— Мы этот коридор сооружали восемь месяцев, — возмущённо высказался Менски, — и обошёлся он во столько, что ректора чуть удар не хватил, когда ему принесли счёт. И вдруг выясняется, что всё это было бесполезно, и ты по тестовому коридору спокойно гуляешь, как блондинка по Коржевой[2]. И как это прикажешь называть?

— А что — мне надо было голову подставить под ваши камни? — здесь возмутился уже я.

— Меня бы это больше устроило, — вздохнул Генрих. — А сейчас мне придётся как-то объяснять ректору, что эти деньги были потрачены напрасно.

— Извините, наставник, — я и в самом деле почувствовал себя виноватым. В конце концов, он действительно старался что-то сделать.

— Да ладно, — махнул он рукой. — По крайней мере, у нас теперь есть нормальный коридор для преподавателей, мы-то студенческий давно переросли. Мы столько лет его просили, и вечно денег не было, а вот как понадобилось для тебя с женой, так мгновенно деньги нашлись.

— А вы что, тоже тестовый коридор проходите? — поразился я.

— И почаще, чем студенты, — он снисходительно посмотрел на меня. — Два раза в месяц. Или ты считаешь, что если мы преподаватели, то нам расти не надо? Не будешь тренироваться, студенты начнут бить. Да что далеко ходить — ты же с женой и начнёшь бить.

— Когда сможем, обязательно начнём, — согласился я. — А знаете что, наставник — если вам надоест Академиум, приходите к нам в дружину.

— Приглашаешь? — поднял бровь Генрих. — И в качестве кого?

— В качестве мастера-инструктора. Но если вы предпочтёте другое занятие, то это можно будет обсудить.

— Буду иметь в виду, спасибо, — кивнул он. — Хочешь потренировать своих Владеющих?

— Хочу, — признался я. — Почему-то эта мысль мне раньше в голову не приходила, а напрасно. И такой коридор мы обязательно сделаем в самом скором времени.

А ведь с таким подходом совсем неудивительно, что наши Владеющие заметно сильнее имперских. Тот, которого мы завалили в Риме, вряд ли по каким-то тестовым коридорам ходил — будь он хоть примерно уровня Генриха, ничего бы мы с ним не смогли сделать. Да и в Итиле девица из Белого Города совсем не впечатлила — правда, она явно была всего лишь студенткой, но всё же.

— Но пока что меня больше занимает вопрос, что делать с тобой, — опять нахмурился Менски. — Как тебя учить-то?

Тут в разговор вступила Цветова, которая до этого просто слушала нас с мрачным видом:

— А меня, Гени, больше занимает вопрос, что делать с его женой. Мне после него нужно час коридор перезаряжать, а потом она так же прогуляется?

— Действительно, проблема, — озадачился Генрих. — Скажи-ка, Арди — она тоже так умеет?

Я задумался. Раз я так умею, то у неё наверняка тоже получится... а кстати, почему я умею? Нет, в Польше я тоже так делал, но там я действовал наугад, совершенно не понимая, что я вообще делаю. А здесь я оперировал конструктами настолько ловко, что это нельзя списать на голую интуицию. Так управлять конструктами можно только с серьёзной практикой, которой не было. Или на самом деле всё-таки была? Мне хотелось бы объяснить это тем, что это просто подсказка от Силы, но стоит ли себя обманывать? Ясно, что Ленка потихоньку отрабатывает эти навыки. Знает, что мне это очень не нравится, поэтому тренируется тайком от меня — и судя по всему, уже далеко продвинулась.

— Она умеет лучше, — поморщился я. — Но я не знаю, будет ли она это использовать. Наверное, всё-таки будет — там же всё на рефлексах, думать некогда.

— Ну и зачем тогда? — вопросила Лея.

— Незачем, — согласился Генрих. — Поставлю ей тоже экзамен автоматом, а ты, Лея, иди в студенческий коридор принимать у остальной группы.

