Граддарика

С замиранием сердца и предвкушением я сняла картину. На мгновение Перун осветил своей молнией помещение. Но за картиной оказалась моё разочарование — пустая ниша. Неужели тайник в стене без дверцы и замка? Я осторожно повесила картину на место, так же кособоко, словно и не притрагивалась никогда.

Неужели всё напрасно? Обида была столь сильна, что я едва сумела подавить слёзы. И куда теперь? Рисковать и идти обратно через парадный вход или воспользоваться окном? Я осторожно подошла к нему. Во тьме ночной ничегошеньки не было видно. Так и свернуть шею себе можно. А быть освещённой светом мне для "полного счастья" и не хватает.

Я развернулась и собралась уже уходить, как в очередной вспышке света увидела человека, лежащего на полу, лицом вниз. И на меня нахлынуло видение его повреждений. Меня повело. Ну что за невезение!

Человек был на последнем издыхании, кровь сочилась из раны.

— Дея, уходи, — шептал внутренний голос, предостерегая об опасности.

— Но он умрёт, — возражала ему так же мысленно.

Я на дрожащих от возбуждения предстоящей помощью ногах двинулась к незнакомцу. Мне нравится помогать людям, хотя сам процесс лечения довольно неприятный. Сколько училась, а так и не смогла привыкнуть.

Села на колени перед его головою. Только бы он был жив. Стянула с себя перстянки* и сняла сетку с головы. Волосы щёлкнули от разряда маленькой молнии* в моих волосах и чуть приподнялись в разные стороны.

А руки сами потянулись к незнакомцу, переворачивать его.

Мне нужны его глаза. Без этого мой дар не появится.

Я положила его голову к себе на колени, лицом вверх, ощущая, как тёплая кровь, до того уже немного свернувшаяся, хлынула с новой силой, просачиваясь сквозь мои портки. Бр... Ощупала пальчиками его лицо, закрытые глаза, высокие скулы. И, положив большие пальцы на виски, другими стала нащупывать рану на затылке. Волосы слиплись, а руки копошились в порваной плоти и липкой крови, нащупывали треснутые кости черепа. Мерзопакость какая! Почему нельзя обойтись без всего этого?

Ощутила, как по жилам потекла сила, волосы взметнулись вверх.

— Перун, прошу у тебя ещё одну молнию, — прошептала я. И надавила на рану.

Вспышка, распахнутые от боли и ужаса глаза незнакомца, глядящие прямо мне в душу. Попался!

И сила потекла в рану, а я ощущала покалывание на кончиках пальцев.

Не знаю, сколько прошло времени, пока восстановились все ткани и заросла кожа. Но я уже была на грани. Никогда ещё не вытаскивала никого с того света. Я имею в виду, чтобы ранение было настолько тяжёлым, что больной был на одном волоске от смерти. Ещё бы пара минут бездействия, и он бы покинул этот мир. Но я успела! Хвала небесам и Перуну!

Только словно пол куда-то поплыл, я покачнулась. Я моргнула, смачивая пересохшие глаза, которые, как я только что заметила, уже жгло. Я ведь так и удерживала мысленно его взгляд, не давая его душе покинуть бренное тело. Пора отсюда убираться, пока не поздно. Сейчас, только чуточку соберусь с духом.

Я поднялась с трудом, откидывая незнакомца, но он ухватил меня за запястье.

— Постой, — прохрипел его словно сорванный голос.

— Отпусти, прошу, — прошептала я.

— Ты забыла вот это, — и он вложил мне в руки мои перстянки и сетку.

Я в непроглядной мгле стала натягивать на голову прежнюю личину. На сей раз проверить свой внешний вид не было никакой возможности.

— Ты нашла то, что искала?

— Нет, — сказала я. Он вновь взял меня за запястье холодными руками, а я вздрогнула, но продолжила: — Похоже, это сделал кто-то другой до меня. Тот, кто раскроил тебе череп.

Как он меня видит? Тут же темень такая, что хоть глаз выколи.

