Идентификация василиска

Она вошла в комнату так, как будто имела на это полное право, и ни тени смущения не промелькнуло на ее лице, когда одежда соскользнула с тела Кагеру. Впрочем, отметил Генноске, ее учили именно этому — привлекать и соблазнять мужчин. Движения Кагеру были идеальны, и против своей воли Генноске почуствовал влечение. Обманчиво доступно Кагеру прильнула к его груди:

— Господин Генноске, позвольте мне быть с вами этой ночью, — рука, украшенная аккуратными ноготками, пробежала по горлу. — Тот план... я боюсь, мы не сможем совершить такие ужасные вещи. Я ... я хочу умереть... вместе, рядом с вами.

Ее лицо приблизилось, и в ноздри Генноске проник аромат прелых фруктов. Сразу же перехватило горло, воздух, казалось, перестал проникать в легкие, для вдоха пришлось прилагать усилие, и каждая с трудом втягиваемая порция воздуха несла еще одну порцию яда, который убивал его. Из последних сил он схватил Кагеру за волосы и заглянул в мутные безумные глаза.

— Ссмотри на меня, — прошипел он, собирая остатки сил для своей техники.

Ему казалось, что голова сейчас взорвется, невидимые кузнецы отбивали ритм в висках, зрение сузилось до небольшого туннеля, по краям которого клубилась пляшущая темнота. И когда сознание уже начало ускользать, женщина в его руках зашлась в удушающем кашле, а запах исчез, как будто его никогда и не было. Генноске бессильно откинулся на стену, выпуская тело Кагеру из рук. Он выдохнул, подтянул кимоно, сброшенное девушкой, и укрыл ее.

— Не смей, — сказал он, пытаясь звучать грозно и внушительно. — Не смей умирать, пока мы не закончим с Ига. И не смей умирать после.

— Хорошо, — слабо прошептала она, — хорошо. Вы знаете, моя сила не действует на женщин, и я не смогу ничего поделать с женщинами Ига. Но я клянусь, что отдамся всем их мужчинам, я убью их всех ради тебя.

Слезы потекли из ее глаз, спина затряслась от бессильных рыданий.

Этим вечером он попросил от них очень много, но никто из троих не отказался до конца идти со своим главой. Генноске видел преданность Хёмы и холодную решимость Саэмона, но так и не смог понять, что двигало Кагеру. Он знал ее с младенчества, они росли как брат и сестра, но Генноске был готов поклясться, что ее объятия были далеки от сестринских. Кагеру согласилась с его планом, но ей всегда будет хотеться большего. Станет ли это проблемой? Будет ли преданность Кагеру сильнее, чем ее страсть? И преданность чему? Клану? Генноске? Вражде с Ига? Он не знал ответа на этот вопрос и в глубине души не хотел узнать его.

4.

Господин Саэмон никогда бы не выбрал этого человека при наличии альтернативы, но из всех прошедших этой дорогой утром сборщик нечистот был оптимальной кандидатурой. Он тащил свои бочки к гостинице при почтовой станции, чтобы собрать содержимое туалетов. Удобрения были редкостью на островах, и все, что производили животные или люди, шло в дело. Конечно, он не сможет приблизиться к комнатам, но этого ему и не надо — во всяком случае, пока.

Накануне шиноби Ига организовали засаду около переправы на тракте в надежде перехватить Генноске, и это сработало бы, придерживайся он заявленного в Цубагакуре намерения не прятаться и не уклоняться от схватки. Сейчас же они бессмысленно мокли в грязи, поскольку, обнаружив противника, отряд Генноске пересек разлившуюся после дождей реку на импровизированных плотах выше по течению. Теперь инициатива оказалась в их руках, и нужно было действовать решительно. Когда они двинулись в путь, Саэмон не ожидал такой разительной перемены в Генноске. Сначала это был раздавленный человек, уже готовый отпустить ускользающую надежду. Предательство невесты, смерть друзей, все это на время лишило Генноске способности мыслить, заменив расчетливость и мудрость военачальника одержимостью смертью самурая. Даже он сам поддался этому настроению — но теперь, совершив месть, господин Саэмон вернулся в свое обычное холодно-отстраненное состояние, позволяя внешней маске жить собственной жизнью. Бой в гостинице изменил Генноске. Саэмон не мог и подумать о том, чтобы изменить данному слову, опозорить честь Кога, но цель, цель, которую указал их глава, многократно оправдывала любые средства:

