Линия силы

В те дни, в общем-то, никто бездомным не остался — всех разобрали по семьям. Благодаря тому, что за всякий бытовой хлам купцы торгового города Тесс были готовы платить любые деньги, обузой сироты не стали — ведь квартиры в панельках быстро заменялись на дома с собственными парками... Бабушка с дедом, правда, так и остались на своем месте — привыкли. Благо, что район 'дернуло' вместе с ТЭЦ и подстанциями, оттого и тепло было, и свет — местные электричество быстро распробовали и помогли с углем. Себе вон, тоже попытались скопировать в столице и крупных городах — с переменным успехом...

Школа просуществовала пару месяцев — до той поры, как часть учителей разбогатела и ушла в вечный отпуск, а другую часть сманили местные богатеи. Преподавателей заменила новая семья.

'— Где бы ты ни оказался, куда бы ни пришел, никто не отнимет то, что у тебя в голове', — говорил дедушка Рома, и был достаточно убедителен, чтобы я не смотрел с грустью за окно.

Дедушка же и настоял на найме для меня городского мага — не самого легкого в общении человека, принявшегося забирать по одной книге с полок шкафа после каждого часового урока. Сообразив, что эдак он утащит все интересное, а я не успею прочитать — пришлось забросить уличных друзей, которые и без того стали исчезать. Изредка на улице я ловил на себе их взгляды — думал, пренебрежительные. Оказалось — завистливые: в Тессе образование только для богатых. Взрослеют тут рано, надо зарабатывать на хлеб, и понимание своего места в жизни тоже приходит рано... Еще одна причина, чтобы не расслабляться и взять все, что смогу.

Правда, если бабушка и дед охотно отвечали на вопросы, то из мага ответы приходилось буквально вытягивать. Оплата у него была почасовая, а загадочный вид и пространные разговоры, видимо, в этом мире устраивали остальных учеников. В общем, очень быстро уже я сам отказался отдавать том 'Стальной крысы' за красивые рассуждения вслух и начал задавать вопросы. Не скажу, что ему это понравилось — если отбросить недовольный вид, реплики 'это очевидно', 'узнаешь позже', 'так устроен мир' и прочие оправдания, то выходило, будто наставник и сам толком ничего не знает. В общем, а я вручил ему список вопросов и отказался продолжать, пока не получу пояснения хотя бы на первый десяток. Сработало — маг на неделю прервал занятия, впервые вернувшись с внятными ответами. Как результат, за время наших занятий маг скакнул с 'медного' круга на 'серебро'. Считаю, тут есть доля и моих заслуг, но кто бы мне за это заплатил...

Словом, все было хорошо до той поры, пока полгода назад дедушка не преставился, а за ним, не пережив и месяца, бабушка Вика не ушла в лучший мир... А там и наследники подоспели — достаточно дальние, чтобы их не видеть все эти годы в доме, но немедленно потребовавшие свою долю. Когда дверь в родной дом закрылась изнутри, я вновь оказался один, с телефоном, да одеждой. Но на этот раз были знания, про которые говорил дедушка. Вернее сказать — амбиции, как их применить. В первые дни все равно пришлось заниматься выживанием на общих условиях: свой угол, еда — все требовало денег, и немедленно.

Может, стоило взять из дедушкиной квартиры что-нибудь и продать — они бы не были против, но в тот момент о таком не думаешь. Вот когда ноги устают нести, приходит голод, и понимаешь, что первую ночь придется ночевать на улице — тогда да...

