Крылья и вера

— Ты чего? — сжимая руками узкие плечи, тихо спросил опешивший чернокрылый.

— Я думал, что ты ушел, и я... — мальчишка запнулся.

Март вздохнул, он слишком хорошо понимал его чувства, ведь после регистрации, его собственный светлый проводник, тут же отвернулся от него и исчез, брезгливо отмахнувшись, как от таракана какого. Поэтому с реалиями нового мира ему пришлось разбираться самому.

— Испугался, что остался совсем один? — уточнил он тихо.

— Да, — кивнул Николя и отстранился. — Помоги мне. — Карие глаза смотрели твердо.

Март изумленно смотрел в них, и все не мог понять, откуда в субтильном, светловолосом мальчишке, чем-то неуловимо напоминающим девчонку, столько решимости и... веры? Во что это, интересно, он так беззаветно верит, что это так явно прописано в его глазах?

— Помочь? — уточнил он, так и не разгадав секрета его взгляда.

— Да. Мне нужно обратно.

— Куда? — не понял Март.

— К брату... — и после паузы, — К родителям.

— Это тем, которым до тебя и дела не было? — насмешливо уточнил чернокрылый.

— Пусть и не было, — упрямо тряхнул головой Николя, — Уж лучше терпеть безразличия от родных, но знать, что это свои, родные. Чем от всего мира. Чужого, постороннего.

— Ты так думаешь?

— Да, думаю. — Сурово сжав губы, бросил парнишка.

— А с чего ты взял, что в Мире Ангелов не сможешь встретить тех, кому станешь не безразличен?

— Не желаю общаться с теми, кто клеймит позором ни за что, ни про что.

— Ты это о чем?

— О тебе и таких как ты. Не верю, что вы плохие! — воскликнул Николя с жаром и в одним миг оказался сидящим на кухонном столе.

— Правда? — прошипел Март, поменявшись в лице, его била дрожью слепая ярость. — Чистенький, значит, всезнающий. Беленький и пушистенький, — рычал он ему в лицо, в глазах мальчишки поселился ужас от такой его перемена, но Марта уже несло на волнах бешенства, родившегося словно из ниоткуда. — А если я тебя прямо тут на столе и отымею, тоже будешь говорить, что я хороший. Отвечай! — потребовал он, — Тоже?

— Отымей! — с вызовом бросил тоже разозлившийся Николя и в безумии, охватившем, похоже, не только Марта, впился в его губы поцелуем.

Чернокрыляй, в первый момент растерявшись, попытался оттолкнуть его от себя, но Николя вцепился как сумасшедший и даже язык ему в рот протолкнуть попытался. И тогда в очнувшемся Марте проснулся дух соперничества. Они яростно терзали губы друг друга, переплетаясь языками и стискивая в пальцах предплечья. Но Николя начал задыхаться, и Март, чувствуя, что несмотря на это, мальчишка не собирается отступать, решил очень вовремя вспомнить, что он все же старше. И оторвался от него первым.

Задыхаясь, Николя дышал ртом, и на подбородке у него поблескивала ниточкой струйка слюны. Март хмыкнул и стер её большим пальцем. Мальчишка облизал припухшие губы. Сглотнул.

— И как тебе первый поцелуй? — повеселев, полюбопытствовал Март.

— У меня он не первый... — пролепетал все еще не пришедший в себя мальчика.

— Со мной первый. — Безапелляционно заявил Март и стащил его со стола. Поставил рядом с собой, притянул поближе, положил ладони на тонкую талию. Хитро улыбнулся.

— Так почему же ты так веришь, что я хороший, Николя?

— Просто верю и все, — пожал плечами тот и неожиданно совсем бесхитростно, можно сказать по-детски, поделился впечатлениями, — А с тобой интереснее целоваться...

— Чем с кем? — тут же уточнил Март.

— Чем с девчонками... — обронил Николя с какой-то просто умилительной задумчивостью на нежненькой мордашке.

— О! Ну, брат, еще бы! — фыркнул чернокрылый.

— Брат? — в глазах мальчишки мелькнуло беспокойство.