— Мы не можем оставить кровников, — сказал господин Генноске, — все, кто участвует сейчас в войне, должны умереть, включая меня и госпожу Обору. Только так мы сможем прекратить вражду между нашими кланами и удовлетворить нынешнего главу шиноби — третьего Хаттори Ханзо. Если же Кога или Ига удасться выиграть, то Ханзо также будет доволен — вражда между шпионами полезна, чтобы получать точную информацию, но мы продолжим убивать друг друга, а это не устраивает меня, поскольку все наши жертвы будут напрасны, — Генноске посмотрел на Саэмона и улыбнулся. — Клянусь тебе, мой друг, об этом деле напишут пьесы, над которыми прольется немало слез.

Господин Саэмон прибавил шаг, и простолюдин, почуствовав его приближение, обернулся, опустил коромысло с бочками и немедленно распростерся на земле, боясь поднять взгляд. Господин Саэмон обернулся с иной целью — никто бы и глазом не моргнул, если бы он испытал на этом отбросе клинок, но вонючие тряпки этого отброса ему нужны целыми, и, по возможности ,не заляпанные кровью. Благородный господин, раздевающий крестьянина, о, он совершенно не хотел привлекать внимание таким образом. К счастью, в этот ранний час тракт был пуст, и никто, кроме господина Саэмона, не увидел, как его пятка встретилась с загривком целующего лицом грязь бедолаги. Крестьянин даже не дернулся — шея с влажным хрустом согнулась под неестественным углом, и тело, секунду постояв с задранными к небесам ягодицами, завалилось набок.

Осторожно, практически нежно, господин Саэмон потащил убитого с дороги в рисовое поле. Коромысло с бочками осталась сиротливо стоять у обочины, и оставалось только надеяться, что оно не привлечет излишнего внимания. У него было мало времени, но тем не менее господин Саэмон действовал со своей обычной точностью и аккуратностью. Сняв с себя одежду, он убрал ее в водонепроницаемый мешок и тщательно затянул. Потом, достав из ножен на предплечье небольшой, напоминающий хирургический, нож, сделал первый разрез, который прошел по затылку золотаря. Второй и последующий надрезы были сделаны там, где горло переходит в подбородок. Потянув на себя, он с некоторым трудом отделил кожу. Сейчас начиналось самое трудное — получившеся кожаная маска легла на голову господина Саэмона, и он принялся ее тщательно разглаживать, втирая в собственную кожу. Несколько минут ничего не происходило, но затем господин Саэмон почуствовал, как маска втягивается в его собственную голову, мышцы замирают в непривычном состоянии, формируя точную копию лица убитого. С некоторым отвращением господин Саэмон натянул набедренную повязку и деревянные сандалии убитого. Больше одежды на том не было, и, секунду подумав, господин Саэмон убрал нож вместе с ножнами в мешок. Он забросал труп грязью, прополз несколько шагов и закопал мешок так, чтобы место находилось напротив приметного камня на обочине.

Господин Саэмон исчез, и из грязи поднялся сборщик нечистот, зевающий и почесывающий зад. Отсчитывая про себя шаги до обочины, он направился к орудиям своего среда.

Личина была неприятной. Cаемон мелко шагал, глядя под ноги, неся пока еще пустые бочки, шаг за шагом приближаясь к гостинице, и старательно слушал. Вот там плачет ребенок, здесь женщина режет овощи, тут ... До предполагаемого места обитания Ига оставалось шагов пятьдесят, когда Саэмон быстро убрался с дороги и рухнул ниц — навстречу ему направлялась процессия самураев. Посреди нее восемь носильщиков несли богато украшенный паланкин. Важные господа часто путешествовали по тракту, и шиноби с неудовольствием предвкушал еще не одну грязевую ванну до конца миссии.

