Понятие "социальное" в строгом смысле слова применяется только к популяциям вида Homo, хотя в биологии достаточно употребительным являются, например, выражения типа "социальные насекомые". При этом, как известно, подразумеваются насекомые, жизнь которых вне крупных и сложно организованных коллективов невозможна. Но когда мы говорим о человеческих сообществах как о социальных коллективах, мы подразумеваем при этом, что главной чертой этих сообществ является владение культурой, которая и определяет их жизнь как целостной структуры. Причём культура определяет как внутреннее "устройство" данной структуры, т.е. определённую регламентацию поведения всех её элементов — людей, так и поведение её во внешней по отношению к ней среде. В свою очередь, говоря о внешней среде, принято делить её на естественную — природную, и социальную — ту, которую составляют другие человеческие сообщества.

Отметив это, мы, однако ещё не дали какого-то развёрнутого определения тому, что есть культура, и поэтому не можем достаточно полно определить, что такое социальное сообщество или просто социум. Прежде всего, скажем, что социум — это как раз такое сообщество, которое владеет определённой культурой, следовательно, это человеческое сообщество. Иначе говоря, оба эти понятия мы считаем сугубо видоспецифическими для вида Homo sapiens и ни для кого другого на Земле.

Определений понятия "культура" и "социальное образование" или "социум" существует масса, и каждое из них справедливо в рамках тех научных дисциплин, которые занимаются человеком и человечеством во всех его аспектах. Но нас интересует системный подход к вопросу, поэтому мы попытаемся дать социуму и культуре определения, вытекающие из этого подхода.

Итак, социум — это человеческая популяция, ведущая себя как целостная, саморегулирующаяся система, т.е. система организменного типа, задачей которой является самосохранение в окружающей — природной и социальной — среде. Культура — это подсистема в системе "социум", с помощью которой социум и решает эту задачу самосохранения. Следовательно, культура — это система, решающая задачу адаптации социума к среде, или, проще говоря, адаптивная система.

Прочитав пару страниц он полез за карандашом во внутренний карман. Потом спохватился.

— Можно на полях пометки ставить? — Спросил он хозяйку этого текста.

— Да забирайте эту копию себе. Она вам пригодится при работе над книгой по организационной науке. Хотите — ставьте пометки, хотите — делайте вырезки.

— А добраться до тех работ, на которые автор этой главы ссылается, вроде Винера, можно?

— Не знаю. У меня, конечно, в этом рюкзаке есть библиотека из нескольких сотен тысяч книг, но есть ли конкретно эти работы — не проверяла.

— Это как? Несколько сот тысяч книг в рюкзаке?

Нэтти вытащила из рюкзака небольшую, примерно в половину обычного in octavо тоненькую книжечку и открыла её. Внутри там оказалось что-то вроде зеркальца в оправе из слоновой кости, только вместо зеркала было матовое стекло с какими-то странными надписями латиницей. Что-то вроде рекламного плаката, рекламирующего карманные книги.

Девушка ткнула пальцем куда-то в нижнюю часть оправы и текст на стекле сменился. Теперь всё оно было заполнено довольно крупными буквами, складывавшимися в... Богданов быстро пробежал глазами несколько абзацев и по именам персонажей опознал недавно вышедший романа Джека Лондона "Железная пята", о существовании перевода которого на русский ему не было ничего известно.

Ещё несколько нажатий кнопок на оправе, и вместо текста коробочка показала кусок длинного алфавитного списка авторов.

— Вот этими кнопками можно листать. Что бы нам такое посмотреть?

— "Остров Пингвинов" Анатоля Франса. Мне Анфиса все уши прожужжала про эту книгу, а я всё никак не соберусь.

— Русский перевод устроит? Французских текстов я не собирала, поскольку плохо знаю французский.

— А разве его уже перевели?

— К 2008 году? Конечно.

— Хм, интересно. А "Philosophiæ Naturalis Principia Mathematica" у вас тоже в русском переводе?

