| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Значит, надо встретить их уже в воздухе.
— А как заранее узнать, когда вражины прилетят бомбить? Заслать к ним шпиона, что ли?
— Организовать постоянное дежурство в воздухе над важными объектами!
Тычу в карту, показывая дороги, мосты и населённые пункты:
— «Важных объектов» — от слова «до фига»! А как определить какой из них противник задумал бомбить? И когда — утром с рассветом, в обед, или на закате дня? А завтра? А через неделю? Через месяц?
Тот, упрямо:
— Все объекты и всегда надо охранять!
— Главный принцип стратегии, Саша: тот, кто стремиться везде быть сильным — будет в любой точке слабым и проиграет. Твоих истребителей будут клевать по очереди — над каждым объектом.
— Значит, надо иметь как можно больше истребителей — чтоб их хватало в достаточном количестве везде и везде!
— Это сколько же, Саша? Конкретные числа можешь назвать?
— Эээ… Много! Очень много!
— А ещё конкретнее?
— Намного больше, чем у противника. И они — истребители, должны быть лучше — быстрее и выше летать и быть более маневренными.
— Ха!
Тот, внимательно посмотрев мне в глаза:
— Ведь, мы же смогли создать лучший в мире планер? Почему мы не можем создать лучший в мире истребитель?
Только и остаётся, как перефразируя известную поговорку про девушку и хутор, изречь:
— Мда… Хроноаборигена — ещё можно извлечь из эпохи, но эпоху из хроноаборигена — никогда.
— Что ты сказал, Серафим?
— Да, так — мысли вслух…
* * *
Не приходится удивляться, что даже после «внезапно-вероломного» удара по аэродромам — обладающая численным превосходством советская авиация, делала невероятное количество боевых вылетов, но воздушное превосходство — тем не менее, было за Люфтваффе. И такое происходило, по крайней мере — до 1944-го года, даже когда сталинские соколы были поголовно перевооружены с «устаревших» на новейшие истребители и даже частично на иномарки.
Ибо, в подкорке засело: прикрывать — значит постоянно болтаться в воздухе, чтоб сухопутное начальство видело свои истребители и спокойно спало в землянке со своей ППЖ. Не хочу кого-либо из наших уважаемых ветеранов обидеть, но видимо и авиационному начальству и даже самим лётчикам — такой порядок вещей пришёлся по вкусу. Взлетели для галочки, «отметились» в послужном списке боевым вылетом и со спокойной совестью вернулись домой. А в это время, где-то совсем рядом…
Частенько в мемуарах наших лётчиков, даже при описании воздушных боёв второй половины войны, приходилось читать, что-то типа:
— Нас было пять, их — двадцать пять!
Читаешь же числа произведённых советской промышленностью истребителей и, сравнивая их с выпущенными немецкими за тот же период — удивляешься презело:
— А кто вам мешал сделать наоборот: собраться толпой «рыл» в тридцать и реализуя численное преимущество — загонять и завалить пару «экспертов»? Что мешало хотя бы на одном фронте перед началом наступления, возле каждого немецкого аэродрома, вне зоны действия аэродромной ПВО — постоянно держать по паре эскадрильей или даже по полку и, сбивать «Мессеры» и «Фоки» на взлёте? При таких условиях — даже «желторотики» на фанерных «Чайках» и «Ишаках», могли бы бить «Бубновых».
А вот то и мешало!
Та самая теория об «господстве в воздухе».
С первого и до последнего дня войны, у нас очень плохо была налажена разведка и служба контроля за воздушным пространством. Вся боевая деятельность ВВС держалось на интуиции: угадал — перехватил противника, нет — со спокойной совестью вернулся на аэродром. Не было взаимодействия авиации с наземными войсками — то есть: оперативно вызвать поддержку авиации было невозможно — за неимением соответствующей службы связи.
По большому счёту, не в самолётах дело было и даже не в налёте лётчиков — это дело наживное…
Не было авиации, как СИСТЕМЫ!!!
А раз не было системы, значит вся огромно-неповоротливая советская авиация, работала вхолостую — даром растрачивая материальные и главное — человеческие ресурсы.
* * *
— Серафим, — после изрядно затянувшегося молчания, задал встречный вопрос Яковлев, — а какие самолёты ты считаешь главными?
— Все самолёты — «главные», Саша!
— И всё же? Ведь должен быть тот, который главнее всех?
Не забываем, что «Главному конструктору» в данный момент — всего двадцать лет!
И изрядная доля из них приходилось на время, когда в стране был острейший дефицит сахара и вообще — всего сладкого, благоприятно влияющего на развитие мозга.
Начиная откуда-то из-под Орла и до самого Нижнего — провожу пальцем по карте, повторяя маршрут бомбардировщиков Люфтваффе в ходе стратегической операции «Кармен-2» летом 1943 года:
— Главнее всех, раз уж на то дело пошло — самолёты-разведчики, которые, заметив передвижения наземных войск — могут сорвать крупную наступательную операцию противника. Самолёты-корректировщики артиллерийского огня, которые могут смешать с землёй целые вражеские дивизии… Наконец, которые вызнают — куда летят бомбардировщики врага.
