Путь Тьмы 2. Глава 25

— Но ты прозрел?

— Я — да. Моя воля оказалась слишком сильной, а потому то, что мы именуем Матерью Тишины, не смогло полностью добиться своей цели и спустя где-то две с половиной сотни лет после призыва я начал замечать странности. А потом — понял, что происходит.

— И что же случилось после?

— Вот это!

Шахрион Первый щелкнул пальцами и праздничное жертвоприношение во славу тварей из-за границы мира растаяло. Они все еще находились в храме, вот только пол его по щиколотку заливала кровь, а жадное пламя вздымалось под самый потолок, напрочь игнорируя тот факт, что колонны, вообще-то, изготовлены из мрамора.

Шесть золотых изваяний были разбиты на осколки, и весь, буквально весь храм устилали иссеченные на куски тела.

Древний император, не говоря ни слова, покинул храм и Шахрион последовал за ним. Его предок остановился на ступенях, и произнес:

— Смотри.

И Черный Властелин смотрел...

Город горел, пламя вздымалось, наверное, едва ли не над каждым вторым домом, осыпая снопами искр сражавшихся людей. Воины в кожаных доспехах и кольчугах схлестнулись с облаченными в черное легионерами, чьи щиты были изукрашены до боли знакомым Шахриону гербом — черным вороном, раскинувшим свои крылья.

И каждый — каждый из этих воинов являлся живым мертвецом, причем — высшим. Такого количества рыцарей смерти Черный Властелин еще никогда не видел, и, судя по всему, те, кто с ними сражался — тоже.

Вопли, грохот битвы и ревущее пламя создавали непередаваемую какофонию ночного кошмара, в который погрузилось воспаленное тяжким недугом сознание. Но увы, этот кошмар и не думал кончаться. Прямо на глазах Шахриона десяток воинов в черном повалили статую Отца, установленную на площади, после чего принялись лупить по ней кирками, разбивая на куски. Им наперерез тотчас же устремились завывающие нечто нечленораздельное люди, вооруженные кто чем попало.

— Фанатики, проклинающие предателей своих божеств, — в голосе императора послышалось ничем не скрываемое презрение. — Когда я понял, чем на самом деле являются мои благодетели, было еще не поздно. Лайрион — мой кровный брат и маг воды, и Ниссеонна — моя жена и первая чародейка света — все еще сопротивлялись, я сумел открыть им глаза на происходящее, и мы решили ударить, пока не стало слишком поздно. В первую очередь, нужно было лишить Шестерку последователей.

— И поэтому ты уничтожил собственную столицу?

— Да. Здесь было больше всего храмов и жрецов. Здесь приносилось больше всего жертв и возносилось больше всего молитв. Здесь они черпали силу. Я лишил их этого, а затем...

Горящий город истаял, сменившись бескрайней равниной, до краев заполненной войсками.

Такого количества солдат Шахрион не видел никогда в жизни. Десятки, сотни тысяч воинов сошлись в яростном сражении. Магические всполохи то тут, то там слизывали своими языками целые тысячи в полном вооружении. А в самом центре, окружённые грудами мертвых тел, сошлись двое: воин в черной броне и мужчина, за чьей спиной развевался алый плащ, а в руках пламенел меч, сотканный из языков огня.

Миг, сражение двух полководцев приблизилось и Шахрион смог наблюдать самую его кульминацию. Мужчина в алом атаковал своего противника с поразительной скоростью, обрушив на того столп огня шириной в добрый десяток футов. Маг в черном укрылся за щитом, сотканным из ночного мрака, бросив, однако же, в своего врага сразу два костяных копья невероятных размеров.

— Мы тогда еще не умели смешивать стихии, — с некоторой ноткой зависти в голосе признался Шахрион Первый, — а потому каждый бился только своей магией.

