Котенок пустыни

Котенок пустыни.

— Я тебе не котенок! — Грозно возвестил Артур и, вскочив, опрокинул кружку прямо на расшитую бисером подушку. Сверкнул глазами на Ирвина, но тот в ответ на это заявление лишь коротко и от этого еще обиднее рассмеялся, уточнив:

— Да?

Артур открыл рот, чтобы громко подтвердить сказанное ранее, но тут, же оказался пойман в ловушку.

Ирвин схватил с расстеленного прямо на песке пестрого покрывала мешочек с особым душистым перцем, который любил добавлять в еду, и, взяв приправу щепотью, сыпанул её в сторону парня. Поперчил, можно сказать. Артур злобно ощерился, демонстрируя острые клыки, но тут, же сморщил нос, схватил ртом воздух, словно начал задыхаться, и, оглушительно чихнув, стал котом. Точнее, котенком. Вот такая вот аллергия!

И как его только угораздило присоединиться именно к Ирвину. Хотя... как-как? Его рекомендовали, как самого надежного из всех. Караваны, которые водил Ирвин, никогда не терялись в песках и всегда достигали конечного пункта назначения. Но, если бы Артур заранее знал, что тот так быстро сумеет раскусить его, да еще и издеваться будет, никогда бы не пошел с ним. Зачем вообще он выбрал этот караван!

Ирвин невозмутимо убрал любимую приправу, предварительно крепко стянув края мешочка, и только после этого с улыбкой на строгом лице посмотрел на пушистый комочек дымчато-серой шерсти, который в это время активно забавлялся с одной из кисточек на краю покрывала. Тихо вздохнув, рослый мужчина с восточным разрезом хищных глаз поднял котенка за шкирку. Тот протестующе мяукнул, но тут, же затих, поджав под себя лапки и хвостик. Ирвин отправил своего беспокойного спутника себе за пазуху, где тот сразу же нашел себе новую игрушку — миниатюрный кулон, выполненный в виде золотой лампы, болтающийся на длинной шнурке на шее мужчины. Стоило котику пару раз потереться о лампу усатой мордашкой в попытке отгрызть от столь любопытного предмета что-нибудь не очень нужное, как из золотого носика вырвалась небольшая струйка дыма. Котенок испуганно дернулся, да так, что Ирвину пришлось придержать его рукой через плотную, богато расшитую ткань халата, пока оба джина не покинули лампу и не склонились перед своим господином.

— Чего изволите, хозяин? — Хором протянули джины.

Ирвин благосклонно наклонил голову и приказал:

— Уберите тут за нами, чтобы ни один шакал следов не нашел. А мы, пожалуй, вернемся к каравану, пора поднимать этих лентяев, правильно я говорю? — Это он спросил не у джинов, а у котенка, которого все еще придерживал, прижимая руку к груди.

Его пушистый сосед по халату высунул наружу любопытную мордочку. Придирчиво осмотрел хлопочущих джинов, которые складывали покрывало, собирали подушки и размещали в одной из седельных сумок Ирвина остатки их сегодняшнего завтрака. Судя по всему, увиденным остался доволен. Ибо деловито мякнул и снова спрятался. Ирвин хмыкнул, то ли поддерживая мнение котенка, то ли, напротив, не одобряя его поведение, и зашагал к каравану.

Когда через час они снова двинулись в путь, солнце, как и десять дней назад, палило нещадно. Котенок спал, пригревшись под сердцем грозного караванщика, о котором вот уже, какое десятилетие ходили по пустыне легенды — одна страшнее и загадочнее другой. Ирвин не опасался гнева Артура, так как уже знал, что вернувшись в человеческую форму, тот не будет помнить о том, что с ним произошло, пока он был котенком. В памяти юноши всегда оставался лишь сам эпизод перехода, но не то, что было после него. Это можно было бы принять за защитную реакцию психики на такое вот сомнительное превращение, на первый взгляд схожее с проклятьем. Но Ирвин, в отличие от Артура, точно знал причину появления у мальчика столь странной способности. Правда, по личным мотивам пока не спешил того на сей счет просвещать.

Через несколько часов котенок завозился и выбрался наружу. Устроился на переднем крае седла между ног Ирвина и подозрительно замер. Караванщик быстро понял, что сейчас произойдет, поэтому заранее придержал скакуна и отодвинулся назад, ближе к крупу.

Через минуту в седле перед ним сидел мальчишка. Спина напряжена, плечи словно одеревенели. Даже со стороны взлохмаченного затылка он выглядел обиженным и самую малость злым. Но подолгу выдерживать оскорбленную мину у Артура никогда не получалось. Ирвин знал и об этом. Поэтому не спешил отвлекаться на своего спутника. Захочет, сам заговорит. Что тот через какое-то время и попытался сделать.

— Знаешь, это нечестно, что ты постоянно делаешь это со мной. Конечно, я для тебя еще малец совсем, к тому же, вроде как нахлебник. Но я ведь предлагал отработать! Ты сам отказываешься! Но я не понимаю, почему ты считаешь, что это дает тебе право так ко мне относиться? Пусть по твоим меркам я мал еще, необразован и вообще сирота подшатерная, да и вор к тому же, но все равно личность! И, как личность, я требую к себе уважения!

— Закончил? — Проигнорировав все сказанное им, тихо, почти чувственно прошептал Ирвин над самым ухом.

Артур дернулся. И дело тут было даже не в обиде, а в дыхании. Кожа за ушами, как правило, так нежна, особенно, у молоденьких мальчиков, да и у девочек, что греха таить, тоже. Пока мальчишка боролся с остротой собственного восприятия, караванщик указал:

— Посмотри налево, только не поворачивай головы.

Артур, если и хотел возмутиться, тут же забыл об этом и сделал, как было велено.

— Разбойники? — Недоверчиво выдохнул он, рассмотрев всадников за барханами.

— Да, — подтвердил караванщик.

Артур оживился и даже обернулся на него.

— Будет драка, да? — Глаза его засияли восторгом.

Ирвин укоризненно покачал головой. Мальчишка! Пахлавой не корми, дай подраться. Вот только он как никто другой знал, что Артур — самый опасный противник из всех, кого только можно встретить в песках. Поэтому не спешил его одергивать.

А мальчишка радовался как ребенок. Путешествие через пустыню, в сущности, ужасно нудное занятие. От скуки и безделья его спасали только ежедневные стычки с Ирвином, за которые в глубине души он был благодарен караванщику, но, конечно, никогда бы не сознался в этом вслух.

— Спешивайся, — приказал тот. Артур ловко спрыгнул на песок. Вскинул голову, щуря глаза от солнца. Ирвин свесился с седла и шепнул: — Когда налетят, держись рядом.

— Не учи ученого! — Залихвацки подмигнув, воскликнул тот, и помчался предупреждать о предстоящей схватке остальной караван.

Если бы Ирвин изменил свое положение в строю и ускакал бы далеко вперед, или, напротив, отстал, у разбойников, что второй день шли за ними, не решаясь приблизиться, это могло бы вызвать подозрения. Участок пути до оазиса Иглималь считался относительно спокойным. Именно тут легко было потерять бдительность. На что, судя по всему, и рассчитывали бандиты. Ирвин не дал им заподозрить неладное. Остался в той же части каравана, где и был, зато шустрый на ноги Артур, быстро сообщил другим караванщикам, что следует ждать нападения.

Разбойники налетели внезапно. С улюлюканьем, диким ржанием опоенных шмышмысом коней, безумных, оскаленных, жутких, готовых рвать подобных себе зубами, топтать копытами, с каждым новым скачком вставая на дыбы. Все полегли как один. Таких коней уже не спасти. Дьявольский отвар убивал саму душу зверя. Поэтому заклинатель, с которым Ирвин всегда путешествовал в паре, подул в свирель иклака. Кони сдохли прямо под седоками. Те полетели через конские голову, когда ноги животных начали подгибаться прямо на скаку. Кто-то быстрее остальных сообразил, в чем дело, и сам спрыгнул с коня, не успевшего еще испустить дух. Но такие были в меньшинстве. Завязалась схватка. Нападавшие превратились в жертв. Но загнанная в угол жертва, всегда хватается за жизнь из последних сил, даже если уже понимает — не скрыться, не спастись.

Ирвин сражался парными ятаганами. Артур, как и было сказано, держался рядом с ним, не упуская караванщика из виду. Он ему завидовал. У него самого с двух рук так ловко пока не получалось, хоть он и тренировался изо дня в день, причем с момента, как Ирвин раскрыл его, караванщик сам тренировал мальчишку. И все равно, Артуру хотелось овладеть техникой двойного клинка уже сейчас, сразу. А не получалось. Подспудно он понимал, что десять дней — ничтожный срок, но они уже сейчас казались ему вечностью. У него даже появилось ощущение, что он знал Ирвина всегда, только никак не мог вспомнить. Он гнал от себя эти мысли. Они казались ему слишком странными.

Артур был быстр и ловок, как истинный вор. Но, когда Ирвин спросил, кто учил его обращаться с оружием, как он начал воровать, откуда он, мальчишка не смог ничего ответить. В памяти зияла жуткая дыра, которую, как бы он не пытался, никак не удавалось заполнить. Но Ирвин оказался достаточно чуток, чтобы не давить на него. Просто принял как данность. Поэтому, да, именно поэтому, Артур остался с караваном, а не вернулся, обратно в Сулейманат.

Один день пути — не так уж и много. Он бы сумел не заблудиться и добраться до города в одиночестве. Артур был в этом уверен. Ирвин, если и подозревал о тех его амбициозных планах, ничего не сказал ни тогда, ни сейчас, когда гонимый все теми же амбициями, мальчишка схлестнулся сразу с двумя противниками. Но вот когда к ним присоединился третий, расправился с теми, что достались ему самому, и кинулся на помощь парню, но было поздно. Артура уже окружили. Он отчаянно отбивался. Но что может один клинок против трех? Особенно, если его сжимает столь юная, еще не успевшая войти в полную силу рука?

