ликом бледен, характером тёмен и душою чёрен.

По крайней мере, он считал именно так.

Будто что-то почуяв, Учиха Изуна, младший брат Учиха Мадары, будто даже помолодевший со времён своей последней схватки с Тобирамой Сенджу, что повернул голову, словно встречая направленный на него взгляд Мудреца Шести Путей.

Черный сменился ярко-алым цветом радужки, по которой медленно, но всё ускоряясь, закрутились одно... два... три...

Круг остановился, оставив чёрный узор на сияющей красным радужке — круг из переплетённый запятых.

В зрачке вспыхнула, расширяясь красная точка, и одновременно чернота самого зрачка, словно вытесненная, лучами устремилась наружу, в радужку, проходя внутреннее кольцо красного до конца, сливаясь с узором предыдущей формы проклятых глаз, меняя его, пока не инвертировала прошлую картинку по цвету.

Короткая цепь тонких расширяющихся кругов, как по воде, блеснувший было серый цвет...

И снова — черный зрачок, алая радужка. И тонкие чёрные круг на ней, занимающей почти весь белок, и по три запятые на каждом из трёх кругов.

И сморшившаясь кожа, словно вены, вздувшиеся на лбу над глазами, прикрытом соломенной шляпой. А также на животе, в районе пупка.

Учиха Изуна безумно/мило улыбнулся.

Ах, да...

— А я-то думал, почему Корень... — говорю, глядя на пустое место.

Нет, у меня не шизофрения. Ну, наверное...

В общем, просто пятёрка обладателей масок, что только что двигалась по просеке, порскнула в стороны, окружая, раздёргивая внимание.

А вы знаете, что если под Евой (прочие зовут эту милашку Сусано, но это, как по мне, слишком пафосно и длинно для ОБЧР на силовых полях) выдохнуть вверх смесь Ветра и Пламени, то эффект будет гораздо слабее, чем от пылевой бури из микроскопических частиц угля и небольшого запала на Молнии?

Ну, в общем, бумкнуло. Или даже бомкнуло.

Я провёл языком по зубам, проверяя, все ли на месте, и огляделся.

Ну, как огляделся?

В общем, у Карин, одной из моих дочерей (к сожалению или счастью, но она пока не пробудила клановые глазки, котя характерные структуры в зрительной коре, четверохолмии и собственно глазу я диагнастировал), добрый папа (он же Я), скопировал одну милую сенсорную технику.

Чтобы воспринимать ею мир в полной мере, нужно быть, пожалуй, раком-богомолом. Ну, или богом. Причина проста — слишком много слишком странной информации.

По крайней мере, в комбинации с шаринганом и ещё пятью-шестью сенсорными расширениями.

Ладно, шутки в сторону. Вдох....

И Ветер несёт угольную пыль вглубь вдруг открывшихся подземных ходов. В принципе, это, вообще-то, неплохая техника картографирования, надо будет научить деток, ибо если переложить на Воду или хотя бы заменить уголь на гранит, то получится неплохой инструмент шахтёра и спелеолога...

Пофиг. Подрыв.

А вы знали, что если у вашего противника вместо правой руки непонятный трансплантат, в который навешаны украденные клановые спецглаза, и вражина пытается использовать высшую иллюзию, чтобы обмануть мир и "отмотать время", то достаточно порывом ветра отрубить ему руку, и уже запущенная техника закроет единственный оставшийся красный глазик?

Ну, а Данзо Шимура получит слепую зону вместо правого глаза.

Ах, да. По идее, этот порыв ветра должен был как-то пафосно называться. Футондзюцу: Фухакуджин, или как-то так.

Кем вообщше нужно быть, чтобы в бою складывать руками непристойности и орать всё это?

Ах, да...

Я поворачиваю голову в направление вытянувшейся к моим ногам струнки тени. Нара с поддержкой. До того, как меня остановят: 3... 2...1...

Ага, как же. Всего-то делов — немного чакры и махнуть рукой перед горлом.

А вы знаете, что это в природе человеческой — обезьяничать и повторять за другими движения, даже если в руках ножи? Какая-то часть социальной невербальной эмпатии, я полагаю.

Чем же теперь заняться? Может, на всякий случай прирезать второго одноглазого? Того типа в маске, что зачистил половину клана?

Карнавал отражений

Отблеск 1

Лабиринт отражений... Карнавал Калейдоскопа... Великая множественность...

Совой их об пень и через центр мирового равновесия.

Я видел многое. Действительно многое. Пожалуй, больше, чем нормальный человек может вынести.

Я видел, как пятилетняя девочка, умирая на руках своего отца, раскрыла над родным городом Зеркало Души, где заточила себя, выживая годами, взрослея, чтобы посылать оттуда сигналы на семь лет в прошлое, в сны собственного отца, собирая из калейдоскопа реальностей ту единственную ветку событий, где ни она, ни её мать, не умерли от наследственного дефекта Цепей. Она сделала это, качая заряды Шестого Элемента со знаком "плюс" из прошлого своего родного города — или его фантомных отражений, попутно сделав из случайной коматозницы что-то вроде эспера, способного создавать астральные проекции.

Я видел, как девочка, потерявшая родителей и оставшаяся одна, через сорок лет повторил Второе Волшебство техническими средствами. Она побывала в десятках миров, встретилась с невольынми коллегами — в отличие от неё, они были достаточно глупы, чтобы иметь несчастье потерять дорогу в домашнее измерение — и вернулась к началу. Возможно, к той самой девочке, что собирала куклу для тени души собственного отца в мире, бывшем воплощением уже её существа.

Я видел, как стал героем — или стану через примерно неделю. Пожертвовать собой, закрывая проход к величайшему в истории Человечества аккумулятору Шестого Вымышленного Элемента — мой цинизм, растущий и дающий метастазы, напоминает, что термин "бэкдор к величайшему моральному нужнику Алайи" тоже в чём-то верен — разве это не подвиг? Если учесть награду — да и сущность Ангры — я бы предпочёл, чтобы он растворил всё Человечества к херам.

Я видел, как завёл милый тройничёк с синеволосой красоткой и её фамильяром. Та, если что, была грудастой почти-блондинкой. Не то, чтобы я был против, да и ставить раком носительницу частицы Зла Всего Мира...

В конце концов, я видел, что в Лондоне Часовая Башня — это не только Большой Бен.

Правда, всё это было неправдой. Лажовыми ветками событий, завязанных на то, что, так или иначе, я стану героем, которого призовёт местная смотрительница, как духа, пребывавшего вне времени. Другим триггером была моя амнезия. И усыновление последним чародеем семьи, пытавшейся повторить Четвёртое Волшебство — я порой люблю посмеяться о взаимосвязи понятий времени и смерти в аспекте восприятия номера "четыре" в японской культуре, из которой и вела своё происхождение семья Эмия.

Триггер три — проживание в этом городе.

Триггер четыре — катализатор, вживлённый в мою сущность.

Смешать всё вместе, выстроить в нужную конструкцию, и вот, готово.

— Ты готов? — слышится женский голос, всё ещё полный сил, хотя за уверенной сексуальностью уже слышатся нотки подступающей старости.

— Всегда и везде, Ичиносе-сан.

— Это разновидность самоубийства. Пути назад не будет. Твоё существование расколется. Память и Цепи усилят мальчика, но не дадут ему Знания, только неясные... — девочка лет двенадцати, одетая лишь в тонкое белое платье, странными, чуть дёргаными движениями, делает шаги по покрытому ламинатом полу.

— Это проблема?

— Мудрость состоит в том, чтобы не мешать самоубйицам и не спасать их — явно кого-то цитируя, говорит женщина чуть старше "ухоженных пятидесяти". Удобные джинсы, коричневый свитер, растёгнутый халат.

— Значит, начинаем?

— Ты укрепил тела моих родителей, и у меня будет братик — девушка мечтательно закатила глаза — и, конечно, сестричка. Пожалуй, мне осталось только устроить жизнь Фуко-тян, чтобы раздать все долги.

Я улыбаюсь, хотя должен усмехаться. Для кого-то вроде неё, "раздать все долги" — это эфемизм смерти. Богиня исчезнет, останется просто человеческое дитя.

— Не умею говорить красивых слов, Широ — начинающие седеть волосы качнулись вслед за головой, оставив у меня подспудное ощущение, что шарики в причёске должны были зазвенеть, как и должно бубенцам — Старт?

— Старт! — кричу, чувствуя, как расплывается в улыбке лицо.

Электроны толкают соседей, двигая реку тока по проводам, обработанным моим укреплением. Плазма танцует в канналах из суперпозиций магнитных полей, двигаясь в установке.

Да, великий инженер и физик, Котоми из славной семьи Ичиносе, последняя в своём роде, смогла повторить чудо Второго Волшебника. Она прошла вслед за создавшей своё маленькое Чудо девочкой. Усио из семьи Окадзаки. Я лишь пришёл к ним позднее.

Сбежавшая Гончая. Разочаровавшийся Герой.

Когда-то Человечеству в очередной раз грозило утонуть в результате прорыва из собственной канализации. Вместо того, чтобы вызывать сантехников, случайно подвернувшемуся парнишке были в кредит даны инструменты и методичка. Школьник справился, чуть не утонув в фекалиях. Собственно, в одной из веток развития событий, дерево решений привело к тому, что он, всё же, погиб. Воистину, дерьмовая смерть.

А потом, пришло время платить по счетам. И парень метался по вызовам, без перерывов и выходных, работая, условно говоря, за еду и место в рабочем бараке.

Ах, да. "Сантехник" — это такой эфемизм.

Говорят, что Четвёртый Волшебник был Магом Времени. Как отчасти им являются Апостолы Смерти — я ведь уже говорил о любопытном родстве концепций? — и само Человечество. Точнее, её коллективный ангел-хранитель.

До возникновения жизни времени не было. После неё — не будет. Вернадский был прав. Отчасти, как водится.

Герои. Стражи Противодействия. Последний щит Человечества.

Киллеры, призываемые коллективным бесознательным для уничтожения раздражающих элементов. Зачастую до того, как эти элементы станут таковыми. Противоопухолевый иммунитет на уровне вида, уничтожающий злодеев и военных преступников на уровне солдат-новобранцев и школьников.

Я видел это.

Я устал от этого.

Плазма танцует, скрывая от меня голограммы моих союзников, закрывая в кокон, прежде начала второй фазы.

Прокол.

И я падаю в него, сжимая в руке нож.

Ты был во многих легендах. Ты рождался в каждой культуре, дошедшей до идеи ножа и мифов. Ты реинкарнировал вновь и вновь, от ножа к мечу, от меча к копью, чтобы вернуться к ножу. От камня к бронзе, через железо к титанокерамикею

Тысяча культур, миллионы верующих, от забытых легед до новосочинённых детских сказок. Часть концепции рассечения, отразившаяся в бесчисленных гранях калейдоскопа.

Тебя нельзя воплотить, как нельзя соединить вместе все корни дерева. Нигде, кроме этого места.

Земли, из которой проросли эти корни.

Неба, в которое устремлены эти ветви.

Моря, где парят без цели отражения этой девушки.

Пламени, из которого всё пришло, и в котором все сгорит вновь.

Места, в которое всё вернётся однажды.

Время...

Всё.

Отражение 2

Широ...

Мальчик лет шести поднял голову, словно к чему-то прислушиваясь.

"Как странно. Почему мне хочется, что меня называли этим именем?"

— Синдзи, ты в порядке?

— А? Да, мам...

— Тогда пошли. Эй, что случилось? Почему ты плачешь?

Ни мальчик, ни успокаивающая его мать, ни махающий им отец, не заметили молодого парню, задумчиво скосившего на них взгляд.

Был он молод — не более 27 лет. Одет в синюю рубашку и брюки. Чуть отросшие рыжеватые волосы, как серьга в ухе, придавали ему своеобразный, несколько безумный вид.

Или дело было в улыбке, выражении лица и складном ноже, зажатом в правой руке?

Я не понимал. Не понимаю. Пойму ли?

Вряд ли.

С первым вздохом, с первым порывом откликнуться на слабый зов, я знал, кто я такой. Кем я был, кем я стал.

Это было нелепостью. Дурной шуткой, не иначе.

Я был простым серым обывателем, одним из многих. Желания мои выгорели, оставив уютный пепел, мягкий, кажущийся чуть тёплым и влажным, словно сохранившим память об уютном жаре костра, обжигавшем изнутри моё существо в юности. Пламени, без которого я прожил три четверти своей жизни.

Не стремящийся ввысь, не падший в глубины пороков или бездны аскезы, я равнодушно жил, наслаждаясь каждым вздохом, каждым ударом своего сердца, в меру сил своего разума и почти угасших эмоций.

Не ведающий стремлений и разочарований, оставивший гнев и радость, не предавшийся ни надежде, ни отчаянию. Таким я был.

Тем более странно было, что теперь, когда две молитвы слились воедино, две воли нашли общий вектор, их временный консенсус выбрал меня.

Стоило бы сказать что-то банальное, вроде "средь множества безликих, серых теней", но зачем?

Один стоял на шести часах своего круга, жестокий насмешник. Он выполнял привычную для него работу, сам не зная зачем. Это он нарисовал фигуру из множества кругов и дикой смеси иероглифов, тохайских рун и знаков одной из редакций Футарка. Поздние датские руны, искажённые безумием писца, нетвёрдостью его рук и качествами материала. Кажется, с помощью такой фигуры должен был прийти кто-то столь же сумасшедший, попавший в залы Трона благодаря психическому расстройству, жестокости и жутковатой славе.

Второй тяжело дышал после нескольких минут бега по дому и вокруг этого круга. Его воля, отчаянная мольба о спасении должна была призвать кого-то иного. Кажется, я почти видел синюю эмаль и золотую гравировку того — или той — кто подходит. Защитник сирот, герой, легенда, щит нации и броня страны, осенённая благодарными молитвами потомков, звучащими сквозь века.

Один нарисовал круг, напитанный безумием и хаосом, принеся в жертву двоих людей, готовясь убить их ребёнка. Его запрос был прост и понятен. Он хотел увидеть отражение себя, призвать из залов Трона обладателя мрачной славы бессмысленных убийств.

Второй воспользовался кровью своих родителей, готовых всё отдать за спасение своего дитя. Это его кровь, жизнь и души тех, кто породил его, горели на полу, прожигая ламинат, точно горячая кислота. Это его детская вера молила о защитнике, что сделает смерть родителей не бессмысленной. О том, кто будет светел и силён. Размытый запрос, которому удовлетворяет много кандидатур. Есть из кого выбрать.

Две воли. Два запроса, слившихся в один.

Сложно описать сам процесс Призыва.

Я просто очнулся в нижних пределах Трона, когда свет пробудил меня вместе с теми, кто также мог подойти под запрос.

Одни рванулись вверх по серебристой дорожке. Таким был их свет и зов, направленный им. Но их дорожки ушли в сторону. Ни один из призывателей не собирался идти на переговоры, чтобы найти новый консенсус, что примирит их.

Другие сцепились на сходящихся багряных нитях, толкаясь локтями, конкурируя за право вырваться в новую битву. Жестокую резню, где есть возможность самому решить, что ты защищаешь. И кого убиваешь — что уж там.

Где-то рядом остались шизофреники и обладатели нескольких личностей. Они тоже не были компромиссом запросов. Второго, стоявшего в полудне ритуального круга, уже не устроили бы явные безумцы.

Когда солнечно-жёлтый луч коснулся меня, я только посмотрел вверх.

Знания стали частью меня, пока я перемещался к кругу. Они, как и моя личность, тоже были своеобразным консенсусом. Я был призван последним. Все прочие формы были заняты.

Мне это показалось похожим на выпечку печенья. На маленький комочек теста опустилась форма, пытаясь отсечь лишнее.

Ошибка.

Я испытал нечто, похожее на слабую тень злорадства. Или же это был смех довольного проказой спрайта? Стоп, это была гордость за свою исключительность?

В общем, нечего было отсекать. "Комочек теста" оказался слишком мал. Отсекать оказалось нечего. Не было у меня навыков, которые не положены Чародею.

Следую принятой аналогии, в форму залили заранее отмеренный объём шоколада. Знания об обстоятельствах призыва, классовая система, местные "правила игры", кодекс сеттинга.

Когда стало ясно, что форма не заполнена до конца — причиной был всё тот же недостаток "теста" — заминки не последовало. Словно система, должная призывать только истинных героев, имела стандартный протокол на случай призыва кого-то вроде меня.

В общем, в меня долили "глазури".

Я устремился по дороге из звёздного света, поплыл по течению солнечной реки, словом, дал призыву длиться своим ходом, попутно осматривая картины приближающейся реальности и шесть ярких огней тех, кто уже был призван.

Золотой и синий. Нет, золотой и сапфировый. Королевские цвета, благородство, наивность и меч.

Жёлтый и алый. Копьё и его специфическая репутация оружия дикарей и благородных, смердов и лордов. Кого же призвали теперь? Копейщика или пикинера? Убийцу или солдата?

Греческие письмена и запах завоеваний. Всё ясно. Кто самый известный греческий завоеватель всех времен и народов? Уж точно не Аристотель Онассис, правда?

Золото, гордыня и жадность. Он мне уже нравиться. Хуже рыцарей с их благородством, могут быть только самовлюблённые царьки древности. Кем бы он не был, его следует избегать.

Чёрное пламя, танцующее в отблесках теней. Старая добрая классика. Впрочем, класс Убийцы не зря называют Ассасином. Вечно на это место призывается одно и то же существо.

Безумие. Верное, багрово-чёрное, пламенеющее буйное сумасшествие.

И почему мне кажется, что следовало уступить дорогу кому-нибудь из тех, сцепившихся на перекрёстке багряных нитей, безумцев?

И только затем я появился в круг со свербящей мыслью сказать проклятые слова.

Впрочем, почему нет?

— Прошу уточнения, кто из вас двоих мой Мастер?

Конечно же, это было просто данью традиции. Обязательству, которое на меня повесила используемая система призыва. Слуга не живёт без Мастера, так?

И почему мне кажется, что систему призыва разрабатывали японцы? Не из-за этого ли? Сэппуку, ронины и прочие культурные особенности, да? Или дело в моём географическом положении?

Впрочем, я слишком задумался.

Мои руки выстрелили вперёд — гораздо быстрее, чем я когда-либо мог, будучи простым человеком. Левая схватила призывателя за горло. Правая расположилась чуть ниже его пупка.

Я никогда не был магом. Никогда не творил заклятий. Неудивительно, что будучи призванным в класс Чародея, я должен был получить хоть какую-то способность.

— Не бойся. Больно будет всего лишь... вечность?

А затем весь он, от рыжих волос до кроссовок, превратился в силуэт, созданный из искр света. Кажется, последними вспыхнули зрачки, оттеняя карие радужки.

Затем он пропал, оставив после себя затихающий тихий крик. Конечно же, просто иллюзию моего человеческого сознания.

— Итак — я повернулся на пятках ко второму призывателю и присел на правое колено, чтобы наши глаза были на одном уровне — я выполнил твою просьбу и расправился с этим парнем.

Но прежде, чем ты скажешь какие-либо роковые слова, выслушай мои объяснения.

Самым трудным было выбрать имя. Впрочем, я всегда любил это слово, так почему-бы и нет? Коротко, просто. К тому же, я точно знаю, что моё имя никому и ничего не скажет. Один из немногих очевидных плюсов жизни обывателем.

— Я Найт, что призван в классе Чародея. Ответь мне, согласен ли ты быть моим Мастером, или предпочтёшь отправить обратно в небытие?

Он пожал протянутую руку, заключая контракт. Маленький мальчик. Чувствую ли я вину и угрызения совести, втянув шестилетнего ребёнка в соревнования класса DoAiRL?.

Die or Alive in Real Life, если что. Так это читается.

Так должно ли было мне испытывать что-то наподобие стыда?

Разумеется, нет. Я оставил эти чувства там же, где и гордость за свои достижения.

Что должен сделать кто-то вроде меня, призванная из оплетающих Трон залов тень Героя, оказавшись в реальности? Вступить в королевскую битву, до завершения которой осталось от недели до двух? Отправиться в загул, стремясь вернуть себе то, что потерял, умерев и отправившись к Трону? Наслаждаться иллюзией собственной исключительности, фонтанируя презрением к миру, который — нет, не ослаб и прогнил — а изменился? Пытаться переиграть всё назад, избавиться от места у подножия Трона? Может, не рассуждая, не борясь, удариться в самоистязание, наслаждаясь собственными мучениями, точно как нечто, что многие называют "байроновским героем"?

К слову, Байрона я так и не прочитал (хотя не слишком и стремился), так что сужу со знаний об устоявшемся мнении, пришедшем ко мне вместе с вводным инструктажем. Впрочем, не о нём речь.

Семь дней спустя

Это странно. Честно.

Человеческий разум не приспособлен к двойственному восприятию одного и того же события. Как и к обзору с двух разных точек.

Умом я понимал, что Мастер — так и не понял, как его зовут на самом деле, Синдзи или Широ — пребывает в относительной безопасности. Другой берез реки, камеры транслируют картинку в другое здание. Ему ничего не угрожает, потому что все действительные участники сейчас собрались здесь, в чём-то вроде выставочного зала посреди парка. Или это городская управа?

Тем не менее, я чувствовал его беспокойство. Как обычные переживания, связанные с тем, что сейчас происходило, так и личные, замешанные на беспокойстве за меня.

