|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 25.
Где-то, когда-то
Шахрион со стоном открыл глаза и огляделся. Темно, хоть глаз выколи. Где-то позади мерно капает вода.
Кап-кап-кап...
Тихо, умиротворяюще...
"Так, стоп"! — император резко сел и с удивлением коснулся головы. Та не болела.
Совсем.
Шахрион сглотнул и попытался вызвать огонек, и, о чудо, сила с легкостью отозвалась, затопив помещение неярким теплым светом.
Теперь получилось оглядеться, хотя, говоря начистоту, смотреть было особо и не на что: небольшая комната с саркофагом в центре и каменной дверью, прорубленной в стене.
Император сперва решил проверить дверь: потыкал ее, пнул, попытался дотянуться магией — безрезультатно. Как он и предполагал, та не поддавалась, а когда ее коснулись чары, на камнях проступили древние магические символы, которые в Империи Тьмы не использовали, наверное, лет пятьсот.
— Понятно, — проворчал он, в очередной раз поразившись легкости, затопившей сознание. Легкости, от которой хотелось петь и плясать.
"Только ощутив невыносимое страдание можно понять всю радость простых вещей", — подумал император. — "Интересно, а где Тень"?
Спутницы, которая — Шахрион был уверен — перед самым попаданием сюда взяла его тело под полный и окончательный контроль, ну, или оказалась в каком-то мгновении от этого. Он ощущал ее присутствия, будто находился в одном из видений. Правда, в последнее время даже там не удавалось скрыться от непрерывной головной боли.
"Ладно, неважно, перейдем к главному".
Император подошел к саркофагу.
Обычный гроб, без украшений, барельефов или надписей. Просто грубо обтесанный камень и тяжелая крышка сверху. Ничего больше.
Шахрион склонился над гробом и попытался сдвинуть крышку при помощи магии. Безрезультатно.
Вздохнув, император упер руки в шероховатую плиту и, напрягшись, толкнул от себя.
С душераздирающим скрипом та подалась и Черный Властелин, ободренный этим успехом, повторил свое усилие. Затем — еще раз и еще. Каждый раз крышка чуть-чуть сдвигалась назад, и каждый раз черная щель, мрак которой не разгонял даже свет магического фонаря, становилась все шире и шире.
Наконец, император поднатужился в последний раз, и, резко надавив на крышку, победил ту. С грохотом каменная плита рухнула на пол пещеры, и Шахрион узрел содержимое каменной могилы: труп высокого человека, облаченного в до боли знакомые черные доспехи. Под головой его лежал, ничуть не истлевший за века, черный плащ, кисти рук, держали рукоять длинного меча, самого красивого, что только Шахрион видел в своей жизни. Ни единого пятнышка ржавчины не было видно на превосходном лезвии шириной в половину ладони, ни следа дефекта или щербинки на режущей кромке, которая выглядела так, будто в состоянии справиться даже с камнем.
Само совершенство.
Непроизвольно Шахрион протянул руку к мечу, пытаясь разжать мумифицированные пальцы мертвеца, и в этот самый миг холодная, точно снег зимой рука, ухватила его за кисть, а труп открыл глаза, полыхающие безудержным алым светом.
Приветствую, император.
Голос, раздавшийся в его голове, был очень хорошо знаком Черному Властелину. Слишком хорошо.
— Приветствую, владыка, — прошептал он. — Не мог бы ты отпустить мою руку?
Конечно, прости. Но впредь, пожалуйста, не хватай то, что принадлежит мне
— Ты мертв, а покойники не властны над вещами.
Внутри головы послышался смех.
Мертв? Ну что ж, можно сказать и так. Но, тем не менее, я живее всех живых.
Холодные пальцы разжались и Шахрион смог отдернуть руку, а мертвец сел, положив меч на дно саркофага, огляделся и, видимо, оставшись довольным увиденным, оперся на каменные стенки, после чего — поднялся во весь свой немаленький рост и выбрался из гроба.
Несколько мгновений они — Черный Властелин и его далекий предок — смотрели друг на друга, после чего Шахрион Первый клацнул зубами.
Рад, что могу лицезреть тебя во плоти. Прошлый император не сумел добраться до гробницы.
— Безумец?
Он самый.
Повисло тягостное молчание, которое, наконец, прервал император.
— Владыка, пожалуйста, скажи, у меня есть шанс вытащить эту тварь из головы?