Ирвин почти успел. Но почти, как всем прекрасно известно, не считается. Артура ранили. Не сильно. Царапина, гордо скажет он, когда все кончится. Но в тот момент, резкая боль и запах собственной крови выпустили на волю инстинкты, которые до поры до времени скрывало черное пятно в его памяти. Артур ощерился, как зверь, оскалил зубы, и издал пронзительный рык разъяренной крупной кошки. Нападавшие отшатнулись от него, но было поздно. Путь к бегству им преградило пламя. Песчаное пламя пустыни. Сначала поднялся песок, облепив их с ног до головы, вырывая из глоток предсмертные крики, потом вверх, прямо по песку, взобралось алчное пламя. Синее, самое горячее из всех. И через считанные мгновения перед Артуром стояли уже не люди, а статуи, стеклянные статуи, застывшие в гротескных, неестественных позах, с перекошенными лицами и вскинутыми вверх руками.

Ирвин убрал ятаганы. Шагнул к нему. Мальчишка перестал скалиться. Опомнился. Теперь рот его кривился не в оскале, а в испуге. Он испугался сам себя. Он не понимал, что произошло. Хлопал светлыми ресницами, остекленевшим взглядом смотрел на дело рук своих. Даже меч выронил. Было такое ощущение, что еще миг, и он заплачет.

Ирвин, не задумываясь, схватил его за руку и дернул на себя. Мальчишка слегка отошел от шока, вскинул глаза. "Иди за мной", — сказал ему караванщик одними губами и повел за собой через ряды повозок, верблюдов, коней, ликующих людей, одержавших победу над верной смертью. Где-то радостные возгласы мешались с болезненными стонами, где-то песок был алым от пролитой крови. То там, то тут бездыханными валялись лошади нападавших, напоминающие большие уродливые камни, на которых какой-то безумец решил нацепить седла, попоны, уздечки. Артур шел мимо них и старался не смотреть в их сторону. Смерть животного ранила его сильнее, чем смерть людей. Он и сам не мог объяснить это в себе. Да и не собирался никому ничего объяснять. Сейчас ему было просто страшно.

Они скрылись от посторонних глаз за барханом. По дороге Ирвин окрикнул нескольких помощников, в том числе заклинателя, и приказал присмотреть за всеми. Сам уединился с Артуром. Ему было, что сказать мальчишке.

— Вспомнил, наконец? — Спросил караванщик, повернувшись к нему.

— Наконец? — Застыв лишь на секунду, взвился Артур, когда смысл дошел до него, — Ты знал, что я так могу?!

— А ты на самом деле считал, что твое превращение — вид аллергии на незнакомую специю? Можешь не отвечать, вижу, так и было.

— Но шаман сказал... — растерявшись под строгим взглядом мужчины, стушевался воришка.

— Не тот ли это шаман, с которым ты в сети познакомился? — Осведомился Ирвин.

Артур снова взбесился. Один раз караванщик уже высмеял его за чрезмерное увлечение современными технологиями. Жестоко высмеял, надо признать. Мальчишка затаил обиду, и вот сейчас, наконец, получил возможность выплеснуть её.

— Тот, и что с того? Он мой сетевой друг! И шаман, к тому же. Ему лучше знать!

— Вот как? — Насмешка в голосе караванщика стала еще ощутимее. — Раз он у тебя такой знающий, что ж тогда не предупредил о подобных побочных эффектах?

Артур уже рот открыл, чтобы возразить, но был вынужден его захлопнуть. Он уже и думать забыл, что натворил. Поистине, легкое создание — живет лишь тем, что здесь и сейчас. Не потому ли память у него так коротка? А ведь легким созданием его Ирвин прозвал, это не считая набившее оскомину "котенок".

— Что ты знаешь обо мне? — Прошептал Артур беспомощно. — Что ты можешь знать?

— Достаточно, чтобы не дать тебе сделать глупость, — со вздохом обронил Ирвин и шагнул к нему. Взял зачем-то за руку. Перевернул ладонью вверх.

Артур даже опомниться не успел, как караванщик вонзил тонкую иглу прямо в центр ладони. И это было больно, что б его! На этот раз мальчишка не зарычал, а зашипел. Грозно и возмущенно. Перца не понадобилось, иглы оказалось достаточно. Через миг перед караванщиком прямо на песке сидел уже знакомый котенок.

Для проверки собственной теории Ирвин уже отработанным жестом попытался схватить его за шкирку. За что и получил парочку довольно глубоких царапин, а когда присел на корточки и снова протянул руку в сторону котенка, то и вовсе был покусан. Котенок рвал его руку зубами, брыкаясь когтистыми задними лапами, с отчаянием Артура, рассуждающего о свободе личности. Значит, на этот раз он помнил себя человеком. Но будет ли помнить мальчик?

— Мне больно, — тихо сказал Ирвин, но руку у котенка отбирать не стал.

Тот повел светло-серым ушком, посмотрел на него исподлобья, не выпуская палец изо рта, но кусаться перестал. Успокоился. А потом и вовсе, словно извиняясь, пару раз лизнул его. И превратился в человека. Причем, это стало неожиданностью для обоих. Поэтому не стоит удивляться, что палец караванщика так и остался во рту мальчишки. Ирвин тут же попытался его вытащить, но Артур неожиданно для него сжал зубы, не пуская. Караванщик с вопросом посмотрел на мальчишку. Тот покраснел. Обхватил его запястье и сам отвел от лица его ладонь. Сглотнул.

— Теперь вкус твоей крови на языке, — плохо соображая, зачем он это говорит, пробормотал Артур.

— И как она? — Ирвин улыбнулся, не спеша отбирать у него руку.

— Горчит.

— Что ты вспомнил? — Этот вопрос был важнее, чем вкусовые пристрастия некоторых хвостатых.

— Я кот. Всегда им был.

— Песчаный кот, — с нажимом поправил Ирвин.

— Мы жили в стеклянном доме... я и сестра, а еще мама с папой и мы... а как же тогда? Почему они не ищут меня?

— В том-то и дело, что ищут. Я лично с ними незнаком, но песчаные не могли тебя бросить, чтобы не случилось в вашем святилище. Поэтому я и называю твоего шамана, к которому ты так рвешься, не шарлатаном, а безумцем. Твое превращение должно было сказать ему — кто ты. Он должен понимать, что с ним сделают твои родители, если он обидит тебя. Да и не родители тоже.

— Не родители? — Эхом повторил Артур. — Например, ты?

— Я? — В вопросе прозвучало недоумение, мальчишка тут же пожалел о том, что спросил. Потому что это стало подсказкой, и Ирвин догадался. — Ты не все вспомнил, — произнес он утвердительно, как вердикт.

Артур отвел глаза.

— Какие-то обрывки... их слишком много... и они все разные...

— Ясно, — Ирвин попытался высвободить руку из цепких пальчиков мальчишки, но тот не пустил. Снова посмотрел на него.

— Ив?

— Нам надо возвращаться, котенок. Потом поговорим.

— Но...

— Потом Артурват, все потом...

— Как ты меня назвал?

— Как мама с папой называли. Идем Ар, нам нужно спешить. Плохая примета задерживаться на поле брани.

— Но ты ведь мне все объяснишь, правда? — Попросил растерянный котенок, плетясь за караванщиком по пескам и не отпуская его руки.

— Вечером. В шатре.

— Но могу я хотя бы на лошади с тобой ехать? Мне... — Артур сдался, он больше не мог быть один. Одному стоять перед неизвестностью страшно. — Мне будет спокойнее.

— Тогда... — Ирвин повернулся к нему, высвободил руку и распахнул халат на груди, — милости прошу. — Посмотрел лукаво с усмешкой. — Хоть это ты, надеюсь, вспомнил.

— Не напоминай! — Вспыхнув до корней волос, воскликнул мальчишка, но обратился в котенка уже по собственному желанию.

Мужчина хмыкнул, подцепил его под мохнатое брюшко и запустил за пазуху. Караван продолжил свой путь. Песок, солнце, безоблачное небо, тоска, неизвестность и мерное биение чужого сердца прямо над ухом, а еще запах специй, которыми, казалось, пропиталось все тело караванщика от кожи до костей. И так до самого заката.

Как только джины — верные слуги Ирвина, установили шатер, Артур забрался внутрь и развесил на специальных палочках свою сеть. Именно с помощью нее он поддерживал связь с шаманом. Слова караванщика прочно засели у него в голове. Он хотел убедиться в том, что Ив неправ, или найти доказательства того, что шаман, обещавший помочь, на самом деле врет ему по каким-то своим мотивам. Последнее Артур тоже хотел бы узнать.

Сеть была сплетена из тонких серебряных цепочек. В узлах её был закреплены разноцветные камни — оникс, агат, сердолик, яшма, хризопрас, кварц и множество других. Все разные. Ни один не повторялся. Растянув её так, чтобы не провисала, Артур протянул к серебряным цепочкам руки, но погрузиться сознанием в сеть не успел. В шатер вошел Ирвин, бросил на него колючий взгляд. Мальчишка смутился.

— Я просто хотел уточнить кое-что!

— Кто я такой, чтобы запрещать тебе делать то, что тебе хочется, — обронил на это караванщик. Отошел к одному из двух лежаков, сбросил сапоги и лег, повернувшись к Артуру спиной.

— Зануда! — Рыкнул на это мальчика и чисто из голого упрямства ворвался в сеть на одном дыхании. Шаман ждал его. Сердолик — желтый, обманчивый камень, вспыхнул перед веками Артура призрачным молочным светом. Приглашение. Можно ответить, а можно промолчать. Но он ответил, усилием воли заставив загореться серый кварц. Так начался их беззвучный диалог.

Артур смог вернуться к реальности очень не скоро. Но, когда он все же, сделал это, то обнаружил, что караванщик уже давно спит. Вот только это его совсем не устраивало. Он рвался обсудить то, что смог выудить из шамана-обманщика. Теперь уже он сам не сомневался, что Ирвин был кругом прав. Чтобы сразу не получить по шеи, Артур придумал гениальный, как ему тогда казалось, план. Стал котенком и принялся душераздирающе орать, так, словно его сутки не кормили. Очень по-кошачьи. Ирвин долго не хотел глаза открывать, ворочался, укрывал голову подушкой, но все без толку. Пришлось проснуться. Правда, Артур еще не знал, с кем связался. И во что ему обойдется это сольное выступление.

Ирвин встал. Артур, прекрасно видящий в темноте, разглядел на его хмуром лице решимость, но, увы, вовремя не предал ей значения. Поэтому был удивлен, что тот, вместо того, чтобы хоть как-то выразить свое недовольство на словах, прошел к небольшому сундуку, в котором традиционно хранил специи и ароматные травы. Артур снова стал человеком и полюбопытствовал со стороны лежака.