— Вот в этом случае есть и перевод и оригинал. Когда Британский музей выложил скан оригинального латинского издания, не удержалась и скачала.

— А чей перевод?

Нэтти полистала каталог своей мини-библиотеки и открыла книгу.

— Алексей Николаевич Крылов, 1917.

— Крылов это тот преподаватель теории корабля из Петербурга, которого так хвалил Женя Замятин?

— Ну да. Кстати, этот перевод имеет прямое отношение к пролетарской культуре. Вот сидел Крылов без работы в революционном Петрограде и понял, что сейчас в стране что-то утрясётся, и пойдут к нему учиться на инженеров не в выпускники гимназий, а рабочие. Латыни они не знают, а как же сделать из них инженеров без Ньютона-то? Вот и занялся переводом.

— Что-то у вас явный уклон в судостроение. И определение культуры вы мне подсовываете из книжки про судостроение, и перевод краеугольного камня современной науки сделан судостроителем.

— Ну как же без судостроения-то? Это сейчас наиболее продвинутая отрасль промышленности. Производства летательных аппаратов у вас пока ещё нет. Кстати, интересно, можно там, на Капри какой-нибудь простенький швертбот прикупить? А то побывать на Средиземном море и не покататься под парусом...

— А почему обязательно прикупить, вот смотрите, — Богданов показал рукой вперёд, где из приближающегося Порто-ди-Капри навстречу парому выходила парусная лодка. — Вот, Петруччо идёт. Он тут зарабатывает тем, что катает отдыхающих. И расценки у него весьма скромные.

— Фи, — сморщилась девушка. — Это разве яхта? Это каравелла Колумба какая-то. Латинские паруса. Она даже по меркам этой эпохи устарела на пару-тройку веков. Вот нормальный бермудский грот пошить, чтобы ходить в крутой бейдевинд... Ну и вообще, пассажиром не то. Настоящее катание под парусом — это когда ощущаешь ветер рукой, держащей гика-шкот, а воду — второй, в которой румпель.

Паром развернулся и начал медленно подходить к причалу.

— И что вы намерены делать на Капри? — спросил Богданов.

— Ну вы же тут собираетесь устроить школу для революционеров. Я бы в ней что-нибудь попреподавала — ну полевую медицину, например или технику безопасности при работе со взрывчатыми веществами.

— И вы думаете, мы вас так сразу возьмём?

— Да, конечно. Вы уже готовы на всё, лишь бы не упустить возможности познакомиться с кое-какими книгами из тех, которые в этом мире есть только у меня. А Луначарскому хватит вашей рекомендации. Хотя, я думаю, я тоже могу его убедить в том, что общение со мной интересно.

— А вы полагаете, что нам нужно преподавать такие предметы? Мы вроде хотели сосредоточиться на истории и философии.

— Да, я полагаю. А ещё тактика и стратегия городских баррикадных боёв, методы конспирации, теория решения изобретательских задач. Философия это хорошо, но вы сейчас готовите агитаторов-нелегалов, потенциальных командиров отрядов повстанцев. Достаточно одного засланного провокатора, и охранка переловит ваших прекраснодушных философов, прекрасно подготовленных к полемике в газетах. А переловить людей, обученных основам конспиративной работы будет несколько сложнее.

Часть 1. Эмигранты, 1909

Капри

От причала, где наши герои сошли с парома до виллы Спинола было довольно недалеко. Во всяком случае Богданов решительно направился по куда-то по улице, серпантином вившейся по склону горы, образующей остров Капри.

Потом по сложенной из камней лестнице, образующей узкий переулок между домами, срезал одну петлю колёсной дороги, другую. И минут через пятнадцать они уже подходили к трёхэтажной красной вилле, лепившейся у подножья скалы.

— А у вас неплохая спортивная форма, — заметил революционер.

— Вы меня испытывали? — спросила девушка.

— Да, есть немного.

— Ну... Я всё-таки почти в два раза моложе. Так что не отставать было не так уж и сложно.