Пламя иссякло и черный щит превратился в громадных размеров косу, которая снизу-вверх рубанула мужчину. Тот выставил вперед свой пламенный меч, но его враг только и ждал этого — он вытянул вперед левую руку, сжал ее в кулак, и из-под земли огненного мага вытянулись теневые копья, которые, пробив защиту чародея, пронзили того во множестве мест.

Маг в черном в ту же секунду сократил дистанцию и снес своему врагу голову, после чего обрушил кошмарной силы магический удар на его душу, разрывая ту в клочья.

— Я одного за другим убил трех своих товарищей. Убил трех богов, — проговорил Шахрион Первый и поле боя заволок туман, а в следующую секунду на том месте, где сошлись громадные армии, не осталось ничего, кроме чахлой осенней травки, примятой мерзко моросящим дождем.

— Как это... убил трех богов? — прошептал Шахрион.

— Эти твари бестелесны, именно поэтому, главная их цель — обрести материальную оболочку, — охотно пояснил его собеседник. — Вот только, когда это происходит, они лишаются своего главного оружия — неуязвимости. Я не просто снес Таршиану голову, но, как ты видел, уничтожил его душу и душу того монстра, что именуется теперь Братом Пламени. Нет, не душу. Само это существо! Разорвал в клочья, без единого шанса на воскрешение. И так — трижды.

— А что потом?

— Потом Лайрион и Ниссеонна сдались и мне пришлось воевать уже с ними.

Мгновение, и они оказались в Лесу Смерти, а события, разворачивающиеся здесь, повторяли одно из последних видений Шахриона.

— Эта война была самой тяжелой, причем не только потому, что Ниссеонна владела магией Отца Света, буквально предназначенной для борьбы с некромантией, но также и оттого, что я к тому времени уже изрядно сдал. Барьеры моей воли за шесть десятков лет непрерывной резни со своими бывшими единомышленниками истончились и Мать Тишины начала брать верх.

Местность вновь сменилась, они оказались у подножия достраиваемой крепости, в которой сразу же можно было узнать Черную Цитадель, а точнее — ее центральную часть. Кольцо стен, во времена Шахриона опоясывавшее Древний город, также поднималось, но было оно еще очень далеко от завершения.

— Когда война практически зашла в тупик, — продолжил Шахрион Первый, — я обратил внимание на эти места. Горы Ужаса — бескрайние и непроходимые, Лес Смерти — издревле населенный опаснейшими существами, разрываемый на части болотами, готовый скрыть любые секреты. Я понял, что это — мой шанс на победу.

И вновь Шахрион увидел картину, показанную ему ранее — лесное сражение, в котором сошлись два чародея невиданной силы: мужчина в черном, и женщина в белом. И снова, как и в прошлый раз, мужчина победил, убив свою бывшую супругу, после чего — все также — отрубил ей голову и — обрушил на тело Черное Пламя.

— Я победил, — без капли радости в голосе произнес Шахрион Первый. — Уничтожил пять богов. Осталась шестая. Мать Тишины.

— Можно вопрос? — проговорил вдруг Черный Властелин.

— Да, слушаю.

— А почему Отец завладел твоей женой, а Мать — пыталась вселиться в тебя, но не наоборот.

Древний император усмехнулся, и в усмешке его скрывалась боль.

— Этим существам неведомо понятие пола. Они бестелесны. Мужчина, женщина — все едино. Главное, чтобы носитель был способен пережить вселение и имел предрасположенность именно к их стихии.

— И в одном племени нашлось сразу шесть таких носителей? — с сомнением в голосе уточнил Черный Властелин.

Его предок пожал плечами.

— Иногда чудеса случаются... Не знаю даже, возможно лучше, чтобы этого не происходило. Наверное, это было предначертано судьбой, а может, эти твари столь сильно хотели выбраться в наш мир, что подготовили все происходящее — времени у них в избытке, а терпеть они умеют лучше многих. Какая, впрочем, разница. Факт остается фактом — в полуразбитом племени кочевников нашлись сразу шестеро смертных, готовых принять в свои тела сущности из-за Кромки, и двое из них оказались достаточно глупы и отчаянны, чтобы принести в жертву собственного ребенка.