С работой в Тесс очень сложно. Местных много, работать они готовы за гроши: в своё время ведь было огромное количество приехавших из окрестных деревень и городов, желающих взглянуть на эдакое диво — город в чистом поле. А там, на волне несметных богатств, швыряемых щедрыми чужаками, разбогатела первая волна и позвала своих родичей со всего континента, а те — своих. Короче, к настоящему времени в городе на одного нашего — эдак два десятка местных. И город, понятно, разросся в несколько раз во все стороны, фактически, перестав нам принадлежать — город Тесс в излучине реки Тес, впадающей в Холодное море, уже давно обнял бетонную застройку нашего Каменска с трех сторон. В итоге Каменск теперь тоже зовется Тессом — пусть и остается отдельным районом со своими порядками, полицией и оградой, чтобы чужие не ходили. Только внутри района работы почти нет, да и жителей — чуть. Все — за периметром, а там... Там для 'своих' тоже работы нет — для бывших сограждан, пропитавшихся местной культурой, тоже стало важно — сколько у тебя денег в кармане. И будь ты сто раз 'свой', но нищих и оказавшихся в беде сторонились, словно больных. Видал я примеры...

Да и странно это будет — просить помочь с работой, имея 'ларец с картинками' — сотовый — в руках. Ценность-то невиданная: местных богатеев, желающих заиметь такое диво, огромное количество. А за много лет, с неизбежными поломками тех аппаратов что были, так и вовсе — предмет невиданной роскоши. Короче, не поймут меня — а может, просто попытаются отнять то единственное, что есть.

Вот и устроился я, великий будущий маг, повелитель мира и все такое, оказавшись на улице, посудомойщиком... Вернее, в шестом заведении — пекарне — после пяти, в которые я упрямо заходил, спрашивал про требуемых сотрудников и получал равнодушное 'нет' — оказался нужен именно посудомойщик в ночную смену. Тоже — работа, а еще — кормят. Кормили...

Я нервно посмотрел на оставшиеся пирожки.

— Ну прода-а-ай телефон...

— Не хочу.

— Купишь себе заклина-а-ание... Станешь бога-атым... — Искушала она, будто прочитав мои мысли.

— Нормальное заклинание стоит в два раза больше, — буркнул я.

— Ага! Значит, думал об этом!

— Интересовался. — Выдавил я.

Из дешевых ведь только боевые, да и то — всякий шлак близкого действия. Любой ополченец навоюет больше и обойдется дешевле.

Все дело в том, что слово 'лицензия' в Йонне имело перевод и тот же самый смысл. 'Купить' заклинание — это и есть лицензия на его применение в том или ином городе. Приходишь в другой город — будь добр, раскошелься или не порти бизнес остальным.

Иногда к лицензии прилагается текст заклинания — из тех, что попроще, либо полезнее для города. Ну а те заклинания, что 'посложнее' — пойди еще найди и освой... Такие вот порядки. При этом местная гильдия охотно согласна учить, ежели есть такие богатеи — но, увы, без подвоха не обошлось. Как ружье без патронов продают, в самом деле, а если все-таки найдешь патрон, да выстрелишь — мигом проверят, имел ли право стрелять.

Понятно, что любое толковое заклинание, не смотря на цену, рано или поздно окупится — за тот же 'Дождь' всякое свободное село до конца жизни в ноги кланяться будет, чтобы от засухи спас. А еще, говорят, на югах людоловы за таких магов золотом по весу отдают... Короче, дедушка так и не решился 'Дождь' покупать, а потом стало поздно.

— А если найти еще золота? — Настаивала Кира, в раздумиях склонив голову.

— Давай забудем. Я что-нибудь придумаю, честно.

Я присел рядом, приобнял ее под одеялом и успокаивающе погладил, осторожно касаясь бархатной кожи загрубевшими от холодной воды и щелочи руками. Подруга улыбнулась и коротко кивнула.

По меркам местных — Кира странная. Была со мной, пока у меня водились деньги и не исчезла, когда закончились. Не от мира сего — в самом прямом смысле слова. Их город тоже вышвырнуло из родного мира в Йонн — лет за десять до нас — но прямо в воды Холодного моря, на приличном расстоянии до земли...

