| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Самуил, не выражайся! — прикрикнула на него София Адольфовна и потёрла виски. — У меня из-за этого мигреноь начинается.
— Хорошо, мама, — уныло откликнулся глава семьи Горюновых и снова напустил на себя излишне суровый вид. — Итак, мальчики, я жду ответа.
— Дядя Самуил, — Лев сложил руки домиком, сохраняя нейтральное выражение лица, — всё предельно просто. Нас не устраивают те невесты, которых Вы нам выбрали и мы считаем, что вполне себе имеем право на то, что бы самостоятельно выбирать будущих жён. К тому же, мы просмотрели все законы и проштудировали правила, установленные среди семей, подобных нашей и Бабушкиным. Брачный возраст, самый благоприятный, наступает после тридцати человеческих лет. Человеческих. Мы под это определение не особо тянем, так что...
— Мальчики, ваша осведомлённость просто поражает. — Заира Даровна оторвалась от подпиливания ногтей и скупо улыбнулась, склонив голову набок. Осветлённые до практически белого цвета волосы очаровательной волной перекатились на плечо, соблазнительно оголяя шею.
Женщина выставляла себя в более выгодном свете неосознанно, больше на рефлексах и выработанной с годами привычке. Модельный бизнес суровый мир со своими, порой абсолютно идиотскими, законами, пропагандирующими жёсткое подчинение.
— Я подозреваю, что сейчас мы услышим не самое приятное "но" в нашей жизни, — лениво протянул Антон, тем не менее, внутренне подобравшись и готовый в любой момент парировать направленный в них словесный удар. Братья были достаточно близки, поэтому если и попадали в ситуации, подобные этой, то никогда себя не разделяли, предпочитая употреблять местоимение, характеризующее всех троих.
— И будете правы, — кивнула головой Заира. Вздохнув, она отложила пилочку в сторону и терпеливо, как маленьким детям (в сущности, эта троица с определённой точки зрения была оными и являлась) пояснила. — Вы молодцы. Столько документов перелопатили, практически подвиг, если спросить меня. Однако, не учли того, что семьи имеют право заключать досрочные помолвки на основании выгоды для обеих сторон. Законодательство требует только письменного разрешения от детей на то, что бы родители представляли их интересы во всех делах требующих признание вас не только дееспособными, но и абсолютно совершеннолетними. Так что, мальчики, вы своей выходкой усложнили жизнь всем нам. Без деления на возраст, семейное положение и прочее.
— Что это значит? — нахмурился Эдуард, смешно сдвинув брови и спрятав руки в карман ветровки.
— Что все мы в большой такой заднице, — резюмировал Остап с остервенением давя на сенсорный экран своего супернавороченного телефона. — Да твою же ж... Опять проиграл! Даже в виртуальной реальности эти одиннадцать человек одним своим видом убивают любую надежду!
— Остап! — Анастасия убрала свой сотовый в карман тёмно-зелёной, под цвет глаз, туники и отвесила мужу подзатыльник. — Что ж тебе никак мытьё рта с дезинфицирующими средствами не помогает?!
— Ёршиком для унитаза не пробовала? — добродушно посоветовала София Адольфовна. На её лице цвела просто впечатляющая по наличию в ней счастья, улыбка. — Я как-то так Самуила отучила матом ругаться.
— Мама! — возмущённо пискнул Самуил Игнатьевич, враз растеряв всю свою солидность. Впрочем, ему стоило радоваться тому факту, что в этот раза любимая мамочка не прихватила с собой альбом с его детскими фотографиями.
Мужчина внутренне содрогнулся, вспомнив, как на каком-то официальном приёме София Адольфовна стала восторженно рассказывать о том, как он в первый раз на руках у собственного оцта оказался и испортил фирменный, любимый домашний костюм.
— Не мамкай!
— Эм... Может, мы оставим вас наедине? — Антон ехидно улыбнулся, понимающе переглянувшись с остальными родственниками. — И всё выясните.
