Русский бог. Второе пришествие

'Всё, Алим' — сообщил 'журналист'.

'Я почувствовал' — отозвался человек от Ворот Пертуза.

'Присмотри за Папой. У психов сейчас начнётся обострение, так что ушами не хлопай'.

'Есть, не хлопать ушами, товарищ подполковник! А если его арестовать попытаются законные власти?'

'Какие ещё законные власти, Мансуров? Папа глава независимого государства. Если полезут — убивай всех'.

'Это — дело! Всех убью, один останусь'.

'Очень смешно. Тебе нужно клоуном работать, Алим'.

'Извини, Вить. Но ведь и правда смешно — глянь, что творится. У муслимов такого накала идиотизма не наблюдалось'.

'Приказ понятен, майор Мансуров?'

'Так точно! Сохранить Папу для Ворона'.

'Исполняй! А я присмотрю за телом, как бы его не сожгли сдуру'.

'Думаешь, такое возможно?'

'Да хрен его знает, но зачем-то же мы сюда притащились, бросив все дела. Работаем!'

Человек у Ворот Пертуза и 'журналист' исчезли, буквально растворившись в воздухе, но на это никто не обратил внимание.

— Доктора сюда, скорее! — буквально взревел Иоанн-Павел Второй, и толпа второй раз, словно воды Красного моря, расступилась уже перед каретой скорой помощи.

Минут через пятнадцать, с креста удалось снять остывающее тело. Средства реанимации не помогли. Асхам без сомнений умер, и его свежий труп продолжал остывать. Медики официально констатировали смерть.

— Что он вам сказал, ваше святейшество? — спросил человек в белом халате, из-под которого незримо но отчётливо просвечивались погоны с большими знаками различия.

— Он велел мне отдать тело вам. Сказал — кесарю кесарево. Остального сказать не могу — это тайна исповеди, сын мой. Тело забирайте и охраняйте лучше, чем это делал первосвященник Храма. Хотя, я и уверен, что у вас ничего не получится. Он воскреснет и устроит нам Страшный Суд.

— Вы правда так думаете... ваше Святейшество?

— Я не думаю, сын мой, а точно это знаю. И не спрашивайте — откуда. Я не смогу этого объяснить. Он воскреснет, даже если вы сейчас ударите по Площади Святого Петра самой мощной из своих атомных бомб. Забирайте тело, фараоновы слуги, а мне нужно помолиться, — Папа ссутулился, будто на него внезапно упал едва подъёмный груз, и с трудом переставляя ноги направился в свою молельню.

'А нетленный крест так и остался стоять, языческий обелиск на место не вернулся. И осознали вдруг лукавые кардиналы, что бизнес у них незаконный, и вот-вот подойдут к ним судебные приставы, и пошли они к Кресту, и молились Ему истово до самой смерти своей'. Евангелие от Алима.

* * *

Ближняя ретроспектива. Ахмад Шах Масуд. 12 апреля 1984 года. Афганистан. Провинция Панджшер. Грот у истока реки Панджшер.

— Ворон, клиент очухался.

Сказано было негромко, но язык шурави Ахмад Шах Масуд узнал. Он слегка пошевелился, проверяя тело на предмет повреждений. Вернее, попытался пошевелиться. Его тело словно набили ватой, вроде всё цело, болела только голова. Шурави? Странно, что они его даже не связали. Впрочем, какого-то смысла в этом и не было, Масуд даже глазными яблоками двигал с большим трудом. Рядом с ним находились двое, с виду натуральные моджахеды. Один из них, который скрутил с фляжки крышку и пытался его напоить, опытный воин лет тридцати-тридцати пяти; второй совсем юноша, сидел в странной позе, почти вплотную к Ахмад Шаху и, казалось, спал.

Спавший сидя в позе йога воин-шурави был очень молод, лет двадцати на вид, вряд ли больше. Он тихо ответил, не меняя позы и не открывая глаз.

— Палево, Алим. Я не хотел ему раскрываться так рано. Еще одно слово по-русски, и ты до конца жизни будешь охранять полигон на Новой Земле. Я не шучу.

Заговоривший первым хохотнул: — Мы все героически погибли в Бадабере, Ворон, а покойники полигонов не охраняют. Ты же сам закрыл мне доступ к связи.

