Чёрный пёс Элчестера. Часть первая.

Девушка накрыла руку любимого своей рукой.

— Прошу, Фрэнсис, простите меня, — с улыбкой произнесла она. — Поверьте, став вашей женой, я с удовольствием найду в нашей спальне занятие кроме досужих рассуждений!

Молодой лорд попытался нахмуриться, но не выдержал и рассмеялся.

— Я жду этого с не меньшим нетерпением, моя леди! Хотя и ваша беседа доставляет мне несравненное наслаждение...

— Тогда я буду услаждать вас всеми возможными для меня способами! — хохотала Фредерика.

— Ловлю на слове! — подхватил Фрэнсис. — Ещё одну партию в шахматы?..

Фредерика с возмущением выпрямилась на стуле. Глаза её вспыхнули.

Она отчаянно пыталась рассердиться по-настоящему.

— Ну... Вы... Я же обещала вам никогда больше не играть...а вы опять?!.

— Вы обещали мне услаждать меня, — хмыкнул юноша. — Всеми возможными способами. А я пока не могу найти большего удовольствия, чем смотреть на ваше лицо, когда вы пытаетесь обдумывать ходы...ваши губы вздрагивают, вы что-то шепчете себе...эти несравненные брови хмурятся... Если бы вы знали, Фредерика, как прекрасны за игрой!

— Ах, только за игрой?

— За игрой в особенности, — невозмутимо ответил лорд.

Фредерика обречённо вздохнула.

— Расставляйте...

Фрэнсис только потянулся за фигурами, как двери распахнулись, и в зал вошёл старый граф.

— Вот вы где! — усмехнулся он. — Развлекаетесь?.. А ну живо по комнатам и переодеваться! У вас два часа, а потом король ждёт вас в пиршественной зале! Поворачивайтесь, детки!

Молодые люди переглянулись — Фредерика хихикнула, — и шахматы были оставлены до лучших времен...

Глава II

Конец необъятного стола терялся в глубине освещённого лишь факелами зала. Шумно смеялись и разговаривали гости, сновали туда-сюда пажи, разнося на огромных блюдах дичь и жареное мясо. У ярко разведённого камина сидел мальчик, занимавшийся чудовищно громоздкой тушей оленя, время от времени поворачивая её над огнём и поливая вином. Пламя шипело и злобно стреляло искрами в свод камина, а паж срезал наиболее прожарившиеся части и накладывал на поднос.

В дальнем конце трапезной во всю мочь старались музыканты, и их дудки сопели и верещали, усиливая и без того царивший шум. Сидевшие в зале леди — жёны и дочери приглашённых на помолвку вассалов графа — кутались в меховые накидки, пытаясь защититься от сквозняков: из-под ставень сочился холодными ручейками воздух, от которого вздымались и опадали гобелены.

Но веселью это отнюдь не мешало.

Дамы благосклонно выслушивали любезные комплименты своих кавалеров, и каждая, нисколько не брезгуя, с удовольствием ела из одной тарелки со своим мужем, по обычаю тех времен. Ложки звонко стучали, но их стук терялся на фоне всеобщей какофонии громких голосов и смеха.

Мужчины в огромном количестве вливали в себя дорогое вино Бургундии и с весёлым азартом вгрызались в хрустящие жирные куски дичи.

Центральная стена напоминала весеннюю полянку, так ярко расцветили её штандарты всех приглашенных на помолвку рыцарей — прямо под гербом их властелина, лорда Элчестерского: спящий серебряный леопард на бело-голубом щите.

А венчал эту живописную картину королевский штандарт: два золотых леопарда на алом поле.

Означавший, что король сейчас в замке.

На возвышении под стягами, предназначенном для его величества, уже установили высокое кресло и натянули над ним алый балдахин с золотыми кистями.

Всё было готово к выходу монарха Англии.

И вот чистое пение труб, подобно солнечному лучу, пронзило облако гвалта, и в наступившей тишине звонко и одиноко прозвучал голос, объявивший:

— Его величество король Англии и герцог Нормандии, Генрих!

Все, как один, встали, приветствуя короля.