Я подавил желание сделать глупость — повернуться к камере и сделать левой рукой знак "V".

В правой руке я сжимал меч. Ну, как меч? Просто немного стальной арматуру, оторванной на глазок, чуть оплавленной и скрученной вместе, сжатой в форму лепкой голыми руками и заточенной на профильном станке в портовой мастерской. Ах, да, рукоять моего оружия была обмотана изолентой. Так и дышит древностью и легендой, правда?

Кому расскажи — не поверят. Слуга класса Кастер, не умеющий толком колдовать. Впрочем, что вы хотели от фантома с амнезией, толкающего собственному Мастеру лютую дичь про вояку эпохи космических войн и торжествующего киберпанка? Хотя... Япония, почти двадцать первый век... можно сказать, для киберпанка здесь родная земля и эпоха. Хорошая подпорка для моей бумажной легенды.

Я прикрыл глаза, концентрируясь на наиболее важных ощущениях.

Сервисный туман из дроидов, ботов, роботов и прочего кибертеха растекался по территории, контролируя перемещения объектов десятками способов, от примитивного тактильного, фиксируя пустоты в скоплениях микромашин, сантимеханизмов и нанодевайсов (да, я немного ёрничаю, но это всё от нервов), восприятия потоков воздуха, теплового излучения и прочего примитива, до грубой гравиметрии. Информация об окружении стекалась на локальные серверы, обрабатываясь, пдублируясб и перепроверяясь, прежде чем поступить ко мне. Шедевр земной конструкторской мысли, способный ощутить всё подряд в области действия, технологическая иммитация не чародейства, но почти Магии, контроль области, одна из визитных карточек класса Кастер.

Ну, так я соврал Мастеру, чтоы не говорить правды. Кто же знал, что получиться?

Арчер пафосно стоял у входа в здание, сложив руки перед собой. Золотые доспехи, золотые волосы, золотые серьги в ушах... честное слово, ощущение, что у этого парня бледная кожа и красные волосы только потому, что быть моноцветным "не круто".

Впрочем, главной проблемой была не внешность или даже характер, а сила этого Слуги.

Я — подделка. Ни силы, ни скорости, ни чародейских знаний. Классовый навык -сервисный туман — получен наглым обманом шестилетнего ребёнка, который стал моим Мастером по ошибке. Альтернативой было совершить инфантицид — это, если что, детоубийство — и пойти на службу к маньяку, прибившему родителей мальчика и ранившего его. Ах, да Кастер должен колдовать? Вот тебе два заклинания — Укрепление и Созидание. И крутись, как хочешь. Подозреваю, что и их я получил от своего Мастера — слишком уж быстро ребёнок сам научился этим чарам.

Собственно, мой сервисный туман так и создаётся. Градация Воздуха, чертёж, и вуаля, завод начинает штамповать микромашины и прочие механизмы, а я могу переходить к созданию следующей мини-фабрики.

С другой стороны...

— Всё, что умрёт в Тумане — сказал я, но Сокрытие Присутствия не выдало моих слов ждущему меня Арчеру — в нём и остаётся.

Я прикрыл глаза, Созидая ещё одного продвинутого потомка 3D-принтеров. Универсального, умного, подвижного, бронированного. Сущая прелесть, а не миньон! По меркам Слуг, это даже не E-класс. Наверное, G+ было бы наиболее верным.

Надо подумать, кто же остался?

Сейбер почти убила Берсерка... но я украл её фраг. Сервисный туман... и много-много порошинок продвинутой взрывчатки и паров бензина... скрывших добившее Ланселота копьё.

Арчер завалил Райдера фантазмами. Самыми разными, подтверждая моё мнение о Гильгамеше как воплощении Жадности, сиречь стяжательства. Увы, рельсовое орудие вполне можно приравнять к фантазму D-ранга. Слабо, бесконечно, ничтожно, немыслимо... но достаточно, чтобы "украть фраг".

Ассасин меня нашёл сам. На свою беду.

Ох, я обокрал Арчера, я обокрал Сейбер. Впрочем, жалеть не о чем — по условиям этого жертвоприношения, мы всё равно должны принести конкурентов в жертву, и только победитель сможет загадать желание... почему мне кажется, что всё это одно большое надувательство?

В любом случае, в здании сейчас находится живой магический танк в синей юбки, вооружённая мечом, с которого снимается невидимость только перед тактическим плазменным ударом. Вместе с ней — не чурающийся скорострельного огнестрела, вооружённый каким-то концептуальным оружием против магусов, боевой чародей по прозвищу Магоубийца. Мило, правда?

Вход в здание прикрывает — вместо того, чтобы срочно штурмовать позицию конкурентки, наверняка уже достигшей материального воплощения Большой Чашки — пафосный уродец с манией величия, подкреплённой коллекцией всего убивающего, защитного, связывающего и лечащего богаства героической эры Человечества. Той, что чародеи называют Эрой Богов.

Я видел, как погиб Александр. Воплощение легенды об одном из величайших завоевателей в истории человечества — по степени отмороженности, масштабу завоеваний и количеству покорённых культур, конкуренцию могли составить только, пожалуй, Чингисхан и Писарро — бросил на чашу весов всё. Командные заклинания его Мастера, отражение легенды о его армии, прошедшей с ним от Малой Азии до западной Индии, от черноморского побережья до Египта, собственного коня.

Всё это было сметено. Армия и отражения души погибли под ударом специального оружия, конь пал под ливнем орудий, которые жадный царёк забрал из чужих легенд. И даже когда Король Завоевателей, самый прославленный, самый обожествляемый из троицы грека, монгола и испанца, дошёл под этим ливнем, он был остановлен цепями, выскочившими из порталов. И великий воин, полководец, был бы зарезан, как связаный скот... я испарил его вместе с секцией моста. Гильгамеш закрылся тройной стеной силовых щитов и в ответ уничтожил мою батарею. Я бы сказал, это был поток плазмы, стабилизированный генераторами гравитационных и магнитных полей, перемещаемый с током к цели. Некларкова магия так... некларкова.

Я посмотрел на свой меч. Стальная арматура, вырванные из смертельно больных Цепи обеспечивают поддержку заклятий. Изолента рукояти, углеродные нанотрубки, атомарная заточка. Прана, пронизывающая монокристалл карбида, поддерживает немыслимую прочность. Сдержанное обещание добровольной жертве — я вылечил его внучку, лежавшую в соседней онкологии — обеспечивают более стабильную работу Цепи, бывшей когда-то человеком. Нормальный, добротный Мистический Знак. По выбору, может жрать прану из магических щитов, или оставлять в ранах проклятие, сосущее энергию из целительских чар, эликсиров и прочего. Можно и оба, но тогда придётся распрощаться с Укреплением, а мнокристаллы карбида хрупкие. Увы, у меня всё на наномашинах, миниатюрных генератарах чудо-полей и прочей иммитации технологии. Кларкова магия так... кларкова.

На два порядка слабее любой железки, которую Гильгамеш может вынуть из своей сокровищницы. И даже лут с Ланселота тут не уравняет шансы.

Чёрт.

— Мастер. Прости. Шансов нет. Это в любом случае, мой последний бой.

— Ты врёшь, Кастер. Ты не проиграешь! Я верю в тебя! Кастер, я при...

— Молчи! Не трать заклинания зря.

— Кастер, я...

— Заткнись! Они пригодятся в следующей войне.

Молчание было мне ответом.

— Мастер?

— Ты... ты придёшь, Найт? Придёшь, если я позову?

— Следующая война ещё не скоро, Мастер. Вы станете гораздо сильнее. Зачем вам будет такой слабый, недалёкий Кастер?

— Молчи! Я приказывая тебе. Не силой Заклинания, прошу как друга. Приди ко мне в следующей Войне!

— Да будет так, Мастер.

Как странно... словно на душе легче стало. Хотя...

Мои дроиды на этаже с Сейбер исчезли. Потеря сигнала.

Затем исчезли те, что были на лестнице. Чуть позже, те что были на потолке над лестницей.

И всегда одна картинка. Жидкий чёрный поток, катящийся вниз. Хм, смахивает на сель.

С грохотом необъяснимого взрыва, цилиндрическое здание сложилось внутрь себя, погребая под собой Мастера пропавшей Сейбер. Но ещё прежде, поток вырвался, выбивая двери. Он смял и отбросил Гильгамеша, точно обычный поток грязи обычного человека. А затем коснулся уже не разведывательных дронов, а истинных составляющих моего Тумана.

Входящее сообщение. Формат: полисенсорный файл.

Была одна деревенька, по тем временам считавшайся городом. И были её жители озабочены тем, что сейчас называет прорывами Вымышленного Шестого Элемента. Сами они называли это просто "злом". И была среди них умная скотина, обладавшая мышлением библейского демона-искусителя.

Вымышленный Шестой Элемент — это, нецензурно выражаясь, отходы человеческого мышления. Есть вселенные, где его обладатели научились брать продукт собственного эго под контроль. Собственно, это один из аспектов, на которых эсперы заставляют реальность подчиниться своим желаниям. Более того, любая легенда суть волна в мировом накопителе Шестого Элемента. Благородные Фантазмы называют кристаллизацией мифов, воплощениями веры. Проще говоря, это материя плотностью как тела нейтронных звёзд, состоящая из Шестого Вымышленного. Для простоты восприятия она сверху обмотана тварными атомами углерода, железа и прочего, но свойства им даёт именно вера людская.

Проблема в том, что люди думают о всяком разном. И если мечты о героях — это хорошо, это нормально, создаёт всяких Спасителей, Хранителей и просто Стражей, то что делать с тёмной стороной людских желаний?

Это добро можно поставить в уголок, в комнаты бесконечного лабиринта, называемого — и одновременно окружающего — Трон Героев. Зло активно, деятельно, и не всегда готово сидеть по подвалам. Порой, оно вообще несогласно уходить с Материального Слоя.

И вот тогда появляются Ложные Демоны. Сгустки странных желаний, всеми отвергнутых, отринутых, лишённых хозяев, крепнут, слипаются и сливаются, чтобы попытаться найти себе дом. Проще говоря, носителя. И вот тогда человек превращаеться в... впрочем, большинство изнасилований, убийств и прочей крипоты люди творят сами, а не потому, что "бесы нашептали".

В любом случае, в том городке, хитрая сволочь предложила людям выход. Не становиться лучше — это ведь так сложно, тяжело и вообще лень! Не создавать специализированного хищника, пожирающего новорождённых элементалей Шестого — собственно, в этой вселенной волшебницы занимаются в принципе другими вещами.

В общем, был назначен "доброволец", которого сделали коллектором Зла Городка. Аккумулятором Шестого Вымышленного Элемента. Козлом Отпущения. Средством обмануть карму.

Мальчик, понятное дело, кричал и сопротивлялся. Рыдал и просил прекратить. Потом просто тихо плакал. Уже не от боли письменных форм заклятий, вырезанных на коже и костях — под конец, увидев, что парень всё ещё жив, местные покрыли всю оставшуюся площадь кожи оскорбительными надписями, выполненными в техниках шрамирования и татуировки.

В конце концов, парень привык ощущать боль и ненависть, похоть и злобу, унижение и гордыню, и прочий букет ощущений, которыми награждали друг друга и приезжих жители города. Не то, чтобы в городе стало от этого сильно чище и светлее. Скорее, грязь стала менее заметной, когда эмоциональный негатив собрался в одном парне, сидящем в обложенной камнем яме с потолком-клеткой.

Жители же совсем распоясались, не чувствуя мощного отрицательного ответа на всё то, что творили.

Карма — странная штука. Её трудно обмануть. Куда проще обмануть себя и взять снисхождение в кредит. Проблема в том, что Судьба даёт долг под грабительские проценты. И чем срок возврата больше, тем проценты за день выше.

Парень вырос, постарел, созерцая всё то, что творили жители городка, пользуясь безнаказанностью. И искренне подумал что-то вроде "уж лучше бы вас Боги сожгли к херам полвека назад". И не раз. Ибо долго жил. Всё же, о нём заботились — он ведь своей прижизненной жертвой защищал город от порождаемого им зла, и заодно скрывая от взора ищущих запах и вид человеческих страданий и отчаяния чудовищ, демонов, духов и богов.

И так парень пропитался всем этим, что невольно стал чем-то вроде аватары одного из главных накопителей Шестого Вымышленного в том регионе. А потом умер, "вернувшись" к новому начальству.

Что ещё сказать? Шестьдесят лет назад, немецкие маги Одинокой Горы — из-за языковой бездарности, я считаю, что их клановое имя значить именно это — решили призвать аватару Бога Зла. А таковая была всего одна. Тот парень, не имевший особых боевых навыков. Потому и слился быстро. Всё же, противниками у него были настоящие легендарные воины, пусть и обрезанные для соответствия требованиям своих Классов Слуг. Но он же был аватарой какого-никакого, а бога. Более того, злого бога одной из первых авраамических религий.

Есть в этом мире две противоположные концепции. Корни-сильнее-древа. И Последний-получает-всё. Я ведь уже сказал — он был кривой, но единственной аватарой объединённого Зла одной из первых подобных религий? Sapienti sat. Нах.

Словом, эта метафизическая туша застряла в каннале доступа в Грааль, как медведь в старой сказке. Или, поэтически выражаясь, осквернила Святой Грааль.

Нехрен было дерьмодемона призывать, вот что я скажу.

Ах, да.

Строго говоря, города было два. А мужика, который ухаживал за пареньком и раскаивался, что его отец придумал этот выход с общим козлом отпущения, звали Лотом.

Жижа растеклась вокруг, растворяя, сжигая и валя деревья одновременно.

И я вдруг всё понял.

Сейбер недоступна. Исчезла, сбежала или изолирована наверху — не важно.

Арчер недоступен. Сгинул, осквернён, или замурован со всей своей защитой гордыней и пафосом под слоем жижи — не важно.

До края парка осталось с десяток метров, а дальше — жилые дома. В каком-то из них даже жила семья моего Мастера. До того, как её порешил тот маньяк, на пару с Широ призвавшим меня в круг из их крови.

— Мастер, прикажи совершить Чудо. Одна команда — хрипло говорю в микрофон, наблюдая, как чёрная жижа, словно Веном из фильма, паутиной и жгутиками какой-то дряни поднимается вверх по материалу штанов.

Потеря герметичности. Ферментное расплавление защиты в правой голени.

Потеря герметичности. Гнойное расплавление защиты в левой ступне.

Потеря герметичности. Термическое расплавление защиты в правом колене.

Повреждение тела пилота. Комплексное воздействие в области левой голени.

Я знаю, броня, я знаю. Мы ведь с тобой из эпохи, когда вся магия была технологией, которую простые вояки не могли понять, правда?

— Кастер, я... — слышу, как Мастер сглатывает слёзы, прежде чем надтреснутым голосом продолжить — Силой Командного Заклинания повелевая: сделай Чудо и убери эту хрень. Спаси всех, Кастер!

И всё стало просто и выполнимо, правда?

Сервисный Туман всегда может подхватить всю эту жижу, заперев её, как электрический ток в проводах. В обычных условиях, он бы весь сгинул, расплавился бы в этой среде, но не сейчас, когда меня ведёт Командное Заклинание.

Ты, парень, сидящий в Большой Чашке, был аккумулятором. Накопителем. Но если есть накопитель, то должен быть и излучатель, верно?

Так бы говорили в моей легенде хмурые и весёлые парни и девчонки, глядя, как собранное со всех человеческих миров Зло крушит врагов.

В той легенде, которую прошлой ночью я рассказал своему Мастеру.

Не то, чтобы она от этого не стала ложью от начала и до конца, да?

Туман строит классическую фигуру по периметру уменьшившейся лужи. Жижа стекается ко мне, концентрируется, обволакивая выше пояса, выстреливая жгуты в подмышки.

Потеря герметичности...

Потеря герметичности...

Потеря...

Спасибо, милая, я знаю.

Круг, вомиконечная звезда из двух квадратов, снова круг. Основа для Печати Соломона, если я правильно разбираюсь во всей этой мифологической белиберде.

— Я верю — начал я говорить, чтобы что-то сказать до того, как на излёте запасов силы воли выстрелить Злом куда-нибудь в Космос — что когда-нибудь, с этим мечом, мы пройдём Галактику от края до края, и ты увидишь, что всё бы не зря, и Зло в людях существует, чтобы обрушить его на врагов, мещающих выживанию вида.

Молча исчезла связь, когда выгорели последние процессоры брони. Молча умер медблок, что обладал защитой лучше, чем мозг пилота.

Жар и какие-то глупые видения, красные силуэты на красном фоне, пришли ко мне, но всё это было так мелочно, недостойно и плоско... быть может, Зло Человеческое немного эволюционировало с тех древних времён, когда жил ты, парень?

И тем не менее.

— Давай же споём нашу Песнь о Конце Света — сказа я, выпрямляя руки и снова сгибая, чуть закидывая почерневший меч за спину.

Фронт жижи в основании шеи. Жгуты пытаются разомкнуть, растворить, пробить сжавшиеся зубы. Чтобы влиться внутрь, обойти защиту от внешнего ментального воздействия.

— Ангр...

Широ выбежал не крышу здания и тут же упал, как учил Кастер, уменьшая силуэт. И только потом посмотрел вперёд.

И тут же забыл обо всём. О боли в надорванных мышцах ног, о сбитом дыхании, о перегруженных и перегретых аппетитами Слуги цепях.

В центре города горела Печать. Два круга и восьмиконечная звезда, написанные полосами молочно-белого тумана, не выпускали никого из центра, где всё ещё пылало пламя, и стоял одинокий силуэт.

Чернотой была окрашена его броня, антрацитовым кристаллом, окружённым тёмным вихрем, был меч, что он поднимал над головой. Словно весь Мрак, что был в Печати, стекался к нему.

Широ послышалось тихо шипение, покаалось, что мимо проползло что-то гадкое, и он против воли скосил глаза, отрывая взгляд от Слуги.

Они ползли к нему. Скользили сквозь воздух, приняв понятные облики, подиктованные Волей Человечества. Змеи из теней, пауки из темноты, сороконожки из мрака... все они стекались тёмными полчищами сквозь светлые линии, и мир словно становился светлее и чище, когда Зло его собиралось на кромке меча.

А затем...

Не было красивых фраз или пафосных поз. Просто меч поднялся над головой Слуги, и чёрная полоса соединила его и далёкую точку в небе. А затем Кастер исчез.

И только ветер, рассыпавший частицы чёрного пепла и золотые искры огня, прошептал:

— ...н...

Игра света 3

Категория допуска: только для Лордов.

Тема: Четвёртая Война Святого Грааля.

Раздел: Слуги.

Глава: Кастер.

Личность: неизвестна.

Мастер: неизвестен.

Предполагаемая природа: неизвестна.

Регион и эпоха происхождения: неизвестны.

Уровень Магии: Эпоха Богов

Иллюзии 4

Широ вздрогнул от резкой боли, сочетавшейся с ощущением холодных электрических искр, рисующих за грудиной рисунок острого зазубренного клинка, выписывающего восьмёрку.

Ещё только просыпаясь, он перекатился в сторону, одновременно запуская мистерию в мёртвой материи своего тела.

И только затем, даже не открыв глаза, просто убедившись в своих подозрениях об источнике ощущений, он успокоился.

Раскинув в стороны руки и ноги, точно витрувианский человек, Широ Эмия вдруг ощутил желание закурить.

Глупое и нерациональное желание.

Боль пришла к нему черезь связь, которую одна из его мистерий держала с ним через квантово-запутанные частицы. Что ещё более странно, сейчас он затухала. Не потому, что абонент на "той стороне" умер. Напротив, кто-то усиленно лечил его там.

Это всё осложняло.

Геббет, ходивший вместо Широ в школу, был не самым ценным имуществом. Человеческое тело нужной комплекции как субстрат, ещё две жизни, потраченные на программирование, защиту и обеспечение связи. Довольно дешёвые ресурсы, тем более, учитывая перенаселённую страну и природу людей, пошедших на мистерию.

Широ был чародеем, и его отношение к жизни и смерти было далеко за гранью тех пределов, что рисует чёрный юмор врачей с профессиональным выгоранием.

Именно поэтому, он без особых зазрений совести использовал двух наркоманов, педофила, насильника и наркодиллера (признаки частично совпадали, так что в сумме это было три человека), чтобы сделать геббета.

Таким образом, на летних каникулах, вскоре после смерти Эмии Кирицугу, в школу пошёл простой, добрый и социально туповатый парень Широ, приёмный сын первого.

Оставалось гадать, зачем кто-то поразил обычного человека, пускай и приёмного сына покойного, но в своё время немного известного в узких кругах, Убийцы Магов, таким специфическим оружием, как зачарованное копьё.

Ещё более странным было то, что кто-то положил хранилище с праной прямо в дырку, оставшуюся после превращения сердца и половины каждого лёгкого в свежий фарш, чем запустил варварски неэффективный процесс регенерации.

Геббет — это просто кукла. Термин, позаимствованный из творчества Урсулы ле Гуин, был своеобразной шуткой Широ над самим собой, ведь магический двойник-андроид "крал" его социальную жизнь, обеспечивая алиби и свободное время.