Шанс — есть. Не очень большой, но все же. Но для этого тебе придется убить бога. Последнего из оставшихся в живых.
Челюсть Шахриона медленно начала опускаться.
— Не хочешь же ты сказать, что Тень — это Мать Тишины? — прошептал он, ощущая, как ноги становятся ватными.
Как же сильно она ослабила твой разум... Не понять столь очевидной вещи можно лишь находясь под влиянием очень мощных чар.
Черный Властелин сглотнул.
— Расскажи мне все, молю, — попросил он.
Мертвец кивнул и подошел к стене, положив на ту ладонь. Открылась потайная дверь, ведущая в длинный тоннель.
Идем, — произнес он, первым ступая внутрь.
Шахрион, не тратя ни секунды, последовал за своим предком.
Некоторое время они двигались в полной темноте, затем вдалеке забрезжил слабый, едва различимый свет. С каждым шагом тот все разгорался, наполняя собой тоннель без стен, пола и потолка. Еще несколько шагов... и они оказались посреди равнины из самого первого видения.
Вместо мертвеца рядом с ним стоял высокий статный мужчина средних лет, одетый в черные, как ночь доспехи. Его роскошный плащ разевался на несуществующем ветру, а гордое, будто бы высеченное из мрамора лицо, до боли походило на десятки изображений, увековечивших великого предка.
Не было ни трупа, ни неясной клубящейся фигуры, закутанной во мрак. Лишь истинный Черный Властелин, тот, кто создал Империю Тьмы, поглотившую большую часть континента.
Шахрион Первый двинулся вперед, и Шахрион Третий пошел следом. И вновь его взору открывалось действо жертвоприношения.
— Когда все это началось, — заговорил, наконец, Шахрион Первый, — мы все были простыми кочевниками. Жили тем, что пасли скот, да путешествовали по равнине, которую теперь именуют Стоградьем. Во времена моей молодости на ней не было ни единого города.
Он невесело усмехнулся и уточнил:
— По крайней мере того, что вы назвали бы городом. Десяток деревень, обнесенных земляным валом и частоколом — вот и все, что можно было отыскать, да и то, для этого пришлось бы скакать несколько дней подряд...
Он задумчиво зажмурился, глядя на то, как два трясущихся юнца протягивают шестерым существам, призванным из-за Кромки, окровавленное тельце младенца.
— Но мы такие были не одни, как ты понимаешь. Множество иных общин занимались тем же самым.
— Вы проиграли войну? — спросил Шахрион.
— Войну? — в голосе императора древности появилась насмешка. — Никто никому не объявлял ее. Вся наша жизнь являлась одним сплошным сражением, не прекращающимся ни на секунду. Но — да — племя проигрывало, а значит, лучшее, что нас ждало — это быстрая смерть. Кочевникам, знаешь ли, рабы ни к чему. Их не прокормить.
— И тогда вы решились на это? — Шахрион указал на обряд.
— Да... — прошептал Шахрион Первый и повторил за потомком, — на это... В самом центре Стоградья есть одно место...
Он взмахнул рукой, видение исчезло, а равнина начала стремительно меняться: медленно вырос холм, затем подле него — эльфийская роща, которую сменила церковь, в свою очередь ставшая руинами.
И у Шахриона мурашки пошли по спине. Он узнал это место. Не хватало только многолучевой звезды, выложенной при помощи золотого песка, да двух фигур в балахонах черных и алых тонов.
— Узнал? — безмятежно поинтересовался древний император.
— Да, — одними губами прошептал Шахрион. — Именно здесь...
— Вы с личем произнесли Безымянное заклинание. В тот момент вы уже плясали под мелодию нашей богини. В этом месте граница между мирами истончена до предела, так всегда было и так всегда будет. Люди, да и не только они, издревле знали об этом, приносили здесь жертвы богам, общались с племенными духами, короче говоря, заглядывали в бездну. Но мы пошли дальше, о да. Отчаяние — это страшная сила, позволяющая творить такие глупости, на которые никогда не решился бы при иных обстоятельствах.
— Вы принесли жертву.
— Не просто жертву. Мы убили собственного первенца, нарушив все возможные и невозможные табу, потому как в этом месте издревле под страхом смерти было запрещено проливать кровь разумных.
— Почему?