Меня отпустили, и я воспользовалась этой возможностью, улизнув из горницы. Побежала по уже проторенному пути, шарахаясь теней. Мне никто не встретился, что безусловно радовало. А ещё я боялась. что выпачкала не только портки в крови, но и сапоги и оставляю за собой след. На улице я перебежками вернулась к дереву, уже кое-что различая в темноте. Запрыгнула на ветку и забралась повыше на дерево, прячась в мокрой листве, неприятно холодящей моё тело. Ветви, расположенные поблизости, ограждали меня от падения. Теперь передохнуть бы. Откуда только силы взялись? Обычно после лечения я себя настолько плохо чувствую, что встать какое-то время не могу. После самого сложного случая я целую ночь потом приходила в себя.

Так, ничего не забыла? Такое ощущение, что что-то упускаю из виду. Ах, да, собаки. Дрожащими губами я прошептала заклинание отмены сна, прислонилась руками к стволу, чтобы хоть немного взять у дерева силы, и погрузилась в пучину забытья.

Примечания по главе: сине-багровой* — фиолетовый.

домовина* — гроб, куда клали покойника, после чего относили на костёр и сжигали его, а прах развеивали.

перстянки* — (Даль) от слова "перст" (палец)— персчатки, перчатки.

Перун* — бог грома и молнии.

Перу́н (др.-рус. Перунъ, укр. Перун, белор. Пярун, польск.Piorun[3]) — бог-громовержец в славянской мифологии, покровитель князя и дружины в древнерусском языческом пантеоне. Имя Перуна возглавляет список богов пантеона князя Владимира в "Повести временных лет".

полстина* — ковёр.

тайник* — комната для уединений, кабинет

маленькая молния* — статическое электричество

Стрибог* (др.-рус. Стрибогъ) — в древнерусском язычестве божество с не вполне ясными функциями — возможно бог ветров или связан с атмосферой.

Согласно "Повести временных лет", идол Стрибога был установлен в Киеве в 980 году князем Владимиромв числе прочих главных богов. Стрибог — др.-рус. стрый (дядя, брат отца), старый бог, дед ветров, упомянут в "Слове о Полку Игореве" ("Се ветри, Стрибожи внуци, веют с моря стрелами на храбрыя полкы Игоревы"), что, вероятно, указывает на атмосферные функции Стрибога. Стрибог упоминается также в древнерусских поучениях против язычества.стряпчая* — кухня

Глава 2

На утро я едва смогла встать после настойчивого стука в незанавешенное окно. Вчера, точнее уже сегодня ночью я еле добралась до дому и свет не включала, с трудом стянув единственную сорочку, натянутую на голое тело, завалилась спать. Перед свиданием пришлось переодеться в женскую сорочку, а мужскую одежду, выпачканную в крови по возвращении домой в очаг бросила, как и маскировку. Для восстановления нужна была целая ночь, а уже половина ночи к тому времени как вернулась, если не больше, прошла. Вовремя я встать просто не смогла. Внутренние часы сказали, что пора, но я лишь перевернулась на другой бок, стараясь воспользоваться затишьем от больных. И вот сейчас волей-неволей довелось отрывать голову от подушки.

Солнышко уж высоко поднялось, окрашивая всё не только яркими цветами, но и освещая пыль, витающую в воздухе. Надо бы прибраться, а я всё сплю.

Это хорошо, что я одна живу, а то бы весь дом незваные гости переполошили. Правда, тут хорошего мало. С тех пор, как пять лет назад бабушка не вынесла преждевременной новости о моей смерти, я одна-одинёшенька в целом мире осталась. Порой так тоскливо становится, что хоть волком вой. Кем были мои родители, я не знала, бабушка меня в лесу нашла, услышав плач ребёнка. Два серых волка грызлись между собой, как она сказывала, за добычу в виде меня. И пока они были заняты, бабушка, намазавшись травкой для отбивания запаха человека, схватила меня и побежала, заручившись поддержкой Лешего, которому приносила порою гостинцы, собственноручно испечённые.

