| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
'Прямо до второй развилки. Потом — одесную. Там будет что-то вроде ступенек. За ними — снова одесную, а там то ли вторая, то ли третья дверь ошую...' — перевел ее объяснения Шершень. Потом почесал затылок и спросил:
— А где дежурят часовые?
Ножка начала топать практически без остановок!
— То есть, чуть ли не у каждого поворота? — нахмурился Савари.
Девушка кивнула.
— По-другому пройти можно?
'Угу... Если пойдете за мной...' — ожесточенно вертя головой, объяснила она.
— Пойдем. Но сначала ты расскажешь, куда и как... Только без глупостей... — прижав метательный нож к ее тоненькой шейке, выдохнул Растан.
Та кивнула. Но уже без особого ужаса в глазах — видимо, сообразив, что без ее помощи им до Рендалла не добраться.
...Избавившись от кляпа, девчушка подвигала нижней челюстью, облизнула губы и хрипло прошептала:
— По коридорам вам не пройти: на этом этаже слишком много воинов. А если зайти в бельевую, выбраться в окно и пройти по карнизу, то можно дойти до кабинета его светлости. Ночью там никого не бывает. От кабинета можно пройти до опочивальни покойной графини Шаррины. Из нее через анфиладу комнат — до комнаты для пения, там — снова выбраться на карниз...
Чем дольше Растан вслушивался в ее слова, тем меньше ему хотелось пробираться к покоям первого министра короля Неддара по указанному маршруту. И не потому, что он казался надуманным — с этим, вроде бы, все было в порядке — просто в хитросплетении коридоров и анфилад, созданном кем-то из предков графа Грасса, мог сломить ногу сам Двуликий. А Шершню и другим братьям во Свете требовалось не только дойти, но и вернуться...
'Теперь понятно, почему она успокоилась...' — подумал он. — 'Знает, что будет нужна и после того, как...'
Тем временем девчушка закончила рассказ и покорно открыла рот.
Вставив в него кляп и зачем-то похлопав ее по щеке, Шершень кивнул Савари, вытер вспотевшую ладонь о шоссы, поудобнее перехватил нож и первым скользнул в открывшуюся дверь.
Бельевая оказалась пустой — стопки простыней и пододеяльников, которые должны были лежать на многочисленных полках, исчезли в неизвестном направлении. А на их месте валялись плотницкие инструменты, гвозди и тому подобная дребедень. Очередной раз вспомнив, что в особняке вовсю идет ремонт, а, значит, в нем, кроме домочадцев и воинов, живут еще и рабочие, Растан подошел к окну, осторожно отворил створку и выглянул наружу.
'Высоковато. Если что — не спрыгнешь. Зато стена — темная, и на ее фоне нас не увидят. Да и карниз широкий — по такому пройдет даже ребенок... Пройдет. Но идти всем сразу — глупо. Надо послать кого-нибудь одного...'
Повернувшись к братьям во Свете, он ткнул пальцем в Коттера и приказал:
— Слива? Иди-ка, проверь...
Тот кивнул, взобрался на подоконник и исчез. Минуты на полторы. А потом вернулся и доложил:
— Никого... Можно идти...
— Тогда ты первый, за тобой Савари, Кох с девкой, Мотня, Яго и я...
...Выбравшись на карниз, Шершень посмотрел на небо и поморщился: Двуликий, почуявший появление Вседержителя, решил поинтересоваться тем, что происходит в его ночи, и приказал Уне окинуть взглядом улицы Аверона. Та послушно выглянула из облаков и засияла, как маленькое, но злое солнышко.
С ненавистью посмотрев на ее ухмыляющийся лик, Растан мысленно помянул Бога-Отступника самыми нехорошими словами, на ощупь добрался до нужного окна и забрался на подоконник. Белые пятна, плавающие перед глазами, никак не хотели исчезать, поэтому он несколько раз моргнул, шагнул в темноту и... ослеп от страшного удара в лицо.
— А вот и последний... — донеслось до него сквозь пелену наползающего небытия.
— Замечательно! Связать — и к остальным...
Глава 2. Баронесса Мэйнария д'Атерн.
