На той же арене

Может быть она сможет не просто оттянуть неизбежное? Может быть получиться даже победить?

Дин рванула вперед, чтобы собрать трофеи с многоножки. Конечно же, она обнаружила множество деталей, которых у нее не было, и даже некоторые металлы, которые не смогла распознать, как и символы, высеченные на металле аккуратным оттиском. Роясь в останках, она начала собирать необходимое для нового создания. Ей оставалось только надеяться, что ее мехоптица продолжает отвлекать соперника.

Битва продолжалась, и фантазия Дин порождала все новые и новые радикальные решения, чтобы облегчить создание конструкта и породить хоть что-то боеспособное в нынешних условиях. Но как бы сильны ни были ее устройства, как бы быстры и хитры они не были — Тззетт всякий раз отвечал чем-то еще быстрее, еще сильнее и выносливее. Дин была уверена, что ее инженерные идеи лучше, но устройства Главного Судьи все равно крушили ее произведения, постепенно оставляя ее без деталей.

Дин повернулась, чтобы поскорее вернуться к своему ящику, взять оставшиеся там детали и разорвать дистанцию, но тут в песок арены перед ней вонзилась острая металлическая лапа. Напуганная женщина повалилась на спину. Она подняла взгляд и увидела краба-автоматона, успевшего наколоть на ногу ее мехоптицу. Та слабо потряхивала крыльями, но уже испустила дух, энергоцентр был поврежден.

Дин посмотрела на Тззетта. Он подошел, огибая своего голема и встал над ней, подняв металлическую правую руку. Впечатанный в протез шар мигнул, испуская наружу бледные клубы сиреневого дыма. Лежащие на песке арены ленты из покореженного металла сами противоестественно изгибались по его воле, податливо закручиваясь словно глина в небольшой отряд новых остроногих автоматонов. Они встали — безликая армия из серебряных силуэтов, отдаленно похожих на скрученных из канатов людей с кистями-крючьями — и начали окружать ее.

Толпа выкрикивала имя Тззетта, радуясь его победе.

-Ты проиграла, Дин Навара. — медленно сказал Главный Судья так, чтобы услышала только она. Его тон отличался от того, что она слышала множество раз, как и сам голос, сейчас казавшийся каким-то неестественным. — И здесь, на том самом месте, где твоя дочь должна была понести наказание, но чудом спаслась, встретишь свою судьбу и ты.

Он поднял руку, и хромированные конструкции шагнули вперед. Металл на груди ближайшего автоматона изменил свою форму, превратившись в острую конечность-клинок, медленно закрутившуюся на манер пружины. Тззетт держал руку поднятой и горящими от нетерпения глазами глядел на Дин.

Он не просто играет на зрителей, подумала она. Он хочет убить ее. Но почему он так тянет?

Наконец Тзетт расплылся в улыбке и резко опустил руку вниз, и металлический воин атаковал. Дин попыталась увернуться, отразить неумолимый удар, хватая кусок разрушенного конструкта, начиная менять его прямо на лету...

Автоматон дернулся, потом качнулся и повалился набок. В металлическом теле, прямо в районе энергоцентра появилась дымящаяся дыра с красными, от прожегшего ее жара, краями. Зрители гулко ахнули и закрутили головами, выискивая того, кто вмешался в дуэль двух мастеров механитории. И они нашли.

Огненный заряд вылетел из толпы — его выпустила очень сердитая девушка с огненными волосами. Она встала на одном из немногочисленных безлюдных тупичков, предназначенных для статуй великих изобретателей, не скрываясь, уперев руки в бока и с вызовом смотря на всех и сразу, сквозь нацепленные на лямку очки с толстыми, красными стеклами. Искари Навара с громом и пламенем ворвалась на сцену.

"Рано!" — ворвался в ее разум страдальческий голос.

"Сколько рез повторять тебе, Джасар? — подумала в ответ Искари. — Я. Ненавижу. Эти. Слова".

