| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
А девушка, особо не задумываясь над настроением генерала, и вообще не заморачиваясь над этим, уснула тут же где сидела.
Сначала в ее сон пробивались неясные картины нездешней жизни. Помещение с белыми бугристыми стенами и потолком и люди в странных разношерстных одеяниях, державшиеся отдельными группами. Мелькнуло жесткое лицо воина, надевающий вычурный шлем с пышным плюмажем. И отчаянный крик человека. Нет Нетыч...
Она проснулась сразу и сев на полу, замерла.
Когда в ее сонном сознании всплыл вопрос: что это было? Перед глазами промелькнули один за другим множество знакомых моментов ее прошлой жизни в ее далеком будущем. Какой, однако, забавный сон.
Она перебралась на циновку, удобно завернувшись в тонкое одеяло, которое после откинула во сне. А на утро уже ничего не помнила из того, что ей привиделось во сне.
Лин Фэн глаз не сомкнул в эту ночь. О том, как он повел себя в келье Ю Ли старался не вспоминать, было больно и стыдно и необходимо как-то очистить свою измаранную душу. Накинув плащ, генерал вышел из предоставленной ему тесной кельи и прошел в храм, где окутанный дымом курившихся благовоний возвышался Будда, словно высеченный из лунного призрачного света. Лин Фэн взглянул в его бесстрастное белокаменное лицо, принимавшего в угасающем свете глиняных плошек причудливые выражения от терпеливого сочувствия до легкой укоризны: вот еще одна грешная душа вымаливает прощение.
Лин Фэн склонил голову, но не о прощении просил, а молился о загубленной им супруге. Пусть ее душа не помнит обиды на него и не тревожит своей мстительностью Ю Ли из загробного бытия. Он пожертвовал достаточно, чтобы весь год монастырь Нефритового Будды служил службы об ее упокоения. И просил одного, чтобы больше ничто не угрожало Ю Ли. И да будут Солнце и Небо свидетелями его воли.
В последней вспышке угасающего светильника дрогнуло лицо Будды. Если что и могло всколыхнуть тысячелетнюю нирвану божества, так это отречение и жертва человеческой души.
На следующий день Ю Ли претерпела очередную неприятную процедуры очищения крови от остатков яда. Вздрагивая от каждой введенной в ее тело иглы, она вспоминала день своего пробуждения, который помнила отчетливо, не смотря на свое тогдашнее полуобморочное состояние. Но чуть дело касалось ее жизни до момента отравления, словно проваливалась в кромешную яму.
Что ж она пережила сильное потрясение, результатом чего стало исчезновение из памяти воспоминания прошлой жизни. Лекарка так и сказала генералу Лин Фэну, что бесшумно вошел в комнатушку лечебницы в тот момент, когда его жена вытянулась на циновке вся утыканная длинными медицинскими иглами. Сама Ю Ли уже не удивлялась его появлению.
Во время утренней службы в храме он сидел за ней и на ранней трапезе принес ей чай с лепешками. Но еще не проснувшаяся Ю Ли смотрела угрюмо и он ее не тревожил, молча сев рядом. В таком состоянии она все делала неосознанно и ее, может быть, и не послали бы подметать двор, если бы она машинально не схватилась за метлу, что стояла прислоненной к теплой стенке очага и волоча за собой не вышла к дальнему концу двора, откуда следовало начинать подметать. Но метлу у нее решительно отобрали, а она без сопротивления рассталась с ней. Ее усадили в сторонке на чурбачок у дровницы, и лишь тогда генерал Северной армии принялся мести двор.
Простые одежды солдаты сидели на нем словно офицерский мундир, а один взмах его метлы выметал там, где она мела два три раза. Сна уже ни в одном глазу, Ю Ли с интересом ждала, что будет дальше. Неподалеку маячила Правая и Левая, с корзинами вещей, что несли на озерцо для стирки. Монахиня с подносом овощей, что несла к летней кухне, замедлила шаг. Из-за очага показалось разрумяненное скуластое лицо монастырской стряпухи.