— Нет-нет и нет! — выдала бабуля и скептически фыркнула, сложив руки на груди. — Увильнуть от головомойки вам не удастся, молодые люди. По вашей вине, наша семья втянута в судебные тяжбы с семьёй Бабушкиных, что влечёт за собой большие финансовые потери, я уж молчу про репутацию, с таким трудом заработанную мною...
— Кхм, — деликатно кашлянула Заира Даровна, старательно пряча взгляд.
— Будьте здоровы, голубушка, — вежливо пожелала мумия и продолжила свою речь. — Репутацию, на которую я и ваши деды...
— Кхм, кхм, — теперь уже Остап Антонович попытался оборвать хвалебную речь в честь скелетоподобных, но его мужественно проигнорировали.
— Ваши деды и я так старательно создавали репутацию нашей великой семьи...
— Так, София Адольфовна, вы бы хоть вилки выдавали, а то лапшу с ушей уже девать некуда. И, честно говоря, есть её невозможно, — язвительно откликнулась Анастасия Степановна, поправляя волосы и вытаскивая пудреницу из своей бездонной сумки и рассматривая собственное лицо в маленьком зеркальце. — Вы же сами не так давно жаловались, что некая особа по имени Ефросинья Сергеевна Горюнова, являющаяся одним из основателей достопочтимого рода Горюновых, стала тем, кто вывел свою семью на арену политических игр волшебного мира. Значит, она и сделала репутацию. А вы умышленно забираете себе её заслуги. Кстати, а когда мы с ней познакомимся?
— Тш-ш-ш-ш-ш-ш-!
— Молчи, молчи, молчи!
— Даже не упоминай её имени!
Все три возгласа прозвучали одновременно, а Самуил Игнатьевич рванул с места и зажал женщине рот, испуганно оглядываясь по сторонам. Затем, облегчённо вздохнув, склонился к уху опешившей Анастасии и тихо-тихо прошептал:
— Никогда не произносите этого имен вслух, моя дорогая. Эта... Родственница, имеет поразительную способность чувствовать, когда о ней вспоминают и появляться в самый неподходящий момент. Поверьте мне, стихийное бедствие ничто по сравнению с этой... Родственницей.
Анастасия что-то промычала, так как ответить нормально не позволяла та самая рука, сейчас затыкающая ей рот. Поняв, что никто не слышит и не может разобрать, что она говорит, женщина глубоко вздохнула и со всего маху наступила острым каблуком на ногу главы семьи, справедливо рассудив, что купить новые туфли для него не будет проблемой.
— Ай! — взвизгнул несчастный Самуил Игнатьевич и упрыгал на своё место, причитая, что лучше бы эта самая родственница нагрянула. От неё хотя бы спрятаться можно...
Попытаться во всяком случае.
Устроившись снова в своём кресле, мужчина вытер лоб и перевёл взгляд на изрядно забавляющуюся зрелищем троицу. Антон, Эдуард и Лев со всё возрастающим интересом следили за развитием событий. О такой личности, как Ефросинья Сергеевна Горюнова они так же слышали впервые. И весьма жаждали узнать, отчего это старшие родственнички так забеспокоились и абсолютно не жаждут встречаться с милой дамой?
— Значит так, юнцы. Иск выдвинут. Совет его принял, так что де юро — вы у нас под следствием. Причём под таким, когда линять из поля зрения не рекомендуется вообще и в частности, — взяв бумаги, лежавшие перед ним на столе, Самуил Игнатьевич бросил их мальчишкам. Антон, успевший поймать папки до того, как они приземляться напол, удивлённо вскинул брови, посмотрев на своего отца.
— Извините, мальчики, но закон есть закон. Напортачили, теперь придётся думать, как выбираться. Тут, — Остап Антонович отложил мужской журнал в сторону и кивнул головой на документы, — находиться вся информация по тем пунктам законодательства, которое вы нарушили и подробно описывается всё, что с вами могут сделать в дальнейшем. На ночь грядущую только не читайте, мало ли что. Кошмары, энурез, лунатизм и заикание лечить в вашем возрасте как-то не солидно, не так ли?