— Снова хочешь перец использовать? Не поможет, — авторитетно заявил он, — я уже и сам контролировать обращения могу.

И тут Ирвин к нему обернулся. Артур занервничал. Уж больно странной была ухмылка караванщика. А потом он полностью повернулся к мальчишке и продемонстрировал небольшую баночку, с плотно подогнанной крышкой, под которой была к тому же проложена масленая тряпица. Артур вопросительно выгнул бровь. На душистый перец это штука не походила. Но, до того как котенок успел втянуть носом воздух и как следует принюхаться, коварный караванщик крышку эту сорвал и запах ударил в неподготовленные юные ноздри с такой силой, что чуть не сшиб Артура с ног. Он громко мяукнул, даже не вспомнив, что все еще в человеческой своей форме, и кинулся к Ирвину. Караванщик был выше и сильней. Поднял вверх руку с вожделенной валерьяной, а второй удерживал мальчишку на расстоянии. Тот рычал, рассерженно фыркал и приплясывал вокруг него, издавая совсем нечеловеческие звуки, перемежающиеся с членораздельной речью.

— Дай! Мяу! Дай! Хочу! Мряф!

Ирвин смеялся в голос, прям таки хохотал. Артур злился с каждой секундой все больше. Запах казался ему настолько соблазнительным, что он ни о чем, кроме желанной баночки, думать не мог. И тогда инстинкт продиктовал ему действовать решительно и нагло. Он своими прыжками почти припер Ирвина ко второму лежаку, предназначенному для него самого, поэтому вспрыгнул на мужчину, обхватил руками и ногами и легко сумел повалить его.

Удивительно, как Ирвин во время этого демарша не выронил банку валерьянки. Видимо повезло. Причем обоим. Хотя, это как посмотреть. Потому что Артур, чтобы окончательно дезориентировать своего мучителя, не пожелавшего вовремя поделиться неожиданно обнаруженной вкусняшкой, сделал её кое-что. Схватился за банку и, чтобы окончательно завладеть ей, прижался к Ирвину губами, неумело, но напористо, целуя.

Разумеется, мужчина несколько опешил. Да и сам Артур не ожидал от себя такого, и уж тем более и помыслить не мог, что через миг забудет и о валерьянке и о своем желании поговорить, а самозабвенно отдастся поцелую, ерзая на коленях мужчины. Беда в том, что Ирвин опомнился куда быстрее, чем можно было бы предположить.

— Достаточно, — отвернувшись от него, сказал караванщик, надавливая свободной рукой на плечо.

— А? — Растерянно выдохнул Артур, смотрящий на него осоловевшими глазами.

— Ты выиграл, — совершенно обыденным тоном сказал караванщик и выставил между ними открытую банку.

Запах валерианы все еще сводил с ума, но разве ж ему сравниться со столь однозначным отказом? Артур заглянул в лицо мужчины, прочитал в нем беспристрастность и взвился, как ужаленный в попу медвежонок. Кинулся прочь из шатра в ночной холод пустыни, в одной безрукавке и босиком к тому же. Щеки жег нестерпимый стыд, а душу черной желчью разъедала обида.

Ирвин выскочил вслед за ним, правда, в отличие от импульсивного мальчишки, не забыв натянуть сапоги. Артура рядом с шатром видно не было, чуть в отдалении у костра шумно переговаривались ночные сторожа, но по тому, как они вели себя, Ирвин понял, что спрашивать их об Артуре не имеет смысла. Поэтому он схватился за маленькую лампу у себя на шее и призвал джинов.

— Найдите мне его и покажите где, — приказал он.

Джины взвились в воздух и через несколько мгновений одновременно спикировали вниз. Небольшая вспышка в ночи, и Ирвин уже знал, где искать Артура, который, не разбирая дороги, отбежал довольно далеко от разбитого караваном лагеря. Как только успел? Хотя, поступь кошачья легка.

Ирвин пошел за ним. Спешить не имело смысла, так как джины сообщили, что мальчишка больше не убегает, просто идет неизвестно куда, в отчаянии загребая песок ногами. Караванщик вздохнул. Похоже, зря он решил наказать мальчишку валерьянкой. Запах этой травы кроме легкого опьянения, всегда был связан для кошек с некоторой долей сексуального влечения. Вот оно-то и сыграло с Артуром злую шутку. Ирвин к слову, тоже хорош. Как он мог упустить из виду период полового созревания? Он ведь знал, что для кошек пустыни — это особое время. С ними нужно быть особенно осторожным. Знал, знал и забыл. Так что он нагнал мальчишку, в полной мере осознавая свою вину.

— Ар, — позвал он, подходя ближе.

Но мальчишка даже не обернулся, продолжая бездумно загребать песок босыми ногами и плестись, куда глаза глядят.

Ирвину это быстро надоело.

— Покрывало, — скомандовал он, и джины, все еще бывшие поблизости, в одно мгновение исполнили его пожелание. В руках караванщика появилось покрывало. Он ускорил шаг и нагнал мальчишку. Миг и Артур сам не успел понять, как оказался, в это покрывало завернут и поднят на руки.

— Ив, — пискнул было он, но встретился в темноте в глазами караванщика и лишь слабо дернул ногами.

— Не спорь со мной сейчас, — отрезал Ирвин и унес его обратно в шатер.

Усадил на лежак. Артур, осознав всю незрелость своего поступка, боялся взгляд от пола поднять. Джины раздобыли воду — навес золота в пустыни, и все же, Ирвин вылил целый кувшин в небольшую миску, обмакнул туда мягкую тряпицу и присел на колени перед сжавшимся на лежаке мальчишкой. Тот занервничал.

— Ив?

Караванщик ничего не сказал ему, просто обхватил теплыми пальцами с мозолистой, загрубевшей кожей, лодыжку и принялся обтирать ступню подогретой джинами водой.

— Ив, я... — слабо запротестовал Артур и попытался вырвать ногу, но Ирвин сжал чуть сильнее, почти до боли. Мальчишка перестал трепыхаться. Тогда караванщик поднял на него глаза.

— Не понимаешь, что с тобой происходит?

— А ты выходит, понимаешь? — Давно усвоив, что лучшая защита — это нападение, вопросил у мужчины котенок.

— Скорей всего, дело обстояло так. Тебя выкрали из святилища вместе с приалтарными сокровищами, перепутав с обычной кошкой. Просто захватили с собой. Бродят у нас сейчас по пустыне гастролеры с запада. Они могли и не знать, что во всем Стеклянном Доме ты — самое ценное, что можно найти. Им повезло, потому что они забрались в святилище, как раз в начале ритуала Шу. Можешь вспомнить, что это?

Артур и рад был сделать это, но в первый момент на ум ничего не пришло, он уже собирался сказать об этом, но тут воспоминания ожили, и...

— Я должен был сидеть там три дня и четыре ночи. Я должен был...

— Пройти семь этапов становления кошки. Но ритуал прервали. Поэтому, оказавшись оторванным от алтаря, ты все забыл.

— Мне было страшно там одному. В этом Стеклянном Доме. Он был огромным, не то что наш, наш меньше и я никогда не оставался в нем один, а тут... А потом пришли эти люди... я обрадовался. Меня подобрал тот, что с гнилыми зубами, только не просто так, он сказал, что какой-то парень пообещал ему мешок золота в том случае, если в святилище он найдет кошку и принесет её ему. Это значит, что...

— Какой-то шакал вздумал разгневать богов, — холодно бросил Ирвин, остервенело вытирая ступню мальчишки сухой тряпицей. Артур сморщился.

— Полегче там!

— Извини, — словно очнувшись, караванщик тряхнул головой и его движения стали куда мягче.

— Почему ты сам это делаешь, — помедлив, рискнул спросить котенок, — мог бы и джинам своим сказать.

— Мне приятнее самому, — с совершенно непроницаемым видом ответил Ирвин.

— Потому что я кот пустыни? — Пробормотал мальчишка, кусая губы.

— Нет, — ответил караванщик, закончив вытирать вторую ногу.

Бросил все тряпки в миску и, задвинув её под лежак, встал. Теперь Артуру пришлось задирать голову, чтобы смотреть ему в лицо.

— Тогда почему? — Котенок подался вперед и ухватился за халат караванщика.

— Пора спать, котенок. Завтра трудный день.

— Это не ответ!

— Ты будил меня с какой-то целью или просто из вредности?

— Не смей менять тему!

— Твой шаман может быть тем, кто заказал тебя гнилозубому? — Вопросил Ирвин, не меняя интонации и не повышая голос.

Артур стушевался.

— Может. Я тебя будил, чтобы рассказать, он на самом деле обманщик. Когда я рассказал ему о том, что сделал с теми разбойниками, он сказал, что это одно из побочных действия отравления твоими специями.

— Кто бы сомневался.

— И он будет ждать меня в своем доме в оазисе Рималь. Через два дня.

— То есть ты сказал ему, что мы в двух днях пути от него? — Холодно уточнил Ирвин. И Артуру впервые пришло в голову, что именно он мог навлечь тех разбойников на караван. Ведь он постоянно сообщал шаману о пути своего продвижения.

— Я не хотел... не думал...

— Но сделал, — обрубил его лепетание караванщик. — Сиди тут и не смей даже нос до утра высовывать.

— А ты куда? — Встрепенулся котенок.

— Потолковать со старым другом хочу.

— А я?

— А ты сидишь и не высовываешься, — напомнил Ирвин, подошел к развешанной все еще на прутиках сети и сорвал её.

— Ив!

— Лучше молчи, Ар. Лучше молчи, — застыв в проеме шатра, откликнулся Ирвин.

— Прости, — кинул мальчишка ему в спину, но караванщик сделал вид, что не услышал.

Оказывается, стыд за предательство, пусть и непроизвольное, мучительнее, чем стыд за тот глупейший поцелуй.

Утром Ирвин, не терпя возражений, вздернул Артура, пытавшегося держаться независимо, к себе в седло сразу же, как джины убрали их шатер, и можно было двигаться дальше.

— Я не шатровая девка, чтобы так! — Взвыл Артур, за что и получил по шее, не сильно, но обидно. — Эй! Я, между прочим, почти бог!

— До бога тебе еще расти и расти, боженок, — фыркнул на это Ив и еще раз треснул его по макушке.

— Я...

