"Колобок" представляет

— Черт! — Рыжик с трудом выгрузился из кресла и со стоном схватился за край стола, — И почему мне все время так везет, хотел бы я знать?

Ночь. Подходящее время для свершения темных дел.

Кто-то в темноте пытается пройти по неосвещенной лестнице, а кто-то уже подставил ему ножку. Кто-то считает овечек, возникающих из черноты, подобно клочкам аптекарской ваты. Где-то все кошки стремительно-серы, а где-то спят люди, чьи лица сливаются с ночью. Где-то темноту разрывают всполохи грозы, а где-то ее пронизывают красные дорожки трассирующих пуль. Кто-то рыдает над ночным показом сериала "про любовь", а кто-то смеется своим снам.

Вдоль выщербленных стен домов крадутся три зевающие тени. От них исходит шелест бумаги и резкий аммиачный запах клея "ПВА"

— Ужас, просто ужас — зевая, сказала Ленуся, — никогда и представить не могла, что буду ночью рекламы развешивать.

Катя, глядя на нее, тоже зевнула, и протянула к ней руки с очередным листком.

— Спать хочешь, что ли? — спросила она, и, снова зевнув, добавила, — а я так совсем не хочу. Давай свой вонючий клей. Мажь.

Мадина молча прыгала с ноги на ногу. Когда листовка была наклеена, она достала из пакета тряпку и разгладила морщины на бумаге.

— Все-таки мне кажется, что 400% годовых — это многовато, — критически сказала Ленуся.

— Мы же их выплачивать не собираемся, — пожала плечами Мадина.

— А телевидение привлекать будем? — осведомилась Катя.

— Пока листовками обойдемся, а там посмотрим. Сколько их осталось?

— Две, — доложила Катя.

— О-о! Да мы гиганты. Пристроить полтысячи объявлений за ночь! У нас, в районе наверное и домов столько не наберется.

Ленуся Динкиных восторгов не разделяла. Ее неотступно сверлила мысль о преступности всего происходящего, и совесть грызла так, что казалась чем-то материальным.

— Свинством мы занимаемся, — сказала она, обхватив себя руками, — может к нам придет старушенция, "гробовые" деньги отдаст, а мы ее кинем.

— Да, фиговато, — согласилась Катя.

Поглядев на них пару секунд, Мадина вызверилась и прямо посреди улицы встала в позу:

— Ишь, — фыркнула она, — Им, значит, не по себе. А вот без зарплаты сидеть им по себе! И терпеть, когда тебя любой чиновник морально раком ставит — им тоже по себе! Да что я распинаюсь, сколько раз на эту тему говорили... Девки, не соплитесь, все будет хорошо! Сейчас идем домой, спим до обеда, а потом жрем лапшу и предаемся мыслям о счастливом будущем за границей. Ну!?

Девчонки стояли понурившись. Им было стыдно и перед гипотетической бабушкой с "гробовыми" и перед вполне реальной Мадиной.

— Ладно, — произнесла, наконец, Катя, — поезд все — равно ушел. Ну, конечно, если кто-нибудь хочет пройти по всему городу опять, и все назад ободрать... Только до утра, пока люди не проснулись...

— А не пошла бы ты...

— Сейчас все пойдем, — сказала Мадина, — в светлое будущее. Давайте эти гадкие бумажки.

Полдень того же дня. Офис компании "Гималаи — discaunt". Тяжелый стол из дуба. На стенах — репродукции современных художников. Пол покрыт древним ковром, остатками пиршества моли. Что характерно, по краям ковер выглядит вполне презентабельно, ну а середину как могли, прикрыли тем самым столом и креслами, удобными совсем по-домашнему. Дверь в одну из смежных комнат приоткрыта, из — за нее слышно попискивание компьютерной игры. Широкая деревянная лестница ведет наверх, на второй этаж.

Дверь в офис снабжена колокольчиком, который мелодично звякает когда кто-то приходит.