— Да. Брат, — обреченно выдохнул Март и, резко обняв его, до хруста прижимая к себе, скомандовал, — Полетели.

И Николя снова, как перед спасительным сном, увидел, как по маховым перьям его крыльев побежали искры. Март глубоко вздохнул. И отпустил его. Николя ошалело заозирался. Вроде бы ничего не изменилось, вот только, разве Март не резал что-то на разделочной доске? Резал, так почему же её теперь на столе нет?

— Мы... — все еще не веря, что это было так просто, выдавил из себя Николя.

— У тебя, в человеческой квартире. — Отозвался Март, — Где там твой брат? Ищи его и давай обратно.

— Ну, уж нет. Никуда больше не пойду! — с вызовом воскликнул мальчишка.

— Да, неужели? — протянул Март таким тоном, что Николя стразу же насторожился. Похоже, темнокрылому было известно нечто такое, что не позволило бы ему так легко переселиться обратно в Мир Людей.

— Что это значит? Объясни, — потребовал Николя.

— Лишь то, что с крылом за спиной, пусть и невидимым, ты среди человеков долго не протянешь, — отозвался тот и, словно так и надо, полез в холодильник.

Николя стоял рядом и переваривал услышанное.

— Почему не протяну?

— Это больно. Крыльям больно рядом с бескрылыми, — отстраненно пробормотал Март, отвернувший крышку на какой-то банке и сунувший туда нос. Скривился. Закрыл и вернул на место. Повернулся к нему, — У вас тут, вообще, хоть что-нибудь пожрать есть?

— Троглодит, — расплылся в улыбке Николя и расчесал все еще растрепанные волосы растопыренной пятерней. — Пойду Ваньку проверю.

— Э, — резко распрямившись, Март заступил ему дорогу.

— Март?

— Март это я в том мире, здесь же я просто Марат, — проговорил он, глядя на него серьезно и сосредоточенно.

Николя занервничал, но послушно поправился.

— Марат?

— Он отдыхает, не мешай ему, — обманчиво мягко произнес чернокрылый.

— А где твои крылья? — только сейчас заметив, что черные перья не видны у него за спиной, спросил Николя и попытался ненавязчиво обогнуть, но Март распознал его маневр, и придержал, обвив одной рукой за талию.

— Там же где и твои, — бросил Март раздраженно и произнес еще более настойчиво, — Не ходи к нему сейчас.

— Но он мой брат! — запротестовал Николя, упершись ладонью ему в грудь, — Я хочу его видеть!

— Он занят.

— Да о чем ты вообще? Он еще вчера...

— Это было вчера, — разозлившись, рыкнул Март и, не видя крыльев, Николя все равно ощутил, как на их кончиках снова родились искры.

Стена стала прозрачной, точнее, несколько стен. И Николя, резко обернувшись замер, видя, как его старший брат занимается любовью с какой-то размалеванной фифой, которая стонет под ним, кусает губы и корчится так, что в душе родилось отвращение, и Николя порадовался, что он сейчас, с этого ракурса, просто не может видеть Ванькино лицо. Наверное, зрелище было таким же нелицеприятным. Он отвернулся. Шагнул к Марату. Уткнулся лицом в плечо. Тихо вздохнул.

— Вчера он хотел умереть, даже на парапет вылез, — прошептал он, не видя, как стены вернулись на свое место.

— Позер, — фыркнул ему в макушку Марат, — Терпеть не могу таких имбицилов, которые только и умеют, страдать на публику и корчить из себя великих страдальцев.

— Он мой брат. Не говори так... — слабо запротестовал Николя.

— Тогда, может, домой?

— Нет! — резко рванулся из его рук Николя. Но Марат его удержал.

Заставил поднять голову, прижал к щеке ладонь, заглянул в глаза. Посмотрел серьезно, без язвительности, сарказма, ярости.

— Он даже не заметил, что тебя в квартире уже нет. И не заметит.

— Да, нет же! Просто он...

— Отрастив крылья, мы становимся невидимы для бескрылых, поэтому и живем отдельно от них. Просто исчезаем и все. И только если твои крылья окажутся связаны вновь, ты сможешь вернуться сюда человеком, а не призраком.

