Волчица и пряность. Том 1

Вообще в деревне Пасроэ он покупал пшеницу ещё давно, до появления графа Эрендотта, тогда здесь пшеницу покупали плохо из-за высоких налогов, Лоуренс же довольствовался низким доходом при перепродаже местной пшеницы. Не потому что хотел облагодетельствовать селян Пасроэ, просто у него не было достаточно средств, чтобы соперничать с торговцами в других местах, где пшеницу можно было купить дешевле. Но всё равно селяне были ему благодарны за то время. Договаривался от имени селян с Лоуренсом о цене тогда как раз Ярей.

Жаль, что не удалось выпить с Яреем, но, прежде чем привезут Хоро, и праздник разгуляется, посторонних прогонят. И это сделают, даже если просто статься в деревне на ночь. Чувство отчуждённости усиливало ощущение одиночества торговца, ехавшего в своей повозке в компании лишь своего коня.

Грызя кое-какие овощи, которыми его угостили селяне, Лоуренс поехал по дороге на запад, проехав мимо группы весёлых людей, задержавшихся на работе в поле и возвращавшихся в деревню. Снова начиналась поездка в одиночестве, и он сейчас немного завидовал тем, кто мог провести время месте с друзьями.

Торговцу Лоуренсу в этом году исполнялось двадцать пять лет. С двенадцати лет он ездил вместе торговцем-родственником, а с восемнадцати уже самостоятельно. Как торговец он не знал ещё довольно многое и чувствовал, что его игра лишь начинается. Лоуренс мечтал со временем как-то скопить денег и открыть свою лавку в каком-то городе, и в этом он не отличался от других торговцев, но мечта эта казалась очень далёкой. Даже если вырисовывалась та или иная возможность, большая часть денег от неё уплывала крупным торговцам.

То там, то здесь подходил срок его обязательств, и повозка беспрерывно везла товары, чтобы их исполнить. И даже увидев ту или иную возможность, он не мог позволить себе ей воспользоваться. Для торговца это было всё равно что увидеть луну в небе — взять её оттуда нельзя.

Лоуренс посмотрел на красивую полную луну на небе и вздохнул. Он знал, что в последнее время стал часто вздыхать, вероятно, прежде он трудился изо всех сил ради лишь хлеба насущного, а теперь у него появилось немного времени задуматься о будущем, он думал, что причина в этом. Кроме того, его голова теперь была полна сроками оплаты разных долгов, которые то и дело прокручивались у него в голове, прежде же он думал лишь о том, как бы скорее добраться до следующего города.

Ещё Лоуренс думал о людях, с которыми познакомился на своём пути.

Городские торговцы, с которыми сталкивался, приезжая в города, селяне, с которыми подружился, посещая их деревни для торговли. Служанки на постоялых дворах, которые иногда успевали ему понравиться, когда снежные заносы заставляли его оставаться надолго в тех местах.

Короче говоря, Лоуренс стал часто тосковать по людям.

Это можно было назвать болезнью, присущей торговцам, проводящим большую часть времени в своих повозках в одиночестве, сам Лоуренс стал это ощущать лишь недавно. А прежде ему казалось, что она его обходит стороной. Дело в том, что, проводя много дней в компании лишь своей лошади, торговцы обретали чувство, что их лошади должны были уметь разговаривать с ними. Лоуренс прежде смеялся над словами торговцев, обсуждавших, способна ли лошадь становиться человеком, теперь же его стала посещать мысль, а не может ли это вдруг оказаться правдой?

На этот случай торговцы лошадьми даже рекомендуют молодым странствующим торговцам покупать именно кобыл. Говорили это и Лоуренсу, но он, конечно, пропустил их предложение мимо ушей и купил сильного коня. Этот конь по-прежнему тянул его повозку, пребывал в полном порядке, но время от времени на Лоуренса накатывала волна тоски по людям, и тогда он задумывался, не стоило ли ему купить кобылу.