За столом сидит Мадина и пилит ногти над пепельницей. Рядом с ее локтем — кипа бланков, которые Рыжик любезно отпечатал на своем принтере. В изящном черном бюваре стоят толстые белые авторучки, каждая из которых прикреплена к бювару литым, похожим на телефонный, проводом. Напротив Мадины, почти у самого входа, на тумбе водружен телевизор.

Со стороны улицы стоит яркий рекламный щит с изображением довольного жизнью альпиниста на вершине горы и надписью: "Компания "Гималаи — discaunt", самый высокий процент годовых!"

Та же надпись красуется над входной дверью. Над самой дверью помещена табличка с указанием часов работы компании.

Мадина одета в агрессивно-красное платье с ослепительно-белым воротничком, которое заканчивается у ее безупречно-круглых коленок, обтянутых скромно-коричневыми но блестящими колготками. Гладко зачесанные волосы уложены на затылке в композицию "унесенные ветром", то есть, стянуты в хвост, а пряди волос, при помощи лака искусно растрепаны. В целом, у стороннего человека, вид Мадины навевал мысли о больших деньгах и навязчивую идею о принадлежности мадины к интерьеру, а соответственно, о ее неодушевленности.

В верхнем ящике стола лежит шпаргалка, составленная гением убеждения, филологом Катей. Первое время Мадина держала ее под стеклом на столе, и зубрила как конспекты по экономике.

Еще Катя составила текст для Рыжика, который неожиданно легко согласился исполнять роль директора фирмы. В его обязанности входило: появляться в офисе по требованию клиента и, ожесточенно улыбаясь, разъяснять те или иные аспекты прав и обязанностей фирмы и клиента. Для этой цели в компьютеризированном чулане Рыжика висел черный костюм-тройка.

Во всех верхних комнатах были установлены динамики, подключенные к общему магнитофону.

Едва к офису приближался посетитель, Ленуся, следящая за крыльцом из окна, подавала сигнал, магнитофон включался, и по всему дому распространялась неповторимая атмосфера деловых отношений. Запись была идеей самой Ленуси. Иногда ее непроходимо-честную голову посещали преступно-талантливые идеи, и она не скрывала их от компаньонов, не забывая посетовать, как низко она пала. Оригинал этой смеси звуков можно было слышать в любой конторе. Посетитель "Гималаев" сразу начинал верить, что здесь занимаются не игрой в бирюльки: изо всех комнат доносился несмолкающий стук пишущих машинок, телефонные звонки, надрывные крики: "Что? Я вас плохо слышу! Поставка должна быть выполнена именно в эти сроки!" и пчелиный гул голосов работающих. Иногда двери кабинетов открывались, оттуда выходили строго одетые девушки (Ленуся или Катя) с озабоченными лицами. В их руках кипы бумаг, таскаемые с этажа на этаж и из комнаты в комнату, выглядели как-то особенно убедительно.

Все работники "Гималаев" обращались с клиентами отменно вежливо и предупредительно, и благодаря этому капитал фирмы, с начала ее открытия, увеличился почти в семь раз.

Начальную сумму обеспечила Мадина, которая продала свою квартиру и отцовский гараж, где догнивал старый "ИЖ — Юпитер". Катя внесла свой пай, продав пару десятков счетчиков, выданных ей на последнем месте работы вместо зарплаты за полгода. Ленуся на продажу ничего не нашла, предложив взамен свою помощь в приготовлении завтраков, обедов и ужинов для всей честной компании.

Пока она готовила, к окну прилипала Катя.

Ленуся стряпала без особой охоты и внимания, рассеянно расхаживая по кухне 10 на 12 и хлопая дверцей холодильника. В ее душе угасали последние искры совести с каждой новой вещью, на которую она могла раньше только любоваться или не думать о ней вовсе. Она сменила тяжелые очки на цветные контактные линзы, состригла в парикмахерской всю "химию", сменив ее на задорную короткую прическу, загорела в солярии сильнее, чем любым летом, проведенным на даче. Ушли в прошлое латанные сапоги, доставшиеся от старшей сестры, и тесное пальтишко, продуваемое всеми ветрами.