— Закрыл. У меня миллиарды контактов и если открывать канал даже для того кто сидит рядом с тобой — вы даже меня с ума сведёте. Ещё слово по-русски, и я найду для тебя специальный полигон, для 'покойников'. Там, Новая Земля тебе Раем покажется.

Ахмад Шах не понимал по-русски, но для того, чтобы осознать, что он находится в плену, этого было и не нужно. Это было слишком очевидно. К его удивлению, первый шурави ответил на пушту.

— Виноват, амир!

Названный амиром открыл глаза и внимательно осмотрел Масуда.

— Проехали, я уже стараюсь это забыть, Алим. — ответил он по-русски, а потом тоже перешел на пушту, — Не уверен, что мы дотащим тебя живым, Ахмад Шах, ты получил слишком тяжёлую контузию не только головного мозга, но и всего тела, но в плен тебе лучше не попадать. Будет очень больно, но придётся потерпеть.

Амир нечестивых шурави был слишком молод. Слишком молод, для амира шурави. По возрасту он был 'срочником' и это представлялось очень странным, потому что второй точно был офицером, как минимум капитаном, а скорее майором. Юный амир оценивающе посмотрел на Масуда своими голубыми как весенний лед шапок Гиндукуша глазами, и добавил:

— Тебе лучше сейчас не тратить силы на разговоры, может быть именно они понадобятся для выживания. Тебя хочет видеть Мохаммед Асхам. Зря ты сразу не принял его приглашение.

Вот оно что. Шурави-муджаддиды... /ссылка 1: Обновители веры. Согласно одному из хадису пророка Мухаммеда, записанных в Коране, каждые сто лет среди мусульман будут появляться люди, которые будут обновлять ислам, называемые муджаддидами/.

Они появились в Афганистане около года назад. Внешне ничем не отличающиеся от обычных моджахедов и умеющие жить и воевать в горах, муджаддиды всего за полгода взяли под контроль весь Бадахшан, объявили о создании Бадахшанского Джамаата и... объявили Джихад Пакистану. И всё это они сделали без тяжелого вооружения и без поддержки с воздуха.

Будь Ахмат Шах Масуд более суеверным, он бы поискал в этом происки шайтана, но он был воином и оценивал происходящее без излишнего мракобесия. Просто шурави очень быстро учились. Они больше не лезли в горы с бронетехникой и автоколоннами. Муджаддиды работали пятёрками — командир, снайпер, два пулеметчика и 'тяжелый', с укладкой из двух новых русских 'шайтан-труб' — огнеметов 'Шмель'. Такая пятёрка в подходящем месте могла на сутки задержать целую роту моджахедов. А еще они роились, как осы, то рассыпаясь по схронам в ущельях, то собираясь в большие отряды для конкретных задач. А еще они привели в Бадахшан своих имамов. Сразу сотни имамов, которые организовали народную милицию и поддерживали идеальный порядок на территории. И лидером этих муджаддидов считался некий полумифический Мохаммед Асхам. Ахмад Шах Масуд не верил в его существование, он вообще в сказки не верил, а Асхам несомненно являлся персонажем из сказки. Так ему казалось тогда, поэтому он и не принял приглашение.

Сутки спустя.

— Ас-саламу алейка, доблестный Амир Ахмад Шах, по праву прозванный Счастливым. /ссылка 2: Масуд — Счастливый/.

— Ва-алейкум ас-салям ва-рахмату-Ллахи ва-баракятух. Почему ты приветствуешь меня как гостя, шурави, и в чем мое счастье?

— Я не шурави, я русский, произнесший шахаду /ссылка 3: принявший ислам/, и здесь, сейчас — ты мой гость. Ты не пленник. Ты волен уйти прямо сейчас, даже не выслушивая меня. Если хочешь — уходи. Из моих тебя никто не тронет. Что касается счастья, то ты без единой царапины пережил корректируемый огонь двух гаубичных батарей, охотившихся именно на тебя. Это уже даже не счастье, а настоящее чудо.

— Ходить я пока не могу. Ты говорил, что отведёшь меня к Асхаму.

— Уже отвёл, — улыбнулся русский, — Меня зовут Мохаммед Асхам /ссылка 4: ворон (арабский)/. Я хочу, чтобы ты встретился с моим амиром, но решение принимать тебе. Настаивать не буду. Ты должен пойти на контакт добровольно.