— Кто знает. Полагаю, это правило оставил безымянный мудрец прошлого, сумевший заглянуть за Кромку и разглядеть во тьме очертания чудовищ. Разве это важно?
— Не думаю.
— Верно. Кровь была пролита, и она привлекла несколько... сущностей, назовем их так. Существа эти отличались невероятным могуществом, но были совершенно чужды нашему миру. И все же, они пришли. Пришли и поделились со смертными своей силой.
— Не бесплатно?
— Конечно же, — ухмыльнулся император, и в это самое время долина поплыла, подернулась дымкой и стала меняться.
Спустя несколько секунд Шахрион узнал второе свое видение — штурм крепости.
— Мы склонились пред ними и назвали богами. Эти твари — Шестеро, — продолжал император древности. — Как видишь, мы с женой, а также — четверо сильнейших избранных — получили магические силы, но не только. Помимо обретения дара мы все были отмечены шестеркой.
И вновь повторялись картины штурма, однако на сей раз за ними последовало нечто иное, то, чего раньше Шахрион не видел: победители начали выводили пленных воинов за пределы стен и ставили тех на колени.
— Первое время мы просто радовались, — продолжал император, — но затем настало время платить. За обретенное могущество нас обязали даровать жертвы. И мы их даровали.
Шестеро начали ходить перед пленными и что-то шептать им в уши. Кто-то — кивал, и тогда его оставляли в покое, кто-то — нет, и их судьба решалась тут же — людей, ответивших отказом, тотчас же выволакивали вперед и рубили им головы.
— Как видишь, в те времена нашим богам не требовались ни храмы, ни жрецы. Они обходились прямыми жертвоприношениями, не особо заботясь о наличии посредников. Думаю, мне не нужно тебе объяснять, сколь много энергии можно извлечь из жертвенной крови.
— Из боли мучимых до смерти можно получить куда как больше.
Шахрион Первый кивнул, и они оказались посреди безумного ночного празднества.
— Мучимых так вот?
— Да.
— Что ж, ты прав, так — куда больше. Но это, — древний император обвел рукой кошмарную мистерию, — случилось куда позже. Примерно спустя сотню лет после прихода Шестерых в этот мир. Мы тогда железной рукой объединили все людские племена на части земель нынешней Исиринатии, южной Радении, Империи Тьмы и даже — части Прегиштании, после чего — уперлись во владения орков и эльфов, в страну дварфов. Тогда все они были в расцвете сил, а потому война вышла долгой и кровавой. К этому моменту наши боги уже прочно укоренились в мире, но в первые годы своей жизни... — он зажмурился и вновь изменил видение, вернув образ казни пленников... — им просто хотелось как-то выжить, а потому мы не мудрствовали и рубили головы.
— Стало быть, аппетит наших богов, — эти слова давались Шахриону все еще с некоторым трудом, — рос во время еды?
— О да! Чем больше людей им поклонялось, тем большего они жаждали. За две сотни лет, прошедших с момента призыва, мы извели десятки, если не сотни тысяч душ. Алтари Шестерки алели от крови, им поклонялись миллионы, но этим тварям всегда было мало! Они — ненасытные чудовища — желали новых верующих, новой крови, новых страданий. Ритуалы становились все изощренней, пытки — все кошмарней, мучения — все продолжительней.
Видение опять сменилось. На сей раз вниманию Шахриона предстал огромный город, выстроенный посреди равнины, окруженной милями и милями полей, садов и пастбищ. Стены его — старого типа, какие не возводились уже сотни лет, возвышались на добрых двадцать футов над землей, а количество квадратных башен, поражало воображение.
— Где мы?
— Над Сумрачным Городом.
Шахрион напряг память и сумел вспомнить название древней столицы Империи Тьмы, существовавшей в столь незапамятные времена, что не сохранилось даже сведений о том, где она вообще находилась.
— Он был выстроен в Стоградье?
— Конечно, а где же еще? Когда мы объединили все кочевые племена и захватили ряд городов-государств, то согнали сюда всех мастеров, которых сумели. А сотни тысяч рабов принялись добывать мрамор и гранит в Горах Ужаса. Четыре десятка лет работы, неисчислимое число умерших, и величайший город тех времен вырос в чистом поле. Затем, в течении последующих ста лет, имперский тракт соединил его с восточной и западной оконечностями государства. Хотели построить еще один такой — с севера на юг, но не успели. Впрочем, об этом я поведаю тебе чуть позже, идем.
