Выпустив пару очередей, поднялся с колен и, пригнувшись, тремя большими прыжками преодолел расстояние, отделяющее меня от лежащей на земле фигуры. Я надеялся, что ни один из многоуважаемых коллег, ведущих плотный огонь над моей головой, не всадят мне пулю в спину.

Дернув летчика за плечо, перевернул его на спину. Его глаза были открыты, и он смотрел на меня со смесью дерзости и ужаса. Но он был жив. Он точно был жив, потому что труп не стал бы беспокоить меня, прижимая ствол своего табельного пистолета к моему животу. Я очень отчетливо чувствовал эту железяку в области своей груди, что было довольно странно, учитывая высокий класс американского пуленепробиваемого жилета на мне. Возможно, это мое воображение нарисовало это ощущение.

— Если пан меня тронет хоть пальцем — стреляю! — начал он говорить, и я застыл в каком-то странном напряжении, склонившись над ним, как прачка над корытом. Мне было ужасно неудобно, но мне пришлось еще некоторое время оставаться в таком положении, чтобы не раздражать его.

— Парень, я на твоей стороне! — Учитывая, что над головой свистели пули, мое самообладание было очень подозрительно. Ни один нормальный человек не будет так себя вести.

— Мы должны убраться отсюда, потому что скоро будет слишком поздно.

— Слишком поздно? Слишком поздно для чего? — По-видимому, он думал, что у нас есть пара часов беспрепятственно свободной беседы, в ходе которой мы могли обменяться мнениями по всем интересующим нас вопросам, как два молодых парня на отдыхе. — Мужчина! — Я заорал, когда этот тип окончательно вывел меня из себя. — У нас есть пятнадцать секунд до того, как немецкая пехота доберется до нас. Мы не можем сдерживать их бесконечно. Должно быть, в моем голосе прозвучало что-то такое, какая-то настоящая нотка отчаяния, потому что он осторожно повернул свою голову в сторону и назад, демонстративно щурясь на меня при этом, и посмотрел в сторону леса. Я думаю что он понял, потому смотрел на меня уже не так враждебно.

— Вы можете бежать, пан? — Я уже кричал.

— Могу, — ответил он. — Кажется, я в порядке.

Без лишних слов я схватил его за лацканы его летной куртки и с силой дернув, поставил его на ноги. Выстрелы с вертолета смолкли.

— Пригнись! — крикнул я, заставляя его бежать. — Быстро!

Должно быть, до него наконец дошло, что мы спасаем его жизнь или, по крайней мере, защищаем его от плена, потому что он больше не сопротивлялся, и через некоторое время мы оба прыгнули в десантный отсек вертолета. Только закрыв бронированную двери, я заметил, что залегшая пехота снова начала стрелять, и что из леса выезжали еще танки. Какой-то неразрушимый или что? Окружающая обстановка становилась все более негостеприимной. Ветэска резко поднял мощность и, даже не дожидаясь, пока его прижмут, он сразу же дал полную мощность. Вертолет наклонился вперед, подбрасывая нас, как мешки с картошкой, и мы полетели.

Я успел надеть наушники, когда Ветэска спросил:

— Мы играем дальше? — Он имел в виду войска, которые нескончаемым потоком выходили из леса.

— Нет, — ответил я, — мы уже все знаем. Летим на базу.

— Мы этим занимаемся, — прокомментировал он.

Прикрывающая машина присоединилась к нам, и мы полетели в сторону нашего лагеря.

Оглянулся, спросил:

— Кто пострадал? — К тому времени, как я задал вопрос, я уже знал ответ. Нэнси

сидела в кресле, бледная как побеленная стена. Место где соединяется ее форменная блузка с правым рукавом, было залито кровью. Пуля, должно быть, попала в самый край жилета. Она отклонилась и прошла через плечо Миссис Капитан. Войтынский как раз заканчивал ее осмотр. Я все больше и больше восхищался холодным и, казалось бы, беспристрастным профессионализмом этого солдата. Он выпрямился и посмотрел на на меня.

— Что-то серьезное? — спросил я с напускным спокойствием, усаживаясь в кресло рядом с Нэнси.

Я взял ее за руку, пока Войтынский быстро и эффективно накладывал повязку. Леди-капитан

была в сознании, но не говорила.

— На данный момент не знаю. Похоже на поверхностную рану, даже ссадину, похоже пуля

пуля прошла по касательной. Но я не знаю, что внутри. У нее ужасное кровотечение. Я сейчас сделаю ей укол и попробую остановить кровотечение. Боюсь, что это все что возможно в этих обстоятельствах, к моему сожалению. Нам повезло, что никто не получил рикошет. Я кивнул головой.

— Как вы себя чувствуете? — мягко спросил я.

— Как будто в меня стреляли.

Очевидно, все было не так плохо, как мне показалось сначала, потому что сарказм в ее голосе был отчетливо слышен. Тяжелораненые люди не склонны к такому.

— Как это бывает на войне, всегда есть потери. — Я ободряюще улыбнулась. — И нам все равно очень повезло.

Она кивнула, не принимая мое объяснение за чистую монету — потому что только идиот мог бы это сделать.

принять его — но показать, что она увидела в моем голосе должную долю беспокойства.

— Передай Савицкому, чтобы два парамедика с носилками ждали нас на вертолетной площадке,

хорошо? И держите докторов наготове.

— Уже делаю. — Гранитное самообладание Ветеска до сих пор вызывает у меня восхищение. Ветеска и Войтынский — два киборга. Я всегда чувствовал себя зашуганным в компании этих роботов.

— Неплохая картинка, пан… — Я повернулся к нашему гостю. Он сидел напротив меня и с немым укором смотрел на разворачивающуюся сцену с изумлением. Я хорошо его понимал. Он был в инопланетной машине, которая ничем не напоминала которую он когда-либо видел. Ранее, на его глазах, мы продемонстрировали огневую мощь эскадрильи бомбардировщиков — используя при этом неполный ракетный залп. Мы использовали стрелковое оружие, которое одним выстрелом вывело из строя бронированную машину. Мы носили униформу, шлемы, бронежилеты и наушники, которые отличались от экипировки привычных армии, как день от ночи. Кроме того, мы говорили по-польски, а на боку вертолета были нанесены большие красно-белые шашки, которые, когда он запрыгнул внутрь, он, конечно, заметил. И мы спасли ему жизнь. Парню было о чем подумать. Может быть, поэтому он до сих пор не спрятал в кобуру свой пистолет. Он сидел, смотрел и не отвечал. И все мы — Савицкий, Курцевич, Войтынский, Борек, Галаш, Нэнси и я — смотрели на него. Я посмотрел на погоны летчика и закончил: — ...господин лейтенант.

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