Высокий худощавый человек с коротко подстриженной седой бородой поднялся на возвышение и сел в приготовленное кресло.

— Садитесь и продолжайте веселиться, лорды и леди, — кивнул Генрих. — Для меня большая радость видеть вас на празднике моего доброго друга. — И, когда стих шум, повернулся к сопровождавшему его графу: — Садись и ты, Эдмунд! Нам есть что вспомнить и обсудить, не так ли?..

— О, ваше величество столь добры... — поклонился лорд Элчестерский. — Но я хотел бы представить вам своих детей...

— Ах, виновников торжества? — рассмеялся король. — Да-да, жду с нетерпением!

— Их, и ещё младшего сына... — улыбнулся в седую бороду хозяин замка. Генрих удивлённо приподнял бровь.

— У меня есть ещё один сын, Ричард. Ему девятнадцать лет.

— Что ж ты молчал, прохвост? — притворно возмутился король. — Старый греховодник... Постой, ведь леди Элчестерская умерла, когда твоему Фрэнсису едва минуло полтора года! Я догадываюсь...плут... — властелин Англии погрозил графу пальцем. — Знаю я эти делишки... Но признавать бастарда?.. Ты уверен, что хочешь представить своему сюзерену этого дерзкого мальчишку, явившегося на свет божий без приглашения?..

— Меня просил об этом Фрэнсис, — тяжко вздохнул граф. — Да и трудно мне было противиться его уговорам: ведь и Дик мой сын, и выше моих сил обделить его, лишив даже той малости, какую могу дать... Быть может, сир, вы взяли бы мальчика оруженосцем, и он сумел бы заслужить право получить рыцарство из ваших рук? У него нет иного шанса...

Король поморщился.

— Бастарда...в мои оруженосцы...

Граф нахмурился.

— Моего сына, сир! — холодно отчеканил он. — И уверяю вас, мальчик ничем не уступает тем юнцам, коим посчастливилось родиться в законном браке! Он так же силён и ловок, умён — чего о многих не скажешь, — воспитан и обучен владеть всеми видами оружия, какие положены рыцарю знатного рода. Мои сыновья воспитывались и обучались на равных! Разве что, к своему стыду, я таил сам факт существования Дика от всего мира. Но теперь, когда судьба моего наследника Фрэнсиса устроена, я не могу не подумать о своём младшем сыне... И я прошу вас о нём, сир...

Генрих вздохнул.

— Ваши чувства мне понятны, но я не хотел бы давать опрометчивых обещаний. Сначала я взгляну на юношу...но, граф, я обещаю вам в любом случае иметь в виду Ричарда и позаботиться о его судьбе. Зовите же ваших птенцов!

— Они уже ожидают. Фрэнсис! Фредерика! — крикнул граф в раскрытые двери.

Они появились, держась за руки. Фрэнсис — всё в той же чёрной тунике с серебряной цепью на груди, а Фредерика не смогла себе отказать в удовольствии блеснуть перед королем и рыцарями. Она шла в ослепительном голубом платье с золотым поясом, по которому струился, мерцая, свет факелов, и убрала волосы под воздушную накидку, спускавшуюся с "кораблика" — двурогого эннена надо лбом.

Фрэнсис не сводил со своей возлюбленной восхищённого взгляда.

Король улыбнулся, покачав головой.

— Леди затмит красотою солнце. Если бы я не был истинным рыцарем и не хранил верность своей королеве, я позавидовал бы вам, юный граф!

Фредерика зарделась и замерла в глубоком реверансе, не найдя слов.

— Вы правы, сир, я сам от неё без ума, — с поклоном ответил Фрэнсис.

— Ваша невеста ещё и скромна, — заметил король, — и не трещит без умолку, как иные придворные дамы. А ведь ничто так не украшает девушку, будь то леди или последняя из крестьянок, как скромность! Юная леди, вы со своей семьёй можете сесть за мой стол.

— Благодарю, сир, — тихо пробормотала совсем смутившаяся графиня Уэлчерста, опускаясь на один из стульев, приготовленных для сотрапезников короля.

— Вы тонко подметили, ваше величество. Фредерика скромна, и потому все сокровища своего глубокого ума приберегает для самых близких. — В чёрных глазах молодого графа, не таясь, светилась нежность.

