Котенок пустыни

— В том-то и дело, что ищут. Я лично с ними незнаком, но песчаные не могли тебя бросить, чтобы не случилось в вашем святилище. Поэтому я и называю твоего шамана, к которому ты так рвешься, не шарлатаном, а безумцем. Твое превращение должно было сказать ему — кто ты. Он должен понимать, что с ним сделают твои родители, если он обидит тебя. Да и не родители тоже.

— Не родители? — Эхом повторил Артур. — Например, ты?

— Я? — В вопросе прозвучало недоумение, мальчишка тут же пожалел о том, что спросил. Потому что это стало подсказкой, и Ирвин догадался. — Ты не все вспомнил, — произнес он утвердительно, как вердикт.

Артур отвел глаза.

— Какие-то обрывки... их слишком много... и они все разные...

— Ясно, — Ирвин попытался высвободить руку из цепких пальчиков мальчишки, но тот не пустил. Снова посмотрел на него.

— Ив?

— Нам надо возвращаться, котенок. Потом поговорим.

— Но...

— Потом Артурват, все потом...

— Как ты меня назвал?

— Как мама с папой называли. Идем Ар, нам нужно спешить. Плохая примета задерживаться на поле брани.

— Но ты ведь мне все объяснишь, правда? — Попросил растерянный котенок, плетясь за караванщиком по пескам и не отпуская его руки.

— Вечером. В шатре.

— Но могу я хотя бы на лошади с тобой ехать? Мне... — Артур сдался, он больше не мог быть один. Одному стоять перед неизвестностью страшно. — Мне будет спокойнее.

— Тогда... — Ирвин повернулся к нему, высвободил руку и распахнул халат на груди, — милости прошу. — Посмотрел лукаво с усмешкой. — Хоть это ты, надеюсь, вспомнил.

— Не напоминай! — Вспыхнув до корней волос, воскликнул мальчишка, но обратился в котенка уже по собственному желанию.

Мужчина хмыкнул, подцепил его под мохнатое брюшко и запустил за пазуху. Караван продолжил свой путь. Песок, солнце, безоблачное небо, тоска, неизвестность и мерное биение чужого сердца прямо над ухом, а еще запах специй, которыми, казалось, пропиталось все тело караванщика от кожи до костей. И так до самого заката.

Как только джины — верные слуги Ирвина, установили шатер, Артур забрался внутрь и развесил на специальных палочках свою сеть. Именно с помощью нее он поддерживал связь с шаманом. Слова караванщика прочно засели у него в голове. Он хотел убедиться в том, что Ив неправ, или найти доказательства того, что шаман, обещавший помочь, на самом деле врет ему по каким-то своим мотивам. Последнее Артур тоже хотел бы узнать.

Сеть была сплетена из тонких серебряных цепочек. В узлах её был закреплены разноцветные камни — оникс, агат, сердолик, яшма, хризопрас, кварц и множество других. Все разные. Ни один не повторялся. Растянув её так, чтобы не провисала, Артур протянул к серебряным цепочкам руки, но погрузиться сознанием в сеть не успел. В шатер вошел Ирвин, бросил на него колючий взгляд. Мальчишка смутился.

— Я просто хотел уточнить кое-что!

— Кто я такой, чтобы запрещать тебе делать то, что тебе хочется, — обронил на это караванщик. Отошел к одному из двух лежаков, сбросил сапоги и лег, повернувшись к Артуру спиной.

— Зануда! — Рыкнул на это мальчика и чисто из голого упрямства ворвался в сеть на одном дыхании. Шаман ждал его. Сердолик — желтый, обманчивый камень, вспыхнул перед веками Артура призрачным молочным светом. Приглашение. Можно ответить, а можно промолчать. Но он ответил, усилием воли заставив загореться серый кварц. Так начался их беззвучный диалог.