— Маме с папой скажешь?

— И скажу!

— И даже вспомнил уже, что они могут тебе на все это ответить? — В голосе караванщика отчетливо сквозило ехидство.

Артур до этого как-то не думал об этом, но после его слов, вспомнил и отца и мать, особенно отца. Вот уж кто точно по головке не погладит, а напротив, треснет еще посильней, чем Ирвин. Тот явно его еще пощадил.

Поэтому Артуру ничего не оставалось, как насупиться и помалкивать. Но человеком делать это было не очень приятно, вокруг же люди, и перед ними было как-то стыдно себя так вести, тем более, как догадался Артур, после вчерашней демонстрации его кошачьей силы, они уже знали, кто он. Поэтому он снова стал котенком. Зверем пережить все это для самолюбия было как-то легче.

Только на этот раз Ирвин не спешил снова спрятать его за пазуху, на что котенок очень рассчитывал. Но караванщик делал вид, что не замечает его тоскливых взглядов. Пришлось Артуру действовать на свой страх и риск. Он подловил момент, когда конь караванщика шел неспешным шагом, привстал на задние лапки и попытался забраться в вырез его халата сам. У Ирвина вырвался долгий вздох. Котенок напрягся и перестал тыкаться усатой мордочкой ему в грудь.

— Ладно уж, — обронил караванщик, поддержал его рукой, и счастливый котенок оказался в желанном плену халатного шелка и насыщенного запаха специй. — Только теперь тебе точно придется меня выслушать.

"Так и знал, что где-то подвох, мяу!" — высунув мордочку наружу, прокомментировал Артур, не сразу сообразив, что говорит мысленно.

Ирвин, услышав это, улыбнулся.

— Становишься самим собой. Вспоминаешь. Это хорошо.

"А что потом? Вернешь меня в Стеклянный Дом?"

— Для начала сдам с рук на руки родителям, а дальше уж пусть они сами разбираются.

"С чем разбираются?"

— Например, с тем, что тебе еще рано у алтаря взрослость караулить. Не дорос.

"А я так не считаю!"

— Ты просто уже уши навострил дальше поцелуев зайти, вот и не считаешь.

"Навострил, и что? Мяу!"

— Мяу не мяу, но к шаману твоему мы заедем. Он меня заинтересовал. Кстати, я от твоего имени связался с ним и сказал, что караван придет в оазис раньше.

"От моего имени? Да, как ты мог! Я ведь ему пересылал свое изображение! Он знает, как я выгляжу. Ты спугнул его!"

— Вот еще! Если ты не умеешь по сети обманывать, это не значит, что и другие не умеют. — Весело прокомментировал Ирвин.

Артур насторожился.

"Ив?"

— Сеть сложна, котенок. Таким малышам, как ты, рано к ней приобщаться.

"Да? А ты не думал, что если бы я к ней не приобщился, то мы бы никогда не встретились. Я ведь именно по сети узнал, что ты лучший и твои караваны самые надежные".

— Не думал. Потому что, если бы ты не наслушался по сети всяких жутких баек про синеплащников, мы бы встретились раньше.

"О чем ты?" — искренне удивился котенок.

— Вспомни, как ты в первый раз обратился. Я имею в виду, в твоей воровской жизни. Это случилось на рынке, помнишь? Человек в темно-синем плаще с низко надвинутым на лицо капюшоном, вышел из лавки со специями. Ты позарился на его кошелек, услышав байку о том, что синеплащники — особый орден торговцев специями, в кошельках которых всегда есть не только золото, но и амулеты, за которые можно получить нехилые барыши на черном рынке. Но он поймал тебя за руку...

"Нет... Это не мог быть ты!" — воскликнул котенок мысленно, а потом выскочил из за пазухи и превратился в мальчишку. Обернулся через плечо. Глаза его горели возмущением, но все ушло, стоило Ирвину совершенно неожиданно для Артура, обнять его поперек груди и прижать к себе.

— Ив!

— Твое тело меняется, котенок. Тебе и страшно, и радостно одновременно, — зашептал он ему на ухо, — и ты не знаешь, к кому приткнуться. В период взросления для кота важно иметь рядом того, кто смог бы его направлять. Ты выбрал меня. Это честь. Но кошки, Ар, всегда гуляют сами по себе. Не забывай об этом, — сказал караванщик и разомкнул объятия. Но котенок не захотел с ним согласиться.

Он вжался спиной ему в грудь, откинул голову на плечо, прошептал, поддавшись зову своих кошачьих инстинктов.

— А если я не хочу сам, а хочу с тобой?

— Твоего хочу, Ар, увы, еще недостаточно.

— А если ты тоже захочешь?

— Я не захочу. По крайней мере, пока не буду уверен, что ты осознаешь, что хочешь и от кого.

— От кого, Ив? — Артур обернулся к мужчине.

— Надеюсь, скоро ты и сам вспомнишь, — сказал тот.

Артур разочарованно вздохнул и снова был вынужден стать котенком, путешествовать в пушистом виде ему нравилось куда больше, ведь так, в полумраке халата, он мог мечтать о том, как получит доступ к этой смуглой, пахнущей специями коже уже не котенком, а человеком. Как проведет по ней ладонью, а потом и... и языком. Наверное, она будет горчить немного, и будет солоноватой от пота. И от этого будет кружиться голова. Мечтая об этом, он уснул, так и не узнав, какими путями Ирвин провел караван, чтобы оказаться в оазисе на сутки раньше. Куда он так спешил? Уж не на встречу с лжешаманом — это точно.

Остановились они в одном из караван-сараев. Ирвин хорошо знал хозяина. Артур, продрыхший всю дорогу, понял это, стоило только высунуть мордочку из выреза его халата, потому что в тот же миг к нему потянулась руку с волосатыми, мясистыми пальцами.

— Какая милая ки... ай! — Взвыл хозяин караван-сарая, так как получил когтями по своей потной лапище.

— Будешь знать, как панибратствовать с котом пустыни, — наставительно произнес Ирвин, вынимая Артура и опуская на пол. Котенок подумал-подумал и стал мальчишкой, никак не ожидая, что тучный мужчина средних лет в одно мгновение падет ниц и начнет бормотать невразумительные извинения.

— Не признал... простите великодушно...

— Да, ладно тебе, Мамед, — вмешался Ирвин, придерживая за локоть отшатнувшегося было Артура. Он маленький еще, не пугай мне ребенка.

— Я не ребенок! — Вскричал Артур и оттолкнул от себя его руку.

— Ты, по-моему, повторяешься, Ар, — весело обронил караванщик, помогая обливающемуся потом толстяку подняться на ноги. — До этого ты точно так же реагировал на "котенка".

Мальчишка сначала стушевался, потом нахально заявил.

— Я маленький, мне можно!

— О! Решил сменить тактику на противоположную, — поинтересовался караванщик. — До этого ты только и делал, что пытался доказать, что взрослый и сознательный. А теперь, что же, понравилось быть маленьким?

— Понравилось! — Обиженно буркнул на это мальчишка.

Толстяк, держащийся рядом с Ирвином, что Артура искренне раздражало, смотрел на караванщика глазами полными нездорового восхищения.

— Ну, ты даешь, — протянул он, обращаясь к Ирвину. — Так с одним из них!

— Ему полезно, — отрезал караванщик, бросив косой взгляд на насупленного мальчику.

— Но раз он такой юный, как ты говоришь, значит, у них снова начали появляться котята, значит, грядет эра процветания, — громким шепотом попытался уточнить хозяин караван-сарая.

Ирвин улыбнулся Артуру.

— Это не у меня надо спрашивать. Так как, Ар, процветание нам обеспечено?

— Ничего не знаю и знать не хочу! — Запальчиво начал мальчишка.

— А если поцелую, скажешь?

— Ты еще и шантажировать меня собрался?! Ненавижу! — Вскричал оскорбленный до глубины души котенок и выскочил из шатра.

Ирвин тихо вздохнул на это. Его друг промокнул потный лоб рукавом халата и спросил:

— Чует мое сердце, Ирвин Синеплащник, отвадить мальчишку хочешь. Зачем? Не нам, смертным, выбор богов осуждать.

— Я не стал бы, если бы он сам осознавал, кого и для чего выбирает, но он уцепился за меня только потому, что в самый ответственный момент не оказалось рядом более достойного.

— И чем же ты так недостоин?

— Всем, — не желая продолжать бессмысленный разговор, отрезал Ирвин и тоже вышел из шатра.

Мальчишку он нашел с помощью джинов. Тот бесцельно бродил по базару. Ирвин подкараулил его за углом и поймал за локоть. Артур дернулся и глаза его на миг полыхнули огнем пустыни, но тут же погасли, когда он понял, кто рядом с ним.

— Я все еще злюсь, — честно предупредил котенок, попытавшись вырвать руку. Но караванщик держал крепко.

— Нам пора, Ар, — сказал он ровным голосом.

Но Артур был не в состоянии думать о деле.

— Почему, Ив? Я ведь и сам не понимаю, откуда во мне все эти мысли... о тебе и обо всем... этом. А ты... ты только раззадориваешь меня. Дразнишь.

— Дразню? — Недоверчиво уточнил караванщик, похоже, ему такое в голову не приходило.

— Дразнишь, — тихо повторил котенок пустыни и поднял глаза.— Чем больше ты сопротивляешься, тем сильнее распаляешь мое желание. Сейчас я уже многое вспомнил. Понимаю, почему ты назвал мой интерес честью и почему так настойчиво напоминал, что кошки гуляют сами по себе. Но я не понимаю, Ив, чего тебе стоит просто подыграть мне. Если верить тебе и тому, что я сам вспомнил, мне будет вполне достаточно утолить первую страсть, а потом я уйду, как всегда уходят такие, как я. — Он заглядывал в лицо караванщика с такой трогательной детской верой в собственные слова, что Ирвин был вынужден закрыть глаза ладонью.

— Ар, ты не понимаешь...

— Чего, Ив? — Артур шагнул к нему, вынуждая вжаться спиной в каменное строение, из-за угла которого мужчина его и подкарауливал.

— Всего, — беспомощность в голосе сурового караванщика была для Артура в диковинку.

— Возможно. Но разве ты не сможешь захотеть меня, если я очень постараюсь?

— Как я могу заставлять божество своего народа стараться для меня? — Прямо спросил Ив, убрав ладонь от лица.