Кто мог потратиться на исцеление существа, в котором активных Цепей, как в свинье, а мыслительной активности не больше, чем в актинии?! Вопрос риторический — во всём городе наблюдалось совсем небольшое количество магов, способных оказаться в школе в семь часов вечера.

Ещё одной загадкой была сущность оружия.

Как ни посмотри, Широ был по-своему уникальным существом. Достаточно уникальным, чтобы стремиться выглядеть посредственностью, чтобы не быть препарированным.

Одной из его оссобенностей была своеобразная родовая метка, оставшаяся ему на память после событий десятелетней давности.

К счастью, тот, кто оставил своё наследие — и, как обоснованно подозревал Широ, залог своего возвращения — не страдал маниакальным желанием предъявлять миру плоды своих трудов, и метка располагалась на листке перикарда своего носителя.

Строго говоря, подобное расположение родовой метки было столь самоубийственным поступком, что, узнай кто о ней, не миновать бы владельцу вивисекции. Под жизнеобеспечением, но без анестезии, чтобы обезболивание не могло смазать клиническую картину.

Важным нюансом был тот факт, что метка хранила в себе информацию о двух кельтских копьях. Отпечаток магии, ощущение пассивного излучения от вложенных в орудия заклятий. Эффект, метод достижения, стиль колодовства, этнос-прародитель.

Кельтское копьё. Уровень воплощенной легенды. Фантазма.

Кто бы не убил геббета, он сделал ошибку, атаковав не мозг, брюшную аорту, почечные артерии, а сердце.

Теперь Широ находился в редчайшей для любого, занимающегося анализом, ситуации. Информации было не мало. Наоборот, её было критически много, причём такой, что требовала ломки привычной картины мира.

Героическое оружие не бродит само по себе по миру. Не в эту эпоху, когда для его функционирования нет ни энергии, ни владельцев.

Широ был чародеем. Фактически, он был некровным наследником, единственным представителем, а значит, главой рода Эмия. Строго говоря, он мог трижды называться наследником, и знаний, покоящихся в унаследованных от других магов Цепях, было вполне достаточно, чтобы сделать необходимый выход.

Геббета убили кельтским копьём, обожествелённым многочисленными и древними мифами, черех которые произошла концентрация людской веры в намоленное Чудо. Не одним из тех двух, что использовал Лансер десять лет назад. Но из того же этногеографического региона.

В это время, лишь три вида существ могут пользоваться чем-то подобным.

Изначальные владельцы.

Их потомки.

Их тени.

Все герои кельтской мифологии — с одной оговоркой — достоверно умерли. Скатах, как Кот Шредингера, находится в промежуточном состоянии, но мир её не видел ещё в конце Эпохи Богов.

Потомки? Ходили неясные слухи про МакРемитц и родственные им ветви разросшегося дикарского клана. Вот только вряд ли речь шла о копье.

Среди кельтских героев вроде было принято умирать, не оставив потомства? Широ не был специалистом по подобному эпосу, однако помнил, что кто-то из них даже совершил суицид после случайного сыноубийства.

Во всяком случае, в отношении копьеносцев, известных ему, это правило соблюдалось.

Все эти размышления, строго говоря, не заняли и десятка секунд.

Сжав кулаки и прикрыв глаза, Широ сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, подавляя непродуктивное желание выругаться.

Во-первых, геббет восстановился и, выполняя программу, отправился домой. Скорее всего, с "я-надеюсь-на-самом-деле-не-Лансером" на хвосте.

Во-вторых, Война Святого Грааля началась раньше положенного, раз уж Слуги с Фантазмами ходят по улице и убивают школьников по статье "он очевидец".

Через десять лет после предыдущей, на полвека раньше срока.

— Охренеть, опережение графика — подытожил Широ и принялся готовиться.

Геббет — почти точная копия оригинала, за исключением массы отличий — перескочил забор в старом японском стиле одним плавным движением, включавшим подъём рук, подтягивание рывком, переброску тело и приземление. Затем существо метнулось в старый сарай, где и упало на спортивный мат. Сквозь открытые двери слышалось тяжёлое и частое дыхание.

Широ чуть наклонил голову и поджал губы. Сейчас, когда он был один, можно было ни сдерживать себя, ни эмулировать эмоции.

Геббет, несмотря на сложную связь с оригиналом, позволяющую передавать память в одном направлении, и отметки на теле, такие как ожоги и шрамы, в другом, был ограничен возможностями обычного человеческого тела. Как и его навыками.

Не мага.

Не героя.

Что же могло так напугать разум куклы, что она бежала на пределе человеческого тела, словно под допингом?

Широ тихо вошёл в сарай, служивший геббету чем-то врде тренажёрного зала.

Деревянный пол, белые стены. Спортивные маты. Ничего особенного, за исключением самого здания, бывшего домиком для прислуги в старом особняке магической семьи Эмия.

Тихо подойдя к геббету, Широ сфокусировал потоки густого, перенасыщенного влагой, воздуха, сдвигая и переворачивая тело подростка.

Школьная форма пропитана потом и испачкана грязью. Разрез на груди рваный, немного обагрён кровью.

Хриплое дыхание, пот на лице, пульсация артерий на висках и шее. Кажется, даже грудная клетка пульсирует не только от дыхания, но и в такт сердце.

И не единой мысли в карих глазах.

Тихо взвизгнуло сверло, раскручиваясь до пяти тысяч оборотов в минуту.

Лицо Широ никак не изменилось, когда размытый конус, венчавший наконечник копья, пробил сердце геббета в том же месте, где ранее побывало кельское копьё Слуги.

Маг отстранённо зафиксировал реакцию в теле геббета, когда подобия Цепей, обеспечивавшие работу Мистерии, начали втягиваться внутрь Футарка.

Потоки жизненной силы с ментальным отпечатком зацепились за вращающееся сверло, втянулись внутрь копья, беспощадно выдирая свободные окончания из тела геббета, разрывая ткани и органы, прижигая и растворяя, точно кислотой.

Поток праны прошёл по древку, передался в руку Широ, уже очищенный, концентрированный, отдающий информацию.

Синее тело, наглая улыбка, копьё цвета киновари. Скорость Слуги, представление наименованием класса.

Получение информации от двойника — пока ещё неструктурированной, поскольку подсознанию требовалось время, чтобы привести чужую, пусть и удобно организованную, память в привычную форму — не мешало Широ следить за второй составляющей творимого чародейства.

Точнее — второго Таинства.

Кровь — это живая ткань. Более того, жидкая, циркулирующая по всему телу. Благодаря этому, она хранит немало жизненной энергии. Недаром множество мифологий связывают кровь с жизнью, а через примитивную подмену понятий, уже затем — с огнём.

Деревянный пол в сарае появился уже после смерти Эмии Кирицугу, пятого главы чародейской семьи. Он прикрыл собой следы прошлой Войны, заменив собой залежи хлама, которые набросал приёмный отец Широ, словно пытавшийся зарыть память о своём прошлом в мусоре и старых вещах.

Магический круг, ещё хранящий в себе тень энергии живого носителя Кубка.

Магический круг, способный аккумулировать в себе жизненную энергию, что позволяет продлить агонию некоторым умирающим, прекращая отток праны.

Магический круг, способный сейчас — если и правда объявлена Война — послужить способом призыва.

Как и любой круг в этом городе в это время, включая нарисованный пятилетним мальчиком мелком на асфальте.

Главное, чтобы Система распознала и усилила.

Нельзя сказать, будто Широ жаждал участвовать в Войне.

В конце концов, у него уже был негативный опыт. Впрочем, конкретно для него этот опыт был отчасти позитивным.

У него перед глазами был один из выживших участников того глупого ритуала, что пафосно называли Войной Святого Грааля. Впрочем, он не испытывал к Эмии Кирицугу горячей склонности. Лишь благодарность за кров, еду и наследие.

Словом, у Широ на каждый аргумент, почему не стоит участвовать, мог найтись нивелирующий его комментарий.

Тем не менее, Широ был уверен, что у него ещё полвека в запасе. Более чем достаточно времени, чтобы геббет, нарабатывающий алиби, успели получить образование и профессию, а заодно подготовить всё к превращению города в гибрид минного поля с ритуальной фигурой. Ещё пять десятелетий на обучение чародейскому делу, усиление тела, воспитание помощников.

Словом, Широ не видел смысла сам, по доброй воле, становиться участником авантюры.

Проблема была в Лансере, который наверняка шёл по следу геббета.

Проще говоря, выбора не было.

Губы Широ чуть задрожали, когда они принялся без слов напевать "Полёт Валькирии"

В мыслях же его звучали слова заклинания, помогающие настроиться на нужный лад.

Семь ветров и восемь сторон света

Семь огней и шесть песен о конце света

Я говорю тебе — услышь и приди

Я говорю тебе — увидь и лети

Плыви на свет моей души

Ползи на звук моего договора

Явись с памятью о былом

Явись по зову моему

Пусть меч твой — станет щитом моим

Пусть жизнь твоя — станет отрадой моей

Приди

Приди

Приди

И круг под ногами Широ завибрировал, отчего тело геббета, вспыхнув бездымным огнём, обратилось неровной кучкой пепла, что, дрожа, начала растекаться в такт биению магического круга, просвечивающего сквозь доски пола, покрывая его.

Шаг первый. Напитка круга и запуск ритуала. Кто сказал, что нужна определённая, да ещё стихотворная, форма заклинания?

Шаг второй. Поиск кандидатуры.

Поисковые щупы ритуала вырвались из круга, ощупывая Широ и пространство вокруг него в поисках зацепки, подсказки о том, кого же ищет заклинатель. Доказательства его связи с тем, кто находится по ту сторону рождающегося Договора.

Пол. Пусто. Воздух. Пусто. Сканирование заклинателя в поисках маркеров для определения кандидатуры Слуги.

Широ почувствовал жар в груди, когда комок нитей, оплетавших его сердце, нагрелся, светясь сквозь кожу странным двуцветием чёрного и золотого.

Метка выходила на рабочую мощность, подавая сигнал и отдавая силу, запасённую в ней.

Волна праны ударила в заклинателя, усилилась, приобрела окрас, и метнулась назад, в круг, формируя портал к одному из обитателей той области духовного мира, что зовут Троном Героев.

Он появился без вспышек и грома. Просто всё вокруг заволокло чуть серебрящимся туманом, сквозь который появились контуры доспеха.

— У тебя гости, Широ

Тихий голос, принадлежащий молодому мужчине, коснулся ушей мага. И только их.

— И всё же, ритуал требует задать этот тупой вопрос. Итак...

Широ сглотнул вдруг появившийся ком в горле.

— Да, я твой Мастер... папа.

— Сразу скажу, ничего личного — сказал жилистый, высокий мужчина, вымазанный чем-то голубым от слипшихся в жгуты волос, до стоп, выглядывающих из-под сложной шнуровки сандалий.

Он был кельтом. Всё об этом говорило. И дикарский вид, и кембрийская глина, покрывающая тело, и источающее нечеловеческую злобу двухметровое копьё в руке.

Наконец, динамика тела и паразитное излучение убедительно доказывали, что копейщик не является существом из плоти и крови.

В конце концов, голый, вымазанный чем-то голубым, бледный европеоид без брони и с копьём. Кто это может быть, кроме какого-нибудь пикта?

Широ показательно опустил глаза на собственную ладонь. Перчатка с обрезанными пальцами надёжно прикрывала безыскусную татуировку, наверняка, появившуюся уже на коже.

— Не думал, что Война начнётся на полвека раньше.

— О, так ты знаешь? — удивился мужчина, продолжая поигрывать своим оружием — Впрочем, приказ есть приказ. Просто... умри!

Жизнь мага — боль. Жизнь мага — танец со смертью. Жизнь мага — это танец со смертью на осколках стекла, лежащих поверх раскалённых углей.

Во всяком случае, для того, чьи магические цепи открываются и проводят энергию с ощущением ноющей боли, только благодаря долгой практике ставшей не нестерпимой. Для того, кто выбрал карьеру анонимного наёмника, оттачивающего знания на тех, кто чем-то не угодил магическим организациям или просто богатым семьям. Для того, кто выбрал путь десять лет назад, глядя, как его бог собирает в комок жижу эманаций Зла Всего Мира.

Футарк и багрово-красное копьё столкнулись со странным звуком. Сотни исписанных рунами колец на древке, вращаясь, создали щит из праны, столкнувшийся с оружием Слуги.

Широ, уже не скрываяя подготовки, скользящим шагов ушёл в сторону от нового укола, согнул ноги, убирая голову и шею от горизонтального взмаха, крутанул своё копьё, гася энергию столкновения с оружием Слуги.

Довольно улыбающийся, пикт — или кто он там был, представитель этноса, потерявшего большую часть своей территории и загнанного большей частью на Острова ещё до Цезаря — отскочил назад, пропахивая ногами две полосы на песке, покрывающем двор.

— Лансер, значит — заметил Широ, размышляя, стоит ли уже срочно готовиться к активизации Метки и взвинчивать ставки.

— Ха! — кельтский копейщик, насмешливо усмехнулся, выпрямляясь, выходя из своей странной, звериной, стойки — только не говори, что сразу не понял, какого я класса.

Говорил он это, прикрыв глаза и повернувшись боком.

"Провокация" — подумал Широ.

И начал те манипуляции с родовой меткой Эмия, что можно было назвать предстартовой подготовкой.

И не только с ней.

— Ты хороший парень. Пусть в моё время такой уровень владения копьём был бы хорош для кого на пять лет младше, но для современного мага это очень неплохо.

Тоненько взвизгнули и замолкли, переходя на ультразвук, вращщающиеся кольца на древке копья Широ.

Плавно и быстро перетёк в свою стойку, сгибаясь, Лансер.

— Но приказ превыше симпатий. Прощай!

"Ускорение времени X3" — и спину прострелило поверхностной болью от активации.

"Компенсация трения и сопротивления" — и живот обожгло гораздо сильнее, так ак эта часть Метки активизировалась без достаточной предстартовой подготовки.

Он успел.

Широ почти схватил рукой пролетающее мимо головы древко — и тут же сменил движение, чтобы вовзвратное движение наконечника не разрезало ладонь пополам.

Парировал удар своим Футарком, едва успев укрепить хват второй рукой.

Плюнул в противника — отбитая Ферментная Пуля зашипела по собственному воздушному щита Эмии.

Подобрал ноги, пропуская удар по ним.

Тут же выпрямил, парируя восходящий удар тараном с помощью силового щита на опускающихся стопах.

Попытался отбить другой удар, но это оказался лишь финт.

Древко ударило ниже, взламывая воздушный щит, разрывая укреплённую одежду на обрывки нитей, порождая гудющую волну в плёнке магической ртути, повреждая ткани плеча под ней.

"Больно" — мрачно подумал Широ, рывком высвобождаясь из углубления в стене сарая.

Лёгкое усилие воли, несколько вдохов, и дыхание восстановлено. А это так важно в некоторых случаях.

Его противник всё это время стоял напротив, наблюдая за Широ, закрыв левый глаз и прищурив правый.

— Серьёзно? Магическая броня под одеждой? А что, слово "честь" уже забыто в этой эпохе?

Разумеется, Широ знал, что он — не ровня Слуге. По крайней мере, не на родном поле этого существа. Сражаться на копьях с Лансером, на мечах с Сейбер, или пытаться переколдовать Кастер?

Тем не менее, было обидно.

— Сказал фантом, напитанный силой людских легенд. Тень от людских фантазий.

И Метка отозвалась мрачным жаром, поселившимся в сердце.

— А вот это было обидно.

Не отвечая, Широ направил Футарк на Лансера. Тот отпрыгнул в сторону от очереди ледяных игл, оставивших на заборе поместья полуметровые воронки.

— Взывая к архиву Гордыни — начал Широ, согнув левую руку так, чтобы ладонь располагалась над проекций сердца.

Лансер, отпрыгнувший на другой конец двора, начал что-то делать со своим копьём, отчего оружие, казалось, выдохнуло миазмы злобы, смешанного с багровым сиянием.

— Гаэ...

— Извлекаю специализацию.

— ... Болг.

Ладонь Широ дрогнула, словно какой-то спазм заставил руку выкрутиться, освобождая дорогу копью.

Время словно остановилось.

Широ расширившимися глазами смотрел, как копьё Лансера, сияющее недобрым светом — кажется, в прорези наконечника даже мелькнул оранжево-жёлтый глаз со змеиным зрачком — играючи прошло сквозь все щиты, словно не заметив ни модификации Воздушной Стены, ни трофея, снятого с тела прошлого носителя Метки рода Эль-Мелоев, ни укреплённых мягких тканей. Кажется, послышался мягкий хруст.

Широ согнул руку, хватая древко, не позволяя вырвать оружие, заученным движением расширяя рану и превращая сердце в фарш.

Воздух позади Лансера вспыхнул праной.

— Печалька — вздохнул Сейбер, разглядывая Широ — ты как?

Прежде чем ответить, текущий глава семьи Эмия выдернул копьё из раны.

— От такой мелочи не умру — ответил он, доставая из кармана два серебряных кольца.

— Гордыня не позволит — согласно кивнул мечник.

Кому, как не ему было это знать. Ведь именно он десять лет назад рассказал маленькому мальчику о чародейской теории, таящейся в Метке на сердце Широ.

Кольца заняли свои места на средних пальцах рук. Не говоря ни слова, Эмия Широ приложил светящиеся мягким, белым светом руки к дыре в своей груди.

— Теория Идолов, да? — вздохнул Найт.

— Сумеречный Целитель — уточнил Широ.

— Как давно и часто ты практикуешь, если можешь использовать его так просто?

— Четыре года. Чаще, чем хотелось бы.

— Жалеешь?

"Если бы не альтернативные Чародейские Теории, я бы давно уже искалечил себя укреплением, отчаялся, пытаясь понять знания Эль-Мелоев, или просто сдох на очередной миссии по устранению поехавшего чародея"

Широ не сказал это вслух, только подумал, передавая мысли по связи Мастер-Слуга. Но только потому, что пальцы Найта сложились в нужный жест.

"Посторонние. Знаешь их?"

"Лишь из памяти геббета. Тосака Рин. Кто-то вроде местного Надзирателя от магических организаций"

"Ты сделал геббета?"

"Нужно же было обеспечить алиби, пока я нарабатывал навыки"

"Извини. Просто это так неожиданно"

"Просто пара маньяков и наркодиллер"

"Полагаю, я чувствую гордость" — поразмыслив, ответил Найт.

Насколько помнил Широ из памяти геббета, Тосака Рин, единственная представительница чародейского рода Тосака, несколько превосходящего по древности семью Эмия, была беспардонной, наглой хамкой, считающей, что ей все по жизни должны. Довольно стандартное мировозрение в среде чародеев, подтверждённое даже малой выборкой в условиях Фуюики. Мато Синдзи, один из двух представителей молодого поколения семьи, в прошлой Войне выставившей в качестве Слуги Берсеркера, был зримым подтверждением этой теории. Чуть менее наглый, значительно более гнилой... или же просто не прячущий своей сути с полагающейся тщательностью?

С другой стороны, Тосака зачем-то исцелила ценное имущество семьи Эмия. Не важно, кем она его считала, человеком, случайной жертвой, или чем-то наподобие гомункула. Так или иначе, это была непрошенная услуга, ценность которой ещё только предстояло уточнить.

В любом случае, Тосака Рин, подтверждая свою репутацию, вломилась в поместье, просто перемахнув забор в традиционном японском стиле — с двухскатной черепичной крышей по гребню стены.

Найт скрылся, переходя в типичную для Слуг форму фантома.

"Как Лансер-то сбежал?" — подумал Широ, бросил взгляд на место, где совсем недавно лежало изъятое из раны копьё.

"Мгновенный переход в духовную форму и гиперзвуковое перемещение. По сути, кривой аналог телепортации"

"Он вырвался из ловушки и сбежал? Это что, какой-то неправильный Лансер? Откуда такая скорость, что ты, воплощённый как Сейбер, не смог его догнать?"

"Не забывай, я отличаюсь от прочих Слуг. И в подобном классе был призван впервые. Что до скорости... что, если ему отдали Приказ?"

— Эм, привет? — сказал Широ, глядя на застывшую перед ним парочку.

Она была одета в сапоги, чулки, короткую юбку и красный свитер с белым крестом на груди, превращавшим Тосаку Рин в чудесную мишень для стрельбы.

Он — в берцы, штаны из какого-то полимера, анатомический нагрудник и растёгнутый красный плащ с белыми кистями в качестве декоративных элементов.

И вооружён неизвестный Слуга был двумя изогнутыми мечами с широкими клинками.

— Успела. Ты ещё жив!

— Ты радуешься или сожалеешь? — запросил уточнения Широ, по удобнее перехватывая Футарк, кольца которого снова начали своё неторопливое движением, перебирая комбинации рун.

— Эм. Что это на тебе?

Широ машинально прикинул шансы.

Найт, при всех его достоинствах, явно не соперник Слуге Тосаки, хотя наверняка размажет саму чародейку за пару минут. Увы, если вспомнить прошлую Войну, тогда, будучи Кастером, он первые дни тоже совсем не блистал.

Чего стоит сам Широ против серьёзно настроенного Слуги рыцарского класса, показали последние десять секунд схватки с Лансером.

— Моя форма пришла в негодность, пришлось переодеться. А что?

— На него уже напали, Рин — заметил её Слуга. Голос у него оказался хорошим. Глубокий, звучный. Не чета тому, что принадлежал Лансеру.