Они наблюдали за городом как бы с высоты птичьего полета, а затем начали спускаться, оказавшись, наконец, на главной площади, где возвышался колоссальных размеров храм. Могучее тяжеловесное здание, опиравшееся на массивные мраморные колонны, покоилось на фундаменте такой высоты, что для того, чтобы подняться к позолоченным воротам, следовало преодолеть три десятка ступеней.
И по этим-то ступеням текла людская река. Тысячи, многие тысячи одетых в праздничные тоги людей поднимались по ступеням к храму.
Шахрион Первый, двигаясь прямо сквозь людей, которые, естественно, были лишь тенями древности, провел своего тезку внутрь, туда, где размещался огромный зал, заполненный так, что яблоку негде упасть. Лишь в самой дальней его части, там, где возвышались шесть громадных статуй, отлитых из чистого золота, было просторно. Там уже все было готово для жертвоприношения, там же разместились и шесть хорошо уже известных императору фигур.
Все они были облачены в красивые одежды и каждый держал в руках пыточные инструменты.
Вот многоголосое пение вознеслось к сводам крыши, отразилось от них, наполняя храм гулом многотысячного хора, и стражники ввели первых жертв — двух орков, трех людей и одного эльфа.
Сноровисто и деловито они растянули пленных на дыбах, установленных подле каждой из статуй, и принялись за работу.
Даже Шахриону стало не по себе от того, что вытворяли с жертвами. Ни молитвы, ни пение не в состоянии было заглушить их невыносимо громкие вопли. И даже закрыв глаза Черный Властелин видел потоки силы, формирующиеся над статуями и втягивающиеся... Куда?
Шахрион прищурился.
Нет, не в статуи, в людей! В шестерых правителей!
Осознание этой мысли заставило императора пораженно застыть.
— Понял, наконец? — усмехнулся Шахрион Первый. — Даже удивительно, что так долго приходил к этой мысли. Не спросил, каким это образом нам удавалось править сотни лет, как контролировали огромную страну, почему не воевали друг с другом...
Черный Властелин сглотнул.
— Они... боги, — и все-таки это слово давалось ему тяжело, — овладели вашими телами?
— Да, — коротко отозвался Шахрион Первый. — правда, не совсем так, как ты представляешь себе это. — Это был очень долгий и медленный процесс, ведь тварям было весьма непросто укорениться в материальном мире. Более того, далеко не каждый носитель дара был в состоянии стать сосудом. А потому, они не торопились, медленно, но верно, сливая свою сущность с душой пускай и могучего, но смертного. Они заменяли наши мысли, они исправляли наши поступки, они влияли на наше поведение. Делалось все столь мастерски, что нам казалось, будто все, что происходит, делается нами же, причем — исключительно по доброй воле.
— Но ты прозрел?
— Я — да. Моя воля оказалась слишком сильной, а потому то, что мы именуем Матерью Тишины, не смогло полностью добиться своей цели и спустя где-то две с половиной сотни лет после призыва я начал замечать странности. А потом — понял, что происходит.
— И что же случилось после?
— Вот это!
Шахрион Первый щелкнул пальцами и праздничное жертвоприношение во славу тварей из-за границы мира растаяло. Они все еще находились в храме, вот только пол его по щиколотку заливала кровь, а жадное пламя вздымалось под самый потолок, напрочь игнорируя тот факт, что колонны, вообще-то, изготовлены из мрамора.
Шесть золотых изваяний были разбиты на осколки, и весь, буквально весь храм устилали иссеченные на куски тела.
Древний император, не говоря ни слова, покинул храм и Шахрион последовал за ним. Его предок остановился на ступенях, и произнес:
— Смотри.
И Черный Властелин смотрел...
Город горел, пламя вздымалось, наверное, едва ли не над каждым вторым домом, осыпая снопами искр сражавшихся людей. Воины в кожаных доспехах и кольчугах схлестнулись с облаченными в черное легионерами, чьи щиты были изукрашены до боли знакомым Шахриону гербом — черным вороном, раскинувшим свои крылья.
И каждый — каждый из этих воинов являлся живым мертвецом, причем — высшим. Такого количества рыцарей смерти Черный Властелин еще никогда не видел, и, судя по всему, те, кто с ними сражался — тоже.