— Большая часть наших дам запросила бы пощады ещё на первой лестнице.

— Ну вы не забывайте всё же, что я из мира, где равноправие мужчин и женщин существует на деле.

В коридоре они наткнулись на молодую женщину, немножко чертами лица похожую на Богданова.

— Саша, кого это ты привёл? — спросила она.

— Аня, знакомься, это товарищ Нэтти, у неё есть очень интересные мысли, и надо будет мне и Толе побеседовать с ней на философские темы, а может и привлечь к преподаванию.

— А вы сестра Александра Александровича, Анна? — вклинилась в разговор Нэтти.

— Что-то вы слишком много о нас знаете, — насторожилась Анна Александровна.

— Гораздо больше, чем вы можете себе вообразить, — обезоруживающе улыбнулась гостья. — Но не пугайтесь, я не агент Охранного отделения. Они бы там не смогли взять на работу настолько эмансипированную девушку, они слишком консерваторы.

— Ань, найди Нэтти комнату, — попросил Богданов.

— Это что, весь ваш багаж? — удивилась Луначарская, окинув взглядом маленький рюкзачок Нэтти.

— Ну... Не совсем. У меня есть ещё один мешок на хранении в одной неапольской гостинице. Когда здесь обживусь, надо будет за ним съездить.

— Лучше написать или телеграфировать и пусть перешлют. Это будет дешевле, чем ездить самой туда и обратно, да и времени терять не надо.

— Я подумаю. Вообще, наверное, у меня ещё кое-какие дела в Неаполе найдутся. Здесь же маленькое курортное местечко, и не всё, что можно купить в большом промышленном городе, найдётся в местных лавках.

Бросив рюкзак в комнате, Нэтти спросила:

— А когда у вас тут ужин?

— Ещё до обеда далеко, а вы про ужин?

— Ну надо же осмотреться в этом городке. "Run and find out", как гласил девиз одного из персонажей Киплинга.

— Это Кима что ли? — ехидно спросила Анна Александровна.

Нэтти звонко рассмеялась.

— Нет, всё-таки вы меня подозреваете в работе на какую-то секретную службу. Но я та самая кошка, которая гуляет сама по себе.

— У Киплинга был Кот.

— А что, на русский язык это ещё не перевели? Вот увидите, в русском переводе Кот обязательно превратится в Кошку.

С этими словами девушка выскользнула из комнаты и решительно направилась к входной двери, оставив Луначарскую в полнейшем недоумении.

Вернулась она на виллу Спинола где-то за полчаса до ужина. Никто и не заметил как новая гостья просочилась в комнату, но у неё явно было достаточно времени, чтобы привести себя в порядок и переодеться.

К ужину она вышла в шёлковой блузке с кружевами и юбке-брюках, вполне соответствующей моде образца 1909 года длины.

— Ну как прогулка по Капри? — поинтересовалась Анна Александровна после того как Нэтти была представлена всем, кто раньше её не видел.

— Замечательно. Прекрасный остров, прекрасные люди. Я уже договорилась с одним местным мастером, чтобы он мне построил лодку по моему проекту, и нашла сапожника, который умеет работать с резиной. А то я думала, что за снаряжением для подводной охоты придётся в Неаполь ехать. Хотя с этим можно не торопиться. До начала купального сезона здесь как минимум месяц.

— Интересно, а вы средствами располагаете, — поинтересовался Горький.

— Ну, как вам сказать... По-настоящему серьёзные средства в капиталистическом мире это акции, патенты, в общем, капитал, приносящий устойчивый доход. Таких средств у меня нет. Наличных денег, вообще-то совсем мало. Ну где-то недели на две. Но есть вот это.

Она извлекла откуда-то из кармана цилиндрик размером примерно с половину карандаша, ну может чуть потолще, и положила его на середину стола.

— Что это? — чуть ли не хором спросили присутствующие.

— Монокристалл рубина. Можно попробовать продать местным ювелирам. У вас же искусственные драгоценные камни пока редкость, поэтому может даже дороже натурального пойти.