— Ну спасибо, папочка, — скривился от описанных перспектив Лев и раздражённо повёл плечами, выказывая степень своего недовольства родителями. — Успокоил, обнадёжил и настроил на оптимистичный лад. Только ты один так и умеешь в нашей семье. Талант не спрячешь!
— Лёва, я бы попросил...
— Па-а-ап, ты хочешь сказать, что нам тюрьма грозит?! — всполошился Эдуард, сумевший таки переварить полученную информацию и сделать определённые выводы. — Ты не шутишь?! Я не хочу в тюрьму!
— Да утихни ты, паникёр, — устало вздохнул Антон, потирая затылок. — Пап, нам обязательно изучать все эти документы?
— Обязательно, — Самуил Игнатьевич мгновенно стал собранным и серьёзным, растеряв всю свою скованность и слабость. Он сел более прямо, лицо разгладилось, перестали трястись руки и пот не стекал по лбу ручьём. Глаза из-за толстых стёкол очков теперь смотрели куда более холодно и расчётливо, с головой выдавая жёсткого бизнесмена привыкшего рассматривать собственные капиталы, да сотрудников как пешек на шахматном поле. — Это не обсуждается. Просто потому, что в противном случае выступать перед Советом вы будете самостоятельно. Без какой-либо помощи с нашей стороны. Поверьте, шансов отвертеться от женитьбы, без поддержки семьи, у вас нет никаких. Будьте благоразумными мальчики, хотя бы сейчас.
На некоторое время в зале воцарилась оглушающая тишина. Затем Антон устало вздохнул и переглянулся со своими братьями. Те обречённо махнули рукой. Мол, говори уже. Смысла спорить нет никакого.
— Хорошо. Мы изучим документы и более детально поработаем с законодательством, — наконец откликнулся Антон, проведя рукой по волосам и стягивая резинку. Шелковистые пряди окружили овальное лицо, делая и без того весьма тонкие черты ещё более хрупкими. — Теперь можно идти?
— У вас нет ничего, что можно было бы добавить? — Самуил Игнатьевич посмотрел на присутствующих представителей семьи. Те отрицательно замотали головой. — Можете идти, — кивнул головой глава семьи и прищурился. — Глупостей не делайте, пока хотя бы. Дайте слухам утихнуть и прекратите делать из себя посмешища всея Руси. Того, что сейчас твориться уже достаточно, что бы сделать из нас притчу во языках. Новый скандал не увеличит шансов на успех.
— Да поняли мы, поняли, — отмахнулся Эдуард и встал, потянув за собой Антона и Льва. — Идёмте, пацаны. Песочить нас на время закончили.
— До свидание, — учтиво поклонился Антон, проигнорировав обиженные взгляды братьев и только после этого повернулся к двери, и отвесил ребятам подзатыльники, что бы не мешались под ногами.
Переругиваясь, троица младших Горюновых удалилась, благополучно забыв бумаги на столе.
Родственники переглянулись и сокрушённо покачали головой. Но стоило Софии Адольфовне открыть рот, дабы высказать своё недовольство по данному поводу, как двери конференц-зала снова распахнулись, явив величественному собранию смущённого и от этого красного как раз Льва. Что-то пробормотав, молодой человек забрал папки и быстро удалился, не забыв от души хлопнуть многострадальной дверью. Оставалось только удивляться, как же сей предмет обстановки ещё жив, при таком-то обращении?
— Я так понимаю, что идей о том, как нам выйти из этой ситуации с минимальными потерями, ни у кого нет, — Заира Даровна не спрашивала, утверждала. Она задумчиво прикусила нижнюю губу, покачиваясь в кресле из стороны в сторону. — И что же нам делать? Выжить при встрече с Бабушкиными на Совете можно только либо позвав ту, кого нельзя вспоминать, либо объединиться с кем-то из другой сильной семьи. Но опять-таки, никто не станет договариваться о таком сотрудничестве с Самуилом Игнатьевичем, ведь он всего лишь исполняющий обязанности главы семьи! Получается, что нам нужна именно та, кого нельзя вспоминать. Замкнутый круг, господа!