Однако ей всё равно пришлось бы тащить тяжело гружёную повозку. И если бы она и превратилась бы в человека, вряд ли бы она стала влюбляться в своего хозяина и вряд ли бы стала своей тайной силой приносить ему удачу, как часто болтают среди торговцев. В лучшем случае, подумал он, кобыла потребовала оплатить её труд и предоставить время для отдыха.

Подобные мысли сразу вызывали у Лоуренса эгоистичное желание, чтобы его конь так и оставался конём. Торговец одиноко усмехнулся и вздохнул, удивляясь собственным мыслям.

Таким вот образом он на своей повозке и добрался до реки. Какой бы яркой ни была полная луна, как бы хорошо она ни освещала дорогу, оставалась возможность случайно сорваться с повозкой в реку. Для Лоуренса это стало бы такой бедой, что хоть вешайся. Допустить подобное он не хотел и потому натянул поводья, останавливая коня. Тот, заметив, что пришла, наконец, пора отдохнуть, два-три раза переступил на месте и всхрапнул.

Лоуренс взял бадейку, набрал в реке воды, скормил оставшиеся овощи коню и поставил перед ним бадейку. Конь стал шумно пить, Лоуренс тоже отпил захваченной в деревне воды. Вообще-то он бы выпил чего-нибудь покрепче, но пить там, где не с кем поговорить, означало бы лишь усугубить ощущение одиночества. А поскольку он собрался лечь спать пораньше, пить много он не стал даже воды.

Одними овощами не насытишься, поэтому Лоуренс достал из вещей кусок вяленого мяса и, зажав его в зубах, полез в повозку. Обычно он закутывался в льняное полотно, которым в дороге укрывал груз, но сегодня в его распоряжении была гора куньих шкурок, грех было бы этим не воспользоваться. Хотя Лоуренса несколько беспокоил звериный запах, исходивший от шкурок, зато так спать было теплее. Для начала он решил отодвинуть в сторону взятую в деревне пшеницу, чтобы не повредить её, кутаясь в шкурки, и с тем снял полог с повозки.

Если Лоуренс и не вскрикнул, то лишь потому что просто не поверил своим глазам.

Кто-то его уже опередил.

— Ох... — вырвалось у него, а может, ему так только показалось.

Он был так поражён, что задался вопросом, уж не мерещится ли это из-за долгого одиночества? Однако когда он помотал головой и протёр глаза, то, что он увидел, не исчезло.

Среди шкурок ему показалось красивое лицо девушки, спавшей так сладко, что она не проснулась от его действий с пологом.

— Эй, слышь, ты, — позвал Лоуренс, чуть придя в себя.

Он должен был спросить, с чего это решила спать в его повозке. Если этим пренебречь, может оказаться, что эта почему-то девушка сбежала из деревни. А Лоуренсу ввязываться в неприятности не хотелось.

— Ммм?.. — бесхитростно и беззащитно откликнулась девушка, не открывая глаз, голосок у неё был настолько сладким, какой встретишь разве что у девушек из городского борделя. Да и сама девушка, спавшая под лунным светом в мехах, казалась совсем юной и ужасно чувственной.

От её вида Лоуренс невольно глотнул, но вместе с тем и успокоился. При такой своей привлекательности и достаточной практичности неизвестно, сколько бы она востребовала, прикоснись он к ней слишком вольно. Подсчитывание денег приводило Лоуренса в чувство куда вернее церковных молитв. Он тут же собрался и прикрикнул своим нормальным голосом:

— Эй, вставай, что ты делаешь в чужой повозке?

Но девушка и не попыталась подняться. Потеряв терпение, Лоуренс рывком выдернул шкурку из-под головы не желавшей просыпаться девушки. Лишившись опоры, голова упала на дно, до Лоуренса донеслось тихое ворчание. Он хотел снова прикрикнуть, но замер. На голове девушки он увидел собачьи уши.

— Мм... фух...

Тем временем девушка, похоже, наконец, проснулась, поэтому Лоуренс взял себя в руки и прокричал во весь голос:

— Эй, ты, устроилась тут!.. Залезла в чужую повозку без разрешения!

