Поворот на пять градусов, японский стиль

Так что соваться в Америку "с наглостью наперевес" мне никак нельзя. Значит, надо легализоваться в Японии, но как американец. Точно не как русский — по обрывкам разговоров понятно, что отношения с "большевиками" откровенно враждебные. Если позиционировать себя в качестве русского, то проще сразу в полицию сдаться и портки спустить. Меньше шанс, что вообще прибьют.

Итак, решено. Япония — временная база новорожденного американца по имени Трэвис. Хаос мне на руку. А еще больше тут меня спасает наследие неравных договоров.

По местным правилам (надеюсь, правильно запомненным из уроков истории), американцам въезжать в Японию можно всегда и везде. Конечно, надо проходить регистрацию в одном из офисов японского МИДа. Но. На это выделяется аж две недели!

То есть у меня есть примерно неделя, чтобы подготовить свою легенду. Найти удачно утонувший корабль, на котором я якобы приплыл (а они после такого катаклизма будут), поплакаться в жилетку чудом уцелевшим, замотанным однотипными просьбами работникам американского посольства. Получить временную справку, в которой будет мое новое имя. Ну не по радио же, одолженному у флота Японии, они будут с архивом связываться. Спустят на тормозах. Ибо присутствие самозванца среди туземцев-японцев — "шерифа не волнует".

А дальше... вуаля. Временная справка меняется на постоянный вид на жительство, а после того, как я разбогатею и "принесу пользу" стране моего пребывания в форме налогов и снижения безработицы — получается гражданство Великой Японии. Затем запрашивается виза в Америку, и комбинация готова. Я достиг стабильной территории, в политическом и геологическом смысле. Можно жить в свое удовольствие.

А времени на комбинацию — завались. До Второй Мировой еще лет двадцать. Кстати, а какое же сегодня число?

Я отловил Нобуске и спросил напрямую.

— Какое сегодня число?

— Первое сентября двенадцатого года эры Тайсё.

— Спасибо за информацию.

— Всегда пожалуйста. Что, мозги взболтало?

— Угу. День неделей показался.

Вот оно как. Значит идет к концу эра императора-паралитика Тайсё, в которую японское общество цвело, пахло, и всячески разлагалось — экономически, социально и морально. Значит, сегодня было Великое Землетрясение Канто. Точно по расписанию первого сентября 1923, а не альтернативная дата. Несколько позже, чем я надеялся. Ой.

Потому что критическую дату из японского курса истории я помнил слишком хорошо. Недаром оба родителя настояли, чтобы я ходил в обычную, а не международную школу. 26 Мая 1924 года. День, когда Америка показала свое истинное расистское лицо. День, в который японцев официально объявили народом второго сорта законодательным актом Джонсона-Рида. По содержанию акта, жителей Японии постановили быть годными только на роль постельных грелок американских баб.

Мне остается ровно двести тридцать шесть дней, не считая сегодня, чтобы вырваться из исторической ловушки размером со страну.

Похоже, сегодняшнее упражнение класса "рвать жилы" станет только легкой разминкой перед грядущими месяцами. Стоп. Вроде бы к ночи идет, но почему светлеет? И жарче становится. Обернулся, а над террассой реки Сагами...

— Огненное торнадо! Все в реку! — Я заорал одним из первых.

Глава 3. Особенности японского пожара, в том числе и в борделе

Спрашивается, почему совсем рядом в лагере было сотни человек народа, а первым завопил я, хотя изначально стоял спиной к городу? А потому что Япония.

Для обычного японца легче притворяться, что не видишь надвигающийся вихрь, полный горящего мусора, чем выделиться из толпы первым криком. Такая вот аберрация сознания, причем скорее приобретенная в семье и школе, чем наследственная.

Но стоило заорать, как мой голос сначала подхватили, а затем посыпались призывы. Самые разные. Мочить одеяла, набирать воду, разгребать гравий, ломать тростник, бежать влево, бежать вправо, бежать назад, плыть, искать шесты, грузить детей на лодки, бить китайцев.