— Слушай, Тосака, я, конечно, благодарен за лечение — наконечник Футарка был направлен в сторону новых гостей, а двор как-то начало затягивать невесть откуда взявшимся, серебристым туманом — но что вам здесь надо?

— Эм. Тебя хотят убить?

— Бывает. Пройдёмте в дом, что ли. Надеюсь, вы будете повежливее того психа с копьём, и не порушите моё семейное гнездо.

— Почему ты скрывал, что являешься магом?!

Широ скосил взгляд, чтобы посмотреть на наследницу (а, за неимением других кандиатов, главу) семьи Тосака.

— Так и думал — проговорил он, насыпая чай во френч-пресс — что ты вскочишь и будешь указывать пальцем. Потрясающая несдержанность.

Подождав, пока в чайнике прекратиться бурление кипятка, он залил листья горячей водой.

Подойдя к столу, он несколько раз подвигал поршень френч-пресса, после чего начал разливать чай по чашкам.

Геббет, являясь созданием интеллектуально ограниченным, держал в доме только классический чайный набор, оставшийся семье Эмия, должно быть, ещё со времен детства Норикаты, если не ранее. Поэтому и френч-пресс, и классические цилиндрические кружки с удобными ручками, были частным случаем применения тго чародейства, что в Часовой Башне называли Градацией Воздуха.

— Не очень понимаю манию часовикам к нелепому пафосу, заглавным буквам, восклицательным знакам и немотивированному презрению к окружающим. Так что ты хотела, Тосака Рин?

Широ скосил глаза на спутника Рин. Явный Слуга, причём, вряд ли относящийся к классам Ассасин или Берсеркер. Даже Кастер был под вопросом — насколько Широ понимал механизм воплощения Слуг, пластика движений спутника Тосаки не соответствовала образу магуса.

— Боже, как ты можешь заваривать чай во френ-прессе? Я-то думала, что у тебя тут чайный набор из эпохи Мейдзи и потчуешь гостей профессионально сваренным удоном.

Разрушая неловкой молчание, Слуга Тосаки сделал фейспалм.

— Она имела в виду улун, если что.

— Да я и так знаю!..

— Благодарю.

— ... Тем не менее — безжалостно продолжил Слуга — мы прибыли сюда не за этим. Тот парень с копьём, я, и твой неожиданный союзник относимся к Слугам, призванным для участия в Войне Грааля.

Он замолчал, когда Тосака пнула его в голень.

— Ладно, скажи, что ты знаешь о Войне Святого Грааля?

— Ничего — соврал Широ — в смысле, очень мало. Она ведь должна была быть через полвека, нет?

— Эм, да — Тосака покосилась на своего Слугу, словно сверяясь с ним. Или спрашивая совета? — в общем, Война Святого Грааля — это турнир между парами Мастер-Слуга. Мастер призывает Слугу одного из семи классов и сражается бок о бок с ним. Победитель получает возможность исполнить желанием.

Широ задумался — этот саркастичный хмык, прозвучавший в голове, является работой его психики, связи Мастер-Слуга, или Метки?

— Ах, да, тебе ещё нужно зарегистрироваться в церкви.

— Ужасно.

— Что? Почему это?! — Тосака неожиданно начала краснеть.

Широ невольно подумал, что если он сейчас начнёт сражение, то Тосака замолкнет навеки. Геббет, при всех своих недостатках, отработал программу фортификации в полной мере, плюс дом уже окружён созданным Слугой туманом. Конечно, неизвестно, что может сам Слуга, да и дом скорее всего будет разрушен...

— В силу ряда причин, я не очень доверяю Церкви — начал Широ, с сожалением констатируя, что потеря семейной реликвии — чайного сервиза, сделанного ещё до рождения императора Муцухито — не окупается удовольствием от убийства невоздержанной буйной истерички.

Именно этот факт пока что спасал Тосаку.

— Кроме того, насколько я знаю, её настоятель был Мастером в прошлой Войне. Как и твой отец, кстати.

— Ну, да. Стой, ты же говорил, что ничего не знаешь?!

— Я знаю МАЛО, Тосака. Но я не готов куда-либо идти с несоюзным Мастером.

— Дурак! — крикнула маг в, как минимум, шестом поколении и выбежала из дома.

Широ перевёл взгляд на её слугу.

— Охо-хо — развалившийся на диване блондин с прилизанными волосами с тихим стуком поставил опустевшую чашку на стол — уж прости её. Я был бы рад поговорить о том, как Эмия Широ дошёл до жизни такой, но должен сопровождать мою непутёвую хозяйку.

Он словно на миг стал полупрозрачным синеватым фантомом — человекоподобной фигурой без индивидуальный черт — прежде чем исчезнуть.

— Они ушли — сказал по связи Сейбер — кстати, кто там настоятель?

Широ привычным усилием разделил свои мысли и ощущения на рациональные и продиктованные нелепыми эмоциями — как те, что двигали Тосакой Рин весь короткий разговор.

Раздражение на вопросы Слуги? — глупо, Найт и так знает его достаточно, чтобы не спрашивать, нужно или нет пресследовать эту парочку.

Лёгкая лень из-за необходимости повторить только что сказанное? — не беда, от пары слов с него не убудет.

— Котомине Кирей, лжец, отец и экзекутор. Десять лет назад был Мастером Ассасина.

— Хочешь прикол? — спросил Сейбер, пересылая по их связи картинку красного копья, распадающего на духовные частицы.

— Ну?

— Если провести прямую, исходя из траектории бегства Лансера, куда, ты думаешь, она укажет?

Вопрос был риторическим, ведь Найт тут же переслал, словно фотография телефоном, вид знакомой церкви города Фуюки.

Фантом 5

— Ну, вот и всё — сказал Широ и сделал первый шаг вперёд.

— Знай своё место, мразь! — сотни золотых потралов открылись за спиной древнего правителя древнего города.

Они вылетали один за другим. Меч и копья, топоры и молоты. Дети легенд, плоды дерева легенд.

Найт, стоявший в стороне, искривил губы в злой усмешке превосходства.

"Ветви произрастают из ствола, о ствол из корней. Устье не может противостоять истоку, последствия не победят причину"

Гильгамеш использовал этот принцип, будучи первым из древних героев. Первым из людей, что взял судьбу в свои руки. Он был тем, кто основал идеологию. Корнем самой идеи людей-героев. Королём.

Но...

Урука больше нет. Шумера больше нет. Вавилонии больше нет. Персия, что завоевала её, Македония, что завоевала Персию...

Пыль полей, щебень городов. Пашни стали пустыней, города потеряны в забвении.

Это суть цивилизации, расцветать, сжигая всё вокруг и умирать в пепле и нечистотах, чтобы воскреснуть вновь, прорастая на останках предшественников. Это то, что заставляло людей подниматься вновь и вновь, бросая вызов судьбе, природе, чудовищам, богам, планете... идти по трупам, сражаться, умирать и убивать. Пока однажды цивилизация, вобравшая в себя льды Йотунхейма и благословения Ханаана, ветра Острова Дубов и раздолье Великих Степей, не вырвалась, чтобы покорить весь мир.

Цивилизация, произраставшая из общих корней, соединённая вместе стволом генетики, редких сохранившихся языковых корней и осколками полузабытых легенд.

У него не было ворот — первые города их не имели, просто оставляя извилистый проход в защитных стенах, что реинкарнировал много, много раз. Полумесяц и Аравия, Двуречье и Греция, болота славян и леса германцев.

Подниматься с колен, пробовать вновь и вновь, пока створки ворот не станут ненужными, сменившись змейкой бетонных конструкций.

Идти вперёд, сохраняя корни, сражаясь друг с другом, вставая плечом к плечу, против порождений жестокого мира, и идти вперёд сквозь дикие земли.

Да, тюрки некогда отбросили этот ход, преградив путь за пределы Степей, но где они теперь? Всё также присягнули цивилизации, обошедшей их по морям.

Да, татары некогда прошли её владения насквозь, казалось, покорили больше половины ареала, и где они теперь? В составе одной из индоевропейских империй.

Срази врага, перешагни его труп и срази следующего. Умри, вернись и попробуй снова. Умори его голодом, зарази болезнями, убей издалека пулей. Не важно как — победи.

Ибо таков путь успешной цивилизации.

Он ничего не говорил, идя вперёд на древнего властителя города, что потерял даже реку, на которой стоял. Слова были не нужны. Да и не было их.

Символ власти ацтекских богов, обсидиановый меч вылетел из Врат великого града — и рассыпался в пыль, унесённую ветром вокруг конкистадорских сапог.

Грам вильнул в сторону, огибая его, окружая его, подчиняясь тому, кто воплощал предков его хозяев.

Многочисленные Гаэ воткнулись в землю, чтобы взлететь, когда он поравнялся с ними, воспаряя и направляя свои острия на того, кто был кельтам соседом, но не предком.

Арондайт, благородный меч отклонил свой удар, не в силах бросить вызов тому, кто был до того, как поданные сузерена его владельца отделились от единой прежде общности.

Кусанаги, меч, что скашивал врагов, как траву, меч, что сразил одного из великих Змеев, рассыпался со стеклянным звоном. Как рассыпалась вера его народа, дважды разбитая кораблями потомков тех, чья Воля шла на Гильгамеша. Разбилась в пыль под рёв падающих на цель пикировщиков Мидуэя.

Китайские, японские, индейские, Фантазмы маори и банту, легенды Меконга и Алтая...

Повернулись башни канонерок и дредноутов Великого Флота.

Откинулись порты в бортах галеонов и линкоров.

Хищно ощерились усатые лица казаков, прильнувших к пищалям.

Он прошёл через их обломки, как шли солдаты, матросы, конкистадоры и колонисты сквозь руины и трупы тех, кто должен был нести веру в их неодолимую силу.

Кельтские копья, ирландские, английские, греческие, германские, славянские, римские... меч этрусков и косы европейцев, топоры и молоты, булавы и луки...

Как они могли бросить вызов тому, чья правая рука тонула в Ирии, а правый глаз смотрел из источника Мимира?

Как они могли не склониться перед тем, в чьей глазнице горел взор Ваала ещё до того, как тот стал Баалом, Беллуром и Балором?

Как они могли отрицать силу того, кто отдал глаз и руку, чтобы быть как каждый из их верховных владык?

Красные глаза Гильгамеша встретились с пылающим оком древнего Лиха.

Правую рука, покрытая серебристым металлом, скрывающим пожёванную волком плоть, легла на лицо древнего царя.

Молнии Тора, мощь Аргетлама, мудрость Одина и смертоносность Балора.

И слово — простой ключ для легенды, из которой родился миф о сожжении башни, чье положение молва перенесла в Вавилон.

— Мохенджо-Даро.

И небесное пламя испепелило царя города.

Ибо нельзя бездумно собирать легенды, наследуя их уязвимости.

Морок 6

Меня зовут в"?"ў????, и я...

Ох, точно. Средний представитель человечества неспособен воспринять моё имя.

Пожалуй, лишь два человека более-менее приблизились к тому, чтобы услышать и понять его.

Широ, мальчик, дважды призвавший меня, зовёт меня Найтом.

С его точки зрения, я — уникальный Героический Дух, призываемый через родственную связь наших душ и Метку, вышитую на перикарде моего человеческого напарника.

Дух, что был призван в Четвёртую Войну Святого Грааля как Кастер совместными усилиями одного мальчика и одного маньяка. Первый заплатил за призыв своей личностью. Второй сохранил только ёё, улетевшую к Истоку Сущего.

Дух, что был призван для Пятой Войны и воплощён в сосуде класса Сейбер, к которому сверху налипло наследия прошлого призыва.

Теперь этот мальчик повергает Мировое Зло, запечатанное в своей подружке... ладно, ни слова об этом хентае, хорошо? Японцы стра-анные, я вам так скажу. Очень, очень странные.

Другой была дочка священника, давно и прочно утонувшего в своём безумии и шёпоте того, что сидело в Кубке. Человек, которого трясло от вида даже ножен меча, что я держал в руках.

Ничтожный обыватель, пыль дорог, быль легенд людских, паук Узора из Связей Знаков и Смыслов, ничтожный потомок великих корней. Слишком серый, слишком пустой, чтобы быть осквернённым своим мечом.

О, что это за меч! Стальная арматура, сваренная вместе, чёрная изолента, оплетающая рукоять и центр перекрестья. Идеальный баланс, тусклый серый цвет. Простое, рабочее оружие, заурядное, как труд каждого из обладателей слабых, но многочисленных рук серых людишек, вроде меня, что вместе, не зная этого, не осознавая, да и не особо стремясь, перестроили эту реальность под себя.

Angry Man. Так его зовут. По крайней мере, ту полую заточенную стальную заготовку, что скрывается в ножнах меча. Полую, но залитую до краём, подпираемую изнутри давлением древнего, как Гильгамеш, и немного созвучного...

Без подробностей, ладно?

Скажем так, эта сущность вполне способна довести до истерики или декомпенсации психических расстройств любого разумного человека. Поэтически выражаясь, любая тёмная черта будет усилена до полного падения, любая святость осквернена.

Видимо, я слишком серый, невзрачный и пустой человечек, и меня не получается осквернить. Не за что зацепиться и нечего загрязнять.

В любом случае, однажды, когда я стоял на краю парка и понял, что кроме меня больше некому, я собрал растекающуюся чёрную лужу непонятной едкой субстанции, стягивая её внутрь своего самодельного меча, как железную стружку к магнитному стержню. И именно тогда, держа краткий миг в руках не меч, но Зло Всего Мира, я увидел.

Древние города, залитые светом двух лун и плазменных зарядов, применяемых обеими сторонами конфликта.

Стальные машины, горящие, выбрасывающие воздух, капли воды и человеческие останки на орбите гиганта с пылевыми кольцами и десятками лун.

Девушку, выводимую в цепях из ворот дворца на пусковую террасу, под свет багрового карлика, тусклый, но горячий, чтобы она бросила взгляд своих прекрасных глаз на флот, подступающий к планете.

Я видел войны, бойни, акты геноцида. Жестокие и бессмысленные безумства, что творились на обочинах пыльных тропинок далёких планет.

Людей под разными знамёнами, сражающимися под светом далёких звёзд.

Горящие флоты, планеты, рассыпающиеся в пыль.

Чёрные технологии, высокая магия.

Разумные машины, в ложементах которых медленно росли человеческие тела и люди, отринувшие оковы плоти.

Империи, республики, ульи, общности, столкнувшиеся в жестокой, безумной бойне за право называться человеком только тому, кто имеет две руки, две ноги, или только одну пару глаз, или только радужную чешую, или только две пары крыльев, или только дышащие кислородом, или хотя бы каким газообразным окислителем.

Я видел карту галактики, расчерченную линиями границ и стрелками вторжений одних человеческих государств в другие. Я видел людей, бросающих взгляд на эту карту в рубке флагмана флотилии, улетающей в другую галактику, прочь от этой войны.

Я видел, и кое-что понял.

Прежде, чем древние человеческие города были разрушены в свете двух лун людскими же армиями, они были построены.

Человеческие флоты горели на орбите звезды или в свете окольцованного газового гиганта в системах, одинаково чуждых обоим флотам.

Не то, чтобы я одобрял желание моего меча нести людям зло.

Но мы едины в том, что для того, чтобы существовать духу Зла Людского, нужно, для начала, иметь человечество.

А значит... ?

Мара 7

Какой прекрасный кошмар — увидеть галактику в огне.

Эпилог

Куда ни кинь взгляд — всюду серый камень и пыль. Смертный покой великой скуки, выражаясь поэтическим слогом бесталанного зануды.

В такой глуши, в такой тиши, глядя на окружающий пейзаж, не испытываешь ничего. Совершенная пустота во мне, которую не могут поколебать ни стук пульса в висках, ни звёздное небо над головой.

Я сижу, и смотрю вперёд, на окутанный невидимой сетью шар вдалеке, отстранённо отмечая некую иронию предшествовавших событий.

Любят ли люди человечество? Любят ли они ближних своих?

Я задался этим вопросом не так давно, причём с весьма простой, пракитческой целью, далёкой от философской схоластики абстрактных размышлений и людях, мире и судьбе.

Это было на следующий день после того, как я понял, чем стал, и какая передо мной стоит задача.

Что испытывает человек, превратившись в чудовище? Быть может, страх перед неизведанным? Ужас, перед расправой над ним недавними соплеменниками? Быть может, воодушевление от падения тех барьеров, что зовутся моралью? Отчаяние от того, что вся прошлая жизнь потеряна, перечёркнута так странно выпавшими костями судьбы?

Отрицание.

Гнев.

Торг.

Принятие.

А затем я просто сел и начал думать, как мне жить с выпавшими картами.

Легко ли убить человека?

Если подумать, в целом, просто. Человеческое тело — довольно своеобразная конструкция, изобилующая уязвимостями. Несовершенная анатомия, экспериментальная физиология, "сырая" биохимия, не говоря уже о не самом лучшем программном обеспечении.

Возможно, именно поэтому эволюция человеческих сообществ неразрывно связана с внедрением в молодых членов негласного и непреложного запрета на убийство того, кто считается "своим".

Жизнь одного человека, с точки зрения вида — ничто. Жизнь популяции, то есть, общества, социума — многократно выше.

Легко ли уничтожить человечество?

Если подумать, это всё равно, что полностью избыть грипп.

Люди разные, хотя и притворяются одинковыми, штампованными, под те формы, в которые их пыталось спрессовать общество, желающее от своих членов унификации и предсказуемости. Люди страшаться своего вынужденного однообразия и прикрывают его сверху внешними различиями. Причёски, татуировки, украшения. Рудиментарные части стандартной социальной гонки в попытке стать альфой внутри общества.

Словом, ложь, завёрнутая в обман, присыпанный неправдой и отлакированный откровенным враньём — вот что такое средний элемент Зверя, что мне заказан.

Как ни парадоксально, если сообщества людей нуждаются в кодификации и унификации своих элементов, то человечество как вид, стремится к максимальному разнообразию.

Лебедь, рак и щука. Классическая проблема взаимно противоположных векторов приложения, обеспечивающая системе зыбкое, непрочное, но такое устойчивое динамическое равновесие.

Человечество не раз, если подумать, уже оказывалось на краю гибели. Погибали до девяносто процентов популяции, но оставшиеся оказывались более приспособленными к новым вызовам, и порождали мутации, позволяющие возродить отброшенные прошлой чисткой вариации.

Биохимии, генетики, анатомии, психики — нет разницы, какой спектр характеристик рассматривать.

Природные катастрофы могли сократить численностью людей, но они также расчищали жизненное пространство для выживших. Недостаточно избирательное средство, выжившие после извержения супервулкана придавят экологических конкурентов и будут жрать растительность, выросшую на вулканическом пепле.

Суперхищники, воспринимающие людей как добычу, как оказалось, плодятся медленнее, чем люди их истребляют. Или же поддаются приручению, мутиря в собак.

Микроорганизмы либо слишком эффективны, и заражённые не успевают разнести инфекцию, создавая пандемию, так как вымирают слишком рано. Или же оказываются недостаточно смертоносны, лишь меняя генетический состав популяции, но не унитчожая её в достаточной мере. Освободившееся в ходе эпидемии жизненное пространство восстанавливается буквально за несколько поколений.

В моей власти было попытаться спровоцировать ядерную войну. Однако, как полагаю, не я первый, кто попытался решить проблему таким образом. Очевидно, техногенная имитация природной катастрофы, вроде падения метеорита на супервулкан, будет не более эффективна, чем старая добрая Тоба.

Всепланетная пандемия? Не смешно. Ни испанка, ни гонконгский грипп, ни чума, ни ВИЧ, не возымели сколь-либо значимого эффекта. Хотя и иронично, что все эти инфекции, кроме последней, происходят с территории Китая.

Чудесный мне достался Главный Квест, правда?

Словом, задача выглядела трудной, почти нерешаемой.

Более того, из вполне разумного предположения, что я не первый смертный, превращенный в демона, коему должно унитчожить всех людей, следовал логичный вывод.

Я бы даже сказал, элементарный.

Именно по этой причине, я сижу здесь, в тиши, слушая стук своего сердца, и ничто не нарушает моего отстранённого, мерного спокойствия. Ни серый горизонт впереди, ни чёрная дыра в звёздном небе над моей головой.

Не та чёрная дыра, о которой можно подумать, полагаю.

Просто круглое пятно цвета нигредо. Радиус этого круга составляет 42 156 километров, и, полагаю, при желании и инструментах, можно найти крошечные металлические объекты, вращающиеся у самой границы этой фигуры.

Бедные одинокие спутники на высоких орбитах, вам отныне не суждено услышать зова с родной Земли.

Самое классное — я точно знаю, что там, внизу, вряд ли что-то заподозрили.

Если и правда, на планете есть какой-то фактор, что уничтожает таких, как я, то ему следует добраться до меня. До небесного тела, на котором успело побывать не так уж и много людей. По крайней мере, современных. Что там было в далёком, покрытом пеплом и забвением прошлом — кто знает?

Но, если подумать, двенадцать — это красивое, милое, освященное ещё древними шумерами, магическое число.

Символично, полагаю, что я здесь сижу после всех них, после того, как все они упокоились на своей родной, не ненавидящей, но искренне желающей им смерти, планете.

