27 июня - 02 июля

— Но в обществе, где весь физический и управленческий труд будут осуществлять роботы, где роботы будут учителями, полицейскими, мастерами и директорами фабрик? На дай Бог, создадут робота-священника! Ибо уже сейчас в некоторых американских церквях начинают слушать проповеди по радио и через граммофон!

— Что будет делать человек?

— Если он не сможет стать выше робота, если он не найдёт такую работу, которая необходима для существования общества и не по силам роботу — человек переродится в элоев, в домашних животных, живущих при роботах из жалости или для развлечения.

— ... Но это всё дальнобойная лирика, — Император улыбнулся, давая понять, что пока что к его словам стоит, конечно, отнестись серьёзно, — но исполнять что-либо ещё рано.

— А вот злоба дня. По уточнённым исследованиям нашего Бюро политико-экономической разведки (ПЭР), война может продлиться от двух до пяти лет. Это означает, что никакие сверхусилия и громкие победы не дадут желаемого мира. Тем более, не случится прочного и долгосрочного мира.

— Поэтому нам следует преобразовать нашу хозяйственную, политическую и военную жизнь к новым условиям. Условиям постоянной войны либо острой военной опасности.

— Сейчас нам придётся российский народ превратить в лучшего работника, воина, инженера, агронома и учёного Европы и мира. А для начала требуется этот народ накормить, обуть-одеть, обеспечить его здоровье телесное и душевное, и научить не только читать и писать, но и пользоваться логарифмической линейкой и таблицами сопротивления материалов. А также — научить изобретать. Обретать из-себя, а не из-вне. Создавать столь новое, что не имеет никакого аналога в природе или у иных народов. Ну и, разумеется, полезное одновременно для души и тела, отдельного человека и народа в целом, а не новое ради новизны.

— Если выражаться более точно и строго, то мы, власть России, должны не выполнить всё перечисленное , а организовать народную энергию, народную работу на выполнение этих задач.

— Поэтому, товарищи, мы будем прорабатывать пятилетний план развития нашего хозяйства. В том числе исходя из того печального факта, что возврата к "чистому" миру в ближайшую сотню лет не предвидится — нам предстоит минимум гонка вооружений, изобретений и технологий в области военной. Так что приступать мы можем прямо сейчас, не дожидаясь окончания войны. И, несмотря на лозунг "Всё для фронта, всё для Победы", не отказываясь от этого лозунга, в первую очередь мы должны обеспечивать сохранение и приумножение нашего народа.

— На настоящий момент наши потери в войне составили убитыми и без вести пропавшими: свыше 600 000 человек, ранеными с частичным сохранением трудоспособности два миллиона человек, нетрудоспособными инвалидами около полумиллиона человек. Ещё приблизительно два миллиона находятся в плену и мы имеем нормальные шансы получить их при определённых условиях обратно. Итого полные безвозвратные потери Бюро оценивает в полтора миллиона мужчин, по семьсот пятьдесят тысяч за год войны.

— Общий прирост нашего военнообязанного населения оценивается в полтора миллиона мужчин в год. Цинично говоря, мы можем позволить себе ещё одну такую войну... Через двадцать лет.

— Полагаю, следует действовать подобно Петру Великому. Он развивал полки нового строя и параллельно активно использовал полки старого строя. Он в острых ситуациях не брезговал закупками за рубежом, но стратегически развивал собственную промышленность, образование и науку. Соответственно, каждую нашу задачу мы будем проверять не только на насущность, но и на долгосрочную выгоду. Каждое решение должно принести не только ответ на текущие задачи, но и дать результаты в отдалённой перспективе. Поэтому мы будем учиться создавать и прорисовывать образ Будущего. Создавать, не копируя опыт Запада, а синтезируя и развивая опыт всего мира.

— За работу, товарищи!

* * *

Журнал Мурзилка, 1919 год. Про дельного человека Фому.

Жил да был на свете Фома. По прозвищу, как вы догадываетесь, Неверующий. Не потому, что в Бога не верил — а потому, что всё любил перепроверять самолично.

Ну не всё подряд, конечно. Хотя что мог — перепроверял!

Ещё мальцом Фоме старший брат Пётр сказал, что от их дома до дома его друга, тоже Петра, в соседнем селе — ровно три версты. Тогда ещё вёрстами меряли, а не километрами. В версте числилось полторы тысячи аршин, или 1066.8 метров. Фома и решил проверить!

Сначала проверял шагами. Потом упросил отца проехать до петрова дома на телеге, а сам считал, сколько раз колесо сделает полный оборот. А длину обода колёсного он померил портновской лентой, что взял у деда. Лента была в русских вершках и дюймах...

В общем, так и спорили Фома с Петром, пока по наказу Государя не приехал в деревню землемер, из военных артиллеристов. С Георгием, с трофейным биноклем — всё, как полагается офицеру. Ну, про его историю и подвиги мы вам расскажем в следующих выпусках, а сейчас-то про Петра и Фому.