От последнего призыва я несколько припух, но справился с растерянностью, вызванной обилием выбора, и начал действовать по своему разумению.

Первым делом — подхватить свою верную консервную банку в левую руку. В правую руку — ребенка поспокойнее из тех, кто явно не жмется к родителям. Ух. Килограммов двенадцать. Да что бы ты обосрался, мальчик! Все легче нести будет.

Выполнив экспресс-сборы, я рванулся к привязанным в тростнике лодкам, на которые уже карабкались самые хитрожопые товарищи.

Ребенок же, оказался либо телепатом, либо трусом. Ибо произнесенное про себя пожелание немедленно начало исполняться. За спиной потянулось "минное заграждение" из какашек, а затем ударила настоящая поносная струя. Как это хорошо, что штаны еще не вошли у простонародья в моду. Иначе все это богатство я бы продолжал тащить с собой.

Само собой, недорощенный засранец еще и орал для комплекта, но это уже мелочи. Ибо не орущих детишек в пределах видимости не было.

Преимущество в росте и, с учетом веса засранца, в весе, немедленно сказалось. Когда вода дошла до уровня груди, а насилу успокоенного ребенка удалось пересадить на плечи (да, прямо говнистой попой на шею), моя скорость упала не так сильно, как у менее предусмотрительных товарищей. Ведь я еще и консервной банкой старался подгребать.

Так что к лодке я подобрался тогда, когда свободное место на борту пусть впритык, но оставалось. Сразу протянулись руки, сначала забравшие банку, затем — мальчика, а под конец и меня в шесть рук затянули на борт.

И начался ад.

Как обычно, когда много людей собираются без предварительного плана, планы рушатся. Шестов на борту оказалось пять штук плюс одно настоящее весло. А вот ножа, чтобы отрезать солидную пеньковую веревку, которой лодка была заякорена с чему-то в темной воде, не нашлось ни одного.

Что уж только не пытались. И тянули за веревку, пытаясь сорвать якорь. И били какой-то утварью по носу лодки, пытаясь сбить крепежное кольцо. И пытались развязать хитрый узел. Компания паникующих сухопутных крыс, одним словом. От запаха гари и дыма начала кружиться голова, воздух стремительно раскалялся. Но наконец Нобуске, оказавшийся в той же лодке, буквально вгрызся в узел, упорно работая челюстями.

Когда уже волосы начали трещать и закручиваться от жара, причальный кранец наконец лопнул. Шесты ударили в дно, весло, консервная банка, и просто ладони — по воде, и лодка тронулась. Прорвавшись через купы горящего кустарника, мы наконец вырвались на фарватер.

Речка Сагами оказалась неширокой. Метров сто в лучшем случае, это даже если считать пылающие мели у берегов. И противоположный берег тоже весь горел.

Вот так мы и поплыли, стараясь держаться фарватера. Температура — под шестьдесят градусов, нехватка кислорода, пепел и неверный свет огня, смешивающийся с закатом.

Очень скоро борта лодки начали трескаться от жара. Поскольку консервная банка уже была занята для балансировки весла, пассажиры поснимали с себя верхнюю одежду и принялись мочить ее в реке. А затем выкручивать, на борта лодки и на себя.

Только тогда я обратил внимание на некую аномалию.

На кормовой банке лодки скорчилась, обильно потея, совершенно голая девушка. Что интересно, не потому голая, что все с себя поснимала. Похоже, изначально до погрузки голая. А ничего себе на вид. Грязная как черт, но волосы видно, что хорошо ухожены, и грудь имеется, а не намек на нее, как у большинства в этой местности. И есть четкое ощущение, что несмотря на давку, ее несколько сторонятся.