* * *

— «Современные космологические представления», — зачитал я название билета.

— Неудачный выбор, — поморщилась Ясенева. — Или, скорее, удачный для вас. Я знаю, что вы на подобные темы способны говорить часами.

— Насчёт часов вы сильно преувеличили, мáгистер, — возразил я. — Но если вас не устраивает этот билет, я могу вытянуть другой. Мне, в общем-то, всё равно что отвечать.

— Заменять билет нельзя, — веско сказала Магда. — Есть правила, и мы обязаны им подчиняться.

— Ну вас же не смущает, что я отвечаю уже третий по счёту билет.

— Правила не запрещают использование на экзамене дополнительных билетов, — парировала Ясенева. — Этот вопрос оставлен на усмотрение экзаменатора, тогда как замена билета запрещена явным образом.

— Как вам угодно, мáгистер, — вздохнул я. Действительно, с кем я собрался обсуждать правила?

Слушала Магда меня внимательно — как бы она сама ни относилась к космологии, ни малейших послаблений по этому поводу ждать не стоило, особенно мне. Хотя надо заметить, что сдавать ей было проще всего. Разумеется, «проще» совсем не означало, что сдавать было легко, скорее наоборот. Проще было в том смысле, что результат экзамена у неё был абсолютно предсказуем — как знаешь, так и сдашь. Если знаешь, то у неё даже мысли не возникнет тебя валить, будь ты хоть её личным врагом. А если чего-то не знаешь, то она обязательно это раскопает и отправит доучивать. Оценку «приемлемо» она никогда не ставила — либо ты знаешь предмет отлично, либо добро пожаловать на пересдачу.

— Знаете, Арди, — заявила она, выслушав ответ до конца, — ваш ответ хорош, не могу этого отрицать. Это хороший и полный ответ, да я, собственно, другого от вас и не ожидала. Но меня не оставляет чувство, что вы с этими самыми современными космологическими представлениями совершенно не согласны. Что скажете?

— Не то чтобы не согласен, — ответил я, немного подумав. — Скорее, я не считаю это наукой. Всё это кажется мне больше похожим на религию. Ничего не имею против религии, но на ваших уроках я всё же рассчитываю встретить науку.

— Интересно, — внимательно посмотрела она на меня. — Вы наверняка знаете, что это созвучно моему отношению к данной теме. Вы сказали это специально, чтобы подчеркнуть своё согласие с моей точкой зрения и таким образом облегчить себе жизнь?

— Нет, я высказываю своё мнение, мáгистер. У меня нет цели соглашаться с вами, и если я буду с вами в чём-то не согласен, я так и скажу.

— Хорошо, я вам верю. Но в таком случае прошу аргументировать своё заявление.

Неплохо она меня зацепила — теперь наша дискуссия на отвлечённую, в общем-то, тему, внезапно стала частью официального экзамена. Впрочем, трудно ожидать ясной головы, третий час отвечая на бесчисленные вопросы с подвохом, так что совсем неудивительно, что я поймался.

— Прежде всего, мне кажется крайне сомнительным использование в качестве основы принципа «Ego existo[3]», — ответил я, тщательно обдумав формулировки — с Магдой нужно всегда следить, что и как говоришь. — Этот принцип неявно предполагает, что существует бесконечное множество вселенных, в которых найдётся абсолютно любое сочетание мировых констант. Однако это условие выглядит для меня очень произвольным допущением.

— Мы точно знаем, что вселенных много, — заметила Ясенева.

— Но мы не знаем, конечно ли их количество, — возразил я. — Если их конечное количество, то принцип «Ego existo» не работает. Совершенно неважно, одна ли вселенная, или их тысячи — вероятность возникновения пригодных для жизни условий будет одинаково ничтожной. Бесконечность вселенных является обязательным условием, и вот в этом как раз и состоит уязвимое место принципа.