Главное, чтобы этот символизм не коснулся меня, а только тех, кто является целью моего задания.

И только сейчас, когда планета закрыта внутри многослойной магической фигуры — куда там пентаграмме, самом простом, убогом и примитивном, что доступно даже непрофессиональному ритуалисту — я могу позволить себе вздохнуться спокойно.

Тест системы. Расчёт траекторий. Симуляция повреждений.

Да, пятая по счёту проверка работоспособности, и первая после запуска. И правда, можно выдохнуть.

Теперь всё, что излучает Земля, будь то тепло, радиоволны, или проклятия, теряет смысл и становится просто энергией, что в моём распоряжении.

А чтобы вырваться из этой многослойной икосаэграммы, потребуется довольно много энергии, приложенной к наиболее уязвимой точке. Полагаю, с моей криворукостью, это вызовет какскадную реакцию и отключение всего внутреннего слоя.

Я почувствую это. И только. Слоёв-то много, и прямо сейчас заранее подготовленный ритуал создаёт опорные спутники лазерной связи для ещё одного.

Думаю, теперь можно выдохнуть и отправить внутрь сигнал.

Проще говоря, я прекращаю поддерживать существование связи между браслетом своих часов и существованием тормоза в запуске Первого Великого Ритуала.

Как известно, уничтожить человечество — это всё равно, что полностью победить грипп. Невозможно даже в теории.

Однако, условия моего трудового договора таковы, что попытаться я обязан.

Представьте на часок, что ваша жизнь стала игрой.

Квесты, классы, магия. Очки опыта. Прокачка.

Как скоро вы перейдёте от комаров к крысам, от крыс к кошкам и собакам? Как скоро и как много Игроков перейдут к эффективному гринду?

Чуть сниженая критичность, чуть изменённая эмпатия, крошечная смена процентного распределения приоритетов... не понадобились.

Простой обучающий режим во сне, возможность первую неделю использовать возможности класса, как если бы опыт, набранный во сне, был реальным.

Первые видео опубликовали ещё до того, как девяносто процентов Игроков закончили обучающий режим.

Первое убийство ради опыта произошло гораздо раньше.

Кто-то хвалился огненными шарами, выкладывая видео и радуясь миллионам просмотров.

Кто-то срочно гуглил, как спуститься в городскую канализацию. Можно подумать, там так уж много крыс.Гигантских, толстых, лысых крыс размером с ротвейлера.

Когда первого эффективного игрока попытались взять, он положил два десятка бойцов спецназа и прорвал оцепление... после чего вернулся к нему, едва распределив наработанные очки навыков и характеристик.

Очень трудно брать какого-то маньяка, если после сотни мобов и пяти взятых уровней, он превосходит своих противников в скорости, подвижности, защищённости и, как ни странно, вооружённости.

В конце концов, это было сражение на его поле, а бойцы, пришедшие брать опасного маняька и террориста, были просто мешками с опытом третьего уровня.

Через неделю Буэнос-Айрес вымер. Пара тысяч игроков вычистила его весь, до последнего человека, не помогли ни винтовки, ни слезоточивый газ, ни вошедшая в город армия.

Трудно сражаться с противником, который играет на своём поле и становится сильнее с каждым днём.

Они отреагировали. Они начали сопротивление.

Но Первый Великий Ритуал — это не просто клиент Real-Play-Game. Всё же, я постарался максимально подстраховать его и от своих ошибок, и от неожиданных... м-м-м... игровых событий?

Да, пожалуй, попытка выжечь потерянные города термоядерными боеприпасами была весьма полезной в рамках достижения целей Главного Квеста.

О, они пытались нанять одних Игроков для противостояния другим. Однако для самых тупых рано или поздно дошло, что никто не получает опыта за PK, и нет никаких квестов на защиту этих пафосных, называющих себя сенаторами, директорами и генералами...

Ну, да, правильно, мешков с опытом.

О, они быстро поняли, что ситуация действительно перешла в разряд "мы или они".

Гранаты против файерболлов. Танки против големов. Ополчение против нежити.

Средний Игрок, за вычетом национальных и классовых оссобенностей, двигался как гибрид гимнаста с бегуном, фигуристом и мастером боевых искусств, был устойчив к повреждениям, как профессиональный сапёр в обвесе и быстр на расправу, как заражённый бешенством медоед. Два-три умения исцеления, несколько атакующих и защитных скиллов ближней зоны и пять-шесть, заменяющих снайперскую винтовку, гранатомёт и станковый пулемёт, прилагались.

И, конечно же, возможность образовывать команды, кланы, гильдии и другие объединения. И, конечно, ивенты. Куда же без них?

К концу третьего месяца все выжившие Игроки обзавелись умениями на сопротивление ионизирующим излучениям, посторонним химическим агентам и достижениями в духе "Убийца Тысяч", "One Shot — Five Kills" или простое и незатейливое "Палач".

К концу пятого месяца от премьеры Игры всякое сообщение между материками стало прерогативой Игроков. Исключительное право обеспечивалось выполнеными побочными квестами на уничтожение спутников и кабелей связи, а также всепланетной бесполётной зоной (бонусное заклинание за участие в ивенте), которую могли нарушать лишь некоторые классы.

В начале восьмого месяца от релиза, численность Игроков и остального человечества сравнялась, а какие-то отморозки высадили в руины Нью-Йорка с дирижаблей армию клонированных и обращённых в нежить медведей. Состав у них был — чистый интернационал. Собственно, так они себя и называли.

Удивительно, но эта информация дошла до меня сквозь все барьеры многослойной ограничивающей печати, нарисованной лучами на орбитах Земли.

Да, связь заказчика и меня, видимо, превыше этой продвинутой пентаграммы.

Всё же, Луна — дочь Земли, и не против помочь матери своей.

Не то, чтобы я был обижен на них. Ведь это неэффективно, верно?

Напоминаю себе об этом постоянно, чтобы не срываться в спираль глупой ненависти.

Я сижу на немного пафосном троне из серого камне и смотрю на серый горизонт с вершины серой ступенчатой пирамиды.

Ничто не колеблет моей спокойной, пустой скуки. Ни звёздное небо над головой, ни чёрная дыра в нём.

И уж конечно, не сила Закона во мне.

Меня зовут Палач Человечества, я Прародитель Демонов, и Великий Ритуалист сто двадцать седьмого уровня. В моих распоряжениях вся энергия, что ранее изливала Земля вовне, в космос. Тепло, отражённый солнечный свет, и даже та энергия, что вырабатывают и отдают вовне новые жители демонического мира.

Я — тот, кто выполнил Главный Квест.

Я — тот, кто прикован волей Луны и Матери Её к этим серым камням.

Я — тот, кому остался всего один уровень до капа.

Хм. Не создать ли мне жизнь?

Новый титул, новые рабочие руки.

Кем же мне населить тебя, кусок древнейц пемзы, покрытой отложениями слонечного ветра?

Кошкодевочками? Кроликодевочками? Матроскодевочками?

Такое чувство, будто я немного сошёл с ума от сидения на месте, обусловенного последней достигшей меня Волей моего нанимателя.

Ну, и пофиг.

Решено, селениты мужского пола будут орками. Лунными орками.

Бегающий

Звонок будильника. Подъём.

Короткая пробежка, всего пара километров. Душ. Завтрак.

Я привычно киваю на шаблонные слова уходящих родителей. Привычно доедаю свой завтрак.

Короткий взгляд на часы. Да, время.

Я иду по улице, проходя мимо заблокировавшего дорогу грузовика. Она обнесён заграждениями, вокруг суетяться люди в форме. Переднюю часть заботливо прикрыли чем-то вроде ширм. Судя по запаху — чтобы кровавые потёки на машине не смущали взгляды окружающих.

Затем я подавляю желание замереть, увидем что-то вроде вертикально стоящей зеленоватой линзы, висящей посреди тротуара. Привычный шаг, лёгкая смена траектории, словно случайная, но я прохожу по краю, огибая эту штуку, едва не сталкиваясь плечом с идущим навстречу парнём в сине-белом спортивном костюме (что за гопота?!).

За спиной коротко взвыл ветер, пытаясь отбросить меня назад.

Чуть повернуть тело, голову, и глаза, чтобы бросить взглдя за спину.

Штука пропала, как и парень. Бывает.

Школа в очередной раз не радует однообразными предметами. Какая-то история древних времён, пусть и двухсотлетней давности, национальная литература. И, конечно, точные науки и английский.

Серьёзно, это было бы свовсем скучно, если бы не прошёл слух, что соседний класс исчез посреди занятия вместе с учителем.

Мне, с моего места сзади, у стены и второй двери в класс, запомнилось только покалывающее ощущение в спине. Впрочем, возможно, просто тело затекло.

Физика школьного курса — это скучно. Немного.

Суеты с беготнёй по коридорам кучи взрослого народа я не понимаю. Ну, пропал класс, что такого? В этом мире всё время кто-то пропадает, насколько известно.

Шёл себе школьник, шёл, наступил на светящийся синим кружевной квадрат два на два, и пропал с концами.

Или вот так, целый класс пропадает.

Да, как правило, пропадают почему-то подростки. Хотя есть и исключения. Например, недавно в топ-100 на местном видеоагрегаторе попали кадры с камеры видеонаблюдения. Какой-то программист со смартфоном в руках.

Вот и сейчас, вместо того, чтобы спокойно закрыть класс и вызвать полицию, начались какие-то крики, беготня. Мои дорогие одноклассники, разумеется, столпились в дверях и высунули любопытные головы. Только сорок пять процентов класса. Ещё пятьдесят два стоят и смотрят в окна.

До меня доносятся их голоса. Полиция подъехала, почему-то свящённик, ещё какие-то люди в серых костюмах. В общем, всё как всегда.

Будто в первый раз целый класс пропадает.

Повинуясь неясному чувству, я вытягиваю правую руку в сторону. Плоские тени, будто за спиной источник света. По ощущения, будто ветер в спину дует, обвивая руку ласковыми потоками. Любопытно.

Делать нечего, я рывком открываю вторую дверь, почему-то проигнорированную моими одноклассниками, и выхожу в коридор.

Первое правило поведения в чрезвычайных ситуациях, не касающихся тебя ни коим боком — иди куда шёл с видом уверенным, и умеренно придурковатым.

Сработало.

Удивительно хорошо в туалете в это время. Тихо, спокойно.

Только чем-то зелёным светит пентаграмма на полу единственной открытой кабинки, средней в ряду.

Ну, нафиг. Я руку и лицо ополоснуть хочу.

Как раз заканчиваю, когда звучит объявление по громкой связи и пиликает получивший сообщение в чате смартфон.

Все классы нашей школы, бла-бла-бла, отпускаются с занятий.

Счастье-то какое. Наверное, одноклассники зарубятся в зал с игровыми автоматами или заваляться в кафешку. Ох, это романтическая комедия школьной жизни, которая не удалась.

Опять, к слову. Чему я откровенно радуюсь, кстати.

Хм. А время-то раннее. Может, воспользоваться электричкой и съездить за покупками?

Поездка отменяется.

Это стало понятно в последний момент. Какой-то мужик потерянного вида — будто уволенный офисный работник, прослуживший в одном дзайбацу два десятка лет и ставший ошибочно считать компанию "своей" — толкнул под поезд другого, высокого, худого и лощёного. Корпоративные счёты?

Знаю людей, которые из этой сцены способны написать яойный рассказ страниц на пятьдесят. Впрочем, эти люди способны написать подобную порнографию, в обоих смыслах, по любой сцене с участием более чем одного человека мужского пола.

Странно. Такое ощущение, что время было искажено. Будто для меня прошла не секунда его падения, а целая минута. И будто что-то в мире за время, пока я один раз моргаю, изменилось. То ли выражения лиц отдельных людей, то ли какая-то мелочь, вроде степени открытости клюва одного из порскнувших в воздух от падающего мужика и прибывающего поезда голубей.

Пофиг.

Поезд ближайшие полчаса никуда не пойдёт, пока не уберут тело, не сфотографируют всё. Потом отгонят состав на стоянку для следственных мероприятий, подгонят замену.

Откуда я знаю протокол?

Тяжело быть ребёнком второй раз в жизни, но в чём-то увлекательно.

По крайней мере, на этот раз я расту в полной семье: я, отец с его работой, мать с её работой. Счастливая семья, так сказать.

Любопытно. А ведь у меня был одноклассник, глупо померший от страха, бросившись под трактор. Ещё сломал школьнице ногу, толкнув её. Просто ещё один факт в копилку размышлений о сущности инобытия, так сказать.

В странном мире меня угораздило переродиться.

Что же, делать нечего, пойду прямо домой, только по дороге куплю еды.

И, конечно, не меняя темпа, сверну в сторону от мелькнувшего вдалеке пушистого хвоста непонятного животного.

Скосив глаза, вижу девочку в дождевике. Жёлтый, он так обтягивает её фигуру и голову, что она становиться похожа на матрёшку — округлая фигура с нарисованным лицом, снизу видны такие же жёлтые резиновые сапоги и полоска шерстяных гольфов. Разноцветные глаза прилагаются.

Бросаю взгляд вверх, в небо. Облачно. Но зонтик доставать пока рано, пожалуй.

Оставляю девочку, по виду, мою ровесницу, задумчиво смотреть на предмет, что он вытащила из правого кармана своего дождевика. По виду — варёное куриное яйцо, уже почищенное. Впрочем, что мне до неё?

Пельменей, что ли, приготовить?

Хоть путешествие в нечто вроде торговых рядов прошло без лишних сложностей.

Привычно пропускаю мимо ушей выпуск новостей, которые крутят в закусочной, по вечерам превращающейся в пивную. Что-то там про очередную новость с "Национальной Катастрофой Номер Один", оставшихся десяти с чем-то тысячах игроков в ролевую игру нового поколения. Не повезло ребятам, оказались заперты в виртуале без возможности выйти, но такова стезя всех первопроходчиков, верно?

Разработчик обанкротился, главный гейм-дизайнер проекта в бегах, акционеры компании шлют видеообращения из Камбоджи и Коста-Рики, собирая миллионы просмотров своей жизни в бунгало среди пальм.

Пельмени в кои-то веки с мясом, но такие, которые полагается жарить в кипящем масле.

Русские в очередной раз переименовались. Американцы в очередно раз обвинили их в агрессии и злонамеренной чёрной магии.

Ничего в мире не меняется. Или всё изменчива, лишь Империя Зла постоянна.

Хм, чёрные щупальцы через два квартала, выше крыш домов. Надо бы обойти по широкой дуге.

Прохожу по краю парка, который мне сниться последний месяц, тщательно отслеживая каждый свой шаг и держась противоположной от массы деревьев стороны улицы.

Проходу перекрёсток, бросаю одним движением глаз, без поворота головы, взгляд налево.

Полицейские заграждения, затем стандартные раздвижные ширмы, выше которых поднимается гора какой-то чёрной с глянцем, истекающей фиолетовым дымом, плоти.

Отшатываясь в сторону от бросающегося то ли на меня, то ли мне на ручки, странного зверька. То ли кот, то ли хорёк, одним словом, мутант с длинным псведолисьим хвостом.

Иду дальше, бросая прощальный взгляд на смутно знакомую девушку, держащую зверька на руках. Какое-то странное у неё выражение лица, будто мысленно говорит с кем-то.

И, пожалуй, обойду непонятный медальон золотистого металла с синим прозрачным камне по центру. Нет, скину фото с геотегами в специальное приложение по поиску потерянных вещей. Пускай, полицию разбирается. Ну, или нечистоплотные граждане, имеющие доступ к программе.

— Та-дам! Я дома!

Странное дело — это устройство работает, только когда открываешь входную дверь с десяти утра до трёх часов дня. Словом, когда обычно в доме никого нет.

Готовлю еду, привычно разделяю на пять порций, каждую на свою тарелку, четыре оставить остывать — потом закутаю плёнкой и положу в холодильник.

Пятую съем сегодня.

Не успеваю доесть, пиликает смартфон. Нет, не классный чат, где народ кидает видосы, как они отрываются в караоке. Номер отправителя неопределён.

"Вам наскучила серая реальность? Быть может, вы хотите приключений?..."

В спам. Нет, лучше сразу удалить.

Во что же поиграть? Вопрос воистину серьёзный.

Так уже повелось, что в этом мире, люди периодически пропадают. Раньше грешили на демонов, зверей, духов, диссоциативную фугу, цыган, евреев, жидокомиссаров — последнее в основном в местной Германии — но научная статистика и всеобщее видеонаблюдение посредством смартфонов и лайков за видосы в соцсетях сделали своё дело.

Люди пропадают. Как правило, молодые — от школьника средней возрастной категории до студента первых двух курсов. Это плюс-минус три сигмы по нормальному распределению, с точкой фокуса в районе шестнадцати-семнадцати лет.

Некоторые даже возвращаются, если верить слухам. Впрочем, циники утверждают, что это просто сумасшедшие и мистификаторы, убеждающие окружающих в том, что они были отшельниками, магами, и прочими лобсангами рампами.

Есть теория, что чтение фентезийной литературы, повышают вероятность пропасть. Как пропал под прицелами кинокамер один студент, прямо с библиотечной книжкой в руках.

Есть гипотеза, что когда успешный игрок в ММОРПГ фентезийного толка пропадает на ровном месте, дело вовсе не в злобных родичах, отрубивших интернет, разбивших все винчестеры и карты памяти телефона, чтобы чадо наконец взялось за ум вместо игр двадцать на семь, и хоть бы в душ сходило. А то комары в полёте дохнут.

Говорят, если слишком долго играть в симуляторы свиданий, то окажешься в них. И вовсе не в роли главного персонажа.

Не то, чтобы у меня было желание примерить шкурку тентаклиевого монстра в одной истории о волшебницах. Нынешнее тело меня более-менее устраивает, несмотря на некоторые эстетические отличия от прошлого.

На всякий случай, я вынимаю из приставки игруню без маркировки. Городские легенды врут, что иногда приставка включается сама по себе.

В конце концов, если этот мир прямо напичкан штампами-триггерами иссекая, стоит ли рисковать запуском чего-то типа "Джуманджи"?

Ладно, надеюсь, стратегические игры не приведут меня в особо уязвимую подгруппу группы риска.

Хотя в шахматы играть я поостерегусь. Как и читать кого-то столь же депрессивного, как Достоевский.

Так уж повелось, что переродившись в этом странном, отвечающем какой-то своей логике, мире, я стараюсь минимизировать риски.

В конце концов, я уже испытал вполне себе великое приключение. И потому, хотел бы прожить свою новую жизнь спокойно. Тихо.

Снова.

И потому, когда на очередном уроке, который читает нам удивительно молодая учительница с уверенным четвёртым размером груди, из центра зала прорастает луч света, расплетающийся древовидным узором, покрывающим пол и потолок, а затем и стены, я, ничего не говоря, отодвигаю стул и выхожу в так удачно расположенную дверь.

Её, к слову, заклинивает в полуоткрытом состоянии, когда этот змеящийся по стенам, полу и потолку узор, достигает края полотна.

Вспышка света за спиной, ветер, ударивший меня, врывающийся в опустевший зал.

Спокойной, чуть дёрганной, деревянной походкой, я ухожу в туалет.

Разумеется, женский.

А почему, по-вашему, я так боюсь и бегаю от перспективы оказаться в хентае с тентаклями?

Что делать, если вы — ученица японской школы, чудом избежавшая телепортации своего класса в неведомые едали (не опечатка, но цензура!)?

Конечно, надо зачистить концы.

Быстрая пробежка до проходной? Изобразить отсутствие в школе с самого начала дня?

Не вариант, наверняка кто-то ещё меня видел, сегодня это был третий по счёту урок. Несмотря на всю мою невеликую социальность, нельзя верить в себя настолько и рисковать, всё поставив на гений социального стелса хитман-стайла.

Значит, мне с самого начала стало плохо, так?

Заходим в класс, ставим напротив своей фамилии смазанную и нечитаемую пометку, будто учитель хотела отметить отсутствие, но заколебалась, а потом случилось это вот.

А теперь, бегом в туалет. Два пальца в рот, и немного попасть на форму, чтобы наверняка.

Сосредоточься, тряпка! У тебя пищевое отравление! Как же херово.... !

Одна хорошо, пока ещё в школах не стоит видеонаблюдения в классах и коридорах, иначе бы кадры телепортаций целых классов уже давно бы утекли в трубу. По крайней мере, опыт Суринама, первым поставившего подобный опыт, показателен.

Из окна туалета видно, как в сквере неподалёку что-то полыхает. Вспышки золотистого света, странный грохот, отдающийся в голове, но не вызывающий дрожания стёкол или вибраций пола.

Впрочем, не до этого. Надо бы сосредоточиться и снова сделать дело, раз уж в коридоре слышен шум шагов.

Напоили чаем, окутали одеялом (Господи, Ками и иже с ними, зачем?! На дворе двадцать два градуса тепла по Цельсию и влажность восемьдесят семь процентов!), погладили по голове, аккуратно, профессионально обняли кем-то вроде психологини.

И тут внизу, точно между нашими стопами, вспыхнуло сине-буро-малиновым, почему-то в розовую крапинку.

Мне бы сдёрнуть оттуда, даже была попытка рывка и переката, но слишком профессиональным, слишком крепким, хоть и нежным, был захват.

Психологиня, ну да. Знаем таких, с ласковым снаружи, и равнодушным внутри взглядом лейтенантско-майорских глаз.