И... вот оно... из-за угла крайней кельи со стороны пристенной галереи вынеслась воодушевленная собачья кавалерия. Ю Ли поудобнее устроилась на шатком чурбаке. Сейчас начнется! Лин Фэн, отставив метлу как часовой на посту, спокойно смотрел на несшуюся на него небольшую стаю, чей авангард вдруг замешкался и встал, затоптавшись на месте. Три собаки, налетевшие на остановившихся, поскуливали и тявкали от нетерпения. Но вожак с разодранным ухом и израненной мордой лишь переминался из стороны в сторону и настороженно принюхивался, отчего-то не решаясь двинуться дальше. Наконец он развернулся и потрусил обратно, уводя прочь свою обиженно повизгивающий собачью команду. А Лин Фэн спокойно принялся за дело, ни на что больше не отвлекаясь. Разочарованной Ю Ли так и не испытавшей чувства отмщения, тоже было некогда рассиживаться и она поспешила к лекарке, которая уже разговаривала с каким-то прибредшим ни свет ни заря, стариком.
Судя по тому, как скоро появился в лечебнице ее генерал, он быстро управился с подметанием двора. Найдя местечко у окна, так чтобы никому не мешаться, он смотрел на Ю Ли, а когда она освобожденная от игл, ушла, посланная лекаркой за лекарственными травами, что сушились на бамбуковых подносах под навесом во дворе, пошел за ней.
Она, может быть, больше чем он понимала, что им нужно снова поговорить, но что-то не лежала душа вести с ним разговоры. Да и некогда. Лишь только он приближался к ней, она сразу же отходила по какой-нибудь надобности.
Дело в лечебнице спорилось быстрее, и за день монастырь смог принять всех страждущих.
И вот в час полуденной трапезы, когда он принес себе и ей миски с кашей и тарелку овощей, она сама попросила Лин Фэна рассказать о том, как они узнали друг друга. Но он не сказал ничего нового и, как внимательно она не слушала, никаких расхождений со вчерашним скудным рассказом не заметила.
По словам Лин Фэна выходило, что он многим был обязан некоему знатному варвару с дальних северных земель и, когда все племя погибло в неравной схватке с безжалостными степняками, генерал взял заботу о его дочери на себя. Потому он хочет, чтобы она соответствовала статусу супруги генерала и настоятельно просил Ю Ли внимательно слушать наставления монахинь, которые обучат ее, всему, чтобы она стала настоящей ханьской дамой.
— Знай одно — ты моя жена. Не имеет значения, что мы только собираемся провести брачную церемонию. Ты ничего не помнишь и можешь потеряться без меня. Поэтому не покидай пределов монастыря, — наставлял он. — Дождись моего возвращения. На тебя уже покушались, и ты спаслась лишь благодаря счастливой случайности. На тебя могут напасть снова.
— Я кому-то настолько досадила? — неприятно удивилась она.
— Тебе не нужно брать это в голову, твой супруг со всем разберется.
Да она была согласна со своими опасениями и недоверием, но что делать с возрастающей симпатией? Как и с крепнувшей подспудно уверенностью, что она все-таки знает его, своего генерала.
— Я люблю тебя, — вдруг тихо произнес он на нездешнем языке с жутким акцентом. — Согласен есть траву с корнями, лишь бы быть с тобой.
Ю Ли вскинулась как будто ее ужалили, чуть не выронив опустевшую деревянную миску. Она знала этот язык, понимала каждое слово. И не столько их смысл нашел в ее душе мощный отклик сколько их родное звучание. Все мысли выдуло разом, эти слова найдя мощный отклик в ее душе, заставили посмотреть на Лин Фэна внимательнее.
— Не убеждает ли то, что я говорю на твоем языке, что мы близки? — спросил он, испытующе глядя ей в лицо.
— Ну... в общем-то да... — не могла не согласиться она, все еще оглушенная и потрясенная невероятным и неожиданным "приобретением". Это что? Начинают возвращаться воспоминания или еще нет?
— Тогда скажу, что Отборные понимают язык твоей родины и говорят на нем, — еще подбавил в кучу ее беспорядочных впечатлений генерал и поманил кого-то.