Мальчишки за землемером бегали и помогали ему в работе. Фома-то, как меньший, больше показать что да где, где тропинка покороче, где ягода послаще. А Пётр — тот уже и показания в журнал мог ответственно записывать! Не путал уже тангаж с азимутом...

29-го июня. Среда. "— Первыми будем вешать адвокатов и велосипедистов! — А велосипедистов-то за что?!"

С начала наступления армий Брусилова с 22 мая по 27 июня взято пленных: 5620 офицеров и 266000 ниж. чин. и захвачено 312 орудий и 866 пулеметов. Погода была хорошая, немного прохладнее. После завтрака принял Шуваева и Сазонова. Прогулка туда же — купался. В 6Ґ принял Трепова. Вечером усиленно занимался.

При всём моём уважении к ИВС, завязанном на результаты его деятельности, вопросы к этой самой деятельности также сохранялись. Основными из них были два: "цена" и "качество". С ценой типа пицотмиллионовличноумученных можно было спорить или соглашаться, но вот мой личный счёт обсуждению не подлежал. Из трёх моих дедов, двоих родных и одного двоюродного, я застал только одного. Пораненного полутораногого майора в отставке, служившего где придётся, лишь бы здоровье позволяло. А относительно двоих других — семье было примерно сообщено название территории, на которой их воинская часть перестала быть. И это уже конкретные и личные претензии к управленческим талантам Вождя.

Вообще, рассуждая из 1916/2016 года, видя воочию, с чем Иосифу Виссарионовичу приходилось начинать и к чему мы-таки не без его участия пришли, отдавая должное во все стороны горизонта... говоря как управленец с манагерами, я бы сказал о самой провальной его теме. Теме под названием "кадры".

Несмотря на то, что он рулил подготовкой и отбором кадров более сорока лет, всё отобранное лично им — не выдержало даже первого испытания. Не прошло даже недели после его смерти, а все без исключения "соратники ближнего круга" предали и его дело, и его память.

Я сказал все, без исключений. До появления здесь историей как набором фактов я интересовался весьма слабо, но вот историческими фигурами, которых можно отнести к продуктивным ТОР-меджерам — ими я занимался существенно внимательнее. В том числе и в историческом разрезе. Чисто профессиональный интерес.

"Верный рыцарь Сталина"... Да, да, именно Лаврентий Павлович... Был первым инициатором пересмотра недавних решений Вождя, от политических типа "дела врачей" и до экономических — отмены Сталинского плана преобразования Природы. Я уже молчу о том, что именно Берия был первым развенчателем "культа личности" и инициатором "пересмотра и исправления перегибов". По большому счёту — ничего нового. Довольно частый случай, когда исполнительский профессионализм — сам по себе, а "ум, честь и совесть" — отдельно. Стремление упростить себе задачу управления путём упрощения управляемого общества, упрощения как организационного и информационного, так и вульгарно-материального.

Так что в карточке Иосифа Виссарионовича присутствовала жирно подчёркнутая фраза: "не дозволять формировать под себя команду, пусть работает с чужими кадрами". И первыми "чужими кадрами" будут, наверное, кадры мои...

...

Но политиком в смысле чутья и организатором-мобилизатором Иосиф Виссарионович был отменным. Поэтому пренебрегать его кандидатурой в условиях жесточайшего кадрового голода, и тем более — делать из него врага, — это было бы в корне неэффективно. Поэтому мы с Иосифом Виссарионовичем немного посидели над черновиками его Конституции, а потом я пригласил подающего надежды юношу, будущее светило российской юриспруденции... жаль только, что с обвинительным уклоном, но — кому на роду написано питаться мясом, в виде вегетарианца становится стократ опаснее. Так что — ядерную реакцию лучше держать под контролем, чем загонять в критический объём...

— Здравствуйте, Андрей Януарьевич! Знакомьтесь, товарищи — Андрей Януарьевич Вышинский — Иосиф Виссарионович Джугашвили, Сталин. Думаю, как соратники по партии с общим названием, заочно вы уже знакомы.

"Соратники" с весьма кислым видом пожали друг другу руки и пробормотали дежурные любезности типа "внимательно прочёл вашу статью" и "весьма хотел бы обсудить ваши тезисы".

— Товарищи! Я пригласил вас как знающих, подготовленных и минимально зашоренных людей, для того чтобы обговорить один важнейший вопрос будущего России. Речь идет о Конституции как основополагающем документе. Так или иначе такой документ необходимо принять, и вполне возможно — ещё до окончания войны, буде она затянется. Ибо в современном виде устройство России и описание этого устройства не отвечают практически никаким потребностям текущего момента и вызовам времени.

А.Я.Вышинский. Император и враги народа. Воспоминания. АИ, 1954 год, издательство "Яуза".