— А может, без неё обойдёмся? Своими силами? — София Адольфовна скорбно вздохнула и молитвенно сложила ручки. — Ведь есть же шанс, что все уверовали в смерть этой... Родственницы! Мы же не давали никаких пояснений, куда она пропала... Может поверили, что всё? Кирдык пришёл?
— София Адольфовна, я вас умоляю, — протянула Заира Даровна и почесала лоб. — Можно, конечно, попытаться поговорить с Костяновыми, однако, у тех своих проблем хватает. Да и не вмешиваются они в такие дела, не в характере у их главы разборки из-за разорванной помолвки курировать. Царёвы? Фи, это даже не вариант. Так, мелкий вариантик. Они хоть и потомки Царя Гороха, да только власть номинальная давно. А Поповы, Добронравовы и Муровские даже слушать не будут. Я уж молчу про Водницких и прочих. Потому что это уже совсем безнадёжный вариант и подходит только для тех, кто не хочет просто так надежду хоронить. Как ни крути, а везде ж*па, товарищи родственники.
— Заира, будь вежливой, — чуть помолчав попросил Самуил Игнатьевич, стянув очки и потирая переносицу. — Хотя бы на семейном собрании и в таких серьёзных ситуациях.
— Ещё скажи, что я не права! — фыркнула блондинка, гордо вскинув нос и едва не встретившись затылком со спинкой кресла.
— Права, — кивнул головой мужчина и снова вздохнул. — Ты даже слишком права. Нам в этом деле хоть как-то поможет только поддержка Костяновых, но они без той, что не стоит вспоминать, даже разговаривать с нами не станут. Остаётся только одно. Вызвать её.
— Самуил! — София Аджольфовна схватилась за сердце. То, что данный орган находиться с левой стороны старушку не особо смутило, руку она так и не передвинула. — Неужели наши дела настолько плохи, что бы звонить Ей?! До этого мы самостоятельно справлялись с выходками мальчиков и ничего! На плаву же. Разве ты не понимаешь, чем это нам грозит?!
— Нам или вам, уважаемая София Адольфовна? — Остап Антонович родственницу, о которой шла речь, видел лишь однажды. Милая бабуля лет под семьдесят, с рыжеватыми волосами и лукавым взглядом зелёных глаз. Божий одуванчик, не иначе. С чего все так всполошились он не знал, но предполагал, что всё дело во влиянии этой мумии, которого она лишиться, стоит Ефросинье Сергеевне вернуться в волшебное общество. Всё-таки право первородности никто не отменял и если она действительно является более древним представителем Горюновых, то Самуил и София Адольфовна лишаются многих привилегий.
Если Самуила Игнатьевича данный факт волновал постольку поскольку, то его мамочка явно нервничала и уже подсчитывала, на сколько приёмов не сможет попасть. По мнению Остапа, общество от этого только выиграет, учитывая, со сколькими хорошими людьми Горюновы успели переругаться именно из-за этого Гитлера в юбке.
— Наглец! — взвизгнула дамочка и растворилась в воздухе, громко щёлкнув пальцами.
По всей видимости, нежная психика старушки не выдержала упоминания таинственной родственницы и предпочла самоудалиться в полном комплекте. Что, честно говоря, всем присутствующим только на руку было.
В конференц-зале снова воцарилась тишина. В этот раз она была вязкой и наполненной печальных раздумий. Самуил Игнатьевич, в отличии от более молодого поколения, Ефросинью Сергеевну наблюдал не только на фотографиях, но и в живую, да ещё и не при каких-то там обстоятельствах, а когда старшая Горюнова гневаться изволила. Посему, масштабы возможных разрушений и потерь мужчина примерно мог представить. Была такая вялая мыслишка, что возможно со временем у дамочки характер стал более спокойным, но в это верилось ещё слабее, чем в возможности появление истинной демократии на просторах политического поля России.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