Лоуренс был странствующим торговцем-одиночкой, который не раз сталкивался с наёмниками и разбойниками. Он мог гордиться тем, что храбростью и силой превосходил обычного человека. Только из-за звериных ушей ему не пристало пугаться девушки, оказавшейся перед ним.

Но продолжать свои расспросы Лоуренс всё же не смог, потому что девушка начала медленно подниматься, она оказалась обнажённой и столь прекрасной, что торговец потерял голос, глядя на неё.

Она стояла на дне повозки, лунный свет омывал ровные шелковистые волосы, прикрывавшие плечи и спину подобно изысканному плащу. Линии стройного тела красиво перетекали от шеи к плечам и далее талии, напоминая статуэтку Божьей матери, вырезанную искусным мастером, а её гибкие руки казались сделанными изо льда. И в завершение две скромные грудки, словно высеченные из мрамора, и странный животный запах, исходивший от неё. Её очарование ужасало и в то же время согревало душу.

Однако чувственность её вида контрастировала с её странным, вызывающе-хмурым взглядом.

Девушка медленно открыла рот, обращая лицо к небу, закрыла глаза и завыла.

— А-у-о-о-о-о-о-о... мм.

Лоуренса охватил ужас. За-за-за-за — будто ветром обдуло страхом его тело с ног до головы.

Вой — это то, с чего начинают собираться вместе волки или дикие собаки перед нападением на людей.

Это не было подражанием вою, как у Ярея недавно. Это был самый настоящий вой.

Кусок вяленого мяса выпал изо рта Лоуренса, а его конь стал рваться с привязи.

Ха-а... До его сознания вдруг дошло. Девичье тело в лунном свете, эти уши на её голове. Она зверь.

— Ммм... Красивая луна. У тебя есть выпить? — опустив лицо, с лёгкой улыбкой сказала девушка, когда стихло эхо её воя.

Лоуренс пришёл в себя — перед ним не волчица или собака, а просто девушка, у которой такие вот уши.

— Ничего такого у меня нет. И для начала — кто ты? Почему спишь в моей повозке? Ты убежала, потому что не хотела, чтобы тебя продали в городе?

Лоуренс постарался своими вопросами заставить девушку растеряться, потерять самообладание, но она даже не вздрогнула.

— Как так, нет выпить? Тогда что-то поесть... — расслабленно произнесла девушка и потянула носом. — Ойя, пропадает зря.

Она подняла со дна повозки выпавшее изо рта Лоуренса мясо и схватила его зубами. При этом Лоуренсу бросились в глаза два острых клыка, показавшиеся из-под губы девушки.

— Ты... похоже, ты одержима дьяволом, — проговорил Лоуренс, потянувшись рукой к кинжалу, висевшему у него на поясе.

Деньги могут сильно меняться в цене, и потому торговец обращают прибыль в ценные вещи и возят их с собой. Серебряный кинжал Лоуренса был из таких вещей, кроме того, серебро — Божий металл, страшный для любых чудовищ. Но когда Лоуренс положил руку на рукоять кинжала, девушка вдруг расхохоталась, подавшись чуть назад.

— Ха-ха-ха-ха, дьяволом, надо же.

Рассмеявшись, девушка невольно открыла рот и выронила мясо, выглядела она при этом так мило, что Лоуренс ощутил, как по его сердцу прошёл трепет. Даже её острые клыки сейчас казались очаровательно. Однако то, что девушка почему-то рассмеялась, разозлило Лоуренса.

— Чт-что ещё за веселье?

— Смешно же. Мне такое впервые сказали.

Продолжая хихикать, девушка снова подняла кусок мяса и схватила его клыками. Ещё и клыки. Вместе с ушами она никак не выглядела нормальным человеком.

— Ты, кто ты такая?

— Я?

— А кто ещё, кроме тебя?

— Вон тот конь.

Когда Лоуренс вынул кинжал, улыбка исчезла с лица девушки. Она прищурила свои красновато-янтарные глаза, глядя на него свысока.

— Кто ты такая?

— Неучтиво направлять на меня меч.

— Чего?

— Мм, а, точно. Мне удалось бежать. Прости. Забыла, — сказала девушка и улыбнулась.