Вопли, грохот битвы и ревущее пламя создавали непередаваемую какофонию ночного кошмара, в который погрузилось воспаленное тяжким недугом сознание. Но увы, этот кошмар и не думал кончаться. Прямо на глазах Шахриона десяток воинов в черном повалили статую Отца, установленную на площади, после чего принялись лупить по ней кирками, разбивая на куски. Им наперерез тотчас же устремились завывающие нечто нечленораздельное люди, вооруженные кто чем попало.
— Фанатики, проклинающие предателей своих божеств, — в голосе императора послышалось ничем не скрываемое презрение. — Когда я понял, чем на самом деле являются мои благодетели, было еще не поздно. Лайрион — мой кровный брат и маг воды, и Ниссеонна — моя жена и первая чародейка света — все еще сопротивлялись, я сумел открыть им глаза на происходящее, и мы решили ударить, пока не стало слишком поздно. В первую очередь, нужно было лишить Шестерку последователей.
— И поэтому ты уничтожил собственную столицу?
— Да. Здесь было больше всего храмов и жрецов. Здесь приносилось больше всего жертв и возносилось больше всего молитв. Здесь они черпали силу. Я лишил их этого, а затем...
Горящий город истаял, сменившись бескрайней равниной, до краев заполненной войсками.
Такого количества солдат Шахрион не видел никогда в жизни. Десятки, сотни тысяч воинов сошлись в яростном сражении. Магические всполохи то тут, то там слизывали своими языками целые тысячи в полном вооружении. А в самом центре, окружённые грудами мертвых тел, сошлись двое: воин в черной броне и мужчина, за чьей спиной развевался алый плащ, а в руках пламенел меч, сотканный из языков огня.
Миг, сражение двух полководцев приблизилось и Шахрион смог наблюдать самую его кульминацию. Мужчина в алом атаковал своего противника с поразительной скоростью, обрушив на того столп огня шириной в добрый десяток футов. Маг в черном укрылся за щитом, сотканным из ночного мрака, бросив, однако же, в своего врага сразу два костяных копья невероятных размеров.
— Мы тогда еще не умели смешивать стихии, — с некоторой ноткой зависти в голосе признался Шахрион Первый, — а потому каждый бился только своей магией.
Пламя иссякло и черный щит превратился в громадных размеров косу, которая снизу-вверх рубанула мужчину. Тот выставил вперед свой пламенный меч, но его враг только и ждал этого — он вытянул вперед левую руку, сжал ее в кулак, и из-под земли огненного мага вытянулись теневые копья, которые, пробив защиту чародея, пронзили того во множестве мест.
Маг в черном в ту же секунду сократил дистанцию и снес своему врагу голову, после чего обрушил кошмарной силы магический удар на его душу, разрывая ту в клочья.
— Я одного за другим убил трех своих товарищей. Убил трех богов, — проговорил Шахрион Первый и поле боя заволок туман, а в следующую секунду на том месте, где сошлись громадные армии, не осталось ничего, кроме чахлой осенней травки, примятой мерзко моросящим дождем.
— Как это... убил трех богов? — прошептал Шахрион.
— Эти твари бестелесны, именно поэтому, главная их цель — обрести материальную оболочку, — охотно пояснил его собеседник. — Вот только, когда это происходит, они лишаются своего главного оружия — неуязвимости. Я не просто снес Таршиану голову, но, как ты видел, уничтожил его душу и душу того монстра, что именуется теперь Братом Пламени. Нет, не душу. Само это существо! Разорвал в клочья, без единого шанса на воскрешение. И так — трижды.
— А что потом?
— Потом Лайрион и Ниссеонна сдались и мне пришлось воевать уже с ними.
Мгновение, и они оказались в Лесу Смерти, а события, разворачивающиеся здесь, повторяли одно из последних видений Шахриона.
— Эта война была самой тяжелой, причем не только потому, что Ниссеонна владела магией Отца Света, буквально предназначенной для борьбы с некромантией, но также и оттого, что я к тому времени уже изрядно сдал. Барьеры моей воли за шесть десятков лет непрерывной резни со своими бывшими единомышленниками истончились и Мать Тишины начала брать верх.
Местность вновь сменилась, они оказались у подножия достраиваемой крепости, в которой сразу же можно было узнать Черную Цитадель, а точнее — ее центральную часть. Кольцо стен, во времена Шахриона опоясывавшее Древний город, также поднималось, но было оно еще очень далеко от завершения.