— Я ведь еще не божество, ты сам сказал. Божонок. Маленький совсем.

— Еще двое суток назад у тебя и мыслей таких не было, котенок. А теперь такая перемена...

— У меня переходный возраст...

— Я помню и про твой возраст, и про оборванный на середине ритуал...

— Не на середине, Ив? Они забрали меня из святилища в первую же ночь.

— Что?

— Словно специально правильную луну караулили.

— Значит, действовали по наводке, — зло бросил караванщик и сжал руки в кулаки. — Нам нужно спешить, Ив. Мы не можем знать, что они не попытались провернуть нечто подобное в другом святилище. У вас ведь совсем недавно начали снова рождаться котята, значит...

— Им в лапы мог попасться еще кто-нибудь! — Взволнованно воскликнул мальчишка, тут же забыв о изначальном предмете разговора.

— Вот именно, — подтвердил его догадку караванщик, и они вместе поспешили по адресу, полученному Ирвином у шамана.

Это был двухэтажный дом за высоким забором. Но Артур не зря полгода перебивался воровством, да и кошачья верхолазость всегда играла ему на руку. Он вспорхнул на этот забор, как перышко и бросил веревку Ирвину. Так что в стан врага они попали без труда.

Богатый сад, мощеные редкой плитой дорожки, стража на входе. Но они зашли через окно. Первый этаж показался им обоим ничем не примечательным. Но подозрительно безлюдным. Только охрана, что не могло не настораживать, через определенные промежутки времени патрулировала коридоры. Подниматься на второй не пришлось. Ирвин нашел лестницу, ведущую вниз, предварительно разоружив и обездвижив охранников, стоящих по обе стороны от нее. Он указал Артуру на темный проем и, захватив факел, пошел первым. А там, на подземном этаже, оказался спрятан настоящий притон. Артур такого никогда не видел, Ирвин видел, но очень надеялся, что после отмены недобровольного рабства, уже никогда не увидит.

Того, кто называл себя шаманом, они нашли в одной из задних комнат. Путь до нее шел через огромную залу, больше напоминающую пещеру, весь пол которой был устелен коврами с разбросанными на них подушками. То тут, то там встречались тела. Где полуобнаженные, где полностью нагие. Кто-то спал, измученный чужой страстью, кто-то бездумно отдавался жадности чужих рук. Молодые, опоенные дурманом девушки и юноши, и их клиенты. Артур, когда разобрался что к чему, рвался спасти всех и каждого, но Ирвин перехватил его, покачал головой. Сказал одно единственное слово:

— Потом.

И они пошли дальше. По сторонам Артур старался больше не смотреть. Ему было невыносимо это видеть. Он вспомнил, что именно из-за рабства, заполонившего пустыню, у кошек перестали рождаться дети, именно поэтому началась эра упадка. Но потом, один человек, прозванный в народе Освободителем, поднял восстание рабов. И сумел все так организовать, что рабы отвоевали себе свободу. Много лет кошки пустыни оставались бесплодны, и лишь совсем недавно начали появляться котята. Значит, был выбран правильный путь. И вот теперь, снова рабство. Пусть в отдельно взятом оазисе, пусть в отдельно взятом доме, но это мерзко, мерзко и отвратительно.

Они нашли его в компании двух девушек. Пьяных от дурмана, доступных, податливых. Ирвин грубо оттолкнул их от него. Молодой мужчина, подтянутый, жилистый, совсем не похожий на жителя пустыни. Залетный, или, как Ирвин их называл, гастролер с запада. Он вскинулся, увидев их. Но взгляд его зацепился за Артура.

— А, это ты! — Воскликнул он и расплылся в плотоядной улыбке. — Котенок пустыни. Будущее украшение моей коллекции!

— Вот как? — Холодно уточнил Ирвин, пока Артур с трудом пытался переварить услышанное.

— Думаешь, сможешь уйти отсюда живым и его с собой забрать? — Хитро прищурившись, уточнил лжешаман и щелкнул пальцами.

Из-за ниоткуда два ифрита. Огромные огненные элементали. Пленники сердоликового сердца, которое злодей носил на золотом шнурке на шее. Но броситься на Ирвина они не успели, потому что он совершенно спокойно поднял руку и закатал рукав халата, демонстрируя запястье, расчерченное татуировкой. Сложный орнамент с листьями пальмы и каплями росы, застывшими на тончайшей паутинке. Глаза содержателя притона широко распахнулись. Миг и по обе стороны от Ирвина встали джины.

— Приведите Гариба, пусть полюбуется, чем занимается его дружок.

— Нет! Не надо! — Взвыл злодей, но было поздно. Один из джинов Ирвина исчез и через миг появился вновь, но в компании пожилого, но крепкого мужчины с лысой головой и татуированным торсом, который был прикрыт лишь коротким жилетом.

— Габриэль? — Вопросительно протянул новоприбывший и обернулся к Ирвину.

Названный Габриэлем тут же завопил, обращаясь к ифритам.

— Сожгите их! Сожгите их всех!

— Ты забываешься, Габи, — протянул Гариб, — они мои. — И сердоликовое сердце оказалось у него в руке. Ифриты исчезли, словно и не было их. — Ирвин? — Повернулся лысый к караванщику.

— Артур, — позвал тот и протянул к мальчишке руку, тот, наконец, опустил меч, убрал его в ножны и подошел к нему. Встал рядом. — Твой дружок вздумал в качестве жемчужины своего доходного дома завести котенка пустыни. Объяснить, как он получает доходы со своих рабов, или сам уже понял?

— Котенка? — Недоверчиво уточнил Гариб и пристальным, колючим взглядом уставился на Артура.

Тот независимо дернул плечом и фыркнул в сторону. Обращение произошло мгновенно. На полу у ног Ирвина оказался котенок, выгнул спину и боком, боком пошел на лжешамана, шипя и вздыбливая шерсть. Ирвин улыбнулся, видя это, подхватил малыша под брюхо и поднял на руки.

В глазах Гариба, видевшего все это, не было священного ужаса, как у хозяина караван-сарая, но была неподдельная радость.

— Значит...

— Нас ждет великая эра, Гариб, — тихо сказал Ирвин, почесывая Артура по благосклонно вытянутой шейке. — Но чтобы я его, — он кивнул на забившегося в угол иноземца, — тут больше не видел. И банду его прихвостней, что вздумали Стеклянные Дома грабить тоже.

— Оставь мне подаренных тебе джинов, — сказал на это лысый, одарив иноземца брезгливым взглядом. — Я верну их тебе к утру. Ты у Мамеда остановился?

— Как всегда, — сказал Ирвин, кивнул ему и ушел, унося с собой котенка.

Артур не захотел в караван-сарае размещаться в отдельной комнате, на чем настаивал Ирвин. Пришлось караванщику забрать мальчишку к себе. Правда, тот как был котенком, так им и оставался. Так что на одной кровати им вполне хватило места. Ирвин сначала вел себя скованно, не так, как обычно. Но хитрюга Артур сумел преодолеть это, просто взял и начал вести себя, как обычный котенок. Играться, кусаться, нападать, царапаться, но не сильно, не со зла, просто развлекаясь. Ирвин не выдержал, раздобыл откуда-то шнурок и принялся играть с ним. Артур мурчал от удовольствия, катался по кровати, подставляя под грубую мужскую ладонь нежное дымчатое брюшко. Выворачивал шею так, чтобы смотреть на Ирвина исподлобья. Лукаво и весело. И все было, словно, как всегда, если бы в какой-то момент котенок не стал снова мальчиком и не потянулся к губам мужчины, поймав его в самый безмятежный момент, когда тот не ждал от него никакого подвоха.

— Ар, — тихо сказал Ирвин, не дав ему к себе прикоснуться.

Мальчишка не стал настаивать. Тихо вздохнул, подложил под голову руку и опустился на подушку.

— Мне просто хорошо с тобой, разве это плохо? — Тихо прошептал он, зарывшись носом в богато расшитый шелк наволочки.

— Нет. Хорошо.

— Но не для тебя, ты это хочешь сказать?

— И для меня, котенок, но не стоит спешить. Тебе нужно время, чтобы ты мог окончательно определиться с выбором.

— Почему ты за меня решаешь, что мне нужно? — Заводясь, вопросил Артур и вскинул голову.

— Потому что я куда лучше знаю кошачью природу, чем ты можешь себе вообразить.

— О да, и в моей природе, уходить и возвращаться тогда, когда вздумается. Ты думаешь только о том, как я уйду от тебя, а я... — Артур запнулся, но договорил, — а я мечтаю лишь о том, как вернусь снова!

В ответ на это заявление глаза караванщика широко распахнулись. Судя по всему, это ему в голову не приходило. Артур понял это и невесело улыбнулся.

— Ирвин, ну что ты как маленький, еще ничего толком себе не позволил, а уже боишься того, что может произойти не так уж и скоро, если вообще произойдет. Да и откуда ты знаешь, что мой уход будет... ну, так болезнен, что ли. Ты ведь за себя волнуешься, да?

— Возможно, — неопределенно обронил мужчина.

Мальчишка, расслышав в его голосе легкую слабость, тут же попытался снова его поцеловать. На этот раз у него бы получилось, если бы дверь не распахнулась с пинка. Разумеется, с перепугу котенок тут же вскочил с кровати, и опять упал на нее, когда увидел на пороге уже знакомого ему лысого Гариба. Тот по одному, их с Ирвином виду все понял.

— Прервал, котенок, извини, — прогудел лысый Артуру и обратился к нему же, — за предоставленные неудобства, я бы хотел сделать тебе небольшой подарок.

— Подарок? — Сидя на кровати, заинтересованно протянул Артур и обернулся к Ирвину.

Тот благосклонно кивнул, улыбнувшись.

— А что за подарок?

— Идите за мной. Ирвин, ты тоже.

Гариб привел их к огромному дому, больше напоминающему дворец. На табличке, арабской вязью было выведено всего несколько слов — "Лига вольных рабов". Разумеется, как только Артур прочитал это, у него появилось множество вопросов, и он принялся приставать с ними к Ирвину.

— Как раб может быть вольным? Разве рабство не отменили? Я думал...