Когда к ним подошел один из его солдат, Лин Фэн заяви, что отныне этот офицер будет не только охранять ее, но потихоньку обучать ее правильному ханьскому языку, чтобы избавить от акцента и приобрести необходимый диалект.
Офицер оказался мужчиной, разменявший три десятка зим. Простые солдатские одежды: короткий халат, подпоясанный темно синим матерчатым поясом ню и холщевые штаны, не могли скрыть ни подтянутости его крепкой фигуры, ни выправки, отличающих офицеров армии Лин Фэна. Широкое, скуластое лицо показалось бы простоватым, если бы не внимательные щелочки темных глаз и решительно сжатый рот с узкими губами. Но сейчас он смотрел без привычной своей настороженности, приветливо и даже чуть заметно улыбаясь. Ю Ли тоже не удержалась от улыбки, потому что его густые волосы были собраны по-особому. Прямо от висков они были заплетены в косы и соединены с третьей косой, заплетенной от затылка и, все три закручены с основной массой волос в тугой узел правее макушки. Выглядело это довольно кокетливо, что не вязалось с мужественным образом ее телохранителя.
— Это Циду Вэй, — представил его Лин Фэн. — Он из Отборных, ты можешь во всем полагаться на него.
Офицер, стукнув себя кулаком в грудь, поклонился.
— Слушайся его, — велел генерал Ю Ли.
— Хорошо, — пообещала она и спросила на своем родном языке: — Вы боитесь собак?
Засмеявшись, офицер поклонился. Значит понял.
— Было бы славно, если бы ты не обременяла его своими обязанностями, — сухо напомнил генерал. — Он не может отвлекаться, он должен лишь охранять тебя.
К ним подошли Левая и Правая.
— Госпожа, — сказала Правая, упорно смотря себе под ноги, тогда как Левая смущенно держалась за ее спиной. — Время готовиться. Вечерняя служба прошла и вскоре настоятельница позовет вас.
Ю Ли с грустью смотрела на них. С некоторых пор обе ее наперсницы, что первыми приняли ее здесь и помогли освоиться, с появлением Лин Фэна, стали держались с ней отчужденно почтительно. Ю Ли очень не хватало увлеченных поучений Правой и сдержанных замечаний Левой. Что тут поделать если статус супруги военачальника обязывал держать необходимую дистанцию с обывателями.
Наверное в ее родной стороне настолько явное разделение не было в ходу, потому что все в Ю Ли противилось этому. Тяжело было видеть, как нормальные отношения сменились на неоправданную угодливость и противное заискивание. Слава всем святым, Левая и Правая этим не грешили, просто держались в сторонке.
Теперь вот подошли, желая к чему-то подготовить ее. Ю Ли повернулась к Лин Фэну, взглядом спрашивая, что все это значит. Циду Вэй внимательно разглядывал девушек, заметно смущая их.
— Я ведь тебе все время твержу о необходимости нашего брака, — тихо напомнил генерал, а когда у Ю Ли округлились глаза, вдруг подтолкнул ее к Левой и Правой.
Те живо подхватив Ю Ли под руки, повели ее за собой. Готовили новобрачную в кабинете настоятельницы, которая уже ждала брачующихся в храме.
Но до потрясенной Ю Ли все никак не доходило, что ей вот прямо сейчас выходить замуж. Не готова она еще к этому, хоть снова притворяйся провалившейся в беспробудный сон. Пусть ее генерал с момента своего появления в монастыре все твердил, что им просто необходимо быстро пожениться, она думала об этом как о далеком неопределенном событии, которое может свершиться, а может и нет.
И кто вообще тянул ее за язык интересоваться, была ли у них с генералом свадьба?
— Не волнуйся так, сестрица, — подбодрила ее Правая, расчесывая гребнем волосы Ю Ли. — Мы будем рядом и подскажем что к чему.
— Оставь это на господина Лин Фэна, — повернулась к ней Левая, окуривая благовониями темно красный шелк свадебного ханьфу. -Поверь, жених все сделает должным образом и не позволит невесте ошибиться ни в чем.