— Когда война практически зашла в тупик, — продолжил Шахрион Первый, — я обратил внимание на эти места. Горы Ужаса — бескрайние и непроходимые, Лес Смерти — издревле населенный опаснейшими существами, разрываемый на части болотами, готовый скрыть любые секреты. Я понял, что это — мой шанс на победу.
И вновь Шахрион увидел картину, показанную ему ранее — лесное сражение, в котором сошлись два чародея невиданной силы: мужчина в черном, и женщина в белом. И снова, как и в прошлый раз, мужчина победил, убив свою бывшую супругу, после чего — все также — отрубил ей голову и — обрушил на тело Черное Пламя.
— Я победил, — без капли радости в голосе произнес Шахрион Первый. — Уничтожил пять богов. Осталась шестая. Мать Тишины.
— Можно вопрос? — проговорил вдруг Черный Властелин.
— Да, слушаю.
— А почему Отец завладел твоей женой, а Мать — пыталась вселиться в тебя, но не наоборот.
Древний император усмехнулся, и в усмешке его скрывалась боль.
— Этим существам неведомо понятие пола. Они бестелесны. Мужчина, женщина — все едино. Главное, чтобы носитель был способен пережить вселение и имел предрасположенность именно к их стихии.
— И в одном племени нашлось сразу шесть таких носителей? — с сомнением в голосе уточнил Черный Властелин.
Его предок пожал плечами.
— Иногда чудеса случаются... Не знаю даже, возможно лучше, чтобы этого не происходило. Наверное, это было предначертано судьбой, а может, эти твари столь сильно хотели выбраться в наш мир, что подготовили все происходящее — времени у них в избытке, а терпеть они умеют лучше многих. Какая, впрочем, разница. Факт остается фактом — в полуразбитом племени кочевников нашлись сразу шестеро смертных, готовых принять в свои тела сущности из-за Кромки, и двое из них оказались достаточно глупы и отчаянны, чтобы принести в жертву собственного ребенка.
— Прошу извинить меня.
— Тебе не за что извиняться, мы поступили так, как должны были. Ты ведь сделал так же, не правда ли?
Шахрион кивнул. В одном он был точно уверен — несмотря на все свои муки, несмотря на кошмарные жертвы, которые пришлось принести, несмотря на всю ту кровь, что по его приказу пролили, несмотря на предательства, несмотря ни на что, окажись он в прошлом — повторил бы все свои действия без изменений.
Первый некромант чуть заметно улыбнулся.
— Хорошо, что тебя назвали в мою честь — мы очень похожи. Я тоже... тоже не изменил бы своего решения, будь у меня возможность делать выбор еще раз. Потому что есть вещи, избежать которых мы не можем, сколько бы ни старались. Их нужно сделать, а потом — столкнуться с последствиями принятых решений.
— И побороть их?
— Именно.
— Но ты не смог убить Мать Тишины, — напомнил Шахрион.
— Нет. Не забывай, что она — тварь, повелевающая смертью. Да, ее товарищи тоже любили человеческую плоть и кровь, но ни один из них не был в состоянии извлечь из нее столько энергии, сколько Мать. Десять лет после окончания войны и после того, как изувеченная Империя кое-как собиралась воедино я боролся с этой мерзостью, точно одержимый. Но все без толку! Она была очень сильна, и я проигрывал противоборство, но знал, что можно сделать... За века жизни я постиг истинные глубины магии смерти. Ни один некромант после меня не достиг и десятой доли той мощи, и ни один не достигнет. Ну, разве что, ты, если справишься с заданием.
Они вновь переместились, оказавшись на скальном выступе, с которого открывался вид на Черную Цитадель, и Шахрион понял, что сейчас наконец-то пойдет речь о самом главном.
— Так вот, — продолжал Первый некромант, любуясь башнями своего города, будто бы плавящимися в закатном мареве, — как я уже говорил, эта тварь оказалась слишком сильной. Я не мог ее победить, не мог убить, и принял тяжелое решение. Возможно, самое тяжелое в своей жизни... Я выбрал... Мне пришлось передать эту проблему по наследству — будущим поколениям.
— И что же ты сделал?
— Запечатал свое тело в специальной магической гробнице и заморил себя голодом и жаждой. О, как же долго я умирал! — его лицо исказилось от страшной муки. — Эта тварь прикладывала все усилия, лишь бы продлить существование бренной оболочки, но в конце концов она вынуждена была отступить...