Шестой день четвертой десятины третьего лиственя.
...Покои для сумасшедших выглядели немногим лучше, чем камера в темнице нашего родового замка: голые стены, покрытые бурыми пятнами, исцарапанный каменный пол, который в последний раз подметали еще во время правления Шаграта первого, обшарпанная кровать без балдахина, перекошенный колченогий стол, изрезанный ножами табурет и ночная ваза. К моему удивлению, оказавшаяся чистой.
Шкафов, ковров, зеркал и тому подобных излишеств не было. Камина — тоже. Впрочем, зачем камины сумасшедшим? Они же не понимают, что огонь жжется? Значит, могут себе навредить.
Пахло в этих самых 'покоях' соответственно — затхлостью, заплесневелым сыром и гнилью. Ну, и для полного счастья — нечистотами.
Единственным светлым пятном во всем этом царстве запустения, освещенном светом одной-единственной свечи, была стопка белоснежных простыней, лежащая на потертом покрывале.
'Надо же, новые!' — отрешенно подумала я. И криво усмехнулась...
— Его светлость просил передать свои искренние извинения за то, что эту ночь вам придется провести в таких жутких условиях... — раздалось у меня за спиной. — Дело в том, что...
— Можете не объяснять... — не оборачиваясь, буркнула я. Потом вспомнила о правилах хорошего тона и добавила: — Я принимаю его извинения...
Мажордом пробурчал себе под нос что-то невразумительное, аккуратно положил на стол мешок с Кромовскими трофеями и рванул к кровати. Видимо, чтобы застелить мне постель.
Любоваться на его сухощавый зад, как, впрочем, и на слащавую физиономию, мне совершенно не улыбалось, поэтому я повернулась к двери, рванула ее на себя и кивнула головой в сторону коридора:
— Можете идти: я хочу побыть одна...
— Э-э-э...
— Вон!!!
— Как прикажете, ваша милость! — мажордом изобразил куртуазнейший поклон и, обойдя меня по дуге, выскользнул из комнаты. А через мгновение в дверном проеме возникли двое воинов в цветах Рендаллов: — Ваша милость, его светлость граф Грасс приказал нам вас охранять...
— Приказ есть приказ... — стараясь держать себя в руках, выдохнула я. — Охраняйте. Но... находясь в КОРИДОРЕ!!!
Почувствовав, что я на грани срыва, они одновременно приложили к груди десницы и исчезли. Благоразумно затворив за собой дверь.
На остатках душевных сил я добралась до кровати, упала лицом вниз и, обняв Посох Тьмы, затряслась в беззвучных рыданиях: ощущение абсолютного бессилия, которое я испытала в 'Королевском льве', навалилось на меня новой силой. И в считанные мгновения выстудило душу...
...Еще совсем молоденький, но уже исполненный ощущения собственной важности парнишка, без всякой необходимости прижимающий к бедру меч, церемонно поклонился графу Грассу и звонко доложил:
— Ваша светлость! Там — королевская стража... С ордером на арест Бездушного по имени Кром...
— Что? Какой, к Двуликому, арест? — непонимающе воскликнула я. — И... в чем его обвиняют?
Парнишка равнодушно посмотрел на меня и холодно бросил:
— В убийстве дворянина...
Я недоуменно повернулась к графу Грассу и... онемела: он откинулся на спинку кресла и закинул ногу на ногу с таким видом, как будто собирался смотреть на выступление жонглеров!!!
'Ну уж нет... Не дождетесь...' — подумала я, выпрямила спину, слегка приподняла подбородок, фыркнула, встала с табурета и неторопливо поплыла к Крому. Разбираться...
Посох Тьмы, зажатый в его руке, оказался повернут не той стороной, которая мне была нужна. И я, мысленно попросив у Меченого прощения, еле слышно прошептала:
— Покажи Путь, пожалуйста...
Он нисколько не обиделся — просто пожал плечами и вытянул Посох перед собой. Да еще и повернул. Так, чтобы мне было видно последние зарубки.
Я опустила взгляд на иссиня-черную поверхность Пути, испещренную поперечными канавками, и потеряла дар речи: на нем светилась свежим срезом еще одна. Новая...