Даже не договорив Искари уже спрыгнула с трибун на арену. И без того с трудом скрывавшее ее от взглядов большинства заклинание иллюзии рассыпалось на сверкающие кусочки, как только она вновь призвала свои силы пиромантии. Магии чье использование было строжайше запрещено за стенами Технариума Золотой Кузни, что при храме Арденса. И она сейчас вновь использовала ее на глазах у тысяч людей, нарушая запрет, как и несколько лет назад, как и совсем недавно, когда выбралась в мир из своего заточения и попыталась спасти мать, но угодила в ловушку из которой ей помогли выбраться Отступники.

"Мы должны понять, почему он здесь. — донеслись до нее взволнованные мысли Джасара. — Займи его!"

Пиромантка посмотрела на лежащую посреди арены женщину. Мать выглядела удивительно строгой.

-Искари, немедленно уходи! — гневно выкрикнула Дин. — Это ловушка!

-Ага, я в курсе. — мрачно ответила девушка, вставая перед ней и собирая ману для нового огненного заклинания. — И я собираюсь тебя из нее вытащить.

-Этого он и хочет! — не оставила попыток Дин. — Чтобы вы были тут! Оставь меня и уходи! Немедленно, девочка.

-Я больше не девочка! — огрызнулась Искари. — И я не согласна снова потерять тебя! Не после всего что я перенесла!

-Значит, это ты, младшая Навара? — Тззетт сложил свои ассиметричные руки на груди, с интересом рассматривая девушку и женщину перед собой. — Похожа лицом, но волосы и бледность видимо от папаши... Решила помочь мамочке в проигранном состязании? Как трогательно.

Искари видела, как подались вперед в своих сиденьях зрители, зачарованные семейной и одновременно политической драмой.

-Я не собираюсь ничего строить, Тззетт. — сказала она. — Ты забыл? Ведь твоими усилиями я освоила свои силы. Я уничтожу все твои игрушки и расправлюсь с тобой.

-Прямо здесь? — притворно изумился Тззетт. — На этой самой арене? Ты посмеешь выступить против меня в том же месте, где когда-то тебя собирались...

-Да! — перебила его Искари. — Я все поняла. Там, где когда-то меня собирались казнить. Очень поэтично. А теперь, может быть ты заткнешься и мы, наконец, подеремся?

-О-о, дорогая, эта сцена становится в разы более чувственной, если знать подоплеку.

-Не вижу драмы, Судья. Просто здесь я испепелю тебя!

-Хах, нет. Ну, может позже у тебя это и получиться с моим мертвым телом, но точно не сейчас.

Она сосредоточилась на своей ладони, и в ее руке вырос шар огня. Обжигающий жар жадно лизнул ее руки, не причиняя вреда, а вот механиторий напротив неприятно поморщился, рефлекторно прикрываясь искусственной рукой от возникшего в воздухе марева.

По толпе зрителей пробежал ропот. К Искари бросились солдаты Консульства, чтобы схватить ее, но Тззетт остановил их, подняв руку. Перекинувшись парой неразборчивых слов с одним из солдат, он отослал их обратно на посты, а затем повернулся к девушкам, готовый к бою. Его бездумные автоматоны повернулись вместе с ним пугающе синхронно, издав металлический лязг.

-Я сражусь с тобой, девочка. — объявил Тззетт, играя на публику. Автоматоны одновременно вышли вперед. — Но ты против меня... это вряд ли будет честная драка.

Искари состроила гримасу и разделила огненный шар пополам, пламя словно улитка поползло по коже и ее кулаки загорелись, а за ними и все предплечье.

-А кто сказал что-то о честной драке?

Иллюзия за спиной Искари театрально пала, и один за другим появились отступники.

Ее товарищи доставали оружие и готовили заклинания. Каждый из них имел счеты с Консульством, отделом шпионажа и Тззеттом лично. Искари увидела, как Главный Судья сделал крохотный, почти незаметный шаг назад.

На мгновение наступила тишина, а потом толпа зрителей взорвалась криками. Искари легко догадалась, что они думают, будто это часть представления, драматический финал выставки, заготовленный, как фееричная развязка истории, затянувшейся на несколько лет.