К чести моей, когда оно... в общём, ВСЁ, упали мы порознь.

Психологиня вполне профессионально ушла в короткий перекат и вскочила, как на заказ, точно в центре круга, нарисованного неведомыми материалами неизвестных цветов, отчего всё выглядело будто гигантский оккультный символ из вертикальных голографических стенок.

Я же оказался колбасой.

Короче, лежу в уголочке, то ли меня не заметили, то ли пока проигнорировали. Тихонько осматриваясь.

Платформа, круглая, диаметров метров двенадцать, вся занята упомянутым рисунком. В геометрическом центре стоит в какой-то стойке и озирается моя попутчица.

Основание у платформы — что-то вроде пандуса. Или сама платформа — усечённый конус?

В любом случае, дальше мягкий пол вздымается, образуя кольцевой балкон, на котором стоят двенадцать фигур в белых балахонах с капюшонами. Белых с золотой вышивкой, если это важно.

Скашиваю глаза и вижу вместо себя какой-то адаптивный камуфляж. Круто.

Нда, сколько не бегай от призывов в иссекайгенераторном мире, а всё равно пропаданцем станешь.

Что же, посмотрим, чем меня порадует мир кроме системы камуфляжа модели "ты видишь не меня, но картинку стены за мной".

В конце-то концов, даже если мне не удалось вечность успешно сбегать от перспективы быть пропаданцем, есть шанс, что хоть в этом мире, я сбегу от лишних неприятностей, правда?

Пролог (вторая часть к эпилогу, или же о сложностях проектирования кошкодевочек)

После долгих дум, Луну было решено оставить в покое.

Нет, как полигон, спутник моей родной планеты, имеет ряд преимуществ. В конце концов, я заточён на ней, поэтому кому, как не мне, знать о преимуществах низкого ускорения свободного падения, весьма слабого магнитного поля и сложностях с созданием нормальной атмосферы.

К тому же, непосредственно рядом с собой, я хотел бы оставить только гарантированно лояльных живых существ.

Великий Ритуал уникального, и одновременно мифического грейда.

Полгода первичных расчётов, десятки лет ожидания, пока посланные на световые минуты и часы зонды вычертят фигуры, используя инструменты, имеющие тауматургическое сродство со мной.

Начертания линий, их глубина, порода площадки и материалы, заполняющие узоры, скорость и время начертания каждый фигур, по отдельности и всех вместе.

Семь планет, более полусотни небесных тел, затронутых начертаниями, воздействующими на них, собирающих силу.

Астероиды, падающие на солнце, плавящиеся и испаряющиеся, но рисующие на верхнем краю фотосферы руны, скорректированные узорами сигилов на поверхности небесных камней.

Время, сдвинушееся для самой малой из землеподобных планет.

Законы тяготения, чуть дрогнувшие для облачной планеты, едва не лишивейся планеты из обращеных в пар кислоты и олеума.

Красная издалека кора, дрогнувшая от внутренних взрывов, сломавших ингбирующие перемычки трёхмерных лабиринтов, вырытых внутри неё, чтобы превратить великий вулкан в подобие реактивного двигателя.

Крутящиеся и замедляющие вихра, красные и белые, вместе с гигантскими молниями, питающие системы, отдающие им свою энергию — хотя, что есть сила ветров, как не преобразованные энергии Солнца и внутреннего тепла планеты?

Спутники и кольца газовых гигантов, сбившиеся с привычного, отчасти обречённого грядущими через сотни миллионов и миллиарды лет, перспективами.

Пожалуй, я ошибся, но это было ожидаемо.

Великий Ритуалист — не тот, кто сходу безукоризненно проводит комплексный обряд, при неудаче способный превратить всю Солнечную систему в крошеов астероидов и пыли, медленно, по спирали, слипающихся в новые протопланеты, падающие на системообразующую звезду.

По крайней мере, я не ставил на шанс меньше, чем один на десять в минус семнадцатой.

Мой Великий Ритуал Сотворения Планеты позволял корректировать себя по ходу дела. Я не желал оставлять без управления безукоризненный механизм, способный пойти в полный развал из-за форс-мажора.

Вспышка солнечной активности, неожиданная планета-сирота, абсолютно чёрный астероид, вариантов много. Вселенная любит смеяться над любителями черзмерно сложных планов.

Словом, когда всё закончилось, и Юпитер лишился четвёрки галлилеевых спутников, столкнувшихся между собой, перемешавшихся, до печального скрипа и прощального хруста трёхмерных рун из укреплённых тоннелей, слепляющих нужные зоны в нетчо удобоваримое, запускающих процесс вращения ядра, когда Меркурий припарковался на орбите вокруг центра масс сливающихся вместе Марса и Венеры, когда на всего одной орбите завращалось сразу три таких похожих по массе, составу, объему, планет...

Меня зовут Палач Человечества, я Прародитель Демонов, и Божественный Ритуалист сто двадцать седьмого уровня. В моих распоряжениях вся энергия, что ранее изливала Земля вовне, в космос. Тепло, отражённый солнечный свет, и даже та энергия, что вырабатывают и отдают вовне новые жители демонического мира.

Я — тот, кто выполнил Главный Квест.

Я — тот, кто прикован волей Луны и Матери Её к этим серым камням.

Я — тот, кто получил титулы Убицы Планет и Творца Миров.

Что же, в ближайшие тысячу лет, пока на двойниках Земли и Луны оседает поднятая планетообразованием пыль, фикусируются в планетарной коре лишние газы, и уживаются спускающиеся на парашютах из шёлка акромантулов бактерии, простейшие и первые водоросли, мне делать в принципе, и нечего.

Разве что пытаться понять по спектру приходящей энергии, как там дела на Земле. Демоническом мире, всё человеческое население которого забили ради опыта созданные другим моим Великим Ритуалом демоны. Игроки.

Проектированием, что ли, пока развлечься? Чтобы не гнать потом недоделки, проспав все сроки, пытаясь успеть за неделю до обулсовленного ритуалом дедлайна?

Сфера спутников, блокирующая свет Солнца и преобразующая его в энергию для моих нужд? Проектирование многоклеточных жизненых форм, котоыре будут поселены на двойники Земли через где-то полторы тысячи лет?

Что же, каждый попаданец в магический мир (даже собственоруноч сделанный) должен, как известно, сделать три вещи:

— Научить местных делать огнестрельное оружие

— Набить морду в трактирной драке

— Переспать с кошкодевочкой / залюбить суккубу досмерти.

Приступим, что ли?

Итак, для начала, следует определиться с техническим заданием, то есть с тем, что есть кошкодевочка.

Нет, можно взять человеческие гены, прикрутить куда-то в район шестой или восемнадцатой хромосомы гены, кодирующие декоративные элементы, по типу поперечных гребней, прикрывающих швы между черенпыми костями, сверху на них нарастить кожный складки. Декоративный элемент, похожий на кошачьи уши треугольной формой, покрыт волосами, как брови, оттого цвет шерсти совпадает с цветом волос на голове. Главная функция — излучатель тепла, лишняя охлаждающая поверхность возле головы.

Мило, но бесполезно. Даже если заодно проверить генетические маркеры гимнастов, для повышения гибкости в суставах, эластичности связок, координации за счёт продвинутого мышечно-сутсавного чувства и, кто знает, улучшенных рефлексов мозжечка?

Такой минималистичный вариант, по сути, ещё одна человеческая раса. И зачем такое вот на новых двойниках Земли?

Мне, как Великому Ритуалисту (жаль, что даже совершённое так и не дало мне вожделенный сто двадцать восьмой уровень), как-то даже неудобно называть кошкодевочками такую рутину. Homo sapiens pseudofelinis, прости кто-нибудь.

Да, лучше идти от варианта максимум, хотя и не отрываясь от гуманоидной и эстетически приятной платформы. То есть, человек-плюс, но с внешними элементами кошки, а не просто человек с парными треуголльными радиаторами на голове.

Итак, уши. Следует понимать, что длинных волос, проходящих со лба сквозь эти уши для "ponytail" на затылке, не будет. Технические ограничения, понимать надо.

Значит, для начала, нужен отдельный ген, кодирующий перед этими ушами не залысины, нет, но ограниченный рост волос, чтобы они не лезли у ушные раковины.

Наконец, сами уши. Отказываться от родных человеческих не хочется, теряется эстетика. А значит, отдельные усложнения генотипа, где одно цепляет другое, чтобы дать, по сути, два отличных друг от друга органа слуха.

Итак, что-то вроде шерсти, или коротких волос, как на бровях, перед ушами. Изменение формы головы из-за мышц, двигающих ушами, а также бугристостей на костях, к которым всё это богатство крепится.

А ещё нужны нервные пути, нервные центры, для обеспечения обработки инорфмации от всего этого, двигательный центр для управления движения ушами, отчасти схожий с управлением глазодвигательными мышцами (если подумать, последние тоже не помешает изменить, то, что в базовой комплектации стоит у человека, не слишком оптимально).

Плюс, не надо забывать, что допонительыне ушные отверстия — это доволнительные дырки в черепе. Не зря же в истории людей часто уибвали шылом или стилетом в глаз или ухо, верно?

Да, тут, если подумать, надо половину черепа перерабатывать, чтобы убрать такую вопиющую уязвимость. Иначе кошкодевочки с котомальчиками помрут на стадии альфа-тестирования так быстро, что и не пойму, какие исправления же вносить?

А генетика человека — штука сложная, гены между собой взаимодействуют странно. Альтернативный сплайсинг, интроны-экзоны, межгенные взаимодействия, и прочие выверты эволюции биохимии с генетикой, не говоря уже о структурах белка и вариациях РНК.

В такие моменты думаешь — а если Библейский Бог таки был, и правда всё отгрохал "с историей" за семь земных дней, он насколько крут был? Или по готовому шаблону просто семь дней курсоры двигал, как при создании перса в древних РПГ?

Типичный пример, когда с развитием технологии байки для контроля пастухов Ближнего Востока переходят в разряд "такой фэйл, что даже вин!".

Ладно, потыдожим по ушам.

Треугольные, чуть впереди от вертикальной оси привычных, подвижные, функциональные. Чтобы волосы перед ними в ушные раковины не лезли, кодируем там другие волосы, как на бровях. Чтобы не было проблем при осадках, заморозках, пылевых бурях и дротиках, пытающихся поразить верхние уши внутрь, в функцию подвижности включаем возможность прижать к голове (налкон вперёд) с возможностью полной герметизации. И допонительный комплект евстахиевых труб для вывода жидкости, серы, уравнивания давления, нужное подчеркнуть.

Заметка раз: проверить гены эластических хрящей, чтоб были прочными на разрыв и прокол, нужен специфический коллаген.

Заметка два: проверить ширину, наклон, длину вспомогательынй аппарат проходов для регялуции давления в обеих парах барабанных полостей. Возможно, следует предусмотреть герметизирующий клапан в наружном слуховом проходе человеческих ушей, на всякий случай.

Заметка три: как и у кошек, ухо должно не только вертеться на источник звука, но и менять форму для фокусировки.

Заметка четыре: срочно проверить архитектуру околоносовых пазух и перед релизом проверить ещё раз! Как и мерцательного эпителия. Будет тупо, если кошкодевочки массово помрут от гайморита!

Раз уж пошла такая фигня, может, в стенки треугольных ушных раковин поставить источники ультразвука? Будет не просто кошкодевочка, но и немного летучая мышь. Лишний способ ориентирования в темноте.

В таком разрезе, клапан в наружном слуховом проходе не помешает и верхней паре ушей. Да и вообще, всё это богатство лучше разместить скорее внаружи черепа или внутри височной кости. Гармоничнее выглядит, и проще с внутричерепным объемом, он и так плоно занят мозгом и вспомогательными системами.

Итак, концепция слуха в кошкодевочки: человеческие уши для просто обнаружения подозрительных шумов, как у травоядных. Низкая избирательность, плохое определение дальности и положения источника звука, но достаточно для наводки на цель глаз или хотя бы одного из ушей (безусловные рефлексы, т.е. программное обеспечение асинхронной работы по двум целям крайне желательно). Дополнительынй бонус: возможность эхолокации в условиях освещения, недостаточного для работы огана зрения (о нём ниже).

Я покрутил перед внутренним взором получишуюся голову. Лицо выглядит расширенным сверху, поскольку виски слегка и плавно, мягко выпирают в стороны мышцами, скрытыми светлой кожей с короткими, будто подстриженными машинкой, волосами. Чёрные длинный волосы начинаются надо лбом, тонкой полоской, напоминающей ирокез, проходят между двумя треугольными ушами, полосой толщиной сантиметра четыре, чуть приподнятой, между ушами тоже есть мышцы, сдвигающие их вместе, над ушами кожа, а выше — собранные в пучок волосы. Дальше в него собираются длинные волосы, растущие над задней половиной теменных костей и на затылке, чтобы образовать простенький хвост.

Заметка очередная: скруглить край большого затылочного отверстия и предусмотреть защиту места соединения позвоночника и черепа от ударов и захватов. Возможно, несколько слоёв сухожилий, армированных мелкими косточками, от краёв большого затылочного отверстия к первому, второму и третеьму позвонкам? С падением жёсткости и увеличением эластичности снаружи внутрь, послойно?

Так, глазки.

Обычный человеческий глаз — вообще то, неплохая штука. Хорошая цветопередача, возможность приемлемой точности на ближних и средних дистанциях. Неплохой, довольно универсальынй инструмент, бесспорно, уступающий более спецализированным органам зрения по всем параметрам, где глаза какого-нибудь ястреба лидируют.

Поле зрения, конечно, не очень, как и распознование объектов при низкой освещенности, но первый недостаток, скорее, побочный эффект расположения глаз на лице примата. Выразительном — это важно в социальном плане — лице.

Значит, расположение и размеры глаз сильно корректировать нельзя. Иначе могут потеряться триггеры социальных инстинктов, и конец возможности построить цивилизацию кошкодевочек. А зачем они иначе нужны?

Щелевидный зрачок ограничит поле зрения ещё больше. Разве что сделать его горизонтальным, при максимально тёмной радужке, чтобы не смотелось слишком чужеродно.

Остаются проблемы суженного поля зрения с плоских сторон щелевидного зрачка. Поставить добавочные? А как же хрусталик, распознавание остаточных образов? Или дополнительные зрачки оставить без аккомодации, а распознование истинных изображений среди ложных оставить на самообучение ЦНС? Нет, а что? Человеческая природа так и поступила.

Ещё эпикант бы не помешал. Рудиментарное третье веко, все дела. Но некоторым видам помогает защищать глаза от пыли, например. Потому что сквозь поулпрозрачную мембрану можно хоть что-то видеть, в отличие от зрения сквозь сомкнутые веки или иссечённым пылью глазом.

Может, поставить в него аналог маскировочного механизма каракатицы? Тот ещё триумф генной инженерии на магической основе, конечно. Но схема с меланоцитами, меняющими свой размер и, как следствие, окрас (в данном случае световоую проницаемость) ткани, имеет потенциал.

Поставить бы ещё мышцы, меняющие кривизну роговицы, чтобы кошкодевочка имела при себе аналог контактных линз на коррекцию фокусного расстояния. Но какой сложности тогда у неё будет работа с аппаратом аккомодации, есил в комплекте будет не одна меняющая кривизну линза, а две? А если не мелочиться, и в каждый зрачок поставить свой хрусталик, то и все четыре, в каждом глазу.

Заметка номер какой-то: подумать о проводящих путях, центрах обработки и так далее. То, что природа намутила за миллионы лет человеческой эволюции, возможно, совершенствовать сложнее, чем плюнуть и сделать на этой основе что-то своё.

Бедные кошкодевочки! Быть им подопытными мышками меня.

Увы им. Мне, как Творцу Миров, классом положено.

Раз уж такая штука, может, поставить в кожу дополнительные рецепторы света? Ну, там, тень залсонила солнечный свет со спины, чем не повод натсорожиться и оглянуться? Почти та же логика, что с ушами — один комплект органов восприятия анализирует всё вокруг в пассивном режиме в поисках отклонений, второй уточняет характер этой аномалии.

Ну, тогда на лице плотность рецепторов должна быть выше, правда? Можно даже сделать что-то вроде тепловых ямок. Прикрыть их для инфекционной безопасности спереди чем-то вроде прозрачной мембраны без сосудов, как роговицей, со стороын тела ограничить поступление тепла чтобы уменьшить засветку, компенсировать недостаток сложности и размеров чувствительного аппаратуры количеством, как у пауков — словом, поставить этих ямок три пары вдоль носа, и где-нибудь над бровями, может, даже на скулах. Пуская в полной темноте кошкодевочка не только сможет оценить рельеф пещеры или ночного леса эхолотом, но и заметить теплокровных существ.

Да, и мышечное кольцо, как сфинктер или зрачок, между мембраной ил чувствительной зоной, чтобы не слепнуть при взгляде на солнце или пламя, конечно.

Пожалуй, лучшее вообще максимально скопировать аппарат простого глаза, без хрусталика, и с тканями, максимально снижающими засветку рецепторов света инфракрасного спектра от своих тканей. Впрочем, мозг должне сам разобраться, если различия между внутренним излучением и внешний будут значимыми, верно?

Я снова покрутил перед внутренним взром — всё равно, больше отсюда, с поверхности Луны, смотреть особо не на что, кроме чёрной сферы запертой Земли и относительно далёких огней остывающих планет — голову получившегося существа.

Лицо — вполне правильно европейское лицо, если забыть об утолщених в районе височных и теменных костей, уше и об оригинальной схеме оволосения. Глаза радикального тёмно-коричневого цвета, на котором почти не видно зрачок, кроме случаев, когда попавший в глаза луч яркого света заставляет радужку играть жёлто-золотистыми бликами.

Красиво.

Хотя жёлтые глаза с щелевидным горизонтальным зрачком и добавочными, тоже щелевидными, у верхнего и нижнего края радужки чуть неправильной формы, смотрятся чудерожно. Настолько, что мой разум не воспринимает их как нечто из долины ужаса, что могло бы быть в случае вериткального, "змеиного" зрачка.

Заметка снова: четыре глазодвигательные мышцы, Х-образное расположение, крепятся к костяному кольцу в белковой облочке глазного яблока, чтобы минимизировать его девормацию при движении. Волокна мышц располагаются настолько равномерно, что по сути это одна кольцевая мышца с радиальным расположением волокон, просто иннервируемая по секторам (верх, низ, наружный, внутренний).

Подсознание подсветило тепловые ямки красным, будто кошкодевочку поразила аллергию или особо дрессированные москиты. На самом деле, они не должны сильно выделяться на фоне остальной кожи. Зачем?

Заметка новая: поработать с соединительными тканями. Рассасывание рубцов, возможно, перемоделировать скелет для сочетания повышения подвижности и гибкости без значимого снижения защищённости.

Честное слово, я бы хотел модифицировать коллаген так, чтобы хрящи кошкодевочек были неразрушаемы, чтобы кости были армированы углдеродынми нанотрубками. В конце концов, у меня есть преокт чашевидных костей, между дистальной и проксимальными суставными поверхностями. Один сустав, по сути, превращается в два, с увеличением суммарной подвижности. Ничего концептуально нового, на самом деле. Человеческий коленный сустав так работает. Разве что, с хрящевыми "прокладками", надмыщелками.

Может, добавить в волосы немного нервов и кровеносных сосудов, скажем, до середины лопаток, дабы снабжать дополнительыне рецепторы? Потоки воздуха, свет, сильные запахи. Так сказать, увеличить рецепторное поле?

Пожалуй, когда закончу с базовой моделью кошкодевочки, подумаю над этими модификациями. Надо сначала проверить концепт без лишних модулей. Чем примитивнее биологическая система, тем проще понять, почему она не работает как надо.

И, конечно, надо почистить человеческое наследие от части ненужных генов. Поставить дополнительную защиту от рака, загнать в интроны мутацию серповидно-клеточной анемии, гены синтеза витаминов и аминокислот, с условиями реактивации. Системы групп крови, опять же, продумать.

Половую систему, возможно, тоже следует спроектировать? Человеческая, всё же, несколкьо несовершенна. Дырявая плацента, неудачное соединение лобковый костей — вынужденное решение от сочетания прямохождения и родов.

Хвост, опять же — делать, или наоборот, убрать уже из человеческого генетического наследия кобчик, наконец?

Дела-дела, а ведь ещё хорошо бы продумать, как они будут между собой скрещиваться.

Заметка временно окончательная: не забыть подкрутить соотношение полов, чтобы кошкодевочек было хотя бы втрое больше, чем котомальчиков. Задача простая, чуть поменять pH в женских половых путях, или скоростные характеристики сперматозоидов, главное, не сломать систему напрочь.

Планета Котофей (Земля-2, Песочница)

Тысяча пятьсот седьмой год от Пришествия.

Его Величество король Новых Котилии и Котагона Филипп II медленно, по особой методике, дышал.

Два сердца мерно отдавали своё биение рёбрам в груди, пульсировали сосуды на висках.

Гнев, смертная ярость, грозила затопить сознание, срывая его в ослепляющий угар, когда Пламя Ярости застилает ночной взор, не давая видеть чужое Пламя Жизни за собственным.

Глупо. Постыдно поддаваться гневу там, где он не поможет.