Какая невинная, милая улыбка.

Лоуренс убрал кинжал, он сделал это не потому, что его пленило её очарование, просто он почувствовал, что ему как мужчине направлять на девушку кинжал неправильно.

— Моё имя — Хоро. Я впервые за долгое время приняла эту форму... мм... она вполне в порядке, — сказала девушка, рассматривая себя.

Лоуренс почти ничего не понял, но его ум ухватился за одно произнесённое слово.

— Хоро?

— Мм, — подтвердила девушка, — Хоро. Неплохое имя.

Лоуренс объездил много мест, но лишь в одном из них слышал от людей это имя. А именно — это было имя богини урожая из деревни Пасроэ.

— Странно. Я тоже знаю про одну Хоро.

Эта решительная девушка дерзко присвоила себе имя богини, зато теперь было ясно, что она из этой деревни. Может, её из-за клыков и ушей растили взаперти, скрывая в доме от людей. Лоуренс теперь был уверен, что она беглянка, побег которой удался. Ему доводилось слышать истории о рождении таких не-человеческих детей. Детей, в которых при рождении вселялись демоны или духи, называли одержимыми дьяволом, если их находила Церковь, вся семья могла попасть на костёр за поклонение дьяволу, и потому их уносили в горы, чтобы там оставить, либо скрывают всю жизнь в доме от посторонних глаз. Однако Лоуренс впервые увидел на самом деле кого-то, одержимого дьяволом. Он представлял себе какое-то уродливое чудовище, но, хотя бы внешне, она вполне могла бы сойти за богиню.

— Ммм, а я не знаю никого другого с именем Хоро. И кто же это?

Девушка, жевавшая мясо и назвавшаяся Хоро, похоже, не жаловала людей. Впрочем, если жить всё время запертой в доме, вполне можно возомнить себя богиней.

— Здесь так зовут богиню урожая. Ты богиня? — прямо спросил Лоуренс.

Хоро, стоя в лунном свете, выглядела так, словно услышала что-то неприятное, но мгновеньем позже на её лице появилась улыбка.

— Меня действительно называли богиней, и я надолго была привязана к этой земле, но я не богиня. Я Хоро и ничего больше.

Лоуренс предположил, что этим она хотела сказать, что жила в доме с самого рождения. От этой мысли ему стало немного жаль девушку.

— Надолго — это с рождения? — спросил он.

— Нет, — ответила она к его удивлению. — Я родилась в далёкой северной стране.

— Северной?

— Мм. Короткое лето, длинная зима. Серебристый мир, — произнесла Хоро, глядя куда-то вдаль прищуренными глазами.

Это не было похоже на ложь. Её поведение было слишком естественным, чтобы заподозрить её в лицедействе, в том, что она изображала печаль при воспоминании о далёкой северной земле.

— Ты когда-нибудь там бывал? — спросила уже она у Лоуренса.

Он был немного ошеломлён, зато теперь ему удастся легко понять, придумывает ли Хоро или просто повторяет услышанное от кого-то. Потому что ему по торговым делам доводилось самому бывать в самых дальних странах на севере.

— В Арохитостоке — это самое северное, где я был. Страшное место, там метели круглый год, — ответил Лоуренс.

— Хмм. Я никогда не слышала о нём, — сказала Хоро, качая головой.

Лоуренс не ожидал такого ответа, он ждал, она скажет — да, я знаю о нём.

— А откуда ты именно?

— Из Йойцу. Знаешь его?

— Нет, — ответил Лоуренс, стараясь стереть волнение со своего лица.

Название "Йойцу" он слышал. Но это была всего лишь старая легенда, которую он услышал на постоялом дворе в северных краях.

— Ты там родилась?

— Именно. Что же сейчас там в Йойцу? Всё ли хорошо со всеми? — произнесла Хоро, повернув голову к плечу и опустив глаза.

Движение было настолько естественно-изящным, что оно определённо не походило на лицедейство. Однако Лоуренсу было трудно поверить. Ведь в старой легенде говорилось, что место с таким названием было разрушено чудовищем-медведем лет шестьсот назад.