— За Кромку?
— Да, за Кромку.
В этот миг император стал выглядеть очень, очень старым и Шахрион внутренне содрогнулся, представив, через какие муки тому пришлось пройти.
"Лежать, запертым, в каменном гробу, без возможности пошевелиться, не говоря уже про то, чтобы выбраться на свободу. Лежать и медленно умирать, ощущая, как уходит жизнь... Поистине страшная смерть".
— Моя агония растянулась на три года, но под конец она сдалась, истощив, пожалуй, большую часть своих сил. На это я и рассчитывал, — продолжал, меж тем, Шахрион Первый. — Тварь оборвала все связи и покинула тело буквально за миг до смерти... Вот только она не до конца осознала, сколь же сильно переплелись наши души за прошедшие века. Да, мое тело перестало существовать, но вот дух... Дух находился в полудреме, не способный покинуть мир и отправиться дальше.
Шахрион начал осознавать, что же именно сделал его великий предок и сколь велика была принесенная им жертва.
— Но как только Мать Тишины переходила из-за Кромки в наш мир, ты просыпался?
— Да, именно так. Усиление ее влияния на реальный мир пробуждало и меня — связанного с этой сущностью крепчайшими нитями, разорвать которые не сможет уже никто и ничто. И я начинал слать видения тем, кому не повезло стать новыми сосудами этой твари. Паштион Кровавый, и Гаршион Ужасный, Лирирон Безумный, теперь ты.
— Не очень много носителей, за тысячу-то лет.
— Естественно. На это и делался расчет. Я постарался вымарать любые упоминания обряда, приводящего существ, подобных Шестерым в наш мир и, замечу, изрядно преуспел в этом деле. Даже эльфы не сохранили ничего, кроме обрывков сведений, иначе, поверь мне, ни за что и никогда не позволили бы тебе провести ритуал. Пускай их зрящие играют с вероятностями, появление существ такого порядка, как наши боги, ломает любые — даже самые выверенные построения. Остроухие любят важничать и представлять себя этаким пупом земли, но на деле, они такие же глупцы, как и мы — люди.
— Уже не очень любят, — Шахрион позволил себе мстительную ухмылку. — Черный Огонь слегка остудил их пыл.
Первый некромант чуть заметно покачал головой.
— Времена идут, мы же ничуть не меняемся.
— Таков закон природы.
— Да, наверное, ты прав.
— Но почему ты загадывал мне загадки, открывая истину по кусочку? Для чего было ждать самого последнего момента? Почему не мог пригласить меня в гробницу раньше.
— Потому как любое действие рождает противодействие. Я связан с Матерью Тишины неразрывными нитями, но и она связана со мной. Она сумела найти некоторые лазейки в магических построениях и слегка изменила их. Как ты не мог рассказать о своем недуге окружающим, так и я не могу сразу же указать путь к своей гробнице. Она бы и вовсе отгородила меня от сознания жертв, если бы могла.
Сразу стало немного понятнее.
"Что ж, глупо было бы предполагать, будто Тень не станет бороться за свою жизнь".
— Владыка, скажи мне... — Шахрион решил озвучить следующий родившийся у него вопрос.
— Да?
— Почему ты решил передать эту проблему будущим поколениям? Неужели века действительно так ослабили Мать? Да, она не получает больше крови, но ведь ей молятся многие, очень многие.
— Правда? — в голосе древнего императора послышался сарказм, а на лице появилась улыбка. — Скажи мне, как много людей возносило ей молитвы в годы, предшествовавшие войне Реставрации?
Вопрос, откровенно говоря, был очевидным и то, что Шахрион сам не додумался до него, наводило императора на невеселые мысли. Судя по всему, годы, проведенные в борьбе с тварью, вытесняющей его собственную душу из тела, и правда притупили умственные способности императора.
— Ты знал, что Империя Тьмы падет?
— О нет, я не был в этом уверен, просто старался подготовиться ко всему. Полное исчезновение верующих в Мать было лишь вторым — запасным — планом, хотя, замечу, именно он в итоге практически и был осуществлен стараниями моих безалаберных потомков. Нет, я искренне надеялся, что за века, которые пройдут с момента ее ухода за Кромку, Мать ослабнет достаточно для того, чтобы очередной носитель закончил то, что начал я. Увы, но эти надежды оказались несбыточными. Все вы — один за другим — проваливались, становясь очередным сосудом.