— Тсс... — шепнул ему на ухо Ирвин, и пока они поднимались по высоким ступеням крыльца, начал объяснять. — Рабство отменили, ты прав. Но только представь, сколько поколений оно существовало на этой земле. Разумеется, были те, кого принуждали быть рабом насильно, но существовали и другие, которые не могли помыслить себе иной жизни, так как изначально были рождены рабами и не помышляли о вольной жизни. Поэтому освобождение стало палкой о двух концах. С одной стороны удалось освободить тех, кого тяготило их рабское положение, с другой, многие рабы, оказавшись на улице, были неприспособленны жить отдельно от хозяев. Разумеется, они тут же попытались найти себе оных. И можешь мне поверить, с новыми хозяевами, везло далеко не всем. Тогда мы с Гарибом и придумали эту лигу. Если ты не хочешь быть предоставлен самому себе, если тебе проще и приятнее жить в зависимости от кого-то, если ты хочешь найти себе хозяина, то приходи сюда. Тут тебе подберут господина и помогут заключить краткосрочный или долгосрочный контракт, от которого будете выигрывать вы оба. Гариб поэтому и удумал подарить тебе раба, так как хочет через тебя, показать кошкам как все это работает.

— Раба? Добровольного? Мне? — Недоверчиво уточнил Артур.

Ирвин кивнул. Глаза котенка загорелись неподдельным интересом.

Они прошли через вереницу коридоров и оказались в большой комнате, где в дальнем конце стояло несколько столов, за которыми сидели работники лиги, и от них тянулись длиннющие очереди. Люди всех возрастов стояли в них со стопкой свитков в руках и ждали, когда, наконец, смогут продать себя в рабство.

— История каждого пришедшего здесь тщательно проверяется. В свое время нередко случалось, когда продаться в рабство кого-то заставляли нечистые на руку родственники. Сейчас все уже знают о наказании за такое принуждение, поэтому подобные случае единичны. Деньги, полученные рабом за собственную продажу, на срок рабства кладутся в банк под наивысший процент. Это выгодно и рабу, и лиге, которая частично зарабатывает на процентных ставках. И сразу оговорюсь, чтобы ты ничего такого не думал, рабство далеко не всегда включает постель, ты должен это понимать.

— Угу. А вот он, — Артур неожиданно указал взглядом на невысокого мальчика лет четырнадцати, стоящего в центре ближайшей к ним очереди. — Он, наверное, такой же, как я. Значит, еще маленький. Как он тут оказался?

— Он тебе понравился? — Заинтересовался Гариб, все время бывший неподалеку. — Давай, подойдем к нему и спросим. Мне тоже очень интересно,что ребенок из западных земель делает тут у нас.

Они подошли. Соседи мальчика по очереди тут же шарахнулись от него. "Трусы", — подумал о них Артур и первым заговорил с ним.

— Привет, я Артур. А ты?

— Валдис, — отозвался тот, без тени смущения разглядывая подошедшую к нему троицу.

— Что ты тут делаешь? — Спросил его Ирвин.

— Как и все, — мальчишка, деланно пожал плечами, — хочу стать рабом.

— Сам хочешь? — Громоподобно уточнил Гариб.

— А вам какое дело? Отвечать я буду только служащему лиги.

— Считай, что уже отвечаешь, — покровительственно улыбнулся ему Ирвин и представил друга.

— Гариб ибн Тарнюф, глава Лиги Вольных Рабов. К слову, вот ему, — он указал на Артура, — он обещал подобрать сегодня просто идеального раба, тебя это интересует?

Глаза Валдиса вспыхнули неподдельным интересом, и он совсем с иным любопытством принялся рассматривать Артура. Тот даже смутился.

— Ты чего?

— А зачем тебе раб?

— В смысле зачем? — Не понял котенок.

— Ну, рабы ведь для разных дел нужны... например, — мальчишка от нетерпения облизал губы, — постельных.

— Конечно, не для них! — Тут же выпалил Артур и безмерно удивился, когда озорной блеск в глазах Валдиса потух.

— Ааа, — протянул иноземный мальчик. — Тогда ты мне в хозяева не подходишь.

— А ты что же, именно для этого рабом хочешь стать? — Недоверчиво протянул Артур, сам не замечая, как приблизился к мальчишке.

— Да! — С неожиданной ярость выпалил тот. — Я два года на мага копил, чтобы через портал тут оказаться. Мне надоело, что меня таскают в церковь, заставляют дни напролет вымаливать у Господа прощение за собственную распущенность и рукоблудие. Что плохого в том, что мне нравится доставлять себе удовольствие! Нравится смотреть на мужчин! Почему я должен смущаться самого себя, только потому, что других мое поведение смущает! Я ведь не пристаю ни к кому с непристойностями. А чем я занимаюсь в собственной спальне никого волновать не должно... даже мать, чтобы она знала! — Он выдохся и перевел дух.

Артур смотрел на него во все глаза с неподдельным изумлением.

Ирвин перевел взгляд с одного мальчика на другого и, задумчиво переглянувшись с Гарибом, обронил.

— Например, потому, что по мнению твоих родственников, ты еще мал для такого.

— Закостенелые ханжи! — Выпалил тот. — Я с двенадцати лет мечтаю, что у меня будет господин, который...

— Будет любить тебя? — Тихо спросил Артур.

— Который поможет мне реализовать мои фантазии, — беспомощно ответил тот, не поднимая глаз. — У вас ведь тут нет ограничений по возрасту, я знаю...

— Нет, — согласился Ирвин, — И что же, Артур тебе понравился, как потенциальный господин?

Валдис покосился на стоящего рядом с ним котенка. Тот замер, но как-то даже приосанился.

— А я ему? — Спросил иноземный мальчик.

У Артура от смущения покраснели щеки. Он вскинул глаза на Ирвина.

— Но это ведь не будет означать, что я не смогу быть с тобой, да?

— Ар, — мягко обронил Ирвин, — Думаю, Валдису, как и тебе, быстро надоест делить постель только с ним, если вы, конечно, подпишите обоюдный договор, но в качестве первого опыта, я думаю, вы будете идеально дополнять друг друга. К тому же, кошки пустыни весьма...

— Похотливы, — пробасил Гариб, в ответ, на взгляд Ирвина возмущенно прогудев, — А что я такого сказал?

— Кошки пустыни? — Заинтересованно протянул Валдис.

Но даже когда ему рассказали, кто такой Артур на самом деле, не выказал, ни единого признака страха. Так что Артур получил своего идеального раба, добросовестно под взглядом Ирвина подписав с ним двухгодичный контракт. После чего слегка ошалел оттого, что Валдис уже не стесняясь торжественно вскрикнул и кинулся к нему целоваться. Гарибу с Ирвином в буквальном смысле слова пришлось оттаскивать увлекшихся мальчишек друг от друга, так как в переговорную комнату, где обычно подписывались такого рода контракты, уже выстроилась приличная очередь.

Выходя из здания лиги вместе с Ирвином и Валдисом, Артур поймал себя на мысли, что караванщик ощутимо расслабился. Поэтому поспешил подобраться к нему, поближе и спросить.

— Успокоился, что сплавил меня, да? Думаешь, переключусь и...

— Думаю, что нам очень повезло с Валдисом, — заметил Ирвин и, не таясь, поцеловал своего котенка прямо на улице.

Валдис в это время кидал на них завистливые взгляды, но не решался прерывать. Ревности в нем не было. Он изначально очень легко относился к любви. И вовсе не её отправился искать в песках. Его сжигал другой огонь. И он очень наделся, что именно в этой стране горячих восточных мужчин он сумеет в полной мере утолить его. Начать с такого же неопытного мальчишки, как он сам, казалась Валдису наилучшим вариантом, и путь тот хоть трижды кот пустыни, ему Валдису, на это было начхать с высокой колокольни. Артур ему понравился с первого взгляда — и это, как он полагал, самое главное. Пока он размышлял об этом, а Ирвин с Артуром целовались, Валдис заметил, как к ним приближаются две крупные дымчато-серые кошки, меньше льва, но больше рыси, и прохожие в священном ужасе шарахаются от них. Поэтому иноземный мальчик поспешил привлечь к ним внимание Ирвина, дернул мужчину за рукав халата. Тот оторвался от губ своего котенка и обернулся. Артур издал протестующий кошачий рык, но тут же услышал знакомое с детства ответное рычание.

— Твои родители, — тихо шепнул ему Ирвин и повернулся к взрослым кошкам. Поклонился. Это он договорился о встречи с ними именно здесь и сейчас. Поэтому, сказав несколько слов на непонятном Валдису языке, караванщик подтолкнул его новоиспеченного хозяина в сторону кисок.

Тот сначала был растерян, а потом неожиданно сорвался с места и кинулся к ним. Кошки превратились в мужчину и женщину. Мальчишка обнял их, они втроем застыли прямо посреди улицы, а потом пропали в вихре песка, что поднялся у них из-под ног и закружился вокруг воронкой.

— Вот и все, — сказал на это тепло улыбающийся Ирвин и протянул Валдису руку. — Поживешь пока у меня, пока твой хозяин не вспомнит о своих обязательствах и не придет за тобой.

— И за тобой, — заметил Валдис.

— Возможно.

Артур вернулся только через два месяца. Для него это лишь капля в море его бессмертия, для человека — чуть больше, но не так уж и много, если подумать. Для того чтобы забыть, точно не хватит, а вот чтобы извести себя ожиданием, определенно, достаточно. Собственно этим и занимался все это время Валдис — мучился. Он, по наивности своей, думал, что самое важное в его жизни уже произошло: он, наконец, нашел себе хозяина и теперь, как вольный раб, сможет вдоволь наслаждаться жизнью. Но не тут-то было.

Дом караванщика Ирвина был просто огромен. В отличие от народов запада, в пустыне редко строили дома выше двух этажей. Этот же и вовсе был одноэтажным, но занимал довольно большую площадь. Первое время Валдис легко мог потеряться в хитросплетении коридоров и комнат. Но всякий раз кто-то из слуг или гостей дома помогал ему с этим. Мальчишка раб выбирался из своих плутаний без потерь. Но это нисколько его не радовало.

Он предпочел бы кое-что потерять, чтобы обрести взамен нечто куда более приятное. Про себя он называл это свободой тела. Но какая тут свобода, если никто из мужчин, постоянно живущих в доме караванщика или время от времени навещающий его, не пытался делать в его сторону никаких телодвижений, потому что каждый знал, чей он раб. Разумеется, несколько раз нарвавшись на довольно категоричные отказы, Валдис чуть ли не в слезах примчался к Ирвину за разъяснением.