Катя смотрела на все эти акции по преображению скептически, но помалкивала. Сама же согласилась перелезть из страшных джинсов в деловой костюм лишь под давлением Мадины, подкрасить глаза и "поднять" волосы чтобы отстать от Ленуси, а вообще она хотела парусно-моторную яхту, а все австралийские купальники могли катиться к дьяволу и не возвращаться. Но по общему согласию все крупные покупки были отложены "на потом", чтобы поспешное бегство не отягощали тяжелые контейнеры с воплощенными мечтами.

Ленусю оскорбляло поведение Рыжика, который жрал — именно жрал! ее кулинарные изыски безо всякого выражения на лице, роняя крошки на пол и штаны. Однажды она, ради интереса, полила его макароны шампунем, пока он пускал розовые слюни под шлемом виртуальной реальности и радостно махал граблями в воображаемом мире. Рыжик нащупал тарелку и, не прерывая игры, съел все, после чего из под шлема пошла обильная пена. На следующий день, правда, Рыжик жаловался на странный вкус зубной пасты, но, подумав, сказал, что чувствует этот вкус уже с утра.

Катя злилась на Рыжика по-другому поводу — а именно, его склонности к стремительному отупению в результате беспрерывных игр. В ее мыслях представали чарующие картины перевоспитания Рыжика, которое должно было начаться с публичного уничтожения "системы" и дискет с играми.

Однако, время от времени Рыжик все же прерывал свои потусторонние метания чтобы покрутить педали тренажера, благодаря чему его мускулатура обладала заметной рельефностью, аппетитно проступая из под одежды.

Отношения Рыжика и Мадины строились на взаимных, презрительных взглядах, но почему они испытывали друг к другу такую пламенную ненависть, ни Катя, ни Ленуся, не знали.

... Спустя восемь месяцев после открытия фирма "Гималаи — "discaunt" все еще существовала.

В тот знаменательный день в приемной сидела экспансивная Катя и, раскачиваясь на стуле, одновременно ела ручку "Паркер" и разглядывала свои туфли. Раздалось звяканье колокольчика, и Катя мгновенно приняла вид, соответствующий имиджу деловой женщины: растопырила глаза и губы.

Вошедший не обрадовал ее своим появлением. Катина улыбка исчезла — да и зачем изображать безумную радость перед потертым стариканом, в кармане которого наверняка лишь замызганные монетки, а на голове вши.

Старик, напротив, излучал флюиды добра и готовности к взаимопониманию, то есть скалился как Буратино. Он был весь какой-то несуразный, нескладный, черное пальто топырилось на спине, образовывало выпуклости неясного происхождения на боках и животе. Мятые серые брюки и мешок от пылесоса вместо шляпы чудесно гармонировали с расшлепанными ботинками.

Черный Кусака, Рыжиков кот, метнулся к старику и у его ног зашипел, изогнувшись мостом. Старик вежливо отодвинул кота клюкой и придыхая, наваливаясь на свою подпорку, примерно через полгода, добрался до стола. Там он медленно, оберегая свой геморрой, сел в кресло и вцепился в Катино лицо взглядом больных, воспаленных глаз.

— Девошка, — хрипло и лукаво дохнул он на Катю, — денешки мошно к вам полошить?

Катя ощутила некоторую неловкость — это было слово на букву "с", которое она не могла вспомнить. Она поерзала и уверенно сказала, что можно.

— Сколько вы хотите вложить? — как можно любезнее спросила она, поглядывая на Кусаку, близкого к истерике.

Старик медленно поднял дрожащую, всю во вздутых венах руку с шишковатыми пальцами, и запустил ее под пальто, за пазуху. Глядя на Катю он вытянул мятый, драный полиэтиленовый пакет, положил на стол и неторопливо развернул.

— Извините, — сдавленно произнесла Катя, — я схожу за чистыми бланками и немедленно приду.

Мало не спотыкаясь, она вознеслась на второй этаж и пихнула дверь с надписью "Секретарь".

На нее немедленно воззрились Ленуся и Мадина. Ленуся чистила картошку, а Мадина читала инструкцию по пользованию к микроволновой печке.

— Девки! — шепотом воскликнула Катя, — я столько денег в жизни не видела!