— Как раз наоборот, Арди, как раз наоборот, — насмешливо улыбнулась Магда. — Именно этот факт и доказывает бесконечность множества вселенных и правильность принципа «Ego existo». Ведь если бы число вселенных было ограничено, каким образом появился бы именно такой набор мировых констант? Вероятность возникновения нашей Вселенной была бы ничтожной даже по космическим меркам.

— В этом случае нужное строение вселенной легко объясняется влиянием высшей сущности.

— Опять разговор о разумной Силе? — она закатила глаза в демонстративном отчаянии.

— С вашего позволения, о разумном Сиянии, мáгистер, — поправил её я. — Что, разумеется, никак не исключает и разумности Силы.

— Арди, вы понимаете, что за миллиарды лет накопилось бы огромное количество ошибок? Просто за счёт случайных флюктуаций. Я уверена, что даже высший разум был бы не в состоянии предсказать развитие вселенной на такой срок вперёд. Сразу установить такую конфигурацию, которая через миллиарды лет эволюции приведёт к нужному результату, несмотря на бесчисленное количество хаотических флюктуаций? Нет, в это категорически невозможно поверить.

— Я согласен, что сразу найти нужный набор было бы, скорее всего, непосильной задачей даже для высшего разума, — не стал спорить я. — Но существует способ корректировать развитие по ходу дела, используя лес вероятности.

Магда тяжело вздохнула.

— Арди, с вашим неординарным умом — да-да, я не собираюсь вам льстить, я и в самом деле так думаю, — так вот, с вашим умом из вас получился бы прекрасный исследователь. Но вам мешает ваша фантазия. Нет, для учёного какая-то фантазия необходима, но ваша уместна скорее для сочинителя фантастических романов. Я на ваше заявление могу ответить только одно: если ранжировать бредовые теории по степени бредовости, то теория леса вероятности окажется где-то очень близко к вершине. Ну в самом деле, как можно всерьёз в это верить?

«Да, как можно всерьёз в это верить?» — спросила бы Мариэтта Киса. Очень интересно было бы услышать её мнение, жаль только, она уже ничего не скажет. Переубеждать Ясеневу я не стал, да и вряд ли бы она мне поверила — она определённо не из тех преподавателей, кто способен прислушаться к мнению студента.

— Вот именно об этом я и говорю, — указал ей я. — Вы верите в бесконечность вселенных, я верю в лес вероятности. Не вдаваясь в то, чья вера ближе к истине, отметим факт, что и в том, и в другом случае это именно вера. Ни вы, ни я не можем строго обосновать свою позицию, или, на худой конец, строго опровергнуть позицию оппонента. Это исключительно наши с вами личные убеждения, а стало быть, как я и говорил, это не наука.

Ясенева надолго задумалась.

— Не могу не признать, что вы в чём-то правы, — наконец сказала она. — Хотя я и считаю доказанным принцип «Ego existo», вынуждена согласиться, что по научным стандартам, этому доказательству недостаёт строгости.

Даже не представляю, что должно было сдохнуть в соседнем лесу, чтобы Магда признала свою неправоту, даже в настолько смягчённой форме. Похоже, я сильно переоценил её упёртость. С другой стороны, она же дошла до Старшей, а это всё же подразумевает определённую гибкость мышления.

— Я по-прежнему считаю, что вы неправы, Арди, — продолжала Ясенева, — но не считаю возможным на этом основании снижать вашу оценку. Ваша оценка «превосходно». И надеюсь в следующем семестре всё же почаще видеть вас на своих занятиях.

Глава 2

— Мой дорогой друг Айдас! — приветливо улыбаясь, я встал из-за стола навстречу и раскинул руки, как бы обозначая желание обнять. Буткус от удивления споткнулся и заметно насторожился.