Успокаиваясь, беря ярость и порождающий её страх, как и отчаяние, под контроль, король сжал пальцы на потрескивающем под руками древе перил.

Безумное Чтение, столица Объединенного Королевство, пылал.

Обильно политые чем-то красным и голубым, захватчики залили город огнём, чтобы ослепить защитников. И шли, шли вперёд ,сбивая заслоны, распространяя впереди себе, вместе с ужасом, этот жуткий, безумный хохот дикарей, дорвавшихся до добычи.

Каждый из нек — кроме тех, кто отрицал или потерял наследие, оставленное им Создателем — знал, что они не первые на этой планете.

Первые кошкодевочки были чуткими. Они умели слышать и видеть не хуже прочих.

Но жизни их расы зкончились в гаремах тех, кто был порождён Создателем следующими. Быстрые, сильные, живучие, они покорили два континента, построили своим империи, разделились в соперничестве, чтобы лить кровь и искать ответ на простой вопрос, котоырй знал каждый, сохранивший дланыне в самом начале знания.

"Кто из вас сможет использовать богатства вашей луны, Бегуна? Её железо, её серебро, её платину и другие металлы?"

Они сражались, они искали.

Каменистые равнины Плато были покрыты батареями солнечных печей и ветряных электростанций.

Бесчисленные экваториальные моря были заполнены пищевыми водорослями.

Целые болота были созданы для получения биотоплива из продуктов жизнедеятельности нек и их животных.

Эскадры воздушных и морских кораблей медленно и методично исследовали планету, километр за километром, собирая данные, уточняя кривизну поверххности, длину меридиана. Высота орбиты Бегуна, ускорение свободного падения, наиболее выгодная точка старта, чтобы доставить спутники на орбиту Котофеи.

Когда-то давно пророк, известный как Безумный Чтец, расчитал, что наиболее эффективной точкой старта будет это плоскогорье, на пересечении экватора и семнадцатого меридиана. Самые низкие требования к скорости взлетающего аппарата, самые выгодные углы падения сломавшихся ракет.

Идеальный космодром, лучше было бы только стартовать с Красной Горы, да вот беда, та на другой планете, этот гигантский вулкан достался какой-то другой цивилизации, чьи огни в обоюдное новолуние может увидеть в телескоп каждый.

Они готовились. Считали орбиты, мешали реагенты, обыскивали планету.

Каждый, кто искал ответ, знал — у них есть всё, чтобы достигнуть цели и даже немного дольше. Создатель наблюдает за кошками своими, достойны ли они будут оказанного доверия?

Они ошиблись.

Просто неудачная экспедиция, просто случайно найденная новая раса, очередной, следующий этап разработок Создателя, часть его эксперимента, поиска ответа на вопрос, который тоже знал каждый.

Успеют ли старшие дети развиться достаточно, чтобы укротить младших? Чьё преимкщество окажется сильнее? Время на размножение и отработку трехнологий, или новая биология, прошедшая путь тысяч поколений направленнйо эволюции за куда более короткий промежуток времени?

Король Филипп помнил ответ на этот вопрос. Простой, в отличие от другого.

Как так получилось? Что же сделал Коттес, что эти дикари сорвались во встречной атаке?

О, это не была игра в одни ворота. Неки Старого Света сопротивлялись, осознав, что не могут выиграть в открытом бою.

Солдаты шли в бою, зная, что умрут, закутанный в одеяла от больных чумкой. Обвешанный пробирками с нитроглицерином, они взрывались от отдачи своих "лязг-лязг" не реже, чем от удара дикарского топора.

Они платили десятью своими жизнями за одну вражескую, и этого было бы достаточно... будь дикари просто быстрее, сильнее, прочнее.

Двойная матка. Пока одна вынашивает детёнышей, другая, условно, проходит профилактику перед новой берменностью. Два влагалища, аналогично. Одно функционально, другое временно схлопнуто, почти необнаружимо.

Сложная система подвижных костей-защёлок, очевидно, скопированная Создателем с раков-богомолов, этих опасных хищников прибрежной полосы. Смесь гормональных воздействий и волевого усилия, и кошкожёны дикарей теряли на неделю возможность ходить... чтобы родить без осложнений, через расширенные родовые пути, а затем быстро вскочить, положить новорожденных в сумку на животе и идти добывать еду.

Они многого добились за те пять сотен лет, как неки третьего поколения покорили оба континента и построили свои государства. Автоматическое огнестрельное оружие, ковровые бомбардировки с воздушных судов и залповыми ракетными обстрелами. Отравляющие газы, прыгающие мины.

Ко втормоу десятилетию войны, на фронте обнаружили дикарей в форме и кирасах. Они пользовались самозарядными винтовками и гранатами. Это было начало конца.

Филипп II обернулся.

Его жёны молча кивнули. Синхронно.

Таймер у них над головой отсчитывал последние минуты.

Не говоря больше ни слова, бывший король и бывшие королевы вошли обратно в зал дворца.

Когда-то это чудесное круглое место под стеклянным куполом видело балы, где множество нек сходилось в танце. За струящимися с потолка шелковистыми занавесами свершались интриги, заключались договора и рождалась политика.

Теперь единственным гостем этого зала было грубое, неказистое устройство, обмотанное проводами.

— Время вышло, дон Котлеоне.

— Вас понял, ваше величество — ответил седой нек. Его лабораторный халат, прежде накрахмаленный и хирургически-чистый, белый, как мифический снег, был помят, сер, и расстёгнут, демонстрируя столь же смятый военный комбинезон, защищающий тело от контакта с жидкостями и пылью.

Куратор множества проектов Объединенного Королевства молча бросил взгляд вверх, на всё ещё целый купол дворца. Будто хотел найти за завесой дыма в свете далёких звёзд только одну, что медленно, с трудом, выбиралась на высокую орбиту, где в точке равновесия системы планета-спутник находилась промежуточная станция.

Это было также бессмысленно, как пытаться найти в заполошном гуле пламени и грохоте очередей, громе взрывов и криках умирающих, голоса своих детей.

Они все погибли гораздо раньше. Осталась только внучка, ждущая корабль в точке L1.

Не говоря ни слова, дон Котлеоне снял защитную крышку, выдернул предохранительный стержень и двавил ярко-красный выключатель до упора, замыкая контакты.

Мгновение спустя, великий физик нек, отец космиеческой программы Объединенного Королевства, как и королевская семья, превратился в гриб.

Гриб, растущий из развалин королевского дворца. Гриб, который вскоре поглотил растущий из него золотой шар плазмы.

Меня зовут Палач Человечества, я Прародитель Демонов, Создатель Кошек и Божественный Ритуалист сто двадцать восьмого уровня. В моих распоряжениях вся энергия, что ранее изливала Земля вовне, в космос. Тепло, отражённый солнечный свет, и даже та энергия, что вырабатывают и отдают вовне новые жители демонического мира.

Я — тот, кто выполнил Главный Квест.

Я — тот, кто прикован волей Луны и Матери Её к этим серым камням.

Я — тот, кто получил титулы Убицы Планет и Творца Миров.

Я — тот, кто достиг определённых успехов в создании кошкодевочек, котомальчиков и их цивилизаций.

Я — тот, кто достиг предела развития в нынешней игровой системе.

Я свободен от всех цепей, кроме тех, которые не осознаю.

Я это понимаю.

А вы?

ПОПАданец, что ошибся адресом

Тихий шорох приближающихся шагов затих резко, рывком.

— Ваше Величество...

Человек, стоящий у окна, не обернулся. Не чувствовал в себе готовности дать знать придворному, что пришло время озвучить очередную пренеприятную весть.

С самого начала, его жизнь шла наперекосяк. Не та страна, не та эпоха.

Нет, он не был ура-патриотом, стремящимся любой ценой переиграть самую кровавую часть Второй Мировой, хоть немного сократить эту чудовищную гекатомбу в десять процентов населения страны, хоть немного снизить горечь победы, отравленной пеплом и иссушенной мертвечиной концентрационных лагерей и плана Ост.

Но как же далеко, и по времени, и по землям, от тех стран и эпох, про которые он хоть что-то знал.

Красивое имя, как у отца Великого Александра.

Правда, уже порядковый номер подкачала.

Филипп Филиппович, четвертый его имени, из династии Габсбургов, король Кастилии, Арагона и прочая, и прочая.

Он не строил иллюзий, и не считал себя каким-то великим королем.

Не считал себя бессмертным.

Просто хотел править долго, спокойно, чтобы сдать Королевство потомкам с чуством выполненного долга.

Жить спокойно, без надрыва.

Правая рука, почти друг — насколько может быть другом кто-то вроде первого министра для человека, помнящего, как возвысились, например, Капетинги — идеалист, каких поискать.

Не то, чтобы идея менять налоги поэатапно, в различных провинциях страны, была чем-то лучше, право слово.

Он не хотел конфликтов с высшей аристократией, но понимал, что наследные олигархи — угроза стабильности его власти не меньшая, чем излишне деятельные мажордомы. Конечно, если понимать под этим словом исконное, позабытое, быть может, значение.

К счастью, идея лишения большей части земель в качестве кары за бунт, позволила пройти по тонкой нити между мятежом и придворным заговором.

Только ходить пришлось, опираясь на трость, и навеки попрощаться с перспективой ездить верхом.

Не то, чтобы его прельщала такая перспектива. Лошади — кошмарные твари.

Он был терпим к еретикам, но едва не рассорился насмерть со Святым Престолом. Семь кардиналов, одиннадцать епископов...

Мир не меняется, ему достались чистые руки, исполнителям — чистая совесть и тяжелые мешочки с вознаграждением. Наёмные убийцы, как и те, кто их зачищал, пропали без вести. Вот третье звено и было исполнителями.

Сам же он неожиданно разродился трактатом о пользе крепкого чая и молока, как средства для профилактики отравлений мышьяком, сурьмой и оловом.

Он не стремился к реформам, но хотел хоть немного, но снизить глупые потери.

Людей, денег, сил.

Ему говорили — авантюра. За спиной шептались — Король-Непоседа, король-сумасброд, а то и вовсе, Король-Дурак.

Но он сорвался на переговоры в Брабант, и нашел точки соприкосновения, хоть и пришлось шипеть в лицо, угрожать, уговаривать, и спать даже здесь, в Эскуриале, вполглаза, готовым ко всему.

Империя рушилась, как бы он не пытался спасти то, что получил от предков этого тела.

В жуткой, кровавой ничьей, закончилась бойня при Ньюпорте.

Пустышкой стал дикий, противоестественный сговор со схизматиками. Лев Севера, сметя поляков, устроил московитам бойню под стенами их любимого Орешка. Всё, на что их хватило — хоть немного облегчить ношу на плечах армий венских родственничков.

Это казалось борьбой с резиновыми лентами, упругими канатами Фатума.

Дико, неистово, являясь в кошмарах, горел флот. Горел повсюду, у берегов Испании, в водах Атлантики, в Северном Море.

Задыхаясь, захлебываясь без свежей крови, медленно увядала, сражаясь, армия.

Король Кастилии и Арагона, Семнадцати Провинций, Заморских Владений и прочих Земель, стоялу окна и не решался обернуться к молчаливо ожидающему секретарю.

Он не ждал благих вестей.

Шло третье десятилетие войны. Его королевство истекало кровью.

Истекая кровью в каждом сражении, Южная Армия Семнадцати Провинций гнала французов прочь от Рокруа.

Истекая кровью и дымом полевых кухонь, маршировала на север Резервная Армия, набранная из последних сил, что смогла предоставить Испания. Битва при Пуатье (Тоже Четвёртая!) была блестяще выиграна, и отдельные оптимисты в Эскуриале, явно представлявшие реальность даже хуже чем он, их король, расчитывали на встречу двух армий под Парижем.

Истекая кровью, шли на восток солдаты Северной Армии Семнадцати Провинций. Австрицы оказались вшивыми бойцами, но кто-то должен был замирить Вестфаллию.

Истекая кровью, сражались на скользких палубах конвойных судов команды фрегатов и галлеонов, пока клипера, построенные на верфях Кадиса, уносили колониальные серебро и золото к родным берегам.

Истекая кровью, сражались вместе с ирландцами в руинах Дублина, остатки Отдельной Армии.

Истекая кровью, держали фронт против турок армии венских родственничков.

Истекая кровью и испано-фламандско-московитским суржиком, пятились к Новгороду стрелецкие и воинские полки. Лев Севера, бросив север Германии на произвол своих генералов, в двух сражениях разбил армии схизматиков, но их разгрома так и не достиг.

Истекая кровью, сражалась на два фронта, на севере и юге, Речь Посполитая, гонористые союзнички.

Человек, и король, не мог собраться с силами, чтобы услышать ещё одну неблагую весть.

Хуан Альфонсо Энрикес де Кабрера терпеливо ждал, когда Филипп IV Габсбург соблаговолит обратить своё внимание.

Великий Король, очевидно, наслаждался моментом.

Многое будет ещё впереди. Дикий, противоестественный союз, пронесённый сквозь века, до самого двадцатого века, когда, наконец, на полях Венгерской равнины не столкнуться две великие империи. Нет, это ещё далеко. А впереди у них так много общих побед, свершений.

Марш на Коппенгаген и десант на Стоггольм. Испанские ножницы для Франции, наступление с двух стороны, севера и юга, у одних. И польские восстания у других. Марокко и Алжир, Молдавия и Трансильвания.

Первая железная дорога до Толедо, но вторая — до Нева-крепости, выстроенной на костях посреди болотистой дельты.

Первый броненосец, первый воздушный шар.

Дико, странно, противоестственно, абсурдно.

Но, видимо, что-то было в растерянном человеке, что сейчас, в 1631 году, смотрел в окно и не решался выслушать весть, которую вице-король Арагона рискнул доставить лично.

История всегда повторяется

Мы живём в гребанной космоопере, я понял это давно.

Самое грустное — она определяется физикой и экономикой.

Космическая межзёздная досветовая цивилизация — это тот же феодализм, вернее, государства эпохи Великих Географических Открытий, только в новом антураже. Годы пути, чудовищная стоимость транспортировки грузов и людей. Запаздывание не то, что транспортировки грузов — информации.

Правда, как можно руководить колонией, если даже до границ Солнечной Системы сигнал идёт несколько часов? Правительство какой-нибудь Глизе или Центавры мало чем отличается от воеводы Тобольской губернии века восемнадцатого. До столицы информация добирается годами, люди и грузы, если это не проходящая мимо экспедиция — десятилетиями. Да и сам ты контролируешь свою зону ответственности весьма... условно.

Наши сражения — это долбанные схватки парусников эпохи Нельсона и Ушакова, если не Дрейка с Жаком Флери. Противник заметен издалека, обычно, с гораздо большей дистанции, чем возможен обмен поражающими средствами.

Стелс в космосе? Ну, в теории, возможен. Матово-чёрное покрытие, конечно, интенсивно поглощает тепло. Но современные тепловые аккумуляторы и технологии энергосбережения позволяют военному кораблю, заизолированному "вглухую", оставаться внешне холодным и боеспособным неделями. А ещё можно вывести всё излучение тепла только на одну сторону, оставив другую невидимой для наблюдателей. Увы, спрятаться в хвосте кометы, за астероидом или в тени планеты куда сложнее. Обычно, так поступают личности, применяющие дронов-шпионов, благодаря которым знают, где находяться те, от кого нужно прятаться.

Нет, бывают исключения, когда, при прочих равных, охотнику удаёться подобраться к цели незамеченным и сполна реализовать право первого удара. Редко, казуистика, но история хранит такие случаи. Как, строго говоря, и во времена заметных с десятком миль парусов и кораблей, часами мочалящих джруг друга со ста метров круглыми чугунными ядрами.

Но довольно о первой фазе боя.

Прятки закончились. Что дальше?

Лазеры, мазеры, разеры, даже газеры — это далеко не панацея. Как, впрочем, и ракеты.

Корабли движутся. Постоянно, даже лишённые управления. Причём, сведения об их местоположении всегда поступают с запаздыванием — скорость света, так ещё стерва.

Световой пучок — самой быстрое средство поражение из массово применимых на текущем техинческом уровне. Но он тоже, вот чудеса, движеться со скоростью света в вакууме.

Почувствуй всё отчаяние первых артиллеристов первых дальнобойных морских орудий, потомок! Местоложение врага известно очень примерно, снаряд летит к цели несколько секунд, какой там будет процент попаданий в Ютландском сражении? Ах, да. Простите, по условиям модели, ещё все сигнальщики — тормоза, больные физикой, ибо расстояние космического боя в световые секунды — это боль.

Итак, попасть трудно. Потому что программы, управляющие кораблями в бою, заставляют их постоянно менять курс, чтобы противник, получая устаревшие из-за физики сражения сведения о местоположении противника, не мог адекватно предсказать, где будет цель через время, адекватное удвоенному времени движения светового луче к ней.

Хорошо, попали. Круто. Мазанули лучом по обшивке. А толку?

Обшивка космического корбаля межзвёздного класса — не только лобовой защиты — должна выдерживать условия путешествия на скоростях в доли от скорости света. Условия первичного гравитационного маневра у системообразующей звезды — включая облучение аналогичное солнечной стороне Меркурия, как минимум.

Сколько там нужно её резать лазерным лучом, чтобы добраться до обратной стороны?

И, конечно, абляционная защита.

В общем, на дистанциях меньше ста тысяч километров, как оказалось, стезя лазеров — это сбивать ракеты. Не то, чтобы их не пытались защитить от чужой системы ПРО, но кого-то сбивают.

Разумеется, ракеты бронированы, оснащены маневровыми двигателями и другими средствами облегчения доставки себя на точку активации. Отделяемые субракеты, средства РЭБ, даже собственные турели, поражающие точки ПРО противника, плазменный таран, роевой разум — всё, чтобы успеть найти цель, скорректировать курс, достигнуть точки активации и...

По-разному. Шрапнель, простая и запускающая внутри корпуса цели ЭМИ, термоядерная матрёшка мощностью от ста мегатонн в тротиловом — всё равно, в отсутствие атмосферы, за пределами двойного радиуса первичного плазмоида, она, как показывает практика, почти неопасна. Ну, для кораблей межзвёздного класса.

Но вот когда сближение кораблей снижает задержку сигнала до приемлемых величин, так, что маневрирование уже не приносит прежнего эффекта, проходит время предварительных ласк и начинается боевой акт.

Лазеры на такой дистанции уже бьют прямой наводкой. Ракеты также легко проскакивают зону ПРО — они, по сути, стартуют прямо внутри неё. Плазменное оружие, с его чудовищной медлительностью снаряда — по космическим меркам — испаряет абляционное покрытие с корпуса цели. Рейлганы испаряют куски обшивки. Наконец, автономные дроиды имеют шанс достигнуть корпуса противника, обеспечивая доразведку цели, дополнительную наводку и лишние поражающие эффекты, включая банальные помехи в системах противника.

Вообще-то, это выглядит также эпично, как сражение каких-нибудь бригантин с фрегатами. Рои ракет, расцветающих короткими вспышками между кораблями. Вспухающие у самой обшивки шары и элипсоиды термоядерных взрывов. Компьютер кратко выхватывает картину выбросов от свежих попадний "рельсой", или просто выбоин и кратеров там, где выброшенный материал улетел куда-то в сторону. Он же добавляет красок — дроиды, как и ракеты, обычный взгляд не увидит.

Юмор в том, что, зачастую, на этом бой не заканчиваеться.

Космический корабль межзвёздного класса — это очень большая и очень крепкая штука. Он должен нести на себе многократно дублированные системы обеспечения всего подряд, его обшивка должна защитить экипаж и груз от лучевых и корпускулярных эффектов разгона вокруг системообразующей звезды и встречного потока содержимого межзвёздного пространства. Наконец, реакторы, системы жизнеобеспечения, а также конструкция, способная выдержать гравитационные нагрузки при разгонной петле или экстренном маневре уклонения.

Экстренном по его масштабам, конечно. По-настоящему экстренный маневр обычно приводит к тому, что в порт назначения приходит непилотируемый корабль межзвёздного класса с третью изначального груза. Не то, чтобы это позволяло делать межзвёздные корабли полностью беспилотными. Увы, мы живём в гребанной космоопере, существование которой обусловлено природой людской.

Но вернёмся к бою.

Итак, на заключительном этапе, обычно, корабли сближаются до сотен километров. По меркам космического пространства и боя — это дистанция даже не пистолетного выстрела, а просто вплотную. В эпоху парусников, это была бы дистанция картечи и абордажа.

Ну, обычно так оно и происходит.

Нет, никто не сбилжаеться борт-в-борт, не бросает гигантские гарпуны и не режет болгаркой чужой борт из собственной шлюзовой камеры, подставленной к вражьему борту с помощью "гармошки".

Думаю, если бы флибустьеры прошлого увидели бы фильмы века двадцатого об их абордажах, они бы тоже удивились изображённому бреду. Конечно, если бы удалось их убедить не бежать от непонятной чёрной магии с людьми, запертыми в странном зеркале.

Обычно, к третьей фазе сражения, победитель уже определён, а способности его оппонента к защите полностью подавлены.

Средства аппаратного воздействия на его внутренние системы высаживаются на обшивку, бурят её, внедряются в линии передачи информации.

Определить аппаратную архитектуру вражеской сети. Расчленить. Подменить управляющие сигналы. Подчинить.