Вопреки ожиданиям, процессия свернула к гостинице, и Саэмон подумал, что они, наверное, шли всю ночь, раз сейчас хотят отдохнуть. Здесь могла быть скрыта какая-то тайна, но разгадывание секретов знати не входило в его задачу. Саэмон поднялся и, стараясь казаться как можно незаметнее, стал приближаться. Носильщики занесли паланкин внутрь, часть эскорта проследовала за ними, а часть заняла позиции на улице, охраняя периметр здания. Саэмон попытался пройти через внешнюю дверь туалета, но перед ним уже стоял воин, преграждая вход. Позиции, занятые самураями, были выбраны очень разумно: каждый видел двух своих соседей, делая невозможным незаметное нападение.

Дальнейшее удивило господина Саэмона. Видимо, прибывший был очень знатен и могущественeн, поскольку из дверей гостиницы на улицу потянулась струйка постояльцев. Никаких людей Ига он среди покидающих гостиницу не заметил. Пожалуй, можно вернуться к своим вещам и сбросить надоевшую личину, подумал господин Саэмон, но все же перед тем, как покинуть город, стоит попробовать подслушать, о чем говорят внутри. Это показалось удивительно легко сделать: глубокий грудной голос был слышен, наверное, на весь город. Женщина, судя по тембру, склонная к полноте, командные интонации — она привыкла быть на первых ролях, пронеслось в голове господина Саэмона — видимо, наложница или жена знатного князя. Второй голос услышать было значительно сложнее — тоже женщина, но гораздо моложе и не привыкшая командовать домом, полным слуг. Господин Саэмон напрягся, вкладывая все свое умение в попытку разобрать диалог, и чуть не выдал себя, когда понял, кто и о чем беседует в нескольких метрах от него.

— Вы сказали, что нас избрали для защиты интересов господина Такечио? Прошу вас, расскажите, что это значит? — тихий женский голос.

— Невероятно! — господин Саэмон как наяву увидел падающих на землю птиц, сраженных этим пронзительным голосом, — Вы сражались с Кога и даже не знаете, почему? Я расскажу, зачем нужна эта война. Исход вашей битвы определит, кто унаследует титул сегуна. — И это очень, очень важно для толстой женщины с пронзительным голосом, подумал господин Саэмон.

Он дослушал разговор и неспешно потащил бочки назад, туда, где напротив приметного камня были спрятаны его вещи.

5.

Генноске бросал камешки с дамбы. Вчерашняя переправа вымотала всех — река недаром считалась одной из самых быстрых в стране. Но ни коряги, ни водовороты, ни камни — никакие речные опасности, к которым добавились ледяная вода и темнота, не смогли их остановить. Выбравшись на сушу, люди Кога обустроили лагерь среди зарослей бамбука, высаженного вдоль реки, чтобы укрепить берега. Не самое удобное место, но земли вдоль тракта были густо заселены, а Генноске хотел ненадолго исчезнуть из поля зрения Ига. Воздух звенел от насекомых, и, если бы не таланты Кагеру, отряду грозила участь быть заживо съеденными стаями мошкары. Но даже уникальные способности куноичи не спасли от промозглой речной сырости — проснулись они затемно, прижимаясь друг к другу и стуча зубами.

В эту ночь ему снилось, что он на корабле. Не утлой скорлупке с щелями, замазанными пастой из сушеных водорослей, а настоящем гиганте с палубой длиной в полет стрелы. Он шел мимо металлических ящиков выстой в полтора его роста, стараясь удержаться на ногах, когда огромные волны ударялись с ужасающим грохотом в борт. Генноске понимал, что никто в мире не способен построить подобного, но для Генноске-во-сне это было очередное место службы. Просто купеческий корабль, нуждающийся в защите от пиратов, чтобы те не могли захватить судно и его груз, спрятанный в эти разноцветные ящики размером в хороший дом. Очередной вал наклонил корабль, бросив Генноске на палубу, и обдал его душем холодных соленых брызг. Генноске сжался от обдавшей его ледяной волны и проснулся, ежась от предрассветного холода, с легкостью проникающего сквозь промокшую от утренней росы одежду.