Заостряю внимание:
— Истребители же, Саша, впервые и были созданы для того, чтобы сбивать разведывательные аэропланы противника.
Насколько мне известно, первым против вышеописанного «прикрывания» выступил небезызвестный любому знатоку авиации Покрышкин, сказав:
— Будем бить бомбардировщиков на подходе.
Легко ему красиво сказать, а как это сделать? Кто предупредит, что «Юнкерсы» и «Хенкели» на подходе, где именно и куда они летят?
Наземные посты ВНОС?
Тоже вариант, конечно, но с тогдашним уровнем связи — это опять же, вроде игры в Спортлото или гадания на ромашке: повезёт — не повезёт.
К сожалению в своей книге Александр Иванович не счёл нужным поделиться с читателями секретом… Но я уверен: став командиром истребительного авиаполка, часть своих истребителей с самыми глазастыми лётчиками — он высылал для разведки за линию фронта. Обнаружив соединения бомбардировщиков, те передавали на КП полка их численность, курс, направление и последующие эволюции. Тем более, радиостанции у «Аэрокобр» были отличными.
И дело было наполовину сделано!
Оставалось лишь, взлетев уже всем полком — встретить «стервятников» где-нибудь над линией фронта и изрядно их ощипать — на радость своей пехоте и на страх и ужас пехотинцам Вермахта.
Видать, дело имело подражателей и, во второй половине войны — примерно две трети всех боевых вылетов истребительной авиации, были именно разведывательными. Так как из одноместного самолёта — разведчик наземных целей был априори аховый, делаем вывод — разведывались именно воздушные цели и никакие другие.
— Так мы будем конструировать самолёт-разведчик, Серафим? Давно пора — Санька с Ванькой уже все уши прожжужали.
Наши «вояки» во время своих учебных баталий мех собой, уже вовсю использовали для авиаразведки планеры и до того привыкли к хорошему, что были попытки отказов от проведения манёвров в связи с нелётной погодой. Правда, «Товарищ Яша» их жёстко «строил» в таких случаях:
— Армия должна уметь воевать при любой погоде!
Были даже попытки провести воздушные бои на планерах, но разумеется безуспешные и закончившиеся грандиозной трёпкой для энтузиастов.
— Нет, Саша: мы с тобой сперва займёмся учебным самолётом, на котором будут продолжать учиться выпускники планерных аэроклубов — будущие лётчики-разведчики, истребители, бомбардировщики. Ибо, авиация — это система, главным в которой главным являются люди…
Тем более ВВС РККА объявило на такой учебный самолёт конкурс.
— …Но который можно будет использовать как многоцелевой самолёт армейской авиации, в том числе и как ближний разведчик и артиллерийский корректировщик.
Александр Яковлев, не будь он будущим Главным конструктором и, причём с добавкой «Великий» — если бы безапелляционно заявил, тоном подражая мне:
— Нужен не просто учебный самолёт, Серафим, а система(!) лёгкой авиации: учебный, тренировочный и рекордный.
Ну… Лёд тронулся!
— Правильно! Добавь сюда ещё грузопассажирское аэротакси и обязательно — наземные службы обеспечения полётов и, ты получишь систему лёгкомоторной авиацию — пригодную на все случаи жизни, в том числе и для войны.
* * *
Именно таким или примерно таким был в реальной истории «У-2» — самолет для первоначального обучения летчиков, получивший в годы войны признание и как связной, транспортный, пассажирский, санитарный, самолет для аэрофотосъемки и так далее. На этом, на вид — утлом и тщедушном самолётике, летали во вражеский тыл к партизанам, вели ближнюю разведку и корректировали огонь тяжёлой корпусной артиллерии. Но особенно он прославился в качестве легкого ночного бомбардировщика «У-2ВС», поднимающим до 300 килограммов бомб. Снабженный шумопламяглушителем, «Удвас» подкрадывался к позициям противника и более-менее эффективно поражал его живую силу, склады с горючим и боеприпасами, транспорт.
Чтоб бороться с этой напастью, Люфтваффе из крайне дефицитного разведчика «FW 189» — квадратным арийским напильником «запиливают» ночной истребитель» с локатором и «джазом».
Но тщетно!
Ночной бомбардировщик «По-2ВС» был самым живучим нашим самолетом — порядка 750 боевых вылетов на потерю. Отдельные досадные потери, как в 1943 году — когда сразу четыре «ночные ведьмы» сгорели в одну ночь над Крымом, в лёгкобомбардировочных полках были крайне редки.
Прозванный немцами «Швейной машинкой» или «Дежурным фельдфебелем», «руссфанер» застал даже Корейскую войну, где у американской солдатни заслужил уважительное прозвище «Ночной Чапли». Созданный в 1927-ом году в конструкторском бюро «Короля истребителей» Поликарпова, «У-2» производился серийно до 1953-го года — общим тиражом в 33 000 экземпляров…
Один из самых массовых самолётов в мире!