— Прошу извинить меня.

— Тебе не за что извиняться, мы поступили так, как должны были. Ты ведь сделал так же, не правда ли?

Шахрион кивнул. В одном он был точно уверен — несмотря на все свои муки, несмотря на кошмарные жертвы, которые пришлось принести, несмотря на всю ту кровь, что по его приказу пролили, несмотря на предательства, несмотря ни на что, окажись он в прошлом — повторил бы все свои действия без изменений.

Первый некромант чуть заметно улыбнулся.

— Хорошо, что тебя назвали в мою честь — мы очень похожи. Я тоже... тоже не изменил бы своего решения, будь у меня возможность делать выбор еще раз. Потому что есть вещи, избежать которых мы не можем, сколько бы ни старались. Их нужно сделать, а потом — столкнуться с последствиями принятых решений.

— И побороть их?

— Именно.

— Но ты не смог убить Мать Тишины, — напомнил Шахрион.

— Нет. Не забывай, что она — тварь, повелевающая смертью. Да, ее товарищи тоже любили человеческую плоть и кровь, но ни один из них не был в состоянии извлечь из нее столько энергии, сколько Мать. Десять лет после окончания войны и после того, как изувеченная Империя кое-как собиралась воедино я боролся с этой мерзостью, точно одержимый. Но все без толку! Она была очень сильна, и я проигрывал противоборство, но знал, что можно сделать... За века жизни я постиг истинные глубины магии смерти. Ни один некромант после меня не достиг и десятой доли той мощи, и ни один не достигнет. Ну, разве что, ты, если справишься с заданием.

Они вновь переместились, оказавшись на скальном выступе, с которого открывался вид на Черную Цитадель, и Шахрион понял, что сейчас наконец-то пойдет речь о самом главном.

— Так вот, — продолжал Первый некромант, любуясь башнями своего города, будто бы плавящимися в закатном мареве, — как я уже говорил, эта тварь оказалась слишком сильной. Я не мог ее победить, не мог убить, и принял тяжелое решение. Возможно, самое тяжелое в своей жизни... Я выбрал... Мне пришлось передать эту проблему по наследству — будущим поколениям.

— И что же ты сделал?

— Запечатал свое тело в специальной магической гробнице и заморил себя голодом и жаждой. О, как же долго я умирал! — его лицо исказилось от страшной муки. — Эта тварь прикладывала все усилия, лишь бы продлить существование бренной оболочки, но в конце концов она вынуждена была отступить...

— За Кромку?

— Да, за Кромку.

В этот миг император стал выглядеть очень, очень старым и Шахрион внутренне содрогнулся, представив, через какие муки тому пришлось пройти.

"Лежать, запертым, в каменном гробу, без возможности пошевелиться, не говоря уже про то, чтобы выбраться на свободу. Лежать и медленно умирать, ощущая, как уходит жизнь... Поистине страшная смерть".

— Моя агония растянулась на три года, но под конец она сдалась, истощив, пожалуй, большую часть своих сил. На это я и рассчитывал, — продолжал, меж тем, Шахрион Первый. — Тварь оборвала все связи и покинула тело буквально за миг до смерти... Вот только она не до конца осознала, сколь же сильно переплелись наши души за прошедшие века. Да, мое тело перестало существовать, но вот дух... Дух находился в полудреме, не способный покинуть мир и отправиться дальше.

Шахрион начал осознавать, что же именно сделал его великий предок и сколь велика была принесенная им жертва.

— Но как только Мать Тишины переходила из-за Кромки в наш мир, ты просыпался?

— Да, именно так. Усиление ее влияния на реальный мир пробуждало и меня — связанного с этой сущностью крепчайшими нитями, разорвать которые не сможет уже никто и ничто. И я начинал слать видения тем, кому не повезло стать новыми сосудами этой твари. Паштион Кровавый, и Гаршион Ужасный, Лирирон Безумный, теперь ты.