— Я все понимаю, — с улыбкой откликнулся тот, отвлекшись от каких-то бумаг. Вышел из-за стола, подошел к мальчику и ласково потрепал его по волосам. — Ты устал ждать, поэтому пытаешься найти разумную альтернативу. Но ты ведь уже не свободен настолько, чтобы выбирать самому. Свой выбор ты уже сделал. Поэтому только если Артур разрешит тебе спать с другими, они начнут отвечать на твою страсть.

— Но его здесь нет! — С жаром воскликнул Валдис, в котором говорила обида на весь белый свет. Подписывая контракт, он понятие не имел о том, что окажется во власти таких вот накладок. А он-то еще гадал, зачем Ирвин уже после недели его пребывания в этом доме сделал ему особый подарок. Валдис тогда подумал, что это ему тут точно не понадобиться. Тогда он еще полагал, что его блудный хозяин объявится в самое ближайшее время, и у него даже мысли не возникало не то что самого себя удовлетворять, но и всерьез на других мужчин заглядываться.

— И не факт, что когда-нибудь будет, — прозвучало беспомощно и тихо. Ирвин на это лишь тихо вздохнул, отошел от него и снова сел за стол.

— Он обязательно вернется. Я уверен.

— Когда? — Тут же с жаром вопросил юный раб.

— Скоро, — еще одна мягкая улыбка со стороны хозяина дома.

— Я не выдержу, — беспомощно выдохнул мальчик.

Ирвин подпер подбородок тыльной стороной ладони и предложил.

— Хочешь, будем вместе его ждать?

— Это как?

— Приходи ко мне сюда в любое время. Я буду учить тебя обычаям нашей страны, раз уж с языком ты сам разобрался...

— Ага, — Валдис повеселел, так как вынужденное безделье его изрядно утомило. В отсутствие законного хозяина он никак не мог найти себе достойное место в этом доме, так как только Артур по договору в течение двух лет мог распоряжаться его душой и телом.

— Разобрался, как же! — Фыркнул он, а в ответ на вопросительный взгляд, пояснил, — Меня маг за отдельную плату с помощью своего искусства научил вашему языку за пару минут.

— Вот как? Любопытно, — задумчиво протянул Ирвин, разглядывая мальчишку с совершенно другим, чем прежде, интересом. — А писать он тебя научил? Я помню, что договор ты подписал на своем родном языке.

Валдис задумался. Читать он мог, это определенно, а вот писать... Самое интересное, что он не помнил ни одной буквы языка пустыни, просто когда смотрел на уже написанное слово, его перевод явственно проступал у него перед глазами.

— Знаешь, — растерявшись, ответил он, — я об этом раньше как-то не думал. Спешил и... не до того мне было. Но, похоже, и правда, писать по-вашему я не умею.

— Будем учиться?

— Наверное.

— Когда занят чем-то, время быстрее летит.

— Лучше бы котик наш летел к нам побыстрее, — ворчливо протянул Валдис, подтаскивая к столу караванщика стул. — Ты ведь тоже скучаешь по нему?

— Я-то скучаю, а вот ты — не уверен, — заметил Ирвин, доставая из ящика стола чистый пергамент и перо.

— Я тоже, — тихо пробормотал юный раб, не поднимая глаз от стола. — Я ведь так рассчитывал, что нам будет хорошо вместе...

— Неужели он тебе с первого взгляда понравился?

— А тебе?

— Заметь, я первый спросил.

— А я маленький еще. Маленьким уступать надо.

Ирвин на это удостоил нахала скептическим взглядом, но уступил.

— Да. С первого. Сначала я восхитился его наглостью, он ведь обокрасть меня вздумал. И только потом осознал, кого на самом деле вижу перед собой. Но были у меня сомнения, поэтому пришлось провести небольшую проверку.

— Ага. Я слышал. Ты его прямо на базарной площади развоплотил.

— Так и было.

— Ирвин, — позвал Валдис, пропустив последнюю реплику караванщика, мимо ушей. — А ничего, что я... — начал он, встав коленями на стул и перегнувшись через стол, чтобы вплотную приблизить свое лицо к мужчине, но продолжить не смог, потому что в этот момент кто-то весьма ретивый открыл дверь в кабинет хозяина дома с ноги, не иначе.

— Я был на ночной половине дома. У тебя там женщины... женщины! И мужчины тоже! Ты спишь с ними? Ответь? Со всеми ними, да?

— Конечно. Раз ночная половина, значит, гарем, или нет? — Невинно осведомился Ирвин, нисколько не смутившись бешеного взгляда кошачьих глаз. Их нечеловеческая природа резко контрастировала с внешностью светловолосого юноши в богатых одеждах, который ворвался к ним с Валдисом.

Мальчишка раб смотрел на своего законного хозяина с неприкрытым восхищением и радостью. Наконец тот появился. Но когда из глаз Артура вырвались две ослепительно белые молнии и ударили в стену с окном за спиной Ирвина, который даже не пошевелился, и стены не стало, восхищение сменилось испугом. Валдис сам не заметил, как перепрыгнул через стол и оказался на руках караванщика. Тот обнял его, успокаивающе погладил по спине, и обратился к котенку пустыни, сжигаемому ничем иным, как ревностью.

— Они все мои друзья, соратники, временные постояльцы. В моем доме нет ночной половины. Она так называется лишь для отвода глаз.

— Тогда зачем... — выдохнул Артур и тут осознал, что натворил и ему сделалось так стыдно, что, в одно мгновение превратившись в маленького дымчатого котенка, он выскочил на улицу через уродливый пролом в стене и скрылся в саду.

— Зачем ты ему солгал?

— Что б впредь думал, прежде чем бесится, — отрезал серьезный, как никогда Ирвин и ссадил Валдис со своих коленей. — Жди тут, — приказал караванщик. — Пойду, верну его. Но ты не расслабляйся, — с притворной строгостью сказал мужчина.

— Почему? — Насторожился юный раб.

— Тебе еще своего хозяина утешать.

Недоумение в глазах мальчишки сменилось предвкушением, а вслед за ним восторгом.

— Тогда я вас в комнате своей подожду, да?

Ирвин кивнул и вышел через остатки стены в сад. Осчастливленный открывшейся перспективой Валдис, умчался готовиться к самой долгожданной ночи в своей жизни. Он так долго этого ждал.

Артур нашелся в саду. В зарослях пижмы. Он прятался, но Ирвин все равно нашел его. Присел на корточки перед кустами, вздохнул и позвал.

— Выйдешь сам или мне тебя ловить?

Котенок не ответил даже мысленно. Он все еще пытался сделать вид, что его тут нет, хоть и понимал, что с Ирвином это бесполезно.

— Я просто хотел поддразнить тебя, — мягко заметил Ирвин, раздвигая ветви.

— Ага, подразнить, — всхлипнул Артур человеческим голосом. Ирвин обнаружил, что за кустами уже нет котенка, зато прячется свернувшийся в клубок мальчишка.

— Иди ко мне, — позвал мужчина и протянул руку.

Мальчик прятал лицо в коленях. Ему было стыдно перед караванщиком.

— Я понимаю, почему ты разозлился, — заметил Ирвин.

— А я вот не понимаю, почему не злишься ты?! — Выпалил Артур и вскинул голову, все еще обнимая себя обеими руками.

— А на что мне злить?

— Я разрушил твой дом!

— Уверен, джины уже отстроили его заново.

— Я пришел не к тебе, а к Валдису!

— О, нет, — мужчина позволил себе мягкую полуулыбку. — Пришел ты ко мне, но учиться будешь с Валдисом. Он тебя уже заждался, между прочим.

— Чему учиться? — Вопросил нахохленный, как воробей, Артур.

— Я бы назвал это самопознанием. А что ты мне скажешь, не знаю.

— Измена. Это будет измена. Разве нет. Я узнавал!

— Нет. Не будет.

— Потому что ты не станешь меня ревновать, да? Потому что я тебе не нужен, поэтому?

— Нет. Ревнуют тогда, когда чувствуют опасность, когда не доверяют. Я же верю, твоим чувствам и верю, что любишь ты меня. Впрочем, Валдис сейчас тоже увлечен уже совсем другим человеком. Но познавать первичную природу собственного желания вам лучше друг с другом.

— А вторичную? — Шепотом спросил Артур, подползая к нему.

— Только со мной, если ты не против. И третичную, и четверичную и все последующие...

— Ирвин! — Радостно воскликнул мальчик, но ничего сделать не успел. Мужчина обхватил его лицо, высунувшееся из листьев, и поцеловал послушно раскрывшиеся навстречу губы.

Больше мальчишка не протестовал и не стыдился, ни своего желания, ни того, что эту ночь проведет в объятиях раба, а не возлюбленного.

Валдис ждал его в своей комнате. Артура сковала робость, стоило только преодолеть проем двери и войти в одну из многочисленных спален дома караванщика. Мальчишка-раб сидел на коленях на полу, который был устлан двойным слоем мягкого ковра, а вокруг него были разбросаны десятки подушек: где совсем маленькие, где побольше. На Валдисе был легкий шелковый халатик, но голые коленки и белая кожа безволосой, мальчишеской груди в вырезе, отчетливо давали понять, что под шелком ничего нет. Только обнаженное, молочно-сливочное тело. Артур почувствовал, как во рту скапливается слюна, и сглотнул, заставив горло дернуться в почти болезненном спазме. Резко обернулся на Ирвина, оставшегося в коридоре и не пересекшего порог комнаты.

— А ты? — Слабым голосом прошептал Артур.

— Буду ждать тебя завтра, — мужчина улыбнулся лукавой улыбкой. Артур не смог ей противиться и улыбнулся в ответ.

Он решительно повернулся обратно к рабу, взирающему на него с пола с предвкушением в бездонных глаза. Караванщик плотно прикрыл за спиной своего котенка двустворчатые двери, отрезая комнату от всего остального дома.

— Привет, — выдохнул Артур, несмело шагая к Валдису.

Тот так же робко, как сам котенок пустыни, улыбнулся ему и неуверенно протянул руки навстречу. Артур помедлил, но опустился перед ним на колени. Мальчишка-раб тут же обхватил его плечи и прильнул всем телом.

— Я так долго тебя ждал, — проникновенно выдохнул Валдис. Артур, все еще робея, осторожно обнял его в ответ. — Ты не представляешь. С ума сходил.

