За последним порогом. Паутина 3

За последним порогом. Паутина 3

За последним порогом. Паутина 3

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Примечания

За последним порогом. Паутина 3

Глава 1

— Не так уж плохо, — заключил Горазд Сагал, наш преподаватель летописания и истории.

— Плохо, но не совсем? — переспросил я. — Я правильно понял вашу мысль, почтенный?

Горазд смутился — какая-то совесть у него всё-таки имелась. Я отвечал ему уже три с лишним часа, полностью рассказав два немаленьких билета и ответив на множество дополнительных вопросов. Каждый из которых, заметим, по объёму мало уступал билету.

Семестр подошёл к концу, для студентов настала зимняя сессия, а для нас с Ленкой — момент расплаты. В течение семестра нас никто не трогал, потому что так распорядилась Драгана, но по поводу экзаменов никаких распоряжений не поступало, и сейчас нас, выражаясь фигурально, трогали со всем возможным энтузиазмом.

У меня даже мелькнула разок малодушная мысль попросить Драгану воздействовать на преподов, но я быстро выкинул её из головы. Во-первых, так можно сразу уж попросить выдать нам диплом без учёбы — зачем останавливаться на полпути? А во-вторых, я был абсолютно уверен, что немало людей, включая ту же Драгану, сейчас с интересом наблюдают за нашими экзаменами. И наверняка делают какие-то выводы.

— Нет-нет, что вы, — покачал головой Сагал. — Это была просто фигура речи. Отвечаете вы как раз неплохо, не буду этого отрицать. Но вернёмся к нашей беседе. Каково ваше личное мнение по поводу этой темы? Мне было бы интересно услышать ваш анализ истории освоения нашего Севера.

Именно об этом мы и беседовали последний час — тема и в самом деле была огромной. Освоение новгородцами бескрайних пространств Севера продолжалось примерно двести лет, при этом в процессе произошло бесчисленное количество стычек с человеческими, и не только, племенами — в учебниках эти стычки напыщенно именовались сражениями, но большинство из них были просто драками групп племенных охотников с бродячими шайками новгородских повольников[1]. Тем не менее, в конечном итоге под власть новгородских князей перешли огромные пространства до самых Рифейских гор, а местами и немного дальше, ну а затем придворные историки от души добавили пафоса, вылепив из заурядных разбойников героев-первопроходцев.

— Для того чтобы выполнить более или менее достоверный анализ, надо знать всю историю целиком, без купюр, — ответил я устало — он меня и в самом деле вымотал. — А поскольку учебники в этом вопросе не дают достоверной картины, я не рискну делать какие-то умозаключения.

Мне было понятно, что он обязательно за это зацепится, но лучше уж отказаться отвечать, чем нести какую-то чушь. Если я соглашаюсь отвечать, значит, признаю вопрос правомерным, а стало быть, он вполне законно сможет снизить мне оценку за неправильный ответ.

— И что именно, по-вашему, пропущено в учебниках? — тут же оживился Сагал.

— В них ничего не говорится о смысле этой затеи. Да, на этих территориях, особенно в Рифейских горах, оказалось немало ценных ресурсов, но систематическая разработка полезных ископаемых началась на несколько сот лет позже. А многие месторождения не разрабатываются до сих пор по причине отдалённости и отсутствия дорог. Тем не менее Новгород непонятно зачем упорно расширялся в том направлении, причём из некоторых оговорок в учебниках становится ясно, что княжество неявно, но очень активно поощряло движение повольников на Север.

— Вам следовало читать внимательнее, Арди, — победно улыбнулся Горазд. — На северных территориях наблюдается немного необычная конфигурация поля Силы — общий фон там заметно ниже, а Сила сконцентрирована в мощных источниках. Именно поэтому северные территории сами по себе являются ценным ресурсом, и именно поэтому их пришлось так долго и мучительно завоёвывать. Бывшие хозяева земли тоже эти источники ценили.

— И что сейчас с этими источниками? — заинтересовался я. Действительно, это многое объясняет — например, почему для моих лесных не нашлось места на всём огромном новгородском Севере, и им пришлось топать аж до Ливонии.

— Не знаю, — пожал плечами Сагал. — Никто не знает. Княжество никого туда не пускает. Точнее говоря, формально эти территории не являются закрытыми, но посещение их не поощряется, а случайные посетители чаще всего пропадают бесследно. Что же касается вас, Арди, то вынужден констатировать недостаточную работу с материалами. Вам следовало лучше работать с учебниками, чтобы у вас не было таких дыр в знаниях.

— Что ж, почтенный Горазд, давайте это обсудим, — предложил я. — Укажите, пожалуйста, какой именно учебник я прочитал невнимательно, и мы вместе с вами посмотрим, что там написано по этому вопросу.

— Я не имел в виду именно учебники, — снисходительно улыбнулся тот.

— Хорошо, давайте обсудим рекомендованную нам дополнительную литературу. У меня с собой методичка со списком литературы, покажите, пожалуйста, где я мог бы найти эту информацию.

— При чём здесь рекомендованная литература? — поморщился Сагал. — Исследователь не должен замыкаться на этом. Есть несколько превосходных монографий...