-Вали их, Главный Судья! — прокричал кто-то.

-Порвите его, Отступники! — раздался хор ответных голосов.

-Тззетт — обманщик! — донеслось из толпы.

-Смерть эфирным преступникам! — перекрыл всех новый крик.

"Искари. — возник голос Джасара у пиромантки в голове. — Кажется, его автоматоны каким-то образом блокируют мою телепатию. И мне не хочется подходить ближе".

"Взорвать металлических болванов. — мысленно усмехаясь ответила Искари, зная, что друг услышит ее. — Все понятно".

Увидев, что могучий мечник Эосим Лев и мастер щитовых механизмов Гидеон подбежали к ее матери и встали на защиту, юная пиромантка дала волю пламени. Огонь вырвался из ее рук ревущей волной и обрушился на автоматонов Тззетта, сваливая их одного за другим дымящимися кучами искореженной жаром стали. Двоих не стало в мгновение ока. Еще один железный воин расплавился на месте, только подняв ногу для шага. Другой успел подобраться совсем близко, и его клинок опасно просвистел совсем рядом с щекой Искари, но механизм тут же превратился в затейливое ржавое, переломанное украшение в центре мгновенно выросшего сада из лиан.

Под действием силы изогнутого когтя Тззетта металлические обломки меняли форму и собирались в новые механизмы, проползающие под огненными зарядами Искари и выпутывающиеся с помощью покрывающих всю поверхность их хромированного корпуса лезвий из лиан Навсии, еще одной представительницы запретных искусств. Механизмы взяли их в полу-кольцо, стремясь задавить числом. Но Отступники наступали, и, выбрасывая струи пламени, юная пиромантка краем глаза видела, как успевшие совершить рокировку Гидеон и Ликара, владелица самых быстрых эфирострелов на континенте, прикрывают ее с боков, а Навсия, Джасар и Эосим с оглушительным лязгом разбивают на части исходящий молниями автоматон, надвигавшийся на ее мать. Еще десяток мелких, похожих на ос механоидов, пытавшийся зайти со спины в один присест были запечатаны в светящуюся сферу и в миг скомканы в неровный, дребезжащий комок.

Зрителям понадобилось некоторое время, чтобы осознать произошедшее. Демонстрировать владение магией без помощи устройств на Селене было не принято и любой из таких представителей в итоге нес наказание или запирался в одном из эфирных храмов. Но зрелище было столь ярким, что толпа не смогла устоять, жадно хватая любую деталь светопредставления.

Тззетт все отходил назад и Искари впервые показалось, что перед очередной атакой в глазах у Главного Судьи промелькнула нерешительность. Стремясь подтвердить догадку, она тут же мысленно обратилась к Джасару:

-Ты уже прочитал его?

-Нет. — раздраженно ответил менталист, и эта мысль прозвучала куда красочней любого ругательства. — Что-то до сих пор не пускает меня дальше простых мыслей.

-Так поторопись!

-Он слишком хорошо закрылся! Да и к чему нам это? Мы освободили твою мать. Думаю, надо уходить.

Искари обернулась к маме, сейчас наравне со всеми противостоявшей механоидам Судьи, потом вновь взглянула на Тззетта, как раз воплотившего в металле нечто, напоминающее волка с десятками вращающихся деталей.

-А я думаю, что с этим надо покончить. Прямо сейчас.

Пламя с ее предплечий охватило уже все руки полностью, с ревом поднимаясь дальше, пока глаза ей не застлал огонь. Вспыхнули даже волосы, поднявшиеся к небу в такт эфирному пламеня заплясавшему между прядей. Но тут виски сдавила украшавшая их сложная татуировка и в мыслях Джасара зазвучало предупреждение. Не свойственная эмоция для легкомысленного телепата.

-Искари, меня волнует, что если он заблокировал свой разум, то он ко всему этому готовился. Он знал, что мы придем вместе. Мы ошиблись...