По длительности выпуска и универсальности применения, этот самолёт не имел себе равных.
А что же у противников и союзников?
Если мы говорим «Люфтваффе», но сразу представляем себе «Худого» — истребитель «Мессершмидт», «Лаптёжника» — пикирующий бомбардировщик «Юнкерс-87» или на худой конец какого-нибудь «Хенкеля»…
Но это далеко не так: хватало и у высокотехнологичных немцев — всякого «дерево-фанерно-полотняного»!
Вот, к примеру — биплан «Hs-123», использующийся как лёгкий штурмовик. Имея недостаточно высокую скорость, зато отличную маневренность на малых высотах, повышенную живучесть благодаря мотору воздушного охлаждения и прочной конструкции планера — «Хеншель» атаковал наземные цели, как с пикирования, так и с предельно низких высот — имея на одну потерю 78(семьдесят восемь!) боевых вылетов. Этот показатель вдвое превышает такой же у «Bf 109Е-4/В» и вчетверо у бронированного «Hs-129В».
Во сколько раз «Хеншель» был живучей нашего «Ил-2» — по недоразумению названного пропагандой «летающим танком», сами считайте — мне за державу обидно…
Недаром Командующий 4-м Воздушным Флотом генерал-оберст фон Рихтгофен 16 января 1943 года вышел на самого Гитлера с предложением продолжить оснащение штурмовых авиагрупп бипланом «Hs-23» и с этой целью возобновить его серийный выпуск. Однако оказалось, что это невозможно: вся оснастка и оборудование — необходимые для его серийного производства, уже были разобраны и уничтожены.
Одно в этой истории утешает: на этом «Шарике» — дураков и без нас хватает.
Если мы говорим «немецкий разведывательный самолёт, то обычно представляем себе «Летающее очко Гитлера» или иначе — «Раму», тот самый «FW-189» — из которого сумрачный германский гений пытался запилить ночного охотника за нашими «ночными ведьмаками» — зело досаждающими гитлеровскому воинству в тёмное время суток.
Однако сия двух— фюзеляжная вундерваффля, вовсе не была единственным разведывательным самолётом у птенцов Геринга.
Конечно, исключая высотные машины из элитного подразделения Люфтваффе — «Aufkl.Gr.Ob.d.L» (известной также как «Группа Ровеля»), наиболее известным немецким воздушным разведчиком был высокоплан «Hs-126», прозванный нашими солдатами «Костылём». Довольно многофункциональная машина, выступающая в роли ближнего разведчика, ночного бомбардировщика, транспортного самолёта и даже буксировщика десантных планеров…
Но свою зловещую известность, «Костыль» снискал как корректировщик артиллерийского огня.
Никакой немецкий самолёт, наши солдаты так не ненавидели, как его!
Появился «Костыль», значит прямо сейчас немецкими тяжёлыми гаубицами — всё живое и мёртвое будет перемешано с землёй, а потом при поддержке неуязвимых «панцеров» — в атаку пойдут штурмовые группы «сверхчеловеков» в рогатых касках, с засученными рукавами и с «трещотками» в руках. И перед оглохшим, ошалевшим человеком в гимнастёрке надевающейся через голову и «стреляющим копьём» в руках — встанет нелёгкий выбор: бежать, сдаться в плен…
Или умереть, попытавшись нанести хоть какой-то — хоть самый минимальный урон врагу.
Не приведи Господь оказаться перед таким выбором!
* * *
Но конечно, если говорить об лёгкомоторной авиации, всех «одноклассников» среди врагов и союзников затмил трехместный многоцелевой самолет «Fi-156 Schtorch». Это подкосный высокоплан имеющий смешанную конструкцию, с неубирающимся шасси и прекраснейшим обзором из полностью остеклённой кабины. Высокомеханизированное крыло позволяло «Аисту» буквально зависать подобно вертолёту на месте (ежели против ветра, конечно), взлетать с площадки длинной всего пятьдесят метров, а садиться и итого меньше…
Двадцать!
Рисунок 58. Самолёт Антонова «Ока-38».
На крыше «хрущёбы» — мог бы спокойно приземляться, конечно, если с неё всё выступающее убрать.
«Шторх», подобно советскому «У-2», был на все руки «Дока» — но особо ему удавалось, служа неким подобием современного нам дрона-беспилотника — быть «глазами» наступающих боевых групп Панцерваффе. Впереди и над каждой из них, даже опережая мотоциклистов на «Цундапах» с «Эмгачами» — несущихся сломя голову во вражеский тыл, летело по паре «Аистов» — осуществляя так сказать разведку в режиме «он-лайн». Заметив что-то неладное, какую-то угрозу, пилот передавал по радио командиру информацию передового отряда, а то и мог приземлиться прямо на дорогу и так сказать — «на пальцах» объяснить складывающуюся боевую обстановку.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