Здесь я уже почувствовал возмущение — понятно, что он будет использовать любую возможность, чтобы меня завалить, но надо же и меру знать.

— Должен вам напомнить, почтенный Горазд, что я не историк-исследователь, а всего лишь студент боевого факультета, для которого ваш предмет вообще не является профильным. И если вы попытаетесь занизить мне оценку на том основании, что я не ознакомился с какими-то узкоспециальными монографиями, то я буду вынужден подать официальную жалобу попечительскому совету и ректору Академиума. Ваши мотивы для снижения моей оценки мы с вами будем обсуждать в их присутствии.

— Я не говорил о снижении оценки, — неловко заюлил Сагал, явно почувствовав, что зашёл слишком далеко. — Я всего лишь отметил желательность знакомства с более широким спектром материалов.

Я, наверное, никогда не смогу понять, почему люди неизменно наглеют, если обращаться с ними с уважением. Возможно, это в человеческой природе — постоянно пробовать границы допустимого. Я старательно веду себя, как обычный студент, и некоторые почему-то быстро забывают, что на самом деле я вовсе не обычный безответный студент, которым можно помыкать как угодно. Приходится регулярно ставить таких людей на место, хотя мне это не доставляет ни малейшего удовольствия. Не понимаю, почему Сагал вдруг запамятовал, что я не просто студент, но ещё и глава одного из влиятельнейших семейств, член Совета Лучших и один из крупнейших спонсоров Академиума? И что к моей жалобе попечительский совет отнесётся со всем возможным вниманием, а если я потребую увольнения какого-то преподавателя, то ректор практически наверняка предпочтёт со мной не ссориться? Казалось бы, как мог Сагал об этом забыть? Но ведь почему-то забыл. А вот посмел бы он устраивать мне подобный экзамен, если бы я обращался с ним свысока? Вопрос... Хотя какой там вопрос — и так ясно, что не посмел бы.

— А кстати, почтенный, — пришла мне в голову мысль, — студенту вообще позволили бы ознакомиться с этими вашими монографиями? Что-то мне подсказывает, что эта тематика является закрытой и требует специального допуска.

— Давайте вашу зачётку, Арди, — вздохнул Горазд. — Оценка «превосходно», поздравляю. Я вас больше не задерживаю, всего хорошего!

— Благодарю вас, почтенный, — обозначил я вежливый поклон. — И позвольте дать вам добрый совет — убавьте энтузиазма. Особенно когда будете принимать экзамен у моей жены. У всякого терпения есть предел, и вы к нему подошли опасно близко.

Ленка сдала за двадцать минут, получив своё «превосходно». Всё-таки вменяемый...

* * *

— Нет-нет, Арди, тебе не сюда, — ехидно усмехнулся Менски.

— Не сюда? — с недоумением переспросил я, отпуская ручку знакомой двери тестового коридора.

— Для семьи Арди мы приготовили нечто особенное. Нечто вас достойное.

Одногруппники дружно посмотрели сначала на меня, потом на Ленку. Во взглядах у них отчётливо читался ужас, смешанный с сочувствием. Ленка презрительно улыбнулась — запугать её было практически невозможно. И уж во всяком случае, нашему Генриху это точно было не по силам. Её принципы в чём-то были похожи на самурайский кодекс — что-то вроде «встреть неизбежное с улыбкой и умри достойно». Она, конечно, никаких кодексов не записывала, да и вообще свои принципы никогда не обсуждала, но я-то знал её как бы не лучше, чем себя.

— Благодарю вас, наставник, — я вежливо наклонил голову. — А также других преподавателей, которые, как я полагаю, вам в этом помогали.

Генрих досадливо фыркнул — он давно уже свыкся с мыслью, что мы его не боимся, но какие-то надежды на этот счёт, по-видимому, всё-таки питал.

— Я им передам, — кивнул он. — Тебе вон в ту дверь.

— Я должен что-то знать об этом «особенном»? — спросил я. — Или мне следует узнавать всё по ходу дела?

— Да, собственно, секрета тут никакого нет, — с некоторой неохотой отозвался Менски. — Такой же коридор с ловушками, просто ловушки не позволяют мухлевать.

— Мухлевать? — я вопросительно поднял бровь.

— Неподходящее слово, признаю, — махнул рукой тот. — Ладно, иди.

За указанной дверью и небольшим предбанником открылся привычный вид тестового коридора — истёртые каменные плиты, неровные базальтовые стены, тусклый мерцающий свет. Зрение было здесь почти бесполезно — тени непрерывно плясали, и в их мельтешении было практически невозможно что-нибудь разглядеть. Я прикрыл глаза — это беспрерывное мелькание только мешало сосредоточиться, — и попробовал ощутить окружение. Получилось не сразу, но с третьей попытки удалось войти в лёгкий транс и почувствовать коридор — равнодушно-холодные стены и пол, изрезанные нишами и каналами. Мыслей в трансе не было, но тень эмоций осталась, и я поразился сложности системы. Здесь не просто были ловушки — весь коридор целиком состоял из них. Каждая плита пола могла провалиться, в стенах ловушки тоже шли подряд. И судя по количеству и плотности исполнительных механизмов, все ловушки были механическими.