Мне уже не раз приходилось замечать, насколько остро он предчувствует малейшую неприятность, и это поистине удивительно. Ясно, что без этого он просто не смог бы уцелеть — столько лет заниматься сомнительными махинациями с деньгами сильных мира сего и при этом остаться в живых удалось бы далеко не каждому. И всё же для обычного человека настолько развитая интуиция очень необычна. Скорее всего, он слабый одарённый, но всё же такое чувство опасности уместно скорее для Старшего Владеющего, которым он абсолютно точно не является. Вероятно, он просто уникум — вроде нашей Ирины Стоцкой, которая с её скромнейшим вторым рангом обладает очень сильной эмпатией, посильнее моей, пожалуй.

— Прошу вас, располагайтесь, — я радушным жестом направил его в гостевой уголок. — Мы давно с вами не виделись, и нам, безусловно, есть что обсудить.

— Здравствуйте, господин Кеннер, — очень быстро пришёл в себя Буткус. — Надеюсь, обсуждать нам придётся только хорошее.

— Разное, увы, — печалью на лице я выразил глубокое сожаление о несовершенстве мира. — Такова уж наша жизнь, что на каждое преодолённое препятствие тут же возникают два новых. Но должен сразу сказать, что к вам у меня нет ни малейших претензий. Насколько я понял из доклада госпожи Киры, наше с вами сотрудничество развивается вполне успешно.

— Именно так, господин Кеннер, — он немного расслабился. — Разумеется, иногда возникают небольшие рабочие проблемы, но они своевременно решаются.

— И это отрадно слышать. Кстати, вы, возможно, знаете, что к нашему семейству отошли четвёртый механический и мастерская Ивлич?

— Как бы я мог это не знать? — риторически вопросил Буткус. — В последнее время это главная тема разговоров в Промышленной палате.

— Вот как? — вопросительно поднял я бровь. — И отчего же?

— Люди не понимают, как вы их получили, а загадка только разжигает любопытство.

— Какая может быть загадка в заурядном приобретении имущества? — удивился я.

— Видите ли, господин Кеннер... — он заколебался, но всё же решил пояснить подробнее. — Разумеется, банки не дают справок о счетах аристократов, но примерное финансовое состояние всех семейств ни для кого секретом не является. Очень примерное, разумеется, но особой точности ведь и не нужно. Ваше состояние довольно значительно, но как всем известно, его основой являются активы, с которыми вы вряд ли захотите расстаться. Что же касается свободных средств, то по общему мнению, их у вас недостаточно, чтобы приобрести даже один из этих заводов. Это, естественно, разбудило любопытство, и заинтересованные лица очень быстро сумели выяснить, что с ваших счетов не происходило никаких списаний сверх обычных операций. Запрос в имущественные реестры показал, что встречной передачи имущества также не было. Здесь заинтересовались уже все без исключения, и через знакомых в банках удалось узнать, что никаких кредитов вы не брали. И даже не наводили справок о такой возможности. Словом, всё выглядит так, будто эти заводы вам просто подарили. Стоит ли удивляться, что о вас говорят?

Буткус уставился на меня в очевидной надежде получить от меня какую-то информацию. Которую он, без сомнения, очень быстро сумел бы конвертировать во что-то полезное для себя — услугу, встречную информацию, да мало ли во что. Вряд ли он в самом деле рассчитывал, что я начну болтать, но выгляжу я юнцом — да, собственно, им и являюсь, — а это часто рождает у людей надежду, что я сделаю глупость.

Рассказывать я, конечно же, ничего не стал, но свой промах отметил. Я, похоже, сильно недооценил людское любопытство. В общем-то, я и не рассчитывал, что такое приобретение пройдёт незамеченным, но почему-то не ожидал, что кто-то начнёт копать всерьёз и что-то раскопает. А ведь раскопать было довольно просто — официально банк никаких справок не даёт, но банковская тайна тайной является довольно относительно. Доступ к информации об операциях есть у многих банковских служащих, и совсем несложно за небольшую мзду выяснить что угодно. Ирина Стоцкая регулярно этот фокус демонстрирует.

1234567

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