Он нуждался в корабле и команде — никто из людей Кога не был мореходом, а нанять что-то способное на длительное плавание было невозможно: все суда, хоть чуть-чуть отличающиеся от рассохшегося корыта, были в собственности князей. Достаточно сказать, что за каждое успешное плавание корабли получали титулы и награды — Генноске усмехнулся, вспомнив приснившееся — он бы не удивился, если бы гигант из сна был сразу назначен морским сегуном. Но Генноске устроил бы и морской самурай, главное, чтобы тот мог совершить задуманное путешествие, а вопросы комфорта были второстепенны.

Позавтракав сушеной рыбой и лепешками, они свернули лагерь и переместились на дамбу. Генноске послал Саэмона на разведку, а сам предался медитативному изучению кругов от падающих в воду камешков — до возвращения человека-оборотня предпринимать какие-либо шаги было глупо и опасно.

Ожидание тянулось медленно, вместе с неспешно двигавшимся в зенит солнцем, но никто не проявлял признаков нетерпения. Распознать Саэмона, если тот не совершает активных действий, невозможно, так что Генноске был практически уверен в успехе миссии.

Господин Саэмон появился как всегда тихо и незаметно, будто соткавшись из полуденного воздуха. Разведчик присел рядом и потер рукав, стирая невидимое пятнышко:

— Госпожа Обору находится в гостинице при почтовой станции, но ее охраняют две дюжины самураев.

— Это может стать проблемой, — заметил Генноске. — Кто предоставил ей эскорт?

— Я сожалею, но не могу этого сказать. Я подходил к гостинице, когда мой путь преградил отряд самураев с паланкином, в котором находилась знатная дама. Они выставили охрану вокруг гостиницы и внутри. Мне удалось подслушать разговор этой дамы с госпожой Обору, — сожаления в голосе Саэмона не было ни на гран: он сделал все что мог в такой ситуации, и не его вина, что сведения не полные. — Они обсуждали причину войны. Как вы и предполагали, она вызвана спором о наследовании. Знатная дама представляет интересы господина Такечио. Он проиграет титул сегуна, если люди Ига будут разбиты.

Генноске восхитился красотой замысла. Эта война убивала множество зайцев одним выстрелом: кланы Кога и Ига попадают под полный контроль Хаттори Ханзо — кто бы ни победил, большинство лидеров будет мертво, а к оставшимся он подберет ключики, снимается вопрос с враждой кланов — Ханзо сумеет железной рукой установить вечный мир, а также предотвращается гражданская война за наследство. На мгновение он почуствовал себя очень важным — как оказалось, его голова стоит целой страны. Ну, может, не целой, но одной десятой точно.

— Понятно, — сказал он. — Я рад, что точно вычислил причину разрыва договора. Теперь мы знаем, что от нас так много зависит. Радуйся, Саэмон, мы гарантированно попадем в пьесы, — он сделал паузу, растянув губы в улыбке, — сколько людей Ига в гостинице?

— Я слышал только госпожу Обору.

Генноске встал и облегчился в бегущую воду:

— Похоже у нас нет особого выбора. Хёма, Кагеру, мы выходим.

Он надеялся отослать их двоих для того, чтобы связаться с контрабандистами и договориться о корабле, но сейчас им потребуются все силы, чтобы выполнить более приоритетную задачу. Генноске сжал зубы. Если не будет корабля, то все зря, если он не переговорит с госпожой Обору — то слишком много будет отдано на волю случая. План совершенно не предусматривал наличие двух дюжин вооруженных до зубов мужчин. Все, что ему оставалось — выдвинуться на место и попытаться оценить ситуацию самому с риском схватиться вчетвером против семерых из Ига и самурайского эскорта. Особых иллюзий об итоге боя у него не было, как, впрочем, и выбора.