— Не очень много носителей, за тысячу-то лет.

— Естественно. На это и делался расчет. Я постарался вымарать любые упоминания обряда, приводящего существ, подобных Шестерым в наш мир и, замечу, изрядно преуспел в этом деле. Даже эльфы не сохранили ничего, кроме обрывков сведений, иначе, поверь мне, ни за что и никогда не позволили бы тебе провести ритуал. Пускай их зрящие играют с вероятностями, появление существ такого порядка, как наши боги, ломает любые — даже самые выверенные построения. Остроухие любят важничать и представлять себя этаким пупом земли, но на деле, они такие же глупцы, как и мы — люди.

— Уже не очень любят, — Шахрион позволил себе мстительную ухмылку. — Черный Огонь слегка остудил их пыл.

Первый некромант чуть заметно покачал головой.

— Времена идут, мы же ничуть не меняемся.

— Таков закон природы.

— Да, наверное, ты прав.

— Но почему ты загадывал мне загадки, открывая истину по кусочку? Для чего было ждать самого последнего момента? Почему не мог пригласить меня в гробницу раньше.

— Потому как любое действие рождает противодействие. Я связан с Матерью Тишины неразрывными нитями, но и она связана со мной. Она сумела найти некоторые лазейки в магических построениях и слегка изменила их. Как ты не мог рассказать о своем недуге окружающим, так и я не могу сразу же указать путь к своей гробнице. Она бы и вовсе отгородила меня от сознания жертв, если бы могла.

Сразу стало немного понятнее.

"Что ж, глупо было бы предполагать, будто Тень не станет бороться за свою жизнь".

— Владыка, скажи мне... — Шахрион решил озвучить следующий родившийся у него вопрос.

— Да?

— Почему ты решил передать эту проблему будущим поколениям? Неужели века действительно так ослабили Мать? Да, она не получает больше крови, но ведь ей молятся многие, очень многие.

— Правда? — в голосе древнего императора послышался сарказм, а на лице появилась улыбка. — Скажи мне, как много людей возносило ей молитвы в годы, предшествовавшие войне Реставрации?

Вопрос, откровенно говоря, был очевидным и то, что Шахрион сам не додумался до него, наводило императора на невеселые мысли. Судя по всему, годы, проведенные в борьбе с тварью, вытесняющей его собственную душу из тела, и правда притупили умственные способности императора.

— Ты знал, что Империя Тьмы падет?

— О нет, я не был в этом уверен, просто старался подготовиться ко всему. Полное исчезновение верующих в Мать было лишь вторым — запасным — планом, хотя, замечу, именно он в итоге практически и был осуществлен стараниями моих безалаберных потомков. Нет, я искренне надеялся, что за века, которые пройдут с момента ее ухода за Кромку, Мать ослабнет достаточно для того, чтобы очередной носитель закончил то, что начал я. Увы, но эти надежды оказались несбыточными. Все вы — один за другим — проваливались, становясь очередным сосудом.

— Но каждый из сосудов в итоге погибал.

— Конечно, как думаешь, почему?

Даже в нынешнем своем состоянии Шахрион нашел ответ буквально за несколько секунд.

— Мать набирала силу, но раз ты был связан с ней, то также становился могущественнее и каким-то образом убивал сошедших с ума императоров. Сам, или опосредованно.

— Именно.

— Могу ли я узнать, как именно?

— Конечно же нет!

"Справедливо", — подумал Шахрион. — "Если я стану очередным павшим в длинной цепочке неудач, мой предок должен будет иметь возможность справиться с этой проблемой".

Он вздохнул и задал, пожалуй, самый главный вопрос в своей жизни:

— Что я должен делать?

Мир иллюзий исчез, и Черный Властелин оказался посреди гробницы, скрытой в горах. Шахрион Первый снова превратился в живого мертвеца, весело скалящегося из открытого гроба.