Артур смог вернуться к реальности очень не скоро. Но, когда он все же, сделал это, то обнаружил, что караванщик уже давно спит. Вот только это его совсем не устраивало. Он рвался обсудить то, что смог выудить из шамана-обманщика. Теперь уже он сам не сомневался, что Ирвин был кругом прав. Чтобы сразу не получить по шеи, Артур придумал гениальный, как ему тогда казалось, план. Стал котенком и принялся душераздирающе орать, так, словно его сутки не кормили. Очень по-кошачьи. Ирвин долго не хотел глаза открывать, ворочался, укрывал голову подушкой, но все без толку. Пришлось проснуться. Правда, Артур еще не знал, с кем связался. И во что ему обойдется это сольное выступление.

Ирвин встал. Артур, прекрасно видящий в темноте, разглядел на его хмуром лице решимость, но, увы, вовремя не предал ей значения. Поэтому был удивлен, что тот, вместо того, чтобы хоть как-то выразить свое недовольство на словах, прошел к небольшому сундуку, в котором традиционно хранил специи и ароматные травы. Артур снова стал человеком и полюбопытствовал со стороны лежака.

— Снова хочешь перец использовать? Не поможет, — авторитетно заявил он, — я уже и сам контролировать обращения могу.

И тут Ирвин к нему обернулся. Артур занервничал. Уж больно странной была ухмылка караванщика. А потом он полностью повернулся к мальчишке и продемонстрировал небольшую баночку, с плотно подогнанной крышкой, под которой была к тому же проложена масленая тряпица. Артур вопросительно выгнул бровь. На душистый перец это штука не походила. Но, до того как котенок успел втянуть носом воздух и как следует принюхаться, коварный караванщик крышку эту сорвал и запах ударил в неподготовленные юные ноздри с такой силой, что чуть не сшиб Артура с ног. Он громко мяукнул, даже не вспомнив, что все еще в человеческой своей форме, и кинулся к Ирвину. Караванщик был выше и сильней. Поднял вверх руку с вожделенной валерьяной, а второй удерживал мальчишку на расстоянии. Тот рычал, рассерженно фыркал и приплясывал вокруг него, издавая совсем нечеловеческие звуки, перемежающиеся с членораздельной речью.

— Дай! Мяу! Дай! Хочу! Мряф!

Ирвин смеялся в голос, прям таки хохотал. Артур злился с каждой секундой все больше. Запах казался ему настолько соблазнительным, что он ни о чем, кроме желанной баночки, думать не мог. И тогда инстинкт продиктовал ему действовать решительно и нагло. Он своими прыжками почти припер Ирвина ко второму лежаку, предназначенному для него самого, поэтому вспрыгнул на мужчину, обхватил руками и ногами и легко сумел повалить его.

Удивительно, как Ирвин во время этого демарша не выронил банку валерьянки. Видимо повезло. Причем обоим. Хотя, это как посмотреть. Потому что Артур, чтобы окончательно дезориентировать своего мучителя, не пожелавшего вовремя поделиться неожиданно обнаруженной вкусняшкой, сделал её кое-что. Схватился за банку и, чтобы окончательно завладеть ей, прижался к Ирвину губами, неумело, но напористо, целуя.

Разумеется, мужчина несколько опешил. Да и сам Артур не ожидал от себя такого, и уж тем более и помыслить не мог, что через миг забудет и о валерьянке и о своем желании поговорить, а самозабвенно отдастся поцелую, ерзая на коленях мужчины. Беда в том, что Ирвин опомнился куда быстрее, чем можно было бы предположить.

— Достаточно, — отвернувшись от него, сказал караванщик, надавливая свободной рукой на плечо.

— А? — Растерянно выдохнул Артур, смотрящий на него осоловевшими глазами.

— Ты выиграл, — совершенно обыденным тоном сказал караванщик и выставил между ними открытую банку.

Запах валерианы все еще сводил с ума, но разве ж ему сравниться со столь однозначным отказом? Артур заглянул в лицо мужчины, прочитал в нем беспристрастность и взвился, как ужаленный в попу медвежонок. Кинулся прочь из шатра в ночной холод пустыни, в одной безрукавке и босиком к тому же. Щеки жег нестерпимый стыд, а душу черной желчью разъедала обида.

Ирвин выскочил вслед за ним, правда, в отличие от импульсивного мальчишки, не забыв натянуть сапоги. Артура рядом с шатром видно не было, чуть в отдалении у костра шумно переговаривались ночные сторожа, но по тому, как они вели себя, Ирвин понял, что спрашивать их об Артуре не имеет смысла. Поэтому он схватился за маленькую лампу у себя на шее и призвал джинов.