Искари сжала кулаки, нахмурилась, и огонь свернулся в крохотную точку слепящего, испепеляющего жара напротив лба. Она стиснула зубы и задрожала.

-Я могу просто...

В их безмолвный разговор ворвался оглушительный звон, буквально взорвавший их эфирный слух. Похожая на башмак огромная тень с неба упала на песок. Подняв голову, Искари увидела, как величественный флагман флота империи Селена "Небесный Владыка" заслоняет солнце. Его исполинский, золотой корпус, покрытый изящными узорами, накрыл собой всю арену, и корабль завис в воздухе, гудя сокрытыми внутри эфирными моторами. Громадная пушка главного калибра, установленная на дне, развернулась в их сторону и закрутила фокусирующими кольцами, потрескивая эфиром. Она не стреляла, но в любой момент готова была открыть огонь и как минимум прожечь дыру глубиной в три десятка метров и шириной аккурат до третьих рядов трибун.

С широкой ухмылкой Тззетт изящно поклонился своим противникам, поднес к лицу из ниоткуда возникший в его руке децибеловый посох и объявил всем зрителям:

-Что же! На этом Вернисаж Изобретателей закончен, друзья. Всем гениальным изобретателям этого мира я хочу сказать свое искреннее спасибо, как и всем тем, кто пришел.

Он вновь изящно поклонился, но уже в сторону трибун и пристукнув каблуками — вмиг взмыл в воздух на колонне из филигранной стали.

Громкоговорители щелчком перенастроили громкость, панталия в аккомпанементе арф проиграла гимн, и из башен по краям стадиона выстрелили залпы салюта, а на стенах за трибунами развернулись гобелены с вышитыми портретами победителей. На фоне пораженного молчания толпы эти звуки и красочные движения показались странными и нелепыми.

Искари взглянула на раскаленный сгусток пламени так и зависший дребезжащим белым снарядом, потом подняла взгляд на уже ставшее далеким лицо Тззетта. Он отступал. Он обидел ее маму, обидел ее, обидел ее друзей, а теперь уходил. Безнаказанный.

-Все кончилось. — тихо сказала стоявшая рядом Навсия, и пиромантка была поражена, насколько сильно ей нужно было услышать эти слова. — В другой раз ты закончишь начатое. Сейчас же все кончилось.

Искари кивнула, чувствуя, как заполняют ее благодарность и облегчение. Забытый сгусток огня рассыпался в ничто.

Воспоминания нахлынули стремительным, искаженным потоком, смешиваясь с реальностью в глазах пиромантки.

Девочкой одиннадцати лет Искари Навара стояла на арене и вглядывалась в трибуны, цепляясь за слабую надежду увидеть лицо мамы. Той, кто сможет обнять и утешить, сможет защитить от всех этих злых людей, которые хотят, чтобы она понесла наказание за детскую глупую шалость. Но этого не случилось, пришли люди что забрали ее в храм в горах возле вулкана, которые силой вбивали в нее свои догмы. А сейчас, в этот момент, она снова вышла на арену — и мама была здесь.

Полная таких же чувств Дин раскрыла объятья и Искари подбежала к маме и упала к ней в руки.

Глядя на дымящиеся вулканические долины со стен крепостного комплекса Тосфири, Искари не одну тысячу раз с наслаждением представляла себе такие моменты нежности. Если бы ей удалось лишь на секундочку повидаться с мамой, как бы это было? Будет ли мама слабо пахнуть сварочными стержнями и лепестками розы? Что девочка скажет ей? Что она может сказать, чтобы выразить свою любовь, свою благодарность, свою тоску по дому и теплу маминых рук? Что-то из ее фантазий сможет сбыться? Упертость, надежда и мечты — вот три вещи что поддерживали ее во время жизни при храме.

Она беззвучно открыла и закрыла рот, и перед глазами все расплылось за бледной мутью, и она смогла произнести лишь одно:

-Мама... прости меня. Мама.

Дин что-то нежно прошептала ей в буйные рыжие волосы, кажется тоже извинялась, притянула к себе и крепко прижала, обещая одними лишь действиями защитить от всего мира.