Николя от услышанного пошатнулся. Ему показалось, что весь его мир рухнул в одночасье. Но чернокрылый придержал его. Положил ладонь на затылок, зарылся пальцами в волосы, осторожно принялся массировать. Дышать стало легче. Николя поднял на него глаза. Огромные, печальные. В них догорало пепелище прошлого мира, но будущего еще не было и в помине. В такие моменты так хочется, чтобы рядом был хоть кто-нибудь. Пусть совсем еще незнакомый, но теплый, не злой. Тот, кто будет готов утешить.

— Мне... так больно, Март.

— Это пройдет, — пообещал чернокрылый. И снова расправил невидимые сейчас крылья. Окутал ими и себя и его в плотный кокон и перенес обратно в Мир Ангелов.

А в еще вчера общей с Николя спальне, его любимый брат Ванька трахал девчонку и не думал ни о чем, тем более о такой привычной вещи, как младший братишка. Куда он мог деться, его Николя? Он ведь мальчик-колокольчик, ни разу не динь-динь. У него даже девушки не было и это в пятнадцать-то лет! Вот Маха уйдет и можно будет пойти к нему снова на жизнь поплакаться. Так удобно иметь младшего братца, который всегда спасет и поможет, прикроет тыл.

— Расскажи мне о нем, — попросил Николя, оседлав табуретку и наблюдая за тем, как Март с обманчиво спокойным выражением лица готовит завтрак на них двоих. На самом же деле чернокрылый был полностью погружен в свои собственные мысли, находя в готовке своеобразное успокоительное, поэтому не сразу понял, о чем его попросил новоявленный светлый.

— О ком?

— О вашем мире.

— Может быть, уже о нашем?

— Нет. О твоем. — Николя помотал головой, упрямо отказываясь считать этот мир и своим тоже.

Март вздохнул, посмотрел на него исподлобья и долго молчал, заканчивая нарезать в салат зелен. Потом отложил нож, выставил на стол тарелки с сосисками и яичницей, опустился на стул напротив Николя и стянул с головы бандану. По плечам рассыпались глянцево-черные волосы. Глаза Николя изумленно распахнулись. Он уже привык видеть его в платке с черепушками, и как-то даже не задумывался, как он может выглядеть без него.

Марат глянул лукаво и насмешливо протянул.

— Нравлюсь?

— Да, так лучше, — открыто улыбнулся ему Николя, и Марат, хмыкнув в сторону, покачал головой.

— И на что мне только такая морока, — беззлобно протянул он.

— Какая? — растерялся Николя.

— С тобой.

— Я... — запнулся мальчишка, вскинув на парня глаза, — Если хочешь, могу...

— Что? — заинтересовался Март.

— Отпустить тебя.

— И как ты себе это представляешь? Думаешь, будет так просто одному разобраться что здесь к чему? — Посерьезнев, строго посмотрел на него Март.

— Не думаю, — тихо вздохнул мальчишка и неожиданно спросил, — Почему здесь Март, а там Марат, мне тоже нужно будет сменить имя?

— Не обязательно. Это был мой личный глюк. Мне казалось, что так будет проще разграничить ту жизнь, что была до того и после.

— Тогда я не буду ничего менять, — с облегчением выдохнул Николя и замялся.

Марат посмотрел на него, сделал большой глоток виноградного сока, найденного в холодильнике, и произнес примирительно.

— Ладно. Кончай заморачиваться и слушай. Мы не рождаемся ангелами, мы ими становимся. Может быть, где и есть другой мир, где живут истинные ангелы, о которых в Писании сказано, но мы это точно не они. Мы рождаемся людьми, но способны отрастить крылья, попав в ту или иную ситуацию в тот или иной момент. Став ангелом, мы переносимся сюда. Мир, полностью сотканный из наших желаний.

— Как это? — искренне удивился Николя.

— Ты видел пейзаж за окном?

— Он... такой разный, — с трудом подобрал определение Николя.

— Вот именно, что разный. Потому что каждый, хоть немного освоившийся с силой крыльев, начинает перекраивать свое жилище под себя.