— Счастлив буду войти со временем в их число, — галантно поклонился король. — Садитесь же, милорды! Вы заставляете ждать не только своего сюзерена, но и леди, а это куда более тяжкое преступление!

— Садись, Фрэнсис! — велел молодому лорду отец. — А я пока позову твоего брата. Ричард!

Фредерика с любопытством повернула голову.

К столу поднялся хрупкий невысокий юноша, столь изысканного телосложения, что казался невесомым, будто эльф. Огромные глазищи в пол-лица походили на чистейшей воды изумруды: холодное сиянье твёрдого взгляда. Такие, верно, очи могли быть у русалок...

Прекрасные и бесстрастные.

Тонкое, какое-то до светоносной прозрачности бледное, лицо обрамляли мягкие, светлые, почти бесцветные пряди, едва касавшиеся плеч. Этот мальчик походил на лилию, распустившую лепестки над холодной трясиной.

Чёрную простую тунику не украшала ни цепь, ни пряжка, ни даже драгоценная нить.

Молодой человек преклонил колено перед Генрихом.

— Так-так... — усмехнулся король. — А вы не обманываетесь, Эдмунд?.. Это создание воистину не переодетая девица?..

— Уверяю вас, его внешний вид обманчив. Мой Ричард сильный и ловкий воин, — заверил граф.

— Ну, всяк кулик своё болото хвалит... — пробормотал монарх. — С кем же ты его прижить ухитрился? Какая фея или наяда преподнесла тебе такой дар? В этой болезненной красоте есть что-то отталкивающее, право слово... И Фрэнсис мне куда милее, хоть парень и не красавчик!

Всё это Дик выслушивал, не дрогнув ни единым мускулом, лицо его оставалось бесстрастным. Юноша ожидал, когда король разрешит ему подняться.

— С кем бы ни прижил... — пробормотал граф, отводя глаза. — Этой девушки уже нет в здешних краях. Оно и к лучшему... Я так привык краснеть за свой грех, глядя на этого сорванца, что теперь уже не способен стыдиться. Дик истинный рыцарь, уверяю вас. Дайте ему шанс доказать, ваше величество!

— Я не сомневаюсь в его благородстве, раз он ваш сын, Эдмунд! Ну что ж, мальчик, тебя прочат мне в оруженосцы, ты знаешь об этом?

— Я буду счастлив выполнить волю отца и служить моему королю, — склонил голову Ричард.

— Поглядим, — усмехнулся, оттаивая, Генрих. — Счастлив он будет, скажите пожалуйста... Садись с нами, посмотрим на твои манеры!

— Благодарю за высокую честь, ваше величество.

Беседа за столом текла ровно, любезности и шутки ткали тёплую ткань какой-то скользящей, шёлковой доверительности над столом.

— Скоро наступит тридцатая годовщина вашего восшествия на престол, ваше величество, — заметил Фрэнсис. Король добродушно покивал:

— Не говорите, молодой человек, как летит время! Казалось, я ещё вчера был смелым мальчишкой, отправлявшимся на битву в Таншбрэ, а сейчас... Шесть лет отделяют меня от юбилея моего царствования! Печально...

— О, ваше величество! — возразила Фредерика. — Вы по-прежнему красивый мужчина и доблестный рыцарь!

— И седина меня украшает? — усмехнулся король. — Ох, дитя, дитя... Я ценю вашу вежливость, но мой ум не даст мне обмануться, как бы ни хотелось поверить таким словам юной прекрасной девушки...

— И никаких вестей из Нормандии? — полюбопытствовал молодой лорд.

Генрих слегка нахмурился.

— Я не хотел бы вспоминать на весёлом пиру о мертвецах, друг мой.

— Разве ваш брат скончался?.. — невольно вырвалось у Фрэнсиса.

— Я предпочел бы, чтобы он скончался, — тяжело ответил король. Взгляд его стал тусклым и невыразительным. — Роберту было бы лучше в гробу, чем в каземате... Но он сам выбрал себе такую судьбу!

— Почему же?.. — вырвалось у Фредерики.