Поскольку я к тому времени давно снял трофейную рубашку, уделанную мелким засранцем, передать ее было секундным делом. И тут обнаженная дама меня удивила. Распотрошила ее буквально за минуту, оторвала две тряпки. Большую часть натянула на себя, одной тряпкой принялась макать в воду и поливать борт, а другую — вернула мне, сжавшись и мелко дрожа. Все это не поднимая глаз и не говоря ни слова.

Похоже, картина начала начала складываться. Эта девушка — похоже, из касты изгоев. Коренному жителю с ней заговорить или принять вещь — уже оскверниться. Ну и ладно. У меня-то предрассудков нет, да и образ безбашенного американца надо отрабатывать.

— Буракумин? — Выстрел наугад, но похоже попал. Вон как съежилась, хотя куда уже больше.

— Да, го... господин. — Да она еще и заикается.

— Да ты не трясись как. Откуда ты? Что такое произошло, что голышом до реки бежала? Там же по дороге одежды валяется, бери не хочу.

— Из борделя. Девочки...

В общем, как я понял из отрывочных малосвязных ответов, ситуация оказалась на уровне полноценного фильма ужасов. Был-поживал на рабочей окраине славного города Иокогама бордель низкого пошиба. А поскольку контингент посетителей был соответствуще безденежным, проститутки тоже были соответствующего класса.

В основном — дочери, рожденные в семьях неприкасаемых. Работников крематория, кожевенников, мясников, почему-то парикмахеров. И вот когда такая семья оказывается в долгах, дочь продают в заведение, оказывающее услуги эротического толка.

У меня чуть мозги набекрень не встали, пока я пытался уложить эту нелепицу в голову. Значит как это выходит, разговаривать и касаться рукой неприкасаемой девицы — это табу. А член в глотку или еще куда совать, получается, вполне допустимо? Бред несуесветный, религией приправленный. Хотя чего я хотел от буддизма, в котором отличие рая от ада определяется ухватками "старшего по бараку" ангела?

Но это оказались еще цветочки. Оказывается, проституток держали взаперти, в комнатах с окнами, забранными решетками. Тюрьма какая-то наполовину с каторгой, а не бордель. И девице по имени Кику, сидящей сейчас в одной лодке со мной, еще очень повезло. Ее как раз вывели на плановую случку (сексом это назвать сложно), в комнату для посетителей. А тут и землетрясение подоспело.

Так что Кику сбежала прямо как была, непосредственно из-под клиента. Ее "девочкам" повезло меньше. Бордель загорелся сразу. А отпирать комнаты с "неприкасаемым мусором" никто не озаботился. Так что девушка видела и слышала, как ее знакомые, в том числе и подруги детства, горели заживо.

Ее поведение на пути бегства тоже укладывается в схему. Боялась поднимать одежду, потому что за это реально могли прибить. ведь любая вещь, которую неприкасаемая коснется — считается оскверненной. Хотя в данном случае Кику ошиблась. Уж сегодня всем наплевать, будь она изгоем, путешественником во времени, голодным вампиром или всем сразу. У всех своих проблем выше крыши.

Суммирую. Обычаи старой Японии понятны, но ни фига не приемлемы даже со скидкой на эпоху. По моему мнению, девица Кику лишилась невинности вовсе не в борделе. Ее систематически отъе..ли непосредственно в мозг, еще в детском возрасте. Похоже, при прямом содействии родителей. Вот кого точно следовало бы сжечь заживо, только уже, наверное, поздно.

Лодка наконец выплыла из дымного шлейфа. Видимость резко улучшилась. Налево и направо — сплошные красные поля. Тлеют угольки, вырываются оранжевые языки пламени в тех местах, где еще не прогорели особо массивные балки.

Конечно, выжившие есть. Человек такая скотина, что везде выживает. Но немного их. Совсем немного.

Глава 4. Ксенофобия и ее финансовые выгоды.