— И то верно, сестрица. Генерал Лин готов держать Небеса на себе, чтобы лишний раз не утруждать свою невесту, — улыбнулась Правая.
Ю Ли ценила их попытки успокоить ее, и все же, когда она вошла в храм сопровождаемая Правой и Левой, то жутко трусила, хотя внешне казалась собранной и выдержанной.
В храме ее встретило небольшое общество, собравшееся у празднично украшенного алтаря. На алтаре среди красных свечей, цветов и дымящихся благовоний, высились покрытые черным лаком таблички, украшенные витиеватыми иероглифами.
Подбадривали ее дружелюбными улыбками солдаты Лин Фэна, заметно разволновалась настоятельница, а у лекарки подозрительно блестели глаза и лишь сидящие в стороне несколько монахинь, были погружены в молитвенное отчуждение.
Уже в последнюю очередь Ю Ли заметила самого жениха и то после того, когда ее остановили прямо перед ним. Ее генерал смотрелся сногсшибательно и она, по-видимому, тоже произвела на него впечатление, потому как он забыл дышать, а после чуть выдохнул.
Распущенные волосы Лин Фэна были тщательно собраны со лба и приглажены на висках, утончая и облагораживая его черты, а бордовое ханьфу делало его лицо ярче. Ю Ли то и дел посматривала на него все время встречаясь с его темным обжигающим взглядом.
К удивлению беспокоящейся Ю Ли брачная церемония прошла на удивление просто. Молодожены поклонились Небу, Земле и предкам в сторону именных табличек, а после друг другу.
Потом муж Ю Ли не отпуская ее руки опустился на колени перед алтарем, заставив ее невольно проделать то же самое. Поклонившись три раза, Ю Ли в точности повторила поклоны за ним, он выпрямился и вытянув перед собой руки, обращаясь к табличкам торжественно представил Ю Ли предкам, прося благословит его брак с ней. Представленная родителям невеста, глядя на них, не понимая где тут папа, где мама, старательно отдавала поклоны, прося их не обижаться на ее бестолковость и беспамятство.
— О, мои Предки, — торжественно обратился Лин Фэн к лакированным табличкам утопающих в цветах. — Благословите этот брак. Небо и Земля будут нам свидетели! Я пришел, склонить перед вами голову, праведные предки. Защитите этот брак, — почти в отчаянии просил Лин Фэн. — Ибо буду любить супругу, пока не иссякнут моря и океаны.
Ю Ли покосилась на него, хотя мало что видела из-за свадебного покрывала. У нее возникло чувство, что женясь на ней, он, если не рисковал, то разрушал все.
Новоиспеченный супруг поднялся, поднял свою жену и взял брачную чашу, которую им поднесла лекарка. Выпить ее для Ю Ли было не просто, потому что, когда Лин Фэн отпив, передал вино ей, чаша запуталась в покрове, что закрывало ее лицо. Лин Фэн помог ее выпутать, что вызвало ожидаемые смешки свидетелей. И когда Ю Ли передала чашу на поднос лекарки, Лин Фэн вновь наполнил чашу и выпил вместе с тетушкой. Та пожелала новобрачным множества благословений, твердо пообещав, что боги и духи будут присматривать за нами.
Наконец новобрачные, рука об руку вышли из храма на освещенный яркой луной монастырский двор. Вокруг стояла прохладная тишина ночи с монотонным стрекотанием цикад.
Лин Фэн отвел молодую в свою келью, украшенную иероглифами счастья и благополучия, вырезанные из красной бумаги, а зажженные красные свечи источали медовый аромат.
Ю Ли подумалось, что наверняка эти иероглифы старательно вырезали Правая и Левая, потому она этих молодых послушниц в последние два дня практически не видела.
— Пусть это тебе не по душе, я буду в эту ночь с тобой. Не волнуйся, я не нарушу данного тебе обещания и не потревожу тебя, пока сама меня не позовешь, — мягко проговорил Лин Фэн. — Лишь сниму с тебя брачное покрывало, что бы окончательно завершить брачный обряд. Теперь ты часть моего сердца.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