— Дитя, — ласково произнёс Генрих, — политика такое сложное и запутанное дело, что не пристало вам забивать её ненужными соображениями свою очаровательную головку. Господа, не будем же утомлять леди...

Белокурый юный Дик тут же завёл разговор об охоте, и все с энтузиазмом поддержали эту увлекательную тему...

Король с благодарностью посмотрел на юношу.

Говорили об оленях, о кабанах, потом о более грозных тварях: драконах и василисках. Фредерика всерьёз поспорила с Диком, существуют ли чудовища, столь часто изображаемые на гербах.

— Всё это выдумки! — горячо возражала леди Уэлчерста.

— А я слышал, моя леди, будто драконов видели в горах Шотландии. И где-то на материке...

— Мой лорд, я тоже люблю легенды, — с улыбкой парировала Фредерика.

— И когда ты наконец повзрослеешь, Дик? — укоризненно вздохнул старший брат.

— Ричард у нас всегда был фантазёром, — снисходительно рассмеялся граф Эдмунд. — В девятнадцать лет это не преступление.

— Неисчислимы чудеса Господни, — философски заметил король. — Кто знает, быть может, Дик не столь уж неправ?..

Разошлись все усталые и весёлые, условившись завтра, если буря прекратится, отправиться, конечно же, на охоту, а нет — так устроить состязания трубадуров. Пусть поют в честь влюбленных!

Фредерика была в восторге.

...Ричард и Фрэнсис вместе шли по коридору к своим спальням. Свет факелов, змеясь, рыжими бликами лизал стены, золотил лица идущих молодых людей.

— Я могу тебя поздравить, Дик, — заметил старший брат, хлопая спутника по плечу. — Ты произвёл благоприятное впечатление на его величество! Можешь считать, что ты уже в его свите. Я рад за тебя.

— Надеюсь произвести на него ещё большее впечатление, — одними губами усмехнулся юноша.

— А как тебе моя невеста?

— Я бы не сходил по ней с ума, братец, но и ругать её не за что. Девушка как девушка, лишённая тех немыслимых достоинств, которыми наградило её твоё пылкое воображение.

— Брось, Дик! Фредерика чудо...впрочем, женюсь-то ведь на ней я, а не ты, так что я и должен видеть её достоинства. Странно было бы, если бы их замечал её деверь, а не муж...

— Если бы старшим сыном был я, жениться на этой леди пришлось бы мне. Разве ты не понимаешь, насколько выгоден этот брак?.. Ты, как и старший брат его величества, Роберт, витаешь где-то в своих грёзах, оторванных от реальности...но, в отличие от бедного принца, хотя бы делаешь то, что следует! Мотив неверный, результат нужный!

— Если бы ты был старшим сыном, никто бы не стал тебя женить против твоей воли, Дик...

— А кто тебе сказал, что это было бы против моей воли?.. Я бы женился на ней, потому что это выгодно, Фрэнки! — Дик остановился, повернув своё тонкое лицо к собеседнику. Взгляд его был холодным пламенем. — Но оставим этот разговор. Скажи мне, отец или король ничего тебе не говорили? Всем были довольны?..

— Да, — изумился Фрэнсис. — Ты же сам был с нами за столом!

— Я заметил, как они переглянулись у тебя за спиной, и мне стало не по себе, Фрэнки. Согласись, я наблюдательней, чем ты, и меньше доверяю чувствам. Мне сложнее заморочить голову...

— Но в шахматы я играю лучше! — рассмеялся старший брат.

— Не будь ребёнком, — Дик покачал головой — и его светлые волосы змеистыми ручейками расплескались по плечам. — При чём здесь шахматы? Ты играешь лучше, потому что с деревянными фигурками ты отбрасываешь все свои чувства, все свои бурные страсти. Но с людьми ты находишься в плену иллюзий, часто предпочитаешь видеть вещи такими, какими ты хочешь, чтобы они были, а не такими, какие они есть... А я всегда холоден. Так поверь же мне: над твоей головой собирается гроза. Мне не понравился взгляд отца. Мне не понравился взгляд короля.

Фрэнсис нахмурился.

— Что ты хочешь сказать?