Бабушка уже в летах была, своих детей вырастила давно, муж её ушёл в мир иной, родные предлагали забрать её к себе в город, да она отказалась — не любила она города, на окраине жить — куда приятнее. И тут боги привели её к дитятку малому, вот она обрадовалась!

Обратилась к порядникам* по поводу найденного младенчика. Те сказали, что никто не обращался по поводу пропавшей девочки. Выдали бабушке временные бумаги на меня, записав бабушку матерью, а отцом почившего уже дедушку. А в двенадцать лет, в виду того, что настоящих родителей так и не обнаружилось, признали меня бабушкиной дочкой законно. Помню, бабушка всё на калитку поглядывала, а каждый раз, как приходил не местный — вздрагивала. Думала, что отберут меня. Я тогда обнимала бабушку да и говорила, что люблю её сильно-сильно и ни с кем не пойду. Она улыбалась и всегда, растрогавшись, плакала.

Растила она меня как свою, учила, передавая своё ведание да потом в обитель знаний отдала, чтоб расширить мой кругозор, ведь не одними травами в жизни заниматься придётся. Виделись мы редко да метко: гуляли по лесу, собирая травы да ягоды, вдыхая хвойный воздух, я ловила каждое бабушкино слово, наслаждаясь общением и этими мгновениями. Я была счастлива в те немногие встречи, которые были для меня сокровищем.

В тот злополучный день, пять лет назад, многое изменилось. Слухи в нашем пригороде быстро распространяются, потому о происшествии в обители знаний узнали быстро. Всех пострадавших записали раньше времени в почивших, вот только, как после поведали чародеи, все отравленные повисли на границе между жизнью и смертью. Недостаточная доза яда оказалась или мы просто все мало отведали, но как бы то ни было, а не померли. И только мне одной удалось выкарабкаться благодаря проснувшемуся во мне дару. Вот только овладеть я им смогла далеко не сразу, бабушка к тому времени уже сильно сдала, на волне переживаний повредив себе сердце, держась на одном желании передать мне как можно больше из своих знаний и умений. В обитель знаний я больше не вернулась. Обращаться к лекарю бабушка не позволила, ведь сама была травницей, да и хотела уже уйти. Давно пора, как она сама говорила, задержалась и так на целое лето* ради меня.

Проводила я её с улыбкой, не позволяя себе расстраиваться, с тех пор не пролила ни слезинки, стараясь искать во всём только хорошие стороны и не унывать.

Обо всём этом я думала, пока быстро одевалась, готовясь принять гостей.

Настойчивый стук продолжился, только на этот раз в дверь. Случилось чего или просто не терпится кому-то?

— Дея! Дея! Я знаю, что ты дома! — послышался с улицы недовольный продолжительным ожиданием голос Мирьяны — моей соседки.

Успев наспех переплестись, я натянула вышитый передник и пошла встречать гостью, завернув к рукомойнику умыться.

Прошла в сенях мимо зеркала в резной раме — подарок мужа Мирьяны, не само зеркало, а рама — и ужаснулась своим видом. Под глазами мешки да синяки, бледный цвет лица, словно у покойника, впалые щёки. Кошмар! Такую среди ночи встретишь — за призрака примешь. И как ещё Бакула от меня не шарахается? Всё же полночи пробегала со свиданием этим, обеспечивая себя нахождением в другом месте. Так, не думать об этом! Я была на свидании и точка.

— Здравствуй, Дея! — бросила мне Мирьяна, оглядывая на пороге мой видок. — Что-то ты замученная какая-то.

— Здравия! Проходи, — пригласила я её, — присаживайся, — сказала я привычным голосом, отозвавшимся резкой болью в затылке, на что я даже зажмурилась и прислонилась к стене. Ну вот, только этого мне не хватает.

Немного придя в себя, я пошла возиться в стряпчую: вылила воду из самовара в ведро для мытья полов, всё же разбазаривать природные богатства просто так не стоит.