— Но каждый из сосудов в итоге погибал.
— Конечно, как думаешь, почему?
Даже в нынешнем своем состоянии Шахрион нашел ответ буквально за несколько секунд.
— Мать набирала силу, но раз ты был связан с ней, то также становился могущественнее и каким-то образом убивал сошедших с ума императоров. Сам, или опосредованно.
— Именно.
— Могу ли я узнать, как именно?
— Конечно же нет!
"Справедливо", — подумал Шахрион. — "Если я стану очередным павшим в длинной цепочке неудач, мой предок должен будет иметь возможность справиться с этой проблемой".
Он вздохнул и задал, пожалуй, самый главный вопрос в своей жизни:
— Что я должен делать?
Мир иллюзий исчез, и Черный Властелин оказался посреди гробницы, скрытой в горах. Шахрион Первый снова превратился в живого мертвеца, весело скалящегося из открытого гроба.
Ответ очевиден, о мой потомок. Ты должен завершить начатое. Ты должен освободить нас всех. Ты должен убить последнее божество этого мира. И я расскажу тебе, как это сделать. Есть три способа. Первый — повторить мою жертву. Замуруй себя в гробнице и умри. Если все пойдет, как надо, Мать еще долгие века не сможет подготовить новый сосуд и окончательно ослабеет, а мы с тобой сумеем-таки превозмочь ее магию, когда кто-нибудь использует Безымянное заклинание в следующий раз.
— Если честно, этого хотелось бы избежать.
Мне тоже, поэтому основным вариантом будет второй.
— Какой же?
Я накопил достаточно сил для того, чтобы поставить мощный ментальный блок и особую ловушку. Мать Тишины не сможет взять тело под контроль, а тебе придется отправиться в Стоградье, туда, где все начиналось, и принести жертву, чтобы убить эту тварь.
— Какую жертву?
Себя.
Шахрион напряженно думал, но ничего путного не получалось. Слова предка звучали бессмысленным бредом.
Не понимаешь?
— Нет, — честно признался он.
Я поясню. Сейчас ваша с Матерью связь — максимальна, а это значит, что тебе будет легко проникнуть в ее мир и сразиться там с нею. И — предвосхищая твой вопрос — нет, вы отправитесь не за Кромку, противостояние будет идти, скорее, в твоей голове.
— Ментальный бой?
Не совсем. Ты будешь пользоваться магией, но одновременно с этим важную роль будет играть сила воли... Это сложно понять и принять, нужно просто помнить. Тварь нематериальна, но одновременно с этим она находится в нашем — вещественном — мире. А значит, у нее имеется что-то вроде убежища. И жертвоприношение — единственный способ открыть в него дверь. По крайней мере, я не знаю иных вариантов.
— Но разве я не умру, принеся себя в жертву?
Не совсем. Не до конца. Смотри.
И в голову Шахриона полились образы, детально описывающие то, что он должен будет сделать.
— Общий принцип я понял, — кивнул император. — Но у нас еще остается третий способ борьбы, верно?
Да, но это — крайний случай. Если по каким-то причинам мои барьеры развалятся, или ты просто не успеешь в Стоградье к нужному сроку, придется действовать радикальнее. Тоже понадобится жертва, но иная. Такая же, как та, что принес я в свое время.
В глазах у Шахриона потемнело, а ноги подкосились.
— Но ведь...
Да, придется пронзить не одно, а два сердца. Это — нравится Тени или нет — откроет путь к ней. Но, думаю, мне не надо объяснять, что случится, если ты проиграешь?
— Не нужно. Я постараюсь успеть.
Это будет лучше всего. Тогда даже в случае неудачи, умрешь лишь ты. А теперь...
Ладонь мертвеца легла на лоб Шахриона. Несколько секунд первый некромант стоял неподвижно, затем — опустил руку.
Вот и все.
— Не чувствую изменений.
Ощутишь их, когда выйдешь отсюда. А теперь — торопись, времени очень мало — не больше двух суток.
— Спасибо, владыка, — поблагодарил он, — я не подведу.
Ответом императору был лишь тихий, похожий на шелест или журчание далекой воды голос.
Надеюсь на это. А теперь — торопись.
Светильники погасли, комната закружилась, и Шахрион кулем рухнул на пол, теряя сознание в полете.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