Зачем-то прикоснувшись к ней пальцем, я тяжело вздохнула. Потом встала на цыпочки и заглянула в черные, как Бездна Неверия, глаза:
— Ты действительно убил дворянина?
Кром кивнул.
— Зачем?
— Их было пятеро. Они сильничали девку. Я услышал крик...
'Он бросился ей на помощь! И спас! Как меня! Хотя их было пятеро, а он — один...'
Как ни странно, ощущение того, что он спасает кого-то еще, меня слегка покоробило. Но потом я представила себя на месте той девушки и чуть не умерла от стыда.
Впрочем, заниматься самобичеванием мне было некогда, и уже через мгновение я пыталась вспомнить, как и когда на Посохе Тьмы появлялись новые зарубки.
Несколько мгновений раздумий — и я почувствовала себя дурой: получалось, что Кром вырезал их только после того, как кого-то спасал. Либо от насилия, либо от неминуемой смерти! В первое мгновение мысль показалась мне слишком безумной: чтобы поверить в то, что слуга Двуликого может рыскать по Горготу в поисках тех, кому требуется защита, нужно было быть юродивой. Но через какое-то время я пришла к выводу, что других объяснений быть не может. И... поверила:
— Кажется, я догадалась! Каждая зарубка — это не смерть, а жизнь! Жизнь, которая не оборвалась... Так?
Меченый опустил Посох Тьмы и улыбнулся. Одними глазами:
— Так...
Я ласково провела пальцами по шраму на его щеке, прошептала 'спасибо' и повернулась к графу Грассу:
— Вы слышали, ваша светлость? Их было пятеро. Они ссильничали девку. Значит, Кром был в своем праве...
— Если бы то, что вам рассказал ваш спутник, соответствовало действительности, его бы не искали... — глядя на меня с затаенным превосходством, фыркнул граф. — Значит, он что-то недоговаривает. Или лжет...
Я вспыхнула — в чем-чем, а во лжи Кром замечен не был:
— Он всегда говорит правду!!!
Его светлость равнодушно пожал плечами и перевел взгляд на ожидающего его решения парнишку:
— Приведи десятника. Одного...
Юноша отдал воинский салют и исчез. А через десяток ударов сердца в комнату скользнул звероватого вида хейсар и... почему-то уставился на меня.
Странно, но в его взгляде горело совершенно невозможное сочетание чувств — непонимание, осуждение, брезгливость и сочувствие! И это почему-то перепугало меня до дрожи в коленях.
— Представьтесь! И изложите суть дела... — не дождавшись представления и хоть какого-то намека на вежливость с его стороны, раздраженно рыкнул граф Рендалл.
Горец с хрустом сжал кулаки и нехотя посмотрел на него:
— Силы твоей деснице и остроты твоему взору, ашер! Я — десятник Махри из рода Ширвани...
Потом забыл про его существование и шагнул к Бездушному:
— Ты — Кром по прозвищу Меченый?
По своему обыкновению Кром ограничился кивком.
— Ты арестован...
Слуга Двуликого едва заметно шевельнул бровью:
— За что?
— За убийство двух дворян...
'Двух?' — мысленно отметила я и тут же затараторила:
— Они ссильничали девку! А он ее защитил!!!
— Прошу прощения, ашиара, но никакого насилия не было: девка утверждает, что ей заплатили аж два желтка и она пошла с ними добровольно...
— А под сарафан ей заглядывали? — поморщившись, поинтересовался Кром. — Попробуйте. Она должна до сих пор истекать кровью...
Хейсар помолчал несколько мгновений и нехорошо оскалился:
— Я сделаю это сам. Даю слово. А потом сообщу об увиденном судье...
Меченый утвердительно кивнул:
— Я тебя услышал...
Потом аккуратно прислонил к стене Посох Тьмы и вопросительно посмотрел на меня:
— Ваша милость, вы за ним не присмотрите?
— Не присмотрит... — угрюмо буркнул горец. — Ты — ее майягард. Значит, она должна разделить твою судьбу...