Не врёт. Ахмад Шах Масуд оценивающим взглядом с большим интересом посмотрел на человека, за которого американцы объявили награду в миллион долларов. Да ему же едва лет двадцать. Эти идиоты даже не догадываются, что он шурави, считают его кем угодно — палестинцем, ливанцем, турком, но только не шурави. Да и сам Масуд, до недавних пор, считал его сказкой. 'Террорист номер один', словно прочитав его мысли, улыбнулся и кивнул в подтверждение. Вот же шайтан!

— Где мы?

— В надёжном месте. Ущелье уже полностью зачищено, но нас не нашли. Уйти теперь можно только на север, но один ты в таком состоянии через перевал не пройдешь. Уходить нужно как можно скорее, тебя ищут. Я тебе помогу, даже если ты не согласишься с моим предложением, поэтому пока думай.

— Почему?

— Почему тебя ищут?

— Нет, это понятно. Почему ты мне помогаешь?

— Не хочу, чтобы тебя убил придурок и алкоголик Кармаль. Если ты попадешься военным, то это обязательно случится. Панджшер для тебя временно потерян, настало твое время совершить Хиджру и призвать с собой народ.

— Кармаль придурок и алкоголик, которого вы навязали Афганистану.

Отпираться русский даже не подумал.

— Наделано уже много всяких глупостей, но часть из них еще можно исправить. Шурави не нужен Афганистан, шурави нужно, чтобы сюда не пришли американцы и фанатики-ваххабиты. Ты ведь тоже не хочешь их прихода?

— Не хочу.

— Как видишь, у нас уже есть общие интересы. К тому же, лично я поддерживаю твое стремление отделиться от пуштунов в независимом Северном Афганистане. И я знаю, как можно договориться с пуштунами по-хорошему.

— Шурави этого не допустят.

— Поживём-увидим. В скором времени нас всех ждут большие перемены, в том числе и шурави. Аллах вразумит их. Но до этого еще нужно дожить, и в этом я могу тебе помочь. Принимаешь ли ты мою помощь, Ахмад Шах?

— Уже принял. Куда вы идёте?

— В Бадахшан.

— Твой амир шурави?

— Шурави. Но другие шурави ничего про Асхама не знают, только он. Ему уже скоро понадобится умелый и удачливый командующий для доблестной и в будущем победоносной бадахшанской армии. Я хочу рекомендовать ему тебя. Мой амир считает Кармаля и прочих парчамистов /ссылка 5: Парчам — знамя. Фракция в НДПА/ никчемными бачабозами /ссылка 6: предпочитающие мальчиков/, но пока вынужден это скрывать.

— Почему?

— Потому что амир моего амира такой-же никчемный партийный бачабоз, как и Кармаль. У нас тоже много проблем, Ахмад Шах, но мы о них знаем и постараемся в скором времени решить.

— Теперь ты уверен, что я выживу?

— Теперь уверен. Боль ещё будет, но кризис уже миновал.

— Когда я смогу ходить?

— Думаю, через неделю.

— И вы будете ждать?

— Если ты решил идти с нами, мы тебя понесём.

— Я иду с вами, и я твой должник.

— Хорошо. Пока идем — я твой амир. Если скомандую залечь — сначала падай, потом думай. А пока спи. — Асхам положил ему руку на лоб и от неё по всему телу прошла какая-то расслабляющая волна.

— Да, Амир. — уже засыпая произнёс Ахмад Шах Масуд.

* * *

16 апреля 1984 года. Афганистан. Провинция Бадахшан. Северо-западная окраина долины Зибак.

Первых три дня пути Ахмад Шах Масуд почти не запомнил. Когда он приходил в себя, в глазах двоилось, а желудок то и дело выворачивался желчью, его поили, снова погружали в сон и продолжали путь. Боль во сне не чувствовалась, но от тряски душа время от времени покидала тело, чтобы поискать короткий и удобный путь к Аллаху, однако её что-то не отпускало. Что-то, что несомненно подчинялось Асхаму. А ещё Масуд видел сны. Вернее, один и тот-же сон, в котором доктор Асхам в белом халате одевал ему на голову какой-то явно медицинский прибор в виде мотоциклетного шлема. Окончательно в сознание Ахмад Шах вернулся, когда отряд встал на днёвку в одном из схронов. Видимо в нём имелся запас медикаментов, потому что проснувшись в небольшой пещере Ахмад Шах Масуд впервые почувствовал голод. В этой пещере, даже не пещере, а крытом карнизе под небольшим водопадом, могли бы разместиться человек десять, но кроме самого Асхама, больше никого не было.