То, что смогло выжить на плотах, связанных в плавучий город; то, что пережило шторма, объединило в жесткий кулак оставшихся и, наконец, встретило рыбаков, проводивших их к Тесс, называло себя Храм. А так как в Йонне с большим подозрением относятся к новым богам — ибо неведомо, что придет на зов верующего — Храм сказал, что он проповедует добро в самом широком смысле и предложил услуги целителей. Никто из местных не знает, сколько и как плавучий город выживал в водах Холодного моря — Кира, по малолетству, не помнила, а взрослые молчат до сих пор — но иномировые специалисты оказались крайне толковыми медиками и в Тесс прижились. Теперь это лучшие врачи, лучшие сиделки и лучшие няни от устья реки и до его самого источника — нет слуг желанней, чем храмовые. Платят за них, правда, тоже Храму — как прямому владельцу всех послушниц и послушников. А уж тот и распоряжается деньгами и жизнями, отвечает за проступки каждого храмовника и гарантирует верность нанимателю.

Понятно, что когда за бабушкой понадобилось ухаживать, дедушка нанял ей храмовницу — а когда та спросила, как нанимателям будет удобней ее называть, то стала Кирой...

Я ведь потерял ее после похорон — Храм, после смерти нанимателя, перевел ценного сотрудника в другое место работы. Потом, по счастью, снова нашел — и скоро обязательно разбогатею и найму в личное бессрочное пользование. Только от таких формулировок Кира почему-то дерется... И заодно намекает, что с этим нужно успевать — рано или поздно Кире уготовано быть большим начальником среди своих. Храмовников-то с каждым годом ведь все больше — за счет местных, активно вербуемых и переучиваемых из знахарей и лекарок. Когда-нибудь Храм захочет открыть отделение в отдаленном городке, там понадобится настоятель — и Кира не сможет отказаться.

Я бережно сжал девушку в руках — обязательно надо успеть, цепляясь за каждый день, забирая время от сна, упрямо подниматься над круговоротом выживания: работа-еда-сон-работа... Я раньше и представить не мог, что времени бывает так мало — а то, что все-таки есть, может быть настолько пропитано усталостью.

Однако есть отличный способ борьбы с ленью — зайти с рассветом на площадь перед скромным зданием Храма в старой части города и посмотреть на оставленных там за ночь детей. Семьи у местных большие, по десятку ребятни бывает, еды мало — вот и отдают куда-нибудь, где есть шанс выжить. Мозги такое прочищает отлично и усталость снимает на раз. У меня есть шанс что-то изменить в своей жизни — у них нет.

С нашим появлением, вроде как, ситуация выправляется — благодаря тем книгам, что мы принесли с собой пять лет назад, жить народ стал гораздо лучше. И урожаи с полей снимают не в пример больше, и город богатеет новыми ремеслами — вещи, о которых раньше мечтать не могли, теперь можно произвести, продать, а если есть деньги — то и купить.

Об одном местные жалеют — электронику произвести никак нельзя. Так что остаются кондиционеры и все остальное — чудодейственными артефактами чуть ли не божественного уровня, потому как работают исправно годами. Знай, электричество им подавай, а это ли проблема? Генераторы-то местные уже делают.

Так что сотовый — действительно драгоценность. Поймав себя на мысли, что всерьез думаю, чтобы его продать — напомнил себе, что там не только фото родни. Там еще фото страниц всех книг городской гильдии магов, взятых для меня наставником — и скопированных с его полного одобрения, потому что я его в конце концов задолб... Потому что я умею быть очень настойчивым в своих расспросах, а постоянно лезть в справочники после моих вопросов Элетту надоело. Мол, интересно — сам ищи, потом мне расскажешь. Только если меня с этим поймают, он будет все отрицать — потому как тайна гильдии. А это — никак не пять лет безбедной жизни... Это смерть мучительная и долгая. Но если не поймают — моя единственная возможность шагнуть куда дальше даже 'серебряного' круга ... и шанс придумать, как вернуться домой. Как-то ведь нас сюда выдернуло — пусть даже маги убедительно разводят руками и утверждают, что они тут ни при чем, способна на такое только одна известная мне сила. Врут в Йонне никак не реже, чем в родном мире.

В общем, придерживаемся старого плана — какую-нибудь работу, чтобы мозги не сильно загружала, и продолжать искать, как применить знания двух миров, заработать и при этом не попасть на каторгу. За полгода прогресс не сказать, чтобы огромный — те самые 'первые дни', увы, сначала превратились в 'первые недели', а затем и 'месяцы'...