Основы современной российской судебной системы были заложены на одной из первых моих встреч с Императором. Приглашение в Кремль пришло, разумеется, неожиданно. Ни я, ни мои друзья и знакомые, ни тогда, ни после не могли понять, каким образом Императору удавалось выбирать столь перспективных людей из общей, казалось бы, однородной, массы...

"Сам себя не похвалишь — кто ж тебе поверит? Любил, любил себя Андрей Януарьевич... и умел эту любовь показать и себе, и окружающим. Но, у всех свои недостатки — лишь бы это не мешало выполнять Дело..."

К этой системе Императора все, кто его окружал, привыкали достаточно быстро. Хотя первое время такая схема интеллектуальной работы казалась совершенно революционной и вызывала массу вопросов — зачем?

Обычно Император начинал разговор с некоторого размышления весьма философского и отвлечённого, на первый взгляд, характера. Но буквально через пять минут следовал чёткий и конкретный вопрос, или список вопросов, на который следовало отвечать сразу. Причём впоследствии этот ответ чаще всего оставался лишь базовым сырьём для решения, так что относительно его полноты и точности можно было особо не беспокоиться. "У нас не экзамен по математике, товарищи, а я — не профессор", — часто говорил Император новичкам, вводя их в курс дела.

Однако, разумеется, отвечать следовало по делу и по смыслу. Яркие каламбуры и красивые парадоксы были приняты на отдыхе и во время разговоров за обедом, но в работе предпочтение отдавалось чёткому изложению сути — сути знания, или сути своего мнения, представления на данную тему. Но более всего Император не любил бравурности...

...

— Любой закон имеет два существенных недостатка.

— Во-первых, он записан человеком. На человеческом языке. Даже Законы Моисеевы — были продиктованы Господом, записаны Пророком... на языке безграмотных кочевников-скотоводов. И что мы видим сейчас, на пороге третьего тысячелетия от Рождества Христова? Нам подсовывают в качестве божественного правила — всего лишь грамматику и синтаксис народа, у которого и письменности-то вне жреческого сословия не водилось!

— Во-вторых, любой закон из прошлого нацелен в будущее. Как бы мы ни старались — принятый вчера закон собирается регулировать жизнь завтрашних людей. "Мёртвый хватает живого". Неудивительно, что каждое новое поколение норовит отменить старые законы... и с маниакальным упорством заставить следующие поколения исполнять свои, "новые" законы.

— Поэтому если говорить о законах, то реальными законами являются только те, которые действуют независимо от воли и решений человеческих здесь и сейчас. Это — законы Природы и Божьи законы. Их следует изучать, открывать, формулировать всё точнее и лучше... а применить — они сами себя применят.

— С другой стороны — есть великое счастье человека, стать орудием Промысла Божьего. Стать на сторону закона Природы. И в первую голову — орудием суждения, разъяснения закона, а не исполнения. То есть Судья стоит многим выше, чем все прочие участники процесса.

— Чем же должен руководствоваться Судья в своих решениях?

— Уж только не писаным законом! Ибо, с иной стороны рассматривая писаный закон, мы видим, что решение судьи "от закона" является произведением трёх субъективных мнений.

— Мнения законодателя, которое давно устарело...

— Мнения судьи относительно ситуации — какой из законов к ней подходит.

— И опять же мнения судьи относительно толкования воли законодателя. Последнее уже ни в какие ворота здравого смысла не пролезает.

— Судья не должен руководствоваться "справедливостью"... поскольку никто не знает, что же это такое. Хотя обращаться к чувству справедливости участников процесса, пострадавших или собственному — не возбраняется и даже приветствуется. Но — не за руководством, а за советом.

— Судья должен руководствоваться благом. Благоразумие — вот что должно быть его девизом.

— Чьим благом? Благом всех, кто заинтересован объективно или субъективно, осознанно или не осознанно, в судебном решении. Благом ныне живущих, благом будущих поколений... и благом памяти поколений прошлых. Ибо исключать из рассмотрения не живущие ныне поколения есть ошибка вульгарного механического мышления. Жизнь едина в своей истории как вперёд, так и назад.

— И наказание, и поощрение, и вообще — судебное решение, например, спора — должно исходить из блага всех и каждого. Как формальных участников процесса, так и любых потенциально заинтересованных лиц. Даже лишение жизни и чести — в определённых условиях может быть благом для лишаемого.

— Поэтому едва ли не главная задача суда — вовсе не "установление истины". И тем более — не "обеспечение соответствия закону". А максимально подробное описание своего видения блага, частного и общественного. И подробное описание — а каким образом данное судебное решение послужит указанному благу. Символ Фемиды не весы, а перо!

— Настоящий суд должен быть не счётно-решающим инструментом, а целой структурой практического воспитания и вразумления народа на имеющихся в жизни этого народа конфликтах и недоразумениях.