Я, стараясь не наклоняться, наполнила заново ёмкость из-под крана. Подула на угли, включая самовар. Очередная волшебная вещичка, доставшаяся от бабули, сама кипятящая воду — не надо новые угли подсыпать.

— Да я по делу, мне некогда чай пить, — попыталась не особо рьяно возразить подруга.

Ну да, ну да, так я и поверила.

— Думаю, дело не убежит, — сказала я тихо, стараясь не потревожить голову новым приступом боли, присела рядом на скамью, положила локти на стол да стала нащупывать на шее ямочку сразу под затылком, наклонив голову вперёд. Закрываю глаза, пальцами надавливаю не один раз, ощущая, как головная боль отступает.

Как лучше стало, я сквозь ресницы оглядела подругу.

Мирьяна — высокая молодая женщина, в прошлом году замуж вышедшая — была красива: высокий лоб, тонкие светлые брови, серые очи, прямой нос, красные губы да румянец на щеках, на лице играет улыбка, сразу видно — счастлива. Когда Оська встретил её в граде, влюбился без памяти. И на местных даже не глядел, хотя до того с разными девчатами гулял и на одной жениться даже собирался. Да сватов заслать не успел, чему был несказанно рад.

То-то неудавшаяся невеста разозлилась, когда он стал к городской свататься, да козни принялась строить.

Родители Мирьяны вначале были против, всё же парень — обычный резчик по дереву, а дочка их красавица. Оська же лицом не вышел, но улыбка у него обворожительная и после общения с ним в первые же мгновения складывается совсем иное впечатление — он больше не отталкивает.

За Мирьяной довелось ему побегать, а потом, получив благословение будущих сватьев, справил свадьбу на всю округу. Гуляли и городские на ней. А у парня руки золотые, так деревянные дома украшает, что глядеть любо-дорого. Все и зовут его и платят кто чем, не скупясь. То-то тести удивились, как он сам оплатил свадебку. Они ему в граде жить предлагали, да он отказался. Поближе к природе хотел быть, а в городе в основном каменные здания, где ему там развернуться? Вот и стали они здесь жить душа в душу.

У Мирьяны тут подруг не было, а до града не близкий путь — с полчаса — не набегаешься поболтать, домашняя работа ведь стоит. Вот она и повадилась ко мне ходить. Благо, повод был, то у свёкра спину скрутит, то ещё чего. Зато я потом знаю, что произошло в ближайшее время, с кем да чего. Сплетни ведь быстро распространяются. Ближайшие часа два мне скучать не придётся, а коли больные найдутся, так у меня уже есть посетитель, заодно спокойненько позавтракаю.

Мирьяна принесла деревянную утварь да пирогов, в уплату, так сказать, за будущее лечение, правда, пока так и не озвучила, что именно ей надобно. И сколько я ей ни говорю, что не могу с неё плату брать, с друзей ведь не берут, она всё равно таскает, повод находит.

Я цену больным никогда не называю, что не жалко, то и давайте. Но наши загородные власти наведываются порою, спрашивают, не нуждаюсь ли в чём, так помогают, когда надобно. То ткани привезут, то ещё чего.

В город же я редко суюсь, там свои лекари есть, правда, и ко мне порою оттуда люди наведываются, когда помочь на месте не могут им. Народ же такой, болтать любит, вот и знают, что дар у меня имеется, когда повреждения серьёзные, так ко мне и обращаются.

— Ну, сказывай, что да чего, — начала я разговор, когда боль покинула мою бренную голову, поднимая глаза на подружку. Она была округлившаяся, вся такая мягкая, а если поглядеть закрытыми глазами, так светящаяся — тут сразу видно, что чадо под сердцем носит.

— А что у тебя стряслось? — Мирьяна спрашивает. Негоже самой говорить начинать, вот она мне как хозяйке даёт сперва выговориться.

— Да о свидании договорилась с Бакулой на эту ночь. А тут гроза началась. Ну, я переждала, пока пройдёт, да к нему побежала. Всё ж обещала. Ну и долго сидели мы.