— Найдите мне его и покажите где, — приказал он.

Джины взвились в воздух и через несколько мгновений одновременно спикировали вниз. Небольшая вспышка в ночи, и Ирвин уже знал, где искать Артура, который, не разбирая дороги, отбежал довольно далеко от разбитого караваном лагеря. Как только успел? Хотя, поступь кошачья легка.

Ирвин пошел за ним. Спешить не имело смысла, так как джины сообщили, что мальчишка больше не убегает, просто идет неизвестно куда, в отчаянии загребая песок ногами. Караванщик вздохнул. Похоже, зря он решил наказать мальчишку валерьянкой. Запах этой травы кроме легкого опьянения, всегда был связан для кошек с некоторой долей сексуального влечения. Вот оно-то и сыграло с Артуром злую шутку. Ирвин к слову, тоже хорош. Как он мог упустить из виду период полового созревания? Он ведь знал, что для кошек пустыни — это особое время. С ними нужно быть особенно осторожным. Знал, знал и забыл. Так что он нагнал мальчишку, в полной мере осознавая свою вину.

— Ар, — позвал он, подходя ближе.

Но мальчишка даже не обернулся, продолжая бездумно загребать песок босыми ногами и плестись, куда глаза глядят.

Ирвину это быстро надоело.

— Покрывало, — скомандовал он, и джины, все еще бывшие поблизости, в одно мгновение исполнили его пожелание. В руках караванщика появилось покрывало. Он ускорил шаг и нагнал мальчишку. Миг и Артур сам не успел понять, как оказался, в это покрывало завернут и поднят на руки.

— Ив, — пискнул было он, но встретился в темноте в глазами караванщика и лишь слабо дернул ногами.

— Не спорь со мной сейчас, — отрезал Ирвин и унес его обратно в шатер.

Усадил на лежак. Артур, осознав всю незрелость своего поступка, боялся взгляд от пола поднять. Джины раздобыли воду — навес золота в пустыни, и все же, Ирвин вылил целый кувшин в небольшую миску, обмакнул туда мягкую тряпицу и присел на колени перед сжавшимся на лежаке мальчишкой. Тот занервничал.

— Ив?

Караванщик ничего не сказал ему, просто обхватил теплыми пальцами с мозолистой, загрубевшей кожей, лодыжку и принялся обтирать ступню подогретой джинами водой.

— Ив, я... — слабо запротестовал Артур и попытался вырвать ногу, но Ирвин сжал чуть сильнее, почти до боли. Мальчишка перестал трепыхаться. Тогда караванщик поднял на него глаза.

— Не понимаешь, что с тобой происходит?

— А ты выходит, понимаешь? — Давно усвоив, что лучшая защита — это нападение, вопросил у мужчины котенок.

— Скорей всего, дело обстояло так. Тебя выкрали из святилища вместе с приалтарными сокровищами, перепутав с обычной кошкой. Просто захватили с собой. Бродят у нас сейчас по пустыне гастролеры с запада. Они могли и не знать, что во всем Стеклянном Доме ты — самое ценное, что можно найти. Им повезло, потому что они забрались в святилище, как раз в начале ритуала Шу. Можешь вспомнить, что это?

Артур и рад был сделать это, но в первый момент на ум ничего не пришло, он уже собирался сказать об этом, но тут воспоминания ожили, и...

— Я должен был сидеть там три дня и четыре ночи. Я должен был...

— Пройти семь этапов становления кошки. Но ритуал прервали. Поэтому, оказавшись оторванным от алтаря, ты все забыл.

— Мне было страшно там одному. В этом Стеклянном Доме. Он был огромным, не то что наш, наш меньше и я никогда не оставался в нем один, а тут... А потом пришли эти люди... я обрадовался. Меня подобрал тот, что с гнилыми зубами, только не просто так, он сказал, что какой-то парень пообещал ему мешок золота в том случае, если в святилище он найдет кошку и принесет её ему. Это значит, что...

— Какой-то шакал вздумал разгневать богов, — холодно бросил Ирвин, остервенело вытирая ступню мальчишки сухой тряпицей. Артур сморщился.