— Так что же ты ни с кем другим... — начал Артур, но раб прижал к его губам тонкие пальцы.

— Они сказали, что только ты можешь быть первым, если, конечно, сам не отдашь меня для первого раза кому-нибудь еще. Но теперь это уже не важно. Ты ведь будешь со мной, да? Да?

— Ирвин сказал, что тебе уже кто-то другой нравится, — пролепетал на это растерявшийся Артур. — Может, тебе с ним лучше...

— Да, нет же! — Валдис с досады несильно ткнул его в плечо кулаком и, наконец, проявил свой далеко не кроткий нрав, который успел продемонстрировать еще при заключении рабского договора. — Как ты не понимаешь, они ведь не просто так нас с тобой свели. Они понимают, что тебе нельзя знать только Ирвина. Быть только принимающей стороной. Ты должен попробовать себя и ведущим тоже! Это залог твоего правильного становления, как кота пустыни.

— Кто они? — Изумленно выдохнул Артур.

— Гариб и Ирвин. — Заявил Валдис и чуть тише добавил, предано заглядывая в лицо котенка, — Мне Гариб нравится...

— Но он же лысый! — Мгновенно среагировал Артур.

— Дурак! — Возмущенно воскликнул Валидс. — При чем, тут волосы, вообще? Надо не на то, что сверху смотреть, а на то... — раб запнулся и пристыжено отвел глаза в сторону.

Артур только хотел уточнить, куда же там, по мнению Валдиса надо смотреть, как до него дошло, что именно хотел сказать ему мальчишка. Он покраснел и смутился не меньше своего раба. Но любопытство в столь юном возрасте такая вещь, что отказаться от него просто невозможно.

— А ты уже видел? Ну... что там внизу?

— Ага, — шепотом бывалого заговорщика отозвался Валдис и весело хихикнул, прикрыв рот ладошкой, и зашептал котенку на ухо. — У них тут бани общие, представляешь? Хотя... ты ведь местный бог, ты, наверное, прекрасно знаешь, о чем речь.

— А у вас в западных землях такого нет?

— Ты шутишь? Да меня собственная мать чуть поедом не извела только за то, что в десять лет отроду застукала, как я сам себя рукой удовлетворяю. Она меня в церкви таскала, ставила перед алтарем на колени и заставляла отмаливать грехи с утра до ночи. А я тогда не понимал и сейчас не понимаю, что такого греховного я совершил? Почему я не могу получать от жизни удовольствие? Я ведь никому своими действиями не причинял вреда, не делал больно, не калечил, не убивал, даже не совращал, раз уж на то пошло. Почему бог страдал и нам нужно страдать по его образу и подобию.

— Странный у вас какой-то бог, — проворчал на это Артур. — Действительно, причем тут страдание? Вера должна быть в радость, тогда это вера, а не слепое поклонение, разве нет?

— У нас совсем не так, как у вас, — с тихим вздохом отозвался Валдис. Они помолчали, а потом мальчишка-раб, так и не дождавшись более решительных действии со стороны хозяина, все взял в свои руки.

— Ты ведь мне покажешь? — Зашептал Валдис, настойчиво прижав ладонь к паху Артура, не успевшего даже рта открыть. — Я уже подготовился, смотри, — заверил опешившего котенка мальчик, отстранился, повернулся спиной, встал на четвереньки и задрал халат, обнажив округлые ягодицы, между которых был вставлен какой-то предмет. Артур вытаращился на него.

— Это... — звук из горла не шел, поэтому получилось хрипло и в чем-то даже жутко.

Но Валдиса таким голосом было не испугать. Он обернулся к хозяину через плечо и весело улыбнулся.

— Один из нефритовых стержней, которые мне Ирвин подарил. Надо же мне было как-то утешаться, пока тебя не было.

— Один из?

— Ага. Я выбрал средний. Угадал?

— В смысле, угадал? — До Артура медленно доходило.

— Размер, хозяин, размер, — пропел довольный собой Валдис.

— Знаешь, "хозяин" в твоем исполнении как-то смущает.

— А мне, наоборот, нравится. Возбуждает. Смотри, — и юный бесстыдник перевернулся лицом к котенку, сел, выставив позади себя руки и развел в сторону ноги, демонстрируя свой собственный маленький член, влажно блестящий в свете магических ламп.

Артур снова сглотнул. Медленно перевел взгляд с промежности мальчика на его лицо. Валдис не выглядел смущенным. Его глаза светились предвкушением и незамутненным счастьем.

— Я так хочу тебя, хозяин. Ты ведь сделаешь это? Давай же, покажи мне себя.

Артур на миг зажмурился, силясь прогнать наваждение, которое с каждой секундой все сильнее захватывало его. Но, конечно, у него ничего не получилось. Он даже головой потряс, но и это не помогло. Тогда непослушными руками котенок пустыни развязал широкий пояс, на котором держались его штаны, и приспустил их, демонстрируя себя своему маленькому распутному рабу.

— Какой... — непроизвольно вырвалось у Валдиса.

— Я знаю, — смущенно пролепетал Артур. — Я ведь не человек. Поэтому по внешности моей судить о размере не стоит.

— Значит, я ошибся немного. Надо было взять один из последних...

— Последних? — Заинтересовался Артур, и Валдис без лишних слов приподнял одну из ближайших подушек. Под ней обнаружился футляр — большая коробка со специальными углублениями, в которых лежали нефритовые стержни. Начиная от самого маленького, короткого совсем и нетолстого, и заканчивая стержнем просто невообразимого, по мнению Артура размера. Одно из углублений, ровно посередине, пустовало.

— И все равно, — Валдис отвлек Артура от созерцания столь своеобразного подарка, — Твой лучше. Такой красивый. Давай же. Ты ведь тоже хочешь меня. Ты течешь...

Артур зажмурился и не глядя, подполз к нему. Сгреб в охапку. Навалился. Наверное, нужно было поцеловаться или еще как-то приласкать друг друга. Но они были такими неопытными. Такими юными. Им хотелось всего и сразу. Так хотелось, что медлить было уже нельзя. Стержень вышел из тела раба со странным, чмокающим звуком, но оба мальчишки пропустили его мимо ушей. Артур, не задумываясь, дернул бедра раскинувшегося под ним Валдиса на себя. Тот вскрикнул, но тут же подался навстречу уже сам. Слезы выступили на глазах Артура от переизбытка чувств. Тут же сорвались с ресниц и упали на лицо мечущегося под ним Валдиса. Раб хватал губами воздух, мотал головой по ковру, до синяков цеплялся за плечи хозяина. А тот двигался в нем, раздвигал неуступчивые мышцы собственной твердой плотью. Стонал над самым ухом, даже рычал, как кот, подмявший под себя кошку. И Валдис гортанно вскрикивал от каждого нового движения внутри. Вскрикивал и шептал, как ненормальный.

— Хорошо... хорошо, Ар... хозяин! Ты лучший! Хочу тебя... еще!

Артур утопал в его сдавленном, тонком голосе, в его вздохах и вскриках. Двигался навстречу, пытался не сбавлять взятый темп. Продолжительная судорога, что вдруг свела тело раба под ним, стала для него неожиданностью. Но когда мальчишка весь напрягся, и горячие, сильные мышцы сжали твердую плоть котенка внутри него, Артур закричал, обливаясь потом, смешанным со слезами, и кончил, задыхаясь и до хруста стискивая в объятьях обмякшего раба.

— А Ирвина ты тоже внизу уже видел? — Отдышавшись, первое, что спросил Артур.

Валдис, свернувшийся у него под боком уютным калачиком, поднял голову и встретился с заинтересованным взглядом хозяина. Ответил:

— Неа. Он никогда со всеми не купается. Наверное, для тебя себя бережет.

— Для меня? — Не поверил Артур.

— А для кого еще? — Хитро улыбнувшись, вопросил Валдис. — Тебе приятно?

— Ага. Совсем немного.

— Но на эту ночь ты мой, — посерьезнев, выдал Валдис. — Мой. Ты ведь еще сможешь? Еще хотя бы... — он запнулся, с тревогой всматриваясь в черты лица расслабленного и удовлетворенного Артура, — хотя бы раза два?

Тот выдержал драматическую паузу, поймав себя на том, что хочет поддразнить этого очаровательного распутника. И проникновенным шепотом ответил.

— И три, и даже четыре. Я ведь будущий кот пустыни, Гариб должен был сказать тебе, какие мы блудливые.

Валдис не скрываясь, просиял.

— Говорить-то говорил, — заявил маленький раб, — только Ирвин верит, что теперь ты всегда будешь к нему возвращаться. Как бы ни блудил на стороне.

— Может быть, мне и не понадобиться чужая сторона, а хватит своей собственной.

— Это ты про меня? — Лукаво глядя из-под челки, уточнил Валдис.

— А почему бы нет?

— Не нет, а да, — ответил раб и потащил хозяина купаться.

За эту ночь они чего только не попробовали. Потому и проснулись ближе к вечеру следующего дня. И Артур тут же отправился на поиски Ирвина, оставив сладко сопящего Валдиса спать дальше.

Караванщик обнаружился в том самом кабинете, который только вчера еще напоминал сплошные руины, теперь же с помощью джинов выглядел так, словно ничего не произошло.

Гариб, в очередной раз нашедший повод заглянуть к старому другу (что стало с ним случаться все чаще, после появления в доме караванщика одного мальчишки родом из западных земель), по давней привычке ворвался к старому другу без стука и был буквально сбит с ног следующей картиной. Ирвин, прикрыв глаза и всем телом откинувшись на спинку любимого кресла, блаженно улыбался, а у него на коленях сидел светловолосый мальчишка и гордо вещал на весь кабинет.

— ... и это тоже! Ты ведь сделаешь это со мной? Скажи, что сделаешь? Валдису так понравилось, что он аж сознание потерял. Я тоже так хочу!

— Конечно, сделаю, — отвечал ему Ирвин, поглаживая раскрытой ладонью по гибкой обнаженной спинке. — И много еще чего могу сделать, до чего вы по неопытности своей не додумались.

— Например, что?

На этом Гариб, пряча довольную улыбку, прикрыл за собой дверь и поспешил в другую часть дома, где его самого уже ждал совсем другой мальчишка. Похоже, ночь обещала быть жаркой. И кто сказал, что в пустыне они всегда холодны?