— Ас-саламу алейка, счастливейший из воинов Аллаха.

— Ва-алейкум ас-салям ва-рахмату-Ллахи ва-баракятух, Амир Асхам. Где мы?

— Уже за перевалом. Эта водичка бежит в Пяндж.

— Вы перетащили меня на руках через перевал?

— Аллах помог. Как твое самочувствие?

— Идти точно смогу.

Русский молча кивнул, вроде и не спеша, но очень быстро собрал свой пулемет, достал банку сладкого молока, со знакомой сине-белой этикеткой, проколол в ней две дырки и придвинул Масуду.

— Завтра пойдем. Засветло доберемся до Анжомана. Там ты снова получишь возможность уйти.

— Ты отпустишь меня?

— Да. Кроме того, я дам тебе оружие и столько припасов, сколько сможешь унести.

— Почему?

— Я не уверен, что ты сможешь договориться с моим Амиром.

— Ты не похож на того, кого можно заставить служить. Значит, ты служишь этому шурави добровольно?

— Так и есть, — кивнул Асхам, — мой Амир в сорок пятом, лейтенантом, брал Берлин. Знаешь что-нибудь о той войне?

— Кое-что знаю. Вы ведь печатаете книги на точики-фарси /ссылка 7: таджикский язык/, а я люблю читать.

Русский молча кивнул и снова принялся разбирать свой РПКМ. Похоже, ему нравился сам процесс чистки оружия. Масуд не спеша доел сладкое молоко, и выпил немного воды.

— Ты и правда убил Раббани?

— Не уверен, что лично я, но я там был амиром. С Раббани нам просто повезло. Аллах помог. Мы ведь шли не за ним и даже не за Хекматиаром. Нам был нужен американец.

Аллах ему помог! Ну и наглец! Хотя, если вдуматься, то возможно ли сделать такое без помощи Аллаха? Но почему Аллах помог шурави, а не правоверному Раббани? Из-за американца?

— Амир Асхам, а чем шурави лучше американцев?

— Ничем. Сейчас уже ничем. Такие же торгаши.

— Почему же ты им служишь?

— Я служу не им, а своему амиру. И Великой Империи, попавшей в смутные времена. Я волей Аллаха в этой жизни родился русским, им повезло. Шурави в России не навсегда, их время уже проходит.

— Правильно ли я тебя понял, что твой амир не потребует от меня поклониться ублюдку Кармалю?

— Правильно. Уверен, что он от тебя потребует быть самим собой. Это будет тайный союз. Во всяком случае до тех пор, пока не произойдут большие перемены.

— Зачем тогда мне идти к твоему амиру, я могу обо всём договориться с тобой. Поклянемся в ближайшей мечети именем Аллаха, как и подобает двум воинам, заключающим союз.

— Нет, Ахмад Шах. Я не могу заключить с тобой союз. Тебе будет нужна помощь, которую можно организовать только мой Амир. Народ в Бадахшане нужно кормить, а бойцов вооружать и снабжать боеприпасами. С тобой ведь переселятся многие.

— Твой амир большой человек, Асхам. Я готов обсудить с ним тайный союз.

— Если вы не договоритесь — тебя убьют.

— Иншалла!

* * *

26 апреля 1984 года. Афганистан, провинция Бадахшан. Город Ишкашим. Столица непризнанного Джамаата Бадахшан. ППД группы 'Ворон'.

— Ты нужен в Москве, Максим.

— Не сомневаюсь, что пригодился бы, Юрий Иванович, но вынужден отказать, вашему превосходительству. Вы должны сами спасти свою страну, и вы это можете. Вы брали Берлин, возьмёте и Москву, а я пока займусь спасением остального мира. Я, если вы помните, теперь Асхам, а прапорщик Воронов героически погиб за Родину в Бадабере. Зачем вам поднимать его труп? Или вы уже испугались?