Второй день в прошлом я встретил в хорошей компании. Гордый Нобуске, Крысиный Хвост (отозвавшаяся на имя Азами), и её дочка. Мелкий засранец по имени Даичи. Еще одна девочка детсадовского возраста, не назвавшая своего имени. Разумеется, Кику. Упорно молчащая и держащаяся у меня за спиной, так что я не сразу сообразил, что она еще с нами. И я — американец Трэвис. Возраст — девятнадцать часов плюс аномальная петля времени. Если серьезно, подумаю еще, какой возраст себе приписать.

Как мы выбрались на твердую и прохладную землю в Чигасаки — приморском районе города Иокогама, так напились из канавы и повалились спать. Температура воздуха — комфортная, а день выдался уж больно насыщенным.

Но утро, в отличие от компании, оказалось недобрым. Причем исключительно по моей вине.

На относительно свежую голову я сразу вспомнил пару грандиозных ляпов, совершенных во вчерашней запарке.

Первое, я не подобрал череп с серебряными зубами. Он имел ведь какое-то отношение к моему попаданию. Перенос совсем не походил на природную аномалию. Больше сходства — с магическим ритуалом, оставленным в лесу готовым к действию, как пистолет со взведенным курком. Исследовать кости, поспрашивать знающих людей, и глядишь прикоснулся бы к тайному миру магии.

Но. Найти череп после землетрясения и огненного шторма, при том что я успел отмахать и проплыть за день от мельком виденного места километров пятьдесят — не то чтобы совсем невозможно, но для идеального титана, а не слабого человечка вроде меня. Так что зарубаю на носу. Волшебный паровоз в школу Хогвартс уехал, рельсы украли, а на месте вокзала построили гипермаркет.

Второй ляп — моя ветровка. Ведь там была куча подсказок для разработки передовых технологий. Одна тефлоновая подкладка и болоневый верх много чего стоят. А кнопки с застежкой "молния" — это вообще потенциально золотое дно.

Так что придется обходиться при прогрессорстве "молнией" в моих джинсах. Вот так и представляю. Захожу в роскошный зал. Полированое дерево, свечи и лампочки накаливания, жирные капиталисты в сюртуках и черных брюках с острыми стрелками выстроились полукругом. И я такой самоуверенный в одних грязных штанах.

— Вы все станете еще богаче! Смотрите на мою правую руку, если хотите узнать секрет успеха!

И когда на мне скрещивается десяток взглядов, я торжественно расстегиваю ширинку.

Вернувшись из мира мечтаний и возможностей, я ощутил, что желудок мечтами не насытился. Значит, придется искать пропитание. Должны же приехать хоть полевые кухни, хоть медсестры из Красного Креста. Или хотя бы белый пароход, полный американских морпехов с шоколадками в руках.

Нобуске, похоже, мыслил аналогично. Усадил молчаливую девочку на спину, и потопал на юг. Перед тем дав мне "ценное указание". Идти с засранцем на север, прибиться туда, где кормят, и вернуться к закату.

Ну, хоть какая-то определенность. Кику ведь не удостоилась даже одного слова. Будто ее здесь и не было. Так что уже мне пришлось командовать "держись рядом". Хорошо, сдержался и не скомандовал "к ноге". Было у меня жуткое подозреньице, что девушка эту команду выполнит.

На день удалось прибиться к команде, сносящих полосу домов в противопожарных целях. В ту ночь пожар сюда не дошел, но все еще могло поменяться.Кику взялась присматривать за детьми, ну и потихоньку экипировала свой гардероб. Причем не мародерством, а благодаря дарам. Хорошо быть красивой. А я таскал балки, выбивал их же импровизированным молотком, и даже валил целые стены.

Кормежка была...сносной. Количество никто не ограничивал, а отсутствие выбора блюд — это нормально в условиях катастрофы. Нашелся рис, котел, топливо, даже какие-то специи и пачка сушеной рыбки "нибоси" — вроде таранки. Морепродукты я припрятал в спешно свернутую из подобранной простыни котомку. Пригодятся, если Нобуске или Азами не повезет.