— Что?! — растерянно воскликнул Кром. — Как это 'разделить'?
Хейсар пожал плечами и усмехнулся:
— Она поклялась Бастарзом, что отдала тебе свое сердце. Доказательство — след от пореза на ее левой руке...
— Какое, к Двуликому, сердце? Она сказала, что я ее майягард. То есть спаситель!
— Спаситель — это по-вейнарски. А по-хейсарски — владыка сердца. Или есть человек, которому гард'эйт отдает свою жизнь... — объяснил горец.
— И?
— Что 'и'? Он отдает СВОЮ жизнь, чтобы жить той, которую Снежный Барс посылает его майягарду...
Я похолодела: получалось, что, спрашивая меня про Путь Крома , горец, взявший с меня ту самую клятву, пытался понять, зачем мне становиться гард'эйтом человека, который вот-вот уйдет к Двуликому!
Тем временем Кром, побагровев, сорвался с места, в мгновение ока оказался перед хейсаром и взял его за грудки:
— Мою судьбу она разделять не будет, ясно? Я не принимал этой клятвы, значит...
— Клятвы, данные богам, не нарушают... — даже не попытавшись скинуть со своего нагрудника руки Меченого, вздохнул горец. — Это было ее решение...
'Не суди издалека, ибо вблизи все сущее выглядит иначе...' — горько подумала я: прежде, чем называть Крома красивым словом, услышанным в детстве, стоило узнать, что именно оно означает...
— Я готов взять на себя кару за нарушение этой клятвы... — оторвав воина от пола, прорычал Меченый. И принялся его трясти так, что у бедняги начали клацать зубы. А когда чуть не вытряс из него дух, вдруг добавил: — Любую кару, слышишь?
— Э-это-о — Кля-атва-а Кля-атв, и-илгиз ! О-от та-аких не-е отка-азы-ываю-утся...
— Мне все равно: она не понимала, о чем говорит!!!
Я почувствовала, что вот-вот сгорю со стыда: он меня защищал. Опять. На этот раз — от моей собственной глупости. Причем не перед людьми — а перед Богом. А я, вместо того, чтобы принять предопределение и подтвердить данное слово, стояла и хлопала ресницами!
— Оставь его Кром! — собравшись с духом, попросила я. — Он прав...
— Нет, прав, как раз, Нелюдь! — подал голос граф Грасс. — Махри! Я, граф Грасс Рендалл, первый министр короля Неддара Латирдана, подтверждаю слова Крома по прозвищу Меченый: в момент произнесения клятвы баронесса Мэйнария д'Атерн не понимала, о чем говорит. Точно так же, как не понимает этого и сейчас!
— Как это? — ошарашенно посмотрев на меня, спросил хейсар.
— Она — эйдине , Махри... — буркнул граф и грустно посмотрел на меня. — Во время мятежа потеряла не только отца, мать и обоих братьев, но и сама чудом избежала смерти...
— Кто эйдине, я? — догадавшись, что он имеет в виду, возмутилась я.
— Увы, я узнал об этом слишком поздно... — не обратив никакого внимания на мое возмущение, вздохнул Рендалл. — Отец леди Мэйнарии, барон Корделл, был моим другом. И я считаю своим долгом сделать все, что можно, для ее скорейшего выздоровления...
В глазах хейсара появилось сомнение:
— Прости, ашер, но она выглядит нормальной!
Граф Грасс прищурился и высокомерно процедил:
— Ты сомневаешься в моем Слове?
От него повеяло таким лютым холодом, что я поежилась. А горец равнодушно кивнул:
— Да, ашер! Клятва Клятв — это шаг. Шаг, на который требуется гораздо больше мужества, чем для того, чтобы сражаться одному против армии или умереть. Ибо, отдавая свое сердце майягарду, человек лишается всего — жизни, души и даже права на свое будущее. Чтобы решиться на такое, мало быть эйдине — для этого надо проникнуться Духом Бога-Воина. И переступить через свое 'я'...
— Леди Мэйнария! Вы не повторите, от чего вас спас ваш спутник? Только, если можно, коротко и без лишних подробностей... — неожиданно попросил меня граф Грасс.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
