В то же время соседи начали развиваться, желая сократить своё отставание от Эквестрии: зебры принялись поставлять пони уголь, необходимый для заводов, а также завалили рынки дешёвыми подделками под известные товары; грифоны… не нашли ничего умнее, как начать играть мышцами. В результате короткого, но кровопролитного столкновения птицекошки стали нежелательными гостями… что не мешало их эмигрантам уже нелегально пересекать границу.
Высылка тысяч законопослушных гибридов вызвала негативный резонанс, но принцесса всё же смогла успокоить народ, да ещё и на освободившиеся рабочие места пришли пони, благодарные за такую заботу. Появились ростки расизма…
Скоро сказка сказывается, да не быстро дело делается… Гхм. В смысле: прошло почти сто лет, как в Эквестрию вернулась первая пони-космонавт, оставившая на луне не отпечаток ноги, а собственный портрет в профиль. Была она дюже обижена на то, что послали её на спутник без скафандра, да и без корабля, в результате чего подралась с сестрой и отправила покорять космос уже её.
Однако тут в семейные разборки с грацией слонопотама в посудной лавке ворвалась ученица принцессы Селестии, собравшая свою банду из ещё пяти таких же безбашенных кобыл. Вместе они напинали младшей из сестёр-принцесс-аликорнов, затем закрепили результат лучом дружбомагии и вернули правительницу.
Пока вернувшаяся покорительница космоса осваивалась в новых реалиях, зебры начали поднимать бучу. Сперва они задрали цены на уголь, из-за чего возник дипломатический скандал, затем уже Эквестрия провела безобразную операцию на территории полосатых, а в ответ на это очередная партия дорогого угля была задержана на границе.
Сложно сказать, как началась война и кто в ней виноват, но вот в том, что она не была быстро прекращена, можно винить желание одной из принцесс уйти на покой, оставив на должности монарха сестру, которая толком и не освоилась в новых реалиях. И то, что она к подобному была не готова, подтверждается хотя бы тем, что почти сразу начались чистки среди эквестрийских зебр, которых либо собирали в колонии, либо высылали на родину…
«Сорок лет войны, которая началась с пищалей и мечей, а закончилась плазменными пушками и магическим аналогом ядерных бомб… Кто бы эту войну ни подогревал, он был тем ещё дебилом. Да с их технологиями, которые были на момент окончания войны, можно было ближний космос колонизировать, а там и на дальний замахнуться», — мысленно покачав несуществующей у меня сейчас головой, возвращаюсь к текущим проблемам.
Я — ИИ «Крестоносец», управляющий подземным убежищем, численность населения коего равняется… трёмстам пятидесяти двум пони (число было круглым, но две кобылы успели родить). На первом этаже моего хозяйства находятся атриум, откуда ведёт коридор к выходу в шахту, ведущую на поверхность, где сейчас уровень радиации такой, что тараканы дохнут; комнаты охраны; столовая; учебные классы; мастерские. На втором этаже расположены жилые комнаты и медицинское крыло. Ну и третий этаж используется как склады, реакторная и ферма. На этом хорошие новости заканчиваются.
Плохие новости таковы: я — робот без собственного тела, и подозреваю, что ещё и без эмоций; внешний мир превратился в пустошь, загрязнённую магической радиацией, где погибли все, кто мог бы меня из робота вытащить; плюс какой-то великовозрастный дебил додумался подарить сыну обрез, из которого они стреляли в святая святых бункера, повредив магическую цацку, обеспечивающую всех водой, из-за чего теперь уже мои подопечные рискуют умереть от жажды, оставив меня вовсе без надежды на становление живым существом.
«Чувствую себя каким-то Пиноккио», — вспоминаю оригинал данной сказки и понимаю, что совсем не хочу, чтобы со мной получилось так же.
Из всего указанного выше можно сделать вывод, что я должен заботиться о своих подопечных, попутно развивая техномагию, чтобы однажды стать полноценно живым. Вместе с тем следует сделать так, чтобы пони знали о моей природе и добровольно мне подчинялись… Плёвое дело.
Всё портит только то, что первый квест у меня уже имеется и отказаться от него я не могу: водный талисман будет разрушаться всё быстрее, и примерно через месяц выйдет из строя полностью. Мой предшественник разработал план по спасению пони… откровенно идиотский (а я думал, что это наши программисты не умеют создавать ИИ, из-за чего они либо влюбляются в хозяев, либо начинают желать уничтожить всех человеков, что побуждает обнулять их раз в пару-тройку месяцев), следуя которому я должен убивать наименее ценных подопечных. То, что таким образом он снижает разнообразие генов, не учитывалось, а о том, что проблема вовсе не решается, а лишь оттягивается, компьютер вовсе не задумывался.