Конечно, нельзя было сказать, что я видел это всё, как глазами — нет, это были просто ощущения, которые к тому же не совсем точно показывали реальное расположение предметов. И всё-таки это давало очень многое, так что можно было смело сказать, что я почувствовал себя зрячим.

Я попытался немного углубить транс и получить более ясную картину окружения. Картина яснее не стала, зато я ощутил поток холодного равнодушного внимания, по-видимому, от человека, управляющего ловушками — от нашей принцессы Леи, от кого же ещё. К вниманию примешивалось лёгкое раздражение и нетерпение — пожалуй, пора двигаться, пока меня не поторопили.

Я сделал шаг, и сразу же в стене справа дёрнулся какой-то механизм. Краем сознания я отметил, что никакого щелчка не было слышно — похоже, какой-то конструкт гасил звуки работы механики. Я инстинктивно создал справа щит, и отскочивший шар весело застучал по неровному полу. Сразу же вслед за этим я почувствовал рябь слева и кувырком ушёл вперёд. Один из шаров задел меня вскользь, а второй пролетел мимо. Снизу пришло ощущение движения, и я перепрыгнул на следующую плиту. Она тоже начала проваливаться. Я начал было перепрыгивать на следующую, но повинуясь внезапному импульсу интуиции, прыгнул вбок. Как оказалось, правильно сделал — плита впереди тоже провалилась. Слева и справа пришла рябь, и тут же повеяло опасностью сверху. Я быстро переместился вперёд, прикрывшись щитами с боков. Шары ещё не успели удариться об пол, как я прыгнул вперёд и влево. Механизм плиты, на которой я стоял, запоздало дёрнулся, но меня там уже не было.

Тот, кто управлял ловушками — наверняка это и в самом деле была Лея Цветова, — начал нервничать. Я ощутил нотки раздражения и неуверенности, а ловушки начали срабатывать группами, порой довольно невпопад. Ещё недавно это стало бы для меня концом маршрута, но не сейчас, когда я мог засечь самое начало активации. От активации до фактического срабатывания проходило заметное время, примерно около секунды. С моей скоростью я легко успевал уклониться или, в крайнем случае, защититься.

Я прошёл так почти половину коридора, не попав ни в одну ловушку — если не считать того касательного попадания шара в самом начале. Лея за мной явно не успевала, и в её эмоциях почувствовалась серьёзная злость. Наконец, она устроила массовое срабатывание — я почувствовал, как активируются механизмы со всех сторон, и даже с потолка. Уклоняться было бесполезно — куда бы я ни двинулся, я попадал под массированный удар, а закрыться со всех сторон щитом мне было не по силам, такое мог бы сделать разве что Старший.

Как ни удивительно, я не испугался. Вместо этого я вдруг провалился в ещё более глубокий транс, и опять, как тогда над Польшей, увидел вокруг себя плоскости — хотя можно ли их так называть? — скорее это были какие-то непонятные геометрические структуры, которые воспринимались чем-то вроде плоскостей, но определённо ими не были. Почему-то закрытые глаза совершенно не мешали их видеть, и этот факт не показался мне ни удивительным, ни даже просто необычным.

Я интуитивно потянулся к одной из структур, которая была почти прозрачной, и она легко скользнула ко мне, сформировав вокруг меня что-то вроде перекособоченного купола. Другая плоскость, словно заполненная белым дымом, легла под ноги, и я спокойно двинулся вперёд. Летящие шары огибали меня, палки, которые имитировали вращающиеся лезвия, проходили сквозь меня, как будто я находился в каком-то пространственном кармане, плиты проваливались под ногами, но я шёл, этого не замечая.

Так я и достиг конца коридора, едва не наткнувшись на дверь в следующую секцию. К счастью, я вовремя почувствовал, что коридор кончился, и открыл глаза. Непонятно, что произошло бы, если бы я попытался таким образом пройти сквозь дверь, и проверять это у меня не было ни малейшего желания. Я перестал держать плоскости, и они охотно скользнули на место. С некоторым усилием я вернулся к обычному восприятию и тут же почувствовал, что смертельно устал. Похоже, на следующих этапах этот трюк у меня уже не получится — придётся придумывать что-нибудь другое.

Я посмотрел назад на полностью разгромленный коридор, устало вздохнул и уже взялся было за ручку двери, ведущей в следующую секцию, как распахнулась дверь, ведущая на выход, и там возник хмурый Менски.

— Выходи, Арди, — недовольно приказал он.

— Вообще-то, я рассчитывал дойти до «превосходно», — возразил я.

— Выходи, будет тебе «превосходно», — сморщился он.

Он отодвинулся в сторону, кивком показал на выход, и мне не оставалось ничего, кроме как выйти наружу.

— Со мной всё в порядке, госпожа Дея, — сказал я поднявшейся навстречу мне целительнице. Она с любопытством посмотрела на меня и кивнула.

Стукнула незаметная дверца в углу, и к нам присоединилась Цветова, в эмоциях которой причудливо перемешались злость и растерянность.