Иногда, даже не нужно высаживать призовую команду для полного контроля. Хватает перекрытых дверей и слитой атмосферы, вметсе с внешним контролем через штатно-зашифрованный канал беспроводной связи.

Юмор в том, что это работает только с новыми кораблями старых, давно известных проектов. У всех прочих гарантированно находяться неизвестные линии связи отсеков, зачастую, имеющие приоритет над внешними, проложенными по давно известным шахтам. А также молчащие, чтобы в самый неподходящий момент ожить и испортить победу уже высадившейся контрольной команде.

Абордажный бой на космическом корабле классом выше "это было в двадцать первом веке" — это бой в лабиринте. И тот, кто управляет изменениями в этом лабиринте, обычно, побеждает.

Да, слитая атмосфера не страшна. В современных скафандрах можно жить месяцами, были прецеденты. Сам же корабль велик, и у любого более-менее параноидального экипажа всегда припрятано где-то в танках несколько дополнительных корабельных атмосфер. На случай пробоин, сбоев и других неприятных неожиданностей.

А вот когда бронированные гермодвери с самый неудачный момент закрываются и открываются, разрезая силы одной из сторон на отдельные группы, когда предают — или, напротив, сохраняют верность — собственные минные поля, спавшие до поры в вакууме или инертной атмосфере внешней обвязке технических ходов, сражаться становиться сложнее.

Бывает, третьей фазы нет. Если на побеждённом корабле нет ничего интересного. Ни груза, ни информации, ни самого космического аппарата межзвёздного класса, космического парусника с дополнительным разгонником, ионнным, термоядерными, ядерным, а то и вовсе фотонным.

Реалии стоимости даже самого древнего, самого старого корабля межзвёздного класса таковы, что ради призовых согласны потрудиться и рискнуть все, за исключением статистического выброса. Даже профессиональные военные наиболее богатых организаций... нет, я не знаю, как корректно назвать эти административно-корпоративные структуры в нашей милой, межзвёздной, отчасти феодальной, империй, зовущейся то ли Альянсом, то ли Федераций, а то и вовсе Соединёнными Планетами.

Груз? Ох, право слово, какая наивность! Кто вообще будет спрашивать накладные на груз, который ждали долгие десятки лет? Он либо всё ещё нужен, либо уже не нужен. Легальность груза, согласие первоначального владельца... очень смешно. Впрочем, на Глизе живут юмористы. Они каждый раз отсылают отчёт о том, что сомневаются в верной верификации владельца груза. С первой их отписки прошло чуть больше шестидесяти лет. Теперь вся Земля знает, что груз произхводственных линий, захваченных пиратами прямо на входе в систему, они честно выкупили в обмен на оговорённые поставки редкоземов, каких в Соленчной в нужных количествах уже и не найдёшь, а реакторах до сих получать куда дороже.

Интересно, когда корабль с платой прибудет на Землю, что будут делать с экипажем? Там ведь уже будут потомки прежних, хе-хе, преступников.

Не то, чтобы я в принципе понимал мотивы людей, занимающихся пиратством. Впрочем, очевидная безнаказанность толкает людей и не на такую дичь. К тому же, воистину, чтобы заниматься межзвёздной торговлей, в любом случае надо быть авантюристом и пиратом весьма своеобразного склада ума.

Пожалуй, что-то похожее, наверное, испытывали торговцы всё той же эпоих Великих Географический Открытий. Рынок сбыта — в месяцах пути. Перспективы сбыта, строго говоря, туманны. Но всегда есть потребности, которые не утихают за годы существования отдалённых поселений, и далеко не всё можно передать по канналам межздвёздной связи.

К тому же, где, как не на движущемся от системы к системе корабле, творить всякую дичь?

Да, история всегда повторяется. Иной раз в виде трагедии, другой раз в виде фарса.

Идёт третье тысячелетие, и мы живём в глупой космоопере. Снова.

Потому что, строго говоря, уже жили в ней, и не раз. Просто не в "космо".

История людей всегда повторяется. Иной раз в виде трагедии, другой раз в виде фарса.

Такова природа.

О черепе анимешной девочки ( и вообще человека) заполните слово, или письмо, вдохновлённое чтением Дробышевского

Текст немного не в теме цикла, но больше положить некуда.

Те, кто в ру-сегменте погуглят тему "череп анимешной девочки" скорее всего, наткнуться на стрёмную, кринжовую картинку. То ли кто-то на 3D-принтере распечатал, то ли талантливо нарисовал, то ли и вовсе взял череп какого-нибудь долгопята. Словом, шутка пикабушника, баянистая и напоминающая лобный юмор, оставила свой след в интернете.

Для образца, с которого можно расчитать череп анимешной девочки, я взял персонажей Angel Beats. Это личный эстетический выбор, который я был бы рад дополнить рисунком, но есть люди с антиталантом художника, так что если читающий это солбаговолит изобразить, будет только круто.

Итак, у анимешных персонажей большинства школ рисовки (любой, посмотревший краем глаза хотя бы "Wolf's rain", "Trinity Blood", рандомный "Gundam", может увидеть различия), есть несколько отличительных признаков в строении тела, особенно выраженных у женского пола:

— Огромные глаза (на псевдонаучный лад — офтальмогигантия) — самый известный признак аниме-стилистики

— Редуцированный нос (при взгляде в анфас часто вообще не виден, кроме как отбрасываемой вбок треугольной тенью) — остроносый, короткий. на лице по вертикали наружный нос занимает только нижнюю треть-половину носа на лице homo sapiens. При этом выступать вперёд от средней плоскости лица кончик носа при взгляде на профиль может на вполне нормальное расстояние.

— Маленькие челюсти. Серьёзно, исходя из пропорций нижней половины лица, у анимешных персонажей как правило очень миниатюрные челюсти и зубы.

— Грацильное телосложение — проще говоря, тонкие конечности.

Как же такое помещается в человеческую анатомию?

Как ни странно, не так жутко, как можно было бы заподозрить.

Человеческое глазное яблоко, строго говоря, сильно уступает по объёму собственно глазнице. Снизу последняя граничит с полостями черепа, связанными с процессами носового дыхания.

Судя по иллюстративному материалу от японских мультипликаторов, нижняя граница глазного яблока ( не глазницы) проходит где-то на уровне крыльев носа. Проецируя такие структуры на человеческий череп, получаем, что глазное яблоко с каждой стороны "сожрало" гайморовы пазухи и частично "вывалилось наружу". Что же, если глазница ненамного больше глазного яблока, череп получается ненамного больше чем у homo sapiens. С другой степени, это обясняет, откуда такие маленькие челюсти и рот — весь возможный объем выше ротовой полости потрачен на глаза, нижний край глазницы наверняка являеться заодно и верхним нёбом. Плюс, есть и чисто оптический эффект — ротовой аппарат визуально теряется "в тени" средней части лицевого черепа — всего, расположенного ниже лба и выше носогубного треугольника. К тому же, не стоит забывать — эксперименты с увеличением глаз снизили пневматизацию черепа, повысили массу головы. Значит, где-то надо её снизить, чтобы не лишиться возможности держать голову на изящной, тонкой и подвижной шее.

Нос, по-видимому, редуцирован по той же причине — из-за увеличенных глаз. Начинаясь ноздрями, открывающимися вниз, они либо выгибается буквой "Г", проходя между глазницами, их нижними полусферами, либо продолжая общую конструктивную схему высших приматов, сужается до тонкой щели, в которой вряд ли есть другой функционал, кроме просто дыхания. Ни кондиционирование-увлажнение вдыхаемого воздуха, ни обоняние в прежнем объёме в такой остаточный объём не втиснуть. Обычное дело — чтобы где-то прирасти, надо чем-то пожертвовать.

Про маленькие челюсти уже было сказано выше. Хотелось бы только ещё указать, что, исходя из размера рта и челюстей, вряд ли анимешные девочки питаются грубой пищей. Потому — малое количество, а может, и малые размеры зубов, слабая жевательная мускулатура. Впрочем, последнее вполне вписывается в общую тенденцию следующего абзаца. Что до зубов — до муравьедов большинству персонажей далеко, так как на улыбках у них есть, как минимум, резцы, клыки (иногад гипертрофированные) и как минимум по одному премолляру с каждой стороны. Итого, минимум 16 зубов. А максимум — кто знает?

Грацильное телосложение, от слова "грация", строго говоря, можно также назвать "эльфоподобным" или долихоморфным. Его, пожалуй, крайнее выражение все желающие могут видеть в творениях студии CLAMP, вроде облика Зеро ви Британия, да славиться имя его. Тонкие конечности, вытянутое как ириска тело, особенно контрастные на фоне головы. Такое телосложение, исходя из законов биомеханики, к слову, здорово помогает при прыжках в высоту, и вообще при коротких взрывных нагрузках, высокоскоростных движениях. Однако с выносилвостью и грузоподъёмностью начинаются проблемы — тонкие кости, сухожилия и мышцы просто не выдерживают такого напряжения. Не потому ли в том числе, а не только из-за кривой психики и гормональной системы, вспышка гнева тсундере так яростна, но коротка? Не потому ли схватка в аниме либо скоротечна, на несколько минут, либо состоит из яростных эпизодов с передышками на философские рассуждения и флешбеки?

Да, я знаю, мне возразят, что эти тонкие персонажи пашут клинками и пушками весом вдвое больше оных, и не спешат разваливаться, но правда ли? Из стали ли эти клинки, шириной в сорок сантиметров, и длиной в метр-другой? И действительно ли они цельнометаллические? Или же оставшиеся за кадрами оружейники анимешных вселенных, решая техническую задачу "хочу меч такого вида", имея в уме ограничения по массе, продиктованные крепостью суставных связок и массой тела заказчика, немного смухлевали с материалами?

Право слово, если меч выглядит как гигантский нож "типа танто", но его носит на плече типичный анимешный мальчик без особой мускулатуры и, что важно, гипертрофии испытывающих нагрузки костей, то это значит только одно.

ВЕС МЕЧА НЕ ПРЕВЫШАЕТ ПЯТИ КИЛОГРАММОВ!!!

А может, и полутора.

Как это сделать — задача, позволяющая множество решений. Например, настоящий меч может быть только в районе режущей кромки, а за ним — полая дутая декорация, не несущая на себе особых механических нагрузок. Лёгкие сплавы, если не полимеры, также могут помочь решить такое техзадание: "сделайте как в Финалке/Наруто/Бличе/случайном тайттле, но чтобы Я мог поднять и махать".

Право слово, прошли те времена, когда орудия войны обязательно делались из сплава чугуния с железом, что уж говорить об анимешных мирах.

Но довольно о внешнем обвесе, в конце концов, сенненом с его гипертрофией всякого разного, аниме не ограничивается. Речь об общих чертах персонажей, которые проявляються в разных мирах и жанрах, от повседневности и ужасов, до киберпанка с фэнтези.

Как же такое могло появиться на свет?

Если задаться целью представить, как из сапиенса ( не обязательно кроманьонца, хотя он и подразумевается, как нынешняя базовая модель) такого вот homo?

Как известно, если отбросить мысль о генетической модификации или других мтеодах искусственного отбора, которая по сути являеться в нащем случае классическим Deux ex Mashina, то всё упираеться в естественный отбор.

Иными словами: какие условия, действуя длительное время, могла породить такое существо, как изображённые в аниме?

Разумеется, я говорю исключительно о строении тела, тушки. Ибо голова, то есть нервная деятельность — предмет сложный, и даже у современного человека изученный не до конца и, банально говоря, эволюцией до какого-то логического пункта не доведённый.

Проще всего, конечно, с телом и челюстями. Мало физических нагрузок, недостаток еды — вот готовый рецепт отбора в сторону сухощавых, стремящихся к миниатюризации, людей. Всё, от флоресского постпитекантропа, до зулусов, показывает верность этого рецепта.

С другой стороны, отбор в сторону уменьшения числа зубов идёт у людей сейчас. Зубы мудрости, став ненужными, прорезаються не всегда, не в полном комплекте, и с регулярными опозданиями. Автор сам обладает двумя редуцированными "восьмёрками", обе на нижней челюсти, представлены только своими бледными, словно рахитичными, передними буграми. И это притом, что челюсть у меня нормальная, не то, что у анимешных девочек!

Отдельно насчёт челюстей, и мускулатуры, в том числе жевательной, хотелось бы сказать о тестостероне. При его недостатке, мальчики как раз вырастают тонкокостными, высокими, но не слишком мускулистыми и, как бы... неагрессивными. Не это ли составляющая психологической картины, которую рисует поведение и мотивация персонажей? Гормоны влияют на наше поведение, сильно влияют.

Глаза у млекопитающих относительно черепа традиционно увеличиваются для зрения в тёмное время суток. Увы, эволюция не смогла найти рецепта лучше, чем просто увеличивать площадь сетчатки, наращивая таким образом общее количество светочувствительных палочек. Эта закономерность работает хоть с долгопятом, хоть с руконожкой, хоть с оцелотом.

Правда, при излишнем увеличении глазного яблока, в том числе относительно глазниц, теряеться подвижность глаз. Глазное яблоко, само по себе, довольно нежная штука, и когда оно слишком большое, становиться трудно вплести в оболочки места крепления глазодвигательных мышц. К тому же, на их размещение в глазнице тоже нужен объём.

Не потому ли, часто художники изображают именно движение головы, но глаза на лице остаются неподвижными? Быть может, часть популяций уже просто не может двигать глазами? Или это стало столь же необязательным умением, как для нас — двигать ушами или сворачивать язык трубочкой?

С другой стороны, при увеличении глаз ради, предположительно, приспособления к уменьшению освещения, пришлось пожертвовать величиной носа. Увы, но если обоняние и было потеряно, то не являлось ли это продолжением тенденции эволюции высших приматов, приносящих обонятительный анализатор в жертву ради высшей нервной деятельности, зрения и других приритетныхз вещей?

Отчасти, редукция носа может объяснять частый троп с анимешной девушкой, готовящей странную на вкус еду. Право слово, что вы ожидали от человека с нарушением вкуса и обоняния?

Итак, требования к окружающей предков homo animae среде, как мниимум ,укладываются в следующие условия:

— Низкая освещённость

— Сниженная по сравнению со зрением потребность в обонянии

— Отсутствие жёсткой пищи, требующей тщательного пережёвывания

— Отсутствие высоких физических нагрузок и/или недостаток пищи.

Все эти условия действовали продолжительное время, чтобы выделить из предковой формы потомков, отличающихся от нас не менее, чем неадертальцы.

Представим себе, что однажды что-то случилось. Упал метеорит, американцы доигрались и новая российская элита решила, что лучше быть олигархом в бункере, чем Березовским в Лондоне, просто наступил пик активности вулканической активности по всей планете, засыпав её пеплом на два-шесть метров от Земли Франца-Иосифа до Огненной Земли. Словом, жить стало темно, холодно и голодно. Дышать без респиратора можно только внутри тщательно защищённых объёмов, куда пускают только избранных, после троекратного отмывания от вездесущего пепла.

Лучше всего — точки зрения эволюции, а не её жертв, конечно же — чтобы дело было на острове или в иначе изолированной популяции. Не слишком маленькой, чтобы не вымерла от случайных факторов, но и не слишком большой, чтобы новые мутации, успевали появиться, расспределиться, но и быстро пройти проверку на полезность.

Ещё с точки зрения эволюции умеренная радиоактивность — это неплохо. Стимулирует мутагенез.

Итак, представим остров. Пусть — в дань уважения к гражданству большинства художников аниме-студий — это будет один из крупных островой Японского архипелага.

Однажды что-то случилось. Страны радостно отбомбились друг по другу, выпущенные противниками атлантистов автономные системы блокировали морские перевозки (тут не обязателен Кан-Коля, подойдёт и Янковский с его "Правилами подводной охоты"), оставив материки и острова выживать на собственных ресурсах.

Заодно — благо, Япония, как и Великобритания, что-то среднее между союзником и вассалом США — снесли все мосты и тоннели.

В итоге, остров со сколькими-то миллионами населения остался изолированным, и засыпаемым пеплом.

Когда скинул кромешный ужас первых десятилетий, в который погибло 90-99% населения, выжившие несколько десятков, а то и сотен тысяч сформировали устойчивую популяцию (да, в Японии, как и в ЮВА, такая плотность населения, что остаток в 1-10% от изначальной популяции крупного острова, типа Кюсю или Тайваня, может исзмеряться десятками и сотянми тысяч). Автор не использует здесь термин "общество/социум", так как в контексте генетики он не слишком применим, хотя общественное устройство и может влиять на отбор и эволюцию.

Итак, выжившие — и это главное фантастическое допущение — возможно, сохранили определённый технологический уровень. Не факт, но допустим.

Итак, у нас есть изолированный остров под сумеречным небом. Все энергоресурсы уходят на получение еды. Действительно все — не до освещения улиц или внутренних помещений. Если хотите читать — читайте в оранжерее, но толкьо не загораживая растениям свет.

И всё равно, еды в обрез.

Тут кто-то рождает интересную мысль — если еда предварительно размолота до пюре, то потери на её переваривание будут меньше, значит, можно урезать провольственные пайки на сколько-то процентов. И не важно, насколько это было оправдано, а насколько попыткой натянуть тришкин кафтан или украсть часть пищевого крахмала для спекуляции. Систему внедрили.

Итак, вы живёте в вечной полутьме. Сумерки — они только для хлореллы и прочей растительности. На вас вечный респиратор, чтобы не вдыхать химически активную (а возможно и радиоактивную), пыль. Еды вам дают столько, что вы учитесь двигаться максимально экономно, а тело ваше высыхает до достижения энергетического баланса. Кто не сумел — сдох с голоду. Возможно, его мясо выдали в этом пищевом пюре, которое выдают централизовано в столовой (как вы храните от пыли и пепла вашу личную чашу-миску — это ваш личный геморрой). А может, его пустили на корм червям, из которых гонят белок, ровно отмеряемый по высчитанным нормам (так говорят, но вы, кажется, медленно отекаете).

Да, электроэнергию получают на угольной электростанции, потому что другого нормального способа нет. К вулканическому пеплу примешивается угольная пыль, которая тоже канцерогенна и радиоактивна.

Те, кто был запрограммирован на наращивание мышечной массы — умерли с голоду за пару лет такой жизни. Вся крупная фауна, для охоты на которую нужны такие приспособления, на острове выбили примерно в одно время с айнами, или кто там жил пару тысяч лет назад. Коровы? Да они передохли черех месяц после Катаклизма, без кормов и ухода. Их скелеты пустили на муку: за дополнительную ложку пюре в пайке, добровольца молотками разбили кости, затем в ручных кофемолках размолотили их в пыль на удобрение. Хорошая была работа.

Те, у кого была предрасположенность к потере белка, например, при болезни почек — вымерли за пару поколений. Эволюционный нагрузочный тест способен убить популяцию "бутылочным горлышком", но выжившие лишены части генов, которые выбраковались.

А затем эволюция продолжается. Поколение за поколением, под тёмным небом, на земле, вздрагивающей то ли от вулканической активности, то ли от продолжающейся за горизонтом войны. И продолжается отбор, а вместе с ним и эволюция.

Обоняние? Зачем оно нужно в защитном респираторе? Всё равно, сознание уже приноровилось игнорировать запах защитной маски местной выделки.

Зрение? Да, конечно! Нужно видеть хорошо и далеко, чтобы находить ресурсы на трижды просеянного чатсой гребёнкой прошлых поколений острове. Чтобы различать цвета — иногда это важно, когда идёшь в рейд к оплывшим при прадедах развалинам. Счётчики излучения умерли давным-давно, но ещё деды обнесли самые опасные участки метками с лентами из цветных полимеров.

Слух? Почему нет? Противогаз, респиратор или маска — на слух слиьно не влияют. Но глухие почему-то гибнут чаще, чем не глухие, так что уши на месте, и работают.

Челюсти всё меньше, и всё меньше тратиться дефицитного фтора на зубы, дефицитных кальция и белка на кости, мышцы. Отбор тут не мешает — чтобы есть пюре вообще достаточно языка и нёба, но передние зубы нужны в артикуляции. Немые и шепелявящие идут тропой глухих, на поля вечной охоты.

Дестяь поколений. Сто. Двести.

Вуаля.

Только молочные железы тоже невелики. Но, видимо, потом пошла метисация, и преимущество уже при новых, изобильных и солнечных, временах, получили не просто тонкие хрупкие анимешные девочки, но те из них, кто от предков получили такой вот странный груз.

Естественный отбор пошёл на увеличение размеров груди и укрепление пояснично-крестцового отдела позвоночника.

А глаза? А нос? А челюсти? А телосложение?

Так времена сытые, откуда тут нагрузки хронических тяжелоатлетов? Можно позволить себе оставаться тонкими и стройными, а не переквалифицироваться в мускулистых и коренастых.

Так еда всё так же мягкая, нежная. Редкое яблоко или порезанный киви (о, благословенные времена!) — это как бифштекс с кровью для нас. Дорого, престижно, жёстко, но почему бы и не "да"?

А нос? Что "нос"? Будто обоняние являеться для человека определяющим органом чувств. Выделяют визуалов, аудиалов, дя кинестетиков. Ольфакторщиков среди людей нет, или бесконечно мало.

Глаза? Ну, а что плохого в больших глазах? На солнце можно и пощуриться, а так гайдзином нравиться. Так почему нет?

Вот такой он, человек будущий.