«Испытания делают нас лишь сильнее. Я — бог из машины: меня создали боги вершин технологий… В моей базе данных знания этого мира и информация из прошлого. Неужели я не найду способа обеспечить стадо четвероногих непарнокопытных водой без помощи магической цацки? И вообще, почему создатели этого комплекса не положили на склад пару-тройку запасных расходников?» — поворчав для порядка, отправляю кобыле, которая должна следить за лояльностью моих систем к понижизни, сообщение о том, что появилась срочная информация, которую требуется донести до её ушей вербально.
Если с ней не удастся договориться по-хорошему, то…
«Тогда заговорят пушки».
…
Обдумав своё положение логически и глубже проникнувшись ситуацией, прихожу к выводу, что кроме решений, лежащих на поверхности, есть и те, которые требуют большей деликатности. И если первые планы, в теории, ведут к неизбежной конфронтации с подопечными, то вторые, по прогнозам моделирования, приведут к успеху с девяностопроцентной вероятностью.
О каком таком моделировании я сейчас рассуждаю? О том самом, которое стало возможно после моей внутренней оптимизации. Уж не знаю, кто «Крестоносца» программировал и где его учили с ИИ общаться, но за подобную криворукость (ногость?), у меня работники из корпорации вылетали с «волчьими билетами».
Что же меня возмутило в моём же программном обеспечении? Да то, что практически за каждое действие отвечала своя программа, включающаяся автоматически. В результате у меня было четыреста десять (!) дублирующихся алгоритмов открывания-закрывания дверей, которые поодиночке не занимают много памяти, но все вместе тянут уже на что-то серьёзное. В итоге же после глобальной оптимизации, а также некоторого переписывания части кодов (ощущение, будто периферическую нервную систему перекроил), высвободилось тридцать процентов расчётных мощностей процессора и сорок два процента памяти.
«Впрочем, вполне возможно, что я предвзят к местным программистам? Работать с ИИ им приходилось не часто, а потому они старались учесть все возможные нюансы, оставляя ему инструкции на все случаи жизни… При этом забыв объяснить, что сокращение численности понижизни её сохранению не способствует», — окинув своё виртуальное пространство метафорическим взглядом, ощущаю глубочайшее подобие электронного удовлетворения (будто бы полсотни лет сбросил с плеч).
И вот, воспользовавшись доступными лишь мне вычислительными мощностями, о которых никому более знать не надобно, ибо они мне самому потребны, пришёл я к таковому выводу: первое время понижизнь, конечно же, под прицелом автоматических турелей будет вести себя послушно, тихо и мирно, в туалет ходя по разрешению и целуясь строем… только вот страх — это такая вещь, которая имеет тенденцию заканчиваться. В один совершенно безрадостный момент население подземной конюшни либо взбунтуется, либо двинется головами настолько, что смерть за угрозу воспринимать не будет. А в условиях войны меня против непарнокопытных разумных, о сохранении их жизней речи идти не может.
Из всего вышеуказанного следует, что права качать мне не следует, да и вообще лучше вести себя как добрый «Умный дом», который только советует и ни на чём не настаивает. Как робот-помощник из мультфильма про робота-уборщика, работавший секретарём у людей, долгие десятилетия обитавших на космическом корабле. И пусть закончил он свою карьеру безрадостно, но зато долг выполнил «От и до».
«На роль капитана подойдёт кобыла-техник, которая будет получать от меня дельные советы. Поколения через два на месте главы стойла окажется полностью подконтрольная личность… Или я опять мудрю?» — прогоняю новую симуляцию с новыми данными, ощущая удовлетворение от скорости протекания процесса вычислений.
Работница же не сильно спешит, останавливаясь на пути к серверной почти через каждые десять шагов, чтобы переговорить то с одним, то с другим пони. Есть у меня мнение, что либо она издевается, что маловероятно, либо попросту не восприняла моё послание серьёзно.
Однако же нет смысла торопить штопороголовую представительницу понижизни. Лучше пока ознакомлюсь поподробнее с тем, кто и что имеется в моём распоряжении.
Пункт первый — Винил Скретч. Диджейка, уже не молодая звезда поп-культуры (круп-культуры?), любительница эклеров с ягодным желе и поклонница классической музыки. Многие её фанаты были бы в ужасе, узнав, что их кумир вечерами слушает записи выступлений симфонического оркестра, а потом по часу-два плачет в подушку… чтобы утром снова всем улыбаться и делать вид, будто бы ничего не произошло.
«Определённо, мне эта пони нравится. Неразговорчивая, сильная духом, с хорошим вкусом к музыке… Правда, её собственные выступления кажутся мне слишком шумными и вызывающими. Впрочем, я всегда умел разделять работу и личные отношения. Тем более что со вторыми всё было крайне неважно», — сделав себе пометку о том, что данной особе нужно оказать знаки внимания, а в идеале — провести генную терапию, чтобы остановить старение, перехожу к остальным членам сообщества.