— Где? — равнодушно поинтересовалась Ленуся, — Ты послушай-ка перевод: "...печь для приготовления писи..."

— Там, внизу, — Катя ткнула в пол пальцем, — сидит клиент, вонючий дедок. Он принес пятьдесят штук баксов!

Мадину подбросило в кресле. Швырнув инструкцию на пол она вцепилась в подлокотники и железным голосом произнесла:

— Будем брать — и линяем немедленно.

Ленуся неуверенно хихикнула и рассеянно поставила фарфоровую тарелку с картошкой на огонь.

Катя несколько раз глубоко вдохнула и умчалась оформлять деда. По дороге ее чуть не сбил с ног Кусака — кот явно обезумел.

Жертва ничего не подозревала.

Повадки у деда были омерзительные, но ведь из-за пятидесяти тысяч зеленых можно простить куда больше. Он причмокивал губами, втягивая обратно в рот выпадающую нижнюю челюсть, облизывался, обильно слюнявил пальцы и ужасающе медленно отсчитывал доллару, такие же мятые и рваные, как его одежда.

— Девошка, — приговаривал он, — вы постарайтесь сделать все аккуратно, что бы дедушке не пришлось шалеть об этих денешках. Дедушка уше старый, ему шить то сталось всего-нишего, ему волноваться нелься. Вы долшна работать на совесть. Я тебе доверяю, девошка.

На каждое его изреченье приходилась одна бумажка. Иногда отсчет слегка ускорялся, и по окончании предложения падала обильная дань из двух-трех бумажек.

Спустя полтора часа дед завершился.

Оформив бумаги и, спровадив супер-клиента, Катя пошла в сортир и оставила там весь обед из трех блюд. Вычистив зубы, и тщательно умывшись, она поднялась на второй этаж и присоединилась к сидящим у телевизора.

— Что с тобой? — Мадина пощупала ей лоб, — ты холодная и зеленая.

Ленуся без слов пошла за чаем.

— Отравление? — предположила Мадина.

— Я бы попросила! — возмутилась вернувшаяся Ленуся, — от моих обедов еще никого наизнанку не выворачивало.

Катя застонала и откинулась на спинку кресла, закрыв лицо ладонями.

— Сейчас вода закипит, я тебе с мелиссой чайку сделаю, — пообещала Ленуся, — Ее, небось, от деда так прорвало. У меня на бомжей тоже такая реакция. А она с ним почти два часа валандалась, так или не так?

Катя безмолвно кивнула. Мадина торжествующе улыбнулась и обняла обеих подруг.

— Девчонки, — объявила она, — ваши страдания окончились. У нас есть восемьдесят тысяч баксов и покупатель на дом Рыжика. Мы уезжаем за границу!

Она встряхнула все еще лежавшую в прострации Катю.

— Не дрейфь, Катюха! На Сейшелах сейчас купальный сезон. Мы найдем тебе загорелого самца с запахом моря, и ты мигом выздоровеешь. Ну?!

Катя выдала слабую улыбку, скорее для того, чтобы Мадина от нее отвязалась.

-Странно, — вдруг сказала Ленуся, — откуда у деда такие деньжищи? А если он не тот, за кого мы его приняли? Если он какой-нибудь мафиози, до которого докатился слух о нашей фирме?

— Мне вообще непонятно, почему мафия нами раньше не заинтересовалась, — произнесла мертвенно-бледная Катя, — кстати, Кусаке дед совершенно не понравился.

Мадина замечание Кати проигнорировала.

— У меня мандраж, — поделилась она ощущениями, — даже представить себе не могу, что мы наворочаем с восьмьюдесятью тысячами...

— Мадина, — настойчиво проговорила Ленуся, — ты можешь себе представить, откуда у затреханного бомжа пятьдесят штук баксов?

Мадина посмотрела на Ленусю из какого-то невообразимо-прекрасного далека.

— Шуба, — мечтательно протянула она, — и шелковое нижнее белье...

— Может быть такой вариант: дед — посланник другой шайки, которой требуется отмыть грязные деньги, — предположила Катя.