Можно, конечно, плюнуть на закон и пойти в местные пираты... Кое-что ведь умею, кое-чему ведь обучен — под зорким вниманием наставника... И без его ведома тоже. Но там придется убивать, отнимать, воровать и закрывать глаза на чужие убийства.

Я выбрал мыть посуду.

— О чем задумался? — Потянулась Кира ко мне, чтобы обнять за шею, дав одеялку соблазнительно соскользнуть с плеча.

Но я вовремя отметил потянувшуюся к моей тарелке девичью руку и устоял перед соблазном, тут же отстранившись и встав. Потому что вместо поцелуев сейчас опять будем сидеть друг напротив друга, чавкать и думать, что хорошо бы вернуться в пекарню.

— Думаю, что надо занять очередь на собеседование. — Завернул я пирожки обратно в оберточную бумагу, вызвав разочарованный выдох. — Будет чем в обед перекусить, — предпочел я не заметить ее эмоций.

И для верности переложил сверток на подоконник.

А там, понятно, выключил телефон и вернул обратно в тайник. Кира не тронет — хотела бы, сто раз унесла бы. Да и хочется хоть кому-то доверять полностью — иначе как жить...

— Как у тебя на работе? — Поинтересовался я следом.

— Сорванцы нарисовали змею и подложили в вазу с цветами. Досталось от их мамы. — Со смехом в голосе поведала девушка.

— Наверное, ты их и подговорила?

— Может быть, — хитро улыбнулась Кира. — Графиня отходчивая, всегда что-нибудь потом дарит.

— Провокатор, — фыркнул я.

— А что значит это слово? — Задумчиво наклонила она голову. — Впрочем, не хочу знать! Хватит с нас и 'графов' с 'баронами'.

Ну да, наши виноваты — раньше-то местные аристократы как-то не придумали себе титулов. А теперь Кира нянчит детей графа и графини Эссеба. Есть такая деревенька на юге, дворов на двадцать — деревенька-то вольная, а вот земли вокруг — графа. С этой ренты-то семейство и проживает в Тессе, в старой его части, содержит садовника, повара и няню. Для меня главное, что Киру там не обижают.

— Деньги за квартиру сама занесешь? — Я накинул кофту, подхватил газету с объявлением, свой обед и вдел ноги в ботинки.

— Куда! Стой! — Вскинулась она, спешно сгребла медь с подоконника, торопливо над ней пошептала и чуть ли не силком положила их мне в карман линялых джинс, застегнув нашитой поверх кармана молнией. — И не смей платить до собеседования! — Строго выговорила она мне.

— Деньги к деньгам? — Озадаченно предположил я.

— Именно! Посмотрят деньги по сторонам, увидят — ба! — а тут наши! И к тебе пойдут, — с довольным видом улыбнулась Кира, повиснув руками у меня на шее.

— Тогда мне надо с тобой ходить, — чмокнул я подставленные губы. — Все счастье мира ко мне потянется.

Отпрянул от порозовевшей девчонки и бодро махнул ей рукой на выходе из квартиры. Мол — все будет хорошо.

— Удачи, — раздалось мне вслед.

Удачу, как и несколько других божеств нашего мира, местные охотно переняли.

За спиной лязгнул засов на железной двери, а я прислушался к тишине лестничного пролета, пытаясь набраться той самой бодрости и веры в лучшее. Должно же ведь повезти — как иначе. И свет-то какой приятный заливает ступени из окошек-бойниц под потолком лестничных пролетов. Надо, чтобы повезло — иначе действительно придется что-то продавать. За квартиру уже месяц не уплачено, начинается второй, а три десятка меди — это только за один... Арендодатель же лишен какой-либо жалости — потому что он не человек, а наш район. И на деньги с аренды содержит полицию, платит чиновникам и чистит улицы — короче, тоже кругом всем должен и ждать не может... В общем, городу тоже очень важно, чтобы мне повезло.