— Полегче там!

— Извини, — словно очнувшись, караванщик тряхнул головой и его движения стали куда мягче.

— Почему ты сам это делаешь, — помедлив, рискнул спросить котенок, — мог бы и джинам своим сказать.

— Мне приятнее самому, — с совершенно непроницаемым видом ответил Ирвин.

— Потому что я кот пустыни? — Пробормотал мальчишка, кусая губы.

— Нет, — ответил караванщик, закончив вытирать вторую ногу.

Бросил все тряпки в миску и, задвинув её под лежак, встал. Теперь Артуру пришлось задирать голову, чтобы смотреть ему в лицо.

— Тогда почему? — Котенок подался вперед и ухватился за халат караванщика.

— Пора спать, котенок. Завтра трудный день.

— Это не ответ!

— Ты будил меня с какой-то целью или просто из вредности?

— Не смей менять тему!

— Твой шаман может быть тем, кто заказал тебя гнилозубому? — Вопросил Ирвин, не меняя интонации и не повышая голос.

Артур стушевался.

— Может. Я тебя будил, чтобы рассказать, он на самом деле обманщик. Когда я рассказал ему о том, что сделал с теми разбойниками, он сказал, что это одно из побочных действия отравления твоими специями.

— Кто бы сомневался.

— И он будет ждать меня в своем доме в оазисе Рималь. Через два дня.

— То есть ты сказал ему, что мы в двух днях пути от него? — Холодно уточнил Ирвин. И Артуру впервые пришло в голову, что именно он мог навлечь тех разбойников на караван. Ведь он постоянно сообщал шаману о пути своего продвижения.

— Я не хотел... не думал...

— Но сделал, — обрубил его лепетание караванщик. — Сиди тут и не смей даже нос до утра высовывать.

— А ты куда? — Встрепенулся котенок.

— Потолковать со старым другом хочу.

— А я?

— А ты сидишь и не высовываешься, — напомнил Ирвин, подошел к развешанной все еще на прутиках сети и сорвал её.

— Ив!

— Лучше молчи, Ар. Лучше молчи, — застыв в проеме шатра, откликнулся Ирвин.

— Прости, — кинул мальчишка ему в спину, но караванщик сделал вид, что не услышал.

Оказывается, стыд за предательство, пусть и непроизвольное, мучительнее, чем стыд за тот глупейший поцелуй.

Утром Ирвин, не терпя возражений, вздернул Артура, пытавшегося держаться независимо, к себе в седло сразу же, как джины убрали их шатер, и можно было двигаться дальше.

— Я не шатровая девка, чтобы так! — Взвыл Артур, за что и получил по шее, не сильно, но обидно. — Эй! Я, между прочим, почти бог!

— До бога тебе еще расти и расти, боженок, — фыркнул на это Ив и еще раз треснул его по макушке.

— Я...

— Маме с папой скажешь?

— И скажу!

— И даже вспомнил уже, что они могут тебе на все это ответить? — В голосе караванщика отчетливо сквозило ехидство.

Артур до этого как-то не думал об этом, но после его слов, вспомнил и отца и мать, особенно отца. Вот уж кто точно по головке не погладит, а напротив, треснет еще посильней, чем Ирвин. Тот явно его еще пощадил.

Поэтому Артуру ничего не оставалось, как насупиться и помалкивать. Но человеком делать это было не очень приятно, вокруг же люди, и перед ними было как-то стыдно себя так вести, тем более, как догадался Артур, после вчерашней демонстрации его кошачьей силы, они уже знали, кто он. Поэтому он снова стал котенком. Зверем пережить все это для самолюбия было как-то легче.

Только на этот раз Ирвин не спешил снова спрятать его за пазуху, на что котенок очень рассчитывал. Но караванщик делал вид, что не замечает его тоскливых взглядов. Пришлось Артуру действовать на свой страх и риск. Он подловил момент, когда конь караванщика шел неспешным шагом, привстал на задние лапки и попытался забраться в вырез его халата сам. У Ирвина вырвался долгий вздох. Котенок напрягся и перестал тыкаться усатой мордочкой ему в грудь.