— То есть все здесь, — мальчишка обвел взглядом кухню, — Может изменится так, как я хочу.

— Да. — Утвердительно кивнут Марат, — Ты ешь, чего сел лапки сложил? — притворно строго пожурил он, — И так весь прозрачный, кожа да кости.

Николя весь смутился, уткнулся в тарелку, вздохнул.

— Ты прямо, как заботливая тетушка, — пробурчал он, и Марата цепануло это сравнение, он ожидал несколько другого.

— А почему не мамочка? — без лишних эмоций уточнил он.

— Потому что моя мама... — начал Николя и неожиданно вскинул глаза, — Мама никогда бы так не сказала.

— Потому что ей наплевать что и как ты ешь и как выглядишь, так?

— Как выгляжу не наплевать, — слабо запротестовал Николя.

— Ну еще бы! — презрительно фыркнул Март, — То-то я смотрю джинсы на тебе такие, о которых я даже мечтать не решался, когда человеком был и рубашечка, небось, тоже от кутюр. Ведь как еще можно похвастаться перед окружающими своими сыночками, как не нарядив обоих как кукол, я прав?

— Я... — робко попытался запротестовать Николя, который про эгоизм матери и без того все прекрасно знал, просто не хотел лишний раз признаваться в нем самому себе.

— Ладно, — пресек все его попытки Март и бросил так же наставительно и по-взрослому, — Бери вилку и ешь, а я расскажу про все. Давай, давай, не затягивай. Или хочешь, чтобы я тебя с ложечки покормил? — насмешливо полюбопытствовал он.

— Не хочу, — проворчал Николя, раздосадованный его тоном, и послушно взялся за вилку.

Март хмыкнул и принялся объяснять дальше.

— Ангелы не стареют. Спорим, не угадаешь, сколько мне лет?

Николя чуть не подавился от такого откровения. Вытер губы тыльной стороной ладони, но прежде чем успел высказать все свои предположения на этот счет, Март так же насмешливо продолжил.

— Уверен, что дашь не больше восемнадцати. А мне ведь уже двадцать семь.

— Но...

— Выгляжу моложе? Конечно, ведь я же ангел, — отозвался он и кивнул на замершую над тарелкой вилку, — Ты есть не забывай.

— Угу, — пробурчал Николя и спрятал глаза в тарелке.

— Я попал сюда в двухтысячном. Год миллениума, что б его. И мне тогда, действительно было восемнадцать лет. Только школу закончил.

— Получается, ангелы не стареют? — перебил его Николя.

— Даже больше того. — Покачал головой Март, — За девять лет, я ни разу не видел, чтобы в этот мир пришел хоть кто-нибудь старше тридцати. Именно поэтому, как мне думается, этот мир так изменчив. Мы все слишком юные, в нас бурлят молодость, максимализм, амбиции, поэтому мы постоянно меняем все вокруг нас. Уходят одни ангелы, им на смену приходят другие, такие же юные, такие же непоседливые, которым хочется все попробовать, поэкспериментировать с вновь обретенной силой, поэтому мир этот никогда не стоит на месте, не смотря на то, что никто из нас не обременен проблемами элементарного выживания. Мир ангелов и сила крыльев уравнивает всех, разделяет только цвет оперения.

— Так, подожди, — остановил его Николя, с жадностью впитывающий каждое слово. — У меня два вопроса. Почему никто не обременен проблемами выживания, ведь надо же на какие-то деньги покупать одежду, еду?

— Потому что в своем доме ты сам себе хозяин. Захочешь, и в шкафах появится любая одежда, какую ты только сможешь вообразить, так же и с едой.

— Это и есть магия крыльев?

— Не знаю, — честно признался Марат, — Лично я больше склоняюсь, что магия мира. Активация крыльев обычно видна, а тут все происходит незаметно, словно бы само по себе.

— Активация, это когда искры пробегают?

— Ага. А что со вторым вопросом? — напомнил ему чернокрылый.

— Ах, да! — спохватился Николя, — Как ангел может уйти из этого мира? Я так понял, что речь не о смерти...