— А откуда он и почему такой формы? — поинтересовался Базаров.

— Вы "Войну миров" Уэллса читали? — спросила в ответ Нэтти и, после утвердительного кивка продолжила. — Помните там основное марсианское оружие — генераторы теплового луча? Так вот, это главная деталь такого генератора. Только не теплового, а красного света. И слабенького. Металл им резать нельзя, но можно использовать в качестве дальномера или нивелира. Впрочем, этот бракованный. Я его на свалке подобрала около завода, где их делают. Я думаю, что ювелир сообразит, что кристалл такой формы не мог быть вырезан из природного, и с него ещё можно будет взять денег за обещание не продавать подобных кристаллов. Он же не знает, что мы не сами его делали.

— Интересно, — подумал вслух Богданов, — я всегда думал, что лучи смерти это ненаучная фантастика.

— Конечно ненаучная. Наверняка Уэллс не читал работ Макса Планка и Альберта Эйнштейна, в которых заложены теоретические основы создания генератора луча. Да и от теоретических основ до практики там на пару поколений работы. Но вообще, Александр Александрович, продавать рубин надо идти вам.

— Почему?

— Потому что вы солидный дядечка, к тому же известный философ и естествоиспытатель, вон даже в Брокгаузе и Ефроне про вас статья выходит. Если к ювелиру придёт такой человек, тот легко поверит, что на досуге этот человек занимается выращиванием кристаллов из расплава окиси алюминия. А приду я — девица легкомысленного вида? Да кто вообще поверит, что мне знакомы слова "зонная плавка"?

А вообще, Алексей Максимович, вы ведь эту виллу сняли у известного медика Эмиля Беринга. У него тут нет фармацевтической лаборатории, которой можно было бы воспользоваться?

— Нет, а вам зачем?

— Ну вот если отработать технологию производства лекарства от сепсиса или туберкулёза, а потом продать патент Байеру и кто там во Франции сейчас из крупных фармацевтических фирм, то это будут действительно серьёзные средства?

— Вы знаете лекарство от туберкулёза, — хором выдохнули Богданов и Вилонов.

— Ну как знаю... В руках держала, прописи применения учила, а производство... Я же училась на терапевта, а не на фармацевта. Придётся копаться в книгах, ставить эксперименты, да ещё и применяться к доступным здесь реактивам и оборудованию. Но за месяц-другой, пожалуй сделать можно. А то стыд и срам какой-то. Люди, собравшиеся строить новый мир, без угнетения и насилия, средства для этой работы добывают банальным грабежом, стыдливо называя это эксами. Это при том, что вы, Александр Александрович, если бы захотели, могли бы через год дверь в Зимний дворец ногой открывать.

— Это как? — опешил Богданов.

— А что в русском языке нет этой идиомы? — удивилась Нэтти. — Я была уверена, что это русская идиома: когда кто-то открывает кому-то в дом или в кабинет дверь ногой, это значит что он уверен, что его в эту дверь обратно не вышвырнут за такое поведение.

— Нет, идиома есть, — пояснил Горький. — Саше непонятно каким образом можно достичь такого эффекта.

— Ну как... Вы в "Красной звезде" описали использование переливания крови не для компенсации кровопотери при ранениях, а для оздоровления организма. Насколько я понимаю, у вас это пока на уровне теории. А у Николая есть сын и наследник, Алексей, больной гемофилией. Вот при этой болезни переливания точно помогают. Полгода на отработку методики, несколько публикаций в европейских журналах, потом пишете письмо Боткину и voila, место Распутина при царице занимаете вы. Единственное что, при дворе опасно. Там убить могут. Особенно если кто-то будет нашёптывать царю в уши разумные вещи. Что там не надо влезать не в свою войну, или что доводить рабочих до бунта не стоит, а лучше бы парочку самых одиозных буржуев повесить показательно. Для таких советов даже марксистом быть не надо. Распутину вон крестьянского здравого смысла хватает.