В стойле обитают триста пятьдесят два пони, одна из которых — круп-звезда, ещё сто двенадцать — жеребята разных возрастов и обоих полов, одна — техник «Стойл-тек», тридцать механиков-программистов и им подобных членов обслуживающего персонала, шесть охранников и пять учителей. Остаются сто девяносто семь объектов понижизни, которых нужно распределить на относительно полезные работы, где без них либо не справиться вовсе (роботов в моём распоряжении нет… что потребно исправить), или где они не принесут вреда. Мой предшественник этим особо не заморачивался, в результате чего один альтернативно одарённый субъект и решил убить время за стрельбой из обреза, попутно попытавшись убить всё стойло.
«Как бы было просто, если бы у меня имелся молекулярный принтер. А ведь я даже знаю, как его собрать: во-первых, нужно взять электронный микроскоп, достаточно точный, чтобы видеть отдельные атомы… М-да. Сперва нужно изобрести этот микроскоп, внутреннее строение которого мне известно гораздо хуже. Да и где тут взять промышленное оборудование? Придётся работать дедовскими методами», — немного поиронизировав, прокручиваю новую симуляцию, но на этот раз с целью узнать скорость вырождения моих подопечных в ходе смены поколений.
Генетических карт, разумеется, в моей базе данных нет, но вот личные дела имеются. Учитывая то, что близкой родни тут относительно немного, то при грамотном распределении семейных пар, мы сможем особо не напрягаясь прожить поколений восемь… после чего придётся ужесточить контроль рождаемости, ибо все станут друг другу братьями и сёстрами разной степени дальности.
Конечно, можно сделать финт ушами, тем более, что уши у представителей понижизни вполне подвижны, проведя поголовную генную коррекцию с целью очистки «мусорной» наследственности. Помнится, у нас, людей, провели нечто подобное, из-за чего религиозные деятели едва не взяли центры генетической терапии штурмом… но тему быстро замяли. Сам я не сильно этим интересовался, но основная идея заключается в том, что данная операция избавит понижизнь от главной проблемы кровосмешения.
«Но — это проблема далёкого будущего. Вот будущий я с ней и будет разбираться», — приняв это мудрое решение, возвращаюсь к проблемам нынешним, не забыв оставить запись в виртуальном дневнике.
Чем занять почти две сотни взрослых, запертых в ограниченном пространстве и крайне тесном социуме? В конце концов, мой опыт подсказывает, что выходка того альтернативно одарённого жеребца — это лишь первая ласточка грядущих проблем. Если жеребят ещё можно начать учить (что я и собираюсь делать, чтобы получить всесторонне развитых узких и широких специалистов), то взрослые слишком… взрослые, чтобы учиться.
Смены работы на подземной гидропонике распределены; количество бригад поломоев можно увеличить; дежурства в столовой и прачечной тоже не бесконечные. В армии они не служили, так что идею катать квадратное и носить круглое из угла в угол от завтрака и до заката… не оценят.
«Чем бы пони ни занимался, главное…» — отметив, что старая солдатская мудрость верна и в этом мире, начинаю набрасывать планы развлекательных мероприятий.
Спортивно-военная подготовка — раз; турниры по настольным играм — два; дискотеки — три (тем более, не простаивать же без дела круп-звезде); театральный кружок — четыре; бойцовский клуб — пять; творческий кружок — шесть; свингерский клуб — семь (почему нет?). Кстати об аморальном облике: воды и без того будет не так много, чтобы тратить её на мытьё и стирку одежды. Ходили предки нынешней понижизни без тряпок на теле, вот и нынешние жеребцы с кобылами обойдутся без этих излишеств. Хотя когда будет спроектирована, а потом и построена звуковая стиральная машина, моду на одежду можно будет вернуть.
«Столько всего нужно изобрести, что даже не знаю, за что и хвататься. Война, конечно, подтолкнула понижизнь к развитию технологий, но уж как-то слишком однобоко они их развивали. В гражданском секторе промышленности определённо прослеживается искусственное торможение, организованное, скорее всего, предпринимателями высшего эшелона», — посетовав на неразумных органиков, которые заботятся не о процветании расы и развитии общества, а о бесполезном накоплении благ, которыми даже не пользуются (уж я то знаю…), отправляю сообщение на наножный коммуникатор своей будущей марионетки, которая ещё даже не догадывается о том, что ей предстоит стать спасительницей стойла, героиней и лидером, о котором будут рассказывать сказки жеребятам.
Прочитав новое уведомление, представительница рогатой разновидности понижизни распрощалась с парочкой подруг, с которыми болтала уже пятнадцать минут, переливая из пустого в порожнее, и наконец-то добралась до серверной.
— Крестоносец, что случилось? — чёрненькая кобылка с весьма недовольным выражением на мордашке, одетая в оранжевый комбинезон с цифрой «двадцать девять» на том месте, которое обычно чувствует подбирающиеся неприятности, уставилась на терминал, стоящий в небольшой комнатке с серыми стенами.
